Микрозарисовки (джен)

Жил да был грифон Гоззо. Его называли Археологом — ну, погоняло у него было такое. Потому что он всё время пытался с прапрадедовским ржавым нестрелючим пистолем сделать гоп-стоп Дэринг Ду, но всякий раз не в том месте. То она летит, то бежит, то плывёт, а то и вовсе по каким-то норам лазит — ну никак не мог Гоззо её поймать. Тогда он решил гоп-стопануть Ахуезотла — но того уже обобрала Дэринг, так что и тут поймал Гоззо только птичку обломинго, зато едва унёс исцарапанный тигропантерогуаропардами зад. Наконец, Гоззо нашёл древнюю пирамиду всего лишь с одним входом, настучал Дэринг Ду про сокровища — самому туда лезть и собирать ловушки дурных нема — и засел в засаду. Он ждал у входа возвращения Дэринг Ду три дня и три ночи, но так и не дождался, ненароком заснул и был проглочен удавом, которого, по счастью, стошнило от трёхдневно нестираного грифона. А Дэринг уже давно ушла не через вход, а через выход.

* * *

— С рожденья наш Гоззо копателем был…

— Хороший жеребчик.

— Имел Гоззо хобби: находки любил. Любил и копил.

— Что было дальше?

— Все дети — как дети, живут без забот, а Гоззо меж тем и не ест, и не пьёт — к раскопу бредёт.

— Бедный жеребчик.

— Но в том-то и дело, что он не один. Кто археологию больше любил?

— Дэринг Ду.

— Он это забыл.

— Бедный Гоззо искал реликты, позабыв покой и лень, но куда ни плюнь, везде Дэринг успела, осталась одна только дребедедень!

* * *

«Это провал, — философски подумал Гоззо, падая с обломками развалившегося храма в жерло вулкана. — Стоп, у меня же есть крылья!». Он замахал крыльями и взлетел. Мимо просвистела чугуниевая наковальня.

— Вот те раз… — удивился Гоззо. Аборигены застряли в каменном веке, откуда?

«Вот те два!» — Ахуезотл поднял вторую наковальню. Но подлетевшая Дэринг дала ему пинка, и он полетел вниз в обнимку с чугуниевой дурой.

Кое-как увернувшийся Гоззо сел на уступ возле наковальни и поднял глаза. Это были глаза Ахуезотла.

— Бедняга так и не научился свистеть… — вздохнул Гоззо и вылетел из вулкана. Пролетая мимо дерева на склоне, он увидел в дупле ещё чьи-то глаза.

«Наверно, дятел», — подумал Гоззо и полетел дальше.

— Сам ты дятел, — буркнула Дэринг Ду, выбираясь из дупла. — Задолбал уже тебя спасать!

* * *

Таинственная Тёмная Лошадка опять орудует по ночам в Кантерлоте! Уже пятый музыкальный критик за неделю зверски избит тяжёлым тупым орудием. Наши источники в пониции по секрету сообщили, что судя по форме синяков, это был контрабас или виолончель. Лучшие детективы столицы не могут решить эту загадку уже три года! К другим новостям. Музыкальные критики вот уже неделю освистывают выступления понивилльского диджея Винил Скрэтч, находя её исполнение слишком громким и вульгарным…

* * *

После событий рассказа «То ещё времечко».

— Дайте мне решить эту проблему! — Твайлайт в железной хватке Селестии неистово размахивала ногами. — Ну дайте же! Я их всех задружу!!!

— Знаете, я ни на что не намекаю… — Луна доверительно склонилась к уху трясущегося в углу посла грифонов. — Но моя сестра долго её не удержит.

Грифон нервно икнул и схватился за перо.

— Всегда срабатывает, — задумчиво сказала Луна, когда делегация грифонов в панике сбежала из зала, и лишь наличие гвардов помешало им попытаться забаррикадировать за собой дверь. — Всё, Твайлайт, можешь перестать придуриваться. Вот видишь, Тия, а ты боялась.

— Поверить не могу, что вы меня на это уговорили, — простонала Селестия. — А как же высокое и тонкое искусство дипломатии, умение убеждать собеседника, мягко и исподволь меняя его точку зрения на нужную тебе?.. А это… Это же просто варварство какое-то!

— Зато это куда веселее и быстрее, — пожала плечами Твайлайт. — Печеньку?

— Дискорд с тобой, давай.

* * *

— Пост… люди? А, почтовые люди! — обрадовалась Дерпи. — Это за вами меня послал тот дядька на золотом стуле!

— Нинада… — пробормотал очередной Примарх, пятясь от ящика с надписью «Осторожно, хрупкое!», откуда доносился сильно сдавленный мат предыдущих упакованных. Болтер и пиломеч не помогли, а дредноут был упакован отдельной бандеролью. Псионический удар оставил мигрень, жуткую кашу в мозгах и странное желание сьесть маффин… хотя Хорус даже не знал, что это.

* * *

— Завести собачку? А это мысль… — Палпатин задумчиво поёрзал на троне. — Вейдер, голубчик, а что это у нас Таркин без ошейника бегает? Непорядок! Я ещё понимаю, дворняжка Ксизор, но Таркин-то у нас породистый!

— Прикажете нацепить, повелитель? — прогудел младший ситх, выщёлкивая на визор каталог зоомагазинов.

— Непременно! И чтоб с медальками. И проверьте, идёт ли Таркин на свист. А если идёт, то зачем.

— На всё воля повелителя, — покладисто согласился Вейдер, размещая на сайте заказ на инфразвуковой манок для ранкора. Способный заставить сходить под себя крайт-дракона.

* * *

Когда Шайнинг сжал кулак…

— Ай да Шайнинг, ай да алмазнособакин сын, — Найтмер покачала головой. — Даже кулак отрастил, надо же. Цой ты наш доморощеный… Идём!

— Ку-куда?! — Шайнинг попятился.

— Куда, куда… В лабораторию! Будем, капитан, опыты на тебе ставить, шо ж ты за мутант теперь… ты летать, кстати, не пробовал?

— Н-нет…

— А придётся. Хорошо, что у дворца крыши высокие… может, и успею поймать. Шучу, не падай в обморок. Тоже мне, барышень кисейный. Давай, шевели тремя копытами и кулаком, умник, мне тебя ещё отколдовывать. Наберут дилетантов в гвардию…

* * *

Служил спасателем Гаври… тьфу ты, Гоззо,

Кобылок с алтарей спасал,

Своим стремительным домкратом

Он злу все планы обломал.

* * *

— Я зицпредседатель Дискорд! Я сидел при Селестии, сидел при Селестии с Луной, сидел при Селестии с Найтмер Мун, сидел при Селестии без Луны… Лорен моя, как я сидел при Селестии без Луны! А потом я сидел уже при Селестии с Луной и Твайлайт, да-с… Селестия — это голова! И Луна — тоже голова. А с Твайлайт уже три головы, да это ж прям гидра империализьма уже какая-то! Я б им палец в рот не положил, откусят сразу три по самый хвост! То ещё времечко… Пора, видно, переквалифицироваться в управдомы. Да-да, Флатти, бегу, милая!

* * *

В поисках Карающей Секиры Гоззо прибыл в столицу Няпонии — Понкио-3. Он шёл по улице, размахивая подобранной в кустах катаной.

— Грязный Гоззо! Это Грязный Гоззо! — закричал какой-то оборванец, и все мгновенно разбежались.

В конце улицы появился какой-то цилинь-замурзай, начавший с визгом раскручивать свою нагамаки.

— Ты падёшь от моего клинка, грязный гайдзин! — воскликнул он. — Я, Обе Вротвамноги, непобедим! Томный хейтер бонсай!

Гоззо кивнул и выпалил ему в лоб из своего «Фестер-Адамса». Замурзай упал в канаву. Археолог пожал плечами, подобрал нагамаки и пошёл дальше. Во-первых, Грязным его прозвали отнюдь не за чистоту помыслов, а во-вторых, надо было поскорее найти оружейника и сплавить ему обе железяки. В коньце коньцов, поиски этой ляганой Секиры обходятся ой как недёшево, и если он не успеет купить билет на поезд, дело сильно осложнится…

Но по пути ему попалась лишь лопатная мастерская.

— А есть у меня для тебя лопата особая, под добрых молодцев заточенная, той лопатой моя бабка Ивашек в печь сажала в далёкой стране, откуда сбежала вовремя, но речь не о том, — сказал ему мастер. — Лопата та из сплава осмия с иридием да палладием откована длинноголовыми инопланетянками, у них мужики были больно хлипкими, вот и выходили черенком в развилку вперёд из положения. Коль сумеешь поднять ту лопату, любого ворога зашибёшь махом единым, а когда и семерых, смотря по твоему умению и ихней тупости. А позолоти ручку, яхонтовый… тьфу, бабкины Гены с Чебурашками пробудились. Короче, вот те лопата и билет в эконом-класс, давай сюда железки и всю наличку, и проваливай. *В сторону* Слава Понитерасу, наконец избавился от этого дрына, забодало уже спотыкаться.

Выйдя из лопатной, узрел наш герой Ангела, крушащего Понкио-3 Карающей Секирой столь рьяно, что вскоре тот должен был стать Понкио-4. Замахнулся было Гоззо своей лопатой, но пригляделся и досадливо плюнул в пятый угол.

— А, так это ж масслит Понкио редактируют тотальным обрезанием… Тьфу ты, что ж вы сразу-то не сказали? У этих озабоченных киринотаку тут одни хентай-манги с тентаклями и яоем. Ну их, туда и дорога. Селестия в помочь, как говорится. Секиру потом пришлёте доплатной бандеролью по почте, как всех заредактируете.

И Гоззо, вскинув на плечо лопату и ощутимо перекосившись от её осмиево-иридиевой мощи, бодро насвистывая, уковылял в закат.

* * *

Очередной попаданец, очередные разбойники, очередная карета с очередной…

*Голос Элронда за кадром* Зачем? Зачем, мистер Андерсон? Зачем, попадая в новую Шаурматрицу, вы всякий раз наступаете на те же грабли и несётесь спасать очередную левую лядь? Неужели в Париже вам других лядей не найдётся, за которыми не тянутся кардиналы, иезуиты, лядь де Шеврез, болонки королевы, испанские мандавошки и французский насморк?

* * *

Гоззо, зевая, дотопал наконец через лабиринт до входа в пирамиду и откатил каменную плиту, в которую кто-то колотил уже полчаса.

— Чё надо?

— Золота! — прорычал Ахуезотл. — Много!

— А, ну да. Две тонны вам хватит? Прекрасно! Сфинкси, золотце, к тебе пришли! — Гоззо, почёсывая хвост, пошёл варить кофе. На вопли Ахуезотла и рёв Сфинкс он не обратил особого внимания, лишь проворчав:

— Хорошо, что у нас нету коврика перед дверью, каждый раз от крови отстирывать — была бы морока…

— Знаешь, а тебе повезло, — благодушно сказал Гоззо, раскладывая бронзовые старинные инструменты на подносе. Только что очнувшийся и привязанный к столу Ахуезотл замычал. — Ты у Сфинкси миллионный в коллекции. Тебе интересно, в какой, и что тебе за это будет? Нет? А кто тебя спрашивать-то будет…

Гоззо выбрал характерной формы крючок для извлекания мозгов через нос. Глаза Ахуезотла полезли на лоб.

— В общем, там, внизу, ждёт своего повелителя армия из мумий. Их ровно миллион без одного. И когда их станет на одного больше — они выйдут и захватят мир! Ну, мне это не очень интересно, но у Сфинкси — лапки, ей, сам понимаешь, неудобно из тебя делать мумию прижизненно… так что придётся мне. Чего не сделаешь для любимой киски, ну ты понял, чувак, да?

Гоззо подмигнул трясущемуся Ахуезотлу и подошёл к нему с крючком.

— Гордись, ты будешь Мумий Троллем… в смысле, генералом, чувак.

Гоззо задумчиво пошуровал крючком в ноздре Ахуезотла. Тот отчаянно замычал.

— Правда, как представлю себе эту суматоху и беготню… Но что поделать, мне ж никто не заплатит, если я спасу мир. А рисковать за так я не согласен. Вдруг моя киска меня бросит? Печально, чувак, правда? Что? Ты хочешь мне заплатить, я правильно понял?

Дёргающийся Ахуезотл отчаянно закивал, косясь на крючок, подрагивающий возле самого носа.

— Ну, не знаю, чувак… Я бы согласился на такой риск только за действительно стоящую цену, а ты не похож на того, кто может её дать. Вон, сам по гробницам побираешься… Или это от любви к искусству? Да? Что, правда? Ты уверен, чувак? Ну ладно, давай обсудим.

Гоззо вытащил из пасти Ахуезотла кляп.

— Дурить лохов легко и приятно, — констатировал грифон спустя час, глядя на мелькающие в облаке песка, серебрящегося под лунным светом, ахуезотловы пятки. Закрыв дверь потайного хода, он удовлетворённо посмотрел на чек с весьма приличной суммой. — Главное, подобрать весомые аргументы. Эй, Сфинкси-и-и, золотце, мы отдыхать будем на Поньшелах или на Конярах?

* * *

Синий туман медленно отползал, истаивал, сворачивался призрачными кольцами, стекаясь к холму в дальнем конце дикого поля. Отступая, он открывал взорам замерших в потрясении фестралов и пони пограничного дозора жуткую картину — сколько хватало глаз, землю устилали скорченные тела. На холме на плечо недвижно замершей фигурки в воронёной броне медленно легло белое крыло…

* * *

Почему пони в шапке Табуна всегда бегут налево…

С тех пор, как Селестия открыла разницу между «лево» и «право», и сперва научила троглопоней ходить направо. До того всепони ходили только прямо вперёд или назад и падали с края Эквуса, так что она залягалась их ловить. Но их всё равно осталось мало, и тогда Селестия обучила их ходить налево. И даже посадила там протогречку. И опробовала. А потом появилась Луна, но это уже совсем другая история…

Хотя троглопони и единорогопитеки с пегасьонцами теперь падали с края Эквуса намного реже, Селестия всё равно беспокоилась, зорко глядя в будущее. Гречка росла буйным цветом, блинете грозил пониграфический взрыв, а Селестия не могла успеть вовремя от одного края света к другому. Тогда она стала играть в куличики с малышкой Луной, дабы отвлечься, и когда та слепила свой первый блин, который вышел комом, Селестия радостно воскликнула: «Эврика… то бишь лунрика! Сестрёнка, ты гений!», и помчалась на поиски стад страхозавров и диноящеров. Превратившись в белую мышь, она храбро кинулась к ним — и страхозавры, в ужасе трубя во все хрюботы, кинулись прочь. Долго Селестия их гоняла, пока наконец, все они не собрались в самом центре блинеты — и та не выдержала, прогнулась и схлопнулась, вывернувшись наизнанку. Вот так Эквус из блинеты стал планетой, страхозавры стали ископаемыми, а Селестия прославилась как изобретательница первого и самого большого в галактике пельменя, и избавилась от заботы ловить падающих с края света пони. А что же Луна? А маленькая Луна тем временем на луне старательно рисовала усы и клеила переводные картинки на попы спящим в анабиозе троглопоням, эвакуированным Селестией перед загонной охотой вместе с семенами гречки, придумывая им всякие таланты. Усы Селестия потом смыла, а на картинки махнула крылом — отдирать было долго, да и идея была, если подумать, интересная. Разрисовав всех и заскучав, Луна слепила из глины странное существо из разных кусочков и нечаянно умудрилась его оживить… но это уже совсем другая история.

* * *

— О, — сказала Каденза. — Я беременна, и не знаю, от кого!

— Что значит «Не знаю»?! — возмутился Шайнинг. — Учти, у меня сестра на гуталинной фабрике работает! Молилась ли ты на ночь, Даздраперма?

— Это ты у своей Крысалис спроси. Под «империусом» он был, ага. Мачо хренов…

— У меня хоть такая отмазка есть, а ты…

— А я богиня любви. Смекаешь?

— Ну так любви, а не ебли! И кто мне обещал любовь до гроба?

— Одно другому не мешает. А в гроб ты можешь сыграть хоть сейчас, меня тётушка чудные яды варить учила… Кстати, дорогой, хочешь коктейль «Аква Тофана»? С мягким и нежным запахом горького миндаля. Очень расслабляет.

— Ай, да ну вас всех. Вот сыщу лесок поглуше…

— Вечнодикий подойдёт?

— Да хоть куда, лишь бы от вас с Кризалис подальше!

— Я-то тут причём?!

— А мимикам слова не давали. Табуреткам тем более.

— А ты розовая!

— А ты дырявая!

— Я-то превращусь, а ты…

— Ой, всё, я пошёл писать Твайлайт про место лесника.

* * *

Эпплджек лягнула яблоню. Старая яблоня обиделась и с треском лягнула Эпплджек. Не ожидавшая такого от фамильной яблони пони-фермер со свистом улетела под облака, откуда ее пять минут спустя спустила на землю невыспанная и спросонок матерящаяся вполголоса Рейнбоу Дэш.