Хонкай и Стигма (джен)

Дверь с тихим скрипом закрылась, отсекая Гарри Поттера от внешнего мира. Тот в каком-то полубреду зашел на кухню и, усевшись за стол, уставился пустым взглядом в стену. Через пару минут прострации, парень утопил лицо в ладонях. Три с лишним года назад он открыл для себя невероятный мир магии. Жутковатый приход добродушного Хагрида, первый поход в Гринготтс и закупка в Косом Переулке, первая поездка на поезде и обретение Первого Друга, первая встреча с поистине волшебным замком Хогвартс, праздничный пир… Гарри прочно ассоциировал волшебный мир со всеми позитивными моментами, происходившими в его жизни. Разумеется, были и проблемы, каждый год оборачивался смертельной опасностью, но он не просто справлялся с ними, но и обрел таким способом новых друзей, которые всегда были рядом с ним и поддерживали его, а в самом крайнем случае директор Дамблдор тоже зачастую был рядом и готов был протянуть руку — или феникса — помощи. Каждое лето, когда он лишался не только возможности колдовать, но и практически полностью терял контакт с друзьями, было для парня настоящей пыткой. И сейчас мироздание вновь бросило его в самый эпицентр какого-то дерьма, но на этот раз — без друзей, без поддержки, без привычного пригляда директора, в совершенно ином мире с непонятными технологиями, непонятными словами, непонятным апокалипсисом, непонятными Валькириям — всем непонятным! И что это вообще за слово такое, «мех»?! Что-то на шубу этот… агрегат не был похож. И с каких пор кресты умеют становиться невидимыми и летать?! Без магии! И что такое «Гиперион», на который он, по словам Терезы, вывалился? С каких пор огромной Академией управляют двенадцатилетние девочки у которых в подчинении ходит женщина на вид гораздо старше?!

— Когда эта хрень вокруг меня, наконец, закончится?! — простонал Гарри в стол. — За что, мироздание?! Ты уже отняло у меня семью, детство, а теперь еще и друзей, Хогвартс, нормальную жизнь, будущее, целый мир?! За что?! Почему, чем я заслужил все это?!

* * *

Киана застыла у двери квартиры Гарри. После того, как тот ушел, Тереза попросила их присмотреть за ним — логичная просьба, учитывая ситуацию парня, как заметила Мей — а также посоветовав быть поаккуратнее, так как, судя по биологическим данным, с парнем обращались довольно жестко чуть ли не с рождения, чего только стоили практически новые кости в одной из рук, явно замененные после какого-то инцидента. Да и сама Киана подумывала об этом, заметив потерянный и чуть-чуть отчаянный взгляд того, потому и вызвалась отнести ему учебные материалы и комплект формы — наименее женственной из всего, что было на складе. «Пока не сошьют мужской вариант под его габариты», как выразилась директриса. И сейчас девушка остановилась из-за приглушенных криков, доносящихся из квартиры. Слова сквозили таким отчаянием, что мурашки по спине побежали. А когда она услышала про детство и семью, болезненно сжалось уже ее собственное сердце.

— Почему, чем я заслужил все это?! Неужели Квиррела на первом курсе было недостаточно? Или василиска на втором, шрам от которого до сих пор не сошел? Акромантулы в том же году, чуть не сожравшие меня с Роном, тоже не считаются? Дементоры, насиловавшие мой мозг весь прошлый год? В конце эти душееды и вовсе навалились целой сотней! Все это, похоже, ничто для мироздания, Бога, Магии, Кармы или кто там командует всем этим, да?! — последняя фраза обернулась тихим воем, перешедшим в почти неслышные всхлипывания.

Киана сделала вид, что только подошла, тихонько отойдя и, громко протопав обратно к двери, громко постучала. Всхлипы тут же прекратились, а через некоторое время послышалось спокойное «Войдите!»

— Я тут это, тебе учебники и форму принесла, — жизнерадостно сказала Киана, зайдя на кухню и поставила упомянутые вещи перед ним. — Форма, конечно, женская, но пока не сошьют новую по твоим меркам — сойдет. Не в этом же анах… анхро… в этом старье, короче тебе ходить! Выглядит как что-то, что носили веке эдак в семнадцатом, если не раньше! — девушка потрепала рукав мантии парня, чуть не оторвав тот. Застыв на мгновение, она решила отвлечь Гарри от рефлексии и высказала хорошую, как ей тогда показалось, идею. — А еще приглашаю тебя на экскурсию по Академии!

— А? Да… конечно, спасибо.

* * *

Восемь часов спустя.

— Киана?

— Да? — послышался осторожный ответ.

— Может, ты уже признаешь, что мы окончательно заблудились еще два часа назад? — совершенно спокойно ответил Гарри, обводя рукой совершенно пустой пляж вокруг. Спокойствие было обусловлено тем, что для него это была далеко не первая подобная ситуация в жизни.

— Ладно, признаю. Мы, возможно, самую малость заблудились, — притопнула ногой девушка. — И вообще, я сюда попала меньше суток назад, из которых большую часть провела в отключке в госпитале, пока меня не разбудила эта мелкая любительница бондажа!

— К слову о… Что вообще такое «бондаж», «мех», «Гиперион», этот желтый заяц-«ХОМУ»… И что за монстр появляется позади Брони? И как вообще огромный золотой крест и этот самый монстр могут летать, исчезать и двигаться без магии? Как оно вообще работает?!

— Ну, начнем с самого простого — с меха. Мех — это изначально сокращение от английского «механический», но в основном так называют боевых роботов. «Монстр», которого ты упомянул — это мех Брони. У него есть какое-то сложное пафосное название, но я его не запомнила… Что за взгляд? Оно действительно сложное!

— Повеяло домом…

— Кхм, ну… — Киана запнулась, вспомнив истерику парня, тайной свидетельницей которой она невольно стала. — ХОМУ — это маскот лучшей игры всех времен и народов!

— Маскот?

— Ну, э-э-э, «лицо» игры, — видя, что непонимание так и не пропало с лица подростка, девушка застонала.

— Что за игра, и как ее лицом может быть… это?

— А, да мультиплатформенный платформер. И ХОМУ очень милый зайчик!

— Ничего не понял. Это значит, что в нее можно играть и на Коммодоре, и на Атари? Но они же вроде и так совместимы… Или я чего-то не понял из воплей Дадли.

— При чем тут «Командор» и «Азари»? Британские версии плойки и иксбокса?

— Плойки? Иксбокса? И это «Ком-мо-дор» и «А-та-ри». А «плойка» — это вроде штука для волос какая-то?

Киана отрешенно посмотрела в пустоту.

— Плойка — это Плейстейшн, игровая консоль. Иксбокс — другая игровая консоль. Когда вернемся в общагу, покажу — у нас есть плойка. А о твоих «Коммодорах» и «Атари» никогда не слышала. Как придем, загуглю. Ладно, следующий вопрос. Гиперион… Ну, я сама не очень поняла, но вроде бы это летающий линкор мисс Химеко.

Теперь в пустоту смотрел уже Гарри.

— Ладно, я исчерпал все лимиты удивления еще днем. Проехали. Так что же такое «бондаж»? — без задней мысли спросил парень. Киана открыла рот, побледнела, покраснела и резко отвернулась.

— Это… Оно… Об этом в приличном обществе не говорят! — у Гарри на лице так и читался вопрос «О чем?», который тот решил отложить до ближайшего приема пищи. Когда бы он ни настал.

* * *

— Как ты умудрилась забыть телефон, идиотка?! — подбоченившись, кричала Тереза на Киану. — Броня была права в твоем обозначении! А если бы я не решила занести Гарри телефон? Химеко и остальные могли вас еще несколько суток искать — остров большой, тупая ты дочь Зигфрида, а бюрократия не дремлет! Зачем ты вообще потащила его на экскурсию, особенно когда сама здесь не больше суток находишься и большую часть времени лежала в соседней с ним палате, ответь мне, ошибка эволюции! — Киана хлопала ртом, как выброшенная на берег рыба, краснела, бледнела, зеленела, синела, но ничего не могла ответить — назвать причину этого решения — значило дать понять Гарри, что она слышала его истерику, а может и вовсе тайно наблюдала, а ей не хотелось рушить уже начавшие складываться отношения, ведь, несмотря ни на что, прогулка ей в целом понравилась. — Что? Нечего ответить? Вот и отлично, здесь нечего отвечать, вытраханная осьминогом в мозг Каслана!

— Извините, мисс Апокалипсис, но я тоже виноват в случившемся. Мне стоило сразу заняться выданными мне учебниками, но мне хотелось отвлечься от дурных мыслей и заодно осмотреть будущее место учебы, так что я не раздумывая согласился на предложение Кианы. А еще мне не стоило уходить в свои мысли во время прогулки, тогда бы была вероятность запомнить дорогу назад. Также…

— Ладно-ладно, я поняла, — все еще ворчливо, но куда спокойнее ответила директриса. — Вы оба виноваты, но учеба еще не началась, так что идемте, провожу вас до общежития. И в будущем не заставляйте Химеко волноваться — а то напьется так, что на работу выйти не сможет из-за похмелья.

* * *

По квартире разнесся стук в дверь. Гарри отложил учебник по истории, информация в котором больше напоминала историю какого-то научно-фантастического романа — зомби во время Великой Чумы, города, стертые с лица Земли или закрытые на карантин — было трудно поверить, что он сейчас находится в этом самом мире. Парень поправил мантию и вышел в прихожую.

— Входите! — в дверном проеме показалась Броня. Когда их троица, наконец, добралась до общежития, Киану пусть и ругали, но чувствовалось искреннее волнение за ту и, как ни странно, даже за него. Это вызвало ностальгию по дому, воспоминания о том, с какой радостью его встречали друзья на Платформе девять и три четверти, что в свою очередь потянуло за собой чувство глубокой тоски и утраты. В квартиру он вернулся в смешанных чувствах и, чтобы отвлечься, взял первый попавшийся учебник, который, неожиданно для него самого оказался крайне увлекательным.

— Броня пришла передать субъекту Гарри приглашение на ужин.

— Конечно, я только за. Не ел, кажется, целую вечность, — парень последовал за девочкой, но растерянно остановился, когда та просто открыла дверь квартиры напротив. — А… мы разве не идем на ужин?

— Да.

— Но тогда зачем тебе возвращаться? — Броня в ответ склонила голову набок, приобретя довольно милый вид:

— Потому что ужин будет происходить в данной локации. Или субъект Гарри ожидал общественного места приема пищи?

— Ну, в общем-то да… Это же Академия.

— В данном учебном заведении не практикуются общие приемы пищи в связи с политикой, направленной на развитие большей самостоятельности среди студентов.

— Э-э… То есть готовят сами и едят дома, а столовой нет?

— На третье утверждение невозможно дать ответ в связи с недостаточным количеством данных.

— Хорошо, — ответил Гарри совершенно спокойно, проходя в прихожую. — Вау! Пахнет просто волшебно!

— Странно слышать это от мага, — заметила Химеко, вышедшая на звук закрывшейся двери.

— Нет, я, конечно, мог бы сказать, что пахнет рисом, неизвестной мне рыбой, тмином, базиликом, томатами, неизвестной мне приправой, арахисом и еще прочим по мелочи, но мне кажется, что «просто волшебно» звучит короче и приятнее для повара, — невозмутимо вернул подколку парень, вспоминая все то время, что он невольно провел на кухне у Дурслей, пока у него не стало получаться буквально идеально. — Что? — спросил он в ответ на ошарашенный взгляд женщины. — Мои опекуны… Воспринимали меня скорее за прислугу, которой не нужно платить. Поэтому и методы «обучения» были довольно… жесткими. Но эффективными, этого не отнять.

— Ой! Хамачи подгорает! — послышался голос Мей из кухни. На слове «подгорает» у Гарри заныл затылок, все еще помнящий жилистую руку тети Петунии, награждавшей «любимого» племянника подзатыльниками за каждый мелкий и не очень просчет.

— Ладно, проходите уже, ужин почти готов, — выражение лица майора почти не изменилось, лишь чуть сжавшиеся губы давали понять, что она уловила подтекст в словах Гарри и его реакцию.

Через три минуты.

— Ты из какого вообще века попал сюда?! — с этими словами на кухню ворвалась Киана, тычущая парню в лицо каким-то светящимся предметом, испещренным мелким текстом. Сбоку, судя по всему, экрана, красовалась фотография «Commodore PET». — Это старье выпускалось в семидесятых годах, а ты говорил так, как будто застал его лично!

Гарри, прищурившись, прочитал название компьютера.

— Ну, не его, а «Амигу»… — пальцы девушки застучали по экрану с огромной скоростью под заинтересованными взглядами остальных.

— Он выпускался в начале девяностых! Все равно древность дремучая! И «Атари», кстати, тоже игры выпускала в семидесятых!

— Так… — Гарри застыл. — А какой сейчас год? От Рождества Христова, — на всякий случай уточнил тот — мало ли, вдруг у азиатов другое летоисчисление?

— Две тысячи четырнадцатый год, — ответила Броня, невозмутимо продолжая поглощать пищу, пока на лицах остальных медленно проступало осознание и подозрение.

— Еще вчера я спокойно жил в спокойном тысяча девятьсот девяносто четвертом… — простонал подросток, зарываясь руками в волосы в жесте тихого отчаяния.

— Похоже, придется «немножко» корректировать программу социализации… — в свою очередь простонала Химеко. — И начнем мы вот с чего. Киана Каслана! Мей Райден! Броня Зайчик! Вам выдается первая и самая ответственная миссия в вашей жизни! Вы будете объяснять, помогать, направлять, рассказывать и отвечать на любые вопросы Гарри Поттера о настоящем времени, а также, если потребуется, удержите его от анахронических поступков! — видя полное непонимание последней фразы для Кианы, майор со вздохом пояснила. — Чтобы он не вляпался во что-то из-за того, что нормы поведения изменились за двадцать лет.

— Слава богу, что хоть не с шестнадцатого века, — недостаточно тихо пробормотала Киана, косясь на мантию Гарри. — Ой, то есть, конечно, тетушка Химеко!

— Так точно, майор Химеко, — безэмоционально отдала честь Броня, не отрываясь от еды.

— Мы сделаем все, что возможно, мисс Химеко. — Мей была воплощением серьезности, хотя чувствовалась и легкая нотка сочувствия в отношении волшебника.

— Ладно. Ладно. Я ошибся, когда считал, что переступил все свои лимиты удивления, — с напускным спокойствием произнес Гарри. — Но у меня еще с прогулки никак не отпускает вопрос, на который Киана не захотела отвечать. Что такое «бондаж»? — Киана, не сразу понявшая, к чему клонит парень, застыла как испуганный кролик перед удавом.

— Кья, извращенец... — с абсолютно индифферентным видом выдала после его реплики Броня, словно по заученному тексту и продолжила есть.

Мей густо покраснела и стала есть раза в два активнее. Химеко поперхнулась пивом, обдав остальных.

— Эй! — вскрикнула Киана.

— Блять, — все так же невозмутимо произнесла Броня на незнакомом для парня языке, осматривая все места, куда попали брызги, заставив Киану, выпучив глаза, уставиться на нее.

Мей, ничего не сказав, смерила укоризненным взглядом Мурату и начала подниматься из-за стола.

— Экскуро, — взмахнул палочкой Гарри, стирая все следы происшествия.

— Черт, быть волшебником так удобно! А засохшие пятна так можешь? — у майора загорелись глаза. — Но об этом потом. Где ты вообще это слово услышал?! — Киана начала бочком продвигаться к двери.

— Киана упомянула, что Тереза «любительница бондажа» и мне стало любопытно узнать об интересах моей новой директрисы. Директор Дамблдор, например, обожал сладости и туманные пространные выражения.

Химеко ме-едленно повернула голову к двери, но Кианы уже там не было — по квартире прокатился хлопок закрывшейся входной двери.

— Так. Я отлучусь ненадолго. Надо поговорить с будущей ученицей. И с Терезой тоже. Как минимум, надо оповестить ее о том, что ты, оказывается, попал на двадцать лет вперед.

Входная дверь хлопнула второй раз, заставляя его заподозрить майора в применении бесшумной аппарации. Гарри посмотрел на все еще красную и несколько шокированную применением магии Мей, слабо воспринимавшую реальность и перевел взгляд на уже отставившую тарелку Броню.

— Так что же такое бондаж? — теперь ему хотелось узнать об этом еще и для того, чтобы в будущем не ударить лицом в грязь.

* * *

Вернувшуюся Химеко, тащившую за ухо уже никак не сопротивлявшуюся Киану, а также Терезу, крайне быстро подоспевшую после вызова майора встретили моющая посуду Мей, помогавший ей Гарри, а также тискавшая плюшевого зайца Броня.

— Ну, похоже, что за наше отсутствие вы не успели устроить апокалипсис.

— Хуже. Я все-таки узнал, что такое «бондаж». Лучше бы оставался в счастливом неведении, — повернул голову Гарри и кивнул Киане. — Спасибо, Киана. Ты хотела спасти мое мировоззрение, но я проигнорировал это.

Киана покраснела и, все-таки вывернувшись из ослабшей хватки Валькирии и потирая больное ухо, подсела к Броне.

* * *

Когда посуда была домыта, а чай — заварен, Тереза, с наслаждением отпив немного, повернулась к Гарри:

— Так значит, двадцать лет, да?

— Да. Я все еще перевариваю это. До «бондажа», конечно, не дотягивает, но колеблется где-то на ступень ниже.

— На самом деле, эта ситуация заставила меня ускорить один план, основанный на мысли о том, что наши миры могут различаться не только отсутствием в твоем Хонкая, а у нас — магии. Так что давай мы пройдемся по линии времени и отметим все различия, — директриса махнула уже знакомым Гарри учебником истории. — На самом деле, я планировала сделать это и так, но более мягко, в течение всего учебного года, но отличий накопилось уже слишком много, а смягчать уже нет смысла.

— На самом деле, я уже немного прочитал этот учебник, и могу сказать, что зомби-апокалипсиса во время Великой Чумы у нас не было. А еще она произошла где-то на век раньше, чем у вас. Примерно в то же время Николас Фламель создал свой Философский Камень, могущий обращать любой металл в золото и даровать бессмертие и долгую молодость.

— Отлично! Уже первое различие. Факт про Камень интересный, мы к нему вернемся позже, но пока что сосредоточимся на отличиях, — Тереза сделала заметку в телефоне. — Однако ты, судя по всему, читал вторую часть учебника, а потому начнем мы со времен раньше Чумы, — женщина открыла разворот учебника, положив тот на стол, показывая глазам Гарри линию времени.

— Ну, разумеется, Шиксал у нас не образовался. А еще… Это что, портрет Карла Великого? — парень ткнул пальцем в портрет женщины в роскошных одеждах. Мей, Броня и Киана осознали, что придется поправлять его не только в последних двадцати годах. — Так… Марко Поло, Данте Алигьери, Влад III Цепеш, Шекспир?! Они же все мужчины! А Шекспир вообще в шестнадцатом веке жил! — Гарри быстро пробежался по остальным портретам. — У вас что, половина исторических личностей — женщины вместо мужчин? Которые, к тому же, жили не в то же время, что у нас!

— Понятно… Не обращай внимания, давай дальше по событиям. У меня есть одна теория, что может это объяснить… — Тереза сделала еще одну заметку.

«Девятнадцать веков» и несколько часов реального времени спустя.

— Ладно, теперь я вообще ничего не понимаю, — совершенно пустым взглядом уставился подросток на линию времени двадцатого века.

— Конкретика?

— Ну, во-первых, почему тут написано, что Лизелль Альберт Эйнштейн все еще жива? И, похоже, Никола Тесла тоже нашелся… нашлась. Фредерика Никола Тесла, если быть точным.

— Ну, в то время медицина уже была на крайне высоком уровне, да и родились они не слишком давно.

— Ладно, после Отто Апокалипсиса я уже не слишком удивлен. Но где Первая и Вторая Мировая?

— Что?

— Две мировых войны, длились с четырнадцатого по восемнадцатый и с тридцать восьмого по сорок пятый года соответственно. Оба раза их развязала Германия, оба раза почти полностью захватила Европу, но обломалась на Британии и оба раза ее остановили объединенными усилиями трех стран. В первый раз это были Англия, Франция и Российская Империя, а во второй — Англия, США и СССР. Суммарные потери составили более восьмидесяти миллионов человек.

Комнату окутало молчание.

— Пиздец. И это без Хонкая, без Судей… — пробормотала Тереза. — А что послужило причиной?

— В первый раз — империалистические замашки Германии. А потом ее так закабалили, что люди с радостью пошли за одним харизматичным мерзавцем с идеей «арийской расы», обещавшим «возродить величие нации». Если коротко, то целью было убить всех, кто не подходил под внешние параметры «арийца» и освободить тем самым жизненное пространство для этих самых «арийцев».

— Зачем? Убивать ради такого, в таких количествах… Это же форменная дикость! — Мей явно было трудно переварить вывалившуюся на нее информацию.

— Кхм… Фрх… Кх-кх… Аха-ха-аха-аха-хахаа-ха! — Гарри явно пытался сдержаться, но его просто прорвало — дикий истерический хохот заполнил помещение, даже через несколько минут не ослабев ни на каплю. — Извините, пожалуйста. Думаю, стоит сделать небольшое отступление и рассказать вам одну историю, — парень уставился в кружку, не заметив шокированных и даже немного испуганных взглядов Валькирий, явно не ожидавших такой реакции. — Около шестидесяти… Давайте условимся, говорить я буду от привычного мне времени. Так вот, во время Второй Мировой Войны в Хогвартс поступил один ученик. Том Марволо Риддл. Полукровный волшебник по материнской линии, он, к удивлению многих, поступает на Слизерин — факультет аристократов, самых чистых кровью людей со многими поколениями магов-предков за плечами, факультет для самых настоящих сливок общества… И самый жуткий змеиный клубок во всей школе. Но, несмотря на свое происхождение, Том блестяще учится, становится любимчиком практически всех учителей, душой компании и набирает все больше влияния, сколачивая вокруг себя круг верных сторонников. Ему даже присваивают награду «За особые заслуги перед школой», когда он выводит на чистую воду преступника, открывшего Тайную Комнату и выпустившего в замок Чудовище Слизерина, что даже успело забрать жизнь молодой когтевранки Миртл Уоррен. Чудовище, которое на самом деле выпустил сам Том, обвинивший невиновного Рубеуса Хагрида.

— Но зачем ему было это нужно? — не удержалась от вопроса Киана.

— Кто знает? Может, он хотел таким образом набрать еще больше влияния? Может, проверял степень своего контроля над Чудовищем? Может, просто захотел убить магглорожденную студентку, дабы впервые почувствовать настоящую власть над чьей-то жизнью после многих лет настоящего ада в приюте? Возможно, верны все варианты одновременно. Но это не так важно. Уже тогда, на школьной скамье, зародились «Пожиратели Смерти», а если быть точным — то их Внутренний Круг. Малфои, Лейстрейнджи, Нотты и многие другие уже тогда попали в сети сладострастных речей и обещаний лучшего мира без «грязнокровок», что приходят в их дом и даже не пытаются жить по его правилам, исходящим от лучшего ученика Хогвартса и невероятно харизматичного и притягательного юноши. Не имело значения, что традиционное место магглорожденных было в каморке на положении раба. Сразу после окончания учебы, Том отправился в странствие по миру, изучая самую разную магию разных народов, делая упор на самые темные, омерзительные ее грани. Некромантия, Демонология, Малефика и многое другое. Когда он вернулся в Британию, то называл себя именем, что до сих пор вселяет суеверный ужас в сердце любого европейского мага. Волдеморт. Страх столь сильный, что его прозвали «Тем-Кого-Нельзя-Называть», ведь он, по слухам, наложил на свое новое имя заклятие, позволявшее отследить любого, кто его произнесет. Но тогда он был лишь мало кому известным магом невероятной силы, что пришел к новому директору Хогвартса — Альбусу Дамблдору, бывшему профессору трансфигурации, просить поста профессора Защиты от Темных Искусств. Но ему отказали.

— Но почему? Ты же говорил, что Том был любимчиком у профессоров, — подметила Тереза, которую явно сильно увлек рассказ, как и остальных.

— Директор Дамблдор всегда видел людей насквозь и не доверял Тому. Впрочем, тогдашний директор Армандо Диппет не внял словам тогда еще профессора трансфигурации, что, возможно, сыграло свою роль в будущих событиях. Том же, получив отказ, со злости проклял саму должность профессора Защиты, так что с тех пор ни один маг не продержался на ней больше года. Некоторые увольнялись сами, некоторые заболевали или получали увечья, но случались и летальные исходы. Тогда же Британия и узнала о Пожирателях Смерти. Началась Первая Магическая Война. Многие люди погибли, Пожиратели часто врывались в дома, вырезая «грязнокровок» и полукровок вместе с семьями. Все жили в постоянном страхе, защититься от опытных убийц и магических существ, нанятых или завлеченных обещаниями лучшей жизни от Волдеморта было невозможно. Министерство Магии было абсолютно бессильно — половина чиновников была куплена, второй промыли мозги Проклятьем Подчинения. Авроры погибали сотнями, пусть ситуация и немного улучшилась после разрешения на применение Непростительных по отношению к Пожирателям. Единственным безопасным местом оставался Хогвартс, ведь его директором был единственный человек, превосходивший Волдеморта в магическом искусстве, единственный человек, которого тот боялся — Альбус Дамблдор, к тому времени уже успевший победить одного Темного Лорда. Все закончилось тридцать первого октября тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Тогда Волдеморт по неизвестной причине лично отправился убить семью магов, что уже трижды встречались с ним лицом к лицу. Он без каких-либо затруднений убил сначала мужа, не успевшего даже вытащить палочку, а потом и жену, что умоляла его пощадить своего годовалого сына, отдавая свою жизнь взамен. Никто не знает, что именно тогда произошло. Но темнейший волшебник современности, убивший тысячи людей до этого, не смог справиться с годовалым младенцем. Заклятье, не имеющее противодействия и не дающее осечек, отскочило и убило самого Волдеморта. Это была семья Поттеров. А младенца звали Гарри Поттер. В ту ночь я в одночасье стал «Мальчиком-Который-Выжил», «Героем Магической Британии», а еще потерял семью, — сам парень наконец поднял от кружки взгляд, посмотрев на Мей. — К чему я это рассказываю? Просто… Была ли хоть какая-то логика в действиях Пожирателей? Зачем? Во имя чего? Это произошло не так давно, так что нельзя сказать, что они были просто «варварами». Нет, это были уважаемые члены общества, представители древних магических Родов, обладающие местами в Визенгамоте. Просто ночью они надевали серебряные маски и шли убивать, грабить, насиловать и внушать страх. Просто потому что они наслушались речей одного безумца. Так имеет ли вообще смысл искать причины и мотивы таких людей? Мне кажется, что нет.

На комнату вновь опустилась тишина, но на этот раз она была тягучей, вязкой, как будто воздух превратился в кисель.