Ужас мёртвых (джен)

Усадьба семьи Сильвгрис, позабытая в Мглистом лесу, считалась пустующей, однако никому и в голову не пришло разграбить богатое имущество: дурная слава ходила об этом месте, и подтверждали её без вести пропавшие путники, сгинувшие в вечном тумане. Туман этот явно был непростым, потому как сосуществовал со снегом и морозом, нисколько не теряя плотности. Сквозь него, сплошной завесой стелящийся меж чёрных стволов деревьев, виднелись лишь ближайшие заросли да узенькая тропа, петляющая среди деревьев и оврагов.

Жуткие легенды ходили о Мглистом лесе. Призраки и духи любили туман, что бывал в Фригельцисе, лишь когда таяли снега, и лес стал их постоянным обиталищем. Впрочем, здесь и до вечной мглы, появившейся всего лет десять назад, с приходом шамана смерти, обитали разные создания, до дрожи пугающие крестьян, а в болоте на краю Мглистого леса тонули неосторожные ягодники. Однако действительно бояться Мглистого леса люди стали, когда дворянская семья, не вняв предупреждениям деревенского колдуна, построила здесь усадьбу. Никто, кроме, может быть, шамана смерти, так и не узнал, что произошло — не то Сильвгрис прогневили духов, не то ещё чем навлекли беду, но они исчезли. Без следа.

А их особняк, постояв заброшенным пару лет, обзавёлся новым хозяином. Сокрытый в глуши, он был идеальным укрытием для Ауркулуса. И наверняка Ауркулус уже знал о незваных гостях, когда конь Илентиары ступил на остатки мощёной дороги, тянущейся от ворот особняка и теряющейся в зарослях. Дальше проложить её не успели.

Аретксар не любил навещать поселившихся здесь магов, но покорно следовал за Илентиарой. В то время как некроманты и чернокнижники притягивали к себе разнообразную нечисть, тёмная аура шамана смерти парадоксальным образом отпугивала призраков, но стоило ему позвать, они теряли волю к сопротивлению. Илентиара отлично видела, как дёргался Аретксар от любого движения Ауркулуса. Она и сама, будучи существом на грани жизни и смерти, чувствовала колебания его непроглядно-чёрной энергии, его извращённую тёмной магией суть. Шаман смерти всё ещё оставался человеком, живым человеком, однако был слишком прочно связан с миром мёртвых и вышел за грани человеческой природы. В нём чувствовалась мёртвая суть.

Спешившись, Илентиара отворила скрипучие ворота, за которыми начиналась заросшая парковая аллея. По её краям тянулись каменные горгульи, ещё одна, совсем уж невообразимое нечто, венчала фонтан с вонючей зелёной водой. На каменном бортике сидели двое — бледная, как метель, девушка с диадемой из вороньих перьев на голове и юноша с горящими золотом глазами, ухмыляющийся, словно волк. То были ученики Ауркулуса — некроманты Паллида и Фициминус.

— Ауркулус ждёт, — учтиво улыбнулась Паллида, выходя навстречу гостям. — Прошу за мной.

Илентиара едва заметно кивнула в знак приветствия и последовала за ней к крыльцу. Фициминус тенью шёл позади, словно безмолвный страж. Длинные чёрные мантии, расшитые серебром, с шелестом волочились по плоским камням.

Усадьба делилась на два крыла, чьи стены были усеяны вытянутыми окнами, в нескольких из которых угадывался едва заметный огненный свет. Крыша ощерилась острыми шпилями, по карнизу вилась резьба, изображающая драконов и горгулий. Крыльцо с витыми перилами опоясывало дом, прерываясь лишь для прогнивших деревянных ступеней, ведущих к тяжёлой резной двери с ручками-кольцами.

Паллида распахнула створки и приглашающим жестом предложила войти. Илентиара сделала шаг за порог. В щель в стене юркнул крупный чёрный паук. Пыль толстым слоем покрывала выцветшие ковровые дорожки, потускневшие канделябры с оплавившимися свечами и перила лестницы и антресолей. Отовсюду свешивалась паутина, на громоздкой люстре дремала летучая мышь. Запах сырости, плесени и затхлости стоял в неподвижном воздухе.

Но хуже всего было другое — невыносимо тяжёлая колдовская энергия, волнами расползающаяся из глубин особняка. Илентиару замутило. К шаману смерти привыкнуть невозможно: человек не должен быть связан с мёртвыми и отвергнут миром живых, оставаясь в нём. Однако шаманы научились обходить законы мироздания, нашли лазейку в другое измерение.

Илентиара и Аретксар в сопровождении некромантов поднялись на второй этаж и прошли по длинному коридору с невысокими сводчатыми потолками. Здесь пыли было меньше всего — вытоптали. Наверняка ученики часто посещали зал своего наставника.

Паллида распахнула высокие двери в конце коридора, покрытые грубо нацарапанными рунами. По ту сторону открывался по-своему потрясающий вид: потолок первого этажа обрушился, завалив двери и окна, но магия выстроила из обломков балкон перед дверью и длинную лестницу, уводящую в алый сумрак. В центре зала был начертан кровью огромный рунный круг, на изящных символах стояли свечи из красного воска. Тело на алтаре уже не двигалось.

Низкий монотонный голос эхом отражался от стен, заполняя собой всё пространство. В кругу спиной ко входу сидел высокий мужчина в бесформенном многослойном одеянии с изодранными краями. Глубокий капюшон, покрытый вороньими перьями, прикрывал его голову. Оборвав заклятие на полуслове, Ауркулус сжал похожие на птичьи когти пальцы, едва выдавая раздражение, неторопливо поднялся с пола и обернулся. Злость полыхнула в зелёных кошачьих глазах.

— Кажется, я велел не беспокоить меня, — с пугающим до дрожи спокойствием пророкотал Ауркулус. — Ваше вмешательство отпугнуло души и прервало ритуал. В следующий раз, — голос неуловимо изменился, наполняясь первозданной злобой, — я залью этот зал вашей кровью.

Фициминус побледнел, став похожим на Паллиду.

— Прошу прощения, господин, — поспешно забормотал он, — вы же знаете, вампиры не любят ждать.

— Некроманту не пристало бояться нежити, — отрезал Ауркулус, переводя взгляд на графиню. — Отличная ночь для внепланового визита, не правда ли? — ядовито процедил он.

— Великолепная, — холодно отрезала Илентиара. — Ты знаешь, что творится с загробным миром?

— Значит, твой ручной зверёк тоже это почувствовал, — лицо, наполовину скрытое маской из человеческого черепа, исказила хищная усмешка. — Да, я догадываюсь. Молись, чтобы я ошибался, Илентиара.

Она и впрямь мысленно обратилась к богам. Ауркулус слов на ветер не бросал, и от этого тревога только росла. Мягкой походкой он направился к ней, но прошёл мимо, безошибочно остановившись перед Аретксаром.

— Мне нужен проводник, чтобы заглянуть за черту, — спокойно сообщил он. — Ты однажды побывал там, но всё ещё прочно держишься в этом мире. Идеальное сочетание. Откройся мне, стань нитью, связывающей меня с потусторонним миром…

— Нет! — Аретксар дёрнулся в попытке отдалиться, но не смог сдвинуться с места, парализованный силой шамана смерти.

— Это не повредит ему? — встревожилась Илентиара.

Сколько бы ни отрицала, она дорожила этим призраком. Он не был просто мимолётным увлечением — нет, он стал её семьёй. Она никогда не любила, не была замужем, без угрызений совести избавлялась от особо настойчивых кандидатов, но Аретксар… То был совсем другой случай. Ей ничего не стоило изгнать его за грань, однако и мысли такой в голову не приходило. Пожалуй, только с ним она чувствовала себя счастливой.

— Нет. Мне хватит сил установить связь, не уничтожив проводника, — заверил Ауркулус.

— Тогда действуй, — разрешила Илентиара и виновато взглянула на духа: — Прости, Аретксар, это необходимо.

— Да твою ж… — внезапно сдавившие всё тело незримые тиски заставили его замолчать на полуслове.

Очертания расплылись, обращаясь в едва заметную дымку. Аретксар почти развоплотился. Ауркулус мелко вздрогнул, всего мгновение назад пристальный взгляд потерялся в пустоте. Он плёл. Плёл цепи, как паутину, проникая всё глубже в холодное, словно сама смерть, пространство, погружаясь в него, как погружался бы в ледяную воду. Аккуратно разрывал тонкие границы материального мира, тихо, незаметно пробираясь в его искажённое отражение.

Аретксар вдруг взвыл от боли. Точнее — зашелестел, подобно сквозняку. Его голос был тихим шёпотом, крик — дуновением ветра. В животе свернулся противный комок, но Илентиара не рискнула мешать. Ауркулус знал, что делает. Разорвав связь, он с судорожным вздохом вынырнул из тёмных пучин. Схватился за горло и обессиленно упал на колени. Страх мелькнул в обычно бесстрастных глазах.

— Что произошло? — напряжённо спросила Илентиара.

Ауркулус уже заглядывал в мир мёртвых при ней, но ни разу она не видела его таким напуганным и разбитым, словно его избили до полусмерти. Он был силён, очень силён — никто не рискнул бы бросить ему вызов, а уж твари, что обитали по ту сторону, боялись его, как огня.

— Нам срочно нужно в замок. В твоей библиотеке наверняка найдётся нужная мне литература, — как ни в чём не бывало поднявшись с колен и отряхнувшись, с едва заметной хрипотцой сказал Ауркулус.

— Сначала объяснись, — потребовала Илентиара.

— Я впервые жалею, что прав, — коротко бросил он, и она больше не задавала вопросов.

Ауркулус первым вышел из дома, умело седлал своего изящного вороного коня и вскочил ему на спину. Он многого не сказал Илентиаре. Не сказал, как, едва окунувшись в измерение мёртвых, почувствовал силу, питаемую всепоглощающей тьмой. Его вторжение не осталось незамеченным: нечто, от которого исходила густая тягучая энергия, встретило его, едва он разрезал грань.

Холодные пальцы сжали горло с такой силой, что Ауркулус не смог дышать. Зловонное дыхание обдало лицо, и над ухом прошелестел холодящий кровь в жилах шёпот:

— Шаман смерти… Какая встреча! — он растягивал слова, как смолу. — Я знаю, что ты ищешь. Ты боишься собственных догадок, но в глубине души надеешься, что они верны… Но чего ты хочешь? Мести или силы? Ты сомневаешься, я чувствую. И я буду питаться твоими сомнениями, твоим страхом, пока ты живёшь. Мы связаны, Ауркулус. Связаны навсегда.

Существо могло бы забрать его душу, утащить его в глубины этого мрачного мира, но вместо этого отпустило. Позволило вернуться. Ауркулус зачем-то ещё нужен был ему, и это давало шанс остановить зло, способное уничтожить всё живое и мёртвое.

Одно тревожило шамана: это создание не лжёт. Никогда.