Чемпион-которого-нельзя-называть (джен)

Вечером в гостиную факультета Гарри не вернулся, чего, собственно, никто и не ждал — хотя его штрафные полведра первача предусмотрительно остались нетронутыми во избежание непоправимого. Утром же, как и полагается джентльмену, Поттер сгрузил с плеча бессознательно-упоенные тела Флер и Олимпии Максим школьной медиковедьме, которая уже давно работала не столько на Хогвартс, сколько на неуёмные сексуальные аппетиты Гарри. Она не жаловалась — мальчик платил ей за услуги такие суммы, какие раньше она видела только в школьных ведомостях в графе расходов на лимонные дольки, не говоря уже о вложениях в больничное крыло, которое, правда, в виду специфики запросов клиента, ныне больше походило на кабинет гинеколога и костоправа. И сейчас в гостиной факультета Гриффиндор Поттера поджидала основная часть его кодлы: обаятельная и меркантильная Гермиона Грейнджер, уже к концу второго курса пересудившаяся с каждым чистокровным волшебником Англии за исключением Уизли, с которых взять можно было только генетический материал, которым они и так были счастливы одарить любую девицу до ста сорока семи годиков от роду; бессознательный и всеядный Рональд Уизли, который будучи убежденным совой, раньше обеда и не просыпался, а до этого времени действовал в автономном и куда более разумном режиме, благодаря которому и смог доучиться аж до четвертого курса; трусливый, но злопамятный Невилл Лонгботтом, известный садист и обладатель бесконечного списка "Кому я хочу отомстить".

Отсутствовали трое: Колин Криви, Джинни Уизли и Луна Лавгуд.

Первый мужественно пожертвовал своей социальной жизнью, когда согласился выпить вместо своего брата Денниса полагающуюся всем неофитам рюмку уизлевского первача — но поскольку он был уже третьекурсник, ему накидали еще парочку штрафных. Его не спасли даже предусмотрительно натянутые семь пар семейных трусов: уже к середине попойки он скинул их все, и теперь они причудливыми стягами реяли на люстрах; под утро он и вовсе пропал — а потом возник с призраком профессора Снейпа, который тащил за ним в призрачных руках ящик алкогольного конфиската. Таких чудес не совершал даже Гарри Поттер, отчасти потому, что он о существовании Снейпа вспоминал преимущественно только перед сдачей или получением эссе по зельеварению, и потому в отличие от Криви не особо интересовался его биографией, а вот юный папараци имел на слизеринского декана огромную подшивку дел с большой коллекций колдофото, опубликуй он хоть часть которых, то зельевару пришлось бы на Девятом кругу ада прятаться от того, что бы с ним сделали озверевшие английские ведьмы, их отцы, мужья, братья, сыновья и домашние животные. Тем не менее, встречать новое утро Криви пришлось в Больничном крыле, потому что пьяный язык и постыдные секреты плохо влияют на здоровье, особенно если ты собираешься рассказать, что факультетский кот Борис, непременный глава всех застолий и посиделок, гордый обладатель персональной золотой миски для алкоголя — на самом деле не кот, а кошка, и вообще отпадный тусила, отплясывающий нижний брейк на усах, только по ночам, а днём ведет скучнейшие пары по трансфигурации.

Джинни Уизли, прозванная «Боль Шестого», но более известная как «Пол-шестого» — тихо и мирно спала в своей персональной спальне, которую ей ухитрились выцыганить у директора её старшие братья, души не чаявшие в своей сестричке, но не имевшие ни малейшего представления о том, как надо обращаться с особью противоположного пола, которую нельзя затащить себе в койку. На правах почетного Уизли Гарри вместе с Роном имел честь приобщиться к передающейся в этой семье из поколение в поколение мудрости, так, именно Фред или Джордж научили его мастурбации, показали тайный проход за женскую душевую, распили с ним первую бутылку огневиски и показали ему, как пользоваться магловскими контрацептивами — собственно, последнее и было причиной появления всё новых и новых Поттеров, ибо Уизли и контрацепция были столь же сочетаемы, как пиво и зарплата. Гарри даже был им признателен целые сутки, пока они его не поставили перед фактом, что теперь им с Роном следует перенять эстафету — и обучить всему, что они узнали, следующего Уизли — Джинни. Парни разделили обязанности: Рон должен был разработать соответствующую случаю лекцию, а Гарри же обеспечить ему время на подготовку, что он и сделал, наглядно продемонстрировав, что будет с храбрецом и недоумком, который потянет свои двадцать первые пальцы к его названой сестренке. В итоге Джинни и по сей день была уверена, что детей в капусту приносят аисты, а Рон уже закончил работу над первой фразой.

Последней была Луна Лавгуд, которую все звали "Лунатичка" за отсутствующий взгляд и странные разговоры, а Гарри звал её "Лунатичкой" за милую привычку аппарировать неугодных ей на темную сторону Луны. Уже два года Поттер пытался втянуть когтевранку в свой коллектив, но Луна с Гермионой ладили хуже, чем Рон с мылом, и обе ставили Гарри ультиматум "или я — или она". Тот благоразумно каждой говорил "мне нужна только ты", но при этом равно плотно общался с обеими, отбрехиваясь тем, что "просто не хочет сердить ведьму, которую ты сама посчитала достойной соперницей". Что более всего оскорбляло самоуважение Гарри — делили они не его, в общем-то: Гермиона сразу ему сказала, что одной женой ему не отделаться, и с каждым новым унаследованным Родом, единственным прямым наследником которых он оказывался благодаря манипуляциям Грейнджер и её юристов, число будущих супруг только росло: Луна была записана в его гарем семнадцатой по порядку и второй по старшинству. Делили они место его будущего вице-министра и вообще заместителя, потому что доступ к информации и результат её аналитики у них был одинаковый: на Гермиону пахала целая армия осведомителей из числа подневольно-освобожденных домовых эльфов, а Луне нашептывали мозгошмыги, пупочные приживалы и ушные фляки — причем нашептывали исключительно чистейшую правду.

Молодецки в один глоток употребив штрафные полведра самогона, Гарри прошествовал к банде, ненавязчиво демонстрируя обновку на наспинном (на груди свободных мест давно не было) иконостасе — анимированные значки целующейся вейлы и великанши:

— Здорово, босота.

— И ты не кашляй, черт кривой, — ответила его будущая супруга: Гарри был мальчик любвеобильный, но практичный, и то, что Гермиона за три года их знакомства ухитрилась удвоить фамильные капиталы Поттеров, привело его к мысли, что такое сокровище надо хватать себе и как можно скорее. Благо и сама девушка была не против, хотя до конца школы минимум разрешила будущему мужу взыскивать супружеский долг с третьих лиц, успев наглядеться на то, как от пары надувающих пузо прививок жидкого Поттера дуреют даже самые холодные и уравновешенные ведьмы, превращаясь в лепечущих про годовасиков-тугосерь мамашек. К тому же необходимость пить Костерост после каждой ночи постельных баталий хрупкую барышню не прельщала. — Подписывай контракт с гоблинами на устройство хогвартского тотализатора, суки, три года мурыжили, золотого дна им мало было, платиновое подавай, видите ли: "Хогварские соревнования по квиддичу приносят мало ставок". Ага, блядь, то-то старый Малфой на одной ставке против своего криворукого семени пятикратно стоимость семи "Нимбусов" отбил, в черную работали, шапуги горбоносые, но ничего, блядь, как станешь Министром Магии — так они у меня будут по струнке ходить и налоги платить.

Гарри привычно подмахнул размашистую подпись на целый лист, в которой кратко перечислялись все его титулы и, самое главное, за чье именно убийство они ему присваивались, Гермиона говорила, что это исключительно благотворно влияет на лояльность партнеров букве и духу заключенного соглашения. Но потом всё-таки поинтересовался:

— А в чем суть-то?

— Тотализатор Филиуса признается филиалом тотализатора Гринготса, со всеми вытекающими правовыми последствиями. Теперь у него будет еще один официальный источник дохода, а нам будет проще отмывать наши капиталы. Плюс совместное гоблинско-волшебное предприятие только сыграет нам на руку в политическом плане, потому что с коротышками даже официальная власть сотрудничает только с лесом палочек за спиной.

— А им-то это зачем? Много они со школьников-то стрясут?

— Ты думаешь, как грязнокровка, — фыркнула маглорожденная Гермиона. — Золото — это так, брызги, чтоб лохов впечатлять, и чтоб у гоблинов кочерыжка вставала, чтоб новых шкуродеров плодить. В качестве ставок много что принимается — услуги, редкие ингредиенты, знания. Каких-нибудь терпил маглорожденных в кабалу заберут, мажорчиков чистокровных на предмет редких семейных запасов потрясут, с кого-то пару услуг стребуют — а гоблины на этом руку погреют, за посредничество, да и в контракте есть пункт о том, что гоблинам всегда можно "уступить" выигранную ставку в обмен на золото. А их напрямую сроду на территорию Хогвартса не пустили бы, а если бы и пустили, так их бы Флитвик в паштет размазал и только им и питался бы.

— Что у нас с товарами для фанатов?

— Я уже запрягла эльфов вышивать нашивки на мантии "Поттер — наш чемпион", вырезать статуэтки, изображающими тебя с кубком огня, в который ты наливаешь шампанское и другой мерч. Назавтра у тебя фотосессия с Криви, запускаем ограниченную эротическую коллекцию карточек "Гарри Поттер — Большой Чемпион".

— Что с отчислениями за трансляцию выступления и за билеты?

— Полный порядок, — самодовольно ухмыльнулась девушка. — Поскольку они продавали билеты на Турнир Трех Волшебников, то по уже проданным билетам на твоё выступление никто попасть не смог бы, ровно как и устроить трансляцию по сквозным зеркалам. Поскольку мы с тобой не звери какие-то, — на этих словах где-то заплакал бывший азкабанский дементор, а ныне слизеринский газонюх-домовик Дементий, — то лезть в карманы простым гражданам мы не будем, а наши дивиденды с мероприятия будут выплачены из бюджета Министерства, — Гарри вспомнил официальное хранилище Министерства в Гринготсе, деревянная дверь на шпингалете вместо замка оставляла любого очевидца с уверенностью в будущем Отчизны, — и лично Корнелиуса Фаджа.

Гарри во многих взглядах расходился с действующим министром, однако в одном они были едины — облегчаться, сидя на золотом унитазе, было, несомненно, воодушевляюще. Если, конечно, при этом не вспоминать, что Малфой жаловался, что ему приходится серить в платиновый, потому что брильянтовый жопу режет.

— На тебя можно положиться, — искренне и доброжелательно улыбнулся Гарри, лицо которого в иные моменты использовалось как эталон монолитности кирпичей. — Жаль, что ты еще не можешь стать леди Поттер — это ранит моё сердце.

— Я не резиновая, — грубо, но с довольной улыбкой ответила девушка. — Пока не нагуляешься, о супружестве и речи быть не может, — горестно вздохнула она, памятуя, как их единственный чувственный опыт пришлось прерывать Круциатусом по семейным ценностям Поттера, и дальше, чем снять друг с друга исподнее, они так и не зашли. — И у нас есть другая проблема. Невилл! — Гермиона прикрикнула куда-то под диван. — Есть сведения, кому на кладбище прогулы ставят, кто этот острослов-суицидник, который на моего любимого будущего мужа склад еще не выбитых зубов открывает?

Зашуганного вида паренек частично выполз из-под дивана, несмотря на медвежью комплекцию, он как-то так сжимался, что производил впечатление недокормленного первокурсника:

— Призраки, домовые эльфы и Пивз ничего необычного не видели, — откровенно говоря, со времен поступления Поттера понятие "обычное" стало несколько расплывчатым. — Кстати, Пивз на тебя в обиде, потому что он сделал крупную ставку протухшей колбасы на тебя, а ты проиграл директору в соревновании по закидыванию подтирашек.

— Скажи ему, что я всегда могу взять реванш в соревновании по выдаче пиздюлей излишне наглым полтергейстам. А что обычного было?

— Приходил Диггори с мешком записок от своего имени, а до этого он удочкой другие записки вытягивал, Филч в кубок всю неделю отходы сливал, которые годами в замке копились, а Фред с Джорджем в него фарш из проросших щупалец скидывали. Директор тоже всю неделю сворованные у Дырко и Рона свитки закидывал.

Ни для кого не было секретом, что Дамблдор пытался укокошить Рональда Уизли, однако его друзья осознавали бесперспективность попыток Величайшего Волшебника, ибо Рона прозвали "Тараканом" не только за привычку жрать все подряд и ошиваться по чужим тумбочкам в поисках съестного. Сам Шестой же гордо полагал, что директор просто видит в нём своё отражение в прошлом — рыжий, дерзкий, сексуальный — и завидует его молодости и исправно работающему кишечнику. Его друзья проявляли чудеса такта, и не напоминали ему историю с "саморазогревающейся курятиной", после которой Дамблдору пришлось разыскивать фениксово яичко где-то в глубинах хогвартской канализации.

— Может, снова одержимость?

— Новых одержимых давненько не было вроде, — пожал плечами Гарри: по какой-то причине чуть ли не еженедельно какой-нибудь из учеников, профессоров или случайных волшебников сталкивался с одержимостью какими-то странными сущностями, утверждавшими, что они всё знают про какой-то канон, и вообще, что они впопуданцы или что-то в этом духе. Сначала дедуля Альбус применял к таким передовые магические методы допроса, после которых любое Круцио воспринималось как детская щекотка, но когда он окончательно убедился в их безобидности, а точнее, беспомощности — он просто стал их награждать обидными проклятьями на душу, вроде пятилитрового энуреза, и возвращал в родные тела посредством ведерной клизмы святой воды, налитой в ближайшем парашном рукомойнике, или другим унизительным способом, который только мог прийти в голову директору.

Гермиона с дивана и Невилл из-под него переглянулись, вспоминая, что только за прошлую неделю, за которую, по словам Гарри, происшествий не было, Дамблдор осчастливил дюжину министерских чиновников, прибывших в замок с инспекцией, нескольких студентов Слизерина и каким-то образом еще и второй призрак профессора Снейпа удачными обрядами экзорцизма, после которого "счастливчики", прихрамывая, ковыляли в Больничное крыло или сразу рыдать на свою могилку, и лишний раз напоминали себе без нужды на глаза директору не попадаться.

— Записку могли подкинуть заранее?

— Вряд ли, я лично деду жигу подавал, когда он Кубок разжигал, а до этого он самый обычный.

— И ты уверен, что это не одна из твоих подтирашек?

Гарри хотел было оскорбиться, мол, будто бы он сам себя Чемпионом Пидерастов мог обозвать, но быстро стушевался, потому что лучшие друзья — это те люди, которые видели тебя всякого, но всё еще продолжают с тобой общаться. Гермиона всё еще им с Роном поминала, как они устроили дуэль верхом на Крэббе и Забини, ставшем новым лакеем Малфоя взамен безвременно почившего Гойла, выкрикивая, что они, де, сэр Гаррольд Опездол и сэр Рональдо Кончильини сразятся за руку девы Мальфильды, которую они оторвали у довольного Дырко несколькими бутылками самогона ранее; доволен же юный слизеринец был тем, что это была пятая несимметричная рука, и вообще, если она так плохо к нему крепилась, значит она бла-а-агородному Малфою не сильно и нужна.

— Разумеется, это моя подтирашка, — ответил Гарри, демонстрируя запись №4/09/387 в учетной ведомости с приложением колдофото, — только будущий клиент похоронного бюро в ней название школы подписал, чтоб у него вместо глистов василиски по анусу ползали.

— Экспертизу по почерку уже провели?

— По хуедчерку, это тебе что, магловский сериал? — поразился наивности подруги Гарри. — Ты вообще в другие пергаменты, кроме своего, хоть раз заглядывала?

— В ваши же, как бы иначе вы, три дебила, первый курс-то закончили?

— Как и все остальные, накинули бы директору подарочных купонов в кондитерские, — пожал плечами под диваном Невилл, из-за чего означенный предмет мебели угрожающе закачался. — Ну а Рон бы сдал несколько ушей слизеринцев вместе с факультетскими галстуками, его братья так каждый год делают.

— И мы заглядывали. Все пишут примерно одинаково, как курица лапой, хули тут удивительного, ты в программе лекции по каллиграфии и чистописанию видела вообще?

— Ну а поколдовать?

— Мужик кинул, об остальном свиток умолчал. Мы уж как над ним не изгалялись, и пенисы на нём рисовали, и грозились из моих подтирашек в хагридовы назначить, и даже прозу Локхарта на него переписывали — больше ничего не сказал.

— Ну а магический отпечаток с неё снять?

— Беспонт, я фоню как ядерный реактор, забыли что ли, что мы когда Локхарта хоронили, нас в отделение замели как четырех Гарри Поттеров, и всё пытались статью за незаконный оборот маховиков и распитие полиморфки приписать? Да я когда эссе заканчиваю, у моей подтирашки личности больше, чем у Малфоя, и она в три раза живей Макгонагалл, которой под сто лет, а мужика так ни разу и не пощупала.

— И что, вообще без шансов?

— Не-а. Кто бы ни был посредник — пропал, как бумажник в клозете.

— Ну и хуй с ним, — мудро решила Гермиона. — Почему бы тогда сразу не взять за жопу плоскомордого?

— Самого-то Воломорда найти-то без проблем, где он сидит-то, мы с дедом знаем, этот придурок со своей банковской карты интернет оплачивает, да хули толку? Ну зааважу я его, он же, сука, воскреснет. И что мне, по всему свету бегать его обосратки собирать? Ты хоть представляешь, сколько у него крестражей?

— По одному за каждое покушение на его убийство, официально — где-то с сотню будет.

— А неофициально раз в десять больше, он же после каждого урока ЗоТИ бежал крестраж откладывать в ближайшую уборную. — Темная магия обладала возможностями, которые многие считали неестественными. Например, темный маг мог заточить свою душу в инородном предмете — к несчастью, в какой-то момент движения по кишке организм начинал считать фекалии именно таким инородным телом, и то, что душа Квирелла во время устраиваемых Гарри демонстраций навыков нанесения добра по площади сжималась в точку и пряталась в анусе — только ухудшало ситуацию. Обнаруживший во время поисков яйца своего феникса кучу несокрушимых какашек директор перевел их положение в разряд катастрофических, дополнительно наложив на крестражи чары непотопляемости и аппарировав их по уборным всех чистокровных маноров, Люциуса же от щедрот Дамблдора из-под завалов пришлось откапывать тролльей шахтерской бригаде. — Этак я до конца жизни буду по сливным каналам ползать.

— Ну так может его в клетку посадить? — подал голос Невилл.

— Уже пробовали, — поморщилась Гермиона, — еще хуже получается, это ж дух, и если его от якорей отсечь — то один оставшихся крестражей "просыпается". Как Гарри Квирелла-то к Рождеству уработал, так его директор сразу в оборот взял, он спиральный реактор сделать хотел, который бы на энергии расщепления души работал, но как только экранировал систему — тут же второй Волди с одной из необнаруженных какашек проснулся.

— Так вот кто все стены в подземелье калом измазал, мол, "Берегитесь наследника Гриффиндора"!

— Ты же не думал, что это я был? — грозно вопросил Гарри? Вообще к своему статусу наследника Гриффиндора он относился с неприкрытым удовольствием, потому что основным пунктом наследования значилось обладание достоинством большим, чем у верного коня. Разумеется, едва юный Поттер только услышал об этом требовании, то в сей же момент стал владельцем настолько чистопородного фестрала, что тот мог смотреть на Малфоев как на дворняг. Плюс то, что фестралы были невидимы для большинства гарриных воздыхательниц, открывало дополнительные пути к их обольщению через предложение на ощупь убедиться в соответствии Гарри наследию предка, а затем удалиться попрактиковать чары расширения пространства.

— А на кого еще бы я мог подумать? — удивился Невилл, проницательно не выползая из своего укрытия. — Ты ж весь первый курс руки после гербологии, после сортира да после Малфоя то об стены, то о соседей вытирал. В Большом Зале до сих пор с потолка надпись "Снейп — казел" оттереть не могут.

— Будто кто-то, кроме Снейпа, и пытался, — примирительно буркнул Гарри. Так доблестный профессор зельеварения в очередной раз спас дружбу юного сына Лили.

— Как бы там ни было, с Волди пора кончать. Дальше хуже будет, что ему помешает, например, дракона слабительным накормить, чтоб тот тебя обосрал с ног до головы? Или подлить тебе зелья полового бессилия? Или зачаровать мантию на самообоссываемость? Или начаровать тебе макияж как у Локхарта? Или нарисовать портрет, на котором сотня пикси тебе в рот даёт, и вывесить в Большом Зале. Или...

— Довольно, я тебя понял, — поморщился Гарри, иногда богатство фантазии его будущей женушки пугало даже его, повидавшего такое, что простому смертному видеть не положено, например, Вернона Дурсля в обтягивающем кожаном костюме и тетю Петунью в мини-юбке и с хлыстом. — Что делать предлагаешь?

— Предлагаю провести исследования возможности уничтожения души без разрушения системы крестражей.

— Если ты не забыла, с этого всё и началось.

— Гарри, ты уже взрослый мальчик, и ты должен понимать разницу между моими экспериментами и "Слышь, Альби, зацени как могу" нанюхавшегося пыли философского камня Фламеля. И начнем с того, что ни один мой подопытный от меня еще не сбегал, даже те, кто провозгласил себе Темным Лордом или Капитаном Сахарным Печеньем.

Дед Альбус не сильно утруждал себя воспитанием подрастающего поколения, искренне считая, что с момента, как волшебнику выдали волшебную палочку, он должен как-то сам крутиться, однако кое-чему он Гарри научил, например, как вскрывать любой лифчик одним щелчком пальцев, как приготовить блох из хагридовой бороды в сносный закусон под пивко, какими зельями закидываться перед квиддичным матчем, чтоб колдомедики не спалили, в каком месте лучше всего прокрутить дырочку в женскую раздевалку, чтоб получить лучший обзор, и многому другому полезному для юного волшебника. Одним таким наставлением был совет никогда не пользоваться Авадой, если надо кого-то замочить, потому что после Авады частенько остаются очень болтливые призраки, которых еще пойди поймай, чтоб провести экзорцизм, тут была нужна помощь другого призрака, собственно, для этой цели Дамблдор и держал в школе еще одного своего сына — Пивза: по школьным легендам это был Дух Несвершенных Проказ, сформировавшийся в замке еще в бородатые времена Основателей, но на самом деле Серая Леди Когтевран принесла его в призрачном подоле из общежития Гриффиндора менее ста лет назад, и как можно было догадаться — повадками он полностью пошел в папашу.

Поскольку Дамблдор не мог отрицать удобство Смертельного Проклятья — быстро, чисто, мгновенно, а вот после Адского Огня паркет от гари отскребать приходится, а иногда и паркет от полов, или даже полы от фундамента; фениксу, опять-таки, всех не скормишь, стервец после Волшебной Войны брезговал грязнокровками и жрал только вырезку из чистокровок не менее чем в третьем поколении; после Бомбарды на моющие средства и мазь от радикулита для Филча разоришься. Директор пробовал даже Патронусом доводить жертв до самоубийства, но те иногда вместо суицида уходили в запой, потом в загул, а потом устраивались на работу чиновниками в Министерство Магии. И поэтому он решил сделать какое-нибудь светлейшее заклинание для полного уничтожения души, ради чего он призывал демонов из Ада, высиживал сдвоенную пару по Истории Магии в собственной же шараге, а также подсыпал хну в шампуни учеников. И главной проблемой, вставшей на пути исследователя, было — а хуй его знает, просто ты подопытного угрохал или всё-таки уничтожил душу? Сначала директор призывал Смерть на каждый эксперимент, но уже через неделю последняя пожаловалась на больную печень и откупилась от Альбуса Самой Старшей Палочкой, сказав, что обычной Старшей Палочкой ему только в жопе ковыряться, а вот новая чисто для реальных колдунов. Потом директор вспомнил, что Фламель часто выводил его в леса Франции помочиться на могилы старых врагов, и рассказывал, что перед тем, как ухлопать очередного сопляка, забывшего, кто на шабаш Эликсир даёт, сначала отрывал от того кусок души и вселял в его ночной горшок, в обнимку с которым покойного и хоронили под бдительным присмотром мстительного алхимика, что и привело его к идее, как создать идеального подопытного. И даже быстренько отыскал добровольца — слизеринского терпилу Томми, которого сыны мажорчиков глумливо прозвали Темный Лорд Волдеморт, и вечно выставляли крайним во всех факультетских косяках, начиная от вызова вейл-проституток и браконьерства единорогов для ночных шашлыков, и заканчивая обоссанными портретами у гриффиндорской гостиной.

Классическая система создания крестража предполагала его сотворение во время убийства, однако Томми был нюня и слабак, и даже комара толком-то тапком прибить не мог, не то что кого-то заавадить. Надо было использовать другой ритуал, и для повышения шансов на успех предприятия Дамблдор пригласил на сеанс алкомедитации автора метода и своего подельника Николаса Фламеля, более известного среди волшебного населения как Коля Кипяток за изобретение огневиски и Коля Рыгало — за рекорд по самой продолжительной отрыжке после сливочного пива. У того уже была рабочая схема для принудительного сотворения крестража, да только три века беспробудного пьянства и наркотического прихода от пыли философского камня, помноженные на бутыль лучшей настойки на драконьей крови от Альбуса, дали осечку: дневник Риддла — куда он записывал описание своих скучнейших будней и воздыхания о его любимой Миртл Уорден, с которой он хотел прогуляться под ручку по улице в Хогсмите, хотя каждый знал, что не только за ручку, но и за многое другое девушку можно было подержать в любое удобное время в женском туалете на третьем этаже — как и положено, стал крестражем, вот только одним дневником дело не ограничилось, и куски души с Риддла стали отваливаться, как перхоть с оборотня в ночь полнолуния.

Николас Фламель был почтенным волшебником старой закалки, а потому Круцио считал плебейской и неспортивной забавой, предпочитая достигать схожих эффектов более затейливыми методами — в конце концов, чтоб создать крестраж другого человека, надо этого несчастного запугать просто до полусмерти, и только то, что в один момент оба естествопытателя удалились блевать со стен замка, стараясь попасть в какого-нибудь напыщенного носителя зеленой мантии, и дало Тому Риддлу единственный в его жизни ШАНС. Размазывая по лицу сопли и слезы, он наконец-то осознал — в Хогвартсе ему места нет, и потому взял яйца в кулак, спиздил из директорского кабинета столько рыжья, сколько унести мог — и диадему Когтевран, и чашу Хаффлпафф, и свое же, еще на первом курсе «конфискованное» тогда еще преподавателем трансфигурации кольцо — и трясясь от страха, роняя в артефакты куски своей души — сбежал в Албанию, где тихо и мирно жил почти до конца семидесятых, когда его жизнь выписала очередной невероятный фортель.

Небольшим положительным эффектом всего мероприятия стало то, что директор после всего этого в кои-то веки расстарался на благо учеников, и еще на первом курсе создавал почти каждому ученику по крестражу, благодаря которым он и мог их впоследствии неоднократно воскрешать. Из системы выбивался Рон Уизли, к которому классические методы добычи крестража оказались неприменимы: Пушка он и не подумал пугаться, а вот животину почти с месяц пришлось отпаивать успокоительным после того, как на него накинулась зубастая рыжая тварь, одной пастью пуская больше слюней, чем цербер тремя; когда Дамблдор открыл на Рона сезон охоты, после того, как Шестой почти извел хогвартскую популяцию единорогов под ноль — рыжий играючи уходил от Авад, как и любой другой взрослый Уизли, воспитанный за одним столом с полудюжиной братьев и сестер; и даже когда директор напоил детеныша венгерского дракона старящим зельем, Рональд за секунду ухитрился из обломков Хагридовой хижины трансфигурировать разделочный стол и полный набор инструментов свежевателя, и уже почти-почти пустил дракона на стейки и на кожу для дамских сумочек. В итоге директор на втором курсе просто назначил Рону отработку во время ужина, и тот едва палочку не отбросил от угрозы голодной смерти. Крестражем Рона Уизли стал его персональный пятнадцатилитровый обеденный тазик.

Заклинание-аналог Авады директор так и не придумал, потому что отвлекся на предложение Фламеля вырастить породу русалотавров (у них ничего в итоге не получилось, но с тех пор и русалки, и кентавры зовут себя друзьями Дамблдора, потому что сами эксперименты им понравились), и поэтому ему пришлось сделать себе из глотки и желудка дементора артефакт-душесос, инструкцию по изготовлению которого он и передал Гарри на третьем курсе. Кстати, ученик превзошел учителя, когда создал свою версию артефакта на основе одного магловского изобретения, которое обычно не продавали несовершеннолетним лицам, из-за чего артефакту приходилось сосать не только души.

Была только одна проблемка:

— У тебя есть идеи, как сделать это, если до сих пор мы и тени оригинального Володи не видели, и постоянно только с пробудившимися крестражами дело имеем? — артефакт исправно уничтожал любую попавшуюся ему душу, кроме души Грейнджер, вместо которой на засасывательный вызов являлся один из закабалённых девочкой демонов, и давал куску дементора пизды; кроме души Гарри, потому что сколько бы дементор ни всосал — у юного Поттера оставалась её еще целая прорва, а уж последующих пястюлей мальчик мог выписать таких, что демоны из глубин Гермиониной души звали его "Поттер-сенсей" и брали у него платные уроки агрессивной самообороны, а также душ Уизли, которые были настолько бедные и настолько рыжие, что даже количество души в их телах уходило в отрицательное значение, из-за чего уже они начинали вытягивать душу дементора из артефакта. Огрызки души же Волди уничтожались артефактом как положено — но каждый по отдельности, что глобальной пользы не приносило: на втором курсе Гарри пришлось двести пятьдесят четыре раза отвлекать деда от его праведных трудов, из-за чего тот, в который раз сдернутый с очередной престарелой вдовушки, на летних каникулах выпустил из Азкабана всех Упиванцев, после чего Гарри мог наделать себе столько артефактов-душесосов из присланных на защиту замка Министерством дементоров, сколько ему было надо. И хотя надо было Гарри столько, сколько в Азкабане сроду не водилось, но мальчик милостиво поумерил свою жадность.

— Зуб даю — надо петушиную метку копнуть как следует, там ответ, — побожилась девочка, метко плюнув прямо на колдофото декана Слизерина, висящее на другом конце гостиной, профессор на фото стоически снес унижение. — Помнишь, мы труп Снейпа легилиментили, когда материал для документальной комедии по его биографии собирали? И ты тогда Легилименсом в Метку ебнул и заорал, мол: "Чтоб у вас яйца опухли!"? — в ответ Гарри посмотрел на неё взглядом священнослужителя, которого обвинили, что он сбежал от проститутки не заплатив. — Не помнишь. А вот в "Пророке" на следующий день писали, что половина Лордов заседать изволили не на своих родовых тронах, а в тазиках со льдом, широко расставив ноги.

— И ты нам об этом только сейчас говоришь? — возмутился Гарри.

— Ну и что ты с этим знанием делать собирался, дубинушка ты моя? — почти ласково угомонила будущего муженька Гермиона. — Заставил бы их налысо побриться? Или сделать тебя верховным первоебырем священного культа Афродиты? Или принять закон об обязательном вступлении чистокровных в брак с кентавром на правах младшей жены? Это же никакой прибыли не принесет, а я, тем временем, уже почти разорила Малфоев, Ноттов, Паркинсонов, Флинтов, скупила собственность дюжины угасших чистокровных родов, ну а еще протолкнула проект новой платиновой монеты гармионий, курс будет один к одиннадцати по отношению к галеону. Теперь нашими с тобой лицами будут открываться любые двери в Волшебном мире.

Тут Гарри мог бы добавить, что неплохо бы хотя бы галеоны и сикли дублировать в бумажной валюте, потому что привычным магловским жестом засовывать банкноты танцующей на столе девушке было невозможно, высыпанные между ягодиц словно в свинью-копилку монеты просто звонко падали на пол, однако что-то ему подсказало, что не этих слов от него ждут.

— Этого я и ожидал от умнейшей ведьмы всех времен, — после проклятья Зудящих Бубенчиков Гарри решил отказаться от личной характеристики Гермионы как "самой пронырливой, въедливой и коварной ведьмы", хотя он по-прежнему считал её более соответствующей истине, но что поделать? Иногда для выживания приходится поступаться честностью. — Полагаешь, есть возможность вскипятить все крестражи разом — и заодно спалить подключенного к сети Волди? Даже если у нас получится — то он-то от сети экранирован, его может и не зацепить?

— Экранирован, да не полностью, иначе с чего он еще живой? Насколько мне известно, у него хобби же было — каждый день новую форму суицида испробовать — и все живехонький, то есть крестражи все еще удерживают его проссанную душонку на земле. Ну а что сами крестражи пробуждаются — думается мне, это разновидность защиты от нелетального выведения из строя, вот заобливиэйтили бы мы его по полной, превратили в панду, наградили проклятьем вечной течки — и отправили бы в Китай восстанавливать популяцию — так один из крестражей бы оригинал отыскал, расколдовал, щенков от груди бы отнял, память вернул — и снова-здорово Володя! И когда он за экраном прячется — система ложно срабатывает — и активирует страховочную систему, пробуждая один из крестражей.

— Предлагаешь переловить всех Упиванцев и одновременно их Круциатусами запытать? — светски полюбопытствовал Невилл: в их рабочей группе именно он был ответственным за проведение допросов третьей категории интенсивности.

— Можно, конечно, — задумалась девочка, прикидывая, сколько отступных можно выручить с и без того материально страдающих от налога на чистокровность Упиванцев, — но делу не поможет — себя-то Володя метить не стал, он ебнутый, но ссыкун и не дурак. Пытать надо крестражи.

Молчание было ей ответом, даже известный садист Лонгботтом, который ухитрился запытать призрака Кровавого Барона, зачитывая вслух любовные дневники Серой Леди, и садового гнома Уизли, которого не брал даже Круциатус, усадив того с похмелья возле самогонного аппарата, не мог придумать, как можно истязать разумную фекалину. Все с надеждой посмотрели на Рона, который в режиме утреннего автопилота выказывал проблески свойственной Уизли скрытой гениальности, но которая в обычное время направлялась на поиски пищи и путей для отлынивания от домашней работы. Тот будто почувствовал направленное на него внимание и три палочки, и сонно пробормотал:

— Кто к нам с чем зачем, тот от того и того.

Мудрость слов звенела в утренней тишине. Иногда гений рыжего был слишком глубок для простых смертных, не имеющих границы с пятым измерением, проходящей сквозь желудки всех Уизли. Быстрее всех смекнул, что к чему, многоопытный Поттер, памятуя высказывания Снейпа с прошлого вечера:

— А ведь верно. Кубок-то не просто сделал меня Чемпионом — он же еще и принял к участию еще одну школу. Я не просто Чемпион из ниоткуда, я — Чемпион Школы Пидорасов, — Гермиона с Невиллом на всякий случай отвели глаза: иногда, разобидевшись, Гарри становился очень чувствительным, истеричным и занудным, и вновь утешать его и повторять, какой он крутой и замечательный, было очень тоскливо. К их счастью, Гарри сейчас был сосредоточен на другом. — Гермиона, вспомни, что говорится в правилах о назначении судей?

— По одному представителю от Школы Чемпиона, один от правителя земли, на которой проводится Турнир, и один независимый судья, — отчеканила девушка.

— А в случае неявки судьи, что будет?

Девочка щелкнула пальцами — и перед ней возникла одна из её домовушек. Получив короткое распоряжение, та исчезла — и вновь возникла с Уставом Турнира Трех Волшебников.

— То же, что и с отказавшимся от участия Чемпионом — он лишится магии.

— Серьезно? — удивился Гарри: он не мог понять, как старый хрыч Дамблдор решился на такое подписаться, — Никаких смягчающих обстоятельств не предусмотрено?

— У судьи могут быть заместители, — пожала плечами девочка. — Их имена помещают вместе с именем основного судьи на один лист — и также помещают в Кубок.

— И кто у нас судья от "моей" Школы? — Гарри ухмыльнулся, как оборотень, которого заперли в ночь полнолуния в детском доме.

— Никто, Школы же не существует.

— Кубку это не помешало признать её существование. Ему не помешало и то, что записка была дописана не моей рукой. А значит...

— Если мы кинем пергамент с подписью Всратомордого, дописав, что он — судья, то мы обяжем его явиться на соревнования ... ну или просто Кубок лишит его магии. А без магии все его крестражи также утратят силу! — поняла Гермиона.

Интересоваться, где они вообще возьмут подпись Володи, никто не стал: скопидомство директора было легендарным. Даже недоеденным остаткам пищи, которые случались в школе в те годы, когда в её стенах не было ни одного Уизли, Альбус давал второй шанс — в основном, конечно, пытаясь их скормить слизеринцам на следующий день. Потерянные вещи, мантии, перья, учебники, младшие сестры и братья учеников, еще не закабаленные другой Школой — в широком понимании директора, это были любые вещи, которых ученики своевременно не хватились — грудами лежали в Выручай-Комнате, ожидая часа, когда они снова вернутся в строй, пройдя горнило Секонд Хэнда. И это еще Гарри никому не рассказал о целой картотеке с пергаментами, подписанными каждым из когда-либо учившихся в Хогвартсе учеников, благодаря чему директора Школы всегда имели возможность проводить или отклонять любые законы.

— Верно, — с доброй улыбкой голодного крокодила подтвердил Гарри. — А даже если припрется не сам, а один из его крестражей — плевать, запрем его в будке Пивза, никуда он оттуда не сбежит — двух одновременно активных крестражей мы пока не встречали, так что всё равно придется ему лично заявиться. Значит, надо мне дедулю навестить. Пусть еще маляву черканет, что я в той Школе студентом по обмену числюсь, как наиболее подходящая кандидатура, которая может свои тылы в окружении сберечь. А у нас от Школы Пидарасов по обмену целый факультет, должна же и от Слизерина польза быть. От мужской его части, — проявил великодушие к своим пассиям Гарри.

— Некоторые из мальчиков, — уточнила Гермиона, в который раз за день отыскав шанс стрясти отступных с чистокровных, — Малфой и его макаки — так точно. И их декан заочно второе образование там же получал, его в ту Школу и так бы без экзамена взяли, пусть ему земля стеклом битым будет, собаке сутулой, — девочка снова метко харкнула на колдофото ненавистного преподавателя, всё еще злясь на то, что тот еще на первом курсе успел раньше неё оформить на себя патент на средство против облысения, случайно созданное Лонгботтомом при варке кишечно-опорожняющего зелья: единственное темное пятно на её безупречной репутации. И что через неделю профессор безвременно покинул своё бренное тело и так удачно изменил своё завещание, по которому всё его имущество и все патенты на изобретения переходили к лучшему маглорожденному ученику, поступившему в Хогвартс в этом году — чистейшее совпадение. В конце концов, не мальчик уже, шпион двух Темных Лордов, а также самопровозглашенный Мастер Темных Искусств — мог бы и проверять пергаменты на наличие мелкого и скрытого текста, прежде чем на них расписываться.

— А Володя там почетным учеником был, после того, как его из Хогвартса выперли за то, что высиженным на своих яйцах василиском первокурсниц пугал, а после еще там стажировку проходил как живое пособие по необходимости прерывания неудачной беременности на ранней стадии развития эмбриона. Надо бы еще в прессу об этом стукнуть.

— Гарри... — замялась Гермиона. — Скитер уже о тебе спецвыпуск выпустила, — если быть точным, то всего о Гарри выходило около семи различных приложений к "Пророку", при этом основная газета за последние три года усохла с обычных трех десятков страниц еженедельного издания до восьми, максимум (когда резвящиеся на свободе ПСы или хандрящий Дамблдор переавадили больше народу, чем полагается) десятистраничного ежемесячного издания. Первым по популярности было издание "Удачный выстрел", в котором печатались сведения об очередной гордой носительнице потомка Поттеров под сердцем, и о величине полученных ею алиментов; вторым — "Туда и обратно" — еженедельная подборка некрологов Поттера, составленная из интервью последних собутыльников Гарри перед очередной его трагической гибелью: огромная популярность издания обеспечивалась не только регулярностью путешествий Поттера в мир иной, но и невероятным разнообразием приведших к трагедии событий. Третий, "1000 и 1 труп", состоящий в основном из колдофото — подборка об очередных несчастных, которые составляли Гарри компанию только на половине пути на тот свет и обратно — выпускался совместно с "Придирой", потому что даже профессиональные патологоанатомы и магозоологи не всегда могли опознать, чему именно не повезло скрестить нити судьбы с Мальчиком-Который-Всех-Переживет. Остальные же выходили без четкой периодизации, например, как журнал "50 оттенков синего", в котором публиковались выдержки из личного лабораторного журнала Гарри, который со второго курса тестировал экспериментальные сорта "лучшей бормотухи Поттеров" на полусотне недобровольцев с Хаффлпаффа.

В этот раз Гарри держал в руках спецвыпуск "Гарри Поттер и все-все-все", который под его взглядом медленно обугливался. Не то чтобы Гарри был прямо-таки убежденным натуралом — странно было бы это слышать в адрес человека, который покрыл половину списка магических животных, пусть в большинстве случае таковыми они были только из-за лени министерских бюрократов, которым тупо в падлу было менять еще при Мерлине писаные законы. Однако на сколдованных Скиттер колдофото какая-то уж больно обабенная и наштукатуренная версия Поттера наслаждалась касаниями Малфоя, который даже был похож на мужчину, а не на самого себя, почему-то живого Снейпа, Дамблдора и Рона Уизли — и вот покушение на свой статус убежденного "актива" Поттер терпеть не мог.

— Опровергать мы не будем, — суровым, будто последняя нитка, сдерживающая две половинки трусов, голосом заявил Гарри. — За последние четыре года я уже побывал девочкой, сыном Снейпа, внуком Волди, бабушкой Смерти, перенесшимся в будущее Грин-де-Вальдом, Годриком Гриффиндором, помолодевшим Джеймсом Поттером, маглом Дэниэлом Рэдклиффом, боггартом Всратоморда, котом под оборотным, Штирлицем, главой культа Ктулху, Джейсоном Вурхисом и кем только еще. Попиздят и заткнутся, хотя, конечно, в этот раз обидно. Кстати, где сейчас офис "Пророка"?

— Пока нигде, — пожала плечами Гермиона. — После твоего последнего визита они не стали восстанавливать постоянную редакцию, разве что землю под ней с мылом вымыли да простерилизовали Адским Огнем. Думаю, они в переносном здании кучкуются, иначе бы я их уже, — парой энергичных жестов девочка продемонстрировала, что бы она с ушлыми журналюгами сделала, Гарри впечатлился. — Не думаю, что они рискнут повторно под Фиделиусом прятаться, учитывая, чем это для них кончилось в прошлый раз.

Фиделиус, конечно, мог скрыть точный адрес, и обычно этого было достаточно, чтоб уберечься от недостаточно мотивированного или недостаточно могущественного волшебника. После того, как Гарри ознакомился с расследованием Скиттер, по которому выходило, что Эвансы, предки его матери, были потомками домовых эльфов Малфоев, а сам Гарри был бастардом некоего Злодеуса Злея, проблем с мотивацией у него не возникло. Так что, конечно, Фиделиус мог скрыть здание от восприятия волшебника, но вот если весь район, в котором могло бы находиться здание, на пятьдесят метров затопить в жидком поносе — тут никакие Чары Хранителя не уберегут. Эта акция на целых полгода утихомирила неугомонную Скиттер, поскольку ей пришлось столкнуться с гневом как соседей "Пророка" — в Англии Поттер давно считался чем-то вроде силы стихии, и поэтому на него никто не обижался — так и с неудовольствием почти всей остальной Волшебной Англии, потому что Гарри в запале не стал искать легких путей, и вместо того, чтоб Расширяющими чарами увеличить одну кучку фекалий — он саппарировал говно прямо из задниц у всего живого в радиусе тысячи километров, что привело к множеству случаев обширного схлопывания кишок, из-за чего особо пострадавшим волшебникам пришлось натурально дуть друг другу в жопы через трубочки.

— Придется работать по старинке. Хэдвиг! Девочка моя любимая, — позвал Гарри свою сову, которая в это время доедала какого-то опрометчиво забытого хозяином-первокурсником питомца. Звонко клацая когтями по мраморному полу, птица вальяжно подошла к хозяину, покровительственно глядя на него сверху вниз. — Одной сучке вислогрудой снова надо клумбу на плечах удобрить, ну а еще глазки повыцарапать, а то, видно, бракованные, видят чего не было. Можешь еще руки ей откусить, они ей всё равно без надобности, правда, у неё же такое замечательное Перо есть, — Хэдвиг выжидающе на него посмотрела, и Гарри опомнился. — Ах да, я ж обещал. На, вот, на днях с дедом слабали тебе волшебное кольцо, оболочка из нефритового ануса китайского голема, а сердцевина из семенного канала твоего бывшего. Только если на людях колдовать будешь — то сразу Обливиэйтом прикладывай, ну, или авадь наглухо, — участливо посоветовал добрый мальчик Гарри. — А то тебя еще в Школу студентом запишут, учиться заставят.

Хэдвиг понимающе ухнула, ебанула в стену Бомбардой, пробив её насквозь, и полетела по одним совам ведомому адресу, неся полные кишки доброго и вечного пожелания плодородия Рите Скиттер и её коллегам.

— Бр-р-р, ну вот, теперь у нас в гостиной сквозняк, — поежился под диваном Невилл.

— Сходи еще раз Шляпе "Спасибо" скажи, что не слизеринец, — отрезал Гарри. — У тех бы не сквозняк, а сразу реконструкция "Титаника" случилась, один Малфой бы и всплыл из подземелий, — но пролом в стене всё-таки починил, справедливо полагая, что если ей надо будет, то его сова не будет против проебурить стенку еще разок-другой. — Ладно, делу — время. Пора нам с Рыжим на дозаправку, — упомянутый Уизли мгновенно вскочил и уже был готов дать драпу, но Гарри вовремя перехватил его и уже закинул удила с седлом. — Потом у нас ЗоТИ, верно? Пора у старика Аластора узнать, будет ли его Глаз лучше работать, если его ему в жопу, поближе к мозгу затолкать, — старого мракоборца Гарри активно не любил, по той причине, что тот ближе всех подбирался к возможности укокошить мальчишку раз и навсегда. По той же причине Гарри его уважал, хотя и пытался скрыть это за нарочитой грубостью. — А вечером к деду договариваться пойдем.

Третьей и последующих частей, скорее всего, не будет.