Неисповедимы пути Джашин-самы (джен)

Когда Хидан пришел в себя, он осознал две вещи.

Во-первых, он был жив.

Во-вторых, он лежал не под завалами, а на мягкой кровати.

Этого с лихвой хватило, чтобы он резко распахнул глаза и рывком сел. Голова закружилась от слишком быстрого подъема, но, несмотря на это, Хидан осмотрелся.

Он действительно был не в ловушке. Это была комната — чуть тесная, заваленная мусором, нуждающаяся в ремонте — но, мать вашу, это была свобода!

Джашин-сама не забыл про него! И пусть горят в аду те ублюдки, что не верили в его божество! Пусть этот хренов атеист Какузу поперхнется своими деньгами и мнимым бессмертием! Вот! Вот, что значит мощь Джашин-самы!

Хидан чуть было не издал победный клич, но одернул себя в последний момент —внутренний шиноби требовал разведать обстановку. А вот потом можно будет орать хоть до хрипа и устроить грандиознейший кровавый пир в честь Джашин-самы…

Кивнув своим мыслям, Хидан, продолжая широко улыбаться, одним резким движением сдернул с себя одеяло — и все планы тут же вылетели из его головы.

Потому что ноги, которые показались из-под одеяла, были не его.

Слишком маленькие, кожа совершенно другого оттенка, волос почти что не было… и, черт побери, почему он сидит тут и приводит аргументы в пользу того, что это не его ноги, если надо думать о том, что это, блять, не его ноги?!

Хидан прикрыл глаза и судорожно вдохнул. Так, успокоиться, отдышаться… Он провел под землей не менее недели, мало ли, вдруг это просто глюки?

Он протер глаза, прежде чем вновь медленно открыть их, но ничего не изменилось — перед ним все так же лежали чужие ноги. Вздохнув, Хидан убрал прядку лезущих в лицо светлых волос за ухо и снова застыл. Потому что он никогда не был блондином.

— Твою мать, что творится-то?! — вырвался у него громкий и писклявый возглас.

Хидан, если честно, уже не особо удивился тому, что и голос был не его. Он оказался в чужом теле? Звучало, как полный бред, но в сравнении с тем, что он, только недавно помиравший под завалами, очутился в кровати, в этом не было ничего ошеломляющего. Его тело, наверное, пришло в полную негодность — вот Джашин-сама и дал Хидану новое.

Ну, или он окончательно поехал крышей и его больной мозг породил эту фантазию.

Плюнув, он встал с кровати и чуть не упал, сделав первый шаг. Тело точно было не таким, как прежде — рост и телосложение явно изменились, отчего координация полетела к чертям. Выругавшись, Хидан вновь поднялся на ноги. Все вокруг казалось слишком большим — кровать, окна, стол и двери были просто огромными.

Или это он был маленьким?

Хидан тут же замер. Это было логично — тело, как выяснилось, было чужим, так почему бы ему не быть детским?

Нужно было срочно проверить эту теорию. Идти, спотыкаясь на каждом шагу, в ванную, чтобы посмотреться в зеркало, не было ни сил, ни желания. Поэтому Хидан попросту оттянул резинку штанов и заглянул вниз.

И, да, его предположения оказались верными.

Он был в теле ребенка.

Непонятно в чьем, и где, правда, но… какая нахер разница? Он жив!

«И не в такое дерьмо вляпывались», — философски заключил Хидан.

* * *

Он уже, наверное, минут пять крутился, словно девчонка, перед небольшим зеркальцем, найденным им в ванной комнате.

Хидан корячился, строил рожицы и наблюдал, как отражение какого-то шкета лет одиннадцати-двенадцати повторяет за ним все движения. Он уже который раз твердил себе, что теперь это он сам, но мозг упрямо отказывался верить в это, заставляя искренне удивляться тому, что из зеркала на него смотрит не взрослый привлекательный мужчина с шикарными пепельными волосами, а мелкий пиздюк с дебильной рожей. Хидан вновь вгляделся в голубые глаза, потрогал жесткие пряди торчащих во все стороны волос, провел пальцами по странным белеющим полоскам на щеках. Ублюдыш был ему незнаком.

Наконец, оторвавшись от созерцания собственного отражения, Хидан все так же враскорячку направился обратно в спальню, минуя мусор на полу. Создавалось ощущение, что прошлый хозяин здесь не прибирался никогда — грязь была повсюду.

Поморщившись от отвращения, Хидан внимательным взглядом оглянул комнатенку, и с удивлением понял, что в доме, в общем-то, было мало личных вещей — квартира была полупустой, не считая початых упаковок из-под рамена, коробок и грязной посуды, создававших ощущение перенасыщенности интерьера. Хмыкнув, Хидан осмотрел видимую поверхность тумбочек и полок — ничего, кроме вездесущего мусора и одинокого будильника у кровати он не обнаружил. Тогда он распахнул дверцы шкафа, стоявшего в дальнем углу спальни — но и здесь не было ничего особенного, кроме бросавшегося в глаза безвкусного ярко-оранжевого костюмчика, висевшего на вешалке. Остальная одежда была кое-как свалена в кучу.

Хидан вернулся к кровати — теперь к осмотру подверглось содержимое ящиков прикроватного столика. И тут ему наконец улыбнулась удача — на первой же полке лежал, сверкая на свету, новенький хитай-ате с гравировкой Скрытого Листа.

Коноха, значит?

Хидан еле сдержался, чтобы не расхохотаться в голос.

Тому ублюдку точно пиздец.

В груди возникло чувство восторга вперемешку с жаждой убийства. Хидан сотрет с лица земли любое упоминание о мальчишке, все, что доказывает, что он вообще существовал — семью, соседей, друзей, дом и даже письменные документы. А потом доберется до него самого.

На лицо налез оскал. Хидан потянулся рукой к груди и поморщился, когда не обнаружил привычного холода металла своего амулета. Придется все же раздобыть новый. Да и коса — жалко…

Хидан замотал головой, возвращаясь к обыску квартиры. Он подозревал, что шкет здесь жил один — на это намекало отсутствие еще чьих-либо вещей, да и размеры квартиры, вообще-то, тоже. Здесь одному-то особо негде развернуться, не то, что вдвоем. Мальчишка — сирота? Это было бы Хидану на руку — никто особо шум поднимать не станет из-за его ухода. Власти так, для вида, отправят, конечно, пару поисковых групп окрестности прочесать, но из-за одного шкета сильно напрягаться не будут.

Оставалось лишь осмотреться в деревне чуток, свершить месть и свалить в закат. И желательно было бы составить хоть какой-то план побега — Скрытая деревня это все же не проходной двор, просто так уйти не выйдет.

«Сейчас не выйдет», — поправил себя Хидан. Учитывая его новое тело — он пока идти, не спотыкаясь на каждом шагу, не мог, не то, что дать бой какому-нибудь шиноби — придется выкручиваться. Если грубая сила — крайний вариант, то остается лишь то, что у Хидана получается хуже всего — маскировка. Ему не нравилось притворяться, поддерживать Хенге и много думать о скрытности; вот только Какузу, падла, частенько заставлял. Там, где можно было бы пройти напролом, усеивая землю трупами, напарник предпочитал действовать тихо, что не могло не бесить Хидана. Правда, сейчас обстоятельства требуют, чтобы Хидан засунул свои предпочтения себе в зад и был максимально осторожен. Жизнь ему показала, что случается, когда себя переоцениваешь.

Вспомнилась тьма, холод сдавливавшей со всех сторон земли и нестерпимая боль. Хидан вздрогнул и поспешил вытряхнуть неприятные мысли.

Желудок вдруг заурчал. Он хотел было отмахнуться, но желание пожрать было сильнее. В конце концов, Хидан целую вечность ни хрена не ел!

Под согласные звуки живота он прошел на кухню и в предвкушении открыл дверцу холодильника. Но его ждал облом — внутри не было ничего, кроме упаковки просроченного молока. Разочарованно рыкнув, Хидан открыл шкаф — и обнаружил один рамен. Да блять, пацан что, кроме рамена не жрал ничего? Но делать нечего — Хидан все же, привстав на цыпочки, достал пачку и поставил кипятиться воду.

Хидан окинул кухню взглядом. Такая же замусоренная, как и остальная квартира, с горой грязной посуды в раковине, но все же вполне приличная — особенно в сравнении с местами, в которых Хидану приходилось жить во время миссий — сплошь вшивые гостиницы да дряхлые убежища, и все потому, что старый пердун отказывался раскошеливаться на лучшие условия.

Вспомнив Какузу, Хидан сжал челюсть.

Надеюсь, он там все же подох.

От размышлений Хидана отвлёк громкий, почти что яростный стук в дверь — будто выбить хотели. Чертыхнувшись, Хидан схватил кухонный нож из раковины и кое-как припрятал под шортами. Острое лезвие чуть царапало кожу, но других вариантов не было. Встреча со здешним контингентом пока не входила в его планы. Может, притвориться, что никого нет?

— Узумаки Наруто! А ну живо открой! — вдруг послышалось гневное восклицание.

Голос был мужским, тон — явно недовольным. И неизвестный точно знал, что Хидан сейчас внутри — больно уж уверено орет и колотит в дверь, как в свою собственную.

Осторожно подобравшись к двери, Хидан громко спросил:

— Кто?

— Живо открой, я сказал!

Хидан все же открыл дверь, но так, чтобы выглядывала лишь часть головы. Из щели показался парень примерно его возраста, одетый в чунинский жилет Конохи. Из примечательного в нем был разве что горизонтальный шрам, пересекавший всю переносицу.

— Какого черта ты все еще дома?! Опять проспал? — продолжал орать чунин.

— Э-э…

— Марш в Академию! Сейчас все команды распределят! Один ты опаздываешь! — снова прикрикнул он и строго посмотрел на Хидана.

— Да, простите, я уже собираюсь! — был единственный уместный ответ.

Чунин с прищуром посмотрел на него, но все же развернулся и подпрыгнул, уходя прочь. Хидан облегченно выдохнул и прикрыл дверь. Что ж, по крайней мере, свое имя он узнал. Как и то, что сегодня его и двух других пиздюков должны поставить в команду.

Узумаки Наруто… В сознании будто появились проблески узнавания — значит, это имя Хидан где-то слышал. Вот только где? Он сконцентрировался, пытаясь вспомнить, но в голову ничего не приходило. Плюнув, Хидан пока забросил попытки — надо будет, припомнит потом. Да еще и Академия! Вот только знать бы еще, где она находится — и у других ведь не спросишь, пацан-то в ней наверняка не первый год обучается. Да и отвертеться не выйдет — у Хидана пока даже примерного плана для побега нет, а идти надо сейчас, а то обыщутся, бедняги.

Хидан прошел в спальню и распахнул в шкаф. С сомнением посмотрел на оранжевый костюмчик и быстренько глянул, что там есть еще; рука потянулась к груде одежды в углу, но зазвучавший вдруг в голове голос Какузу назвал его идиотом. Короткая вспышка злости, и Хидану захотелось из принципа выбрать что-то из кучи, пока он не вспомнил, что, вообще-то, разговаривает сам с собой. Кукуха, видимо, окончательно поехала. Но, на самом деле, аргумент был здравый — Хидану нельзя себя выдавать, даже если это просто вырвиглазный ярко-оранжевый костюм (который, тем не менее, был на особом месте, аж на вешалке).

Раньше, до вступления в Акацуки, Хидан забивал хуй на такие мелочи, но у Какузу на подобное был пунктик — ох, не счесть, сколько раз Хидану выбивали зубы, ломали кости и выворачивали руки, когда они ссорились на эту тему. Потом, лежа в луже собственной крови, Хидану приходилось выслушивать очередную лекцию о том, насколько настоящему ниндзя важна незаметность.

«Мне плевать на тебя, но если ты провалишь миссию из-за собственной глупости, проблемы будут и у меня», — была любимая присказка у старого пердуна.

Надев куртку и натянув штаны, Хидан прицепил к бедру подсумок с пятью кунаями, который нашелся в кармане костюма. Вытащив хитай-ате из тумбочки, повязал на шею и критично оглянул комнату напоследок. Затем Хидан прошел в коридор, открыл входную дверь и вышел на улицу, удовлетворенно подметив, что тело начинает слушаться лучше и точность движений постепенно к нему возвращается. На улице было светло; теплый ветерок трепал волосы, лезущие в глаза. Хидан раздраженно провел по ним пятерней, пытаясь пригладить, но эта копна упрямо не желала приходить к порядку, отчего появилось желание их коротко отстричь.

Вдруг рядом с ним приземлился тот самый чунин. Хидан от неожиданности отпрыгнул на соседний балкон; рука сама собой потянулась за спину, пытаясь ухватить косу. Да как только подобраться-то сумел? Хидан таких всегда за милю чуял! Чунин странно глянул на него, и Хидан постарался исправить свою оплошность, приняв как можно более невинный вид.

— Вы меня напугали! — воскликнул он, нацепив идиотскую улыбку.

И это вроде прокатило — чунин расслабился.

— Я лично прослежу, чтобы ты пришел в Академию. И никаких возражений! — поспешно добавил он, но Хидан и не собирался возражать — наоборот, ситуация складывалась для него весьма удачная.

Дождавшись утвердительного кивка, чунин вскочил на крышу. Хидан последовал за ним.