Разные шаги (джен)

— Вадим! Привет, — Денис.

Его голос ни свирепый, ни трещащий. Он чистый, но берёт высоко.

— Привет.

Он в нетерпении. Улыбается так, что меня самого тянет улыбнуться в ответ. Сейчас он может показать, насколько рад встрече.

Прошлое ещё не ушло. Я знаю. Слышал от него, но, вижу, он двигается увереннее, чем в сентябре.

— Давно… не виделись, — говорит и потирает ручку чемодана.

— Ага, четыре месяца.

Если подумать, мы только не виделись четыре месяца. О чём хотел, Денис докладывал.

— Пойдём? — спрашиваю, а Денис то поднимает голову, то опускает. Жмётся и трогает одежду.

— Д-да.

— Что с тобой?

— Перелёт тяжёлый был. Шесть часов всё-таки — очень много. Немного у-устал. Ну и, — запинается. Что-то не договаривает.

— И?

— Н-нет, ничего. Всё хорошо, — пытается показать незначительность того, что следует за «и».

— Ты знаешь, это — самая клишированная отмазка, — я не злюсь. Говорю как о наблюдении за птицами.

— Да? — Денис не ожидает моего замечания и не может придумать, как действовать или что говорить, чтобы выглядеть убедительно.

— Если ты устал, можем посидеть. Перекусить.

— Нет, я нормально себя чувствую. Устал, но можно потерпеть.

Верю на слово.

— Где жить будешь? — спрашиваю по пути в город.

— Ну, в квартире… своей.

— Вы не продавали её? И не сдавали?

— Нет. Я… планирую вернуться, после выпуска. К тому же… деньги есть, — Денис обнимает рюкзак. — О-от Максима.

Удивительно, он подумал о будущем Дениса.

— Когда я тёте сказал, что поездку оплатить смогу, она не поверила. Ну, откуда у меня деньги? А когда я сказал, то, — его лицо тускнеет, даже поредевшие прыщи становятся блеклыми, — кажется, она согласилась потому, что не хотела о нём слышать. О том, что он… за меня волновался.

В отличие от его тёти, я был и остался человеком, с которым Денис может говорить о брате. В сообщениях он редко упоминал его. Может, не было причины. Он рассказывал о школе, одноклассниках, о разных местах, музеях и выставках, о городе. Только иногда писал, что скучает по нему.

Тогда я не знал, что ответить.

Что вообще нужно говорить, когда человек тоскует по тому, кого нет в живых?

— Знаешь, — Денис резко залезает в рюкзак и достаёт чёрный кошелёк. — Его… — улыбка то появляется, то исчезает вместе со вздохами точно мелькающая буква вывески. Он поднимает глаза, смотрит на сиденья впереди и тупит взгляд, сжимая губы. — Это его. Он… мне его оставил. Ну, когда, — Денис затихает, а я приближаюсь к нему ухом и поднимаю шапку.

— Можешь нашептать.

— Нет, я, — мельтешит, — не нужно. Всё… всё нормально, — Денис делает вдох. — Ну, думаю, ты понимаешь, когда… Тогда… И, к чему я это, — он поправляет шапку, прячет волосы, — Маша сказала, что он дорогой. Брендовый. И… Максим его не использовал. Мне оставил. Ну… оставил, когда… — Денис не мог собраться и сказать: «когда он умер», «когда повесился». Почему-то сейчас это сложнее. Возможно, в сентябре отыгрались чувства.

— Думаешь, он купил его тебе и поэтому оставил?

Самое сложное в такие моменты — суметь поддержать разговор. Не заткнуться с мыслями: «Не знаю, что сказать», показать свою вовлечённость, своё неравнодушие. Думаю, важно показать, что я «здесь, с ним».

— Да, — кивает Денис. — У него свой был. А то, что не нужно было, он… выкинул. — Денис замирает. Сжимает кошелёк и, похоже, видит восемнадцатое августа.

Сейчас Максим кажется по-настоящему ненормальным. Нездоровым. Какой человек будет голодать неделю, чтобы не засорять кишки? Избавляться от каждого предмета быта: выкидывать или прятать в комнате? Наводить марафет, будто собрался на собеседование в известную компанию? В конце концов, заказывать кремацию собственного тела?

Он убрался в квартире, оставил вещи, которые можно использовать или продать, и избавился от тех, от которых не будет толка, у которых нет ценности. Принял душ, побрился, надел лучший костюм и туфли, уложил причёску и позвонил в ритуальную службу, уточнил заказ и оставил Денису кошелёк, и только ради того, чтобы повеситься на двери.

Дрожь щипает руки.

Жутко.

До дома Дениса едим в тишине.

— Извини, — говорит Денис, — из-за того, что я начал о Максиме… всё испортилось.

Я резко осматриваюсь.

— Что испортилось?

— Ну, наш разговор, и… атмосфера.

— Это неизбежно. Ты бы хотел, чтобы мы смеялись над этим? Или сделали вид, будто разговора не было?

— Нет, — Денис качает головой, достаточно спокойно и уверенно, — не хотел.

Похоже, он немного больше понимает и разбирается в том, чего хочет. Раньше этим приходилось пренебрегать.

У порога квартиры Денис начинает возиться.

— Вадим, ты… ты можешь здесь подождать?

Мне стоит радоваться, что он смог попросить?

— Пускать не хочешь? Боишься, что у меня аллергия на пыль?

— Не из-за этого…

— Из-за чего?

— Ну… надо кое-что сделать.

«Из-за того, о чём я тебе не скажу» — в переводе на более доступный язык.

— Иди, — отправляю взмахом руки.

— Я быстро, — заверяет и прячется за дверью.

Я не хочу думать, почему он решил так поступить, но одна мысль уже проявила себя — это связано с Максимом. Может, когда-нибудь он сможет открыто, без опаски говорить о нём. Может быть, даже забудет его. Через несколько лет, когда полностью привыкнет к тому, что только он отвечает за свою жизнь. А может быть и так, что не забудет и не будет отвечать за свою жизнь.

Сейчас не угадаешь, как произойдёт.

По привычке достаю сигареты. Смотрю на привлекательную блестящую пачку и её чистых обитательниц и сжимаю губы.

Хочется.

В последнее время вопросы, которые касаются будущего, разрешаются «не угадаешь, как» и затяжкой. Я стал зависим.

Слабак.

Скриплю зубами и убираю пачку. На потом. Если старик смог перенастроить себя на «такие времена», я смогу переключиться на одно «не угадаешь, как».

Чёрт. Долго.

Время затягивается и появление Дениса возвращает ему былое течение.

— Я всё, — говорит и улыбается.

— Отлично, пошли, — я дико хочу курить.

— А, Вадим, — тормозит Денис. — Я… это, вот, — он протягивает бумажный пакет. — С прошедшим… днём рождения.

Неожиданно.

— Спасибо, — говорю как не свой и принимаю подарок так, будто он не для меня. Внутри встречает обёрточная бумага. Денис постарался. — Что там? — увесистое и формой как книга.

— М-можешь потом посмотреть. Ну, там настолка. — Всё равно говорит. — Ты рассказывал, что с родителями играешь, и я подумал, что пойдёт.

— Точно пойдёт, — уверяю его, чтобы не сомневался в себе. — Спасибо.

— А я, правда, не помешаю? — спрашивает через время.

— Я же говорил, — завожу по старой, — нам нужны люди. Которые будут мешать.

— Я не совсем понимаю.

— Смотри, есть два человека. Которые порядочное время общаются. И им грозит остаться вдвоём в новогоднюю ночь.

— Ага…

— Тебе не кажется, что они могут помереть от общества друг друга?

— Н-нет. Если вы общаетесь уже достаточно долго, значит, скучно не было. Или было?

— Ну, — я вспоминаю время, которое довелось провести с Андреем — не помню, чтобы я, хотя бы раз, не говорил о метро. Как Андрей выдерживает? Удивительная жизнестойкость. — Ты прав. Но лишним новое лицо не будет. Особенно для тебя.

Денис смеётся, когда понимает.

— Спасибо, Вадим. Я… я рад, что ты позвал меня.

А я рад, что мы не стоим на месте.