Sick and empty (джен)

Так холодно…

Тишина оглушала, давила.

Темно, так темно, что непонятно, где верх, где низ, где право, где лево — где хоть что-то. Как будто пространства не существовало.

Раздался скрип отодвигаемой решётки. Такой громкий в этой тишине. И такой тихий во внезапном гуле голосов.

Потом появилась она, Сериза. Она бежала по площади и…

Ослепительный выстрел застил взор, будто должен был выжечь глаза. Так ярко. Так больно.

Стало душно. Воздух заканчивался. Он не мог сделать вдох. Не мог. Сериза там закрывала глаза, оставаясь на его руках, казавшихся чужими. От слёз горлу было больно. Грудь горела из-за отсутствия кислорода. Вот сейчас он задохнётся. Здесь, в этой непонятной тьме — и здесь, на Мелиде-Даан…

Оби-Ван с хрипом открыл глаза и подскочил на месте. Он приложился макушкой обо что-то твёрдое и распластался на холодном полу. Вокруг темно, но хотя бы есть воздух. Где-то в горле билось сердце, готовое выпрыгнуть и убежать подальше от своего тела. Кеноби сейчас тоже хотел бы убежать куда подальше. Забыть страшный сон. Забыть пережитый кошмар. Можно, пожалуйста, забыть вообще всё? Не помнить, кто ты и откуда, что пережил и кого знал. Обнулиться. Да, как на Финдаре, когда ему почти стёрли память. Даже жаль, что машина Синдиката разрушена, можно было бы вернуться и…

Дверь открылась, и в комнату кто-то вошёл. Кеноби сжался под кроватью, умоляя оставить его сейчас одного. Парадокс — но в глубине души он хотел, чтобы пришедший нашёл его, увидел, в каком он состоянии. Хоть каплю сочувствия. Нет-нет, оставьте в покое!.. И снова эта надоевшая полярность.

Тот, кто вошёл, больше не двигался и молчал. Чувствовал ли он состояние хозяина комнаты? Знал ли, что он здесь? Почему ничего не предпринимал? Может, подозревал, что Оби-Вану хочется побыть одному? И зачем он вообще пришёл? Совет принял решение? Это кто-то из друзей?

Дверь снова открылась, но в комнату снова вошли. На этот раз шаги были намного легче. Кеноби думал, что происходит. А в свою ли комнату он зашёл? Может, он что-то перепутал, и теперь её настоящий хозяин не знал, как понимать завал у своей кровати?

— М-мастер Джинн, — с небольшой дрожью проговорил голос Бэнт.

Ух ты… Но это точно не комната подруги.

— Здравствуй, падаван?..

— Бэнт Эйрин, — представилась она. — Я подруга Оби-Вана. Я не хотела вам мешать, простите.

— Ты не помешала. Но, полагаю, где Оби-Ван, ты не знаешь.

Девочка, видимо, покачала головой.

— Мы должны были встретиться в Зале Тысячи фонтанов, он пошёл отдохнуть, но его нет уже два часа. Вдруг с ним что-то случилось?

«Здесь я, здесь!» — закричало что-то в голове Оби-Вана. Тяжёлые шаги приблизились к кровати, и мальчик сжался. «Нет-нет-нет, пожалуйста, уйдите!» — заверещал тот же голос.

— Ему нужно время, чтобы восстановиться, — мягко сказал Квай-Гон. Бывший падаван почувствовал, как по щекам потекли слёзы. С ним так мягко почти не разговаривали. — Может, вы разминулись? Такое чувство, что он уходил в спешке.

— Возможно… До свидания, мастер Джинн, — лёгкие шаги Бэнт поспешно удалились.

Рыцарь-джедай оставался на месте некоторое время, потом поправил постель, так что покрывало теперь не могло скрыть спрятавшегося под кроватью ребёнка, и тот прижался к самой стене, надеясь, что бывший учитель не заглянет сюда, а если оглянется у двери, не заметит его в темноте. Джинн тяжело вздохнул и направился к двери. Он оглянулся, но под кровать не смотрел, а затем тихо вышел. О чём он думал? Зачем приходил? Догадался ли, что Кеноби тут?

Оби-Ван вытер слёзы, полежал ещё минут пять на тот случай, если кто-то вернётся, вылез из своего тайного убежища и направился в ванную. Надо было идти к друзьям, даже если они не волнуются, то его поиски по всему Храму ничего хорошего для него не принесут. Приводя себя в порядок в небольшом помещении, Кеноби подумал, что здесь тоже можно сделать убежище. По крайней мере ни у кого не будет первой мысль, что он закрылся в душевой кабинке, а если сгрудить в неё всю одежду и все постельные принадлежности, то можно спрятаться среди них.

В коридорах было пусто. Оби-Ван радовался этому, как никогда. Сами стены, их вид, проходящая через них Сила — это создавало ощущение дома. Где-то были спокойные эмоции живых существ, они настраивали на умиротворение. Главное, чтобы существа оставались далеко, видеть и слышать их мальчик не хотел. О, он хотел попасть в Зал Тысячи фонтанов, но там, помимо его друзей, наверняка будут и другие посвящённые и мастера. А кроме того, мастер Джинн знает, что он должен быть там.

Всё-таки зачем он приходил? Если бы его, Кеноби, вызвал Совет, бывший учитель передал это сообщение Бэнт, ведь у неё было больше шансов его найти. Значит, ничего серьёзного не случилось. Но… зачем тогда Квай-Гон?..

Оби-Ван едва успел уйти в сторону, чуть не врезавшись в девочку. Он сделал два глубоких вдоха, успокаивая заколотившееся сердце и сбившееся дыхание — это было не просто живое существо, это была Сири Тачи, иногда появлявшаяся в компании Брука. Да уж, повезло. Почему бы сразу не налететь на самого Чана в присутствии кого-нибудь из Совета и вылететь из Храма ещё до вечера?

Сири была раздражена, а поняв, с кем едва не столкнулась, разозлилась. Мальчик даже рта раскрыть, чтобы извиниться, не успел, как ему в лицо прилетело:

— Смотри, куда идёшь, здесь ходят джедаи!

Он стал чужим. Для всех в Храме. Но до этого мгновения не представлял, насколько.

* * *

Квай-Гон наткнулся на друзей бывшего падавана в столовой. Дети выглядели взволнованными и подавленными… Кеноби среди них не было. Сердце мастера забилось сильнее, и он подошёл к ним. Посвящённые, заметив его, поклонились, не меняя удручённого выражения на лицах.

— Оби-Ван так и не появился?

— Нет, мастер Джинн. Может, он решил вернуться и поспать? — робкая надежда светилась в глазах Эйрин.

— Или его уже вызвал Совет и не предоставил испытательный срок, и он решил уйти по-тихому, — мрачно предположил Гарен.

— Нет, он бы не стал так делать! — запротестовал Рифт.

— Но он ведь так уже хотел сделать, когда его отправили в Агрокорпус, помнишь?

— Но тогда уже были бы слухи о его исключении, — возразила Бэнт. — А если он скрывал какую-то рану, если ему стало плохо?

— Его бы уже нашли.

— Но он мог свалиться куда-нибудь, где его невидно, — Рифт от волнения даже пролил немного чая на стол. — А вдруг он наткнулся на Брука?

— Брук не дурак, драться не будет, — покачал головой Гарен. — Он так гордится тем, что стал более спокойным, он ведь рассчитывает, что его успеют взять в падаваны.

— Но кто-то из его друзей…

Джинн понял, что про него благополучно забыли. Неизвестность тяготила детей, они волновались за своего друга. Как вообще можно исчезнуть из Храма бесследно? Может, Оби-Ван просто забился в одному ему известный угол?

Когда Квай-Гон был в его комнате, он снова чувствовал этот странный баланс в чувствах мальчика. Он как будто тянул руку, но если бы в ответ ему протянули руку, то он бы отпрянул. Возможны ли такие чувства? В таком случае Кеноби никого бы не подпустил близко. Но, вероятно, с друзьями его связь была крепкой и этим качелям не поддавалась. По крайней мере в это хотелось верить.

Кто-то окликнул мастера-джедая, но он не обратил на это внимание. Непонятная вибрация в том месте, где была его связь с Оби-Ваном, стала сильнее. Кажется, их связь возрождалась. Это возможно? Тогда… из-за чего?

— Квай! — голос Клее раздался почти у самого уха, а сама подруга джедая дёрнула его за плащ назад, так что он пошатнулся.

— Что слу?.. — он оборвался на полуслове, увидев её обеспокоенный взгляд, и последовал за Рьярой к стене столовой. Туда, где стояла растерянная девочка.

— Это Сири Тачи, где-то с полчаса назад она встретила Оби-Вана. Расскажи, — мягко попросила женщина.

— Мы почти врезались, когда я выходила из-за угла. Я была раздражена из-за Брука и сорвалась. Я… я сказала ему, Оби-Вану, что теперь на всех юнлингов смотрят с подозрением: вдруг и мы предадим Орден, а мастера не знают, правильно ли нас воспитали. И… и это всё из-за него, — Тачи опустила голову. — Я не должна была… так…

— Ты сказала, что думала, но… как я понимаю, это были сильные эмоции. И они были ошибкой, — Джинн положил руку ей на плечо.

— Я знаю. Он… он стал другим, — Сири с непониманием посмотрела в глаза мастеру.

Квай-Гон почувствовал, как внутри у него всё напряглось. Уж если существо, которое не знало Оби-Вана близко, заметило изменения, дело было плохо.

— Как именно он изменился, как считаешь? — спросила Клее.

— Он словно впал в транс. Он… он смотрел сквозь м-меня таким… таким пустым взглядом, — Тачи передёрнуло. — И от него не исходило никаких эмоций. Мне показалось сначала, что он огорчён, но потом наступило… это состояние. Его… его как будто забрали, выкачали, оставив пустое тело… А потом он пошёл куда-то. Кажется, к Залу Тысячи фонтанов, но я не знаю, не свернул ли он куда-то.

Подруга со скрытым ужасом посмотрела на Джинна. Первые дни после предательства Ксанатоса он тоже ходил как не от мира сего, будучи погружён в свои мысли и переживания… Но от него исходили эмоции, и весьма ярко.

— Он же ещё совсем ребёнок.

Только когда Сири повернулась к нему и в удивлении нахмурилась, Квай-Гон понял, что произнёс свою мысль вслух. А потом вспомнил свой надтреснутый голос. Сердце будто пронзила острая игла, но потом боль отступила. Джинн повернулся к Рьяре.

— Дай мне… еды… какой-нибудь. Не знаю.

— Какой-нибудь? Смотря кого ты хочешь угостить или отравить, Квай.

Внезапная шутка вырвала его из ступора, и он с благодарностью взглянул на подругу, а потом направился к подносам с пищей и напитками, пытаясь вспомнить те несколько дней, которые он провёл в Храме вместе с Кеноби.

* * *

Оби-Ван открыл глаза и зевнул. Спать всё ещё хотелось, но тело ощущалось как отдохнувшее. Мальчик зарылся носом в подушку. Ему приснилось, будто мастер Джинн держал его на руках и жалел, а потом уложил в постель и погладил по голове… Какая глупость. Он бы не сделал так, даже если бы всё ещё был его учителем, а уж теперь…

Тем не менее, Кеноби очень удивился, когда обнаружил себя в кровати, а на прикроватной тумбочке — кусок пирога и коробку с каким-то напитком. На секунду ему показалось, что приснившееся было на самом деле. Но потом логика взяла верх. Да и, по правде говоря, он совсем не помнил ничего, что было после разговора с Сири Тачи. Вполне возможно, что он сам взял еду, а потом улёгся в кровать. Но встретился ли он с друзьями?

Мальчик позавтракал принесённой кем-то едой (он не мог вспомнить, кто принёс её, а потому просто был благодарен тому, кто это сделал — даже если это всё-таки был он сам), быстро привёл себя в порядок и поспешил в Зал Тысячи фонтанов. Даже если там никого из друзей нет, он просто помедитирует, вчерашний день вымотал его в эмоциональном плане, хотелось избавиться хотя бы от постоянной тянущей боли в груди.

Та крупица хорошего настроения, вызванная отдыхом тела, потонула в душевной боли, стоило ему увидеть какого-то мастера с его падаваном. Эти двое не просто шли вместе, они разговаривали, они улыбались, и в Силе от них исходила настоящая гармония. Оби-Ван сглотнул противный комок, но что-то продолжало давить на его горло. Учитель и ученик заметили его, остановились, обменялись нерешительными взглядами и поскорее прошли мимо. Будто Кеноби заразный.

Мальчик еле заставил себя продолжить идти. Нет-нет-нет, ему необходима медитация. Пусть его и дальше обходят стороной, пусть кричат на него, пусть игнорируют — ему нужно успокоиться, найти свой центр. Даже если он никогда больше не будет джедаем. Тут уже не до того, чтобы быть вечноспокойным хранителем мира, сейчас хотя бы не потерять себя. Как это было вчера после разговора с Сири.

Оби-Ван прошёл мимо тренировочных залов, и что-то потянуло его заглянуть в них. Не входить, ни в коем случае, просто посмотреть в дверь. Он увидел своих друзей, каждый из которых беседовал с каким-то мастером. Из троих взрослых он знал лишь Таллу, которая разговаривала с улыбающейся Бэнт. Рифт уже был падаваном, а вот Гарен и Эйрин, похоже, на этом спарринге нашли своих потенциальных учителей.

Что ж, он мог бы быть с ними. Он первым из всех четверых стал падаваном, и через какое-то время они все вместе могли бы делиться опытом, приобретённым на миссиях… Если Совет и даст ему испытательный срок, возьмёт ли его кто-то в падаваны? Почему-то вспомнился сегодняшний сон с бывшим учителем, и Кеноби скрипнул зубами, отгоняя воспоминание. Даже если он попросится к мастеру Джинну, тот откажется. Вероятно, он больше никогда не захочет взять себе ученика.

Женщина, разговаривавшая с Гареном, пихнула локтем мастера Таллу под руку и указала в центр зала. Обе женщины улыбнулись и хором что-то крикнули. Оби-Вану стало любопытно, и он переместился, чтобы вдеть то же, что и они.

Ему стало дурно.

Там Квай-Гон спарринговался с Бруком, порой что-то ему говоря. Чан выглядел довольным и изредка что-то отвечал. Джинн вдруг повёлся на ложную атаку и едва не проиграл, и двое мастеров снова что-то закричали. Квай-Гон на миг обернулся, чтобы бросить им нечитаемый взгляд, а затем пошёл в наступление.

Кеноби смотрел, как двигается его некогда учитель, и вспоминал свои спарринги с ним. Вот стойка, которую они отрабатывали в самое первое занятие, а вот это ката мастер учил его делать целых два дня. Наконец Джинн приставил кончик меча к горлу Брука — поединок был завершён. Мальчик не выглядел недовольным, и Оби-Ван даже удивился. Да, Чан времени не терял, он тоже продвинулся и вполне был готов стать падаваном.

А потом Квай-Гон ему улыбнулся. Он был им доволен. Более чем.

Мир Кеноби взорвался. Он хотел кричать, вопить. Грудь сдавило так, что мальчик согнулся пополам, почти задыхаясь. Его рот открылся, готовый исторгнуть из себя вой, но не выходило ни звука, не было даже хрипа. «Почему тогда ты не взял его в первый раз?!»⁽¹⁾ — мысленно взревел Оби-Ван. Слёзы застилали глаза, и он яростно смахнул их, случайно царапнув под глазом ногтем.

Прочь. Прочь отсюда.

С трудом распрямившись, мальчик сделал шаг дальше по коридору. Ему показалось, что там, в зале, бывший учитель схватился за голову и согнулся словно от боли, но его это уже не интересовало. Он метнулся к противоположной стене и умчался вперёд, надеясь всё же выбраться к Залу Тысячи фонтанов.

От скорости дыхание перехватывало, сердце билось, казалось, везде: в груди, в горле, в мозге. Дурацкое воспоминание о сне всё стояло в мыслях, а затем стало изменяться — будто Джинн держал на руках Брука. Не успев повернуть, Кеноби со всей силы врезался в стену. Плечо, кисть, щека и даже бедро взорвались от боли, а висок, которым он приложился не так сильно, запульсировал.

Дрожа всем телом, Оби-Ван повернул к своей комнате. Боль тела и боль души метались в нём как две бури, едва давая вдохнуть.

Хотелось закричать. Хотелось попросить о помощи. Хотелось прийти и поплакаться кому-нибудь, кто понял бы.

И так хотелось получить поддержку.

Но он был один. Его прошлое — разрушено. Его будущее — туманно. Его настоящее… Его настоящее — боль.

Кеноби заперся в ванной, благодаря Силу, что хоть здесь есть замок. Джедая он, конечно, не остановит, но, может, если кто-то наткнётся на запертую дверь, то не будет пытаться потревожить существо за ней?

Мальчик свернулся клубочком в ванне, давая волю рыданиям. Оставаться в Храме уже не хотелось. Он считал, что сможет принять нового падавана своего бывшего мастера. Но Брук… Почему он не мог выбрать другого учителя? Почему Квай-Гон решил выбрать его?

Вопль повис в небольшом помещении, оглушая своей силой. А после оглушила наступившая тишина.

На голову Оби-Вана что-то свалилось. Что-то твёрдое и холодное. Он скинул с себя предмет и с удивлением поднял маленькие ножницы для ногтей. Свет блеснул на самом кончике. Вспышка. Озарение. Мысль.

1) Решающий бой Оби-Вана за титул падавана происходил именно с Бруком, но Джинн не взял никого из них.

Вернуться к тексту