Котика спасали... (джен)

Через некоторое время дверной колокольчик оповестил о вошедшем в квартиру.

— Ма-ам, мы котика спасли, — послышался восторженный голос Милы, и тут же возмущённо: — А Сашку стражи забрали, а он не виноват.

— Какого Сашку?

— Из девятого дома, — и опять возмущённо: — А он ведь магл.

— Не поняла, как это — магла — и стражи забрали? И с чего ты взяла, что стражи?

Сигнал вызова серебряного овального блюдечка с янтарной каймой и янтарным же яблочком напоминал звук, с которым пересыпаются монетки.

— Да, милый.

— Дарья, — Данила явно был сильно раздражен. — Милка дома?

— Дома, — удивлённо. — Данила, а что, собственно, случилось-то?

— Что случилось... — и тут её Данила, никогда не повышавший при ней голоса, взорвался: — Котика они, мать их костяная погремушка, спасали!..

— Дани-ила!

— М-м, прости, — примирительно. — Два отдела стражи на ушах! Ладно, пусть дома будет, в суд сам отведу, — он отключился.

— Мила, — вкрадчиво спросила мама, — вы что такое натворили, а?

— Ничего, — Мила отступила задом к коридору в детские комнаты, — там котик на дерево как-то попал, и мы его спасали.

— Как вы его спасали?

* * *

Несколько часов спустя.

Малый зал Одикорона Магического Синода, малый совет по делу о нарушении "Статута о секретности". В центре зала на скамье — молодая семья: папа, мама, и между ними мальчуган лет пяти. На скамьях судей двенадцать мужчин и женщин в строгих мантиях. В центре судейских скамей кафедра, за которой стоит моложавый волшебник в бордовой мантии, со строгим пробором в набриолиненных волосах — сам Одикорон Синода. Позади "подсудимых" свидетели и слушатели дела о нарушении "Статута о секретности". С флангов мужчин и женщин в строгих мантиях важно устроились в высоких креслах представители педагогического сообщества, которых всегда приглашают в случаях обсуждения преступлений несовершеннолетних магов.

На этот раз педагогов прибыло двое. Справа от судейских, вытянув ноги и с интересом рассматривая "подсудимого", сидит высокий худощавый мужчина с выдающимся носом. Родителям "преступника", которые часто читали своему сыну волшебные книжки, этот человек напомнил бы Корнея Чуковского — конечно, если бы они не были так взволнованы и даже напуганы. Второй мужчина — крупный и слегка располневший, с поистине шикарной бородой, разделённой надвое адмиральским пробором.

Делом внезапно и всерьёз заинтересовались директора сразу двух ведущих магических учебных заведений страны. "Корней Чуковский" — э-э... простите, Николай Иванович Царевичев, директор Китежского Действительного Училища Общей Магии, наблюдал за малолетним "преступником" с крайним интересом — пять лет ведь, а такое учудить! Тала-ант.

— Господа, — прозвучал мягкий, почти вкрадчивый и какой-то, если так можно выразиться, холёный баритон Одикорона, растерянно обводящего взглядом судейских, — есть какие-то соображения об этом вопиющем преступлении против Статута о секретности? Кто-нибудь может предложить что то вразумительное?

— Конечно, — проговорил директор Колдовстворца, расслабленно развалившийся в довольно неудобном кресле, — давайте этому стр-рашному убивцу-деструктору отрубим голову.

— Демьян Осипович, — вскинулся Одикорон, — что вы такое говорите?

— А что я говорю? — Демьян Осипович Лыбедзяну поднял бровь. — Разве не правда, что вам лишь бы карать, так сказать, невзирая?.. Или напомнить, чем кончилось дело шестилетней давности, с тем мальчишкой, э-э-э, как бишь его... А, Скворушкин, кажется. Обскуром кончилось. А всё почему?

— Осипыч, — прозвучал спокойный голос Царевичева, — хватит пугать маглов, — и, обратившись к родителям "преступника", он спросил: — Не объясните, где вы были в момент, так сказать, преступления?

— К-какого преступления? — проговорила молодая женщина со странным украшением в виде длинных, видимо, эльфийских ушек. Она обводила присутствующих ошалевшим от непонимания и страха взглядом.

— Мы сегодня приехали с полигона, нас три дня не было дома, — заговорил, приходя на помощь своей жене, молодой папаша, сжимая в руках брезентовый чехол для оружия, как будто оно могло их сейчас спасти. — А чё вообще стряслось-то?

— А вот давайте и спросим, — Лыбедзяну иронично посмотрел на Одикорона, — у обвиняемого.

— Да, давайте, — проговорил Царевичев и, обращаясь к мальчугану, непонимающе смотревшему на кучу суровых дядей и тёть, произнёс: — Подскажите, молодой человек, а что вы, собственно, делали у входа в зоопарк?

— Гуляли, — ответил "преступник", пожав угловатыми плечиками в футболке с летающей тарелкой на груди.

— А потом?

— Ну-у, потом котика спасали, — гордо сказал мальчик, выставив одну ногу вперёд.

— Почему?

— Он плакал.

— А откуда вы его спасли?

— Ну так с де"ева жи, — объяснил мальчуган таким тоном, будто разговаривал с несмышлёным приятелем.

— А как ты его спас? — вкрадчиво спросил адмиралистый Лыбедзяну.

— Бубыуйнам вубам, — пояснил мальчишка снисходительным тоном, мол, чего непонятного-то?

— М-м, а это что? — спросил Одикорон, глядя на мальчишку, умудрившегося поднять такую панику вокруг себя, что два отдела стражи, а также отдел по контролю за случайным волшебством и отдел по работе с маглами весь день чуть не на ушах стояли, чтобы устранить последствия его экзерциций.

— Дозвольте, я поясню, — сказал, вставая, Царевичев.

— Извольте, — разрешил Одикорон с надеждой в голосе.

— "Бобровый зуб", — начал он, прохаживаясь перед судейскими и краем глаза замечая, как лучший ученик его курса по борьбе с деструктивными практиками суёт громадный кулак под носик своей дочери, — это такое, знаете ли, детское заклинание, которым можно, например, отпилить ветку... ну-у, примерно в руку диаметром, больше у меня не получалось.

— А вот чтобы за несколько секунд, — внес свою лепту Лыбедзяну, — превратить громадный тополь, что рос у входа в зоопарк, в кучу древесной стружки... Я о таком даже не слышал никогда.

— У-у-у... — прозвучало из рядов судейских, — ох, что сейчас начнётся.

— Э-э-э, да? — пробормотал Одикорон, с опаской глядя на малолетнего гения, и обращаясь к его родителям: — Молодые люди, а вы не желаете пожить в Сибири, там и деревьев много, а?