Первая Осень после Победы (гет)

Да, это был он. Косой Переулок. Постоянно волшебный, постоянно оживленный, но не такой беззаботный и щедрый, как когда-то — такое случается с ухоженными домашними псами, когда они оказываются на улице, оставшись без хозяина: все так же лают и носятся за голубями, вот только свалявшаяся шерсть в репейнике, да в глазах больше отчаяния и голода, чем щенячьего задора. Многие лавки до сих пор были опечатаны, витрины оставшихся выглядели сдержанно и постно, как цветы на поминках. Только несколько лавок для детей пытались изобразить веселье... Или ему все это лишь казалось?

Люциус остановился возле витрины лавки игрушек и воззрился на сверкающий меч Гриффиндора: "Совсем, как настоящий!" — гласила реклама. Маленький волшебник лет семи стоял у стекла, прижавшись носом, и жадно рассматривал игрушку.

— Хочешь такой? — внезапно спросил Люциус у мальчика. Тот молча кивнул в ответ. Малфой достал из кошелька три галлеона и протянул мальчишке, будто бы не замечая вытянувшееся лицо продавца, наблюдавшего за этим из-за прилавка, — Держи.

Нарцисса в шоке уставилась на мужа.

Мальчишка радостно взвизгнул и, горячо поблагодарив своего благодетеля, побежал покупать игрушку. Нарцисса с силой вцепилась в руку мужа. На лице немой вопрос «Зачем ты это сделал?»

— Люци, пойдем, а? Прошу тебя, дорогой…

Подавив желание прямо на месте задать мучающий ее вопрос, мадам Малфой потянула мужа дальше по переулку. Зачем он дал мальчику деньги? Показать людям, что у них все в порядке? Что Малфои по-прежнему способны на благотворительность? Фарс. Извечный фарс. Однако стало все равно гадко на душе. Нарцисса знала, что это нужно пережить. Скоро все уляжется. Люди забудут ужасы войны и забудут, что Малфои когда-то были на стороне темного Лорд. Просто нужно время. Вот только смогут ли они это вытерпеть? Не сломаться? Смогут. Они сильные. Они ведь Малфои!

— Так что там с платьем? — как ни в чем не бывало поинтересовалась Нарцисса.

Люциус задумчиво рассматривал небогатое убранство игрушечного магазинчика сквозь пыльное стекло витрины, игнорируя вопросы жены и ее мягкое, но настойчивое давление на руку. Бедняжка, она хотела сбежать. Сбежать, как тогда, из лавки с перчатками. Женщины всегда спасаются бегством, избегая взгляда в уродливое лицо леди Реальности, тем более Нарцисса... Она всегда была эстеткой и неженкой, не выносящей уродства. Малфой мягко накрыл ее пальцы рукой.

— Несколько минут, Цисси, — произнес он и вошел в магазин, отчетливо ощущая сопротивление супруги, — Господин Амос Фрайтаг, если не ошибаюсь?

Продавец медленно кивнул, не сводя с Малфоя подозрительного взгляда сторожевого пса. Люциус располагающе улыбнулся.

— Вы дарите детям радость в такое трудное для всех нас время, Амос. Что может быть важнее благополучия юного поколения волшебников? Я сам отец... — произнес Малфой, опуская руку в карман. Продавец заметно напрягся, без стеснения схватившись за волшебную палочку, заткнутую за пояс, но когда Малфой вытащил ладонь и разжал ее, у Фрайтага отвалилась челюсть.

На ладони Малфоя лежал черный бриллиант, достаточно крупный, чтобы можно было оценить его чистоту и огранку без лупы.

— Примите мою скромную лепту в ваше благое дело, Амос. Думаю, теперь вы сможете полностью обновить ассортимент. И вот что. — Люциус выглядел несколько смущенным, — Не говорите никому о моей скромной помощи. Это — от души.

Нарцисса тихо села на маленький диванчик в этом магазине игрушек. Ситуация явно принимала шокирующие обороты. Она с затаенным дыханием наблюдала за тем, как черный бриллиант из рук мужа перешел в руки этого торгаша с сомнительной репутацией. Женщина ощутила, что ей стало решительно нечем дышать.

— Прошу прощения — извинилась она, поднимаясь и направляясь к выходу. — Мне что-то не хорошо. Пойду глотну свежего воздуха.

И не в силах больше наблюдать за тем, как Малфой отдает, пожалуй, самый дорогой свой подарок для сердца Нарциссы в жизни, вышла из магазина. Отчаянно захотелось расплакаться, как маленькой девчонке, которая решила, что мир сошел с ума и жизнь рухнула.

Наградив ошеломленного Фрайтага еще одной застенчивой улыбкой, которая делала таким очаровательным Малфоя-младшего и так давно не появлялась на надменном лице его отца, Люциус покинул магазин, подошел к жене, осторожно положил ее безвольную руку на свою. Бедная, бедная Нарцисса.

— Все в порядке, дорогая? На тебе лица нет, — тихо произнес он, направляясь в сторону лавки Малкин, — Если ты не в силах выносить мою сегодняшнюю благотворительность, может, отправишься домой? Но я бы хотел, чтобы нас видели вместе.

— Зачем ты это делаешь?! — женщина резко остановилась посреди улицы. Как раз напротив магазина Малкин.

Нарцисса редко возражала супругу. Хорошая жена — послушная жена. Кажется, так любил говорить отец Нарциссы. И дочь всю свою жизнь старалась свято выполнять его наказ. Однако сегодня был особенный случай.

— Зачем ты отдал бриллиант этому…. человеку? Это колье мне было так дорого! Дорого, как память о нашей… — Нарцисса хотела сказать «любви», но так и не сказала. В кругах волшебной знати нет понятия «любовь». Есть много других — страсть, вожделение, расчет, чистота крови, — но не это, — О нашей годовщине свадьбы!

Когда-нибудь она наберется смелости и скажет, как сильно его любит. Но только не сейчас. Не здесь. Потом. Через много лет. Когда кто-нибудь из них будет на смертном одре.

Тем временем мадам Малкин уже с интересом разглядывала через окно витрины чету Малфоев.

Нарцисса взглянула через плечо мужа на вывеску "Мантии Мадам Малкин" и побледнела еще больше. Никогда её нога не ступит в магазин Косого переулка.

Она никогда так не делала раньше. Нарцисса всегда была умной девочкой и умела быть хорошей женой. Она никогда не повышала голос и не возражала, да еще в таком тоне, и в любой другой момент сильно пожалела бы о своем поступке — пусть не сейчас, посреди улицы, но позже, в полутьме гостиной или сумраке супружеской спальни, когда каменные стены заглушают звуки дома, а тяжелый портьеры скрывают тени его хозяев.

Люциус медленно, словно приручая бушующий женский гнев, положил ладони ей на плечи, слегка приближая к себе — ровно настолько, чтобы это не выглядело слишком интимным. Посмотрел в глаза.

— Я делаю это ради тебя.

Он выпустил ее упрямое, измотанное нервотрепками тело из символического плена и вновь, как ни в чем не бывало, предложил руку.

— Не надо кричать, дорогая. На нас обращают внимание.

— Ради меня? — она заикнулась, но не осмелилась продолжить. И так уже повела себя недостойно. Люциуса лучше не злить. Снова превратившись в послушную жену, она изобразила улыбку и вновь взяла супруга за руку.

— Да, дорогой. Как скажешь…

«Надеюсь хоть дома я получу объяснения?»

Все понятно без слов. Они давно научились этому. За двадцать лет совместной жизни учишься многому.

В магазине никого, кроме самой Малкин, не было, и самая известная в Лондоне портниха рассыпалась в комплиментах и угодливости Малфоям. Нарцисса слегка поморщилась. Ведь совсем недавно её буквально не желали обслужить, а сейчас лицемерят прямо в лицо. Мерлин, какая наглость! Взяв себя в руки, женщина вежливо отвечала на вопросы Малкин и крепко, почти до боли сжимала локоть Малфоя, впиваясь почти ногтями. Так сильно её раздражала вся эта «лицемерная комедия».

— Мадам Малкин, сегодня у меня будет несколько непривычный заказ, — начал Люциус, проходясь рассеянным взглядом по рядам разноцветного тряпья разной степени ценности, — Знаете, что бы ни говорили, мы с супругой всегда отдавали должное благотворительности, и теперь собираемся открыть фонд для сирот, а несчастных сейчас немало. Я знаю, Министерство выделяет некоторые средства, но и наша скромная помощь не будет лишней.

Люциус оставил жену и подошел к столику, на котором лежал уже порядком потрепанный временем и нетерпеливыми женскими руками каталог фасонов. В своем спиче он деликатно умолчал о том, что возможностей Министерства на самом деле едва хватило на крошечные пенсии и бесплатное обучение в полуразрушенном Хогвартсе.

— Так вот. Моей супруге нужно новое платье. Максимально скромное и сдержанное, мадам. Что-нибудь темное... Например... Как вот это, — и он развернул каталог на странице с изображением дамы, удивительно похоже на МакГонагалл — как возрастом, так и стилем, — Условие одно — платье мне нужно сегодня вечером.

Нарцисса подошла к Люциусу и взглянула на тот наряд, который указал супруг. Несколько мгновений леди Малфой смотрела в глаза супругу. Это оказалась последней каплей. Она ни за что не появится перед гостями в этом. Ну почему он так жесток с ней? Сначала бриллианты, а теперь и платье! Издеваться так над собой она не позволит.

Закатив глаза и побелев как полотно, нарцисса пошатнулась, вцепилась в руку Малфоя, но было уже поздно. Женщина начала медленно оседать на пол. На задворках сознания мелькнула мысль, что это все неспроста, что Люциус задумал какую-то свою "игру", но потом все скрыла темнота.

Пока Нарцисса пребывала в блаженном бессознании, произошло следующее. Люциус заботливо подхватил обмякшее тело супруги и уложил его на потертый диванчик, а затем вновь обернулся к портнихе, которая уже замерла на полпути к выходу.

— Мистер Малфой, о Господи! Вашей жене нужен доктор?

— Нет-нет, не беспокойтесь, — он сделал успокаивающий жест рукой и покачал головой, — Это нервное... Знаете, у моей жены тоже выдались нелегкие времена.

В это "тоже" было вложено столько горечи и скрытого укора, что мадам Малкин невольно покивала в ответ, не сводя глаз со смертельно бледной посетительницы, чья белокурая головка покоилась на бледно-синей, как выцветшее от зноя небо, спинке дивана. Малфой подошел к хозяйке лавки и протянул ей второй бриллиант из безжалостно растерзанного ожерелья.

— Возьмите это и поспешите с платьем. За срочность всегда приходится платить.

И только когда Малкин дрожащей рукой спрятала бриллиант в потайной карман, Люциус направил на жену волшебную палочку.

— Энервейт.

В последующие годы своей жизни Нарцисса вспоминала этот день, как самый запоминающийся День рождения. Такого праздника у неё еще не было никогда! И виной всему Люциус Малфой.

Очнувшись от заклинания, Нарцисса обвела рассеянным взглядом торговый зал и, спустя секунду, встретилась со взглядом мужа, который склонился над ней.

— Хороший же ты мне устроил День Рождения, Люц! — прошипела женщина, принимая сидячее положение. Малкин по близости не оказалось, поэтому она продолжила свое тихое возмущение. — Я ни за что не надену платье, которое ты выбрал. Лучше голая пойду! Как Маргарита на Бал Сатаны!

«Вот только осталось смастерить медальон с изображением головы пуделя…» Нарцисса скорчила недовольную мину. Вот еще! Она пока что в своем рассудке, чтобы появляться в таком убожестве, которое потребовал Люциус от Малкин. Да никогда! Все. Она обиделась. Всерьез и надолго. По крайне мере, на сегодня — точно. Это ж надо такое придумать! Он бы еще ей одежду Молли Уизли предложил...

Воспользовавшись тем, что мадам Малкин исчезла где-то в своих экзотических зарослях твида и шелка (вероятно, побежала прятать непомерно щедрую плату), Люциус крепко сжал жену за плечи и довольно чувствительно встряхнул, нисколько не заботясь о сохранности шпилек в волосах и терпения в метафизической чаше. В конце концов, и его терпение не вечно. Нарцисса дрожала, как натянутая струна, голубые глаза опасно блестели, обещая скорые слезы, губы обиженно поджаты... Именинница.

Малфой настойчиво привлек жену к груди, прижимая к плечу ее белокурый затылок.

— Глупая Цисси... Разве я велел надеть тебе это? Ну хорошо, хорошо, — он снова отстранил Нарциссу, рассматривая все еще обиженную гримаску, — Хорошо. Я сделаю тебе небольшой... личный подарок раньше срока. Скажи, кто больше всего досаждает тебе в этом Косом переулке?

— Милена Уоррен? Такая маленькая плоская блондинка, питающая слабость к дешевым духам? — спросил Малфой и достал из кармана еще один бриллиант. Тяжелая капля темного света сверкала острыми гранями среди его линий жизни, ума и сердца, безмолвно суля новое испытание, — Что ж, новые перчатки тебе тоже не помешают.

Ладонь Люциуса закрылась, скрыв алмаз от Нарциссы.

— Скажи, я похож на обезумевшего филантропа, Цисси?

Леди Малфой недоверчиво глянула на супруга и помотала головой. Вряд ли Люциус на почве стресса, связанного с падением Темного Лорда, сошел с ума и превратился в благотворителя.

— Ты меня пугаешь, Люци… — прошептала Нарцисса, наклонившись очень близко к мужу, почти касаясь его губ.

На её лице была тень испуга и беспокойства. Что он задумал? Очень хотелось надеяться, что что-то не противозаконное. Сейчас только проблем с Авроратом не хватало для полного счастья. И так все было хуже некуда.

— Не бойся, — он успел сказать это и коснуться ее бледной щеки, прежде чем вернулась портниха. Мадам Малкин уже справилась с собой и теперь была по-прежнему обходительной и любезной — как можно ложкой сахара подсластить кленовый сироп?

— Все будет готово к пяти часам, мистер Малфой! Не беспокойтесь, мадам, все будет исполнено в лучшем виде! — пропела Малкин, пощипывая пальцами воздух, словно дирижируя невидимому оркестру. Люциус вежливо кивнул, и чета Малфоев покинула лавку.

"Что, милая, ты не любишь льстецов? А как тебе это?" — подумал Люциус, едва они переступили порог лавки Уоррен. Пожилая пара волшебников почти не скрывала враждебных взглядов, а сама хозяйка крысой смотрела на вошедших из-за конторки, не одарив их и кивком. Впрочем, кому нужны твои приветствия... Люциус прошелся по лавке с видом хозяина жизни — столь вызывающим, что посетители не выдержали и почти выбежали на улицу — и приблизился к галантерейщице.

— Мисси Уоррен, если не ошибаюсь?

— А в чем, собственно...

— Моей жене нужны новые перчатки, Милена, — небрежно произнес Малфой, беззастенчиво пройдясь взглядом по шее и символической груди хозяйки, — Самые-самые лучшие, какие у вас найдутся. За ценой я не постою.

Бриллиант неопровержимым подтверждением его слов засверкал перед миссис Уоррен. Ах, ах, ах... Задетая гордость, благородная ярость... Вероятно, все они весили меньше одного камня из ожерелья Нарциссы.

Покинув лавку с двумя парами тончайших перчаток из голландского кружева, Люциус почти весело улыбнулся недопустимо голубому ноябрьскому небу. Разве такое бывает по осени?..

— А теперь — в Аврориат, дорогая!

Не успела Нарцисса и опомниться, как они уже были в Атриуме Министерства Магии. Устав приставать к благоверному с расспросами «Что происходит?», она пошла следом за ним по коридорам, которые муж, очевидно, знал, как свои пять пальцев.

Пока они шли, Нарцисса пыталась воссоздать в голове логическую цепочку событий. Утро. Извещение о приеме. Поход в Косой Переулок. И теперь Аврорат. Эта логика для Нарциссы была недоступна. Мужская логика. Она всегда такая.

— Даже не стану спрашивать, зачем мы здесь.... — флегматично сказала Нарцисса, однако в её глазах мелькнул огонек интереса.

Не сбавляя шага, он негромко ответил ей таким тоном, каким некогда, вероятно, говорил Мерлин, проталкивая Артура на трон:

— Как зачем?! Сегодня — День Щедрости, Любви и Добра, дорогая! Разве не должны мы возблагодарить судьбу за ее милость? Тем более — такой случай... О, Фридерик! А я как раз хотел переговорить с вами! Вы ведь свободны?

Если бы Малфой в этот момент достал кошелек и звякнул им перед носом чиновника, эффект был бы тот же: звон драгоценного металла в его голосе был более чем явственный, и хмурый толстяк с очками "а ля Поттер" на грушевидном носу нетерпеливо кивнул и посторонился, пропуская их в кабинет. Этот тучный борец со злом, мрачный, как некормленый бультерьер, был одной из новых заплат поредевших рядов мракоборцев, новобранцем и одним из немногих, кто был способен поддерживать с Малфоем хоть какой-то диалог — пусть сквозь зубы и не глядя в глаза, но хотя бы не швыряя в лицо проклятья и не срываясь на крик. Таких, как он, в кабинете (размером с небольшой зал) было с десяток. От прочих сразу же заструились потоки ярости, и Малфой сжал руку Нарциссы. Что там твоя Уоррен, дорогая...

— Итак, мистер Чэрити, сегодня я, как видите, пришел сам. Мы с женой не можем молчать больше. Этот камень был некогда похищен у Министерства, а точнее — у покойного Министра. — Люциус замялся, как школьник, придумывающий причину опоздания, — Не совсем мной, но в итоге камень оказался у меня, и я решил... Мы решили вернуть его вам.

От стола Фридерика, за которым сидели Малфои, во все стороны волной хлынула тишина.

Министерство магии. Аврориат. Как в сказке — чем дальше, тем страшнее… Нарцисса быстро сориентировалась в ситуации и, изобразив всезнающую и понимающую мину, тихонечко присела в кресло. Пускай Люциус сейчас играет, но колье она спросит с него потом. Когда домой вернутся. Истерик устраивать не будет, просто спросит. Прямо. «Зачем?».

В голову забралась крамольная мысль прямо сейчас отправиться домой, однако если муж считает нужным, чтобы она была с ним, она будет с ним до конца. Все вопросы — в Малфой Меноре. Пока мужчины разговаривали, Нарцисса, прикрыв глаза, вновь и вновь пыталась проанализировать сегодняшний День Рождения. Получалось плохо. Отбросив это занятие, она прислушалась к разговору мужчин.

Камни? Министру принадлежали? Бред…

Нарцисса уже хотела возразить, но вовремя прикусила язык. В подлинности камней она не сомневалась. Значит, Люциус блефует. Не стоит мешать. Значит так надо. Она снова откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Люциус сам разберется во всем.

...Конечно, они взяли. Конечно, они его проверят. Вдоль и поперек изучат подозрительный подарок на всевозможные проклятья, десятки рук коснуться его граней, пока оправданный бриллиант не отправится в сокровищницу Аврориата или в руки ювелира. Люциуса устраивало и это.

Следующий камень отправился в Отдел Социальной Поддержки.

Еще один — в новый Совет попечителей Хогвартса и один — в сам Хогвартс, в фонд преподавателей.

Еще один — в Отдел Незаконных Магических Манипуляций.

Еще один — в лавку Горбина...

Драгоценные звезды из ожерелья Нарциссы рассыпались по ларцам, карманам и сейфам Лондона, приятной тяжестью, греющей сердце прохладой радуя своих новых владельцев, а Малфой раздавал их широким жестом, прося лишь об одном — по возможности сохранить его скромный дар в тайне.

И волшебники соглашались. Это было не лучшее время, чтобы афишировать свои отношения с Пожирателем, не вполне подходящее — чтобы принимать от него подарки. Для этого не бывает плохих времен.

Лишь тогда, когда от ожерелья осталась порванная нить, Люциус, подхватив уставшую от многочисленных визитов и неопределенности Нарциссу, аппарировал в готовое к приему гостей поместье.