Гордость родителей (джен)

Примечания:

В честь годовщины. 82 года. Любители истории меня поймут.

Гарри находился за ширмами, которые мадам Помфри установила вокруг его кровати. В данный момент он переодевался в пижаму, которую она также предоставила, когда в лазарете поднялся громкий шум. Гарри услышал потрясенный визг Гермионы и вылетел оттуда, как пуля, выпущенная из пистолета. Снейп ворвался в лазарет и отодвинул не те ширмы, за которыми переодевалась Гермиона.

На ней уже была ночная рубашка, и она потянулась за домашним халатом, когда ворвался Снейп, сказавший, что домашний халат в данный момент был накинут перед ней, как защита. Гарри протиснулся мимо Снейпа и вскоре оказался между ними, руки Гермионы обхватили его сзади, когда он столкнулся лицом к лицу с мерзавцем с жирными волосами.

Хотя внезапное появление Гарри было похоже на размахивание красной тряпкой перед разъяренным быком Снейпом, их новые кольца позволили Гермионе почувствовать, что гнев Гарри на их профессора зелий совершенно зашкаливает.

Она действительно получила от Волдеморта проблески воспоминаний, которые, должно быть, высвободились с появлением Снейпа, заставив Гермиону крепче сжать своего жениха. Воспоминание было о гораздо более молодом Снейпе, стоящем на коленях перед Волдемортом и с энтузиазмом рассказывающем своему господину о подслушанном пророчестве о рождении ребенка, который сможет победить Тёмного Лорда. Неудивительно, что Гарри был в ярости на человека, стоявшего перед ними.

— Во что, черт возьми, ты играешь, Снейп? — яд, который Гарри вложил в эти слова, на мгновение заставил Снейпа вскочить на пятки, прежде чем он снова набросился на мальчика перед ним.

— Не смей так разговаривать со мной, Поттер. Я знаю, что ты в это виноват, и я это докажу…

Гарри не отступил ни на дюйм. Гермиона была уверена, что только крепкая хватка помешала ее жениху напасть на их теперь еще более ненавистного профессора зелий. — Ты… ты ничего не докажешь! Вы настолько тупы, что даже не можете понять, за какой ширмой я нахожусь — или вы намеренно ворвались к моей невесте, когда она одевалась?

Казалось, все вот-вот начнется, когда Снейп потянулся за своей палочкой. — Ты наглый…

Снейпу так и не удалось закончить то, что он намеревался сказать, и вытащить свою палочку, другая палочка, расположенная всего в нескольких дюймах от его крючковатого носа, остановила разъяренного профессора насмерть по обоим пунктам. Разгневанная особа, держащая эту палочку, также не терпела возражений, ее приказы выполнялись бы — или иначе.

— Северус Снейп, как ты смеешь беспокоить моих пациентов! Я не знаю, что, по-вашему, сделал мистер Поттер, но он не выходил из поля зрения ни моего, ни директора с тех пор, как пришел в сознание — после нападения тех мерзостей, которые какой-то идиот расставил по школе.

Взгляд Поппи на мгновение переместился на министра магии, не оставив ни у кого сомнений в том, кого она только что назвала идиотом. Ее волшебная палочка ни разу не дрогнула, как и ее решимость покончить с этими вторжениями посторонних в ее лазарет. — Ты немедленно уйдешь, или останешься на ночь в одной из этих кроватей — пока будешь лечиться от урона от заклинания, которое я собираюсь нанести тебе — выбор за тобой.

Столкнувшись с полной уверенностью, что она выполнит свою угрозу, и что Альбус не собирался переносить гнев Поппи на него, вмешиваясь от его имени, Северусу не оставалось ничего другого, как выскочить из лазарета, поджав хвост от страха.

Только после этого Гермиона освободила Гарри из мертвой хватки, в которой держала его. Хотя она и оценила его желание напасть на Снейпа, им потребовалось много тренировок, прежде чем результат этого действия пойдёт в их пользу. Однако Гарри нуждался в выходе для своего гнева и чертовски впечатлил Гермиону, конструктивно используя свой гнев.

Кланяясь целителю, он удивил всех присутствующих. — Мадам Помфри, Рода Поттеров и Блэков благодарят вас за заботу, которую вы всегда проявляли ко мне и моим близким. Список взрослых в волшебной Британии, о которых я могу это сказать, чрезвычайно короток. По правде говоря, ваше имя — единственное в нем.

Оставив мадам Помфри краснеть от его благодарности, Гарри переключил свое внимание на двух оставшихся взрослых. — Министр Фадж, ранее сегодня вечером вы слушали ту штуку, которая только что ушла — вместо нас — и собирались убить человека из-за этого.

В то время как Альбус пытался заступиться за Северуса и высмеять Гарри за его обращение с профессором, подростки просто проигнорировали его, ожидая ответа министра.

— Гарри, мой мальчик, вина Блэка была установлена много лет назад…

Министр магии не привык, чтобы его прерывали. После только что проведенной ночи Гарри перестал заботиться о таких мелочах, как светские приличия.

— Ничего не было установлено, министр, совсем ничего. Используя чрезвычайные полномочия, министерство того времени отправило моего крестного в Азкабан, без суда, и забыло о нем.

Обратив свое внимание на Дамблдора, Гарри захотел узнать его роль в этом фарсе. — Это правда, что Снейп избежал Азкабана только потому, что вы поручились за него?

Услышав, что Гарри каким-то образом стал главой Рода Поттеров, и заметив кольца, которые были на нем и девчонки Грейнджер, Альбус пытался понять, как он собирается справиться с этим развитием событий, когда внезапно столкнулся с вопросом о Снейпе. Поскольку там стоял министр магии, Альбус почувствовал, что у него не осталось другого выбора, кроме как ответить честно. — Да, я ручался, что Северус не был Пожирателем Смерти…

Гарри снова перебил. — Ну, вы были неправы. Вы также знали, что этот ваш драгоценный Снейп натравил своего босса за мной, из-за чего мои родители были убиты, пытаясь защитить своего маленького сына? Почему вы не поручился за Сириуса или хотя бы не позаботились о справедливом суде над ним?

Хотя это, безусловно, шокировало Поппи и Корнелиуса, реакция Альбуса не могла бы быть более драматичной, даже если бы его пнул по камням кентавр. Все следы поведения доброго дедушки исчезли, когда он схватил Гарри за плечи и закричал на него. — Где ты это услышал? Я требую, чтобы ты мне сказал?

Гарри отбил обе его руки, прежде чем попасть прямо в лицо Дамблдору. — Требуй все, что хочешь, мне все равно. Твое участие в моей жизни закончено — с этого момента я сам за себя.

— Ты не можешь этого сделать. Ты должен рассказать мне, что ты слышал — и от кого?

Повернувшись спиной к Дамблдору, Гарри столкнулся с потрясенным Корнелиусом Фаджем. — Министр, мы в состоянии помочь друг другу здесь. Вы же не хотите, чтобы заголовок «Массовый убийца снова сбежал» появился в завтрешнем «Пророке», а я хочу, чтобы мой крестный получил справедливый суд. Если Сириус виновен в предательстве моих родителей и убийстве всех тех магглов, я буду стоять рядом с вами, когда вы вынесете ему приговор. «Дело продолжает расследоваться по мере появления новых драматических улик " — гораздо лучший заголовок для этой ситуации.

Стоять там, когда тебя игнорируют, в том числе и в Хогвартсе, было не тем, к чему Дамблдор привык. Достаточно того, что Гарри, казалось, был полон решимости выскользнуть из-под его контроля, но ощущение, что Корнелиус серьезно обдумывает предложение Гарри, придавало ситуации совершенно иную степень срочности. Хотя Альбус ненавидел делать все в спешке, он чувствовал, что у него не осталось другого выхода, кроме как действовать немедленно. для его планов было крайне важно, чтобы Альбус не допустил утечки этой информации из комнаты и выяснил, кто еще знал о его секретах. За считанные секунды он лишил Корнелиуса памяти за последние несколько минут, погрузил его в глубокий сон, левитируя его тело на одну из запасных больничных коек.

Помфри была шокирована и замолчала, но — для Гарри и Гермионы — такое поведение только подтвердило то, что Лили Поттер сказала им ранее, директор определенно был им врагом.

Гермионе просто необходимо было прокомментировать, ее почтение к авторитетным фигурам рухнуло и сгорело сегодня вечером. — Вот тебе и неспособность отменить решение министра магии! Ты действительно старый лживый ублюдок.

— Необходимо, мисс Грейнджер, и мне нужно знать, где вы услышали то, что фактически является государственной тайной. Это настолько секретно, что даже Великобритания не знает об этом — и именно так мы это и сохраним. Так или иначе, я узнаю эту информацию сегодня вечером — и вы ничего из этого не вспомните. — его палочка снова щелкнула, и теперь уже спящая Поппи лежала на одной из своих кроватей. Не видя ничего, кроме неповиновения, исходящего от обоих подростков, стоящих перед ним, Альбус разочарованно вздохнул.

— Хорошо, мы пойдём другим путем. Лигилименес.

Гарри и Гермиона почувствовали, как что-то пытается вторгнуться в то, что они так недавно открыли и чем поделились, хотя оба уже дорожили. Молодая пара отреагировала мгновенно и совершенно синхронно, чтобы защитить эту драгоценную связь друг с другом, изо всех сил стараясь вытолкнуть непрошеного гостя вон. Мощные разряды магии вырвались из обеих их левых рук, поразив совершенно неподготовленного Дамблдора. Поскольку Альбус находился всего в нескольких шагах от обоих подростков, у него просто не было времени защищаться от их неожиданного и мощного магического возмездия. Старого волшебника отбросило через всю комнату, и он врезался в стену лазарета, сползая без сознания на пол.

— Гермиона, что только что произошло?

— Я не знаю, Гарри. Мне показалось, что у меня в левой руке была волшебная палочка, но она лежала на прикроватной тумбочке.

Подумав об этом, Гарри согласился. — Я просто хотел разнести его в пух и прах, и вот что произошло. Интересно, есть ли в этих кольцах магическая сердцевина?

— Ну, учитывая, что они делают для нас, я бы не удивилась. На мгновение я подумала, что мы оба только что применили магию без палочек, но использование наших колец для фокусировки нашей магии вместо палочек в этом больше смысла. Это то, что нам нужно будет проверить и попрактиковаться…

— Гермиона, сначала нам нужно разобраться с этой ситуацией.

Она подняла свою палочку и оживила мадам Помфри. Целительница не была забыта, хотя Поппи, конечно, не верила, что ее воспоминания могли пережить ту ночь. Ее гнев был силен. — Нам нужно связаться с аврорами, чтобы старому мошеннику предъявили обвинение в том, что он натворил здесь сегодня вечером.

Гарри на самом деле стоял перед целительницей, когда она направлялась к камину, чтобы позвать на помощь.

— Мадам Помфри, Дамблдор раскрутит какую-нибудь историю, и никто из нас не поверит — прямо как сегодня. Министр уже предан забвению и не вспомнит, о чем мы говорили.

— Мы не можем позволить ему выйти сухим из воды. Глядя на то, насколько хорошо старый козел был знаком с процессом и как быстро он его реализовал, можно поспорить, что это был не первый раз, когда он делал что-то подобное.

— Я предлагаю сыграть с ним в его же собственную игру. Забудет о том, что он узнал о сегодняшней ночи, и бросить его в его собственной постели. Он проснется утром и ничего не узнает — посмотрим, как ему это понравится. Забудет о том, что мы с Гермионой помолвлены от него, дай нам время спрятать наши кольца.

Это ответ на то, что беспокоило Гермиону. — Я удивлялюсь, почему ты упомянул об этом, после того как решил, что мы будем держать это в секрете. Единственная проблема в том, что Снейп знает…

— Мы скажем, что он, должно быть, стал жертвой Конфундуса?

Гермионе понравилась ирония этого, ей просто не нравилось снова находиться в классе этого мужчины. Не было никакого способа, чтобы Снейп не стремился к возмездию, он просто был слишком мелочным, чтобы оставить это дело без внимания. Мадам Помфри быстро решила их проблему.

— Осталась всего неделя семестра. В любое время, когда у вас будут зелья, я хочу, чтобы вы были здесь вместо меня — чтобы я мог проверить, не нанесен ли какой-либо долговременный ущерб из-за сегодняшних событий…

Громкий храп прервал то, что говорил целитель, а также разорвал на мелкие кусочки напряжение, которое нарастало в комнате. Гарри на самом деле смеялся над способностью Рона проспать что угодно.

Залечив большую шишку на затылке Дамблдора, Поппи наложила на него заклинание забвения, пока Гарри звал Добби, чтобы тот уложил директора в его собственную кровать. Маленький эльф поклялся, что будет легко переодеть директора в его собственную ночную рубашку. Это действительно должно было заставить старого мудака задуматься о том, что произошло, когда он проснулся утром.

Гарри и Гермиона поцеловались на ночь и разошлись по своим кроватям, прежде чем мадам Помфри разбудила министра. Она отругала его, как может только целитель, за то, что он слишком много работает. Корнелиус покинул Хогвартс, думая, что с ним произошел «забавный поворот» из-за переутомления. Ему действительно нужно было бы начать больше делегировать полномочия.

* * *

Гарри думал, что видит самый яркий сон в своей жизни, пока не почувствовал знакомое присутствие рядом с собой. — Гарри, что ты делаешь? Почему ты это смотришь? Я действительно не хочу, чтобы мне снова напоминали об этом дне.

Свечи на торте говорили Гарри о шестом дне рождения Гермионы, и взволнованная маленькая девочка чуть не отскакивала от стен на своей первой в жизни вечеринке. Это волнение постепенно угасло, сменившись отчаянием, поскольку стрелки на часах медленно перевалили за назначенное время, а никто из приглашенных ею детей так и не появился. Гарри была в ярости, когда ее родители небрежно начали убирать всю еду, чтобы она не пропала, в то время как Гермиона заливалась тихими слезами, снимая вечернее платье и сворачиваясь калачиком в своей постели. Ее мать, по крайней мере, проверила ее позже, хотя Гермиона притворялась спящей.

Гарри пытался утешить Гермиону в связи с инцидентом, что было чрезвычайно трудно сделать, поскольку ни один из них физически не был здесь — где бы это ни было. По крайней мере, это было больше, чем сделали ее родители в то время. У Гермионы, однако, были другие мысли на уме.

— Я знаю, что твоя мама очень торопилась сегодня вечером, пытаясь дать нам информацию, которая, по ее мнению, нам была нужна, но это было чертовски важно, чтобы упустить ее. Мы делимся мыслями, а теперь и воспоминаниями, можем колдовать с помощью наших колец — полагаю, меня больше всего беспокоит, что еще она не успела нам рассказать.

— Что бы это ни было, мы пройдём это вместе. Каким бы странным это ни казалось, это все равно лучшая ночь в моей жизни. О черт! Только не это — пожалуйста, только не это…

Сцена перед ними теперь изменилась. Это все еще была вечеринка в честь шестого дня рождения, хотя этот торт был по меньшей мере вдвое больше того, что был у маленькой Гермионы. Она чувствовала беспокойство, исходящее от присутствия Гарри, когда он наблюдал, как его младшее «я» суетится, помогая убедиться, что все идеально подходит для прибытия приглашенных гостей.

— Мама, этот урод все испортит…

— Что? Не будь глупышом — его здесь не будет, когда придут все твои друзья. Ты слышал урод? Убирайся в свою комнату и не издавай ни звука. Я выпущу тебя позже, и вы для уборки от вечеринки.

Гермионе показалось, что она разозлилась, когда тощий маленький мальчик ушел, не споря. Когда он открыл дверцу шкафа и залез внутрь, ее замешательство вскоре переросло в крайнюю ярость, поскольку Гарри провел следующие несколько часов, сидя в своей «комнате» — выглядывая через дверное отверстие на веселящихся детей их возраста.

Она думала, что ее день рождения был плохим, но день рождения Гарри было гораздо тяжелее перенести — а потом стало еще хуже. Она действительно чувствовала голод маленького мальчика, когда он молча сидел и наблюдал, как другие дети набивают морды. Когда вечеринка закончилась и все разошлись, Гарри выпустили прибраться с вечеринки, с которой его так жестоко исключили.

Когда умирающий от голода ребенок, по понятным причинам, отправил в рот несколько кусочков объедков, пока убирался, полученная в результате пощечина от его тети стала полным шоком для наблюдавшей за ним Гермионы. Затем ведьма встала над Гарри и убедилась, что все объедки были выброшены в мусорное ведро, удовлетворенно ухмыляясь при этом. После того, как Гарри вымыл посуду, его отправили обратно в буфет с чем-то, что, как предположила Гермиона, технически квалифицировалось как сэндвич. Два тощих кусочка хлеба и небольшой комочек увядшего салата, конечно, не утолили бы голод мальчика. Съев все до крошки из этого скудного ужина, маленький Гарри осторожно передвинул кое-что из содержимого буфета, чтобы обнаружить жалкий запас еды.

Ее Гарри произнес свои первые слова с тех пор, как началось воспроизведение воспоминаний. — Дадли и дядя Вернон всегда угощались сами, когда тетя Петуния не смотрела. Это был второй праздничный торт, который ей пришлось купить, второй они съели накануне. Мне удалось отхватить кусочек, пока тетя Петуния ныла на них из-за того, что им снова приходится ходить по магазинам. Хотя на самом деле она не была зла, не то чтобы она могла наброситься на меня. Она никогда не била Дадли и уж точно никогда своей сковородкой.

Сцена переключилась с травли Гермионы в школе на то, что ее отец сидит с ней в тот вечер и обсуждает с ней этот вопрос. Хотя у Гарри никогда не было даже этого, больше всего его потрясло отсутствие привязанности со стороны родителей. Он знал, что его Гермионе нравятся ее объятия, но, похоже, объятия были товаром, которого дома остро не хватало. Это было почти так, как если бы ее отец имел дело с расстроенным маленьким пациентом в кресле дантиста, а не со своей собственной дочерью.

Гермиона уже догадалась, что они, казалось, гораздо более спокойно относились к тому, что случилось с их молодыми «я», и в то же время пришла в ярость от обращения со своим суженым. Она выступила в защиту своих родителей.

— Гарри, мои мама и папа не очень демонстративные люди. Когда я стал старше, я удивлялась, как я вообще родилась, ведь они, кажется, никогда не целуются и не обнимаются — они тоже спят в разных кроватях. Когда ты моложе, ты просто принимаешь эти вещи как норма. Только когда ты вырастаешь и смотришь вокруг…

Она остановилась, поскольку сцена, свидетелями которой они сейчас были, называлась «Охота на Гарри», и Гермиона точно знала, откуда взялся гнев мамы Гарри. Гермиона также была готова сразиться со всеми желающими, чтобы Гарри никогда больше не вернулся к этим людям.

Гарри был очень заинтересован разговором МакГонагалл с Грейнджерами, объяснившими, что магия реальна и чего Гермиона может ожидать от Хогвартса. По сравнению со своим собственным вступлением — «ты волшебник, Гарри» — Хагрид, очевидно, многое опустил.

Гермиона тоже так думала — включая важную информацию, например, как попасть на чертову платформу. Если смотреть свежим взглядом и с другой точки зрения, весь инцидент с «знакомством с Уизли» казался очень надуманным. Никто не подозревал Рона ни в каких проступках, он был ужасным лжецом и работал вместе с Хагридом в отделе хранения секретов. Хотя оба легко могли представить, как Дамблдор манипулирует Молли, чтобы Гарри познакомился с семьей, которую старый волшебник одобрял.

Увидев инцидент с троллем с точки зрения Гермионы, Гарри по-настоящему открыл глаза. Все, что он мог вспомнить, это то, как он цеплялся за дорогую жизнь.

— Прости, что я никогда не заступался за тебя после того, что сказал Рон.

— Ты забежал в тот туалет и спас меня, это самое главное. Мы оба знаем, что у Рона вспыльчивый характер — мне неприятно думать, что он скажет, узнав, что мы вместе…

Наблюдение за тем, как их друг жертвует собой ради гигантских шахмат, положило конец дальнейшим разговорам — до тех пор, пока первокурсница Гермиона не обняла своего коллегу в комнате головоломок на зельеварении. — Знаешь, я чуть не сказала слово «любовь». За такой короткий промежуток времени ты стал самым важным человеком в моей жизни. Я просто не знала, как с этим справиться… Или с одиннадцатилетним тобой.

Гермиона издала громкий звук «Иуууууу», когда Квиррелл размотал свой тюрбан, чтобы показать гостя, который там жил. Гарри, конечно, не хотел смотреть это снова и пытался разрядить нарастающее напряжение.

— Пахло тоже отвратительно!

Когда Гарри победил одержимого профессора, Гермиона ничего не могла с собой поделать. — Никогда в жизни мне так сильно никого не хотелось обнять. Я просто хотела бы обнять тебя прямо сейчас

Дамблдор, сказавший Гарри, что он был слишком мал, чтобы знать ответ на свой вопрос, решил это и для него. — Я тоже так думаю, Гермиона. Нам просто придется наверстать упущенное, когда мы проснемся.

Гермиона взорвалась при следующем воспоминании, ее крики и проклятия окрашивали воздух в голубой цвет — и заставляли Дурслей спешить в укрытие. Когда порция еды была передана через недавно установленную кошачью заслонку, и Гарри поделился ею с Хедвигой, Гермиона расплакалась от их страданий. — Дамблдор продолжает отсылать тебя к ним? Больше никогда, Гарри, больше никогда.

Эти слезы сменились радостными криками, когда Рон, Фред и Джордж прилетели на летающей машине своего отца, чтобы спасти своего друга. Смущение Рона, когда он приводил Гарри в свой дом, было ясно видно, как и крайний восторг Гарри от того, что он там остался.

Взгляд Гермионы на то, как он играет в квиддич, был откровением для Гарри, особенно когда Добби заколдовал один из бладжеров, чтобы причинить ему вред. Она была в ужасе, другого слова для этого не подобрать. После того, как в школе узнали, что Гарри — змееуст, непоколебимая поддержка Гермионы была оценена еще раз.

Видеть себя окаменевшей в постели было странным опытом, хотя и не таким уж плохим, поскольку Гарри сидел рядом с ней и держал ее за руку. Наблюдая за тем, как этот мошенник Локхарт пытался предать забвению Гарри и Рона, Гермиона подумала, что поэтическая справедливость восторжествовала. Она не смогла удержаться от крика, когда впервые увидела василиска, и не могла оторвать глаз от самого храброго мальчика, которого Гермиона когда-либо видела.

Это было похоже на один из тех старых фильмов, где пещерные люди сражались с динозаврами, только это было очень реально. Даже после того, как Гарри убил чудовище мечом и сидел там, умирая, Гарри все еще не признавал поражения. Проткнув дневник клыком, который он вырвал из собственной руки, Гермиона с благоговением уставилась на мальчика, которого любила. Она увидела их объятия в большом зале с точки зрения Гарри, прежде чем к ее растущему списку дерьма добавилась еще одна Дурсль — Мардж. Гермиона хихикнула, наблюдая, как Гарри ее надувает…

Она проснулась с широкой улыбкой на лице, лежа, обняв Гарри, что, безусловно, помогло ей сохранить ее.

— Я так рад, что мы оба проснулись до того, как я увидел, какой задницей я выставил себя из-за метлы…

— Мы там, где мы сейчас, Гарри. Это в прошлом, как и то, что ты остаешься на Тиссовой улице.

— Я не думаю, что мне будут рады в твоем доме, твои родители едва признают тебя…

— Я приняла их такими, какие они есть, много лет назад, и сомневаюсь, что они изменятся сейчас. У нас все будет хорошо?

— Я не знаю, усиливают ли эти кольца мои чувства, но любой, кто хочет причинить тебе вред, найдет на них разгневанного Гарри Поттера…

Поцелуй Гермионы был прерван, когда мадам Помфри отодвинула занавески вокруг того, что, как они были уверены, было кроватью, на которой Гарри лег спать.

— О, вы оба наконец-то проснулись. Вы оба погрузились в волшебный сон, подобного которому я никогда раньше не видела. Ваши жизненные показатели совпали, и мисс Грейнджер каким-то образом оказалась в твоей постели — неважно, сколько раз я переносила ее обратно в ее собственную. Она просто продолжала исчезать и появляться в ваших объятиях, мистер Поттера.

— Я думал, ты не сможешь аппарировать в Хогвартсе, и я все равно не могу аппарировать.

— Я не знаю, что это было, но я очень быстро исключила привидение. Это не то, что вы можете делать во сне, по очевидным причинам, и вы оба были в очень глубоком сне. Как вы себя чувствуете?

Гарри собирался дать свой обычный ответ «хорошо», когда кое-что понял. — Мадам Помфри, не думаю, что я когда-либо чувствовал себя лучше. Первое, что я делаю каждое утро в жизни, это беру свои очки, но я прекрасно вижу вас обоих и без них.

— Гарри, твой шрам тоже намного бледнее. Как и Гарри, я тоже прекрасно себя чувствую.

Мадам Помфри достала свою палочку, готовая провести кое-какую диагностику. Однако на ее лице была улыбка, когда она отвечала Гермионе. — Возможно, это как-то связано с тем, где ты проснулась. Вы оба были в слишком глубоком сне, чтобы могло произойти что-то неподобающее, поэтому, после того, как вы перевезли мисс Грейнджер в третий раз и мне снова помешали, я просто оставил вас в покое. Я также оставила ширмы вокруг твоей пустой кровати и до сих пор ни от кого не слышала о прошлой ночи. Твой друг уже ушел завтракать, ты все проспала. Вы сможете выйти к обеду.

Гермиона поспешила обратно в свою кровать, чтобы переодеться, в то время как Гарри сделал то же самое после того, как и она, и мадам Помфри заметили, что его одежда была вычищена и выглажена, причина чего молча появилась рядом с Гарри. Однако Добби в беспокойстве дергал себя за уши.

— Добби поступил неправильно? Добби видел, что Гарри Поттеру нужна его пара рядом с ним, поэтому Добби подвинул ее.

Гарри с широкой улыбкой разрешил все заботы эльфа. — Ты отлично справился, Добби. Большое тебе спасибо, что заботишься о нас. К этому нужно немного привыкнуть, иметь людей, которые заботятся обо мне. Я полагаю, что это и есть семья, и ты теперь важная часть этой семьи, Добби.

Маленький эльф за считанные мгновения перешел от беспокойства к экстазу, и только Гермиона, спросившая через экраны приватности, готов ли Гарри, увидела, что Добби отпустил своего нового хозяина. Добби наблюдал через щель между экранами, как Гарри и Гермиона накладывали чары на свои кольца, линзы очков Гарри тоже были преобразованы в прозрачное стекло, прежде чем пара вышла из лазарета рука об руку.

* * *

— Осталась всего одна неделя — это была мантра Луны, которую она постоянно повторяла про себя. Еще неделя, и она сможет вернуться домой, оставив травлю позади до сентября. Эта мантра, безусловно, дала ей повод для предвкушения, но никак не облегчила боль от необходимости носить странную обувь — и обе они были для ее левой ноги.

Ее мучители, очевидно, тоже знали, что до конца семестра осталась всего неделя, и, похоже, были полны решимости устроить как можно больше «розыгрышей», пока не закончилось их время. Ее сердце упало, когда она услышала девичий голос позади себя, опыт двух лет в Хогвартсе научил Луну, что подобные вещи добром не заканчиваются. Затем она столкнулась с двумя последними людьми, которых ожидала увидеть.

После того, как Гермиона указала на молодую девушку в коридоре, Гарри, не теряя времени, подошел к маленькой блондинке.

— Привет, Луна. Я Гарри Поттер, а это моя девушка — Гермиона Грейнджер.

Ожидая, когда упадет молоток, Луна ничего не сказала — просто смотрела на двух последних людей, которых она ожидала увидеть своими мучителями.

Чувствуя, что здесь что-то не так, Гарри изо всех сил старался успокоить довольно странно одетую молодую девушку. — Я не знаю, что ты слышала обо мне — ходят все эти странные истории, — но я неплохой парень. Я только что узнал, что ты моя крестная сестра, и хотел представиться. Послушай, Луна, если тебе что-нибудь понадобится — хоть что-нибудь — обращайся.

Луна чуть не расплакалась от первого проявления доброты, которое она получила с момента поступления в Хогвартс. Гарри выглядел готовым уйти и уступить Луне ее личное пространство, но Гермиона этого не допустила. Что-то здесь было не так, и она хотела докопаться до сути.

— Луна, почему на тебе два левых ботинка?

Ответ Луны был едва громче шепота. — Я могу носить только то, что осталось в моем сундуке. Вещи продолжают пропадать. Я надеюсь, они появятся до того, как я вернусь домой — они появились в прошлом году…

Затем молодая блондинка увидела Гарри с другой стороны, хотя рука Гермионы, скользнувшая по ее плечам, убедила Луну, что его гнев был направлен не на нее.

То, что Гермиона так недавно стала свидетелем воспоминаний о том, как над ней в детстве издевались, возможно, повлияло на реакцию Гарри, услышав это, но он не был уверен. Ему хотелось бы думать, что страх и уязвимость, отражающиеся в таких выразительных глазах Луны, вызвали бы подобную реакцию у кого угодно. И он, и Гермиона ненавидели хулиганов и больше не были готовы стоять в стороне и позволять этому происходить, если бы они могли помочь. — Ребята забирают твои вещи? Что с этим делают старосты? Наверняка Флитвик в курсе?

Гермиона пыталась утешить Луну и одновременно успокоить Гарри. — Гарри, а что МакГонагалл когда-либо делала для нас? Ты не видел, как наши старосты пресекают розыгрыши Фреда и Джорджа, они просто сами не хотят, чтобы их разыгрывали.

Кивнув в знак согласия, Гарри принял решение. — Добби.

Маленький эльф оказался рядом в одно мгновение, и Гарри точно знал, что он хочет сделать. — Добби, это Луна Лавгуд. Она моя крестная сестра и член нашей семьи. Люди забрали ее вещи, оставив ее стоять здесь в двух странных туфлях. Не могли бы ты найти вещи Луны?

Добби уставился на девочку, пристально изучая Луну, прежде чем кивнуть и выскочить из комнаты. Луна собиралась возразить, что Гарри не обязан был этого делать, когда Добби вернулся с правой туфлей для нее. Испытав облегчение от того, что у нее есть подходящая обувь и она может снять болезненный ботинок, который никогда не предназначался для ношения на этой ноге, Луна увидела, как она обняла Добби — и обрела друга на всю жизнь.

— Мы как раз собирались спуститься на обед, не хочешь присоединиться к нам?

От предложения Гермионы у Луны отвисла челюсть, хотя Гарри ошибочно истолковал ее реакцию как нежелание. — Я пойму, если ты этого не сделаешь, вокруг нас, как правило, творится что-то сумасшедшее.

Это было слишком для Луны, травля, с которой она училась справляться, но от доброты потекли слезы. Гермиона советовала Гарри обнять маленькую девочку, что он был рад сделать. Их общение из-за связи, которую дали им кольца, постоянно улучшалось, и обоим приходилось скрывать свой гнев из-за того, что хулиганы сделали с этой уязвимой молодой девушкой. Гермиона забрала Луну у Гарри и тоже обняла ее.

— Я всегда хотела иметь сестру, и как крестная сестра Гарри, это — самое лучшее, что я могу сделать — ты не против?

Широкая улыбка Луны ответила на этот вопрос. Луна улыбнулась на целую неделю раньше, чем предполагала, когда они втроем направлялись в большой зал на ланч. Гермиона снова держала Гарри за руку, а маленькая блондинка болтала без умолку, вероятно, потому, что Луне весь год больше не с кем было поговорить.

— Я помню, как моя мама рассказывала мне о моей крестной матери и о том, как она умерла сразу после моего рождения. Она часто рассказывала о своих друзьях Лили и Алисе, я никогда не предполагала, что моей крестной матерью на самом деле была Лили Поттер. Я полагаю, она рассказала бы мне вовремя, у нас просто не было времени. Папа говорит, что Болтливые Хамдингеры забрали маму, но я была там, я знаю, что произошло. Я думаю, папа тоже так думает, просто ему легче это сказать. Он начал говорить много вещей, которые не имеют смысла, после того, как мама умерла…

Ненавидя спрашивать, но желая знать, Гермиона взяла Луну за руку, задавая свой вопрос. — Сколько тебе было лет, когда умерз твоя мама?

Луна снова ответила шепотом. — Мне было семь. Фотография моей матери, которую я принесла в Хогвартс в сентябре, тоже пропала…

Гнев Гарри не разнесся по всему коридору по одной простой причине: он почувствовал, как в руку, которую не держала Гермиона, вложили рамку с фотографией. После прошептанного: «Добби, ты лучший» он передал фотографию восхищенной Луне.

Она прижала фотографию к груди и сжала руку Гермионы в знак благодарности. — Мы только что встретились, и это уже мой лучший день за многие годы. Огромное спасибо вам обоим — и тебе тоже, Добби.

Улыбающаяся Гермиона сжала свою руку в ответ и изо всех сил пыталась сдержать слезы, думая о некоторых историях о «Чокнутой Лавгуд», которые она слышала. Затем она услышала Гарри в своей голове, говорящего, что комментарии его отца о Луне и Невилле теперь имеют смысл. Гермиона всем сердцем согласилась, что привело к тому, что она сделала предложение девушке. — Мы никуда не уйдем, Луна, по крайней мере, не взяв тебя с собой. То есть, если ты тоже захочешь пойти?

В глубине души Луна была доверчивой душой, и то, что ее мучители использовали эту черту характера против нее, вероятно, ранило больше всего. Но если она не могла доверять этим двоим, и они в данный момент разыгрывали с ней самые жестокие розыгрыши, то Луна не знала, что ей делать. Она просто должна была им доверять. Прижимая к груди свою драгоценную фотографию, Луна сумела составить хорошее впечатление о Добби, когда ее голова бешено закивала — просто чтобы не возникло недопонимания, — что она была бы готова пойти куда угодно с первыми людьми, которые проявят ее искреннюю доброту после двух лет, проведенных в этом замке — вряд ли она будет скучать по Хогвартсу.

— Возможно, ты заметила, что Хогвартс был не самым безопасным местом для нас с Гермионой в школе, но на данный момент мы только рассматриваем возможные альтернативы. Мы держим это в секрете, Луна.

— Гарри, возможно, ты не заметил, но со мной никто не разговаривает — и они все равно не поверили бы ни одному моему слову. Я просто счастлив знать, что ты даже подумаешь о том, чтобы взять меня с собой, если все-таки уйдешь. В Хогвартсе нет ничего, по чему я бы скучала. Вы — единственные друзья, которые у меня появились за два года.

Сжимая в одной руке свою драгоценную фотографию, другую все еще держала Гермиона, Луна улыбалась, когда они вошли в большой зал на обед. Буря дерьма, в которую они попали, возможно, и погубила ее улыбку, но не решимость оставаться со своими новыми друзьями. Будь у Луны любой выбор, она предпочла бы предложенную ими дружбу ужасному одиночеству, в которое превратилась ее жизнь. Что значило слушать, как разъяренный профессор кричит на них, по сравнению с ужасной альтернативой — ничего такого, с чем она не смогла бы справиться.