Тени возрождаются лишь в избранных (джен)

Они шли молча. Под ногами всё время попадались камни, они отлетали, стоило их зацепить. Эмбер нравился этот шум намного больше тишины. Лучше слышать камни, чем собственные мысли.

Оборотень шёл рядом, периодически бросая на Эмбер взгляды, а она делала вид, что ничего не замечает. Летая в облаках и продолжая истязать свою душу, Эмбер думала, что может и не плохо, что все наконец-то узнают ее тайну.

— Не переживай так, — мягко сказал Ремус. Эмбер не сразу поняла, что он говорит с ней. — Профессор Дамблдор не отдаст им тебя.

— Мне плевать, — прошептала она.

— Что?

— Ничего.

Эмбер чувствовала першение в горле. Ей хотелось кашлять, но она не решалась, просто смотрела в сторону, запоминая дорогу.

Она заметила пень, обросший грибами. Те были настолько старыми, что сорвать их получится только с корой.

— Эмбер, я понимаю, что тебе страшно, — мужчина вновь предпринял попытку завязать разговор, — но тебе станет легче, если ты выговоришься.

Оборотень остановился и подбадривающе улыбнулся. Эмбер с непониманием скосила на него взгляд.

Когда он положил ей руку на плечо, только боги знают, сколько усилий Эмбер стоило не отшатнуться. Чтобы не сорваться, она сконцентрировалась на его мантии. Застиранная, мокрая.

Скрип Гремучей ивы усиливал эффект одиночества и приближающейся беды.

— Почему вы не высушите себя?

— Забыл.

— А раньше? Не умеете накладывать водоотталкивающие чары?

Эмбер покачала головой, загородив лицо спутавшимися волосами, и поморщилась — девушка ненавидела быть неряхой.

Она запустила руку в волосы, стараясь их хоть как-то загладить. Этот жест помог избавиться от прикосновения оборотня.

— Так нужно было, — он замолчал, задумавшись. — Чары мешают некоторым навыкам.

— Обонянию, — кивнула Эмбер.

Обувь издала противное чавканье. Она была мокрой от дождя, и комья грязи отлетали во все стороны. Эмбер боялась поскользнуться. Боялась вновь упасть в воду, ощутить беспомощность и страх смерти, как бы она ее не звала.

Они шли в гору, где возвышались скалы над тёмной гладью озера. На этих скалах стоял необъятный замок, от которого Эмбер становилось страшно.

А когда она пугалась, оно становилось ближе к реальности, радостно восклицало, требуя, чтобы Эмбер становилось ещё хуже, ведь чем дурнее на душе, тем сильнее монстр.

Она обрубила все чувства на корню.

А оборотень-то растерян, если ей правильно кажется. И одежда у него старая, вся в заплатках. Скорее всего, он не может устроиться на работу из-за своей проблемы, а это кого угодно расстроит.

Ей было жаль, что она показала, что знает его тайну. Он точно скрывал её.

Но она не хотела, чтобы оборотень лез в душу, пробирался добротой под кожу, оставляя липкие следы, которые придётся убирать годами, поэтому нужно было закончить это сразу.

Но другая часть Эмбер хотела, чтобы кто-то, кто угодно стал хотя бы ей другом. Она мечтала о семье, нормальной семье, где родители любят друг друга, где нет ссор, и ты чувствуешь себя в безопасности. Наверное, она никогда не сможет до конца поверить людям. Ни тогда, когда собственная мать готова убить тебя, ради призрачной возможности начать жизнь сначала.

Эмбер знала, что хотела сделать ее мама. Знала и то, почему она до сих пор жива. В книги черно по белому было сказано: «Ритуал возможен лишь в том случае, если жертве исполнилось тринадцать лет, и она потеряет желание жить. Тело жертвы должно не совладать с магией, быть на грани безумства, чтобы его было легче подчинить. Только эти условия послужат успеху переноса душ. Если же будут нарушены правила, то жертва заберет себе всю силу проводившего ритуал мага или сквиба. Заберет жизнь и станет сильнее. Если душа жертвы окажется слабой, то тело начнет разрушаться или, что еще самое страшное, магия подчинит себе мага».

Эмбер прочла это в девять лет. Но даже тогда она уже понимала, что нельзя делиться этим с матерью. Она знала, что нужно бежать, но верность пса, сидевшего в ней с младенчества, не давала ей это сделать.

Она окончательно запуталась.

— Я не понимаю, причём здесь обоняние…

Эмбер запрокинула голову, всматриваясь в небо. Серое, с проблесками рассвета, оно в точности передавало её настроение — усталость и веру в лучшее.

— Как скажете.

Эмбер не стремилась сбежать. Зачем, когда это можно сделать позже — вначале показать им, что верит, а потом поступить как хочет. Это лучший план за все тринадцать прожитых ею лет. Может хотя бы сегодня она станет храброй.

— Эмбер, — замялся тот. — Я хочу тебя попросить не распространяться…

— Хорошо, — её голос был тихим, как будто ветер, что еле-еле задевал травинки.

Она хотела сказать не это, а чтобы он ушёл, оставил её одну. Чтобы она смогла остановиться и сесть на мокрую от дождя траву. Запустить пальцы в холодную липкую землю и рухнуть на неё, закрыв глаза.

— И всё-таки, можешь…

— Я знаю, что вы оборотень. Знаю и буду молчать. Это ваша тайна, только вам решать, как с ней поступать, — Эмбер остановилась, заглядывая ему в глаза. Янтарные. В них отражался золотистый рассвет, делая взгляд более глубоким.

На лице оборотня не дрогнул ни один мускул. Сильный человек со сложной судьбой. Ей стало его жаль.

Возможно они даже похожи.

— Я правда никому не скажу, — она всё ещё видела в его глазах недоверие. — Клянусь.

— Я… Почему ты не боишься? — мужчина тяжело вздохнул и достал палочку, высушивая себя. Он направил её и на Эмбер, предлагая проделать то же самое, но она покачала головой. Девушка до сих пор не доверяла ему.

— Вы выглядите адекватным.

Фраза была лишь набором звуков. Эмбер представила на секунду себя, когда кто-то узнает ее тайну. Благо теперь она единственный хранитель тайны. Представила, будто ей сказали также, увидев ее другую сторону. И от этого стало смешно. Хуже может быть только фраза «Мне жаль…».

Они стояли у подножья замка. Ветер здесь ощущался сильнее, чем возле леса.

Кажется, тот лес назывался Запретным. Эмбер точно не помнила, ведь историю Хогвартса она прочла, когда ей было семь. Тогда она ещё мечтала учиться в школе… Попасть в волшебную сказку, забыв о реальности.

А теперь, стоя на холме в шаге от самой желанной мечты, она хотела только спрятать в карманы заледеневшие пальцы.

— Ну, — прокашлялась Эмбер. Слишком долгое молчание повисло в воздухе. — Мы идём?

Губы мужчины дрогнули в полуулыбке. Только сейчас Эмбер поняла, насколько тот устал. Наверняка не спал больше суток, ища её. Ей было неловко. Еще никто для нее не делал такого. Эмбер тут же выкинула эту мысль из головы — он делал это, выполняя свою работу. Но страх перевешивал всё прекрасное, что осталось в ней.

— Я так и не представился. Моё имя Ремус Люпин, я буду преподавать защиту от тёмных искусств, — он улыбнулся, встречаясь с ней взглядом. — Но пока я не твой учитель, так что можешь обращаться ко мне «мистер Люпин».

— Чудно, — она улыбнулась, всматриваясь в человека у ворот. — Очень приятно, мистер-профессор Люпин.

Преподаватель улыбнулся шире. В воздухе всё ещё чувствовалось напряжение, но они делали вид, что ничего не замечают.

— Если хочешь, могу рассказать тебе о школе, — начал он.

— Не против.

Они уже почти вошли в замок, когда дорогу преградил тот странный высокий человек. Он казался неживым. Его чёрная мантия развевалась на ветру и была похожа на крылья. Огромные крылья демона.

Эмбер передёрнуло. Она интуитивно понимала, что с ним лучше не ссориться.

— Люпин, — протянул незнакомец низким баритоном. — А мы… — он ничего не выражающим взглядом посмотрел на Эмбер, — …вас заждались. Выгулял своего ручного пса?

— И я рад тебя видеть, Северус.

Люпин открыл дверь, пропуская Эмбер в замок. Она замешкалась, но стоило ощутить на себе взгляд этого человека, как ноги сами понесли её внутрь. Она даже забыла, что боялась замка.

Внутри было мрачно. Каменные своды арок возвышались под потолком. Стены были завешаны множеством портретов, на которых спали люди, но Эмбер знала, что они притворяются. Это — лишь жалкое существование заключённого слепка сознания, но полезное для живых, когда хочешь перенять опыт прошлого.

— Альбус передал, что будет не раньше завтрака, — устало обернулся Люпин и вдруг замялся. — Иди спать, Северус, впереди сложный день.

Эмбер уловила во взгляде «Северуса» недобрый огонёк. Она попыталась слиться с серой стеной, проклиная своё жёлтое платье, даже задержала дыхание. Очень странный тип. Пугающий.

— Не стоит мне приказывать, — мужчина подошёл вплотную к Люпину. — Забыл, кто является… — он хмыкнул, — …автором твоего мирного существования?

— Северус, я благодарен тебе за это, но попрошу не напоминать мне при каждом случае. Я просто посоветовал.

— Оставь свои советы при себе, — мужчина резко развернулся в сторону плохо освещённого коридора. Его мантия задела Эмбер, а ветер всколыхнул волосы.

«Точно демон. Не хватает рогов и рыбацкого трезубца».

— Кто он? — впервые за вечер в голосе Эмбер звучала заинтересованность. Девушка надеялась, что он больше никогда не встретится на её пути.

— Профессор Снейп, — поднимаясь по лестнице, ответил Люпин. — Будет преподавать у тебя зелья. — Он сделал паузу, ожидая, когда лестница повернётся к нужному коридору. — У него тяжёлый характер, но он мастер своего дела.

Эмбер мысленно согласилась с высказыванием про характер.

Они остановились напротив каменной горгульи. Сделанная из чёрного камня, она казалась ледяной. Эмбер дотронулась до камня, но тут же отскочила, когда та взмахнула крыльями. Если бы не профессор, то она точно бы упала.

— Пароль?

— Ореховые тянучки, — вспомнил Люпин со смешком. — Не бойся, она только и может что махать крыльями и спрашивать пароль.

Эмбер до сих пор ощущала на пальцах тепло камня. Она почувствовала себя магглой, которая впервые узнала, что сказки о ведьмах — не вымысел. Испугаться говорящей глыбы — самое нелепое, что с ней могло произойти.

Статуя отодвинулась в сторону, открывая проход на винтовую лестницу. Эмбер бы и не обратила на неё внимание, только эта лестница двигалась.

Она поспешила следом за преподавателем.

Эмбер размышляла, какие чары наложили основатели, что лестница до сих пор функционирует. Даже жаль, что она не сможет узнать это.

— Я попрошу тебя подождать в кабинете, — Люпин указал на кресло. — К сожалению, у меня не получится составить тебе компанию.

— Я понимаю.

Люпин посмотрел на Эмбер.

— И всё же позволь высушить твою одежду.

И для убеждения добавил:

— Ты можешь заболеть.

Девушка перевела на него взгляд и, поразмыслив, кивнула. Всё-таки ей было некомфортно в мокром.

Люпин взмахнул палочкой, и по телу Эмбер прошёл тёплый ветерок. Он не только высушил, но и очистил её одежду от грязи.

Девушка засомневалась. Может, у профессора и не было цели втереться в доверие? Может, он действительно добр?

Однако она прогнала эту мысль. Не хочется потом сожалеть.

— Спасибо.

— Можешь пробовать угощения, — он указал на столик у лестницы. — Альбус точно не будет против.

Оборотень прикрыл дверь, оставляя Эмбер наедине. Наконец-то она могла спокойно вздохнуть и перестать опасаться. Она с любопытством огляделась.

Кабинет был больше гостиной в её доме. Он был круглым, просторным, наполненным едва заметными звуками, что издавали странные приборы. Что-то жужжало, выпускало пламя, гремело. Все они стояли на вращающихся столах, на один из таких и указывал ранее Люпин.

Эмбер подошла к нему. Лакричные конфеты. Она знала, что они из себя представляют, и не понимала продавцов, которые их продают. Как можно есть то, что кусается?

В соседней вазе лежали странные конфеты, похожие на лимон, посыпанный сахаром. Эмбер стал интересен их вкус.

— Фе, — она выплюнула кислую конфету в руку. — Кошмар. Этот старик точно не любит гостей.

— Ошибаетесь, мисс. Он их обожает.

Эмбер обернулась.

Портрет, на который она ранее не обратила внимание, усмехался. Это был немолодой мужчина в одежде прошлого века. «Бэзил Фронсак», гласила надпись.

— Странные вкусы.

Этот Дамблдор… Весь в ярких нарядах, с ужасными предпочтениями в еде — всё это казалось Эмбер игрой, затеянной, чтобы никто не видел истины. Ведь вряд ли он просто чокнутый — тогда бы не удержался на тех высотах, где обитает сейчас.

Она хотела спросить про Дамблдора ещё, но портрет Фронсака оказался пуст, а остальные делали вид, что спят. Ну и пусть дальше делают. Эмбер не станет рушить их иллюзию жизни.

Девушка прошла к красивому креслу, оббитому алой тканью. Не иначе как пропаганда Гриффиндора. Вообще краски в кабинете были преимущественно в цветах львиного факультета. Эмбер бы ни за что на свете туда не пошла. «Храбрые и благородные». Скорее сумасшедшие с любовью к приключениям. В её жизни их и так с лихвой.

Эмбер сбросила обувь, забираясь в кресло с ногами. Она поморщилась, массируя сбитые ступни. Её клонило в сон, но она упорно сопротивлялась.

За окном уже светало. Лучи солнца дружелюбно скользили в помещение, осторожно гуляли по массивному письменному столу в центре комнаты. У стола были когтистые лапы, и Эмбер казалось, что когти зарылись в каменный пол. Она представила, как эти когти могут легко порвать горло, заливая всё вокруг алой кровью. Пропитывая воздух тошнотворным запахом металла. Её кровью.

Вдоль стен имелась различная литература, но у Эмбер уже не было желания вставать. Ей было уютно, и сон перестал казаться плохой идеей.

В разум проникали картинки вчерашнего вечера, как она, поддавшись уговорам матери, ест пирог. Та никогда не готовила для неё, разве что когда Эмбер была совсем маленькой. Её должно было насторожить это, но нет. Она как бездомная собачка пошла за первым встречным, который протянул руку. Дура.

Эмбер тряхнула головой, чтобы выбросить эти мысли. До сих пор она ощущала слабость от подмешанного в еду зелья.

Девушка просто хотела насладиться мгновением спокойствия и тишины, хотела быть как все, но у судьбы другие планы.

Глаза Эмбер начали слипаться, и она не стала сопротивляться. Раз она здесь, значит, нужна живой…

Хлопнула дверь.

Эмбер подскочила, сонно потирая лицо. Солнце уже не светило лучами, только освещало территорию замка, придавая стенам слабо-жёлтое свечение.

— Прости, — Дамблдор сияюще улыбался. — Привык, что кабинет пуст.

Он прошёл к шкафу, доставая сушёных насекомых, и резво поднялся на лестницу. Эмбер только сейчас заметила феникса — тот приветливо курлыкал, подставляя голову под ладонь директора. Она никогда не видела этих птиц и думала, что они вымерли.

Феникс был великолепен. Он издавал мягкое свечение, на которое хотелось смотреть бесконечно, и чистил перья, то и дело поглядывая на хозяина, который отсыпал горсть насекомых, чтобы тут же кинуть их в кормушку.

Эмбер захотелось погладить птицу, но она будто приросла к креслу, ощущая мягкий бархат, который, как паутина, обволакивал её в кокон.

— Время обеда, — пояснил директор.

Он поставил коробку на широкие перила, направляясь к столу.

Эмбер сильнее сжала подлокотники, чувствуя себя в ловушке. Теперь мысль поспать казалась ей дурацкой. Как можно было уснуть в логове хищника?

— Не хочешь лимонную дольку? — Дамблдор подпёр подбородок.

— Что?

Эмбер не ожидала, что их разговор начнётся с этого. С чего угодно, даже с погоды, но точно не с каких-то «лимонных долек».

— Лимонную дольку, — он указал на вазочку с теми кислыми сладостями.

— Нет.

Эмбер передёрнуло от воспоминаний «прекрасного» вкуса.

— Вижу, ты уже знакома с самыми замечательными конфетами, — Дамблдор мечтательно вздохнул. — Когда-нибудь я найду их ценителя.

«Определенно нет. Если, конечно, этот любитель не будет с такой длинной бородой, подвязанной колокольчиком». Эмбер стало смешно от этой мысли. Точно нервы сдают позицию. Она, не отводя взгляда, нащупала ногами туфли. На всякий случай. Вдруг возникнет шанс сбежать от этого ненормального.

— Эмбер, — Дамблдор перешёл на серьёзный тон. — Думаю, ты понимаешь, что я собираюсь с тобой говорить отнюдь не о еде.

«Вот и начало конца», — мысленно вздрогнула Эмбер.

— Как я и обещал, к тебе не примут никаких санкций. Ты ведь знаешь, — он замолчал, всматриваясь в побледневшее лицо девушки, — что твоя мама погибла?

— Да.

Язык совершенно перестал слушаться Эмбер. Он будто увеличился в размерах. Ей хотелось сглотнуть, но во рту не было ни капли слюны. У неё онемели пальцы, что сжимали несчастное кресло.

— И ты знаешь, при каких обстоятельствах?

— Нет.

Эмбер врала. Она прекрасна знала. Моргана не справилась с магией, дала слабину, когда Эмбер срывала голос от боли. Если бы не это, то Эмбер была бы мертва.

— Ты можешь мне доверять…

— Я не знаю.

Дамблдор снял очки, массируя переносицу. Он как никогда выглядел на свой возраст. Эмбер отвернулась. Она не сможет сказать правды. Не сейчас. И не после.

— Хорошо, — он вновь водрузил очки на переносицу, из-за чего на стеллаж с книгами проскользнул солнечный зайчик. — Я не вправе на тебя давить.

Дамблдор встал, подходя к шкафу.

— Хогвартс до следующего лета будет твоим единственным домом. Я взял смелость пока быть твоим временным опекуном.

— Что… Что это значит? — она не смогла скрыть паники в голосе.

Если это так, то у неё большие проблемы. Опекун в мире магии — не пустое слово. Такой человек может сотворить всё, что захочет. Буквально.

У Эмбер голова шла кругом. Только она приобрела свободу, смогла выжить, несмотря на все обратные стремления матери, и вот снова… Может, он решил закончить дело Морганы?

— Ты слышала про приказ номер шестьсот шестьдесят шесть?

Эмбер покачала головой. Её начало трясти, и от этого оно довольно зашевелилось.

«Дыши!», — приказала себе Эмбер. Ей не хотелось, чтобы Дамблдор почувствовал всплеск, ведь тогда ей точно конец.

Она больно ущипнула себя за запястье, сосредоточившись на ощущениях.

— Этот приказ существует со времен победы над Грин-де-Вальдом. В тот год много детей остались сиротами, и мы не могли отправить их в мир магглов. Они бы совершенно пропали.

Дамблдор достал потрёпанную латано-перелатанную шляпу, которая что-то недовольно пробурчала. Эмбер узнала её — Распределяющая шляпа.

— Тогда и придумали ритуал. Правда, не без помощи гоблинов, — он грустно улыбнулся. — За это им всего лишь досталась возможность жить не только под землёй. Единственный минус этого ритуала — это время. Срок окончания результата — восемь месяцев. Нам за полвека удалось уменьшить его готовность лишь на четверть.

Эмбер внимательно слушала — это помогало успокоить внутреннего монстра, который всё активнее искал пути выхода.

— По окончанию служащие банка пришлют тебе письмо с генеалогическим древом, где будут указаны все живые родственники. Если я буду уверен в их надёжности и добропорядочности, то ты переедешь к ним. Возможно, даже к отцу…

— А если я не хочу, вы можете отправить меня к магглам? — Эмбер почувствовала подступившую надежду.

— Боюсь, что нет, Эмбер, — Дамблдор попытался заглянуть ей в глаза, но девушка не сводила взгляда с Распределяющей шляпы.

— Эмбер, — мягким голосом продолжил он. — Тебе нужна семья.

— Профессор, мне почти четырнадцать, — она осмелилась заглянуть ему в глаза. Они были внимательными, казалось, будто смотрели прямо в душу.

— В таком возрасте уже не верят в сказки. Неужели вы думаете, если, предположим, у меня обнаружится отец, он тут же воспылает любовью? — Эмбер горько усмехнулась. — Если я ублюдок, — Дамблдор укоризненно посмотрел на неё, — то это ещё не значит, что об этом должен знать весь магический мир.

Эмбер встала.

— В конце концов, жила же я раньше как-то с этим.

— Эмбер, я понимаю, что тебе сейчас нелегко, — он сделал осторожную паузу, — но, к сожалению, я ничего не могу с этим сделать. Ты не магглорожденная, мы не можем выбросить тебя в мир магглов. Я обещаю, если твои родственники окажутся ужасными людьми, то я не отдам опеку.

— А вам с чего это? Стало жалко? Так вроде я и не реву, — она невольно повысила голос в попытке перекричать внутреннего монстра, который всё активнее требовал внимания. Эмбер была готова сотворить любую глупость, чтобы он успокоился.

— Эмбер, — укоризненно вздохнул Дамблдор. — Не нужно кусаться. Я не желаю тебе боли.

«Я не могу больше. Пожалуйста, успокойся! Обещаю, я выпущу тебя, как покину замок!», — Эмбер чуть ли не плакала от своего положения.

Она вперила взгляд в пол, внимательно рассматривая трещины в камне. Её глаза предательски наполнились влагой, и она быстро-быстро заморгала.

— Простите.

— Я понимаю, — мягко подбодрил её Дамблдор. — Думаю, нам нужно отвлечься, — он наколдовал стул и указал на него. — Давай выберем тебе факультет.

«Вот зачем он её достал», — Эмбер съёжилась. Она не знала, как поведёт себя её монстр.

Девушка села на стул, вздрагивая, когда шляпа прокряхтела где-то в голове:

— Давно у меня не было таких, как ты.

«Надеюсь, она не про моего «питомца». Эмбер боялась, что шляпа расскажет всё Дамблдору, но ей почему-то стало легче от осознания, что кто-то узнает её тайну.

— Не про него, — засмеялась шляпа. — Но и таких тоже. Я говорю про возраст.

Эмбер постаралась не думать. Сосредоточилась на сцепленных в замок пальцах Дамблдора, которые мелькали в метре от неё. Она видела множество шрамов, уходящих под рукава мантии. Наверное, результат насыщенной молодости, ведь теперь он только и делает, что управляет людьми.

— В тебе сидит огромная обида на мир, которая отравляет тебя. Эта обида родила в тебе жадность к знаниям, желание стать сильной и нужной.

Эмбер хотела возразить, но шляпа не дала этого.

— Ещё ты решительная, даже упрямая. Нет, с воронами ты не уживёшься. Да и на Гриффиндоре тоже. Барсуки тебя замучают своей доброжелательностью. Лучше отправлю-ка я тебя на… Слизерин!

— Неплохой выбор, — Дамблдор по-доброму улыбнулся. — Правда, я думал, что твой дом — Когтевран.

— Я тоже, — Эмбер сняла шляпу и вручила директору.

Она находилась в смятении. Факультет змей… Её мать заканчивала его. Моргана с благоговением вспоминала те года, когда ей ещё была доступна магия. Эмбер мечтала поступить на этот факультет, потому что думала, что тогда мать полюбит её, но оказалось, что быть хорошей недостаточно.

— Ты не хочешь спать? — бросил Дамблдор, когда убирал шляпу.

— Нет.

— Хорошо, тогда ты не против отправиться на Косую аллею после обеда?

— Зачем? — Эмбер правда не понимала. Даже если директор и верит, что она останется учиться, можно ведь заказать всё почтой. — У меня есть палочка, — для убедительности Эмбер достала её из кармана.

Стоило ей обхватить рукоятку пальцами, как из палочки посыпался сноп искр. Словно водопад, он наполнял комнату, а вместе с этим и успокаивал монстра.

Эмбер выдохнула. Она даже не представляла, что настолько напряжена. Каждую клеточку тела неприятно сводила судорога, от которой хотелось причинить себе боль. Нужно прекращать.

Она взяла палочку кончиками пальцев, на что Дамблдор вопросительно поднял бровь. Палочка была тёмно-зелёной, почти чёрной, с множеством скандинавских рун. Значение некоторых Эмбер до сих пор разгадывала. Она не знала и начинки, ведь эта палочка была её матери. Моргана вручила её тем вечером, сказав, что теперь всё будет иначе. Как в воду глядела.

— Я могу заказать совиной почтой или посетить Хогсмид.

Последний вариант Эмбер нравился больше всего, ведь тогда не нужно будет придумывать план побега.

— Я всё же настаиваю на Косой аллее. Это традиция. — Эмбер хотела возразить. Дамблдор будто читал ее мысли. Сердце Эмбер пропустило удар. «Такого не может быть».

— Даже если тебе «почти четырнадцать».

Он одним взмахом руки убрал творение Эмбер. Если до этого искры были радужного отлива, то теперь стали похожи на пепел, что никак не вписывалось в интерьер кабинета. По правде говоря, сюда вообще ничего не вписывалось.

Дамблдор вновь веселился. Странно было наблюдать, как он заплетает свою бороду в косу. Он так быстро менял эмоции, что Эмбер не успевала перестроиться. Человек-загадка.

— А теперь обед! — он хлопнул в ладоши, отчего Эмбер подскочила, снося с полки статуэтку-курицу. Та издала протяжный звон, встретившись с каменным полом, и лишилась клюва.

— Она мне всё равно не нравилась, — Дамблдор даже не посмотрел, что разбила Эмбер. Он что-то прошептал появившемуся домовому эльфу, после чего на рабочем столе появился обед.

Эмбер выдохнула. Ей нужны силы.