Один штрих (гет)

Лили Эванс была прекрасной волшебницей.

Когда профессор Макгонагалл пришла к ним домой и сказала мистеру и миссис Эванс о том, что их младшая дочь — волшебница, то Лили уже прекрасно знала об этом и лишь выдохнула от облегчения, что её друг Северус оказался прав. Петунья же в тот день сжала губы и заперлась у себя в комнате, выйдя оттуда лишь к вечеру со странным блеском в глазах.

Мистер и миссис Эванс были горды. Они внимательно слушали профессора Макгонагалл, и после того, как она на их глазах сотворила букет пышных, ароматных цветов из спички, превратилась в кошку и обратно — были готовы отправить Лили в школу чародейства и волшебства.

— Мы всегда считали тебя особенной, Лили, — улыбнулась миссис Эванс за семейным ужином в то вечер. Она подняла бокал яблочного сока:

— За тебя, моя милая Лили.

Петунья поднимать бокал не стала, Лили почувствовала, как внутри у неё сжался комок невыплаканных слёз.

В то лето Лили и Северус часто гуляли вместе, и девочка спрашивала о магии. Северус Снейп, этот мальчишка, который по словам Петуньи напоминал «сгорбленную мышь», казался Лили умным и сильным волшебником. Он уже умел перемещать некоторые предметы по своему желанию и знал, как смешивать противопростудные зелья. А ещё знал столько, столько о волшебном мире!

В Косой Переулок Лили отправилась с родителями и профессором Макгонагалл. Эванс долго упрашивала Северуса пойти вместе с ней, но тот странно бурчал и отказывался.

— Это потому что твой Снейп нищий, — хмыкнула Петуньяв один из вечеров, когда Лили зашла домой. — Вот увидишь, придёт и в вашу эту школу в оборванной одежде, словно… словно…

— Никакой он не мой, Тунья. И ты что, подслушивала?

— Нет, — Петунья тут же отвернулся к окну и стала наблюдать за тем, как бегают соседские мальчишки. — Просто твой уродский голос слышно за километр.

Лили хотела что-то сказать ей, но сдержалась:

«Это пройдёт. Ей просто обидно. Это пройдёт»

Петунья наблюдала за её реакцией и грязно улыбалась. И вдруг закричала не своим голосом:

— Лили! Пожиратели! Лили!

— Что?

Лили Поттер открыла глаза и поняла, что лежит, укутанная, на кровати. Она уснула сразу после того, как приняла тёплую ванную, пока Джеймс и Гарри играли с мыльными пузырями. Миссис Поттер чувствовала, как всё её тело было холодным, и поёжилась. Оглянув комнату, она увидела, что Джеймса рядом нет, а Гарри, которому было уже годик, мирно спал у себя в кроватке.

Стараясь как можно тише встать, Лили взяла палочку с прикроватной тумбочки и направилась вниз.

Дом Поттеров в Годриковой впадине был светлый, двухэтажный и просторный. Когда Лили впервые приехала к Джеймсу на каникулах, то была в восторге от этого ощущения уюта, яблочного сада во дворе и больших окон, которые помогали озарять комнаты солнечным светом. Со смертью родителей Джеймса дом стал будто выглядеть мрачнее, но сейчас он наполнялся новыми фотографиями, запахами, людьми и будто оживал.

Лили спустилась в гостиную, держа палочку в руках, и выдохнула, увидев Джеймса, уснувшего на диване около камина. Лили подошла к нему, взяла на столике ярко-красный плед и укрыла. Когда девушка уже развернулась, чтобы уйти обратно к Гарри, то услышала:

— Стой.

Сразу после Хогвартса Джеймс Поттер, мечтавший о блистательной карьере в квиддиче, отправился становиться мракоборцем. Конечно, бдительность его и внимательность стали хуже после нескольких месяцев нахождения дома (за редкими вылазками в мантии-невидимке, которую примерно месяца два назад забрал Дамблдор), но услышать даже сквозь сон, что к нему кто-то подошёл, и проснуться — Джеймсу труда не составило.

— Джим, там Гарри, нельзя оставлять его без присмотра, ты знаешь.

— Лилс, он сейчас спит. Я его недавно уложил, а значит он ещё не скоро проснётся. Тем более мы его услышим, если что.

Лили села около Джеймса, и он положил свою голову к ней на колени. Она стала тихо гладить его волосы. Джеймс смотрел на девушку. Она была потрясающе красивой. Ярко-зелёные глаза, которые так часто смотрели на него с огромной любовью, тёмно-рыжие волосы, которые Лили часто отмахивала назад, кажется, мечтая иногда состричь, белая, словно жемчужная кожа, и губы такие манящие и нежные…

— Мне страшно, Джеймс.

Поттер посмотрел на жену более осознанно.

— За Гарри?

— За всех нас. Но за него больше всех.

Джеймс закрыл глаза и кивнул. Лили посмотрела на него и улыбнулась. Она любила его золотисто-карие глаза, угольно-чёрные непослушные волосы, острый нос, родинки и тонкие губы. Любила его привычку поправлять очки, напевать песни под нос, когда чем-то увлечён, как он старался всегда смотреть на всё с позитивом, любила то, как он смотрел на неё — Лили любила его.

Лили замечала в Гарри черты Джеймса, и с каждым месяцем малыш становился всё более и более похожим на своего отца, что восхищало Лили. Только глаза ему достались её.

— Почему ты уснул тут? — вдруг спросила девушка.

Джеймс вновь открыл глаза и посмотрел на неё. Сердце Лили на секунду ёкнуло.

— У Ордена сегодня задание. Жду новостей.

Они оба посмотрели на камин.

…

Питер Петтигрю всю жизнь страдал от заниженной самооценки, но в какой-то момент ему в тени стало хорошо. Сперва в тени жестокой матери, потом Мародёров, а затем в тени самого Тёмного Лорда. Тот-Кого-Нельзя-Называть обещал ему, обещал, что наградит меткой и одарит почестями, если Питер узнает, где скрываются Поттеры. Он видел, как Тёмный Лорд награждает всё больше людей своей меткой, но Хвоста он всё время обходил стороной, несмотря на столько заданий, которые он для него выполнял.

«Он считает, что так Орден меня вычислит» — успокаивал себя Питер. Однако видел, как многие пожиратели уже смеются над ним.

Питер уже несколько раз пытался узнать адрес Поттеров, но Сириус Блэк, Хранитель тайны, стал ещё более назойливым, чем был. Он трангрессировал лично с ним и Римусом с завязанными глазами, не позволяя добираться им одним до Поттеров. Да и Питеру, если честно, было страшно разговаривать с Сириусом на эту тему. Особенно после смерти семьи Маккинон. Он стал ещё злее и подозрительнее, и каждый раз при вопросе о том, когда мы отправимся к Поттерам, странно щурил глаза.

Однажды Римус и Сириус поругались на этой почве. Люпин просил сказать адрес Поттеров, потому что не может с ними переписываться или как-то связываться. Сириус отказывался кому-либо говорить их адрес, а у Гарри был День Рождения, и Римус хотел бы отправить подарок. В ответ на это Блэк жутко разозлился и сказал, что сам передаст подарок Римуса, либо они вдвоём отправятся к ним. Такое недоверие Люпина сильно огорчило, но через время он сказал, что всё понимает.

Питер рассказал Тёмному Лорду, что Хранитель тайны — это Сириус Блэк. И Тёмный Лорд хотел, чтобы Питер разговорил его. Но паранойя Бродяги словно крепла с каждым днём. Все Пожиратели знали, что Тёмному Лорду нужен Блэк, и при каждой вылазке пытались его либо просто оглушить и похитить, либо убить.

Хвост уже думал сам убить Сириуса. Но тот никогда не расставался с палочкой и почти не сидел на месте. Прибывал на собрание Ордена и почти сразу трангрессировал куда-то, поэтому Хвост был счастлив, когда профессор Дамблдор сказал, что в Косом Переулке была замечена Беллатриса Лестрейндж и ещё несколько влиятельных Пожирателей. Они редко так открыто появлялись в каком-то месте, и Ордену нужно было тайком направиться туда и проследить, где они были, что взяли и с кем они говорили. Сириус желал убить Беллатрису, поэтому Хвост знал, что он непременно один из первых отправится туда узнать, что же она там вынюхивала. И сообщил Тёмному Лорду, так что в Косом Переулке быстро началась заварушка.

...

— Сириуса забрали! — раздался крик Мэри Макдональд, одной из членов Ордена Феникса, из камина. — Орден сейчас отправился его вызволять.

Когда Джеймс услышал это, то больше не мог находиться в Годриковой Впадине. Внутри него будто что-то сломали, какой-то жизненно важный механизм выдернули из сердца, и он больше не мог быть спокоен, не мог оставаться в стороне.

— Джим, — Лили плакала. — Послушай, Дамблдор говорил, что нам нельзя покидать дом. Я тоже беспокоюсь, но его вызволят, Джеймс!

Джеймс Поттер стоял около камина, держался за голову и еле ощутимо дрожал, он смотрел на Лили. Она ощущала, что он сейчас почти не способен думать, его лицо обычно светлое и доброе, сейчас словно потемнело и приобрело новые безумные черты. В его глазах сейчас застыл животный страх. Но не за себя. Лили было страшно видеть его таким.

— Бродягу сейчас скорее всего пытают, они знали, что Сириус отправится за Беллатрисой, и поджидали его все там. Я должен ему помочь.

— Джеймс, тебя точно убьют, если ты отправишься за ним.

— Что мне тогда делать, Лили? Скажи мне! Сидеть дальше, прикрывая свою задницу? Делать это, пока наши друзья умирают?

Лили почувствовала, что ей стало больно. Она сидела, её руки сильно дрожали, и она ощущала, как начинала болеть голова

.

— Джеймс, это всё ради Гарри. Мы должны остаться. Ты должен остаться. Они будут пытать и тебя тоже, если поймают.

-И пусть. — сказал Джеймс. — Я им ваш адрес никогда не выложу. Как и Бродяга.

Они смотрели друг на друга, и тут Джеймс кивнул, словно подтверждая какую-то мысль в своей голове, дёрнул щекой и вышел из дома, хлопнув дверью.

— Мальчишка, — прошептала Лили и вновь заплакала. Она встала и бросилась за ним.

Раздался хлопок трангрессии.

Лили открыла входную дверь, за которой уже никого не было.

Гарри на втором этаже громко заплакал.

…

— Сириуса забрали! — раздался крик из соседней комнаты Мэри Макдональд. — Орден сейчас отправился его вызволять.

Питер, узнав о готовящейся битве, сломал себе ногу, чтобы его не заставили отправиться в Косой Переулок. Он ожидал, что Сириуса либо схватят, либо ранят, и орденцы, конечно, доставят его сюда, в штаб Ордена, и тогда Питер прикончил бы его… или нет, отправил бы к Тёмному Лорду лично, пока Блэк даже сопротивляться бы не мог.

Мэри Макдональд была их однокурсницей с Гриффиндора, полукровкой, которая обладала слишком болтливым языком. У неё были каштановые волосы до плеч, высокий рост, серо-голубые глаза и нос с горбинкой. Питер знал, что Лили не особо любила её, потому что та часто строила глазки Джеймсу в Хогвартсе. А тот, хвастливый идиот, иногда на это вёлся.

Мэри ему нравилась некоторое время, а Мэри нравился Джеймс. Питер восхищался Джеймсом, и у них с Мэри появились общие темы для разговора — квиддич, Джеймс Поттер и опять квиддич. Всё это продолжалось до тех пор, пока Сириус не стал издеваться над Питером, что он, низкого роста, напоминает пухлого гоблина, который ошивается рядом с истеричной ведьмой с недостатком внимания.

Питер сглотнул, встал с кровати и, показушно хромая, вышел к ней с палочкой в руках:

— Мэри, кому ты сейчас это сказала?

Девушка с изрядно порванной мантией и какой-то грязью на лице вылезла из камина и посмотрела на Питера, и он вспомнил, как вкусно пахли её волосы, чем-то ванильным, кажется, это мороженое…

— Поттерам. Сириуса схватили. А ты что здесь делаешь? Как ты встал?

— Поттерам?

Питер вдруг очнулся и вспомнил, кто он. И какая эта Мэри на самом деле жалкая. Не то что он, стремящийся к высоте.

— Да. Профессор Дамблдор отправил меня назад, у меня кровь…

Только сейчас Питер обратил внимание на то, что её нога была страшно изодрана. Он сглотнул и посмотрел на свою.

— … попросил сказать им об этом. Но судя по реакции Джеймса…я зря это сделала, Питер... Надо было позже, когда его вызволят.

Петтигрю вдруг посмотрел на неё, её растерянный вид, и кое-что понял:

— Мэри, а откуда ты знаешь их адрес?

— Говорю же, профессор Дамблдор попросил…

— Дамблдор сказал тебе их адрес?

— Да! — устало крикнула Мэри. Видно, что девушке было плохо. — И я говорю, что зря я это сделала! Надо вернуться обратно к Ордену, потому что Джеймс явно был не в себе!

Питер понял, что теперь это его шанс.

— Ты права. Ты зря это сделала.

Мэри обернулась к нему и сильно задышала, сжав губы. В её глазах застыли слёзы.

— Скажи мне их адрес, Мэри. Я отправлюсь к ним и поговорю с Джеймсом, он останется дома.

Мэри продолжала смотреть на него, первые слёзы покатились из глаз, но девушка продолжала молчать.

— Мэри! Не тяни!

— В-в Англии. Год… Годриковая Впадина, д-дом 21.

Питер кивнул и сказал:

— Спасибо, Мэри.

Питер, хромая, вышел из дома на оживлённую улицу и трангрессировал. Мэри осталась тихо лежать на полу, ощущая себя просто отвратительно и продолжая смотреть вслед Питеру. Нога истекала кровью, но девушка уже не обращала на это никакого внимания. Внутри у неё нарастала странная тревога.

«Это Питер, милый Питер. Всё правильно, он их друг»

Раздался ещё один хлопок, и в дом Ордена зашёл Джеймс. Зашёл быстро, резко. Его волосы будто растрепались ещё сильнее, и весь его вид говорил о том, будто он минуту назад свалился с метлы.

— Где остальные?

— Джеймс? — Мэри пришла в себя и тихо стала приподниматься, но тут нога дала о себе знать, и девушка упала обратно на пол. — Ай!

Джеймс подошёл к ней и цокнул языком. Он осторожно приобнял девушку и понёс её к дивану. Мэри чувствовала, что нога её с каждой минутой всё сильнее болит, а Джеймс ощущал лишь жгучую тревогу, все его мысли теперь были о Сириусе.

— Плохо дело. Кто тебя так? — он положил девушку на диван и пошёл к шкафчику с целебными зельями.

— Нотт.

— Не помнишь, какое зелье может залечить такое? — Джеймс посмотрел на её ногу и ощутил отвращение, которое пытался в себе подавить. Он поспешно отвернулся и тихо сказал. — Лили тебе бы сейчас больше помогла.

— Наверное, серое. Но дай ещё зелёное, нет, то, с краю, да…и салфетку, ту воду, да, спасибо.

Джеймс отдал ей всё необходимое и молча стоял, засунув руки в карманы. Мэри посмотрела на него, кротко улыбнулась и сказала:

— Поможешь?

Джеймс посмотрел на неё, шумно вздохнул и спросил:

— Где Сириус?

— У Пожирателей.

— Мэри! — вдруг закричал Джеймс. И девушка вдруг испугалась. Он явно был не в себе. — Мне нужен адрес! Ты сказала, что все отправились за ним!

— Они в особняке Лестрейнджей.

Джеймс кивнул, достал палочку и направился к выходу. Уже выходя, он обернулся к Мэри и сказал:

— Спасибо. Поправляйся.

Мэри кивнула.

…

Прошло лишь несколько минут с тех пор, как ушёл Джеймс, как Лили услышала внизу открывающуюся дверь. Она читала сыну книжку, Гарри лежал рядом с ней на животике и тоже затих, услышав звуки.

— Па, — скорее выдохнул, чем сказал малыш.

Лили обернулась к ребёнку и тихо сказала:

— Сейчас посмотрю, милый.

Лили положила сына обратно в его кроватку и достала палочку. Мальчик с интересом следил за мамой. Девушка была уверена, что это не Джеймс. Джеймс тихо в дом никогда не заходил, обычно хлопал или с порога что-то говорил. Лили обычно ругала его за эту привычку, потому что это будило Гарри.

Лили вышла из комнаты и увидела в гостиной Питера, пухленького с мышиного цвета волосами парня, и с облегчением выдохнув, девушка спрятала палочку и направилась вниз по лестнице.

— Хвостик! Я так рада тебя видеть!

Питер только заметил юную миссис Поттер и нервно улыбнулся в ответ. В его руке была палочка, которую он старательно прятал за спиной.

Питер никогда не понимал, чем Джеймса так зацепила Лили. Да, она была доброй, но были девушке и добрее её. Да, она была храброй, но были девушки и храбрее её. Да, она была честной, но были девушки и честнее её. Сама Лили всегда выглядела костлявой и бледной. Джеймс считал, что Лили, как минимум, богиня, так он всегда описывал её. Но глядя на Эванс, Питер видел перед собой лишь слишком самоуверенную и упрямую девушку, вот и всё.

Он вспомнил свадьбу Поттеров, как Лили блистала и действительно напоминала богиню…

— Ты похудел, хочешь, я тебя покормлю?

Нет, всё-таки она лживая. Лживая грязнокровка.

Наваждение спало, и Питер промямлил:

— Нет, Лили, спасибо, нет.

— Тебя попросили присмотреть?

— Что? — Хвост уставился на неё. Лили стояла напротив него и улыбалась в шёлковом, домашнем халате зелёного цвета. Он заметил на её лице следы недавних слёз. Неужели так из-за Сириуса?

«Да, а когда тебя похитили, она не плакала» — прошептал голос в голове Питера.

— Джеймс ушёл, и, наверное, прислал тебя, — с сомнением сказала Лили. Только сейчас она заметила палочку в руках Питера, которую он старался прятать. Лили медленно потянулась к своей. — Или Дамблдор?

— Да, — кивнул Питер и тут заметил действия Лили. Они пересеклись взглядом, и тут Питер стремительно вытащил палочку и закричал:

— Остолбеней!

Девушка с громким стуком упала на пол.

Питер нервно убрал волосы с лица и понял, что это всё, после этого обратного пути нет. Даже если он захочет вернуться на сторону Ордена Феникса — Джеймс ему этого никогда не простит. Он может стереть Лили память, может замести следы, но он всё равно как-нибудь всё узнает, он уверен в этом…

Питер направился на второй этаж и зашёл в спальню Поттеров. Их спальня была в тёплых оранжевых, жёлтых и красных тонах. Кровать была большой и пышной, с множеством подушек и шикарным постельным бельём. Повсюду стояли фотографии, статуэтки, какие-то скляночки. Но сейчас всё внимание Питера были направлены на манеж, кристально-белый, видно, что дорогой…

В нём лежал маленький Поттер. Гарри в синей пижамке смотрел на него с детским любопытством, держа в одной ручке игрушечный снитч, а в другой фигурку маленькой собаки. Малыш явно вовсю играл, пока Питер не зашёл в комнату. Он был очень похож на Джеймса — чёрные волосы тоже уже начинали виться, как у отца, и все его черты напоминали старшего Поттера.

Питеру стало тяжело дышать.

«Поттер спокойно сделает и второго ребёнка. А вот шанс стать второй рукой Тёмного Лорда выпадает не каждый день…»

Питер подошёл к манежу и взял мальчика. Гарри спокойно смотрел на Питера, но когда они проходили мимо матери — малыш стал сильно плакать.

Питер решил взять девушку с собой. Если Джеймс ушёл туда, то Тёмный Лорд возможно будет рад всему семейству Поттеров. Возможно он вознаградит его ещё больше...