Колыбель для крестника (гет)

Он шел. Шел, проносясь по улице, словно бешеный вихрь, кружащийся в танце смерти, а в его голове, казалось, играла музыка. Такая задорная и веселая, прямо как он, наверное, уже давным-давно забывший о своих проблемах. Если они, конечно, были… Ритмично раздавались щелчки длинных пальцев, а ноги, будто попадали в движения ударника, сидящего за установкой. Плечи же наоборот поднимались или опускались, если гитара изменяла ноту.

Back in black!

I hit the sack.

I've been too long, I'm glad to be back.

I bet you know I'm…

А лицо, такое по-собачьи счастливое, изображало солиста. Губы двигались в тягучей, смыкающейся словно мед, проекции, беззвучно выкрикивая слова, и периодически делая остановку, когда, к примеру, в песне надо было взять ноту. Щеки и глаза в этот момент поднимались, уступая место воображаемому голосу, что должен исходить изо рта. Периодически прищелкивал язык, как правило, одновременно с пальцами, издавая более громкий звук, чем если бы они работали поодиночке. Иногда губы все же смыкались, если был проигрыш, конец или начало исполнения. Но тогда, тело, словно обретало второе дыхание, поскольку так, наверное, было проще скоординировать движения.

Yes, I'm let loose

From the noose —

That's kept me hanging about

I've been looking at the sky,

'Cause it's gettin' me high.

Такой странный и молодой. По нему было видно, что он вот-вот запоет, но что-то останавливало этот горячий сгусток энергии, хотя всем уже давно было ясно, что на прохожих ему — наплевать. Вьющиеся волосы опускались на тонкие и острые черты бледного лица и со стороны он был похож на наглого богатого сердцееда из школьных романов про любовь, и казалось, что прямо сейчас он бесстыдно украдет внимание щебечущей компании девушек, а то кого и постарше.

Forget the hearse 'cause I never die

I got nine lives

Cat's eyes

Abusin' every one of them and running wild*

Да, сегодня Сириуса ничто не сможет остановить. Толпа будет в панике бежать от толпы Пожирателей обратно по направлению его движения? Плевать, сегодня он точно дойдет до своей конечной цели, зная, что преодолел дорогу в один конец…

Почему?

Потому что пьяным трансгрессировать нельзя! И местный бармен, точно его удержит от такого сомнительного мероприятия, послав в один из номеров трактира трезветь. И хоть Сириус и пил нечасто, но в определенных кругах уже успел зарекомендовать себя, как главный по выпивке. Он уже предчувствовал диалог из разряда:

— Какой же ты пьяница, Сириус! — послышался возмущенный девчоночий голос. Так говорят, когда застают своего домашнего питомца за порчей тапочек. — Совесть то хоть есть?

— А? — гаркнул Сириус и поднял голову на две, аккуратно заплетенные, косички пшеничного цвета, садившиеся напротив него. — Это ты Маккиннон? — спросил он, получив в ответ категорический взор карих глаз, что настоятельно требовал убрать бутылку «пока преподы не заметят».

Девушка молчала, постукивая ногтями по столу Трех Метел. Очевидно, что именно она будет причислять себе лавры не спившегося (а именно так и будет!) Сириуса, что грозно смотрел на нее из-под упавшей на глаза челки. Оставить это так нельзя.

— Значит так, Марли, — деланно ласково оскалился он, вздергивая голову, дабы убрать челку. — Во-первых: прошу заметить, — он протянул ей бутылку огневиски, что вот-вот собирался вскрыть. — Испить я собирался вовсе не второсортный алкоголь, а вполне приличный Captain Morgan шестьдесят восьмого года. Смекаешь? — он еще более ласково и даже как-то пошло оскалился на нее и продолжил. — А во-вторых: я не пил уже четыре месяца и пока что, наверное, являюсь самым трезвым студентом Хогвартса из всех, когда либо учившихся здесь. У тебя есть два варианта: присоединиться ко мне или… — он показательно выгнул брови дугой, делая акцент на последнем слове. — или ты можешь поиграть в «Съебастьяна» и съеб…

— Да поняла я тебя, — отмахнулась она и встала из-за стола, направляясь к входной двери.

А таких разговоров у него было… примерно по полдюжины на каждый курс Хога, начиная с четвертого, точно. И каждый раз они заканчивались одним и тем же: зануды вроде Эванс или Вуд признавали свое поражение и в гордом одиночестве уходили делать конспекты, которые Сириус потом весьма успешно списывал.

Он вдруг резко остановился и как-то понял, что неприлично устал. Голова слегка кружилась, а тело немного болело, требуя отдыха. Мерлинова борода, он ведь только прошел, несколько кварталов танцуя! Хоть для людей вроде Питера это и было нормально, но Сириус отметил, что необходимо на выходных заняться физическими упражнениями. «Все-таки не только личиком девах цеплять надо!» — вспомнил он вдруг высказывание Джеймса.

И сразу погрустнел, поняв как давно, он не обращался к кому-то, не иначе как: «Эй олень!» или «Ну что ты так скис, Лунатик?». Если честно, с парнями они виделись в последний раз около месяца назад, когда ходили в какой-то маггловский ресторан. Вроде бы классно, а вроде бы и нет. Хвост и Ремус сразу стушевались, когда увидели цены, а Джеймс все время был ужасно мрачный, будто кто-то «сыграл в ящик». В результате все два часа Мародеры просидели в угрюмом молчании, периодически прерывающимся базовыми репликами вроде: «Ну как суп?».

Отлично мать его!

Сириус вдруг резко захотел курить, и не найдя в карманах куртки сигарет направился к небольшому магазинчику рядом. Крохотное двухэтажное помещение, покрашенное в цвет ночи, арендованное в фасаде дома, резко контрастировало с общей атмосферой праздничного Лондона, украшенного в такие тошнотворно-яркие, по мнению Сириуса, цвета, что даже сам Санта потянулся бы к ближайшему унитазу. Только броская вывеска: «Рай табачника», позволяла понять, что направлялся Сириус не в контору ритуальных услуг.

Старался он, конечно, покончить с этим делом как можно скорее, поскольку задерживаться в компании местных «ненавязчивых» консультантов не хотел. Но, как и всегда бывает в таких случаях, он пережидал огромную очередь, а затем еще дольше ждал, когда продавец найдет Richmond cherry.

— Благодарю, — максимально сухо, как мог, произнес он и направился на улицу.

Щелчок зажигалки потревожил местных голубей, что приютились около крыльца, на котором Сириус решил закурить. Они сразу же поднялись в воздух, осыпая окружающее пространство снегом, накопившемся за их, наверное, недолгое, пребывание на земле.

Сириус затянулся, вдыхая приятный вишневый аромат сигареты. Выглядел он невероятно пафосно в этот момент, больше походя на бандита из фильмов про мафиозные банды. Кожаная «косуха» слегка распахнутая на небритой груди. Черные джинсы, опоясанные широким ремнем, и конечно, ослепительно по-блэковски черные вьющиеся волосы, шелковистой гривой ложащиеся на плечи.

По таким парням обычно и сохнут девчонки.

Правда не хватает бас-гитары, чтобы уж точно окончательно украсть сны какой-нибудь школьницы, что недавно начала испытывать влечение к лицам противоположного пола.

В Хогвартсе Сириус был некой чумой, которой нужно переболеть, чтобы выработать иммунитет. Тонна вызывающего макияжа и дорогущей туалетной воды, купленные для «того-самого»; красные пунцовые щеки и просвечивающие рубашки; капроновые колготки и ночной плач в подушку, когда за день ни разу не удавалось увидеть наследника древнейшего и благороднейшего рода. Типичные симптомы. Но у некоторых получалось переболеть, а кто-то так и бегал за ним до конца седьмого курса, надеясь получить в ответ хотя бы яркий блеск печальных серых глаз, направленный на бедолаг-поклонниц. Или что-то большее, о чем очень любили рассказывать те, кто все же смог получить настоящий «взрослый» поцелуй, а иногда и что-то интимное…

Сейчас Сириус вырос и был более спокоен ко всему этому, но черт возьми, как же классно получать женское внимание, осознавая что именно ты являешься чьим-то объектом вожделения.

Но также неприятно понимать, что ты законченный эгоист.

Сириус потушил сигарету и направился дальше к своему персональному «чистилищу». Зима приносила свои плоды, и поэтому он немного замерзал на морозе, но как говорила матушка (единственный совет Вальбурги, которым Сириус воспользовался): «Блэк не должен демонстрировать слабость!». И поэтому он все шел и шел дальше.

Остался последний поворот, он почти дошел до бара. Молясь, чтобы тот не был закрыт по случаю подготовки к Рождеству, Сириус старался быстро обогнуть толпу мчащихся по улице велосипедистов, но тут…

Они так страстно целовались, словно прямо сейчас умрут, и действительно, эти секунды были последним, что у них осталось. На ощупь пробираясь к кровати, сбивая всю мебель, они пытались как можно скорее снять с себя одежду, ругаясь матом и шипя друг на друга. Это, наверное, был самый невероятный и фееричный момент, что они когда-либо испытывали.

Похоже, она не заметила, как столкнулась с Сириусом, и решительным шагом направилась дальше прочь от него. Обычный, черный, невзрачный бомбер и узкие джинсы, которые дополняла огромная копна рыжих волос, ниспадавших из-под простой вязаной шапки. А ведь год назад Лили обещала, что пострижется под мальчика! Но видно кто-то сыграл очень важную роль в отсутствии принятия этого решения. И Сириус даже догадывался кто.

Поскольку свободного времени у него было более, чем достаточно, он довольной расхлябанной походкой быстро направился к ней, словно толстопузый ленивый кот, нашедший интересную птичку, чирикающую на подоконнике.

Черт, а если это не она? О, да Мерлин с ней!

— Привет, подруга, лицедея! — довольно начал он, подойдя к «птичке» и приобняв ее за плечи. — Что так клялась давным-давно, что пострижется под злодея, другое видно решено!

Знаете это чувство, когда понимаешь, что все совсем не так, как разум обыгрывал изначально? Вместо радостного «Сириус!», Лили, как к счастью и оказалось, неожиданно резко остановилась и с тяжелым вздохом повернулась к Блэку. На него был направлен сухой, печальный и какой-то уставший взгляд, что появлялся у людей ближе к тому возрасту, когда седые волосы начинают терроризировать шевелюру. Лили же была самой рыжей из всех самых рыжих, и Сириус не мог представить, что стало причиной такого подавленного состояния.

Сейчас он почувствовал себя маленьким ребенком, случайно вторгшимся в беседу взрослых, задав глупый вопрос. Даже не так, это было скорее то неловкое ощущение, когда начинаешь говорить с тяжелобольным о его проблемах. Он весело смеется, глядя на тебя, как на старого друга, а ты просто сглатываешь ком сажи и боли, появившийся от осознания того, как сильно собеседник похудел и побледнел, как впали его щеки и появились характерные синяки под глазами.

«Не переживай, со мной все хорошо!»

И вдруг она заговорила.

Они повалились на кровать, как два огонька пламени, слившихся вместе, чтобы устроить пожар. Тихие стоны, оглашали небольшую комнату трактира, и наверняка застройщик сэкономил на звукоизоляции, так что… Плевать! Небольшой перерыв на то чтобы расстегнуть ремень и снять штаны. А потом игра началась вновь. Два жадных молодых зверя набросились друг на друга, словно желали убить, покалечить и просто прожить этот миг, как можно более ярко. Какие глупцы! Им остается только посочувствовать, ведь они еще не знают, какую страшную ошибку совершили.

— Лицедея… — горько простонала Лили и вдруг бросилась прямо на грудь Сириуса, давая выход эмоциям в нечеловеческом диком плаче, нет, скорее реве, державшемся на остатках, уже разрушившийся воли. — Мерлин, Сириус, какая же я дура! — она на миг подняла голову и посмотрела на Блэка, пытаясь найти ответ в нем, но тот лишь добродушно улыбался в ответ, пытаясь утешить.

— Что же я наделала, Сириус! — всхлипнула она, прижимаясь изо всех сил к груди Мародера, пытаясь найти хоть каплю тепла в этом холодном и душном мире. — Что же я наде…

— Солнышко, я с тобой, — мягким бархатным голосом пробормотал он, поглаживая Лили по ее хрупкой дрожащей спине. — Я не знаю, что стряслось, но ты все можешь объяснить мне. Тут рядом есть, — Сириус запнулся, поскольку понимал, что нельзя напрямую называть пункт назначения, иначе Лили туда точно не пойдет. — Э-э место, там вполне можно поболтать и отдохнуть.

Вдруг странная робкая улыбка тронула губы Лили.

— Ты про трактир «Горюющий пони»? Я слышала про это место. Ну, пошли, — неожиданно она опять сощурилась и так же резко погрустнела, как улыбнулась. — Все равно пути назад нет…

Мерлин, Сириус никогда не думал, что станет собутыльником Лили Эванс, главной отличницы Хогвартса и непревзойденной мастерицы зелий!

— … и вот, — продолжала она, выпивая очередной коктейль. — Этот козел… Ик! Он, он просто набросился на Эда! И-ик! П-прикинь! — Сириус уже чувствовал, как Лили приходит в практически невменяемое состояние. Он никогда не видел ее такой.

На самом деле он думал, что они выпьют чего-нибудь некрепкого и спокойно разойдутся. Сириус даст ей совет, она выговорится, помирится с «козлом» и все будет как прежде. Но похоже сегодня Лили решила, что бутылки пива будет мало, и поэтому уже полностью вылакала пару шотов огневиски под названием «Прямиком из ада!» и теперь принялась за «Секс на пляже».

Естественно Лили не умела пить. Прям, вообще не умела. Уже после первой стопки виски у нее начал заплетаться язык и появилось нарушение координации, да и сама она, если честно, больше не походила на кроткую девицу-красавицу из Хогвартса. Скорее на жалкое ее подобие, сделанное на скорую руку: аккуратно причесанные волосы сейчас растрепались, словно наэлектризованные, бомбер неряшливой кучей лежал рядом с ней, а шнурки кроссовок расплелись, но видно ей было все равно.

Сам же Сириус пил по-маленьку, осторожно, чтобы оставаться в трезвом виде. Все-таки, если Лили начнет чудить, нужен человек способный ее остановить. Хотя учитывая, что сейчас она, наверное, и пройтись ровным шагом не сможет, не стоило надеяться на ее пьяный «бум».

Он медленно опускался вниз, стараясь как можно сильнее растянуть прелюдию. Она шипела на него и больно дергала его волосы, запущенными туда пальцами, уже не в силах ждать. Что может быть слаще и мучительнее, чем это?

— Я обошла все местные больницы, Сириус! — сокрушалась Лили. — И… и знаешь что? Ни в одной из них не было Эда! — она вдруг резко остановила свой монолог и посмотрела на Блэка, ожидая ответной реакции. Тот с видом самого заправского психолога тяжело покачал головой, мол как это все плохо. — А если он умер? Вдруг это сердечный, ик! Приступ? Я ведь и сама не знала, что у него проблемы с сердцем. Какая же я дура! — воскликнула она, опрокинув стакан с таким громким звуком, что местные посетители трактира недовольно заозирались на них.

А сам Сириус только и мог делать вид абсолютного понимания и сочувствия. На самом деле нет. Он вообще ничего не понял из услышанного, ведь со временем Лили начинала свой рассказ все снова и снова. Теперь в повествование вплетались какие-то неожиданные подробности из разряда того, что Джеймс еще успел где-то зажать в переходе какую-то девчонку и что она, Лили, хотела улететь с ним в Австралию, чтобы помириться с Эдом.

Но горе-друг же работает на постоянной основе в Лондоне? Или нет, вдруг он просто прилетел навестить семью?

Даже у слегка пьяного Сириуса уже кипела голова от этого непрекращающегося цунами фактов, начиная с того как все случилось, заканчивая стоимостью глинтвейна, что Джеймс с Лили купили незадолго до нежданной встречи.

Он припал к ключице и сладко засолал ее, получив ответ жгучий требовательный стон, от которого внутри все переворачивалось и ходило ходуном. Пальцы судорожно расстегивали лямку лифчика, а в голове только и было оно… желание, подчинять и властвовать. Владеть ею.

Он уже представил эту картину: пьяные, они вваливаются в квартиру к Джеймсу и Сириус, приобнимая Лили одной рукой, и яростно жестикулируя бутылкой пива, находящейся в другой, начинает:

— Здорово, Козел! — он трясущимся голосом заржал, наверное, находя, как это было остроумно и смешно. — Я тебе тут привел твою подружку, — он посмотрел на еле держащуюся на ногах Лили и продолжил: — Она велела кланяться и передать, что просит прощения за наш дебош. Но взамен! — Сириус вдруг с неожиданной прытью взмахнул рукой, рискуя разлить пиво. — Она просит тебя, достопочтенного Оленя, мсье Сохатого, также извиниться, за устроенную тобой драку, иначе ты рискуешь оказаться в пролете от вашей совместной свадьбы. Правда, Лилз? — склонился он над Лили.

— Да-да, именно так! — прочавкала она, вусмерть пьяная.

А какова будет ответная реакция Джеймса он даже, и представить себе не мог. Чем они занимались, что делали, когда напивались в хлам? Вели заумные светские беседы о политике? Ну уж точно нет — перемывали все косточки «Оленя» и вспоминали все его возможные грехи, начиная от случайно пущенного «шептуна» на уроке трансфигурации, заканчивая позорным провалом операции по разрушению кабинета Филча и дракой с Эдом.

И дело даже не в этом, скорее в том, что просто, как-никак, стыдно приходить, хоть и к виноватому, но все же другу, в таком состоянии, так с ним разговаривать и понимать, что ты повел себя по отношению к нему, как самый настоящий придурок, напоив Лили, а затем приведя ее домой со словами: «Ну, а дальше сам разбирайся!».

Нет, он должен просто помирить их. Сейчас тот самый момент, когда Лили находится в еще более-менее вменяемом состоянии, чтобы простить Джеймса, а сам Сириус способен остудить их пыл.

— Слушай, пойдем отсюда, — решительно сказал он и соскочил с барного стула, натягивая косуху.

— К-куда? — удивленно спросила она, поставив коктейль на стойку, и неожиданно достаточно осмысленно и сосредоточенно посмотрела на него. — Только не говори, что…

— Да, черт возьми! — рявкнул он, хватая Лили за руку, и ведя ее к выходу. — Мы идем мириться к Джеймсу, мы идем заканчивать весь этот цирк!

Но она вдруг как-то совсем странно резко остановилась, вырывая свое запястье из его ладони. На ее лице был написан страх.

— Нет, Сириус Блэк! — она резко топнула ногой, окончательно освободившись от оковы Мародера. — Я… я не желаю видеть этого человека!

Внутри Сириуса что-то разрушилось, острыми осколками раня все немногочисленное и ценное, что было внутри. Музыка громко звучала на весь трактир, и казалось, что она была лишней в этом разговоре. Время, словно остановилось после слов Лили. Два молодых человека смотрели друг на друга, не понимая, почему собеседник не может признать их правоту. Удар сердца. Вечность. Снова удар. Ничего на свете нет и не было никогда, только момент, когда тонкие, аккуратные как у куклы, губы произнесли: «Я не желаю видеть этого человека!».

Сириус помнил, что говорил Джеймс о Лили каждый год. Сначала он не признавал ее, считая очередной заучкой. Потом сам начал к ней приставать. А однажды, однажды ночью на шестом курсе, когда Лили вдруг получила опасный перелом ключицы, и лежала без сознания в Больничном крыле, истекая кровью, он дрожащим от волнения и страха голосом выдавил: «Сириус, я люблю ее, Господи, я люблю ее!». И в этот же момент он соскочил с кровати, натягивая на себя мантию-невидимку». Сириус услышал только топот бегущего вниз Джеймса, что проведет всю оставшуюся ночь около Лили, держа ее за руку.

И именно в этот момент, смотря на пробивающийся в их небольшую комнату лунный свет, он впервые понял. Понял, что все эти шутки и подколы, были не просто шутками и подколами. Это был Джеймс, его видение, его характер. Да, Сириус тоже любил кинуть красноречивый взгляд на красивую девчонку или ущипнуть ее же за задницу. Он точно также давал недвусмысленные намеки, перерастающие затем в грязный поцелуй за ширмой и сладкий стон, что раздавался под конец в постели. Но Джеймс добивался всего одного человека. Упорно и долго. Он бегал за Лили, как щенок, делал все для нее, правда Лили очень часто не замечала действительно хорошие поступки, обращая внимание только на глупые, отчаянные, самонадеянные попытки добиться внимания.

И она не желает видеть этого человека. Дура. И тут, слова понеслись бешеным вихрем. Сириус даже не осознавал, что говорит, он просто слышал собственный хриплый и уставший голос.

— Эванс, ты не понимаешь! Ты находишься в состоянии аффекта после этой драки, ты в конце концов пьяна! Да, Джеймс совершил ошибку, да — он виноват, — Сириус почувствовал, как его понесло еще сильнее, — Но люди совершают куда более ужасные вещи. Они обманывают, они предают, они ведут себя, как паразиты, выкачивая наши жизненные силы и материальные ценности! За все время, как ты сбежала от него, — он сделал паузу в поисках осознания в лице Лили. — Ты задумывалась почему он это сделал? Почему он напал на Эда? А я тебе отвечу: он любит тебя, мать твою, а ты даже не осознаешь этого. Ты, наверное, его тоже, но… — Сириус посмотрел в пространство и вдруг понял, насколько вся эта ситуация с дракой глупа и не стоит потраченных нервов. — Но разве стоит любить, если не умеешь прощать?

Он уже не мог говорить. Просто стоял, смотря на молчавшую Лили, и тяжело дышал, моля, что она поймет его.

День, закончись уже, наконец!

— Молодые люди, счет оплачивать будем? — Сириус вдруг почувствовал, как его что-то высасывает в обычный мир и посмотрел на грозного вышибалу, невесомой походкой пробравшегося из-за спины.

— Естественно, — сурово ответил Сириус протягивая тому несколько купюр. — Мы всегда отвечаем по заслугам и, конечно, оплачиваем счета. Можно без сдачи.

— Что-нибудь еще для вас? — пробасил мужчина, считая деньги.

«А что еще нам надо? Мы валим отсюда, ко всем чертям!» — пронеслось в голове.

— Номер на ночь, пожалуйста, — послышался вдруг робкий девичий лепет. Сириус повернулся к Лили и вдруг почувствовал сильное желание прибить кого-нибудь. Если получится контролировать себя, то ближайшую стену. — Двухместный.

Дура!

* * *

— Ничего не знаю, Эванс, ты ложишься на кровати, а я займу этот прекрасный диван! — безжалостно произнес он, кинув взгляд на старую обшарпанную и, наверняка, грязную от чьей-нибудь рвоты старую кушетку, обитую полуразвалившейся кожей. — Считай, что я и так сделал тебе одолжение, позволив отложить тебе вашу с Джеймсом встречу.

Они стояли в невероятно древнем номере с небольшой ванной комнатой. Атмосфера вокруг походила скорее какое-нибудь маггловское студенческое общежитие: облезлые обои в стиле, как любит бабушка, побитой люстры, из которой светилось только две лампы из шести, скрипящей мебели, состоящей из крохотного стола со стулом, и многострадальной кровати с диваном, которые они никак не могли поделить. В помещение мягко просачивалась луна, ласкающая окружающее пространство своими теплыми лучами, а Сириус и Лили стояли друг напротив другая, уже собираясь пойти спать.

Сам Блэк молился, что все будет хорошо и завтра он приведет Лили к Джеймсу, чтобы закончить весь этот сыр бор. Какой же он глупец.

— Конечно, — мягко ответила она и вдруг произнесла очень странным голосом, от которого Сириусу на миг стало нехорошо. — Пожалуйста, закрой глаза, мне надо раздеться.

Он послушался, но где-то в глубине души что-то екнуло, когда щелкнул выключатель света и в глубине комнаты послышались звуки, снимающейся с тела футболки. Ужас. Он никогда не думал о том, как выглядит Лили, когда раздевается. Какое у нее тело, лишенное одежды, как опускаются волосы на грудь… О, Мерлин, зачем!

И вдруг, послышался осторожный шаг, усиленный громкостью скрипа пола. О черт, что происходит, она же стояла около кровати, она уже должна лечь на нее!

Еще один шаг. Нет, Сириус, не боялся темноты, но что-то не давало покоя его бьющемуся галопом сердцу.

Еще и еще. Снова звук соприкосновения с полом. Было такое ощущение, что Сириус катается на американских горках. Ох, лишь бы она пошла в туалет. Это же…

Тишина.

Звонкая, непривычная после шума улицы и трактира, пугающая. Не было в ней ни крадущейся Лили, ни эха собственных мыслей. Что скрывается за этим пологом темноты и опасности? Свет, о котором любят рассказывать некоторые книжонки? Или что-то большее, способное принести беду?

И вдруг Сириус почувствовал тонкие аккуратные пальцы, запустившиеся в его волосы, а затем холодное дыхание обжегшее кожу со словами:

— Давай нарушим, — прошептала Лили и быстро поцеловала его прямо в губы. Сириус в панике, будто был парализован, он просто стоял, пытаясь пошевелить закостеневшим телом, оторваться от Эванс, от того, что она делала, и грубо послать ее куда подальше с такими эксцессами. Но она продолжала его целовать, упорно и грубо, как обычно девушки не делают.

— Мать твою, что ты творишь, Эванс?! — выругался он, еле отстранившись, и произнеся параллельно пару крепких матов.

Интимный полумрак хищно освещал темное лицо Лили, но Сириус все же смог разглядеть игривые искорки, плескавшиеся на дне ее глаз.

— Удивлена, что ты, раздолбай Сириус Блэк, отказываешься от этого, — тягуче произнесла она, смакуя каждую буковку. — Совесть не замучает? — подмигнула она напоследок и снова потянулась к его губам.

— Нет, блядь, не замучает! — увернулся он от нее и попытался отпихнуть от себя.

— Даже разок? — дыхнула Лили парами алкоголя, и в его голове что-то щелкнуло и в этот же момент угасло, как догорающий уголек костра.

Наверное, инстинкт самосохранения.

Они припали друг к другу, как намагниченные, и впились, переплетаясь в вихрь смертоносного торнадо. Вокруг ничего не осталось, только они — Сириус Блэк и будущая Лили Поттер — два глупых и молодых создания, упивающиеся этим моментом, что кончится, когда наступит рассвет нового дня, когда возможно им придется забыть об этой ночи и продолжать двигаться, как друзья, соединенные нелепой нитью, происходящего.

Скорее всего, со временем они разорвут ее, но как же классно плести уже не нить, а прядь ниток, ведь забыть все это будет невозможно. Сириус в эйфории вцепился в ее задницу, а Лили в ответ больно царапала его спину своими ногтями и тихо стонала в такт движениям их губ, из которых уже давным-давно полилась самая сладкая кровь наследника древнейшего и благороднейшего рода Блэк, и кровь обычной девушки из маггловской семьи, что так нагло ворвалась мир волшебства, которое сейчас происходило.

Они повалились на кровать и принялись снимать одежду, не отрываясь друг от друга. Слетел лифчик, звякнул ремень, стон, хрип, секунды вечности, луна, два зверя в одной постели. Никто ничего не осознавал, позволяя проваливаться своему телу в яму блаженства, сладкой боли последствий, и мимолетной любви.

* * *

Сколько раз можно умереть за минуту? Ни Сириус, ни Лили не знают, но точно понимают, что столько, сколько захочешь.

И не в этом ли вся прелесть жизни?

Примечания:

* — AC/DC — Back In Black

Как часть? Оставляйте свои комментарии)