Лев дома Шуйских (гет)

17 день Просинца

Лето 7102⁽¹⁾

Празднества заняли не менее двух дней, бояре распивали квас, скороморохи всё также плясали, государь был чист душой и телом, он не учавствовал в пирах. Годунов не дремал, очи его темные наблюдали за царскою дщерью, за своею же сестрою да супругом её, государем нашим.

В царский терем прошел с размахом одетый дьяк посольского приказу Афонька Власьев, тот челом бил пред ликом государевым, очи его горели желали чтобы государь весть принесенную им ведал.

— Государь, Феодор, я весть принес от кайзера ашрийского

— Говори немедля, Афонька!

— Дщерь твою в невесты взять желание имеет царевич ашрийский, брат меньшой кайзера.

— Как звать то его?

— Машмилиан, батюшка его ныне покойный был дядей кайзеру.

— Он велел гнать коней?

— По весне, государь

Тут же поднялся Мстиславский, по крови он был Гедиминовичем, опалу терпел от шурина царского, человек богатый хоть и потерял милость государеву за заговор мнимый.

— А не врать ли желание он иметь? Не намерен ли он разделить ляхов державу, а как свадьбу то дулю показать?

— Ему не стало и десяти лет, хворь заиметь может в пути, просинец ведь не прошёл

Царь выпрямился, подошёл к брату своей супруги ожидая совета от него, мало кому сын Иоаннов доверять смел, заговоры вокруг были.

А я в свою очередь занимал место подле батюшки да дядюшек, квас был прекрасно приготовлен, ведь и после испития его не имелось желания почивать.

— Дай господь нам сил, в этот день начнем ход до монастыря.

— Как скажешь, батюшка.

Годунов отхлебнул кваса с чарки и направил взор свой на Мстиславского, давного соперника, тот желал Ирину Феодоровну заточить в монастырь, а сестру свою в царицы заделать, простить этого Борис ему не мог.

— А почто кайзеру врать своему брату? Цезарю сидящему на Москве, он именует его августом в письмах, а сие истина.

— Оттого что брата отдавать иноверцам грех для него!

— Почто королевич Ливонский по воле ещё батюшки государя нашего стал супругом княжне Марье?

— Оттого что он не исповедует веру латинскую, а именуемую лютерской!

— Пока обещает он, сие истина! Токмо не станет кайзер другу и соратнику измену учинять!

Гедиминович отпил кваса и замолчал, новой опалы он боялся, а государь по наветам шурина мог и в монастырь врага заточить, не убережет господь от сией участи никого.

К государю подбежал Истомка Безобразов, натянул теплую и нарядную шубу, одел шапку, поправил рукава царские и безмолвно остался рядом с государем своим

— Степка, вели телегу запрячь, ход святой начнем

Государь обратился к кузену Годунова, Степану, стоявшему подле родича своего великого, тот молча направился по ковру прочь из терема, выполнять волю царскую.

— Аз есмь государь на Москве Федор Иоаннович имею намерение отбыть в Новодевичий монастырь, да помолиться во здравие дщери моей единой.

Я незамедлительно поднялся с места, батюшка допив квас отбросил чарку на пол и набросил на себя шубу направившись по коридору, вслед за царём.

Сквозь ряды шли и братья Романовы, и Голицын, и Годунов с родней, и Мстиславский, и стольник государев Петька Басманов, и дядья. Колонны были словно с парсун гишпанских сняты, высокие, прямые, ашрийский кайзер лишь завидовать мог. Ковры расписные, соколом обрисованные ⁽²⁾, несколько лет назад я своими очами видал зверя невиданного, заморского, слоном которого звали гонцы.

— Никитка, запрягай коней!

— Хорошо, барин!

Царь сел в телегу, подле него постельничий его да супруга, подле государя в иной телеге занял место Бориска Годунов с уже почти юной дщерью Аксиньей да сыном Федоркой пяти годков. Супруга его, некогда невеста батюшки моего, Марья Григорьевна была подле супруга.

Дядя Дмитрий уже в одну с нами телегу сел, толковать с батюшкой видать желает.

— Души не чает в Бориске государь то наш, чай беда сие. Прибыша с татарской земли дед его Сабурову девку царицей сделал! Супругой Василия Иоанныча, деда ныне царствующего Федора Иоанныча, но не вышло уморить государя, теперь вновь за сие дело взялись.

— О чём толкуешь, братец? Ты ведь сам в казематах сидел, ведаешь как боязно учинять заговоры ныне.

— Аль уморит царевнушку то? Отраду единую для царя то, помрёт то с горя он.

— Как один родня Годунова то в бояре записались, а наши братцы Сашка да Ванька всё в рындах ходят, а почитай служат то поболее этих Годуновых, нехристей.

— Чего же желаешь ты, дядюшка?

Не смог я смолчать, ведь и сидеть в стороне было бы грехом, но и вновь терпеть побои в темнице от прислужников шурина царского намерения нету.

— Уморить надо Бориску дабы государь не дай бог не сгинул!

— Тише, тише, братец — Предупреждал Василий, ведь людей то по телегам много, бояре да окольничие, и царь то сам неподалеку.

— Чем уморить, дядюшка? Чай не убивцы мы

— Отравою, а то и змеюкой. Вон приедет царевич ашрийский, встречать его Бориска выйдет, вон на пиру и яду то и подольешь, ведь стольник ты.

— Не стану я, дядюшка, вбивцей в уподобие врагу нашего, мудрее стоит быть.

27 Просинца

Лето 7102

В молитвах какой день государь часы проводил, подобно ему и люди служилые грехи отмаливали, а иные заговоры плели, чай не прознает Бориска.

Вон Мстиславский обиду держал грозную, отца его уморили в келье подобно мученичеству Филиппа убитого Малютой, а моя родня и подавно, я то сам лета юные провёл в казематах, а не подле родной травки-муравки.

Приехала телега, с нее незамедлительно слез англицкий лекарь, а подле него стоял один из царских спальников, тот велел звать государя к себе, речь имелась.

Федор Иоаннович окончив молитву вышел из кельи с грустным ликом, он ступал по снегу своими сапогами, следом вышла царица и её старший брат.

— Дочта васа помарла, по воне лихорадки ужаснай. — с некоторым трудом говорил лекарь по русски

Дядя царевны зарыдал, он припал к снегу, это было ужасающей вестью для него, он метал снег и плакал словно дитя, узнать по слухам убийцу и злобного отравителя было невозможно.

— Что ты говоришь, смерд? Феодосия приставилась?

— Сие так, государь — с опечаленным лицом проговорила его супруга, Ирина Федоровна.

Царь был в истинном ужасе, тот поднял свой жезл и принялся наносить ужасающие удары по лицу англицкого медика, Федор был в ярости, его единое дитя отправилось на тот свет пока он проводил время в молитвах.

— Прасти, цезарь! Прости! — лекарь пытался вырваться, но кровь уже текла по снегу, царь в пылу был уподобен своему отцу.

— Получай, смерд! Это ты уморил мою дщерь, ты!

Последний удар разломал кости на его голове, снес шляпу украшенную перьями, Борис поднявшись попытался остановить зятя что ему не удалось.

— Иди прочь, Бориска!

Мстиславский бросился к царю поднявшись с телеги, подбежав тот выхватил жезл, царь упал на снег и зарыдал, порыв гнева прошёл, но не ужасная печаль. Потеряв дочь он был в ужасе, спустя столько лет брака наконец господь осчастливил его рождения дитя, прошёл год, но и теперь господь прибрал её.

— Поезжаем в Москву, следует похоронить доченьку…

Я услышав весть о кончине Феодосии Феодоровны пребывал в некотором ужасе, по кончине царевны некому было занять стол на Москве, а царю оставалось недолго, он слабел… Намечалась борьба за престол, борьба за Мономахову шапку…

1) Сие все ещё 1594 по латинскому календарю

Вернуться к тексту

2) Разного вида сокол был символом и самого Рюрика, и его потомства.

Вернуться к тексту