Мечтатели (джен)

«Шаман кинг» — всё началось именно с этой строчки в телепрограмме.

Тогда я негодовала: телевизионный канал закончил трансляцию первого сезона моего любимого на тот момент мультсериала и вместо продолжения запустил какого-то непонятного «шамана книг». Присмотревшись внимательнее, осознала, что второе слово происходит не с родного мне языка, и, хотя я совершенно не знала английского, еле-еле его вытягивая в школе на оценку «удовлетворительно», поняла перевод.

«Что за дурацкое название?» — подумала я, уверенная в солидарности большинства зрителей.

Шаманы ассоциируются в основном со скачущими вокруг костра дикарями, обмазанными с головы до пят смесями подозрительного происхождения и обвешанными неведомо чьими костями. Часто им приписывают дурацкие манеры: вкручивать перья и в без того растрёпанные волосы, а также безостановочно бубнить. Причём бубнить в двух смыслах: языком, взывая к мистическим силам, и бубном — обязательным атрибутом проведения ритуалов. Всё это лезет в голову при их упоминании — что же представлять заурядному человеку, говоря об их королях?

Однако, просмотрев пару серий, зритель понимает, что это другой мир, и шаманы в нём — на вид обычные люди, но отличающиеся от прочих более чутким восприятием. Оно позволяет не только общаться, но и взаимодействовать с духами и открывает пути для реализации самых разных целей и желаний. Секрет в том, что объединение сил двух миров — живого и потустороннего — превышает возможности даже гениальных изобретений и, в отличие от последних, берёт истоки и развивается с появления человеческого вида. Потому-то каждые пятьсот лет и проходит Турнир шаманов, по окончанию которого победитель, он же будущий Король-шаман, вступает в союз с Великим Духом — началом и концом всего живого — для восстановления гармонии между природой и человеком на максимально возможный период времени. Вступить в состязание за почётный титул может любой желающий, будь то взрослый или ребёнок, поскольку в отборе участников важны два критерия: намерения и сила шамана — те качества, которые, как показывают главные герои этой истории, вовсе не зависят от возраста.

Собственно, напрашивался вопрос: как можно остаться равнодушным к миру, где всё в твоих руках? В отличие от нашего, где шага в сторону не сделать без чьего бы то ни было разрешения, не то что попытаться как-то изменить его...

В моей подруге никогда не проскальзывали черты вершителя миров и судеб, и вообще она легко приспосабливалась к обстоятельствам. Тем не менее Саша для себя что-то нашла там, и это побудило в ней то же желание, что и во мне, причём столь сильное, что она не постеснялась огласить его за нас обеих. «Пиши скорее, вдруг сбудется», — именно так прозвучала фраза, подарившая вечеру второе дыхание и отчётливое понимание: всё волшебство впереди.

Воспрянувшие духом, мы зашли ко мне домой, где я показала обещанные картинки и то, чем заинтриговала Сашу в начале прогулки. Как и ожидалось, она не узнала никакого Ленни, как бы внимательно ни рассматривала чёрно-белую распечатку. Но такая мелочь уже не расстраивала, да и сегодня бы простилось всё... за исключением одного факта, который моя подруга, пусть и тщетно, но попыталась утаить в глубине души.

Внизу стопки листов она нашла рисунок с крылатой девушкой в далеко не будничной одежде — знаток жанра с первого взгляда поймёт, что это некая магическая трансформация. Интересная задумка, к тому же недурно запечатлённая на бумаге, восхитила Сашу, однако лучшие чувства отравила обида, настигшая её после признания, кого я изобразила: Таню — ту самую, к которой она испытывала взаимную ненависть. Не знаю, почему она вышла из-под карандаша первой — наверное, стихия воды мне понятнее прочих, и для её представительницы проще подобрать наряд: длинную юбку с разрезом, топ со спадающими на плечи лямками, митенки выше локтя, делёнки на невысоком каблучке, собранные в мальвинку и закреплённые лентой волосы. «Ты нарисовала её слишком красивой!» — возбуждённо отчеканила Саша, чем меня и устыдила. Пришлось пообещать, что другим рисункам будет уделено вдвое больше внимания, а её изображению — втрое, вдесятеро, да что там, над ним я потружусь в миллион раз усерднее! В ответ она довольно улыбнулась, вручив мне портрет с её «главным врагом детства».

И сейчас, в полудрёме, завалившись корпусом на парту, я ломала голову над образами, которые мне предстояло воплотить на бумаге, и, предвкушая работу по созданию пророчества, улыбалась воспоминаниям о вчерашнем вечере. Из-за не слишком удобного расписания электричек я, как обычно, приехала раньше всех и наслаждалась темнотой и тишиной, царящими в аудитории до начала занятий, и пусть это в лучшем случае десять минут одиночества до прихода первого ученика...

Дверь скрипнула, отчего я вздрогнула, прежде чем подняла взор на вошедшего. Даже его ненавистная физиономия не могла испортить настроение, тем более что появление этого задиры вполне ожидаемо — уж не знаю, с чего он спустя пару недель совместного обучения взял привычку вваливаться сюда вторым после меня. Буркнув «хай» на его едкое приветствие, уткнулась обратно в парту и с горечью поняла, что из творческого потока я всё-таки выпала. Могла бы погрузиться в сладкую дрёму, но в ожидании подвоха пришлось вслушиваться в активную деятельность по соседству. Осознание, что ко мне не полезут с издевательствами без зрителей, никак не помогло: всё моё нутро сжалось от присутствия недруга, который в любую минуту мог приступить к постижению новых границ в отношениях. Вот-вот должен был прийти другой паренёк, и он бы разбавил атмосферу разговорами и отвлёк внимание от моей скромной персоны, однако минуты шли, он всё не появлялся, а затем...

— Доброго утречка! — Последующие причмокивания подтвердили, что у меня не слуховые галлюцинации, а в одном помещении собрались все мои неприятели.

— Привет-привет! — прозвучал более противный голосок.

На этих девиц вообще не хотелось реагировать, впрочем, и их приветствия меня давно не касались. С первого дня совместного обучения в отношениях чувствовалось какое-то напряжение, а когда мы окончательно перестали ладить, они принялись хохотать над всеми насмешками в наш адрес, даже самыми глупыми.

«Две змеи в фанатках у гиены... Машенция, где ты?» — в мыслях провыла я, с грустью напомнив себе, что жизнь протекала бы чуть спокойнее, не возненавидь эти две пресмыкающиеся мою подругу и меня за компанию. Не отрываясь от парты, я потянулась за мобильником и, открыв окно для ввода текста, набрала сообщение:

“Привет! Тебя что-то долго нет, ты придёшь?

Ответ не заставил ждать:

“Привет, я опаздываю... Минут на 5-10, передай плиз...

Это Маша-то и задерживается?! Обычно она приходит раньше неразлучной парочки, а порой и того безобидного паренька, который, по всей видимости, сегодня уже не появится. Поразительно невезучее утро — не иначе как в компенсацию вчерашнего замечательного вечера. Ну что ж, потерпим, не впервой.

Две девятиклассницы отдалялись от непримечательного жилого здания, чей первый этаж скрывал в себе один из корпусов частного техникума — заведения, ставшего пристанищем для тех, кто решился сбежать из школы на год раньше, чтобы спокойно сдать внутренние экзамены и без лишней бюрократии поступить на одну из пяти доступных здесь специальностей.⁽¹⁾ Очевидно, о такой возможности знали единицы, другие же жалели денег: в этом году группа составляла всего двенадцать человек, четверых из которых мы ни разу не видели в лицо. Благодаря им после перевода дышать стало не менее чем втрое свободнее, в прямом и переносном смысле: многие ли любят своих одноклассников? Вот и мы с Машей нет. Жаль только, что в любой группе найдётся хотя бы один идиот, который не даст спокойно учиться. Сегодня, впрочем, задиристый товарищ и его «поклонницы» вели себя мирно, и это безмерно радовало. Как и тот факт, что все трое собирались на другой факультет, а значит, потерпеть оставалось в худшем случае чуть больше полугода. В лучшем — я планировала избавиться от них ещё раньше, прихватив с собой подругу, как сделала два месяца назад, вместе с ней переведясь из школы сюда.

— Как же здорово оказаться на улице! — шлёпая по лужам, проговорила я.

— Что-то ты слишком довольная, — удивилась Маша и, подставив лицо под моросящий дождь, тут же зажмурилась. — В такую-то погоду.

— Отличная погода же, даже зонтик не нужен! — засмеялась я. — Ладно, просто я дико рада окончанию учебного дня. Сегодня нас было слишком мало — всё внимание на нас с тобой — и от преподов, и от этих троих...

— Да ладно тебе. Им, по-моему, сегодня ни до кого было. Только хихиканье со спины и слышала — небось обсуждали какую-то хрень. Работать за всех, конечно, не весело, но связываться с ними лишний раз вообще неохота, — подытожила Маша.

— Это да... Поэтому и радуюсь, что всё позади. И надеюсь, больше так не будет. Ох! А представь, если всё же будет и кто-то из нас заболеет?

— А ты не болей. — Хотя интонация показалась безобидной, я распознала упрёк.

— Эй! Почему я-то сразу? Как будто я так часто болею!

— Почаще меня. Вот оставишь меня с ними, а сама будешь греться в постельке...

— Ой, всё! — не в силах избавиться от дурацкой улыбки, прилипшей из-за шуточной перепалки, я попыталась состроить хмурую гримасу, но ощутила только то, как у меня свело щёки и скулы. — А знаешь, есть ещё причина, почему я такая довольная. Как раз хотела обсудить с тобой после пар.

— Да? — вскинув брови, Маша с интересом взглянула на меня.

— Ага! У меня тут родилась задумка, в которой ты тоже участвуешь. Вчера как раз с Сашей поделилась, и ей о-очень понравилось! Я придумала сюжет, где мы главные герои, но на основе уже существующей истории — вот в неё собираюсь нас... внедрить. Напомни, ты смотрела Шаман-кинга?

— М-м... а что там?

— Духи, шаманы, которые первыми делают «пиу-пиу»... — Заметив замешательство Маши, пришлось прибегнуть к главному: — Мальчик с оранжевыми наушниками!

— А, этот! Да, но я ж видела очень мало серий и почти ничего не помню.

— Как я и думала. — Мне оставалось только понимающе покачать головой. Четыре года дружбы, протекающей в основном в стенах школы, расчертили границы в наших интересах. Как и Саша, Маша себя посвящала внешкольным занятиям: пела в хоре и пробовала разные рукодельные кружки, которые любила до невозможности. Собственно, она редко бывала дома ещё и потому, что на дорогу тратила слишком много времени, поскольку сама жила в селе, отдалённом на двадцать километров от города, где мы учились и где обитали я и Саша. Вопросом, почему ребёнок с первых классов ездит в такую даль, когда хватает школ вблизи жилья, задавались и учителя, и одноклассники. Но Машу, кажется, это не напрягало, за исключением моментов, когда что-то выбивалось из расписания и дело доходило до опозданий: их она ненавидела больше всего. Часто случалось, что, боясь не успеть на какое-либо занятие, Маша махала рукой на автобусы и бежала все два-три километра. Меня это пугало и восхищало одновременно. И не удивляло: в конце концов, на уроках физкультуры она лидировала, в том числе и среди мальчиков. Странно одно: как в таком безумном темпе жизни она всё же находила место для телевизора? — Ну ничего, не страшно. Мне главное узнать, в чём бы ты хотела, чтобы я тебя нарисовала.

— Нарисовала? — смутилась Маша. — Меня?

— Да, я собираюсь нарисовать нас всех! Это нужно для... — я запнулась, не зная, как лучше объяснить причину. — Это важная основа для сюжета. Основная опора, я бы даже сказала. И интересуюсь мнением, потому что... оно станет важным вкладом в моё дело, вот! Я ведь могла бы сама всё придумать, но даю возможность и вам немного поучаствовать. Вот представь, что бы ты надела, собираясь в длительное путешествие, например, в пустыню?

Выбор локации казался крайне логичным, ведь в мультфильме участники Турнира шаманов месяц скитались по самым жарким землям Америки⁽²⁾ в поисках места его проведения. Ответ превзошёл все ожидания:

— Ну, я бы надела юбку до колена, кофточку такую... классического фасона, босоножки какие-нибудь красивые и много-много украшений — ну, там, бус, браслетов, фенечек и ещё больше колец, — мечтательно закатив глаза, вещала моя подруга.

— Машка, блин! В своём репертуаре! — захохотала я, представив прыгающую по раскалённому песку девушку в босоножках, которая яростно душит несчастного противника бусами. — Тебе и дух-хранитель ни к чему: всех врагов сразишь своей сногсшибательностью!

Мы как раз подошли к метро, превознося человеческий прогресс за то, что он в состоянии заглушить разыгравшиеся эмоции, а значит, мы могли продолжать разговаривать и смеяться без беспокойства, что на нас огрызнутся хмурые ворчуны, столпившиеся в вагоне.

«Нужно обязательно позвонить сегодня Ленке», — подумала я, увидев из окна въезд в её родной микрорайон. Здесь шоссе делилось на несколько дорог, и наши с Машей автобусы, по счастью прибывшие одновременно на остановку у метро, разъехались в разных направлениях. От нетерпения поскорее оказаться дома я заёрзала на сидении, силясь настроить себя на выполнение уроков до позднего вечера, поскольку связаться с подругой детства раньше не удалось бы при всём желании из-за её «занятости».

Прилежной девочкой мне стать не светило: первым делом я включила компьютер и, наполнив тарелку едой, уселась рыться в папках с изображениями в поисках основы для будущих рисунков. Наверное, художникам не знакома проблема переноса образов из головы, а вот у меня выбора не было: эксперименты с карандашами, фломастерами и красками остались в давно забытых увлечениях, к тому же, не затрагивавших людей. Даже с искажённой анатомией животные выходили из-под детской руки вполне симпатичными, но вот с чем я не могла смириться, так это с человеком. Искренне не понимая детей, уродующих своих родных и близких в попытках отразить реальность, я воплощала их в котиках, дельфинчиках, лошадках, птичках — в ком угодно, только не в этом физиологически адски слаженном существе.

Почему же я ввязалась в «нелюбимое направление»? Всё дело в том, что именно такой вид творчества содержал в себе основу для пророчества. Не сказка, запечатлённая на страницах книги или в какой-нибудь текстовой программе на компьютере, а рисунки, выполненные карандашом и обязательно раскрашенные.

Не больше месяца назад, когда желание попасть в другой мир достигло пика, мне приснился удивительный сон. Я и мои подруги задействовали кристаллы, тем самым вызвав магические трансформации. Облачившись в красивейшие наряды и обретя крылья, мы понимали, какой силой наделены, однако ни одна из нас не смогла взять под контроль стихию или взлететь. Забавно, но на выручку пришла Хай Лин — персонаж из очередного мультсериала, управляющий воздухом.⁽³⁾ Она показала рисунки с нашими изображениями и предложила их использовать как черновики для создания специально зачарованных костюмов. Сама шила, что, надо отметить, вполне в её характере, но почему-то до последнего не разрешала их надеть, используя в качестве моделей совершенно незнакомых парней... Правда, те постоянно кривлялись на подиуме, поэтому вскоре инициативная рукодельница всех повыгоняла и позволила примерить очевидно женские наряды тем, кому они предназначались. И вот, вырвавшиеся из кристаллов потоки света впитались в ткани и кожу. Меня окутала небывалая лёгкость, и я взлетела — впервые в жизни благодаря крыльям, а не характерному болтанию рук. Ко мне поднимались счастливые подруги, демонстрируя новоприобретённые способности, и когда я свела ладони, то увидела в них огонь.

Конечно, нормальный человек не придал бы подобному сну значения, учитывая сконцентрированную в нём дозу абсурда, но я-то помню, как были схожи ощущения с действительностью и насколько они красочнее всего испытанного ранее. Проснулась я чрезвычайно вдохновлённой, с ясным осознанием, что нужно делать, и никакие мальчишки в женской одежде не сбили меня с пути истинного!

«А хочешь, я тебе помогу? Всё-таки я хожу в художку», — предложила Саша.

«Спасибо тебе большое... но это должна сделать я. Самостоятельно. Почему-то так чувствую с того самого дня, как мне приснился этот сон». — Ожидаемые трудности походили на своеобразное испытание лично для меня, словно за исполнение желания взималась плата. Мне предстояло, вернувшись к старому увлечению, всё же нарисовать ненавистных людей, да так, чтобы они не выглядели убого. Саше подобное точно по плечу, однако столь искреннее и щедрое желание помочь, даже в сочетании с навыками, которые экономят время, не нашли бы должного применения с её графиком, подчистую забитым занятиями.

Минуты тянулись как часы, и в конце концов я с головой ушла в уроки. Опомнилась, когда за окном совсем стемнело, и ахнула, взглянув на циферблат, показывающий почти десять вечера.

— Прошляпила-таки! И почему за домашкой не замечаешь, как пролетает день?! — возмущённо пищала я, пока искала телефон. Комнатка была маленькой, как и кухня по соседству, и именно поэтому в доме легко терялись вещи: троим членам семьи не хватало места, чтобы заботиться о сохранении свободного пространства и не захламлять диваны, столы и стулья разными предметами.

Вскоре в моих руках оказалась трубка. Я замерла, уставившись на неё взглядом человека, который то ли вспоминал, с кем хотел созвониться, то ли забыл, как пользоваться аппаратом, и звонко хихикнула. Нервно, поскольку собиралась устроить тот же опрос, что и Маше, никому иному как Ленке. Девчонка знала цену информации и весьма практично её распространяла, а потому сама не отвечала на вопросы, не имея чёткого понимания, на чём те основаны.

«С книгой вариант не прокатит: она ж ржать до утра будет! Ещё ботаном прозовёт... Что же делать? — Посмотрев на часы, я глубоко вздохнула и забегала пальцами по кнопкам. — Ой, ладно, уже нет времени думать!»

— ...о, — послышалось из трубки. Как же раздражала всеобщая привычка говорить раньше, чем установится нормальная связь на линии! По одному окончанию треклятого «алло» невозможно определить не то что собеседника, но порой и его половую принадлежность.

— Здравствуйте! А позовите, пожалуйста, Лену к телефону!

— Это я. Привет, Диан, — сказал знакомый низкий голос.

— Приветик, давно не созванивались! Как делишки?

— Всё нормально, а у тебя?

— Тоже ничего. Что делаешь?

— Телик смотрю.

— Ясно, — протянула я, в очередной раз застав её за этим занятием. Не сказать, что мы часто выходили на связь: за последний год общение заметно пошло на убыль, что естественно для людей, разделённых и расстоянием, и разными увлечениями (хотя именно в последнем мы когда-то давно нашли друг друга). — Не поинтересуешься даже, что я делаю?

— Чего делаешь? — как бы не поняв переспросила Ленка. То ли она смотрела что-то настолько занимательное, то ли я передержала паузу, размышляя о прошлом. Вдруг она опомнилась: — А-а... Так чего спрашивать — наверняка тоже телик смотришь!

— А вот и нет! — Кажется, такой вывод меня немного задел.

— Окей, и чего же ты делаешь?

— Я, э-э... рисую, — неуверенно пробубнила; каждое же последующее слово звучало всё тише: — Вот, фантазия пропёрла и... рисую и рисую.

— Да поняла уже, — усмехнувшись, пробасила Ленка. — Чего рисуешь-то?

— А-э... нас рисую! Тебя, себя, Сашку. Таньку, вон, совсем недавно нарисовала.

— Таньку? В честь чего? Вы ж погрызлись с концами, разве нет?

— Всё так, но ностальгирую иногда... — Диалог грозился плавно перейти в ковыряние старых ран, поэтому я решила, что самое время сменить тему: — Фиг с Танькой, лучше скажи: что бы ты надела, собираясь в длительное путешествие, например, в пустыню?

— Гардероб мне подбираешь, что ли?

— Думаю, в чём тебя изобразить.

— Да поняла уже... — И Ленка перечислила экипировку: салатовую майку, чёрные кроссовки и кофту, повязанную на поясе на случай перепадов температуры, перчатки и кепку, а также бриджи, в которых ещё позапрошлым летом она каталась со мной на роликах — очень стильные, с кучей карманов — я всегда мечтала купить подобные!

— А штаны какого цвета? А то твои немного выбиваются из общей гаммы, мне кажется...

— Да пофиг. Салатового, как и верх.

— Хм, ясненько. А какое зарубежное имя тебе больше всего нравится?

— Ну... Элис. — Вот и первая полная подозрения запинка, а у меня ступор:

— Э-э, погоди-ка, оно разве существует?

Пророчество подразумевало смену имён, так как жить нам предстояло в Англии, и, чтобы избежать неприятных сюрпризов, доверила выбор девочкам. Мне и в голову не приходило, что кто-то не только захочет использовать то же, что и я, но ещё и опровергнет его уникальность.

— Да, так мою одноклассницу зовут, — совершенно спокойно ответила Ленка.

— Ничего себе! Я считала, что это имя придума-а... стоп! Почему здесь, в России, её зовут иностранным именем?⁽⁴⁾

— Не знаю.

— Вот прикол... — недоумевала я, но, набравшись смелости, заявила: — Ладно, неважно. Считай, оно забито. Что-нибудь другое на примете есть?

— В смысле забито? — удивлённо пробасило из трубки.

— Объяснять долго, Лен.

— Прям очень долго? — ехидно переспросила та, вынуждая меня устало вздохнуть.

— Я это имя уже заняла. Правда, была уверена, что это я его придумала: сначала было просто «Эл», потом «Эли», а затем я добавила «с», с которым оно стало звучать особенно красиво. Кстати, если что, Люси и Эмили тоже заняты: Саша и Машенция своим прототипам взяли.

— Какая ещё Машенция?

— Одноклассница моя, Лен. Так что, есть ещё варианты?

— Не знаю. Вроде только Элис.

— А если подумать? — Тишина со стороны собеседницы вдохновила на импровизацию: — Ну блин, имён же много! Дженнифер, Хоуп, Нэнси, Лиззи, Моника...

— Всё, пусть будет Дженнифер! — прозвучало даже как-то воодушевлённо... с целью меня заткнуть.

— Ты уверена? — осторожно поинтересовалась я, в мыслях продолжив: «Тебе ж с этим жить потом...»

— Уверена.

— Хорошо, Дженнифер... — Увы, интонация обращения не нашла отзыва. — Так, ладно... а если бы тебя так звали?

— В смысле? — очень низким тоном спросила Ленка. И как у неё это получается?

— Ну, если бы это было твоё имя, ты была бы против?

— Как я могла бы быть против, если бы это было моё имя?

— Ты отвечаешь вопросом на вопрос, ответь нормально!

— Как на такой вопрос можно ответить нормально?!

— «Да» или «нет». У тебя фантазии совсем нет? Придумай что-нибудь!

— Да не была бы я против, не была!

— Вот и славненько... — сдерживая смех, пробурчала я. Как же легко она выходила из себя!

— Я, блин, вообще не понимаю, зачем тебе это...

— Да и необязательно. Может быть, потом расскажу подробнее, хорошо? А пока давай поговорим о чём-нибудь другом.

Когда мы попрощались, часы показывали одиннадцать вечера. С чистой совестью я выложила на стол лист бумаги и открыла в компьютере выбранную для срисовывания картинку: как обычно, в доме ещё кипела активность, если так можно назвать родительское времяпровождение за спиртным на кухне. Но прежде чем взяться за карандаш, посмотрела в окно: вид открывался не просто на дом подруги, а на её комнату, в которой сейчас горел свет. Вмиг в моих руках оказался мобильник.

“Привет, Саш! Ты не спишь? Тебе можно позвонить?

Вглядываясь в освещённое пространство, пыталась уловить хоть какое-то движение, но комната словно пустовала. В течение минуты пришло сообщение:

“Привет, Диан! Ложусь спать, так что давай завтра уже!

“Очень жаааль! Я так хотела поделиться сегодняшними событиями...

“Прости! Ты же знаешь, мне скандал устроят, если я начну бродить!⁽⁵⁾

«Догадываюсь...» — угрюмо подумала я и ответила:

“Да уж... Ладно, тогда до завтра. Добрых снов)

“И тебе! Спокойной ночи, дорогая! :*

На этом моя социальная активность на сегодня закончилась. Последние сутки я прямо-таки в ударе: пусть частично, но ввела в курс дела ещё двоих человек и получила от них необходимые сведения для создания пророчества. И хотя меня по-прежнему ожидало море работы, для начала предстояло доделать карандашные рисунки.

Я уселась за стол, опустив взгляд на белый лист. В моём распоряжении оставалось примерно полтора часа, и этот день я просто обязана была завершить наброском с изображением Саши.

1) Автор очень скучает по ГТЭП — после музыкалки это второе место, куда бы хотелось вернуться. Да, там действительно брали учеников девятых классов, и в период ввода ЕГЭ для некоторых подобные учреждения стали обходным путём предшествующего геморроя. Однако самым приятным было то, что окончившие среднюю школу имели возможность поступить на любой факультет без предварительных экзаменов.

Вернуться к тексту

2) На самом деле, в оригинале фигурировало три месяца, но, так как героиням пока что известна только версия Jetix, в тексте аналогичные данные.

Вернуться к тексту

3) К тематике управления стихиями подтолкнули именно "Чародейки" ("W.I.T.C.H." в оригинале). Спойлер: нынешние концепты вдохновлены Аватаром — тем самым, который "Последний маг воздуха", но всё же имеют свои нюансы в силу выбранного Мира ^^

Вернуться к тексту

4) Элис = Alice = Алиса. Надо думать, та девочка была в курсе вариаций собственного имени. Почему же этого не знали Ленка и ГГ? Ну-у, должно же что-то ещё помимо увлечений объединять людей! *минута самоиронии*

Вернуться к тексту

5) Суровые двухтысячные — звонки с мобильного не по карману школьникам, поэтому нормально поговорить можно только по домашнему телефону.

Вернуться к тексту