Котика спасали... (джен)

Зима. Каникулы. Лень. И, как всегда, не вовремя мамин голос.

— Мила, солнце, садись-ка почитай, — заглянув на ходу в комнату, сказала мама. — Тебе, насколько я знаю, задано.

— Ну, ма-ам... — и вздох полного и бескомпромиссного разочарования бытием человеческим.

— Не ной, садись и почитай вслух, — повторили мама, — заодно и меня просветишь.

— Хитренькая.

Шлёпанье босых ног, шуршание страниц, тихий и невнятный бубнёж:

— "Параграф N...

В нашей стране обитают лишь шесть видов фей.

Шмелёвки — родичи шмелей, ос, пчёл и шершней. Разумны. Обладают магией, но полноценно пользоваться ей не могут, только инстинктивно по ситуации, достоверно известен лишь аналог жалящего заклятия. Привязчивы и дружелюбны. Живут довольно большими родственными группами. Вполне могут постоять за себя. В природе селятся в больших дуплах, желательно с прочной древесиной. Чаще всего — дуб, бук, граб и ясень. Распространены на юге России почти повсеместно, кроме горных районов.

Стреконки — родственны стрекозам. Разумны. Обладают магией, используют её во время охоты. В природе обитают в прибрежных зонах по всему югу России, хотя летом могут добраться до северных территорий вплоть до Карелии, подни..."

Лицо мамы в дверном пролёте, удивлённо поднятая бровь. И то — попробуйте читать, свернувшись калачиком, к тому же вверх ногами, и держа книгу пальцами правой руки и левой ноги.

— Мила, сядь нормально и читай громко и внятно.

— Ы-ым, — нарочито громко и раздельно декламируя: — Так. "...поднимаясь по руслам рек. Образуют малые, похоже, семейные группы. Осваивают под жильё всю прибрежную зону от ивовых зарослей до гнездовых норок стрижей.

Ночницы или плащёвки — в природе распространены по всей территории произрастания лилейных, так как нектар лилий их излюб..."

Мама на обратном пути заглянула в комнату.

— И чего так орёшь, просто не бубни и читай так, чтобы было понятно, о чем речь.

— Ну ма-ам, — брови сведены, ноздри расширены, — мне наконец дадут нормально почитать? Так... "Излюбленная еда... Разумны, обладают магией ограниченно, преимущественно защитной. Живут малыми группами в любых сухих укрытиях.

Светлянки или фонарницы. Родственны жукам. В природе обитают в подлеске лиственных лесов по всей зоне умеренного климата. Жильё строят, сплетая тонкие ветви и побеги кустарников, подвешивая шалашики в густых зарослях. В каждом шалашике проживает одна семейка, не более восьми особей. Ягодо-грибоядны. Ведут ночной образ жизни, при этом освещая себе нужное пространство. В отличие от обычных светлячков, светится не таракс, а магический фонарик, присущий этим феям от природы.

Махаонки, они же пестрицы — родственны бабочкам. Разумны. Магия лишь пассивно-защитная. Ареал обитания очень обширен, живут везде, где цветут цветы, особенно розы. Одиночки, но в местах с обильными цветниками могут собираться многочисленными колониями. На зиму впадают в спячку, заби..."

Мама, стоящая в дверном проёме, покачала головой.

— Милорада Даниловна, сядьте-ка нормально. И убери книгу от носа, а то глаза испортишь, — она улыбнулась. — Или в страничке дырку протрёшь.

— Ну ма-ам-м-м, — в стоне подневольной чтицы звучала вся скорбь познания, — "...забиваясь в любые сухие укрытия. В европейских сказках чаще всего упоминаются именно они, особенно в сказках знаменитого сквиба, Ганса Христиана Андерсена.

Жучанки или пылюшки — родственны жукам. Имеется несколько подвидов. Обитают по всей зоне лиственных лесов. Живут в больших, предпочтительно трухлявых стволах упавших деревьев. Довольно активно осваивают людское брошенное жильё. В Европе называются пикси. Разумны по-своему. Магией не пользуются. Ядовиты.

Ещё один вид, который причисляют к условно разумным насекомородственным — тлянки. Паразиты. Обитают по всей зоне умеренного климата. Живут небольшими группами до тридцати особей. Питаются древесным соком. Весной, выбрав дерево, активно питаются. При этом выпивают не только соки, но и жизненные силы дерева. Питаясь таким образом всё лето, к осени раздуваются в несколько раз. Раздувшись, зимуют, собираясь группами и повисая на дереве наподобие грозди. Экстракт древесного сока и магии, взятый из брюшного пузыря тлянки, является ценнейшим ингредиентом для зельеварения в целительстве". — И громко: — Всё!

Мама вновь появилась в дверном проёме.

— Что — всё? Тема закончилась?

— Не-ет, — настороженно, — параграф.

— Дальше что?

— Домовые.

— Про домовых прочитаешь и можешь идти гулять.

Округлённые глаза — и громко, с выражением:

— "Домовые. Сии ожившие духи проявляются в домах, в коих прожило хотя бы одно поколение после постройки, а после полусотни лет, в среднем, они овеществляются и обретают вид, близкий к человеку, построившему дом. Также и характер их сходен с характером первостроителя дома. Разумны и обладают своей магией, хотя и пользуются ей лишь в границах дома, их породившего или приютившего. Слухи о разных овинниках и банниках — это лишь слухи. На самом деле и овинники, и банники суть те же домовые, только потерявшие свой дом, что часто приводит к порче характера домового. При этом домовой обычно деградирует и постепенно перерождается в кота, образ которого привычен домовому. Посему домовые, имеющие свой дом и хозяйство, часто дают приют потерявшимся собратьям. Большая община домовых живёт в Китеже, особенно в Китежском действительном училище общей магии. Часто домовые находят приют во дворцах, музеях, иногда даже в административных зданиях. Ну, и как же без знаменитых котов Эрмитажа? Пропащие же домовые так и остаются котами, коих прозывают баюнами. Коты-баюны — коты не простые. Они обладают магией, причём пользуются ей для охоты, они владеют окклюменцией и могут внушить жертве такое желание умереть, что смерть наступает почти мгновенно. Правда, сил у баюнов маловато, и для людей они не опасны, могут навеять лишь лёгкую дрёму. Иногда при этом человек слышит неразборчивое бормотание или ритмичное мурлыканье, как будто кто-то напевает себе под нос. Посему баюны охотятся лишь на мелкую дичь. Обладают отводом глаз и почти не видимы. Правда, как у всех котов, у баюнов в темноте светятся глаза!. Ура-а!

— Что — всё? — донесся голос из кухни.

— Да! — горести улетучились. — Мамуль, там, в подвале под магазином одежды, в Димкином доме, котята живут, ми-иленькие...

Хлопнула дверь.

— А, ну да... — мама вздохнула.

Через некоторое время дверной колокольчик оповестил о вошедшем в квартиру.

— Ма-ам, мы котика спасли, — послышался восторженный голос Милы, и тут же возмущённо: — А Сашку стражи забрали, а он не виноват.

— Какого Сашку?

— Из девятого дома, — и опять возмущённо: — А он ведь магл.

— Не поняла, как это — магла — и стражи забрали? И с чего ты взяла, что стражи?

Сигнал вызова серебряного овального блюдечка с янтарной каймой и янтарным же яблочком напоминал звук, с которым пересыпаются монетки.

— Да, милый.

— Дарья, — Данила явно был сильно раздражен. — Милка дома?

— Дома, — удивлённо. — Данила, а что, собственно, случилось-то?

— Что случилось... — и тут её Данила, никогда не повышавший при ней голоса, взорвался: — Котика они, мать их костяная погремушка, спасали!..

— Дани-ила!

— М-м, прости, — примирительно. — Два отдела стражи на ушах! Ладно, пусть дома будет, в суд сам отведу, — он отключился.

— Мила, — вкрадчиво спросила мама, — вы что такое натворили, а?

— Ничего, — Мила отступила задом к коридору в детские комнаты, — там котик на дерево как-то попал, и мы его спасали.

— Как вы его спасали?

* * *

Несколько часов спустя.

Малый зал Одикорона Магического Синода, малый совет по делу о нарушении "Статута о секретности". В центре зала на скамье — молодая семья: папа, мама, и между ними мальчуган лет пяти. На скамьях судей двенадцать мужчин и женщин в строгих мантиях. В центре судейских скамей кафедра, за которой стоит моложавый волшебник в бордовой мантии, со строгим пробором в набриолиненных волосах — сам Одикорон Синода. Позади "подсудимых" свидетели и слушатели дела о нарушении "Статута о секретности". С флангов мужчин и женщин в строгих мантиях важно устроились в высоких креслах представители педагогического сообщества, которых всегда приглашают в случаях обсуждения преступлений несовершеннолетних магов.

На этот раз педагогов прибыло двое. Справа от судейских, вытянув ноги и с интересом рассматривая "подсудимого", сидит высокий худощавый мужчина с выдающимся носом. Родителям "преступника", которые часто читали своему сыну волшебные книжки, этот человек напомнил бы Корнея Чуковского — конечно, если бы они не были так взволнованы и даже напуганы. Второй мужчина — крупный и слегка располневший, с поистине шикарной бородой, разделённой надвое адмиральским пробором.

Делом внезапно и всерьёз заинтересовались директора сразу двух ведущих магических учебных заведений страны. "Корней Чуковский" — э-э... простите, Николай Иванович Царевичев, директор Китежского Действительного Училища Общей Магии, наблюдал за малолетним "преступником" с крайним интересом — пять лет ведь, а такое учудить! Тала-ант.

— Господа, — прозвучал мягкий, почти вкрадчивый и какой-то, если так можно выразиться, холёный баритон Одикорона, растерянно обводящего взглядом судейских, — есть какие-то соображения об этом вопиющем преступлении против Статута о секретности? Кто-нибудь может предложить что то вразумительное?

— Конечно, — проговорил директор Колдовстворца, расслабленно развалившийся в довольно неудобном кресле, — давайте этому стр-рашному убивцу-деструктору отрубим голову.

— Демьян Осипович, — вскинулся Одикорон, — что вы такое говорите?

— А что я говорю? — Демьян Осипович Лыбедзяну поднял бровь. — Разве не правда, что вам лишь бы карать, так сказать, невзирая?.. Или напомнить, чем кончилось дело шестилетней давности, с тем мальчишкой, э-э-э, как бишь его... А, Скворушкин, кажется. Обскуром кончилось. А всё почему?

— Осипыч, — прозвучал спокойный голос Царевичева, — хватит пугать маглов, — и, обратившись к родителям "преступника", он спросил: — Не объясните, где вы были в момент, так сказать, преступления?

— К-какого преступления? — проговорила молодая женщина со странным украшением в виде длинных, видимо, эльфийских ушек. Она обводила присутствующих ошалевшим от непонимания и страха взглядом.

— Мы сегодня приехали с полигона, нас три дня не было дома, — заговорил, приходя на помощь своей жене, молодой папаша, сжимая в руках брезентовый чехол для оружия, как будто оно могло их сейчас спасти. — А чё вообще стряслось-то?

— А вот давайте и спросим, — Лыбедзяну иронично посмотрел на Одикорона, — у обвиняемого.

— Да, давайте, — проговорил Царевичев и, обращаясь к мальчугану, непонимающе смотревшему на кучу суровых дядей и тёть, произнёс: — Подскажите, молодой человек, а что вы, собственно, делали у входа в зоопарк?

— Гуляли, — ответил "преступник", пожав угловатыми плечиками в футболке с летающей тарелкой на груди.

— А потом?

— Ну-у, потом котика спасали, — гордо сказал мальчик, выставив одну ногу вперёд.

— Почему?

— Он плакал.

— А откуда вы его спасли?

— Ну так с де"ева жи, — объяснил мальчуган таким тоном, будто разговаривал с несмышлёным приятелем.

— А как ты его спас? — вкрадчиво спросил адмиралистый Лыбедзяну.

— Бубыуйнам вубам, — пояснил мальчишка снисходительным тоном, мол, чего непонятного-то?

— М-м, а это что? — спросил Одикорон, глядя на мальчишку, умудрившегося поднять такую панику вокруг себя, что два отдела стражи, а также отдел по контролю за случайным волшебством и отдел по работе с маглами весь день чуть не на ушах стояли, чтобы устранить последствия его экзерциций.

— Дозвольте, я поясню, — сказал, вставая, Царевичев.

— Извольте, — разрешил Одикорон с надеждой в голосе.

— "Бобровый зуб", — начал он, прохаживаясь перед судейскими и краем глаза замечая, как лучший ученик его курса по борьбе с деструктивными практиками суёт громадный кулак под носик своей дочери, — это такое, знаете ли, детское заклинание, которым можно, например, отпилить ветку... ну-у, примерно в руку диаметром, больше у меня не получалось.

— А вот чтобы за несколько секунд, — внес свою лепту Лыбедзяну, — превратить громадный тополь, что рос у входа в зоопарк, в кучу древесной стружки... Я о таком даже не слышал никогда.

— У-у-у... — прозвучало из рядов судейских, — ох, что сейчас начнётся.

— Э-э-э, да? — пробормотал Одикорон, с опаской глядя на малолетнего гения, и обращаясь к его родителям: — Молодые люди, а вы не желаете пожить в Сибири, там и деревьев много, а?