Опасная головоломка или следствие ведёт Кираманн. (джен)

Четыре стены, дверь, два стула и стол. Миротворица в униформе, здоровый охранник и угрюмая воровка с алыми волосами. Охранник ушёл. Громыхнул железной дверью и нет его. Осталась только Кейтлин и Вай, Вайолет, заключенная №516, виновница странного теракта и ограбления в верхнем городе.

Правда, делу уже лет десять. Да, случай интересный, но… Причём тут Джинкс? Первые поджоги и взрывы с разноцветными монстрами на бомбах и обезьянкой случились только… через полгода. Волна слухов и показаний о бледной, безумной девчонке пошла через год после первых пожаров и взрывов. Джинкс была такой неуловимой, что многие гражданские и миротворцы думали, что она — галлюцинация, байка, удобный образ для воплощения страхов выживших и болтунов. Огонь всегда пугал человека. Всегда был образом боли, ярости, злобы, ужаса и безумия.

Огонь — это сила. Он согреет тебя. Поставь себе камин. Создай уют! Огонь накормит тебя. И он же... сожрет тебя! Маленький огонёк раскроет свою пасть и станет пожаром, безжалостным и ненасытным. А взрыв и вовсе порвёт и разорвёт тебя! Он изуродует и уничтожит буквально всё и всех! Ты станешь трупом или останешься калекой. Кираманн видела гражданских и миротворцев без рук, без ног и с опаленным лицом. Взрыв и огонь превращал красавицу и красавца в жутких и кошмарных уродов.

Кто мог такое сотворить? Огонь — стихия! У стихий нет лица, но человек всегда придумывал лица и имена чему угодно. Потому что огню не отомстишь, а человека можно найти, судить, казнить! Поэтому пошла волна из баек, пересудов и страшных историй у костра про бестию, бледную и тощую. Все только и болтали про жуткую девчонку с горящими, дикими глазами. Джинкс! Кошмар. Проклятие! Гибель!

Потом Силко показал её всем во плоти! Она осталась загадкой, но стала цепным и адским псом, миниатюрным цербером с косичками. Небесно-голубые косы и пламя! Даже миротворцы украдкой, но трындели о том, что Силко чёрт знает как призвал и воплотил Ноктюрна, а, может, саму смерть в образе и в теле костлявой мерзавки с пепельной кожей. Но Кираманн всегда была убеждена, что правая рука наркобарона — не демон. Она — обычный человек. Её призвал не ритуал, она не появилась из воздуха. Когда-то где-то мужчина с женщиной зачали её. Джинкс родилась и... Кем был отец? А мать? Как они жили? Кто может рассказать? Воровка?

— Вайолет. Заключённая 516. Почему она?

— Не спрашивай.

— Есть.

Начальник её отдела был максимально немногословен. Понятно, дело Джинкс — экзамен, вступительный экзамен. Мало ли как там училась наследница из благородной семьи. А что ты можешь без материалов, которых нет в досье? Попробуй испытать себя. Только заключённая, Кейт Кираманн и несколько вопросов.

— Ну и? Чего надо?

— За что сидишь?

Она могла бы зачитать записи об ограблении, но не хотела начинать с позиции того, кто давит, обвиняет и тычет носом в дерьмо. Кейтлин была почти уверена, что Вай не будет хвастаться, не будет рисоваться какой она была домушницей. В личном деле заключенной №516 нет никакого намёка на Джинкс, зато там понаставлено дисциплинарных отметок о драках и перебранках с охраной и с заключенными.

Вайолет. 25 лет. Родилась в Зауне. Родители погибли. Дата совпадает с расстрелом одного из самых крупных восстаний. Рабочие перекрыли мост. Но про прямую связь кого-то из восставших с воровкой не сказано. Нет записей даже про главаря, который посылал детей на ограбления домов Пилтовера. Личная характеристика… Дерзкая. Своенравная. За словом в карман не полезет. А, значит, и сейчас огрызнётся. Огрызнётся и на секунду почувствует себя сильнее.

— За редкое обаяние!

— Или… Организованный грабёж. Разрушение частной собственности.

— И? Я облажалась. Сижу тут. Наслаждаюсь теплом, уютом и гостепреимством. Или Совет решил добавить? Ну там, профилактический курс ударов с ноги в живот, чтоб я не заскучала? Какой-нибудь сырой, холодный карцер, чтоб я там улеглась и представляла шик и комфорт Пилтовера? Самообслуживание! Что может быть лучше? Или твои хотят, чтоб я тут на диете сидела? Хлеб и вода! Лучший ассортимент Рунтерры!

Так. Хорошо. Кажется, самое время познакомить Вайолет с одним рисунком.

Всё это время Кираманн смотрела на аккуратный листок бумаги, который положила прямо на папку с личный делом заключенной №516. Обезьянка была джокером для Кираманн. Пан или пропал! Ценный свидетель или пустышка? Успех или облом?

— Видела такую?

Бумажка легла на чистый, но потёртый стол. Глаза Вай округлились. Зрачки расширились. Развязная усмешка задиры исчезла, будто её и не было. Остался только шок, удивление и...

— Где взяла?

Кираманн смотрела в глаза воровке и пыталась понять какую бурю освободила. Вай в ужасе? Нет. Хотя… Она испугалась. Но словно не за себя.

— Там, где чуть не погибла.

Смятение. Удивление! Вайолет явно пыталась понять, что общего у обезьянки с угрозой для миротворцев. А потом над пропастью возник какой-то мостик. Воровка что-то поняла и ужаснулась. Чему? Она что-то знает?

— Что ты знаешь про Джинкс?

Удивление. Снова. И страх. За страхом появился протест. Словно воровка боролась сама с собой, с догадкой, от которой прошиб холодный пот. Потом она взяла себя в руки и попыталась солгать.

— Силко нанял кого-то, чтобы сжигать и взрывать. Я тут причём?

Врёт. Однозначно и точно. Нет никаких сомнений! Вайолет врёт. Воровка смотрела на Кейт, как волчица, которая смотрит на человека и… пытается понять прохожий он или охотник? А, если человек — охотник, ей надо защищать волчат? Что вообще происходит? Может, охотник — дурак, растяпа и дилетант? Ей зарычать? Показать зубы? Пустить в ход кулаки? Закрыть рот на замок? Пусть миротворцы попробуют вытянуть клещами хоть что-нибудь! Или лучше всё рассказать девчонке в униформе, чтоб попытаться хоть как-то обломать Око Зауна?

— Узнаешь её?

Кираманн положила на стол несколько рисунков, сделанных по показаниям очевидцев. Джинкс, снова Джинкс и ещё разок Джинкс.

Вайолет застыла. Окаменела. Она бы не смогла пошевелиться даже, если бы и захотела. Вай смотрела во все глаза на три знакомых лица. На одно лицо. Такое родное. Она вспомнила… Треклятый и проклятый раз она вспомнила… Взрыв. Боль. Огонь. Детское личико. Ненавистное детское личико. Нет сил смотреть. И нет сил вспоминать. Крик. Вопль! Она никогда не забудет. Никогда не сможет забыть.

А Кейтлин поняла, что воровка не просто узнала загадочную Джинкс, воровка была с ней близка! На чужих так не смотрят! Полковник был прав. Вай сможет стать ниточкой к таинственной подручной Силко, к украденному самоцвету и к опасным планам наркобарона! С Вайолет Кираманн сможет собрать мозаику прошлого Джинкс и тогда…

— Её зовут Паудер. Она… Моя сестра.

Сестра? Родная сестра? Идеально! Вай, ты просто... подарок!

— Чего лыбишься? Чего тебе надо? Чего вам всем надо?!

Вай пыталась казаться спокойной, но… Обезьянка, та самая обезьянка. Паудер, что с тобой стало? И чего надо красотке? Спустилась Тихий омут в новенькой и чистенькой форме. Смотрит. Зачем ты подняла весь ил со дна? Она уже сто раз металась, хотела сбежать, чтобы вырвать Паудер из когтей Силко. Она лежала то в койке, то на полу. Сидела, прижавшись всей спиной к решётке или к каменной стене. День пролетал за днём и ночь за ночью, а Вайолет слушала все сплетни и грёбаные байки.

Охрана и мерзота по камерам нет-нет да болтали про Джинкс. Про взрывы и пожары. Про чёртовые бомбы. Про странную, корявую мазню. Про жуткие рисунки. Про крики, вопли, хохот. Зловещий хохот, пробирающий до самых костей. Паудер… Как же так? Какого? Какого чёрта?!

Вайолет сто тысяч раз просыпалась в холодном поту. Снова и снова ей снилась младшая сестрёнка. Силко вцепился в родные голубые волосы. Силко вцепился в тоненькую шею. Он угрожает. У него есть люди везде, даже в тюрьме для особо опасных. Наверное, поэтому Паудер и мастерит десятки, сотни бомб! Она вынуждена. Ради старшей сестры. Ради старшей сестры ребёнок превращал людей Зауна и Пилтовера в пепел и обугленные куски мяса. Джинкс калечила и сводила с ума, чтобы Вай могла выжить.

А потом старшая просыпалась и понимала, что не чувствует вообще ничего. Ужас? Ненависть? Боль? Раскаяние? Любовь? Омерзение? Горечь? Желание убивать? Желание бить? Желание мстить? Сестра? Паудер? Джинкс? Вандер? Силко? Какие пустые слова… За ними нет ничего. Вообще ничего! И, если бы вдруг её выпустили, она бы не побежала спасать или мстить. Она бы просто жила. Чтобы жить. И пусть Силко, Джинкс, миротворцы разбираются сами. Пошли они все…

Да не сюда! Не в чёртовый Тихий омут! Сладенькая, чего тебе надо? Слышь, стройные ножки? Чего ты хочешь от Вай?

— Хочешь, чтобы я убила её? Или… Сдала с потрохами? Чтобы вы её там за своих… Давай, ты просто пришлёшь того, кто выбьет из меня всю дурь! Потом поговорим. Может быть. А, может, и нет.

— Я хочу помочь.

Вай не выдержала. Сначала она улыбнулась. Она давно не улыбалась вот так, чтоб прям до ушей! А потом воровка с алыми волосами затряслась от смеха. Девочка. В новенькой, чистенькой униформе. В юбочке с оборочками. Только из академии. Пытается, типа, врать. Кому? Зачем? Попробуй щёлкнуть пальцами, чтобы мы с сестрёночкой жили долго и счастливо. Вдруг хекстек сотворит чудо? А? Ну или... Отвали. И делай что хочешь.

Хорошо, что Кираманн подготовилась. Раз девять или двадцать она крутила в голове возможные ответы и реакции на все вопросы и предложение работать вместе. Она прекрасно знала, что Вайолет не будет сразу хвататься за миротворца, как за последнюю соломинку, последний шанс хоть что-нибудь исправить. С чего бы вдруг? Вражда Зауна и Пилтовера, вражда богатства и нищеты не появилась вчера из ничего. Проблема была вечной. И Кейт была бы бесконечно наивной, если бы вдруг надумала спуститься в Тихий омут и ждать мгновенной благодарности за предложение какой-то помощи. Слова, обыкновенные пустые слова с какой угодно изнанкой.

Да и сам метод Даглана казался настолько странным, диким, что о такой возможности никто не думал! Профайлер? Это что ещё за птица такая? Вы там с ума все посходили? Ну да, наверное. Но в Тихом омуте, наедине с воровкой, которая внезапно стала бесценной... Она не может упустить возможность вернуть самоцвет, покончить с наркобароном и побывать в кошмаре Паудер, в голове самой Джинкс!