Ядовитый цветок любви (гет)

Переезд оказался совершенно плёвым делом.

Его величество император действительно пожаловал виконтессе Дендриф особняк на окраине. В сравнении с дворцом он был довольно маленьким, но для одной только Глориозы слишком огромным — настолько, что она вполне могла бы в нём заблудиться. Отправляясь на аудиенцию, виконтесса ожидала встречи с кронпринцем, но в зале, где принял её император, они были только втроём — он, она и императрица. А после передачи ключа её представили рослому магу Пиерису, который обещал помочь с переездом. Он оказался крайне немногословным, и всю дорогу до гостиницы только внимательно смотрел на Глориозу, но так ничего и сказал. Его лицо скрывал надвинутый капюшон, но светящийся левый глаз позволял рассмотреть приятные мужественные черты.

Маг проследовал за виконтессой до её номера, не проронив ни слова. Когда они вошли, Глориоза бросилась собирать свои вещи, но Пиерис прервал её:

— Излишне, — голос у мага оказался богатый, как будто вызывающий вибрацию где-то в груди.

Пиерис вышел в середину комнаты, поднял руку и что-то тихо пробормотал. Все вещи виконтессы сами бросились к чемодану, аккуратно свернулись и уложились. Маг пробормотал ещё что-то, и чемодан поскакал за ним. У стойки портье Пиерис задержался меньше, чем на секунду, чтобы что-то оставить. Проделал он это в гробовом молчании, но служитель взял оставленное на стойке и довольно низко поклонился. Всё произошло так быстро, что Глориоза даже не поняла, чем именно рассчитался маг. Если, конечно, это был именно расчёт.

Виконтесса полагала, что до особняка они поедут в карете, но маг пристально посмотрел на ключ у неё в руках, а потом поднял глаза к небу.

— Руку, — обронил он и протянул ладонь.

Глориоза взялась за его руку и вцепилась в чемодан. Когда она училась, настоящая Глориона говорила ей, что заклинание телепорта может быть довольно суматошным, и в процессе можно легко потеряться. Впрочем, она уточняла, что так бывало с ней, а она имела мало маны и специализация у неё был далека от печатей и стихий. Виконтесса зажмурилась, ожидая безумной тряски и кручения, но лишь почувствовала, как в лицо дохнул лёгкий ветерок, а потом снова послышался голос Пиериса:

— Мы на месте.

Виконтесса осторожно открыла глаза. Её взору открылся несколько заброшенный на вид особняк. Маг снова поднял руку в его направлении и что-то пробормотал, а через мгновение здание как будто отряхнулось, словно мокрая собака, и оказалось новеньким, как если бы его только-только закончили строить. Глориоза восхищённо хлопала глазами, а Пиерис, взяв у неё ключ, пошёл открывать. Чемодан скакал следом за ним.

— Если не нужны проблемы, стоит отказать всем слугам, которых пошлют дворяне, кроме императорских семей, — изрёк Пиерис. — Если Флор’э’Лапис или Орхидея отправят кого, то для защиты. На этом я ухожу.

Маг телепортировался прямо из холла, такого просторного, что в нём вполне можно было устроить бал. И Глориоза как раз об этом и подумала — что было бы здорово устроить бал. Однако воздушный замок быстро разлетелся — она вспомнила, что денег у неё не было не то что на бал, а даже на оплату работы одного слуги. Учитывая размеры особняка, она могла или выбрать несколько комнат и заниматься там всем сама, или принять слуг, каких пришлют, если платить им будут прежние хозяева. Размышляя над этим, виконтесса села на свой чемодан и задумалась. Да, теперь у неё был большой дом — больше, чем у родителей в Санктусе. Но нечего было есть. Глориоза поднялась и встряхнула головой. Она, конечно, была на мели, но не настолько, чтобы не суметь купить немного овощей на похлёбку. Надо только было обойти окрестности и узнать, где здесь поблизости рынок.

Виконтесса почти дошла до двери, когда снаружи аккуратно постучали. Глориоза осторожно приоткрыла дверь и увидела человека относительно преклонного возраста в серых брюках и фраке с ласточкиным хвостом, в белоснежных перчатках и с небольшим чемоданом в руке. За его плечом стояла хорошо сбитая женщина, по виду — его ровесница. На ней было доброе, хоть и простое платье, а руках она тоже держала чемодан несколько большего размера, чем был у мужчины.

— Дворецкий Аргол, — отрекомендовался мужчина. — А это моя жена, Алоя, она экономка.

— Я… мне… — залепетала Глориоза.

— Нас прислал его высочество кронпринц Аурелис Флор’э’Лапис, — с чувством глубокого уважения и собственного достоинства произнёс дворецкий. — Позвольте, мы войдём и объясним всё подробно.

Глориоза посторонилась, но стоило прислуге войти, как она тут же призналась, что сама прибыла только что и понятия не имеет, где что находится. Дворецкий кивнул жене, и та, прихватив чемодан виконтессы, умчалась вглубь здания с неожиданной прытью. Глориоза только проводила её озадаченным взглядом. Аргол тем временем сообщил, что Алоя всё осмотрит, расскажет, где что, а потом поможет выбрать должные комнаты. А потом с головой ушёл в объяснения совсем иного рода: оказалось, что Глориозе нужно было работать. В двух шагах от её дома находился госпиталь, который в столице так и звали — Дендриф. Потому что в этом самом особняке всегда селили мага-целителя, которому даровали этот титул. И этому магу-целителю полагалось в госпитале работать. Впрочем, находиться там безотлучно не требовалось — врачи со многим справлялись и без магии, но требовалось всегда быть на связи и готовой примчаться в любой момент, чтобы спасти чью-то жизнь. В обмен императорский двор брал на себя обязательство обеспечивать Глориозу всем необходимым и достаточными средствами на личные нужды.

Виконтесса уже успела подумать, что эта работа может здорово ей помешать, но в конце своей пламенной речи дворецкий передал ей письмо от кронпринца, и все невесёлые мысли как ветром сдуло. Ещё даже не вскрыв конверт, Глориоза почувствовала, будто у неё выросли крылья за спиной. И ей пришлось признать, что его высочество действительно нравился ей, а не только был средством достижения цели. Торопливо сломав сургучную печать, виконтесса достала письмо, и её глаза быстро забегали по строчкам. Кронпринц писал, что сам заедет за ней через три дня в полдень и просил быть готовой к долгой прогулке на фестивале цветов. Это озадачило виконтессу. Вряд ли во Флорендии кто-то не знал о его помолвке с кронпринцессой, так разве можно было так открыто идти на фестиваль с другой девушкой? Но спросить об этом у дворецкого она не решилась — вдруг подобное было здесь в порядке вещей, и она просто выставила бы себя полной дурой, задав подобный вопрос.

Примерно через полчаса вернулась Алоя, предложившая проследовать за ней. Она показала все комнаты в особняке, как будто знала его уже как свои пять пальцев. Глориоза выбрала спальню с окнами на юг, такую большую, что гостиница, в которой она работала как «Рия» уместилась бы там целиком. Её чемодан уже был там. Кровать с балдахином была настолько огромной, что на ней было бы не тесно спать хоть вшестером. А кроме неё в комнате имелся отделённый ширмой будуар и удобная чайная зона с мягкими диванами и креслами. День был в разгаре, но она уже получила столько впечатлений, что ей хотелось прилечь ненадолго. Однако такой возможности ей не представилось: дворецкий оповестил и прибытии ещё прислуги. Это были две горничные от дома Орхидея и учитель от кронпринцессы лично. Одна из горничных была магом — её левый фиалковый глаз неярко светился. Когда Глориоза спустилась, эта горничная о чём-то говорила с дворецким.

— Приветствую вашу милость, — хором произнесли горничные, приветствуя виконтессу.

— Меня зовут Лаватена, — произнесла та, у которой были обычные серые глаза.

— Меня зовут Рудбезия, — представилась маг. — Дворецкий Аргал говорит, в особняке нет повара. Я могу выполнять эту работу, пока вы не пожелаете нанять кого-то другого.

— Хорошо… — растерянно кивнула Глориоза.

— Стахис Тюльпан, барон Тюльпан, — представился мужчина средних лет с синими волосами. — Вассал Орхидея. Её высочество отправила меня к вам, чтобы помочь разобраться с устройством светской жизни. Я также могу быть полезен в изучении танцев, этикета и искусства ведения беседы.

— Я очень признательна её высочеству, — виконтесса постаралась искренне улыбнуться.

— Вряд ли сегодня вы способны заниматься, — улыбнулся барон. — Столько событий разом. Ваш разум наверняка в смятении. Я приду завтра в десять, и мы начнём обучение.

Стахис коротко кивнул и покинул особняк. А Глориоза подумала, что ей стоит хотя бы прочитать о порядках во Флорендии, чтобы уж совсем не ударить в грязь лицом. Она сказалась уставшей и попросила дворецкого сегодня заняться домом и обедом для всех самостоятельно, после чего ушла в библиотеку, которую Алоя показала во время экскурсии. Книг там было множество, и самых разных. На разных стеллажах можно было найти любовные романы, книги по истории, учебники магии и литературу по ведению хозяйства и экономике. Глориоза тяжело вздохнула, отказывая себе в том, чтобы погрузиться в увлекательную историю любви какого-нибудь рыцаря и его дамы, и выбрала книгу «История основания Флорендии. Государственное устройство». Первые несколько глав Глориоза прочитала по диагонали, мельком отслеживая, как описывалась история основания — тысячу лет назад бравый воин Рубин Флор'э'Лапис и искусная в дипломатии Платинум Орхидея завоевали большую территорию, на которой и основали своё государство. Собственно, в начале книги речь шла о порядке присоединения земель, присвоении дворянских наследуемых титулов и ранжированию аристократии. А вот пятая глава вызвала у Глориозы вспышку негодования: жены императоров получали только титул эрцпринцессы, но не могли занять трон императрицы. Они вообще мало влияли на политику и просто жили в роскоши, овеянные любовью монарха, и рожали ему наследников. Императрицами же становились дочери из дома Орхидея. Рассуждая здраво, это можно было понять — должное образование они получали с детства, их буквально готовили к управлению государством.

Виконтесса отшвырнула книгу в сторону. Трон императрицы внезапно стал невероятно далёк: даже если она выйдет замуж за кронпринца, после его восшествия на престол на троне императрицы по правую руку от него всё равно будет сидеть Венетта Орхидея. Здесь, во Флорендии, всё было совсем не так, как в остальных странах. Жгучая волна обиды и ревности к кронпринцессе прокатилась по всему естеству Глориозы — ведь ей, «Рие», пришлось перенести столько боли и лишений, чтобы наконец получить хороший шанс, а она, Венетта, просто родилась в семье эрцгерцога. И ей уж точно не приходилось выгрызать своё место под солнцем, думала виконтесса. Даже отправленный учитель стал казаться какой-то подачкой.

Занятия с бароном Тюльпан оказались на удивление увлекательными. Он не выказывал ни снисходительности, ни высокомерия, и готов был отвечать на любые вопросы и повторять столько раз, сколько это требовалось его ученице. А для Глориозы сложно было решительно всё. Вынужденная прятаться в Санктусе, она умела только читать и совсем немного считать, не разбиралась ни в политике, ни в музыке, ни в искусстве. Её и танцевать-то учила «Глориона». Но барон ни единым движением брови не показывал, что виконтесса не имеет ни малейшего представления об элементарных вещах, известных любому ребёнку Флорендии. За три дня он, конечно, не так много успел ей рассказать, но кое-что всё же сумел донести. Вечером перед днём свидания Глориоза предупредила его, что на следующий будет занята, и барон только коротко ответил, что знает, а потому придёт только через день.

«Невеста знает, но не станет мешать? — думала виконтесса, закрывая за ним дверь своего кабинета. — Или, наоборот, станет? Что мне делать, если мы вдруг с ней столкнёмся? Надо разузнать слухи о доме Орхидея…» Поток её мыслей был прерван дворецким, который принёс большую коробку и коробку поменьше.

— Подарок от его высочества, — произнёс он, вручая их ей.

— Подарок? — озадаченно переспросила Глориоза.

— Платье для фестиваля, — отозвался дворецкий.

Глориоза покраснела. О её предстоящем свидании, которое, как она думала, должно было быть тайным, знали буквально все. Но что больше всего удивляло, никто не проявлял и толики осуждения, хотя казалось бы — она позарилась на самого кронпринца, который уже был помолвлен. Виконтесса была уверена, что по нему вздыхала добрая половина дворянок, а кто не вздыхал — беззастенчиво сох. Она не могла не признавать, что никогда ещё ей не доводилось видеть кого-то, чья внешность была столь совершенной, что он казался сошедшим с небес божеством. Впрочем — эту мысль Глориоза раздражённо отбросила — кронпринцесса ему не уступала.

Когда кронпринц прибыл за Глориозой на собственном вычурном экипаже, он ласково улыбнулся, встретив её на крыльце. Но по пути к карете почему-то помрачнел, и виконтесса тут же подумала, что это как-то связано с ней.

— Что-то не так, ваше высочество? — осторожно спросила она.

— Ну что ты? — он улыбнулся. — С нашей с тобой прогулкой всё в порядке. Мы сейчас отправимся на фестиваль цветов, погуляем там немного, а потом пообедаем. Полагаю, твой гардероб несколько… хм… скуден, так что потом отправимся в салон, где я закажу для тебя несколько платьев.

— Я… Мне… — залепетала Глориоза.

— Я хочу это сделать, — надавил его высочество. — Ты будешь появляться на приёмах в императорском дворце, и я хочу танцевать с тобой на них. А вот чего я не хочу, так это чтобы ты чувствовала себя неуютно из-за своей одежды. Так что не спорь.

— Хорошо, ваше высочество, — виконтесса опустила голову, но через мгновение снова заглянула в его глаза. Его взгляд был где-то далеко. — И всё же ваши мысли где-то не здесь.

— Извини, — он встряхнул головой. — Пограничная стычка с Дракераном. Дом Орхидея на военном положении, всадники грифонов полетели разбираться. Я немного волнуюсь за Венетту — всё же она их командир.

«Опять кронпринцесса! — возмущённо подумала Глориоза. — Но её отсутствие даже хорошо — нам никто не помешает… Разве что она всё равно занимает его мысли…»

— Есть ли повод волноваться, ваше высочество? — выдавила мягкую улыбку виконтесса. — Её высочество ведь огромной силы маг.

— Ты права, — просветлел кронпринц. — Она и в фехтовании такой мастер, что личные рыцари отца её остерегаются. Да и её грифон тоже… Конечно, ты права, — он улыбнулся. — Спасибо.

«Столько комплиментов, а мне даже не сказал, что платье к лицу…» — стараясь удерживать улыбку, мрачно подумала Глориоза.

— Кстати, ты сегодня как весенний цветок — такая нежная и очаровательная, — его высочество наконец переключился на свою спутницу. — Платье тебе очень идёт.

— Спасибо, ваше высочество, — улыбнулась виконтесса.

Фестиваль цветов изгнал лишние мысли из головы Глориозы — на всей огромной центральной площади столицы, куда ни посмотри, красовались яркие, нежные, благоухающие бутоны самых разных растений. Но всё это великолепие утратило бы большую половину своей прелести, если бы рядом с ней не было его высочества. Поданные кланялись, встречая его, но никто не бросался к нему, не требовал приветствий и вообще не создавал никакого лишнего шума. Если не обращать внимания на поклоны, можно было представить, что он такой же житель Флорендии, как и все остальные. Кронпринц, как оказалось, немало знал о цветах и языке, который они скрывали. Всю дорогу по площади он рассказывал о тех или иных растениях, попадавшихся на пути. Наконец, они добрались до зоны, где были представлены самые разные розы. И там он преподнёс Глориозе огромный букет белоснежных цветов, окутанных серебристыми магическими блёстками.

— Эти цветы значат невинную влюблённость, — улыбнулся он.

— Спасибо, — широко улыбнулась виконтесса.

— Но во Флорендии важен не только сам цветок, но их число, — кронпринц склонил голову набок. — Здесь мы всё осмотрели. Проголодалась?

— Немного, — солгала Глориоза — ей ужасно хотелось есть.

— Чудесно, — снова улыбнулся его высочество. — Самое время отобедать.

Ресторан, куда кронпринц привёл её, был заполнен. Но метрдотель лично встретил их у дверей и проводил за столик, отделённый ширмой. Его высочество предложил виконтессе самой выбрать, что она будет, и она, боясь показаться обжорой, указала на один салат и десерт. Кронпринц усмехнулся и заказал для неё большой стейк с гарниром, а для себя велел принести блюда от шефа. Официант кивнул и быстро удалился. Когда еду подали, Глориозе поначалу было неловко наедаться, но его высочество так умилённо смотрел, как она ела, что она просто не могла оставить ни кусочка.

Поход за платьями напрочь лишил Глориозу способности думать. Дамы из салона так лихо взяли её в оборот, что она только и успевала принимать комплименты от них и кронпринца, да кивать в ответ. Виконтесса даже не была уверена, что запомнила всю ту одежду, которую одобрил его высочество. Обратила внимание только на то, что среди перемеренного не было ни одного наряда того же насыщенного синего оттенка, какого было платье её высочества на Весеннем балу. Но мысль эта проскочила так отстранённо, что она тут же забыла об этом. Свидание определённо очень даже удалось.

Обратный путь лежал через особняк Орхидея. Напротив ворот стояли два рыцаря, готовые преградить путь всякому, кто вознамерился бы войти. У самих ворот и вдоль забора в обе стороны лежало множество орхидей самых разных оттенков и сортов. Кронпринц стукнул по стенке кареты, и возница остановил лошадей. Его высочество быстро вышел, взял у кого-то из сопровождения фантастический букет орхидей и положил его у ворот. Отвесив короткий полон особняку, он так же быстро вернулся назад, где наткнулся на вопросительный взгляд Глориозы.

— Так я желаю воинам, оберегающим наши границы, благополучного возвращения, — улыбнулся он.

— Почему вы не сказали мне? — с нотками обиды спросила Глориоза.

— Я не хотел смутить тебя, — мягко произнёс кронпринц. — Ты только узнала об этом, и я подумал, что тебе сегодня совсем не нужно забивать этим голову. А вот я не мог не принести цветов — это моя обязанность, как члена императорской семьи.

— Вот как, — улыбнулась виконтесса.

Когда карета кронпринца доставила их назад к её особняку, было уже довольно поздно, но не настолько, чтобы такое время можно было счесть неприличным. Проводив Глориозу до дверей, его высочество склонился к ней и мягко коснулся губами щеки. Лицо виконтессы мигом вспыхнуло. Кронпринц прошептал, что вскоре снова напишет ей, и уехал. Несколько минут Глориоза так и стояла на крыльце, как будто тая от краткого поцелуя, а потом вошла в дом. Шагая до своей спальни, она будто порхала по облакам, как волшебная бабочка. Добравшись до собственной комнаты, она рухнула на кровать, и с её лица никак не сходила улыбка, пока она снова прокручивала в голове прошедшее свидание. Однако лицо её помрачнело, стоило добраться до того, как кронпринц оставил букет у ворот дома Орхидея. Виконтесса не верила, что это было всего лишь то пожелание, о котором он сказал. Цветы, которые он там оставил, были красными, а он сам говорил на фестивале, что практически любой цветок красного цвета выражает любовь. Глориоза почувствовала себя обманутой. Разве можно было подарить букет белых роз, означавших невинную влюблённость, одной девушке, и тут же оставить букет алых орхидей для другой? А виконтесса почему-то ничуть не сомневалась, что оставленные им цветы предназначались именно кронпринцессе, а не всем воинам. И она еле остановила себя от того, чтобы попытаться ночью выкрасть эти орхидеи — подумала, что вряд ли рыцари покинут пост хоть на минутку.

Укладываясь, Глориоза никак не могла унять гнев и обиду. Ревность терзала её душу так сильно, что в своих мыслях она даже пожелала кронпринцессе смерти, но это ужаснуло её. К ревности примешался стыд, и виконтесса горько заплакала, не зная, как привести мысли в порядок. Она рыдала в подушку очень тихо, чтобы никто из прислуги не услышал, да так и уснула, в конце концов вымотавшись от всех переживаний сегодняшнего дня.