СМЕРТЬ ВЫКЛЮЧАЕТ НОЧНИК (гет)

Лея

Последние двадцать четыре часа были такими насыщенными, что я напрочь забыла о встрече с Марком. Мне вообще не хотелось с ним видеться, потому что, думая о нём, я начинала нервничать. Скорее всего, Марк устроит свидание, а зачем оно мне? Хорошо бы он забыл про свое обещание, тем более, что у него нет моего номера. Вернувшись из колледжа, я вовсе не торопилась в пустой дом, а удобно устроилась в машине, фоном включила музыку и заново перебирала в памяти события дня.

Утром Даниэль ждал меня на стоянке колледжа, только на этот раз он был на белоснежном БМВ. Похоже, мне много чему еще придётся удивляться, поэтому я сделала вид, что это в порядке вещей. Стараясь выглядеть невозмутимой, я припарковала свою скромную Хонду прямо между его красавцем и таким же белым Доджем Хэварда. Даниэль дождался, пока я закончу свои маневры, открыл дверь и подал мне руку.

— На ней ты совсем не выделяешься, — шутливо сказала я, кивнув на машину. На толпу любопытных студентов, быстро собирающихся на крыльце, я старалась не обращать внимания. Он засмеялся.

— Ты считаешь, желтый Шевроле не так бы бросался в глаза?

Нет уж, пусть лучше белое купе, чем тот зверюга, на котором мы летали вчера. Вот это точно был бы аншлаг на стоянке. Но он заразил меня своим смехом, и я, не сдержавшись, фыркнула.

— Так уж вышло, что больше не на чем, — сказал Даниэль, быстро подстраиваясь под мой шаг. Видимо, расстояние между нами уже не имело значения. Я шла и потихоньку любовалась его руками с длинными тонкими пальцами, спортивной фигурой и бесшумной, по кошачьи грациозной походкой. Сегодня он был в серо-голубом, почти под цвет глаз, а пиджак нес в руках. Мой сон! Как мне понять, что происходит?

— Слушай, мы же совсем не знаем друг друга. Давай устроим игру в вопросы и ответы, — предложила я. — Каждый задаст несколько вопросов и получит честные ответы. Будем меняться.

Меня мучило любопытство, но признаваться в этом совсем не хотелось. Я почувствовала, как Даниэль напрягся, весёлые нотки пропали из его голоса.

— Тебе не кажется, что формулировка правил слишком расплывчатая? — запротестовал он. — А как же неприкосновенность личного пространства? Я очень любопытный.

В том-то и суть игры — удовлетворить любопытство, моё. Ну что ж, придется уступить.

— У каждого будет право вето, — подумав, предложила я. — Это ж не допрос с пристрастием, а возможность узнать друг друга поближе.

Задумавшись о чем-то своем, Даниэль промолчал. Я поискала глазами Джекки, но вместо неё обнаружила, что уже весь колледж обсуждает появление подружки у последнего из Грантов. То тут, то там на нас бросали многозначительные взгляды и начинали шушукаться. Ни одна новость, даже самая маленькая, не оставалась здесь незамеченной, всё сразу попадало на злые языки любителями посплетничать. Мне казалось, будто меня прилюдно раздевают, и я начала потихоньку придвигаться поближе к Даниэлю.

— Ладно, попробуем. Ты же всё равно будешь задавать вопросы, — наконец ответил он, когда я уже вплотную прижалась к его руке, и огляделся, увидев моё лицо.

— Ах да, — с пониманием улыбнулся он. — Если ты не против, давай лишим удовольствия любителей строить догадки.

И так решительно взял меня за руку, поднимаясь по лестнице, что мне осталось только с вызовом поднять голову и прыгать за ним по ступенькам.

— Кто первый? — спросила я, когда мы устроились за партой. Даниэль пожал плечами. Его моя идея явно не вдохновляла.

— Ладно, тогда я. По пять вопросов, потом меняемся.

Он снова пожал плечами, молча соглашаясь.

— Откуда ты и как попал к Грантам?

Я решила начать издалека.

— Я мало что помню про себя. Родился в Англии, жил где попало, там меня уже подростком и нашел отец. Он забрал меня с улицы и много сделал, чтобы приучить к новой жизни. Я был совсем диким.

— У тебя нет акцента. Никогда бы не подумала, что ты из Европы. А Эльза с Хэвардом?

— Эльза появилась уже здесь. Отец нашел её, раненую, выходил, и она осталась у нас. Мой отец врач.

— Да, я знаю, Джекки рассказывала.

— Джекки знает моего отца? — удивлённо поднял брови Даниэль.

— Его знает её дядя, ректор нашего колледжа.

— Понятно. Так, Хэвард… он пришел сам через несколько лет после Эльзы. Думаю, с нами он остался из-за неё, но сейчас это уже не имеет значения. Он стал полноценным членом нашей семьи.

— Значит, ты был самым первым. Но если вы все появились в разное время и из разных мест, как может быть, что у вас одинаковые глаза, кожа, даже…

Я споткнулась об это слово.

— Даже красота одинаковая, хотя вы совсем не похожи друг на друга? — выпалила я и чуть не зажмурилась от своей смелости.

— Можно считать, что это влияние образа жизни. Больше сказать не могу, даже если бы хотел.

По тону Даниэля было понятно, что тема закрыта. Я вздохнула. Конечно, самое интересное осталось за кулисами.

— Ты правда опасен для меня? — спросила я, вспоминая наш первый разговор в кафе.

— Разве было похоже, что я шучу? — серьезно ответил Даниэль. — Самое опасное для тебя сейчас — это находиться рядом со мной. А самое разумное для нас обоих — это никогда не встречаться и не общаться. Но, по опыту, люди редко принимают разумные решения. Я не исключение.

— Но почему?

— Я же говорил, что ты слишком сильно мне нравишься. Поэтому может случиться так, что будет плохо и тебе, и мне.

— Теперь стало совсем непонятно. Как можно нравиться и при этом находиться в опасности?

Даниэль улыбнулся. Чувствовалось, что он слегка расслабился.

— Это уже шестой вопрос, но я все же отвечу на него. Представь, что ты хотела погладить кошку, но обнаружила, что это не милое пушистое создание, а дикий леопард. Ты ему нравишься, но вовсе не так, как хочется тебе. У тебя даже есть шанс приручить его и быть рядом, ведь он такой красивый и сильный. Но это вовсе не значит, что однажды он не сорвется на тебя с поводка.

— Ты хочешь сказать, что не тот, за кого себя выдаешь?

Даниэль засмеялся.

— Лея, так нечестно. Сейчас ты выдаешь любопытство за игру. Надо было сразу предупредить, что у тебя куча вопросов, на которые требуются немедленные ответы.

Он так легко разгадал мой план, что мне стало стыдно, я покраснела и отвернулась.

— Ладно, теперь ты, — сказала я, собравшись с духом. — Что тебе интересно?

— Всё, — ответил Даниэль. — Расскажи мне то, что ты хотела бы мне рассказать.

И я неожиданно легко рассказала ему о жизни с бабушкой, родителях-геологах, учёбе в Бозмене, школьных друзьях и еще много чего рассказала бы, если б не занятие. Мне было на удивление хорошо и спокойно с Даниэлем, как будто я родилась для того, чтобы быть с ним рядом.

В перерыв мы пошли на улицу, на спортивное поле. Есть не хотелось. Мы уже забыли про игру и просто болтали, стараясь узнать друг друга поближе. Было тепло и пасмурно. Я забралась с ногами на скамейку и с удовольствием вдыхала свежий воздух после душного класса, продолжая засыпать Даниэля вопросами.

Когда стало понятно, что запретных тем никто касаться больше не будет, его настроение снова изменилось. Оказалось, что в нём почти нет странностей, что он умеет очень заразительно смеяться и что ему тоже не чуждо любопытство. Он спрашивал, что я люблю есть и читать, какой мне нравится цвет и не боюсь ли я скорости. Меня интересовало, что он слушает, где он научился так хорошо водить машину, правда ли, что он всегда воспринимал Эльзу только как сестру, и многое другое.

Я так увлеклась, что не заметила, как Даниэль замолчал, глядя с улыбкой куда-то мимо меня. И вздрогнула, когда раздался звонкий, похожий на серебряный колокольчик, голос.

— Привет, Дан! Познакомишь меня со своей подружкой?

Я резко обернулась. Эльза стояла у меня за спиной и пристально смотрела на Даниэля. Казалось, что между ними происходит какой-то молчаливый разговор. Ну какая же она хорошенькая! Хрупкая блондинка со светлой, почти прозрачной, как у всех Грантов, кожей и детским невинным взглядом. С распущенными по плечам длинными волосами, в черном кожаном комбинезоне и красной блузке, она походила на принцессу из современной сказки. Наконец Даниэль кивнул, и Эльза с улыбкой повернулась ко мне.

— Лея, познакомься, это моя сестра Эльза, — представил нас Даниэль. — Эльза, это Лионелла Паркер. Но ей больше нравится быть просто Леей.

— Лея, как я рада, что в нашем кругу появилась еще одна дама!

Её слова звучали как чудесная мелодия, и я замерла в восхищении. Эльза аккуратно обняла меня, прижавшись на мгновение прохладной щекой к моей щеке, и отступила на шаг.

— Ты не представляешь, как тяжело быть все время в обществе одних мужчин. Даже новой помадой похвастаться некому.

И она рассмеялась, будто по каменному полу рассыпали горстку серебряных шариков. Несколько неосторожно оказавшихся рядом студентов застыли, не в силах отвести от неё взгляд. Внезапно я поняла, почему Гранты почти всегда молчат. Ведь голос Даниэля тоже заставлял замирать не только всех студенток колледжа, но и опытных преподавателей. Я сама готова слушать его часами.

— И я рада. Я все время издалека восхищаюсь тобой, Эльза, — отмирая, честно призналась я. — И ты не поверишь, но мне тоже не хватает подружки.

Серебряные шарики снова покатились по полу. Эльза выглядела абсолютно счастливой.

— Ладно, не буду вам мешать, — быстро попрощалась она. — Но ты должна обязательно приехать к нам в гости. Редмонд будет рад познакомиться с девушкой Дана.

И исчезла так же бесшумно, как и появилась.

— А где Хэвард?

Мне было интересно, почему на этот раз Хэвард не пошел с Эльзой.

— У брата есть свое мнение насчет моих увлечений, — уклончиво ответил Даниэль. Я вздохнула. Было ясно, что в качестве его девушки я Хэварда совсем не устраиваю.

Мы с Даниэлем не переставали болтать все три занятия, за что отхватили несколько замечаний на физике. Учебный день подходил к концу, последние лекции были у нас разные.

— Лея, ты не представляешь, как я теперь тебя понимаю, — сходу заявила мне Джекки, бросая свою сумку на стул рядом. — Кажется, весь колледж только и говорит о том, как тебе удалось очаровать одного из Грантов. Как будто никаких других тем для разговоров не существует. Я устала отбиваться от глупых вопросов. Хочется их всех убить.

Я покачала головой. Ага, очаровала! На самом деле, не я его, а он полностью очаровал меня.

— Привет, Джекки, — улыбнулась я подруге, — видимо, тебе сильно досталось, раз твое ангельское терпение подошло к концу. Мне повезло больше, спасла тяжелая артиллерия в виде Даниэля.

— Всё хорошо?

— Я счастлива, Джесс, это всё, что я готова сказать в данный момент.

— Я рада за тебя, Ли! Тебе давно следовало влюбиться в хорошего парня. И надеюсь, что у вас всё будет долго и красиво. Я не очень уютно чувствую себя рядом с Грантами, но, может быть, это со временем пройдет. Если, конечно, ты не вычеркнешь теперь меня из списка своих друзей.

— Что ты, Джекки! Прости, мне не следовало забывать о тебе. Но ведь так хочется каждую минуту быть рядом с ним. Ты простишь меня, Джесс?

— Я вовсе не сержусь, а немного завидую тебе. Я бы тоже так хотела…

Джекки замолкла. Опять думает про Майка.

— Давай встретимся на выходных, посмотрим бейсбол. Как ты?

— Я постараюсь, Джесс, — искренне пообещала я и задумалась. — Знаешь, я сегодня познакомилась с Эльзой.

— О! И как она тебе?

— Очень понравилась. Она похожа на принцессу из сказки. И, кажется, мы с ней вполне сможем стать подружками.

— И всё же они все странные, — совершенно беззлобно заключила Джекки. И я молча с ней согласилась.

Даниэль ждал меня около кабинета, застыв у окна и не реагируя на кокетливые взгляды и смешки моих сокурсниц.

— Привет, Джекки, — не поворачиваясь, сказал он, когда мы вынырнули из кабинета. Как он узнал?

— Привет, — смущенно ответила Джекки и, виновато глянув на меня, поспешила убежать. А я неожиданно для себя самой накинулась на Даниэля с вопросами.

— Как ты узнал, что я с Джекки? Ты стоял спиной, в окне нас не видно. Ты экстрасенс?

Он растерялся от моего напора.

— Нет, не экстрасенс, просто она так громко думает, — сказал он и прикусил губу.

— Громко думает?!

Я окончательно разозлилась, сообразив, что он сразу пожалел о своих словах, и вспомнив все странности, с которыми сталкивалась уже несколько дней.

— Я хочу понимать, что происходит. Ты говоришь мне об опасности, твои глаза меняют цвет, ты слышишь мысли Джекки, твой пиджак пахнет лесом из моего самого страшного ночного кошмара. И это далеко не всё. Можешь мне хоть что-то объяснить, ведь ты обещал?!

— Лея, пожалуйста, не кричи, — настойчиво попросил он. — Ты хочешь созвать сюда весь колледж?

Я и правда почти кричала. Даниэль подошел совсем близко и взял меня за руки.

— Послушай, Лея, — в голосе послышались нотки нетерпения, — я рассказал тебе всё, что мог. Да, я слышу чужие мысли. У всех, кроме тебя. Не знаю, почему так с тобой, и это очень неожиданно и неудобно. Но я понятия не имею, как мой пиджак связан с твоими снами. И не могу объяснить, как мои глаза меняют цвет, потому что не знаю сам.

Я глубоко выдохнула, пытаясь успокоиться. Слышит мысли. Значит, мне не показалось, что он молча разговаривал с Эльзой. Меня он не слышит. Прекрасно, я хозяйка в своей голове. Он и без этого слишком легко разгадывает мои планы! А если бы знал их все!..

— Просто есть вещи, — продолжал Даниэль, — говорить о которых я не имею права. Это касается не только меня, я не могу подводить близких людей. Прошу тебя, пожалуйста, успокойся и поверь. Хорошо ещё, что все разошлись, иначе здесь уже была бы куча любопытных.

Меня как водой окатили. Чёрт, чёрт, чёрт! Выяснять отношения в коридоре нашего колледжа — совсем последнее дело. Да ещё с Грантом, да ещё на такие темы! Сплетни обеспечены до самого конца жизни! Я об этом даже не подумала, меня захлестнули эмоции. Злость мгновенно улетучилась, к глазам подступили слёзы. Надо же быть такой бестолковой!

— Лея, — испуганно выдохнул Даниэль, притягивая меня к себе. Я уткнулась в него носом, чувствуя, как слёзы покатились из глаз. Его джемпер пах лесом. И руки были совсем холодными. Но мне было всё равно. Я плакала. И чем дольше я плакала, тем сильнее накатывали новые волны сожаления.

Прошло несколько минут, прежде чем я смогла взять себя в руки. Ничего себе перепады настроения! Интересно, он злится? Я посмотрела на Даниэля. В его глазах было столько нежности! Он медленно наклонился, и его прохладные губы прижались к моим губам. Поцелуй был таким нежным. Голова моя кружилась, сердце пропускало такты, а по телу пробегала дрожь, пока я отвечала на эту нежность. Пальцы Даниэля утонули в моих волосах, сильнее прижимая голову, губы стали настойчивыми, а поцелуй требовательным. В животе замерли все бабочки, а тело напряглось в ожидании. Вдруг он резко выпустил меня и отодвинулся к окну. Около дверей раздались чьи-то шаги.

Каждый поглощенный своими мыслями, мы молча шли рядом к моей машине. Только забросив рюкзак на заднее сидение, я повернулась к Даниэлю.

— Прости, не знаю, что это на меня нашло, — сказала я, заглядывая в его глаза. — В последнее время я вообще сама не своя.

— Это ты меня прости, — с горечью в голосе произнес Даниэль, кладя руки мне на шею и слегка притягивая к себе. — Я не самая лучшая компания для тебя. И любая другая на твоем месте уже давно извела бы меня вопросами. Ты терпеливая. А я полный эгоист, всегда выбираю то, что лучше для меня. Да и не смогу уже по-другому.

Он замолчал, глядя куда-то очень далеко.

— Ты думал уехать? — догадалась я, чувствуя, как все сжимается внутри.

— В начале это было бы правильно. Сейчас уже поздно. Я привязан к тебе крепче, чем сотней стальных канатов, Лея. И моя жизнь так тесно переплелась с твоей, что ничего не изменить, даже если я захочу. Но я и не хочу.

Он прижал меня к себе, целуя волосы. Я обняла его, снова уткнувшись носом в джемпер. Господи, как он вкусно пахнет! Так мы и стояли, замерев, пока стоянка полностью не опустела.

Стук в окно заставил меня подпрыгнуть от неожиданности. Марк с улыбкой приглашал перейти в его машину. Как он меня нашёл? Я показала зеркалу рожицу и с досадой дернула ручник. Вот чёрт! Но выглядит он потрясающе! Я любовалась правильными чертами лица и белокурыми кудрями. Только глаза оставались серьезными, даже когда он улыбался.

— Куда мы едем? — спросила я, пристёгиваясь. Сердце слегка сжалось от воспоминаний.

— В Гарбер. Там сегодня городской праздник на площади. Прогуляемся.

Я только вернулась из Гарбера. И «прогуляемся» — слово Даниэля. Я едва сдержалась, чтобы не скорчить недовольную гримасу.

— Марк, может, мы просто заедем в кафе? Я только приехала из Гарбера, не хочу обратно. И в толпе не удастся поговорить, — попробовала возразить я.

— А ты расслабься и отдыхай. Найти тихое местечко для разговора можно где угодно, — настоял на своем Марк. Мерседес тихо заурчал и двинулся с места. Только при выезде из города на шоссе я сообразила, что оставила телефон в машине.

Гарбер встретил нас рождественскими огнями. На площади было полно народу. Гирлянды сверкали и переливались всеми цветами радуги. Где-то впереди приятный женский голос пел веселую песню о Рождестве. Через толпу носились мальчишки с леденцами и сладкой ватой в руках. В начале площади стоял походный кукольный театр. На его сцене белый рыцарь с мечом в руке сражался со странным чудовищем с красными глазами. Марк молча смотрел на них, а потом повернулся ко мне. Глаза его блестели от возбуждения.

— Битва добра и зла не закончится, пока зло не будет сражено раз и навсегда. Разве не в этом смысл жизни? Ведь добро всегда побеждает.

— В долгосрочной перспективе — может быть, — пожала я плечами. — Но здесь и сейчас это не всегда так. Посмотри вокруг, есть куча примеров.

— Ты не понимаешь, Лея, настоящее зло не видно. Оно прячется за красивой упаковкой, и ты никогда не узнаешь его, просто глядя ему в лицо. То, что сразу бросается в глаза, это всего лишь мелочи.

«Представь, что ты хотела погладить кошку, но обнаружила, что это не милое пушистое создание, а дикий леопард». Слова Даниэля вдруг сами всплыли в памяти. Он явно говорил про себя. Но Даниэль не может быть злом.

Спорить с Марком не хотелось, поэтому я промолчала. Мы прошли мимо танцующих брейк мальчишек, посмотрели огненное шоу. Всё это время разговор с Марком был ни о чем, и я ломала голову, зачем же он меня сюда привез. Наконец, когда я замерзла и захотела кофе, мы стали выбираться из толпы. Где-то в стороне слышался тот же женский голос, но на этот раз он плакал по потерянной любви. Пройдя мимо веселой лавки с мороженым, мы нашли в самом конце площади небольшой кафетерий, где можно было сесть и погреться. Марк принес кофе. Я грела руки о стакан с обжигающей жидкостью и думала о Даниэле, а Марк сел напротив и внимательно смотрел на меня. Молчание затягивалось.

— Столько лет прошло с нашей последней встречи, — сказал он наконец. — Ты совсем не изменилась. Только стала еще красивее.

— Марк, нам было по пять-шесть лет. Как я могла не измениться?

— Ты всегда была веселой и отзывчивой. Такой и осталась.

Я насторожилась. Похоже, сбывались мои опасения. Надо сменить тему.

— Как твои родители, Марк?

— Родители разбились на машине пять лет назад. Пьяный шофер на грузовике. Я был за границей, даже на похороны не успел.

— Господи, прости, я не знала! Расскажи о себе. Что ты делал за границей?

Лицо Марка стало отрешённым.

— Искал себя. Учился в Германии. Потом поступил в Гарвард и бросил.

Я ахнула.

— Ездил по миру. Был в Китае, Египте, Японии. Потом поехал в Европу. Изучал историю средних веков. Инквизиция, Жанна Д’Арк, ведьмы, вампиры. А сейчас вернулся назад. Пишу статьи в разных литературных и научных изданиях. Это мое основное занятие.

— Ты журналист?

— Скорее, исследователь паранормальных явлений. И борец со злом.

— Как же ты с ним борешься?

— Чаще всего, всякими разоблачительными способами.

Было видно, что продолжать он совсем не хочет.

— Ты ведь догадываешься, зачем я тебя позвал, — без всякого вступления снова вернулся к своему Марк. — Все эти годы я мечтал найти тебя.

Что тебе мешало? Мысль мелькнула и пропала. Меня охватило неприятное чувство тревоги, захотелось поскорее уйти отсюда, уйти от Марка.

— И вдруг ты появилась передо мной сама. Это было настоящее чудо, подарок судьбы перед Рождеством. Моя любовь вспыхнула с новой силой. Помнишь, как детьми мы играли в маму и папу у нас во дворе? Только ведь для меня это не было игрой. Я жду тебя с самого детства, Лея, — тихо продолжал Марк, пристально глядя мне в глаза.

По всему телу разлился странный холод, сковав руки и ноги. Голову окутал туман, сознание расплывалось. Всё стало далеким и нереальным, видно и слышно было только Марка. Его голос, такой живой и чёткий, проникал в самое сердце, убеждал и уговаривал. Он словно заставлял меня согласиться и принять всё, что будет предложено. Но во мне это вызывало протест. Хотелось закричать на Марка, даже ударить, чтобы он перестал так смотреть на меня.

— Я скучал. Ты часто снилась мне по ночам. Помнишь, я обещал жениться на тебе? Уже тогда я знал, что ты — моя жизнь.

Голос обволакивал меня, лишая силы воли. Я замерла, опустив низко голову, безуспешно пытаясь скинуть с себя оцепенение. Марк полез в карман, достал бархатную коробочку и протянул её на ладони. Меня охватил ужас.

— Выходи за меня замуж, Лея. Мы созданы друг для друга, и наша встреча предсказана давным-давно.

Дурман окутал меня с ног до головы, в голове звучало: «Да, да, да, да». Я изо всех сил боролась с ним, глядя на коробочку в руке и не смея отказаться. Воля слабела: всё, что угодно, только чтобы это побыстрее прекратилось! Но где-то в глубине себя я знала, стоит согласиться, и моя способность управлять своей жизнью исчезнет вместе с дурманом. Господи, помоги мне!

«…моя жизнь так тесно переплелась с твоей, что ничего не изменить, даже если я захочу. Но я и не хочу». Бархатный голос в голове разорвал вязкую трясину, мысли прояснились, холод исчез, я глубоко и часто задышала, глотая свежий воздух. В глазах Марка мелькнуло удивление.

— Прости, Марк, я не могу. Так и знала, что нам не надо встречаться, — я жутко разозлилась. Что он творит! — Не знаю, зачем ты придумал себе это и всё ли в порядке у тебя с головой. С чего бы мне становиться твоей женой? Я по-дружески любила тебя в детстве, ты был добрым и веселым мальчиком. Но это и всё. Я изменилась. И ты тоже. Не уверена, что в лучшую сторону. Отвези меня, пожалуйста, домой.

Марк всмотрелся в мое лицо, вздохнул и убрал коробочку в карман.

— Твоя судьба — быть со мной, Лея. Так или иначе. Против неё идти бесполезно.

— Отвези меня домой, Марк.

Мы ехали молча. Быстро стемнело. Мысли беспорядочно метались в голове. Марк пытался заставить меня принять его предложение! Он пытался подчинить меня себе! Как он это делал? Я отвернулась к окну и про себя молилась всем богам, чтобы они помогли мне вернуться целой и невредимой. При воспоминании о собственной беспомощности снова становилось страшно. Что ещё он может заставить меня сделать? Минуты тянулись бесконечно. Наконец Марк медленно завернул в нужный квартал, и я чуть не закричала от радости: у моего дома стоял белый БМВ. Не думая, что делаю, я на ходу выскочила из машины. Даниэль поймал меня буквально на лету. Как он успел здесь оказаться?

— Я не смог дозвониться. И решил приехать сам, — тихо объяснил он. — Ты вся дрожишь, что случилось?

— Уже всё хорошо, — ответила я, чувствуя, как в его руках страх отступает. Сзади хлопнула дверь. Даниэль напрягся и попытался отодвинуть меня в сторону, но я изо всех сил вцепилась в него пальцами.

— Лея, дорогая, познакомишь меня со своим другом? — раздался негромкий голос Марка.

— Уезжай, Марк, — крикнула я, не отрываясь от Даниэля. — Спасибо тебе за встречу, но мы всё уже сказали друг другу. Оставь меня в покое.

В ответ раздался тихий смех. У меня по спине побежали мурашки.

— Запомни, судьба… — загадочно произнес Марк, сел в машину и медленно проехал мимо нас. Я видела, как исказилось его лицо в окне, а Даниэль издал угрожающий звук, похожий на рычание. Мерседес взревел и рванулся вперед.

Мы сидели в машине. Негромко пели Битлз. Я чувствовала, что Даниэль в бешенстве. Но он молчал.

— Мне не нужно было с ним ехать, — признала я. — И нельзя было оставлять телефон. Ты злишься?

— Лея, я не злюсь, я просто…

Не договорив, он развел руками.

— Если бы ты знала, что творится у него в голове! Вот уж кто не тот, за кого себя выдает.

Я устало откинулась на спинку сидения.

— Да ты и сам не тот, кем кажешься. Я помню Марка в детстве. Это был добрый, веселый мальчик. Не знаю, что с ним случилось за это время.

— Что бы ни случилось, это произошло ещё при его рождении, — неожиданно сказал Даниэль. — И ты тут ни при чем. Ну или… косвенно. Я ведь не на тебя злюсь, Лея. Просто теперь он не оставит тебя в покое. Нужно быть очень и очень осторожной.

Я закрыла глаза, думать об этом не хотелось.

— А как же дома? — спросила я, вспомнив разговор в колледже. Даниэль понял. Я почувствовала, как он улыбается.

— Как обычно. Как будто книгу читаю и комментирую. Поначалу всех это напрягало, особенно меня. Знаешь, даже мысли близких иногда бывают не очень приятными. Но вообще дома мы почти всегда общаемся без моих способностей. Я просто их блокирую.

Совсем стемнело.

— Даниэль, — я впервые назвала его по имени. — Останься сегодня со мной.

Он широко раскрыл глаза от удивления. Я залилась краской, догадавшись, о чем он мог подумать, и торопливо объяснила.

— Мне страшно ночевать одной в пустом доме. Я опять не смогу уснуть. И вдруг… Марк вернется. И ещё завтра у меня день рождения, — чуть слышно закончила я. Даниэль наклонился ко мне. Его губы сразу нашли мои.

Меня разбудили лучи солнца, пробивающиеся через щелку в занавесках. Я открыла глаза.

— Даниэль?

Он сидел рядом на кровати в джинсах и белой рубашке, скрестив ноги, и разглядывал мое лицо.

— С днем рождения, Лионелла Мария Кристина Паркер! И с Рождеством! — торжественно произнес Даниэль, наклоняясь ко мне. — М-м-м, какой запах! — прошептал он, задерживаясь губами на ямочке над ключицей.

— Ты ездил ночью домой? Вчера ты был в другом.

— Меня не было совсем чуть-чуть. Знаешь, а припухшие губы тебе очень идут. Кажется, вы вчера много целовались перед сном, мисс Паркер.

Он ласково провел по моим губам пальцами, собираясь снова поцеловать меня, и тут же вскочил.

— Стоп! Имениннице полагается рождественский подарок.

Я глянула на себя в зеркало. И правда, на заспанном бледном лице губы выделялись темным размазанным пятном. Мы целовались полночи, как сумасшедшие, плавно переместившись из машины в мою комнату. Сердце у меня в груди бешено стучало, щеки, руки и губы пылали. Мы сгорали в этом огне и не могли оторваться друг от друга. Иногда его губы становились жестокими и делали мне больно, но Даниэль тут же отодвигался. Иногда страсть грозила захлестнуть нас целиком. Тогда он разжимал руки и уходил в угол комнаты, садился на ковер в своей любимой позе, скрестив ноги, и наблюдал за мной оттуда. Один бог знает, чего ему это стоило! Хотя сейчас его глаза по-прежнему оставались фиолетовыми, под ними едва заметно проступала синева.

Даниэль появился у меня за спиной, держа в руках два свертка. Я вздрогнула от неожиданности. Никак не привыкну к его манере бесшумно исчезать и внезапно появляться, как из ниоткуда.

— Дан, ты без меня был у мистера Колленда? — воскликнула я, узнав простую коричневую бумагу из антикварной лавки. Даниэль мгновенно оказался рядом со мной на кровати.

— Как ты меня назвала? — спросил он, покрывая поцелуями мое плечо.

— Дан, — прошептала я, снова начиная плавиться под его губами.

— Повтори.

Он перешел на другую сторону.

— Дан, — выдохнула я, замирая в его руках.

— М-м-м, как оно звучит, когда его произносишь ты!

И положил передо мной хрустящие свертки.

— Время вскрывать подарки.

Бумага зашелестела в руках, я замерла, предвкушая шедевр. В руках оказалась небольшая книжка с синей обложкой. Старая, судя по цвету страниц.

— Шарлотта Бронте, «Джейн Эйр», тысяча восемьсот сорок седьмой год. Боже, Дан, это же первый год выпуска романа!

— Это единственный экземпляр, подаренный автором своей сестре Эмили. На следующем листе есть дарственная надпись.

Я перевернула страницу. Буквы выгорели, но сохранили свою форму.

— «Эмили от Шарлотт. Пусть из-под твоего пера выходят шедевры, неподвластные времени». Дан, как же ты догадался, что это мой любимый роман?

— Мне было видение, — совершенно серьезно ответил Даниэль. — После него я решился пригласить тебя на свидание.

— Это бесценный подарок. Он займет почетное место среди моих главных книг.

Еще подержав книжку в руках, я аккуратно убрала её на полку, где жили мои любимые герои.

— Знаешь, как здорово, когда тебе дарят разные подарки на разные праздники! — сказала я Даниэлю, усаживаясь рядом на кровати и добираясь до второго свертка. — Всё мое детство я получала в этот день один объединенный подарок. Мой детский ум никак не мог вместить такую несправедливость.

Даниэль обнял меня сзади и поцеловал в шею.

— Торжественно клянусь, — произнес он важным голосом, — что отныне и во веки веков в этот день ты будешь получать свои положенные два подарка. Боже, Лея, ну нельзя так вкусно пахнуть! Это преступление против моей выдержки!

— А ты не сдерживайся, — шутливо поддела его я, пытаясь развернуть плотную бумагу. Наконец она поддалась. Я снова замерла в восхищении, держа на ладони золотую корзинку. Цветы были как живые. Казалось, дунет ветер, и их головки закачаются в игривом танце.

— Дан! — от испуга и восторга я перешла на шепот. — Ты купил мне Фаберже!

— Мне показалось, она тебе понравилась, когда мы были там.

— Она божественна! Кощунство даже произносить это вслух.

Пока я любовалась свои подарком, Даниэль подошел к окну и слегка раздвинул шторы. В комнату сразу ворвались яркие солнечные лучи. Он отпрянул в глубину и плотно запахнул ткань на окнах. Внутри стало сумеречно.

— А я ничего не приготовила тебе на Рождество, — виновато сказала я, вспомнив, что у него тоже праздник.

— Ты подарила мне вчерашнюю ночь. На чём мы остановились, когда ты уснула у меня на руках? — промурлыкал Даниэль, обнимая меня со спины и начиная целовать волосы. — У нас еще есть время до того момента, как ты начнешь умирать с голоду.

Я молча поставила корзинку на комод и повернулась к нему.

Покончив в одиночестве с огромной пиццей (Даниэль наотрез отказался даже попробовать), я расстелила большой плед, подаренный мамой в честь переезда, и достала с полки драгоценный томик. Даниэль улегся посреди кровати, закинув руки за голову. Я удобно устроилась рядом, положив голову ему на плечо.

— Где ты остановился, когда последний раз читал «Джен Эйр»? — строго спросила я Даниэля.

— Начни с того, как Джен слышит хохот сумасшедшей жены Рочестера.

Я нашла нужное место и начала читать вслух. Даниэль слушал, перебирая пальцами мои волосы, и улыбался каким-то своим мыслям. В открытое окно на мгновение чудом прорвались последние лучи солнца. День подошел к концу.

— Как ты смотришь на то, чтобы прокатиться в гости? — спросил Даниэль, когда я вышла из душа и сушила волосы. — Я хочу познакомить тебя с отцом. День рождения — отличный повод.

Я присела около него на кровать с мокрым полотенцем в руках.

— Дан, почему ты остался со мной вчера? Разве ты не встречаешь всегда Рождество с родными?

— Ну… — он замялся, собираясь с мыслями. — Знаю, тебе это покажется странным, но — нет. Для нас Рождество — немного не то, что для всех. Поэтому я вполне могу встречать его с кем и где угодно. Но я остался, потому что ты просила помощи. И еще потому, что я очень хотел остаться.

И быстро чмокнул меня в нос.

— Так что насчет гостей?

— А что скажет Хэвард?

— Да ничего он не скажет, Лея! Хэвард прекрасно всё понимает. Просто у него есть принципы, которыми он никогда не поступается. В основном это касается безопасности и спокойствия Эльзы. Так что нас ждут. Только у меня есть маленькая просьба: надень что-нибудь самое закрытое. Чтобы у меня не возникало желания зацеловать тебя до смерти, — прошептал он мне на ухо.

Закрытое так закрытое. Светлый вязаный свитер под горло и джинсы. Любимый набор для случаев, когда не хочется привлекать к себе внимания. Я закинула в рюкзак ключи и телефон, натянула жилетку, влезла в кроссовки и бегом сбежала по лестнице. В машине гремели Роллинг Стоунз. Даниэль осмотрел меня с ног до головы и засмеялся.

— Мы с тобой как двойняшки.

Я глянула в отражение в стекле. Ну да: джинсы, белый верх, темно-синий твидовый пиджак у него и синяя жилетка у меня. Похожи на учеников из частного пансиона.

— Далеко ехать? — спросила я, когда мы повернули у знакомой заправки.

— Наш дом находится в лесном массиве, который недалеко от Форстауна. Со мной — минут десять.

Я скосила глаза на спидометр. Еще бы! Сто тридцать восемь миль в час. Кто бы сомневался, что доедем мы быстро.

— Ты сказал, что нас ждут. Откуда они знают, что я приеду? А если бы я отказалась? Ты обсудил это, когда приезжал ночью?

Я нервничала, поэтому вопросы сыпала один за другим.

— Я ездил переодеться и сказать, что все живы. Заодно сообщил, что у тебя день рождения. Так что приглашение было официальным, а вероятность отказа я не рассматривал. Не дергайся. Ты прекрасно выглядишь, всё будет хорошо. Тем более, Эльза уже с ума всех свела своим восторгом от знакомства с тобой.

От этих слов мне полегчало.

Равнина сменилась зеленой порослью, которая быстро превратилась в настоящий лес. Знала бы, что рядом такое чудо, было бы легче привыкать к оголенному пространству Оклахомы. Но я носилась по трассам, ведущим на юг, в сторону Флориды. Через несколько минут Даниэль свернул на боковую дорогу, которую я в жизни бы не заметила, проезжая здесь одна. Еще пара минут, и мы оказались у большого дома, сделанного из стекла и дерева. Дорога уходила немного в сторону, к пристройке для гаража. Перед домом было расчищено совсем немного пространства, которое почти полностью занимала беседка со столом и креслами внутри. Деревья росли так близко к зданию, что скрадывали весь свет, не пуская его внутрь. От этого дом казался тёмным, но он так гармонично выглядел среди зелени, как будто был продолжением леса. Даниэль бросил машину прямо около беседки и взял меня за руку.

— Смелее, мисс Паркер! Сегодня твой день.

Но меня всю трясло.

На первом этаже приветливо горел тёплый жёлтый свет. Я пыталась ровно дышать, пока мы поднимались и пересекали просторный светлый холл.

— Дан, ты привёз Лею? — послышался сверху знакомый серебристый голос, и на лестнице, ведущей на второй этаж, показалась Эльза. Рядом, придерживая её за талию, стоял Хэвард. При виде меня маленькая фигурка скользнула вниз, и через мгновение Эльза стояла возле нас. Я даже не заметила, как она спустилась, но успела поймать строгий взгляд Даниэля, который он бросил на сестру.

— Лея, дорогая, — прозвенела Эльза, аккуратно обнимая меня. — Как хорошо, что Дану удалось привезти тебя. Мы решили устроить маленький праздник в честь твоего дня рождения. Пойдем, я познакомлю тебя с Редмондом.

Она оторвала меня от Даниэля и, придерживая кончиками пальцев за плечи, провела через арку в большую гостиную. Я огляделась.

Как много пространства! И почти совсем нет мебели. Перегородки кремового цвета, отделанные темным деревом. Большой белый рояль у окна. Пушистое светлое покрытие под ногами. Из-за стеклянных стен казалось, что у помещения нет конца и края, а деревья снаружи тянут к теплу свои раскидистые ветки. Свет отражался от стекла и светлых поверхностей так, что в комнате не оставалось ни одного темного уголка. Мне вдруг стало очень хорошо и спокойно. Дрожь пропала, я расслабилась и перестала бояться. С большого тёмного дивана, стоящего почти посреди гостиной, поднялся мужчина и с улыбкой пошел мне навстречу.

— Редмонд, Дан привез именинницу, знакомься, — весело сказала Эльза, слегка подталкивая меня вперёд, а сама устроилась на ступеньках второй лестницы, ведущей наверх.

Неужели это отец Даниэля? На вид ему не больше тридцати, только взгляд внимательный и мудрый, как у стариков. Высокий, стройный, светловолосый, всё с той же прозрачной светлой кожей, он отличался какой-то особенной красотой, идущей изнутри. В нём не было той отстраненности, которая ощущалась в его приемных детях, а фиолетовые глаза не манили и притягивали, а успокаивали и внушали уверенность.

— Лея, добро пожаловать, — сказал он, на несколько мгновений прикоснувшись к моей руке. Его голос был ниже, мягче и глубже, чем бархатный голос Даниэля или серебряные колокольчики Эльзы. — Эльза места себе не находила, так ей хотелось порадовать тебя.

Я с благодарностью улыбнулась сидящей в стороне Эльзе.

— Привет, сынок! Как все прошло? — и Редмонд обнял Даниэля, неожиданно возникшего рядом со мной.

— Здравствуй, отец! Мы отмечали праздник в тесном кругу у Леи дома. Подарки… Кажется, понравились?

И Даниэль вопросительно взглянул на меня. Я кивнула и улыбнулась, заметив, как губы Эльзы приоткрылись от удивления.

— Я заезжал вчера вечером предупредить Эльзу и обмолвился про день рождения. Вот не подумал только, что вам придётся от этого несладко, — с ласковой улыбкой произнес Даниэль, глядя на сестру и намекая на праздник в мою честь.

— Эльза очень любит все весёлое, яркое и шумное, — пояснил Редмонд, поворачиваясь ко мне. — Правда, пошуметь нам удается нечасто, но она старается не упустить ни одной возможности. Даниэль, ты покажешь Лее дом?

— Пойдем, — улыбаясь, протянул руку Даниэль, — проведу тебе экскурсию.

Он повел меня наверх мимо стоящего около стены Хэварда, который кивнул в знак приветствия, но скрещенные на груди руки и настороженный взгляд говорили о его недовольстве. Даниэль пропустил меня вперед, на мгновение остановился и покачал головой, глядя на брата.

— Нет, Хэвард, — ответил он на какой-то молчаливый вопрос. — Всё будет совсем не так. Но ты в это всё равно не поверишь.

Мы прошли еще один просторный холл на втором этаже, миновав несколько закрытых дверей. Потом поднялись и заглянули в мансарду, где стоял огромный бильярдный стол, висела боксерская груша гигантских размеров и по всем углам были разбросаны маты и мягкие кресла.

— Это спортивный зал Хэварда. А бильярд — любимая игра отца, — с видом экскурсовода рассказывал Даниэль. На маленьком стеклянном лифте поднялись ещё выше и попали в большую светлую студию, забитую мелками, красками, кистями, холстами и бумагой. По всем углам стояли картины, перевернутые тыльной стороной наружу, в разных углах, напротив друг друга, пустовали два мольберта.

— Здесь наша с Эльзой мастерская.

— Ты рисуешь? — удивилась я.

— Немного, главный художник в нашей семье — Эльза. Она и дизайнер, и портретист, и живописец. В доме везде её картины, а некоторые продали и увезли в Европу.

На том же лифте мы снова спустились на первый этаж и оказались в просторной светлой кухне. Сияющая новизной мебель не занимала и половины её площади. Посередине стоял барный стол с высокими мягкими стульями. В дальнем углу почти в ширину всей стены до потолка возвышался холодильник. Чёрные полы, единственные тёмные во всем доме, блестели, как стеклянные.

— Мы практически не едим дома, — с небольшой заминкой произнес Даниэль. — Поэтому редко бываем здесь.

Я пожала плечами. На такой кухне готовить — одно удовольствие. Но я сама питалась на бегу, поэтому вполне понимала, о чем говорил Даниэль.

— Пошли ко мне, — он за руку потянул меня снова к лифту. Мы совершили обратное путешествие через студию и мансарду, с лестницы наперегонки пробежали холл второго этажа и оказались в большой светлой комнате с окнами, выходящими на задний двор дома. Даниэль сразу закрыл жалюзи.

— Нет-нет, — остановил меня он, не давая приблизиться к окну. — Давай не будем лишать Эльзу удовольствия сделать тебе сюрприз.

Я осмотрелась. Так же много пространства и мало мебели, как и внизу. Та же отделка темным деревом. С высокого потолка льётся рассеянный свет. Абсолютно пустые светлые стены. Только на одной висит картина. Кажется, «Сидящий демон» какого-то русского художника. Другая стена вся занята аудио-видео аппаратурой и компьютером. Над дверями висит старинная подкова — символ счастья. Около огромного окна, закрытого темно-коричневыми жалюзи, — кровать на изогнутых ножках, больше похожая на обычную кушетку, на которой навалены знакомые вещи.

— Ты здесь живёшь? Красиво, — задумчиво сказала я. Странная комната для подростка. Какая-то слишком… взрослая.

— Сколько тебе лет, Дан? Ты никогда не говорил.

Мне показалось, что Даниэль напрягся.

— Восемнадцать. Ты никогда не спрашивала.

— Выходит, я чуть младше тебя. А Эльзе с Хэвардом?

— Совсем немного младше, — улыбнулся Даниэль. — Эльзе семнадцать, а Хэварду восемнадцать, как и мне.

— Значит, ты не самый старший.

Он внимательно наблюдал за моими размышлениями.

— Зачем аппаратура? Ты увлекаешься музыкой?

— Я играю на нескольких инструментах. А вообще — да, люблю хороший звук и видео.

— На чем ты играешь?

— На рояле, гитаре, барабанах и еще нескольких инструментах, которых ты точно не знаешь. Но основные — рояль и гитара.

— Значит, рояль внизу твой?

— Да, я единственный музыкант в семье. Это очень старый инструмент. Он везде ездит с нами.

Старинный рояль. После посещения антикварной лавки я не удивилась.

— А где гитара?

Даниэль открыл дверь встроенного шкафа, который я даже не заметила. На стенках внутри висело три гитары: две обычные и одна электрическая.

— А барабаны ты хранишь во второй половине?

Даниэль засмеялся.

— Нет, там хранится мой небольшой гардероб. Если бы не Эльза, я бы так и ходил в одной рубашке и джинсах. Она стилист для всей семьи. Но больше всех, конечно, достается Хэварду. А барабаны находятся в пристройке, там я и играю.

Даниэль уселся на ковер рядом с кушеткой и протянул ко мне руки. Я задумчиво тронула струны гитары, которая отозвалась печальным вздохом, погладила по щеке демона и опустилась рядом с Даниэлем. Несколько минут мы молча смотрели друг другу в глаза. Я чувствовала, как внутри возникает знакомое притяжение. В животе возникло сладкое чувство, по телу побежали электрические заряды, кровь начала приливать к щекам и пальцам. Но любопытство пересилило.

— Вы строили дом сами или купили его готовым? — спросила я, чуть отодвигаясь в сторону и продолжая разглядывать комнату. Даниэль понял мое настроение и откинулся на кушетку, просто держа меня за руку.

— Дом строили на заказ по специальному проекту, пока мы еще были на Севере, — ответил он. — Мы переехали уже в готовый. Мне он нравится больше, чем тот, что был у нас в Вашингтоне. А тебе нравится?

— Красивый, большой и очень просторный. Да, мне нравится. У тебя очень молодой отец, — задумчиво сказала я. Какие-то странные ощущения заставляли меня снова и снова оглядываться вокруг.

— Ему около сорока, просто как врач он придерживается правильного образа жизни и выглядит много моложе, — согласился Даниэль и улыбнулся. — Нас часто принимают за братьев, когда видят вместе.

— Эльза с Хэвардом ведь не просто дружат? — спросила я напрямик, глядя ему в глаза. Даниэль засмеялся.

— Нет, конечно. У них разные комнаты, но одна, кажется, служит гардеробной для Эльзы. Через пару-тройку лет они поженятся, зато фамилию менять не придется.

В дверь тихо постучали, и на пороге показалась смущённая Эльза.

— Прошу прощения, — сказала она, — мне кажется, что пора поздравить Лею с днем рождения.

Он улыбнулся.

— Мы готовы, сестричка, — сказал он, вставая и помогая подняться мне. — Веди нас, волшебница, в свою сказку.

Мы спустились и прошли через стеклянные двери на задний двор. Едва моя нога ступила на траву, как вокруг загорелось не меньше сотни разноцветных огней, а негромкий женский голос запел песню об исполнении желаний. Я ахнула, прижав руки к груди. Сзади раздался хлопок и звук льющегося шампанского. Я обернулась. Эльза, Редмонд, Даниэль и Хэвард стояли с шампанским в руках, а Даниэль протягивал бокал мне.

— С днем рождения, Лея! — поздравила меня Эльза и быстро поцеловала в щеку. Редмонд и даже Хэвард осторожно обняли меня, а Даниэль крепко прижался к губам. Я закрыла глаза и залпом выпила прыгающие пузырьки. Мой первый за много-много лет настоящий День рождения! По щекам потекли слёзы счастья. За спиной раздался треск взрывающегося фейерверка.

Домой я попала далеко за полночь. После фейерверка все разошлись, оставив нас одних. Мы долго просто сидели на полу в гостиной, обнявшись, и я рассказывала Даниэлю про свое детство. Потом мы молчали, прислушиваясь к шороху ветвей за стеклом, а затем Даниэль пересел за рояль.

— Я сочинил эту мелодию в тот день, когда решил пригласить тебя на свидание. Мы не виделись несколько дней, я не находил себе места. Вот тогда она и родилась. И принесла мне видение.

И он заиграл.

Музыка сразу унесла меня куда-то далеко, в будущее или прошлое. Я видела горы и слышала рев реки, шум морского прибоя и крики чаек. Я видела себя, освещенную солнцем; себя, мокрую от соленых брызг; себя, читающую книгу и бредущую по пустой дороге с растрепанными волосами. Музыка согревала, угрожала, дарила надежду и приводила в отчаяние. Она обещала радость и горе, рассказывала про силу и веру и была насквозь пронизана огромной беззаветной любовью. Я сидела, обняв колени, и тихо плакала. А Даниэль все играл и играл, изредка поглядывая на моё залитое слезами лицо. И когда стих последний звук прекрасной мелодии, я уже знала, что если когда-нибудь из этого мира уйдет он, следом уйду и я, потому что без него вся моя жизнь просто потеряет смысл.

— Ты останешься? — спросила я, уютно свернувшись калачиком под теплым одеялом. Даниэль улегся рядом на плед, одной рукой подперев голову, а второй обнимая меня сверху одеяла.

— Спи, — прошептал он, целуя мои волосы. — Никуда я от тебя не денусь. Если только совсем ненадолго. И все равно буду рядом. Всегда.

Незаметно прошла сессия и начала подкрадываться весна. Март выдался неожиданно теплым даже для Оклахомы. Солнечных дней становилось всё больше, и Даниэль всё чаще пропускал занятия, отправляясь с семьей в поездки. Каждый вечер перед сном я проверяла прогноз в надежде, что завтра будет дождь.

В пасмурную погоду утром перед домом всегда стоял белый БМВ. Мы так давно встречались с ним, что никто в колледже уже не шептался по углам при виде нас, подъезжающих на стоянку на одной машине. Марк был забыт. Первое время я ещё дергалась, встречая на шоссе черные Мерседесы, но за несколько месяцев он ни разу не дал о себе знать никаким способом. И я потеряла бдительность.

Близилось время, когда все Гранты должны были закончить обучение на курсе и уехать на лето на север. Из-за тревоги от приближающейся разлуки колледж стал для меня отдушиной. Теперь Хэвард тоже улыбался, когда видел меня по утрам, а с Эльзой мы проводили вместе всё время, когда Даниэль не мог быть рядом.

Она прекрасно рисовала и имела безупречное чувство стиля, потому и выбрала в колледже художественный факультет. Эльза мечтала о своём дизайнерском доме и даже уже придумала пару коллекций одежды для его запуска. Поскольку проблем с деньгами у Грантов не было, её мечта была вполне осуществима, поэтому параллельно с колледжем Эльза заканчивала дизайнерские курсы.

Мы много гуляли, обсуждали будущее и иногда сплетничали. А всю одежду я теперь тоже покупала под её чутким руководством. И хотя Эльза по-прежнему касалась меня только кончиками пальцев и старалась держаться на расстоянии, а я была не в восторге от её любви наряжаться, устраивать шум и танцевать до упаду, во всем остальном между нами было много общего. Поэтому я её очень любила.

Всю неделю стояла ясная солнечная погода. Гранты еще в прошлое воскресенье уехали в Миннесоту. Я скучала. Судя по сообщениям, которые писал Даниэль, он тоже устал от расстояния между нами. Учеба совсем не клеилась, всё валилось из рук. Пару раз Джекки вытаскивала меня на бейсбольные матчи на первенство колледжа, но бейсбол никогда не доставлял мне особого удовольствия. Правда, после него мы с Джесс устраивали посиделки в ближайшем кафе и болтали до поздней ночи. Только Джекки всё равно не могла заменить мне Даниэля. Зато она перестала страдать по этому противному Майку Уэллису и стала встречаться с Беном Керном, лучшим игроком нашей бейсбольной команды.

В пятницу настроение упало совсем. Джекки после учебы улетела на выходные с Беном в Майами. Я слонялась по дому в наушниках, стараясь занять руки уборкой, а голову — испанским. Часам к девяти вечера весь дом сиял стерильной чистотой и порядком, а испанский стоял поперек горла. Читать не хотелось.

К черту всё! Я разозлилась, натянула джинсы с водолазкой, схватила телефон и ключи от машины и рванула на улицу. Как давно я не гоняла на своей красавице! Включив на полную громкость Бони-М, я повернула на трассу в сторону Оклахома-Сити.

Солнце начало садиться. Я заканчивала уже вторую петлю вокруг города, собираясь домой, когда в зеркале заднего вида показался черный Мерседес. Меня сразу охватила паника, поэтому я ни секунды не сомневалась, что это Марк. Надо добраться до Оклахома-Сити, чтобы он не остановил меня на пустой дороге. Я резко развернулась, нарушая правила и в душе надеясь, что всё же ошиблась. Нет, черный автомобиль в зеркале тоже сменил направление и снова оказался за моей спиной. Музыка мешала сосредоточиться. Я раздраженно стукнула по выключателю, вцепилась в руль и до пола нажала на газ. Машина заревела и рванула вперед.

Навигатор показывал десять километров до города, когда Мерседес сзади начал набирать скорость. Совсем стемнело. Трасса была абсолютно пустой. По сторонам расстилались ровные поля, только немного впереди виднелась небольшая заброшенная стоянка. Видимо, по задумке Марка, туда я и должна была свернуть, потому что его машина быстро догнала меня и начала теснить к обочине. Выбирая меньшее зло из «разбиться» и «остановиться», я съехала на стоянку и заглушила двигатель, не выключая фары.

Мерседес плавно обогнул Хонду и остановился спереди, закрывая выезд. Марк вылез из машины и с очаровательной улыбкой пошел ко мне. Я уже перебрала в голове кучу возможных вариантов развития событий, но ни один не сулил ничего хорошего. Страх липкими лапами охватил меня с ног до головы. Прятаться бесполезно. Я собралась с силами и вылезла из машины.

— Лея, дорогая, рад тебя видеть! Что ты делаешь в такое время на дороге совсем одна?

Марк развел руками, будто собираясь меня обнять.

— Марк, мне не тринадцать лет, чтобы мама в десять загоняла меня домой. И я тебе не рада.

— Смелость всегда была твоим лучшим качеством. Может, я выбрал неверный способ общения с тобой?

— Ты выбрал неверный объект для своих притязаний, Марк. Почему ты не хочешь оставить меня в покое?

— На этот вопрос ответ прост, Лея. Ты мне нужна.

— Даже если это так, то твои способы завоевать доверие дамы очень сомнительны.

— Как ты восхитительна! — искренне воскликнул Марк. — Как бы я хотел идти по жизни плечом к плечу с такой женщиной, как ты! Лея, ты веришь в судьбу? Я ни капли не обманывал тебя при нашей встрече. Буквально с первых дней нашего знакомства я знал, что у нас общее будущее.

Голос Марка стал тише и мягче. По моему телу пополз знакомый холодок. Руки и ноги перестали слушаться, я буквально застыла, не в силах сдвинуться с места. Сознание начало расплываться. Я старалась сопротивляться, но Марк виртуозно владел своим искусством, чем бы оно ни было. Через несколько минут я видела и слышала только его одного.

— Лея, дорогая, мне нужна твоя смелость и сила. Вместе мы будем непобедимы. Я жду тебя с детских лет. Ты столько раз становилась моей женой во время наших детских игр, что я уже не сомневался: в жизни ты тоже должна быть рядом.

Сквозь пелену тумана в голове я попробовала возразить.

— Я не собираюсь становиться твоей женой, Марк, и не понимаю твоих планов. Я хочу домой.

— Поехали со мной, я отвезу тебя.

Марк сделал шаг ко мне и протянул руку. Я отшатнулась, еле устояв на ногах.

— Неужели ты так боишься меня?

Лицо Марка изображало искреннее сожаление.

— А ведь я не сделал тебе зла. Тебе нравится быть со мной рядом?

«Нет!» — хотела крикнуть я, но губы не слушались. Меня охватил ужас. Я чувствовала себя бабочкой, заживо приколотой на стенде в коллекции сумасшедшего ученого. Только бы не сказать ему «да»! Что-то подсказывало мне, что это слово станет для меня роковым. Боже, помоги мне еще раз! Сил не хватало даже думать. «Никуда я от тебя не денусь. Если только совсем ненадолго. И все равно буду рядом. Всегда», — снова зазвучал в голове бархатный голос, разрывая плотную завесу дурмана. Я опять часто задышала, приходя в себя. Марк перестал сдерживаться, и его лицо исказилось от злости, став уродливым.

— Как?! — закричал он. — Как ты это делаешь? Как тебе удается сопротивляться?

— Марк! Ты заставляешь меня быть с тобой? Ты в своем уме?

— Более чем! — в ярости произнес Марк, уже не владея собой и больно хватая меня за руку. — Ну раз тебя нельзя убедить, придется применять более простые и жёсткие способы.

И потащил меня за собой. Я беспомощно хваталась за двери машины, пытаясь остановиться и вырвать руку.

Издалека послышался рев двигателя. Прошло всего несколько секунд, и под тусклый свет фонаря на скорости влетел жёлтый Шевроле. Раздался оглушительный свист тормозов. В лицо ударил ослепительный свет мощных фар. От неожиданности Марк отпустил меня, закрывая рукой глаза. Я рухнула на землю, ударившись головой, и повернулась к машине. В отблесках света глаза Даниэля казались черными с багряными бликами. И моё сознание отключилось.

Лежать на земле было неудобно. Я попробовала встать, но перед глазами всё закачалось. Освещённые фарами трех машин, Марк с Даниэлем медленно перемещались по кругу друг напротив друга, оба со сжатыми кулаками, готовые к драке. Видимо, услышав шорох, Даниэль сделал несколько шагов назад и, не отводя взгляда от Марка, помог мне подняться. Он хотел посадить меня в машину, но от страха я намертво вцепилась в него руками. Тогда он спрятал меня за спину и подобрался, готовый к броску. От него исходили волны гнева и звучал тихий звериный рык.

— Убери от неё свои руки, мерзкая тварь! — вдруг с удивлением услышала я громкий и даже торжественный голос Марка. — Лея, ты хоть знаешь, кто на самом деле твой дружок?

Я молчала. Рычание внутри Даниэля усилилось. Марк презрительно хохотнул.

— Так ты не сказал ей? Неужели совсем потерял голову? Тебе не хватило смелости? Или боишься, что добыча ускользнет? Скоро вашей семейке всё равно придётся уносить ноги, — издевался Марк, глядя Даниэлю в глаза, но тот не двинулся с места. Почему он молчит? Почему не остановит его? Меня вдруг озарило. Да ведь Марк именно этого и добивается! Он же специально провоцирует Даниэля на драку!

— Лея, — переключился на меня Марк, — ты действительно ничего не знаешь? Посмотри внимательно, подумай! Неужели ты не видишь, что парень, которого ты выбрала, на самом деле не человек, а вампир!

Что-то щелкнуло и мягко встало на место в голове. Ну конечно! Всё правильно! Предупреждения Даниэля, его красота, холодная светлая кожа, меняющийся цвет глаз, бесшумные перемещения, завораживающий голос и всё, что до этого казалось мне странностями Грантов, сразу логично вписалось в картину их жизни. Я почувствовала такое облегчение, что чуть не засмеялась. Господи, как же хорошо, когда всё становится понятно! А Марк надеется, что я с криком убегу от страха? Но мне ни разу не было страшно рядом с Грантами. Наоборот, они подарили мне семью, которой у меня никогда не было. Значит, теперь моя очередь защищать Даниэля.

Я вышла на свет и загородила его собой.

— Уезжай, Марк! — сказала я тихо, но он услышал. — Уезжай и оставь меня в покое. И не лезь в мою личную жизнь. От твоих разоблачений ничего не изменится. Мне жаль доброго и веселого мальчика, которого я любила в детстве, его больше нет. Кто ты сейчас, я не знаю. Прощай, Марк!

— Это твой выбор? — с совершенно искренней печалью спросил Марк. Мне и правда стало его жаль. — Тогда береги себя, Лея! Рано или поздно судьба приведёт тебя ко мне. Поэтому не прощай, а до свидания!

Он посмотрел на Даниэля. Глаза загорелись ненавистью.

— С тобой мы тоже еще встретимся, в другое время. И в другом месте.

Он несколько секунд подождал ответа, а потом сел в машину и уехал. Я медленно повернулась к Даниэлю и подняла на него глаза.

Даниэль

Никогда мне не было так страшно, как в тот момент, когда я понял, что могу не успеть. Если с Леей что-то случится, если она умрет, моя жизнь тоже закончится. Я не знал, как это сделать, но был уверен, что найду способ.

Я понял, что она в опасности, когда почувствовал у её дома чужой запах, его запах. Сначала я решил, что её увезли прямо оттуда. Но около дома не было Хонды, а запах Леи вел куда-то в сторону Оклахома-Сити. Машина мчалась на пределе возможного. Как назло, на такой скорости я ничего не чувствовал, поэтому приходилось останавливаться, чтобы убедиться, что направление верное. Это сильно замедляло поиск. Я уже почти полчаса летел по пустой дороге, никого на много километров вперед. Быстро стемнело. Я впервые искренне сказал спасибо тому, кто подарил мне ночное зрение! Вокруг были только голые поля и обочина. Где же они?

Вдалеке мелькнул свет. Фары! На старой заброшенной стоянке виднелись две машины и две человеческие фигуры. Он и Лея. Я видел, как он схватил её за руку и потащил к себе. Меня охватило бешенство. За несколько секунд, что оставались до нужного места, я превратился в того, кем был задуман, — в убийцу. Внутри всё клокотало, рот наполнился слюной и ядом, выпуская наружу клыки. Он сильный противник, но смертью меня не напугать.

Я со свистом затормозил у машины Леи и вышел, стараясь контролировать движения. Глаза застилала красная пелена, всё происходило как в замедленной съемке. Я видел, как он закрыл рукой от света глаза, падение Леи и её взгляд перед тем, как она потеряла сознание. Подходить нельзя, её кровь так вкусно пахнет!

И вот мы оказались лицом к лицу. Мы встречались только второй раз, но издавна были врагами. Ненависть была у нас в крови. Я слышал, что он думает, и знал, что он не боится. Я тоже не боялся и никогда не жалел врагов. Но мысль, что Лея увидит во мне зверя, не дала мне в этот раз броситься на него сразу. Я хотел, чтобы он начал первый. И он хотел того же.

Сзади раздался шорох, Лея пришла в себя. Надо убрать её в безопасное место! Я задержал дыхание, сделал несколько шагов назад и протянул ей руку, не спуская взгляда со своего врага. Пошатываясь, Лея встала. Надо посадить её в машину, здесь опасно. Но она намертво вцепилась в меня, не отдирать же ей пальцы! Придётся спрятать за себя. Я старался, чтобы она не увидела мои клыки, готовые раздирать живую плоть.

Пока он наблюдал, как мы разбирались с Леей, его план изменился: он придумал, как разделаться со мной без драки. Я весь сжался внутри, когда понял его замысел. Это был подлый удар, я не мог остановить его, не убив на глазах у Леи.

— Убери от неё свои руки, мерзкая тварь! — очень громко и театрально произнес он. — Лея, ты хоть знаешь, кто на самом деле твой дружок?

Я угрожающе зарычал, но он только издевательски засмеялся в ответ, зная, что я не нападу, пока Лея за моей спиной.

— Так ты не сказал ей? Неужели совсем потерял голову? Тебе не хватило смелости? Или боишься, что добыча ускользнет? Скоро вашей семейке всё равно придётся уносить ноги.

Он смотрел мне в глаза в надежде, что я сорвусь. Я еле сдержался и клыком прикусил губу, чтобы не ринуться на него. Тогда он сменил тактику.

— Лея! — позвал он, рассчитывая, что я остановлю его. Но я решил стоять до конца. Было понятно, что первым он нападать уже не будет. Зачем драться, если можно уничтожить врага словами. Всего пара мгновений, и из моей жизни уйдет вся радость и надежда, которые были последние месяцы. Пусть так. Главное, чтобы Лея была в порядке.

— Ты действительно ничего не знаешь? Посмотри внимательно, подумай! Неужели ты не видишь, что парень, которого ты выбрала, на самом деле не человек, а вампир?!

Вот всё и сказано! Я сразу сдался. Зверь забрался в берлогу и стих. Клыки спрятались, рычание затихло. Я забыл про врага напротив и прислушивался к тому, как меняется настроение Леи, её дыхание, ритм её сердца. Сейчас она выйдет и произнесет свой приговор. Я даже закрыл глаза в ожидании этого удара. Он тоже ждал.

Вот Лея сделала несколько шагов и встала передо мной. Как она смотрит? Со страхом? С отвращением? С презрением?

— Уезжай, Марк! — произнёс тихий, но твёрдый голос. Он совсем не дрожал и говорил не то, что мы оба готовились услышать. Мысли заметались в его голове. — Уезжай и оставь меня в покое. И не лезь в мою личную жизнь. От твоих разоблачений ничего не изменится. Мне жаль доброго и веселого мальчика, которого я любила в детстве, его больше нет. Кто ты сейчас, я не знаю. Прощай, Марк!

Я открыл глаза и поднял их к небу. Господи! Я давно разучился молиться. Спасибо тебе, господи, за это чудо! Прóклятый тобой или нет, но я готов ползти на коленях в твоё царство. Не для того, чтобы вымолить прощение, а чтобы еще сотню раз сказать спасибо за то, что ты сейчас сотворил!

— Это твой выбор?

Голос у него был печальным. И печаль была искренней, как и непонимание того, как это могло произойти.

— Тогда береги себя, Лея! Рано или поздно судьба приведёт тебя ко мне. Поэтому не прощай, а до свидания!

Он посмотрел на меня. В глазах и мыслях была та же ненависть. А во мне её больше не было. Я победил. Он это понял и понял, что я знаю о его поражении, но сдержаться не смог.

— С тобой мы тоже еще встретимся, в другое время. И в другом месте.

Он хотел, чтобы я ответил. Но мне нечего было ему сказать. Тогда он развернулся, сел в машину, и через несколько секунд мы остались одни. Лея медленно повернулась и подняла на меня глаза.

Мы уже долго молча сидели у меня в машине. Что делать дальше, не знали ни я, ни Лея. Голая правда придавила нас обоих. Наконец я не выдержал.

— До Оклахома-Сити осталось пять минут езды. Там есть гостиницы. Тебе надо поесть и отоспаться.

Я знал, что она растеряна, что у неё накопилась куча вопросов и что вряд ли она уснет, пока не задаст их все. Но надо же было с чего-то начать.

— А тебе?

Она смотрела в окно, а не на меня.

— Я не сплю. И ем не очень часто.

Она молчала, словно собираясь с мыслями.

— Ты совсем не спишь?

— Совсем. Если только не потеряю много сил или не пострадаю физически.

— Ты пьешь кровь?

— Я же вампир.

От её отстраненности стало больно, захотелось защищаться, даже закричать, что мне не в чем себя винить.

— Ты ведь не это хотела спросить, правда? Так задай тот вопрос, который хочешь.

— Ты пьешь человеческую кровь? Ты убиваешь людей?

Наконец-то она перестала держать это в себе!

— Да, сейчас я пью человеческую кровь. Хотя долгое время обходился без неё.

Она вся сжалась, как будто я её ударил.

— Нет, я никого не убиваю. Ни я, ни кто-то другой из моей семьи. Мы пьём донорскую кровь, которую покупаем.

Она облегченно вздохнула, на щеках проступил румянец.

— Да, пожалуй, поедем в гостиницу. Нам надо… Мне надо отдохнуть.

Я завел машину.

— Люкс на верхнем этаже с отдельным входом.

Администратор за стойкой сразу расплылась в улыбке. Я ответил ей взглядом, от которого улыбка погасла.

— Перекусить и воды в номер. На двоих.

Всю дорогу ехали молча. Следом за мной в гостиницу Лея зашла как тень, не глядя по сторонам. В номере она просто бросила рюкзак на пол, скинула кроссовки и, не сказав ни слова, скрылась в ванной комнате. Я упал на кровать, закрыл глаза и задумался.

Уже сегодня утром я знал, что ни на один день больше не задержусь в Миннесоте, несмотря на уговоры Редмонда. Мы не виделись почти неделю, потому что в Оклахоме стояла жара и палило солнце. Конечно, можно было не уезжать и выбираться из дома по вечерам, но весной закаты случаются уже поздно, поэтому оставались только ночные вылазки. Мне это не нравилось, такой образ жизни ведут вампиры-кочевники. Пришлось поехать. Но я никак не думал, что возвращение домой в очередной раз полностью перевернёт мою жизнь! Как же мне не хватает Эшли! Мать всегда была как маяк в ночи. Она часто спасала меня от многих передряг.

Если бы я мог читать мысли Леи! Внезапно я понял, что как только она узнала правду, исчезла масса разных проблем. Может, всё к лучшему? С тех пор, как я завернул на ту злосчастную заправку, вся моя жизнь снова стала борьбой за выживание. Впрочем, жаловаться не на что, чудеса мне сейчас встречаются чаще, чем за все последние полтора века. Знать бы ещё, чем закончится это чудо! По крайне мере, она не убежала с воплями страха и даже приехала со мной сюда. Это уже дает надежду. В дверь тихо постучали. В номер заехала целая тележка с едой. Надо спуститься на парковку за своими запасами. Я не голоден, но подстраховаться не мешает.

Душ затих. Раздалось шлепанье босых ног, и на меня повеяло запахом дорогого шампуня. Бр-р-р! Запах Леи гораздо лучше! Она села на кровать, и снова наступила тишина. Я открыл глаза. Лея сидела на краю, опустив голову и аккуратно сложив руки на коленях, как школьница. Длинный голубой халат и мокрые спутанные волосы делали её похожей на русалку.

— Есть хочешь?

Она покачала головой.

— Ляжешь?

Она так же молча залезла с ногами на кровать до самого изголовья, подняла подушку, чтобы было удобно сидеть, и откинулась на неё, закрыв глаза. Я аккуратно поднялся, собираясь перелечь на диван в углу. Не стоять же посреди номера всю ночь, как статуя. Хотя и это не проблема. «Мы похожи на повздоривших супругов». Эта мысль меня рассмешила.

— Не уходи, — не открывая глаз, попросила Лея. — Пожалуйста.

Меня не нужно было уговаривать. Я забрался к ней поближе и облокотился рядом на подушку. Так же не глядя, она нашла мою руку, сжала её горячими пальцами и замерла.

Я застыл, превратился в неподвижный предмет, только прислушивался к её дыханию. Мне так хотелось, чтобы она уснула, но минут через пятнадцать Лея открыла глаза.

— Не могу, — сказала она.

Я вопросительно посмотрел на неё.

— Неожиданно всё. Лучше бы ты сам сказал. Но я не могу взять и разлюбить тебя. Да и почему должна? Я же с самого начала подозревала, что за всеми этими странностями есть что-то тяжелое для понимания. И если бы немного подумала, как и сказал Марк, то быстро догадалась бы. Все мы в свое время смотрели или читали «Сумерки». Только кто ж предполагал, что их можно встретить в реальной жизни. Но я не хотела думать.

— Почему?

— Да потому, что это не имеет никакого значения. Мне без разницы, кто ты — человек, вампир или оборотень…

Я громко хмыкнул.

— Я только хочу знать, какой ты на самом деле. Что ты из себя представляешь. Не то, что ты показывал мне всё это время. А настоящий.

Вот что её мучает! Какой же я болван! Похоже, что способность слышать чужие мысли полностью лишила меня способности думать!

Я взял её горячие руки и заглянул в светлые глаза цвета кофе с молоком. Даже не нервничает, потому что когда она встревожена, глаза её меняются, как и мои. Нет, она всё для себя решила.

— Прости. Я не мог сказать сам, потому что связан по рукам и ногам. Не боялся, берёг семью. Я и так нарушил кучу правил, а они за всё отвечают вместе со мной. Я такой, какой я есть, Лея, каким был всё это время. Чувства, желания, мысли, музыка — все настоящее. До встречи с тобой я и не подозревал, какая пустота вокруг меня. А теперь… вся жизнь поменялась. Если это можно назвать жизнью, конечно.

На ее лице мелькнула улыбка, ладошкой она закрыла мои губы.

— Расскажи мне, какие вы? Я просто хочу понять…

— Я расскажу, только ты поешь.

Она глянула на меня с укором, но послушно подползла к подносу, взяла с него огромное зеленое яблоко, вернулась к подушке и надкусила его. Я сел около неё, скрестив ноги, снова взял её за руку и начал медленно подбирать слова.

— Сущность изменить невозможно. Её можно только подчинить себе ценой огромных усилий и работы над собой. Мы не такие, какими принято считать вампиров, но нас мало. Большинство ведут обычный ночной образ жизни и питаются так же, как питались веками. И мы, и другие строго соблюдаем правила безопасности. Одно из самых главных говорит, что ни один человек, узнавший о нашем существовании, не должен остаться в живых, потому что это грозит разоблачением для всех остальных.

Она широко раскрыла глаза, но молча кивнула.

— Не знаю про других, но нам за всю мою жизнь ни разу не случалось сталкиваться с этим. Редмонд всегда умеет вовремя скрыться, если у него есть хоть малейшее подозрение, что кто-то может докопаться до правды. Поэтому мы часто переезжаем.

— И поэтому твоя семья была против меня? Ты все время говорил, что нарушаешь правила. Это правило — «не знать правды»?

— Я нарушил не одно правило, но это самое важное. Семье было очень страшно решиться пустить тебя в наш мир. Ведь они тоже несут за это ответственность. Но совсем против был только Хэвард. Сейчас тебе ничего не угрожает, но только пока…

— Пока я с тобой и молчу, — прошептала Лея.

— Да, и пока известие о тебе не дошло до других, — пришлось признать мне. Я не мог ей больше врать.

— Сколько тебе лет, Дан? — резко сменила тему Лея. Я так и не понял, какой вывод она сделала из услышанного.

— Восемнадцать, — машинально произнёс я.

— Как давно тебе восемнадцать? Вы ведь не стареете, верно?

— Верно, время для нас не имеет значения. В целом, мне около сто семидесяти лет.

Она о чем-то задумалась, смешно наморщив нос.

— Ты родился во времена Виктории. Антиквар. Я почему-то почувствовала, что ты как будто домой попал. И даже представила тебя таким, как в те времена. Только не придала этому большого значения. В колледже часто болтали, что вы будто из прошлых веков.

— Да, я люблю бывать в лавке мистера Колленда. Он из тех же мест и того же века, что и я. Там всё сохранило дух нашего времени. Это место, где оживают воспоминания.

— Он один из вас? Мне он очень понравился.

— Он тоже не охотится. Но даже такие дружелюбные вампиры, как мы, и милые, как Эльза, совсем не безобидные существа. Жажда крови не затихает в нас никогда, мы только сдерживаем её. Мы очень сильные. Я могу переломать тебе кости, просто сжав руками. Наше зрение, слух, обоняние, да любое восприятие в десятки раз сильнее человеческих, поэтому мы видим мир совсем по-другому. Мы охотники. Мою кожу, такую тонкую на твой взгляд, не пробьешь человеческим оружием.

— А кресты, серебряные пули и всё такое?

— Чушь! Сказки для успокоения людей.

— Вас нельзя убить?

— Можно.

Лея вздрогнула.

— Нас можно сжечь. Это единственный способ. Да и то, не всяким огнем. Чиркать спичкой около меня бесполезно. А еще мы никогда не выходим на солнце. Зато скорость и бесшумная походка — наше спасение. Поэтому мы перемещаемся так, что это не видно человеческим глазом.

Я встал на кровати и через долю секунды уже был у входа в номер, а в следующую долю секунды снова был рядом с Леей.

— Чтобы жить среди людей, приходится очень сильно подстраиваться под их темп жизни, очень медленный. Этому нужно учиться, так же, как и не замирать надолго, моргать, дышать.

— Ты не дышишь?

— Я дышу, но скорее по привычке. И еще чтобы почувствовать запах или заговорить. Моему телу кислород не нужен.

Она смотрела на меня теми же широко раскрытыми глазами.

— Мы задуманы как убийцы. Наша задача — заманить добычу и убить, выпив кровь. Всё во мне: необычная красота, восприятия, сила, чудесный запах, чарующий голос — создано для того, чтобы легче было убивать. Ты не сможешь убежать от меня, даже если очень захочешь. Но все устроено так, что ты и не захочешь. Ты смотришь на меня, слушаешь меня, чувствуешь мой запах и хочешь быть со мной.

Я рассказывал и видел, как всё переворачивается в сознании Леи. Мне стало страшно, что сейчас она встанет, скажет «Прощай» и уйдет. Но я не стал останавливаться. Пусть знает, с чем имеет дело, чтобы потом не упрекать ни себя, ни меня.

— Если вдруг каким-то чудом ты начнешь бороться со мной или кричать, один укус — и яд моих клыков парализует тебя, чтобы сделать сопротивление невозможным. Я — идеальное оружие для убийства. Никаких шансов.

Я замолчал. Лея сидела и смотрела в одну точку. Меня охватило отчаяние.

— Марк был прав, — прошептал я, называя своего врага так, как назвала его она. — Ты должна спросить себя, это твой выбор? Ты всё время будешь в опасности. Тебе придется прятаться и переезжать со мной. Не будет ни постоянного дома, ни друзей, только мы. И у вампиров не бывает детей, поэтому ты никогда не станешь матерью. Это твоя цена.

— Ты всё время хочешь убить меня? — спросила она наконец. Видимо, всё остальное было для неё неважно. Я кивнул.

— Хочу. Твоя кровь и твой запах для меня самые желанные на свете. Вампиры называют такую жертву сantata di vita, на латыни «песня жизни». Редкая удача и большая опасность — встретить её на своём пути. Потому что реакция мгновенна. Удержаться невозможно. Ты — моя «песня жизни».

— Но почему ты не убил меня?

— Потому что любить тебя я хочу сильнее!

Её щеки покрыл румянец.

— Ты сказал, что удержаться невозможно, но ты же держишься!

— Да, но у меня за плечами больше сотни лет ежедневных тренировок. Не будь этого, всё закончилось бы сразу, там, на заправке. Сила воли и любовь делают свое дело. И всё равно каждый раз, когда я вдыхаю воздух около тебя, целую волосы или губы, горло внутри вспыхивает, вызывая неуемную жажду крови. А когда касаюсь твоей кожи, меня прожигает как огнем. Просто я привык не обращать на это внимания.

— Ты приучал себя ко мне!

Лея поняла. Прижав руки к груди, она смотрела на меня с ужасом.

— Так вот почему к концу занятий у тебя появлялись круги под глазами. И ты отшатывался, когда я была слишком близко. Ты боялся!

— Боялся сорваться и растерзать тебя и всех, кто был рядом.

В её глазах стояли слёзы.

— Господи, Дан! Мне нельзя находиться рядом с тобой!

Мое сердце резко ухнуло вниз. Если бы оно было живое, то сейчас оно бы остановилось.

— Я приношу тебе одни страдания.

Вот она о чем! Значит, она не испугалась. Я снова взял её за руки.

— Ты приносишь мне столько радости и надежды, что ради этого можно терпеть любые муки. Я больше ста лет жил, не испытывая вообще ничего. И считал, что мне это не нужно. Ты всё изменила. Сейчас я совсем другой, и жизнь у меня другая. Я не хочу возвращаться обратно. Без тебя всё снова потеряет смысл. Но я не могу заставить тебя быть со мной. Ты теперь знаешь. Подумай очень хорошо. Обратного пути не будет.

Если честно, то его уже нет. И Лея это знала. Она поднялась на коленях и обхватила мое лицо ладонями. Халат распахнулся, обнажая светлое, пылающее жаром тело. Её запах проникал в каждую клеточку моего мозга. Я безумно хотел её и боялся этого.

— Мне не о чем думать, я всё давно решила, — прошептала она, заглядывая в мои глаза. — Помнишь свою музыку? Ты показал в ней наш мир. И если в этом мире нет тебя, то нет и меня.

И она прижалась ко мне губами, растворяя последние сомнения.

Я лежал в темноте и улыбался, прислушиваясь к возникающим в округе звукам. Как только стих последний стон и распалось переплетение тел, Лея уснула, разметав по подушке светлые волосы. Я огляделся, оценивая нанесенный ущерб. Вроде ничего критичного. Даже с замутненным от страсти рассудком я старался помнить, что Лея очень хрупкая, и сдерживать силу. Большая её часть досталась паре диванных подушек и голубому халату. Придется завтра включить всё своё обаяние при разговоре с администратором.

Надо всё же спуститься за кровью. Не пить же её на глазах у Леи! Я хотел встать. Но Лея вдруг заворочалась, что-то забормотала во сне и обхватила меня горячими руками и ногами, заставляя замереть на месте. Небо потихоньку начало окрашиваться в розовый цвет, предвещая ясную погоду. «Впервые за сто пятьдесят лет я встречаю рассвет в постели. Не один», — обнимая Лею, подумал я. Первые лучи насквозь прорезали небо, стараясь уцепиться за его края. На востоке вставало новое солнце.

Лея

Ну и день был вчера! Окончательно просыпаться не хотелось, голова слегка гудела. Ах да, я же ударилась, когда падала в обморок! Я поискала руками Даниэля, но рядом со мной было пусто. Пришлось открыть глаза и сесть, подтянув до подбородка одеяло.

Яркий свет на мгновение ослепил меня. Ого! Сколько же я спала, который час? Даниэль сидел в кресле, в самом дальнем углу, и внимательно наблюдал за мной. Какой же он красивый! Никогда не перестану им любоваться. Как он сказал вчера про себя? Идеальное оружие для убийства. Идеальное — очень правильное слово. Но почему такой серьезный?

— Привет! Ты так и просидел до утра в кресле?

Он сразу улыбнулся и мгновенно оказался рядом. Я слегка вздрогнула.

— Прости. С тобой я забываю об осторожности. Ты отпустила меня всего пару часов назад, — ответил он, целуя мне шею и плечи. — Доброе утро, спящая красавица!

По телу побежали электрические дорожки, в животе скрутился сладкий комок.

— Господи, как же ты вкусно пахнешь, — почти простонал Даниэль, зарываясь носом в мои волосы и крепко прижимая меня к себе. «А у меня еще столько вопросов», — подумала я, закрывая глаза и сдаваясь на милость его рукам. К чёрту вопросы! Вопросы подождут!

Я вышла из душа и открыла дверь на большую угловую террасу, заставленную по краям зеленью.

— Какое солнце!

Думать о том, чтобы ехать домой прямо сейчас, не приходилось. Терпкий весенний воздух ворвался в комнату. Я с наслаждением вздохнула. Наш номер, один из двух на верхнем этаже, был надежно укрыт от любопытных глаз в нишу, придуманную мудрым архитектором при строительстве гостиницы. Видимо, мы не случайно приехали именно сюда.

— Придётся найти занятие на целый день, — задумчиво сказала я, вспоминая, как много вопросов крутилось у меня в голове утром. — Вы боитесь солнца, потому что оно может сжечь?

Даниэль засмеялся.

— Нет, конечно. Это легенда. Может, когда-то, на заре веков, именно так и было. Но тогда можно сказать, что со временем для нас всё сильно изменилось к лучшему. Мы не боимся солнца, но оно создает нам проблему. Хочешь посмотреть?

Я кивнула.

— Только не пугайся, зрелище впечатляет.

Даниэль снял рубашку и шагнул на залитую ярким светом площадку.

Воздух вокруг него словно взорвался всеми цветами радуги, образуя облако, которое искрилось и переливалось под падающими на него лучами. Оно четко повторяло контуры обнаженного тела и движения, когда Даниэль развел руки и поднял лицо к солнцу.

— Какая красота! — воскликнула я. — И как жаль, что нельзя показывать это людям.

— Ты удивительное существо, Лея, — ответил Даниэль, возвращаясь обратно в спасительную тень. — Я всё время жду, когда тебе станет страшно или противно, а ты лишь всё больше удивляешься и восхищаешься. Боюсь только, ты такая одна. Другие давно уже устроили бы на меня охоту за эту, как ты говоришь, красоту.

В его голосе была горечь, и я решила его отвлечь.

— Расскажи мне о себе, — попросила я, уютно вытягиваясь во весь рост на мягком пушистом полу рядом с кроватью. — О том, что было до того, как ты стал… таким.

Я не смогла заставить себя выговорить слово «вампир». Даниэль опустился рядом со мной в свою любимую позу и долго сидел, закрыв глаза. Вспоминал.

— Я очень плохо помню ту жизнь, — сказал он наконец. — Все смутно, как в густом тумане. Чем больше проходит времени после перерождения, тем меньше остается в памяти. Кроме некоторых чётких событий. Правда, картинки немного проясняются, когда я попадаю в знакомые места. К Колленду, например.

Я родился в Англии, в тысяча восемьсот сорок восьмом году, тогда в Европе полыхали революции. Мои родители были мелкими дворянами. Из раннего детства я помню только большой светлый зал, где я играл. И как мать иногда пела мне песни и рассказывала сказки. Еще её глаза и руки, она часто брала меня на руки. Отца помню очень смутно, как и свое обучение. Но к восемнадцати годам, кроме основных предметов, я знал французский и немецкий, хорошо ездил верхом, танцевал и сносно владел оружием.

— Ты хорошо танцуешь?

Почему-то мысль о Даниэле, кружащемся с кем-то на балу в танце, вызвала у меня досаду.

— У меня было время попрактиковаться, — усмехнулся он.

— Ты пользовался успехом у дам?

— Я был красивым мальчиком и старшим сыном. Думаю, у отца были свои планы на этот счет.

— А у тебя? — не удержалась я.

— Мне кажется, что для юноши девятнадцатого века я был довольно безответственным, — засмеялся Даниэль. — Я не испытывал желания заниматься делами или вступать в брак. Меня больше интересовали друзья, вино, лошади.

— И девочки, — неожиданно вырвалось у меня.

Даниэль улыбнулся и удивленно поднял брови.

— Вы ревнуете к прошлому, мисс Паркер?

Я покраснела и закрыла лицо руками.

— Как же ты… встретился с Редмондом? — аккуратно спросила я, понимая, что затрагиваю больное место. И правда, лицо Даниэля сразу помрачнело.

— Это я помню как вчера! — тихо сказал он. — В тот год, когда мне исполнилось восемнадцать, в Англии начался серьезный кризис. Тысячи людей теряли работу, болели, умирали. Всего этого я тогда, конечно, не знал. Но по всей стране начались бунты, было страшно.

Он замолчал, собираясь с мыслями.

— Нас разбудили ночью. Огромная толпа озверевших людей окружила дом. Они кричали, бросали в окна камни и факелы, выламывали двери, громили мебель. Кажется, отец схватился за пистолеты. И тогда кто-то проломил ему голову камнем. Мать и сестра плакали. Я помню их крики.

— Сестра?

— Да, я же сказал, что был старшим. У меня были сестра и брат, совсем малыш. Не помню ни их имен, ни лиц. Только то, что они были. Я пытался вывести мать с сестрой из дома. Но нападавшие были везде. Кто-то ударил меня сзади по голове. Дальше всё, чернота. Потом красные точки, боль в руке, огонь по всему телу. Не знаю, почему он меня не убил.

— Он?

— Тот, кто укусил. Может, его спугнули, но он не высосал меня досуха. Очнулся в собственном разгромленном доме, уже не человеком. Горло горело огнем. Что со мной, я не знал. Мать и младшие пропали. Несколько дней прятался, боялся. Потом на глаза случайно попалась чья-то коза. Всё произошло мгновенно, когда я кинулся на неё и… Вот тогда я понял, кем стал.

Даниэль снова замолчал, глядя куда-то в прошлое.

— Я остался жить в доме. Днем прятался, бродил по пустым комнатам, перебирал знакомые вещи, залазил в те места, где никогда не бывал до этого: кухня, прачечная, кладовая, чердак… Пару раз кто-то пытался проникнуть в дом, но быстро сбегал, почуяв опасность. Пока я был там, мародёры не появлялись. А ночью выползал на охоту.

— Ты охотился?

Даниэль сразу повысил голос, и я почувствовала, что он разозлился.

— Знаю, Лея, тебе очень хочется, чтобы я был безгрешным. Но я был только родившимся хищником, меня терзала жажда, нужно было выжить, работал инстинкт. А что бы делала ты на моем месте? Да, я охотился. Бродил по деревням, выслеживал. Правда, в то время во мне уже пробудилась способность слышать чужие мысли. Я старался пользоваться ею, прежде чем… убивать.

Это слово далось ему с трудом.

— В округе быстро поползли слухи о чудовище, которое пьет кровь. Люди стали устраивать вылазки, чтобы поймать меня.

Он презрительно усмехнулся. Красивое лицо на мгновение стало страшным.

— Жалкие глупцы, им нужно было бежать подальше. Но выходить я стал реже. Вот тогда и появился Редмонд. У Редмонда исключительный для вампира дар — он чувствует и снимает любую боль.

— Знаешь, я сразу ощутила, что он какой-то другой, когда была у вас.

— Да, Редмонд полностью отрицает свою сущность. Причем не на словах, а на деле. Недаром он остался врачом. Трудно представить более неподходящую профессию для вампира.

— Как он чувствует боль?

— Как волны, на расстоянии. И физическую, и душевную. А внутри тела — руками. Он великолепный врач, но особенно его ценят за то, что он всегда ставит верный диагноз. Отец случайно проезжал мимо моего бывшего дома и почувствовал меня. Я голодал уже много недель, был истощен, мне было плохо. Эта жизнь… мне хотелось покончить с ней. Но я уже знал, что самоубийство невозможно. Редмонд убедил меня поехать с ним в Норвегию, у него там поместье, они жили в нём с Эшли. Я согласился уехать, потому что видел его мысли и знал: всё, что он говорит, чистая правда.

— А дальше?

— А дальше начались годы и годы работы над собой. Я учился контролировать свою жажду, пить кровь животных, управлять телом, эмоциями, жить среди людей. Конечно, поначалу я срывался. Но Редмонд верил в меня так, что в конце концов я стал верить в себя сам. Именно он стал для меня настоящим отцом. А Эшли заменила потерянную мать. В общем, всё удалось, жизнь неплохо устроилась.

— А Эшли? Она долго была рядом?

— Мы прожили вместе около сотни лет. Эшли ушла пятьдесят лет назад. Это немного с точки зрения жизни вампира, но мне её очень не хватает.

— Понимаю тебя. Дан, сколько же лет Редмонду?

— Больше трехсот пятидесяти.

— Триста пятьдесят!

— Триста шестьдесят один год, если быть точным. Но это уже не моя история.

— А у каждого вампира есть особый дар?

— Нет, даже не у многих. Наша семья — большое исключение, так удачно мы подобрались. Эльза, например, силой мысли двигает любые предметы. Иногда это бывает весело, иногда неудобно, особенно во время игры в бейсбол или регби.

— А Хэвард?

— Хэвард очень облегчил мою жизнь, когда появился у нас. До этого вся забота о безопасности семьи лежала на мне, я все время следил за окружением. Он забрал на себя очень большую её часть, потому что умеет распознать врага на расстоянии. Именно он убедил всех так быстро принять тебя, потому что знает, что ты не опасна.

— А у Эшли были способности?

Лицо Даниэля дрогнуло. Я была уверена, что он бы заплакал, если бы мог.

— Эшли — это невосполнимая утрата. Она была нашим светочем. Помимо её самоотверженной любви к ближним, особенно ко мне, она видела будущее. Правда, слегка в ограниченном варианте, по запросу, можно сказать. Но это помогало нам зарабатывать и столько раз спасало от беды! Без неё тяжело.

Картинка не складывалась у меня в голове. Два раза потерять мать. Эшли наверняка знала историю Даниэля. Если она так любила его, то почему бросила. Только одна причина могла заставить её сделать это.

— Дан, а почему она ушла?

— Никто так и не понял. Мы долго искали её, а потом перестали.

— Знаешь, Дан, — задумчиво сказала я, — когда мать самоотверженно любит своё дитя, уйти от него она может только тогда, когда её присутствие угрожает его жизни. Видимо, Эшли что-то знала. И не могла сказать и изменить это другим способом.

Я не сразу заметила, какой эффект произвели мои слова на Даниэля. Он застыл с широко открытыми глазами, в которых я видела страх от осознания причины. Мне тоже стало страшно.

— Лея! — прошептал он. — Только за одни эти слова я должен носить тебя на руках всю оставшуюся жизнь. То есть вечно.

Солнце еще не село, но явно уже собиралось на покой, а мы всё никак не могли двинуться в сторону дома, потому что разговоры не заканчивались. Наконец Даниэль встал.

— Всё, пора. Редмонд не хотел отпускать обратно меня одного. Он чувствовал, что-то должно случиться. Иногда мне кажется, что всё мое умение читать мысли ничего не стоит против его опыта и знания этого мира. Поехали, пока мои родственники не решили, что я уже убил тебя и сбежал.

— Дан, последний вопрос.

Я сделала умоляющее личико, и Даниэль засмеялся.

— Почему утром, когда я проснулась, ты был таким неприветливым?

Первый раз я увидела, как Даниэль Грант смутился, сразу став похожим на обычного человеческого подростка.

— Я не знал, как ты будешь себя вести после… вчерашней ночи. Для меня ведь это тоже было в первый раз.

Я встала и обняла Даниэля, уткнувшись в него носом. Его кожа из-под расстегнутой рубашки пахла моим волшебным лесом.

— И ночь, и утро были просто чудесными. Я люблю тебя, Даниэль Грант, и буду любить, что бы ни случилось в нашей жизни. Всегда.

— Я тоже, — очень серьёзно ответил Даниэль. — Всегда.

Редмонд встретил нас, сидя в беседке. Внешне он ничем не выдал того облегчения, которое почувствовал, только вопросительно глянул на Даниэля.

— Всё хорошо, отец. Непредвиденная встреча, охотники на вампиров.

Редмонд перевел взгляд на меня.

— Она знает, — глядя ему в глаза, сказал Даниэль. Взгляд Редмонда стал жестким, а голос Даниэля — решительным.

— Никто не нарушал правила, Редмонд. Просто сейчас Ордену нужна Лея. Так что это их рук дело.

Я наблюдала этот странный диалог, гадая про себя, при чем здесь Марк. Похоже, проблемы вовсе не кончились, да и вообще вряд ли теперь моя жизнь будет вписываться в рамки обычной с точки зрения хомо сапиенса.

— Пойдем, поговорим в доме. Вижу, Лея не понимает, что происходит, — сказал Редмонд, переводя взгляд на меня. — Эльза с Хэвардом скоро приедут. Я выехал немного раньше их.

Переживал, не смог усидеть. Даниэль явно был горячо любимым ребенком.

Мы уселись на пол, взявшись за руки. Редмонд опустился на диван и в задумчивости сплёл пальцы, решая, с чего начать рассказ. Мы молча ждали.

— То, с чем ты столкнулась, Лея, — медленно начал он, — зародилось в начале средних веков, когда люди стали пробовать организованно бороться со всякой нечистью, как они называли свои жертвы. Сначала группами, потом толпами, а к концу средневековья уже организовывали что-то типа религиозных братств, членов которых обучали разным чудным способам и приемам. Но если с ведьмами, колдунами или теми, кого за них принимали, было всё просто, то с нами… Что она знает? — прервал сам себя Редмонд, обращаясь к Даниэлю.

— Я рассказал в общих чертах, что мы из себя представляем.

Редмонд кивнул.

— Ну раз Даниэль рассказал тебе, что мы можем, ты должна понимать, что с вампирами так просто не получалось. Под расправу всегда попадали не те, потому что тех, кто им был нужен, они не могли ни найти, ни поймать, ни убить. И вот когда они это поняли, то заключили союз с магами.

— Магами? — изумленно переспросила я. — Волшебниками, что ли? Вы серьёзно?

— Ты сидишь в компании вампиров, у них в гостях, и удивляешься, что есть волшебники? — тихо спросил меня Редмонд. Я покачала головой.

— Честно говоря, голова идет кругом. Кажется, что сплю. Иногда так хочется проснуться.

Редмонд улыбнулся.

— Честный ответ. Нам всем хотелось проснуться в самом начале. Нет, маги — это не совсем то, что ты называешь волшебством. Они обладают знаниями и умениями, которые существовали много-много времени назад и были, как все думали, утеряны. Но эти знания не выходят за рамки законов вселенной. Зато за эти рамки выходят сами маги, поэтому их немного, и они передают из поколения в поколение то, что знают и могут, тем, кто способен это взять.

— То есть магом может быть не каждый? — уточнила я.

— Далеко не каждый. А вот маги уже могут и поймать, и убить вампиров. Сначала это была просто сделка. Вампиры начали погибать десятками, а потом и сотнями. Но они тоже учились на своих ошибках и постепенно стали защищаться, а потом и сражаться с магами. И чем больше потерь несли маги, тем сильнее они нас ненавидели, забыв, что это сделка и что они заключили её сами. Истребление вампиров стало их целью. Они создали Орден, которым управляют, а исполнителями держат обычных людей, которых называют «охотники на вампиров». Время изменило и вампиров, и магов, и способы борьбы. Орден сильно ослабел. Но ненависть не прошла. И периодически стычки бывают очень кровавыми. Если коротко, то это всё.

Послышался шум машины за окном, и в гостиной появились Хэвард с Эльзой, которая сразу с улыбкой протянула мне свою холодную ладошку.

— Походная жизнь рано или поздно наводит тоску, — проговорила она. — Я рада, что ты здесь. Что мы пропустили?

— Орден, — ответил Даниэль, и по лицам обоих прибывших я поняла, что они с удовольствием бы этого не слышали.

— В нашем полку прибыло? — спросил Хэвард и кивнул в мою сторону. — Я так понимаю, дама в курсе?

Даниэль улыбнулся.

— О! Можно не ползать, как улитка, — обрадовалась Эльза, вырастая около меня как из-под земли и присаживаясь рядом с Даниэлем на пол. — А что надо Ордену?

— Лею, — кратко сказал Даниэль и рассказал о своей встрече с Марком.

— Дан, — аккуратно спросила я, — а как ты понял, что Марк из Ордена и что он не просто охотник? В его мыслях ведь этого не было, как я поняла.

Даниэль обвел глазами всех сидящих в гостиной, обдумывая свой ответ. Похоже, ему не очень хотелось этим делиться.

— У каждого человека есть аура, и я эти ауры вижу. Когда я блокирую мысли, то определяю людей именно по ним.

— Ничего себе! — присвистнул Хэвард. Даниэль скорчил ему рожу.

— Обычно у девушек они желтые, а у мальчишек зеленые. И они могут меняться. В общем, всего не опишешь. У магов аура есть тоже. Но в отличие от обычной человеческой она серебристая. Лея! У Марка плотная серебристая аура. Он сильный опытный маг. Он будет возвращаться за тобой, пока не получит своё или его не остановят.

— Зачем, Дан? — в ужасе прошептала я. Даниэль замялся, словно решая, что сказать, а потом пожал плечами.

— Что-то он знает, чего не знаем мы.

И снова, как и на стоянке, в моей голове всё мягко встало на место.

— Господи, теперь я поняла весь бред, который нёс Марк! Он постоянно говорил о борьбе со злом, которое прячется за красивой оберткой. Но я думала, что у него мозги не в порядке. А он говорил про вас!

— Нет, с мозгами у него всё очень хорошо. Уж я-то точно знаю, — серьезно сказал Даниэль. — Редмонд, есть еще одна мысль. Она касается Эшли.

Я увидела, как дрогнули губы у Редмонда.

— Когда последний раз пришёл Орден, за неделю до её исчезновения, мы думали, они опять нарываются на драку. Нет, мы ошиблись. У них была другая цель. Ты помнишь, как странно они вели себя? Пытались отвлечь нас, вытравить из дома, но при этом действовали очень аккуратно. Ты говорил, маги давно несут большие потери. И они очень хорошо знают нашу семью. Я думаю, они приходили за Эшли. У них нет никого, кто мог бы предвидеть ход событий, а им это нужно. И Эшли ушла, потому что знала, что они будут возвращаться за ней снова и снова. И скорее всего видела, что кто-то из нас погибнет.

Гостиную затопила тишина. Молчание длилось так долго, что в какой-то момент мне показалось, будто я на кладбище — так тоскливо стало в доме. Потом Редмонд посмотрел на Даниэля.

— Это похоже на правду. Как ты это понял?

— Меня натолкнула на мысль Лея. Я рассказывал про Эшли. И она сказала, что если мать так сильно любит своего ребенка, как Эшли меня, то уйти от него она может только тогда, когда её присутствие угрожает его жизни. А дальше было просто.

Я залилась краской от взгляда четырех пар внимательных глаз. Редмонд улыбнулся.

— Cantata de vita? — спросил он, глазами указывая Даниэлю на меня.

— Да. Ты давно догадался? Я понял, когда первый раз столкнулся с Леей на лекции. Почувствовал, что сил не хватает.

— Песня жизни?! — изумился Хэвард, а глаза Эльзы широко раскрылись от удивления. — Ну ты силён, братишка! Впервые вижу выжившую после такой встречи! Вот что приводило тебя в такое паршивое состояние!

— То ли еще будет! — задумчиво произнес Редмонд. — Чувствую, что нас ждут большие перемены и что как-то ваша встреча с этим связана.

Я вдруг почувствовала, что ужасно устала. Было ощущение, что я сижу внутри фильма ужасов и слушаю рассуждения о собственной смерти. Мне захотелось забыть всё, вернуться туда, где не надо целый день прятаться от солнца в гостиничном номере и где нет магов и странных вампирских глаз. Стало одиноко и грустно, навернулись слезы.

— Отвези Лею домой, Даниэль, — сказал Редмонд, приглядевшись к моему лицу. — Ей нужно отдохнуть.

Одновременно с этими словами я почувствовала, что печаль, страх и одиночество меня отпустили, осталась только усталость.

— Спасибо, Редмонд, — прошептала я. Через пять минут мы уже мчались по направлению к Форстауну.

В конце концов, и в Оклахому пришли дожди. В понедельник утром у дома меня ждал Даниэль. В воскресенье я сбежала от него в Драммонд и весь день просидела в библиотеке — нужно было подумать и прийти в себя. Голова шла кругом от того, что творилось вокруг меня за последние дни. Мой обывательский мозг отказывался верить в происходящее и твердил, что я спятила.

Кроме того, мне очень не нравились правила безопасности Грантов, но рассказать Даниэлю о своих страхах я не решалась. Они никак не выходили у меня из головы, я думала об этом на занятиях весь день, поэтому отвечала Даниэлю невпопад или не отвечала совсем, не слыша его вопросов. Видно было, что он очень нервничает, не понимая, что происходит. К концу дня глаза у него угрожающе потемнели, но я ничего не могла с собой поделать.

Домой мы уехали последними. Даниэль сдавал остатки предметов, потому что на носу висел апрель, конец его обучения. Дождь прекратился, было пасмурно. Я так взвинтила себя за целый день, что сидела как на иголках, но упорно не хотела обсуждать ничего с Даниэлем, который, как всегда, мчался по мокрой дороге, почти не глядя по сторонам, и со свистом притормаживал на поворотах. «Ему-то что», — нервно думала я, поглядывая не спидометр. Наконец Даниэль не выдержал молчания и нажал на кнопку магнитолы. Сбоку от меня резко завыла Металлика.

— Сбавь скорость, мы же разобьемся! — вздрогнув, закричала я, выпуская накопившееся раздражение.

Даниэль так ударил по тормозам, что машину занесло, и мы несколько раз перекрутились на дороге. Будь он хоть немножко менее искусным водителем, нас бы опрокинуло в глубокую обочину, но машина замерла на краю встречной полосы, а Даниэль сидел, вцепившись в руль руками и опустив голову. От страха у меня помутился рассудок.

— Правильно, — с сарказмом продолжила я, — зачем ждать, пока я кому-то что-то расскажу. Проще покончить со мной сразу. Просто несчастный случай. Интересно, если вдруг я захочу тебя бросить, ты убьешь меня сам или попросишь Хэварда?

Косточки на пальцах его рук побелели от напряжения, а голос был таким, что у меня по коже поползли мурашки.

— Видимо, ты уже проснулась и хочешь уйти, — тихо повторил он мои слова, сказанные недавно Редмонду. — У тебя есть шанс. Быстро выходи.

Но я так испугалась, что ничего не соображала.

— Убирайся из машины! — заорал Даниэль, поднимая голову. Я вжалась в сидение. Его чёрные глаза отливали багрянцем и горели яростью, губы дрожали, и за ними выступали белые острые клыки. Видя, что я не двигаюсь, он быстро наклонился, открыл пассажирскую дверь и вытолкнул меня на дорогу. Через несколько секунд машина исчезла вдалеке.

Я сидела на мокром асфальте, тупо глядя в одну точку, пока не начала работать голова. Как он мог бросить меня одну на дороге! Я спустилась на обочину и села на колени прямо на землю. Он хотел меня убить. Я обхватила голову руками и начала раскачиваться из стороны в сторону, пытаясь не заплакать. А вдруг он не вернётся? Прошло довольно много времени. Он не вернётся. Я вылезла с обочины и пошла по пустой дороге в сторону поворота у заправки. Что же я натворила! Нервная система сдалась. Потекли слезы, волосы растрепались и лезли в глаза и рот, немного шатало. А ведь он выкинул меня из машины, чтобы спасти! Я опустилась на колени прямо посреди дороги, закрыла лицо руками и заплакала. Плачущей, мокрой и грязной меня и подобрала случайная машина, идущая в Форстаун.

Даниэль не вернулся ни на следующий день, ни через день, ни через три. Его телефон отвечал мне молчанием, даже гудков не было. На четвёртый день, когда утром Хэвард завернул на стоянку, я собрала все свои силы и пошла в его сторону, но из машины первой выскользнула Эльза, сделала знак Хэварду и шагнула мне навстречу.

— Лея, мне жаль, что Даниэль уехал, не предупредив тебя. На него это так похоже. Он был сам не свой. Не знаю, что случилось, — развела она руками. — Я бы и рада тебя подбодрить, но в прошлый раз он пропал так на полгода.

— Полгода, — прошептала я, чувствуя, как начинают душить слезы. — Спасибо, Эльза. Скажешь, если…

— Конечно, сообщу. Но как девочка девочке, не советую тебе особо рассчитывать на Дана. Он по природе одиночка.

Она на секунду прикоснулась к моим рукам, с пониманием улыбнулась и отправилась догонять Хэварда. Я поплелась следом.

Дни превратились в однообразную серую массу. Я двигалась, училась, разговаривала и улыбалась, как робот. Ругала себя за обидные слова, которые наговорила Даниэлю, и вообще за весь тот день, но что делать, не знала. Дома чаще всего лежала на кровати и смотрела на корзинку ландышей. Настал момент, когда из зеркала на меня глянуло бледное осунувшееся лицо с выступившими скулами и лихорадочно блестящими глазами.

Если бы я не была так расстроена и больше знала о жизни своих новых друзей, то быстро догадалась бы, что Эльза сказала мне не совсем правду. Недаром, где бы я ни была, везде за мной следовал внимательный взгляд Хэварда. Но я ничего не замечала. Началась подготовка к экзаменам, и приходилось допоздна задерживаться в колледже. С середины следующей недели Гранты перестали приезжать, видимо, их обучение закончилось. Мысль о том, что скоро они уедут на север, сводила меня с ума и заставляла сжиматься сердце.

Пять дней я почти не была на кухне и очень удивилась, обнаружив в пятницу вечером абсолютно пустой холодильник. Вот чёрт! Хотела отдохнуть, а теперь придется ехать за едой. Единственный ночной магазин стоит на окраине города. Ладно, езды — пять минут! Я снова села в машину и случайно глянула в зеркало заднего вида. У моего крыльца копошились две странные тени. О! Совсем всё плохо, когда такое кажется. Я снова глянула в зеркало. У дома никого не было. Срочно поесть, в душ и выспаться!

Загрузив в магазине багажник и твёрдо решив привести себя в порядок, я двинулась обратно. Но чем ближе я подъезжала к дому, тем больше понимала, что ничего мне не показалось. Тревога висела в воздухе так плотно, что я даже не решилась выйти из машины. В памяти всплыло искаженное от ненависти лицо Марка. Как же я забыла, что у меня теперь два мира — этот и тот! «Теперь он не оставит тебя в покое. Нужно быть очень и очень осторожной». Слова Даниэля сразу всплыли у меня в памяти.

От разных углов дома отделились две серые тени, похожие на живые балахоны с капюшонами, и двинулись в мою сторону. Я проверила, закрыты ли двери, вжалась в сидение и закрыла глаза руками, от страха забыв, что можно уехать. Снаружи долго было очень тихо, только рядом слышались сопение и возня. Затем дверь с моей стороны чудом открылась, и к рукам прикоснулась холодная ладонь. Я закричала, вторая ладонь аккуратно закрыла мне рот.

— Тише, — произнес бархатный голос. — А то соберешь сюда весь город. Просто вызови полицию.

Формальности закончились быстро, и мигалки увезли двух неизвестных в темно-серых плащах с капюшонами. Немногие любопытные разошлись досматривать сны. Даниэль помог мне разгрузить багажник. Мы молчали. Кажется, молчание становится неотъемлемой частью моей жизни. Во взгляде — никаких эмоций. Дан, посмотри на меня! Но он уже подходил к двери. Я рванулась за ним и схватила за рукав куртки.

— Дан!

Он так и замер спиной ко мне, до выхода — пара человеческих шагов, сотая доля секунды для него. Аккуратно высвободил рукав. По моим щекам потекли слёзы.

— Прости меня! Я вела себя жестоко и глупо. Мне просто было страшно. Но я не могу без тебя.

— Тебе было страшно из-за меня, — ответил Даниэль, повернувшись и глядя ледяными глазами. — Я много думал. Знаешь, мне казалось, что я не смогу бояться сильнее, чем тогда, когда Марк тянул тебя к себе. Я ошибался! Еще страшнее мне было в машине, когда я понял, что сейчас убью тебя. Мне нельзя быть рядом с тобой, это было ошибкой.

— Дан, это я виновата. Мне было плохо, я сделала больно тебе. Это неправильно. Не уходи. Пожалуйста.

Он отрицательно покачал головой.

— Да, это было очень больно и неправильно. Но я должен был лучше контролировать себя. Нельзя забывать, что ты всего-навсего человек. Жаль, что я не отпустил тебя раньше. Мне надо было исчезнуть сразу, пока ты ничего не знала. А теперь в любом случае тебе угрожает опасность.

Внутри меня всё оборвалось. «Всего-навсего человек»? А как же «любить тебя я хочу сильнее»? От отчаяния я начал кричать.

— Если ты жалеешь обо всём, тогда зачем пришел сегодня?

Он равнодушно пожал плечами.

— Я здесь уже несколько дней. Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось из-за меня.

— Совесть замучила? — со злостью выкрикнула я, с размаху швыряя в него рюкзак, который держала в руках. — Со мной уже всё случилось. Из-за тебя. Когда мы встретились на заправке у Форстауна. Так же, как и с тобой из-за меня. Ты дал мне право выбора. Я знала, на что соглашалась. Просто я струсила. Если из-за первой же ошибки ты забираешь свои слова обратно и сдаешься, то мне не нужна твоя помощь.

— Я боюсь за тебя, — прошептал он. Взгляд потеплел.

— Бояться за себя я могу сама. А без тебя мне наплевать, что будет дальше.

Я развернулась и пошла наверх. Пусть уходит. Завтра попробую всё начать сначала.

Как пушинку, меня подхватили сильные руки. Секунда, и я лежала на кровати, укутанная в теплый плед.

— Когда ты ела последний раз? — спросил он, разглядывая меня. — Сейчас ты больше, чем я, похожа на вампира.

В моей голове мелькнула сумасшедшая мысль. Надо обдумать её позже.

— Не помню. Только не оставляй меня одну, — испугалась я и тут же оказалась на диване в кухне. Через минуту в духовке грелась пицца, а на плите шумел чайник. Даниэль улыбался.

— Где ты был всё это время? Эльза сказала, ты уехал.

Мы сидели на кровати, прижавшись друг к другу головами и укутавшись в одеяло.

— На севере, у друзей. Меня не было всего три дня. Потом я испугался. И вернулся.

— Испугался, что со мной что-то случится?

— Ничего бы не случилось, за тобой приглядывал Хэвард. Неужели ты думаешь, что после случая с Марком я мог оставить тебя без охраны!

Я ахнула от удивления. Как же я этого не видела!

— Нет, я вернулся не из-за этого. Я же эгоист, помнишь? И ещё слабак. Даже бросить тебя не смог, как решил. Я испугался того, что ты меня забудешь. Просто возьмешь и найдешь себе нормального парня. Выйдешь замуж, родишь ему кучу детишек. А я так и буду стоять у тебя за спиной, чтобы ничего с вами не случилось. До самого конца. Один.

— Я была готова.

Улыбнувшись, я легонько провела по его носу пальцем. Но Даниэль внимательно смотрел мне в глаза. Похоже, не стоит шутить на эту тему. Для него это слишком глубоко и серьезно. Я спрятала улыбку.

— Буду любить, что бы ни случилось. Всегда. Помнишь? Мне тяжело, но я привыкну. Хотя если бы ты меня бросил и нашел себе юную вампиршу, наверное, я тоже смогла бы жить, зная, что ты счастлив.

Он хитро улыбнулся.

— Я был готов.

Я стукнула его кулаком, и мы оба засмеялись. Потом плотнее укуталась в одеяло и положила на него голову. Глаза закрывались. Какой долгий был день, длиной в две недели! Хорошо, что он закончился. Завтра мы всё начнем сначала.

В середине апреля дом в парковом массиве опустел, Редмонд и Эльза с Хэвардом уехали на всё лето в Норвегию. Даниэль наотрез отказался ехать со всеми и остался со мной. Я упорно готовилась сдать сессию в конце месяца, сильно раньше графика, чтобы сразу после этого отправиться с ним в Шотландию, где у Грантов был небольшой замок в окрестностях Эдинбурга. Даниэль мне всячески помогал, и общими усилиями дело двигалось гораздо быстрее. К тому же жили мы теперь у него, поэтому не тратили время на перемещения и встречи.

Вместе с моим приездом появился повод обновить в доме кухню, в которой у Грантов задействован был только огромный холодильник. Не знаю, откуда взялось это в Даниэле, но он обожал варить в турке кофе. Сам он, конечно, никогда его не пил, зато от кофейного аромата буквально сходил с ума. Он часто шутил, что это его вторая «песня жизни». Поэтому теперь каждое утро я просыпалась от запаха кофе и горячего завтрака на столе.

Другая, сложная для понимания, часть моей жизни отошла на второй план, и мир вокруг снова стал простым и привычным. Я совсем перестала бояться: постоянное присутствие рядом Даниэля заставляло окружающих аккуратно и сдержано обращаться и со мной. Сдав все экзамены еще в середине месяца, Даниэль продолжал ходить со мной на все лекции, факультативом проходя темы, которые выходили далеко за программы наших предметов.

Он почти перестал отгораживаться от окружения, да и вообще стал жадным до всего нового, никогда не уставая задавать вопросы или докапываться до истины. Его не останавливали ни отстраненность педагогов, ни испуганно-сдержанное отношение сокурсников.

Я смогла воплотить в жизнь своё давнее желание и ходила теперь исключительно в платьях. Эльза помогла мне пополнить гардероб, так что я всячески проявляла творческие способности, примеряя тот или иной очередной новый наряд. Несколько раз, дожидаясь на крыльце Даниэля, я ловила на себе жадные взгляды старшекурсников, но они сразу исчезали, как только рядом со мной появлялась высокая фигура Гранта. Вслед за взглядами мгновенно испарялись и их хозяева, отчего мне всегда становилось очень весело.

Сначала я рассказывала об этом Джекки, которая с улыбкой качала головой и выдумывала разные варианты того, что при этом могли думать мои несостоявшиеся поклонники, а потом я просто перестала обращать на это внимание. Сама Джекки полностью растворилась в Бене, сделавшись заядлой болельщицей на всех бейсбольных матчах. Виделись мы в основном в колледже. Хотя несколько раз все же устраивали привычные посиделки с болтовней до зари, а Керн даже умудрялся обмениваться с Даниэлем рукопожатиями, когда они под утро забирали нас из бара.

Мы были абсолютно счастливы, проводя всё время вместе. Мне было чему поучиться у Даниэля, а он с радостью делился со мной всеми своими накопленными за полтора столетия знаниями. Но после нашей единственной ссоры в моей голове засела шальная мысль, которая не давала покоя: я хотела стать такой же, как он. Нет, я вовсе не стремилась пить кровь вместо кофе и постоянно следить за каждым своим шагом. Меня мучило то, что с каждым прожитым месяцем я старею; что моё счастье, если любовь Даниэля выживет, продлится в лучшем случае лет восемьдесят; что я постоянно подвергаю опасности не только себя, но и всех Грантов, и являюсь мишенью при встрече с любым из их собратьев.

Однако заговорить об этом с Даниэлем я не решалась. Зная, как он относится к собственному перерождению, страшно было представить, какой будет его реакция на идею проделать этот фокус со мной. Так или иначе, я надеялась найти выход. Может, попросить Эльзу? Нет, как бы она ни любила меня, вряд ли Эльза пойдет против брата, которого обожает и во всем слушается. Придется отложить этот вопрос до приезда из Шотландии, хотя осуществить мой план именно там было бы идеальным вариантом.

В таких размышлениях я проводила довольно много времени, когда не была занята учебой или разработкой плана поездки. Даниэль хотел проехать по Англии, чтобы показать мне родные места и освежить в памяти воспоминания, а потом охватить основную историческую часть Шотландии. А мне было всё равно куда, лишь бы быть рядом с ним.

Аэропорт Бристоля, как назло, встретил нас холодным, но ярким утренним солнцем. Пришлось Даниэлю закутываться в плотную толстовку с большим капюшоном, наматывать на лицо шарф и натягивать рукава до кончиков пальцев, чтобы спрятать каждый миллиметр кожи на то время, пока мы на такси добирались до отеля. И хотя наряд его полностью подходил под сезон и погоду, выглядел он всё равно забавно.

Место, где Даниэль родился и вырос, находилось недалеко от знаменитого в наше время поместья Блез Касл. Именно туда мы отправились во второй половине дня, когда я пришла в себя после перелёта, а солнце, утонувшее в облаках, позволило Даниэлю выйти на улицу без защитной маскировки и арендовать машину. Правда, в багажник мы спрятали не только провезенный каким-то чудом запас еды для Даниэля, но и балахон с капюшоном и огромный шарф, на случай, если под вечер солнышку захочется еще раз прогуляться по английским улицам.

Даниэль медленно пробирался на автомобиле по дорогам местности, которая за сто пятьдесят лет полностью сменила свою внешность. Блез остался позади. Лесная растительность становилась плотнее и темнее. Наконец мы бросили машину около какой-то небольшой деревеньки в десяток домов, и Даниэль повел меня в гущу деревьев, помогая аккуратно переступать через валежник. Иногда он останавливался, внимательно оглядывал местность и пытался уловить знакомый запах. Иногда брал меня на руки и перепрыгивал (мне казалось, перелетал) через какой-то труднопроходимый участок зарослей. Как он находил направление? Почти час пути, и вдруг лес поредел и вывел на нас на большую прогалину. Мы стояли на заросших мхом и деревьями развалинах старой усадьбы.

Уже минут пятнадцать, как Даниэль замер посреди руин с опущенными руками, закрыв глаза и вывернув наружу ладони, как будто впитывал через кожу воздух родных мест. Чтобы не мешать ему, я потихоньку передвигалась от одной каменной кладки к другой, пытаясь понять, чем они были раньше. Вон там, в стороне, еще один окаменевший скелет здания, чуть лучше сохранившийся, чем все остальные. Я осторожно двинулась туда, перешагивая через кусты черники. Зная историю Даниэля, я понимала, почему люди всё это время обходили разгромленное поместье стороной. Видимо, слухи о чудовище, пьющем человеческую кровь, еще несколько поколений передавались от родителей к детям, пока прóклятое место не заросло окончательно. И только чутьё зверя, вернувшегося на старое место охоты, помогло Гранту найти родной дом.

Похоже, здесь была конюшня. Я аккуратно зашла в разрушенное здание. Ещё можно разглядеть некоторые стойла для лошадей и остатки яслей для сена. Нога наступила на что-то твердое. Я наклонилась и рукой нащупала круглый металлический предмет, сильно вдавленный в землю, потом подобрала ветку и с трудом вытащила его из дёрна и песка. Боже, это же медальон! Серебряный, старый, поцарапанный, потемневший от времени, с крышкой, на короткой разорванной цепочке. На крышке виднелся вензель, но прочитать буквы было трудно, а я вдруг почувствовала, что надо быстрее уходить из этого места.

Старые стены начали давить со всех сторон, будто желая похоронить меня здесь и не дать вынести на свет ту крупицу прошлого, что была в моей руке. Я подняла голову в поисках выхода и замерла. Прямо напротив, в проёме между полуразрушенными стенами, со злобным оскалом клыков на красивом лице стоял старый вампир с ярко-красной радужкой глаз.

Всё случилось мгновенно. Он молча кинулся вперёд и опрокинул меня на спину, стараясь дотянуться до вены над ключицей. Я почувствовала, как холодные руки сжимают мое горло, а клыки касаются кожи. И даже испугаться не успела, только закрыла глаза, чтобы не видеть этого лица. И в ту же секунду вампира сшибло с меня с такой силой, что он отлетел в угол и ударился о стену. Между мной и нападавшим с угрожающим рычанием стоял Даниэль. Я тихо отползла подальше и прислонилась к торчащей сбоку лошадиной привязи.

— Это твоя добыча? — послышался хриплый голос, сохранивший остатки былого очарования. — Мы можем разделить её на двоих. Я очень голоден.

— Нет, не можем, — услышала я ответ Даниэля. — Уходи, я не хочу драться с тобой из-за еды.

Меня передернуло.

— Ты молодой и сильный. Отдай её мне, я давно не ел. Ты найдешь себе ещё.

Раздался негромкий смех Даниэля.

— Ну что ж, попробуй, отбери.

Словно в ночном кошмаре, смотрела я на двух хищников, дерущихся за право владеть жертвой. Красноглазый двинулся вперёд, не сводя взгляда с Даниэля, который приготовился к бою и закрывал меня собой. Старый вампир перемещался из стороны в сторону, краем глаза наблюдая за мной и стараясь обойти преграду, но куда бы он ни бросался, Даниэль каждый раз оказывался между ним и его целью. Я видела, что красноглазый начинает злиться. Он стал кидаться на Даниэля, но тот уворачивался, заставляя нападающего отступать дальше и дальше и не подпуская его ко мне. Это было похоже на страшный танец, исполняемый под рычание двух партнеров, который становился всё быстрее и быстрее. Я уже перестала различать, кто есть кто, и закрыла глаза, чувствуя, что вся трясусь от напряжения. Раздался короткий вой, удар, что-то упало, и наступила тишина. Я замерла и открыла глаза.

В конюшне никого не было. За стеной послышался треск загоревшегося огня, через минуту в небо поднялся столб густого розового дыма и пополз сладковатый запах. Я закрыла нос рукавом, чувствуя приступ тошноты и слабости. Кто войдет сейчас в конюшню?

— Лея, ты ранена?

Голос Даниэля выдернул меня из тумана дурноты. Я провела руками по шее, проверяя, нет ли крови. Вроде все в порядке.

— Нет.

Он вошел медленно, с поднятыми вверх руками, показывая, что не собирается нападать.

— Всё уже закончилось. Не бойся меня. Давай, я подойду, и мы будем выбираться отсюда.

— Дан, я ударилась, и мне плохо от запаха, но тебя я не боюсь. Помоги мне, пожалуйста.

Доля секунды, и он заботливо обнял меня, присев рядом на корточки. Я уткнулась лицом в его свитер и тихо заплакала.

В этот раз слёзы кончились быстро.

— Что ты с ним сделал? — спросила я, когда Даниэль взял меня на руки и начал двигаться обратно к машине. — Ты его сжег? Дым и запах были ужасными.

Даниэль усмехнулся. Я вгляделась в его лицо. Глаза не менялись, значит, он даже не разозлился, пока дрался с этим красноглазым. Я решила не задавать лишних вопросов и крепче обняла его за шею.

— Спасибо, что спас мне жизнь. Если бы не ты, меня бы уже съели.

Я нервно хихикнула при этом слове.

— Если бы не я, — совершенно серьезно и с горечью ответил он, — ты никогда не попала бы сюда, и ничего этого не случилось бы.

У меня не было сил спорить. Деревья мелькали перед глазами, и я спрятала лицо на плече Даниэля, от скорости снова слегка подташнивало.

С мрачным видом Дан завел машину. Я ласково дотронулась до его щеки, заставляя посмотреть мне в глаза.

— Перестань казнить себя за то, в чем ты не виноват. Мы оба понимаем, что такие встречи неизбежны, раз я стала частью вашей жизни. И даже если бы я встречалась с другим, мне мог просто попасться кто-то из вашего рода-племени в тёмном углу улицы. Ты был рядом.

— Я мог опоздать.

— Но ты не опоздал. Все позади. У меня для тебя кое-что есть.

И я протянула на ладошке найденный медальон. Даниэль охнул.

— Я не смогла прочитать буквы. И не успела открыть, если он откроется.

— Ты нашла его в конюшне и всё это время держала в руке? — спросил он, улыбаясь и качая головой. — Удивительное создание, которое не боится только что подравшегося вампира, не бросает найденное сокровище даже при угрозе смерти и готово дальше рисковать своей жизнью ради любви к такому, как я! Видимо, бог относится ко мне лучше, чем я всегда думал.

— Я рада, что ты это понял, — прошептала я в ответ. — Давай посмотрим, что там.

Даниэль аккуратно взял медальон и сильно потер рукавом крышку. На ней проступили заглавные А и Г, выбитые затейливым шрифтом и казавшиеся от грязи чернением на серебре.

— Лея, — тихо сказал Даниэль, — если это то, что я думаю, то ты — ангел, приносящий в мою жизнь всё больше и больше человечности.

Он с усилием нажал на ободок медальона, и, несмотря на повреждения, серебряная крышка слегка приоткрылась. Едва дыша, мы раскрыли её шире. С потускневшей и потрескавшейся миниатюры, сделанной на слоновой кости и покрытой лаком, на нас смотрело лицо молодой женщины. Каштановые, чуть взъерошенные волнистые волосы и нежная улыбка. Даже через паутину повреждений было видно, что у нее большие, темные, как у Даниэля, глаза. Он откинулся на спинку сидения, прикрыв лицо руками.

— Да, это она. Мне кажется, что я видел несколько раз этот медальон у отца. «А» и «Г» обозначают «Абигейль Грей». Так звали мою мать.

В Эдинбург мы прилетели лишь в конце мая — столько времени ушло на восстановление медальона и миниатюры в нем. За четыре недели Даниэль рассказал мне всю историю Англии, начиная с двенадцатого века, и отвез в каждый город, где случалось хоть какое-то значимое для страны событие. Старинная атмосфера Йорка, педантичность Оксфорда, Кембриджа и Плимута, а также бесчисленные достопримечательности Лондона и Бирмингема заставили нас обоих забыть обо всем, что произошло в Блезе, а меня — ещё и смириться с тем, что любимой погодой для поездок и путешествий были мелкие ненастья. Мы просто вдоволь наслаждались всеми прелестями Англии.

Шотландия же встретила нас проливными дождями и прерывистым ветром. Из-за стены воды за окном видимость была нулевой, поэтому до Абердора, рядом с которым стоял замок Грантов, мы ползли больше трех часов. Оберегая меня, Даниэль на этот раз отказался от своей обычной манеры езды.

Хорошо, что в двадцать первом веке мобильные телефоны и интернет делают людей доступными друг другу даже из салона машины. Когда я, вся дрожащая от холода, но с открытым от удивления ртом, переступила порог замка, меня встретил огонь в камине главного зала, горячий глинтвейн в большой глиняной кружке, огромная тарелка сыра и фруктов и большой пушистый плед, в котором можно было утонуть с головой. Даниэль сразу закрылся в кабинете с управляющим, а я так и сидела у камина в кресле-качалке, укутавшись в плед, пока не уснула.

Время в Шотландии пролетело незаметно. Мы исколесили её всю вдоль и поперек. Никогда и нигде за всю свою жизнь я не видела такой природы и таких затейливых и прекрасных пейзажей. Красота этой страны стала для меня притягательной силой, которая чувствовалась повсюду: среди холмов, поросших вереском, у древних замков и у озера, где притаилось загадочное лох-несское чудовище. Шотландия навсегда покорила моё сердце. Если когда-нибудь мне придется делать выбор, то я обязательно вернусь и останусь здесь навсегда.

Но неумолимо приближался сентябрь. Начало занятий в колледже мы пропустили, заранее составив свое расписание на будущий год с осени. Все остальные Гранты возвращались из Норвегии в последних числах лета. Настало время вынырнуть из сказки, в которую я окунулась с головой, и вернуться к реальной жизни.

За несколько дней до отъезда в Эдинбург я решила все же поговорить с Даниэлем на тему, которая волновала меня больше всего. Я совсем забыла об этом в поездке, потому что голова была занята другим, но сейчас снова достала эту мысль из памяти. И в одну из последних шотландских ночей, когда мне совсем не спалось, я собралась с силами и выпалила Даниэлю свое заветное желание.

Молчание надолго повисло в комнате. Через высокие узкие окна внутрь попадал лунный свет, растекался по старинной мебели и заставлял оживать золотистые стенные гобелены. Даниэль сидел рядом на кровати в своей любимой позе, скрестив ноги и опустив голову. Только по судорожно сжимавшимся рукам я понимала, как ему трудно.

— Лея, — произнес он наконец, поднимая голову и глядя на меня. В лунном свете его глаза казались абсолютно черными и блестели так, будто были полны слёз. Никогда больше ни до, ни после я не видела у него такого взгляда. Мне стало не по себе.

— Я готов положить к твоим ногам свою жизнь и жизнь своих близких. Выполнить любое твое желание или каприз. Открыть для тебя любые двери и показать тебе любой уголок мира. За тебя я готов убивать и быть убитым, терпеть любые душевные и физические муки. Но ты просишь единственное, что я никогда не соглашусь сделать. Я никогда не убью тебя сам и не позволю сделать это другим!

— Дан, но я же прошу совсем не этого.

— Ты просто не понимаешь, что сделать тебя такой, как я, и убить тебя — это одно и то же.

— Но ты же живёшь! Чувствуешь, любишь, общаешься, ходишь в колледж и летаешь на самолетах.

— Я думал, что достаточно много и хорошо рассказал тебе, что из себя представляю сам и какая у меня жизнь. Но если ты забыла, я могу освежить твою память.

Он смотрел мне в глаза, а голос стал жёстким.

— Я — машина для убийств. И только счастливая случайность в лице Редмонда и миллион часов работы над собой не дали мне стать тем, кого мы встретили в Блезе. Все мои родные и друзья давно мертвы. Я все время хочу вцепиться кому-то в глотку, чтобы напиться. Мне все время приходится прятаться и лгать, чтобы выжить. Мое сердце не бьётся, и кровь не бегает по венам. Я не могу выпить чашку кофе и съесть на завтрак тост с ветчиной, мой удел — пить кровь. А для этого нужно снова лгать или идти на улицы убивать. Я — узник, заключенный в прекрасную светлую тюрьму — своё тело, от которой я даже не могу избавиться, если захочу. Я — животное, которое живет инстинктами, чувствует запахи, дерется и охотится, как хищник. Ты хочешь быть такой?

— Дан, нет! Но послушай, через каких-то восемьдесят лет я умру. Возможно, у тебя на руках. И все это время я буду стареть и болеть. Меня все время нужно оберегать от разных встреч и бед, которых в вашем мире сотни вокруг. А что, если однажды тебя просто не окажется рядом в нужный момент? Или если из-за меня пострадают Редмонд или Эльза?

— Лея, я готов пройти с тобой через все твои положенные восемьдесят лет, с болезнями, морщинами, страхами и даже смертью. Потом я придумаю, как уйти за тобой. Но пока ты живёшь, дышишь, улыбаешься, краснеешь, пока твое сердце бьётся, я всегда буду рядом, всегда буду оберегать тебя и защищать от своего мира. Потому что он не стоит того, чтобы хотеть в нем жить. И если будет нужно, то же самое будет делать и Редмонд, и Эльза, и Хэвард. Потому что любой из нас отдал бы всё, что у нас есть, за возможность выбора в тот момент, когда мы перестали быть людьми.

— Но Дан…

— Лея, нет! — заорал Даниэль, вскочив с кровати. — Я никогда не сделаю того, что ты у меня просишь, — уже тише добавил он и исчез из комнаты.

Всю ночь я плакала. В глубине души я прекрасно понимала Даниэля и даже заранее знала, что ответ будет именно таким. Но перед глазами неумолимо вставал образ меня, больной и немощной, умирающей на руках восемнадцатилетнего любимого мужчины. Или картина того, как его глаза начинают на улицах следить за молодыми девчонками, когда я стану старой и дряхлой. И это приводило меня в отчаяние.

Я ничего не знала о вампирах, кроме того, что рассказывал мне сам Даниэль. И рядом со мной не было Редмонда, который мог бы подсказать мне, что я сильно ошибаюсь. Я не хотела, чтобы Даниэль видел меня старой и больной. И не хотела видеть сама, как его любовь умирает вместе с моей молодостью. Единственным решением, которое приходило мне в голову и казалось правильным, была разлука. Но решиться на такой шаг прямо сейчас у меня не хватало сил.

Когда рассвет начал осветлять небо с востока, я вылезла из кровати, нацепила незаменимые в поездке джинсы с рубашкой и пошла разыскивать свою вечно юную любовь, в душе чувствуя себя глубокой старухой. Его не было в кабинете, в зале и еще в десятке комнат, которые я обошла, накрутив при этом немало шагов на счётчике.

Схватив с кресла-качалки плед, я закуталась в него и вышла на двор, вымощенный камнем, по которому уже кружился с метлой дворник и в высоких сапогах тяжело ступали работники сада. Крупная розовощекая Иннис и её дочь Гленна, единственные женщины в замке, попались мне навстречу уже около самого въезда на дворовую стоянку. Они приветливо кивали, недоуменно глядя на мое зареванное лицо.

— Если вы ищете мистера Гранта, — на хорошем английском сказала мне Иннис, когда я проскользнула мимо них, — то он ещё затемно забрал из конюшни своего Барда и уехал. Думаю, здесь вы его не найдете. Пойдемте, мисс, я напою вас горячим чаем с пончиками. В наших местах можно сильно простудиться, бегая в одной рубашке по утренней росе.

Она мягко взяла меня за руку и повела обратно в замок, всё время что-то приговаривая теперь уже на шотландском наречии.

Даниэль вернулся ближе к обеду, когда я сидела в библиотеке, перелистывая томик Вальтера Скотта и тщетно пытаясь сосредоточиться на злоключениях Айвенго. Он постоял в дверях, глядя, как я мучаю страницы, а потом бесшумно подошел, опустился на колени, взял мои руки в свои и заглянул мне в глаза. Его лицо было еще белее, чем обычно, а синева вокруг глаз говорила, что в этот раз верховая езда не спасла от душевной муки.

— Прости, я вёл себя жестоко, — проговорил он так тихо, что мне пришлось напрячь весь свой слух. — Но ты просишь невозможного.

Я молча обняла его, понимая, что это конец. И сердце от отчаяния рвалось на маленькие кусочки.

Высоко в небе, глядя вниз на землю, разрисованную разноцветными клеточками улиц, зданий, парков и площадей, я ощущала, что с возвращением в Форстаун заканчивается какая-то очень большая часть моей жизни. Через десять часов мы ступили на американскую землю в Нью-Йорке, оставив позади зелень и неспешное течение жизни Шотландии и педантизм и вежливую отстраненность Англии. Все вокруг шумело, бурлило, двигалось, кричало и мчалось вперед, выметая остатки сказочной реальности из моей головы.

Новый самолет подхватил нас своими мощными винтами, и еще через четыре часа в иллюминаторе мелькнули знакомые очертания Оклахома-Сити. Всю дорогу я старалась вести себя как обычно, пряча глубоко внутри черную тоску, предвестницу плохих событий. Но невозможно было обмануть внимательный взгляд фиолетовых глаз, преследующий меня каждую минуту. И Даниэль все пятнадцать часов перелётов не отпускал мою руку, словно понимая, что скоро я могу исчезнуть.

Уже в такси в аэропорту Оклахома-Сити я попросила его завезти меня в Форстаун, пообещав, что просто отосплюсь до завтра. Я крепко поцеловала его в губы, заглянула во встревоженные глаза, прошептала «Люблю тебя» и закрыла эту страницу своей жизни.

Не успела я зайти в дом, как на экране телефона засветилось сообщение, которое заставило меня согнуться и завыть от боли, скорчившись в коридоре у самой двери. А еще через два часа я наглухо закрыла жалюзи и задернула все шторы на окнах, загнала машину в гараж, закрыла двери на оба замка, закинула в рюкзак ключи, вызвала машину и, погрузив в багажник огромный чемодан, уехала обратно в Оклахома-Сити. И уже другая железная птица сразу унесла меня на своих крыльях в далекий северный штат Монтана.