В одно окно смотрели двое (джен)

И вышли мы на конечной. Стоило выйти из вагона — сырой промозглый ветер промыл каждую мою косточку, заставляя дрожать и натурально стучать зубами. Всегда замерзал в этой части города. Вроде и здания, и две больницы тут же стоят, и елки, хоть и редкие, есть. А всё равно дубак стоит.

— Где эта твоя пивнушка распрекрасная? А то ещё немного, и сам меня потащишь, сдохну нахрен от холода!

— Да вон там за зданием! Пошли, — кивнул в сторону двора Иська и я быстро зашагал следом, оглядывая дома. Обычные серые панельки-муравейники, коих тут тьма. Но эти обладали своим особым шармом, всегда это подмечал. Покошенные судьбами пяти и девятиэтажки нависали будто на тебя, грозно разглядывая каждого «чужака», проникающего во двор, будто прицениваясь. Свой аль чужой? Пару раз мне довелось видеть и некоторые подъезды этих дворов. Снаружи ещё ничего, так я вам скажу. И так, свернув за пару домов, действительно показался какой-то...

— Это что, блять, гараж?! Ты меня вот сюда звал? — Шокировано вопрошал я раз за разом, понимая, что мы приближаемся к этой «коробке» всё ближе и ближе. — Если ты на мели, давай я тебе куплю что-нибудь, а? Это вот вообще не выглядит как что-то... Блять, ну хотя бы адекватное! Коробка посреди двора, вот такая тема! — Не мог я унять себя. Какое-то странное наваждение паники и опасности бросал у меня этот странный гараж с тусклым от прожженной лучами солнца кривой вывести «Пиво на разлив 24/7».

— У тебя чего такая жопная паника началась, Сень? Обычная, блин, пивнушка. Или ты думал, что я тебя на свиданку в изысканную пивоварню поведу?! Еще и на Волгоградской? Ну чисто объективно посуди, а что ты тут ожидал увидеть?

— Да блин, хоть какой-то Б-гом забытый алкомаркет...

— Чего ты боишься, я не пойму?

— Да всё, ничего, пошли... Это ж надо ради какого экзотичного места мы сюда приперлись...

— Так, завязывай ныть, Сенька, сейчас по-быстрому купим и пойдём за областную в лесок. Там сейчас хорошо... Никого нет...

— И больничка рядом после такой-то палёнки... Красота. Ладно, хрен с тобой, кто не рискует, тот живёт долго, а нам вряд ли так повезёт, — и двинули таки в это странное место. Но внутри, неожиданно, был самый обычный магазин. Только с пивными и винными «бочками» с кранами. И не меньше закусок, тут тебе и рыба вяленая, кальмары жареные, раки высушенные, всё остальное стухшее... В общем, обычный наборчик «к пиву» от подобных частников. Иська поздоровался с продавщицей, а та ему сразу и глазки строить начала. Не мудрено — Иська парень видный и умный. Очень умный. Только алкаш страшный.

— Здравствуйте, барышня! — Звонко начал лить мой товарищ прямо в уши бедной женщине. Она, как барышня, если честно, не выглядела. А вот как остроязычная мадам под семьдесят с металлической скалкой под прилавком — да. Но, благо, даже если у неё и была эта скалка, то брать она её не стала, расплывшись в улыбке.

— Чего-сь такое? Нашёл, барышню, бляха-муха...

— Ну как же, всем дамам всегда семнадцать, остальное стаж. Я бы Вам больше и не дал... Так вот, барышня, подскажите, а какое у вас тут лучшее пиво? Мне вот товарища угостить, праздник всё таки...

— Какой праздник? — Засмеялась продавщица в ответ, тыкая пальцем на одну из «бочонков», — Вон, «Чешское нефильтрованное» более менее. Его и берите.

— Тогда по литру, будьте добры, всё таки всемирный день охраны труда, а товарищ мой — трудоголик до крови в мозолях! — Продолжал улыбаться Иська, очаровывая «барышню» сильнее и сильнее. Я лишь косо смотрел на него. То ли как на идиота, то ли как на талантливого актёра. Черт его пойми, вроде пять лет уже знакомы, а стоит ему что-то такое выкинуть — будто и в первый раз вижу.

Женщина налила две бутылки, закрыла их крышкой и с грохотом поставила на прилавок. Иська, спасибо ему душевное, конечно, оплатил обе, после чего мы вышли на улицу. Проступило солнце и, казалось, будто теплее стало на улице. Но сырость была та же. Убрав бутылку в рюкзак, я двинул в сторону кольца. К лесу. Всё же прямо днём во дворе распивать пиво — так себе досуг.

— Барышня?! — Выдержав паузу спросил я, посмеиваясь.

— А что? Такая дама, между прочим! Много ль ты понимаешь в женщинах?

— Ну, может и не так много, но... Жесть, там же такая опойка страшная стоит!

— Ой, да прям! А если в молодости там была почти звезда?

— Когда у неё молодость была, тебя не то, что в планах не было, твоя мама под стол пешком ходила!

— А вот про маму не надо.

— Прекрасная умная женщина, жаль, что такое уродила.

— А, ну если так, то можно, — рассмеялся Иська, открывая уже свой «пластиковый пузырь» по дороге. Прохожие косились на него, но ни слова не говорили. Я тоже косился. Но не из умысла осуждения, а из праздного интереса. Дождавшись, когда он сделает пару глотков, всё же решил поинтересоваться:

— Ну? Как?

— Нормально, как. Пиво и пиво. Ты чего ждал-то?!

— Реакции. Нормальное пиво?

— Да нормальное оно... Знаешь, ты слишком предвзято относишься ко всему. То пивнушка тебе не угодила, то барышня, то погода, то студенты, то жизнь...

— Ну да, я чванливый дед, которого заперли в теле подростка. Тебя, по-моему, вполне устраивает такая компания, или я ошибаюсь? — Я достал из кармана пачку винстона и протянул одну сигарету товарищу, прикуривая себе и протягивая зажигалку. Мне даже не надо было его спрашивать о наличии оной. Её никогда не было. Как и сигарет.

— Как говорил покойный дедушка Фрейд: «Чем безупречнее человек снаружи, тем больше демонов у него внутри», задумайся! Я, может, и вовсе опасный элемент общества! — Язвительно вкинул Иська, прикуривая и сладко затягиваясь дымом. По Фрейду, значит, пошёл? Ну-ну.

— А ещё дедушка Фрейд завещал, что желание курить — это скрытая тяга сосать члены.

— «Иногда сигара — это просто сигара»! Тоже он, кстати, говорил! Мудрый дядька то был!

— Ну-ну, «Чехов был медиком, Чайковский...»

— Что «Чайковский»?

— Музыку любил, — расхохотался я, неожиданно для себя вспоминая, что музыкальные вкусы у нас безумно разные. Иська всегда слушал что-то зарубежное и классическое. Я же более приземленное и близкое «простому люду». В этом вопросе мы друг друга никогда не понимали. Но нас это не тревожило. Зато сколько от одной попойки сразу взаимопросвещения в огромном количестве вопросов житейских.

Пройдя через четыре светофора, мы всё же свернули на лесную тропинку. Слякоть под ногами противно хлюпала, а в мои кроссовки то и дело норовила просочиться вода. Когда «цивилизация» почти пропала из виду, я достал свой «пузырь» и открыв, отпил. И правда — пиво как пиво.

— Сенька-сенька, ты мне вот лучше что скажи. Двадцать два года, как у тебя на личном?

— На личном пока всё прилично. Да и нужен мне кто что ли? Чтоб каждое пятнадцатое число вместе с получки плакать и смеяться?

— Ну найди себе «богатую мамочку», будет платить за твои капризы и истерики.

— Пик моих капризов — макароны «красная цена» и бутылка эссы вечером. Ну, блок сигарет ещё может.

Иська задумался, после чего начал смеяться, сквозь смех процеживая:

— За такое, знаешь, даже платить стыдно. Но если такое и случится, будь уверен — чувства! — Снова захохотал он, вновь отпивая из бутылки хмельное. Я приценился. Пока ещё не понятно пьян он или просто в хорошем настроении. Главное контролировать. Не хочу его потом на своих двоих нести к родителям. Кстати о родителях.

— Ну, твоя маменька мне покупала обед, между прочим, так что...

— То есть про обед ты вспомнил, а то, как с моей мамой обнимался, блять, нет! А вот я этого вообще никогда не забуду!

Тут уже захохотал я. Было дело, каюсь. Но в оправдание скажу, что не знал, что это его маменька! Она работала одно время в том же учебном заведении, где мы с Иськой учились. Милая дама из кадров, бегала везде, справки всюду собирала. Вот в один из загруженных для её отдела дней, я заглянул на огонёк. Просто гулял по коридорам на перемене. Здороваюсь, улыбаюсь, а она давай мне жаловаться на то, что все ей надоело и устала она сильно. И как-то слово за слово, мне так жаль её стало, я по плечу её погладил, а она так голову положила на меня. И Иська в кабинет зашел. Посмотрел на меня, на маменьку свою, после молча удалился. Ну, мы с ней ещё немного поболтали, и я на пару пошёл. Преподаватель очень кстати задерживался. Сел я за стол, достал тетрадь, и тут ко мне движется тяжелой поступью это тело, и очень глубоким басом спрашивает:

— Зачем с моей мамой обнимался?

Я глаза вытаращил, и начал смеяться в голос с неловкости ситуации. Объяснился, само собой, правда, смех унять не получалось ещё пол дня, стоило картинке с шокированным Иськой всплыть в голове. И сейчас всплыла.

— Иська, вот маменька твоя — настоящая барышня. Милая, умная и добрая женщина. Тебе бы на неё посмотреть как на пример, а не на злачных опоек.

— Сеня, ты если так мою маменьку продолжишь называть, я тебя ударю, честное слово! Ты знаешь вообще что значит «барышня»?

— Незамужняя дама, нет?

— Ну почти. Это ещё значит «избалованная девушка»!

— А, ой... То есть ты ту из пивнушки так ласково оскорблял что ли?

— Ну почему сразу оскорблял? У неё кольцо на среднем пальце. Вдова, видимо. А значит незамужняя!

— Иська, ты то ли гений, то ли идиот! — Расхохотался я, чувствуя, как медленно, но верно хмелею.