Между двух огней (гет)

Северус всегда этого боялся.

Он бы солгал, если бы сказал, что это стало неожиданностью. Он всегда знал, что в итоге так и получится. Ну, или не совсем так, но очень похоже.

Оставалась всего пара дней до пасхальных каникул, и в Хогвартсе царило оживление. Кто-то радовался возможности отдохнуть, кто-то хотел увидеться с семьёй. Лили традиционно уезжала к родителям, а Северус планировал провести время в обществе Джеймса, который обещал остаться в школе.

После ужина Северус ждал встречи с ним в заброшенном кабинете на третьем этаже западного крыла. Огромное, почти во всю стену, окно открывало потрясающий вид на Запретный лес. Северус надеялся вместе с Джеймсом полюбоваться тем, как солнце будет медленно опускаться за верхушки деревьев.

Поттер опаздывал. Край солнца приблизился к макушкам исполинских сосен, и Северус подумал, что следовало позвать Лили, она бы точно оценила. Джеймс никогда не отличался особой романтичностью, но от встреч не отказывался, не упуская возможности потискать его, пока Снейп занимался «романтической ерундой». И сейчас Северусу отчётливо не хватало крепких объятий для полноты картины.

Коридор погрузился во тьму, когда солнце полностью утонуло в зелёном море Запретного леса. Северус передёрнул плечами как от озноба и опустил голову. Джеймс так и не пришёл.

Хотелось придумать ему массу оправданий, но отчего-то казалось, что всё это стало бы самообманом. Если бы он хотел, то пришёл бы. Бывали уже случаи, когда у Джеймса не получалось прийти на свидание, но он всегда находил способ, как предупредить об этом. Сегодня же всё было не так.

Следующим утром Джеймс выглядел так, будто прошлым вечером ничего и не произошло. Он, как обычно, общался с друзьями, время от времени бросая на Северуса заинтересованные взгляды. Ничто в нём не выдавало ни волнения, ни раскаяния. Он просто забыл. Забыл об их встрече, как о чём-то неважном.

Планы на каникулы как-то резко оказались под вопросом. Оставалось лишь надеяться, что за свободную от учёбы неделю получиться восстановить пошатнувшиеся отношения между ними.

— Привет, — настроение снова улучшилось, когда около кабинета трансфигурации Снейп увидел Лили.

— Здравствуй, Северус, — вежливо ответила она, едва повернув в его сторону голову, и дальше продолжила что-то обсуждать с подругой. Но Северус, как обычно, нашёл всему логическое объяснение. Всё его существо требовало объяснений, чтобы не верить, что происходило что-то ужасное.

Всё было предельно просто — у девчонок всегда находились «крайне важные» разговоры, отвлекать от которых было себе дороже. Всё же они с Лили дружили с детства, и Северус уже привык. Но что-то всё равно не давало покоя. Будто он не желал замечать нечто очень важное.

— Может, вместе сходим в библиотеку? — привычный вопрос после урока.

Но ответ последовал неожиданный:

— Прости, я уже пообещала, что пойду с Алисой.

На губах Лили появилась вежливая, но такая чужая улыбка. Даже когда они были просто друзьями, Северус удостаивался большего участия. И в любимых зелёных глазах не было тепла.

Северуса одолевали сомнения. И с Джеймсом, и с Лили явно что-то происходило. Вероятно, они устали от его нерешительности, но ни один из них так и не сказал Северусу и слова возражения. И это молчание пугало.

Всё встало на свои места буквально на следующий день.

Занятия проводились только до обеда, давая возможность ученикам собрать вещи для предстоящей поездки домой. Северус же воспользовался этим временем, чтобы написать письмо домой. Пергамент с несколькими скупыми строками для мамы о том, что всё у него хорошо, был аккуратно свёрнут и спрятан в карман мантии. Оставалось только подняться в совятню и отправить с одной из школьных сов.

Ещё на верхних ступеньках Северус услышал чьи-то приглушённые голоса, но удивляться было нечему, более популярным местом у учащихся всех возрастов был разве что Большой зал. Правда, такого он всё равно не ожидал увидеть.

Они стояли к нему вполоборота. Лили и Джеймс. Она гладила кончиками пальцев перья какой-то ничем не примечательной сипухи, смущённо опустив глаза. Он обнимал её за талию и что-то шептал на ушко.

Не признать, что они хорошо смотрятся вместе, Северус не мог.

Лили подняла на Джеймса полный нежности взгляд и обняла за шею. Джеймс сильнее прижал её к себе и уткнулся лицом в рыжие локоны.

Сердце Северуса сжалось от внезапной боли.

Так странно было наблюдать за ними со стороны. Казалось, будто две половинки его жизни становились единым целым — таким правильным и гармоничным, но почему-то без него.

Перед глазами резко потемнело, словно солнце потухло. Или Северус просто закрыл глаза, не в силах этого видеть. Впервые чужое счастье ослепляло.

Несколько неуверенных шагов назад, и он снова оказался на лестнице. В ушах нарастал гул — то ли сердце так громко стучало, то ли эхо его собственных торопливых шагов разносилось по каменным коридорам. Северус не разбирал дороги, ноги сами несли его куда-то, впрочем, ему было совсем неважно, куда именно, главное — подальше.

Окружающее его пространство обрело чёткость, только когда за Северусом закрылась дверь в его комнату. Силы враз покинули его, и, с большим трудом передвигая потяжелевшие ноги, он добрёл до своей кровати и повалился на неё.

В глазах стояли слёзы бессилия, а перед внутренним взором — Джеймс и Лили. Он понимал, что уже не в силах что-либо изменить. Не зря магглы говорили, что от любви до ненависти и обратно — всего один шаг. Северус просто не хотел замечать, как обострились отношения между его возлюбленными. Он упрямо не обращал внимания на все сигналы и намёки, пока не стало поздно. Пока тот самый шаг не оказался пройден.

Пара несложных заклинаний помогла отгородиться от мира — задёрнуть балдахин и ограничить распространение звуков. Остальным не нужно было знать о его утрате — слизеринцы прекрасно умели использовать чужие слабости себе на пользу. Оставалось лишь благодарить Мерлина за то, что впереди была неделя каникул, и Северусу не придётся никого видеть. Можно будет вообще не покидать своей комнаты, все соседи разъедутся, и некому будет мешать ему упиваться болью.

Сон пришёл на удивление быстро, но облегчения не принёс. Напротив, всё в нём, будто назло, было пропитано Джеймсом и Лили. Калейдоскоп ярких улыбок, больше не предназначенных Северусу, причинял почти физическую боль. Хотелось их остановить, позвать, сказать хоть слово против, но из сдавленного горла не вырывалось ни звука. А стоило Северусу протянуть руку или сделать шаг навстречу, как они тут же отдалялись.

Утро принесло с собой головную боль. Желудок напомнил бурчанием о пропущенном ужине, но показываться кому-либо на глаза не хотелось. Ещё меньше хотелось видеть Джеймса и Лили вместе. Не сейчас, надо было выждать какое-то время, пока от одной только мысли о них не будет тянуть выть раненым зверем.

Впрочем, не было совсем никакой необходимости видеть их собственными глазами, когда воображение рисовало предполагаемые события в мельчайших подробностях.

В свете новых событий Лили наверняка осталась в школе, чтобы получше узнать Джеймса, и тот не упустит такого шанса. Зря прежде Северус жаловался на скудную фантазию, или дело было в том, что всё это он уже видел раньше, только немного иначе.

Вот Джеймс показывает Лили Визжащую хижину и рассказывает о страшных монстрах там обитающих. Это Северус уже знал правду о приятеле-оборотне, а Лили будет доверчиво прижиматься и восхищаться смелостью Поттера, который однажды рискнул и забрался внутрь.

Вот Лили стоит у кромки Большого озера и что-то рассказывает, а Джеймс обнимает её сзади. Он, как и раньше с Северусом, не слушает чужие слова, увлечённый выцеловыванием тонкой шеи. Лили смеётся и пытается увернуться — ей щекотно.

А вот Джеймс, раскрасневшийся и сосредоточенный, тяжело дышит и не отводит взгляда от Лили. А она выгибается под ним на смятых простынях, прикрывая особенно яркие в такие моменты глаза. Рыжие волосы разметались по подушке, оба тела блестят от пота. Ритмичные движения, страстные стоны…

Северус с силой зажмурил глаза и закрыл уши руками, будто это могло помочь. В комнате не было никого, но Северус ощущал их присутствие так, словно они занимались этим на другом краю его кровати — только руку протяни и коснёшься.

Заботливые домовики подкармливали студента-затворника бутербродами и пирожками, а тот через силу засовывал в себя поданную еду, не чувствуя вкуса. Просто где-то на краю сознания билась мысль, что так надо.

Возможно, было бы намного проще, если бы Северус мог злиться на них, но злости не было. Не было вообще ничего, кроме ноющей боли в области сердца, которая, казалось, обосновалась там навсегда.

Впервые Северус чувствовал себя таким жалким и беспомощным. Впервые он не знал, что делать, да и не хотел, если уж быть откровенным. Он знал, что жадность до добра не доведёт, но не смог усмирить это чувство.

Ему давали возможность выбрать, но раз он так и не смог, то выбор сделали за него. А то, что этот выбор ему не понравился, так это уже были его проблемы. Винить за это было некого, кроме себя.