Исчезнувшие (джен)

Мир дрожал на грани, то вспыхивая, то вновь пропадая, в ушах шумело — слишком много чувств и эмоций обрушилось в один миг, пробив столь старательно возводимую годами вокруг себя защиту, вновь сделав её уязвимой.

(Успела же? Успела? В этот раз должна была успеть.)

Отчаянно пытаясь за что-то ухватиться, но ничего не находя, не понимая, что именно ощущает, с трудом дыша. Почему вдох даётся так тяжело?

— Больно, — выдавив вслух, осознав хотя бы это чувство.

«Нашла!»

Не осознавая, что делает, потянувшись куда-то всем телом вперёд, оттолкнув обломки — и боль пронзила резко всё тело, заставляя сознание вновь угаснуть, отдав его на чужую волю.

* * *

Вокруг было темно и холодно, но дышать стало легче, воздух чист и не разрывал лёгкие. Она судорожно вдохнула, медленно осев на ледяной пол, какой-то совершенно безумной на общем фоне мыслью припоминая, что так сидеть нельзя, но силы в теле просто иссякли.

«Действительно, больно».

Взгляд упал на обожжённую ногу, отчего возникло желание чуть ли не заскулить от боли и подсознательного ужаса, но по какой-то привычке она лишь закусила губу, не издавая вслух ни звука.

Её задело. Раз задело её, значит, оттолкнуть она успела. Да?

Рука сама потянулась к ране, но ничего не произошло.

«Вот демон, ты так не умеешь…»

Лечить? Да она и другого не умеет…

Она оторвала кусок ткани от нижней юбки и как-никак перевязала рану. Хлипкая ткань поддалась легко, даже эти слабые руки справились. Движения были умелыми и ловкими, будто такие действия не впервой. Цепляясь за стену, подняться на ноги, сделав несколько неуверенных шагов, и вскинуть ладони, обрушая потолок, перекрывая потайной ход с той стороны, с которой она в него попала.

«Зато так — умеешь».

От резкого грохота, задевшего ещё какие-то едва различимые воспоминания, захотелось зажать уши и свернуться клубочком, но вместо этого она направилась куда-то вглубь узкого тёмного коридора. Несмотря на то, что без света идти приходилось чуть ли не на ощупь, да и подволакивая ногу, она откуда-то знала, куда идёт.

Правда, если подумать, она и сама знала о наличии этих коридоров. Но, кажется, никогда ими не пользовалась, ни дома, ни в летней резиденции.

«Надо отойти подальше».

Но она не успела убедиться… убедиться…

Прядь длинных спутанных волос за что-то зацепилась, и тело раздражённо дёрнулось, метнувшись к поясу, хватаясь за раздобытый откуда-то нож, перехватив другой рукой волосы где-то сверху, но она, встрепенувшись, чуть ли не всхлипнула, мысленно вздрогнув от каких-то смутных ассоциаций, и рука опустилась ниже, отрезав только зацепившийся локон и где-то на середине.

Ассоциаций… Бег, страх и разрушения, то, что уже было. Было именно с ней. Дома.

Она запнулась, потерявшись в лабиринте собственных мыслей и обняв себя руками за плечи, пытаясь поймать и сосредоточиться на каких-нибудь образах. Ухватить нить воспоминаний, распутывая даже не клубок, а сплошной тугой узел.

Почти что зеркальное отражение уже случившегося в некоторое мере было ключом к тому.

Поражённое, почти детское лицо встало перед глазами довольно чётко. Кларисса. Это была Кларисса. А Кларабелль…

— Со мной, — словами проговорила Мирабелль, поражённая внезапным осознанием.

* * *

Мирабелль терялась во времени, в событиях, в мыслях, будто и впрямь заплутав в них. Сколько времени прошло? С какого момента? Что за чем шло? Тонула — и то отчаянно пыталась всплыть, то вновь безуспешно закрыться.

Нет, она не может, она не выдержит, она слишком долго была одна, она не понимает, как с этим справиться, заперла саму себя. Способ, столь долгое время бывший спасением, больше не работал, а иного у неё не было.

Она не считала дни, ничего не запоминала, не понимала, что происходит, отчего надо прятаться, полностью доверившись, упорно пыталась по-прежнему уйти в себя, но реальность постоянно выдёргивала обратно, пусть и не принимала её должным образом, жёстко, через боль. Кости, кажется, не пострадали, но ожогов и ушибов хватало — всё-таки её чуть не придавило. Телесных ощущений тоже было слишком много. И холодно.

И так же против воли вспоминала. Путанно, бессвязно, всплесками, но всё чаще и больше.

К тёмным коридорам пришлось привыкнуть, и те уже стали, как родные (да, ей их показывали, но она отмахивалась, как от чего-то ненужного). Некоторые проходы пришлось перекрыть, где-то, напротив, проделать новые.

«Никогда бы не подумала».

Она бы тоже, ведь и впрямь не умела… Нет, умела, просто никогда не задумывалась, но, спасаясь, когда никто не могла помочь ей, она часто выплёскивала магию довольно резкими порывами. И самостоятельно вызвать их, осознанно, у неё так-то и не выходило. Не хватало чего-то в намерениях, что было лишь в подсознании.

Выходить было нельзя, да и ушибы в любом случае не позволяли хорошо передвигаться, но медленно заживали, правда, перед тем на пару дней выкинув Мирабелль в абсолютное небытие, но острую раздирающую боль всё-таки удалось преодолеть, несмотря на слабость.

Но сегодня, выйдя из подземелья в замок, растерянно глядя через окно на полную луну. Мирабелль впервые за очень долгое ощутила поразительную ясность мыслей.

— Снег выпал, — заметила она.

Какой непривычный простор, пусть и тёмный лес кругом.

Погода прямо как тогда. Мирабелль, правда, совершенно не знала, сколько времени назад это было, да что уж, она не могла посчитать, сколько именно времени здесь находится. Дни? Месяцы? Снега не было. Наверное, месяцы… Давно ли он лежит?

Но тут, судя по всему, кроме неё кто-то был… после пожара. Раз надо было прятаться.

Мирабелль растерянно огляделась, осторожно ступая по каким-то обломкам. Завалы разгребли, но, кажется, где-то здесь она и поранилась. Последний раз видела Клариссу тут…

«Она убежала».

Значит, жива, хорошо. Успела!

Дальше по коридору она местами заметила оставленные заметные следы: где-то они выделялись на фоне пыли, где-то просто была занесённая из лесу и с дороги грязь. Она оглянулась, оценивая собственные шаги, но нет, никаких следов после неё не было, будто знала, как и куда ступать.

Мирабелль коснулась холодной каменной стены. Всё вокруг — реально. Знакомые ещё с детства стены. Следы невольного противостояния с собственной дочерью. Дочь и сестра, которых она невольно противопоставила одну другой, не сумев вовремя спасти ни одну из них. Она сама. Не тень самой себя. Свободная, не перемолотая вечной болью.

Понять бы только, что же именно она чувствует.

Надо найти какую-то запасную одежду… По смутным воспоминаниям казалось, что замок будто бы и не так уж сильно разграблен, как мог бы быть. Да, пустой, заброшенный и забытый, пострадавший от недавнего (кажется) пожара, но нет ощущения опустошённости. В конце концов, даже люстры чего-то да стоили, и…

Впрочем, отголоски знакомой силы до сих пор ощущались в воздухе, давая ответ на её вопрос. Что-то оставалось неизменным, несмотря на года и любые обстоятельства.

Мирабелль невольно улыбнулась — впервые за очень долгое время.

Одежду найти удалось: в каком-то из забытых всеми помещений для прислуги нашлись кое-какие целые чистые вещи, никем не тронутые и уцелевшие. Слабый травяной запах, видимо, свидетельствовал о том, что когда-то на зиму её защитили от насекомых, но срок оказался куда длиннее… Ткань, впрочем, все равно казалась ветхой, но и то лучше того, что ей давали. И немного теплее.

Хотя бы человеком себя немного почувствовала.

Жалко, что нельзя просто взять и остаться здесь, в сколько-то родном месте. За ним продолжают наблюдать.

Если бы только она знала, что делать дальше.