Тени прошлого (джен)

Александрия, Андария27 апреля 373 года со дня основания АндарионаЦентральное отделение Королевского Государственного банка закрылось полчаса назад. Почти все клерки разошлись по домам. Только мистер эла-Ши ещё был на рабочем месте. Впрочем, вскоре он убрал последнюю папку в шкаф, захватил пальто и шляпу и направился к выходу. По пути он должен был встретиться с охранником, совершавшим обход ровно в девять часов вечера. Но этого не произошло.

Из въедливости, а может, из любопытства или некоторой крысообразности в характере, мистер эла-Ши проследовал по обычному пути охранника. В его конце, возле подземного хранилища, лежал пропавший. Он был давно мёртв (очевидно, с прошлого обхода).

В самом хранилище кто-то шумел: он то постукивал золотыми слитками, то позвякивал монетами, то поскрипывал ящиками. Через какое-то время таинственный некто вышел. Это оказался высокий мужчина в грязно-сером комбинезоне, какие обыкновенно носили механики и подобный им люд, машинистском шлеме, закрывающем лицо, и высоких сапогах. На его плечах висели две объёмные сумки, в руке были большие карманные часы со сложным узором на циферблате. Мужчина посмотрел на мистера эла-Ши сквозь жёлтые стёкла очков, прилагавшихся к шлему, широко улыбнулся, перевёл взгляд на часы и задумчиво произнёс, растягивая гласные:

— Прошу прощения, сэ-эр, я опаздываю.

Мистер эла-Ши ошеломлённо посторонился, пропуская его. Мужчина исчез, насвистывая мотив песни «Горящие головы», популярной в подворотнях Андариона в последние годы.

* * *

Ровно в семь часов утра около банка остановился паромобиль, выкрашенный в угрюмо-синий цвет. С переднего пассажирского сиденья спрыгнул человек лет двадцати пяти-тридцати в неброском сером плаще. Человек был ростом футов пять с половиной ⁽¹⁾, сухощавым. Перемещался всегда стремительно, широкими шагами, что выглядело комично при таком росте.

Паромобиль фыркнул и умчался отвозить следующего детектива на место ночного убийства в парке, на что высаженный человек выругался, заслоняя острое и какое-то треугольное лицо серой фетровой шляпой. Видимо, пыль беспокоила его меньше, находясь на густых тёмно-каштановых волосах, а не на лице, которое, в общем-то, легче отмывать.

Мужчина вошёл в здание банка, и констебль проводил его к месту преступления. Эксперт уже всё осмотрел и даже посыпал порошком для дактилоскопии.

— Отпечатков нет? — резковатым голосом осведомился вновь прибывший.

— Нет, детектив Гарретт, — уныло покивал невыспавшийся эксперт. Впрочем, было бы глупо предполагать, что неизвестные, ограбившие банк с такой наглостью, оставят следы. Однако Гарретт ещё раз всё тщательно осмотрел, запоминая детали. Особенно врезались в память пятно обгоревшей ткани и обуглившаяся кожа на груди трупа.

— Где свидетель? — осведомился детектив.

— У входа.

Гарретт развернулся на каблуках и своей «летящей» походкой направился к выходу из банка.

Там, под сонным надзором констебля, переминался с ноги на ногу тщедушный человечек лет сорока пяти. Он мял в руках шляпу-котелок и двигал по-крысиному вытянутым носом.

— Здравствуйте, я детектив Гарретт. Вы свидетель ограбления? — обрушился на него детектив.

— Кал-л эла-Ши, сэл-л, — представился человечек, ужасно картавя и всячески это подчёркивая.

— Карл эла-Ши? — переспросил детектив.

— Нет, сэл-л. Кал-л, без «л». Я видел гл-лабителя!

— Грабителя. Одного?

— Да, сэл-л. Он был один. Он убил охл-ланника, огл-лабил хл-ланилище и ушёл, напевая «Гол-лящие головы». А пел-лед этим он сказал мне: «Пл-лостите, сэ-эл-л, я опаздываю». И гласные л-ластягивал!

— Как он выглядел?

Мистер эла-Ши подробнейшим образом описал «гл-лабителя», упомянув всё, включая шлем и солидный рост. Он даже попытался воспроизвести первый куплет из песни, которую насвистывал преступник, но детектив остановил его уже после слов «л-лыжие головы».

— Это всё, мистер эла-Ши?

— Да, мистел-л Гал-л-л-летт! — Клерк расстроился, что ему не дали закончить песенку. Ведь когда ещё можно будет в лицо полиции петь гимн своего угнетённого народа, не боясь попасть в тюрьму?

— Он тайл-ли... — мрачно пробормотал детектив, отойдя в сторону.

Нельзя сказать, что он не любил тайри. Гарретт вообще не очень жаловал людей. Собственно говоря, он и работал с ними не так много: его обязанностью было расследовать убийства. Для этого его и привлекли сегодня — помочь старшему инспектору Чейну, расследующему ограбление. Самого Гарретта к такому делу бы не подпустили.

Джеймс Гарретт родился второго ноября триста сорок шестого года в Александрии. Его отец, Уильям Гарретт, был писателем. Нужно заметить, писателем отвратительным, из-за чего старик переживал и пил бесстыдно. Его жена (в девичестве — Роси Элатан) никак не могла повлиять на мужа. К её счастью, сын не пошёл в отца: Джеймс прилежно учился и осуществил свою мечту — поступил на службу в Мэйн-Парк, центральное отделение полиции Александрии.

Когда ему было девятнадцать лет, отец скончался. Теперь Джеймс самостоятельно обеспечивал мать и маленькую сестру Алису. Почти все его деньги уходили на них.

Он не встречался с девушками (вернее, девушки игнорировали его), не веселился с парнями-коллегами (алкоголь был ему противен). Джеймс Гарретт жил только работой и однажды, закуривая очередную сигарету, он понял, что радуется, когда кого-то убивают, ведь это приносит ему работу и жалованье — деньги.

Коллеги Джеймса за всё это и не любили. Начальство не подпускало его к серьёзным делам. Ограбление Королевского Государственного банка было первым, и то он являлся здесь детективом второй степени.

Сопровождаемый безрадостными мыслями о своей никчёмной жизни, о десятилетней сестре и о «тайл-ли», Джеймс Гарретт пешком вернулся в Мэйн-Парк.

— Старший инспектор Чейн прибыл? — спросил он у дежурного сквозь лязгающе-дребезжащий шум непрерывно стучащей пневмопочты.

— Да. Он у себя, — кивнул тот, перенаправляя цилиндрические контейнеры с письмами по внутренней почте в разные кабинеты.

Под грохот цилиндров в специальных трубах, проведённых под потолком, Джеймс проследовал по тёмному лабиринту коридоров на третий этаж и постучал в нужную дверь.

— Я занят! — прорычали оттуда.

— Инспектор, это Гарретт! — крикнул детектив, наклонившись к замочной скважине.

— Входите, — уже более миролюбиво разрешил Чейн.

Джеймс открыл дверь, прошёл внутрь и, с трудом найдя свободное от бумаг место, положил на стол перед инспектором записи, сделанные при опросе свидетеля.

— Бред, — раздражённо резюмировал Чейн, просмотрев их. — Возможно, конечно, что он видел лишь одного грабителя, но описание неправдоподобное совершенно!

— Значит, либо эла-Ши лжёт, либо он сумасшедший, — сказал Джеймс и, подумав, добавил: — Либо соучастник...

— ...То есть лжёт. Пока мы можем сказать лишь одно: грабителей было больше, чем один. А вообще в связи с таким громким делом, начальство может дать добро на использование «эликсира правды», хотя официально его не существует... Но это в крайнем случае... Хм... — Инспектор смутился, как будто выдал важную тайну. — Что с уликами?

— Протокол осмотра вам ещё не принесли? — удивился Джеймс. — Эксперт вроде ничего не нашёл. Собаки — тоже: они потеряли след буквально в паре кварталов, у речки. Тело пока исследуют.

— Протокол осмотра вот. — Инспектор потряс одним из многочисленных листов бумаги. Гарретт разглядел выписанное заглавными буквами слово «НИЧЕГО», явно нарушавшее правила печати протоколов. — Ничего не нашли: ни улик, ни отпечатков... Хотя это и неудивительно. Но даже следов обуви, дерк побери, не осталось! А ведь на улице полно грязи!

— Видимо, наш тайрийский грабитель ещё и летает, — пробурчал Джеймс.

— Тайрийский? — повторил Чейн, подняв тёмные кустистые брови. — С чего вы взяли?

— Растягивает гласные, поёт «Горящие головы»... эла-Ши восхищался им... Кстати, как он, тайри по происхождению, попал на работу в банк?

— Он простой клерк, — отмахнулся инспектор. — Заведует швабрами и мылом... Непосредственно с делами банка не связан.

Через несколько минут обсуждения немногочисленных известных фактов одна из круглых медных крышек, расположенных на стене рядом с дверью, откинулась вниз, и на специальную подставку, напоминающую горизонтальный пюпитр с поднятыми краями, грохнулся металлический цилиндр. Инспектор подошёл к подставке, вытащил из цилиндра листок бумаги и развернул его.

— На ваше имя, Джеймс, — сообщил он. — Вскрытие сделано. Идёмте в морг.

Они вышли в безлюдный, но шумный из-за пневмопочты коридор и спустились в подвал. Там, в холоде и тишине, обитал тощий и мрачный, как самый настоящий лич, патологоанатом. Он был единственным в Мэйн-Парке, а потому безымянным для большинства служащих (его называли просто по профессии). Джеймс даже иногда думал, что знать его имя — привилегия для избранных.

— Я установил причину смерти охранника, — с мрачной озадаченностью произнёс патологоанатом вместо приветствия.

— Озвучьте её, — попросил Чейн, приподнимая бровь. Настроение обитателя подвала было ему непонятно.

— Удар молнии в сердце.

Воцарилось молчание.

— Немыслимо! — вскричал инспектор.

— Вы хотите сказать, что молния пробралась в здание, убила охранника и ограбила банк, заодно сведя с ума свидетеля? — фыркнул Джеймс.

Патологоанатом поморщился. Гарретт иногда выдвигал совершенно безумные идеи о причинах смерти потерпевших.

— Или же кто-то приручил её, — проворчал эксперт. — Ваш свидетель ведь утверждает, что грабитель был в машинистском шлеме? Изобретатель! Сумел подчинить себе электричество!

— Немыслимо! — повторил инспектор.

— Но возможно! Хотя бы в теории! — возразил Гарретт.

— Не просто возможно, а даже сделано, — ехидно напомнил патологоанатом и добавил: — Вот отчёт, господа. Берите и идите. У меня ещё трупы лежат! Невежливо заставлять их ждать.

Детективы удалились. Джеймс поднялся в общий кабинет. Там работали около десятка разных детективов. Шум голосов, грохот пневмопочты, дым от дешёвых сигарет мешались в рутинную какофонию, заставлявшую завидовать старшим инспекторам, которым выделяли собственные тихие кабинеты.

Джеймс прошмыгнул на своё место в дальнем углу, уселся на скрипучий стул, заправил ручку чернилами и принялся строчить на разных листах всё, что ему было известно. Вскоре на деревянной доске рядом со столом висели «портрет гл-лабителя, данный эла-Ши», краткие выписки из отчёта о вскрытии и из протокола осмотра, схема замка хранилища (он не поленился и срисовал её из бумаг Чейна). Внизу был приколот листок с выводами:

1. Преступник, вероятно, тайри.

2. Преступник, вероятно, имеет техническое образование.

3. Преступник нагл и самоуверен, но гениален.

4. Преступник умеет обращаться с электричеством.

Описание основывалось больше всего на словах эла-Ши и выглядело бредовым. Поморщившись, Джеймс приписал ещё два пункта:

5. Если преступник был не один (что более правдоподобно), то ничего неизвестно.

6. Если преступник был не один, то эла-Ши лжёт.

Теперь можно было немного успокоиться и пойти, наконец, в столовую, чтобы выпить чашку местного дрянного кофе и съесть пару бутербродов в качестве завтрака и сразу же обеда.

* * *

Грабитель покинул здание банка, насвистывая гимн тайрийских патриотов. Завернув в нужный переулок, он расхохотался: андарцы никогда не поймают его! Даже если они поймут, как был убит охранник (а это они скорее всего поймут), никто не поверит, что он был один! Никто не поверит, что всё содержимое хранилища можно уместить в две сумки! Никто не остановит его!

Поправив ремни тяжёлых сумок на плечах, мужчина пошёл вперёд. Он побродил немного по подворотням Александрии, прогулялся по грязному городскому ручью, гордо именовавшемуся речкой, в особенно тёмном переулке снял шлем и сунул его за пазуху, после чего постепенно вышел на освещённые бледно-жёлтыми фонарями «приличные» улицы и неторопливо зашагал в сторону промышленной части.

На самой её границе он отдал сумки ожидавшему там извозчику. Тот направил старую кобылу прочь. Ночной путник же прошёл ещё три квартала вдоль бесконечной вереницы безликих фабрик, впивавшихся в ночное небо когтями труб, и вошёл в одно из зданий.

1) Примерно 1,65 м

Вернуться к тексту