Цветы между страниц (гет)

Розовые… Невообразимо ярко-розовые… Кто-то влюблен в этот цвет. Кто-то же, напротив, просто ненавидит его. Но даже самые ярые фанаты данного цвета испытали бы отвращение при виде моих новеньких розовых резиновых сапожек. Мне не больше семи лет, но всё-таки хватило ума сказать: «Спасибо!» — и взять их из маминых рук с улыбкой. Я приняла их, как свой личный терновый венок.

«Я очень быстро расту, — ехидно думала я, забравшись на самую середину лужи. — И очень скоро вас кому-нибудь отдадут».

Мутная вода поглотила большую часть этого розового безобразия, принеся кратковременный покой моей детской душе. Вдруг мимо пролетело пёрышко. Красивое, переливающееся всеми цветами радуги даже в тусклом свете пасмурного октябрьского дня. Без всякого сомнения, оно голубиное, но моё буйное воображение отбросило в сторону такую банальную деталь и за считаные секунды наделило пёрышко магическими силами.

«Если поймать это перо, — с замирающим сердцем думаю, несясь по лужам вслед за пёрышком чудесной птицы, — то до конца своей жизни я буду самой счастливой на всём белом свете!»

И вот я почти ловлю его, и оно уже щекочет кончики пальцев, как вдруг ледяная ладонь схватила меня за ногу и…

* * *

…я просыпаюсь! На моей кровати с довольным лицом сидел самый жестокий тиран, которого знал мир за всю свою историю, — моя соседка по квартире Аня. Увидев этого деспота, озаренного яркими лучами утреннего солнца, я в знак полного протеста с недовольным ворчанием натянула одеяло на лицо, пытаясь скрыться в уютном постельном мирке.

— Ну уж нет! — воскликнула Аня, крепко вцепившись в мой щит от суровой реальности, и потянула его на себя. — Сама же меня попросила тебя разбудить.

— Видимо, я была не в своём уме, — буркнула я и спрятала голову под подушку в поисках укрытия от солнца и подруги.

— Ты от меня просто так не избавишься! — пригрозила она мне и начала щекотать.

Через несколько минут, задыхаясь от смеха, я, опираясь на древний как мир принцип: «Хочешь мира — готовься к войне», кинула в неё подушку и перешла в наступление, использовав её же приём. С диким хохотом и звонким визгом мы дурачились, словно малые дети, а не взрослые люди, которые не более недели тому назад получили от университета вольную грамоту — диплом. Сейчас мы были только подругами, которые просто ребячились, оставив все планы для будущего.

— Всё… хватит! — задыхаясь, взмолилась Аня, отпихивая меня. — Пощады! Я лучше сама соберу твои вещи, а ты можешь спать, сколько влезет!

Счастливая улыбка, которая пару секунд назад занимала почти всё моё лицо, погасла, как пламя спички на ветру. Я пристально посмотрела на разрумяненную и растрёпанную подругу и спросила, не скрывая обиды:

— Ты так сильно хочешь, чтобы я уехала?!

— Конечно же, нет, дурочка! — мягко ответила она и ласково прижала меня к себе. — Ты же сама решила уехать за тридевять земель и оставить нашу компашку. Я уже начинаю скучать по твоим причудам.

— Это хорошо, — всхлипнула я, дав скатиться парочке слёз, — что скучаешь.

Аня тоже заплакала. Её крупные слёзы падали мне на макушку, а мои — ей на плечо.

— У-у, развели болото! — неожиданно раздался на всю комнату язвительный голосок Гали. — Чует моё сердце, приди я чуть позже, то вы бы затопили соседей снизу.

— Какая же ты злючка, Галя, — шутливо ответила я, вытирая мокрые щёки.

— Но вы обе меня всё равно любите, — усмехнулась она.

— Не стой там, иди к нам, — предложила Аня ей место на моей кровати.

— Ладушки, но предупреждаю сразу — рыдать в три ручья с вами я не буду! — Галя подошла к нам и плюхнулась по другую сторону от Ани. — Ну? Так что, уточки мои, будем делать? Какие наши планы?

— Такие же, что и вчера. Собираем моё барахлишко в коробки, а затем собираемся сами на день рождения к Андрюхе, — ответила я.

— Не боишься, что завтра голова будет болеть?

— Нет, я боюсь потерять те воспоминания, которые у нас будут после сегодняшнего вечера.

— А если…

— Никаких если, — категоричным тоном прервала Галю я. — Пусть всё будет так, как и должно произойти!

— Надо же, какой фатализм! — фыркнула эта злючка.

— Хватит, девчонки! — вмешалась Аня и очень, кстати, вовремя, ведь дай нам волю, и мы бы препирались до самого вечера. — Надо браться за дело, а то времени на личный марафет останется совсем мало.

— Ладненько, — согласилась я и, встав с постели, добавила: — сейчас сбегаю в ванную, умоюсь и вернусь.

— А может, мы сначала позавтракаем? — предложила Галя.

— Полностью согласна.

— А может, попозже, — с неохотой произнесла Аня, — ну там, через час или вообще пропустим завтрак…

— Ну уж нетушки! — недовольно воскликнула Галя. — Не желаю приступать к столь тяжелому и неблагодарному труду на пустой желудок! Да и ты выбрось из головы эту дурь, связанную с диетами, — она энергично вскочила на ноги и, ткнув пальцем в мою сторону, скомандовала: — Ты, дуй в ванную, — затем схватив Аню за руку и потянула её на себя. — А ты, мечта моя, пойдешь со мной на кухню. Будем там ваять большущие бутерброды с колбасой и паштетом.

— У тебя нет сердца, — простонала Аня.

— Ага, зато есть огромный желудок, который в данный момент требует еды, — отшутилась Галя, и мы дружно засмеялись.

Мы покинули мою комнату: девчонки пошли на кухню, а я — в ванную. Первое, что я там увидела, было взлохмаченное, с опухшим от сна и слёз лицом и одетое в тёплую, уютную пижаму приятного абрикосового цвета отражение. Я подарила ему бодрую ухмылку и высунула язык. Затем принялась за утренние процедуры. Десять минут спустя отражение приняло вполне пристойный облик: расчесанное, умытое и с почищенными зубами. Теперь можно было со спокойной душой идти завтракать.

На кухне царила гармония ароматов поджаренной колбасы, эрл грея, который пила Аня, кофе с корицей (его любила Галя). Я заняла своё извечное место за столом и потянулась за бутербродом.

— Чай? Кофе? — спросила Аня, пододвинув ко мне любимую белую кружку с коричневыми слонятами.

Она была нашим мастером чайных церемоний и всегда готовила мне, Гале и нашим гостям чай или кофе. У неё получалось ловко и быстро, а главное — всегда (на мой вкус) просто идеально.

— Чай, пожалуйста, — ответив, откусила я добрый кусок от бутерброда.

Завтрак мы провели за беседой о разных пустяках и сплетнях, которые так любит женское сердце. Когда последний бутерброд был умят, а кружки опустели, я собрала посуду со стола и быстро помыла её.

— Ну, а теперь примемся за мои вещички, — бодро сказала я, вытирая руки полотенцем.

— Давно уже пора освободить мою будущую комнату, — весело согласилась Аня.

— Я так и знала, что ты ждешь не дождешься моего отъезда! — в шутку возмущено воскликнув, я кинула полотенце в подругу.

— А то, — ловко поймав его, отозвалась она, — сама знаешь, что в нашем мире нельзя расслабляться, детка.

— Эй-эй, прекрати воровать мои фразы! — возмущено вставила Галя.

— Она общая, — ответила Аня и кинула полотенце в раскрывшую для протеста рот подругу.

Оно со звучным шлепком обмякло на её лице, полностью накрыв его. Галя не ожидала такого поворота событий и на пару мгновений впала в ступор. Растерявшись от случившегося, Аня тоже потеряла дар речи, а я не выдержала и засмеялась, как буйнопомешанная. Мой смех послужил для Гали катализатором. Она медленно сняла с покрасневшего лица полотенце со зловещими словами:

— А сейчас кто-то пожнет бурю!..

Так началась грандиозная баталия с участием злополучного полотенца, в которой досталось каждой.

* * *

Три часа спустя в углу за дверью в мою комнату появилась башня, которая могла посрамить свою коллегу в Пизе. В её основании было два огромных чемодана — в них уместился весь мой гардероб. И только одна вешалка с платьем светло-лавандового цвета сиротливо висела в опустевшем шкафу. На чемоданах стояли две больших картонных коробки. Одна была забита сувенирами и маленькими безделушками, которые я с трепетностью коллекционера собирала в течение пяти лет. Во второй находились все мои тетрадки и просто тонна листов с записками-переписками, сделанными на парах. Когда мы их собирали, Аня и Галя в очередной раз стали предлагать выбросить их. Но моё сердце Плюшкина не позволило лишиться этих драгоценных памятников письменности, которые могли потягаться в жанре эпистолярного романа даже с «Опасными связями». Эти записочки, написанные нередко на половинке от блокнотного листа, украдкой от преподов и посторонних ушей с соседних парт, не единожды меняли течение реки жизни. Сверху двух коробок мы поместили средних размеров спортивную сумку, набитую прочими мелочами.

Сейчас Аня лежала на моей кровати и проверяла через телефон электронную почту, а Галя оккупировала мой ноутбук и рыскала по папкам с музыкой в поисках одной старой песни, название которой уже не помнила, но усердно мурлыкала мелодию, а я лично собирала последнюю коробку. Именно в эту коробку помещалась моя коллекция книг — гремучая смесь из классики и беллетристики. Я бережно укладывала их, а некоторые даже открывала и перечитывала из них одно или два любимых предложения. Когда моя библиотека практически перекочевала в коробку, я взяла одну из последних книг в руки, даже не обратив даже внимание на обложку, раскрыла её на середине, так как там что-то лежало. Это оказались высохшие, слегка пожелтевшие от времени цветы вишни, пробывшие в заточении между страниц около пяти лет. По странному стечению обстоятельств, когда я обнаружила их, Галя включила ту самую песню, которая всегда напоминала мне о тебе, Чудовище. Эти цветы и мелодия, словно сговорившись, пронзили моё сердце самыми острыми осколками грёз тех далёких дней…

Помнишь, Чудовище, всё началось ещё на первом курсе. Мы познакомились в первые дни учёбы, но какое-то время находились в совершенно разных компаниях. Лучше бы так и вращались на своих изначальных орбитах, но госпоже Судьбе потребовалось нас столкнуть…

Я прекрасно помню тот день, когда познакомилась с Аней. Было первое сентября. Из-за дождя всех студентов, которые пришли на торжественную линейку, собрали в актовом зале. Я сразу заметила высокую девушку, ищущую место, чтобы приткнуться к этой толпе. С дружественной улыбкой на лице начала ей махать, приглашая сесть рядом на свободное место. И она подошла, и я назвала ей своё имя, а она своё. От Ани в тот день так приятно пахло, словно от яблочного пирога, а от её уютной фигуры веяло тёплым спокойствием. Мы шёпотом проболтали всю линейку, как будто знали друг друга ещё с тех времен, когда мороженое в вафельном стаканчике стоило три рубля. Тогда и зародилась наша дружба, которая не единожды подвергалась испытаниям и нередко висела на самом волоске.

Так же прекрасно помню, когда познакомилась с Галей. Я, Аня и Олеся только съехали с общаги в квартиру, в которой живем до сих пор. Аня привела в гости эту язвительную особу с буйной копной темно-каштановых кудрей, которые напоминали мелкие тугие пружинки, одетую в джинсы и клетчатую рубашку. Из-за её острого языка понравилась она мне не сразу. Спустя некоторое время я привыкла к её манере общения и смогла узнать о её добром и отзывчивом сердце. При своем тщедушном телосложении Галя обладала просто колоссальной энергией, которой так легко заражались окружающие её люди. И после того, как Олеся съехала от нас — из-за болезни она ушла в академический отпуск сразу после первой сессии и не вернулась, — Аня и я позвали Галю жить к нам. Она, недолго думая, согласилась. С тех пор, как она переехала в нашу квартиру, я делила с Галей комнату до одного недавнего события…

Знаешь, Чудовище, у меня в голове сохранилось более сотни памятных дней, но тот день, когда дружеская симпатия к тебе переросла в безумие, которое все называют любовью, ускользает от меня. Может, это был тот майский день, когда я сорвала эти самые цветы вишни и запечатала их в книге между страниц…

Помнишь ли ты, Чудовище, ту беседку, которая каждую весну утопает в цветах вишни и черёмухи, в парке, что недалеко от нашей с девчонками квартиры. Ты тогда тоже жил недалеко от нас. Мы два с половиной года садились на один и тот же автобус с одной и той же остановки. Помнишь, как-то, мы тогда ещё даже не знали имён друг друга, Олеся попросила у тебя прикурить, а ты ответил, что не куришь.

— Спортсмен что ли?! — раздражено прокомментировала твой отказ Олеся.

— Да, — грубовато ответил ты и развернулся к нам спиной.

Олеся, я и Аня потом всю дорогу до универа промывали тебе за это кости. Позже мы узнали, что ты на самом деле состоишь в спортивной команде. Над этим мы тоже немного посмеялись, и я выбросила твою персону из головы до той экскурсии, что была в конце сентября, когда я оказалась без подружек и примкнула к вашему трио — Лёшка, Вовка и ты. Затем, пару месяцев спустя, Лёшка увлёкся учёбой, и к середине ноября квартет превратился в трио. Я познакомила тебя и Вовку ближе с Аней, Олесей и Галей, и мы все стали часто зависать у нас на квартире. В конце ноября к нам присоединилась компашка со второго курса: Валера, Лена, Андрюха, Таня, Антон.

Помнишь, Чудовище, как быстро Вовка закрутил с Таней, отбив её у Антона. Почти все девчонки из универа завидовали ей, так он красиво ухаживал за ней. Но были те, кто осуждал Таню и жалел Антона. Я же поддалась обаянию их романа и искренне верила в то, что они скоро поженятся и будут вместе жить — не тужить. Они были прекрасной парой, пока в середине весны первого курса их союз не дал едва заметные трещины, а к первым июньским денькам он окончательно рассыпался. Таня пыталась остановить это, но Вовка сделал всё возможное, чтобы у неё ничего не вышло.

Знаешь ли ты, Чудовище, что за целый месяц перед тем, как перевестись в другой университет, что соседнем городе, я и Вовка остались наедине в кабинете иностранного языка, и он предложил мне стать его девушкой. Рассказывал ли он тебе, своему лучшему другу, об этом? Прекрасно помню то, как тогда всё внутри оцепенело от неожиданного предложения, но всё же мне удалось выдавить из себя:

— А как же Таня?

— Да никак, — равнодушно ответил он и начал длинный монолог о том, как ему тяжело с ней, и закончил его тем, что теперь он хочет быть со мной.

— Я не могу так поступить, — чувствуя ледяной комок в груди, ответила я Вовке. — Ты и Таня — мои друзья. Это будет подло по отношению к вам двоим. Ты для меня был и будешь лишь другом, а она любит тебя… — почувствовав подступающую панику, схватила свои вещи с парты. — Я должна уйти.

Тогда я потеряла друга, а дружба с Таней превратилась в безучастное знакомство. Рассказывал ли он тебе, своему лучшему другу, об этом? Наверно, нет. Так как всё произошло почти сразу после того дня, когда одно простое твоё прикосновение изменило многое.

Помню, что тогда был субботний день. Расцвели вишни и черёмуха, на клумбах цвели ирисы и тюльпаны. На улице стояла теплая безветренная погода. Аня предложила нам пойти в парк с книжками по высшей математике и подготовиться к предстоящему тесту по предмету. Галя сказала, что идея неплохая, но она на тот момент уже писала реферат и присоединиться не могла. Я согласилась пойти в парк, но взяла вместо учебника ту самую книгу, что сейчас у меня в руках. Мы расположились в беседке, окруженной цветущими кустами вишни. Поначалу Аня старательно, как бы в укор мне, лентяйке, заучивала формулы и термины, но не прошло и часа, как Аня внимательно изучала содержание папки с фотографиями в моём телефоне. Она удаляла свои непонравившиеся фотки с искренней верой, что они в единственном варианте. Наивная, все фотографии уже давно были скопированы в десять различных папок (две из них скрытые) на жесткий диск моего ноутбука. Я же меньше всего была погружена в мир книги и больше в собственные мысли, характерные для восемнадцати лет, когда природа вокруг дышит чистейшей юностью. Кажется, я ещё непроизвольно напевала взятую из головы весёленькую мелодию без слов.

Знаешь, Чудовище, только спустя годы ко мне пришло понимание, что та безмятежность, царившая тогда в душе, была тем самым затишьем, которое обещает в одно мгновение превратиться страшную бурю с грозой. Так оно и произошло. Аня заметила тебя первым, так как мои мысли унесли меня прочь от окружающего мира в иную реальность.

— Ты смотри, кто идет! Да ещё весь такой расфуфыренный, — весело фыркнула Аня, увидев тебя идущим по плиточной дорожке в сторону облюбованной нами беседки. — Эй, — она окликнула тебя по имени. — Куда лыжи навострил, модник?!

— Да к вам, девчонки, — с широкой улыбкой, ответил ты.

Должна признаться, что в тогда, Чудовище, ты выглядел хоть и просто — светлые джинсы, белая футболка, черная толстовка на замке с капюшоном, — но и в то же время здорово. А твоя улыбка… вряд ли у меня когда-нибудь найдутся слова, чтобы её описать. Но тогда она ещё была самым обыкновенным дружественным знаком, лишь позже она стала одним из самых драгоценных сокровищ памяти.

— Чем занимаетесь? — спросил ты, садясь на скамейку рядом со мной.

— Она, как сам видишь, опять что-то там читает, — махнув в мою сторону, не без обреченности в голосе ответила Аня. — А я к тесту по вышке готовлюсь… — начала она, но поймала мой негодующий взгляд и тут же исправилась, — точнее, готовилась. А ты чего прохлаждаешься?

— Да я к вам зашел спросить парочку дисков с фильмами посмотреть, а там меня Галька встретила, злющая, — растянув последнее слово, весело ответил ты. — Перед тем, как сказать, где вы, она чуть голову мне откусила.

—А ты разве не знаешь о такой простой вещи, как мобильник? — с иронией спросила я.

— Злая ты, — назвал моё имя, — прямо, как Галька, — скрестив руки на груди, недовольно буркнул: — Деньги у меня на счете закончились.

Я и Аня дружно, почти синхронно засмеялись. Ты тоже присоединился к нам, затем, когда закончили смеяться, обменялись кое-какими новостями и парой шуток. Аня сделала где-то десяток фоток. Всё было как всегда, когда собиралась хотя бы малая часть нашей старой компании. И, возможно, всё было бы в порядке, если бы тогда тебе, Чудовище, не понадобилось посмотреть обложку книги, которую я принесла с собой.

— Не боишься, что твоя голова распухнет от такой литературы? — прокомментировал ты, увидев название.

— Не каждому дано здоровое тело и нездоровая тяга к качанию мышц, а не мозгов, — колко ответила ему.

И замахнулась рукой с уже закрытой книгой, чтобы как следует стукнуть тебя. Но ты успел схватить меня за запястье, прежде чем мои намерения увенчались успехом. Не теряя надежды врезать тебе, тут же попробовала сделать это свободной рукой, но её ждала та же судьба.

— Вот видишь, в чем плюс мышц, — сказал ты с хрипотцой и самодовольной ухмылкой.

Признаюсь честно, Чудовище, тогда я хотела причинить тебе боль, потому что ты меня задел. В тот момент, когда ты держал мои руки и смотрел прямо в глаза, моё сердце затрепетало, словно его место заняла порхающая бабочка. Какая-то сила заставила меня взглянуть на тебя совсем другими глазами. В душе произошла вспышка, как будто до того момента моя жизнь была поглощена мраком солнечного затмения, и вот оно кончилось, и лучи солнца ослепили её. Чувствуя, что от прихлынувшей крови уже начинают пламенеть щёки, я пнула тебя по ноге и повернулась к тебе спиной, боясь, что ты увидишь то, что со мной происходит.

— Надеюсь, тебе так же больно, как и мне, — дрожащим голосом сказала я.

— Ну, прости, я не хотел сделать больно, — ты начал извинятся, а я про себя благодарила Бога за то, что ты принял дрожь в голосе за обычную обиду и не более.

И если быть до конца откровенной с тобой, Чудовище, то слёзы злости на твоё непонимание едва не хлынули из глаз. Но то, что не заметил ты, сразу отметила Аня, но, как настоящая подруга, ни словом, ни жестом не выдала меня и мою тайну.

— Скажи мне, чем я могу загладить свою вину? — спросил ты, заглядывая через моё плечо, стараясь посмотреть в глаза.

— Ничем, — буркнула тоном обиженного ребёнка и демонстративно повернула голову в сторону.

— Может, ты хочешь шоколадку? — ты встал со скамейки и сел напротив меня.

— Нет! — и вновь повернулась к тебе спиной.

— А вот я бы на твоем месте подумала о других и согласилась, — со смешком вставила Аня, смотря на наш импровизированный спектакль.

— Может, милая дама хочет, чтоб ей нарвали и подарили цветов? — шутливо спросил ты.

— Милая дама может и сама нарвать себе цветов, — ответила я и, подкрепляя слова действиями, перегнулась через ограждение и сорвала пять цветков с самой верхушки ветки вишни, которая цвела совсем рядом с беседкой.

Положила их на те самые страницы, где остановилась читать, и закрыла книгу на целых пять лет. Не глядя на тебя, я встала со скамейки, поправила юбку и с деловитой гримасой обратилась к подруге:

— Аня, я пошла домой. Здесь стало шумно. Ты со мной?

— Не, я ещё немного посижу, — ответила она, возвращая мне мобильник.

— Ладно.

Я оставила их вдвоем и быстрым шагом поспешила домой. Но всё равно, как бы я не стремилась оказаться как можно дальше от беседки, моё сердце чуть не вырвалось груди от радости, когда спустя пару минут услышала за спиной твои шаги.

— Да не беги ты, — шутливо сказал ты, когда расстояние между нами было не больше двух шагов. — Это я, а не маньяк.

— Чего тебе надо?! — раздражено выпалила я.

— Помириться.

— А мы разве ругались? — спросила, не сбавляя шага.

— А разве нет?!

— Нет, — твердо и отрывисто ответила я.

Тут ты схватил меня за плечи и так резко развернул меня к себе лицом, что я невольно вскрикнула и едва не уронила книжку на усеянную трещинками дорожку. Смотря мне прямо в глаза, ты, чуть повысив голос, спросил:

— Тогда почему ты до сих пор ведёшь себя как малое дитя?

— Не знаю, — пожав плечами, ответила я. Затем ляпнула первую чепуху, пришедшую в голову: — Может, это всё из-за атмосферного давления или фазы Луны.

Ты расслабился и рассмеялась.

— Такое могла бы сказать только ты.

— Стараюсь держать марку, — с улыбкой ответила я. — Может, уберешь руки? А то вдруг кто-нибудь из знакомых увидит нас сейчас, и в понедельник весь курс или даже универ будет говорить, что я и ты — парочка. А я, если честно, побаиваюсь твоих поклонниц.

— Кто бы говорил… — фыркнул ты, отпуская меня.

— Пойдем уже к нам, я тебя чаем напою, — не дав тебе завершить фразу, сказала я.

— Пошли.

И вот мы вместе размеренно зашагали из парка по плиточным дорожкам, а затем по асфальтовому покрытию дорог и тротуаров. Беседовали мы тогда обо всём, что приходило в голову, или, точнее, в мою. Помню, как спросила твоё мнение о Вовке и Тане, а ты выдержал небольшую паузу и предложил сменить тему. Больше я не помню ничего конкретного из того, о чем мы тогда говорили.

Когда мы пришли, на пороге квартиры нас встретила Галя. Она предложила вернуться в парк, найти Аню и вместе погулять. Я с радостью согласилась, а ты сквозь разочарованный стон пробормотал:

— Ну вот, попил чаёк. Ладно, давайте погуляем.

Забрав Аню из беседки, мы вчетвером нарезали мерным шагом несколько кругов по всему парку, затем вернулись обратно в беседку просидели там до тех пор, пока не начали синеть от вечернего холода, а на небе не зажглись почти все звёзды. Помнишь ли ты, Чудовище, что, провожая нас, ты отдал мне — тогда от холода у меня зуб на зуб не попадал — свою толстовку, которую потом возвращала тебе с большой неохотой, когда ты уходил.

Ночью того дня сон покинул меня, и его не могла вернуть даже уютная вселенная моей кровати. В голове вспышками фейерверка вспыхивали воспоминания минувшего вечера. Лежа на животе, я уткнулась лицом в подушку, чтобы Галя — тогда мы делили комнату на двоих — не увидела мою очумелую от счастья физиономию и, тем более, не услышала смех, который вырывался из меня, словно газировка из сильно взболтанной бутылки. Но она спала безмятежным и таким крепким сном, что по комнате мог с диким ржанием пронестись табун лошадей, не разбудив её. Когда на часах перевалило за три часа, я выбралась из кровати и тихо прокралась из моей комнаты в ту, где спала Аня и, словно маленький ребенок к матери, забралась к ней в постель. Она почувствовала моё вторжение, приоткрыв один глаз, пробормотала моё имя.

— Да, а ты что? Сексуального маньяка ждала?! — со смешком поинтересовалась я.

— Уж лучше маньяк, — язвительно пробормотала она, — у него, наверно, не были бы ледяные, как у пингвина, лапы.

— Ну, прости.

— Угу.

На несколько минут между нами повисло молчание, которое я прервала первой:

— Ань, ты спишь?

— Угу.

— Ну, тогда спи.

— Да говори уже ты, — проворчала она и повернулась на бок в мою сторону, — а то, чует моё сердце, ты вот-вот лопнешь. Или иди спать свою кровать.

— Кажется, я влюбилась…

— Такие старые новости могли бы подождать до утра.

— Но…

— Я же не слепая.

— И что ты думаешь?

— Ничего. Я спать хочу, — ответила она, поворачиваясь на другой бок.

— Ань!..

— Не донимай меня, а то к Гальке отправлю! — пригрозила мне Аня. — Глаза закрой и спи, дурочка влюблённая!

— Злюка! — напыжившись, ответила я.

Специально громко вздохнув, я принялась ворочаться в поисках удобной позы для сна и то скидывала с себя, то, наоборот, натягивала одеяло. Мои действия возымели желаемый эффект — Аня не выдержала и зло прикрикнула на меня:

— А ну перестань ёрзать и дай мне поспать!

— Извини, я не хотела тебе мешать…

Несмотря на то, что фраза была сказана совершенно невинным голоском, это было чистой воды враньё, которое Аня тут же распознала.

— Ага, не хотела мешать!.. Если это так, то я прима-балерина, — раздраженно фыркнула она. Затем забрала себе всё одеяло и повелительно добавила, — Знаешь, вали-ка ты спать в свою постель.

— Хорошо-хорошо, ухожу, — поднимаясь, обижено проворчала я. — Вот так и приди к подруге, чтобы поделиться…

— Мне кажется, ты ему тоже очень нравишься, — перебил меня голос Ани, доносящийся из-под одеяла, которое она натянула себе на голову. — Довольна?! А теперь уже вали спать!

Узнав от неё то, что хотела, я тут же оставила подругу в покое. Вернувшись в мягкие объятья своей постели, я с удовлетворенной улыбкой, прижимая к щеке одну из подушек, наконец, уснула.

Если бы только Судьба проявила к нам тогда сострадание, то, возможно, мы бы до сих пор были хорошими друзьями. Не было бы той холодной стены из неясных чувств, невысказанных слов и обоюдных обид, что выросла между мной и тобой за прошедшие годы. Я бы не бесилась из-за бесправной ревности. Мне бы не пришлось покидать этот город в поисках спасения и новой жизни, в которой, надеюсь, не будет тебя. Да и Лошади твоей бы жилось намного лучше, Чудовище.

Но всё случилось так, как предрешили для нас небеса. Волей случаев и стечений обстоятельств мы стали больше времени проводить наедине. Нет, это не были встречи, как у влюбленных пар. Просто получалось так, что либо ты приходил в гости, когда девчонки уходили куда-нибудь, либо мы встречали друг друга в универмаге или на ближайшем рынке, вместе делали нужные покупки и шли вместе домой. Иногда перед самой сессией мы даже возвращались из универа только вдвоем.

Помнишь ли ты, Чудовище, последнее воскресенье в мае того года? Мы случайно оказались в одном автобусе. Я села в него на три остановки раньше. Слушала музыку и смотрела за тем, как капельки дождя на стекле собираются в ручейки. Автобус был на половину пустым, и если бы ты меня не заметил тогда, или если бы место рядом со мной было занятым, то, возможно, многое сложилось иначе. Или же нет…

— Привет, везучая, — сказал ты, плюхнувшись рядом. Дождь успел основательно промочить тебя.

— Привет, бедолага, — вынув из ушей наушники, улыбнулась я. — Надо было садится в автобус раньше.

— Спасибо за совет, но уже поздно. Что слушаешь?

— Ничего особенного, в основном инструментальную музыку.

— Сейчас заценим, — сказал ты, взял один из наушников и вставил его себе в ухо. На пару песен между нами повисло молчание, затем ты сказал: — Дай плейлист посмотрю.

— Не-а, либо слушай, как есть, либо возвращай наушник.

— Нельзя быть такой вредной! Любить не будут.

— И ладно. Многие живут без любви и с ними всё в порядке. Отдавай наушник.

— Дай хотя бы песню дослушаю…

— Нет.

— Почему… — ты не успел закончить фразу, так как я потянула за провод наушника.

Но моя попытка вернуть свою собственность провалилась. Ты перехватил мою руку до того, как удалось вытянуть наушник.

— Такая маленькая, но такая шкодливая, — игриво произнес ты. — Нужно тебя наказать, — и взял мою ладонь в свою. — Побудь пока под арестом.

Уже тогда ты начал кошки-мышки с моим сердцем. Мурлыча, не забывал запустить когти в него. А оно трепетало и наслаждалось, и ждало продолжение.

Чтобы ты не увидел моих вспыхнувших щек, я отвернулась к окну. Ты продолжал держать меня за руку, поглаживая её большим пальцем. Слушая любимую музыку, разбавленную шумом городского дождя и привычной для автобуса смесью звуков, созерцая размытый городской пейзаж и чувствуя тепло, исходящее от ладони, я была необыкновенно счастлива. Спасибо тебе за эти драгоценные мгновения, Чудовище.

— Очень любишь дождь? — некоторое время спустя задумчиво произнес ты.

— Нет, — ответила я.

— Серьёзно? — удивлено сказал ты. — Я столько раз видел, как ты зависала у окна, когда льёт дождь…

— Мне просто нравится, как дождь своим приходом всё преображает. Я люблю атмосферу, которую он создает, но не сам дождь. И вот тебе совет: не верь тем, кто говорит, что любит дождь.

— Почему?

— Потому что в основном это неправда. Многие говорят, что любят дождь, потому что это звучит… ммм… красиво и романтично. Но мало кто из подобных любителей покинет сухое уютное укрытие или оставит дома зонт и куртку ради прогулки под дождём. По-настоящему дождь любят лишь единицы.

— Такая любовь может обернуться пневмонией. Так что спрятаться от дождя вполне логично.

— Конечно, но для настоящей любви логика — это аномалия.

— Опять включила режим философа, — усмехнулся ты.

— Это всё из-за дождя. Да и сам виноват. Ты первым начал этот разговор. Любим мы дождь или нет, но скоро наша остановка, и мы определённо промокнем до нитки.

— Тебя ждут дома важные дела?

— Нет.

— Тогда предлагаю ещё покататься на автобусе.

— Шутишь?!

— Совершено серьёзно. Не хочу ещё раз мокнуть, так что лучше прокачусь кружок или два, — ты слегка сжал мою руку и вкрадчиво добавил: — Останешься со мной?..

Разве я могла отказать тогда?! Даже сейчас я многое бы отдала, чтобы в дождливый день прокатиться с тобой на автобусе. Чтобы мы вновь делили наушники на двоих, и ты держал меня за руку.

Наши постоянные встречи были для моей любви, словно воздух для огня. И к началу лета, а точнее к тому самому моменту, когда Вовка разорвал свои отношения с Таней, мои мысли были только о тебе, и драма, завершившая красивый роман наших друзей, не смогла оставить среди них уже тот след, который мог быть намного глубже, распадись пара хотя бы на месяц раньше. Их разрыв уже не мог охладить пламени надежды на то, что у нас всё может получиться. Обычное безрассудство любви…

Для тебя же их разрыв стал переломным периодом. Помнишь ли, Чудовище, что наши случайные встречи прекратились, да и обычные тоже? Мы виделись только в универе, обменивались приветствиями, изредка приправляли их шутками и писали смс-ки со стандартными вопросами: «Как дела?», «Чего у тебя нового?», на которые отвечали так же немногословно: «Нормально», «Ничего» или «Всё как прежде».

Годы спустя я стала ловить себя на мысли, что, может быть, если бы тогда наши отношения были в таком состоянии месяц или даже до конца лета, то, возможно, моя влюбленность в тебя могла перекипеть или перегореть, обратившись лишь в пар или дым. Но две недели спустя, после того, как Вовка переехал на постоянное жительство в другой город, ты появился на пороге моей квартиры с новыми дисками и тортом. В тот субботний день Аня куда-то ушла, Галя рисовала, а я слушала музыку и читала что-то из Нила Геймана, кажется, «Звездную пыль». Помнишь, Чудовище, тебя тогда встретила Галя?

— Эй, к нам в гости тортик пришёл! — крикнула на всю квартиру она, увидев тебя. — Правда, он тут не один, а с товарищем.

— А что за товарищ? — влетев прихожую, поинтересовалась я. Увидев тебя, с губ невольно сорвалось изумлённое восклицание: — Опаньки!

— Привет! — слегка улыбнувшись, поприветствовал меня ты, затем обратился к Гале, — Может, всё-таки ты меня впустишь?

— Да. Я сама удивляюсь, почему ты ещё не вошёл, — фыркнула Галя, отходя в сторону.

— Ага, ты бы мне сразу башку откусила за подобную вольность, — усмехнулся ты, вручая ей пластиковую коробку с тортом.

— Фи, какого вы обо мне дурного мнения, — Галя назвала тебя по имени и отчеству, затем она переключилась на торт: — Пойдемте, милейший, на кухню, где в ближайшее время познакомимся друг с другом очень близко.

Мы невольно рассмеялись над её воркованием. Галя заразилась нашим весельем и, тихо посмеиваясь, ушла. Ты и я остались вдвоем, и мгновенно чувство неловкости стерло улыбки с наших лиц. Помнишь, как ты, Чудовище, молча стоял и смотрел на меня, а я на тебя, и, словно рыбы, выброшенные из воды, беззвучно открывали рты, желая что-то сказать, но слова застревали в горле, и мы закрывали их. Помнишь ли, что сдерживало тогда твои слова, Чудовище?! Мой язык вязал страх того, что наружу вырвутся теплые слова счастья и колкие слова жгучей обиды.

Вдруг за твоей спиной раздался звук ключа в замке, от которого ты и я вместе вздрогнули, затем открылась дверь и появилась Аня. Увидев тебя, она весело воскликнула:

— О, вы только гляньте! Какие люди да без охраны!

— И я рад тебя видеть, — ответил ты ей.

— Почему так долго не заходил в гости? — разуваясь, поинтересовалась Аня.

— Занят был. Помогал Вовке с переездом, да и к экзамену по инязу готовился.

— Понятно. А где Галя?

— На кухне, с тортом, — ответила я и невольно хихикнула.

— А тогда почему мы до сих пор здесь, а не там?! — весело воскликнула она и стала подталкивать нас в сторону кухни.

Мы втроем вошли на кухни как раз вовремя — чайник весело забурлил на плите. Едва чай был разлит по кружкам, а торт порезан, кто-то позвонил.

— Я сейчас посмотрю, кто это там пришёл, — сказала Галя, энергично подорвавшись с места. Не прошло и двух минут, как до нас донеся её крик: — Нам нужно ещё три кружки!

Галя вернулась вместе с Леной, Мишей, Антоном. Гости нескладным хором поздоровались с нами, а парни обменялись с тобой рукопожатиями. Мишка сделал это добродушней, чем Антон. Тогда он ещё недолюбливал тебя из-за того, что ты был лучшим другом Вовки. Не знаю, может быть, и Миша так же холодно бы относился к тебе, если бы в свое время узнал о маленьком грешке Лены. Как-то ни то до, ни то после Дня Святого Валентина я и Аня застали её в страстных объятьях Вовы на лестничной площадке. Увидев то, что мы их застукали, они долго уговаривали нас сохранить всё в секрете, потому что произошедшее между ними было лишь мимолётной слабостью. Мы согласились, так как нам стало жалко Мишу и Таню, которые любили этих изменников. И наше молчание стало большой ошибкой, о которой я пожалела дважды. Первый раз полгода спустя, когда Вовка порвал с Таней, и второй — почти год спустя, когда Ленка бросила Мишу ради Валеры.

Но в тот летний день, когда на нашей кухне собралась весёлая и шумная компания, разрыв Тани и Вовы был уже в недалёком, но всё же в прошлом, а Ленкин и Мишкин был лишь в скором будущем, я и ты сидели рядом. Моё сердце в тайне радовалось тесноте за столом. Я могла лишний раз прикоснуться к тебе или даже невзначай облокотиться на тебя, почувствовать твоё теплое дыхание или просто посмотреть на тебя из-под опущенных ресниц. После того, как с чаем и тортом было покончено, вся наша компания отправилась на длительную прогулку по городу, которая прервалась лишь поздним вечером из-за внезапного летнего ливня.

Дома, в своей уютной постели, вдыхая аромат городского дождя, доносившийся из приоткрытого окна, и слушая его песню, я думала лишь о тебе…

А помнишь ли ты, Чудовище, тот день, когда мы впервые поцеловались? Если честно, то я в этом сильно сомневаюсь. Для мужчин даты особо неважны, потому что их у вас может быть уж очень много, что в какой день не ткни на календаре, и он может оказаться памятным днём. Вот только партнерша, связанная с этим днём, может оказаться совсем не той, что рядом в данный момент. Для многих же женщин неделя, месяц, год, пять лет и так далее, прошедшие с того или иного момента, имеет колоссальное значение. Возможно, причина в том, что каждый из партнеров — сколько бы их не было — для нас вроде проекта, который ведёт нас к светлому будущему, представление о котором закладывается в женских умах, наверно, ещё на стадии зиготы. И каждый особенный день является для нас, женщин, днём подведения итогов наших усилий по достижению «счастливого завтра». После подсчетов всех плюсов и минусов выносим своё решение. Но эта всего лишь моя личная теория.

Даже если твои воспоминания о том дне растворились на следующее же утро, это не важно. В моей же памяти он до сих пор сохранился в мельчайших подробностях.

Это случилось за три дня до последнего экзамена. Я, Аня и ты совместно усердно готовились к нему: корпели над учебниками, штудировали конспекты, задавали вопросы друг другу, писали шпаргалки.

Вечер за окном плавно переходил в ночь.

— Фух…— отрываясь от учебника, устало выдохнула Аня, — сейчас мозг взорвётся!

— Не у тебя одной, — вставил ты.

— Как же я завидую Гале — у неё автомат, — капризно произнесла Аня. И со стоном, полным мировой скорби, воскликнула: — Почему мир так несправедлив?!

— Сделаем перерыв? — предложила я.

— Я за! — в один голос отозвались вы.

— Пойду поставлю чайник и сделаю что-нибудь перекусить! — сказала Аня, встала из-за стола и пошла на кухню. Через пару минут раздался крик оттуда: — У нас почти закончился чай и сахар. Я пошла в магазин.

— Хорошо, — крикнула ей в ответ. — Купишь мороженое?

— Ладно.

Вскоре мы услышали, как открылась и закрылась дверь. Я вернулась к своим записям. Прочитав пару пунктов, потянулась за тетрадкой, которую нам оставила Галя. Она лежала под стопкой книг. Я переложила книги в другую стопку и весьма неудачно. Книжная башня резко наклонилась, и её большая часть рухнула на пол.

— Твою ж!.. — зло воскликнула я и опустилась на колени, чтобы собрать разлетевшиеся в разные стороны книги и листочки.

Ты решил помочь мне, но больше мешал. Мы три раза столкнулись головами. Каждый раз после очередного удара я смеялась, а ты ворчал. На четвертый ты меня поцеловал… Быстрый, словно стремящейся к небу фейерверк. Твой поцелуй взорвался во мне тысячью ярких искр.

— Я слу… — начал ты, но я тут же вернула тебе поцелуй.

Третий наш поцелуй был более продолжительным и чувственным. За ним последовал бы и четвертый, но…

— Эй, где вы?! — раздался неожиданно голос Ани.

— Здесь! — давясь смешком, крикнула я и подняла руку, что бы Аня могла нас заметить.

— О-о! А чего это вы делаете под столом?! — полюбопытствовала она

— Я книги уронила — вот, собираем.

— Вот оно как, — понимающе сказала она.

Позже, когда ты ушёл, Аня устроила мне настоящий допрос.

Помнишь, Чудовище, как неделю спустя после экзамена ты позвонил мне. Было около одиннадцати утра. Ты рассказал о том, что отправляешься с братом в путешествие по стране. Я сказала, что завидую тебе. Ты сказал, что до того, как вы отправитесь, у тебя есть время, всего полтора часа, но ты бы хотел, если я свободна, провести его со мной. Я ответила, что могу и согласна. Договорились встретиться в парке. Я пришла первой и ждала тебя в нашей беседке. Осмотревшись по сторонам, почувствовала, как в сердце закралась печаль. Прошло два месяца с того дня, когда поняла, что влюбилась в тебя. Цвели уже совсем другие цветы, а почти все весенние образовали плоды.

«Даст ли наша любовь плоды?» — мысленно задала себе вопрос я.

Но эта мысль не успела пустить крепких корней, так как пришёл ты, и почти щенячья радость затопила меня. Ты был возбужден от предстоящей поездки. Ты с энтузиазмом рассказывал о запланированном маршруте, а я слушала, изредка вставляя короткие фразы и восклицания. Услышав, что ты вернёшься только концу лета, я не успела удержать следующих слов:

— Я буду скучать…

— Я тоже, — улыбнулся ты и наконец-то поцеловал меня. Затем добавил, вынимая телефон из кармана: — Хвала современным технологиям, мы можем звонить и отправлять смс-ки друг другу в любое время суток, но желательно в светлое.

— Звучит неплохо, — ответила я без особого энтузиазма.

Не заметно мы исчерпали те крохи отпущенного времени. Мы вместе ушли из парка, обменялись поцелуями и обещанием «быть на связи» перед расставанием. Я уже заходила в свой подъезд, когда получила твоё первое сообщение.

«Уже скучаю».

Два простых слова, но они подняли моё настроение чуть ли не до небес. Минуты и часы разлуки складывались в недели и месяцы без тебя, которые скрашивали долгие и короткие телефонные разговоры, длинные и односложные смс-ки.

И вот, когда листья начали желтеть, а от лета осталась неделя, ты нанес свой первый болезненный удар.

— Привет! Ты ведь завтра приезжаешь?! — радостно сказала я, едва нас соединили.

— Привет, — прохладным тоном произнес ты. — Да.

— Встретимся?!

— Нет, у меня планы, — сухо ответил ты.

— Какие планы?! — спросила я, чувствуя, как внутри груди образуется льдинка.

— Знаешь, — ты назвал меня по имени — Тебя они не касаются. И разве я обязан делиться ими с тобой?

— Извини, — выдавила из себя и онемевшими пальцами нажала на отбой.

Льдинка успела вырасти и сковать меня, но вскоре её растопило пламя злости. Слёзы, которые пробежали по моим щекам, были полны боли и гнева.

«Хорошо… спасибо… я запомню твои слова, — яростно горела мысль у меня в душе и голове, — накрепко запомню, Чудовище».

Именно тогда твоё имя в моих мыслях начало заменяться на «Чудовище».

После того разговора начались изменения в наших отношениях. Крошечными шажками мы подходили к точке невозврата.

Не единожды в часы ночных размышлений я приходила к мысли, что если бы после того телефонного разговора прислушалась к гордости, а не к сердцу, то намного меньше бы слёз пролилось позже.

Но мы продолжали нашу игру. Нас тянуло друг другу. Мы бессознательно поддавались притяжению. Несколько дней или недель, пронизанных счастьем. После период отчуждения. Затем вновь по кругу. А любовь, одурманивая наркотиком надежды, заставляла проглатывать обиду и усыплять гордость. Так прошла осень и почти вся зима.

В феврале у меня появился шанс на избавление.

Мы спешили на пару по **. Занятие по предмету проходили в другом корпусе. После вчерашнего теплого денька и утреннего мороза дорога к корпусу превратилась в убийственный каток. Ты шёл впереди, а я тащилась позади, пытаясь выбрать менее скользкие участки дороги. И вот в тот момент, когда ты повернулся, чтобы поворчать на меня из-за медлительности, я почувствовала, как земля ушла из-под ног. И падение уже было не минуемо, как неожиданно кто-то подхватил меня сзади. Это был наш новый одногруппник Игорь. Он перевелся к нам после зимней сессии, и мы были знакомы весьма поверхностно.

— Аккуратнее надо быть, — добродушно сказал он, возвращая меня в вертикальное положение.

— Спасибо, — краснея, поблагодарила я. — Просто так ужасно скользко и…

— Давай быстрее — раздражено перебил меня ты, — опоздаем!

— И правда, опаздываем, — согласился Игорь. Затем добавил, обращаясь ко мне: — Цепляйся, доведу тебя в целостности и сохранности, — и предложил мне свой локоть.

Я не могла отказать ему, так как не горела желанием поскользнуться и получить перелом или сотрясение.

Позже, уже на паре, Аня подсунула неаккуратно вырванный из блокнота листок. Вверху мелким округлым почерком была надпись:

«Ты чего с *твоё имя* за перемену успела сделать?»

Я быстро черканула два слова под её предложением:

«Не понимаю».

И вернула ей листок.

«Вид у него больно недовольный. Я думала, вы опять успели поцапаться».

«Нет, всё в порядке».

Письменная беседа прервалась на минут десять.

«Галя мне sms-ку прислала, что видела из окна, как ты под ручку шла с новеньким. Чё за фигня, барыня?»

«Ха-ха, он просто помог мне дойти до корпуса. Так что нет повода для паники».

«Теперь многое стало на свои места…»

«?»

«Кто-то кого-то приревновал».

«Ха-ха, надо было шутку приберечь до 1 апреля».

«Вот подожди и увидишь, кто из нас прав».

«Ок=)».

После того февральского дня Игорь постепенно вошёл в мою жизнь. Ты же, Чудовище, предпочел отойти в сторону и строить из себя жертву.

Осенью третьего курса Игорь и я стали встречаться. И всё было бы прекрасно, если бы я смогла окончательно вырвать тебя из сердца. Но эта любовь уже стала ядом, пропитавшим каждую клеточку тела и частицу души. Долгое время она росла во мне, как стойкий сорняк. И как всякий сорняк после прополки, она выжидала момента, чтобы напомнить о себе.

Перед летней сессией Галя принесла поразительную новость: ты завёл девушку. Галя знала лишь крохи: имя ** (одно из самых распространенных женских имён), возраст восемнадцать лет и то, что она не из нашего универа. Вскоре представился случай увидеть твою избранницу.

Прекрасно помню то воскресенье. Выдался солнечный, но не жаркий денек. Галя предложила прогуляться чисто девичьим трио. Мы согласились. После прогулки по магазинам ноги уже по привычке принесли нас в парк.

— Блин! — недовольно воскликнула Аня, привлекая наше внимание к столь неприятному факту. — Нашу беседку заняли!

Наше излюбленное место отдыха захватила страстно целующаяся парочка.

— Это ненадолго, — невозмутимо сказала Галя. — Она скоро сожрёт его.

— Давайте вернемся к скамейкам, — предложила я, отводя взгляд от парочки.

Девчонки обреченно простонали, но выбора особого не было. Мы заняли первую попавшуюся скамейку. Прошло некоторое время, как Галя, которая то и дело поглядывала в сторону беседки, бодро произнесла:

— Хвала ежам! Освободили! Продолжаем сидеть здесь или топаем в беседку?! Знаете … — она прервалась на пару мгновений. На её лице отобразилось крайнее удивление. Затем она изумлено добавила: — Вот ведь… это же, — она назвала твоё имя, — со своей подружкой.

Мы тут же устремили своё внимание на парочку: Аня из чистого любопытства, я же в отчаянной надежде, что Галя обозналась.

Но это был ты, Чудовище!..

— Привет, девчонки, — бодро поприветствовал ты нас, когда вы проходили мимо.

— Привет, — сказали в один голос Аня и Галя.

Я промолчала.

— Ей что, реально восемнадцать?! — воскликнула Аня, едва вы достаточно далеко ушли. — Я бы ей минимум тридцатник дала. Слишком зрело выглядит.

— А я даже не предполагала, что ему дылды нравятся, — включилась в разговор Галя. — Она его на полголовы выше.

— И толстопопые.

— Зубы её видели, когда она нам улыбнулась?! Крупные, как у лошади!

— Да она вылитая лошадь, особенно с этим плохо прокрашенным хвостом.

Пока подружки перемывали ей кости, я молча тонула в волнах ревности и ненависти. В тот день, Чудовище, ты не только причинил мне боль, но испачкал все наши светлые моменты.

«Если бы только ты выбрал другое место для своих встреч… — думала я, вполуха слушая Аню и Галю. — Если бы только она была симпатичнее меня…».

— Чего-то ты совсем скисла, — обратив внимание на меня, сказала Аня.

— Я просто нехорошо себя чувствую. Третий стаканчик мороженого был определённо лишним.

—Ну да, — сказала Галя с такой интонацией, будто она верит моим словам так же, как в регулярные снегопады в Сахаре.

Какую бы боль мы не испытывали, время не замедляет свой бег. Оно, подобно нитке в клубке, наматывается на неприятные моменты, отдаляя и скрывая их под своими слоями. Главное для душевного равновесия — не распутывать подобные клубки. Вроде бы такое простое правило, но как же часто забывают про него.

Пролетел год. Я и Игорь расстались, точнее, его увела Ленка. Разрыв наш прошёл мирно и гладко. Просто наши чувства выдохлись, а мы не стали ворошить пепел в поисках бывшего тепла.

Почему же ты, Чудовище, по-прежнему занимал ощутимое место в моём сердце? Почему моя любовь за прошедшее время не растаяла, как снег под солнцем? Не растворилась как дым? Не выгорела и не зачахла? Ты сможешь дать мне ответ?!

Время стремилось к немаловажному периоду нашей жизни — последней год в университете.

И вот в середине октября я познакомилась с необычным парнем.

Первая наша встреча состоялась в книжном магазине. Я пыталась достать книгу с самой верхней полки. Он заметил мои безуспешные попытки и помог. Как подобает воспитанному человеку, я поблагодарила его. Вот и всё.

Вторая встреча снова в книжном. Галя попросила купить ей книгу одного современного поэта. И в отделе «Поэзии» я встретила своего недавнего помощника. Он мне запомнился тем, что был высоким и крупным. Обычно я чувствую себя неуютно рядом с людьми подобной комплекции, но что-то в его лице располагало к себе. Заметив, что он смотрит на меня, робко улыбнулась ему и кивнула в знак приветствия. Парень указал пальцем на книгу, которую заказала Галя, в моих руках и показал большой палец.

Третий раз мы столкнулись в кинотеатре. Девчонки отказались идти на **, и я пошла в гордом одиночестве. По каверзной шутке богов, я и парень из книжного оказались соседями.

— Это уже наша третья встреча, — обратился он ко мне. — Мы просто обязаны познакомиться. Меня зовут Костя.

Я назвала своё имя.

Так мы начали общаться и очень быстро подружились. Мы довольно редко встречались, но вели ежедневную объёмную переписку. У нас оказалось немало общих интересов. Наша общая любовь к чтению была также главной темой для споров. Он обожал поэзию, я — прозу.

Мы часто спорили, но не ругались. Делились друг с другом переживаниями и подбадривали друг друга. Костя легко мог разогнать мою хандру.

Наступила последняя студенческая весна. К привычному весеннему безобразию чувств примешивались страх перед будущим и трепет ожидания чего-то особенного.

После майских праздников Костя прислал мне смс-ку:

«Давай встретимся сегодня в пять вечера в **. Есть разговор».

Его сообщение меня озадачило. Отправила ему в ответ:

«Ты меня пугаешь…»

«Не бойся:) Ты сможешь прийти или нет?»

«Хорошо. У меня сегодня как раз всего три пары и выходной».

Когда я пришла в **, наше с Костей любимое кафе, он уже ждал меня. Я заметила, что он, так же как и я, находится в нервном состоянии.

«А вдруг он хочет предложить мне начать встречаться», — промелькнуло в голове.

От этой мысли мне стало ещё тревожнее.

Обменявшись приветствиями, Костя начал свою исповедь. Предлагать мне встречаться он и не собирался. У него была другая проблема — с его девушкой. У Кости зародились подозрения, что его девушка ему изменяет. Они встречались уже около года. В самом начале она казалась просто воплощением его мечты — умная, скромная, начитанная. Но недавно он стал уличать её в лицемерии. Ещё он пару раз видел её в большой компании, где было много парней. Он тут же звонил ей, но она не брала трубку, а потом перезванивала ему сама и говорила, что спала, когда он звонил.

Помешивая сахар в остывающем кофе, я молча слушала его, пока он не выговорится. И когда он закончил, я едва открыла рот, чтобы дать ему совет, как получила звонкую пощёчину от пылающей от злости Гали. Я онемела от такой неприятной неожиданности.

— Ах ты … Да как ты посмела! — с истерическими нотками в голосе кричала она на меня.

Мне в тот момент страстно захотелось испариться или оказаться в совершенно другом месте, где нет разъяренной подруги и любопытных зрителей столь нелепого спектакля. Галя замахнулась для очередного удара, а я рефлекторно сжалась, но Костя успел перехватить её руку:

— Галя, прекрати это! — прикрикнул он на неё.

И тут её ярость сменилась потоком слёз. Всхлипывая, она рассказала о том, что когда проходила мимо кафе и с улицы через окно увидела нас вместе. И тут здравый смысл отключился.

Так выплыла правда о Гале, Косте и обо мне. Галя, влюбившись в Костю, стала претворяться совсем другим человеком. И опасаясь, что он узнает, какая она на самом деле, Галя приняла решение скрывать свой роман от друзей. А я как-то постоянно не находила время, чтобы знакомить близких подруг со своим новым другом. Вот такая вот история.

После случая в кафе моя дружба с Галей, как, кстати, и с Костей, оказалась под серьёзным ударом. Но буря постепенно улеглась.

У Кости и Гали начался новый подъём в отношениях. Галя, такая, как она есть, пришлась Косте по душе больше, чем та тихоня, которой подруга притворялась почти год. А она была рада избавиться от грызущей изнутри тайны. Полная откровенность спасла их союз. И я рада за своих друзей. Очень надеюсь, они меня пригласят на свадьбу.

Песня, найденная Галей, закончилась, и я очнулась от воспоминаний минувших лет. Тайком от подруг вытерла предательски повлажневшие глаза, посмотрела на раскрытую книгу.

«"Лекарство от любви", — прочитала про себя заглавие страницы, к которой прилипли уже пожелтевшие от времени цветы вишни. Едва касаясь пальцами хрупких лепестков, не без горечи подумала: — И почему же я так рано остановилась?!»

Затем аккуратно закрыла книгу и бережно положила её к другим в коробку. Она стала для меня особенной, но вновь открою её нескоро. Пусть книга продолжает хранить между страниц цветы той особенной весны.

* * *

По уже сложившейся традиции, день рождения Андрюхи проходил в загородном доме его деда. Просторный двухэтажный дом утопал в кустах роз и сирени. Огромных размеров беседка, оснащенная всем необходимым, позволяла отдыхать на свежем воздухе, даже если идёт дождь. Но самым большим плюсом было то, что в паре минут неторопливой ходьбы от дачи находился пруд, в котором в жаркую погоду можно смело купаться.

Когда мы прибыли на место, Андрюха лично встретил нас, заключив по очереди каждую в по-медвежьи крепкие объятья.

— Интересно, где же его Лошадь, — сказала Аня, заметив тебя, когда мы присоединились к гостям.

— Может, оставил в стойле, — не без ехидства предположила Галя. — Пошли, узнаем у него что да как.

— А стоит ли? — с сомнением в голосе сказала я.

— Да не паникуй, — лукаво сказала Аня. — Мы ведь только поболтаем, а если и брякнешь чего лишнего, то всё равно завтра уезжаешь.

— Не думаю, что это хорошая идея…

— Пошли, пошли, — подталкивая в твою сторону, командирским тоном сказала Галя.

— Привет, девчонки! — сказал ты, когда наше трио подошло ближе.

— Я тут хотела… ой! — начала Галя, но я ткнула её локтем в бок, чтобы она остановилась, прежде чем ляпнула колкость.

— Ты планируешь дальше работать на старом месте или присмотрел новое? — поспешила я задать вопрос, чтобы увести разговор в другую сторону.

И мне это удалось. Мы вчетвером давно так душевно не болтали, и мне невольно вспоминались былые деньки нашего первого учебного года. Вскоре Аня шепнула что-то на ухо Гале, та быстро кивнула и сказала, обращаясь ко мне:

— Мы ненадолго отойдем.

— Скоро вернемся, — добавила Аня.

И они оставили нас. Между нами повисло напряженное молчание. Моё сердце гулко билось в груди, а мысли панически метались в голове в поисках темы для разговора.

— Чудесно выглядишь, — нарушив молчание, сказал ты.

— Спасибо, — порозовев от смущения, ответила я.

— А ты…

Ты не успел закончить фразу, так как тебе на шею прыгнула Лошадь с радостным воплем:

— Вот ты где!

Затем звонко чмокнула тебя, оставив на щеке след от ярко-розовой помады. Мимолетная иллюзия рухнула — привет, реальность!

— Увидимся, — бросила я тебе и быстро ушла прочь, не желая принимать участие в избитом ритуале обмена любезностями с твоей девушкой.

Время близилось к полуночи. Почувствовав легкую тошноту, я решила немного прогуляться вокруг дома. Ночная прохлада быстро сняла тошноту и очистила голову, и я уже собралась вернуться обратно, но тут услышала, как какая-то парочка ссорится.

— Пожалуйста, говори тише! — донёсся твой голос до меня.

— Да ты весь вечер на неё пялишься!!! — почти визжала Лошадь.

Вы направлялись в мою сторону, и, недолго не думая, я юркнула в ближайший куст сирени, где сжалась в тугой клубок и затаила дыхание, чтобы скрыть своё присутствие, и мысленно молилась, чтобы вы прошли мимо и не обнаружили меня. Но, как назло, вы подошли и остановились от меня так близко, что даже в тусклом свете Луны были четко видны ваши лица и прекрасно был слышен каждый вздох.

— Прошу, не придумывай лишнего.

— Ответь мне, только честно, ты к ней что-то испытываешь? — дрожащим голосом спросила она у тебя.

И я не знаю, кто сильнее из нас ждал твоего ответа. Чьё сердце мучительнее сжалось — её или моё.

— Она… как дождь, — ответил ты.

— Что?! — недоумевающе воскликнула Лошадь.

— Однажды она мне сказала, что не стоит верить тем, кто говорит, что любит дождь. Такие люди любят лишь атмосферу, которую он создает. Только единицы не побегут домой и не спрячутся под зонтом, когда начнется дождь…

— При чём тут это?!

— Я хочу быть откровенен с тобой, — ты назвал моё имя, — очень необычная девушка, даже слишком для меня. Я никогда не смог бы её любить так, как люблю тебя. Мы понимаем друг друга с полуслова, — ты подошёл к ней и заключил в объятья. Я услышала её громкие всхлипы. — Родная моя, я счастлив, что ты со мной. Не плачь же, глупенькая, люблю я тебя! Люблю! Давай вытрем твои слёзки и вернемся к костру.

— Да-давай, — всхлипывая, ответила она.

Вы ушли, а я осталась в своём невольном укрытии. Меня трясло крупной дрожью, но не от холода, а от твоих слов. Они принесли боль, но спасибо тебе за них. Прошло пять лет, но ничего не изменилось. Твой страх и слова разрушили мои последние мечты о «нас». Теперь я смогу, (нет!) должна идти дальше. Найти человека, который будет любить дождь.

Возвращаясь обратно, я столкнулась с Лёшкой, который собирался уезжать домой. И моментально приняла решение покинуть вечеринку. Спросила у него, не подкинет ли меня до дому. Он согласился. Я попросила его подождать пару минут, нашла Андрюху, чтобы попрощаться с ним. Девчонкам я просто отправила одинаковые смс-ки о том, что уехала домой.

Когда я оказалась дома, в своей постели, пришли слёзы. Слёзы от новых ран и от старых, сдерживаемые годами. Слёзы по разбитым грёзам и былым дням. Слёзы боли и излечения. Слёзы любви и ненависти. Все они смешались в единый поток, застилая глаза, топя, но в тоже время омывая внутренние раны души.

* * *

Семилетняя я бегу в ненавистно-ярко-розовый сапогах по лужам и мокрому асфальту за радужным пером. И вот начинаю расти. Из девочки в подростка, а из подростка в себя нынешнюю. Меняется и моя одежда, кроме сапогов. Несмотря на то, что они нестерпимо давят, продолжаю погоню за пером. Уже касаюсь его кончиками пальцев, как спотыкаюсь… падаю на мокрый асфальт… и вижу, как к другой девочке прямо в руки опускается такое желанное мной перо.

Такой вот сон приснился в день отъезда.

* * *

Я спускалась по лестнице, держа в руках последнюю коробку со своими вещами, когда совершенно неожиданно передо мной появился ты.

— Дай помогу, — сказал ты, взявшись за дно коробки, едва касаясь моих пальцев

— Спасибо, но не надо, — вцепившись сильнее в коробку, упрямо ответила я.

— Не глупи, надорвёшься ведь, — дернул ты на себя коробку.

— Хорошо, — выдавила из себя, отпустила коробку и поспешила вниз по лестнице.

— Слушай, а почему ты не сказала, что уезжаешь сегодня? — кинул ты мне в след.

— Зачем? И разве это что-то бы изменило? — не без горечи в голосе спросила я.

Ты промолчал в ответ.

Не проронив и слова, мы подошли к машине моего двоюродного брата, который помогал мне с переездом. Нам повезло, что ни его, ни Ани с Галей не было рядом — они остались в квартире. Открыв заднюю дверцу, протянула руки за коробкой, ты отдал её мне, я примостила её к другой коробке так плотно, насколько это было возможно.

— Спасибо за помощь, — сухо поблагодарила.

— Да не за что, — сказал ты. — Я хотел бы найти слова…

— Спасибо, но уже поздно, — хрипло прервала тебя, чувствуя, как первые волны тоски коснулись сердца.

Между нами повисло почти невыносимое молчание. Мы избегали взглядов друг на друга. Мы слишком прекрасно знали о нанесенных друг другу ранах за минувшие годы.

— Подожди пару минут, я хочу подарить тебе кое-что, — сказала я и наклонилась над коробкой, немного порывшись в ней, достала из неё книгу, ту самую с цветами между страниц. — Вот, держи на долгую или короткую память, тут уж тебе решать, — и вручила её тебе.

— Э-э-э… спасибо, — растерянно произнес ты. Немного повертев книгу в руках, добавил — Не обещаю, что прочту её в ближайшее время.

— Не важно, — ответила тебе, почти не солгав.

— Почему всё так сложно?

— Если бы я сама знала… Но спасибо, что пришёл и задал этот вопрос, — встала на цыпочки и быстро коснулась твоих губ.

И тут ты удивил меня второй раз за этот день — ты крепко обнял меня. Слушая биение сердец, согретая твоим теплом, я почувствовала, как по щекам одна за другой заскользили слезинки.

Превозмогая себя, я вырвалась из объятий и дрожащим голосом сказала:

— Ты должен уйти, а я готовиться к отъезду. Мы уже сделали свой выбор.

Ты наклонился, быстро поцеловал меня в щеку и сказал:

— До свидания…

И ушёл, не дождавшись моего ответа. Я смотрела тебе вслед.

«Всё правильно, — словно маленького ребёнка мысленно успокаивала я своё сердце. — Так нужно. То, что произошло — лишь сиюминутная слабость. Обычная магия момента, которая растает, стоит только реальности запустить нормальный ход времени. Верить в то, что у нас есть общее счастливое будущее, всё равно, что ждать плодов от высохших цветов между страниц».