Цветы между страниц (гет)

Помнишь, Чудовище, всё началось ещё на первом курсе. Мы познакомились в первые дни учёбы, но какое-то время находились в совершенно разных компаниях. Лучше бы так и вращались на своих изначальных орбитах, но госпоже Судьбе потребовалось нас столкнуть…

Я прекрасно помню тот день, когда познакомилась с Аней. Было первое сентября. Из-за дождя всех студентов, которые пришли на торжественную линейку, собрали в актовом зале. Я сразу заметила высокую девушку, ищущую место, чтобы приткнуться к этой толпе. С дружественной улыбкой на лице начала ей махать, приглашая сесть рядом на свободное место. И она подошла, и я назвала ей своё имя, а она своё. От Ани в тот день так приятно пахло, словно от яблочного пирога, а от её уютной фигуры веяло тёплым спокойствием. Мы шёпотом проболтали всю линейку, как будто знали друг друга ещё с тех времен, когда мороженое в вафельном стаканчике стоило три рубля. Тогда и зародилась наша дружба, которая не единожды подвергалась испытаниям и нередко висела на самом волоске.

Так же прекрасно помню, когда познакомилась с Галей. Я, Аня и Олеся только съехали с общаги в квартиру, в которой живем до сих пор. Аня привела в гости эту язвительную особу с буйной копной темно-каштановых кудрей, которые напоминали мелкие тугие пружинки, одетую в джинсы и клетчатую рубашку. Из-за её острого языка понравилась она мне не сразу. Спустя некоторое время я привыкла к её манере общения и смогла узнать о её добром и отзывчивом сердце. При своем тщедушном телосложении Галя обладала просто колоссальной энергией, которой так легко заражались окружающие её люди. И после того, как Олеся съехала от нас — из-за болезни она ушла в академический отпуск сразу после первой сессии и не вернулась, — Аня и я позвали Галю жить к нам. Она, недолго думая, согласилась. С тех пор, как она переехала в нашу квартиру, я делила с Галей комнату до одного недавнего события…

Знаешь, Чудовище, у меня в голове сохранилось более сотни памятных дней, но тот день, когда дружеская симпатия к тебе переросла в безумие, которое все называют любовью, ускользает от меня. Может, это был тот майский день, когда я сорвала эти самые цветы вишни и запечатала их в книге между страниц…

Помнишь ли ты, Чудовище, ту беседку, которая каждую весну утопает в цветах вишни и черёмухи, в парке, что недалеко от нашей с девчонками квартиры. Ты тогда тоже жил недалеко от нас. Мы два с половиной года садились на один и тот же автобус с одной и той же остановки. Помнишь, как-то, мы тогда ещё даже не знали имён друг друга, Олеся попросила у тебя прикурить, а ты ответил, что не куришь.

— Спортсмен что ли?! — раздражено прокомментировала твой отказ Олеся.

— Да, — грубовато ответил ты и развернулся к нам спиной.

Олеся, я и Аня потом всю дорогу до универа промывали тебе за это кости. Позже мы узнали, что ты на самом деле состоишь в спортивной команде. Над этим мы тоже немного посмеялись, и я выбросила твою персону из головы до той экскурсии, что была в конце сентября, когда я оказалась без подружек и примкнула к вашему трио — Лёшка, Вовка и ты. Затем, пару месяцев спустя, Лёшка увлёкся учёбой, и к середине ноября квартет превратился в трио. Я познакомила тебя и Вовку ближе с Аней, Олесей и Галей, и мы все стали часто зависать у нас на квартире. В конце ноября к нам присоединилась компашка со второго курса: Валера, Лена, Андрюха, Таня, Антон.

Помнишь, Чудовище, как быстро Вовка закрутил с Таней, отбив её у Антона. Почти все девчонки из универа завидовали ей, так он красиво ухаживал за ней. Но были те, кто осуждал Таню и жалел Антона. Я же поддалась обаянию их романа и искренне верила в то, что они скоро поженятся и будут вместе жить — не тужить. Они были прекрасной парой, пока в середине весны первого курса их союз не дал едва заметные трещины, а к первым июньским денькам он окончательно рассыпался. Таня пыталась остановить это, но Вовка сделал всё возможное, чтобы у неё ничего не вышло.

Знаешь ли ты, Чудовище, что за целый месяц перед тем, как перевестись в другой университет, что соседнем городе, я и Вовка остались наедине в кабинете иностранного языка, и он предложил мне стать его девушкой. Рассказывал ли он тебе, своему лучшему другу, об этом? Прекрасно помню то, как тогда всё внутри оцепенело от неожиданного предложения, но всё же мне удалось выдавить из себя:

— А как же Таня?

— Да никак, — равнодушно ответил он и начал длинный монолог о том, как ему тяжело с ней, и закончил его тем, что теперь он хочет быть со мной.

— Я не могу так поступить, — чувствуя ледяной комок в груди, ответила я Вовке. — Ты и Таня — мои друзья. Это будет подло по отношению к вам двоим. Ты для меня был и будешь лишь другом, а она любит тебя… — почувствовав подступающую панику, схватила свои вещи с парты. — Я должна уйти.

Тогда я потеряла друга, а дружба с Таней превратилась в безучастное знакомство. Рассказывал ли он тебе, своему лучшему другу, об этом? Наверно, нет. Так как всё произошло почти сразу после того дня, когда одно простое твоё прикосновение изменило многое.

Помню, что тогда был субботний день. Расцвели вишни и черёмуха, на клумбах цвели ирисы и тюльпаны. На улице стояла теплая безветренная погода. Аня предложила нам пойти в парк с книжками по высшей математике и подготовиться к предстоящему тесту по предмету. Галя сказала, что идея неплохая, но она на тот момент уже писала реферат и присоединиться не могла. Я согласилась пойти в парк, но взяла вместо учебника ту самую книгу, что сейчас у меня в руках. Мы расположились в беседке, окруженной цветущими кустами вишни. Поначалу Аня старательно, как бы в укор мне, лентяйке, заучивала формулы и термины, но не прошло и часа, как Аня внимательно изучала содержание папки с фотографиями в моём телефоне. Она удаляла свои непонравившиеся фотки с искренней верой, что они в единственном варианте. Наивная, все фотографии уже давно были скопированы в десять различных папок (две из них скрытые) на жесткий диск моего ноутбука. Я же меньше всего была погружена в мир книги и больше в собственные мысли, характерные для восемнадцати лет, когда природа вокруг дышит чистейшей юностью. Кажется, я ещё непроизвольно напевала взятую из головы весёленькую мелодию без слов.

Знаешь, Чудовище, только спустя годы ко мне пришло понимание, что та безмятежность, царившая тогда в душе, была тем самым затишьем, которое обещает в одно мгновение превратиться страшную бурю с грозой. Так оно и произошло. Аня заметила тебя первым, так как мои мысли унесли меня прочь от окружающего мира в иную реальность.

— Ты смотри, кто идет! Да ещё весь такой расфуфыренный, — весело фыркнула Аня, увидев тебя идущим по плиточной дорожке в сторону облюбованной нами беседки. — Эй, — она окликнула тебя по имени. — Куда лыжи навострил, модник?!

— Да к вам, девчонки, — с широкой улыбкой, ответил ты.

Должна признаться, что в тогда, Чудовище, ты выглядел хоть и просто — светлые джинсы, белая футболка, черная толстовка на замке с капюшоном, — но и в то же время здорово. А твоя улыбка… вряд ли у меня когда-нибудь найдутся слова, чтобы её описать. Но тогда она ещё была самым обыкновенным дружественным знаком, лишь позже она стала одним из самых драгоценных сокровищ памяти.

— Чем занимаетесь? — спросил ты, садясь на скамейку рядом со мной.

— Она, как сам видишь, опять что-то там читает, — махнув в мою сторону, не без обреченности в голосе ответила Аня. — А я к тесту по вышке готовлюсь… — начала она, но поймала мой негодующий взгляд и тут же исправилась, — точнее, готовилась. А ты чего прохлаждаешься?

— Да я к вам зашел спросить парочку дисков с фильмами посмотреть, а там меня Галька встретила, злющая, — растянув последнее слово, весело ответил ты. — Перед тем, как сказать, где вы, она чуть голову мне откусила.

—А ты разве не знаешь о такой простой вещи, как мобильник? — с иронией спросила я.

— Злая ты, — назвал моё имя, — прямо, как Галька, — скрестив руки на груди, недовольно буркнул: — Деньги у меня на счете закончились.

Я и Аня дружно, почти синхронно засмеялись. Ты тоже присоединился к нам, затем, когда закончили смеяться, обменялись кое-какими новостями и парой шуток. Аня сделала где-то десяток фоток. Всё было как всегда, когда собиралась хотя бы малая часть нашей старой компании. И, возможно, всё было бы в порядке, если бы тогда тебе, Чудовище, не понадобилось посмотреть обложку книги, которую я принесла с собой.

— Не боишься, что твоя голова распухнет от такой литературы? — прокомментировал ты, увидев название.

— Не каждому дано здоровое тело и нездоровая тяга к качанию мышц, а не мозгов, — колко ответила ему.

И замахнулась рукой с уже закрытой книгой, чтобы как следует стукнуть тебя. Но ты успел схватить меня за запястье, прежде чем мои намерения увенчались успехом. Не теряя надежды врезать тебе, тут же попробовала сделать это свободной рукой, но её ждала та же судьба.

— Вот видишь, в чем плюс мышц, — сказал ты с хрипотцой и самодовольной ухмылкой.

Признаюсь честно, Чудовище, тогда я хотела причинить тебе боль, потому что ты меня задел. В тот момент, когда ты держал мои руки и смотрел прямо в глаза, моё сердце затрепетало, словно его место заняла порхающая бабочка. Какая-то сила заставила меня взглянуть на тебя совсем другими глазами. В душе произошла вспышка, как будто до того момента моя жизнь была поглощена мраком солнечного затмения, и вот оно кончилось, и лучи солнца ослепили её. Чувствуя, что от прихлынувшей крови уже начинают пламенеть щёки, я пнула тебя по ноге и повернулась к тебе спиной, боясь, что ты увидишь то, что со мной происходит.

— Надеюсь, тебе так же больно, как и мне, — дрожащим голосом сказала я.

— Ну, прости, я не хотел сделать больно, — ты начал извинятся, а я про себя благодарила Бога за то, что ты принял дрожь в голосе за обычную обиду и не более.

И если быть до конца откровенной с тобой, Чудовище, то слёзы злости на твоё непонимание едва не хлынули из глаз. Но то, что не заметил ты, сразу отметила Аня, но, как настоящая подруга, ни словом, ни жестом не выдала меня и мою тайну.

— Скажи мне, чем я могу загладить свою вину? — спросил ты, заглядывая через моё плечо, стараясь посмотреть в глаза.

— Ничем, — буркнула тоном обиженного ребёнка и демонстративно повернула голову в сторону.

— Может, ты хочешь шоколадку? — ты встал со скамейки и сел напротив меня.

— Нет! — и вновь повернулась к тебе спиной.

— А вот я бы на твоем месте подумала о других и согласилась, — со смешком вставила Аня, смотря на наш импровизированный спектакль.

— Может, милая дама хочет, чтоб ей нарвали и подарили цветов? — шутливо спросил ты.

— Милая дама может и сама нарвать себе цветов, — ответила я и, подкрепляя слова действиями, перегнулась через ограждение и сорвала пять цветков с самой верхушки ветки вишни, которая цвела совсем рядом с беседкой.

Положила их на те самые страницы, где остановилась читать, и закрыла книгу на целых пять лет. Не глядя на тебя, я встала со скамейки, поправила юбку и с деловитой гримасой обратилась к подруге:

— Аня, я пошла домой. Здесь стало шумно. Ты со мной?

— Не, я ещё немного посижу, — ответила она, возвращая мне мобильник.

— Ладно.

Я оставила их вдвоем и быстрым шагом поспешила домой. Но всё равно, как бы я не стремилась оказаться как можно дальше от беседки, моё сердце чуть не вырвалось груди от радости, когда спустя пару минут услышала за спиной твои шаги.

— Да не беги ты, — шутливо сказал ты, когда расстояние между нами было не больше двух шагов. — Это я, а не маньяк.

— Чего тебе надо?! — раздражено выпалила я.

— Помириться.

— А мы разве ругались? — спросила, не сбавляя шага.

— А разве нет?!

— Нет, — твердо и отрывисто ответила я.

Тут ты схватил меня за плечи и так резко развернул меня к себе лицом, что я невольно вскрикнула и едва не уронила книжку на усеянную трещинками дорожку. Смотря мне прямо в глаза, ты, чуть повысив голос, спросил:

— Тогда почему ты до сих пор ведёшь себя как малое дитя?

— Не знаю, — пожав плечами, ответила я. Затем ляпнула первую чепуху, пришедшую в голову: — Может, это всё из-за атмосферного давления или фазы Луны.

Ты расслабился и рассмеялась.

— Такое могла бы сказать только ты.

— Стараюсь держать марку, — с улыбкой ответила я. — Может, уберешь руки? А то вдруг кто-нибудь из знакомых увидит нас сейчас, и в понедельник весь курс или даже универ будет говорить, что я и ты — парочка. А я, если честно, побаиваюсь твоих поклонниц.

— Кто бы говорил… — фыркнул ты, отпуская меня.

— Пойдем уже к нам, я тебя чаем напою, — не дав тебе завершить фразу, сказала я.

— Пошли.

И вот мы вместе размеренно зашагали из парка по плиточным дорожкам, а затем по асфальтовому покрытию дорог и тротуаров. Беседовали мы тогда обо всём, что приходило в голову, или, точнее, в мою. Помню, как спросила твоё мнение о Вовке и Тане, а ты выдержал небольшую паузу и предложил сменить тему. Больше я не помню ничего конкретного из того, о чем мы тогда говорили.

Когда мы пришли, на пороге квартиры нас встретила Галя. Она предложила вернуться в парк, найти Аню и вместе погулять. Я с радостью согласилась, а ты сквозь разочарованный стон пробормотал:

— Ну вот, попил чаёк. Ладно, давайте погуляем.

Забрав Аню из беседки, мы вчетвером нарезали мерным шагом несколько кругов по всему парку, затем вернулись обратно в беседку просидели там до тех пор, пока не начали синеть от вечернего холода, а на небе не зажглись почти все звёзды. Помнишь ли ты, Чудовище, что, провожая нас, ты отдал мне — тогда от холода у меня зуб на зуб не попадал — свою толстовку, которую потом возвращала тебе с большой неохотой, когда ты уходил.

Ночью того дня сон покинул меня, и его не могла вернуть даже уютная вселенная моей кровати. В голове вспышками фейерверка вспыхивали воспоминания минувшего вечера. Лежа на животе, я уткнулась лицом в подушку, чтобы Галя — тогда мы делили комнату на двоих — не увидела мою очумелую от счастья физиономию и, тем более, не услышала смех, который вырывался из меня, словно газировка из сильно взболтанной бутылки. Но она спала безмятежным и таким крепким сном, что по комнате мог с диким ржанием пронестись табун лошадей, не разбудив её. Когда на часах перевалило за три часа, я выбралась из кровати и тихо прокралась из моей комнаты в ту, где спала Аня и, словно маленький ребенок к матери, забралась к ней в постель. Она почувствовала моё вторжение, приоткрыв один глаз, пробормотала моё имя.

— Да, а ты что? Сексуального маньяка ждала?! — со смешком поинтересовалась я.

— Уж лучше маньяк, — язвительно пробормотала она, — у него, наверно, не были бы ледяные, как у пингвина, лапы.

— Ну, прости.

— Угу.

На несколько минут между нами повисло молчание, которое я прервала первой:

— Ань, ты спишь?

— Угу.

— Ну, тогда спи.

— Да говори уже ты, — проворчала она и повернулась на бок в мою сторону, — а то, чует моё сердце, ты вот-вот лопнешь. Или иди спать свою кровать.

— Кажется, я влюбилась…

— Такие старые новости могли бы подождать до утра.

— Но…

— Я же не слепая.

— И что ты думаешь?

— Ничего. Я спать хочу, — ответила она, поворачиваясь на другой бок.

— Ань!..

— Не донимай меня, а то к Гальке отправлю! — пригрозила мне Аня. — Глаза закрой и спи, дурочка влюблённая!

— Злюка! — напыжившись, ответила я.

Специально громко вздохнув, я принялась ворочаться в поисках удобной позы для сна и то скидывала с себя, то, наоборот, натягивала одеяло. Мои действия возымели желаемый эффект — Аня не выдержала и зло прикрикнула на меня:

— А ну перестань ёрзать и дай мне поспать!

— Извини, я не хотела тебе мешать…

Несмотря на то, что фраза была сказана совершенно невинным голоском, это было чистой воды враньё, которое Аня тут же распознала.

— Ага, не хотела мешать!.. Если это так, то я прима-балерина, — раздраженно фыркнула она. Затем забрала себе всё одеяло и повелительно добавила, — Знаешь, вали-ка ты спать в свою постель.

— Хорошо-хорошо, ухожу, — поднимаясь, обижено проворчала я. — Вот так и приди к подруге, чтобы поделиться…

— Мне кажется, ты ему тоже очень нравишься, — перебил меня голос Ани, доносящийся из-под одеяла, которое она натянула себе на голову. — Довольна?! А теперь уже вали спать!

Узнав от неё то, что хотела, я тут же оставила подругу в покое. Вернувшись в мягкие объятья своей постели, я с удовлетворенной улыбкой, прижимая к щеке одну из подушек, наконец, уснула.