The Dust Storm (гет)

День не задался с самого утра: в первую очередь из кассы пропала вся наличка. Невелика потеря, там было около двух сотен долларов, но, тем не менее, паскудно. Либо он не запер вчера бар, либо крошка, разделившая с ним довольно-таки бурную ночь и свалившая в неизвестном направлении на рассвете, посчитала, что ее вчерашние действия достойны большего, чем бутылка виски на двоих, и, что греха таить, запоминающегося оргазма.

Бармен хмыкнул и провел тряпкой по сияющей стойке: крошка оказалась горячей и нетерпеливой. То ли выпитое сыграло свою роль, то ли, действительно, оба были на пороге отчаяния, когда случайная ночь может решить многое или, хотя бы, забыться, но факт остается фактом: она даже не дала ему выпутаться из рубашки, одним движением разорвав петлю и пуговицу, остальное было делом техники.

— Подожди, эй?

— Мне некогда ждать, и ты здесь не за этим, — ответила случайная знакомая, жарко облизнувшись и толкнувшись бедрами мужчине в пах, — Давай, шевелись.

Он не привык, чтобы его просили дважды. Кружевное белье оказалось не в пример прочнее его и без того разорванной клетчатой рубашки, а может, сказывались годы, проведенные на службе во флоте, когда он выучился одной рукой вязать узлы, а другой — их рвать? В тот момент бармену было не до размышлений о собственном прошлом, ладонь, скользнувшая по внутренней стороне бедра его случайной подружки, и пальцы, проникшие внутрь, определенно, знали свое дело лучше своего погрязшего в виски и муках совести хозяина.

Крошка закинула ногу ему на талию, облизнула его нижнюю губу и запрокинула голову назад, получив по носу армейским жетоном, болтавшимся на груди бармена.

— Сними это, мешает.

— Нет.

Что-то было в их помутившихся взглядах такое, что заставило замолчать и молча принять как данность: боль и одиночество, глухая тоска, от которой хотелось выть даже в такие ночи, как эта. Боль, которую не заглушить ни алкоголю, ни сексу.

Позже, когда пальцы бармена будут перебирать спутавшиеся пряди этой странной незнакомки, ему в ладонь скользнет ее подвеска в форме лебедя. Странная, облезлая с боков, она явно была куплена в какой-то забегаловке, стоящей среди летящего вперед шоссе.

— Отдай. Не только у тебя есть прошлое, — со злостью отозвалась женщина, вырывая подвеску.

— Может, все-таки, скажешь, как тебя зовут?

— Отвали. Ты сделал, что от тебя требовалось.

Она несла чушь, но он видел, что боль в ее взгляде никуда не делась, а желание, с которым она жалась к нему всего двадцать минут назад, говорило о том, что случайная ночь — это совсем не то, что ей хотелось получить.

— Останешься?

— Я не остаюсь до утра.

Ему хотелось зарыться носом в ее волосы, еще хранившие запах дорогого парфюма, и никуда не отпускать, но, кажется, здесь все его таланты Казановы оказались бессильны.

И она ушла, попутно собирая разбросанные по спальне вещи и избегая смотреть на мужчину, с которым только что провела случайную ночь. Он не был похож на других, казалось, что еще минута-другая, и она примет его предложение остаться. Бармен так же, как и она сама, не искал секса с первой встречной, но алкоголь и прошлое провернули с ними хорошо известный фокус. «Имя — это уже близость, а она дает надежду», — крутилась в голове фраза, ставшая ее девизом за последние шесть месяцев, и она не собиралась этому правилу изменять. Все, что он о ней запомнил, был цветок лютика на запястье и глубокие зеленые глаза. Ах, да, еще спертая из кассы наличка.

Бармен криво усмехнулся, заправил за воротник выпавшие армейские жетоны, и поморщился, услышав, как снаружи прогремел гром и щедро полил ноябрьский дождь. Рука машинально елозила тряпкой по полкам, пока что-то не звякнуло об одно из его многочисленных колец, и на свет не появилась сумочка его новой знакомой, а в ней — документы, кошелек и украденная двухсотка. Уже прикидывая, как далеко ей удалось убраться, мужчина услышал, как звякнул замок на входной двери, и на пороге возникла промокшая до нитки и ужасно жалкая блондинка.

— Мгновенная карма, слышала о таком, лапушка? — усмехнулся бармен, перебрасывая сумочку из одной руки в другую.

— Я…. Ты…. Просто….

Алкоголь выветрился, ночь прошла, и бармен увидел перед собой брошенную маленькую девочку, которая все силится выйти на верную дорогу, а поток машин и людей преграждает ей путь и запутывает еще больше.

— Проходи, в полицию я на тебя точно не подам.

— Почему?

— А что с тебя взять? — поднял бровь мужчина, отбрасывая в сторону тряпку, — Кроме оргазма.

— То есть, будешь держать меня в рабстве, пока я не отработаю то, что украла?

— У меня есть идея получше.

— Какая?

— Закажем пиццу, выпьем кофе, и ты скажешь мне, наконец, свое имя. Заходи, слушай, не кисни на пороге, холодно.

— Переживаешь за мое здоровье? — хмыкнула вошедшая.

— Нет, не люблю холод.

И она послушалась, прошла внутрь и обреченно встала у стойки. С нее ручьями стекала вода, ливень застал врасплох, «жук» заглох, и все произошедшее совсем недавно вдруг показалось еще одной ошибкой в бесконечном списке ее грехов.

— Я уж думал, что придется тебя по своим каналам разыскивать, — отозвался бармен, прижимая плечом телефон и пытаясь одновременно принести из кухни дрова для камина, — Тебе какую пиццу?

— С ананасом, — безразлично отозвалась женщина, выжимая мокрую прядь на пол.

— Надо отучить тебя от извращенных пристрастий, лапочка.

— Как знать, может ты одно из них?

— Тогда у тебя хороший вкус. Эй, иди сюда, не стой без дела.

Она вошла в кухню, где он тут же сгрузил на нее поднос с тарелками, приборами и банкой кофе.

— Вот, неси наверх. Дорогу, надеюсь, помнишь?

— Такое забудешь. А что, часто приходится ловить случайных подружек?

— Ты первая. И, это, прихвати спички для камина, прямо под стойкой.

— Дорогу помню.

— И еще….

— Да?

— Мне надоело называть тебя: «Слушай».

Женщина пожала плечами и пошла из кухни, но на пороге обернулась и окинула оценивающим взглядом повернувшегося к ней спиной бармена.

— Раздумываешь над тем, с какого ракурса я лучше, лапочка?

— Жду, когда ты повернешься ко мне не кормой.

— А чем плоха моя корма?

— Привыкла знакомиться с людьми, глядя в глаза.

— Ах, ну раз так….

Бармен отряхнул руки, сгрудил в кучку дрова и обернулся.

— Киллиан Джонс к вашим услугам, миледи.

— Эмма. Эмма Свон.