Тысяча признаний (гет)

Лили подставила лицо солнцу, высовываясь в окно, жмурясь и улыбаясь. Несмотря на то, что повеяло холодом, девушку было не остановить на пути к первым лучам весеннего тепла. Вся зима была в этом году настолько отвратительно холодной и серой, что даже рождественские праздники с трудом сумели скрасить ее, и для Лили, что просто не представляла своей жизни без яркого света далекой звезды, это стало настоящим испытанием. Последние февральские бури совсем загнали ее в меланхолию, от чего даже Северусу стало не по себе. Он видел ее в разных настроениях, но никогда не видел ее настолько безрадостной.

Первые мартовские дни оказались такими же снежными и темными, как предыдущие три месяца. Эванс заболела. Она посетила целителя, купила ингредиенты для прописанных зелий, отправила Дамблдору письмо с совой, в котором рассказала, что на протяжении неопределенного количества дней не сможет бывать на собраниях Ордена, и в течение недели спала по тринадцать часов в сутки, а когда бодрствовала, то либо, завернувшись в одеяло, лежала на диване и смотрела телевизор, либо неохотно ела. Второе происходило исключительно по настоянию Снейпа.

— Лили, закрой окно, — уронив безвольно на кричащий будильник руку, Северус ухмыльнулся, наблюдая за ней. Край ее пижамной футболки, которая еще каких-то пару месяцев назад принадлежала парню, игриво задирался, а растрепанные рыжие кудри небрежными волнами струились по спине. — Там холодно, вообще-то, а у тебя вчера была температура.

— Там солнце, Сев, солнце, — радостно, но хрипло из-за того, что ее мучил тяжелый кашель, сказала девушка.

Эванс закрыла окно и в несколько широких упругих шагов снова оказалась у кровати. Она нырнула к парню под одеяло и всем телом прижалась к нему, совершенно довольная и впервые искренне улыбающаяся за эти несколько ужасных дней больничного. Северус вздрогнул, когда ее холодная кожа соприкоснулась с ним, но отстраняться от нее не стал. Лили не подпускала его к себе все это время, прикоснуться к ней он мог, только когда она спала. Это не играло такой уж значимой роли, Снейп спокойно обходился без всех этих ванильных нежностей, но вот заснуть он, как оказалось, нормально не мог, если рядом не было Лили, что имела привычку закидывать не него руку и ногу.

— Ты хочешь сказать, что все, что тебе нужно было, чтобы стало легче, это немного солнца? — он изогнул в вопросе бровь, большим пальцем водя по веснушчатой щеке возлюбленной. — Зачем мы тогда переводили ингредиенты на лекарства?

— Дурачок, — она хихикнула. — У меня просто улучшилось настроение. Ты же, как будущий целитель, должен знать, что позитивный настрой способствует скорейшему выздоровлению.

— А еще скорейшему выздоровлению способствует нормальное питание, а у тебя уже щеки впали, потому что если не напомнить тебе поесть, ты этого не сделаешь.

— Ты сам осенью смеялся надо мной из-за того, что я набрала вес, — недовольно фыркнула Эванс. — Тебе не угодишь.

— Я же просто шутил. Мне очень нравились твои хомячьи щечки. И вообще, дело не во внешности сейчас, а в твоем здоровье. Я тебя все равно любую люблю.

— Даже если я заболею драконьей оспой и буду ходить зеленая?

Он скептически посмотрел на нее. Вспышки одного из самых страшных заболеваний для волшебников наблюдались по всей стране, однако именно в Лондоне зараженных не было, и вероятность заболеть у нее была самая минимальная, к тому же, в Святом Мунго наготове держали вакцину. Северус же вовсе подозревал, что эти «вспышки» не имеют никакого отношения к понятию «эпидемия» и являются намеренными точечными атаками, а может и вовсе нет их, просто Министерство пытается отвлечь людей от намечающихся беспорядков.

Лили же называла его параноиком и просила меньше обсуждать с Лавгудом правительственные заговоры, и отписаться от «Придиры».

Девушка смотрела на него, и глаза ее недобро сверкали в ожидании ответа.

— Даже больную драконьей оспой и зеленую, — с тяжелым вздохом ответил Северус. Лили снова радостно улыбнулась и прижалась уже согревшейся щекой к его груди. Парень закатил глаза: она просто большой ребенок.

— А блинчики мне приготовишь?

— И блинчики приготовлю, — он и сам улыбнулся, широко и искренне, как не улыбался никогда никому кроме нее, потому что только она, эта странная инфантильная девушка, могла вызвать в нем такое количество положительных эмоций. — При условии, что в утро субботы мы с тобой не станем вставать в девять утра и все-таки еще поспим немного.

— Я люблю тебя, — хрипло прошептала Лили и прильнула к его губам своими.