Сны на две жизни (гет)

Очередной день в Хогвартсе прошёл более чем ожидаемо. Наискучнейшая история магии, очередная порция придирок от Снейпа и, наконец, пыточная камера розовой жабы. Правда, последнее было каким-то не таким. То ли вчерашний шок уже прошёл, то ли с пером было что-то не так, но боль была совсем не такой, как вчера.

Вернувшись в башню, Гарри не стал задерживаться в гостиной. Отмахнулся от кипящего праведным гневом Рона и рухнул в кровать, спать, вот единственное, чего он сейчас хотел. Но едва сомкнул глаза, как тут же проснулся, но уже в каюте на корабле. Это было странным, но, тем не менее, его, Гарри, вполне устраивало. Следующие пару месяцев такие вот засыпания и пробуждения стали абсолютной нормой. Радовало хотя бы то, что просыпался он каждый раз неизменно бодрым и полным сил. А когда в Шотландии свои права заявила зима, там, в его, Гарри, снах, прошло практически полгода. Два месяца в Хоге и практически полгода во снах — именно столько потребовалось на то, чтобы осознать, что всё то, что он, Гарри, умеет во снах, доступно и здесь, в промозглой Шотландии. Световой меч — это конечно нет, а вот медитации… О сколько же было восторга, когда вместо заунывного бубнежа Биннса, решивший, что хуже уже не будет Гарри буквально с первой попытки не просто ощутил СИЛУ, но буквально провалился в неё.

Мир магии и мир силы оказался одновременно и единым и нет. Все маги в силе виделись практически как джедаи, а уж как выглядел замок, если смотреть на него через призму силы... В общем, Гарри был искренне и совершенно беззаветно счастлив. Ведь теперь ему было до лампочки абсолютно всё. Ни жаба, ни Снейп, ни даже идиот Малфой… В обломе были все.

И, как ни старалась жаба, но больше ни единой отработки назначить так и не сумела, и даже гадина Снейп был совершенно безсилен. Все зелья только на превосходно и ведь не подкопаешься, ибо состав идеален. А всего-то и надо слиться с Великой, и в топку этот никому не нужный рецепт, вот же оно, прямо на поверхности, бери и владей.

Вот и сегодня Гарри волновался вовсе не о зельях, а о том, что надо что-то придумать, ведь учителя взяла в плен эта лысая гадина Вентрес, а он, как назло, отрубился, а проснулся уже здесь. В итоге получил от Снейпа минус двадцать балов, но ему, Гарри, было плевать, ведь ему надо было придумать, как спасти учителя. Как сон эти свои похождения он уже давно не воспринимал, скорее, как вторую жизнь, и эта жизнь нет-нет, да и просачивалась в серую шотландскую реальность, но и серая шотландская реальность не отставала. И вскоре стало ясно, что процесс сей является обоюдным, и если далёкие от мира магии войны клонов способны просочиться в однообразные школьные будни, то почему бы этим самым школьным будням не мочь просочиться в его, Гарри, сны?

Первой ласточкой стало то, что, когда учитель, понимая, что падавану нужен нормальный боевой клинок, а не учебный недомеч, с которым к нему и попал падаван, привёз оного на Илум. Задача, поставленная перед Гарри, была проста как мир. Всего-то и надо, что найти свой кристалл. Меч они с учителем уже подготовили и на первое время это будет самое то. Ведь лучше наполовину собственный меч, чем никакого и полная недееспособность, и вечная необходимость быть мастеру обузой. И вот они, сияющие пещеры Илума. Оказавшись в центре, Гарри сделал всё как говорил учитель. Погрузился в медитацию и стал настраиваться на поиск. Откликов были десятки, но они были какие-то не те, а затем он услышал его и, как заворожённый, пошёл на этот мелодичный зов. Почти так же пела его, Гарри, волшебная палочка. И вот спустя пять часов медитации и поиска он оказался у цели, и, конечно же, только он, Гарри, мог сделать нечто подобное. Ведь только такому, как он, может удаться то, что считается в принципе невозможным.

До сего дня в пещерах Илума не находили иных кристаллов, нежели синие и зелёные, да, могли быть оттенки, но и только. И только он, Гарри, проблуждав по пещерам в общей сложности чуть более суток, вернулся к мастеру с кристаллом цвета живого огня. Едва взял его в руки, как был абсолютно уверен, что тот поёт. Поёт также, как и его палочка. Мастер был в шоке. Гарри же постановил, что ничто в этой жизни не меняется.

Унылые хогвартские будни стали куда как менее унылыми, и даже запрет на квиддич стал чем-то несущественным. Хотя не признать, что это было обидно, Гарри таки не смог, ведь так старался и всё равно. «Ну Фред, ну Джордж, ну погодите», — с огорчением думал Гарри. Огорчён он был тем, что прилетело ему именно из-за несдержанности близнецов, на коих и переключилась розовая жаба. Правда, грустил Гарри не так чтобы долго и причиной тому была самая обыкновенная нехватка времени. Это раньше центром его, Гарри, мира было поболтать с Роном да полетать на метле. Теперь же дни были заняты учёбой и медитациями. Ведь это так приятно, когда все волны негатива буквально разбиваются об тебя, будто ты несокрушимый каменный гигант. Едва распробовав то наслаждение, которое он получал, наблюдая за исходящими на бессильную злобу врагами, как на душе стало теплее. Только теперь до Гарри наконец-таки дошло, что игнор это много страшнее, чем ответный удар. Нет, разумеется, что есть моменты, когда ответку давать просто-таки необходимо. Вот только ни Малфой, ни Снейп, ни тем более жаба оной ответки были попросту недостойны.

В итоге единственное, что портило картину мира, так это нотации от Гермионы. Подруга вот никак не желала понимать, что его, Гарри, сны к Волдеморту имеют ровно такое же отношение, как волшебная палочка к звездолёту. Как итог, она баламутила Рона и тот мешал медитировать, продумывать, и составлять планы сражения. Ведь с некоторых пор любая свободная минута посвящалась тому, что он, Гарри, рисовал очередную схему какого-нибудь заковыристого штурма. Гермиона дулась, но поделать что-либо была безсильна. Как итог, обеспокоенная подруга не придумала ничего лучше, чем рассказать обо всём Дамблдору, а о своих снах Гарри говорил до крайности неохотно, что было следствием того, что он, Гарри, вполне справедливо, как он думал, полагал, что маги и звездолёты друг от друга далеки примерно так же, как ярчайшая звезда созвездия Дракона от их земного солнца.

Итогом такого вот замалчивания стало то, что Гермиона была полностью уверена в том, что он, Гарри, из ночи в ночь видит какие-то коридоры, и так этим воодушевлён, что прям дальше просто некуда. Следствием её рассказа стало то, что директор таки зашевелился, вызвал его, Гарри, к себе и тогда же обрадовал тем, что ему, Гарри, видите ли, надо срочно заняться оклюменцией и что заниматься он должен с профессором Снейпом. Новость была прямо скажем не фонтан, но спорить было безполезно. Директор упорно прятал взгляд и это только раздражало. Пришлось даже к техникам восстановления контроля прибегнуть.

Первое занятие у Снейпа прошло совершенно ужасно. Его методы преподавания оклюменции заканчивались на том, что он, Гарри, должен «очистить разум», а затем следовала атака. Целенаправленная и очень мощная. Успокоиться не удавалось и, как итог, всё, чего они добились, это измождённый, ничего не понимающий мальчишка, пытающийся собрать себя в кучку, и разъярённый, как он сам сказал, его, Гарри, бездарностью, Снейп. В итоге полночи вновь снились коридоры, и только к утру удалось вырваться и оказаться в таком знакомом десантном корабле. Там, в пылу битвы, думать о гадине Снейпе было попросту некогда.

Победа, с таким трудом одержанная на Кристофсисе, отрезвила мозги и заставила вспомнить, что если не помогает магия, то сила всегда поможет. Ведь научился же камушки двигать, раз работает это, то сработают и техники ментальной подготовки, надо только не дать застать себя врасплох. И вот новый урок и снова очистите свой разум, Поттер, ну он и очистил, а в придачу нахально так улыбнулся. Ведь что бы там ни говорил Снейп об его, Гарри, умственных способностях, хватило ведь ума подкатить к наставнику и ведь додумался же, и даже не спалился, ну, вроде как не спалился. Учитель он умный, но вопросов не задавал, по крайней мере тех, что были бы до крайности неудобными. Вместо этого внимательно выслушал, а затем, посчитав что сны падавана похожи на его собственные, показал техники, долженствующие их если не контролировать, то хотя бы прояснить. Также выяснилось, что учитель оказывается почувствовал, что его падавану нужна помощь. И почувствовал аккурат тогда, когда по времени должно было быть занятие со Снейпом. Выводы напрашивались сами собой.

И вот звучит очередной «легилименс», но ловушка уже готова, и раз Снейп сумел-таки загнать его, Гарри, то он в долгу не останется. В итоге занятие закончилось на первом же легилименсе, ну, как закончилось, Гарри, устроившийся в позе для медитации, с совершенным упоением и самой искренней детской радостью провёл для профессора экскурсию по совершенно пустынным коридорам главного храма. При этом мальчик озаботился тем, чтобы не дать вредному зельевару и минуты передышки. Ведь стоило тому остановиться, как сзади появлялась жуть. Роль жути отыгрывал воображаемый наставник, что спешил поймать маленького беглеца, а сам беглец носился по храму. И делал это на протяжении более чем трёх часов. Библиотека, столовая, ангары, учебные классы и коридоры, десятки коридоров. А неутомимый ребёнок всё бежал и бежал, и этим вынуждал следовать за собой. Когда контакт таки разорвался, Снейп просто повалился на пол, а наглый Поттер, оказывается, и вовсе сидит себе на полу, ручки сложил на коленочки и будто и не делал ничего. «Но что это было? Что за хрень, и это ли те коридоры, о которых говорил Дамблдор?» — совершенно вымотанный этим затяжным ментальным бегом, он даже не сразу понял, что наглый Поттер поднялся и выжидающе смотрит, и ведь видно же, что даже не устал.

— Профессор, всё в порядке? Я сделал так, как вы сказали! У меня вроде получилось?

— Пошёл вон.

— Э… профессор, я немного не понял, вы сказали очистить разум, я очистил, что-то не так?

— ВОН!!!!!!

— Ладно, как скажете, а когда….

— ВООООН!!!!!!! — заорал явно звереющий декан слизней, и Гарри почёл за лучшее ретироваться до того, как в него прилетит парочка не самых приятных проклятий.