Повесть о старом Техасе (гет)

По обширной, устланной изумрудной травой долине, простирающейся на много миль от берегов реки Леоны, ехала пестрая кавалькада: дамы в амазонках верхом на лошадях, солидные плантаторы и франтоватые асьендадо в широкополых шляпах, офицеры из пограничного форта Индж, адвокаты, врачи и другие представители техасского бомонда, а также слуги из числа мексиканцев и негров-рабов, бережно сопровождавших фургон с провизией. Они направлялись на пикник под открытым небом — давняя и любимая традиция южан-аристократов. Не так давно отгремела Мексиканская война, и на землю, некогда наводненную команчами с их дикими нравами, пришли порядки сытого рабовладельческого Юга — балы, светские приемы, барбекю на открытом воздухе и конные прогулки, являвшиеся неотъемлемой частью жизни американских дворян.

Нынешний же пикник был приурочен к новоселью знатного, хотя и подразорившегося плантатора Вудли Пойндекстера, который вместе с дочерью-красавицей Луизой, сыном Генри и племянником — отставным капитаном, переехал в Техас на асьенду Каса-дель-Корво из богемной Луизианы. Там он славился небывалой щедростью и гостеприимством, граничащими с расточительностью, что и заставило в конце концов семейство Пойндекстеров перебраться в штат поскромнее, однако от светских привычек отказываться они не собирались и сразу же по приезде устроили пышный прием для новых соседей. Соседи не остались в долгу и через неделю пригласили гостеприимных хозяев Каса-дель-Корво на конную прогулку, главным развлечением которой должно было стать наблюдение за настоящей охотой на мустангов.

Проводником им служил Морис Джеральд — знаменитый в округе мустангер, превосходно знавший повадки диких лошадей. Об этом молодом человеке мало что было известно — в форте знали только, что он приехал в США из Ирландии. Эта таинственность порождала много слухов: кто-то был уверен, что Морис — скрывающийся от властей родной страны политический преступник, разбойник, какими кишит Техас, кто-то считал его благородным и честным джентльменом, искренне восхищаясь его ловкостью и непревзойденным искусством укрощения мустангов. Но чего нельзя было отрицать, так это того, что молодой мустангер являлся идеальным героем девичьих грез, похитившим — ненамеренно, конечно же — сердце не одной юной барышни. Сложно сказать, сколько восхищенных пар женских глаз любовались его статной фигурой на гнедом коне, но с особым трепетом на него взирала новоиспеченная первая красавица Техаса Луиза Пойндекстер. За влюбленный взгляд ее прекрасных глаз готовы были сражаться на дуэли самые благородные из дворян, но достался он простому мустангеру, что не ускользнуло от ревнивого взора ее кузена Кассия Колхауна, однако осталось без внимания родного брата Луизы.

Генри Пойндестер держался чуть в стороне от отца. В этот день он, обычно беззаботный, благодушный и наивно-открытый миру, был задумчив и слегка печален. Впрочем, этого никто не заметил — Генри всегда находился в чьей-то тени: отца ли, сестры или кузена. Ему и в голову не приходило завидовать никому из них, напротив, юноша был очень привязан к семье, даже Кассия, который слыл задирой и проходимцем, он оправдывал, не верил чужим наветам и старался разглядеть светлые стороны его натуры, несмотря на очевидные недостатки. Генри еще ни разу не влюблялся — конечно, он не был столь ослепительно красив и мужественен, как Морис; молодой Пойндекстер имел худощавое телосложение и утонченные, почти женственные черты лица, что характерно для многих юных креолов, но наверняка в Луизиане нашлась бы не одна мисс, мечтательно вздыхающая о нем. Вероятно, так и происходило, но Генри то было невдомек — на всех девушек он смотрел взглядом чистым, невинным, лишенным низменных страстей, почти как на свою сестру, которую считал совершенством, эталоном женской красоты и добродетели. Едва ли кто-то мог сравниться в его глазах с Луизой, но здесь, в Техасе, юноша неожиданно для себя заинтересовался особой, на первый взгляд являющейся полной противоположностью мисс Пойндекстер.

Генри погрузился в воспоминания о приеме в честь новоселья. На асотее поместья Каса-дель-Корво собрался весь цвет техасского светского общества. Повсюду только и были видны что строгие фраки, военные мундиры и кисейные платья с пышными юбками, так странно и непривычно выглядящие на фоне ровной дикой прерии, простирающейся до самого горизонта. Посреди них невозможно было не заметить девушку, одетую в черные узкие брюки, белую льняную блузу и короткую замшевую куртку с золотой вышивкой. Несомненно, она была мексиканкой, и мексиканкой благородной — Вудли Пойндекстеру ее представил как свою племянницу дон Сильвио Мартинес — владелец асьенды, находящейся неподалеку. Многие дамы неодобрительно косились на девушку в необычном костюме и перешептывались у нее за спиной, но что поделать — многие вещи, принятые у мексиканских женщин, в Европе сочли бы за дикость, будь то ношение нарочито мужской одежды, умение кидать лассо или манера сидеть на лошади по-мужски. Гордая красавица с длинными волнистыми волосами цвета воронова крыла не обращала никакого внимания на пересуды, лишь иногда оценивающим взглядом темных, как южная ночь, глаз посматривала на молодую хозяйку Каса-дель-Корво, негласно прозванную новой королевой Техаса. И совершенно не глядела в сторону молодого хозяина, тайком не спускавшего с нее глаз и заливавшегося краской при одной мысли о том, что он будет пойман с поличным. Исидора Коварубио де Лос-Льянос — Генри с первого раза запомнил ее длинное и непростое имя, многократно повторяя его про себя, точно молитву.

Вдали показалось облако пыли — по направлению к асьенде несся целый табун лошадей. Комендант форта взглянул в бинокль и сообщил присутствующим, что увидел Мориса Джеральда, ведущего мустангов прямиком к поместью. Услышав об этом, две девушки, Луиза и Исидора, нечаянно вздрогнули. Одна — в томительном волнении, другая — в безотчетной тревоге. Морис не заставил себя ждать — еще немного времени, и он уже очутился в центре внимания гостей вместе со своими великолепными скакунами. Генри невероятно обрадовался, увидев мустангера, и первым спустился поприветствовать его. Юноша проникся доверием и симпатией к Морису еще тогда, когда тот помог им, заблудившимся в выжженной прерии, найти дорогу и спастись от смертоносной бури. Обменявшись рукопожатиями с охотником за лошадьми, Генри почувствовал спиной пристальный взгляд, невольно обернулся и посмотрел наверх, где у парапета замерли две фигуры, которые разительно выделялись для него посреди прочих — это его сестра и красавица-мексиканка. Вот только последняя, к сожалению для молодого Пойндекстера, судя по всему, считала его за невидимку, пустое место — все ее внимание было приковано лишь к Морису.

Вудли Пойндекстер был чрезвычайно доволен сделкой и намеревался щедро заплатить мустангеру за лошадей. Особо его интересовала невероятно красивая, крепко сложенная, но еще не объезженная крапчатая кобыла — предмет мечтаний его дочери Луизы. Плантатор предложил ирландцу двести долларов за нее, но вдруг Морис неожиданно изъявил желание подарить лошадь мисс Пойндекстер, следуя старой народной традиции. Этот благородный жест и восхищенная улыбка Луизы заставили сердце Исидоры сжаться, что отразилось на ее вмиг побледневшем лице. Бледность сеньориты серьезно встревожила Генри, и он подошел к ней, наплевав на приличия и собственную застенчивость, пока все остальные с замиранием сердца наблюдали, как мустангер укрощает дикую кобылу, рискуя жизнью.

— Сеньорита, вы в порядке? — его голос вывел Исидору из ступора, и она посмотрела на него невидящим взглядом — так она могла бы посмотреть на любую из окружавших их тетушек или на старого военного доктора.

— Да, сеньор, не стоит беспокоиться, — с сильным акцентом проговорила мексиканка. — Я в порядке. Мне нужно…

— Воды?..

— Нет, нет, ничего…

Крапчатая тем временем резко развернулась, чуть не сбросив с себя седока, и галопом помчалась в прерию. По асотее прошел гул: кто-то уже записал Мориса в покойники, чем довел до белого каления по меньшей мере двух человек. Однако мустангер и не думал умирать под копытами дикой лошади, а вскоре вернулся обратно, победно восседая на усмиренной кобыле. Он вручил подарок дочери плантатора, будто вручая ей свое сердце, а Исидора исчезла с праздника. Как ни искал ее Генри по всему поместью, все без толку — черноокая красавица словно сквозь землю провалилась.

Вот и теперь она отсутствовала в толпе разряженных дам. Генри разочарованно вздохнул — он плохо спал ночью, волнуясь перед возможной встречей с гордой мексиканкой, представлял, как подъедет к ней на своем вороном коне и справится о ее самочувствии, а после будет расспрашивать о Техасе и рассказывать ей о родной Луизиане. Этот разговор представлялся ему до мельчайших деталей, все реплики были разыграны как по нотам, но сеньорита не сочла нужным присутствовать на пикнике, что разрушило все планы молодого плантатора. Не больна ли она? Там, на балу Исидора так побледнела…

Не успела кавалькада остановиться в месте, наиболее благоприятном для пикника, как всеобщее спокойствие нарушил крик мексиканского пастуха, возвещавший о том, что к ним несется табун диких кобыл. Морис призвал переполошившихся людей сохранять спокойствие — лошади всего лишь скакали к себе на пастбище и не собирались ни на кого нападать. Однако же он не рассчитывал, что крапчатая Луизы, еще недавно принадлежавшая этому табуну, понесет свою хозяйку галопом вслед за бывшими товарками. В ужасе осознав свою ошибку, мустангер тотчас вскочил в седло.

— Оставьте, это мое дело! — с нескрываемым презрением в голосе попытался остановить его Кассий, взбираясь на коня. — Я поскачу за Луизой и верну назад ее непокорную кобылу. В конце концов, Луиза моя кузина, а не ваша.

— Боюсь, на вашей лошади догнать крапчатую будет невозможно, — сухо возразил Морис. — Прошу меня извинить, я не располагаю достаточным временем.

Он пришпорил коня и бросился вслед за беглянкой, заставив соперника скрипеть зубами от неприязни и досады. Во мгновение ока верхом на лошадях оказались несколько фортовых драгун, готовых помочь в спасении мисс Пойндекстер, но капитан Колхаун отказался от их помощи. Генри взволнованно спросил кузена:

— Каш, не пора ли поторопиться? Кобыла наверняка ускакала уже очень далеко, я поеду вместе с тобой!

— Тебя только там не хватало! — огрызнулся Кассий. — Впрочем, валяй.

Спустя минуту они уже отправились в погоню за гнедым мустангом Мориса, еще видневшимся на горизонте, однако расстояние между лошадьми неумолимо растягивалось. Миль через пять-семь они совершенно потеряли цель из виду, а вороной Генри начал безнадежно отставать от рыжего коня Кассия, которого тот яростно погонял хлыстом.

— Каш! — кричал Пойндекстер вдогонку двоюродному брату. — Я не могу разобрать следов!

Это было правдой: трава была примята следами сотен копыт, среди которых не представлялось возможным понять, какой — нужный.

— Возвращайся назад! — не оборачиваясь, крикнул Кассий, безошибочно запомнивший рисунок подковы коня ненавистного ему мустангера.

— Но Луиза…

— Возвращайся назад, я сказал! Не надо было позволять тебе увязываться за мной. Справлюсь сам, ты мне только мешаешь! — с этими словами он пришпорил лошадь еще сильнее и помчался со скоростью ветра.

Генри растерянно остановил лошадь. Легко сказать — возвращайся назад! Как в этом зеленом море определить дорогу? Юноша осмотрелся вокруг: никакой приметы, позволявшей проложить курс, хоть бы какой-нибудь одинокий кактус — и того нет! Голый горизонт, куда ни погляди, и солнце как назло скрылось за облаками. Генри развернулся в сторону, откуда, как ему казалось, они с Кассием выдвигались в путь, и поскакал спокойной трусцой, давая отдых порядком утомившемуся коню. Прошло около получаса, прежде чем Пойндекстер понял, что окончательно заблудился — впереди показался перелесок, которого и в помине не было, когда он держался вместе с кузеном. «Вот бы добраться до чьей-нибудь асьенды, уж оттуда бы я попал домой», — подумал Генри, отпив немного воды из фляги. Тем не менее, перелесок был единственным приметным местом в бескрайних просторах прерии, и юноша решил взять его за ориентир. Он не ошибся и вскоре выехал на широкую пустынную дорогу. Радость перемешалась с тревогой: Генри не раз слышал, что бандиты очень любят нападать на одиноких джентльменов как раз на таких дорогах — грабить их и убивать, а попадешься индейцам, так и вовсе снимут скальп. Юноша постарался отогнать от себя дурные мысли и двинулся вдоль колеи, молясь о том, чтобы ненароком не заехать в соседний штат — отцу хватит переживаний на сегодня и за одну Луизу.

Вдалеке показались два всадника: один ехал на вороном коне, почти таком же, как у самого Генри, а второй — верхом на муле. Вероятно, это был какой-то кабальеро в сопровождении слуги. Генри с невероятным волнением узнал в приближающемся всаднике в круглой мексиканской шляпе и серапе, накинутом на плечи, женскую фигуру. Чем ближе подъезжали они друг к другу, тем яснее становилось, что девушка — это не кто иная, как Исидора. У Генри перехватило дыхание от восторга. Поравнявшись со всадницей, он вежливо поздоровался с ней.

— Дон Энрике? Что вы здесь делаете? — удивленно произнесла на ломанном английском Исидора, кое-как вспомнив имя нового хозяина Каса-дель-Корво.

— Мы отправились на пикник, — Генри старался говорить как можно короче и понятнее, чтобы собеседница могла все разобрать, — но случилось несчастье. Лошадь понесла мою сестру Луизу.

— Вот как? С ней все хорошо?

— Да, думаю, да. За ней поскакал мистер Морис, он непременно ей поможет.

Исидора напряглась, точно натянутая струна, услышав имя мустангера. Генри решил, что на нее произвело впечатление известие о диких скачках по прерии, не догадываясь, что в эту самую минуту сеньорита умирает от ревности.

— Дон Морисио ваш друг? — через силу спросила она.

— Да, то есть нет, то есть не совсем. Он оказал нам пару неоценимых услуг и продолжает оказывать.

На устах Исидоры появилась еле заметная горькая усмешка — когда-то мустангер оказал неоценимую услугу ей, спас из рук пьяных индейцев, но после был лишь холодно-вежлив с влюбленной в него мексиканкой. Как ни старалась Исидора сблизиться с Морисом, он всегда держался с ней отстраненно, давая понять, что кроме дружеского участия девушке вряд ли стоит на что-то рассчитывать. Похоже, американская мисс больше преуспела в покорении сердца гордого и неприступного мустангера, раз он продолжает совершать ради нее смелые поступки вроде укрощения крапчатой, свидетелем которого довелось стать Исидоре. Нынче же он бросился спасать Луизу прямиком в прерию — какие еще доказательства нужны, что у сеньориты Коварубио де Лос-Льянос появилась опаснейшая соперница?

— А вот я немного заблудился, — смущенно проговорил Генри.

— Извините?.. — мексиканка вынырнула из тягостных размышлений.

— Сеньорита, вы знаете эти места лучше меня. Скажите, как я могу попасть в Каса-дель-Корво отсюда?

— Эта дорога ведет на Рио-Гранде, — указала рукой вперед мексиканка. Я еду домой к отцу. Вам нужно в обратную сторону. Через десять миль вы увидите асьенду моего дяди, оттуда недалеко.

— Сеньорита, большое счастье, что я повстречал вас, — рассыпался в благодарностях Генри. — Я боялся уехать в сторону границы, страшно представить, что бы со мной было, если бы не ваша помощь!

— До свидания, дон Энрике, — Исидора закончила разговор с братом соперницы и поскакала дальше по пыльной дороге вместе со слугой, заметно прибавив ходу.

Ей не хотелось смотреть на лицо человека, в котором проглядывали уже ставшие ей неприятными черты Луизы Пойндекстер. Луизы, явившейся из ниоткуда и так нагло, за какие-то несколько дней присвоившей себе внимание, а может, и любовь человека, которого Исидора так давно мечтала назвать своим. Это несправедливо, несправедливо! Но мексиканка не собиралась сдаваться. Она лишь немного отдохнет дома, приведет мысли в порядок, а после… Американская мисс узнает, что значит вставать на пути у Исидоры Коварубио де Лос-Льянос!

Генри замер на своей лошади, точно вкопанный, и долго смотрел ей вслед. «Как она прекрасна!» — думал он в восхищении, но тут же опечалился: «Похоже, я совсем не понравился ей. Прав был Каш, когда говорил, что я ни на что не годен». Так, раздираемый противоречивыми чувствами, молодой мистер Пойндекстер неспешно отправился в сторону дома в полной тишине, нарушаемой лишь цокотом копыт, свистом ветра да редким криком степной птицы.