Один штрих (гет)

— Мне очень жаль, Джеймс, Лили…

Магловская квартира, адрес которой им выслал профессор Альбус Дамблдор, была душной. Казалось, что окна здесь не открывали уже много лет, шторы были плотно закрыты, и дневной свет почти не поступал в помещение. Хозяин квартиры явно не очень любит уборку.

— Вы должны понимать, что Волан-де-Морт теперь не отступится, он напуган…

Сильно пахло магловским табаком. Лили Поттер, волшебница с тёмно-рыжими густыми волосами, ненавидела этот запах, но в эти самые секунды она не обращала ни на него, ни на духоту, ни на любую другую проблему больше внимания. В голове словно расползался туман, и слова директора было для неё как эхо, далёкое и её почти не касающееся. Девушка сидела с застывшими, будто стеклянными глазами, в которых сияли ещё невыплаканные слёзы. Она сжимала свою мантию. Костяшки пальцев побелели.

— … напуган от одной мысли, что кто-то встанет против него и будет достаточно силён для этого.

— Это призрачная угроза, профессор, — после долгого молчания сказал Джеймс Поттер. — Гарри ещё совсем мал.

Профессор Дамблдор отнял взгляд от своих рук и посмотрел на юношу. Джеймс Поттер, парень с золотисто-карими глазами и чёрными как уголь волосами, который будто недавно переступил порог школы Хогвартс, сидел перед ним сильно наклонившись вперёд и опустив голову вниз. Взъерошенные волосы закрывали лицо почти полностью. Его руки были скрещены будто в молитве. Альбус почувствовал, как в душе у него растекались, словно смола, сочувствие и боль к молодым родителям, чья радость теперь была омрачнена страшными обстоятельствами.

Директор смотрел на них, больше не отрывая взгляда. Джеймс и Лили Поттер, оба, словно постарели на несколько лет за пару минут.

— Все мы когда-то были малы, Джеймс. Волан-де-Морт уже давно утратил свои остатки человечности и уже начал охоту на мальчика.

— Вы в этом уверены? — подала тихий голос Лили. Она впервые посмотрела на директора, и Альбус увидел, как девушка ещё пытается словить последнюю надежду на то, что её сын не находится под прицелом.

— К сожалению, да.

Лили быстро отвернулась и закрыла лицо руками. Джеймс посмотрел на жену и тихо обнял её.

— Вам нужно спрятаться, вам троим. И для этого мне нужно рассказать вам о заклинании Фиделиус…

…

Гарри был ещё совсем маленьким. Ему было всего три месяца, и он почти всё время спал, а если не спал, то плакал, пока рядом с ним не оказывался кто-то из родителей. Один раз его оставили с Марлин МакКинон, школьной подругой Лили и одной из участниц Ордена Феникса. В тот день они узнали, что Питер Петтигрю, один из Мародёров, друг Джеймса Поттера, пропал на целый день, и его нашли, сильно израненного, но живого. Гарри первую половину суток был с ней весел и спокоен, но потом начал сильно кричать и не мог успокоиться, пока не вернулись счастливые Лили и Джеймс.

Лили было тяжело принять тот факт, что этот малыш с пухлыми ручонками и редкими угольно-чёрными волосами, ещё совсем беспомощный и так нуждающийся в её внимании, находится в смертельной опасности.

Этот факт не мог принять и ещё один человек, которому Джеймс после разговора с Дамблдором отправил патронус со срочным сообщением, где просил его прибыть к ним. Сириус Блэк — лучший друг, практически брат Джеймса Поттера, молодой, высокий, немного смуглый парень с тёмными вьющимися волосами.

Блэк трангрессировал к ним уже через минуту после отправки патронуса в домашней одежде и, выслушав Джеймса, уже довольно продолжительное время ходил кругами по гостиной Поттеров и ругался:

— …и в голову такое прийти, что какой-то там младенец…

— Не какой-то там, а мой сын, Бродяга!

— … преодолеет через туеву тучу лет этого маньяка, и он так испугался за свою…

— Прекрати, Сириус! — Лили стремительно встала с кресла. Гарри на её руках испуганно глянул сперва на неё, потом на Блэка и опять стал рассматривать погремушку в виде снитча в своих ручонках. — Ты пугаешь Гарри!

— Скорее ты его своими криками пугаешь, он к такому от тебя не привык.

— Лили, милая, пожалуйста, сядь, — тихо сказал Джеймс, поправляя очки. — А ты, Бродяга, будь добр, заткнись. Мы позвали тебя, чтобы обсудить заклятие доверия — Фиделиус, а не выслушивать то, что сами знаем.

Сириус замолчал и напряжённо уставился на друга. Джеймс смотрел на него в ответ. Лили села обратно в кресло-качалку и в очередной раз, глядя на Джеймса и Сириуса, увидела, как они сейчас словно телепатически общаются между собой.

— Ты хочешь, чтобы я стал Хранителем, я правильно понимаю?

— Да.

Сириус медленно сел на мягкий диван и посмотрел сперва на Лили, потом на Джеймса.

— Спасибо… спасибо за доверие. Но почему я, Сохатый? — тут парень снова посмотрел на Лили. — Вы уверены?

Лили устало, но очень красиво улыбнулась и кивнула. Гарри на её руках также стал внимательно смотреть на Сириуса и вдруг чихнул. Блэк не выдержал и улыбнулся.

— Я верю тебе, Бродяга. — сказал Джеймс. — Верю, что ты никогда не выдашь наше местоположение.

— Я скорее умру, чем предам, — Сириус перестал улыбаться Гарри и молниеносно обернулся к Джеймсу. — Ты же знаешь.

— Да, знаю. Именно поэтому мы и хотим сделать тебя нашим Хранителем.

— Плюс ты крёстный отец Гарри, он тебя так любит, — Лили с нежностью посмотрела на ребёнка, и мальчик в ответ издал какой-то радостный звук. Сириус молчал и словно застыл, смотря на Лили и Гарри.

Джеймс откинулся назад и посмотрел на потолок. Как же ему было плохо. Поттер вспомнил, как в детстве мама пекла яблочный пирог, отец в это время читал газету, и у них в доме всегда было светло и… безопасно. И этого не будет у его сына. Он и Лили знали, что заводить ребёнка в такое время — это очень рискованно, но они решили оставить его.

Джеймс пытался держаться, правда, но чувствовал сейчас себя таким беспомощным и абсолютно бесполезным, предлагая согласиться другу на смертельную опасность, не в состоянии уберечь Лили и Гарри от любой беды. Если бы он только мог: он бы убил сам Волан-де-Морта, умер бы сам, уничтожил бы это проклятое пророчество, повернул бы время вспять…

— Сохатый, прости, но я откажусь.

Джеймс резко выпрямился. Лили с ужасом посмотрела на Сириуса Блэка, который сейчас смотрел только на маленького Гарри.

— Я его крёстный отец и ваш лучший друг. Волан-де-Морт скорее всего знает об этом, а если нет, то ему доложат. На меня будут думать в первую очередь, что я ваш Хранитель. Поэтому Хранителем должен стать тот, на кого никто не подумает.

— Кто? — тихо спросила Лили.

— Хвост. Давайте смотреть правде в глаза — на такую размазню, как он, никто и не подумает.

— Сириус, не говори так, — Лили с болью посмотрела на Джеймса, который продолжал молча смотреть на друга. — Хвостик достаточно способный волшебник и наш друг, член Ордена.

— Но ты бы не подумала, что он Хранитель, верно?

Лили опустила глаза.

— Да. На это и расчёт. Давайте скажем всем, что Хранитель — я, но на самом деле им будет Хвост. Это защитит всех.

Лили резко встала и стала укачивать Гарри. После того, как Сириус перестал ходить по комнате и кричать, малыш стал засыпать.

— Бродяга, ты гений! — Джеймс вдруг вскочил и радостно улыбнулся впервые за этот день. Сириус улыбнулся и сказал:

— Тогда осталось послать весточку Хвосту.

— Стой, — Лили обернулась к парням, которые уже стояли друг напротив друга с явным намерением вызвать патронуса прямо сейчас. — Дамблдор предлагал стать нашим Хранителем.

Сириус выпучил глаза и прошептал:

— Сам Дамблдор предлагал?

— Да, — ответил Джеймс. — Но мы отказались, хотели, чтобы именно ты стал Хранителем.

Сириус ошарашенно посмотрел на них.

— Да, — согласилась Лили. — Но что если сделать по-другому? Мы скажем всем, что Хранитель — Сириус, а на самом деле им будет Альбус Дамблдор?

— Все в любом случае будут думать, что я — Хранитель, — кивнул Сириус. — А так Волан-де-Морт боится Дамблдора, и если будет точно знать, что хранитель не он, то и не пойдёт лишний раз против него. А если будет думать, что он, то… кто знает, что этому маньяку ещё в голову придёт?

— Тогда осталось послать весточку профессору Дамблдору,- ухмыльнулся Джеймс.

---

Примечания:

Всем здравствуйте, буду благодарна вашим отзывам, замечаниям и оценкам :)

Лили Эванс была прекрасной волшебницей.

Когда профессор Макгонагалл пришла к ним домой и сказала мистеру и миссис Эванс о том, что их младшая дочь — волшебница, то Лили уже прекрасно знала об этом и лишь выдохнула от облегчения, что её друг Северус оказался прав. Петунья же в тот день сжала губы и заперлась у себя в комнате, выйдя оттуда лишь к вечеру со странным блеском в глазах.

Мистер и миссис Эванс были горды. Они внимательно слушали профессора Макгонагалл, и после того, как она на их глазах сотворила букет пышных, ароматных цветов из спички, превратилась в кошку и обратно — были готовы отправить Лили в школу чародейства и волшебства.

— Мы всегда считали тебя особенной, Лили, — улыбнулась миссис Эванс за семейным ужином в то вечер. Она подняла бокал яблочного сока:

— За тебя, моя милая Лили.

Петунья поднимать бокал не стала, Лили почувствовала, как внутри у неё сжался комок невыплаканных слёз.

В то лето Лили и Северус часто гуляли вместе, и девочка спрашивала о магии. Северус Снейп, этот мальчишка, который по словам Петуньи напоминал «сгорбленную мышь», казался Лили умным и сильным волшебником. Он уже умел перемещать некоторые предметы по своему желанию и знал, как смешивать противопростудные зелья. А ещё знал столько, столько о волшебном мире!

В Косой Переулок Лили отправилась с родителями и профессором Макгонагалл. Эванс долго упрашивала Северуса пойти вместе с ней, но тот странно бурчал и отказывался.

— Это потому что твой Снейп нищий, — хмыкнула Петуньяв один из вечеров, когда Лили зашла домой. — Вот увидишь, придёт и в вашу эту школу в оборванной одежде, словно… словно…

— Никакой он не мой, Тунья. И ты что, подслушивала?

— Нет, — Петунья тут же отвернулся к окну и стала наблюдать за тем, как бегают соседские мальчишки. — Просто твой уродский голос слышно за километр.

Лили хотела что-то сказать ей, но сдержалась:

«Это пройдёт. Ей просто обидно. Это пройдёт»

Петунья наблюдала за её реакцией и грязно улыбалась. И вдруг закричала не своим голосом:

— Лили! Пожиратели! Лили!

— Что?

Лили Поттер открыла глаза и поняла, что лежит, укутанная, на кровати. Она уснула сразу после того, как приняла тёплую ванную, пока Джеймс и Гарри играли с мыльными пузырями. Миссис Поттер чувствовала, как всё её тело было холодным, и поёжилась. Оглянув комнату, она увидела, что Джеймса рядом нет, а Гарри, которому было уже годик, мирно спал у себя в кроватке.

Стараясь как можно тише встать, Лили взяла палочку с прикроватной тумбочки и направилась вниз.

Дом Поттеров в Годриковой впадине был светлый, двухэтажный и просторный. Когда Лили впервые приехала к Джеймсу на каникулах, то была в восторге от этого ощущения уюта, яблочного сада во дворе и больших окон, которые помогали озарять комнаты солнечным светом. Со смертью родителей Джеймса дом стал будто выглядеть мрачнее, но сейчас он наполнялся новыми фотографиями, запахами, людьми и будто оживал.

Лили спустилась в гостиную, держа палочку в руках, и выдохнула, увидев Джеймса, уснувшего на диване около камина. Лили подошла к нему, взяла на столике ярко-красный плед и укрыла. Когда девушка уже развернулась, чтобы уйти обратно к Гарри, то услышала:

— Стой.

Сразу после Хогвартса Джеймс Поттер, мечтавший о блистательной карьере в квиддиче, отправился становиться мракоборцем. Конечно, бдительность его и внимательность стали хуже после нескольких месяцев нахождения дома (за редкими вылазками в мантии-невидимке, которую примерно месяца два назад забрал Дамблдор), но услышать даже сквозь сон, что к нему кто-то подошёл, и проснуться — Джеймсу труда не составило.

— Джим, там Гарри, нельзя оставлять его без присмотра, ты знаешь.

— Лилс, он сейчас спит. Я его недавно уложил, а значит он ещё не скоро проснётся. Тем более мы его услышим, если что.

Лили села около Джеймса, и он положил свою голову к ней на колени. Она стала тихо гладить его волосы. Джеймс смотрел на девушку. Она была потрясающе красивой. Ярко-зелёные глаза, которые так часто смотрели на него с огромной любовью, тёмно-рыжие волосы, которые Лили часто отмахивала назад, кажется, мечтая иногда состричь, белая, словно жемчужная кожа, и губы такие манящие и нежные…

— Мне страшно, Джеймс.

Поттер посмотрел на жену более осознанно.

— За Гарри?

— За всех нас. Но за него больше всех.

Джеймс закрыл глаза и кивнул. Лили посмотрела на него и улыбнулась. Она любила его золотисто-карие глаза, угольно-чёрные непослушные волосы, острый нос, родинки и тонкие губы. Любила его привычку поправлять очки, напевать песни под нос, когда чем-то увлечён, как он старался всегда смотреть на всё с позитивом, любила то, как он смотрел на неё — Лили любила его.

Лили замечала в Гарри черты Джеймса, и с каждым месяцем малыш становился всё более и более похожим на своего отца, что восхищало Лили. Только глаза ему достались её.

— Почему ты уснул тут? — вдруг спросила девушка.

Джеймс вновь открыл глаза и посмотрел на неё. Сердце Лили на секунду ёкнуло.

— У Ордена сегодня задание. Жду новостей.

Они оба посмотрели на камин.

…

Питер Петтигрю всю жизнь страдал от заниженной самооценки, но в какой-то момент ему в тени стало хорошо. Сперва в тени жестокой матери, потом Мародёров, а затем в тени самого Тёмного Лорда. Тот-Кого-Нельзя-Называть обещал ему, обещал, что наградит меткой и одарит почестями, если Питер узнает, где скрываются Поттеры. Он видел, как Тёмный Лорд награждает всё больше людей своей меткой, но Хвоста он всё время обходил стороной, несмотря на столько заданий, которые он для него выполнял.

«Он считает, что так Орден меня вычислит» — успокаивал себя Питер. Однако видел, как многие пожиратели уже смеются над ним.

Питер уже несколько раз пытался узнать адрес Поттеров, но Сириус Блэк, Хранитель тайны, стал ещё более назойливым, чем был. Он трангрессировал лично с ним и Римусом с завязанными глазами, не позволяя добираться им одним до Поттеров. Да и Питеру, если честно, было страшно разговаривать с Сириусом на эту тему. Особенно после смерти семьи Маккинон. Он стал ещё злее и подозрительнее, и каждый раз при вопросе о том, когда мы отправимся к Поттерам, странно щурил глаза.

Однажды Римус и Сириус поругались на этой почве. Люпин просил сказать адрес Поттеров, потому что не может с ними переписываться или как-то связываться. Сириус отказывался кому-либо говорить их адрес, а у Гарри был День Рождения, и Римус хотел бы отправить подарок. В ответ на это Блэк жутко разозлился и сказал, что сам передаст подарок Римуса, либо они вдвоём отправятся к ним. Такое недоверие Люпина сильно огорчило, но через время он сказал, что всё понимает.

Питер рассказал Тёмному Лорду, что Хранитель тайны — это Сириус Блэк. И Тёмный Лорд хотел, чтобы Питер разговорил его. Но паранойя Бродяги словно крепла с каждым днём. Все Пожиратели знали, что Тёмному Лорду нужен Блэк, и при каждой вылазке пытались его либо просто оглушить и похитить, либо убить.

Хвост уже думал сам убить Сириуса. Но тот никогда не расставался с палочкой и почти не сидел на месте. Прибывал на собрание Ордена и почти сразу трангрессировал куда-то, поэтому Хвост был счастлив, когда профессор Дамблдор сказал, что в Косом Переулке была замечена Беллатриса Лестрейндж и ещё несколько влиятельных Пожирателей. Они редко так открыто появлялись в каком-то месте, и Ордену нужно было тайком направиться туда и проследить, где они были, что взяли и с кем они говорили. Сириус желал убить Беллатрису, поэтому Хвост знал, что он непременно один из первых отправится туда узнать, что же она там вынюхивала. И сообщил Тёмному Лорду, так что в Косом Переулке быстро началась заварушка.

...

— Сириуса забрали! — раздался крик Мэри Макдональд, одной из членов Ордена Феникса, из камина. — Орден сейчас отправился его вызволять.

Когда Джеймс услышал это, то больше не мог находиться в Годриковой Впадине. Внутри него будто что-то сломали, какой-то жизненно важный механизм выдернули из сердца, и он больше не мог быть спокоен, не мог оставаться в стороне.

— Джим, — Лили плакала. — Послушай, Дамблдор говорил, что нам нельзя покидать дом. Я тоже беспокоюсь, но его вызволят, Джеймс!

Джеймс Поттер стоял около камина, держался за голову и еле ощутимо дрожал, он смотрел на Лили. Она ощущала, что он сейчас почти не способен думать, его лицо обычно светлое и доброе, сейчас словно потемнело и приобрело новые безумные черты. В его глазах сейчас застыл животный страх. Но не за себя. Лили было страшно видеть его таким.

— Бродягу сейчас скорее всего пытают, они знали, что Сириус отправится за Беллатрисой, и поджидали его все там. Я должен ему помочь.

— Джеймс, тебя точно убьют, если ты отправишься за ним.

— Что мне тогда делать, Лили? Скажи мне! Сидеть дальше, прикрывая свою задницу? Делать это, пока наши друзья умирают?

Лили почувствовала, что ей стало больно. Она сидела, её руки сильно дрожали, и она ощущала, как начинала болеть голова

.

— Джеймс, это всё ради Гарри. Мы должны остаться. Ты должен остаться. Они будут пытать и тебя тоже, если поймают.

-И пусть. — сказал Джеймс. — Я им ваш адрес никогда не выложу. Как и Бродяга.

Они смотрели друг на друга, и тут Джеймс кивнул, словно подтверждая какую-то мысль в своей голове, дёрнул щекой и вышел из дома, хлопнув дверью.

— Мальчишка, — прошептала Лили и вновь заплакала. Она встала и бросилась за ним.

Раздался хлопок трангрессии.

Лили открыла входную дверь, за которой уже никого не было.

Гарри на втором этаже громко заплакал.

…

— Сириуса забрали! — раздался крик из соседней комнаты Мэри Макдональд. — Орден сейчас отправился его вызволять.

Питер, узнав о готовящейся битве, сломал себе ногу, чтобы его не заставили отправиться в Косой Переулок. Он ожидал, что Сириуса либо схватят, либо ранят, и орденцы, конечно, доставят его сюда, в штаб Ордена, и тогда Питер прикончил бы его… или нет, отправил бы к Тёмному Лорду лично, пока Блэк даже сопротивляться бы не мог.

Мэри Макдональд была их однокурсницей с Гриффиндора, полукровкой, которая обладала слишком болтливым языком. У неё были каштановые волосы до плеч, высокий рост, серо-голубые глаза и нос с горбинкой. Питер знал, что Лили не особо любила её, потому что та часто строила глазки Джеймсу в Хогвартсе. А тот, хвастливый идиот, иногда на это вёлся.

Мэри ему нравилась некоторое время, а Мэри нравился Джеймс. Питер восхищался Джеймсом, и у них с Мэри появились общие темы для разговора — квиддич, Джеймс Поттер и опять квиддич. Всё это продолжалось до тех пор, пока Сириус не стал издеваться над Питером, что он, низкого роста, напоминает пухлого гоблина, который ошивается рядом с истеричной ведьмой с недостатком внимания.

Питер сглотнул, встал с кровати и, показушно хромая, вышел к ней с палочкой в руках:

— Мэри, кому ты сейчас это сказала?

Девушка с изрядно порванной мантией и какой-то грязью на лице вылезла из камина и посмотрела на Питера, и он вспомнил, как вкусно пахли её волосы, чем-то ванильным, кажется, это мороженое…

— Поттерам. Сириуса схватили. А ты что здесь делаешь? Как ты встал?

— Поттерам?

Питер вдруг очнулся и вспомнил, кто он. И какая эта Мэри на самом деле жалкая. Не то что он, стремящийся к высоте.

— Да. Профессор Дамблдор отправил меня назад, у меня кровь…

Только сейчас Питер обратил внимание на то, что её нога была страшно изодрана. Он сглотнул и посмотрел на свою.

— … попросил сказать им об этом. Но судя по реакции Джеймса…я зря это сделала, Питер... Надо было позже, когда его вызволят.

Петтигрю вдруг посмотрел на неё, её растерянный вид, и кое-что понял:

— Мэри, а откуда ты знаешь их адрес?

— Говорю же, профессор Дамблдор попросил…

— Дамблдор сказал тебе их адрес?

— Да! — устало крикнула Мэри. Видно, что девушке было плохо. — И я говорю, что зря я это сделала! Надо вернуться обратно к Ордену, потому что Джеймс явно был не в себе!

Питер понял, что теперь это его шанс.

— Ты права. Ты зря это сделала.

Мэри обернулась к нему и сильно задышала, сжав губы. В её глазах застыли слёзы.

— Скажи мне их адрес, Мэри. Я отправлюсь к ним и поговорю с Джеймсом, он останется дома.

Мэри продолжала смотреть на него, первые слёзы покатились из глаз, но девушка продолжала молчать.

— Мэри! Не тяни!

— В-в Англии. Год… Годриковая Впадина, д-дом 21.

Питер кивнул и сказал:

— Спасибо, Мэри.

Питер, хромая, вышел из дома на оживлённую улицу и трангрессировал. Мэри осталась тихо лежать на полу, ощущая себя просто отвратительно и продолжая смотреть вслед Питеру. Нога истекала кровью, но девушка уже не обращала на это никакого внимания. Внутри у неё нарастала странная тревога.

«Это Питер, милый Питер. Всё правильно, он их друг»

Раздался ещё один хлопок, и в дом Ордена зашёл Джеймс. Зашёл быстро, резко. Его волосы будто растрепались ещё сильнее, и весь его вид говорил о том, будто он минуту назад свалился с метлы.

— Где остальные?

— Джеймс? — Мэри пришла в себя и тихо стала приподниматься, но тут нога дала о себе знать, и девушка упала обратно на пол. — Ай!

Джеймс подошёл к ней и цокнул языком. Он осторожно приобнял девушку и понёс её к дивану. Мэри чувствовала, что нога её с каждой минутой всё сильнее болит, а Джеймс ощущал лишь жгучую тревогу, все его мысли теперь были о Сириусе.

— Плохо дело. Кто тебя так? — он положил девушку на диван и пошёл к шкафчику с целебными зельями.

— Нотт.

— Не помнишь, какое зелье может залечить такое? — Джеймс посмотрел на её ногу и ощутил отвращение, которое пытался в себе подавить. Он поспешно отвернулся и тихо сказал. — Лили тебе бы сейчас больше помогла.

— Наверное, серое. Но дай ещё зелёное, нет, то, с краю, да…и салфетку, ту воду, да, спасибо.

Джеймс отдал ей всё необходимое и молча стоял, засунув руки в карманы. Мэри посмотрела на него, кротко улыбнулась и сказала:

— Поможешь?

Джеймс посмотрел на неё, шумно вздохнул и спросил:

— Где Сириус?

— У Пожирателей.

— Мэри! — вдруг закричал Джеймс. И девушка вдруг испугалась. Он явно был не в себе. — Мне нужен адрес! Ты сказала, что все отправились за ним!

— Они в особняке Лестрейнджей.

Джеймс кивнул, достал палочку и направился к выходу. Уже выходя, он обернулся к Мэри и сказал:

— Спасибо. Поправляйся.

Мэри кивнула.

…

Прошло лишь несколько минут с тех пор, как ушёл Джеймс, как Лили услышала внизу открывающуюся дверь. Она читала сыну книжку, Гарри лежал рядом с ней на животике и тоже затих, услышав звуки.

— Па, — скорее выдохнул, чем сказал малыш.

Лили обернулась к ребёнку и тихо сказала:

— Сейчас посмотрю, милый.

Лили положила сына обратно в его кроватку и достала палочку. Мальчик с интересом следил за мамой. Девушка была уверена, что это не Джеймс. Джеймс тихо в дом никогда не заходил, обычно хлопал или с порога что-то говорил. Лили обычно ругала его за эту привычку, потому что это будило Гарри.

Лили вышла из комнаты и увидела в гостиной Питера, пухленького с мышиного цвета волосами парня, и с облегчением выдохнув, девушка спрятала палочку и направилась вниз по лестнице.

— Хвостик! Я так рада тебя видеть!

Питер только заметил юную миссис Поттер и нервно улыбнулся в ответ. В его руке была палочка, которую он старательно прятал за спиной.

Питер никогда не понимал, чем Джеймса так зацепила Лили. Да, она была доброй, но были девушке и добрее её. Да, она была храброй, но были девушки и храбрее её. Да, она была честной, но были девушки и честнее её. Сама Лили всегда выглядела костлявой и бледной. Джеймс считал, что Лили, как минимум, богиня, так он всегда описывал её. Но глядя на Эванс, Питер видел перед собой лишь слишком самоуверенную и упрямую девушку, вот и всё.

Он вспомнил свадьбу Поттеров, как Лили блистала и действительно напоминала богиню…

— Ты похудел, хочешь, я тебя покормлю?

Нет, всё-таки она лживая. Лживая грязнокровка.

Наваждение спало, и Питер промямлил:

— Нет, Лили, спасибо, нет.

— Тебя попросили присмотреть?

— Что? — Хвост уставился на неё. Лили стояла напротив него и улыбалась в шёлковом, домашнем халате зелёного цвета. Он заметил на её лице следы недавних слёз. Неужели так из-за Сириуса?

«Да, а когда тебя похитили, она не плакала» — прошептал голос в голове Питера.

— Джеймс ушёл, и, наверное, прислал тебя, — с сомнением сказала Лили. Только сейчас она заметила палочку в руках Питера, которую он старался прятать. Лили медленно потянулась к своей. — Или Дамблдор?

— Да, — кивнул Питер и тут заметил действия Лили. Они пересеклись взглядом, и тут Питер стремительно вытащил палочку и закричал:

— Остолбеней!

Девушка с громким стуком упала на пол.

Питер нервно убрал волосы с лица и понял, что это всё, после этого обратного пути нет. Даже если он захочет вернуться на сторону Ордена Феникса — Джеймс ему этого никогда не простит. Он может стереть Лили память, может замести следы, но он всё равно как-нибудь всё узнает, он уверен в этом…

Питер направился на второй этаж и зашёл в спальню Поттеров. Их спальня была в тёплых оранжевых, жёлтых и красных тонах. Кровать была большой и пышной, с множеством подушек и шикарным постельным бельём. Повсюду стояли фотографии, статуэтки, какие-то скляночки. Но сейчас всё внимание Питера были направлены на манеж, кристально-белый, видно, что дорогой…

В нём лежал маленький Поттер. Гарри в синей пижамке смотрел на него с детским любопытством, держа в одной ручке игрушечный снитч, а в другой фигурку маленькой собаки. Малыш явно вовсю играл, пока Питер не зашёл в комнату. Он был очень похож на Джеймса — чёрные волосы тоже уже начинали виться, как у отца, и все его черты напоминали старшего Поттера.

Питеру стало тяжело дышать.

«Поттер спокойно сделает и второго ребёнка. А вот шанс стать второй рукой Тёмного Лорда выпадает не каждый день…»

Питер подошёл к манежу и взял мальчика. Гарри спокойно смотрел на Питера, но когда они проходили мимо матери — малыш стал сильно плакать.

Питер решил взять девушку с собой. Если Джеймс ушёл туда, то Тёмный Лорд возможно будет рад всему семейству Поттеров. Возможно он вознаградит его ещё больше...

Особняк Лестрейндж был воистину великолепным. Благородный и чистый род с многовековой историей не мог выбрать себе плохое поместье.

Чёрные стены дома из дорогого камня, тёмно-синий, с виду обычный забор с пиками на концах, деревья, толстые и явно старые, несколько тёмных беседок и дорогих скульптур. В саду тихо журчал фонтан, стояло несколько каменных скамеек, и полы к поместью подметали несколько домовиков. Масштаб поместья поражал с первого же взгляда — Питер не мог сосчитать, сколько этажей было в этом особняке. Казалось, что самый верхний этаж уходил к облакам.

Находился он во Франции, недалеко от самого Парижа. Из-за политики Волан-де-Морта, его договора с министром Франции перемещение в поместье Лестрейндж обходилось легко и быстро, без лишних проверок. Одно лишь заклятие Империо быстро позволило снять поместье с надзора волшебной полиции Франции.

Питер трангрессировал недалеко от поместья с Гарри и отключённой Лили в лесу. Тёмный Лорд запретил появляться прямо в поместье в целях безопасности. Нарушителя этого запрета просто расщепило бы.

Питер тяжело шёл в гору среди деревьев уже несколько минут, к поместью. Гарри тихо всхлипывал у него на руках и всё время тянулся к маме.

— Хватит, прекращай, — пропыхтел Хвост и слегка потряс ребёнка. Малыш тихо плакал и продолжал смотреть на маму, которую Питер тащил в другой руке, как какой-то бесполезный предмет.

Поместье казалось пустым, свет нигде не горел, только домовики ходили и наводили чистоту вокруг особняка. Питер поёжился, ему было жутко от одного вида этого места.

- Смотрите, это же Хвостик, дружок этих любителей грязнокровок…

— Белла, надо бы задать ему урок…

Ему не нравилось это поместье.

Едва Питер вышел из леса и пошёл по протоптанной дороге к особняку — как услышал дикий крик. Гарри стал громко плакать и прижался к Хвосту, закрывая уши. Крик был нечеловеческий, безумный, непрекращающийся. Петтигрю побежал со всех ног к забору и как только добежал, так крик прекратился также внезапно, как и начался.

Питер постучал по забору три раза, Гарри стал тихо похныкивать. Петтигрю хотелось сделать тоже самое. Он постучал ещё раз…

— Хвост! Тебя уже и так слышали!

К нему из поместья шёл Катон Нотт — их однокурсник со Слизерина, ставший Пожирателем ещё в Хогвартсе. Это был парень очень высокого роста, на головы три выше Питера, с мощными мускулами и русыми волосами. Его бровь сейчас была рассечена, и по лицу текла кровь. Питер сглотнул и вспомнил ногу Мэри. Как же он был рад, что не пошёл на эту битву.

— Идиот, ты забыл про сигнализацию — крик банши! И что это ты притащил, а?

Нотт подошёл к забору и с сомнением уставился сперва на Гарри, а потом неподвижную Лили. Пожиратель вдруг сощурил глаза и прошептал:

— Поттеры… Это же Поттеры?

Питер дважды быстро кивнул, а Нотт громко засмеялся. У Петтигрю пошли мурашки то ли от холода, то ли от ещё чего-то неприятного…

— От нашего Хвостика есть прок! Ну заходи-заходи, тут и твои друзья прибыли уже.

— Друзья?

— Сириус Блэк, Джеймс Поттер — разве нет?

Нотт снова засмеялся, а Питер покачал головой.

«Я поступил правильно. Я поступил правильно. Я поступил… правильно?»

— Тебе же лучше, если они тебе не друзья, Хвост, — Нотт закрыл за ним ворота. — Дай мне грязнокровку, Поттер будет в бешенстве.

Питер кивнул и отдал Лили. Ему всё равно было уже тяжело её нести, да и вообще…

Катон взял её на руки, мерзко обхватив в некоторых местах, и стал грязно улыбаться. Шёлковый халат Лили сильно задрался, и Хвост впервые задумался о том, что ей в такую холодную, практически зимнюю погоду было бы холодно так. Нотт посмотрел на Гарри, который стал рассматривать пришедшего:

— Смотри-ка, спокойный. Знал бы ты, что умрёшь, когда Тёмный Лорд прибудет сюда.

Они направились к главному входу в поместье.

…

Джеймс Поттер понял, что сильно облажался. Прикованный к стене рядом с Сириусом, он наконец понял, почему Лили хотела, чтобы он остался.

Совершенно не думая ни о чём, он трангрессировал недалеко от поместья Лестрейндж, и бегом направился на поиск ордена. Вызывать им патронус он не решился — это было слишком опасно, легко бы выдало, что он тут. В лесу он их не нашёл, поэтому оставалось одно место…

Едва он стал подходить к поместью Лестрейндж, как услышал дикий крик банши, а за ним из замка выбежало несколько Пожирателей Смерти. Они пальнули в него оглушающим заклинанием, и Джеймс уже очнулся в пустом помещении с Сириусом, без волшебной палочки и возможности двинуться с места.

— Сохатый, скажи честно, ты идиот?

Джеймс немного повернул голову и увидел, что Сириус смотрит на него. Один его глаз сильно посинел, а правая рука была в крови. В остальном Сириус выглядел вполне нормально.

— Нахрена ты за мной пошёл?

— Может быть, я не за тобой шёл.

— А за чем? За новыми панталонами?

Джеймс отвернулся от него. Он ненавидел, когда Сириус вёл себя так. От него, человека, которого он считал своим близнецом, слышать нравоучения — практически невозможно.

— Сохатый, я, конечно, ценю и всё такое. Но свои геройские замашки пора немного поубавить.

Джеймс молчал. Он и так понимал, что сглупил.

— Как тебя Лили пустила?

— Она не пускала.

Сириус присвистнул.

— Ты что, сбежал из дома?

— Нет, я же не ты.

Сириус тихо стал смеяться.

— Бродяга…

— Что?

— Ты же поступил бы на моём месте также?

— Конечно.

Джеймс и Сириус засмеялись и вдруг резко замолчали, услышав издалека крик банши.

— Мерзкая тётка. С самой постройки этого особняка тут такая сигнализация для чужаков. Это на ней ты попался?

— Да, — Джеймс оглядел помещение ещё раз. Это была достаточно большая пустая комната, вымощенная серыми камнями, с большими окнами и чёрными шторами. — А ты как попался?

— Окружили сразу несколько, и милая Белла меня оглушила, — Сириус задумчиво смотрел перед собой. — Ты встретил кого-то из Ордена?

— Нет.

— Думаешь, это о них банши оповестила?

Джеймс в ответ громко вздохнул. Сириус тоже замолчал. Они стояли так ещё минут двадцать, в остальном за стенами ничего не было слышно, ни шорохов, ни каких-либо звуков, будто они были одним во всём замке. Ноги Джеймса стали сильно леденеть. На улице уже начиналась зима, и через окна поступал морозный воздух. Может быть, Пожиратели захотели их заморозить до смерти?

— Бродяга…

— Что?

— Почему так тихо? Почему никто не идёт сюда?

Блэк молчал, видимо боясь озвучить свою версию.

— Сириус…

— Я думаю, они ждут этого своего Лорда. А не идут, потому что заняты.

Джеймс закрыл глаза и прошептал:

— Заняты…

Через время они услышали ещё один отдалённый крик банши. Джеймс и Сириус молчали, оба прислушиваясь. Тут за дверью раздались громкие шорохи и стуки. Через минуту дверь открылась, и в помещение зашли горстка Пожирателей с Алисой и Фрэнком Лонгоботтами. Алиса крепко прижимала к груди ребёнка с каштановыми волосами.

Вслед за Алисой и Фрэнком они увидели Эдгара Боунса, чьи белоснежные вьющиеся волосы были вымазаны в чем-то, Аластора Грюма, который шёл, сильно хромая, и Римуса Люпина в зелёной жилетке и белой рубашке, которая сейчас была немного изорвана.

Джеймс встретился с голубыми глазами Римуса, который смотрел на него с печалью и… разочарованием?

— Я запомнил вас всех, Мальсибер, — пропыхтел Грюм, пока их всех, также как Сириуса и Джеймса, припечатывали заклинанием к стене. — До встречи в Азкабане, ублюдки. Вы все, все у меня сядете туда и сгниёте!

Грюм вдруг громко и безумно захохотал. Сириус посмотрел на Джеймса. Этот взгляд означал: «Кажется, он сходит с ума». Поттер кивнул.

Мальсибер на это лишь фыркнул и отдал все палочки рядом стоящему Люциусу Малфою, который выглядел так, будто вот-вот упадёт в обморок.

— Тёмный Лорд почти на месте, — обернулся к ним Мальсибер, их бывший сокурсник-слизеринец с чёрными волосами и смуглой кожей. В помещение зашёл Нотт и подошёл к Малфою, что-то тихо сказав. Они оба вышли. -Так что советую определяться со стороной уже сейчас. Это, конечно, касается только чистокровных волшебников.

Мальсибер смотрел на Люпина в упор, чьё лицо, израненное шрамами, даже не дрогнуло от этих слов. Светло-русые волосы падали ему на лицо, но Римус стоял твёрдо и высоко подняв голову, будто ему совершенно безразлично, где он находится.

— Слава Мерлину, а то я что-то устал тут стоять, — сказал Сириус, широко улыбнувшись Мальсиберу.

— Ты у нас ещё покривляешься, Блэк, — сказал худощавый Паркинсон, стоящий почти в самом углу помещения и смотрящий на них со странной улыбкой. Джеймсу он напоминал какого-то ночного глиста.

Тут они услышали крик. Нет, не банши, а чей-то женский.

Джеймс ощутил жгучий холод. Нет, не тот, который шёл с улицы, а странный холод внутри, вызванный внезапной тревогой. Будто огромная ледяная лапа схватила его сердце и начала сдавливать.

Дверь открылась, и в комнату вошёл мужчина. При виде него все Пожиратели вдруг склонились. За ним зашла с безумной улыбкой Беллатриса Лестрейндж, которая преданно смотрела на мужчину. Джеймс уже видел его раньше — это был Волан-де-Морт.

«Он всё меньше походит на человека», — подумал Поттер, всматриваясь в него. Чёрные глаза странно отливали красным цветом, а лицо напоминало маску. Оно было словно восковое. Чёрная мантия почти полностью закрывала его волосы. И тут Волан-де-Морт посмотрел прямо на Джеймса.

— Надо же…

По телу Джеймса пробежались мурашки. Он никогда раньше так отчётливо его не слышал — его голос напоминал шёпот змеи.

— Джеймс Поттер…

Он осмотрел остальных.

— И Лонгоботтомы… Надо же, какой день.

Все молчали. Волан-де-Морт с палочкой в руках стал рассматривать их и вдруг улыбнулся. Джеймсу ощутил, как тревога стала сильнее.

— Фрэнк Лонгоботтом, верно?

Фрэнк молча кивнул.

— Насколько я знаю, ты… и твоя жена чистокровные? Тёмный Лорд справедлив, было бы очень расточительно убивать чистокровного — я даю вам первый и последний шанс перейти на сторону Тёмного Лорда, я обещаю вам, что…

— Нет! — крикнул Фрэнк. В глазах его Джеймс увидел неподдельный ужас, но Лонгоботтом явно не собирался менять позицию. Алиса рядом с ним кивнула, прижимая к себе малыша. Насколько помнил Джеймс из их письма — они назвали его Невилл. Но почему он здесь?

— Не смей перебивать Тёмного Лорда! — вдруг закричала Беллатриса, ударив по Фрэнку каким-то заклинанием. На Лонгоботтоме появилась глубокая царапина.

— Ну-ну, Белла, это наши гости, будь пока с ними помягче, — сказал Волан-де-Морт, обернувшись к женщине. Та стала смотреть на него ещё более преданным и безумным взглядом.

Мужчина вновь оглядел присутствующих и остановил взгляд на Джеймсе.

— Поттер.

Джеймс старался не показывать страх. Он смотрел прямо ему в глаза, в надежде, что если его сейчас и убьют, то он не унизится перед этой змеёй.

— Даю тебе шанс добровольно признаться, где твой сын. Взамен на это получишь жизнь и хорошее место среди моих Пожирателей.

Джеймс молчал. Он вдруг вспомнил, как он хлопнул дверью, когда уходил. Лили, наверное, сильно расстроилась и теперь сидит, беспокоится за него.

— Или, может быть, Сириус Блэк окажется разумнее?

Сириус молчал.

— Круцио!

Сириус, прикованный к стене, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, но голова его стала смотреть вверх, и сам Блэк сильно зажмурился, не издавая ни звука. Джеймс знал, что это за боль. Один раз Пожиратели уже испытали на нём это непростительное. В тот момент Поттер готов был отдать всё, что угодно лишь бы эта боль прекратилась.

Сириус расслабился и глубоко задышал. Беллатриса опустила палочку и сказала:

— Простите, мой повелитель. Это поможет его разговорить. В детстве всегда срабатывало…

При этих словах Беллатриса Лестрейндж ядовито улыбнулась, прожигая Сириуса взглядом. Волан-де-Морт равнодушно наблюдал за этим.

— Правильно мыслишь, Белла. Но сейчас в этом нет нужды. Я и так знаю и ждал лишь добровольного признания.

Он махнул рукой в сторону двери и сказал:

— Заходите.

Джеймсу стало плохо. Он понял, что сейчас его стошнит, как после долгой тряски.

В комнату зашёл Хвост с Гарри на руках, а за ним шла Лили. Его Лили. Обнимая себя руками, в тонком домашнем халате и босыми ногами юная миссис Поттер шла, в упор глядя на Джеймса. Она была сильно бледная. В волосах Гарри запутались какие-то листики, и малыш очень… очень по-взрослому, печально смотрел на него. Он всё понимал. На него сейчас будто смотрел он сам. Джеймс понимал, что этот ребёнок полностью зависит сейчас от них с Лили, а они его так подвели. Точнее он один подвёл…

Идиот… идиот! Зачем я ушёл? Теперь Лили, Гарри и Хвоста схватили! Она, наверное, пошла за ним, за Джеймсом!

Он вдруг понял, что если с Лили или Гарри сейчас что-нибудь случиться, то он не переживёт это. Лили была для него эталоном во всём. Она стала неприкосновенным идеалом, практически святой, так сильно он её любил. Ему нравилось в ней всё, и он не мог даже допустить реальной мысли о том, чтобы быть с другой девушкой. И ему принесло настоящие физические страдание от одного вида Лили сейчас рядом с Волан-де-Мортом.

Гарри же стал для него надеждой. Когда Лили забеременела, то многие, очень многие говорили им, что заводить ребёнка в войну — это очень глупое и несуразное решение. Но им с Лили так хотелось получить эту надежду на светлое будущее, хотелось знать, что им ещё есть за кого сражаться, пока все вокруг умирают.

Поттер попробовал дёрнуться, но заклятие крепко держало его около стены. Если он только бы мог повернуть время назад… Но всё же Джеймс был в особняке и продолжал видеть, словно замедленно, как Лили заходит в комнату.

— Спасибо, Хвост. Ты справился, — услышал Джеймс. Питер с благоговением протянул руку, и Волан-де-Морт занёс над ней палочку. На руке стала вырисовываться чёрная метка. Все Пожиратели с благоговением смотрели на неё.

Джеймс понял, что стал воспринимать всё вокруг смутно, будто в полуобмороке: в ушах у него стоял шум, похожий на грохот несущегося поезда в Годриковую Впадину.

— Ты… ты… так это ты… ты… УБЛЮДОК! — Сириус вдруг заорал не своим голосом. Он не мог двинуться, но его лицо страшно покраснело и исказилось. — Я УБЬЮ ТЕБЯ, КРЫСА! КЛЯНУСЬ! ПРЕДАТЕЛЬ! Я С ТОГО СВЕТА ТЕБЯ ДОСТАНУ!

Джеймс думал, что ещё хуже ему стать не может, но, наблюдая за Питером, осознал, как боль растекалась по телу, словно жгучий воск. Голова сильно болела, и Поттер твёрдо сказал, смотря в глаза Питеру:

— Я всегда помогал тебе, а ты так значит, Петтигрю? Ты был мне другом…

— Другом?- вдруг крикнул Питер. Гарри на его руках уже давно тихо плакал, не отрываясь смотря на папу. — Вы с Сириусом всю жизнь издевались надо мной!

— МУДАК!

— И тебя посажу, — мрачно пробухтел Грюм.

— А Пожиратели тебя по головке гладят? — злобно спросил Джеймс.

— Стесняюсь спросить по какой, — вдруг сказал Люпин. Мальсибер вдруг плюнул себе под ноги. Джеймс бросил взгляд в сторону друга. Лицо Римуса было серым, губы побелели, а взгляд, направленный на Питера, был полон пустоты. — Мы были твоими друзьями, Питер.

— Не приходи к нам, когда эти головорезы будут тебя медленно убивать! — опять закричал Сириус. — Забыл, СКОЛЬКО раз мы тебя спасали!

— Заткнись, Сириус! ЗАТКНИСЬ! Вам всегда было плевать на меня! Ты считал меня жалким!

— Может быть, потому что ты и есть такой, ХВОСТ?

- Эй, не обижайте его, вы! Как… как тебя зовут?

— Питер.

— А я Римус. А это Джеймс и Сириус.

Петтигрю дёрнулся и посмотрел на них поочерёдно. Потом обернулся к Волан-де-Морту, который с улыбкой наблюдал за Мародёрами

— Мой повелитель, спасибо вам за оказанную честь.

— Можешь отойти, Хвост, и наблюдать за тем, как сейчас развернётся правосудие.

Хвост положил Гарри на холодный каменный пол и покорно отошёл. Джеймс сразу подумал о том, что малышу сейчас холодно. Видимо об этом задумалась и Лили, которая впервые с прихода сюда шевельнулась и дёрнулась в сторону Гарри, но Нотт, стоящий прямо за ней, схватил её за плечо, вынуждая оставаться на месте.

Джеймса затрясло ещё больше.

— Значит вот он, — тихо прошипел Волан-де-Морт. В гробовой тишине его шёпот звучал словно из динамиков. — Тот якобы Избранный.

Пожиратели рассмеялись, глядя на маленького мальчика на ледяном полу, на щеках которого блестели слёзы. Малыш будто знал, что громко плакать сейчас не поможет. Джеймс ощущал горечь и одновременно гордость за сына. Такой маленький, но уже такой храбрый.

- Ваша жена беременна, мистер Поттер.

Они узнали в Больнице Святого Мунго. Это случилось после задания. Крайне непростого задания, на котором оказались дементоры.

Лили сражалась, но резко потеряла сознание, когда все почувствовали холод и увидели первого дементора. Римус оказался тогда ближе всех к ней и успел её вовремя схватить до того, как девушка ударилась бы об асфальт. Римус же первый отправил её в Больницу Святого Мунго и оставил ей молочный шоколад в палате.

— Нет, пожалуйста.

Джеймс посмотрел в сторону Лили и увидел, как Нотт уже опустил её, и она стояла практически около Гарри, обращаясь к Волан-де-Морту.

— Я вас прошу. Причините боль мне, а не ему! Троньте меня! Не Гарри! Я умоляю вас!

Джеймс ожидал, что Тёмный Лорд сейчас убьёт её, закричит или прикажет что-то сделать, но он молча смотрел на его жену. Просто задумчиво смотрел.

— Меня, а не его! Меня! Не трогайте Гарри, он ещё совсем маленький. Даже начать жить не успел!

— Отойди, — неожиданно для всех ответил Волан-де-Морт. Беллатриса недоуменно смотрела на своего повелителя, Пожиратели стали переглядываться. Даже Джеймс не мог сдержать шока. Что он сказал?

— Ч-что? — тихо спросила Лили.

— Отойди, глупая девчонка.

— Нет.

Они смотрели друг на друга. Джеймс наблюдал за этим, и ему было страшно. Он не хотел потерять Лили. Поттер снова дёрнулся, но чары сдерживали его, приковывая. Он ничего не мог сделать.

- Остолбеней!

Лили упала. Волан-де-Морт направил палочку на Гарри. И Джеймс закрыл глаза от осознания, что будет дальше. Он впервые за много лет стал молиться. Он почувствовал, как горячие слёзы потекли по его лицу. Плевать. Теперь уже плевать — пусть эти грёбанные Пожиратели видят. Джеймсу уже всё равно.

- Авада Кедавра!

Даже сквозь закрытые глаза он увидел эту зелёную вспышку. И услышал громкий, мощный хлопок, почти взрыв.

И после секунды тишины, которая казалась Джеймсу вечностью, он услышал громкий плач его сына.

Поттер резко открыл глаза.

…

МАЛЬЧИК, КОТОРЫЙ ВЫЖИЛ. ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ТОГО-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ

30 ноября 1981 года во Франции, особняке древнего рода Лестрейндж, пал Тот-Кого-Нельзя-Называть! Его приспешники поспешно покидают страну и заметают следы (их фотографии вы можете найти на стр.3). Если вы видели этих людей, то можете отправить сову в Министерство, и вам будет выслано денежное вознаграждение! Ни в коем случае не контактируйте с ними самостоятельно — они по-прежнему опасны!

На глазах у многих очевидцев всеми известный тёмный волшебниц испарился, когда в него попало известное убивающее запрещённое Министерством заклинание. Департамент по Защите Магического Мира уже дали ответ о том, что Тот-Кого-Называть исчез навсегда, не выдержав собственноручно пущенного убивающего заклинания в Гарри Поттера! Оно отразилось от мальчика и попало в самого Того-Кого-Нельзя-Называть!

Гарри Поттер — сын Джеймса и Лили Поттеров, мальчик одного года, получил страшный шрам на лбу после встречи с Тем-Кого-Нельзя-Называть, однако Гарри Поттер стал первым человеком за всю историю магии, который выжил после убивающего заклинания! Его теперь называют Избранным…

Профессор Дамблдор перестал читать вслух отложил газету «Ежедневного Пророка». Перед ним сидели все члены Ордена Феникса — Поттеры, Лонгоботтомы, Блэк, Люпин, Грюм, МакГонагалл, Боунсы, Макдональды, Дингл… и неожиданно для всех Северус Снейп. Дамблдор не ожидал, что Северус всё-таки решится прийти на последнюю встречу Ордена. Дамблдор постарался объяснить Ордену, что Снейп выполнял двойную работу уже давно, но принять этот факт они ещё не смогли.

Он тихо сидел в углу комнаты, опустив голову, ссутулившись, и из-под волос торчал только его крючковатый нос. На нём была чёрная мантия, и сам он напоминал сейчас летучую мышь. Дамблдор видел, что на Снейпа недовольно смотрели почти все члены Ордена. Особенно Грюм, мракоборец точно считал, что ему место не среди них, а в Азкабане. Сириус Блэк почти неотрывно смотрел на Снейпа, который старался сам смотреть только в пол.

Дамблдор посмотрел на Поттеров. Лили даже не поворачивала голову в сторону бывшего Пожирателя Смерти, смотря лишь на Дамблдора в ожидании продолжения речи. Джеймс же обнимал жену и косился больше на Сириуса, готовясь в любой момент остановить его.

— Что ж…

Дамблдор решил нарушить тишину, и все, включая Снейпа, посмотрели на него.

— Я поздравляю нас всех с исчезновением Волан-де-Морта. Уверен, у вас много вопросов…

— Я не верю, что он исчез, — вдруг громко сказал Грюм. — Я видел, что произошло. Он испарился. Не умер.

Дамблдор кивнул. Все, кроме Грюма, который усмехнулся, замерли. Видимо никто не хотел, чтобы Дамблдор даже допускал шанс о возвращении тёмного волшебника.

— Да… Да, Аластор. Я хочу сказать вам, что уверен, что Тёмный Лорд ещё вернётся, и мы должны быть готовы.

— Тёмный Лорд ушёл, — вдруг сказал Снейп, глядя на Дамблдора. Он поднял голову. Чёрные глаза странно блестели, молодое бледное лицо приобрело несколько глубоких нервных морщин, лицо его было узким, но красивым. Лили вдруг прямо посмотрела на него, когда услышала голос Снейпа. Мужчина не повернулся в её сторону.

— Тёмный Лорд вернётся, и тогда мальчик окажется в страшной опасности.

Лили обернулась к Джеймсу и опустила голову ему на плечо. Поттер сосредоточенно смотрел на Дамблдора и в целом выглядел очень серьёзным.

— Как он выжил? — вдруг спросила Мэри.

— У меня есть несколько версий. Но обсуждать их сейчас нет нужды, — Дамблдор посмотрел на Лили и Джеймса. — Гарри в будущем должен быть готов сразиться…

— Нет…

— Лили, к сожалению, это так. Давайте Гарри всю любовь и заботу, что у вас есть. Пусть он будет рад быть рядом с вами. Вот что поможет.

Учиться любить, учиться быть добрыми, надо с детства

— Фридрих Ницше

Его комната была просторной, тёплой и уютной в красно-жёлтых тонах. На полу лежал большой шерстяной ковёр с изображением метлы, был небольшой книжный шкаф, в котором вразнобой лежали разноцветные книги. Комнату украшали множество фигурок мётел, известных игроков в квиддич, разные игрушки и магловские, и волшебные. Большое окно сейчас было распахнуто, и в комнату влетал чистый летний воздух. На большой кровати с множеством подушек сейчас лежал мальчик одиннадцати лет. Он забросил руки за голову, улыбался и смотрел в потолок.

У мальчика были чёрные взъерошенные волосы, ярко-зелёные, изумрудные глаза, острый нос и выделяющийся большой шрам, напоминающий молнию, на лбу. Это был Гарри Джеймс Поттер.

Он услышал стук в дверь.

— Гарри?

— Мам! — мальчик посмотрел на дверь. — Заходи!

Дубовая дверь открылась, и за ней стояла Лили Поттер в большом махровом халате. Тёмно-рыжие волосы были стянуты в небрежный хвостик, а на лице её сейчас не было ни грамма косметики. Видно, что она только проснулась. Женщина улыбнулась.

Конечно, у Лили уже появлялись первые морщинки, но Джеймс уверял её, что всегда мечтал встречаться с дамой постарше, и это вовсе не проблема. Гарри этой шутки не понимал.

После окончания войны Лили начала работу целителем в больнице Святого Мунго и отрезала волосы до плеч. Сейчас они у неё медленно отрасли до середины лопаток, и веяло от миссис Поттер обычно спокойствием и заботой. Гарри безумно нравилась, как она пахла — чем-то цветочным и мятным. И на руках её всё время висели различные украшения, которые забавно звенели при приближении мамы.

— Так и знала, что ты уже проснулся.

— Сова прилетала?

— Нет, милый.

Гарри уже неделю ждал письма из Хогвартса. Просыпался каждый день раньше всех и лежал вот так, смотря в потолок с раскрытом окном, ожидая прилёта совы. Папа говорил ему, что ему письмо пришло в начале августа. А ведь сейчас была уже середина!

— Пойдём приготовим что-нибудь на завтрак вместе?

— Мама, а если письмо не придёт? Если я не волшебник?

— Ты точно волшебник, Гарри. Вставай.

— Почему же оно ещё не пришло?

— Возможно, сова просто задерживается. Невиллу письмо тоже ещё не пришло.

— Мам, Невилл думает, что он сквиб.

— Невилл ошибается, пойдём вниз.

— А если я то…

— Всё, Гарри, я пошла вниз. Догоняй.

Мама закрыла дверь. А мальчик положил голову обратно на подушку. Вот так всегда, нет, чтобы она написала Дамблдору, спросила, но вместо этого он сейчас должен лежать и переживать — сквиб он или нет! А вдруг его письмо потеряли?

Гарри громко простонал и уткнулся головой в подушку. Как же ему хотелось получить письмо из Хогвартса. Ему уже несколько ночей подряд снилось, как он заходит в ворота волшебной школы, как ему на голову надевают Распределяющую шляпу, как он видит настоящих привидений. Мальчик стал представлять, как он начинает играть в школьной команде по квиддичу, как и отец, в качестве охотника, а потом становится капитаном команды! Как он в последнюю минуту спасает всю игру, увеличивая очки, как весь стадион кричит его фамилию, восхищаясь прекрасной игрой, и его команда выигрывает Кубок.

Гарри услышал, как внизу хлопнула дверь, и раздались голоса, а потом смех. Мальчик прислушался, один из голосов очень напоминал голос его крёстного отца — Сириуса Блэка.

Гарри тут же вскочил с кровати, сбрасывая пижаму и быстрее переодеваясь в футболку с шортами. Причесав волосы руками на бегу и надев на нос круглые очки, Гарри выбежал из комнаты, не закрыв дверь. Уже с лестницы он увидел внизу, в светлой, большой гостиной маму, папу и Сириуса Блэка.

— Сириу-у-ус! — закричал Гарри, скатываясь по перилам лестницы. Мальчик заметил, как мама при этом сильно нахмурилась.

Сириус при виде мальчика стал улыбаться, как чеширский кот, и раскрыл руки, ловя мальчика в объятия.

Сириус Блэк был высокий мужчина с чёрными вьющимися волосами и аристократическими чертами лица. Блэк всегда одевался дорого и отрастил после войны ужасные усы, всё больше напоминая дворового кота. Сириус после окончания войны оставил карьеру мракоборца и стал содержать серию пабов «Полная Луна» для маглов и волшебников, где делалась, по его словам, «отборная выпивка». А ещё Блэк очень много курил, что очень раздражало миссис Поттер.

Вот и сейчас Гарри ощутил от его одежды запах табака и сморщил нос.

— Гарри! Мне кажется, или ты стал ещё выше?

— Он стал ещё более шумным, — сказал папа. — Ждёт письмо Хогвартса и больше ни о чём, кроме этого, не говорит.

Джеймс Поттер со временем стал ещё более красив. Он стал более мускулистым, отрастил небольшую бороду и, в общем-то, возмужал. Но очки на носу остались прежние.

Джеймс решил не оставлять карьеру мракоборца, помня слова Дамблдора о возможном возвращении Того-Кого-Нельзя-Называть. Поттер понимал, что когда Он возродится — Джеймс будет готов.

— Уже середина августа, Сириус, — обернулся Гарри к крёстному. — А его ещё нет. Мама не хочет слышать о том, что я сквиб, а мы с Невиллом уже знаем…

— Опять, — тихо сказала Лили и пошла на кухню. — Я поставлю чайник.

Сириус вдруг засмеялся. Гарри его смех напоминал лай собаки.

— Гарри, сегодня седьмое августа — это даже не середина. Расслабься, ты был зачислен в Хогвартс ещё до твоего рождения.

— Давай напишем Дамблдору…

— Профессору Дамблдору, — поправил Джеймс, смотря на сына. — И не надо беспокоить директора по этому вопросу. Мы же с мамой уже говорили тебе много раз, что письмо придёт.

Гарри вздохнул и только сейчас отпустил Сириуса. Мальчику показалось, что папа сейчас засмеётся.

— Ладно, пусть будет так, — сказал Гарри и повернулся к Блэку. — Сириус, пойдём съедим вчерашний пирог. Мы с мамой делали. Правда, туда, кажется, упал мой волос…

— Волос с головы самого Гарри Поттера, какая честь, — протянул Сириус.

…

Письмо пришло к Гарри восьмого августа, и в тот же день Джеймс и Гарри отправились за всех необходимым, мама хотела пойти с ними, но её вызвали на работу: какой-то мальчик проглотил растение, вызывающее сильные ожоги розового цвета, и она отправилась делать противоядие.

Косая аллея сегодня была полна юными волшебниками и волшебницами. Гарри с интересом разглядывал всё вокруг. Конечно, он был тут много раз и раньше, но такую суматоху он видел впервые. Поттеры старались не водить Гарри в большое скопление людей, потому что его неизменно узнавали, просили автографы, пытались дотронуться до него как в знак удачи. Мальчик привык с детства, что все вокруг, узнавая о том, кто он, начинали кланяться, дарить подарки и пытаться познакомиться. И Гарри не мог понять, нравится ему это или нет. Он привык жить словно под прицелом прожекторов, хотя Поттеры и старались максимально отгородить его от этого. И даже сегодня:

— Пап, маскировка хреновая, — сказал Гарри, увидев, что Джеймс перед выходом надел на себя огромную мантию с капюшоном и солнечные магловские очки. — Ты так ещё больше внимания привлекаешь.

— Как-как ты сказал? — спросил Джеймс, снимая очки. — «Хреновая»? Ты откуда таких слов набрался?

— Сириус, — небрежно ответил Гарри. Он вообще часто в любое оправдание произносил имя крёстного, и тогда все вопросы родителей отпадали.

- Гарри, куда ты пропал? Мы волновались!

— Сириус.

— Мерлина Борода! Что это у тебя в руках? Где ты это взял?

— Сириус.

— Хочешь сказать, что это кошка перевернула диван?

— Нет, Сириус.

— Не обязательно повторять все слова, которые ты слышишь от Сириуса.

— От тебя я тоже это слышал.

— И за мной тоже не обязательно.

Папа снял мантию и очки. Он стал задумчиво стоять в домашней футболке и шортах и через время предложил:

— Давай наложим заклинание, которое временно меняет внешность?

— Пап… Может я пойду в Кассалею как Гарри?

— Не «Кассалея», а «Косая Аллея».

— Я так и сказал.

Джеймс присел на корточки, на уровень глаз сына и посмотрел на него.

— Послушай, если сейчас в таком большом количестве людей ты пойдёшь как Гарри Поттер, то мы и за день там не управимся. Твоё лицо репортёрам удавалась снимать каждый год, и тебя сразу узнают. Другое дело, если бы никто не знал, как ты выглядишь — тогда достаточно было держать рот на замке и спрятать шрам за волосами.

И Джеймс наложил заклинание на себя и Гарри, и сейчас они вдвоём шли по наполненной людьми Косой Аллее. Джеймс держал Гарри за руку, чтобы тот не потерялся. Глаза Гарри разбегались — тут и новые, совершенные мётлы, и книги, и мантии, и мороженое, и котелки, и совы, и даже самые настоящие волшебные палочки! И тут Гарри увидел один из пабов «Полной Луны». Мальчик заметил, как блеснули глаза отца. Тот явно хотел туда зайти.

— Пап, может разделимся?

— Ещё чего.

— Давай я зайду в книжный магазин? Вот он, прям рядом с… с постройкой Сириуса. Список учебников большой — долго искать всё необходимое…

— Гарри, что ты хочешь?

— Ничего, пап. Хочу поскорее приобрести всё необходимое.

На самом деле Гарри планировал зайти в магазин для квиддича. Он видел в магическом журнале, что вышла новая модель метлы — «Нимбус 2000». Папа под давлением мамы сказал, что пока учишься квиддичу — покупать самую дорогую метлу вовсе не обязательно. В ответ на это Гарри сегодня взял все свои деньги из копилки.

— Хорошо, мы вместе пойдём в книжный магазин, я оставлю там тебя и быстро зайду в одно место, кажется, заметил одного знакомого… Проверю и вернусь!

Джеймс и правда смотрел в сторону паба как-то подозрительно. Гарри постарался повторить за ним этот взгляд. Он мечтал стать похожим на папу — он был для него идеалом во всём, поэтому часто пытался копировать привычки и движения Джеймса.

Они зашли в книжный магазин, и как только Джеймс попросил вести себя прилично и ушёл, Гарри побежал к дальнему прилавку, где были представлены сразу все учебники для первокурсника школы Хогвартс. Гарри быстро нашёл необходимые книги, почти все они оказались стандартными, и уже обрадовался, что вот, сейчас отложит их куда-нибудь и успеет в магазин, как увидел их.

Ярко-рыжеволосый мальчик, долговязый и худой, в оранжевой футболке, которой явно был не один год, стоял около небольшой стопки книг, выложив на ладонь монеты. Около него стояла такая же рыжеволосая девочка с двумя длинными косичками и бледно-розовом платье. Она будто почувствовала, что Гарри смотрит на них, и быстро обернулась. Поттер увидел, что у неё большие ярко-карие глаза, маленький нос, и всё лицо было усыпано веснушками. Девочка отвернулась и что-то начала говорить мальчику, который считал монеты.

Гарри всегда мечтал о брате или сестре и тут увидел настолько похожих друг на друга ребёнка. Настолько похожих, что он замер. А может быть это не брат и сестра, а настолько схожие друзья?

Поттер незаметно подошёл ближе, чтобы услышать, о чём они говорят.

— Рон, и что делать? Давай найдём маму и папу, они должны были пойти с Перси за мантией. Попросим ещё монет.

У девочки был звонкий тоненький голос. Гарри понял, что она видимо младше его. Тут мальчик наконец поднял взгляд от монет и посмотрел на девочку. Гарри увидел, что у него были голубые глаза, немного полные губы, и лицо, усыпанное веснушками. Видимо всё же это брат и сестра. Но Гарри не уходил и продолжал слушать.

— Нет, не надо. Давай лучше пройдёмся с тобой ещё раз по списку. Так, по травологии я…

— Берёшь учебник Фреда.

— Хорошо. По заклинаниям…

— Учебник Чарли.

— Хорошо. По защите…

— По защите нужны новые учебники.

— Билл говорил, что в Хогвартсе преподаватели по защите от тёмных искусств — прокляты.

— К-как это? — девочка явно испугалась.

— Так и есть, прокляты. Никто не задерживается больше года, а учебники у всех разные. Идиоты, выбирали бы какие-нибудь попроще.

Гарри ощутил сильное сочувствие к ним. Поттер не знал, что такое — высчитывать деньги на учебники, и он хотел помочь. Гарри не выдержал и решил подойти к ним.

— Привет.

Мальчик и девочка посмотрели на него. Мальчик, видимо по имени Рон, немного заслонил собой девочку.

— Да, привет, — он оглядел его и выпрямился. Мальчик явно чувствовал себя неудобно.

— Вы тоже в Хогвартс?

— Да… то есть нет. Я в этом году еду, Джинни нет, — мальчик оглянулся на сестру. — Ещё козявка.

Девочка, которая до этого тихо стояла за спиной Рона и рассматривала их двоих, вдруг вышла и сказала:

— Никакая я не козявка, Рональд Уизли! И вообще! Я маме расскажу!

— Не расскажешь. Никогда не рассказывала.

Гарри уже раньше слышал фамилию Уизли. Это были чистокровные волшебники, которые считались предателями крови из-за частого контакта с маглами. Сириус, рассказывая ему о чистокровных семействах, сказал ему, что все Уизли непременно рыжие и непременно с веснушками. Гарри тогда его спросил:

- Моя мама, получается, из Уизли?

— Гарри, ты видел у своей мамы веснушки?

— Летом видел.

— Ну так у семейства Уизли они круглый год.

Гарри стал с ещё большим интересом рассматривать их. Да, всё как и говорил Сириус.

— А тебя как зовут? — спросил Рон Уизли.

Этот вопрос выбил Гарри из колеи. Не мог же он сейчас сказать, что он — Гарри Поттер. Он был совершенно не готов к этому вопросу и ляпнул первое, что пришло на ум:

— Невилл. Невилл Лонгоботтом.

— О, — выдохнул Рон и улыбнулся. — Папа рассказывал мне о вас. Наши отцы, они же общаются в Министерстве. Наш папа думал позвать вас на ужин, только немного позже…

— Д-да, бращтся, — Гарри почувствовал, что сейчас начнёт краснеть. У него часто заплетался язык, особенно когда он волновался.

Рон словно не заметил оговорки Гарри и спросил:

— На какой факультет хочешь попасть?

— Точно не Слизерин! — выпалил Гарри. Он хотел быть как его отец — только на Гриффиндоре. На худой конец сошёл бы Пуффендуй, по словам отца их гостиная ближе всего к кухне, или занудный Когтевран, но только не Слизерин.

— Да! Это точно! — Рон широко улыбнулся и протянул Гарри руку. Тот пожал её в ответ. — Тогда до встречи в Хогвартсе, Невилл!

— Да, до встречи, — Гарри чувствовал себя дураком, потому что если он получил письмо, то настоящий Невилл Лонгоботтом, наверное, тоже не сквиб и первого сентября отправится в Хогвартс.

И тут Гарри, наблюдая за тем, как Рон и Джинни направляются ещё раз отчаянно считать монетки, вспомнил, зачем к ним подошёл.

Он отчаянно стал рассматривать Уизли, думая-думая-думая…

Гарри увидел в руках у Джинни какую-то цветастую штучку, которую он не мог разглядеть.

— Эй, Джинни.

Девочка растерянно посмотрела на него. Гарри не хотелось её обманывать, слишком доброй выглядела девочка в этом розовом платье с рюшками, но он понимал, что действует во благо.

Рон оторвался от монет, посмотрел сперва на Гарри, потом на Джинни и кивнул девочке, мол да, можешь подойти. Рон явно играл за старшего.

Девочка подошла.

— А что это у тебя в руке?

— Это? — девочка подняла брови и показала раскрытую ладонь. Гарри узнал этот предмет — кубик-рубик. Магловская игра на логику. — Это кубик-рубик. Папа с работы принёс.

— Это же магловская игра, верно? Такая штука, которую двигать надо, пока мозги не закипят?

— Да, — улыбнулась девочка. — А ты забавный, Невилл.

— А спорим, что я смогу собрать его прямо сейчас?

— Не сможешь. Даже у Перси не получилось.

— Кто такой Перси?

— Мой брат. Он умный. Старостой стал.

— Давай, если я соберу его сейчас, то ты будешь должна мне два галлеона. А если нет, то я — тебе.

Глаза девочки испуганно выпучились.

— Нет. Это много. Да и вообще на деньги нельзя играть, ты чего.

Гарри призадумался. Для семьи Поттеров деньги не имели значения. Их всё же всегда у них было в достатке. Было глупо с его стороны предлагать ей это.

— А можешь мне тогда отдать его на время? У меня папа — самый умный человек на свете, он поможет! А первого сентября я тебе его отдам. Ну или совой вышлю. Никаких игр на галлеоны, обещаю!

Девочка вдруг прижала кубик к себе, и Гарри подумал, что сейчас ничего не получится. Но немного подумав, она протянула кубик-рубик Гарри.

— Хорошо, Невилл.

Гарри улыбнулся и взял кубик-рубик, подмигнув девочке. Та зарделась, и Поттер незаметно положил монеты в ее задний карман платья, пока она отворачивалась от него, уходя обратно к брату.

Гарри взял книги и пошёл к кассе, когда услышал за спиной:

— Рон! Мы ошиблись, всё правильно, вот монетки ещё. Их даже больше, чем должно быть.

— Слава Мерлину.

…

Гарри уже подходил к выходу из магазина, когда увидел папу и… Римуса Люпина! Так вот кого он заметил!

Римус Люпин — друг папы, со светло-русыми, коротко подстриженными волосами и голубыми глазами. Всё его лицо было покрыто шрамами, и, как замечал часто Гарри, руки тоже. Он знал, что Люпин — оборотень.

Но мальчик воспринимал это спокойно. Он будто с рождения учился спокойно впитывать информацию об оборотнях, анимагах, заклинаниях…

Да, Поттер знал, что его отец и Сириус были незарегистрированными анимагами, и об этом было лучше помалкивать.

Но не все волшебники спокойно воспринимали тот факт, что Римус Люпин — оборотень, поэтому, насколько Гарри знал, Лунатик часто менял место работы.

— Римус! — Гарри подбежал к Люпину и обнял его. От него всегда пахло чем-то сладким, пряным. — Что ты тут делаешь?

— Не вы одни выбрались в этот прекрасный солнечный день, — улыбнулся Люпин и тихо продолжил. — В жизни бы вас не узнал под этими чарами…

— В аврорате и не такому научат, — усмехнулся Джеймс, засунув руки в карманы и убедившись, что на них никто не смотрит. — Прелесть этих чар ещё в том, что я и Гарри видим друг друга без изменений. Хм… Гарри, а ты ничего не заметил?

Только сейчас мальчик отпустил Люпина и увидел в руках у отца клетку с белоснежной, ещё не очень взрослой совой. У него никогда не было собственной совы, только семейная Поттеров…

— С поступлением в Хогвартс, сын!

Гарри уже обнимал отца, громко благодаря его за подарок. Римус наклонился к уху Джеймса и сказал что-то вроде «я знал, что ему понравится». Им ещё предстояло обойти много магазинов.

…

На платформу Гарри пришли провожать все — родители, Римус и Сириус. Младший Поттер притащил их к поезду задолго до его отправления, потому что боялся опоздать. От волнующего ожидания мальчик почти не спал ночь перед этим.

Сейчас Гарри вместе со всем своим багажом стоял рядом с родителями. Он был счастлив. А платформа была в точности такой, какой Гарри себе и представлял. И поезд… поезд выглядел как в сказке.

— Гарри, пожалуйста, слушайся профессоров, — говорила мама, в который раз поправляя вихрь непослушных волос на голове мальчика. — Не гуляй после отбоя, не ходи в Запретный лес…

— Будь зубрилой, как мама, Гарри, — вставил своё Сириус.

— Не зубрилой, а умной старостой, — поправил Джеймс. Он с трепетом рассматривал платформу, на которой уже ожидал поезд. Но пока никто не торопился сажать туда мальчика. Да и он сам хотел ещё провести время с родными.

— Не забывай отдыхать от учёбы, — подмигнул ему Римус. — И лучше не накапливай домашнее задание.

— И пиши нам! — сказала Лили. Гарри видел, что мама дико волнуется за него. Она старалась улыбаться, но мальчик видел, что она всё время встревоженно хмурилась и поглядывала на людей, проходивших мимо. Гарри узнавали, он слышал шепотки и удивлённые вздохи, но не обращал на них никакого внимания. Мальчик был уверен, что уже весь поезд знает, что в этом году Гарри Поттер едет в Хогвартс.

— А если я не поступлю на Гриффиндор?

— Тогда другой факультет получит прекрасного ученика, — сказал Люпин.

— А вдруг я попаду на Слизерин?

— То мы откажемся от тебя, Гарри, — вдруг серьёзно сказал Джеймс. Увидев, как мальчик настороженно замер, вдруг расхохотался. — Ты чего? Я же шучу. Попадёшь значит попадёшь. Хотя мне и не очень нравится этот факультет.

— Нормальный факультет, — зло смотрела на него Лили. — Везде есть и хорошие, и плохие люди. И в Слизерине, и в Гриффиндоре, и…

Джеймс несколько помрачнел и посмотрел на Лили, и та вдруг замолчала. Сириус сжал губы.

— Гарри! — мальчик обернулся и увидел Невилла Лонгоботтома, который радостно машет ему.

Вот Мерлин. Он всё-таки не сквиб. Но зато они едут вместе!

Невилл был его другом, они часто встречались и играли вместе. Это был немного полный, круглолицый мальчик, на щеках которого почти всегда был румянец. Волосы его немного обгорели за лето, и сейчас Невилл был русым. На нём была магловская зелёная жилетка, а в руках он держал большую жабу.

За Невиллом шли его родители — Алиса и Фрэнк, друзья родителей. Мама рассказывала, что они с Алисой Магвайр (Лонгоботтом) и Марлин Маккиннон были лучшими подругами и вместе учились на Гриффиндоре. А Фрэнк был на два года их старше, но папа хорошо с ним общался. Гарри они нравились.

Алиса была достаточно высокой и худой женщиной с каштановыми волосами до плеч, носом, который немного напоминал картошку, и таким же, как у Невилла, круглым и добрым лицом. Особенно выделялись голубые глаза. Фрэнк же был немного выше Алисы, с русыми волосами и серыми выпуклыми глазами. Гарри он напоминал оловянного солдатика — Фрэнк всегда стоял ровно, держа осанку. А ещё мистер Лонгоботтом любил жилетки и часто улыбаться, отчего у него почти всегда был румянец на щеках.

— Невилл! — Гарри помахал к нему в ответ.

Лонгоботтомы подошли к ним.

— Мы так давно не виделись! — мама обняла подругу, и Гарри перестал их слушать, обратившись к Невиллу.

— Значит всё-таки едем?

— Да! Мама с папой купили мне жабу и сову.

Только сейчас Гарри заметил около Невилла ещё и клетку с большой, бурой совой.

— Круто! Как назвал?

— Тревор и Кандида.

— Кандида — слишком умное имя для жабы, тебе не кажется?

— Это для совы! Ой, а у тебя там кто?

— Это Букля.

Гарри снова посмотрел на свою белоснежную сову. Он к ней успел очень привязаться.

— Сможем теперь отправлять письма родителям!

— Да…

— Эй, Невилл, — вдруг сказал Сириус, и мальчики обернулись к нему. — На какой факультет хочешь попасть?

— Либо Гриффиндор, либо Пуффендуй.

— Распределяющая шляпа хотела отправить меня сперва на Пуффендуй, — кивнул мистер Лонгоботтом. — Но в последний момент передумала и отправила на Гриффиндор. Оба факультета хороши.

— Тебя — на Пуффендуй, а меня на Слизерин! — ухмыльнулся Блэк.

— Это она по привычке, — ответил ему Джеймс. — Мне кажется, тебя оттуда бы вышвырнули.

— Я бы сам себя оттуда вышвырнул.

— Ну прекратите же, — вдруг сказала Лили. — Вы им навязываете своё мнение.

В этот момент поезд издал свист. Значит до отправления оставалось несколько минут. И тут Гарри увидел семейство Уизли. Их было… много.

Он увидел среднего роста, худощавого мужчину в очках и магловской одежде. У него были ярко-рыжие волосы, как и у двух одинаковых с виду подростков, которые шли за ним. «Близнецы» — понял Гарри. Оба мальчика везли перед собой огромные тележки с вещами, и Гарри не мог понять, чем близнецы различаются.

Гарри не сразу заметил за ними парня с кудрявыми, более тёмно-рыжими волосами и большим носом, который уже был в парадной мантии и со значком старосты на груди.

«А это видимо Перси» — понял Гарри. Мальчика позабавил вид Перси — он шёл, высоко задрав голову, и был похож на индюка.

За ним Гарри заметил Рона. Он выглядел взволнованным и чем-то недовольным. У него была какая-то грязь на носу. А за ним шла немного полная женщина с добрым, круглым лицом. Её волосы были такого же оттенка как и у Перси. За руку женщина вела Джинни, которая выглядела так будто вот-вот заплачет.

Гарри вспомнил, что обещал отдать ей кубик-рубик. Отец тогда очень удивился, когда Гарри притащил его из Косой Аллеи, и они вместе почти весь день, без магии, но собрали его.

Поезд издал свист во второй раз.

— Пора на поезд, — сказала Лили, и Гарри обернулся на неё. Мама тихо плакала. — Ты так быстро растёшь, милый. Я так тебя люблю, пожалуйста, береги себя в Хогвартсе.

— Мам…

Гарри было неловко, многие смотрели на них.

— Лили, не смущай его, — Сириус буркнул и хлопнул Гарри по спине. — Удачи, Гарри. Пиши по любому вопросу.

— Я уверен, всё будет отлично, — улыбнулся Римус. — Не переживай, хорошо?

Джеймс же смотрел на него внимательно и серьёзно:

— Мама не шутит, Гарри. Береги себя в Хогвартсе. И не забывай нам писать. Каждую неделю минимум одно подробное письмо — ты понял?

Гарри кивнул и стал обнимать их всех по очереди.

Поезд загудел третий раз, и они поспешили к нему. Лонгоботтомы перестали разговаривать между собой, видимо наставляя Невилла, и побежали за ними.

Гарри и Невилл быстро вбежали в первый попавшийся вагон. Джеймс и Фрэнк при помощи волшебных палочек левитировали их багаж в поезд как раз вовремя, потому что он начал сильно гудеть. Сейчас отправится.

Все стали махать уезжающим с перрона, слышались выкрики удачи, наставления и слова любви из толпы — все провожали своих детей.

Поезд отъехал, и лица родителей стали отдаляться от него. Гарри почувствовал комок в горле.

— Пойдём найдём свободное купе? — спросил его Невилл.

Гарри кивнул.

Они прошли уже почти весь поезд в поисках свободного купе. На Гарри постоянно оглядывались, начинали шептаться. Он привык к такому вниманию и продолжал уверенно идти дальше. А вот Невилл рядом с ним явно чувствовал себя неудобно. Все смотрели и на него тоже.

— Слушай, Гарри, а так теперь всегда будет?

— Наверное. Не знаю.

— Мне… мне не нравится, когда столько внимания, Гарри. Я такое не люблю.

— Прости, Невилл. Сейчас мы найдём купе.

И тут Гарри увидел Рона, который сидел в одном купе с какой-то девочкой с длинными и густыми каштановыми волосами. Она уже успела переодеться в мантию, в то время как Рон сидел и пытался оттереть грязь от носа.

— У меня где-то была салфетка. Хотя такую грязь лучше оттирать под проточной водой и с губкой.

— Без тебя разберусь, ладно?

Девочка обиженно вздёрнула нос и тут заметила Гарри и Невилла, которые застыли за дверью, не открывая её.

Гарри открыл дверь.

— Привет. Можно к вам?

— Привет, да, — кивнул Рон, который перестал пытаться оттереть грязь и уставился на Гарри круглыми глазами.

Гарри и Невилл зашли в купе и положили багаж под сиденья. Клетки с совами стояли на сиденьях.

— Ты же Гарри Поттер, верно? — спросил Рон, наблюдая за тем, как Гарри и Невилл запихивают багаж. Поттер понял, что ему не терпелось это узнать.

— Да. Он самый, — усмехнулся Гарри и плюхнулся рядом с Роном напротив девочки, которая удивлённо смотрела на них. Невилл сел рядом с ней.

— Не может быть, — ахнула девочка. Гарри заметил, что её передние зубы были немного большие. — Я читала про тебя в «Истории магии»!

— Да, Батильда при мне писала эту часть, — усмехнулся Гарри. Рон незаметно от Поттера закатил глаза. — А ты меня сразу не узнала?

— Нет. Нет, я из семьи маглорождённых, — девочка странно опустила глаза при этом. Видимо ей не нравилось что-то не знать первой или стыдилась происхождения — Гарри не мог понять.

— У меня мама маглорождённая.

— Да? — Гермиона подняла голову и радостно посмотрела на неё. — Об этом я не знала, нигде не было написано.

— Надо попросить Батильду дописать, — буркнул Рон. Гарри посмотрел на него.

— Меня зовут Гермиона Грейнджер, — продолжила девочка. — А вас как?

— А я Невилл Лонгоботтом.

— Что? — воскликнул Рон. — Это я с тобой познакомился в книжной лавке?

Гарри быстро опустил глаза вниз. Невилл заметно смутился.

— А… Что? Нет, я тебя вижу впервые.

— Ты ещё кивнул, что да, наши отцы дружат в Министерстве.

— Не было такого.

— Подожди…

— А ты Рон Уизли, верно? — встрял Гарри и посмотрел на двух мальчиков, быстро переводя взгляд с одного на другого. Он надеялся, что тема сейчас сменится, иначе Гарри бы пришлось рассказать, что он притворился Невиллом.

— Да, — выдохнул мальчик и сел нормально, перестав скрещивать руки. Он так сильно удивился, что забыл про Невилла. — Откуда… откуда ты меня знаешь?

— У тебя… у тебя на чемодане написано, — выпалил Гарри, придумав ответ на ходу. — Мой крёстный отец ещё рассказывал про вашу семью. У тебя же много братьев?

— Да.

— Это так круто!

— Не сказал бы.

— Почему?

— У меня пятеро братьев. Я шестой. И мне теперь придется сделать все, чтобы оказаться лучше, чем они. Билл был лучшим учеником школы, Чарли играл в квиддич, носил капитанскую повязку. А Перси вот стал старостой. Фред и Джордж, конечно, занимаются всякой ерундой, но у них хорошие отметки, и их все любят. А теперь все ждут от меня, что я буду учиться не хуже братьев. Но даже если так и будет, это ничего не даст, ведь я самый младший. Значит, мне надо стать лучше, чем они, а я не думаю, что у меня это получится.*

— Не обязательно быть лучше кого-то. Достаточно просто быть собой, — сказал вдруг Невилл.

Гермиона странно нахмурилась при этих словах.

— Зато у тебя большая и любящая семья, — сказал Гарри. — Меня, конечно, мои тоже любят, но я всегда мечтал о брате или сестре. А лучше, чтобы ещё и несколько, чтобы играть с ними, разговаривать, делиться игрушками, помогать.

Рон удивлённо посмотрел на него и вдруг оживился:

— А почему твои родители… ну… не завели ещё детей?

— Моя мама не может больше иметь детей. Ну, после войны.

Невилл кивнул:

— Моя тоже.

— Какой ужас, — вздохнула Гермиона, смотря на свои руки. — Хорошо, что война закончилась. Там в учебнике такие ужасы о ней описывались…

Рон посмотрел на неё и вдруг сказал:

— Ты это… не переживай. К маглорождённым все хорошие волшебники прекрасно относятся.

Гермиона подняла взгляд на Рона и улыбнулась.

Гарри понял, что обстановка явно разрядилась. Они стали говорить о Хогвартсе, оказывается, все они мечтали поступить на Гриффиндор (за исключением Гермионы — она серьёзно рассматривает и Когтевран).

За всю поездку жаба Невилла несколько раз чуть не сбежала, Гермиона попробовала несколько выученных заклинаний, Гарри рассказал о своих родителях и крёстном отце, а Рон увлечённо говорил о драконах и брате Чарли. Гарри видел, что Невилл ещё смущается немного новой компании, но в целом начинал чувствовать себя лучше.

Когда мимо них проезжала тележка со сладостями, то Гарри угостил всех своих попутчиков. Он взял абсолютно все сладости, которые были представлены в ассортименте. И оставшуюся поездку они вчетвером пробовали их и рассказывали Гермионе о новых для неё лакомствах. Особенно юная Грейнджер была в восторге от сахарных перьев, которые удивительно напоминали настоящие.

Они все уже переоделись в форму и почувствовали, что поезд остановился. Они прибыли в Хогвартс.

---

Примечания:

* — эта часть реплики Рона Уизли была взята из оригинала

Привет, мама и папа! А возможно и Сириус!

Меня распределили в ГРИФФИНДОР! Как я и мечтал! Шляпа немного думала и всё же послушала меня! Невилл тоже в Гриффиндоре! Мы с ним в одной комнате, однокурсников у меня не очень много, но это даже хорошо.

У меня всё хорошо, вы и не говорили, что в Хогвартсе ТАК много еды! Тут даже яблочный пирог, похожий на твой, мама. Но твой всё равно вкуснее!

Я нашёл ещё друга — Рона Уизли. Он тоже любит квиддич и тоже на ГРИФФИНДОРЕ. Он познакомил меня со своими братьями — у него их много. Фред и Джордж, близнецы, очень забавные, звали меня после отбоя взрывать петарды около гостиной Слизерина, но я отказался! Был занят! А Перси — староста, он очень занудный.

Ещё я познакомился с Гермионой Грейнджер. Она очень хотела на Когтевран, но всё равно попала к нам. Я пока не понял дружить с ней или нет — она постоянно пытается нас поучать. Рона и меня это жутко бесит.

Очень скучаю по вам. Напишу следующее письмо после недели в Хогвартсе!

— Ваш любящий сын Гарри Джеймс Поттер

…

Мама и папа! А возможно и Сириус!

Сразу хочу сказать, мама, что я был занят тогда тем, что спал! Спал, мама! Я ничего не нарушал. Профессор Дамблдор сказал после распределения, что это опасно!

У меня много нового!

Во-первых, я выучил много новых заклинаний! И в Хогвартсе всё просто замечательно. Я даже не подозревал, что здесь настолько хорошо!

Во-вторых, я познакомился со всеми своими профессорами! Дам вам краткую рецензию о тех, кто мне понравился больше всех!

Профессор Макгонагалл превратилась на первом занятии в кошку. Вы знали, что она так умеет? А ещё Рон сказал, что он её побаивается. Но я помню, что вы говорили мне, что она хорошая.

Профессор Флитфик очень забавный. На прошлом занятии у меня получилось поднять перо в воздух.

Ещё я познакомился с лесничим Хагридом! Он просто потрясающий! Мы стали часто ходить к нему в гости. Но еда у него плохая, зубы сломаешь. Вы же помните Хагрида? Такой высокий очень и с бородой, животных любит.

Ещё мадам Трюк, которая учит нас кататься на мётлах, была от меня в полном восторге! Она сказала, что я, как ты, в твоём возрасте, папа! Может быть, я тоже в будущем стану капитаном? Ещё, папа, я видел твою награду за то, что ты лучший охотник! Я и не сомневался, что ты лучший! Я всем так говорю!

Кстати об этом. У нас Зельеварение ведёт просто ужасный профессор! Папа, он говорит, что я — твоя копия, но это я и так знаю, и что мне не дано усвоить такую науку как зельеварение. Все гриффиндорцы мне говорят, что он просто УЖАСНЫЙ!

— Ваш сын. Гарри Джеймс Поттер. Скучаю по вам, но пока ещё не очень сильно! Тут весело!

…

Мама и папа! И возможно Сириус!

ВЫ НЕ ПОВЕРИТЕ! МЕНЯ НАЗНАЧАЛИ ЛОВЦОМ В КОМАНДЕ ГРИФФИНДОР!

ПРИХОДИТЕ НА МОЮ ПЕРВУЮ ИГРУ! Я НАПИШУ, КОГДА ОНА БУДЕТ.

— Ваш САМЫЙ МОЛОДОЙ ЛОВЕЦ ХОГВАРТСА В ИСТОРИИ

…

Дорогие мистер и миссис Поттер,

Извещаю вас, что вчера вечером ваш сын Гарри Джеймс Поттер в компании Рональда Уизли, Невилла Лонгоботтома и Гермионы Грейнджер нарушили приказ «идти вместе со всеми учениками в гостиную во время появления в подземельях тролля». Вместо этого они пошли в туалет для девочек сражаться с троллем.

— Декан факультета Гриффиндор — Минерва Макгонагалл

P.S. Тролля они победили. И да, первая игра по квиддичу вашего сына состоится в эту пятницу в 11 часов утра.

…

Мама и папа!

Не обязательно было присылать мне этот громовещатель! И Рону, и Невиллу они тоже пришли, и в этом шуме мы ничего не поняли.

Я не хотел сражаться с троллем. Так получилось. Рон и Гермиона тогда поссорились, она обиделась и плакала в туалете, мы пришли за ней, а там этот тролль оказался. Он вообще в подземелье должен был быть!

Зато после этого мы подружились с Гермионой Грейнджер. Она тоже из семьи маглов, мама. И, вроде, всё-таки не зануда. Нравоучать поменьше стала. Да и в целом неплохая девчонка, ходила с нами на дуэль к Малфою, который сам побоялся прийти. Потом расскажу.

Кстати, этот Малфой — отвратительный тип. Учится на Слизерине.

В остальном всё хорошо. Игра по квиддичу будет в эту пятницу в 11. Буду вас очень ждать!

Папа, отвечаю на твой вопрос, фамилия профессора по зельям — Снейп.

— Ваш Гарри Джеймс Поттер

…

Сириус!

Спасибо за твоё письмо! Да, мама и папа прислали громовещатель. Но Макгонагалл наградила нас баллами! Все удивились, что мы смогли одолеть тролля.

Пиши мне чаще! И приходи на игру в эту пятницу в 11!

— Гарри Джеймс Поттер

…

Лили Поттер уже несколько минут кружилась около большого зеркала в полный рост и золотой раме в гостиной Поттеров. Она хотела сегодня выглядеть безупречно, отправляясь в Хогвартс на первую игру её сына. Тёмно-рыжие волосы она аккуратно с помощью палочки завила на концах, сделала лёгкий макияж, решив сегодня нарисовать небольшие стрелки на глазах и накрасить губы вкусным малиновым блеском. Платье она выбрала изумрудное, чуть выше колена, с рукавами-фонариками. Декольте Лили решила особо не открывать, но не прошла мимо каблуков, которые завязывались сверху бантиком. Она чувствовала себя прекрасно, такой лёгкой и воздушной. Ей нравилось такое состояние.

А вот Джеймс Поттер был дико взволнован. Он всё утро потратил на то, чтобы хоть как-то приземлить свои волосы, и, когда ему это более-менее удалось, то он стал напоминать себе какого-то прилизанного индюка. В итоге Поттер вернул всё обратно и сейчас надевал пшеничного цвета рубашку. На кровати уже лежала подготовленная тёплая мантия алого цвета. Джеймс не сказал Лили, но он успел подготовить и плакат с надписью: «Поттер, вперёд!».

В кабинете Поттера же сидел Сириус Блэк. Он, как всегда, выглядел с иголочки. «Истинный аристократ» — подумали бы многие, глядя на него. Он надел дорогую тёмно-фиолетовую, утеплённую мантию с серебряными вставками и такого же цвета под неё костюм. Один недостаток — от Блэка за километр пахло табаком.

Блэк сидел и старался красиво завернуть подарок для Гарри. Они с Джеймсом купили ему «Нимбус-2000». Лили долго отказывалась от покупки этой метлы, уверяя их, что это и очень дорого, и может избаловать мальчика, да и на первом курсе нельзя иметь свои мётлы, а через год выйдет какая-нибудь да покруче. Но как только им пришло письмо о том, что Гарри стал ловцом Гриффиндора, то Лили сама отправила их в Косой переулок и сказала не возвращаться без «этого вашего Нимбуса».

— Пора! — крикнул Поттер, выходя из комнаты и громко хлопнув дверью.

Сириус одним движением палочки кривовато доклеил упаковку и встал из-за стола. Он немного потянулся, взял метлу и вышел.

Лили набросила сверху платья такую же изумрудную зимнюю мантию и наблюдала за тем, как Джеймс и Сириус спускаются с лестницы.

— Очаровательно завернул, Сириус, — улыбнулась Лили.

— Всего-то стоило потраченных нервов. Но думаю, что не зря.

Джеймс в это время подошёл к Лили и, взяв её за руку, направился к выходу. Сириус вышел за ними.

Раздались хлопки трангрессии.

…

Погода в ноябре сильно испортилась. Всё вокруг уже начинало леденеть, и студенты доставали свои утеплённые мантии. В эту пятницу же предстояла игра Гриффиндора против Слизерина.

Оливер Вуд, капитан команды Гриффиндора, с которым Гарри быстро сдружился, сказал Поттеру поменьше болтать о том, что он стал ловцом. Вуд хотел, чтобы Гарри стал секретным оружием на их первой игре, но каким-то образом эта новость просочилась за пределы их сборной, и весь Хогвартс обсуждал юного Поттера. Кто-то говорил, что Гарри будет копией своего отца, а кто-то издевался, уверяя, что первокурсник не продержится в игре и пяти минут.

Сейчас Гарри был сильно рад, что подружился с Гермионой Грейнджер. Вуд оказался очень строгим капитаном и постоянно устраивал дополнительные тренировки, гоняя их всех по полю несколько часов. Когда Гарри приходил с них в комнату, то видел обычно там Гермиону, Невилла и Рона, которые склонялись над учебниками и пергаментами, ну или играли в самые различные настольные игры. Особенно Рон любил волшебные шахматы. Гермиона была в восторге, когда увидела их впервые. Иногда к ним присоединялись Дин Томас и Симус Финниган.

С тех пор как Гарри, Рон и Невилл спасли Гермиону от тролля очень многое изменилось. Во-первых, Гермиона стала куда спокойнее относиться к нарушению дисциплины в Хогвартсе. Более того девочка выходила с мальчиками после отбоя, исследуя коридоры Хогвартса. Папа оставил Гарри карту Мародёров, которую он сделал в Хогвартсе с друзьями. Ребята были в восторге от такой вещицы и обещали держать язык за зубами. Во-вторых, Рон перестал обижать Гермиону. Гарри видел, что теперь рыжеволосый мальчик даже защищал её, если слышал, что кто-то из однокурсников называет её «занудой».

За день до матча Гарри, Рон, Невилл и Гермиона решили выбраться из гостиной после отбоя на кухню. Они спускались по тёмной лестнице, идя вдоль спящих портретов, боясь их разбудить.

— Ты уверен? — тихо спросила Гермиона, держа перед собой зажённую волшебную палочку. В некоторых коридорах было так темно, что хоть глаз выколи.

— Да. Отец рассказывал, что если пощекотать грушу на картине, то она откроется, и там будет кухня.

— А откуда берётся еда в Хогвартсе? — вдруг спросил Рон. — Я никогда не думал об этом, но как-то же она появляется.

— По волшебству? — тихо спросил Невилл.

— Нет, — резко ответила Гермиона. Рон и Невилл одновременно перевели взгляд на неё, хотя до этого смотрели лишь на собственные ноги, боясь упасть. — Что? Это же один из запретов — невозможно наколдовать еду. Я думала, вы тоже читали…

— Нет, я с книгами не сплю.

— Рон, с ними надо не спать, а читать, — немного фыркнула Гермиона. — Гарри, мы скоро придём?

— Да, — Поттер кивнул. Всё его внимание было сосредоточено на карте, он держал палочку с огоньком прямо сверху. — Да, там, за поворотом. Никого нет.

Они быстро нашли картину, на которой был изображён натюрморт из фруктов. Поттер, надеясь про себя, что отец не шутил, пощекотал грушу. Она вдруг засмеялась, и картина отъехала в сторону.

— Ого, — выдохнули все в один голос.

Гарри, Рон и Невилл в тот вечер съели очень, очень, ОЧЕНЬ много еды. А вот Гермиона почти ничего не съела — она впервые увидела домовых эльфов, и, кажется, была в полном ужасе. Весь обратный путь девочка пыталась убедить их, что это ужасный, рабский труд, и она не понимает, почему волшебники этого не осознают.

На следующее утро Гарри сидел в Большом зале и чувствовал, что ещё чуть-чуть и его будет трясти от волнения. Всё вокруг предвкушало захватывающее зрелище — радостная болтовня вокруг, запах вкусной еды и периодически чей-то смех.

— Гарри, тебе надо что-нибудь съесть, — сказала Гермиона, наблюдая за Гарри, который сидел с пустой тарелкой.

— Я ничего не хочу.

— Понимаю, Гарри, — вдруг сказал Рон. — Я бы тоже переживал, но уверен, что ты справишься. Ты ж это, с детства летаешь.

— Тоже верно, спасибо.

— Съешь хотя бы ломтик хлеба, — ещё раз сказала Гермиона, обеспокоенно переглядываясь с Невиллом. Гарри только сейчас заметил, что Лонгоботтом разрисовал себе лицо знаком Гриффиндора в качестве поддержки.

— Только после тебя, Гермиона,- Гарри заметил, что сама девочка ничего не ела. Видимо не отошла от темы домовых эльфов, готовящих еду в Хогвартсе. Грейнджер на это лишь закатила глаза.

— Гермиона права, — сказал Симус Финниган, их однокурсник с Гриффиндора. Прославился в узких кругах тем, что он часто что-то взрывал. Намеренно и нет. — Против ловцов грубее играют. Силы понадобятся.

— Спасибо, Симус, — мрачно ответил Гарри.

— Гарри, сделай физиономию поприличнее, — вдруг услышал он знакомый грубый голос крёстного отца. Мальчик стремительно обернулся и увидел сперва Сириуса с огромным свёртком, а за ним маму и папу.

— Вы пришли! — Гарри быстро поднялся с места и постарался обнять сразу троих. Его озарило такое счастье, и рядом с отцом он вдруг стал ощущать себя намного увереннее. Будто он может сейчас покорить весь мир.

— Как мы могли не прийти, дорогой? — мама улыбалась ему. От неё пахло чем-то цветочным.

Гарри отпустил их и вдруг заметил, что его друзья со смущением поглядывают в сторону его родителей.

— Мам, пап, Сириус… познакомьтесь, это Рон Уизли!

Рон немного обречённо поднял голову и неловко посмотрел на его родителей. Когда Гарри представил его, то Уизли доедал свой бутерброд, и сейчас жевал его медленнее и смотрел на родителей Гарри.

— Здвтуйте.

— А это — Гермиона Грейнджер.

— Здравствуйте!

Видимо Гермиона была в восторге увидеть людей, про которых читала в своей «Истории магии», потому что Гарри заметил, что глаза у девочки странно заблестели. Да и она сама как будто немного вытянулась со своего места.

Но на родителей Гарри стали оборачиваться многие, включая преподавателей. Поттер знал, что да, из-за того, что он в детстве стал знаменитым, то и на родителей пали эти лучи славы. Лили и Джеймса часто узнавали.

«Конечно, папа бы точно сам стал бы известен», — всегда думал Гарри. Он прекрасный мракоборец, и сейчас был заместителем главы Аврората. Столько преступников он усадил в Азкабан, столько заклинаний и трюков знал, столько тёмных волшебников опасались его… Гарри вновь почувствовал гордость и восхищение перед отцом. Поттер не был уверен, что тоже, как и отец, хотел бы стать мракоборцем. Это очень неспокойная профессия.

Гарри семь лет.

Они с мамой уже два месяца жили только вдвоём. Конечно, к ним часто приходили гости — и Лонгоботтомы, и Батильда, и соседи-маглы, и Сириус с Римусом. Гарри понимал, что маме страшновато оставаться в таком большом доме только с ним одним. Сириус объяснил ему, что в тот день, когда Он оставил на лбу Гарри метку — его и Лили выкрал из дома Пожиратель смерти. И с тех пор мама, оставаясь с Гарри одна, запирала все замки и часто ставила защитные заклинания.

Папу отправили на задание в Японию. Некий тёмный волшебник несколько месяцев убивал по ночам маглов, не оставляя после себя никаких следов. И тогда министерство Японии попросило о помощи, потому что среди маглов начиналась паника. И вот Джеймс Поттер со своей командой мракобоцев уже второй месяц расследовал загадочные убийства маглов.

Дело, конечно, было закрыто, папа выследил волшебника, но тот успел его сильно ранить. Гарри запомнил, как папа после двух месяцев вернулся домой, немного хромая на одну ногу.

А ещё запомнил огромный шрам на боку. Выглядел он очень страшно. Гарри тогда заплакал. Он боялся, что папы не станет. Что что-то сейчас с этим шрамом случится, и он умрёт.

— Приятно познакомиться, — улыбнулась мама, откинув волосы назад. — Гарри о вас писал.

Рон и Гермиона одновременно кивнули. Гарри заметил, что мальчику явно было некомфортно сейчас, в то время как девочка видимо хотела завалить его родителей вопросами.

— О, Невилл, замечательный рисунок на лице. В точности как знак факультета.

— Спасибо, миссис Поттер, — Невилл слегка покраснел и улыбнулся. — Хотите, может быть, пирог?

— Ой, нет, спасибо, — мама выглядела так, будто сейчас засмеётся.

— Невилл, мы ими объелись на всю жизнь вперёд, — усмехнулся Джеймс. Гарри заметил, что папа надел праздничную пшеничную рубашку, и тоже улыбнулся. — Гарри, мы тут купили тебе кое-что. Пройдёшься с нами?

— Может быть, я тут открою?

— Оооо, — Джеймс и Сириус хитро переглянулись. И папа, вновь обернувшись к Гарри с настоящими бесенятами в глазах, сказал:

— Поверь, это должен быть козырь.

…

Они вышли из Хогвартса. Гарри чувствовал безграничное счастье наряду с диким волнением. Яркое солнце освещало всё вокруг, включая и Гарри. Мальчик щурился от солнца и невольно смотрел на маму. Её волосы на свету становились огненно-рыжими, и Гарри очень нравился этот оттенок, и сейчас он не мог оторвать от неё глаз.

На улице уже было достаточно учеников, и все они оборачивались на Гарри и начинали шептаться. Он не хотел сегодня опозориться на игре, хотя Вуд и уверял его, что всё будет прекрасно при должном упорстве, которое у Поттера имеется.

Мальчик пытался отогнать от себя волнение и только сейчас обратил всё своё внимание на огромный свёрток, которой нёс его крёстный отец. Сириус сегодня выглядел как кот, объевшийся сметаны. Его чёрные волосы, с удивлением заметил Гарри, отдавали на солнце благородно-синим цветом, а немного вьющиеся волосы сегодня были выпрямлены. Неужели ради него Сириус решил сегодня выглядеть как истинный аристократ?

— Сириус…

— Да, Гарри?

— Что под упаковкой?

— Это секрет.

— Прекрасный секрет, — дополнил Джеймс.

Папа же сегодня не сильно отличался от Сириуса — лица у них явно были одинаково довольные. Волосы его отливали каштановым цветом, несмотря на обычную черноту, и казалось, что весь папа сегодня светился, будто сияние шло не от солнца, а от него самого.

Они подошли к Гремучей Иве — около неё и так обычно ошивалось немного людей, а сейчас вообще никого не было. Все спешили к стадиону.

— Знаешь, как она тут появилась? — вдруг спросил папа.

— Ива?

— Да.

— Нет.

— Её посадили в тот год, когда Римус пришёл в Хогвартс. В наш первый год.

— Правда? — Гарри от удивления выпучил глаза. — Это потому что… ну… он оборотень?

— Да, — кивнул Сириус, отвечая на вопрос мальчика. — Её посадил сам Дамблдор вместе с Хагридом. Не подходи к ней близко, Гарри, запомни, она на самом деле очень опасна.

— Кто это говорит? — смешно сощурила глаза мама. — Не вы ли на пятом курсе устраивали соревнование на то, кто ближе подойдёт к Иве?

— Это в начале, — ухмыльнулся ей в ответ папа. — Потом соревнования были на то, кто до неё дотронется и успеет убежать.

— Но это среди совсем отчаянных, — ответил Сириус.

— Дамблдор посадил эту Иву на случай, если дядя Римус подойдёт к ней, и она бы на него напала? — спросил Гарри, быстро переводя взгляд с Джеймса на Сириуса. — Я не понимаю…

— Нет, — Джеймс внимательно оглядел всё вокруг и вдруг указал на один из корней Ивы. — Там есть проход, который ведёт прямо в Визжащую хижину. Кстати, она совсем не опасна, как говорят. Никаких призраков там нет.

— Ну хватит, — Лили сложила руки на груди и слегка покачала головой. — Зачем вы рассказываете ему об этом сейчас? Он ещё слишком мал для Хогсмида.

— Любовь моя, я и не говорю идти ему в Хогсмид. Всего лишь рассказываю старую байку, чтобы наш сын знал всё о Хогвартсе. На всякий случай.

— После твоих рассказов он непременно захочет пойти туда.

— Всё, голубки, оставьте это на потом, времени и так немного, — прервал их Сириус и повернулся к Гарри. — А теперь открывай свой подарок.

Гарри медленно и аккуратно стал раскрывать упаковку и увидел…

— Нимбус-2000! Вы… вы всё-таки решили её мне купить? — Гарри держал в руках метлу, как настоящее сокровище. Казалось странным, но мальчик в эту секунду будто ощутил родство с ней, настолько сильное счастье рвалось у него из груди. — Спасибо… спасибо! Я так рад! И не ожидал!

— Было бы преступлением не купить тебе то, о чём ты так долго мечтал, особенно когда ты стал ловцом, — улыбнулась мама. Папа, обнимая маму за хрупкие плечи, кивнул и сказал с широкой улыбкой:

— Для ловца главное — это скорость и ловкость. Так что эта метла должна тебе помочь с первым.

— Ты молодчина, Гарри, — улыбался и Сириус. — Мы встретили Макгонагалл, она нам рассказала, как ты себя тогда проявил. Зачем ты вообще за мячом каким-то погнался?

— Это был не мяч, а напоминалка Невилла, — смущённо ответил Гарри, но всё его смятение тут же спало при взгляде на метлу. Она словно стала для него сейчас путеводителем в мир только положительных эмоций. — Малфой хотел её разбить, ну я ему и помешал, успел перехватить.

— Малфой? — улыбка Сириуса, также как и у остальных, словно немного погасла. — Сын Люциуса и Нарциссы Малфой, я так полагаю?

— Я не помню, чей он сын, — буркнул Гарри. В такой день ему точно не хотелось говорить о Малфое. Гарри его буквально ненавидел, потому что тот являлся его полной противоположностью. — Но зовут его Драко.

— Ты упоминал его в письме, милый, — грустно сказала мама. Гарри заметил, что она начала волноваться. Только не это. — Ты писал про какую-то дуэль…

— Я не хочу говорить об этом слизеринце! — вдруг воскликнул Гарри. Поттер не любил, когда приходилось обсуждать такие неприятные темы — он сразу начинал злиться. — Он просто мерзкий. Познакомился с ним перед распределением, послушал про чистокровных и сразу понял, что с ним я дружить никогда не буду. Никогда.

— Ладно, сынок, спокойно, — вдруг сказал Джеймс, прерывая его пламенную речь. — Всех нас кто-то раздражает и надо уметь держать себя в руках, понял? Лучше пойдём к стадиону, тебе ещё надо переодеться и похвастаться новой метлой.

— Ой, — Гарри снова стал улыбаться. — Вуд будет от неё в восторге!

— Кто такой Вуд?

Оставшийся путь Гарри увлечённо рассказывал о их капитане команды, тренировках, да и в целом об обучении в Хогвартсе.

Джеймс, Лили и Сириус проводили Гарри до раздевалки.

— Пойдём теперь занимать места, — сказал Сириус.

— Идите вдвоём, — ответил Джеймс. — Я бы хотел ещё зайти в любимое место Плаксы Миртл.

— О-о, ну всё, Сохатый, ты точно опоздаешь, и Гарри тебя не простит.

— Засекай — буду ещё до того, как ты успеешь всех вокруг достать.

…

Джеймс Поттер до сих пор помнил замок наизусть, каждую его трещинку и поворот, столько времени они изучали его. И отлично помнил, что если сейчас он ещё два раза повернёт направо, то там будет туалет. А если ещё идти несколько минут прямо и налево, то там будет шикарная ванная для старост, в которой на старших курсах они с Лили…

Казалось, что настроение Джеймса Поттер ничего не может сегодня испортить. Прекрасное солнечное, хоть и морозное утро, радость его сына от новой метлы, его первая игра, приятная ностальгия от Хогвартса…

И тут он увидел его. Снейпа. Он практически не изменился, носил всю ту же чёрную одежду, сальные волосы спадали на лицо, он был всё такой же бледный и противный. Только ощутимее постарел.

В последний раз они виделись в Лютом переулке около пяти лет назад. Джеймс тогда приехал на допрос одного волшебника, часто торговавшего там, а Северус Снейп вышел из сомнительного вида аптеки с мешочком каких-то трав. Они не разговаривали, а просто посмотрели друг на друга. Взгляд Снейпа был таким, будто он наелся помёта докси. Снейп тогда быстро ушёл, А Джеймс вернулся домой злым от внезапной встречи.

Сейчас у Поттера было ощущение, будто на него вылили ведро ледяной воды, так быстро спала любая до этого радость. Не то, чтобы Джеймс всё это время ненавидел Снейпа — Поттер вспоминал его очень и очень редко. Но если и думал, то сразу в голову лез факт того, что Снейп был Пожирателем Смерти. Ещё с седьмого курса. А Джеймс ненавидел абсолютно всех Пожирателей, даже особо не считая их за людей. Но Снейпа особенно — насколько лицемерным надо быть, чтобы этот полукровка ненавидел маглорождённых.

Когда Снейп молча проходил мимо него, делая вид, что Поттера не существует, Джеймс его окликнул:

— Снейп!

Северус медленно остановился и так же, мать-его, медленно повернул голову. Джеймс опять увидел тот же взгляд, что и тогда в Лютом переулке. Ему захотелось накричать на него насчёт писем Гарри, высказать насчёт его взглядов и прошлого. Но Поттер лишь мысленно проглотил это и сказал:

— Могу я с тобой немного поговорить?

— Кхм, — прокряхтел Снейп. Он сильно сжал губы и продолжал смотреть на него с отвращением. Но продолжал стоять. — Слушаю.

Джеймс засунул руки в карманы, расправил спину и уверенно смотрел на Снейпа. Поттер понимал, что ему надо просто оставаться спокойным, и тогда всё будет хорошо. Джеймс был всегда слишком импульсивным и эмоциональным, и сейчас уже хотел решить проблему, просто начав кричать.

— Гарри написал мне, что ты на своих занятиях часто упоминаешь меня, и думаю…

— Надо же, — сквозь зубы вдруг прошипел Снейп, перебив его. Джеймс увидел его жёлтые зубы, которые особо выделялись на фоне абсолютно белого лица. — Младший Поттер пожаловался дорогому папочке, ну конечно.

Поттер чувствовал знакомый, закипающий внутри него гнев, его правая рука в кармане сжалась от злости. Джеймс медленно выдохнул и разжал кулак. Надо быть спокойным.

— Снейп, я просто прошу тебя перестать вымещать обиды на ребёнке. Гарри слишком мал, чтобы выслушивать подобное на каждом твоём уроке. Ты преподаватель, должен быть примером для учеников.

— Какой ты всегда благородный и мудрый, Поттер. И сын твой, абсолютно такой же, быстро стал знаменит в Хогвартсе, — Снейп выдавил букву «о» в его фамилии и противно улыбался. — Готов поспорить, что тебе это нравится. Сын Джеймса Поттера — герой с пелёнок, а теперь ещё и самый юный ловец. Тешит раздутое эго своего папочки.

— Не только мой сын, — Джеймс в ответ гадко ухмыльнулся. Он понял, что эта злость, как яд стала растекаться от сердца по всему телу. И первые признаки его зарождающейся злости уже начинали давать плоды. — Но ты прав, мы оба им гордимся.

Снейп при этих словах перестал улыбаться, и его лицо скривилось. Казалось, что он стал мысленно насылать на Поттера проклятия.

Они молчали, продолжая напряжённо смотреть друг на друга. И тут Снейп развернулся и пошёл дальше по коридору. Джеймс хмыкнул, чувствуя, что его начинает отпускать.

И тут заметил, что Снейп шёл, странно хромая.

— Что это с тобой, Снейп? — под нос прошептал себе Джеймс.

…

Он быстро нашёл Лили и Сириуса, которые сели около профессора Макгонагалл и профессора Дамблдора. Тут был и Хагрид, главный лесничий, который занял собой аж два места.

— Джеймс Поттер! — Дамблдор приподнялся со своего места и распахнул объятия. Джеймсу он напомнил доброго дедушку, который заждался своего внука в гости. — Я рад тебя видеть.

— И я вас, профессор Дамблдор, — он обнял его в ответ и быстро отпустил. Хоть и прошло много лет с его окончания Хогвартса, но перед Дамблдором он ощущал себя до сих пор студентом, который вечно нарушает правила. — Замечательная у вас мантия.

Дамблдор всегда был на своей волне. И Джеймс, быстро оглядев его, понял, что тот нисколько не изменился, словно в какой-то момент старик решил больше никогда не стареть. Сегодня на директоре Хогвартса была забавная лиловая мантия с большими вышитыми звёздами.

— Спасибо, Джеймс, спасибо, — Дамблдор улыбался, и всё его лицо было в морщинах. — Присаживайся.

— Ещё раз здравствуйте, мистер Поттер, — улыбнулась Макгонагалл. Декан Гриффиндора по своему обыкновению выглядела строго, и её привычный для всех пучок был всё также, как и помнил Джеймс, туго стянут, предавая профессору ещё больше строгости. — Даже не верится, что сегодня играет уже ваш сын.

— И мне! — басом сказал Хагрид. — Джеймс, здарова.

Хагрид втянул его в большие, медвежьи объятия и прямо в ухо Поттеру продолжил:

— Столько лет я вас не видел. Думал уж и не встречу ещё столько же, а вот не-ет, Гарри-то, сынок ваш, такой добрый мальчишка растёт!

Хагрид только сейчас отпустил Поттера и посмотрел прямо на него.

— Ну как ты?

— Всё хорошо, Хагрид, спасибо, — Джеймс слегка потирал плечо. Всё-таки к крепким объятиям Рубеуса Хагрида не подготовит и аврорат. — Сам как?

— Потихоньку, — кивнул Хагрида, улыбаясь. Лесничий только сейчас плюхнулся обратно на своё место и посмотрел на директора. — Всё благодаря профессору Дамблдору.

— Ну-ну, Хагрид, — ответил ему директор. — Хогвартс не видел лучшего лесничего, чем ты.

— Спасибо… спасибо, профессор Дамблдор. Вы всегда так добры.

И тут Хагрид опять встал:

— Совсем забыл, прошу простить, я обещал прийти к Рону и Гермионе.

Их прервал громкий гонг — игра начиналась. А Хагрид заторопился на несколько трибун ниже.

…

Мадам Трюк стояла в центре поля, и к ней с двух сторон двигались команды Слизерина и Гриффиндора.

Сириус осматривал всё вокруг — казалось, что Хогвартс сейчас был для него таким родным и одновременно чужим. Он видел знакомые лица, которые на самом деле его не знали. Видел места, которые теперь занимали другие студенты. И вот сейчас Сириус наблюдал за маленьким Гарри, который шёл, стараясь придать себе уверенный вид.

Словно почувствовав, что за ним наблюдают, Гарри поднял взгляд на трибуны. Сириус не был уверен, что мальчик их видит среди такой большой толпы, но увидел, что от увиденного младший Поттер расправил плечи и стал, кажется, меньше волноваться.

Мадам Трюк с силой дунула в серебряный свисток и взмыла высоко в воздух вместе с четырнадцатью игроками. Матч начался.

Он услышал совсем близко, как какой-то парень стал активно комментировать происходящее.

— …и, кстати, она, помимо всего прочего, весьма привлекательна…

— ДЖОРДАН! — повысила голос Минерва, которая, как заметил Сириус, специально села возле темнокожего мальчика с большим вихрем кудряшек на голове, гриффиндорца, который сидел в специальной будке комментатора.

— Извините, профессор… Итак, Анджелина совершает отличный манёвр…

Сириус, если честно, со времён Хогвартса редко играл в квиддич. Казалось, что весь запал к этой игре он оставил в школе. Он был горд Гарри, бесконечно горд, но не мог ничего с собой поделать. Тем более с тем фактом, что Гарри стал ловцом, а значит наблюдать за всем процессом игры ему не обязательно. Достаточно того момента, когда юный Поттер заметит драгоценный снитч. Ему было важно наблюдать за самим Гарри, а не за бесконечно-быстрым процессом игры.

Сириус медленно осматривал стадион, он заметил множество поддерживающих плакатов, в том числе и развёрнутое на трибуне знамя — «Поттера в президенты». Сириус усмехнулся. Наверное, его Гарри и заметил.

Блэк заметил и друзей Гарри. Если честно, то Сириус был удивлён тем фактом, что Гарри, так похожий на Джеймса, стал дружить с девочкой. Не то, чтобы Сириус был сексистом или что-то вроде того — нет, ни в коем случае. Просто Джеймс все года в Хогвартсе не умел дружить с девушками, несмотря на то, что у него здорово подвешен язык, и он способен завести диалог с любым. Поттер, каждый раз стараясь подружиться с девушкой, замечал, что ему начинают строить глазки.

Только Лили была для него исключением — и то их дружба долго не продлилась, если тот период вообще можно назвать дружбой.

Джеймс вообще частенько раньше заявлял, что не верит в искреннюю дружбу между мужчиной и женщиной. Говорил он это, смотря обычно на Лили и Снейпа. Сириус был с ним не согласен — он был уверен, что это вполне возможно, и всё зависит от самого человека. Он-то с Лили прекрасно ладил и мог назвать своей подругой, и только тогда Джеймс признал свою неправоту. Поэтому Сириус был удивлён, наблюдая за Гарри. Впервые за все эти годы он разглядел в нём характер и Лили.

— ГОЛ! Гриффиндор открывает счёт!

Блэк слегка встрепенулся, вылетая из своих мыслей. Аплодисменты звучали так громко, что ещё немного и стало бы закладывать уши. А вой и стоны Слизерина словно ещё больше подняли температуру в воздухе.

Сириус посмотрел на Гарри — мальчик растерянно кружил в воздухе, старательно высматривая всё вокруг.

«Ну давай же, Гарри, давай» — думал про себя Блэк. Он не мог представить, какое волнение сейчас накрывает мальчика.

И Сириус заметил, как в Гарри стремительно летит бладжер, и Поттер в последнюю секунду успел отклониться от него.

— Вот же гады! — Сириус оглянулся на злого Джеймса и еле сдержал смех. Поттер сидел с огромным плакатом, где было написано «Поттер, вперёд». Он успел достать где-то гриффиндорский шарф и обвязать его около своей головы, напоминая аборигена. Казалось, что Джеймс вот-вот и сам выскочит на поле.

К ещё большему веселью Сириуса он заметил, как Дамблдор, сидящий около Поттера, в ответ кивнул. Блэк пересёкся взглядом с Лили и увидел, что та тоже едва сдерживает смех.

— Стоп, не снитч ли это? — услышал, словно в половину уха, Сириус и тут же обернулся к полю. Лицо его стало серьёзным.

По толпе зрителей пробежался шёпот, и игра словно на секунду остановилась. Какой-то парень со Слизерина даже уронил квоффл.

Гарри резко спикировал вниз. И ловец сборной Слизерина тоже. Сириус сейчас понял Джеймса — он бы тоже не прочь в эту секунду выскочить на поле.

Все застыли, напряжённо наблюдая за ними. Игра остановилась, охотники замерли в воздухе, наблюдая за борьбой скорости и ловкости.

Сириус словно перестал дышать, наблюдая, как Гарри стал оказался быстрее и уже почти взял снитч, как вдруг…

БУМ!

Все болельщики Гриффиндора в гневе закричали, кто-то вскочил со своих мест — капитан команды Слизерина на полном ходу грубо врезался в Гарри, и первокурсник отлетел в сторону, чуть не упав с метлы.

— НАРУШЕНИЕ! — вдруг заорал Джеймс и вскочил со своего места. Лили громко ахнула и закрыла рот руками — она явно думала, что то, что сейчас произошло — полное варварство. Сириус не заметил, как вскочил одновременно с Джеймсом. — ШТРАФНОЙ УДАР!

Толпа начала выкрикивать оскорбления в сторону Слизерина, требуя наказания. Мадам Трюк со свистком остановила игру и, сделав строгий выговор, назначила свободный удар в сторону ворот Слизерин. А тем временем снитч уже пропал из поля видимости.

Комментатор Гриффиндора, который должен оставаться в любой ситуации бесстрастным, не выдержал и сказал пару оскорбительных слов в сторону капитана команды Слизерин, за что получил выговор от Макгонагалл.

Игра возобновилась, и Сириус, стараясь отдышаться от страха за Гарри, вдруг заметил странное — метла мальчика будто начала жить своей жизнью, резко направляясь то в одну, то в другую сторону.

— А-а, Джим, — вдруг сказала Лили, которая тоже не сводила глаз с сына. — Джим, это нормально?

— Что? — коротко спросил Поттер и быстро переводил взгляд с одного игрока на другого, став ещё внимательнее, чем в начале, следить за игрой.

— Гарри… его метла.

Джеймс, нехотя отрываясь от процесса игры, посмотрел на сына и вдруг замер.

— Что? — спросил он теперь уже совсем с другой интонацией.

— Мы же её нормальной покупали, — озадаченно букрнул Сириус себе под нос. Но Поттер его услышал, и его словно озарила догадка.

— Да, Бродяга, нормальной. Видимо кто-то заколдовывает его метлу.

Джеймс вдруг встал и стал так внимательно осматривать всю трибуну, словно искал, по меньшей мере, Пожирателя Смерти.

Тем временем метла Гарри словно хотела сбросить его с метлы, круто переворачиваясь, и зрители уже стали замечать это, указывая на неё пальцем. Сириус и Лили тоже встали со своего места, оглядывая всех.

— Надо было брать бинокль, — буркнул Джеймс. — Правильно Грюм говорит — постоянная бдительность нужна. Ищите того, кто что-то быстро шепчет или держит палочку.

На удивление Сириуса профессор Дамблдор тоже встал со своего места и стал оглядывать толпу.

На поле уже началась настоящая суматоха, двое близнецов рванули к Гарри, потому что метла, казалось, намерена его убить. Зрители вскочили со своих мест и с ужасом наблюдали за происходящим. Но стоило кому-либо приблизиться к Поттеру — метла резко вскакивала либо вверх, либо вниз. Тем временем Слизерин успешно забивал мячи, наслаждаясь происходящим.

И тут Блэк услышал громкий вопль — обернувшись на него, он увидел Снейпа, который… горел?

— Что за чёрт? — спросил Джеймс, который тоже смотрел в сторону Снейпа, сидящего на трибунах Слизерина в окружении других профессоров.

Подол мантии Снейпа уже начинал пылать ярко-синим пламенем. И также быстро, как огонь появился, также быстро и неожиданно он погас. Блэк увидел по растерянному лицу Снейпа — тот сам не понял, что именно произошло. Да и он, честно говоря, тоже.

И тут Сириус заметил Гермиону Грейнджер, которая быстро удалялась с места происшествия.

— Интересно, — тихо сказал Сириус, наблюдая, как девочка уже вернулась к Хагриду, Невиллу и Рону.

— ГАРРИ ПОТТЕР ПОЙМАЛ СНИТЧ! — вдруг раздался буквально крик комментатора, и Сириус перевёл всё внимание на Гарри, который, лёжа на земле, высоко держал заветный мячик в руках.

---

Примечания:

Всем добрый день. Благодарю за ваши оценки и за то, что вы читаете этот фанфик — это даёт мне мотивацию не забрасывать его. Буду очень благодарна вашим отзывам, чтобы знать в правильном ли направлении я двигаюсь, потому что оценивать своё произведение с только своей точки зрения — тяжеловато.

И хотелось бы сказать насчёт Северуса Снейпа: при перечитывании главы мне показалось, что я описала его слишком отталкивающим — от лица Джеймса Поттера, и это может кого-то задеть. Уверяю вас, что сейчас в моих планах есть описать этого персонажа и с позитивной точки зрения.

Гарри подбрасывала вверх команда, и мальчика оглушал громкий звук аплодисментов. Он продолжал сжимать снитч и улыбаться. С каждым его полётом вверх Гарри ощущал бешеную эйфорию, настолько его захлестнуло удовольствие от победы.

Он Поттер. Гарри Поттер. И он всего добьётся, весь мир идёт на встречу ему — и он об этом знает.

— Гриффиндор! Гриффиндор! — громкий шум толпы, скандирующий его факультет, прославляющий их долгую и упорную работу.

— Да-а-а! — громко крикнул мальчик, смотря вверх. Он видел яркое морозное солнце, слепящее ему глаза, быстро пролетающие облака, и ветер, щекотавший лицо. Гарри хотел застыть в этом мгновении счастья навечно. — Это только начало!

Толпа одобрительно взревела ему в ответ.

Гарри впервые собирался попасть на вечеринку в гостиной для старшекурсников в честь победы их команды. Близнецы Уизли сказали ему, что обычно младшие курсы не пускают в гостиную на время празднования, слишком малы для этого, но из-за того, что он, первокурсник, поймал снитч, то все младшие курсы могут праздновать теперь вместе с ними.

Джеймс и Лили еле выловили Гарри в большой толпе, мальчик словно всё вокруг позабыл от счастья, и только когда младший Поттер заметил родителей, то вспомнил, что хотел с ними поговорить.

— Это был Снейп! Он заговаривал мою метлу! — двадцать минут спустя горячо кричал Гарри в хижине Хагрида, куда они все вместе пришли. Все вокруг поздравляли его, но Гарри не смог сдержаться и не начать высказывать накипевшее внутри, все его подозрения. Рон, Гермиона и Невилл тактично молчали, попивая чай лесничего, который тоже молча наблюдал за ними.

— Гарри, во-первых, профессор, — мама стояла прямо над мальчиком и сочувственно качала головой. — А во-вторых: я понимаю, что ты испугался, но нельзя так сразу, без доказательств, обвинять, понимаешь?

— У меня есть доказательства! Гермиона сказала, что видела, как он смотрел на меня и что-то шептал. И в Хэллоуин он пытался пройти мимо трёхголового пса. И пёс его укусил! Мы думаем, что Снейп пытался украсть то, что охраняет этот пёс.

— Вы откуда про Пушка узнали? — вдруг спросил Хагрид, обретя дар речи. Лесничий здорово перепугался на матче за Гарри.

— Пушок? — в один голос спросили Рон и Гермиона. Невилл как-то сконфуженно рассмеялся.

— Так, Гарри Джеймс Поттер, — вдруг строгим голосом спросила мама. — Какой ещё трёхголовый пёс?

— Это моя собачка, — ответил вместо Гарри Харид. — Купил её у одного… э-э… парнишки… грека…

— Всё, Хагрид, достаточно, — Лили озадаченно перевела взгляд обратно на сына. — Ты же обещал мне, что будешь себя беречь, а ты, оказывается, за профессором Снейпом шпионишь?

— Лили, не вини его, он правда подозрительный, — буркнул Сириус. — И всегда таким был…

— Не без оснований, — под нос, тихо сказал Джеймс, но Лили его услышала и гневно обернулась.

— Ты считаешь нормальным, что наш сын явно вмешивается в то, что не следует? Я уверена, что далеко не каждый первокурсник знает про… Пушка? — Лили задумчиво обернулась к Хагриду. И тот кивнул. Миссис Поттер опять обернулась к мужу.

— Да, про Пушка.

Джеймс задумчиво смотрел на свои руки. Воцарилась долгая пауза, и Гарри за это время старался не смотреть на родителей. Лучше бы он не начинал озвучивать свои подозрения.

— Я видел, как он хромал, — вдруг сказал Джеймс, и Гарри быстро посмотрел на него. Папа явно верит ему…

— Что? — практически шёпотом спросила Лили, но её прекрасно слышали все. — Когда ты успел с ним встретиться?

— Ну, когда вы меня ждали, — папа неожиданно встал и стал ходить по комнате.

Гарри ожидал, что мама сейчас словами накинется на папу, стараясь доказать свою точку зрения, что они сейчас будут спорить, и Гарри надо будет доказывать, что Снейп действительно виноват. Но Лили просто стояла и со странным выражением лица смотрела на Джеймса.

— Всё хорошо? — тихо спросила мама, и Гарри удивлённо обернулся на неё. Мама стояла, расправив плечи, волосы слегка свисали на её лицо, а взгляд сейчас был полон скрытого беспокойства — Гарри слишком хорошо знал поведение мамы, и эта её реакция его насторожила.

— Да, — кивнул папа и посмотрел на неё. — Обсудим позже.

Мама кивнула, и Гарри обернулся на Сириуса, будто желая услышать от него ответы, но и с удивлением заметил, что тот тоже сидел и странно смотрел на папу. Гарри могло бы показаться, что это тоже беспокойство, но этого не может быть, потому что Сириус никогда ни о чём не переживает! Казалось, что он вечно ходит под какими-то успокоительными.

— Гарри, — мальчик обернулся на папу, который остановился и теперь смотрел на него со всей своей серьёзностью. — Я горжусь тобой, ты такой наблюдательный, это правильно. Но хотел бы узнать всё же подробнее: откуда ты знаешь про трёхголового пса и подходил ли ты к нему.

— Это была случайность, — ответил Гарри. И не соврал — это правда была случайность. Он, Рон, Невилл и Гермиона возвращались с занятий, но лестница вдруг сменила направление, и они сами не поняли, как оказались там и увидели это. Невилл тогда всю ночь не мог заснуть.

— Пусть это и остаётся случайностью, — продолжил папа. — Это прекрасно, что ты ничего не боишься, но мама права. Не надо вмешиваться во всё.

— Ты знаешь, что он охраняет? — вдруг понял мальчик.

— Достаточно! — вдруг вскочил Хагрид и нервно обмакнул грязной салфеткой свой вспотевший лоб. — Я… я приготовил печенье в честь твоей первой игры, Гарри…

— Да, давайте попробуем, — в один голос сказали Невилл, Рон и Гермиона. Его друзья видимо были рады зацепиться за любую возможность прервать этот разговор.

-… с шоколадной крошкой, — продолжал говорить Хагрид и поторопился на свою маленькую кухню. — Сейчас вот чай с ромашкой вам налью… вы же любите ромашку?

Гарри отдалённо слышал своих друзей, но продолжал смотреть на папу, а тот на него.

Вдруг Джеймс как будто встрепенулся и сказал:

— Хагрид, нам, наверное, уже пора.

— Что? — Гарри ударил по своим коленям в досаде. — Нет!

— Сегодня будний день, и мне уже давно пора быть на работе, — продолжил папа. — Грюм дал мне отгул на утро, а сейчас уже почти обед.

— Да, мне тоже уже нужно идти, — кивнула мама.

— Сириус? — с надеждой обернулся мальчик к крёстному отцу, но тот лишь покачал головой. — Хорошо, ладно, идите.

Лили подошла к нему, слегла приобняла и потянулась вниз, быстро поцеловав в щеку. Сириус слабо хлопнул его по спине, а папа подошёл к нему и коротко, крепко обнял.

— Всё, Гарри, не скучай, — сказал он. — И помни о том, что я тебе сказал.

…

— Нет! — кричал Гарри, идя с друзьями обратно в Хогвартс после чаепития с Хагридом. — Вы это видели? Конечно, работа им мешает, как же ещё!

— Мне кажется, Гарри, — быстро отчеканила Гермиона. — Твои родители что-то знают и хотели сами между собой что-то обсудить.

— Вот именно это меня и бесит! — Гарри пинал перед собой какой-то камешек, продолжая зло идти вперёд. — Папа столько раз сам нарушал правила, а тут не хочет сказать мне, что охраняет пёс.

— Наверное, это что-то опасное, — прошептал Невилл, едва поспевая за ними. — Может быть, поэтому тебе и не говорят? Чтобы ты туда не совался?

— Для того, чтобы я туда не совался — надо было наоборот мне сказать.

— Да, — кивнул Рон, растрепав волосы рукой. — Вдруг там какой-нибудь снитч из драгоценных камней, а они и прячут.

Гарри рассмеялся. Он ещё злился на родителей, но постепенно ему становилось легче рядом с друзьями.

— Какой ещё снитч? — услышали они громкий вздох Гермионы. — Будет ещё профессор Снейп идти мимо пса ради вашего дурацкого мячика.

— Никакой он не дурацкий! — в один голос почти завопили Гарри и Рон. При этих словах Уизли вдруг споткнулся о камень, который всё пинал Гарри перед собой, и упал. Рыжеволосый мальчик ругнулся, а затем перевёл взгляд на небо и тихо сказал что-то вроде «вау».

Невилл от этого вдруг улыбнулся и переглянулся с Гермионой. Спустя несколько секунд вся компания рассмеялась и легла рядом с Роном. Им определённо можно всем немного задержаться на праздник, наблюдая за вихрем облаков и ясным небом.

…

Вечеринка прошла громко. Настолько громко, что ночью к ним пришла Макгонагалл и, отругав их всех, отправила спать. Однако баллов ни с кого не сняла.

На вечеринке в их гостиной были все курсы. Младшие играли в «Мафию», волшебные шахматы и соревновались в поедании конфет, средние весело танцевали, пели под гитару и устраивали своеобразный театр, а старшие, разгуливая с красными стаканчиками, болтали между собой, очень громко смеясь. Гриффиндор в тот вечер сплотился ещё больше. И Гарри был рад чувствовать себя частью этого мира.

— Смотри, какая гадость, — сказал тогда Рон, указывая на девушку и парня с шестого курса, которые в самом тёмном углу слились в поцелуе. Гарри кивнул и поморщился.

Но время шло беспощадно быстро, и Поттер не заметил, как наступили зимние каникулы. Он отправился домой в Годриковую впадину. Конечно, Поттер звал с собой и друзей, но те сказали, что очень соскучились по родным и возможно приедут немного позже. Гарри их понимал — он сам никак не мог дождаться возвращения домой. Папа ему говорил, что самое сложное время — первый курс, когда ты учишься жить без родителей.

Зимняя Годриковая впадина напоминает место из волшебной сказки. Эта деревушка, в которой живут и маглы, и маги, наполнялась своим особенным волшебством. Пушистый снег покрывал собою и леса, и горы, который были прекрасно видны с главной площади, на которой местные организовали большой каток и ярмарку, на которой продавался горячий шоколад. А постучав по кирпичам в определённой комбинации, местные маги могли попасть уже на волшебную ярмарку, на которой организовывались полёты, соревнования по поеданию волшебных сладостей и продавались много волшебных игрушек.

Он, мама и папа почти каждый день гуляли — они ходили в зимний поход на гору с маглами, завтракали карамельными вафлями в местной пекарне, готовили магловские вкусности дома, разжигая камин, катались со снежных горок и на лыжах. Мальчик чувствовал себя самым счастливым ребёнком на свете. Даже Букля выглядела намного счастливее.

В Сочельник Поттеры ожидали много гостей. Джеймс поставил в гостиной огромную ёлку, прямо до потолка. Лили с помощью магии украшала её, смеясь над Гарри, который притаскивал свои самодельный фигурки из бумаги и вешал их на ёлку.

Джеймс принёс в то утро много разнообразной еды с самых разных мест Годриковой впадины на праздничный стол, и Лили оставалось только решить с цветом свечей, скатерти и других её штучек, создающих уют. Гарри они очень нравились. А мама в итоге выбрала красные тона, пока мальчик бегал и везде оставлял еловые ветки в качестве украшения.

Папа в тот день подарил ему лучший подарок на Рождество — настоящую мантию-невидимку.

— Она передаётся по наследству в нашей семье, — сказал тихо Джеймс, смотря Гарри в глаза. — Помнишь, мы читали сказу о трёх братьях?

— Да! У третьего брата она была. Я даже и не знал, что мантия действительно существует.

— И лучше, чтобы об этом не знали все подряд, понимаешь?

— Да. Спасибо тебе, папа.

Ближе к вечеру, когда ещё было не совсем темно, и вокруг летел мягкий, пушистый снег, пришёл первый гость — Римус Люпин. Гарри сразу бросился ему в объятия. Римус с тех пор, как провожал его в Хогвартс, совсем не изменился. Сегодня Люпин был аккуратно причёсан, в тёмно-зелёной жилетке в клетку и, как сказал папа, увидев его, «ты сегодня, Лунатик, образец благочестия». Римус подарил Гарри набор перьев и шоколад с кусочками клубники.

А Гарри, поблагодарив, почти с порога начал рассказывать Римусу о Хогвартсе, и тот, сев в удобное кресло, слушал мальчика с интересом, периодически задавая ему вопросы.

— Насколько я понял, тебе на Гриффиндоре нравится?

— Очень! — кивнул Гарри и улыбнулся. — А ты? Как у тебя дела?

— Всё хорошо, Гарри, спасибо. Сейчас вот устроился в волшебный книжный магазин. Но думаю, что ненадолго.

После Римуса к Поттерам прибыли семья Лонгоботтомов. Мама бросилась обнимать тётю Алису, и те обе, о чём-то шепчась, быстро скрылись в самый дальний угол гостиной. Они почти всегда так делали, а потом ещё весь вечер могли сидеть и смеяться между собой, и неизменно замолкали, стоило Гарри спросить, что там смешного. Мальчик заметил, что сегодня на них даже платья были одинакового цвета — красного. Только у мамы платье было до колен с рукавами-фонариками, а у тёти Алисы оно было длинное, в пол и с какими-то кружевами.

Дядя Фрэнк в голубой рубашке и серых брюках почти упал на диван недалеко от Римуса, Джеймс присоединился к ним, и они втроём стали что-то обсуждать. Гарри и Невилл же быстро побежали в его комнату.

— Принёс? — спросил Гарри, закрывая за собой дверь.

Невилл кивнул и с улыбкой достал из всех карманов шоколадных лягушек:

— Рон сказал, что соберёт все карточки до конца каникул, но для моей собранной коллекции не хватает только Кандиды Когтевран и Морганы.

— Так давай разворачивать! — воскликнул Гарри, и они стали быстро поедать целую кучу шоколадных лягушек. Невилл, смеясь, решил отправить Рону письмо с одним фантиком, чтобы тот помнил о их споре и не расслаблялся. Гарри и Невилл уже съели почти всё, постоянно громко смеясь и рассказывая друг другу истории, когда услышали, как кого-то встречают внизу.

— Пойдём?

— Пойдём, — Невилл вытер рот рукавом, и у него остался шоколадный след на белоснежно-белой рубашке. — Мама меня убьёт…

Гарри стал ещё сильнее смеяться, и Невилл через секунду подхватил его смех.

Следующим к Поттером, оказалось, пришёл Сириус. Гарри не сразу заметил, что он пришёл не один — за ним стояли женщина и мужчина, около которых вокруг вовсю хлопотала мама. Сириус их громко для всех представил, и это оказались Андромеда и Тед Тонксы.

Андромеда Тонкс была кузиной Сириуса. Гарри знал, что его крёстный отец почти не общается со своими родственниками, и был крайне удивлён появлению этой высокой и красивой женщины, которую точно любой замечал за версту. У неё были светло-каштановые волосы, аристократические, бледные и острые черты лица, но глаза буквально излучали доброту и холод одновременно.

Гарри заметил, как папа при её появлении встал и замер, и лишь спустя несколько секунд сказал, заметив, что гостья обратила на это внимание:

— Прошу прощения, вы очень напоминаете свою сестру.

— Уверяю вас, что только внешне, — Андромеда смущённо улыбнулась и взяла под руку мужа.

Тед Тонкс выглядел гораздо проще своей жены, и Гарри, увидев бы их на улице, вряд ли смог представить их вместе. Тед был светловолосым мужчиной с немного проглядывающим животом — хотя может это просто его жёлтый свитер с оленями придавал ему лишний вес. Мистер Тонкс был курносым, голубоглазым и немного узковатым лицом. Гарри встретился с ним взглядом, и мужчина подмигнул ему. Гарри улыбнулся.

После их появления Сириус рассказывал о том, что они с Андромедой — белые вороны в древе Блэк, и что женщина вышла за маглорождённого Теда, несмотря на то, что училась на Слизерине в окружении своей семьи. Андромеда быстро разговорилась с Алисой и Лили, утратив всю внешнюю холодность, и женщины отправились зачем-то в комнатку, где мама хранила все свои зелья.

Гарри поспешно подсел к папе, а Невилл — к Фрэнку.

-…Лили тоже маглорождённая, — говорил Джеймс, открывая какую-то жёлто-оранжевую бутылку, от которой приятно пахло корицей. — И, конечно, от этого у любого чистокровного есть какие-то проблемы.

— Даже у вас? — удивлённо спросил Тед, немного вытянувшись вперёд. Джеймс с хлопком открыл бутылку и разлил по бокалам. Гарри, наблюдая за этим, спросил:

— А я?

— А что ты? — Джеймс шутливо стукнул по носу сына, и тот сморщился. — Мал ещё.

— Так это не пу-у-унш, — разочарованно сказал Гарри, откинувшись на спинку дивана. Мальчик знал, что на кухне его ожидало много вкусных напитков, поэтому на самом деле ни капли не расстроился.

Джеймс отпил из своего бокала, перевёл взгляд обратно на Теда и кивнул.

— Да, даже у нас.

— Мне казалось, что Поттеры много поколений достаточно лояльны к маглам, — подал голос Фрэнк, держа в одной руке бокал, а другой — обнимая Невилла.

— Мои родители — да, — кивнул Джеймс. — Но все эти дядюшки и тётушки, в основном, на неё косились и пытались что-то сказать. После свадьбы так вообще хотели повесить на меня клеймо предателя крови, но моя мама тако-ой скандал устроила, что никто даже не вякнул мне лично об этом.

— А мне говорили в лицо многое, — сказал Тед, смотря на свой бокал с тёмно-красным содержимым. — Но хуже Андромеде досталось — она ни с кем из семьи больше не общается.

— Попрошу! — подал голос Сириус.

— Кроме тебя, конечно.

— Какая разница, кто какой крови? — не выдержал и спросил Гарри.

— Абсолютно никакой, — ответил ему Римус. — Главное то, что мы живы. И имеем возможность обучаться магии.

— Согласен с вами, — кивнул ему Тед, и все они чокнулись бокалами.

В тот вечер пришёл неожиданно и начальник папы — Аластор Грюм. Гарри видел его и раньше, но от этого менее пугающим он не был. Грюм прихрамывал на одну ногу и, оглядывал всё вокруг искусственным глазом. Невилл тогда тихо сказал Гарри:

— Видимо и сегодня кошмар приснится.

Уже ближе к полуночи, когда они все сидели за столом, в дом Поттеров пришёл ещё один гость — молодая девушка с бледным, заострённым лицом в виде сердечка, яркими, длинными фиолетовыми волосами и накрашенными бордовыми губами. Её приход сложно было не заметить, потому что девушка снесла что-то в прихожей из-за своей неуклюжести. На ней была большая кожаная куртка с мехом, розовое короткое платье и колготки в мелкую сетку. На ногах блистали ярко-жёлтые берцы. Гарри подумал, что девушке должно быть прохладно в таком виде.

— Нимфадора! — миссис Тонкс встала со своего места и удивлённо уставилась на девушку. — Что ты тут делаешь? Ты должна была отмечать со своими друзьями.

— Нет у меня больше друзей! — воскликнула девушка, взмахнув волосами и высоко вздёрнув голову вверх. Гарри переглянулся с отцом, они оба ничего не понимали. Зато Сириус улыбался.

— Что-то случилось, дорогая? — мистер Тонкс также встал со своего места и обеспокоенно смотрел на девушку.

Дорогая?

Тут Гарри стал понимать, что, наверное, эта девушка — их дочь. В девушке ярко проглядывались черты лица отца. Да и вряд ли мистер Тонкс называл бы так кого-то, кроме своей жены или дочери.

— Я узнала, что Диего начал встречаться с Пенни. Всё кончено, — девушка на деле не выглядела сильно расстроенной или просто хотела не показывать свои эмоции. — Я и решила, что не хочу больше быть в их компании.

— Мальчики приходят и уходят, — ухмыльнулся Сириус. -Знаешь, сколько ещё у тебя их будет, Нимфадора?

— Заткнись! И не называй меня так, Сириус! — вдруг сказала ему девушка и только тут заметила Грозного Глаза Грюма, который сидел с чем-то вроде наподобие улыбки. — Ой, здравствуйте.

— Тонкс проходит у меня сейчас обучение на мракоборца, — вдруг басом сказал Грюм, оборачиваясь к родителям девушки. — Между прочим, ваша дочь моя лучшая ученица сейчас. Научилась вызывать патронуса в четырнадцать лет, хотя почти все сосунки, которые учатся вместе с ней, на это не способны. И то, что она метаморф лишь добавляет ей баллов.

— Кто такие метаморфы? — прервал его Гарри.

— ОФИГЕТЬ! — воскликнула девушка, в шоке раскрыв рот. — Укуси меня Мерлин…

— Дора! — взмолилась Андромеда.

-… это же сам Гарри Поттер! Просто отвал башки какой-то.

— Да, это я, — с ухмылкой ответил Гарри и повернулся к Грюму. — Так кто такие метаморфы?

— Точнее метаморфомаги, — вдруг сказал молчавший до этого Римус, поправляя невидимые складки на жилетке. — Волшебники, которые могут изменять черты своего тела, не прибегая к заклинаниям или зельям. Такому невозможно научиться — очень редкая, врождённая ценность…

Нимфадора Тонкс вдруг покраснела, и её волосы приобрели розовый оттенок. Андромеда подняла брови в недоумении.

-… всё понятно стало, Гарри?

— Да, спасибо. Жаль, что я так не смогу себя быстро менять, — в шоке смотрел на девушку Гарри и вдруг сам встал. — Ты это, садись! Тут мы быстро тебе место освободим. Да, папа?

— Да, Гарри, — с улыбкой кивнул Джеймс и посмотрел на Сириуса. — Интересные у тебя родственники.

— Все в меня, — ухмыльнулся Блэк. — Дора, садись со мной, обмоем твоего экс-любовничка.

— Хорошо, — Тонкс вдруг скромно направилась к своему быстро освободившемуся месту около Сириуса. Румянец с её щёк всё никак не сходил. Наверное, ей было стыдно перед родителями.

Всё остальное время Гарри не переставал говорить с Тонкс, девушка постоянно меняла внешность, что приводило юного Поттера и юного Лонгоботтома в дикий восторг. Сириус же пьяно шептал девушке о том, чтобы она не переживала из-за разрыва с каким-то Диего, потому что «он был лишь серым паззлом в её жизни». Папа болтал с Грюмом, периодически быстро целуясь с мамой, которая вовсю рассказывала свои истории с работы Алисе и Андромеде. Римус, Фрэнк и Тед тихо разговаривали между собой о какой-то философии.

Только ближе к утру гости стали собираться по домам. Лили уговаривала их всех остаться — в доме Поттеров легко можно было организовать места для всех, но согласился только Сириус. Он, даже ни с кем толком не попрощавшись, завалился в кровать, не переодеваясь, и уснул. А Гарри казалось, что одна из их гостевых комнат на втором этаже уже принадлежала Блэку с момента постройки дома, настолько много его вещей было в ней.

Невилл тоже засыпал на ходу, да и Гарри чувствовал, что глаза его сильно слипаются между собой. Мама давно гнала их спать, но мальчики не хотели пропускать ни секунды Рождественской ночи. Так что Алиса буквально одевала Невилла — нахлобучила ему разноцветную шапку с помпоном на голову, накинула куртку, а мальчик вяло её застёгивал. Фрэнк же, полностью одетый, продолжал болтать без умолку с Джеймсом, который уже стоял в пижаме, опираясь на стену. Вид у него был спокойный и умиротворённый. А рядом с ним стоял Римус в забавной шапке-ушанке и красным термосом с кофе.

Грозный Глаз Грюм, быстро пожав всем руки, скрылся также быстро, как и пришёл. А вот Тонксы всё никак не спешили уходить. Конечно, они собирались, но из-за разговоров сборы шли медленно. В конце концов все гости стояли в прихожей и стали прощаться. И когда все уходили, то Гарри заметил, как в общей суматохе Нимфадора тёрла руки друг от друга, и Римус протянул ей термос с горячим напитком и предложил свой шерстяной шарф.

Проспав почти весь следующий день, Гарри чуть было не пропустил прибывшую сову Рона — Уизли отправил ему шоколадные конфеты и свитер, связанный его мамой. Гарри сразу надел его на себя и открыл конфеты, читая письмо.

Привет, Гарри!

С Рождеством тебя! Не знаю, когда придёт письмо, но если Невилл там ещё рядом с тобой, то передай ему, что мне не хватает до полной коллекции всего одной карточки, и что его фантик я ему в следующий раз засуну в одно место.

У нас тут всё супер — не поверишь, приехал Чарли в гости, привёз мне фигурку дракона — потом покажу. А вот Билл так приехать и не смог.

Надеюсь, я смогу к вам приехать чуть позже, ну или ты ко мне. Хотя у меня особо делать нечего, лучше к тебе!

— Рон

P.S Мне кажется, моя сестра втюрилась в Невилла, постоянно спрашивает, как он. Это какое-то безумие.

…

Ближе к концу каникул к нему приехал Рон. Его привезли мистер и миссис Уизли — они оказались очень приятными людьми и немного задержались у них на обед. Мистер Уизли, узнав, что его мама — маглорождённая, стал её расспрашивать о магловских вещах, а миссис Уизли ощущала себя немного неуютно от роскоши вокруг, но при виде Гарри в её свитере, кажется, успокоилась.

Гарри показал Рону всю Годриковую Впадину — они пропадали вне дома с утра до вечера. А родители, кажется, не были против — у них-то каникулы закончились, и они почти весь день пропадали на работе.

— Как же у тебя кру-у-уто тут, — сказал как-то Рон, когда они с Гарри, купив какие-то сладкие ватрушки на местной ярмарке, забрались на крышу Поттеров, свесив ноги вниз. Им открывался вид на яблочный сад и горы. — Никого нет, никто не мешает.

— Да ладно, — махнул рукой Гарри. — Одному мне бы сейчас было скучно, а у тебя дома явно не заскучаешь.

— Это точно, — разочарованно пробурчал Рон. — Никакого личного пространства — как тут заскучать.

Гарри пожал плечами, как бы соглашаясь.

— А летом я могу к тебе приехать и тогда проверим.

— Э, — как-то смущённо почесал голову Рон и смачно откусил ватрушку. — У нас всё не так, как у тебя.

— Ну и что?

— У вас тут так…

— Как?

— Роскошно.

Гарри на это лишь закатил глаза и бросил в себя последний кусочек ватрушки и поднялся на ноги, отряхивая руки от крошек.

— Пойдём во взрывающиеся карты играть.

— Давай, — Рон кивнул, также запихнув в себя последний кусок, и мальчики отправились обратно в дом.

Они и не заметили, как быстро подошло время возвращаться в Хогвартс.

Гарри и Рон вернулись в Хогвартс через камин в последний вечер, перед занятиями. Они буквально вывались в кабинет директора Хогвартса, изрядно испачкавшись. Гарри стал кашлять от пыли, что они вокруг себя подняли и почувствовал, как Рон его слегка ударил по плечу.

— Блин, Гарри, а я тебе говорил, что надо было быстрее собираться — может успели бы и на поезд.

— Рон, иди в сра…

— Здравствуйте, молодые люди, — Гарри поднял голову и с ужасом увидел профессора Дамблдора, который сидел с пером в руках и хитро на них смотрел. К облегчению Гарри, Дамблдор не выглядел недовольным.

— Здравствуйте, — одновременно выдохнули Рон и Гарри, быстро вставая и отряхиваясь от пыли. — Простите, профессор, мы тут…

— Ничего, мистер Уизли, — спокойно прервал его профессор. — Это всё убирается одним взмахом палочки.

При этих словах Дамблдор действительно один раз взмахнул, и мантии мальчиков, и всё вокруг мгновенно очистилось.

— Может быть, хотите лимонную дольку, молодые люди?

— Нет-нет, спасибо, профессор.

Гарри огляделся. Кабинет Дамблдора представлял собой круглую, просторную комнату, полную еле слышных странных тихих звуков. Множество таинственных серебряных приборов стояло на вращающихся столах — они жужжали, выпуская небольшие клубы дыма. Стены увешаны портретами прежних директоров и директрис, которые мирно дремали в красивых рамах. В центре громадный письменный стол на когтистых лапах, а за ним на полке — потертая, латаная-перелатаная Волшебная шляпа.*

— Вы прибыли крайне поздно, я уже хотел перекрывать каминную сеть, но слишком засиделся, отвечая на письма.

— Прошу прощения, профессор, Гарри — копуша.

— Ах ты… ты…

— Какая прекрасная пора детства, такого озорного и беспечного. Совершенно неповторимое время.

Гарри и Рон одновременно посмотрели на директора как на сумасшедшего. Дамблдор же просто сидел и улыбался, отложив перо.

Только сейчас Гарри заметил около Дамблдора настоящего феникса. Это была большая, казалось, что созданная из огня, птица. Профессор проследил за его взглядом и сказал:

— Это Фоукс.

— Красивый, — прошептал мальчик, не сводя взгляд с птицы, которая также смотрела на него.

— Завораживает красота этого мира. В нём столько всего удивительного, — проолжал Дамблдор, медленно покачиваясь на своём кресле. — И если говорить ещё о мире, а точнее — о бесконечности, то наше с вами время истекает.

— В каком смысле, профессор?

— Скоро отбой, и мистер Филч, думаю, отправится на поиски нарушителей правил. Ваши вещи можете оставить здесь, я попрошу, чтобы вам их доставили.

При этих словах Гарри и Рон, быстро попрощавшись и поблагодарив профессора, побежали в сторону гостиной Гриффиндора. Они так быстро и долго бежали, что Гарри чувствовал, как начинает болеть грудная клетка. Иногда они останавливались, пытались отдышаться, а затем опять бежали. Наконец добравшись до портрета Полной дамы, Рон досадно застонал:

— Мы… пароль… какой…

— Вот… же… чёрт…

Оба мальчика едва могли говорить от усталости и скатились вниз по стене, сев около портрета, ожидая, когда кто-то подойдёт.

— В следующий раз… надо… надо раньше…

— Ага…

Они сидели молча ещё десять минут. По гробовой тишине вокруг Гарри понял, что уже наступил отбой, и что им видимо придётся провести ночь около портрета Полной дамы на холодном полу.

— Какие же мы придурки, Гарри.

— Если ты сейчас опять начнёшь говорить про то, что надо было выходить раньше — я тебе врежу.

— Не-ет. Я о том, что надо было Карту Мародёров с собой взять.

— Так я её с собой в карман положил.

Гарри засунул руку в потайной карман мантии около груди и действительно достал Карту.

— Во-от! Я её почти всегда с собой беру.

— Ты дурак совсем, да? Тоже мне — победитель злодея. Могли бы и не бежать.

— Зато какая тренировка! Вуд бы тебя сейчас в команду взял.

Рон рассмеялся, а Гарри, коснувшись палочкой Карты и прошептав заветные слова, раскрыл карту и досадно вздохнул.

— Никого поблизости нет. Мы тут надолго.

— Я не хочу морозить тут задницу! — вдруг вскочил Рон и отряхнулся. — Пойдём лучше пройдёмся, и если увидим кого на карте, то вернёмся и узнаем пароль.

— Давай, — согласился Поттер, и оба мальчика, рассмотрев карту повнимательней, решили пройтись там, где не было ни одного имени профессора, прямиком в библиотеку. Да и она была относительно недалеко.

Гарри и Рон шли, особо не заботясь о тишине. Они вспоминали моменты с каникул, толкали друг друга и даже успели побегать наперегонки. Портреты вокруг злобно шикали на них, но мальчики им в ответ лишь показывали языки и продолжали хохотать.

— Гарри, глянь, может, кто подходит к гостиной.

— Даже если нет — предлагаю заночевать в каком-нибудь кабинете.

— Или в особой секции, у-у-у!

Гарри смеялся, доставая карту, но, увидев стремительно приближающуюся на ней точку с надписью: «Аргус Филч», вдруг ругнулся.

— Ты чего?

— Филч! Он недалеко.

— Мерлинова борода…

Мальчики бросились в обратную сторону, но они понимали, что уже поздно — они слышали быстрые шаги относительно недалеко от себя.

— НАРУШИТЕЛИ ЗАКОНА! Я вас слышал! Никуда от меня не спрячетесь!

— Давай туда, — тихо шепнул Гарри, указывая на какой-то еле заметный проём, который закрывала собой бархатная бордовая штора. Они быстро забежали туда и буквально перестали дышать. Они боялись, что шторка сейчас колыхнётся, и Филч увидит их. Но каким-то чудом Гарри и Рон слышали лишь то, как удаляются шаги и крики Филча. Они не могли поверить, что всё обошлось.

Прошло несколько минут, прежде чем Рон заговорил:

— Пронесло… А что это за дверь?

— Что? Где?

Только сейчас Гарри оглядел узкое помещение, в котором они спрятались, и действительно увидел едва заметную, сливающуюся со стеной дверку.

— Не знаю. Зайдём?

Рон кивнул, и Гарри, молясь про себя, чтобы эта дверь сильно не скрипела, распахнул её. Она открылась почти бесшумно.

Внутри оказалось помещение, похожее на заброшенный класс. У стен стояло множество столов и стульев, а посреди комнаты была перевёрнутая корзина для бумаг. Около противоположной стены было красивое зеркало, высотой до потолка, и Гарри не понимал, что оно тут делало, настолько чужим это зеркало тут казалось, будто кто-то недавно оставил его здесь.

Зеркало стояло на двух ножках, которые напоминали чьи-то когти, и всё было украшено резным орнаментом. На верхней части рамы была выгравирована надпись: «Еиналеж еечяр огеома сеш авон оциле шавеню авыза копя».*

— Что это за зеркало такое? — спросил Рон, и они тихо вошли в помещение. Тут ощутимо пахло пылью.

— Без понятия, наверное, какая-нибудь гоблинская работа.

— Наверное.

Гарри тихо вышел на середину комнаты, намереваясь получше осмотреть новое для себя помещение, но тут же в ужасе зажал себе рот, чтобы не закричать.

— Гарри! Гарри! Ты чего?

— Зеркало! Ты тоже это видишь?

— Да что такое? Ну да, тебя вижу.

— Нет же…

Гарри вплотную подошёл к зеркалу. Он видел повзрослевшего себя, такого красивого и сильного, в профессиональной форме для квиддича и кубком в руке. Его окружало много людей — его родители, бабушки и дедушки, маленькие дети, так похожие на него самого, там были и его друзья, и Сириус, и Римус. Гарри чувствовал внутри себя смесь радости и ужаса. Он никогда не видел вживую своих бабушек и дедушек и сейчас быстро оглядывал их, замечая такие же зелёные глаза, как у него, колени и носы. Один дедушка при виде него вдруг лучезарно улыбнулся и закивал ему. Гарри улыбался и сам, оглядывая себя.

«У меня большая семья. Я стал лучшим игроком»

Рон встал рядом с Гарри и выдохнул. Поттер с удивлением заметил, что теперь видит в отражении только своё отражение и друга, а вот Рон буквально раскрыл рот, уставившись вперёд.

— Это зеркало показывает будущее?

— Я не знаю… Мои родственники почти все умерли… А что ты видишь, Рон?

— Я первый ученик школы!

— Стоп… что? Нет, там должны быть родственники — ты видишь их?

— Нет, я один тут. Не может быть! Гарри, смотри! Я — староста, у меня в руках Кубок победителя соревнований между факультетами и Кубок по квиддичу… и… и я — капитан!

— Подожди… ну вот же!

Гарри отпихнул Рона и снова оказался перед зеркалом. Он опять увидел взрослого себя в форме и в окружении своей большой семьи. Гарри захлестнуло счастье и ощущение полной безопасности.

«Они все здесь, со мной, и всегда поддержат»

— Ты чего толкаешься? — Рон в ответ отпихнул Гарри и уставился на зеркало. — Какие родственники? Не понимаю, тут только я!

— Да нет же!

Внезапный звук, доносившийся из коридора, резко заставил их замолчать. Они только сейчас осознали, что наверняка подняли шум своими криками.

— Посмотри, кто там! Посмотри! — быстро зашептал Рон, в ужасе округляя глаза. Гарри дрожащими руками стал быстро раскрывать карту, но до того, как она начала что-либо показывать — с жутким скрипом двери в комнату зашли близнецы Уизли. Одинаково рыжие, весёлые и в веснушках.

— Вот же чёрт! — с облегчением и ещё следами недавнего волнения воскликнул Рон. — Зачем так пугаете?

— А вы зачем такой грохот подняли? Мы думали, тут драка…

— И не хотели её пропустить!

Гарри от облегчения сел прямо на пыльный пол, а Рон упал рядом с ним. Мальчиков немного трясло от перенесённого адреналина. Он и Рон переглянулись, и Гарри видел, что его друг немного побледнел.

— Что-то вы, ребята, больно нервные, — усмехнулся Джордж. Гарри заметил, что на близнецах были фирменные свитера Уизли — только синего цвета с первой буквой их имён. — Кстати, Рон, как провёл каникулы?

— Отлично, — пробубнел Рон, разглядывая свои руки. Мальчик выглядел очень насупленным.

— А где же свитер от мамы? — подхватил Фред. — Уже позабыл дом родной и зазнался, ой-ой-ой.

— Я не люблю бордовый цвет, — ответил Рон, опуская голову ещё ниже. — На моём даже буквы нет.

— Махнёмся?

— Не надо! — воскликнул Рон, поднимая голову на братьев.

— Ну и фиг с тобой, — подытожил Фред и зевнул. — Да уж… а что вы тут делаете в такой час, кстати-то?

— К вам такой же вопрос.

— Я — твой старший брат, Ронни, так что отвечай. Мы ведь и помочь можем, если вы там что задумали.

— Мы просто поздно вернулись, — ответил вместо него Гарри, наблюдая за близнецами Уизли. — И пароля не знали от гостиной.

— Поэтому оказались в комнате с зеркалом Еиналеж? — захохотал Джордж и оглянулся на Фреда. Тот улыбнулся и покачал головой, говоря этим жестом что-то типа «так мы вам и поверили».

— С каким зеркалом? — спросил Рон, наконец поднимая голову от своих рук и уже спокойно смотря на братьев.

— Еиналеж, — повторил Джордж уже серьёзно. — Зеркало, которое показывает твои истинные желания. Лучше в него долго не смотреть.

— Почему?

— А то слюнями его заляпаешь, — ответил ему Фред.

— Да ну вас! — Рон встал с пола и отряхнулся. Близнецы захохотали, и Гарри с Роном улыбнулись.

— Мы уже шли в гостиную, — сказал Фред. — Так что, так и быть, можете пойти с нами. Проведём.

— А за отдельную плату и экскурсию устроим.

— Какая любезность!

Близнецы шутливо откланялись, пока Рон стоял со скрещенными руками, наблюдая за ними.

— Гарри, а что это у тебя за штука? Носишь конспекты с собой? — усмехнулся Джордж, разглядывая издалека карту. — Поверь, от Филча спасёт только значок старосты.

— А? — Гарри опешил. — А-а, ты про это-о-о. Это Карта Мародёров.

— Кого? — с интересом одновременно спросили близнецы.

— Сейчас покажу.

Гарри аккуратно коснулся палочкой карты и прошептал:

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость.

Они вчетвером склонились над картой и наблюдали, как медленно, зелёными чернилами вырисовывалась надпись: «Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост, поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют своё новое изобретение — Карту Мародёров…». После этого надпись стала плавно исчезать, и на пергаменте чёрными чернилами появилась подробная карта Хогвартса, на которой точками были изображены все, кто находится в замке с точным их перемещением.

— Гарри, — с восторгом прошептал Фред. — Что это?

— Не знаю откуда это у тебя, но это фантастика, — поддержал Джордж.

Близнецы смотрели на карту как на самое настоящее сокровище, их глаза словно засияли от восторга. Рон, хоть и видевший карту уже несколько раз, тоже не отрывал от неё свой взгляд и стал дышать будто немного медленнее.

— Мой отец создал эту карту во времена учёбы вместе со своими друзьями.

— Это потрясающий уровень магии.

— Она показывает каждого?

— Абсолютно. Чётко показывает, кто где находится.

Они сидели ещё некоторое время, дружно изучая карту. Фред и Джордж смеялись, вставая и пытаясь изобразить, что, по их мнению, делал тот или иной ученик сейчас. У них получилось целое представление со своим связанным сюжетом. Рон и Гарри, смеясь, наблюдали за ними.

Отдышавшись и отсмеявшись, Фред и Джордж плюхнулись на пол рядом с мальчиками. Они обхватили их с двух сторон, образуя какой-то своеобразный кокон.

— Гарри, можно у тебя её иногда брать? С ней всё будет гораздо-гораздо проще.

— Пф-ф, конечно, — Гарри протянул им карту, касаясь её палочкой и прошептав: «Шалость удалась». Фред и Джордж с изумлением наблюдали за этим.

— Бродяга, Лунатик… и кто там ещё?

— Ещё Сохатый и Хвост, — кивнул Гарри.

— Бродяга — это точно прозвище твоего крёстного отца, — сказал Рон с каким-то благоговением. — Выглядит он всегда круто.

— Смотри, не влюбись, Ронни, — поддел его Фред, слегка толкая брата. Рон показал ему в ответ язык. — А остальные прозвища кому принадлежат? Мы должны знать героев бунтарей Хогвартса!

— Сохатый — это мой папа, Лунатик — это Римус Люпин, а Хвост — не знаю.

— Как это не знаешь?

— Папа говорил, что они дружили с каким-то парнем в Хогвартсе с таким прозвищем, и он погиб во время войны. Его никто в нашей семье не упоминает.

— Это странно, — сказал Рон, почёсывая в голове. — Ну типа друг и всё такое, а тут даже не упоминают.

— Я об этом никогда не задумывался, — Гарри действительно не предавал этому значения. Почему они даже не говорили ему имя своего друга, если любили и тосковали по нему? — Может быть, им просто больно вспоминать.

— Может быть, — согласился Фред, кивая. — Наша мама, например, редко упоминает своих братьев, которые тоже погибли.

— Хотя мы их имена знаем. И вещи некоторые их дома лежат.

Наступила тягостная пауза, которая ощутимо давила на Гарри. Мальчик размышлял — действительно, а кто такой Хвост? Он ничего о нём не знает. Наверное, тоже был незарегистрированным анимагом и, судя по прозвищу, какой-нибудь собакой или кошкой. Но почему родители о нём не упоминали? Он не слышал о Хвосте ни от Римуса, ни от Сириуса. Да и все истории, которые ему рассказывали, никогда не включали в себя четвёртого друга.

-… и назвали мы её Картой Мародёров, — прошептал ему папа, смотря мальчику в глаза. Гарри было около шести лет, он сидел на коленках у отца и прижимался к его груди, наблюдая за перемещающимися точками на карте.

Пока Джеймс Поттер был на работе, а Лили в свой выходной отвлеклась на телефонный разговор — маленький Гарри, исследуя дом, неосознанно с помощью магии открыл дверь (обычно закрытую) в папин кабинет.

Кабинет был небольшого размера, немного темноват — плотные зелёные шторы висели на окне, перекрывая при желании любой свет. В комнате был камин, несколько тёмно-охристых книжных шкафов, забитых самыми разными книгами и вырезками, кожаный бордовый диван и самая большая гордость кабинета — кожаное кресло с подлокотниками и большой дорогой стол. На нём стопками располагались пергаменты, чернила и перья, дополнительная лампа.

Гарри замер от восхищения — ему наконец удалось пробраться в папин кабинет! Он стал быстро осматривать книжки, которые были в его кабинете — все они, в основном, были о тёмной магии и о защите от неё. Потом мальчик подбежал к окну и раскрыл шторы — вид из кабинета открылся прямо на дорогу и отсюда можно было увидеть любого, кто направлялся к дому Поттеров. Гарри немного с опаской оглянулся на стол — папа никогда не разрешал ему трогать что-то на его столе или что-то отсюда читать. Мальчик, застыв, прислушался к звукам и понял, что мама ещё разговаривает по телефону. Значит время ещё есть.

Юный Поттер направлялся к столу, словно хищник перед нападением — один лишний звук, и мальчик бы немедленно скрылся, понимая, что упустил свою «добычу». Гарри, подойдя вплотную к креслу и столу, понял, что папа собирался в спешке — на нём был жуткий беспорядок. Насколько он мог видеть. Мальчик не рассчитал, что до стола он пока ещё немного не дорос, а поэтому, решив не уходить ни с чем, открыл последний ящик стола и увидел какой-то старый пергамент, который был бережно обёрнут в непромокаемую фольгу. Гарри взял его и немного покрутил перед глазами, немного его пощупывая. Он не понимал, что с ним такое — почему этот старый пергамент лежит отдельно от остальных?

— Гарри! Гарри, малыш, ты где? — Лили в конце закончила телефонный разговор и оглянулась в поисках сына.

— Сейчас! — крикнул Гарри и поспешно закрыл ящик стола, засовывая пергамент себе за пазуху.

Он поспешно выбежал из кабинета, закрывая его за собой и не рассчитывая, что сделал это слишком сильно — на весь дом раздался стук закрываемой двери.

— Что ты там делаешь? Немедленно иди сюда!

Конечно, позже Гарри немного влетело. Мама сразу поняла, где он был, и мальчик от испуга сознался ей, что взял пергамент. Лили же в свою очередь вечером рассказала Джеймсу о небольшом происшествии днём, и Гарри боялся, что папа будет ругать его, однако папа сам привёл его в кабинет, посадил за свой стол и поведал ему историю о Мародёрах. Они рассматривали точки на карте, и Гарри восхищённо внимал каждое слово отца.

— Пап, а там в начале были какие-то имена?

— Да, сынок.

— Одно из них твоё?

— Да, меня называли Сохатым. А Сириуса…

— Бродягой! Точно, вспомнил! Вы так друг друга называете же!

— Тогда ты догадаешься, кто такой и Лунатик?

— Дядя Римус? — с сомнением спросил Гарри, разглядывая хитрые глаза отца.

Папа довольно кивнул и, коснувшись карты, что-то прошептал, и она погасла. Гарри с восхищением наблюдал за действиями отца.

Джеймс поднял Гарри, усаживая его одного уже на стул, и положил карту, обернув в плёнку, обратно в последний ящик.

— Тебе пора спать.

— Подожди, пап! Там же было ещё одно имя!

— Что?

— Там было ещё чьё-то, я точно помню — это мамино?

— Нет, — сказал папа, сжав губы. Настроение отца испортилось по щелчку пальцев, он нахмурил брови. — Нет, не мамино.

— А… а чьё? — тихо выдавил из себя слова Гарри. Он понимал, что лучше перестать спрашивать, но любопытство было сильнее.

Джеймс опёрся руками о стол и напряжённо всматривался на включённую лампу, потом, вздохнув, обернулся к Гарри и печально ответил:

— Хвост — прозвище нашего друга в Хогвартсе. Но его больше нет.

— В каком смысле нет? Он умер?

Папа молчал, отвернувшись от Гарри и витая в своих мыслях. Мальчик напряжённо дышал, готовясь к любому ответу отца и, если надо, он был готов его поддержать.

— Да, умер, — в конце концов сказал Джеймс, выпрямляясь, и уже с улыбкой повернулся к Гарри. — А теперь спать, будем сегодня перед сном читать о пиратах.

— Хорошо, папа.

Близнецы Уизли довели их без происшествий до гостиной, и Гарри чувствовал, что в любую секунду будет готов упасть и уснуть в любом месте. Рон выглядел не сильно лучшего него. Он постоянно зевал каждые пять минут.

Они уже направлялись в спальню для мальчиков, когда из коридора на дежурство выскочил Перси Уизли и, увидев сперва Гарри и Рона, а затем — близнецов, начал жарко ругаться, угрожая им наказаниями после уроков. У Гарри настолько не было сил что-либо говорить, что он даже уже и не помнил, как дошёл до своей кровати, переоделся и уснул.

Утром он и Рон проснулись из-за Невилла, который их пытался разбудить последние минут десять. Лонгоботтом не сдержался и просто направил на мальчиков поток воды, и от этого тяжело было не проснуться.

— Невилл, ты что? Хочешь, чтобы мы заболели?! — закричал Рон, вскакивая с кровати и глядя на Невилла ошалевшими глазами.

— Вот именно! Выбрал бы способ погуманнее!

— Простите, ребята, но вас даже громкая музыка не разбудила — только Перси пришёл, ругался. И да, расписание… я оставил вам их на тумбочке. Вам бы уже начать одеваться — скоро занятия.

— Это ты нас прости, — сказал Гарри, ощущая укол вины. Невилл улыбнулся и кивнул, выходя из комнаты.

…

— Дядя Римус, привет!

Это Гарри. Пишу тебе быстро, в Хогвартсе много дел — ты случайно не знаешь Николаса Фламеля? И как у тебя дела?

…

Дорогой Гарри,

Николас Фламель — это парижский волшебник и алхимик. Он единственный создатель философского камня и эликсира жизни. Насколько я помню — он и его супруга до сих пор живы, им уже больше шестисот лет. Тебе задали доклад на эту тему?

У меня всё хорошо, из книжного магазина я ещё не ушёл. Думаю, ещё несколько месяцев смогу тут продержаться. Владелец разрешает читать книги и даже брать некоторые себе домой c условием возврата. Как сам, Гарри?

— Римус

…

Лунатик, здравствуй!

Когда пригонишь к нам отмечать свой День Рождение? Уже, между прочим, мой скоро, предлагаю совместить и оторваться как в старые-добрые.

— Сохатый

…

Джеймс, это, конечно, отличная идея. 27 марта с радостью прибыл бы к вам, но будет полнолуние.

— Лунатик

…

Лунатик, иди ты нахер и к нам 27! Эти твои оправдания никогда не работали — отправимся вечером втроём в лес. Моя прекрасная нимфа уже приготовила твоё зелье от агрессивной мохнатости.

— Сохатый

…

Дядя Римус!

Спасибо за ответ. Ты нам помог.

Я рад, что у тебя всё хорошо. И с прошедшим тебя Днём Рождения! Желаю здоровья, счастья и много-много улыбок! Высылаю тебе в подарок перо самого Северуса Снейпа — еле его украл для тебя!

У меня всё отлично, по уши в заботах и уроках!

— Гарри

…

Добрый день, мистер и миссис Поттер.

Сегодня ночью ваш сын в компании Рональда Уизли, Фреда Уизли и Джорджа Уизли взорвали четыре туалета около библиотеки, устроив жуткий потоп. Мадам Пинс считает также, что они могли пробраться в Запретную секцию — но это лишь наши личные догадки.

С уважением,

Минерва Макгонагалл, деканат факультета Гриффиндор

…

Сириус Блэк двадцать седьмого марта в честь Дня Рождения Джеймса Поттера и прошедшего праздника Римуса Люпина устроил бешеную вечеринку в своём пабе на Косом переулке «Полная Луна». Казалось, что на праздник заявилось половина города, потому что волшебники были повсюду, на всех этажах. Народ был, мягко говоря, разношёрстный — здесь были и мракоборцы, и лекари, и подозрительного вида знакомые Сириуса, и просто зашедшие с улицы люди. Средний возраст тоже было сложно угадать — слишком по-разному все выглядели.

«Полная Луна» — это сеть мрачных трёхэтажных пабов в готическом стиле. Основным зданием считался паб в Косом Переулке из-за большого количества прибыли и посещаемости на нём. Сириус долго вынашивал идею его создания, обдумывал дизайн и решил сделать своеобразный плевок всем чистокровным, сделав всё в элегантном, аристократическом стиле и пуская сюда любого желающего, любой крови. Несмотря на мрачность, обычно здесь играла живая музыка и собиралось много весёлых компаний.

Третий этаж Сириус обнародовал под свою квартирку-студию, наложив на неё кучу заклинаний, чтобы никто, абсолютно никто не смел заявиться сюда без приглашения. Да и если честно, то побоялись бы пробираться туда.

И, конечно, любой знал, что Сириус Блэк чертовски богат — ему досталось огромное наследство ещё в подростковом возрасте от дядюшки Альфреда и после смерти матери к этому добавились дом на площади Гриммо, куча золота и драгоценностей, эльф-домовик Кикимер, но Блэк после получения наследства даже не ступил туда, лишь призвав к себе Кикимира, которому разрешил жить на площади Гриммо, как тот сам пожелает, но запретил приближаться к бывшим Пожирателям Смерти.

Но друзья всё же замечали, что домовик иногда появлялся в сети пабов Блэка, потирая стаканы, подметая пол или просто сидя в углу. Сириус тайком иногда говорил с ним, обычно они ругались, но от Кикимера Блэк получал обычно достаточно много полезной информации, так что это было выгодно.

Сириус, в домашнем халате и идеально-небрежной причёской, стоял с бокалом огневиски на крыльце третьего этажа, наблюдая за разворачивающимися событиями внизу. В паб прибыла группа «Диких сестричек», и музыка страшно грохотала, но это никого не волновало. Он видел, как все танцевали, пили и громко разговаривали. Даже вечно недовольный Аберфорт Дамблдор явился сюда сегодня, сидя в углу и о чём-то басом говоря с каким-то пожилым волшебником.

Он нашёл глазами Джеймса, который вовсю отмечал свой тридцать один год. Поттер взобрался на какую-то тумбу, и в окружении своей свиты мракоборцев, скандирующих «Поттер! Поттер!», пил подряд несколько бокалов. Недалеко Сириус увидел и Лили, которая томно сидела с бокалом вина в кресле около камина, напоминая аристократку в восьмом поколении, и общалась с какими-то незнакомыми ему девушками и Алисой, которая прибрала к себе все запасы сока. Около стойки Сириус заметил и Римуса с кофейной кружкой — он активно разговаривал, жестикулируя, с Грозным Глазом и Нимфадорой Тонкс.

— Сириус, здравствуй, — Блэк обернулся и увидел мадам Розмерту — это была женщина лет сорока с блондинистыми вьющимися волосами в пучке, пышной грудью и узкой талией. У неё были болотисто-зелёные глаза, и лицо, всегда румяное и чистое, с первыми признаками морщин, которые нисколько её не портили. Сегодня Розмерта нанесла яркий макияж, надела вечернее платье и привычные для неё каблуки. Сириус не понимал, как она в них ходит, работая в «Трёх мётлах».

— Хогсмид сегодня остался без строгого присмотра? — спросил Блэк, отворачиваясь от неё и отпивая из своего бокала.

— Кто отправится выпить в Хогсмид в среду, посреди дня, когда все новостные волшебные газеты уже пишут о прорыве «Полной Луны»? — кокетливо проговорила Розмерта, подходя вплотную к одиноко стоящему Сириусу.

— Льстишь мне, — усмехнулся Сириус, снова оборачиваясь к улыбающейся женщине. — Скажу тебе комплимент в ответ, моя дорогая, выглядишь просто прекрасно, особенно в твои-то годы.

— Грубиян, Блэк! Я всего на десять лет старше тебя.

— Да, ты права, всего на десять, но в студенчество мне казалось это огромной пропастью между нами, — подмигнул ей Сириус. Розмерта раскраснелась ещё больше и встала совсем рядом с ним, тоже оглядывая огромную толпу сверху-вниз.

— Я надеялась, что слухи врут, — вдруг сказала женщина, став серьёзной. Сириус настороженно обернулся к ней, сощурив глаза.

— Какие слухи?

— О твоей депрессии. Тебе всё хуже, да?

— Мать твою, Розмерта. Какую пургу ты несёшь?

— Я серьёзно. Честно — я и не думала, что ты будешь закатывать что-то такое масштабное в своём состоянии. Люди говорят…

— У тебя чрезмерно длинный язык и применяешь его ты сейчас совсем не по делу.

— Завали свои намёки, Блэк.

— А ты завали свои догадки, которые заимствуешь у Риты Скитер в «Ежедневном Пророке».

— Значит, ты читал?

— Да конечно, Мерлинова борода, я читал! Хочешь — не хочешь, но та херня была повсюду.

Сириус прекрасно знал, о чём говорит Розмерта.

О Сириусе Орионе Блэке писали и говорили часто — причин на это было достаточно, хороших и не очень. И после окончания магической войны Блэка считали чуть ли не грёбанным символом бунтарства против чистой крови. У него часто пытались взять интервью, чтобы обсудить вопрос его семьи, их заключения, Гарри и всю семью Поттеров, и о том, что случилось в том особняке десять лет назад. Сириус бы и хотел, чтобы эти прожекторы сместились с него, но внимание людей, будто магнитом, каждый раз приковывалось к нему.

Правда была в том, что после окончания войны Сириус потерял свой смысл жизни — он был безумно рад, что они ещё хорошо отделались, но смерти семьи Маккиннон, Регулуса, товарищей из Ордена и ещё множество факторов наложили на него чёрный, несмываемый отпечаток. Ему было тяжело осознавать, что тело брата даже не нашли, и официально он считается без вести пропавшим, родители умерли — он стал последним из рода Блэк, и этим его тыкали довольно часто. Сириус знал, что на нём род и прервётся — он не хотел детей. Точнее когда-то, очень давно он думал об этом, у него было кольцо для предложения девушке, чьё имя Сириус не мог произнести уже много лет, это было бы всё равно, что отдирать корочку с ещё незажившей раны — теперь всё это казалось таким давним.

Но были и люди, державшие его на плаву — без Джеймса, Гарри, Лили и Римуса он бы уже давно покончил с собой. И ещё из чувства мести и справедливости Сириус держался — Питер Петтигрю ещё был жив, и Дамблдор предупреждал их всех о возможном возвращении Волан-де-Морта.

Слухи о том, что Сириус Блэк находится в глубокой яме начались после того, как общественность узнала о сорвавшейся свадьбе Блэка. Его массово жалели в СМИ и наблюдали ещё пристальнее. А дальше началось — «Сириус Блэк ходил в Мунго за успокоительными. Врачи говорят, что это были мощные антидепрессанты», «Сириус Блэк, как сообщают его близкие источники, стал апатичным и отказывается выходить из дома», «К какому психотерапевту ходит Сириус Блэк?», «Сириус Блэк — алкоголик?»…

Ему правда было временами очень, очень плохо, и бывали дни, когда он не мог даже встать с кровати от упадка сил и сходить в душ. Он был готов лезть на стену и содрать себе руки от разрывающих его внутри воспоминаний. Сириус превращался в собаку и мог бежать куда-то хоть всю ночь. В полнолуние ему компанию составлял и Римус.

Сириус ходил к специалистам, Лили буквально тащила его по своей больнице, заставляя хоть что-то начать делать. Был даже эпизод, когда Лили и Джеймс затаскивали его под душ, чтобы он перестал кричать от боли и наконец помылся. В то же время Сириус ушёл из аврората, и со временем ему становилось лучше — сейчас такие эпизоды у него случались крайне редко, но все, кто читал те статьи, всё равно поглядывали на него как на сумасшедшего, поэтому разговоры Розмерты его крайне взбесили — на какой хер она решила лазить в его прошлое? Да, у них были короткие интрижки, но это ничего не значило спустя столько лет.

— Иди-ка дальше танцевать, Розмерта.

— Ты тут совершенно один, пока все веселятся.

— Я тут владелец, имею право, кто-то должен следить за грёбанным порядком!

— Не ври. Ты сейчас даже стоишь в одном халате, Блэк! Хотя раньше ты всегда

выряжался — тебе хуже, признай это!

Сириус ничего на это не ответил, сбив женщину своим плечом и отправился вниз, к остальным.

— Надо же, надел халат в собственной квартире, — ворчал Блэк, быстро спускаясь вниз, чтобы отправиться в курилку.

Тем временем Лили Поттер ощущала полное расслабление и спокойствие. Она довольно редко пила алкоголь, можно сказать, что даже вообще не пила, но сегодня, после нескольких тяжёлых дней на работе, в праздник своего мужа миссис Поттер позволила себе два бокала магловского вина, от которых она сразу ощутила приятную усталость в ногах и сонность. Все её мысли сейчас будто были отключены, и она просто наслаждалась приятной беседой и теплом от яркого камина.

— Ах, миссис Поттер, как быстро летит время — казалось, я только недавно пришла к вам на стажировку, — сказала молодая, немного полноватая девушка в жёлтом платье в цветочек, сидя недалеко от Лили. Её звали Карен Харлис. — И я так рада, что вы меня позвали.

— В нейтральной обстановке можно на «ты», Карен, — улыбнулась ей Лили, и девушка смущённо отвела взгляд. Элиза Лотт, ещё одна из подопечных миссис Поттер, девушка в небесно-голубом костюме восхищённо вздохнула.

— Смотри-ка, Лили, — кивнула Алиса, попивая апельсиновый сок. На девушке было надето объёмное белое платье, которое делало её внешне похожей на принцессу из мультиков. — Джеймс там уходит в отрыв.

Лили едва бросила взгляд и увидела, как её муж, отбросив от себя бокалы, теперь вытаскивал к себе на тумбу Фрэнка, раскрасневшегося и смеющегося.

— Пф, — коротко бросила в ответ Лили. — По сравнению с его вечеринками в Хогвартсе — это отрывом не назовёшь.

— Миссис Поттер, у вас такая любовь, романтичная! — вдруг выдохнула Элиза, и Алиса громко прыснула, пытаясь выдать смех за кашель.

— О да, — с улыбкой сказала Лили. — Он такой романтик. Сделал мне сегодня утром розу из салфеточки, сказал, что соберёт букет к моему Дню Рождения, и это будет моим подарком.

Алиса засмеялась, откидываясь назад и закрывая рот рукой. Карен и Элиза, переглянувшись, улыбнулись. Неожиданно к ним подошли двое волшебников в белых рубашках и, вытянув руки, предложили девушками потанцевать под музыку «Диких сестричек». Карен и Элиза, раскланиваясь и извиняясь перед Лили, поспешно согласились и отправились танцевать.

— Эх, Лили, — сказала Алиса, наблюдая за тем, как они уходят. — А ты не хочешь пойти потанцевать под любимую рок-группу? Помнишь, весь Хогвартс их раньше слушал.

— Не хочу, — Лили с улыбкой откинулась на кресло и закрыла глаза. Она чувствовала сейчас только желание укутаться в какой-нибудь плед, выключив все звуки вокруг, и пить горячий шоколад с зефиром.

— Стареем.

— Это нормально, когда увлечения человека со временем изменяются, — спокойно ответила Лили. — Можно, конечно, называть это старостью, но если это приносит гармонию, то чего лишний раз забивать себе голову?

— Это точно. А ещё кто-то явно сильно расслабился, — засмеялась Алиса. — А помнишь, как Джеймс на шестом курсе поспорил с Чаком на то, что сможет тебя поцеловать? Тогда, после матча…

— О Мерлин, Алиса…

— И ты ему тогда на всю гостиную ответила, что не будешь этого делать, потому что всё должно было быть по-другому. Ты тогда та-а-ак спалилась, все потом месяц обсуждали, что Лили Эванс подготовила сценарий для первого поцелуя с Джеймсом Поттером.

Лили рассмеялась, открывая глаза и хитро глядя на Алису:

— Да-а, разработала целый стратегический план по захвату Джеймса Поттера и хранила под подушкой вместе с его фотографией.

— Я так и знал, расскажу об этом Джеймсу, — Лили обернулась и увидела, как к ним подошёл Римус с чашкой кофе вместе с Нимфадорой Тонкс. На этот раз у девушки были ярко-розовые короткие волосы врастопырку, а одежда выглядела намного строже и приличнее. — Алиса, и тебе привет.

— Римус, я так рада тебя видеть, — Лили встала и обняла его. Он крепко сжал её в ответ. Улыбаясь, они отпустили друг друга. — С прошедшим тебя праздником! Я и Джеймс подготовили тебе…

— Да, — прервал её Римус, почесав у себя в голове. — Я не ожидал, что вы покроете мои долги за жильё. Это правда очень-очень дорого, и я…

— Ой, перестань, — отмахнулась миссис Поттер, садясь обратно в кресло. Сев, девушка заметила на себе ревнивый взгляд Тонкс. Хотя может её и показалось. Римус и Тонкс сели на место ушедших от них Карен и Элизы — около камина. — Мы тебе много раз предлагали переехать к нам и избавить себя от этих хлопот.

— Я не могу вас постоянно смущать и доставлять лишние хлопоты.

— Ты один тут так думаешь. Кстати, Алиса, — Лили обернулась к лучшей подруге. — Это Нимфадора Тонкс.

— Мне было бы комфортнее, если меня будут называть по фамилии, — вдруг сказала девушка без всякой злости. — Я не люблю своё имя.

— Красивое имя, но как скажешь, — кивнула Алиса. — Рассказывай, Римус, как у тебя дела?

— Совершенно ничего нового. Лучше скажи, как там Невилл.

У Алисы заблестели глаза, и она выпрямилась — миссис Лонгоботтом любила говорить о своём сыне.

— Часто пишет мне о Хогвартсе — преподаватели хвалят его, он крайне талантлив в заклинаниях и травологии. Я правда так-так им горжусь, вы бы знали. Правда, мама Фрэнка очень часто на него ворчит, говорит нам, что он вырастет слабым волшебником.

— Как так можно? — вздохнула Лили.

— Августа всегда такой была, — закатила глаза Алиса. — Во Фрэнке прекрасно всё, кроме его мамы — скажу вам так. И я на всё раньше закрывала глаза, но критику в сторону Невилла допустить не могу. Представляете, оставила его с ней на неделю перед Хогвартсом — приезжает и начинает мне утверждать в слезах, что он, оказывается, сквиб!

— Так вот почему и Гарри так говорил про себя.

— Ох, Лили, прости…

— Всё хорошо.

— А у Гарри тоже всё хорошо в Хогвартсе, насколько я понял, — сменил тему Римус. — Освоился очень быстро.

Лили рассмеялась и налила себе апельсиновый сок:

— Мне уже несколько раз приходили на него жалобы — последняя пришла сегодня утром. Он с братьями Уизли зачем-то взорвал туалеты и устроил потоп. Так что освоился — это ещё мягко сказано.

— О Мерлин, он вылитый Джеймс, — сказала Алиса, и Римус кивнул. — Кажется, Рем, вы тоже…

— Да. Как-то раз мы подорвали все туалеты на всех этажах, чтобы отменить занятия на весь день.

— И зачем вам это нужно было только?

— Ой, Алиса, Джеймс думал, что так у Лили появится больше свободного времени, и они сходят на свидание.

Они все рассмеялись. Лили с любовью оглянулась на мужа, который уже сидел на стуле, будто император, и рассказывал какую-то историю, пока все вокруг уселись вокруг него. Джеймс, почувствовав на себе взгляд, посмотрел прямо на неё и нахально подмигнул.

— Гарри мне недавно писал, прислал мне перо Снейпа в качестве подарка. Сказал, что специально для меня украл.

Нимфадора и Алиса мгновенно громко захохотали, переглядываясь. Лили прыснула, качая головой от смеха:

— Знаешь, я даже говорить ничего насчёт этого ему не буду — сегодня у меня выходной. А что он ещё тебе писал?

— Больше ничего в стиле Джеймса. Спрашивал как дела и… да, точно, спросил про то, кто такой Фламель.

— Фламель?

— Да, это создатель философского камня и эликсира жизни.

— Зачем это ему, Мерлинова борода? — удивилась Лили.

— Я думаю, что для доклада.

— Уж простите, но по рассказам от вашего Гарри можно ожидать чего угодно, — впервые сказала Тонкс, оглядывая компанию. Лили, призадумавшись, кивнула и сказала:

— Да, и тем более странно, что он у нас не спросил, а именно у тебя. Но подумаю об этом точно позже. Если, конечно, вспомню.

— Забей, Лили, — Алиса наблюдала за тем, как к ним немного подпрыгивающей, весёлой походкой к ним направлялся Фрэнк. — Дети часто спрашивают обо всём на свете просто из любопытства.

— Не знаю, возможно...

— Всем привет! — Фрэнк громко подошёл и всем улыбнулся. — А чего это вы тут все скучковались со стаканчиками сока? С тобой-то, Алиса, всё поня-ятно…

— Что это тебе с ней понятно? — хитро улыбнулась Лили, готовясь к забавной перепалке.

— Как это? — Фрэнк обернулся к Алисе, и та смущённо отвела взгляд. — Ты до сих пор не сказала?

— Что не сказала? — спросил Римус, в упор глядя на Лонгоботтома. Кажется, он начал понимать…

— Я беременна,- Алиса смущённо заправила прядь за ухо и положила руку на ещё неокруглившийся живот.

…

Ближе к вечеру Мародёры незаметно покинули вечеринку, трангрессировав в лес около Годриковой впадины. Римус выпил лекарство, помогающее ему контролировать себя во время лунной ночи, и в целом чувствовал себя прекрасно.

Лили не рассказала новость о беременности Алисы Джеймсу — один лишь он понимал, какую боль это принесло ей. Она знала, что тогда бы Поттер оставил бы друзей в лесу вдвоём и сидел рядом с ней.

Миссис Поттер мечтала о большой семье не всю жизнь. Она осознала это желание, когда держала Джеймса за руку на похоронах сперва его, а потом её родителей. Они чувствовали себя самыми одинокими во всём мире в те моменты, и если бы не ощущали присутствие друг друга, то Лили не знала, как она бы пережила всё это.

Конечно, у Лили была сестра — Петунья Дурсль. Миссис Поттер иногда писала ей, отправляя посылки через магловскую почту. Петунья тоже из вежливости отвечала ей — один раз даже прислала на Новый год ужасную вазу, которую явно кто-то использовал. Стоит заметить, что маленький Гарри почти сразу случайно её разбил, и Лили даже с помощью магии не захотела восстанавливать её.

Петунья с каждым годом пребывания Лили в Хогвартсе всё больше и больше отстранялась от неё, и Лили надеялась помириться с ней, но ничего не получилось, несмотря на все попытки. Петунья даже не пригласила её на свадьбу.

И стоя перед могильными плитами, Лили осознала, что ощущает себя единственной оставшейся Эванс, будто сестры у неё и нет. Её захлёстывало такое дикое чувство одиночества и обиды, что она поклялась самой себе, что её дети никогда не ощутят этого, не останутся одни. Миссис Поттер знала, что Джеймс думал абсолютно также, будучи действительно единственным Поттером.

После окончания войны Лили узнала о том, что из-за постоянного стресса, пыток, ранений она больше не сможет иметь детей. Джеймс долго утешал девушку, которая плакала, осознавая, что Гарри, на которого ещё могут вновь объявить охоту, будет их единственным ребёнком. Она боялась, что он погибнет.

Лили не была бы собой, если бы не начала искать способ, чтобы вылечить и себя, и других девушек в такой же ситуации. Алисе тоже досталось — девушку долгие часы пытали Круциатосом, и Лонгоботтомы чудом остались живы в ту ночь — если бы не приказ Тёмного Лорда срочно привести их живых и здоровых в особняк Лестрейнджей, то последствия были бы намного хуже. Алиса Лонгоботтом тоже страдала, осознавая, что Невилл когда-нибудь останется один, и долгое время принимала зелья, которые выписывала Лили. Со временем Алиса смирилась и начала говорить о том, что «значит так суждено». Только Лили иногда терзала себя, думая о том, что всё могло бы быть по-другому.

Лили безусловно была рада за Лонгоботтомов, потому что это действительно настоящее чудо. Она целовала в обе щеки Алису, обнимала и поздравляла Фрэнка, но в душе ощущала жгучую боль и зависть, что это самое чудо не пришло и к ней тоже.

Миссис Поттер, лёжа сейчас на кровати в своей спальне и глядя в потолок, ощущала себя ужасным человеком. Почему она не испытывала искренних и чистых эмоций? Почему она ощущала ещё и эту отвратительную зависть? Ей казалось, что она смирилась, но наблюдать, как твоя мечта осуществляется у кого-то другого рождала в ней смешанные чувства.

Лили услышала, как внизу громко хлопнула дверь, и она от неожиданности вскочила. Что-то упало, послышались знакомые ругательства и громкие быстрые шаги на лестнице.

— Лили! — дверь распахнулась, и в комнату буквально влетел Джеймс Поттер. Вид у него был взбалмошный: рубашка была изрядно помята, волосы стали ещё больше напоминать вихрь и в них виднелись застрявшие листики.

— Джеймс? — удивлённо выдохнула девушка. — Ты что тут делаешь? Ты должен был утром вернуться.

— Время уже четыре часа, скоро рассвет, — сказал Поттер, внимательно рассматривая жену и растрёпывая свои волосы. Листочки от этого движения полетели вниз. — А ещё мне тут волчонок на ухо провыл одну новость, которая открыла мне глаза, и я вынужден был сорваться к тебе.

— Какую такую новость? — Лили настороженно замерла и поджала под себя ноги.

— Новость о том, что моя же-ена, прекрасная Эванс-Поттер, сейчас сильно тоскует без моего внимания, — Джеймс при этих словах стал медленно растёгивать рубашку, нахально улыбаясь. Лили в удивлении подняла брови.

— Джим, у тебя огневиски не выветрилось?

— Типа того, — Поттер отбросил свою рубашку, оставшись в одних брюках. При этом вид у него был такой, будто он только что стал героем всего мира. Заметив взгляд Лили, разглядывающей его, он демонстративно потянулся уже к ремню.

— О, нет, Поттер, иди отсюда, — Лили со смехом кинула в него подушку, и Джеймс от неё отмахнулся. — Я не собираюсь спать с тобой, когда ты едва соображаешь.

— Всё я прекрасно соображаю! — отмахнулся Джеймс и отбросил от себя брюки. Тело у него безусловно приковывало к себе взгляд — постоянные тренировки в аврорате дают свои результаты. Он раскинул руки в сторону, ожидая, что сейчас Лили кинется ему в объятия, но та продолжала сидеть на кровати, поджимая ноги.

— Джим, ты, конечно, красавчик, но я не хочу.

— О-о, ты назвала меня красавчиком, — Джеймс ухмыльнулся и плюхнулся рядом с ней, раскинув руки. По добродушно-весёлой интонации мужа Лили поняла, что он её понял и сейчас намерен лежать пластом на кровати, не шевелясь. — Что-то я за сегодня устал.

— Конечно, устал, — Лили легла на его грудь, и Джеймс обнял её. — Так сегодня весь день развлекаться.

— И от этого тоже устаёшь, — Лили чувствовала, что Джеймс сейчас улыбается. — Сама понимаешь, возраст.

— Да, тебе уже давно на отставку пора.

— Что уж про тебя тогда говорить.

Лили тихо хлопнула по груди Джеймса, и тот обнял её еще сильнее.

— Лили… я пришёл, потому что Римус сказал, что Алиса ждёт ребёнка. Это правда?

— Да.

— И… и как ты? — Джеймс гладил жену по спине, и та вдруг почувствовала, как внутри всё сжалось от смеси нежности и боли. Она уткнулась ему в грудь. — Эй-эй, прости.

Джеймс поднялся, увлекая её за собой и усаживая так, чтобы девушке было удобнее. Лили чувствовала, как горячие слёзы текли по щекам, и ей было безумно стыдно за них.

— Я ужасный человек, Джеймс.

— Кто тебе такое сказал?

— Почему я не могу просто радоваться? — Лили обернулась, смотря ему в глаза. — Я ведь сама подбирала лечение для Алисы, а теперь расстраиваюсь.

— Ты завидуешь, вот и всё.

— Я понимаю, и это ужасно! Мне нет прощения.

— Ты желаешь, чтобы у Алисы не было ребёнка? Чтобы что-то произошло?

— О Мерлин, конечно, нет! — Лили в ужасе буквально вскричала это, приложив руки к губам в испуге.

— Ну а что тогда? Ты скоро перебесишься, и всё пройдёт. Минутная слабость.

— Джеймс, я не хочу, чтобы Гарри…

— Лили, он не будет один никогда. И мы не знаем, вернётся ли вообще Тот-Кого-Нельзя-Называть за Гарри — о нём нет вестей с самого его исчезновения, я слежу за этим.

— А если вернётся?

— Он может вернуться, когда Гарри будет двести лет, и он просто хорошенько херакнет по нему тростью.

— Вдруг он вернётся раньше?

— Тогда придётся мне хорошенько херакнуть его тростью. А вообще вот тебе совет, Лили: думай о решении проблемы по мере её возникновения.

Она ощущала, как Джеймс нежно гладил её по спине, и его дыхание действовало на неё успокаивающе, Лили сама не заметила, как начала дышать в одном ритме с Джеймсом. Они молчали, и с каждой безмолвной минутой в Лили поднималась волна нежности к мужу. Она подняла на него голову и медленно потянулась к губам.

Поцелуй был нежный и сладкий, полный тепла. Между ними будто прошёлся ток, который заставлял хотеть целовать друг друга ещё и ещё. Они целовались медленно и плавно, Джеймс положил руку на щеку Лили, и девушка ощутила внутри себя яркую волну, наполненную теплом и заботой — и всё это хотелось отдать ей прямо сейчас Джеймсу Поттеру.

Она сама не заметила, как стала целовать его всё напористей и переключилась с губ на всё тело, покрывая его нежными поцелуями, и дыхание мужа сбилось. Джеймс, не выдержав, быстро перевернул девушку, подминая под себя, и ещё долгое время они наслаждались любовью друг к другу.

…

Дни пролетали быстро, уже вовсю начиналось жаркое лето, и Лили ожидала сына, который должен был приехать на следующей неделе. Она подозревала о том, что Гарри захочет привести в их дом на лето ещё своих друзей, поэтому скупала разные сладости после работы.

Работа в больнице Святого Мунго была тяжелой. Но миссис Поттер почти никогда не жаловалась.

С самого детства она мечтала стать врачом — играла с сестрой в больницу, старалась лечить насекомых и животных (благодаря магическому дару — иногда это действительно получалось), обрабатывала свои ранки от редких падений.

И поначалу, когда Лили только узнала о своём магическом даре — девочка думала, что закончит школу Хогвартс и всё равно станет магловским врачом, применяя и магию, и эликсиры в некоторых особо запущенных случаях. Она уже предвкушала, как найдёт способы исцеления от очень многих болезней.

Но ворвавшись в мир магии тогда ещё мисс Эванс постепенно поняла, что методы врачей и целителей сильно отличаются, хотя и цель одна — помочь. Годы шли, и Лили поняла, что ей не хватит знаний для того, чтобы работать с маглами по их системе — она не знает лекарства на их уровне и, кажется, работа магловских врачей намного сложнее. Плюс можно было легко попасться и нарушить запрет о неразглашении магического мира.

У волшебников есть эликсиры, которые помогают спокойно не спать без вреда для здоровья несколько ночей — у магловских врачей же есть только воля для того, чтобы без сна спасать людей. Конечно, они могут пить кофе или любой другой напиток, но это не заменит магических эликсиров. Конечно, и те перестают в какой-то момент действовать. У волшебников в медицине всё проще — например, порезы и переломы исправлялись за пару минут. Однако есть заболевания, которые опасны и для маглов, и для волшебников.

Лили решила быть целителем. На пятом курсе перед определением дальнейших предметов она прочитала в учебнике про святого Мунго Бонам — величайшего английского целителя, основавшего больницу Мунго. И поняла, что хочет стать частью этого места. Мисс Эванс помнила, как разговаривала с Макгонагалл тогда о её дальнейшем будущем, и декан говорила, что ей предстоит в будущем пройти экзамены ЖАБА с высокими оценками по ЗОТИ, Зельеварению, заклинаниям, трансфигурации и травологии.

Лили всегда прекрасно училась, усердно подтягивая свои знания по всем предметам. Особенно её привлекало Зельеварение — профессор Слизнорт называл Лили одной из своих лучших учениц, и что её непременно ждёт блестящее будущее в целительстве.

Но, конечно, иногда и ей требовалась помощь. Из-за своего синдрома отличницы девушка редко просила кого-либо ей что-то объяснить, думая, что она всего должна добиться сама, но тогда, на седьмом курсе Лили поняла, что пора переступать через саму себя. И тогда Алиса стала помогать ей с травологией, а Джеймс — с ЗОТИ. Так они с Поттером неожиданно для всего Хогвартса со временем начали встречаться. Лили всегда привлекали умные парни, которые могут ей рассказать что-то, чего она сама не знает, могут её удивить — и Джеймс Поттер со своей харизмой и бешеной влюблённостью в Лили, наконец, стал для девушки верным возлюбленным.

В то утро миссис Поттер была на работе. На ней была надета традиционная лимонно-зелёная мантия с вышитой на груди эмблемой — скрещённые палочка и кость. Она сидела в своём кабинете, тихо листая папки с данными больных. Ей нужно было заполнить ещё минимум несколько страниц о состоянии её пациентов.

— Миссис Поттер! — в комнату зашла её помощница — Ирэн Уайт. Это была девушка, бледная, с ярко-синими глазами и идеально-чёрными волосами. Лили подозревала, что в её роду были вампиры, так как у Ирэн была редкая аллергия — на солнце, и обычно мисс Уайт брала отпуск на всё лето, уезжая в какой-нибудь пасмурный городок, отдыхая там. Если же девушке нужно было работать на солнце — та закутывалась с ног до головы в ткань.

— Ирэн? — удивлённо спросила Лили. — Ты же должна была уже уехать.

Лили увидела, что та держала в руках свою ткань, сняв её в стенах больницы.

— Я уже собирала вещи, миссис Поттер… но там, там нужна какая-то ваша помощь, меня попросили вас позвать.

Лили сразу встала со своего мягкого рабочего сидения и выбежала в коридор. Обычно, когда так быстро просят вызвать кого-то из врачей, то случалось что-то срочное и надо бросать все дела. Лили ожидала увидеть кого угодно, но не профессора Дамблдора, который стоял около стойки регистрации и явно ожидал её.

— Профессор? — тихо спросила Лили, изумлённо разглядывая старика, и по его лицу невозможно было прочитать, для чего он здесь. — Что вы тут…

Внезапно Лили озарила догадка, и её сердце от страха забилось быстрее.

— Что с Гарри?

— Миссис Поттер, — с немного лукавой улыбкой при этих словах сказал Дамблдор. Голос его был тихим и спокойным. — Я прибыл сюда, чтобы лично объяснить вам, что всё хорошо.

— Что с Гарри? — повторила вопрос Лили.

— Это не совсем разговор для стен больницы, но буду краток: Гарри проявил вчера невиданную храбрость и остановил возрождение…

— Не может быть! — Лили от ужаса отступила на несколько шагов назад. Её сердце билось в бешеной панике, и голова стала немного кружиться. — Вы имеете ввиду…

— Да. Позвольте отправиться с вами и мистером Поттером в Хогвартс, чтобы всё обсудить. Джеймсу я отправил патронус, и он должен прибыть в Хогвартс с минуты на минуту.

…

— Дамблдор, вы обещали! — Джеймс стоял в кабинете директора и с вызовом смотрел на него. Он уже давно не сидел на месте, просто не мог. — Хогвартс должен защищать его — как вы, мать твою, не могли заметить, что это профессор Квимпрелл… Криплел…

— Квиррелл, мой мальчик, — с пониманием кивнул Дамблдор, наблюдая за Поттерами. Лили понуро смотрела на свои руки и молчала, в то время как Джеймс стал наворачивать круги по кабинету, услышав о том, что произошло с его сыном.

— Да мне всё равно, какая фамилия у этой пешки Волан-де-Морта! Как вы допустили это? Как вы взяли этого ширпотрёба и не заметили, что у него в башке сидит другая тварь?

— Мне очень жаль, Джеймс. Это правда моя ошибка.

— Вам жаль? Серьёзно? Жаль? Волан-де-Морт целый год наблюдал за Гарри на уроках по защите от тёмных искусств и пытался выкрасть философский камень! Я помню, что вы писали Грюму, что всё под контролем! Но у вас всё под таким прекрасным контролем, что Гарри ещё осенью сказал нам о вашей великой охране — трёхголовой собаке! Первокурсник сказал!

— Там была не только трёхголовая собака, но и дьявольские силки, волшебные шахматы...

— Дьявольские силки? — Лили в ужасе побледнела, а Джеймс вдруг остановился и направил указательный палец на Дамблдора:

— Вы! Если бы не глубокое уважение и доверие к вам, Дамблдор, то я бы уже лично писал записку Министру о вашем отстранении!

— Я прекрасно тебя понимаю, Джеймс, — спокойно ответил ему Дамблдор. — Можешь здесь всё крушить, если тебе станет от этого легче.

— Где сейчас философский камень?!

— Камень уничтожен. И Николас Фламель в курсе. Он даже был в некотором роде рад этому.

— Теперь Волан-де-Морт будет искать другой способ вернуть себе силы? — неожиданно подняла голову Лили, с отчаянием глядя на Дамблдора.

— Кто знает, — Дамблдор встал и начал смотреть в окно. Джеймс тоже остановился и встал позади жены, положив ей на плечи руки. — Я уже объяснил это Гарри. Понимаете, Волан-де-Морт сейчас ещё где-то здесь, в этом мире и скорее всего ищет новое тело, в которое можно вселиться… Он не является живым существом в полном смысле этого слова, его сейчас нельзя убить. И Волан-де-Морт бросил там Квиррелла умирать. Гарри вчера отдалил его приход к власти, и кто знает, сколько его возвращение будет откладываться всё дальше и дальше, и, возможно, он так никогда и не будет властвовать.

Лили и Джеймс молчали. Дамблдор, заметив, что они оба немного успокоились, продолжил:

— Странно то, что Квиррелл не мог прикоснуться к Гарри.

— Что? — одновременно спросили они.

— Прикосновение к человеку, пропитанным таким сильным и добрым чувством, как любовь, вызывает у Волан-де-Морта нестерпимую боль. Пока не знаю почему, но Гарри находится под сильнейшей защитой. Хотя некоторые догадки у меня есть… И обычно они сбываются.

Лили украдкой утёрла больничным халатом слёзы. Дамблдор улыбнулся и, указав на конфеты на своём столе, сказал:

— Вкус мятных леденцов должен немного вас замедлить и привести в чувства. А потом можете отправиться к Гарри — он безумно по вам соскучился, и был бы рад встретить своих родителей счастливыми и полными спокойствия.

---

Примечания:

* — реплики, взятые из оригинала

Прекрасные мои читатели, написание этой главы продвигалось очень быстро и здорово отвлекало меня от негативных мыслей, и я буду рада, если глава отвлекла от них и вас, погрузив в другой мир. Мирного нам всем неба над головой.

Позади — километры оборванных струн,

Впереди — миражи неопознанных лун.

— Чиж и Co

— Лили, я отказываюсь туда ехать!

— Мы отказываемся! — Гарри стоял в гостиной в точности как отец — уперев руки в бок и буквально прожигая маму глазами.

Лето в Годриковой впадине в этом году выдалось достаточно прохладным, и Гарри половину лета писал своему лучшему другу Рону о том, что к нему на каникулы ну никак нельзя, близость гор развевает вокруг прохладу, и он гостеприимно готов приехать к семейству Уизли. Конечно, Гарри немного приврал — родители совсем не были против того, чтобы к нему кто-то приехал в гости.

Рон сперва сочувственно отвечал другу, придумывая самые разные отговорки и события, по которым Гарри никак не мог приехать к ним в гости, но потом письма от него приходить перестали.

Гарри писал и Гермионе, предлагая ей прогуляться хотя бы в магловском мире, но от девочки тоже не было ответа. От Невилла же, словно по закону подлости, была тоже одна тишина — родители рассказали ему, что Лонгоботтомы всей семьёй отправились к бабушке Невилла, и что туда лучше любому здравомыслящему не соваться.

Мальчик скрывал ото всех, так ему было тоскливо от того, что друзья его игнорируют. Он долгие часы летом гулял по Годриковой впадине в сопровождении Букли, залезал на яблони и пробовал магловские развлечения — велосипеды, ролики, самокаты. Юный Поттер пробовал подружиться с магловскими детьми, но их было в деревушке немного, и все сильно младше него.

Мама поняла, что Гарри чувствует себя одиноким, когда увидела после работы картину, как её сын качался на качелях вместе с пятилетней Бетти Фламель, дочерью их магловских соседей, и вёл, в основном, сплошной монолог.

Опросив сына, Лили и узнала о том, что Гарри даже не получил поздравления от друзей, и что все причины тогда, по каким они не смогут приехать к нему, он выдумал. Джеймсу показалось это очень странным, и он предложил поговорить с Артуром Уизли — он сталкивался с ним на работе, но Гарри отказался, сказав, что это только их дело.

В это же время случилось кое-что менее ужасное, но всё же страшное — Петунья Дурсль, сестра мамы, пригласила её после стольких лет на ужин. Гарри мало знал о ней, но за эти несколько дней перепалок между родителями — он будто узнал всё что можно и нельзя.

Папа был категорически против ехать к ним. Он не понимал, для чего вообще объявилась неожиданно семья Дурсль и что здесь точно что-то не так. Джеймс со всей своей страстью наговаривал на Вернона — мужа Петуньи. Он говорил, что дядя Вернон жалкий, трусливый и до невозможности самовлюблённый человек. Оказывается, при их единственной встрече Вернон пытался хвастаться бизнесом своего отца, машиной и деньгами, при этом выказывая хамское отношение к женщинам, и когда узнал о том, что Джеймс в магическом мире страшно богат, то открыто переобулся, говоря уже о том, что деньги и всё материальное — пустой звук, и у каждого фокусника они есть.

Мама же вступала на защиту семьи Дурсль. Она говорила о том, как важно сохранять благоприятные взаимоотношения между друг другом, тем более что Гарри и их сын Дадли — ровесники и братья, хоть и двоюродные. Также мама утверждала, что несмотря на некоторое занудство и ограниченность во взглядах Вернона, она хотела бы увидеться со своей сестрой.

— Ты обещал мне, Джеймс! После той нашей встречи — ты помнишь, что сказал тогда?

— Я обещал с ними помириться.

— И что же? Сколько лет уже прошло? Пойми, Петунья второй раз в жизни позвала меня к себе, пойми же меня, как это важно!

— Так, Гарри, — папа обернулся к сыну, который продолжал стоять рядом и копировать отца. — Иди прогуляйся в саду или к себе в комнату.

— Но, пап…

— Живо!

Гарри, бормоча что-то, вышел в сад и специально оставил небольшую щёлочку. Едва услышав, что родители продолжили разговор, Гарри тихо прижался к стене их дома на заднем дворе, прямо около это щёлочки, вслушиваясь в их разговор.

-… а для меня это важно, и прекрати так мне говорить! Я думала, что потеряла её навсегда, а тут выпадает шанс поговорить наконец с ней и помириться. Родители всегда мечтали, чтобы мы с ней были рядом.

— Я туда идти отказываюсь, а Гарри к ним не хочу подпускать и на метр. Не хочу, чтобы наш сын разочаровался в маглах, дорогая!

— Она пригласила нас, Джеймс Поттер! Нас! Не смей меня бросать в такой момент.

— Ты просто боишься, что Петунья пустит слухи о разводе или неблагополучной семье? Она их в любом случае пустит, придёшь ты одна или с нами. Так что прошу, избавь нашу семью от этого.

— Джеймс, тебе так сложно сделать что-то ради меня?

— Мне никогда не было сложно делать что-то для тебя, Лили.

— В чём же тогда дело?

— Они омерзительны и пагубно влияют на тебя, ты после одного упоминания о сестре сидишь, словно рядом с нами летает дементор, и я хочу избавить тебя от этого. Поверь мне, Лили, она явно зовёт нас не для простого примирения.

— Ты избавишь меня от этого, если я наконец с ней найду общий язык.

— Ты иногда слишком наивна.

— А ты иногда слишком твердолоб!

— Лили, пойми же, она тебя никогда не любила, и ты это не исправишь! Надо просто это принять.

Гарри почувствовал, как внутри него что-то больно кольнуло от этих слов. Вокруг был слышен лишь ветер, ласково уносящий листья с их двора, и все остальные звуки словно отключились. Гарри осторожно высунулся, заглядывая в щёлку, боясь, что папа просто заметил его и наложил заглушающие чары.

Но увидел он другое — мама и папа стояли посреди гостиной и просто обнимались. Лили была примерно на одну голову ниже Джеймса, поэтому её почти не было видно за ним. Гарри заметил, как губы папы шевелятся, он что-то тихо говорил и словно укачивал Лили, целуя её в макушку

…

— И значит являемся мы туда в Литтл… как его там…эх, не помню! Там столько одинаковых домов, машин и лужаек, что невозможно вычленить хоть что-то запоминающееся. Ну и вижу я эту огромную махину, настоящего бегемота в человеческом обличии — Вернона Дурсля, мужа сестры Лили. Весь такой в лучшем костюме в клетку, с красным лицом и усами. Кстати, почти как у тебя, Бродяга.

Сегодня в «Полной Луне» было немного народу, и вокруг витала атмосфера благоприятного спокойствия. Кто-то тихо беседовал в компании, кто-то наслаждался креслом-качалкой около камина, несмотря на жаркую погоду, кто-то наслаждался напитком, читая утреннюю газету. Но всех объединяло одно — двигались они все в одном ритме, никуда не торопясь в этот прекрасный летний день. Казалось, что даже мрачный интерьер вокруг будто стал сегодня немного светлее, а люди вокруг — улыбчивее.

Джеймс прибыл к Сириусу на следующий день после визита к семейству Дурсль. Они всё равно собирались увидеться и поехать вместе на починку байка Блэка, но всё резко отложилось из-за настроя Поттера.

Сириус по его гневной походке сразу понял, что починка отменяется, и теперь они оба сидели в углу бара, вдали от всех остальных. Блэк, облачившись в магловскую надежду, опирался на свою руку, поставленную на стол, и смотрел на Джеймса со смесью усталости и скрытого ехидства.

— Я тебе клянусь, Бродяга, в жизни не встречал настолько огромных людей. И ты бы его слышал. Он половину вечера молчал, а остальную половину говорил о своём бизнесе и машинах. А потом спросил, какая модель у меня. Ну я и говорю — метла! А тот весь побледнел, и лицо своё та-ак сморщил и ухмыльнулся. Вот какого ответа он от меня ожидал?

— Это он тебе припоминает вашу первую встречу. Это же с ним ты почти подрался в ресторане много лет назад?

— С ним. Только я драться с ним не собирался, не надо, мы просто сильно поругались. Если честно, тогда он меня сильнее разозлил. Называл меня жалким фокусником, и наш квиддич — дурацкой затеей. А сам! Футбольные матчи смотрит! Лицемер.

— Ой, Сохатый, смешной ты такой, ну осудили твой квиддич один разочек, ну и хрен с ним.

— Ещё его сын, — Джеймс словно не слушал Сириуса и продолжал выпускать пар. — Крайне избалованный и вредный ребёнок, просто копия Вернона. Гарри он безумно не понравился.

— Уж прости, но я бы удивился, если ты сказал, что Гарри с тобой не согласен, и эти маглы ему понравились, — по глазам Блэка Джеймс понял, что в душе тот откровенно ржёт над ним.

— Бродяга…

— Да слушаю я тебя, — Сириус увидел, как Джеймс смотрит на него со злобным прищуром. — Мать твою, Поттер, слушаю я тебя внимательно. Лили тебе точно дома рот затыкает на эту тему, так что хоть где-то душу отведёшь, а иначе всех зае…

Джеймс откинулся на стул и сжал губы, наблюдая, как Блэк с чёртиками в глазах пил свой горький кофе. Ему явно было весело. Сириус поднял брови, ожидая продолжения рассказа.

— Этот Дадли, так зовут их сына, начал его толкать, использовал почти как какую-то тренировочную грушу! А Петунья и говорит, мол посмотрите, какой у меня Дадлик сильный растёт, мамина гордость. Ну и Гарри после этого ка-ак схватил их розовый светильник с дебильными рюшками! Нет, бывают и красивые рюшки, но там…

Блэк не выдержал и начал ржать в голос, опираясь одной рукой о стойку и закрывая глаза.

— Ой, да иди ты. Не буду больше ничего говорить.

— Ты ужасный рассказчик, — подвёл итоги Сириус. — Ты так и не сказал, чего это сестру Лили неожиданно двинуло вообще вас позвать. И кто такая Петунья?

— Петунья и есть сестра Лили. Чем ты слушаешь?

— Их родители были садоводами?

Джеймс молча просверлил Сириуса взглядом, скрестив руки. Потом стал напряжённо вглядываться в свечу, которая недалеко от них тихо потрескивала. Сириус проследил за его взглядом, и после продолжительной паузы сказал:

— Ладно, Сохатый, хватит. Я не понимаю, на кой чёрт тебя это вообще задело.

— Лили сильно расстроилась из-за сестры. Опять. В общем, слушай…

- Здравствуйте-здравствуйте! — Петунья резко чмокнула сестру в щеку, оставив еле заметный след своей ярко-розовой помады. — Та-ак рады видеть.

Джеймс заметил, что Петунья, с тех самых пор, как они виделись в последний раз, сильно похудела, а шея её будто вытянулась, и стала женщина выглядеть намного старее, хотя может Джеймс просто придирался.

Она ещё сильнее выбелила волосы, явно научившись их искуснее укладывать в одном из своих шоу по телевизору. На ней было светло-розовое платье, полностью закрытого, вплоть до каждой пуговки, кроя, с большими белыми карманами, в которые бы и ножи поместились. Женщина будто олицетворяла собой образ типичной домохозяйки.

— И мы рады, — неловко улыбнулась Лили, стараясь как можно незаметнее оттереть след с щеки.

Глядя на свою жену, Джеймс совершенно не понимал, как две настолько разные женщины могут быть сёстрами. Лили сегодня надела зелёное, под цвет глаз, немного облегающее платье в талии с небольшим V-образным вырезом. Оно было чуть ниже колен.

Перед выходом миссис Поттер долго перебирала свои наряды, пытаясь найти что-то одновременно и красивое, и сдержанное — по мнению Петуньи. Лили нанесла минимум макияжа, собрала волосы в тугой пучок, накинула сверху чёрный пиджак и напоминала сегодня директрису. Джеймс успел перед выходом пошутить по этому поводу.

— Кхм… очень рады, очень рады, — пробухтел за её спиной Вернон Дурсль.

Он напоминал бегемота…

— Сохатый, я уже понял, что он тебе не нравится — кончай это разжёвывание. Ближе к сути, что случилось-то.

— Ну раз ближе…

-… в общем, нашего Дадли все любят. Он растёт таким бойким, добрым и чутким мальчиком, — Джеймс при этих словах смотрел на сына Дурслей, который в этот момент, широко раскрыв рот, пытался запихнуть в себя всю куриную ножку целиком. Джеймс заметил, что Гарри неожиданно для него молча сидел, слегка приподняв брови и почти не притрагиваясь к еде.

— Да, да, — проговорила Лили, с неловкой улыбкой глянув в сторону Дадли, который словно не замечал, что на него все смотрят. — Он — ваша копия, Вернон.

Глава Дурсль что-то в ответ невнятно пропыхтел, горделиво выпячивая грудь вперёд.

«В самом худшем смысле этого слова» — подумал Джеймс.

— А ваш… кхм.. Гарри — копия вас, Джеймс, — коротко сказал Вернон, впиваясь взглядом в старшего Поттера и прищуривая свои поросячьи глазки.

«Что ему надо?»

— Но не глаза, — добавила неожиданно Лили, оглянувшись на сына. Когда речь заходила о Гарри, то миссис Поттер всегда словно окутывало новой энергией и атмосферой любви вокруг и, казалось, что она может говорить о сыне вечно. Как заметил Джеймс, Петуния относилась к Дадли также.

— Да, глаза нашего отца, — сказала миссис Дурсль и быстро переглянулась с мужем. — И как прекрасно, что мы его вспомнили сегодня.

— Жаль, родители не видят нас сейчас, — горько сказала Лили, и Джеймс сразу просунул руку под стол, сжимая ладонь жены.

— Да-да, жаль, — кивнула Петуния и как-то странно сжала губы. — На самом деле я хотела с вами кое-что обсудить.

Лили заметно напряглась. Это было заметно по тому, как резко она выпрямилась, словно струнка, и застыла, не сводя теперь глаз с сестры. Джеймс внезапно понял, что хотел бы, чтобы его худшие ожидания не оправдались, и Петуния действительно просто пригласила их для примирения.

— Мы слушаем, — сказал Джеймс, так как пауза несколько затянулась.

Внезапно вместо Петунии, покашливая, подал голос Вернон:

— Кхм… в общем-то… как сказать… вы пришли сюда с этими вашими… штуками?

— Какими штуками?

— Ну которыми вы пользуетесь в этом своём… мире.

— Какими ещё штуками? — Джеймс с уже накипающей внутри злостью переводил быстро взгляд со странных лиц Дурслей.

— Каком мире, папа? — Дадли отвлёкся от десерта, к которому уже успел приступить и с детским любопытством теперь взирал на Поттеров.

— Он про магический мир, — ответил ему Гарри.

— А-а, так вы из цирка?

— Сам ты из цирка!

Петуния громко ахнула, и Лили медленно закрыла глаза, сморщившись.

— Какими ещё штуками? — вновь переспросил Джеймс, не обращая внимания на всё остальное. Он и Вернон, не отрываясь, смотрели друг на друга. Казалось, что если сейчас один из них отведёт взгляд, то проиграет.

— Он имеет ввиду волшебные палочки, Джеймс, — Лили вновь открыла глаза и посмотрела на мужа так, что он почувствовал это и всё же отвёл взгляд от Дурсля. — Да, мы всегда с ними.

— Вы не могли бы их убрать?

— Я не собираюсь ничего откладывать, Дурсль.

— Ваш сын оскорбил моего Дадлика!

— Дадли и… кхм… Гарри, не могли бы пойти наверх, поиграйте, — поспешно сказал Вернон.

Дадли стал нерасторопно выкарабкиваться со своего стула, попутно беря в руки два карамельных эклера. Гарри же продолжал смирно сидеть на своём месте.

— Гарри, иди, — сказал Джеймс, и сын, с обидой посмотрев на него, пошёл вслед за Дадли.

Когда дверь за детьми закрылась, и все они услышали неторопливые шаги вверх по лестнице, то Вернон продолжил:

— Не хочу, чтобы мы все тут были на эмоциях, поэтому отложите эти ваши… штуки.

— Я не собираюсь ничего…

— Джеймс! Хорошо, — Лили достала палочку из кармана пиджака и положила её практически около тарелки Вернона. Дурсли отшатнулись от неё, как от бомбы. Джеймс закатил глаза и достал свою, отложив её так, чтобы в любой момент можно было снова взять.

— Что ж… кхм… мы… вы…

— Лили, — Петуния с улыбкой прервала мужа и посмотрела на сестру. — Мы очень рады, что вы пришли. Всё-таки мы с тобой… семья, мы должны общаться.

— Хороша семья — просить палочки отложить, — сказал Сириус, внимательно слушая историю. — Напоминает мне чем-то мою в прошлом.

- Понимаешь, Лили, недавно мы с Верноном имели дело с некоторыми бумагами. С бумагами о наследстве.

После этих слов Джеймс почувствовал, будто внутри него лопнул какой-то шарик, и сердце на несколько секунд стало ледяным. Конечно, он не верил, что Петуния действовала из чистых помыслов, но Поттер сам не ожидал от себя, что будет верить в лучшее. И он не мог представить, какое разочарование сейчас захлестнуло Лили.

— Мы обсуждали наследство после их смерти, — слабым голосом ответила Лили. Поттер нашёл в себе силы посмотреть на неё — из неё будто выкачали всю энергию. Женщина сидела немного побледневшая, с пустым, направленным на сестру, взглядом. — И мне казалось, что всё решили.

— Да, безусловно, — продолжала с улыбкой Петуния. — Завещанный дом мы с тобой продали, и сумму поделили пополам, но ты не поверишь, Лили, оказывается, наша с тобой бабушка — Падма Эванс, завещала нашему отцу свой дом. Практически особняк, я бы сказала.

Петуния ожидала от сестры какой-то реакции, но Лили продолжала на неё молча смотреть.

— Кхм… Ты помнишь, наш отец был единственным ребёнком в семье, и я не знаю почему, но он ничего с этим домом и не сделал, возможно из-за того, что много лет с ней не общался. Нам позвонили из одного агентства, сказали, что узнали, что мы владельцы этого дома, и просят его нам продать!

— И что ты предлагаешь? — спросила Лили.

— Мы хотели подписать документы, но нам сказали, что нужна подпись и второй наследницы… то есть, твоя.

- Как замечательно, — со злостью прошептала Лили. — Я-то думала, что сестра захотела наладить взаимоотношения, а это всё была лапша про семью, чтобы сейчас ты сказала, что пыталась в одиночку подписать документы.

— Конечно, я хотела подписать документы о продаже какого-то там дома! По-хорошему ещё наш отец должен был давно их подписать.

— Почему ты сразу не сказала в чём дело? Для чего ты устроила этот маскарад?

— Может быть, я и правда хочу наладить наши взаимоотношения?

— Не ври, Петунья! Ты боялась, что мы придём к вам с волшебными палочками и ограбим? Или ещё что-то сделаем из-за денег?

Обе сестры тут же вскочили со стульев, опираясь руками о стол. Джеймс и Вернон встали со своих стульев тоже и в растерянности переглянулись.

— Хорошо! — гневно выкрикнула Петунья, и её лицо стало ещё более омерзительное. — Хорошо! Хочешь сказать, что сама пришла по доброте душевной?

— Да!

— Я вижу тебя насквозь, Лили! Пришла, чтобы похвастаться своей жизнью — посмотрите на меня, на моего сына, на моего мужа!

— Ты сама нас пригласила! — лицо Лили покраснело, и она сильно нахмурилась.

-...посмотрите, какая у меня замечательная работа, как у меня всё складывается по идеальному плану.

— Как ещё, чёртов Мерлин, план?! Ты в своём уме?

— Милая, давай не будем горячиться, — заговорил Вернон, поспешно подходя к жене, осторожно дотрагиваясь до её плеч, но женщина лишь гневно смахнула его руки.

— Всю жизнь ты притесняла меня, — Петунья быстро выпрямилась, и Джеймсу показалось, что она вот-вот заплачет. Она выставила руку вперёд, указывая на Лили. — Младшая доченька, с редкой красотой — легко быть от природы красивой, с яркой внешностью. Тебе никогда не понять меня.

— Я всегда считала тебя красивой, — оторопела прошептала Лили, оглядывая сестру растерянным взглядом. — И внешность — она всего лишь оболочка, главное — это то, что у нас в душе.

Вернон и Джеймс чувствовали себя сейчас одинаково лишними в этой комнате, немного отойдя от женщин и переглянувшись, не зная, что делать: лучше остановить их или не вмешиваться?

— Ты ещё и ведьмой родилась, — миссис Дурсль будто не слышала сестру. — Родители не замечали меня. «Отдай свои игрушки Лили». «Лили у нас особенная». «Лили хочет стать врачом, она наш подарок судьбы». Тошно от этого.

— Послушай меня, родители тебя очень любили…

— И мой сын никогда не узнает о том, каково это быть вечно на втором месте. Он особенный для меня всегда! А твой сын смеет ещё что-то говорить про него!

— Не впутывай в это Гарри.

— Лили не виновата в этом, — прервал их Джеймс. Ему хотелось всеми силами как можно скорее уйти отсюда, но тут же понял, что лучше было молчать, обстановка явно ещё более накалилась.

— Тут что-то так душно, практически нечем дышать, — Вернон, раскрасневшись, подошёл к окну и нарочито медленно стал его открывать. — Милая, не подойдёшь сюда? Кажется, в нашем саду что-то расцвело — ты должна посмотреть.

— Не виновата? — громко спросила Петунья, переводя взгляд на Поттера и неожиданно рассмеявшись. Мистер Дурсль со вздохом подошёл обратно к жене. — Не виновата?! Вы все её делаете белой и пушистой, одна я всегда видела, кто она на самом деле.

Миссис Дурсль вновь перевела гневный взгляд на сестру:

— Внешность не так важна — говоришь? А чего тогда выбрала себе Поттера в мужья? «Он капитан команды», «Он спортсмен» — что ты там ещё про него рассказывала? Ты никогда себе никого попроще в мужья бы и не выбрала — конечно, никто не достоин самой Лили Эванс! Конечно, ты и подписывать ничего не хочешь, денег и так достаточно!

Лили смотрела на неё холодно, и, казалось, её взглядом сейчас можно убить.

— … и ещё вырядилась так! Тебе знакомы хоть какие-то рамки приличия?

— Джеймс, мы уходим, — Лили взяла свою волшебную палочку и положила обратно в карман, и Дурсли испуганно отскочили от неё.

Джеймс поспешно забрал свою палочку, и Поттеры направились к выходу из гостиной, и тут все услышали громкий звон чего-то разбивающегося наверху.

— Дай угадаю, — Сириус уже допивал вторую кружку американо и выглядел немного уставшим. — Это Гарри решил мягко разбавить вечер и поцапаться с их сыном?

— Да, схватил этот торшер с рюшками и разбил об пол. Не знаю, чего он этим, правда, добивался, но зато Дадли тут же прекратил испытывать на нём боевые приёмы.

— Херовый вечерок, получается, — теперь Сириус уже достал сигарету и вздохнул, после чего закурил. — Лили разбита?

— Я надеюсь, что она отпустила её, — Джеймс с сомнением запустил руку в волосы и вытянулся. От долгого сидения болела спина. — Но она её больше не упоминает, убрала подарки Петуньи с видного места, в чулан.

— Придётся принести вам новую ужасную вазу.

Джеймс рассмеялся и посмотрел в окно. Погода всё ещё стояла прекрасная, и Поттеру захотелось выйти на улицу — может они успеют ещё сегодня съездить на починку?

— А в итоге-то что? — спросил после небольшой паузы Сириус. — Подписала бумажку?

— Подписала, — Джеймс вновь обернулся к Блэку. — Сказала, что делить ничего не будем, пусть они забирают всю сумму себе — там столько получается, что Дурслям можно хоть второго Дадли заводить.

После разговора Джеймс и Сириус ещё мотались с байком весь день и попали в несколько историй, однако вечером Лили Поттер увидела, как они оба, смеясь, буквально вбежали в дом, и Сириус Блэк вручил ей вазу с плохо прорисованными цветочками, которую обернул красной ленточкой, а Джеймс достал из кармана розы из салфеточек, попросив дополнить его вечный букет.

А уже через несколько дней Гарри узнал, куда пропали его друзья.