Исчезнувшие (джен)

Для Геуста боль давно стала обыденностью, незримой спутницей по жизни. Иногда едва уловимая, иногда капризная к любому малейшему дискомфорту или неосторожному шагу, иногда жестокая и безжалостная.

Сегодняшней ночью она решила пожаловать именно в третьей ипостаси.

Геуст, неудачно повернувшись во сне, резко распахнул глаза, в подсознательном приступе ничем не обоснованного ужаса дёрнувшись всем телом и чуть не взвыв, зато проснувшись.

Он дома (это ничего не гарантирует, он-то знает). Он один. Всё в порядке.

Геуст вздохнул и сел, и боль отдалась ещё и в спину, заставив стиснуть зубы, зато полностью развеивая возможность каких-то кошмаров. Нет, такое мерзкое состояние только здесь и сейчас возможно. Как хорошо, что завтра не надо никуда идти, но вот только он и Джека отпустил так невовремя, и Арис куда-то свалил, да даже Катрина только утром забежит: у всех образовались внезапные срочные дела именно сейчас.

Обыденность, сейчас пугающая больше любого кошмара — поскольку те являлись лишь последствиями пережитого (не считая очень уж чрезвычайных обстоятельств), а вот травмы с ним навсегда, и каждое обострение пугало тем, что оно — то последнее, что больше не уйдёт. Что он окажется прикованным к дому навсегда, что должен будет бросить все дела, потеряв свою жизнь, которую он так старательно строил вопреки всему.

Надо было бы уже догадаться оставлять обезболивающее где-то под рукой, только вот он нарочно этого не делал, чтобы не искушаться лишний раз, а сейчас и на помощь-то позвать некого, и винить, кроме себя, тоже некого!

Геуст, тяжело вздохнув, встал: медленно, равномерно планируя каждое движение, сначала полноценно сев, потом свесив ноги с кровати и потянувшись за тростью, так же осторожно встать, опираясь, семь болезненных шагов до стола, казавшихся немыслимым расстоянием. Он выдвинул второй ящик и нашарил там затерявшийся среди кучи бумаг пузырёк. Не стоит брать работу в спальню… Накапал жидкость прямо в крышку от пузырька и так и выпил.

Он — свой собственный подопытный. Лекарств нужной силы и эффекта не существует, большинство полагается на магию, но магией ему и без того кости чуть ли не по осколкам сращивали, а полагаться на неё как на решение всех проблем Геуст не считал целесообразным. Приглушение ощущений или, более того, усыпление, явно погоды не делают, а потому он стал разбираться и разрабатывать сам.

Экспериментировал, правда, только на самом себе, и один раз не совсем этично рискнул, предложив со всеми рисками и без того безнадёжному пациенту — тот согласился, и хуже не стало, но случай все равно морально не очень хорош.

Да и магия слишком часто ходит по грани. От того, чтобы сломать чинимое отделяет лишь намерение.

Уснуть Геуст этой ночью уже не смог, но до рассвета честно пролежал, закрыв глаза и молясь, чтобы к завтрашнему дню стало легче (чтобы не навсегда), пытаясь понять, на что вообще хватит сил сегодня.

Рассвет, справедливости ради, сейчас наступал поздно — холодный сезон в самом разгаре, так что, вставая и одеваясь, Геуст взглядом отметил на часах половину девятого. Боль немного отступила, и ноги более-менее слушались, но он мысленно похвалил себя за то, что живёт на первом этаже. Детская его комната была на втором этаже (доставшаяся в итоге Арису), но слишком уж суровым испытанием стала лестница, да и его внутри периодически иррационально передёргивало от любого вида из окон на какой-никакой, но высоте.

Он побрёл к кухне, размышляя, стоит ли позавтракать, как полагается, или, пока никто не видит, побаловать себя и принять пищу в собственной комнате, но не дошёл, отмечая неплотно прикрытую дверь в столовую и только сейчас невыспавшейся головой понимая, что он постоянно упускает из виду новую жилицу.

Он не сильно задумывался, но она-то, кажется, тоже ранняя пташка. Просто вечно бегает где-то с Арисом, ну и пусть бегает… Геуст просто смирился и предоставил их друг другу, свыкнувшись с мыслью, что неугомонных детей стало в два раза больше. Даже если они не совсем дети…

Геуст вздохнул и толкнул дверь в столовую, решив начать отсюда. Какой-то этикет тогда уж нужно соблюдать.

— Доброе утро, — монотонно поздоровался он раньше, чем поднял глаза на девчонку.

Кирка вместо ответа чуть оладьями не подавилась, возмущённо помахав на него ладонями и быстро прожевав и проглотив еду, пока Геуст на пороге философски размышлял о том, что оказание первой помощи в его планы точно на сегодня не входило.

— Я думала, все свалили! — возмущённо заявила она, вскакивая и проворно преодолев столовую, чтобы проскочить мимо него в сторону кухни: — Сейчас, я принесу ещё…

Геуст и возразить не успел, что он сам справится, потому, уже привычно вздохнув, прошествовал к своему месту и рухнул на спасительный стул, подсознательно позавидовав чужой прыти.

И кто тут ещё пугаться должен… На самом деле, надо признать, что лицо девочки, постоянно суетившейся то тут, то там, ему за эти месяцы примелькалось. Причём совершенно незаметно — просто схожесть с болезненными воспоминаниями размывалась, заменяясь новыми. Не настолько же она копия, да и Кирка, свыкнувшись и немного, эм, перебесившись после произошедшего, была в целом обычной девочкой. Озорной, диковатой, но наивной. И в глазах Геуста именно это как-то стало выходить на первый план. Не считая, конечно, случаев, когда та умудрялась резко выскакивать как из неоткуда, когда страх срабатывал первым… Но Геуст честно начал принимать, что это его проблемы, а не её вина.

— Катрина сказала, что она с внучками сегодня, поэтому сразу убежала, — Кирка ворвалась с подносом так резко, что почти проиллюстрировала его последнюю мысль, но из-за рефлексии в момент у неё всё-таки не вышло того сделать. — Я её едва застала…

— Да, она предупреждала, — Геуст поморщился. — Благодарю.

Кирка закатила глаза и, играючи переставив магией еду с подноса на стол, сам поднос отправила на свободный конец стола, вернувшись на своё место к оладьям.

— А я думал, что ты уехала с Арисом, — рассеянно сообщил через какое-то время Геуст, решив, что стоит всё-таки прокомментировать обоюдное удивление.

Кусок в горло не шёл, но не выбрасывать же уже начатую порцию, так что он невольно отступился от правила во время еды не разговаривать. Кирка-то уже почти закончила. Да и надо же какой-то интерес проявлять. Он её всё-таки не намеренно игнорировал, а неловкость сохранялась слишком уж большая для тех, кто живёт буквально в одном доме.

— Он же в Орден… Мне там делать нечего, — философски пожала плечами Кирка, отпивая чай.

— Разумно, если по делам, там всё-таки навыки нужны, — по привычке отметил Геуст, по слишком громкому стуку кружки о стол запоздало поняв, что для попыток стену между ними преодолеть справедливые замечания — не то, что подходит.

На них даже Арис умудрялся обижаться, в конце концов. Небось восприняла как-то на свой счёт…

Кирка сердито зыркнула на него, стиснув кружку, и Геуст, подавив трагический вздох, перефразировал:

— Это же защитный отряд… Они там годами тренируются, там и первая степень магии, как у меня, сама по себе бесполезна будет, — так, наверное, нормально?

На счастье, поскольку Кирка была прямой как стрела, все эмоции у неё на лице написаны — и сейчас девочка заметно смягчилась, вернувшись к чаю, а Геуст понял, что его навыки дипломатии находятся примерно на нуле, так что без Ариса под боком можно и не пытаться общаться, и вяло вернулся к еде.

— У вас от меня проблемы?

Геуст поднял глаза на Кирку, задумчиво болтавшую ложечкой в уже пустой чашке.

— В каком смысле? — предпочёл уточнить он.

— Ну, у вас. У Ариса в Ордене, у тебя в Совете. Вы мне ничего не говорите… Разве на таких должностях не должно быть чего-то вроде отсутствия проблемных членов семьи? — непривычно серьёзно поинтересовалась она.

Геуст тщательно задумался перед ответом: он не знал, откуда она успела этого набраться, но частично она права, спорных ситуаций-то всегда стараются избежать. И после произошедшего в лесном замке бюрократии было много. Саму Кирку посчитали невиновной, но так-то за это время одного члена Совета успели убить, второй умер сам, пожар в замке уничтожил почти все следы их противостояния мёртвой принцессе, в сам дух честно поверили не все, а вдобавок — беглой королевы и след простыл. Расплести всё максимально незаметно для общества, конечно, не удалось, и официальная версия отличалась ужасной обтекаемостью, слухи же все равно просачивались… В итоге всё было записано на счёт неизвестных монархистов. А Кирка…

— Кирка Лилиум — это Кирка Лилиум, — флегматично пожал плечами Геуст. — У неё спорного прошлого нет. Тебя лет восемнадцать вообще не существовало — невелика беда для сиротки, в деревнях вообще никто людей не считал раньше. Госпожа Алтисс — ты её видела, невысокая такая женщина, — как раз с этим борется…

— Не существовало, — эхом повторила Кирка, звякнув ложечкой о стенку чашки.

Он и не предполагал, что она может о таком задумываться. Правда, откровенно невовремя — адекватно формулировать в таком состоянии серьёзные вещи было сложновато.

— Проще говоря, нет, к тебе претензий нет, — закруглил Геуст. — Так что и говорить нечего.

В принципе, конечно, предъявлять лично претензии девочке, умудрившейся от обиды, совершенно не ориентируясь на местности, ворваться в охраняемую тюрьму и вывести оттуда заключённую, было ну явно неразумно! Со знаниями может и похлеще что выкинуть.

— Ну ладно, — с сомнением согласилась Кирка.

Окинув взглядом стол, она притянула к себе поднос и сгрудила на него свою использованную посуду, ловко его подхватив.

— Приятного, — помахала она свободной рукой.

— Благодарю, — привычно сухо отозвался Геуст.

Только когда Кирка подошла к выходу из столовой он запоздало сообразил, что, раз уж выдался случай, то мог бы проявить и побольше инициативы — стену всё-таки вокруг себя он и возводил.

— Погоди, — неловко остановил он Кирку уже на самом пороге.

Она обернулась, вопросительно вздёрнув брови.

— В шахматы играть умеешь?

Кирка растерянно похлопала глазами, а потом хмыкнула:

— Ну, в общем-то, да.

Мир дрожал на грани, то вспыхивая, то вновь пропадая, в ушах шумело — слишком много чувств и эмоций обрушилось в один миг, пробив столь старательно возводимую годами вокруг себя защиту, вновь сделав её уязвимой.

(Успела же? Успела? В этот раз должна была успеть.)

Отчаянно пытаясь за что-то ухватиться, но ничего не находя, не понимая, что именно ощущает, с трудом дыша. Почему вдох даётся так тяжело?

— Больно, — выдавив вслух, осознав хотя бы это чувство.

«Нашла!»

Не осознавая, что делает, потянувшись куда-то всем телом вперёд, оттолкнув обломки — и боль пронзила резко всё тело, заставляя сознание вновь угаснуть, отдав его на чужую волю.

* * *

Вокруг было темно и холодно, но дышать стало легче, воздух чист и не разрывал лёгкие. Она судорожно вдохнула, медленно осев на ледяной пол, какой-то совершенно безумной на общем фоне мыслью припоминая, что так сидеть нельзя, но силы в теле просто иссякли.

«Действительно, больно».

Взгляд упал на обожжённую ногу, отчего возникло желание чуть ли не заскулить от боли и подсознательного ужаса, но по какой-то привычке она лишь закусила губу, не издавая вслух ни звука.

Её задело. Раз задело её, значит, оттолкнуть она успела. Да?

Рука сама потянулась к ране, но ничего не произошло.

«Вот демон, ты так не умеешь…»

Лечить? Да она и другого не умеет…

Она оторвала кусок ткани от нижней юбки и как-никак перевязала рану. Хлипкая ткань поддалась легко, даже эти слабые руки справились. Движения были умелыми и ловкими, будто такие действия не впервой. Цепляясь за стену, подняться на ноги, сделав несколько неуверенных шагов, и вскинуть ладони, обрушая потолок, перекрывая потайной ход с той стороны, с которой она в него попала.

«Зато так — умеешь».

От резкого грохота, задевшего ещё какие-то едва различимые воспоминания, захотелось зажать уши и свернуться клубочком, но вместо этого она направилась куда-то вглубь узкого тёмного коридора. Несмотря на то, что без света идти приходилось чуть ли не на ощупь, да и подволакивая ногу, она откуда-то знала, куда идёт.

Правда, если подумать, она и сама знала о наличии этих коридоров. Но, кажется, никогда ими не пользовалась, ни дома, ни в летней резиденции.

«Надо отойти подальше».

Но она не успела убедиться… убедиться…

Прядь длинных спутанных волос за что-то зацепилась, и тело раздражённо дёрнулось, метнувшись к поясу, хватаясь за раздобытый откуда-то нож, перехватив другой рукой волосы где-то сверху, но она, встрепенувшись, чуть ли не всхлипнула, мысленно вздрогнув от каких-то смутных ассоциаций, и рука опустилась ниже, отрезав только зацепившийся локон и где-то на середине.

Ассоциаций… Бег, страх и разрушения, то, что уже было. Было именно с ней. Дома.

Она запнулась, потерявшись в лабиринте собственных мыслей и обняв себя руками за плечи, пытаясь поймать и сосредоточиться на каких-нибудь образах. Ухватить нить воспоминаний, распутывая даже не клубок, а сплошной тугой узел.

Почти что зеркальное отражение уже случившегося в некоторое мере было ключом к тому.

Поражённое, почти детское лицо встало перед глазами довольно чётко. Кларисса. Это была Кларисса. А Кларабелль…

— Со мной, — словами проговорила Мирабелль, поражённая внезапным осознанием.

* * *

Мирабелль терялась во времени, в событиях, в мыслях, будто и впрямь заплутав в них. Сколько времени прошло? С какого момента? Что за чем шло? Тонула — и то отчаянно пыталась всплыть, то вновь безуспешно закрыться.

Нет, она не может, она не выдержит, она слишком долго была одна, она не понимает, как с этим справиться, заперла саму себя. Способ, столь долгое время бывший спасением, больше не работал, а иного у неё не было.

Она не считала дни, ничего не запоминала, не понимала, что происходит, отчего надо прятаться, полностью доверившись, упорно пыталась по-прежнему уйти в себя, но реальность постоянно выдёргивала обратно, пусть и не принимала её должным образом, жёстко, через боль. Кости, кажется, не пострадали, но ожогов и ушибов хватало — всё-таки её чуть не придавило. Телесных ощущений тоже было слишком много. И холодно.

И так же против воли вспоминала. Путанно, бессвязно, всплесками, но всё чаще и больше.

К тёмным коридорам пришлось привыкнуть, и те уже стали, как родные (да, ей их показывали, но она отмахивалась, как от чего-то ненужного). Некоторые проходы пришлось перекрыть, где-то, напротив, проделать новые.

«Никогда бы не подумала».

Она бы тоже, ведь и впрямь не умела… Нет, умела, просто никогда не задумывалась, но, спасаясь, когда никто не могла помочь ей, она часто выплёскивала магию довольно резкими порывами. И самостоятельно вызвать их, осознанно, у неё так-то и не выходило. Не хватало чего-то в намерениях, что было лишь в подсознании.

Выходить было нельзя, да и ушибы в любом случае не позволяли хорошо передвигаться, но медленно заживали, правда, перед тем на пару дней выкинув Мирабелль в абсолютное небытие, но острую раздирающую боль всё-таки удалось преодолеть, несмотря на слабость.

Но сегодня, выйдя из подземелья в замок, растерянно глядя через окно на полную луну. Мирабелль впервые за очень долгое ощутила поразительную ясность мыслей.

— Снег выпал, — заметила она.

Какой непривычный простор, пусть и тёмный лес кругом.

Погода прямо как тогда. Мирабелль, правда, совершенно не знала, сколько времени назад это было, да что уж, она не могла посчитать, сколько именно времени здесь находится. Дни? Месяцы? Снега не было. Наверное, месяцы… Давно ли он лежит?

Но тут, судя по всему, кроме неё кто-то был… после пожара. Раз надо было прятаться.

Мирабелль растерянно огляделась, осторожно ступая по каким-то обломкам. Завалы разгребли, но, кажется, где-то здесь она и поранилась. Последний раз видела Клариссу тут…

«Она убежала».

Значит, жива, хорошо. Успела!

Дальше по коридору она местами заметила оставленные заметные следы: где-то они выделялись на фоне пыли, где-то просто была занесённая из лесу и с дороги грязь. Она оглянулась, оценивая собственные шаги, но нет, никаких следов после неё не было, будто знала, как и куда ступать.

Мирабелль коснулась холодной каменной стены. Всё вокруг — реально. Знакомые ещё с детства стены. Следы невольного противостояния с собственной дочерью. Дочь и сестра, которых она невольно противопоставила одну другой, не сумев вовремя спасти ни одну из них. Она сама. Не тень самой себя. Свободная, не перемолотая вечной болью.

Понять бы только, что же именно она чувствует.

Надо найти какую-то запасную одежду… По смутным воспоминаниям казалось, что замок будто бы и не так уж сильно разграблен, как мог бы быть. Да, пустой, заброшенный и забытый, пострадавший от недавнего (кажется) пожара, но нет ощущения опустошённости. В конце концов, даже люстры чего-то да стоили, и…

Впрочем, отголоски знакомой силы до сих пор ощущались в воздухе, давая ответ на её вопрос. Что-то оставалось неизменным, несмотря на года и любые обстоятельства.

Мирабелль невольно улыбнулась — впервые за очень долгое время.

Одежду найти удалось: в каком-то из забытых всеми помещений для прислуги нашлись кое-какие целые чистые вещи, никем не тронутые и уцелевшие. Слабый травяной запах, видимо, свидетельствовал о том, что когда-то на зиму её защитили от насекомых, но срок оказался куда длиннее… Ткань, впрочем, все равно казалась ветхой, но и то лучше того, что ей давали. И немного теплее.

Хотя бы человеком себя немного почувствовала.

Жалко, что нельзя просто взять и остаться здесь, в сколько-то родном месте. За ним продолжают наблюдать.

Если бы только она знала, что делать дальше.

Кирка начинала привыкать — по-настоящему, а не как было до этого. Раньше она была засидевшейся гостьей, проводившей и в мыслях довольно чёткую черту между собой и окружающими, да и те, кроме Ариса, её отторгали. Но после случившегося в лесном замке она постепенно стала вливаться. Сначала исключительно через Ариса… потом сама по себе. Да и, когда она перестала ерепениться на всё подряд, дело пошло немного быстрее, правда, этого она ни в жисть никому не признает!

И вообще, Геуст вон тоже цеплялся, так что вина не односторонняя!

Ну и опыта общения у неё так-то не было: жизнь с Медеей в лесу, как выяснилось, была весьма своеобразным явлением. Ба была довольно нелюдимой и колючей, и одна другую они-то понимали прекрасно. Но общество совсем уж незнакомцев и открытые пространства в поселениях до сих пор Кирку заметно напрягали. Не сказать, что она именно пугалась, но ощущения неприятные из-за непонимания, чего можно ждать.

Зато лес по-прежнему как дом родной. Туда Кирка спокойно выбиралась в полном одиночестве, умело избегая возможные опасности. Да и… сложно сформулировать даже для самой себя, но, поскольку в новой жизни она была всё ещё в каких-то поисках, то лес был тем немногим, что принадлежало именно ей. Ведь её новый круг общения формировался в основном из круга Ариса и Геуста, дом их семейный, и всё в таком духе. А лес был её, Киркин, и здесь она могла совершенно не заморачиваться с поведением и не мучиться в неуклюжих попытках влиться в общество.

Что, правда, не значило, что цеплялась она исключительно за старое или только страдала с уже имеющимся новым — нет, несмотря на подсознательную тревогу, окружающий мир манил, и у Кирки горели глаза от осознания, насколько он огромен. Всё-таки теоретически знать, что вне леса что-то есть и начинать его познавать оказалось совершенно разными вещами. Люди, может, и пугали, но места — нет! Так что они с Арисом регулярно выезжали то туда, то сюда, а по некоторым маршрутам она и в одиночку рисковала выехать, правда, приходилось делать это с картой, по которой Арис её тоже научил ориентироваться.

За пять месяцев бывшее герцогство она, кажется, исследовала целиком. В столицу ездила раза два, в компании Ариса и Геуста, и вот она как раз пугала по-настоящему, буквально собрание всех чужеродных ей штук в одном месте.

В принципе, исследования и обучение были основной её деятельностью. Буквально все считали, что ей лучше пока какое-то время нигде не светиться как личность, пока вся история с побегом не подзабудется и слухи не утихнут. А Кирке и того пока хватало, всё-таки, всё новое. У неё даже свои деньги были… Ну, то есть, как выяснилось, они были у Медеи и формально достались братьям, но по-настоящему были её.

Вот новых знакомств она так и не завела. Кроме обитателей замка (из которых, например, Джон откровенно её избегал — надо признать, он в принципе ни с кем не общался, в отличие от Джека, так что тут Кирка не могла его никак поддеть) была только Одита, но и то… как-то не очень. Та была очень дружелюбна и добра, с готовностью объясняла что-либо, сумела успешнее Ариса добиться, чтобы в прилежащей к замку деревне на неё не косились так уж откровенно (кстати, Кирка приметила, что эти дурацкие взгляды зависели от места, где-то на неё совершенно не обращали внимания, а где-то откровенно пялились, и потому она почти перестала наезжать в ответ, если ей казалось, что сейчас именно второй случай — первый оказался распространённее. В общем-то, логично, если подумать, а не просто беситься, ведь далеко не каждый может знать принцессу в лицо), подучила её всяким мелочам… но Кирка её совершенно не понимала! Слишком разные оказались. Вежливости и просто приязни не хватало. Это открытие сначала ввело её в некоторый ступор. Мало понравиться — надо ещё что-то!

Вот с Арисом общаться было легко и просто, не надо думать лишний раз, подбирать слова, пытаться как-то «правильно» себя вести, всё складывалось само собой. Чисто приятельские отношения неплохо складывались с Джеком. Катрина просто была заботливой взрослой. А Геуст…

— А за пределы «нашей» территории тоже ведь можно выезжать? — задумчиво поинтересовалась Кирка, подперев голову рукой и глядя из окна.

Холода оказались совсем короткими — сейчас было скорее слякотно, чем снежно.

— Выбери, куда хочешь, сгоняем, как время будет, — хмыкнул Арис.

— На север лучше не суйтесь, — заметил Геуст, как увидела Кирка, обернувшись, даже не подняв головы от книги. — Не уверен, что безопасно будет…

— Я только сейчас поняла, что он так общаться пытается, — с внезапным осознанием сообщила Кирка в коридоре Арису парой минут позже, выйдя они из гостиной.

Геуст в последнее время как-то перестал исключительно мрачно глазеть исподлобья и начал разговаривать именно с ней.

— Я бы сказал, по его меркам это почти полноценное общение, — хмыкнул Арис.

— Почему так сложно, — беззлобно проворчала Кирка и, потянувшись и чмокнув Ариса в щёку, побежала в свою комнату переодеваться на прогулку.

Она сегодня предстояла не самая лёгкая. Причём планировала Кирка её давно, но постоянно откладывала, находя различные оправдания.

Решилась наконец-то забрать свои вещи из дома Медеи. Кое-что она прихватила с собой ещё сразу, но особо не собиралась, да и в целом некогда было перебрать всё, что осталось. Узнав о её существовании, Геуст тогда тронуть ничего не решился, в итоге это стало как бы её потенциальным делом, за которое она всё не бралась да не бралась. Но сколько ж ещё тянуть-то, когда и поводов серьёзных нет. Ба её уже бы сожрала.

Вышла в конюшню она раньше Ариса и успела заодно самостоятельно покормить лошадей. В плане любых сборов она всегда была скоростная, правда, она не утруждала себя собиранием всяких потенциально нужных вещей, это брал на себя Арис, поскольку у Кирки вообще не получалось что-то предусмотреть.

— Я тут, — собственно, Арис явился с двумя дорожными сумками, одну из них кинув Кирке, чтобы она её поймала.

После чего он внезапно замер и окинул её обеспокоенным взглядом.

— Ты что, реально волнуешься?

— В некоторой мере? — пожала плечами Кирка. — Сама не знаю, чесслово.

Если бы она поняла, почему себя накрутила, то и не накручивала бы!

— Если не хочешь, я могу сам съездить и посмотреть, а для тебя составить список или что-то вроде, — на ходу предложил Арис, наморщив лоб, но Кирка помотала головой.

Нет, раз решила, значит, сделает.

Поездка сама по себе была не очень далёкой. О том, что бабка Медея когда-то была наследной герцогиней, Кирка узнала лишь здесь, но выбор места это объясняло. В тишине и уединении, достаточно далеко, чтобы её не нашли, но на родной земле.

Немного обидно, что с ней, оказывается, стольким не делились. Медея, видимо, просто хотела дать как можно меньше информации, чтобы Кирка сама себя не выдала, но, поскольку это оказалось бессмысленно, Кирка предпочла бы знать из первых уст.

— Вот нельзя было поселиться в поле, — проворчал Арис, когда его по лбу хлестнула ветка.

Кирка вообще-то старалась их раздвигать, но, поскольку задумалась, в этот раз пропустила и неловко хмыкнула.

— Ещё немного.

Вела в этот раз она: сначала Арис нашёл нужное направление, а через какое-то время уже Кирка начала узнавать местность, и они поменялись местами. На самом деле, мог и Арис довести, его магия как раз позволяла интуитивно находить нужных людей или места, если он знал о них хоть что-то, но ей захотелось самой.

— Увы, путь негостеприимен, — отшутилась она. — Звать было некого.

— Не представляю, конечно, — Арис потёр лоб. — Я бы так не смог.

— Ну, она была старая… Ба вообще из близких упоминала только женщину, которая ей нравилась, и двоюродную сестру, да и то так, между делом. Они умерли уже, наверное, — нахмурившись, заметила Кирка. Медее было за сотню — теоретически, конечно, любая могла столько прожить, но практически эпидемии, несчастные случаи и революции забирали людей куда раньше, отчего средняя продолжительность жизни равнялась, скорее всего, годам пятидесяти. Если не меньше…

Арис закашлялся:

— Кого, прости?

— Кузину и возлюбленную, — простодушно повторила Кирка, глянув в сторону. Показалось, что там кто-то проскочил. Наверное, зверёк какой.

Арис растерянно кашлянул, и только тут до Кирки запоздало дошло, что все семейные пары, которые ей встречались, были исключительно между людьми, ну, разного пола. Не считая Джека, который и с бревном может заигрывать.

— Так обычно не бывает, — сделала она вывод, немного помолчав и усваивая новую информацию.

— Ну… Не совсем, но в основном да. Просто обычно считают или, эм, глупым, или бессмысленным… Неважно, — завернул тему Арис. — А кузина — видимо, наша прабабка.

Кирка трагически закатила глаза — опять непонятные условности. Чем больше живёшь, тем сильнее Медею понимаешь — в лесу тебе диктовать никто не будет.

— Извини, я просто удивился…

— Неважно, — отмахнулась Кирка.

Где-то через полчаса местность вокруг стала совсем знакомой, и Кирка оживилась, мотая головой.

— О, моё любимое дерево, — восторженно поделилась она. — Я почти до верхушки умею залезать!

— Только не сейчас, — пошутил Арис. — А то мы так не доедем, пока весь лес не облазим!

Дом Кирка увидела ещё издалека и, пришпорив лошадь, поскакала впереди. Несмотря на глупые опасения, при виде родного дома внутри будто потеплело. Пока Арис её догнал, она уже успела спешиться и привязать лошадь.

— Погоди, вдруг кто внутрь залез, — предупредил её Арис, но Кирка только плечами пожала.

Они и дверь-то никогда не запирали, и всё нормально было. Красть нечего, звери разве что… но они обычно близко не совались. Ну, может, мелочь какая-то заползла, пока никого не было, что она, бояться их будет?

Кирка решительно толкнула дверь, входя в полутёмное помещение. Здесь всегда было так мрачно, в отличие от жилой половины, бабка будто образ какой поддерживала для чужих глаз. Камин, конечно, не горел, и она подумала, что стоит его затопить, а то всё промёрзло.

— Прихвати чего-нибудь для камина, — велела она Арису, едва тот переступил порог, и он, трагически вздохнув, вышел обратно, наклонившись, чтобы не удариться о слишком низкий дверной косяк.

Он, пожалуй, и для Кирки был немного низковат, это Медея относительно неё невысокой казалась…

Кирка толкнула дверь в кухню — с её пустотой, по ощущениям, было как-то легче смириться. И всё в той же полутьме сначала подумала, что это просто неудачно упала тень.

Здесь кто-то был.

Женщина, находившаяся к ней спиной, отпрянула от столешницы и развернулась, и Кирке потребовалось несколько секунд, за которые она успела узнать её откровенно растерянное лицо, прежде чем незваная гостья схватилась за нож и бросилась на неё. Кирка вскрикнула и попятилась назад, Арис ломанулся в дом на её голос, хватаясь за пояс, но оружия у него с собой не было, и он, чертыхнувшись, просто кинулся вперёд, перехватывая женщину за руки.

— Нет, не надо, — внезапно чётко заговорила женщина, обмякнув и разжав пальцы, глянув на Кирку впервые довольно ясным взглядом. — Я сама…

Её кровная мать.

Арис отпихнул нож — нет, не нож, это кинжал вообще! — ногой и перехватил женщину за руки так, чтобы свести их за спиной, но на его лице читалась искренняя растерянность.

Женщина… Мирабелль перестала бороться так же резко, как и начала, прямо глядя в глаза Кирке, что сбивало толку ещё сильнее.

— А она тут откуда? — не нашла ничего лучше Кирка, чем ляпнуть свои мысли вслух.

Ну серьёзно, такого подарочка на свою голову она не ждала!

— Забери, — кивнул Арис на валяющееся на полу оружие, и Кирка подобрала кинжал.

А она его уже видела… не просто видела, держала в руках. Оружие из лесного замка, которое использовала Кларабелль, когда пыталась её контролировать. Кирка думала, что он сгинул где-то в огне, как корона. Стало немного неуютно.

— Отпусти, — чопорно заявила Мирабелль Арису, и тот от удивления чуть не подчинился.

— Отпусти, — эхом повторила Кирка. — Магии ты так не помешаешь, а физически… ну, — она хмыкнула.

Арис был крупным, высоким и физически развитым. Кирка довольно худощавой и долговязой, но ловкой, а эффект неожиданности у незваной гостьи уже упущен.

Кирка махнула рукой, захлопывая дверь и закрывая её на засов, и Арис нехотя подчинился. Женщина молча потёрла запястья, не сводя с Кирки взгляда, и она наконец поняла, что же именно в нём смущало. Глаза раньше были пустыми и тусклыми, даже когда она с ней разговаривала, у Кирки не было чёткого ощущения, что её понимают. А сейчас взгляд выглядел вполне себе осознанным.

— Она действительно сбежала, — заметил Арис.

И Кирка поняла, что в его голосе нет удивления.

— Ты знал, что ли? — похлопала глазами она.

Кирка честно решила, что мать там убило, да и Геуст, кажется, считал так же. Она знала, что её вроде как ищут чуть ли не до сих пор, потому что не нашли тела, но это выглядело скорее суетой для порядка. Кирка помнила, как её чуть не завалило при пожаре, и думала, что в нечаянно образовавшихся завалах действительно было сложно сориентироваться…

— Догадывался. След скорее путался, чем обрывался, но я был занят тобой и Геустом, вы же пострадали… — Арис скрестил руки на груди, не сводя с беглой королевы взгляда, а та и не шелохнулась. — И не участвовал в дальнейших действиях.

— Но не сказал…

Арис выразительно на неё глянул и отвёл глаза.

Тут даже Кирка поняла намёк. «Это же твоя мать». Она издала смешок и потёрла виски. Весело. Весело!

— И вы хотите мне сказать, что всё это время в моём доме жила… — как её называть-то. Кирка и мысленно не могла определиться.

— Я тут только со… — Мирабелль перевела взгляд на окно, чуть нахмурив брови, — вчера? Ночь была одна, — слова звучали неуверенно.

— Это, конечно, всё меняет, — нервно рассмеялась Кирка.

Восхитительно. Что надо делать? По идее, Арис должен знать, но он идей не выдвигал. Куда-то сообщить? Её вернут в тюрьму, а совесть Кирки будет чиста. Она ничего не делала, и… она не виновата в чужой смерти, раз смерти не было. Не сказать, что Кирка так уж сильно по этому поводу загонялась, но все равно как гора с плеч. Потому что раз за разом все равно мысль о том, что человек погиб чуть ли не у неё на глазах, не давала покоя, пусть воспоминания и были обрывочными, путанными. Причём она-то осталась невредима, стоя всего в паре шагов от…

— Я и дороги не знаю, — сообщила женщина, что, конечно, объясняло происходящее ещё меньше.

Но Кирке же нет дела, да? Она пыталась наконец-то влиться, и её всё это не касалось. Ариса вон и то больше касается, хотя сейчас он не на службе, но у него-то есть какой-то долг и всё такое. А она никто, девушка из пустоты.

Кирка невольно зацепила взглядом след на запястье Мирабелль — от неосторожно уничтоженного блокирующего магию браслета. Воспоминания, которые одновременно ей принадлежат и не принадлежат.

«Лучше бы каким-то образом объявилась Медея», — с болью подумала она.

— Вот и нечего было узнавать, — с вполне закономерной, но прорвавшейся какой-то очень резкой обидой огрызнулась она. — В гости не звала!

Кирка взвесила на ладони кинжал и запустила его в стену, всадив над дверным косяком — тут не только Мирабелль вздрогнула и вжала голову в плечи, но и Арис чуть дёрнулся, хотя она бы не промахнулась, поскольку магию в бросок вложила совершенно не задумываясь.

— Я сваливаю! — резко выпалила Кирка чуть дрожащим голосом.

Плевать, ей-то плевать. Она просто не будет ничего делать… Арис пусть поступает, как знает. Ей все равно.

Кирка метнулась к двери, самолично запертой минуты две назад, но в итоге взяла и распахнула окно, выскочив из него прямо в сугроб. Тут высота-то метр от силы, тупо подумала она.

Злость и обида клокотали внутри, ища выход, и Кирка не хотела и пытаться их подавить, выскочив из снега, сердито пнув ограду, будто та чем-то провинилась. Хотелось просто вскочить на лошадь и скакать как можно дальше и снести всё на своём пути.

Арис выскочил уже через дверь, цивилизованно, кинувшись к ней и оставив эту несчастную беглую королеву без всякого присмотра.

— Кирка!

— Я, демон побери, пять месяцев думала, что убила человека! — голос сорвался чуть ли не на визг. — Лично я! Это были уже мои воспоминания и мысли! А она, демон её дери, живая! — даже через пелену злости Кирка понимала, что претензии друг другу противоречат, но это тоже не её проблема!

Она от души пнула несчастную ограду так, что та покосилась, и в этот момент Арис наконец сумел её поймать и подхватить, поэтому пришлось немного поутихнуть.

— Я хочу домой!

— Точно? Просто я же завтра уезжаю, а…

Кирка смерила Ариса сердитым взглядом, и тот кивнул:

— Как хочешь.

Освободившись, Кирка вскочила на лошадь в два счёта, сердито мотая головой, и, не дожидаясь Ариса, рванула через лес, не оборачиваясь. Она ничего не знала и не видела, это не её вина. Её вины действительно не было… Она не могла спасти, но она и не убила.

Кирка снова рассмеялась. Какое безумие. Она пытается скрыться от той части себя, которая от неё совершенно не зависела, а она продолжала её преследовать. Мало ей дурацких косых взглядов, так ещё и так. Ей что, делать больше нечего, как думать о бывшей беглой королеве, которая почему-то решила дойти именно до её бывшего дома.

— Кирка, погоди, — Арис, запыхавшийся, наконец-то её догнал и сумел поравняться настолько, насколько это позволяла лесная тропа. — Ты в порядке? — обеспокоенно.

— Нет, — честно выпалила Кирка. — Я не знала! Все же опять подумают, что я знала! А я не знала и знать не хочу! Делай, что знаешь.

Подумав, она нехотя добавила:

— Она меня тогда, кажется, оттолкнула. Я очень путанно помню… Мне казалось, она толком ничего сама не понимает.

— Ты не хочешь, чтобы я что-то делал? — уточнил Арис.

— Я ничего не хочу, — буркнула Кирка, насупившись. — Но это ведь опасно, да?

Всё-таки беглая осуждённая, каким-то образом вполне успешно укрывающаяся уже столько времени. Как она вообще умудрилась? При Кирке она чаще всего казалась совершенно оторванной от реальности. И кинжал, и слова при их появлении… У Кирки появилось не очень хорошее подозрение.

— Если ты так хочешь, мы можем действительно сделать вид, что ничего не видела, — неуверенно пожал плечами Арис. — Это неправильно, да, но чтобы не втягивать тебя снова…

Кирка потянула поводья, от удивления остановив лошадь.

— Ты сейчас серьёзно?

— Ну, я вижу, в каких ты чувствах, а ты вроде как основная пострадавшая сейчас, — хмыкнул Арис. — Для меня важнее ты.

Глупо, вообще-то. То, что Мирабелль казалась относительно безобидной сумасшедшей, ничего не значило. Но со стороны Кирки, наверное, будет равноценно — просто дать уйти.

— Не хочу брать на себя никакую ответственность, — пробормотала она, прикрыв глаза.

— Значит, её беру на себя я, — Арис, потянувшись, сумел достать до её волос и потрепать по затылку. — Геусту, правда, придётся не говорить.

Да уж, уж он-то точно бы такие вести не заценил!

— Слушай, если всё-таки будут какие-то неприятности, ты не молчи, ладно? — громким шёпотом попросил Арис. — Кому-нибудь, но скажи.

Кирка без особого энтузиазма кивнула.

— Обещаешь? Дома никто не будет тебя винить…

— Обещаю, — вздохнув, заверила вслух Кирка.

У Ариса не было возможности задержаться, выезжать надо было буквально на следующий день, поэтому после возвращения они и впрямь делали вид, что ничего не произошло. А сегодня Кирка отправилась проводить Ариса в столицу, где у него и был сбор на какое-то очередное задание, причём, как назло, длительное, надо было ехать куда-то на восток. Может недели на две затянуться… Откуда в этой несчастной стране столько неприятностей, а? Просто бесконечное количество!

И Кирка почти что входила в их число.

— Надеюсь, поводов не будет, — хмыкнул Арис и сгрёб её, ради порядка запротестовавшую, в охапку, прижав к себе.

— Ой, ну не говори так, как будто тебе уже за сотню, — проворчала Кирка, на объятия, правда, в итоге ответившая. — Удачи.

Когда они наконец расстались, Кирка, переборов себя, отправилась на небольшую прогулку по рыночной площади. Кажется, она хотела нагрузить себя уже по новому поводу и забыться, отвлёкшись на неудобства от обстановки вокруг, а не от слишком сильных чувств внутри неё.

Решили же уже — ничего не произошло!

Как же в большом городе всё-таки неуютно. Торговые ряды и то как будто бесконечные, что уж об улицах говорить. Хорошо, что время ещё раннее, не так уж и много людей.

Кирка зачем-то закупилась едой: немного фруктов, пара свежих булочек и орехи. На обратном пути, наверное, перекусит. С рынка она вышла на одну из торговых улиц, растерянно глазея на витрины, правда, будто не видя их содержимого. Что вообще продавалось в только что пройденной лавке? Она не запомнила и, если бы кто вдруг спросила, не смогла бы ничего ответить.

— Девочка!

Кирка догадалась, что окрик относится к ней, только когда он повторился ближе, чуть ли не за её спиной, и заторможено обернулась.

Полноватая невысокая женщина средних лет, с проседью в светло-русых волосах, смущённо ей улыбнулась. Где-то она её видела, но так сразу не получалось вспомнить, где и когда.

— Девочка… эм, Кирка? — неуверенно произнесла женщина. — Верно?

— В Совете, — ляпнула вслух она, наконец сообразив. — Там видела.

— Да, было дело, — женщина улыбнулась чуть шире, но взгляд был встревоженный. — Я Мелисса. Извини, не напугала?

Кирка быстро помотала головой. Да если бы и напугала, она бы, очевидно, не призналась!

— Просто хотела уточнить, не потерялась ли ты, — заверила её Мелисса. — А то ты так по сторонам смотрела…

— Просто задумалась, — по привычке надулась Кирка, будто на её действия опять посягали, и женщина примирительно подняла ладони вверх.

— Извини. Подумала, лучше уточнить. Я вот регулярно здесь терялась первое время!

Попытку сгладить обстановку Кирка оценила, но лишь смущённо шаркнула ногой.

(Вчера — беглая королева, сегодня — одна из Совета. Может, кто-то всё-таки что-то знает, и это проверка… Нет, глупо, паранойя уже какая-то! Но ощущения откровенно неуютные.)

— Если нужна какая-то помощь, можешь ко мне обратиться, — внезапно оповестила Мелисса, глядя куда-то в сторону чуть задумчиво.

Кирка скривилась:

— Не стоит.

Грубость, конечно, совершенно необоснованная, но сегодня ей особенно не хотелось никакого вмешательства в её дела.

Женщина вздохнула, но, когда вновь глянула на неё, то взгляд казался добрым, невольно заставляя устыдиться:

— Нет, правда. Ладно, не буду тебя смущать, — она протянула ей ладонь, и Кирка неловко её пожала.

Женщина приветливо помахала рукой на прощание и скрылась, а Кирка растерянно огляделась по сторонам.

Если это знак, то какой-то странный, но есть ли разница, если она и так, судя по тому, куда, кажется, уже почти решила поехать, дурёха, каких ещё поискать?

* * *

За ночь успело немного приморозить, и привязав лошадь на то же место что и вчера, подозрительно поглядывая на дом, Кирка, едва сделав пару шагов, поскользнулась, замахала руками, пытаясь удержаться, и сумела сделать ещё один шаг… и споткнулась о покосившуюся оградку!

Кирка, болезненно взвыв, шлёпнулась на землю, уставившись в небо:

— Да починю я её, ба, извини!

Самое обидное, что виновата она сама! Не бесилась бы вчера, не обо что было бы споткнуться.

Сердито бурча на мир, она не заметила, откуда именно Мирабелль вышла и, наклонившись, молча протянула ей руку. Кирка, поколебавшись, ладонь приняла (ужасно холодная), с чужой помощью наконец поднявшись и неловко отряхнувшись. Заодно скосив глаза на молча смотрящую на неё женщину и отмечая, что та всего лишь в рубашке да платье без рукавов.

— И чего вышла, — буркнула она, ещё раз отряхнув штаны и первая направившись в дом.

Первым делом Кирка отметила, что кинжала в стене всё-таки нет, вытащен. Ну и ладно. Она и одна с магией немалого стоит, её всё-таки сама Медея учила.

Мирабелль зашла следом за ней, осторожно прикрыв дверь, и Кирка решила делать вид, что всё нормально. В конце концов, это у неё вчера планы сорвались! Потому она невозмутимо прошла на кухню, смахнула пыль со стола беглым жестом и высыпала на него еду из сумки, закинув ту, опустевшую, на стул, после чего развернулась, открыв рот для вопроса, но её опередили.

— Я думала, ты будешь похожа на Эйвана, — задумчиво протянула Мирабелль, остановившись на пороге кухни. — А ты похожа на моих родственниц в основном…

Кирка от растерянности рот закрыла, подавила привычный уже порыв наязвить в ответ, и всё-таки открыла его снова. Прыгнув сразу с места в карьер:

— Ты — Кларабелль?

Мирабелль мотнула головой, наматывая прядь волос на палец, но совершенно не удивилась вопросу:

— Нет, но это она меня вывела, — смолкла, явно привычным жестом заправляя волосы за ухо. Кирке невольно бросилась эта деталь в глаза: то, как непривычно её рукой пытались отбросить волосы с лица, в память всё-таки въелось. А здесь движение другое. — Я единственная кровная родственница, не отказавшаяся от своего имени, поэтому на меня её заклинание частично работает… как-то так?

Судя по всему, Мирабелль в этом уже ничего не смущало, а Кирка невольно оглянулась, будто могла кого-то увидеть. Следовало ожидать, что дух не возьмёт и просто не развеется, но о такой возможности она не задумывалась, пусть Геуст и говорил, что заклинание завязано на кровь. И восприятие…

«Я — Кирка Лилиум».

Ей ничего не грозит.

Кирка распрямила плечи, вздохнула и пошла забирать брошенный на улице вчера Арисом хворост. Его, правда, надо было подсушить, но это и вчера пришлось бы делать. Пока Кирка разжигала камин, Мирабелль молча наблюдала, и, с учётом того, что за два, что ли, дня та не догадалась и попробовать его растопить, оставалось только гадать, каким чудом она вообще пять месяцев протянула, даже учитывая покровительство очень уж живучего духа! И, видимо, куда более умелого…

В принципе, нежелание обнаружить хладной труп — вполне себе нормальное человеческое стремление, мрачно заверила себя Кирка.

Она отряхнула ладони и приметила явно чужой плащ, повешенный на стул. Значит, всё-таки не в одном платье под снегом таскалась.

— Мне казалось, я чётко намекнула, что надеюсь здесь никого не найти, — буркнула Кирка для порядка.

Не будет же она лично на улицу выгонять, право слово.

— Ох, я же пообещала… — опомнившись, Кирка в очередной раз выскочила из дома, хлопнув дверью.

Со стороны, наверное, Кирка выглядела глупо, ну и пусть. Раз не можешь противостоять безумию, возглавь. В конце концов, верить на слово беглой преступнице в принципе не самое умное решение. Даже если изначально сбежать ей помогла лично ты.

Она подняла покосившиеся части ограды и поставила их, как было, сосредоточившись и заставляя их скрепиться друг с другом, как было. Бабка б сказала, что не стоит делать магией то, что можешь сделать самостоятельно, но не в такой же ситуации!

Убедившись в сделанной работе, Кирка вернулась в дом, наконец-то скинув кафтан и потянувшись. Всё было бы обыкновенно, как до этого проходило годами, если бы сейчас тут была ба, а не продолжавшая неловко таскаться за ней кровная мать. Она и тогда в основном просто ходила следом, кажется, не сильно осознавая обстановку, но сейчас-то она вроде понимает.

Кирка кинула кафтан на кресло и вернулась на кухню, проверить там окна, но они были в полном порядке. В целом дом казался таким же, каким и был, будто и не пустовал больше, чем полгода, всё-таки сделан на славу, и Медея умела поддерживать в нём порядок с минимумом усилий, так что он сохранялся и после её смерти. Кажется, даже никаких грызунов или насекомых — Кирка высыпала из затерявшегося в недрах кухонного шкафа мешка на ладонь крупу, чистая. Она смахнула горсть обратно и буркнула, кивнув на стол:

— Можно брать.

Мирабелль чуть помедлила, но опустилась на стул, стянув туфли (Кирка, зацепив взглядом жест, невольно отметила, что ноги стёрты) и только после потянулась за яблоком, взяв его двумя руками, но так и замерев.

— Какой сейчас год? — внезапно уточнила она.

— Начало семьсот тридцать восьмого, — честно оповестила Кирка.

— Тебе восемнадцать… Я думала, ты младше, — неопределённым тоном сообщила Мирабелль, глядя на плод в своих руках.

Зато она не такая уж и древняя, как Кирке показалось в первую встречу. Да, измождённая и тонкие морщины уже залегли, но даже седины в волосах нет. Круги под глазами и заострённые черты лица, кажется, и вовсе результат истощения, а не возраста. Собственно, Кирка и не в курсе, сколько ей вообще. Где-то чуть за сорок?

Вслух Кирка только фыркнула и удалилась в свою бывшую комнату.

В целом кажущуюся нетронутой с того злосчастного дня, если не обращать внимания, что использовали, кажется, её кровать, очень уж аккуратно заправленную… Да, и пыли уже нет.

Кирка вздохнула и решительно распахнула шкаф, пытаясь вспомнить, что же она там вообще хотела забрать. Ни о каком нормальном переборе вещей речи, конечно, не шло (у неё бывшая королева за стенкой!), но что-то да можно же посмотреть. Эх, книжки бы прихватить, но она не сможет выбрать разумное количество, а одна не дотащит, лошадь помрёт от таких попыток. Одёжка ей не нужна: новой хватает, она только белое платье своё любимое сохранила, в котором покинула дом, а сами по себе тряпки никаких эмоций не вызывали.

Что-то Кирка из почти забытых вещиц в итоге наковыряла, но как-то вяло, не могла сосредоточиться. Зато на глаза попадались какие-то штуки, которые она почти подзабыла… Её личное прошлое.

Кажется, просто взять вещи и гордо уйти в закат не выйдет. Впрочем, жила же она без них, чего сейчас придумывает себе оправдания?

Мирабелль тихо материализовалась на пороге комнаты, когда Кирка как раз сердито обдумывала эту мысль, и резко развернулась, краем глаза успев заметить, что незваная гостья в какой-то момент чуть ли не сжалась. Она ждёт, пока её прогонят, или чего вообще следом таскается?

Кирка проглотила указания типа «дверь там», в итоге сойдясь с своей совестью на мысли, что какое-то тухлое подобие жалости — тоже вполне нормальное чувство.

— На, может, подойдёт… — она кинула свою старую обувку, пару сапог и туфлей, к порогу комнаты и на пару секунд поставила свою ногу рядом. Они примерно одно роста, но ступня у Кирки, кажется, подлиннее будет. (Да, они просто попались на глаза вовремя перебора вещей, не искала она прицельно, честно!)— А, у тебя меньше… Ну, меньше не больше, — хмыкнула она, отшатнувшись и с самым невозмутимым видом запихивая вещи в сумку.

Те еле влезли, но Кирка продолжала делать вид, что всё под контролем, потому против воли сумела их уместить и вышла из комнаты. В комнату бабки решила не заглядывать, какая-то хиленькая она, оказывается, для такого количества эмоций, чтобы ещё добавлять. От мысли, что в вещах могли рыться посторонние, вчера было неприятно, но сегодня она убедилась, что здесь то ли ничего не трогали, то ли трогали хотя бы так, что получилось не очень приметно. Эта, демон побери, и обувь-то не нашла…

— Погоди, — Мирабелль протянула к ней руку, но замерла, не сказав больше ничего, и Кирка только фыркнула:

— Если кто-то явится, то это даже не моя вина. До свидания!

И, уже хлопнув дверью, сообразила, что надо было сказать «прощай».

— Ты всё-таки съездила? — уточнил Геуст, стоя на пороге.

Кирка, совсем забывшая, что дверь своей комнаты не просто не закрыла, а оставила нараспашку, чуть не подпрыгнула от неожиданности. Кажется, невольные тайны делают её нервной. Да и она думала, что все уже спать легли — ей за день пришлось преодолеть внушительное расстояние, и вернулась она поздновато, благо, можно было решить, что просто по столице загулялась.

— А… ну да, — ляпнула она.

Что тут ещё скажешь?

Геуст чуть нахмурился, разглядывая выпотрошенную сумку, и Кирка невольно прикинула, не остались ли на ней какие-то следы чужой магии… Некоторые такое неплохо ощущают. Медея чувствовала прям хорошо, Кирка вроде бы умела улавливать, но не сказать, что ей не надо было для этого заранее как бы «принюхаться». Возможно, потому что она сама жила большую часть жизни с аурой чужой магии, а возможно, просто навык не был ей достаточно нужен.

— Мне не очень нравится тебя одну тут оставлять, — наконец заговорил Геуст снова.

— А ты тоже куда-то едешь, что ли? — уточнила Кирка.

Геуст поморщился:

— Да, в столицу дня на два-три. Много дел накопилось, — причина не озвучивается, но Кирка и сама приметила, что тому как-то не здоровилось недавно.

Она подхватило стащенное из дома платье и приложила к себе (впору, конечно, она года два уже не росла, если не три), невольно растерянная грядущими перспективами. Она как-то надеялась отвлечься, и одиночество явно тому не способствовало.

Геуст вздохнул и, убрав волосы со лба, внезапно продолжил:

— Вообще давно думаю туда переехать.

— Куда? — растерянно похлопала глазами Кирка, не осознав нить разговора.

— В столицу. Госпиталь же там, — совершенно естественным тоном пояснил Геуст, и тут до Кирки дошло, что для него это действительно результат долгого обдумывания.

Даже странно, что он делится таким с ней.

— Мотаться между ним и домом очень уж утомительно. Но сначала Арис был маленький, откладывал до его совершеннолетия, а потом не решился, — неопределённо пожал плечами Геуст. — Сложно оказалось взять и сделать… Теперь думаю, он хоть не один будет, — не сделав никакого вывода из своих слова, он просто двинулся дальше, и Кирка на какое-то время замерла в ступоре.

Геуст и Джек выехали ранним утром, и завтракать заспавшейся Кирке пришлось в гордом одиночестве. После такого обилия конных прогулок у неё просто болели все мышцы, и встать удалось только после дополнительных усилий, зато, вяло ковыряя ложечкой завтрак, было время подумать.

Просто кому-то всё рассказать, кажется, поздновато. Арис этого не сделает, если она не захочет. Из дома Мирабелль явно не убирается, потому что не знает, куда деваться. Кирка не была уверена, но могла предположить, что приведение дражайшей тётушки вытащило её ещё и как раз из-за полунеосознанного состояния, учитывая исходные данные заклинания. Ну, про кровь и корону. Возможно, там ещё какие-то тонкости были, о которых не знала и сама Кларабелль, магия на таком уровне — штука опасная и неточная. Но полного совпадения для срабатывания «как надо» больше нет.

Сам дом вряд ли был выбран с расчётом на то, что Кирка явится и с ней можно что-то сделать. Всё-таки она сто лет там не жила, а знать, что она предпочла на время плюнуть абсолютно на всё своё прошлое и только сейчас словила приступ попытки самопознания (фу ты, вот это завернула) нельзя было никак.

Кирка на пару секунд замерла, копаясь в собственных мыслях. Да не, во второй раз она бы заметила.

Скорее всего, просто заброшенный дом, про который родственницы хотя бы точно знали. Поиски, насколько она знала, шли сейчас уже довольно вяло. Всё-таки столько времени прошло. Возможно, кому-то просто пришло в голову что-нибудь другое в замке поискать или ещё что, у Геуста можно было бы, конечно, уточнить, небось он в курсе, но сейчас это казалось не лучшей идеей.

Из дома, конечно, можно выгнать силой, но добьётся-то Кирка этим чего? Явно не удовлетворения. У неё, в отличие от некоторых, совесть в наличии.

Но, во-первых, сейчас о доме Медеи знали все, кому не лень. Там в процессе разборок тоже копались… Это раньше он был тайным местом, в котором бабка лет пятьдесят (если не больше!) прожила, никем не обнаруженная. Во-вторых, если Мирабелль правда бежала от чего-то конкретного, а не своего или призрачного заскока, то и следы отследить можно. В-третьих, если её там найдут, демон уже докажешь, что Кирка тут не в теме! Она ещё и улик на саму себя подкинула.

Ещё и Ариса рядом нет, чтобы было, кому поныть!

Кирка вполне закономерно злилась и была обижена, но просто взять и выкинуть из головы все равно не получалось. А какого-то решения, которое казалось бы именно ей правильным, у неё не было.

Кирка дозавтракала, поблагодарила Катрину за вкусную еду и ушла в свою комнату. Спать. Как можно дольше.

* * *

Как выяснилось, ответственность позволяет снизить выплески агрессии, потому, с мыслью о том, что, если ветхая дверь не выдержит пинка, то и чинить её придётся именно ей, Кирка открыла и закрыла дверь весьма осторожно.

Всего день в итоге выдержала. Правда, повода прийти так и не придумала, но все равно заявилась. Это, вообще-то, её дом, не нужны никакие причины для прихода. Даже если надо тащиться через зимний лес пару часов. А потом ещё и обратно по темноте. Хорошо, пожалуй, что никого дома нет, а то могли бы возникнуть вопросы, чего это Кирка в такие дальние прогулки одна зачастила…

Как будто она сама понимала!

В этот раз встреча могла бы со стороны напоминать семейную, потому что Мирабелль вышла в коридор, и Кирка приметила, что та и впрямь оккупировала её комнату. Ну ладно. Все равно она тут ночевать не собирается больше.

Кирка долго отряхивалась от несуществующего снега, просто чтобы в чужое лицо не смотреть, но невольно отметила, что огонь в этот раз горит.

Мирабелль заговорила первой, предварительно деликатно кашлянув, привлекая внимание:

— Я взяла немного бинтов из шкафчика на кухне, если что.

Кирка поморщилась и потёрла виски: ну вот сразу с каких-то проблем.

— А бинты-то зачем…

Мирабелль неопределённо пожала плечами, но, поколебавшись, чуть приподняла подол, показывая левую ногу. Собственно, забинтованную, и только сейчас Кирка поняла, что та прихрамывала не только из-за стёртых ног. Ожог и ещё что-то… видимо, последствия замка без надлежащего лечения.

Кирка мысленно всех послала к демону на куличики и двинулась на кухню. Могла бы и сама дальше бинтов покопаться, раз уж лазила. На нужной полке в шкафчике ничего не оказалось, и Кирка наклонилась, стукнувшись лбом о дверцу.

— Твою ма… — внезапно задумавшись, она саму себя оборвала, просто потёрла лоб ладонью и присела на корточки.

Да, Медея всё вниз переставила. Это не то… а это, вроде, то.

Кирка на всякий случай понюхала содержимое баночки, испортиться не могло, все эти штучки медицинские годами могли храниться. В том числе и потому, что тогда надо реже вылезать из дома за новыми ингредиентами.

— Лови, — Кирка чуть не кинула, вовремя сообразила, что небось не поймает же, и протянула на ладони. — Мёртвую поднимет.

— Тогда тут не хватает, — внезапно хмыкнула Мирабелль, но баночку взяла и внезапно добавила: — Кажется, не только я имею привычку игнорировать происходящее.

Кирка, именно названное и делая, с невозмутимым видом захлопнула шкаф.

— Вчера… — Мирабелль перевела взгляд на окно, чуть нахмурив брови, — нет, позавчера, я хотела сказать, что мне очень жаль, — чуть поспешно, будто старательно отрепетировано.

Вот окружающим делать больше нечего, как над ней издеваться, в сердцах решила Кирка, стиснув пальцами столешницу.

— А я не хочу…

— Даже поняв, я была готова закрыть глаза ради сестры, лишь бы получить шанс… нет, для тебя — и впрямь неважно, — подняла она ладони, прервав Кирку. — Но впутывать тебя было неправильно. Я правда не могу сказать, что, если бы могла повернуть время вспять, что-то бы поменяла, но я понимаю, что это несправедливо к тебе.

Если она так хотела оправдаться, то получилось так себе. Кирка скривилась:

— Но впутывать продолжаешь.

Ей неинтересно. Плевать на чужие голословные причины.

— Зато здесь ты выжила, — невпопад ответила Мирабелль, скользнув взглядом по шкафам, и Кирка, громко вздохнув, хлопнула ладонью по столешнице и удалилась в комнату Медеи, захлопнув за собой дверь.

Ужасно пустую. Бабка, конечно, и так не особо захламляла пространство, всё аккуратно сортируя и расставляя по местам, но после её смерти Кирка большую часть личных вещей сожгла. Честно говоря, она до сих пор не знала, было ли то каким-то распространённым прощанием или выдумкой самой Медеи, не пожелавшей оставлять после себя что-то лишнее… У братьев, насколько она помнила, что-то от родителей точно хранилось.

Собственно, в комнате и делать-то нечего было. Только воспоминания и остались. Собственные, правда. О ком-то, в ком Кирка уверена.

Она нахмурилась, придирчиво оглядываясь, но и придраться не к чему. Пыль одна, тащить отсюда нечего… В доме всего-то четыре комнаты (большая, в которой оказываешься сразу, как войдёшь, спальня Медеи, Киркина и кухня) и погреб.

Кирка распахнула ставни и высунулась в окно чуть ли не наполовину, пытаясь успокоиться. От чего успокоиться? Все равно же, а обида снова лезет через край. Не надо было приходить. Подождать месяцок-другой, жестоко, но её вины и нет.

Нет, слишком дурные мысли, ба бы не…

Кирка стиснула виски, давя крик. Не надо было ничего и думать без Ариса. Она не справляется одна. В прошлый раз пошла на поводу у поверхностных эмоций, как маленькая девочка, ну и чего натворила? Сейчас так же хочет? Один раз все поверили, что она не виновата, но если она на одних и тех же граблях плясать будет, какая уж тут случайность!

Безнадёжная идиотка. Точно сегодня последний раз пришла. Прямо стопроцентно и окончательно. Надо только решить, зачем же она всё-таки пришла. Дома некому сейчас заметить её отсутствие, но для сохранения собственной гордости причина-то нужна.

Книжки какие-то реально взять, что ли. А то выглядит безумием даже на фоне той, кто непонятно, насколько в себе находится.

Кирка громко и тяжело вздохнула, пытаясь понять, спал ли этот дурацкий накал эмоций, закрыла окно. Постояла в почти полной темноте, нашарила зацепленный рядом с дверью ключ и спокойным шагом вышла.

Хорошо, что на самом деле её никто не видит, а кто видит, той никто не поверит. Ну и, справедливости ради, незваную гостью она явно не в менее глупом положении оставляет, постоянно её бросая в различных местах и на полуслове.

Хотя про игнорирование, конечно, смешно прозвучало.

Кирка закрыла комнату, ключ прихватив с собой. Вот так точно на душе спокойнее будет, что в пространство бабки никакие чужие не вторгнутся. Остальное как-то не так жалко.

А на самом деле, что с этим домом делать? Жить Кирка здесь не будет, разве что просто как будто бы личный уголок, в который можно вернуться, если захочется. Но как-то грустно, что он просто будет большую часть времени простаивать одиноко. Но и уничтожать его ещё грустнее. Кому-то чужому отдавать или продавать — тоже. Да и ба была относительно известной личностью, так что вряд ли это хорошая идея.

А куда «матушка» делась-то?

Баночку с лекарством Кирка нашла стоящей на камине, явно немного опустевшую, и, недовольно побурчав, убрала её оттуда, решив оставить на кухонном столе. Но, собственно, ни в одной из комнат никого не было. Кирка невольно подумала, не проверить ли погреб, но, кажется, его никто за всё прошедшее время не открывала, да и краем глаза она заметила силуэт через окно.

— Ты так свалить решила наконец, что ли? — буркнула Кирка, выйдя на улицу и чуть поёжилась. Чего она там в лесу выглядывает?

Мирабелль обернулась, растерянно приподняв брови и отступив назад на шаг от ограды, снова став ближе к дому.

— Что свалить? — не поняла она.

— Что? — не менее непонимающе переспросила Кирка.

Они на пару секунд уставились одна на другую. Кирка поспешно отвела взгляд — чем больше глазела, тем больше схожестей цепляла, тем сильнее ей это не нравилось.

— Сбежать, — наконец перефразировала она, отступив с крыльца обратно в дом.

— А… — Мирабелль, подхватывая подол, снова в дом всё-таки зашла. — Я уйду. Просто не понимаю, куда.

Хоть что-то дельное за сегодня услышала, а куда, пусть сама и ищет, решила Кирка. Вот. Хоть своим умом, хоть с потусторонней помощью.

— Я и это-то место в жизни бы не нашла сама, — Мирабелль задумчиво провела ладонью по стене.

Кирка нервно передёрнула плечами, внезапно подумав о том, что, получается, именно здесь они в последний раз и «виделись». Нет, спасибо, не надо портить ей место детства. Но она, пусть и не очень-то хотелось, понимала, что грубить чисто чтобы вслух утвердиться в том, как её всё это не задевает, как-то откровенно глупо и по-детски, так что в этот раз промолчала.

Судя по тому, что эта свои выражения чуть ли не отрепетировала, Кирке, кажется, с таким косноязычием тоже стоило!

Кирка, чтобы не стоять столбом посреди большой комнаты как чужая, зашла в свою комнату — за два дня тут ничего и не поменялось, конечно, по крайней мере, на вид.

— А мою одежду не смотрела? — зачем-то спросила, обернувшись.

Мирабелль на неё снова с таким хорошо читаемым непониманием посмотрела, что Кирке показалось, что она своими перепадами то вниз, то вверх, в общении её обратно в ступор самостоятельно вгонит.

— Я не трогала… И мне она мне мала, — смутившись, женщина провела ладонью в воздухе от груди к бёдрам.

Да, кажется, почти одного роста мало. Кирка, кстати, повыше будет. Значит, благотворительности на сегодня хватит, теперь она точно сделала всё, что могла.

Кирка фыркнула и с уверенным видом пошебуршала на полках. Больше в жизни без плана никуда не потащится. Ощущает себя полной дурой и, собственно, то, что она и другую в подобное состояние тоже вгоняет, вообще не утешает.

Почему у неё было так мало вещей? Кирка, видимо, от Медеи и приучилась особого значения тем не придавать, так что не хранила никаких памятных безделушек или вроде того, кроме того, что она прихватила в прошлый раз, больше и вспомнить ничего не удавалось. Ну, всё ещё книги, но их-то она уже отмела как вариант…

— Осторож…

Кирка, в задумчивости привстав на цыпочки, опершись на полку с книжками и потянувшись выше, пыталась пальцами нашарить, не закинула ли чего наверх (а то у неё иногда бывало), не сразу поняла, когда старая полка не выдержала внезапной дополнительной нагрузки и рухнула вниз.

Чужой оклик не помог, Кирка скорее интуитивно успела отпрянуть и неуклюже плюхнуться на пол, обиженно взвыв. На этом плотину эмоций, которую она старательно возводила последние дни, прорвало:

— Да чтоб тебя! Не подходи! — рявкнула Кирка, тыльной стороной ладони утирая глаза, другой рукой сначала потянувшись к рассыпавшимся по полу вещам, но, лишь скользнув пальцами по корешку одной из книг, внезапно для самой себя всё-таки разразилась злыми слезами.

Глупости какие!

— Не трогай меня, — сдавленный всхлип.

Мирабелль действительно замерла, прижав сжатые ладони к груди.

Она плакала. Не ударилась ведь? Мирабелль растерянно перевела взгляд с Клариссы на упавшую полку и обратно.

Когда она последний раз видела искренние слёзы? Наверное, когда дочь впервые пыталась встать на ножки при ней, но не удержалась — воспоминание вспыхнуло поразительно чётко, что было редкостью. Да и в принципе слёзы, не напускные, очередных просительниц, и раньше редко видеть доводилось.

Не ударилась, но эту девочку никто не учила скрывать эмоции и справляться с ними. Ей не было надобности…

(Прошедшие годы мешали Мирабелль понять не меньше, чем собственный побег от реальности, но это ведь и впрямь её дочь. Теперь она была уверена — и эта уверенность крепче цепляла её к земле, проясняя мысли.)

Мирабелль, несмотря на обиду и сопротивление, подошла и, наклонившись, несколько неловко обняла Клариссу.

— Я же сказала, отстань…

— Хорошо, но давай ты сначала поднимешься, — слова вышли на удивление слаженно.

Точно ведь не ушиблась? Мирабелль встревоженно нахмурилась, но девочка, глотая слёзы, всё-таки послушно поднялась.

— Вот, хорошо, всё хорошо, — не отпуская, просто продолжая успокаивающим тоном говорить, она Клариссу сумела усадить на кровать, сама, чуть поколебавшись, тоже присев рядом.

Эмоций очень много, поняла она. Та напускная бравада… Кажется, Мирабелль не ошиблась, говоря, что не только она пытается закрыть глаза, но Клариссе простительно. Пусть и сходство почти забавно.

— Всё хорошо, — повторила она.

Кларисса шмыгнула носом, потёрла глаза, а потом вновь безутешно разрыдалась. Мирабелль боялась обнимать сильнее, чем просто за плечи, опасаясь разозлить сильнее, но дочь (с каждым разом Мирабелль повторяла мысленно это слово увереннее), сама того, кажется, не заметив, наклонилась ближе к ней, и Мирабелль всё-таки решилась, прижав её к себе, готовясь, что её оттолкнут, но та была слишком расстроена.

Ей было нечего сказать, и она просто шептала что-то бессмысленное, гладя по волосам, сама теряясь от того, какое всё настоящее.

В какой-то момент Кларисса притихла, словно задремав, и Мирабелль боялась пошевелиться.

Стоило дочери появиться вновь перед ней, а ей самой — выбрать самостоятельно разобраться с проблемой, как мир словно обрушился разом на неё. Мысли всё ещё сложно выстраивались, но, когда Мирабелль сама стала неосознанно цепляться за настоящее, они становились всё чётче. Просто надо было их наконец принять.

Больше шестнадцати лет прошло. Кларисса не приняла её извинения, но Мирабелль и не ждала… нет, ждала. Понимала, что не примет, но подсознательно надеялась, отчего захотелось вновь спрятаться в первый миг, но сейчас Мирабелль подумала, что получила хотя бы эти мгновения. Пожалуй, не самый плохой вариант.

Конечно, сложно узнать годовалую малышку в восемнадцатилетней девушке, даже если не теряться в собственном разуме. Мирабелль осторожно пододвинула подушку и медленно сдвинула дочь в её сторону, правда, получилось полусидя, но она решила ещё немного подождать, аккуратно пропустила прядку тёмно-каштановых волос через пальцы. Встрёпанная. А на Кларабелль похожа ужасно. И на портрет бабушки. То есть, видимо, на бабушку, но её-то Мирабелль сама не помнила.

Мирабелль беззвучно вздохнула и чуть откинулась назад, опершись спиной о стенку, не убирая руки. За окном уже темно, так что, кажется, лучше бы и впрямь уснула. Мирабелль очень смутно представляла, как можно одной скакать по лесу в ночи… и в принципе одной, но тут уж ничего не поделаешь.

Что ей делать дальше? Сестра её спасла. Грело душу то, что та каким-то образом все равно рядом и смогла позаботиться, но Мирабелль поняла, что дело было не только в крови, а и в том, что она сама не хотела… да просто не хотела быть?

Но последние три дня были только сны и редкие странные проблески. Сны запоминались плохо, но были хорошими, а не пустыми.

Но вот куда ей уйти, Мирабелль не представляла. Она совершенно не знала никаких дорог, а сейчас ещё и посреди леса. Даже если бы она захотела просто сдаться — все равно не знала, куда. То, что когда-то давно она видела карты, не давало никаких представлений о мире за стенами замка, и сейчас это ощущалось особенно остро.

У неё не было никакого плана, даже самого маленького и расплывчатого. А оставаясь здесь, она и впрямь может навлечь беду на Клариссу, последнее, чего бы сейчас хотелось.

А она ведь даже не знает, как и где она сейчас живёт. Худощавая и угловатая, но у них в семье многие так выглядели, в остальном кажется здоровой. Одежда не лучшая, но ткань неплохая. Та, что осталась здесь, значительно хуже — Мирабелль, стараясь ничего не переложить и не перепутать, её действительно осторожно перебрала, ещё не зная, что встретит владелицу. Кажется чуть младше своего возраста, но здесь может быть виновато или восприятие, поскольку Мирабелль не столь уж многих видела да потеряла счёт времени, или поведение, больше казавшееся подростковым. Впрочем, сколько же, получается, она прожила наедине с Медеей? Кажется, она должна была знать, но не могла вспомнить. Кларисса же говорила… ещё тогда? Или ей кажется?

Совсем не помнит.

Мирабелль положила свою ладонь рядом с рукой дочери. Оттенок кожи точно такой же остался, аристократически-бледный, хотя у неё самой кожа не в лучшем состоянии сейчас, а у девочки повсюду какие-то мелкие ссадины, но тут по активности всё понятно.

Лошадь, кстати, как она заметила, тоже неплохая. Мирабелль не очень хорошо разбиралась, но какая-никакая насмотренность всё-таки была.

Мирабелль убрала ладонь и прикрыла глаза, пытаясь разобраться в своих мыслях.

* * *

— Я уснула, что ли?!

Искреннее возмущение вырвало Мирабелль из полудрёмы, и она распахнула глаза, когда Кларисса резко села. Так она и не рискнула переложить её нормально, получилось, что Мирабелль задремала сидя, а дочь — наполовину лёжа, но ноги так и остались свешенными. Неудобно, наверное, но не проснулась.

— Уже утро? — Кларисса в ужасе перевела взгляд с окна на неё и запустила пальцы в волосы, ещё сильнее их взъерошив. — Вот демон… — она застонала и рухнула обратно на подушку, заодно подтянув ноги, и Мирабелль предусмотрительно отодвинулась.

Кларисса с мрачным видом уставилась в потолок, о чём-то задумавшись, а Мирабелль встала, решив подобрать упавшие вчера книги. Некоторые названия она узнала, о чём-то не слышала совсем, пусть издания явно не отличались новизной. Быстро глянув на дочь, не уверенная, что та не сочтёт за вторжение в личное пространство, Мирабелль украдкой пролистала некоторые, перед тем как откладывала в стопку на тумбочку. В основном приключения.

Кроме книг, среди упавшего обнаружилась какая-то самодельная подвеска (судя по размеру шнурка, рассчитанного на совсем ребёнку, явно не используемая очень давно), перо и гребень.

Мирабелль невольно улыбнулась и, продемонстрировав его, не удержалась и чуть поддела:

— Так ты всё-таки знаешь о его существовании?

— Кого? — Кларисса снова села, похлопав глазами. — Да причёсываюсь я! Пунктик у вас всех на этом какой-то, что ли… Дай сюда! — протянула требовательно руку.

Мирабелль спрятала улыбку и гребень отдала. Кларисса фыркнула и честно провела зубьями по чёлке и затылку, не сказать, что сильно этим поправив ситуацию, но хотя бы устранив последствия сна.

— Вот и что теперь, спрашивается… — вздохнула она. — Ладно. Пойду завтрак сварганю из того, что варить не надо.

Кларисса, потянувшись, встала и прошла мимо, к выходу из комнаты, давя зевок.

— Ты босиком, — запоздало отметила Мирабелль.

— Да дом уже прогрелся, — беспечно пожала плечами дочь в ответ.

Вчера у Мирабелль далеко не с первой попытки, но упрямо получилось наконец разжечь огонь самой — так что и впрямь не так холодно, но не настолько же, но, кажется, настоять будет выглядеть лицемерием, с учётом… всего. Мирабелль задумчиво закусила губу и промолчала, но, кажется, Кларисса именно об этом и подумала, замерев и хмыкнув:

— Не надо. Изображать или вроде того. Я, кажется, не злюсь, но прощать не буду, — она закатила глаза.

Самоуверенность у дочери, конечно, напускная настолько, что видно невооружённым глазом, но выглядит как неловкая защита, и Мирабелль не очень нравилась мысль, что это она же вынуждает к ней прибегать. Учитывая вчерашний срыв, той наверняка вдвойне неловко, и Мирабелль старательно выверяла каждое действие.

— Пол холодный вне моего отношения, — не менее неловко отшутилась она.

— Я туфли тебе все равно отдала, — фыркнула Кларисса и ушла на кухню.

Мирабелль опустила глаза, почувствовав себя ещё более глупо, и поправила стопку книг на тумбочке, после чего проверила, не затерялось ли ещё что. Но, кажется, нет.

Надо всё-таки взять на себя ответственность и договорить, а не убегать.

— Кларисса? — обратилась Мирабелль, войдя на кухню.

Как же всё-таки до сих пор странно, что весь жизненный уклад способен вмещаться в столь малое пространство. У неё когда-то комната была чуть ли не с этот дом размером. А Кларисса свою и не запомнила… У неё жизнь была именно здесь.

Дочь, выпотрошившая содержимое сумки на стол и сосредоточенно копавшаяся в шкафах, не откликнулась, обернувшись, кажется, больше на шаги и глянув на Мирабелль сначала непонимающе, а потом поморщившись:

— Моё имя — Кирка, — с вызовом.

— А… да, — моргнула Мирабелль.

Она ведь уже знала, но затеряла в спутанных воспоминаниях. Это имя уже звучало при ней.

Мирабелль смолкла, невольно запутавшись в лабиринте обрывков прошедшего, стараясь их разобрать, но, как ни пыталась сосредоточиться, не выходило. Всё слишком путалось. Пятнадцать лет сна.

— Цирцея, — внезапно осенённая, вслух поделилась она.

— Что? — непонимающе переспросила Кларисса.

— Кирка — это искажённое от «Цирцея», — в этот момент Мирабелль испытала почти благодарность к старухе за то, что та не просто взяла совершенно постороннее имя, а всё-таки опиралась на данное ею. — Кларисса Белла Цирцея. Полное имя.

Кажется, при таком повороте она даже сможет привыкнуть. Не так обидно, что от её вклада в дочь ничего не осталось.

Кирка растерянно похлопала глазами, замерев с ножом в руке.

— Зачем так длинно, — в итоге ляпнула девочка уже без насторожённости. — У Ариса тоже длиннющее, неудобно же.

Мирабелль, конечно, могла бы рассказать, зачем, но вопрос вряд ли требовал прямого ответа, зато дал ей внезапный козырь.

— У Медеи ведь тоже двойное было, — ну же, в памяти должно было остаться имя той, кому она дочь доверила! — Медея Далиа, — после небольшой паузы уточнила Мирабелль.

— Правда? — любопытства в голосе Кирка не укрыла. Какая всё-таки прямолинейная. — А ты откуда знаешь?

— Я все аристократические родословные заучивала, — чуть рассеянно оповестила Мирабелль.

Когда-то могла хоть среди ночи пересказать, а сейчас измученная память не желала работать, как надо, но, несмотря ни на что, все равно информация из той жизни вспоминалась куда легче, чем из настоящего времени.

— Она же… не считалась? — нахмурила лоб Кирка. — Отказалась или что-то вроде.

Мирабелль пожала плечами — она и сама подробностей не знала, но внутренне порадовалась, что угадала, чем может вызвать пусть недолгий, но интерес. Видимо, старуха не только о Клариссе пыталась исключить информацию, но и о себе.

— Да, там была смена ветви в семье, — подтвердила Мирабелль, подумав и всё-таки сев. Вчерашнее лекарство, кажется, помогло, но она все равно ощущала себя болезненно. — Но она все равно к ней принадлежала, а связи важно было знать, — назвать Лилиумов напрямую она так и не могла.

Какая-то очень странная ирония, конечно… Арис — это старший или младший? Вроде бы старшего звали иначе, но, после смерти Эйвана вычеркнув всю эту информацию из памяти, она ни в чём уверена не была.

Ей это не нравилось, но имя этой семьи явно должно Клариссу уберечь, а высказывать честное мнение — только спугнуть, и у Мирабелль не будет возможности её удержать, пусть ненадолго, но урвав какие-то крупицы пребывания рядом с дочерью.

А при упоминании Медеи у той прямо глаза горели. Кирка помолчала, переваривая новую информацию:

— И ты её раньше видела?

— Только здесь, — качнула головой Мирабелль. — Впервые. Она отошла от двора ещё до моего рождения. Но у неё была репутация героини, и я знала, что она моей бабушке была чем-то обязана, — невольно ударилась в оправдания — ей не хотелось, чтобы дочь думала, что её просто скинули кому попало.

Кирка вздохнула, отряхнув руки и опёршись о стол:

— Она о прошлом не говорила, а я предпочла бы знать больше, — по-детски обиженно. — Да и моя-то жизнь выдуманная, и одновременно — моя! Я как бы есть и меня как бы нет. Свихнуться можно. И я, кажется, уже, — звенящим голосом.

Всё-таки из-за вчерашнего срыва переживает, догадалась Мирабелль. И со своей прямотой её, кажется, опередит раньше, чем Мирабелль доформулирует.

Она, поколебавшись, протянула ладонь, коснувшись пальцев дочери.

— Ты можешь не верить, но изначально я правда хотела, как лучше, и с… Медеей, видимо, в этом мы оказались солидарны. Ты не знаешь — и слава небесам, что не знаешь! — что могло бы выйти иначе.

Кирка ладонь не отняла. Сердце болезненно кольнуло.

— И… и я понимаю. Меня ведь тоже больше нет.

Мирабелль ожидала очередной колкости, как вчера, но её не последовало. Всё-таки и впрямь защиты больше, чем злости.

Она убрала руку и встала, отводя глаза. Как же сложно формулировать вслух, когда годами могла лишь тонуть в собственных мыслях. Ужасающее косноязычие для той, кто умела убедительно поддержать разговор, и ничего не смыслив в теме (как говорил опыт, поразительно полезный навык!).

— Мне жаль. Я не уберегла сестру, и я не хочу теперь подвести ещё и тебя, — Кирку при упоминании сестры заметно передёрнуло, и в то же время Мирабелль показалось, что в этот момент она могла уловить тень то ли недовольства, то ли некоторого ехидства, но все равно упрямо продолжила. — Я не знала, что ты тут бываешь. Мне не стоит тут оставаться.

Она не для того так старалась, чтобы дочь в итоге в чём-то обвинили!

— Я и не бывала, — буркнула Кирка, неловко шаркнув ногой. — Впервые пришла… Ладно. Верю. Придумаем чего-то, — «придумаем». — Завтракать-то будешь?

Нет, это ну просто невозможно, конечно. Мирабелль чуть улыбнулась и отрицательно качнула головой:

— Нет… Не сейчас, наверное, — невольно смутилась.

Судя по всему, что-то приготовленное она не могла усвоить — в последний раз её тошнило, и она не понимала, что есть может, а что нет. Хотя, спроси её, а чем столько времени питалась, Мирабелль бы ответить не смогла.

Кирка задумчиво уставилась на неё, кажется, делая какие-то выводы.

— Варить, что ли, надо что-то? — проворчала она, не особо спрашивая.

— Не стоит…

— Да ладно, хоть с навыков пыль стряхну, — Кирка потянулась и зевнула, прежде чем снова полезла в один из кухонных шкафов. — И с дома тоже…

Совершенно невозможна!

Кирка выбрала верить. В конце концов, вера её всё ещё ни к чему не обязывала, а недоверие и подозрение её саму изнутри разрывало сильнее, чем оберегало, так что больше она уже не могла.

А сожалеет ли мать, не сожалеет, особо разницы не было. Ей хватало пока того, что её не пытались в этот раз использовать. Все дела были её же инициативой, которую она не могла себе нормально объяснить.

Ну, кроме варианта некоторой жалости. Просто её языком всегда были не слова, а действия: растя в компании-то Медеи, весьма язвительной, но при том поразительно чуткой, неудивительно. И чувства Кирка свои описать сейчас не могла, а делать — делала. И это в собственных глазах её выдавало куда сильнее, чем внезапные эмоциональные срывы.

Просто она вроде как не тянулась за какой-то призрачной иллюзией семьи или что-то в этом духе. Семья у неё уже была, вполне себе настоящая: сначала Медея, теперь Арис с Геустом. Либо она слишком скучает по бабке, либо всё-таки ищет, пусть и не задумывалась об этом.

В конце концов, Кирка-то знала, что по доброй воле в первый раз полезла, демон её побери, в тюрьму!

— Почему так сложно, — вслух поинтересовалась она у люстры в своей комнате, растянувшись на кровати.

Ну и поездочки, конечно. Никаких сил не хватит с такой частотой мотаться столь далеко. Арис ещё не вернулся, Геуста она опередила тоже, её отсутствие приметила только Катрина, а ей хватило и неподробного объяснения, что загулялась.

А она ещё и заморочилась с готовкой напоследок. Планировала просто немного еды подкинуть, чтобы с голоду не померла, а в итоге растопила печь и умудрилась что-то состряпать из сохранившихся круп да принесённых продуктов. Мирабелль так поражённо на неё глазела, что сохранять невозмутимый вид «всё идёт по плану» оказалось трудновато.

Кирка вздохнула и накрыла глаза рукой. Поскорее бы Арис вернулся — признаваться в том, что повела себя не очень умно, и то легче, чем в дурацких чувствах разбираться.

Спать, как назло, больше и не хочется. А то, что вчера её сон сморил в итоге чуть ли не на руках у той женщины, как и то, что Мирабелль пыталась быть будто бы ласковой, только хуже эмоции делало. Злиться было легче. А тут… Если врёт, гадко. Если не врёт, то бессмысленно. Кирка её не помнит. Мирабелль её не знает. Они чужие.

Хотя Кирка-то тоже эту игру поддержала, получается. Вот же ерунда! Как там она сказала, общая привычка игнорировать происходящее? Смешно, конечно, но на правду похоже.

И вера не обязывала… а вот ляпнутое на эмоциях обещание — уже да. Как минимум, перед самой собой. Идей-то никаких у Кирки нет.

Ладно, рефлексия явно не её сильная сторона. Кирка встала и оглядела комнату, пытаясь вспомнить, куда дела так же необъяснимо сохранённую вещицу.

Скомканный листок обнаружился на дне нижнего ящика стола, старательно и одновременно небрежно запрятанный под остальными вещами. Кирка распрямила его и, положив на стол, неловко разгладив ладонью. Лист с копией картины. Сначала он казался ключом к её прошлому, потом дурным напоминанием, а сейчас это просто лист бумаги. Себя она уже нашла.

Но он вёл ещё и к связи с кровной матерью.

Кирка сердито поджала губы, вглядываясь в рисунок. По «отцу» взгляд скользнул равнодушно, тут совсем ничего нет. На «тётю» — сама постаралась не смотреть. Ей не нравилось, что даже на написанной рукою неизвестной художницы картинке запечатлелись очень уж похожие на её собственные черты. Жуть берёт.

А вот на изображение матери Кирка уставилась как в первый раз. Иллюстрация явно копировала какой-то парадный портрет (интересно, цел ли оригинал?), и Мирабелль здесь была в роскошном красном с золотом платье и в короне. Мастерство рисовавшей и здесь можно было отметить, на, пусть и куда более взрослую (Кирка слабо определяла возраст на глаз, но девушке с картинки дала бы лет двадцать от силы), бывшую королеву иллюстрация очень уж походила.

Получается, тут примерно её ровесница. Очень странно, конечно. Друг с другом они не очень-то похожи, если ориентироваться на беглый взгляд.

(Значит, красный.)

Обратно многострадальный лист Кирка запихнула уже чуть аккуратнее. Кажется, от избытка эмоций она всё-таки рискует его когда-то порвать.

* * *

Остаток дня Кирка валяла дурака так, как будто и впрямь ничего не произошло. Отдохнуть нормально-то надо.

Геуст вернулся следующим утром и особо не показывался, видимо, уставший за ночь в дороге, но с возвращением Джека замок и так ожил, став очень уж людным местом по сравнению с тем, что было, так что, рано пообедав с ним чуть ли не наедине и изрядно устав от его болтовни, Кирка сбежала на рынок. Важное уточнение — на рынок в ближайший крупный город.

Кирка не очень хорошо разбиралась в том, как делятся между собой области хоть раньше, хоть сейчас, но знала, что у Лилиумов под конец в прямом владении оставалось лишь две деревни. Собственно, в них Кирку сейчас каждая собака знала. А значительная часть населения помнила ещё и давнюю резню. Проще говоря, совершенно неподходящие места, чтобы привлекать внимание, когда делаешь что-то странное.

Времени, конечно, ушло в несколько раз больше, поскольку большая его часть ушла на дорогу. И из чистой паранойи Кирка волосы собрала, чего обычно не делала, но это был самый простой способ хоть немного изменить облик.

Зато здесь почти не было любопытных взглядов, и никаких вопросов ни у кого не возникло, когда она покупала одежду не своего размера, ещё и очень примерно пытаясь объяснить, что именно ей нужно. Демон знает, какие у неё мерки, если что, подошьёт немного, это проще. Сама Кирка не настолько хорошо шила с нуля, чтобы получилось что-то относительно приличное, вот Медея да, умела, но её не сумела научить, не хватало усидчивости. А у портных не закажешь, ни мерок, ни самой модели. Да и как-то надо будет Кирку оповестить о готовности, а это уже слишком заметно.

Поэтому одёжка, конечно, не самая лучшая, но явно получше того уже побитого жизнью тряпья будет!

Приобретения Кирка припрятала на дне своего шкафа: учитывая то, что она не была склонна к особому порядку, то для этого усилий не требовалось. Правда, в её комнату никто, кроме неё самой, почти и не входил, тем более, без спроса, но так, на всякий случай. На самое видное место все равно ж странно класть.

Прошло пять дней. Завтра шестой. Значит, Ариса ещё дней семь-девять не будет. Да Кирку за такое время чувства просто разорвут! Обидно, конечно, что с Геустом не поделишься: они только-только начали ладить, и Кирка боялась, что едва возникшее доверие испортится, если тот узнает о том, какую тайну она умудрилась завести. Да и разочарования тоже. Но ведь и правда не расскажешь.

То есть, рассказать, конечно, было правильнее. Кирка всё ещё не могла гарантировать, что мать действительно не опасна. Хотя поверить в то, что вот это потерянно хлопающее глазами создание и впрямь представляет угрозу, конечно, сложно. Но всё ещё есть дух тётушки… а его вот вообще непонятно, как в расчёт брать!

Медея-то разбиралась в тёмной магии, но с ней больше не посоветуешься, а полученных знаний не хватало для реальной оценки ситуации. Кинжал, правда, у матери откуда-то был…

Кирка взлохматила себе волосы. Да у неё он и был! Не помнит только, откуда именно взялся. Кажется, из старого замка.

Нет, если она хотя бы что-то в магии понимает, по-настоящему у духа власти быть не должно. Непонятки, скорее, в том, насколько долго он может влиять, если «жертва» и не против… Всё-таки выживание пять месяцев с такими навыками с неба не свалилось. Ладно, будем считать, что причина действительно в отстранённости.

С этим духом вообще вряд ли можно логически что-то объяснить. Это в людских сказаниях ты получаешь просто прозрачного человека, но на самом деле неприкаянная душа, сама себя загнавшая в такое состояние, вряд ли в принципе будет подчиняться каким-либо объяснимым разумом законам и уж тем более — жить по ним. Из заклинания ещё можно делать выводы, потому что оно было наложено при жизни и должно поддаваться обычным магическим правилам, а вот пытаться представить, как Кларабелль сейчас в принципе существует — уже бессмысленно.

К слову, отстранённость матери была причиной ещё и того, что Кирка не могла злиться полноценно. Поведение Мирабелль было слишком неосознанным, тогдашние проблески выпали в основном не на неё реальную. Вроде и выбрали не её — в ущерб ей! — а вроде и какой там выбор сейчас был? Вот восемнадцать лет назад — да.

Но и неопасная, Мирабелль всё ещё осуждённая за то, чего Кирка и не знала толком. Зато видела последствия… Судьба Ариса с Геустом чего только стоит! Проще говоря, Геуст явно не решит «а давайте так и оставим». И прав будет, по идее. Не Кирке здесь судить.

Она… она предвзята, потому что всё-таки хочет иметь мать.

Вот тебе и осознание.

Кирка чертыхнулась и уронила голову на руки, растянувшись на письменном столе. Лучше бы Арис не строил из себя мыслеправа, заботясь о её чувствах, и не дал ей зайти так далеко, а просто сразу же сообщил куда-нибудь.

Что ей, пять лет, что ли?

Вот бывает самосуд, а у Кирки какое-то самопомилование выходит. Неуютно, и поэтому она, скорее всего, действительно продолжит вести себя… ну, как получается. Одежду вон уже купила, не выкидывать же теперь. Надо минимум ещё один раз съездить.

«И вообще, это даже не я сама виновата, что семнадцать лет прожила не с лучшим примером для подражания в том, как же с окружающими в принципе контактировать!» — неловко оправдалась перед собой Кирка и для верности спрятала лицо в ладонях.

Знала бы та женщина из Совета, чего чудит бедная сиротка, вряд ли бы тогда так дружелюбно заговорила. Да самой Мирабелль и то небось забавно будет, если поймёт, что Кирка это искренне.

Лучше бы совсем не думала.

Кто ж её за язык тянула вдобавок, когда у неё совсем никаких предположений нет. Получается, сделала и без того неразрешимую ситуацию ещё труднее. Эмоции можно было бы, наверное, подавить (не сказать, что Кирка так умела, но можно же!), но сказанного не воротить, а просто заявить, что что-то придумает, и потом пропасть, она не может. Если Кирку и обманывали, и использовали — сама она врать не собиралась никому!

Дышать тяжело.

В ушах звенит от криков, слова отдаются эхом, непрекращающимся, сливающимся в оглушающий гул, и эти слова ей слышать совсем не хочется.

Она пятится, но отступать некуда. Она в крови, и знает, что это кровь кого-то из близких (Марисса? Атэнэйс? Кларабелль? Кларисса?), кровь на платье причудливым узором, руки в крови. Кричит — и сама себя не слышит.

Будто падает, и даже боль в ноге отдаётся каким-то старым отголоском.

— Как вы смеете… — бормочет.

Но уже знает, как. Слишком много узнала и услышала позже.

— Я не…

Не оправдываться или не оправдаться?

Она бежит, дышать тяжелее, всё рушится, увлекая её за собой, всё смешивается в памяти и в событиях, и неясно, сколько раз она это проживала, что было на самом деле, что нарисовало измученное сознание, если картинки слишком уж чётко и ярко вспыхивают перед глазами. Она не может спасти то Кларабелль, то Клариссу, то просто все умирают у неё на глазах, то она сама давно мертва.

Кто-то хватает её за руку, будто выдёргивая куда-то вверх, но Мирабелль ничего не видит. Хватка крепкая, и она неосознанно цепляется сама.

«Эй, я здесь, успокойся!»

Мирабелль скулит и давится слезами, пытаясь нашарить чужую ладонь, уже зная, что, раз она вспомнила себя, то ничего не найдёт.

«Прости, прости, прости…»

Конец всегда один.

— Эй?

Кто-то теребит её за плечо как-то иначе, неуверенно, но прикосновение тёплое, и Мирабелль распахнула глаза, понимая, что это уже реальность.

Кларисса отдёрнула руку и ухватилась ей за ремень сумки, которая висела на плече, отводя глаза.

— Ты просто говорила во сне что-то, — повела плечом она, оповестив.

Она снова пришла.

— Ох… — Мирабелль резко села, несмотря на лёгкое головокружение, и украдкой потёрла глаза — вроде бы слёз нет. — Прошу прощения.

Она попыталась пригладить волосы и окинула себя беглым взглядом — на самом деле спать она вчера не ложилась, уснула, видимо, размышляя над происходящим, так что и одета. Вид, конечно, помятый, да и неловко, она старалась перед Клариссой (Киркой, надо привыкнуть, чтобы не раздражать, если нечаянно назовёт вслух) не особо подавать виду, что действительно здесь пока живёт, то есть вести себя так, чтобы та как можно меньше задумывалась о том, что Мирабелль действительно здесь ночует и всё подобное. И так неудобно, что дочь в итоге делает для неё какие-то бытовые дела. Как в прошлый раз с едой… Причём после того тошноты не было, так что, видимо, и в этом девочка лучше разбиралась.

Мирабелль одёрнула юбку, и Кирка, закатив глаза, кинула ей сумку на колени — та оказалась набита чем-то не сильно тяжёлым и мягким.

— На, примерь. Пойду огонь разожгу, — буркнула она.

«Примерь?»

Но больше ничего сказать Мирабелль не успела, Кирка уже удалилась в холл, потому оставалось только открыть сумку.

Та оказалась набита одеждой: тёмно-красная юбка, две белые блузки и бельё. Мирабелль аккуратно разложила её на кровати, почему-то ощущая себя ещё более растерянно, потом оглянулась на дверь комнаты и, подумав, её прикрыла, после чего приложила к себе одну из блузок. Ткань, вроде, относительно неплохая…

Если учитывать, что одежда подбиралась без всяких мерок, то дочь почти угадала: рубашка оказалась чуть шире в плечах, чем надо, и в целом одежда немного большевата, поскольку Мирабелль сильно истощала, но не критично. Юбку, наконец-то оказавшуюся в пол, она подвязала снятым с предыдущего платья поясом и окинула себя критичным взглядом в зеркале — впервые, кажется. До этого она старалась на себя не смотреть.

Не так уж и плохо, как она думала.

Мирабелль тщательно расчёсывала волосы, когда дверь распахнулась. Кирка кашлянула:

— Нормально?

— Да, спасибо, — искренне.

Кирка спрашивала тогда насчёт одежды, но она не думала, что дочь всерьёз будет что-то для неё подбирать.

Так странно: слова противоречат поступкам, и притом девочка совершенно не умеет лгать. Как будто бы всё-таки простила, но в праве надеяться на это Мирабелль себе отказывала. Это могло привести Клариссу к новым проблемам. А Мирабелль не для того пыталась её уберечь. Ей и так нечем ответить.

В глазах Кирки они не семья, а иным когда-то Мирабелль было привычно показывать расположение подарками или повышенной благосклонностью, но и то больше не в её силах, так что она оказалась совершенно беспомощна.

— Вот и ладненько, — пробормотала Кирка, уводя глаза в сторону.

Мирабелль пропустила прядь волос между пальцев, с сомнением поинтересовавшись:

— Если не затруднит, можешь помочь мне волосы подравнять? — кажется, склонность к некоторым канцеляризмам в речи оказалась очень уж живучей, несмотря на то, что ни с какими документами она уже сто лет дела не имела.

Кирка растерянно похлопала глазами — нет, ну какая же мимика выразительная.

— Могу, только ножницы найти надо, — пожала она плечами и честно ушла искать, не став медлить.

Мирабелль невольно улыбнулась и чуть повернулась перед зеркалом, пытаясь понять, до куда вообще волосы отрасли. Само зеркало было не очень большим и охватывало её только до пояса, волосы спускались ниже. За шестнадцать лет, конечно, отрасли даже длиннее, чем были, пусть состояние и похуже будет, тонкими и тусклыми уж очень кажутся… К слову, сколько лет назад она в принципе себя видела? Кажется, в летнем замке ей попадались зеркала, потому, на самом деле, лицо не казалось очень уж изменившимся, но эти воспоминания остались очень уж смутными.

Поверхность зеркала была несколько мутной, но Мирабелль предполагала, что она действительно выглядит болезненно бледной и осунувшейся — но, скорее всего, лишь пару дней назад выглядела ещё хуже. Почти удивило отсутствие седины в волосах, несколько серебристых волос нашлось, но она казалась себе такой истощённой, что ждала большего. Да и в целом, не двадцать семь, конечно, но так уж и плохо.

— Я нашла, — объявила Кирка, вернувшись где-то минуты через две и помахав ножницами. — Они чистые, если что. Сколько надо?

— Не длину, только концы, чтобы ровные были, — Мирабелль зажала одну из прядей пальцами, отмеряя примерно сантиметра два, подумав, что со стороны просьба, наверное, несуразная. Какая тут кому разница, ровные они или не ровные.

Забавно, но она никогда ни перед кем так не робела, как перед родной дочерью!

— Поняла, — просто кивнула Кирка.

Мирабелль отвернулась к зеркалу, вздохнув и расслабив плечи — поза была очень уж напряжённой.

— А я себя никому стричь не даю, — внезапно поделилась Кирка, пару раз щёлкнув ножницами и придирчиво разглядывая результат, пока Мирабелль могла видеть её лицо в зеркале. — Вроде нормально… А, тут ещё криво.

Щёлк.

Мирабелль невольно вздрогнула, но опомнилась и вздёрнула подбородок, окинула своё отражение ещё одним взглядом, после чего, подумав, выпустила у ушей вперёд две прядки.

— Можешь дать на секунду? — попросила она.

Кирка угукнула и, протянув ножницы, никак не среагировала на то, как Мирабелль, примерившись, аккуратно срезала отделённые прядки так, что они теперь свободно завивались двумя короткими волнами, не доставая до плеч. Не так хорошо, конечно, как раньше было, но все равно от имевшийся возможности чуть подправить внешний вид на свой вкус все равно легче стало.

Кирка философски уставилась на сметённые на какой-то лист волосы.

— Сжечь их, что ли, — заметила она, скомкав лист в кулёк и отряхнув одежду. — А нож ты куда дела?

— Какой нож? — не сразу поняла Мирабелль, вернув ей ножницы и намотав локон на палец.

Кирка, выйдя из комнаты, судя по звуку, идею с огнём тут же в жизнь воплотила. Мирабелль нервно повела плечом: жутковато как-то, хотя логично лишних следов не оставлять. Она кинула ещё один беглый взгляд на зеркало, мотнула головой, рассыпав волосы по плечам, и вышла из комнаты, чтобы не вести диалог через порог.

— Вот такой, — отмерила руками Кирка, и Мирабелль почувствовала растерянность, пока дочь наконец не пояснила: — Кинжал.

— Ах, кинжал, — моргнула она.

Поскольку лично Мирабелль никаким оружием пользоваться никогда не умела (на самом деле, многие аристократки учились, но ей-то не было ни особой необходимости, ни желания), она этим кинжалом с большей вероятностью сама бы и поранилась.

— В верхнем ящике, в тумбочке, — кивнула в сторону комнаты.

Он был пуст, и Мирабелль решила, что может временно его использовать. Кирка уставилась на чуть прикрытую дверь комнаты.

— Откуда он, демон побери, вообще взялся, — буркнула она, потерев затылок.

— Я его перед двадцатитрёхлетием Кларабелль дарила, — рассеянно отозвалась Мирабелль и запоздало поняла, что имеется в виду, пожалуй, не история. — Не знаю. Я думала, он пропал… Видимо, сохранился в летнем дворце.

Правда, она не помнила, чтобы сестра там бывала после того, как Мирабелль провела там время, нося дочь… В голове промелькнули смутные (прошлогодние?) воспоминания, и она не менее запоздало поняла, что тему лучше свернуть.

Кирка нервно передёрнула плечами, скривившись, и сама переспросила уже другое:

— Летнем?

— Летний дворец… — повторила Мирабелль. — Который в лесу. Он так назывался. Его только в тёплое время года использовали. Зимой тяжелее обеспечивать в нём жилые условия, — слова были фактически заученные, но сейчас не такие уж и голословные. — В детстве мы там часто бывали.

Жалко, что с дочерью уже не довелось. Нормально, она имеет в виду, а не как они в итоге там побывали.

— Там кто-то был, — чуть помолчав, добавила Мирабелль, нахмурившись.

Поэтому она и ушла (её увели).

— Ну, ты в розыске, вообще-то, — проворчала Кирка, направившись на кухню.

Мирабелль уже заметила, что в холле та предпочитает не задерживаться, мечась то в свою бывшую комнату, то на кухню. То ли ей просто не нравилось стоять без дела, то ли место само не устраивало.

— Я даже не знаю, вроде бы активно не ищут уже, но поиски в то же время не заканчивали… Да и не думаю, что тот дворец в принципе так легко забудут после такого, — Кирка громко фыркнула и взъерошила себе волосы. — Надо бы у Ариса уточнить, когда он вернётся, он знает небось.

— Вернётся? — зацепилась за слово Мирабелль.

— Ну да, он сейчас на задании, он рыцарь Ордена, — Кирка смахнула со стола рукавом какие-то несуществующие крошки и явно задумалась.

Орден, значит, в каком-то извращённом виде тоже сохранили… Но не суть. И даже кровь мальчишки не суть. Мирабелль замерла, стиснув пальцами ткань юбки.

Он в курсе.

Мирабелль так увлеклась временным покоем и попытками взаимодействовать с дочерью, что совершенно выбросила это из головы. Не только дочь знает, кто она и где, а ещё и человек, которому, скорее, выгоднее будет навести на неё стражу — или кто там сейчас всё регулирует.

И, может, уже это сделал, даже если допустить, что к Кирке он реально привязан, поскольку, видимо, не в курсе, что она здесь. Как быть? Она ведь, пока обдумывала варианты, не смогла прийти ни к одному, который смогла бы самостоятельно осуществить. А ещё сегодня дочь так себя вела… беззаботно, что ли, что Мирабелль и впрямь почти покой ощутила.

— Я что-то не так сказала? — уставилась Кирка на неё, опершись спиной о подоконник. — А. Он обещал, что никому не скажет. Он, типа, подумал, что для меня будет важно или вроде того, — стушевавшись, она отвела глаза.

Мирабелль не поверила.

— Проблема, скорее, в том, что здесь уже копались и что могут отследить путь… — пожала плечами Кирка. — Обидно, конечно, что из-за меня же это место больше и не тайное. Ба тут столько лет так успешно скрывалась.

— Всё относительно, — издала нервный смешок Мирабелль, мотнув головой, пытаясь избавиться от оцепенения и не показывать своего испуга.

Кларабелль знала, а информацию она получила явно не путём прочёсывания каждого метра всех лесов. Вроде бы уже знала Атэнэйс, старшая фрейлина Мирабелль, семья которой в принципе служила информаторками для королевской. Наверняка были и ещё люди.

— Ну… да, — закатила глаза Кирка. — Вот демон, получается, это я дважды покой нарушила, — хмыкнула. — В общем, надёжности никакой. А взять и в каком-нибудь другом месте тайно дом построить или типа того ну явно не получится. Я правда думала, но пока не придумала ничего, — виновато.

О небо, она ещё и действительно думала.

Мирабелль взяла себя в руки, невольно отмечая, что у неё и самой-то за годы одиночества появились проблемы с управлением эмоциями.

— Не… не бери в голову, правда, — подняла ладони Мирабелль. — Я не хочу, чтобы ты за меня отвечала.

— Как будто выбор большой, — закатила глаза Кирка. — Я уже здесь.

— Мне просто надо немного времени… — если бы она сама знала, на что! — Как я сказала, я правда не хочу, чтобы ты пострадала.

— Чай заваривать умеешь? — внезапно вопросила дочь, и Мирабелль растерянно покачала головой. — Ну и вот. А заварка тут есть… — Кирка фыркнула и направилась к шкафчику. — Я же говорю — я думала. Поняла, что не смогу забить.

Мирабелль замялась, пока Кирка поставила греться воду (запастись той она и сама кое-как смогла, но в прошлый раз ещё и дочь подсказала, откуда её лучше брать).

— Но тебе не стоит рисковать, — нехотя признала она вслух.

— Уже начала, — буркнула Кирка в ответ, одним жестом зажигая огонь сильнее. — Я решила, иначе бы не пришла.

Да, она пришла. В горле у Мирабелль встал комок.

— Всё должно быть не так, — потерянно отметила она.

— Но уже так, а значит, буду… будем делать что-то с тем, что есть, — освободив руки, развела ими Кирка в стороны.

Даже если не простила… В этот момент Мирабелль ощутила себя так, как не ощущала очень давно.

Чай был горьким, Кирка уже успела забыть о предпочтениях Медеи, но Мирабелль невозмутимо пила маленькими глотками, словно не замечая резкого вкуса. Подсластить, правда, все равно нечем.

— Я правда думала… — заговорила вновь мать, обхватив ладонями чашку, будто греясь. — У меня есть одна мысль, но нужно ещё немного её обдумать.

Кирка откусила большой кусок от свежей булки, прикупленной сегодня ранним утром в пекарне. Она толком не позавтракала, а путь отнял много сил, и аппетит у неё сейчас был просто зверский, но приходилось гасить его только так. Ещё и не съесть бы нечаянно всё, что сюда притащила.

— Ладно, — легко согласилась она.

Мирабелль в ответ глянула на неё как-то странно. Кажется, Кирка немного переборщила со своими душевными порывами.

Но злиться долго, видимо, она всё-таки не умела. Настолько, что сейчас ощущала себя весьма спокойно — если брать в счёт только личное отношение. Видимо, признание перед самой собой повлияло.

Забавно, конечно, что от её помощи ещё и отнекиваются теперь! Если не врёт, конечно, но, как Кирка уже себе говорила, верить легче, а то с ума сойти можно. Да и, кажется, и матери должно быть понятно, что Кирка очень уж бестолковая для чего-то большего.

В конце концов, от большого ума к беглым заключённым не бегают чуть ли не каждый день. Ещё и их кормят.

— Отсюда сильно далеко до… твоего дома? — вопросила Мирабелль после недолгой тишины.

— На лошади почти три часа, — Кирка дожевала булку. — Лес же. По дороге было бы в разы быстрее.

— Долго, — заметила Мирабелль в ответ, и Кирка пожала плечами. — Получается, возвращаешься ты в любом случае в темноте.

Интересно всё-таки, она правда какие-то опасения испытывает или чисто из вежливости говорит.

— Ничего со мной не случится, — просто сказала в итоге она, обойдясь без всяких комментариев в этот раз, но мать внезапно вздрогнула, резко отставляя чашку.

— Не… не говори так, — голос зазвенел так, словно она действительно была напугана, отчего Кирка невольно оторопела. — Мало ли, что может произойти. Всё-таки одинокой девушке по тёмной дороге…

— Я эти места побольше многих знаю, да и вообще, себя в обиду не дам, — отмахнулась Кирка. Если уж на то пошло, то логически именно здесь она в большем риске находится, но порыв съехидничать на эту тему она подавила из-за ощущения искренности. Неловко как-то стало, ведь если и из вежливости, то чего грубить.

— Кларабелль тоже мне так всю жизнь говорила! — взвилась мать, опершись ладонями о стол, и Кирка растерянно похлопала глазами.

Потому что такого эмоционального порыва — точно не ожидала! И не удивилась бы, если бы вдруг узнала, что, если несчастная тётушка способна за этим наблюдать, то примерно с той же реакцией!

— Неужели нельзя хоть немного озаботиться собственной безопасностью… — Мирабелль прикрыла глаза и потёрла их пальцами, тяжело вздохнув. (Она слёзы, что ли, утирает?)

Ну, грубо говоря, с ней действительно нечему случиться, зверей крупных в этом лесу совсем нет… Грабителям, вроде, с неё взять тоже нечего. Ладно, наверное, угрозу со стороны людей так легко со счетов списывать нельзя, но Кирка всё-таки ориентируется весьма неплохо в окрестностях и может легко скрыться.

— Ну, с эскортом-то пока проблемы, — неловко отшутилась она.

Что тут ещё скажешь?

— Прошу прощения, — Мирабелль снова провела по глазам. — Спасибо за чай. Мне надо немного… — не договорив, она вышла с кухню, и Кирка, проводив её растерянным взглядом, потянулась и забрала пустую кружку, чтобы её сразу помыть.

— Ну а что я сказать-то должна была? — виновато пробубнила она в пустоту.

* * *

— Оказывается, чтобы почувствовать себя наконец-то взрослым и ответственным, надо было всего-то жениться на потерянной принцессе, — закатил глаза Арис, и Кирка, покраснев, обиженно ткнула его пальцем в бок, и Арис, хохотнув, сгрёб её в охапку, рухнув вместе в кресло.

— Ну эй, я правда головой думала! Даже слишком много… — Кирка, после недолгой шуточной борьбы, высвободилась и оказалась сверху, не торопясь слезать. — Просто, типа, мне не показалось, что…- она поймала почти жалостливый взгляд Ариса. — Да чёрт! Что, совсем глупо, да? — отвела глаза в сторону.

Получив возможность наконец-то с кем-то поделиться, Кирка почувствовала себя куда легче — кажется, ещё немного и тайна её бы уже разорвала!

— Не глупо… Я, в принципе, и не сомневался, что ты полезешь туда ещё раз, — хмыкнул Арис, погладив её по волосам. — И переживал, что никто, кроме меня, даже не в курсе, если что, куда ты могла пойти.

— Ну, про визит в хижину Геуст знал, — заметила Кирка, вздохнув. — Так что, если бы меня там не прикопали под порогом, найти можно было бы.

Арис поперхнулся и убрал руку.

— Ты не злишься? — Кирка всё-таки подняла глаза. — Я тебя невольно тоже втянула.

За саму себя-то решать подобное было не очень хорошей идеей, а, лицом к лицу с Арисом, чётче понимая, что его невольно подвергает опасности, оказалось тяжелее. Причём, возможно, большей. Если Кирка жила весьма недавно придуманную жизнь и от неё и без того ничего хорошего не ждали, то у Ариса было всё, от репутации до работы.

— То есть, мы можем сделать вид, что ты ничего не знаешь, — не дав ему ответить, продолжила Кирка. — Я сама как-нибудь нарешаю, — «надеюсь», — а ты будешь и не причём, если что. А то, мне кажется, неправильно…

— Нет, конечно! — прервав её, сумел встрять в виноватую тираду Арис. — О небо, ты серьёзно?

Кирка передёрнула плечами:

— Ну да. Я всё-таки не настолько плохо с первого раза понимаю, чтобы не знать, что то, что я делаю — так себе идея!

— Какая ни была, я все равно за тебя, — просто заверил Арис. — Я же ещё в прошлый раз сказал, будем делать, как ты захочешь. Я тоже… уж во второй-то раз могу понять, что для тебя это важно.

— Мне не важно, просто… Просто… — Кирка потерялась в словах, неопределённо всплеснула руками и сползла на пол, тяжело вздохнув.

— Я не уверен, конечно… Но подумал, я родителей не помню и потому потери особо не ощущаю, — Арис подвинулся в кресле так, что ей и с пола стало удобно о него упираться. — Геуст бы, если услышал, меня б сейчас сожрал, но у меня он и был, и остаётся. У тебя была Медея, а теперь её нет, вот и…

— Я не пытаюсь заменить Медею! — вспылила Кирка. — Это другое что-то. Мне не нравится такая мысль, это к ба несправедливо…

Арис хмыкнул:

— Ну, знаешь, вообще-то, необязательно делать из людей замену друг другу, вполне можно любить нескольких сразу.

— Как бы со мной самой такого не делали, — буркнула Кирка смущённо, скрестив и подтянув под себя ноги.

А ведь прав он, по идее. Это, конечно, не главная проблема, но все равно приятно услышать, что её чувства не откровенно дурацкие. Да и мысль о том, что Медея могла бы разозлиться, нет-нет да и лезла в голову. Хотя это и правда несравнимые вещи… Тем более, любовь — очень уж громко сказано, с учётом того, что она кровную мать едва знает. Просто тянет.

— Как минимум, я тебя люблю индивидуально, — заверил Арис, вставая с кресла. — Ладно, извини, я себя хоть в порядок после дороги приведу, а потом обсудим, чего конкретно хотим сделать, лады?

Кирка неловко фыркнула и пригладила топорщащуюся чёлку: она его утащила за собой сразу, после возвращения, и не дала толком не переодеть, ничего, очень уж давясь эмоциями и сгорая от наконец-то появившейся возможности поделиться.

— Да, конечно.

Арис лучезарно улыбнулся, потрепал её по только что приглаженным волосам, вызвав притворно-возмущённый крик, и поспешно выскочил из комнаты, захлопнув дверь раньше, чем в него долетела запущенная с кровати подушка, ударившаяся о дверной косяк.

— Зараза, — проворчала Кирка, закатив глаза.

Ну и кто тут ещё взрослый и серьёзный!

Примечания:

Иллюстрашка: https://sun9-63.userapi.com/impg/VnZddHShXIAzebUafWXKYixV1UNgB2DLq5oOCA/k1-AH9DrsOY.jpg?size=2560x1949&quality=95&sign=f041dec38a956b673a0acbd97ac417f1&type=album

Сегодня дочь пришла с этим мальчишкой.

Мирабелль удержалась от недовольной гримасы, но впервые окинула юношу оценивающим взглядом — ранее она его уже видела, но сначала не запомнила, потом внезапная встреча с дочерью была куда важнее… Лицом совсем ещё мальчишка, скорее всего, ровесник Кирки, но в целом почти копия Питера Лилиума, разве что глаза светлые. И черты, кажется, чуть помягче, если бы не знала, скорее всего, и не сказала б, что наполовину чудиинец.

(Копия убийцы Эйвана.)

Мирабелль невольно поёжилась. Как же ей это не нравилось.

— Эскорт нашла, — жизнерадостно поделилась Кирка, ничего не заметив (или не подав виду, но, не в укор ей, первое было вероятнее). — А заодно повод прихватить еды на двоих с кухни… А то всё на рынок гоняла, — она закатила глаза и, не задерживаясь, проскользнула на кухню, оставив Мирабелль в компании мальчишки.

Она нервозно повела плечом, не успев решить, как лучше себя вести при постороннем.

— Младший? — зачем-то уточнила она.

— Я? — мальчишка похлопал глазами, вызывая невольную параллель со столь же открытыми эмоциями дочери. Правда, как раз он может и уметь играть. — Ну, эм, да.

Значит, верно посчитала. Мирабелль сейчас не смогла бы так хорошо, как раньше, вспомнить все даты, связанные с этой семьёй, но старший сын Лилиумов был не таким уж и маленьким на её памяти ещё тогда, значит, ему, скорее, ближе к тридцати.

— Мне это не нравится. Ты сын убийцы её отца, — Мирабелль всё-таки позволила себе скривиться.

— По-моему, в этом мы с ней квиты, — хмыкнул он, скрестив руки на груди.

По мнению Мирабелль, вещи были несравнимые, но спорить с ребёнком было уже ниже её достоинства, а недовольство она высказала, так что просто скользнула взглядом в сторону, решая, стоит ли просто последовать за Киркой, более не задерживаясь

— Тем не менее, говорите вы это только мне, а не ей, — внезапно заметил мальчишка ей в спину, сделавшей уже пару шагов в сторону кухни.

Конечно, она же не будет делать ситуацию ещё хуже, в лицо заявляя подобное дочери — но это уже слишком личное, чтобы говорить, и Мирабелль невольно растерялась, но, к счастью, выглянувшая с кухни Кирка спасла положение:

— А вы чего здесь потерялись? — не поняла она.

— Я пойду, лошадей пока покормлю, — сообщил юноша, махнув ей рукой. — Всё нормально.

И просто вышел из дома, аккуратно прикрыв за собой дверь. Кирка растерянно глянула на Мирабелль:

— Что-то я не продумала… Что он сказал?

— Всё в порядке, — беря себя в руки, отрезала она. Если, конечно, мальчишка не начнёт выделываться. По крайней мере, действительно дочь не одна по лесу передвигается, а она хоть в какой-то порядок успела себя привести, чтобы не выглядеть перед чужим человеком совсем уж убого. Условно, правда, зятем, но с этим она ещё не смирилась.

Мирабелль провела рукой по волосам и, внезапно вспомнив, оповестила:

— Рана наконец-то зажила. Спасибо, — чуть улыбнулась.

След остался, но ходить наконец-то можно было без трудностей и воспаление прекратилось. С учётом того, что со времени ожога явно прошло немало времени, она уже опасалась, что только хуже снова станет, но, видимо, усилиями сестры всё было не так уж и плохо. Большой шанс, что, останься Мирабелль сама с собой, то вряд ли бы выжила только из-за раны, не беря уж в расчёт всего остального.

«Спасибо», — мысленно повторила она.

— Да я-то и не сделала ничего, — скромно пожала плечами Кирка, бросив беглый взгляд на окно. Мальчишку выглядывает, догадалась Мирабелль, и дочь будто в подтверждение тихо буркнула: — Ладно, сам разберётся. Что я сказать-то хотела… А. Еду, говорю, нормальную из дома утащила, — кивнула на свёрток на столе. — А то боялась, что будет странно, если я каждый раз буду обильно запасаться, с учётом того, что я скорее об этом обычно забуду…

Она вздохнула и взъерошила себе волосы, и Мирабелль, невольно задетая тем, что привычки дочери гораздо лучше неё знает кто-то другой — настолько, чтобы замечать в них отклонения, не сразу нашлась, что ответить. То есть, конечно, всё понятно, но сегодня почему-то ранило сильнее. Глупо, когда сама доверия толком не добилась.

— Ерунду какую-то несу, — Кирка неловко пожала плечами и закатила глаза.

Она же нервничает — осознание пришло запоздало. Выглядит напряжённой и будто пытается заговорить всех, словно отгораживаясь. А Мирабелль совершенно затерялась в мыслях, надо постараться сконцентрироваться и не уходить снова в себя, скрываясь от переживаний. Мирабелль пообещала себе при дочери к мальчишке не цепляться больше. Та только-только стала менее колючей по отношению к ней, и неосторожное слово, скорее всего, вновь вернёт всё к защитной резкости.

— Всё в порядке, — повторила Мирабелль свои же слова, но куда мягче и спокойнее. — Спасибо.

Не позволит она себе настолько потеряться из-за присутствия сына мятежника!

— Я хотела спросить… есть ли что-нибудь, чем можно писать? — Мирабелль поймала себя на том, что нервозно накручивает прядь волос на палец, и опустила руку. Если дочь и не привычна приглядываться к жестам, все равно не повод так уж своё волнение выдавать.

— Да вроде были где-то чернила, — Кирка задумалась, кажется, и сменой темы не особо озаботившись, скорее, наоборот. — Если не выдохлись… Давай гляну.

Чернила нашлись в комнате дочери, в тумбочке, почти полный пузырёк. Кирка придирчиво глянула на него на свет окна:

— Вроде нормально… — вытащила второй рукой из ящика перья не глядя. — Бумага тоже нужна?

Мирабелль, не став подвергать уместность вопроса сомнению, кивнула:

— Да, я хотела тебе кое-что показать, — смолкла, размышляя, не рискует ли она с такой темой наткнуться на сопротивление. — Если ты не против, конечно.

— Много? — уточнила Кирка, и Мирабелль не сразу поняла вопрос. — Бумаги.

— Нет, одного листа хватит, — качнула головой она, невольно глянув на окно сама, скрестив руки на груди, пока дочь никакой бумаги в своей комнате не обнаружила, недовольно на эту тему поворчала и умчалась куда-то (судя по звукам, в комнату, раньше принадлежавшую Медее). Мальчишки не видно, но вряд ли он будет всё время торчать на улице.

Мирабелль едва слышно вздохнула и потёрла лоб. Как всё-таки сложно стало справляться с эмоциями — то ли годы изоляции сказывались, то ли она в принципе после пережитого не могла мыслить достаточно ясно.

— Нашла! — донёсся возглас из соседней комнаты, и Мирабелль непроизвольно улыбнулась. Кирка, прикрыв за собой дверь, судя по звуку, ногой, вернулась и протянула ей пару чистых листов: — Я не рисовала и не писала, кроме учёбы, так что сама не хранила… А зачем нужны-то?

— Хотела показать, в какую сторону я размышляла… — Мирабелль огляделась, хотя и так помнила, что в комнате дочери писать негде, стола здесь не было, а тумбочка слишком низкая. — Но начать придётся сильно издалека. А училась ты где? — невпопад поинтересовалась она, внезапно осознавая, что тут, конечно, никакой отдельной комнаты под подобное быть не могло. Да и из наставниц одна Медея. Так далеко дело не должно было зайти.

— Читала где придётся, — пожала плечами Кирка. Вот книг здесь полно, в этой комнате, в комнате старухи, куда Мирабелль только бегло заглядывала, тоже, да и в проходной книжные шкафы. — Писала на кухне обычно, типа там светлее… У ба есть письменный стол, но он обычно был занят, — голос дрогнул, и Кирка кивнула в сторону двери.

Кухня так кухня. Мирабелль одёрнула себя мысленно, понимая, что не стоит сравнивать условия, когда, во-первых, сама же их причина, а во-вторых, плохая обстановка всё же лучше смерти.

— Ба только прошлым летом умерла, — тряхнув головой, оповестила Кирка.

А вот этого Мирабелль не знала.

— Получается… — с трудом срастила она временные рамки. Было ведь лето? Она не уверена ни в одном воспоминании того периода.

Сколько же колдунья прожила, получается? Как, оказывается, много времени можно получить вдали от всех.

А если бы она умерла, когда Кирка была совсем маленькой? Тогда Мирабелль не знала, что у сестры на дочь свои планы, да и в принципе слежка-то была… И думать страшно. Мирабелль стало почти дурно. Хотя, конечно, в разрушенном замке она в любом случае, скорее всего, прожила бы меньше, но… а вот кто знает, как на самом деле было бы лучше? Погибнуть от рук наёмных убийц или восставших шанс был велик. Остаться совсем малышкой в глубине леса в одиночестве — как выяснилось, тоже…

Наверное, Мирабелль была Медее всё же благодарна, пусть и завидовала тому, что та в итоге получила всё. Но ведь благополучие дочери дороже.

— Да, незадолго до нашей встречи. Семейной, видимо, — закатила глаза Кирка, отодвинув стул и плюхнувшись на него с самым невозмутимым видом, подпёрла голову рукой и уставилась в окно: — Куда этот деликатный делся… Я попала к Арису и Геусту, — точно, старшего звали так, — Только тогда и узнала, кто я. Или не я…

Интересно, был ли шанс, чтобы дочь совсем не узнала? Жизнь, возможно, стала бы проще… Но она так сильно похожа на Кларабелль, что вряд ли удалось бы совсем утаить. Чем дольше Мирабелль её видела, тем больше ловила и жадно запоминала отличий, в мелких деталях внешности, в мимике и жестах. Она так хорошо знала сестру, а шанса узнать дочь почти лишилась, и пыталась сейчас хотя бы немного нагнать упущенное.

Мирабелль вздохнула и положила лист перед собой, вскрыла флакончик чернил, обмакнула перо и уставилась на лист в растерянности.

— Что-то не то? — уточнила Кирка, переведя взгляд на неё.

— По-моему, я забыла, как писать, — искренне оповестила Мирабелль, сжимая перо.

Она ведь столько документов за свою жизнь подписала…

Немного подумав, Мирабелль вывела внизу листа привычный когда-то витиеватый росчерк — вышедший криво, но узнаваемо, подпись руки помнили. А такой красивый почерк был…

— Шестнадцать лет ничего не писала, — неловко улыбнулась она.

— Можешь потом показать, — пожала плечами Кирка.

С этим её парнем ещё неизвестно, точно ли будет «потом». Пожалуй, лучше пожертвовать аккуратностью, на которую она сейчас, как видно, не способна.

— Нет, ничего страшного, — навыки ведь есть, и хорошие, просто нужно их оживить. Неприятно оказаться настолько беспомощной. — Это не план, просто пока мысль…

Мирабелль медленно вывела собственное полное имя мелкими буквами, ближе к нижней части листа. Как будто ребёнка писала, право слово, а под взглядом дочери стало ещё более неловко.

— В общем, я размышляла, что в лесу или ещё где-то выжить долго не смогу, — начала она, задумчиво обведя собственное имя, уже увереннее выведя рядом имя Эйвана и проведя между ними черту, соединяя. — Лично я — не смогу, — ответила на возражения, которые почти ощутила каким-то необъяснимым чувством — или ей показалось, поскольку она так и не могла понять, где были её домыслы, а где реальность. — Никого из моего давнего ближнего окружения не осталось, так что вариант тоже тупиковый, — голос креп с каждой буквой, когда она подписала ниже имя дочери, данное от рождения. Ещё черта — соединила, как в древе.

Мирабелль бросила на дочь беглый взгляд с некоторым волнением, но та молча смотрела на бумагу.

— Поэтому начала думать в сторону семьи, но здесь тоже почти везде всё обрывается… — подписала имя сестры справа от своего, и сердце болезненно заныло. — Нас было двое. У Эйвана, твоего отца, была сестра, Марисса… — имя слева от имени мужа и соединение сверху, без верхней ветви. — Она погибла, защищая меня. А их родители… Дама Фоллетти погибла ещё на войне, отец был жив, но я не знаю о его судьбе, — их подписывать она не стала. — Наши с Кларабелль…

«Тереза Белла» и «Франц Эрмес» над её и Кларабелль именем получились уже куда ровнее.

— Мать умерла, когда мне было одиннадцать. Болезнь. Она была родом из семьи Шарлис — и, фактически, последней. Это маленький род, в основном из выходиц из королевской семьи, там совсем не было побочных ветвей. Фактически, Кларабелль была преемницей матери, поскольку она сама наследницей не стала из-за брака, — редкая, к слову, ситуация, старших детей редко сочетали браком, чтобы не было проблем с наследованием, но, видимо, решили, что так будет… выгоднее?

Кирка подпёрла голову двумя руками и подалась чуть вперёд — читать ей приходилось вверх ногами, но ей будто не мешало.

— Отец тоже погиб на войне, когда мне было шесть. Семисотый год, — зачем-то уточнила Мирабелль. Она помнила каждую дату, куда яснее, чем недавние дни. — Его младший брат, Карл Борей, — ещё запись. — Был регентом почти до моего совершеннолетия.

— Убит, — хмыкнула Кирка, и Мирабелль поняла, что здесь, кажется, ей довелось услышать версию, близкую к правде, которая и тогда существовала, пусть никогда никем не оглашалась.

— Убит, — согласилась она, не став никак дополнять историю. — Детей у него не было. Жена, Анхесенамон, — поколебавшись, Мирабелль и её дописала, — амонийская принцесса. Она в один день просто пропала. Так что здесь снова ничего. И последнее…

Она соединила сверху отца и дядю, дописывая ещё два имени.

— Мой дед, Велиар, урождённый Зеул — это графская семья, довольно влиятельная, но мои… — как можно обозначить Алекто и Мефиса? Никто не называет подданных друзьями, но для неё они действительно были важны. Мирабелль чуть нахмурилась, пытаясь подобрать корректное слово. — Люди из этой семьи, которым я всегда доверяла, погибли. Дед умер задолго до моего рождения — отравили.

Даже если жив кто-то из столь дальних родственников, к ним она не сможет обратиться.

— И бабушка, Персиа Тефия Анна. Жалко, ты не можешь увидеть портрет, ты на неё весьма похожа, — улыбнулась. Кирка фыркнула, но не с такими сильными чувствами, как когда речь шла о сестре. — Я её почти не застала, мне год был, когда она скончалась. Болезнь.

Причём болезнь врождённая, насколько ей довелось слышать. Мирабелль кинула на дочь быстрый беспокойный взгляд — вроде бы та казалась крепкой и здоровой, пусть и очень уж худой, но вдруг что-то скрыто от её глаз?

— Собственно… — выше Мирабелль идти уже не стала, хотя, кажется, была способна спокойно расписать ещё поколений пять, но ограничилась последним именем, идущим из одной ветви с бабушкиным. — Принцесса Темис Цирцея, её младшая единокровная сестра, была замужем за ясписским принцем, и её сын в итоге стал королём, — Мирабелль немного помолчала, пытаясь чётче сформулировать мысль. — Сомневаюсь в каких-то родственных чувствах, но я подумала, что в аналогичной ситуации посчитала бы потенциально полезным такую родственницу оставить, — она зачем-то чётче обвела рамочки у каждого имени. — Но, насколько я представляю карту, это тоже нереалистичный вариант, — нервно хмыкнула.

— Да не, почему, — раздался философский голос от двери.

Мирабелль невольно дёрнула рукой и чуть сердито шикнула, увидев, что посадила на лист кляксу. И давно мальчишка вернулся?

— На корабле да, не проплыть с таким зайцем, а по земле вполне себе, — Арис скрестил руки на груди, оставаясь на пороге комнаты.

— Ты серьёзно, что ли? — уставилась на него Кирка. — Я плохо ориентируюсь с расстояниями, но разве это не чёрте где?

Мирабелль, в прежней своей жизни столь редко покидавшая стены замка, скорее всего, ориентировалась куда хуже, но подозревала, что это ещё мягко сказано.

— Ну да, но не невозможно, — повёл плечом он. — Мы вон с Геустом в Чудиин один раз выбрались, маминых родственников найти… То ещё путешествие было, с учётом того, что у них ни дорог, ни портов толком нет, — «А что ещё можно ожидать от настолько дикой земли». — Я бы по-другому вопрос поставил — какую «пользу» яссы могут получить? — взгляд на Мирабелль был неожиданно жёстким.

Она гневно стиснула перо. Да он ещё смеет её обвинять!

— Между прочим, Карлия — всё ещё моя страна, и, если она меня больше не принимает, все равно таковой быть не перестаёт, — отчеканила она. — Я не пойду на то, что может причинить ей вред.

Она глубоко вздохнула.

— И да, я не знаю. Это не план. Просто мысль… Для Клари… Кирки опаснее, если я буду оставаться где-то рядом. Так что я бы предпочла рисковать не ей.

Или ей нужно умереть.

— Я бы хотела попробовать укрыться где-то здесь, но, кажется, пока всё так свежо, у меня нет шанса, — Мирабелль задумчиво уставилась в стену. — Слишком высокая цена.

Если бы она не пересеклась с дочерью, если бы дочь не решила снова к ней вернуться, если бы… Сплошные если. Если бы она оставалась одна, то, скорее всего, в итоге всё же не выжила. Возможности сестры, к сожалению, никогда не были безграничными. Или была бы снова поймана… и, на самом деле, нет гарантий, что в этот раз не решат, что проще её казнить. А сейчас она ещё и с каждым днём всё сильнее рискует утянуть за собой дочь. Вряд ли ту будут строго судить, но, во-первых, ей ещё дальше здесь жить, а во-вторых, не осталась бы она после такого совсем одна.

Слишком эмоционально, но Мирабелль хотелось заплакать, чего позволить было нельзя.

— И вообще, это всё ещё нереалистичный вариант, — с деланным пренебрежением отмахнулась она.

Предположение о том, что кому-то будет выгодно заполучить предпоследнюю представительницу королевской семьи, тоже не такое уж и продуманное. Если уж на то пошло, выгоднее была бы юная принцесса, а не свергнутая королева, которую ещё и жизнь изрядно потрепала.

— Ты там раньше была? — встряла Кирка с интересом.

— Нет. Кларабелль один раз лично бывала… Я никогда никуда не выезжала, — Мирабелль отложила перо. — Неважно. Мне просто хотелось, чтобы ты хоть что-то узнала о семье из моих уст.

Немного подумав, она оторвала от листа уголок с подписью, решив, что лучше такой след не оставлять.

— Я извиняюсь, — внезапно заговорил Арис, и Мирабелль, подняв глаза, поняла, что, видимо, своей эмоциональностью заставила чувствовать его неловкость. — Я просто проверить…

— До провокатора тебе далеко, мальчик, — фыркнула она, не сдерживая яда.

— Не то, о чём я буду жалеть, — закатил он глаза.

— Так, я не поняла! — перебила сразу обоих Кирка, поднимая ладони. — Это действительно реально?

— Ну, теоретически, да, — пожал плечами мальчишка. — Долго и далеко только, но возможно. Ездят же торговцы и прочие. По морю просто проще.

Простота, насколько Мирабелль знала, сомнительная — нужно было огибать весь материк со стороны Чудиина, более длинным путём, поскольку мимо Лучидума не проплыть — слишком опасные воды, корабли оттуда чаще не возвращались.

— Но я не настолько ориентируюсь, — задумчиво протянула Кирка.

— Ну, я границу точно найду, — хмыкнул мальчишка. — Дальше да, проблематично, но тоже не нерешаемо.

Мирабелль, получив столь внезапную поддержку настолько отчаянной идеи, сначала и слов не нашла.

— Тем более, там уже скрываться надобности не будет, иностранцы и иностранцы. Путь по Карлии опаснее будет. Геусту сказать можно, что просто попутешествовать решили, он, конечно, беспокойством нас задавит, но серьёзно противиться, думаю, не будет.

— Ты смотри, я могу увлечься и захотеть вообще весь мир объездить, — фыркнула Кирка.

— И это — тоже решаемо, — шутливо поклонился Арис.

— Погоди! — Мирабелль, протянув руку, не думая, схватила дочь за ладонь. — Я не имела в виду, что жду, что ты будешь помогать…

Кирка руку вытянула, но, посмотрев на Мирабелль и подумав, положила её обратно на стол.

— А кто ещё? — скептически поинтересовалась она.

Мирабелль не знала. То есть, идея была настолько примерная, что она не рассчитывала на какую-то серьёзную реализацию, и теперь начала подозревать, что зря завела этот разговор. Как бы не обернулось ещё хуже.

— В конце концов, попутешествовать я действительно хочу, — беззаботно заявила дочь.

«Но ведь ты меня даже не простила», — несчастно подумала Мирабелль, понимая, что не знает, что ей ответить.

— Ты это серьёзно, что ли? — вопросила Кирка спустя, наверное, полчаса пути.

Арис пожал путями, не отрывая взгляда от дороги:

— Ну да. Ну, про то, что это реально. А про то, хочешь ли ты помогать, уже тебе решать, — чуть улыбнулся.

Кирка сердито чертыхнулась.

— Но я до сих пор не решила нормально!

— Извини. Я бы не встревал, но меня смутило про полезность… Я боюсь, что яссы попытаются такую ситуацию использовать, как способ давления, — поделился Арис. — Хотя с революции уже прошло приличное время, но смуту все равно устроить можно.

— Ты так говоришь, как будто думаешь, что кто-то может поддержать мою мать, — вопросительно вздёрнула брови Кирка, оговорку осознав запоздало.

Арис не ответил, не отрывая взгляда от дороги, и Кирка выразительно кашлянула.

— Есть такое, — вздохнув, добавил он. — Поэтому я и опасаюсь, что она того и добивается. Хотя мне показалось, что она не лгала… Но не знаю, конечно.

— Разве тогда не стоит отбросить этот вариант? — нахмурилась Кирка.

— Стоило бы. Но про то, что она опаснее для тебя здесь, тоже ведь верно. Я между делом сумел выяснить, как обстановка с её делом, и выяснил, что лесной замок и впрямь недавно заново обыскивали. И следы магии приметили.

Тут уже Кирка на некоторое время смолкла, не зная, что сказать.

— Что будет, если её найдут? — ей нужно было услышать чужое мнение.

— С ней или с тобой? — хмыкнул Арис. — Не могу сказать наверняка. Думаю, переведут в какое-нибудь иное место, раз уж то оказалось ненадёжным. Я за тебя боюсь. Легко понять, что вы встречались, а это уже второй раз… Я-то понимаю, что ты не делаешь ничего плохого, но многие, на самом деле, настроены весьма радикально. Не всем нравилось в принципе, что бывшую королеву в живых оставили, а тут побег, подрыв авторитета…

— И бывшая принцесса, плюнувшая на эти их законы, — нервно рассмеялась Кирка, закончив за него.

Ясно. О том, что мать в итоге могут казнить, она не подумала, а ведь так ситуация становилась ещё сложнее.

— Разве для тебя-то я не должна стать покрывательницей убийцы? — припомнив напряжение в хижине, полушутя, полусерьёзно поинтересовалась она.

— Предположим, я считаю, что мама бы не обиделась, — отозвался Арис задумчиво. — По тому, что я о ней знаю. А так, ну, насколько я знаю, Мирабелль как раз не казнили, потому что были проблемы с доказыванием прямой вины.

— Восхитительное утешение, — буркнула Кирка.

Судя по всему, просто и ей, и ему слишком сложно представить, что эта женщина была источником множества несчастий. Хотя, пожалуй, чем больше Кирка её узнавала, тем увереннее становилась в том, что та, скорее всего, не была чисто сказочной злодейкой, а вела себя более прозаично — закрывала на всё глаза.

— Ну, я считаю это оправданием для тебя, а не для неё, — хмыкнул Арис.

— Сомневаюсь, что в законодательстве есть пункт «делать, что хочу, потому что мне показалось, что человек ну ничего так», — парировала она. — Ну и почему я не родилась в крестьянской семье… с большой вероятностью помереть в младенчестве от голода, — закатив глаза, добавила реализма Кирка.

— А про такие перспективы тебе кто рассказал? — закашлялся Арис.

— Хэй, я, между прочим, книжки читаю!.. Джек, — наябедничала Кирка на источник информации.

Она уже даже не помнила, как они тогда дошли до разговора об умирающих младенцах, но было дело.

— Нашёл тему, — сердито буркнул Арис.

Какое-то время они ехали в тишине, как раз выехав на более-менее приличную тропу.

Эх, а это ведь так сложно с учётом того, что на дух тётушки Кирка благополучно решила плюнуть, решив, что он уже не её проблема! Потому что если ещё и о нём думать, то крыша совсем уедет.

— Очень сложно, — пробормотала Кирка. — Я сначала подумывала, может, в деревне какой ей можно затеряться, но она слишком уж будет выделяться. А в городе легче выследить…

Вариант с найти место в каком-нибудь мелком полузаброшенном поселении Кирка рассматривала сильнее всего, но, чем дольше за матерью наблюдала, тем сильнее понимала, что идея совершенно нежизнеспособная. У Мирабелль разве что на лбу не написано, что она из аристократок, и если даже как-нибудь поменять внешность, от всего остального не избавишься. А чем меньше коллектив, тем сплочённее, и сильнее будут сплетни… В городе, скорее всего, затеряться легче, но там будет стража с какими-нибудь ориентировками да и больше шанс, что встретится кто-то, кто сумеет узнать. Одни проблемы. Наверное, есть шанс создать иную личность, но вряд ли такое возможно через столь малое время — вот спустя пару лет, да чтоб уже особо не искали… Но где столько взять?

— Затеряться, — повторил Арис. — Если бы не искали, наверное, можно было бы попробовать.

— Об этом я и подумала, — хмыкнула Кирка. — А если всё-таки рассматривать вариант с заграницей… большой ли шанс на то, что ты говоришь?

— А демон их знает! — в сердцах оповестил Арис. — Если прямо серьёзно рассуждать, зависит от того, найдут ли выгоду. Понятно, что захват какой-нибудь не удастся, — он сделал паузу, явно серьёзно задумавшись. — Нет, не удастся. Да и граница у нас неудобная, тогда уж надо сначала от Чудиина кусок оттяпать, — фыркнул он. Кирка, к слову, знала, что такая попытка действительно когда-то была.

— Можно попробовать посадить на трон свою марионетку, — философски предположила Кирка, наткнувшись на недоумённый взгляд Ариса и поняв, что фантазия у неё, видимо, в таком направлении лучше работает. Аж про наследственность захотелось пошутить. — Ну, типа, обязанную им. Да не смотри ты так, я просто романов много читала! — шутливо замахнулась рукой. — Но мне кажется, слишком сложно получается.

Или ей тоже просто фантазии не хватает. Да и, с другой стороны, у матери же там тоже защиты не будет. Но Кирке для полного счастья только международный конфликт не хватало устроить.

— Мда, — пробормотал Арис как-то очень уж уныло, и Кирка невольно пожалела, что всё-таки его втянула. Обойтись бы как-то своими силами, а не заставлять рисковать ещё и его, но она уже поделилась, и, кажется, единственный способ его отвадить — самой отказаться от попыток.

Всё-таки не стоит ставить сомнительные идеи из-за не менее сомнительной мотивации выше всего. Тем более, когда она сама в этой мотивации не уверена. О родственных чувствах говорить очень уж громко, а для жалости инициативы перебор, наверное. Хотя как раз то Кирку не особо смущало уже почему-то. Шанс, что она подвергнет других опасности, да, а внезапные для самой же себя попытки помочь — уже нет.

Можно было бы сказать, что она быстро свыклась, но, если подумать, то привыкание началось ещё прошлым летом, а потом ещё и месяцы с мыслью, что Кирка невольно кровную мать убила… Наверное, смысл в её чувствах всё-таки был. Легче, конечно, если бы их не было, но с эмоциями Кирка всегда не в ладах.

— Ну, всё-таки, раз теоретически реально, то как?

Арис скосил на неё глаза.

— Изучить маршруты, примерно их придерживаться, желательно, конечно, без людных мест… Чаще всего туда морем добираются, но это не наш вариант. Если не попасться, до границы вполне себе могу довести спокойно. Я примерно представляю даже, как. Сложнее уже дальше. С одной стороны, там не надо скрываться, с другой, это иная страна, сориентироваться сложнее, да и языковой барьер…

— Я знаю язык, — встряла Кирка. — И яссов, и лучидумский, и амонийский. Ну, без практики, конечно.

До неё только сейчас дошло, почему их знала Медея, вполне возможно, в какой-то момент участвовавшая в политике — три страны, с которыми Карлия имела дело (с Амони, правда, не в лучшем ключе). И, возможно, решившая, что ей будет полезно… если не удастся жить здесь? Или просто, так сказать, для общего развития?

Мать тогда, скорее всего, тоже знает.

— Я только чудиинский, — хмыкнул Арис. — Но он отличается сильно. Ну ладно, сделаем вид, что язык не проблема. Но все равно сложно предсказать, как там передвигаться. Тем более, если до столицы. Если по нашей стране я тебе могу, в принципе, сесть и просчитать и вероятный маршрут, и время, то там только попытаться найти какую-то приблизительную информацию, а дальше на месте разбираться. Не съедят же нас там. Яссы на карлийцев свысока смотрят, насколько я слыхал, но у нас тоже такого много.

— В Чудиин тоже хочу, — внезапно заявила Кирка. Ну а что. Жизнь одна, а мест много.

Арис прыснул со смеху, сразу как-то растеряв часть обеспокоенности.

— Устроим, моя принцесса! Я же сказал — всё решаемо!

— Будешь так называть… тоже что-нибудь придумаю! — мстительно пообещала Кирка.

* * *

Мать вздрогнула, резко вскидывая глаза и захлопывая поспешно книгу.

— Ох, ты так тихо вошла, — она встала с кровати и одёрнула юбку, нервным жестом пробежалась по волосам, пока взгляд бегал по комнате, словно проверяя.

Кирка поняла, что обычно, видимо, шумно вваливаясь в дом, давала время подготовиться к своему визиту. А сегодня и впрямь, поглощённая в мысли, оказалась почти бесшумной.

Мирабелль скользнула взглядом за её спину, задумчиво поджимая губы, но вопросов не задавая.

— Я одна, — оповестила Кирка сама, пересекая в несколько шагов комнату и плюхаясь поперёк освободившейся кровати, подтянув к себе книжку. Фу ты, стихи. Она надеялась на что-то поинтереснее.

— Давай верну на место, — мать протянула ладонь, но Кирка хмыкнула и отложила книгу в сторону.

— Да ладно, пусть лежит.

— Не ждала столь скорого визита, — рассеянно оповестила Мирабелль. — Тем более, прошлый, мне показалось, закончился не лучшим образом…

Книгу она всё-таки забрала и пристроила на одну из полок. Откуда у Кирки в комнате вообще стихи, она уж и не упомнит.

— Да не так уж, — пожала плечами Кирка, разглядывая почему-то потолок. Так, надо собраться с мыслями — она столько передумала и с Арисом обсудила, что сложно было вернуться в ту точку, в которой остановился разговор с матерью. Кирка вздохнула и резко села.

— Я не уверена, что моё предположение стоило рассматривать серьёзно, — Мирабелль обняла себя руками. — Скажем так, у меня не очень хорошо выходит планировать, — улыбнувшись одними губами.

Кирка подпёрла голову рукой, философски подумав о том, что, если она сейчас лжёт, то Кирка в этом мире против лжи совершенно бессильна.

— А я рассматриваю, — заверила она после недолгого молчания. Хотя и голову поломала, конечно, знатно. — Хотя и не уверена, что всё-таки правда могу тебе верить, — честно добавила Кирка.

Ради этого она и пришла сейчас одна. Попытаться окончательно прояснить для себя, верит она или нет. Настолько, чтобы рискнуть. Нет, ну, если уж совсем быть точной, она поверила в какой-то мере раньше, но всё-таки тогда её вмешательство было слабее, а сейчас… сейчас речь идёт не только о ней.

Мирабелль ответила долгим задумчивым взглядом, после едва слышно вздохнула и тоже присела на кровать, сохраняя, впрочем, дистанцию.

— Я и не жду. Пусть и хотела бы всё-таки перестать тебе чужой… — она снова смолкла, а Кирка не стала перебивать, ощущая, что та ещё продолжит говорить.

Угадала.

— Просто мне нечего тебе сказать, — повела Мирабелль плечом. — У меня было много проблем и ошибок, но это не то, что должно было тебя коснуться — и не то, что должно тебя волновать. Я ничего не видела, не знала и про идею Кларабелль… а когда узнала, ничего сделать и не попыталась, — она чуть театрально возвела глаза к потолку и развела руками, а потом вздохнула. — Лучшее, что я сделала для тебя — оставила здесь. Ни одна аристократка сама своего ребёнка не воспитывает, но то, что я сумела сделать только это, меня в некотором роде угнетает, — улыбка показалась Кирке горькой.

— Да я в общем-то…

— Я тебя не узнала, — перебила её мать, нервно теребя упавшую вперёд прядь волос. — Я тебя даже не узнала…

«Я это заметила», — тупо отметила про себя Кирка, не понимающая, ей в этот монолог вообще вставлять что-то надо или нет, если с деликатность у неё нелады.

Мать ей в принципе и раньше показалась склонной к некоторой драматичности, но она как-то не подумала… Ладно, Кирка тоже плохо думает и планирует, всё она поняла! Тоже хоть про наследственность шути, но и здесь не оценят.

— Мне правда жаль… Я понимаю, почему ты вряд ли сможешь мне доверять, и мне не нравится, что невольно кладу на тебя ответственность… Но я постараюсь, чтобы такого больше не повторилось. В моей идее нет никакого подвоха, но она ещё не обдуманная.

Кирка вздохнула, помедлив, прежде чем задать вопрос.

— Что стало с Кларабелль?

Мать совершенно не упоминала о ней в настоящем, но, кроме того нападения в самом начале, Кирка будто и не чувствовала её. Мирабелль в ответ на вопрос подняла на неё глаза, и Кирке показалось, что ответ-признание на него дался ей куда тяжелее.

— Она мертва. Не связана ни с тобой, ни даже со мной… Просто я нуждалась в её помощи. Я даже в какой-то момент думала, может, я сама придумала её — и тогда не хочу просыпаться ещё сильнее.

— Но дух есть, — не уверенная, что понимает её, отметила Кирка.

— Дух… Да, наверное, так, — задумчиво согласилась Мирабелль. — Так даже лучше обозначает…

Интересно, конечно, дух теперь прилагается к матери, к конкретным местам или вообще вне всех этих ваших бренных ориентиров, но на то ответить некому. Точнее, теоретически, есть, но с таким вариантом ответчицы Кирка предпочла бы оставаться в неведении.

Кирка хмыкнула и взъерошила себе чёлку:

— Хорошо. Я поняла.

Проще говоря, после этого Кирка и Арис начали обдумывать план всерьёз.

Геуст, пусть и не знавший о том, что на самом деле за идеей таится, все равно отнёсся к ней ожидаемо без восторга. Да и он всё никак не мог понять, почему они решили выбрать для путешествия именно такое направление — с учётом того, что Кирка и Карлию-то пока не так уж много видела, — и довольно долго пытался им втолковать, почему лучше с подобными поездками обождать.

— Одно утешение, там, говорят, дороги относительно безопасные, — тяжело вздохнув, заметил в итоге он, сдавшись, когда контраргументы получил совершенно невнятные.

Честно говоря, Кирка бы на его месте тоже в ступоре от таких идей была! И уже начинала испытывать подозрения, что окружающие просто предпочитают с ней не спорить, вот на всё так легко и соглашаются. Наработала себе репутацию…

Снег уже постепенно сходил, и воздух стал немного теплее, а ночи короче, что частично облегчило прокладывание маршрута, но не решало вопрос с возможным ночлегом. В лесу или поле уж точно не переночуешь (да и летом-то не самый лучший вариант), а в городах им лучше особо не задерживаться — значит, придётся искать какие-то как можно более нелюдимые постоялые дворы, стараясь как можно меньше попадаться на глаза.

Вдобавок, Кирка предположила (как выяснилось, верно), что мать в седле сидеть не умеет. А ехать вдвоём на лошади… ну, как-то можно, но вариант не для длинного путешествия. То есть придётся где-то позже повозку брать.

Но это всё полбеды.

Второй половиной оказалась внезапно заявившаяся к ним Мида Велес, которую Кирка знала как главу Ордена и, собственно, начальницу Ариса — ей подумалось, что та как раз по поводу пожелания Ариса отлучиться в столь долгую поездку, но рыцарка, едва обменявшись с ним парой слов, внезапно обернулась к с любопытством глазевшей чуть поодаль Кирке с вопросом:

— Могу ли я задать пару вопросов? Наедине.

Она переглянулась с встревожившимся Арисом, но, невозмутимо пожав плечами, кивнула.

Гостью Кирка провела в библиотеку — не в свою же комнату, а в гостиную ей просто не захотелось.

— Я что-то сделала не так или чего? — сразу поинтересовалась Кирка, опершись о письменный стол спиной.

Самое смешное, что реально ведь сделала!

Мида оценивающе скользнула взглядом по книжным шкафам, прежде чем прямо посмотрела на неё. Вообще, она же в повседневной одежде, значит, получается, без каких-то официальных претензий? Да и при первой и единственной их встрече она вела себя так же настороженно. Кирка мысленно прикинула, что Мида выглядит лет за тридцать, значит, очевидно, была в сознательном возрасте, когда всё происходило. А, поскольку пост у неё всё-таки высокий, возможно, и в первых рядах. Неудивительно.

— Не совсем… Просто пара уточнений, а то у меня возникли вопросы по протоколу, — Мида пожала плечами.

— Уже ведь столько времени прошло, — искренне не поняла сначала Кирка, после чего осознала — потому что дело и не совсем в ней.

— К сожалению, некоторые дела тянутся слишком долго, — буркнула Мида, потянувшись к своей дорожной сумке, но потом отдёрнув руку, и отчеканила: — Первый вопрос. Семьсот тридцать седьмой год, четырнадцатое число девятого месяца: в каком составе вы покинули заброшенный летний дворец?

И так же, чётко, словно читая с листа, сыпя датами, которых Кирка и сама-то не упомнила бы, атаковала её целым градом вопросов, только успевай отвечать, и думать-то не поспеваешь! Но накатило чувство облегчения — даже пытаться врать не приходилось, здесь утаивать нечего, разве что в памяти многое смазалось или и вовсе не отложилось, затуманенное чужим сознанием. Так что ничего нового узнать бы просто не удалось.

Поскольку Мида не только не читала, но и ничего не записывала, Кирка подозревала, что это всё больше какая-то проверка — но, если так, уж эту ей было действительно несложно пройти.

— Пожалуй, больше у меня вопросов нет, — задумчиво подытожила Мида, скрестив руки на груди. — Нет. Один есть.

— М? — Кирка зевнула в ладонь, почти расслабившись.

— Вы используете бывший дом Медеи Лилиум?

Кирка захлопнула рот, на пару секунд растерявшись и не зная, очевидна ли её растерянность.

— Бабин? Ну, да, — и ведь не солгала.

— Когда вы бывали там последний раз?

— Три дня назад. А что, нельзя? — похлопала глазами, передёргивая тему.

Мида задумчиво хмыкнула:

— Нет, можно, конечно… Ладно, пока неважно. Позже вернусь с некоторыми уточнениями. Спасибо за сотрудничество, — она чуть поклонилась и первой направилась к выходу.

Обещание Кирке не понравилось.

— Ты не предупреждал меня, что твоя начальница занимается, судя по всему, поисками, — «моей матери», чуть не сказала Кирка, — Мирабелль, — растерянно повестила она Ариса, судя по всему, успевшему под дверью библиотеки километры нашагать.

— Я и не знал, — не менее потерянно пожал он плечами.

Вторая половина проблемы — Мида явно была рядом с хижиной бабки, причём совсем недавно.

— А ведь мне даже никто бы и не сказала, что она, возможно, жива! — заторможено поняла Кирка, прокрутив в голове ещё раз диалог.

Почему-то стало немного неприятно.

* * *

— Дверь была заперта изнутри, — поняла Кирка, стоя перед входом.

На замок её и запереть было нельзя — замка-то нет. Кирке, чтобы открыть засов, находясь с внешней стороны двери, нужно было просто подумать, ведь она прекрасно знала, как он выглядит и как устроен, а вот нежданная гостья могла только дверь подёргать.

И раньше мать не запирала дверь.

Кирка поспешно заскочила внутрь, обернувшись к Арису:

— А ты здесь кого-то, кроме меня, чуешь?

Он-то умел отслеживать людей, но у Миды, кажется, были способности иного плана. Но если кто-то другой… Неспроста же она сказала про «потом».

Арис зашёл следом за ней и задумался:

— Сейчас да, но я уже в курсе… Сложно судить.

Огонь в камине не горел, и Кирка, скинув плащ на плечи, почувствовала холодок.

— Эй, ты тут? — слишком уж нервозно крикнула она, рванув к своей комнате, но в последний момент свернув на кухню, отчего её, распахнувшую дверь чуть ли не с ноги, встретил треск бьющейся посуды.

Стоящая в тени Мирабелль растерянно перевела взгляд с разбившейся кружки на полу на лицо Кирки и обратно, и она невольно отметила, что занавески задёрнуты.

— У меня такими темпами сердце разорвётся, — оповестила мать, убирая прядь волос за ухо, бессмысленно разглядывая кружку, словно не понимая, что с ней теперь делать.

— Я уберу, — вздохнула Кирка, прикрыв глаза. — Ты закрыла дверь.

— Было холодно, — Мирабелль глянула в сторону, наматывая прядь волос на палец.

Кирка оглянулась на остановившегося рядом с кухней Ариса, при котором, кажется, мать в принципе не планировала разговаривать.

— Вот я и уберу, — философски согласился он, смирившись с ролью бесплатной рабочей силы.

Мать осторожно переступила через осколки (Кирка невольно заподозрила, что с битой посудой ей действительно сталкиваться не приходилось) и подошла к ней.

— Как тебя не увидели? — поинтересовалась Кирка в холле, сразу показывая, что уже в курсе.

Мирабелль напряглась, снова отводя глаза в сторону:

— Предупредили, — коротко ответила она, и Кирка с некоторым недоумением осмысливала ответ, прежде чем до неё дошло.

Так можно решить, что это Миде опасность и грозила больше! Хотя, если серьёзно, то всё-таки нет — на своей шкуре Кирка испытала, что тётя больше, чем само тело умело, видимо, делать не могла.

— Мне показалось, меня не увидели, но…

Если бы увидели, кажется, к Кирке бы с таким безобидным допросом не пришли. Да и вряд ли бы Мида в принципе вежливо ушла только из-за того, что закрыто, если бы была уверена.

Кирка вздохнула, решаясь.

— Послезавтра, — заявила она. — Крайний срок.

* * *

Пришлось немного перегруппироваться.

На счастье, дома, кроме них, была только Каталина, так что некому было замечать, что Кирка после визита Миды дома почти что не живёт. Но все приготовления пришлось скомкать, пытаясь успеть разобраться с тем, что есть. Ариса сегодня Кирка оставила с этим разбираться, отправившись в лес одна, прокручивая в голове план. Тоже несколько скомканный… Но как уж есть.

Перед тем, как войти, Кирка обошла домик, как можно придирчивее оглядывая местность — ей показалось, что с позавчерашнего дня ничего не изменилось.

— Собери вещи, — вместо приветствия сразу впихнула она матери свою запасную сумку.

— Да у меня их почти нет, — пробормотала та, но сумку послушно взяла.

Кирка тем временем обошла ещё и дом, оценивая следы проживания здесь живого человека. В принципе, вроде, и не скажешь, что это была не она сама, а кто-то другая. На глаза попалась схема с родословной — её Кирка свернула и запихнула себе. Кажется, больше ничего.

Краем глаза она заметила какой-то блеск и обернулась на мать, старательно пытающуюся укомплектовать одежду в сумку. Сначала она подумала на кинжал, но это оказался не он — кусок серебристого металла с синим камнем.

Кирка потёрла лоб нервозным жестом, но комментировать никак не стала. А она думала, что от короны ничего не осталось… Наивно.

— Можно взять книгу? — внезапно заговорила мать, осторожно глянув на неё.

— Какую ещё книгу? — не поняла Кирка.

— Которую я читала… — Мирабелль неопределённо кивнула в сторону.

Стихи, что ли?

— Да пожалуйста, — пожала плечами Кирка.

Она все равно даже не помнила о её существовании. А раз у неё валялась, значит, это не что-то важное для бабки.

Перед выходом Мирабелль накинула плащ, ещё тот, в котором прибыла сюда, и Кирка отметила, что, по идее, не только обувь надо подыскать, но и более тёплую уличную одежду, но с этим придётся разбираться уже между делом.

— Хороший дом, — заметила Мирабелль, убирая волосы под плащ. — Мне он таким страшным казался… А он хороший.

Кирка неловко хмыкнула.

Дверь, подумав, она заперла изнутри, находясь уже снаружи — решила делать вид, что так и должно быть.

— А твой… — Мирабелль обвела взглядом двор, где находились только они и Киркина лошадь.

— По пути расскажу, — пообещала Кирка, чтобы времени не терять. — Пока поедем вдвоём.

Кирка сняла обмотанную вокруг запястья ленту и стянула волосы в хвост — обычно она и так обходилась, но раз уж с кем-то едет, пусть будет. Мать замерла на крыльце, как-то странно на неё глазея, и Кирка отвесила шутовской поклон, кивнув в сторону лошади.

На счастье, устроиться вместе на лошади у них всё-таки получилось — мать удалось усадить позади себя. Попытки найти нужное положение стоили вчера чуть ли не часа репетиции совместно с Арисом, большую часть которой Кирка давилась со смеху.

Поскольку резко рвануть с места чуть ли не через два дня после допроса было подозрительно, а оставлять мать в доме Медеи было как-то опасно, было решено немного рискнуть. На самом деле в путешествие они отправятся ещё через два дня, уже ближе к изначально запланированной дате — ну, и с Геустом попрощаются, он как раз вернётся. А вот Мирабелль вывезет за пределы территории Лилиумов Кирка прямо сейчас, поскольку она подозревала, что в дом и без её разрешения могут пожаловать гости. Кроме того, они сейчас поедут лесом, а с Арисом позже уже выедут цивилизованно по дороге, прежде чем позже затеряются.

— А где я буду? — не поняла Мирабелль, от какого-то шороха в кустах вцепившись Кирке в руку.

— Не в лесу, — недовольно шикнула она от боли. Вроде и сил никаких нет, а неприятно! — Холодно там. Я долго думала… Есть один постоялый двор, мы там с Арисом один раз ночевали. Это… короче, я посмотрела по старой карте, это территория герцогства Лилиум, но ближе к востоку. Окраина города Кассан, сам город мелкий, и двор там… ну такое, но никто на постояльцев внимания вообще не обращает.

— Виконтство Розан, — задумчиво прокомментировала Мирабелль, хотя Кирке это ни о чём не говорило. — Но меня же увидят… и тебя со мной!

Кирка хмыкнула и закатила глаза:

— Ну, ты немного переоцениваешь свою предполагаемую узнаваемость… — она, собственно, сначала тоже, когда ей казалось, что на неё все пялятся. Правда, она-то в розыске не была. — Лица особо светить не будем, а дела действительно никому нет. Место само сомнительное.

Не лучший вариант, конечно, но, если не высовываться, то неприятностей быть не должно, а в приличных местах как раз действительно — авось ещё кто заметит и запомнит! Придётся такие места и дальше подбирать. На счастье, Арис оказался неплохо осведомлён, так что они, прикидывая маршрут, старались прокладывать его между подобными точками. Если что, Кирка с Арисом за себя постоять могли, а матери потребуется просто как можно меньше высовываться…

— Хорошо, — вздохнула Мирабелль.

С двумя всадницами лошадь ехала медленнее, да и путь держали исключительно лесом, так что на дорогу ушёл почти весь день. Ещё одним достоинством (для них) подобранного трактира было то, что он располагался на отшибе города, гранича с лесом, так что свидетельниц у их путешествия не было. А Кирке главное успеть вернуться раньше Геуста, чтобы обойтись без вопросов… Впрочем, он-то явно не поедет в ночи, а она обратно скосит пару часов только за счёт другой дороги.

Лошадь бы не загнать.

— Прости, — потрепала по холке лошадь Кирка, после того, как помогла матери слезть на землю.

Мирабелль встревоженно огляделась и посильнее натянула капюшон. Кирка подумала и лицо не стала прятать, решив, что две скрывающиеся женщины привлекут больше внимания, а так, ну прячется одна и прячется, может, она уродливая.

К слову, не пристал бы кто.

Пожилая трактирщица интереса к новым постоялицам не проявила, не произнеся ни слова вне необходимого минимума. Кирка бегло оглядела других постояльцев на этаже, но те, на их счастье, были заняты своими делами.

— Пошли, — Кирка утянула мать чуть поспешно.

Комната была маленькая и убитая, но зато без клопов. Кирка сгрудила вещи на кровать и задумалась, прикидывая, что, кроме еды, может пригодиться.

— Воду для умывания я притащу сама… Еда кое-какая здесь есть, на всякий случай я, конечно, немного денег оставляю, но лучше не выходить. Ещё прицепится кто — для этого вообще плевать, кто ты там будешь, — хмыкнула она.

Этаж невысокий, так что, скорее всего, прямо в окно она и выйдет, чтобы не было видно, что постоялица осталась лишь одна.

— Еда, вода, — загнула пальцы Кирка. — Заплатила я за двоих и на всякий случай на три дня вперёд.

— Сколько… тебя ждать? — Мирабелль стиснула подол юбки.

— Послезавтра к вечеру, я предполагаю. Должна уложиться.

— Если ты не вернёшься до послезавтра, то не ждать? — переспросила мать, и Кирка непонимающе похлопала глазами.

«А-а-а».

— Вернусь, но, возможно, уже ночью, — конкретизировала Кирка. — Ладно, а теперь я за водой.

Потренировалась бы сразу в окно выходить, но, кажется, такое потрясение сейчас не нужно.

Немножечко не уложились по времени: всё-таки сорваться так резко в путешествие без внятных причин и не вызвать притом даже у близких подозрений оказалось сложновато.

— Если честно, мне кажется, нам везёт, что на это дело почти забили, — задумчиво оповестил Кирку между делом Арис. — Ну, типа… если бы её искали всерьёз, а не только парочка самых упорных, чёрт бы мы так легко в принципе сейчас всё это делали.

Наверное, он был прав. По крайней мере, Кирка бы сама, наверное, не стала бы не обыскивать дом только потому что он формально чей-то… Это минимум, а максимум, скорее всего, всё уже решило бы просто количество задействованных в поисках людей.

(Может, всё-таки плюнуть.)

Забавно: не была бы Мида такой воспитанной, наверное, получила бы уже какую-нибудь награду.

Кирка вскинула голову, выискивая нужное окно, но ничего интересного не заметила. Ну, то есть, странного. А и солнце уже село.

— Ладно, ты здесь где-нибудь подожди, я её выведу, — с лёгким сомнением сообщила Кирка.

Точно ли ничего за эти дни не случилось? Могли как опознать мать, так и просто прицепиться как к женщине, не умеющей за себя нормально постоять… Правда, у неё потусторонняя компания с той, кто умеет… Ладно, не время думать о плохих вероятностях, действовать надо. Сама впряглась, сама… сама решила искать вариант, в котором мать пропадала из зоны риска, так сказать.

Им и так ещё по ночи по тёмной дороге ехать. Шанс нарваться на честных людей меньше будет. А с нечестными разбираться придётся по ситуации.

Кирка тряхнула головой, сосредоточиваясь, и проскользнула в трактир.

На счастье, всем было совершенно не до неё. Шумели нещадно, постояльцы затеяли целый пир, и блудную гостью никто не заметил — настолько, что Кирка едва проскользнула мимо двух поцапавшихся постояльцев незадетой, один из них пролетел буквально в паре сантиметров от неё.

Кирка громко фыркнула и взбежала наверх. Оказавшись перед нужной дверью, она неловко пригладила чёлку и постучалась. Они договаривались, что Мирабелль сама изнутри запрётся.

Ответом стала абсолютная тишина, и Кирка запоздало поняла, что надо было хотя бы о каком-то сигнале договориться. Постучать ровно три раза, или стучать ровно пять секунд, или ещё что-нибудь.

Кирка подняла руку, чтобы постучать ещё раз, и нерешительно замерла, не напугает ли, напротив, таким образом. Может, пойти попытаться в окно слазить? А вдруг перепутает?

Но тут дверь наконец приоткрылась буквально на пару миллиметров, и Кирка, ухватив её и приоткрыв посильнее, прошмыгнула внутрь, сразу захлопнув. Мать смотрела на неё так, будто готова была кинуться, но с явным облегчением выдохнула.

— Надо было шифр какой-то придумать, — проворчала Кирка, почесав затылок. — Здрасте.

Она скользнула взглядом по комнате.

— Уже стемнело, — обвиняющим тоном заявила Мирабелль, уперев руки в бока, но голос у неё почти дрожал.

— Не успела, — буркнула Кирка, ощутив себя совсем неловко. — Куда б я делась!

Мирабелль не ответила, и она громко раздражённо вздохнула, потому что на самом деле уже поняла, чего мать опасалась.

— Я, между прочим, всегда слово держу, — заявила небрежно она, скрывая понимание. — Тебе собраться как-то нужно?

Вещей, кроме содержимого уже вновь собранной сумки, у той, конечно, не было, но может, надо чего. Сумку Кирка взяла сама и перекинула через плечо.

— Нет, наверное, — мать задумчиво оглядела комнатушку и пригладила волосы рукой, и жест напомнил Кирке о том, о чём она почему-то вчера подумала, собираясь в путь.

— Ой, точно, — полезла она в карман плаща. Вроде она сюда кинула, а не в седельной сумке оставила… Да, вот! — Мне показалось, что тебе нужен, — Кирка протянула матери гребень.

Для самой себя в жизни не подумала бы взять, а тут что-то в память врезалось, как тщательно Мирабелль пыталась привести внешний вид в порядок. Не очень понятно, но ей не жалко.

Мать с нескрываемой растерянностью уставилась на вещицу, и уголки её губ чуть дрогнули.

— Ох, спасибо, — она взяла гребень, старательно пробежалась им по волосам и протянула обратно Кирке, не сразу понявшей, зачем он ей обратно, пока мать не указала выразительным взглядом на уже забранную сумку. Кирка неловко ойкнула и засунула гребень туда.

Чтобы не привлекать внимания, ключ от комнаты оставили просто в замочной скважине (если его кто-то стащит, они честно не виноваты), а сами вышли, спрятав лица. Пока Кирка была наверху, драка уже прекратилась, так что покинули трактир они без проблем.

— Вот и мы, — беззаботно возвестила она Ариса, смотревшего в иную сторону, когда они подошли.

Он резко развернулся и с облегчением выдохнул:

— Я уже занервничал!

Мирабелль держалась чуть позади Кирки, кутаясь в плащ. Всё-таки не самый подходящий к погоде у неё наряд.

— Друг с другом вы не поедете, да? — Кирка окинула взглядом лошадей. Так-то у Ариса конь повыносливее будет.

Арис просто пожал плечами, но мать, бегло на него глянув, поджала губы.

— Я не поеду вместе с мужчиной, — резко отрезала она.

Кирка закатила глаза, не став комментировать. Тем более, скорее всего, очередное дурацкое правило было просто притянуто из личного нежелания, хотя она всё никак не могла понять, отчего такая сильная неприязнь, с учётом того, что Арис её ровесник, а потому тоже был лишь ребёнком, пока все разборки шли. То есть тоже лишь из-за родителей, получается…

— Со мной так со мной, — развела руки в стороны она.

* * *

Всю ночь они провели в пути, зато ехали по хорошей торговой дороге. Всё прошло благополучно, и к рассвету они свернули в перелесок, чуть восточнее от маршрута, чтобы укрыться для ночлега… дневлега, хах, получается. На отдых они выделили, правда, всего четыре часа, чтобы в полдень вновь двинуться дальше.

Тем более, палатку-то они разбили, но воздух всё ещё больно холодный для такой ночёвки. Хорошо, что сумели дотянуть время хотя бы до первых дней весны.

— А как… — Мирабелль смотрела с явным сомнением на очевидно незнакомое сооружение.

— Ну, вообще-то, обычно весело, — фыркнула Кирка, уже имевшая опыт подобного ночлега. — Но сейчас сомневаюсь…

Арис, более привычный к долгому бодрствованию, остался дежурить снаружи, а Кирку, на сей раз не ставшую брезговать лишним теплом и устроившуюся поближе к матери, глубокий сон сморил за минуты.

Проснулась она, правда, сама, раньше, чем кто-то начала её будить, и уткнувшаяся лбом в плечо матери. Кирка сонно поморгала — выспаться, очевидно, не удалось, но силы немного восстановились, — а потом поняла, что проснулась от чужого взгляда, и отползла чуть в сторону, широко зевая.

— Ты спала вообще? — с подозрением уточнила она.

Мирабелль казалась давно уже не спящей, и руку с её спины она убрала только в момент пробуждения. И вроде Кирка сама так легла, но сейчас почему-то смутилась. Она всё ещё не была уверена, что признаёт её как родственницу вообще, а та-то, очевидно, пыталась наладить отношения именно с этой точки зрения. А получилось какое-то разрешение на доверие.

— В теории, да, — флегматично ответила мать, сев и подтянув под себя ноги.

Да ну её. Кирка фыркнула и запоздало поняла, что оба покрывала почему-то на ней.

— Ты ёжилась во сне, — сообщила Мирабелль. — Мне показалось, что ты замёрзла…

Нет, ну точно да ну её!

* * *

Повозку в итоге брать не стали: поняли, что тогда не будет возможности сходить с дорог, а им нельзя было терять возможность скрыться. Из-за этого приходилось чаще делать привалы, так как с Арисом мать ехать отказалась наотрез, а нагрузка была для бедной лошади очень уж большая. Они решили периодически меняться лошадьми, но тут уже Кирке было не очень комфортно.

Следующие две остановки для сна были такими же короткими и в тех же условиях, поскольку путь лежал мимо крупных городов, которые показались им больно рисковыми для поиска пристанища, или деревень, где любой незваный гость будет целым событием. Во время второй Кирка сумела наконец загнать Ариса поспать после них, потому что тот уже был откровенно не в состоянии.

— Какой у тебя любимый цвет? — внезапно спросила Мирабелль, глядя в костёр и обняв руками колени.

Кирка не сразу поняла вопрос и растерянно похлопала глазами, прежде чем до неё дошло. Никогда не задумывалась.

— Белый, наверное, — задумчиво потянула себя за выползший рукав рубахи. — Красный, чёрный.

То есть фактически перечислила те, что выбирала в одежде — а чёрт знает, как ещё определить, пусть так. Мирабелль перевела взгляд с огня на неё и тихо хмыкнула:

— Угадала.

— Я бы не сказала, что это очень уж сложно, — ну и чего она опять по инерции нападает? Кирка покопалась в памяти, пытаясь смягчить привычные нападки. — Тоже красный?

— Больше вишнёвый или бордовый, но, пожалуй, да, — мать подпёрла голову рукой и смолкла, а Кирке пытаться как-то поддержать разговор было неловко.

Тем более, при Арисе мать, видимо, решила ещё и почти не разговаривать, а личного общения у них почти и не было. Хотя… Кирка мысленно перебрала события последнего месяца. Не так уж и мало, с учётом того, что она изначально воспринимала ту исключительно в штыки и до сих пор, подсознательно защищаясь, кололась. В любом случае, больше, чем за всю прежнюю жизнь.

Так и просидели в тишине, пока Арис не проснулся раньше, чем Кирка планировала его пойти будить, и не вылез к ним.

Следующая мелкая неприятность случилась, когда они впервые все втроём остановились на постоялом дворе, который наконец-то посчитали расположенным достаточно безопасно и отдалённо: комнаты они сняли две, но мать внезапно впала чуть ли не в истерику, когда поняла, что останется на время простоя одна. Кирка быстро сдалась, слишком валящаяся с ног от усталости, и Ариса поселили отдельно, а её с матерью. Тем более, тут даже кровати раздельные.

Комната оказалась куда более обшарпанной, чем та, в которой Мирабелль провела время в ожидании её, но Кирке было настолько не до того, что она просто уснула, едва коснувшись подушки, не придираясь к обстановке.

И проснулась наконец-то первой. Кирка потянулась, широко зевнув, и села на кровати, почесав плечо. Походу, ночью её кто-то всё-таки покусал.

Мать спала, свернувшись клубочком, и Кирке стало почти неловко, поэтому она отвела глаза и тихонько слезла с кровати, чтобы одеться и сходить за водой да Ариса заодно проведать.

Когда она вернулась, Мирабелль уже проснулась и при её появлении поспешно подавила зевок.

— Доброе утро, — хмыкнула Кирка.

— Доброе утро, — эхом повторила мать.

Кирка сгрудила на единственную шатающуюся тумбочку раздобытый завтрак: скромноватый, потому что ничего горячего нельзя было прихватить в комнату.

— Я уже поела, — кивнула она на еду.

Просто живот так урчал, что она не удержалась и съела свою половину прямо на ходу!

Пока мать умывалась, Кирка вспомнила, что хотела предложить, и поковырявшись в своих вещах, нашла лишнюю ленту, которую она брала с мыслью о том, что первую наверняка, как обычно, потеряет.

— Я хотела предложить, может, тебе волосы собрать? — заговорила она.

С учётом того, что сейчас некоторое время придётся идти мимо людей, внешность должна быть как можно более непримечательной.

Мать обернулась и вопросительно приподняла брови. Кирка вздохнула и пожала плечами, разведя руки в стороны:

— Ну, типа, взрослые обычно их собирают… Ладно, неважно.

Вообще-то их собирают, потому что работают, а мать в любом случае выделялась, причём так, что даже непонятно, что именно во внешности менять.

— Ну, с более низким положением… — с сомнением сообщила Мирабелль, поняв предложение, кажется, как-то по-своему. — Ох. Поняла. Но я не умею.

Кирка, кажется, уже даже не удивилась.

— Давай покажу, — предложила она, наматывая ленту вокруг запястья. — В косу просто… Я их не люблю, вообще-то, но принудительно умею.

Мать, поколебавшись, кивнула.

— Просто на три части разделяешь и потом по очереди… — волосы у той оказались мягкими, даже удивительно, с учётом того, что их вряд ли хотя бы мыть часто удавалось. — Меня ба пару раз брала в деревни, обычно заставляла заплестись, но я все равно расплеталась, — посетовала Кирка.

Мирабелль чуть повела плечом, но больше не пошевелилась, словно боясь помешать:

— В деревни?

— Ну, мы в основном жили тем, что сами выращивали, но ей иногда что-то требовалось… Чтобы меня одну не оставлять, пока я не подросла. Это прямо редко было, — Кирка задумывалась, подсчитывая. — Меньше десяти раз. Мне не нравилось.

Возможно, откровенность лишняя.

— Приспосабливаться под все эти правила… да у меня и сейчас проблемы! — громко фыркнула Кирка, завязав ленту бантиком. — Больше смирилась.

Мать провела рукой по волосам и обернулась.

— Спасибо, — с лёгким сомнением в голосе произнесла она.

Кирка только хмыкнула, пожав плечами, и кивнула на завтрак, а сама принялась собирать вещи. По полу прополз таракан, и она мстительно придавила его подошвой, после чего отпихнула останки под кровать, пока он матери на глаза не попался. Хотя, через пару минут подумала она, наверное, вид насекомых ту уже не должен шокировать.

— Извини, — внезапно вырвала её из мыслей мать.

Кирка, закрывая сумку, обернулась:

— Мы же об этом уже разговаривали.

Ну, точнее, Кирка ушла от нормального ответа — словами, но действий уже было столько, что и говорить, наверное, нечего. Простила она. Не смогла злиться.

— Нет, я не совсем об этом, — качнула Мирабелль головой. — О том, что это ты обо мне заботишься, когда должно быть наоборот. А из-за того, что я толком ничего не знаю о мире, получается так.

А, вот ещё что. Кирка как-то и не задумывалась.

— Ну, во-первых, я тоже больше прикидываюсь, что знаю, а во-вторых, я бы и не дала заботиться, — закатила глаза она, не став опровергать утверждение само по себе. — Ерунда.

В таких условиях у той бы вряд ли в принципе получилось! И Кирка, скорее, ждала обратного, так что в некоторой мере была приятно удивлена.

— Но мне кажется значимым… Прости, — Мирабелль вздохнула и в этот раз сама закатила глаза, и Кирка неловко хмыкнула.

* * *

После этого разговора Кирка не дала им сразу покинуть город, а, возможно, совершенно неоправданно рискнув, протащила их по ближайшим торговым улочкам. Мирабелль накинула капюшон, стараясь излишне не натягивать его на лицо, чтобы не выглядеть очень уж странно, а Кирка быстро умчалась вперёд и матери, и мужа, выглядывая нужное, и ей приходилось постоянно тормозить и ждать их. Потеряться она по-прежнему боялась, но потихоньку этот страх всё-таки начал сходить на «нет» — то ли привыкать начала, то ли слишком увлеклась.

Наконец попалась выглядящая относительно прилично и в то же время не очень напыщенно обувная мастерская. Кроме того, Кирка издали приметила и самого сапожника, ненадолго показавшегося на пороге, прежде чем тот снова скрылся. Молодой, вряд ли сильно старше неё. Шансов, что он мог хотя бы издалека когда-то видеть бывшую королеву, просто ноль.

— Капюшон скинь, — скомандовала Кирка матери.

— Но… — моргнула та.

— Так тебя только больше запомнят, — фыркнула она и, скинув его матери сама, под руку затащила в мастерскую.

Арис, справедливо решив, что кто-то же должен сторожить лошадей, остался ждать их снаружи. Да и уж человек с оружием кого угодно насторожит.

Сапожник оказался очень мил и ничего подозрительного в них не заметил. Сумел подобрать уже почти готовую пару обуви и быстро подогнать её под будущую носительницу, посочувствовал, что в такую погоду довелось остаться без подходящей обуви, попытался сам скинуть уже назначенную им цену, но Кирка не дала. Не настолько они экономили, а щедрые покупательницы запомнятся, если что, как что-то хорошее, а не подозрительное.

— Удобно, — неуверенно оповестила Мирабелль уже на улице, с сомнением разглядывая ботиночки.

Не что-то особенное, но, как минимум, они по размеру, а то дорога ещё долгая.

— Вот и ладушки, — довольно хмыкнула Кирка.

Через два дня мать Кирку внезапно удивила.

Они как раз устроили привал в лесу на обед, и Кирка, голодная до жути (она в принципе ощущала себя очень голодной почти все последние дни, потому что тратила очень много сил, а полноценно поесть в пути далеко не всегда удавалось), не сразу обратила внимание на её странную рассеянность.

Поэтому Кирка думала только о том, как прекрасно сушёное мясо и как им везёт с погодой — сегодня солнце уже приятно пригревало, проникнув даже за густые ветви деревьев. Ну и ещё о том, что от горячего бы всё-таки тоже не отказалась.

— А я могу попробовать сама… на лошадь?

Кирка уставилась на неё так, что Мирабелль заметно смутилась:

— В теории… Их же все равно только две.

Кирка, дожевав, проглотила большой кусок и встала:

— Да почему бы и нет? Бьетт смирная. В отличие от меня, — хмыкнула она.

Арис посмотрел на неё чуть растерянно, но не стал влезать. Ну и правильно, а то сразу спугнёт.

— Бьетт? — переспросила мать.

Кирка ещё раз хмыкнула и похлопала лошадь по холке.

— Её зовут Бьетт.

Бьетт в ответ выразительно заржала. Кирка окинула мать оценивающим взглядом: в идеале, конечно, нужны штаны, но где их посреди леса взять. Впрочем, юбка не была сильно громоздкой или узкой, так что для пробы и такой наряд сойдёт.

— Не бойся, я подстрахую.

Если сама Кирка довольно давно наловчилась вскакивать в седло прямо с земли, иногда чуть поддерживая его магией, чтобы не перевернуться, то мать явно на такие подвиги была не способна, и Кирка ей помогала, но обычно уже сидя на лошади, а сейчас пришлось с земли. Мать была так сосредоточена, что только оказавшись наверху, перекинув ногу через седло, запоздало спохватилась и чуть не отпустила руки, пытаясь как-то расправить очевидно собравшуюся юбку.

— Поводья держи! Нет, не натягивай… Да не смотрит никто… Арис, отвернись, что ли!

Арис, глазевший на них чуть ли не с открытым ртом, пусть и совсем по иной причине, поспешно отвернулся.

— Да не видно ничего отсюда! — фыркнула Кирка уже матери.

Ну подумаешь, юбка немного натянулась, она же не может через лошадь проникнуть…

— Держишься?

— Возможно, — ослабевшим голосом отозвалась мать, но вниз не попросилась.

Кажется, если бы она вынужденно не провела много времени на этой же лошади вместе с Киркой, то в обморок бы грохнулась.

Кирка ласково почесала напряжённую лошадь, успокаивая (ей явно было нужнее), и только после того приступила к разъяснениям, как вообще сидеть и держаться, как командовать — только совсем базовые вещи, чтобы в итоге проехать буквально пару метров. Она, вообще-то, сама научилась только в прошлом году, так что все уроки были ещё живы в памяти.

Мать, правда, держалась совершенно деревяно, но внимала и слушалась, не сдавшись, пока сама Кирка не решила, что хватит уже.

Неужели ей и впрямь так важна эта самостоятельность, что она уж явно чуждым делом заинтересовалась? Кирке не жалко, конечно, даже забавно в какой-то мере.

(Тем более, её собственные знания о мире тоже страдали до сих пор.)

— Не знаю, что удивило меня больше, — признался Арис позже. Когда Мирабелль их не слышала. — Что она о таком попросила или… — он оборвал себя, и Кирка заметила эту заминку. — Ну, то есть, не имею в виду ничего плохого, но мне показалось, что она к такой деятельности не склонна.

— Заинтересовалась бы раньше, может, мне бы не пришлось так ютиться всю дорогу, — хмыкнула Кирка. — Хотя кто знает, где б мы нашли третью лошадь.

А если точнее, где бы взяли её именно незаметно. Дома-то были ещё две лошади.

— Так что за второй вариант? — поинтересовалась она.

— Да нет, ничего, — пошёл на попятную Арис. — Просто вы очень… обычно выглядели? — осторожно.

Кирка не поняла, растерянно похлопав глазами. Арис вздохнул, аккуратно формулируя:

— Если бы я не был в курсе, я бы решил, что у вас просто хорошие отношения. Несколько сбитые… но хорошие. Не уверен, что сам бы на твоём месте так смог.

— А, — пробормотала Кирка. Сама она, кажется, окончательно перестала об этом думать, просто делая, как чувствует. — Ну а как ещё? Не глумиться же.

То, что она периодически срывалась на резкости (причём в общении с любым человеком), не считалось, она просто не научилась вовремя себя на этом ловить. Но научится, честно!

— Я и не считаю, что это плохо, — поспешно заверил Арис. — Я за тебя беспокоился… А сейчас как-то куда спокойнее.

Кирка неловко хмыкнула, внезапно подумав о том, что, наверное, и мать воспринимает её поведение как… хорошее отношение?

Ой, ну и ладно!

* * *

Пару раз Кирка дала матери одной проехаться на лошади: точнее, лошадь шла шагом, а Кирка рядом, держа её за поводья. Практического смысла в таких действиях не было, напротив, их путешествие только замедлялось (но часа полтора погоды не сделают), но ей хотелось хотя бы немного закрепить урок.

А потом они пересекли границу. Чётких ориентиров не было, просто они в какой-то момент выехали на крупную торговую дорогу, по которой и ездили торговцы из обеих стран, на счастье, почти безлюдную в эту время года. Да стало чуть холоднее, когда горы стали всё время очерчивать горизонт на западе от них.

— Шахты там — «наши», — внезапно пояснила Мирабелль, а не Арис. — Но при мне в последние годы как-то не до них было… — и о чём-то задумалась.

И вскоре им попалась деревенька, на первый взгляд, неотличимая от таких же карлийских, но надпись на придорожном камне была высечена на ином языке и, как выяснилось, гласила уже о принадлежности Ясписсу.

— Дальше можем так не скрываться, — с облегчением заметил Арис.

— Цель бы наконец определить. — Кирка глазела на камень, спешившись. — Куда мы? Ищем столицу?

Как мать представляет себе дальнейшее развитие событий… просить аудиенции у кого-то? На самом деле, ей, скорее всего, поверят, но вот примут ли изначально… И надо понимать, как, где и кого искать. Они-то о местном укладе ничего не знают.

Тем более, здесь по-прежнему королевская власть, а значит, все титулы действительны — и, если их примут за каких-то чудачек с улицы, то могут попытаться как-то наказать за непочтение или вроде того.

— Я знаю того, кто, возможно, могла бы стать… посредницей? — задумчиво произнесла мать. — Помочь выйти на кого-то. Но я не знаю, как её отыскать… И захочет ли в какой-либо мере вообще помогать…

— Знатный? — коротко уточнил Арис.

Мать глянула на него настороженно:

— Не знаю титула, но семья должна быть аристократическая. И я не уверена, в каком именно месте может обитать, но… — она помолчала, что-то сосредоточенно обдумывая. — Я думаю, что в столице и на неё должен быть какой-то след.

Кирка невольно задумалась, почему она вдруг полагается на какого-то неизвестного человека так сильно. По ощущениям, куда больше, чем на пусть очень дальних, но родственников.

— Значит, есть надежда, что мы на него выйдем, — вздохнув, закончил Арис на оптимистичной ноте.

На удивление, путешествие дальше шло абсолютно спокойно. Мирабелль могла больше не прятать лицо, они останавливались на неплохих постоялых дворах и могли нормально ночевать. Разговаривать приходилось в основном матери, но Кирка и Арис тоже быстро подучили пару фраз. Кирка выяснила, что всё-таки знатно успела забыть то, что учила, не имея никакой практики, и только поражалась тому, как мать так легко использовала непривычный язык. Небольшие проблемы были с деньгами — местные не особо жаждали принимать карлийские монеты, но золото есть золото, так что его брали. Правда, они такими темпами бы разорились, если бы Арис, поймав одного из трактирщиков на знании карлийского, не сумел его переспорить, заставив отдать сдачу серебряниками.

Тем более, один раз пришлось платить за проезд по дороге, точнее, через мост. Возможно, были какие-то окольные пути, но они их не знали, потому честно заплатили. Тем более, пока их принимают за купцов, им же спокойнее. А съезжать с главных дорог могло быть ещё и опасно, они ведь не знали, в какие места лучше не соваться — шанс нарваться на разбойников везде велик.

Но самым главным было то, что они могли всё-таки посмотреть окрестности! А то через родную страну пробирались укромными тропами и ничего нового Кирка толком не увидела, а сейчас могла честно выполнить ту часть путешествия, о которой было известно Геусту.

Кроме чуть более прохладного климата (впрочем, кажется, не критично, но всё же как будто бы по погоде вернулись на полмесяца-месяц назад), самым бросающимся в глаза отличием была, конечно, внешность местных. На юге страны люди обитали больше рыжеватые, встречались и светлые шатены, но на необычный золотой цвет глаз, встречавшийся уже здесь довольно часто, Кирка украдкой загляделась. А чем дальше на север, тем чаще встречались, как в слухах, люди именно с золотым цветом глаз и волос.

Ещё отличался стиль одежды, но для Кирки это были мелочи, потому она бы и не обратила внимания, если бы мать в один момент вслух не сказала. Более длинная какая-то. Наверное, тоже из-за погоды.

Да на них и с нужной одеждой бы поглядывали. Кирка и Мирабелль, были типичными карлийками: с бледной кожей, высокие, темноволосые, с тёмными раскосыми глазами. У Ариса хотя бы за счёт его матери внешность чуть помягче, а они вдвоём прямо-таки воплощение всех национальных черт.

Впрочем, пожалуй, это логично, в мыслях нервно посмеялась Кирка.

К слову, карта, которой они пользовались, оказалась не совсем точна, но по дорогам да указателям всё-таки получилось сориентироваться. Да и главный город страны всё-таки сложно потерять.

— Торговля? — уже в третий раз растерянно повторил стражник городских ворот — это слово Кирка знала, да и спрашивали об этом не впервой.

На въезде в город их задержали, видимо, надеясь взять какую-то плату, но впали в искреннее недоумение, поняв, что никакого товара у них с собой нет, и в итоге один из них отвёл их в сторону, в маленькое помещение, пытаясь выяснить, что же они хотят.

Арис нервно переступил с ноги на ногу и едва слышно шепнул:

— Не нравится мне, что ей приходится переговоры вести.

Кирка, поджав губы, кивнула. Она ещё и беспокоилась за оставленных снаружи лошадей — авось кто решит их прихватить, как трофей, пока они здесь. Но обдурить мать казалось проще простого.

Стражник задал ещё один вопрос, который Кирка уже не сумела понять, поскольку он состоял из совершенно незнакомого ей слова, но Мирабелль покачала в ответ головой. Кирка вздохнула и на всякий случай подошла почти впритык к матери.

Та снова заговорила, и стражник смотрел на неё с сомнением, не прерывая — но в этот момент дверь распахнулась с другой стороны, и в помещение ввалился всклоченный пожилой мужчина, не сразу обративший на них внимание, заговорив о чём-то с стражником возмущённо («торговая». «не заплатили». «разрешение»…), но потом переведший на них взгляд.

На мать.

И вздрогнувший, впрочем, благополучно закончивший фразу, и только после растерянно протянувший на карлийском:

— Простите… Я вас, кажется, знаю? — с сильным акцентом, но слова выговаривая верно.

Мать же, внезапно, совершенно не растерялась. Напротив, Кирке впервые за всё путешествие она показалась спокойной и уверенной.

— Да, сэр Двен.

Мирабелль больше ничего не слышала.

Несчастно разглядывая чудом уцелевший кусок серебра, когда её никто не видела, она пыталась что-то вызвать, но нет. Она была самой собой.

Остались лишь сны — и знание, что сестра где-то всё-таки есть.

Пора её отпустить.

* * *

Сэр Двен, бывший посол, за эти годы заметно постаревший, но всё ещё не полностью отошедший от дел, просто занимаясь исключительно бумажной работой, если не возникало внештатных ситуаций, с одной из которых им судьба дала совпасть по времени.

И отец леди Никсен.

Такого везения Мирабелль от жизни уже и ждать не могла — ей казалось, что встреча с дочерью и так превосходила все допустимые пределы.

Она и надеялась выйти на него или Лахесу, потому что здесь была хотя бы какая-то надежда… Но, откровенно говоря, она сомневалась, что Лахеса захочет ей помогать. Они не были сильно близки, а Мирабелль теперь понимала, что не уверена во многом из своего прошлого.

— Никогда бы не подумал, что… Простите, не знаю, как к вам теперь обращаться?

Мирабелль украдкой оглянулась на дочь. В карете та чувствовала себя не в своей тарелке и, по ощущениям, беспокоилась за лошадей больше, чем за саму себя. Мальчишка поехал на своём коне, и Киркина лошадь тоже следовала за ними, но всё же.

Как давно она не ездила в карете!

— Леди Шарлис, пожалуй, — чуть помедлив, ответила она.

Другого варианта, по сути, не было.

— Леди Шарлис, — повторил мужчина. — Хорошо… Прошу прощения за подобный приём.

Он поразительно вежлив для человека, на голову которого совершенно внезапно свалилась подобная проблемная особа! Кратко они его уже просветили, но, поскольку подробного плана у них не было, то и дальнейшая цель пока оставалась невнятной. В итоге ехали вроде как в его особняк… Мирабелль надеялась, что не слишком наивна, полагая, что каких-то откровенно плохих намерений у сэра Двена нет.

Но Мирабелль сейчас ощущала себя увереннее, чем до этого. Она сможет. И дочь убережёт, и даст использовать себя лишь в той мере, в которой никто не сможет навредить её стране.

— Я передал весточку, — сообщил мужчина, сплетя пальцы.

Мирабелль на пару секунд прикрыла глаза, но кивнула. Началось?

Ехали они совсем недолго, и, когда Кирка убедилась, что и с лошадьми, и с её Арисом всё в порядке, их провели в гостиную, а мужчина, неловко извинившись, удалился.

Мирабелль присела в кресло и оглядела самую роскошную обстановку из тех, что видела за последние годы: хотя, на самом деле, помещение было довольно скромно. Как всё-таки странно всё в сравнении.

Кирка вертела головой, озираясь по сторонам, и, едва хозяин удалился, вопросила:

— А дальше что?

Мирабелль прикрыла глаза, потерев виски и собираясь с мыслями. Одной из них она всё никак не решалась поделиться: когда о её присутствии здесь узнает королевская семья, на самом деле, они могут посчитать обменять её на что-то куда более выгодным. А сэр Двен вряд ли будет молчать и такое скрывать… да и куда он её денет?

— Ты… можешь идти, — с трудом произнесла Мирабелль, впрочем, сумев улыбнуться. (По крайней мере, дочери здесь уже не будет, а вряд ли иностранец сумеет достаточно хорошо запомнить её.) — Я сама… дальше.

Мальчишка не стал подниматься вместе с ними, сообщив, что осмотрится на улице, и Мирабелль не совсем понимала, это он так проявляет тактичность или осторожность. На самом деле, как бы ей не хотелось цепляться к сыну убийцы Эйвана, это оказалось нелегко. Мальчишка оказался простодушным и… правда неплохим? По отношению к Кирке, по меньшей мере. Мирабелль оказалось просто не в чем его упрекнуть.

— Ну не прямо так сразу же! — возмутилась Кирка. — Я же буду думать… как ты и вообще!

Они посмотрели одна на другую одновременно и прямо, встретившись глазами. Одинаковыми, припомнила Мирабелль, когда-то очень хорошо знавшая собственное отражение.

— А ещё твои вещи у меня, — подумав, добавила Кирка. — Часть.

Да какие там вещи… Почти ничего и не было, чтобы всерьёз об этом думать.

Мирабелль улыбнулась уже не через силу:

— Я просто беспокоюсь.

— Со мной-то ничего… — Кирка смолкла и задумалась, сама себя перебив: — Я буду осторожна, да и никто не знает, кто я. Ты даже этому дядьке не сказала. А кому нужна какая-то левая девушка…

Но срастить не так уж и трудно, а юная принцесса более надёжный вариант, но этими опасениями Мирабелль пугать не стала.

— Надеюсь, — согласилась она.

Надо что-то сказать, но слова мучительно не находились. В комнату проскользнула беззвучно служанка, поставив на столик поднос, с любопытство глянула на них украдкой и так же тихо исчезла. Кирка с интересом подошла к столику, взяла одну из чашек.

— Ты ему доверяешь? — внезапно спросила дочь серьёзно. — Если нет, то давай просто дальше ещё подумаем.

Мирабелль почувствовала себя готовой расплакаться от чувств.

— Не совсем. То есть, я верю не совсем ему. Он отец моей знакомой, — она даже не думала, что бывший посол ещё жив, хотя, наверное, логично. Он тогда не старый был, так, в возрасте.

Просто в её окружении так часто погибали совсем молодыми, что иногда становится сложно понять, что есть и жизнь дальше.

— Вот ей доверяю, — подумав, добавила она.

— Ладно, — Кирка глотнула чай. — Фу, кислятина, — она так выразительно сморщилась, что Мирабелль невольно рассмеялась. — Правда!

— Конечно, — хмыкнула она, сама к чаю так и не решившись притронуться.

Кирка опасливо стащила какую-то печенюшку из вазочки, осталась удовлетворена и уже смелее принялась за остальные. Мирабелль залюбовалась, ловя каждую мелочь, стараясь запомнить как можно лучше.

— Я тут подумала, — Кирка украдкой облизнула пальцы. — А ведь…

Её прервал звук резко распахнувшейся двери.

На пороге комнаты стояла женщина, чьи волосы, кроме золота, прорезало ещё и серебро, а на лице отпечатались прошедшие шестнадцать лет, и она, тяжело дыша, уставилась прямо на Мирабелль.

Так вот кому сэр Двен передал весть.

— Леди Никсен, — подумав, Мирабелль встала. Сейчас-то у неё нет более высокого положения и она гостья, так что, наверное…

Лахеса, прижав руки к груди, сделала несколько шагов в её сторону — и, внезапно зарыдав, рухнула на колени. Кирка от неожиданности поперхнулась, и Мирабелль перевела растерянный взгляд на неё, а потом снова на старую знакомую, совершенно потерявшись.

— Моя королева… Я… Я… — Лахеса поймала её ладонь и зарыдала сильнее, и Мирабелль собралась с мыслями, тронутая. — Я уже не думала, что и…

Окончание слов потонуло в сбивчивых рыданиях.

— Леди Лахеса, — Мирабелль чуть поменяла обращение, поняв, что совершенно не знает, под каким именем бывшая виконтесса теперь живёт. — Всё хорошо… — тут голос и у неё самой дрогнул. — Вставайте, сейчас совершенно не стоит…

Она аккуратно вытянула руку и попыталась поднять Лахесу, и та, постепенно успокаиваясь, поднялась сама. Мирабелль, кажется, ни разу в жизни не видела у неё таких ярких эмоций: та всегда была по жизни лёгкой и довольно колкой.

— Ох, — Лахеса провела тыльной стороной ладони по глазам и сделала реверанс. — Не думала, что мне ещё доведётся вас увидеть, — уже более привычным тоном произнесла она, хотя голос всё ещё чуть подрагивал. Она окинула Мирабелль более внимательным взглядом и вновь резко склонилась: — То есть, я не могла ничего сделать, я правда сожалею…

Дочь от этой ситуации определённо чувствовала дискомфорт, да и самой Мирабелль, признаться, оказалось очень неловко. Она ждала совсем иного, безразличия или неприязни — наверное, потому что после свержения почти все относились к ней так, а, кроме Атэнэйс, прожившей всего два, наверное, года (в один день она просто резко пропала, и ей сказали, что она умерла — Мирабелль на тот момент ещё осознавала происходящее и поняла, что ей не соврали, фрейлина начала казаться откровенно больной, как ни скрывалась. Ей, правда, хотелось верить, что та на самом деле жива, но она знала Атэнэйс и понимала, что та не пыталась бы спастись даже ценой своей жизни. А умереть не на её глазах… умереть выбрать могла), она больше никого из прошлой жизни и не встречала. И ей начало казаться, что сейчас все относились бы к ней так же…

— Не надо! — Мирабелль поспешно подняла ладони. — Всё в порядке. Я понимаю.

Лахесе действительно ничего не удалось бы сделать. Её влияние было совершенно иного рода.

Мирабелль опустилась в кресло, решив, что так Лахеса хотя бы выпрямится, и не прогадала. Та снова скользнула по ней взглядом, после переведя его на дочь:

— Принцесса Кларисса, я не ошибаюсь? — в этот раз в словах проскользнуло уже заметное любопытство.

Кирка открыла рот, но Мирабелль её опередила:

— Да, это моя дочь. Но теперь её зовут Киркой. Кирка, это леди Лахеса Никсен… если я ещё могу вас так называть?

— Да, мы с Долосом имена не меняли, — оповестила Лахеса, не сводя глаз с Кирки. — А я ведь так и думала тогда, что жива… И сложно не узнать!

— Рада знакомству, — встряла Кирка, справедливо опасающаяся, видимо, возможного сравнения.

Мирабелль вздохнула и убрала прядь волос за ухо:

— Вы… можете мне помочь?

Рассказ был долгим — чай им принесли ещё дважды.

— Так я вас сама и вытяну, — Лахеса, быстро осмелев до привычной Мирабелль наглости, сидя в кресле напротив, выслушала всё очень внимательно, издавая периодически возмущённые восклицания. — Кроме моего отца, никто вас в лицо не знает почти. Ну, я и Долос. Будете для всех просто моей дальней родственницей.

Мирабелль хотелось выдохнуть с облегчением, но она боялась.

— Иначе кто-то да решит, что надо какую-то пользу извлечь… Не дадут покоя. А я чего, я никто почти, мало ли, кто у меня живёт, — картинно закатила глаза Лахеса. — Оставайтесь, в общем, у меня.

Мирабелль не выдержала и стиснула пальцами ткань юбки, пытаясь сформулировать скачущие мысли в слова, но перебила её дочь.

— За ничего? — с подозрением уточнила она.

— Кирка, — одёрнула её Мирабелль, хотя ей было приятно, что та внезапно обеспокоилась, но та только фыркнула. — Это неважно, я…

Лахеса задумчиво рассматривала Кирку.

— Да, за ничего. Я-то от своей королевы не отрекалась, — почти весело фыркнула и тряхнула волосами.

— Ну, уж совсем за ничего не надо, — улыбнулась Мирабелль. Что-то она точно может. А если не может — сможет. Раз на жуткой лошади и то получилось проехаться, то с Лахесой она точно сможет на что-то договориться, чтобы той не пришлось просто содержать её, как диковинную зверюшку.

— Если бы не ваше поручение, вряд ли бы я сейчас здесь сидела, — тон Лахесы был шутлив, но глаза серьёзны.

Мирабелль хотелось возразить: она ведь всегда выходила сухой из воды, не так уж и всё прискорбно бы было. Но Зеулы тоже такими были, и они мертвы. Поэтому она сумела лишь тяжело промолчать.

— Принцессу тоже сумеем укрыть! — поспешно заверила Лахеса.

— Нет, — покачала головой Мирабелль. — У Кирки уже есть жизнь… своя.

Кирка угукнула, и её эмоции Мирабелль впервые не смогла распознать.

* * *

— Зачем тебе эта книга? — сортируя вещи, поинтересовалась Кирка, взвесив небольшой томик на ладони.

Мирабелль, к сему занятия до того довольно безразличная, обернулась и лукаво улыбнулась:

— Понравилась.

— А я терпеть не могу все эти стишки, без понятия, почему она у меня вообще валя… — Кирка пролистнула страницы наугад. — Ой!

Мирабелль при видимо смущённо-возмущённого лица дочери не удержалась и прыснула в ладонь. Значительная часть книги была от души изрисована явно совсем ребёнкой, причём оставившей неровными буквами во многих местах свою старательную подпись, так что ошибок в авторстве быть не могло.

Кирка поспешно захлопнула книгу и кинула её к остальным вещам.

— А чистую, что ли, нельзя было взять, — смущённо пробурчала она.

— Меня и эта устроила, — не сумев согнать с лица улыбку, заверила Мирабелль.

Кирка трагически закатила глаза, но более возражать не стала.

Какая она всё-таки одновременно и взрослая, и всё же не совсем. В чём-то в своём восприятии наивна даже по сравнению с Мирабелль… Но это хорошая наивность.

— К… Кирка, — в этот момент с губ почти сорвалось куда более привычное «Кларисса», но Мирабелль успела опомниться и произнести верно.

— Да? — Кирка задумчиво поворошила ладонью в глубине сумки и закрыла её.

— Я хотела сказать, если у тебя будут какие-то проблемы, то, думаю, ты действительно можешь воспользоваться предложением… Но я думаю, что у тебя их не будет, — произнесла Мирабелль сосредоточенно.

Она смекалистая… И у неё есть надёжный тыл в лице того мальчишки.

— Да, я просто хочу, чтобы ты думала, что в чём-то можешь на меня рассчитывать, — честно добавила Мирабелль. — Но! Что бы ни происходило, для меня ты все равно принцесса, и все равно… это твоя страна. Я не справилась, и она отвергла меня, но, думаю, у тебя шансов куда больше, — поспешно, не уверенная, что сможет донести свою мысль.

И дело не в наследственности даже. Не в происхождении или титуле… В чём-то ином.

Кирка не перебила, глядя на неё со странной серьёзностью.

— Ты думаешь, что мы больше не увидимся, — сделала вывод она.

Мирабелль, смутившись, кивнула.

— Да ладно, — буркнула Кирка без злости. — Меня-то — никто не ограничивает! Да и на тебя, думаю, лет через пять-десять всем плевать будет.

В другом контексте могло бы прозвучать обидно, но в случае Мирабелль то, кажется, стало бы благословлением.

— Так что, ну… Не так уж и плохо всё, — Кирка пожала плечами. — Может, ещё и дома побываешь.

Маловероятно, но то в словах дочери не главное. Важнее, что она заговорила о возможности ещё одной встречи, пусть и не напрямую, пусть и с несколько наигранной беззаботной бравадой. Что на самом деле так так серьёзно настроена — и так… на неё не злятся. Несмотря на всё.

В горле стоял ком.

— Могу я тебя обнять? — сглотнув, попросила Мирабелль.

Кирка смущённо фыркнула, но кивнула, и Мирабелль поспешно обняла дочь, прижав к себе, боясь, что та тут же передумает или осознает, что ошиблась, и оттолкнёт.

Не оттолкнула.