Напарник (джен)

Зоро очнулся, действительно очнулся, будто от какого-то толчка.

— Чёрт, — ругнулся он с ощутимым чувством дежавю, попытавшись протянусь не слушавшиеся руки к вискам, чтоб помять их и потереть уши, в которых отчего-то звенело. Тело странно ныло, отдаваясь пульсирующей болью в разных местах, но он отчётливо осознавал, что его куда-то везли. Он чуть было не спросил, что произошло, но… Гонка, машина, удар и Король — вспомнились мгновенно, пронёсшись вспышками перед внутренним взором. Так что, открывая глаза, он догадывался, в чьей машине полулежал в кресле с откинутой спинкой.

И Луффи действительно оказался рядом, за рулём собственной тачки, тогда как они были, кажется, где-то далеко за городом: за окнами проносились полупустынные пейзажи.

— Очнулся? — со смешком то ли спросил, то ли констатировал очевидное Луффи. Но если Зоро не показалось — и выдохнул с облегчением. Он вдруг дёрнулся, внезапно осознав, что король забрал его с места аварии, не бросил, но не подумал о том, что в его машине оставались и телефон с документами, и ключи от хибары. Спохватившись, он инстинктивно нащупал рычаг под креслом, поднимая спинку и обнаруживая, что был пристёгнут. От резкого движения в голове сразу затрещало, дыхание перехватило так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть, к горлу подкатила тошнота… Сотрясение мозга? Поморщился он невольно, с трудом сдерживая желание застонать в голос, схватившись за голову — уж перед кем слабости не хотел показывать, так это перед Королём. Однако документы нужно было забрать. И он открыл было рот, чтоб озвучить это, но не успел и слова сказать: — Не парься о тачке. Мои люди её привезут.

— Спасибо, — осипло поблагодарил Зоро, выдыхая не без удивления: заботы от этого парня не ожидал, хотя тот ничем ему обязан не был. Почему тогда помогал?

Луффи плавно съехал на обочину, притормаживая, чтобы тут же зарыться в поисках чего-то в бардачок. Среди пакетов мясных чипсов полных или пустых — Зоро не был уверен — мелькнули пистолет и несколько запасных обойм. Он покосился на Короля, хмыкнув невольно: образ мальчишки-гонщика с закоренелым преступником всё ещё не вязался, но реальность говорила о том, что они как-то всё же сосуществовали в одном человеке.

С другой стороны, у них мир был таким, что хочешь не хочешь, а ствол при себе лучше иметь.

Особенно тому, кто привык побеждать — он ведь знал, что многие болтали о желании грохнуть за это Короля Дорог.

Наконец, Луффи извлёк блистер каких-то таблеток и сунул их Зоро вместе с поллитровой бутылкой воды.

— Две штуки и не меньше полбутылки, а лучше — всю, — проинструктировал он, настойчиво добавляя: — Пей. Легче будет.

Зоро повертел блистер в непослушных пальцах, сомневаясь, можно ли было употреблять таблетки, подсунутые хоть закоренелым преступником, хоть мальчишкой — слепое доверие могло дорого стоить.

Название препарата было незнакомо, а часть текста и вовсе было, кажется, на китайском, что не добавляло уверенности. Но его уже использовали. В смысле, нескольких таблеток не было. Зоро снова покосился на Монки Д, в этот раз — с сомнением, предполагая, что тот мог их применять как сам, так и… опаивать таких, как он.

— Если бы хотел тебя накачать — сделал бы это, пока ты был в отключке, а убить мог во время гонки, — словно мысли читая, резонно насмехался Луффи. Щурился ещё так, словно наблюдать за его, Зоро, сомнениями, было минимум забавно. — Это штука как раз для случаев, подобных твоему. Тони подкладывает их мне на всякий случай.

— Кто такой Тони? — без интереса спросил Зоро, всё же глотая таблетки — больно уж трещала башка, и с каждым мгновением всё сильнее. И вот уж что-что, а терять адекватность — насколько его сознание после аварии-то можно было таковым считать — в такой компании ему совершенно не улыбалось. Тут и прошлое агента ФБР в нём говорило, и нежелание упускать возможность пообщаться, подаренную самой жизнью.

Правда существовал шанс, что от таблеток он как раз-таки отключится. Но Зоро почему-то думал, что если таблетки — что-то, помогающее справиться с шоком или стрессом, какими-то первичными симптомами сотрясений мозга и различной болью, то, предназначенные преступнику, они не должны вырубать, чтоб тот не попался тем же копам, а имел возможность уйти.

— Мм, хороший врач, — несколько замешкавшись, ответил Луффи, напоминая Зоро о собственном вопросе. И ведь замялся он, Король, явно не случайно, будто силясь вспомнить что-то о таинственном Тони — имя которого не фигурировало ни в одном досье или отчёте — что можно было сказать незнакомцу. — А ты ведь коп, да? — внезапно спросил он вроде как безразлично, но по взгляду было видно, что задать этот вопрос Луффи не терпелось. Зоро напрягся всем телом, несмотря на то что это усилило пульсацию в висках, и резковато посмотрел на Короля, готовый защищаться. — Не помню, где и когда, но точно видел тебя за рулём полицейской тачки, — пожал плечами Монки Д, вроде как поясняя.

Зоро чуточку расслабился. Тем более что враждебности он не чувствовал, только интерес и некую незначительную долю лукавства.

И, похоже, своей реакцией он выдал себя с потрохами. Отпираться было уже глупо. Да и, в общем-то, скрывать — тоже не было причин.

— Бывший. Бляхи нет, — покачал он головой, вздохнув: всё же не думал, что его так быстро раскусят.

— Неужели попёрли? — вскинул брови Луффи действительно удивлённо, как будто мысль об этом была для него странной.

Но Зоро чувствовал, что снова оказался на тонком льду… А может, ему это всего лишь мерещилось по привычке: у большинства преступников были предрассудки о копах, даже бывших, да и мстить им почти всегда было за что. Так что подсознательно он ждал… чего-то в таком духе, ну или минимум недоверия, когда искренне отвечал:

— Сам ушёл.

— О! — ещё больше удивился Луффи. — А почему? Вроде неплохая работёнка… — с искренней растерянностью и непониманием протянул он. И это было странно, напрягало само по себе, потому что… Ну не могло быть так. Не могло. Зоро чувствовал фальшь с детства — она так или иначе была в каждом. Но не в Короле Дорог. В нём он не чувствовал ни капли лжи. Невероятно. Чтобы преступник — и нормально относился к копам, не как к врагам или отбросам?

— Свободы нет, — неопределённо пожал Зоро плечами, пытаясь справиться с растерянностью: его реальность внезапно не сходилась с той, что была вокруг.

— Свободы… — хмыкнул Король как-то неприятно, отвернувшись, будто бы, чтоб посмотреть на пронёсшуюся мимо них по шоссе машину. — Скажи уж прямо: начальство не устраивало.

Зоро поджал губы недовольно: это была правда, только признавать её отчего-то не хотелось. Но, к его сожалению, против воли он только подтвердил причину своего увольнения, когда не смог сдержать язык за зубами, озвучив мысль, которую не собирался:

— Ты вряд ли знал в своей жизни, что такое вынужденное подчинение.

Луффи резко обернулся к нему, как-то по-новому смерив оценивающим взглядом с головы до ног и обратно. Мгновение — и рядом с Зоро уже не было мальчишки, увлечённого скоростью. Его место занял вполне себе взрослый, состоявшийся и очень опасный незнакомец — похоже, тот самый закоренелый преступник. И этот преступник, прищурившись и ухмыльнувшись, не спросил, а констатировал, кивнув самому себе:

— Так ты действительно под меня копал! Что? — переспросил он насмешливо, когда Зоро дёрнулся, понимая, что в случае чего — ему придётся драться, возможно, даже за собственную жизнь, и совсем не было фактом, что он победит. Особенно после аварии. — Меня предупредили.

«Крысы», — понял Зоро, судорожно перебирая в уме тех, перед кем мог засветить собственный интерес.

Луффи развернулся к нему всем корпусом, локтем упираясь в руль так, что кисть расслабленно свисала. Но Зоро не обманывался этим жестом: не он был хозяином положения ныне. Да, может, Король Дорог не рвался прибить его немедленно, но никто не мог в тот момент предсказать, что придёт ему в голову в следующий миг. Тем более что он явно был наготове, лишь, как хищник, насмешливо наблюдал за его, Зоро, реакцией и действиями.

Мелькнула мысль о пистолете в бардачке.

Но пришлось её отмести: не успеет выхватить своими отчего-то полуонемевшими после аварии пальцами.

— Ты помешал мне поймать одного контрабандиста, — сквозь почти сжатые зубы признался Зоро, решив, что в такой ситуации лучше было сказать правду, которую, опять же, не было смысла, кроме опасений за собственную жизнь, скрывать. — Много проблем из-за этого было. Я хотел тебя засадить за решётку.

— Хотел? — вскинул бровь Луффи, судя по взгляду, припомнив, когда именно они впервые увидели друг друга. — Это изменилось?

— Тебе это не интересно, — хмыкнул Зоро скептично, совершенно не желая вдаваться в подробности собственного сумасбродства недавнего прошлого. — Сейчас ты скорее оцениваешь, насколько я могу быть опасен для тебя, и делаешь вывод, что совершенно нет, — с досадой признал он, морщась и откидываясь на спинку пассажирского кресла.

— А ты внимательный, — как-то уважительно усмехнулся Король. — И настырный: не выпускаешь меня из поля зрения с тех пор, как я объявился в городе. — Зоро удивлённо посмотрел на Луффи: «Неужели он был столь неосторожен?» — Да, заметил, — подтвердил тот ехидно. — Но теперь мне хотя бы понятен твой интерес, раз уж я тебя добычи лишил. Расслабься, — предложил он, уверяя, — мне плевать кто ты и кем был.

— Если это так — почему согласился со мной погонять? — не поверил Зоро, которому уже казалось, что это на него собирали информацию, а не наоборот. Даже предположил: — Хотел выяснить причину моего интереса?

Луффи засмеялся. Да так весело, что даже запрокинул голову и хлопал ладонью по креслу. Смеялся, смеялся, смеялся, по-мальчишечьи — снова — заразительно, хотя вроде и без особого повода.

— Это всё — не важно, понимаешь? — риторически спросил он, когда более-менее успокоился, но то и дело всё ещё похрюкивал. — Ну вот совсем не важно. Всё, чего хотят от нас окружающие, как видят, оценивают — не имеет значения. Даже если они мечтают засадить нас в тюрьму или следят, как внедрённые агенты. — Во взгляде Короля появилось лукавство, но он всё ещё был искренен. На миг Зоро даже подумал, что вот именно сейчас найдёт ответ на все свои сомнения. Но мысль улетучилась, стоило лишь собеседнику упомянуть… мясо: — Выбирая барбекю в качестве завтрака, я не стану оглядываться на мнение окружающих о том, что завтрак должен быть не таким. Потому что просто люблю мясо, оно приносит мне радость, понимаешь? — Зоро понимал, машинально кивая: странная аналогия сбила его с толка, но мясо он определённо любил. Только он всё равно не мог найти связи между мясом и темой их разговора. — Давиться зеленью только ради того, чтоб удовлетворить мнение Тони о здоровом питании и Нами — о необходимости следить за фигурой — глупо, — утверждал он, уставившись куда-то за горизонт. — И, как ни странно, очень многие, хотя не все, конечно, решая в магазине, что им жрать, поступят так же — выберут, что любят. Но почему-то при этом меня должно волновать, что кто-то там мечтает видеть в моей тарелке на завтраке кашу, меня самого — верным долгу и стране генералом армии или мою харю за решёткой? — Луффи посмотрел на Зоро вопросительно и даже требовательно. — И что, по этой причине я не должен появляться дома? Или должен сдаться этим людям, потому что они этого так хотят? — он хохотнул, наверняка представив себе, как явился бы сдаваться — так показалось Зоро — но всё же покачал головой в отрицании. И… с такого ракурса это, его претензии к Королю, даже угрозы, и впрямь звучали глупо и неважно. Но разве его угрозы не — ха-ха — угрожали? Разве не нужно было предпринимать какие-то действия, чтоб остановить чужие, направленные на тебя, амбиции? — Поэтому мне плевать на то, что ты когда-либо хотел сделать в отношении меня. Хотя, конечно, если бы ты попытался — меры принять пришлось бы, — кивнул, признавая, Король. — Ведь важно лишь то, чего мы сами желаем или не желаем, потому что это наша и только наша жизнь, и нам решать, как мы хотим её прожить.

Зоро фыркнул: как же это чертовски хорошо, красиво, даже идеалистично звучало. Вот только в реальности всё было гораздо менее «радужно».

— Хорошее оправдание любому преступлению, — заметил он.

— Ну так ответственности за собственные поступки никто не отменял, — пожал Луффи плечами, как само собой разумеющемуся. Тут Зоро и сам захохотал: каким был бы мир, если бы люди несли ответственность за свои поступки добровольно.

— Разве в этом случае ты не должен сдаться, чтобы ответить за свои злодеяния? — насмешливо поинтересовался он, когда продышался. И, кстати, с удивлением отметил, что дышать-то легче стало, да и головная боль ощущалась тупой и отдалённой: таблеточки, похоже, начали действовать, пока они трепались.

Король вздохнул тяжело, как будто устал объяснять очевидное, по его мнению. И всё же, глядя в глаза прямо и серьёзно, спросил:

— Тебе приходилось когда-нибудь убивать, скажем, при задержании? Или, может, ты знаешь тех копов, которым приходилось?

— Приходилось, — не стал отнекиваться Зоро, склоняя голову к плечу: к чему был вопрос он не понимал.

— Тогда почему лично ты не в тюрьме? — внезапно спросил Луффи. — Почему не сдался, чтобы ответить за убийство?

Зоро на миг даже растерялся:

— Законы…

— Ага, законы, — перебил Монки Д, горько усмехнувшись. — То есть законы страны, оправдывающие убийства, совершённые обладателем металлической бляшки ценой в пару долларов, тебе дороже, чем цена за сделку с собственной совестью?

Зоро под пронзительным взглядом, прямым настолько, что, будто снова смотрел в душу, даже как-то неловко стушевался.

Он никогда не задумывался об этом. Но ведь действительно: убийство считалось поступком аморальным и каралось согласно закону, в котором, конечно же, были пути, оправдывающие преступление. Например, самозащита. Но если защиту собственной жизни с точки зрения морали ещё можно было понять, то убийство при задержании, совершённое лишь потому, что преступник сопротивлялся, пытаясь уйти от ответственности, спасти собственную шкуру — вряд ли. Особенно если преступник сам не являлся убийцей, а был, например, просто вором.

— Я живу по своим законам и ответ держу только перед собой, — покачал снова головой Луффи, объясняя, почему на законы государственные ему было плевать не меньше, чем на тех, кто боролся за их соблюдение. — Ну и перед людьми, перед которыми действительно провинился. Не помню среди них тех, кто мечтает упечь меня в тюрягу.

— Из-за твоего вмешательства, меня отстранили от дел, — буркнул Зоро, напоминая, что косвенно Луффи был виноват перед ним.

— Сочувствую, — без тени сочувствия и на лице, и в голосе, и во взгляде произнёс Король, с иронией поинтересовавшись: — Но, если тебе так важно было оставаться у дел — зачем ты за мной погнался?

На это… нечего было ответить. Выходило, что он действительно сам был виноват в своих неудачах. И признавать это было неприятно, но… со вздохом закрывая глаза, он признавал. Что ему ещё оставалось?

Да и в том, что человек не обязан отвечать перед теми, перед кем ни в чём не провинился — была своя правда. Зоро не обманывал себя, понимая, что институт правосудия был создан вовсе не для защиты тех, кто сам о себе позаботиться не мог, а всего лишь для поддержания государственного строя.

Это было взаимовыгодной сделкой, извращённым симбиозом, когда люди отдавали собственную свободу, склоняясь перед чужой властью и ограничивая себя некими оговорёнными условиями — буквой закона — в обмен на гарантии о защите и поддержке в трудные времена. Как в древности, так и ныне, тот, кто не мог сам себя и своих близких защитить от хищников, был вынужден просить о защите того, кто мог, в обмен, например, на еду или деньги — плату, некий налог. И всё бы ничего, правильно, логично. Вот только, когда речь шла о масштабах государства, права и гарантии индивидуума ничего не стоили. Интересы одного человека ведь не стоили интересов государства, от которого зависела жизнь миллионов людей, верно? От того законы и оправдывали любую, даже самую противоправную и аморальную деятельность представителей власти. Например, полицейского или… Да, агента ФСБ, застрелившего пару человек. Или пару десятков человек.

Зоро думал, что всё это было нормально с точки зрения государства, да и общества, если подумать, тоже — такова была цена за защиту прав человека страной, где, пока индивидуум соблюдает правила — получает все привилегии гражданина, а как только начинает мешать государственной машине, вставая поперёк системы — рискует быть застреленным её представителем, отвечающим за поддержание функционирования общественного строя.

Но а если человека не устраивали правила такой «игры»? Если он отвечал за себя сам, защищал себя сам, обеспечивал — должен ли он был хоть что-то государству? Спорный то был вопрос. Особенно в современном мире, ведь такой человек всё равно пользовался, например, землёй государства, ездил по дорогам, проложенным государством, да и в магазинах закупался, поставку продуктов в который так или иначе обеспечивало государство, даже если сам магазин был частным. Выходило, что хочешь не хочешь — должен. А значит, в случае чего, и отвечать перед законом, и… принимать тот факт, что закон будет оправдывать убийства, совершённые копами.

Да!

Вот только моральной составляющей вопроса и долга перед собственной совестью это не отменяло. Они, мораль и совесть, были у каждого свои, но и ответ держать перед ними человек мог только лично. И никакими долгами перед государством и обществом поступки было не оправдать в собственных глазах. Ведь что можно было сказать совести? Что не мог поступить иначе, потому что кто-то что-то ему велел сделать, а он и рад был подчиниться?

Зоро не жалел ни о чём, но понимал, что не государство или начальники, не вымышленные или реальные долги нажимали на спусковой крючок ствола, а он сам. Это был его выбор: убить. И совсем не потому, что защищал так себя или ещё кого-то или что-то — семью, дом, родную землю, что, конечно, оправдало бы очень и очень многие действия. Он стрелял, обрывая жизни, просто потому что так было проще… Просто проще — отрабатывать заработок на жизнь, вместо того, чтоб тратить время на ловлю тех, на ком закон выжег тавро преступника, как на скотине в стойле, переставшей приносить пользу, но пожиравшей ресурсы; проще, чем поиск другой работы. А ведь преступники тоже выбирали противозаконную жизнь, потому что так было проще.

Он взглянул на Короля: об этой свободе он говорил? О личном выборе?

Нет, Зоро не открыл для себя в тот миг ничего нового, его мир не рушился, не перевернулся. Луффи сказал ему лишь то, что он и так всегда знал. Просто раньше он не придавал этому значения, отмахивался, как от несущественного.

А теперь понял, что не так уж сильно он сам отличался от закоренелого преступника. В конце концов, измени государственная машина свои законы — и он тут же окажется на скамье подсудимых.

Только Зоро было на это плевать. Он и в ФБР-то просто работал, совершенно не чувствуя в служении закону и поддержании правопорядка своего долга. И преступников, если подумать, судить не пытался. А значит, и уголовника в соседнем кресле не стоило оценивать лишь с точки зрения законности его деятельности, верно?

— Свобода — она не вокруг, не в том, что мы делаем или можем делать, — вроде бы ни к кому не обращаясь, задумчиво выдохнул Луффи, вырывая из размышлений. — Свобода в том, как мы ко всему относимся и что при этом чувствуем, то есть тут, — он посмотрел на Зоро, указывая пальцем себе на голову, а потом коснулся ладонью груди в районе сердца, — и тут. Но если ты не способен нести ответственность за собственные мысли, слова, поступки, если не готов отвечать за самого себя, складывая ответственность, хоть бы и на законы или государство — свободы ты просто не заслуживаешь и никогда не сможешь заполучить. И в тюрьме можно быть свободным, и бегая от неё — сидеть в тюрьме, понимаешь? — спросил он, но, кажется, в ответе не нуждался.

Зоро понимал и не понимал одновременно. Король Дорог явно верил в то, о чём говорил, жил этим, быть может, да и, скорее всего, имел какой-то немалый опыт, позволявший утверждать. Но как можно быть свободным, будучи запертым в четырёх стенах?

Вот только он видел и не единожды заключённых, жизни в глазах которых было больше, чем в ком-либо на воле.

Через что нужно было пройти, чтоб прийти к вот таким убеждениям?

— Усопп как-то сказал, что ты без тачки, как тигр в клетке, — вдруг вспомнил Зоро и слукавил, конечно. Механик говорил ведь о нём самом. И, кажется, Луффи знал это лучше, чем он сам, потому что фыркнул скептично:

— Усопп не мог такого сказать. — Но, на некоторое время задумавшись, чуть погодя добавил: — Хотя что-то в этом есть. Без тачки мне скучно. Пожалуй, я зависим от неё, — согласился Король, в конце концов, и весело заливисто засмеялся, снова становясь мальчишкой. У Зоро почему-то, глядя на него, против воли на лицо лезла улыбка. Её сдерживали только мрачноватые потерянные мысли.

Монки Д Луффи, чёртов Король Дорог, ему нравился. Нравилось, что он говорил, нравилась прямота, с которой он это делал, нравилось лукавство при абсолютной искренности — он это чувствовал. Нравилось, как он водил, как смеялся. Это было чертовски глупо, и Зоро именно так себя и чувствовал, но он хотел… Стать хоть отчасти таким же? Свободным. Не от законов морали или государственных, а в осознании собственного выбора и готовности нести за него ответственность.

Но Зоро понимал, что это были всего лишь первые впечатления о человеке, образ, нарисованный его сознанием, который мог быть далёк от реальности. А потому хотел послушать, что Монки Д ещё сказал бы. Бередил ведь что-то внутри, какие-то струны души, о существовании которых ещё не так давно Ророноа и не подозревал.

— Какие они, твои законы? — отчего-то осипло спросил Зоро, исподлобья глянув на Луффи. Но тот как-то неопределённо пожал плечами, слишком серьёзно взглянув на него.

— Как голова? И руки? — спросил он. Зоро кивнул, уверяя, что не только жить будет, но и благодарен за таблетки. А ещё — что не отстанет. — Хорошо, — кивнул Монки Д, вновь выруливая на трассу, чтобы быстро разогнаться.

— Куда мы едем? — опомнившись, спросил Зоро, удивляясь собственному внезапно поселившемуся внутри спокойствию.

— Домой, — тихо выдохнул Луффи.

Они гнали куда-то всю ночь по пустым трассам, совершенно точно не имевшим федерального значения. Двухколийные, на них почти не встречались знаки дорожного движения и… камеры. Да что там, даже освещения и того не было. Свет фар выхватывал не столь многое из темноты, но ночь была лунной, поэтому Зоро видел, как мимо изредка проносились очертания скал. Время от времени чуть в стороне от дорог он видел огни поселений, гадая, что, быть может, вот именно в это они и ехали? Но Луффи неизменно вёл мимо. Без навигатора, кстати, зная, куда ехать.

Они молчали. Зоро-то хотелось говорить, но… он не знал о чём и сомневался, что поднимать хоть какую-то из волнующих его тем именно в тот момент стоило. Его спутник же вообще был задумчив и, кажется, не был настроен на разговоры.

Утро наступило неожиданно, удивляя Зоро количеством зелени вокруг, да и вообще влажностью — он привык к куда более сухому климату, а тут плотный туман. Солнце долго пыталось выпутаться из его… щупалец — в белых клубах упорно мерещились неведомые чудища, пожиравшие, судя по всему, болотистые леса.

«Проехали несколько штатов до восточного побережья, скорее всего», — предположил Зоро, припомнив, в каких штатах были болота.

Когда светило поднялось повыше, смотреть в окно стало больно: лучи отражались от влажных листьев и окрасившегося золотом тумана, ослепляя. В какой-то момент даже стало давить в висках от этой яркости — видимо, последствия аварии сказывались — и Зоро предпочёл закрыть глаза.

Тут-то на него и навалилась со всей силой усталость, пережитые шок и стресс аварии. Сильно потянуло в сон. Хотя он боролся, как мог, ёрзая на сидении, например, или пытаясь встряхнуться. Это продолжалось несколько часов. Зоро то проваливался в дрёму, то резко просыпался, чтобы через какое-то время снова начать клевать носом. А потом Луффи свернул на грунтовку, ведущую куда-то через лес, машину стало покачивать на естественных неровностях, звук мотора стал тише, будто увязнув во влажности за окном, там, где среди мощных деревьев плескалась вода? И он сам не заметил, как окончательно вырубился.

Снилось что-то мутное, связанное с морем, риском для жизни и почему-то командной работой. Зоро не запомнил. Только очнулся внезапно, резко даже до боли в висках, от осознания, что не сидит, а лежит, и не в кресле тачки, а на неширокой, но очень даже мягкой и удобной кровати, укрытый одеялом и даже раздетый.

В первый момент он, не открывая глаз, просто прислушивался к ощущениям в теле и в окружающем пространстве. На удивление разум был кристально чист, мгновенно припомнив и тусовку стритрейсеров, собственную решимость и заезд с последующей аварией, и разговор с Королём, и даже дорогу. В затылке немного болезненно пульсировало, но с руками вроде всё было в порядке, кроме одного зудящего места на внутренней части предплечья. Так зудело обычно после… укола? В целом, он чувствовал себя хорошо.

А вокруг… Одеяло было тёплым, пахло свежестью и немного болотной сыростью, сквозь которую с трудом откуда-то пробивался запах свежей выпечки и кофе. С той же стороны раздавались приглушённые голоса. Женский… Два. Несколько мужских, среди которых Зоро опознал голоса Усоппа и Луффи. Но был и ещё кто-то. И ещё какие-то звуки раздавались в фоне. Смешные такие. Будто мультик детский.

Вставать не хотелось, но злоупотреблять заботой и гостеприимством — ещё меньше. Так что одеяло он откинул, открывая глаза и тут же действительно обнаруживая на руке след от инъекции в вену, а ещё — собственные чистые шмотки на стуле рядом. Звуки и запахи доносились из-за приоткрытой двери.

А он похоже находился в доме. Добротном, но не богатом, простом, где даже стены были просто оббиты досками, кое-где потрескавшимися, судя по всему, от влажности. Вообще всё вокруг было из дерева, с редкими включениями металла. Простой книжный шкаф, простой стол, простые стул и кровать. И о цивилизации напоминали лишь торчавшие провода, ведущие от лампочки, свисавшей с потолка, к выключателю у двери — их не пытались скрыть в стенах, как это было модно, а как будто просто провели электричество, вероятно, от генератора на дизеле, и оставили как есть.

Уютно было.

Король Дорог обнаружился в главном, видимо, зале дома. И он, вместе с Усоппом, азартно резался в какую-то видеоигру, под ехидные комментарии второго механика — Френки, действительно двух женщин — Нами и Робин (жгучей брюнетки, представленной ему, как «глаза и уши» команды), Санджи, конечно же, а ещё одетого в забавную плюшевую кенгуруху с вышивкой оленя мальчика, совсем подростка, очень нескладного, пугливого и застенчивого — Тони-Тони-Чоппера, видимо, того самого Тони.

Банда была в сборе.

Его появление остановило игру, вызывая напряжение у людей Луффи. Но только не у него самого: он просто переключился с одного интересного дела на другое. И вскочившую, засуетившуюся Нами, прикрикивавшую что-то о том, что Зоро нельзя доверять, а потому и позволять разгуливать по дому, Монки Д перехватил за талию, утягивая к себе на колени в объятия, целуя оголённые плечо и шею, и уверяя, что всё под контролем.

Позже Усопп шепнул ему, что огнегривая красотка с нравом настоящей ведьмы — женщина Луффи.

Они долго молчали, глядя друг на друга. Банда ждала, когда заговорит их лидер или сам Зоро. Но Луффи тоже ждал. А Зоро… Пожалуй, он не знал с чего начать.

И всё же, когда тишина стала затягиваться, он выдохнул вопрос, наверное, волновавший всех в доме, кроме самого Короля Дорог:

— Почему ты мне доверяешь?

Луффи усмехнулся, опуская взгляд через плечо Нами, так и сидевшей у него на коленях, на её руки.

— Я не отвечу, — вновь поднимая взгляд, заверил он. Хотя и уточнил: — Не сейчас, по крайней мере.

Зоро скривился: не нравилось оставаться в неведении. А ведь столько вопросов упиралось в доверие! Почему Луффи привёз его к себе домой? В логово, явно обжитое и привычное банде, судя по количеству незначительных личностных вещиц, которые были буквально везде. А ведь он, бывший коп, мог сдать место, в котором проживал разыскиваемый преступник. Авария? Так Монки Д мог подбросить Зоро до ближайшей больницы или и вовсе не забирать с места происшествия, тем более раз знал, кем он был. Почему, несмотря на доверие «дома», не доверял, отказавшись ответить на вопрос? Какая тайна скрывалась за причиной доверия, цена которой была выше собственной безопасности?

— Твоя тачка во дворе, — сообщил Луффи, судя по внимательному взгляду и ухмылке, прекрасно понимая, какие вопросы мучили Зоро. — Но вряд ли она сдвинется с места без ремонта, да и Тони сказал, что тебе не стоит садиться за руль в ближайшую неделю, а то и полторы. Голову ведёт ведь, да? — уточнил Монки Д, но, кажется, просто заметил, как он шёл по стеночке и шатнулся, когда, при входе в комнату, от неё пришлось оторваться.

— Если кровоподтёки и растяжения можно игнорировать, то с сотрясением мозга и ушибом грудной клетки, из-за которого едва не начался отёк лёгких, я тебя не пущу в машину, — ворчливо ввернул подросток, кажется, совершенно безразличный к ошеломлению Зоро, и что-то бурчавший о том, что он дышал-то нормально только благодаря лекарствам, и, по идее, вставать не должен был.

— Я не пущу тебя, — видимо, на всякий случай, веско уточнил Луффи с предупреждением и даже угрозой в голосе. — Раз уж мой врач настаивает на том, что тебе нужен покой. Мы уже выяснили, что в твоём захолустье тебя никто не ждёт, так что, хочешь не хочешь, а придётся пожить с нами, — неприятно усмехнулся он, снова напоминая этим, что являлся преступником, а не мальчишкой.

Зоро вздыхал, глядя в серьёзные глаза Короля, и понимал, что по каким-то причинам его действительно не собирались отпускать. И не только Луффи и Тони Чоппер, но и вся банда.

— Почему не больница? — всё же спросил он. Монки Д смерил его недоумённым взглядом, глядя как на идиота, и обратился к врачу:

— Вколи ему ту хрень, что мозги прочищает. А то он забыл, что в клинике спросят про полученные травмы и вызовут копов, когда узнают про гонку и аварию или не получат ответов, — фыркнул Король саркастично. — Мы — в розыске, а тебя видели уезжавшим со мной минимум несколько десятков кретинов. Ни нам, ни тебе светиться не стоит.

Зоро почесал затылок: с вопросом он и впрямь сглупил, будто не являлся бывшим агентом ФБР. Но спорить и не собирался: он хотел получить возможность говорить с Королём Дорог и получил гораздо больше, чем смел рассчитывать.

Вот так внезапно для себя он и поселился в доме на болотах.

Долгого разговора не случилось. Тогда ему натаскали еды, запретив пока выпивку, даже пиво — а банда, похоже, действительно уважала подростка, названного врачом, ведь слушалась его, когда речь шла о здоровье, беспрекословно — а сами продолжили заниматься тем, чем занимались, то есть дурачиться. Возобновили игру, неспешные разговоры. И на него не то чтобы не обращали внимания, просто делали вид, будто он свой. Кормили, лечили, втягивали в разговоры, живо интересуясь мнением бывшего агента, развлекали.

А люди, состоявшие в окружении, и, похоже, действительно, в банде Короля Дорог, были исключительными. Умными, проницательными, обладающими многими навыками профессионально. С ними проводить время было крайне интересно и более того — комфортно.

Зоро чувствовал, что попал в компанию людей таких же, как он сам.

Правда, не мог сказать, каких «таких», чем они все отличались от прочих.

Ему, кстати, в аварии досталось сильнее, чем он думал, потому что первые несколько дней под вечер его голова готова была лопнуть от боли, желудок — от тошноты, а сам он — задохнуться от ушиба грудины. Чоппер, конечно, вкалывая что-то и заставляя — не без помощи авторитета Луффи — глотать его какие-то таблетки, помогал справляться, но всё же первые дни Зоро даже из дома не выходил, перемещаясь лишь из кровати в сортир, зал или на кухню. Но когда стало получше — Усопп и Френки сразу позвали его чинить пострадавшую в аварии тачку. Инструментов и запчастей для этого более чем хватало — на острове, где стоял дом, был и немалый гараж очень и очень хорошо оборудованный. А чтоб не сидеть в помещении сутками, его звали и на рыбалку, как с берега, так и с моторной лодки, имевшейся в запасе — на ней до океана прямо по болоту было не больше двадцати минут пути.

Ковыряние в тачке, посиделки в компании за разговорами, просмотрами фильмов или играми, рыбалка, отлёживание боков в гамаке и пирушки без особого повода, кофе по туманным утрам в тишине, но не одиночестве — Зоро внезапно для себя ухнул во всё это, пристрастился за считанные дни. И вроде ничего особенного, а столько смысла было в каждом миге жизни банды, даже вот в развлечениях, что ему становилось завидно: не бандой были люди Луффи, а лучшими друзьями или даже… семьёй? Они делили жизнь на всех. Одну жизнь. Именно поэтому в ней было столько смысла, который он не понимал, не мог разделить, но чувствовал, видел даже, когда, например, Френки укрывал покрывалом задремавшую за чтением очередной книги или чего-то на планшете Робин или когда Санджи на завтрак с ворчанием, но выдавал Луффи мясо вместо чего-то лёгкого, как всем, потому что тот так любил.

Нет, Зоро не хотел стать частью чего-то такого, не мечтал о столь верных, близких по духу, друзьях или семье — а члены банды таковыми были, сомневаться не приходилось. Он был одиночкой до мозга костей, и таким и собирался сдохнуть, пусть даже и в какой-нибудь канаве. Вот только пообщавшись с бандой, он понимал, что каждый её член был одиночкой точно таким же, каким был он. А больше всех — их лидер, Король Дорог. Но даже будучи одиночками, они являлись частями чего-то большего. Командой. Не теряя индивидуальности. И Зоро, честно признаваясь себе, думал, что смог бы так же, стать частью, но не кого-нибудь, а именно этих людей. Несмотря на то, что он их совсем не знал, что мог обманываться в ощущениях, он был уверен, что с ними он перестал бы метаться в поисках чёрт знает чего.

Хотя, конечно, была у этого всего трогательного уюта и верности сторона, которую от него скрывали. Обратная сторона. Всё же он не раз и не два видел, как Луффи и его люди разговаривали о чём-то тихо, замолкая в тот же момент, когда он входил, или делая это вдалеке, так, чтоб он точно не услышал. Парни и Нами, бывало, уезжали куда-то. Не на заезды. Один раз и Луффи не было несколько дней. Зоро не был идиотом, понимал: дела они делали свои преступные, те самые, о которых он в отчётах читал. И то ли, раз он коп, решили, что скрывать от него это бессмысленно, но и знать ему не стоило, то ли…

Нет, он пытался выяснить, и подслушиванием, и попытками найти какие-то зацепки, даже забравшись в спальню Луффи и Нами. Но ничего. Ни одной бумажки или любого иного свидетельства незаконной деятельности, ни одного лишнего услышанного слова — хозяева дома точно знали, кто гостил у них, и что стоило ему доверять, а что — нет.

Из всего, что он нашёл, могло стать зацепкой только одно: старая потрёпанная чёрно-белая фотография неизвестного мужчины в хорошо знакомой соломенной шляпе, что ныне покоилась под задним стеклом тачки Луффи. Мужчина улыбался, кажется, даже смеялся, удерживая рядом рукой, будто бы силой, черноволосого со шрамом под глазом мальчишку лет десяти, то ли недовольного, то ли возмущённого, то ли восхищённого, но пытавшегося это скрыть. И Зоро сроду не воспринял бы фотографию возможной ниточкой к разгадкам тайн банды, ведь запечатлённая сцена выглядела почти семейной. Да и мало ли кем был мужчина и в каких связях состоял с юным Монки Д (а мальчишкой совершенно точно был он). Вот только на плече мужчины висело ружьё-двустволка, а на стене дома, на фоне которого они стояли (того самого, в котором Зоро вынужденно жил) был коряво нарисован символ пиратства — череп и кости.

Подозрительно это было.

Фото Луффи хранил в старом комоде их с Нами комнаты, но иногда, достаточно часто, доставал и подолгу смотрел на него, покачиваясь в кресле качалке на крыльце. Зоро заставал его таким трижды.

Но спросить о запечатлённом мужчине было не у кого. Точнее… Он не решался отчего-то. Видел по лицу, что фото и связанная с ним история была для Луффи чем-то глубоко личным. А Зоро, несмотря на работу в ФБР, лезть в души не любил.

Ныне на стенах дома никаких следов черепа и костей не было. Только свежая, периодически обновляемая краска. Так что и улик больше не было. Стоило бы выяснить, кому принадлежит дом ныне и кому принадлежал ранее, да и кто этот человек в шляпе с фотографии, но пока у Зоро не было никакой возможности заниматься этим.

К тому же это уж точно никак не могло ответить на вопросы о текущей деятельности банды. А тут Зоро даже прямо спросить не постеснялся.

— Да, мы обсуждаем именно то, что ты думаешь. Но мы тебе ничем не обязаны, в отличие от тебя, — опасно прищурившись, отвечал сам Монки Д.

И Зоро приходилось удовлетворяться этим. Тем более что он действительно был должен: его лечили профессионально и бесплатно, тогда как в клинике выписали бы счёт на приличную сумму, которая не факт, что была бы ему по карману — штатную страховку-то ему аннулировали после отставки. А ещё ему восстанавливали и даже прокачивали тачку, что стоило вряд ли меньше. Он ещё удивлялся: в другой ситуации с другими людьми он не позволил бы столько для себя сделать, чтоб не быть должным, но с Луффи он не ощущал себя обязанным.

По душам с ним пообщаться снова, кстати, так и не удалось. Всё время мешали его люди, крутившиеся вокруг — при них не настроены были говорить, если Зоро не показалось, они оба. И это вызывало массу сожалений.

Особенно, когда выяснилось, что незаметно пролетело даже не полторы недели, а целых две.

Утром очередного дня Чоппер сделал ему инъекцию неизвестного препарата и заявил, что она — последняя, и что он больше не видит смысла держать его под наблюдением. Зоро, вырванный из мыслей о странности доверия собственной жизни чужим людям, более того, подростку, более того, ещё неизвестно лекарству ли, от внезапности чуть не свалился со стула, на котором сидел. А ведь накануне вечером они закончили с ремонтом тачки. И тут…

Уезжать от этих людей не хотелось, но всё в то утро говорило о том, что пора. За завтраком над столом висело напряжение, будто бы от него ждали соответствующего решения или от Луффи. И Зоро… Он понимал, что задержался, что и так долго испытывал терпение хозяев, немало потратившихся на него. И, в общем, он решил, что больше стеснять новых знакомых, с которыми славно провёл время, не заметив тягот, обычно сопровождавших любое лечение, просто не имел права.

Собрался быстро: у него ведь ничего и не было, и даже бритвой, обычной, станковой, с ним поделился Усопп. Нами выдала ему карту, чётко проинструктировав, как и куда ехать, чтоб быстрее выбраться из болот на федеральную трассу. А провожать вышли все, собравшись на крылечке. Зоро не надеялся на то, что им тоже не хотелось его отпускать, даже не думал об этом. Но странно тянул даже с тем, чтобы просто открыть дверь на водительское место. Тело пробирал озноб, вздыбливая шерсть на руках. Он зябко ёжился, списывая всё на сырость, хотя прекрасно знал причину мандража.

Ну не хотел он уезжать. Не хотел.

Но всё-таки был им, людям Короля Дорог и ему самому, чужим.

Тянуть не было смысла. Поэтому, чувствуя взгляды в спину, он всё же открыл дверь тачки и…

— Зоро, — ухмыляясь, позвал его Луффи, — у нас тут намечается дельце. Нужен ещё один толковый водила.

Зоро усмехнулся, низко опустив голову. Понимал: это предложение. И другого — точно не будет. Шанс. Ключ к свободе. Но и ответственность. А ещё — шаг в мир преступности.

У него не было ни одной разумной причины, чтобы согласиться. Ни одной. Только собственные домыслы, нежелание уходить и жажда однажды с искренним наслаждением жизнью улыбнуться так же, как это делал мальчишка — Король Дорог — когда они повстречались впервые. А чтобы отказаться — причин было десятки.

Дверцу тачки он захлопнул, не глядя.