Напарник (джен)

— Опять никто не хочет гонять с тобой, — вздохнула рыжеволосая красотка Нами, не скрывая разочарования.

— Конечно! Это ведь нечестная игра — Лу всегда выигрывает, — покачал головой Усопп, завязывая пышные кудри косынкой — она всё время норовила сползти ему на глаза, закрывая обзор, но другого способа усмирить его шевелюру, видимо, не было.

Зоро выдохнул, на миг прикрывая глаза и наваливаясь на дверцу своей красотки: как же он страстно желал попасть в эту компанию! Нет, не из-за рыжей девушки, пылкой, как настоящее пламя, опасной гонщицы и организатора состязаний на бабки, на которую облизывалась и, чего уж, дрочила половина стритрейсеров западного полушария. И не из-за самых лучших, как говаривали, способных по звуку движка определить поломку в машине, механиков и электронщиков Нового Света — Усоппа и Френки. И тем более не из-за чёртового блондинчика Санджи, увивавшегося за каждой юбкой ровно до того момента, как банда не заявит о новой вечеринке или о заезде — Зоро уже успел убедиться, что бодяжить алкогольные коктейли, от которых улетаешь с первого глотка, и топливо, так, что летишь уже по трассе, обгоняя любых соперников, тот умел непревзойдённо. Нет. Зоро думал, что иметь связи с такими людьми было полезно, но не более.

На самом деле его притягивал… он. Настоящий король дорог — рассеянно улыбавшийся мальчишка, рассевшийся на капоте собственной, совершенно невзрачной на вид, хотя и ухоженной, тачки. Увидев и его, и машину впервые, мало кто понял бы, сколь легендарной личностью он был. Машин таких по западному полушарию рассекало чуть ли не тысячи. А уж парней с латиноамериканскими корнями, чёрными волосами и озорным взглядом было и того больше. Но король был из них лишь один, и тачка тоже была одна — их выдавала старая, серая от пыли, соломенная шляпа под задним стеклом, и грубо зашитый шрам под глазом.

Зоро увидел его впервые на задании. Они тогда охотились за контрабандистом Юстассом Кидом, любящим быструю езду настолько, чтобы считаться у них, у ФБР, почти неуловимым. Долго они искали выходы на Юстасса, пока его сдал подельник. Тогда-то и появились шансы взять преступника. Они долго готовились и тщательно. Всё было рассчитано до мелочей так, что о самой вероятности осечки никто и помыслить не мог. Взятие преступника было скорее формальность. Вот только, как это часто бывало, когда высший офицерский состав надеялся покрасоваться перед журналистами после эффективно выполненной работёнки, план пошёл насмарку — вмешалась сила, которой им нечего было противопоставить.

Зоро тогда был в группе подстраховки, среди нескольких агентов, имевших прекрасные навыки вождения — они нужны были на тот случай, если контрабандист сумеет прорваться к тачке через несколько уровней вооружённого заслона. Благодаря этому-то он и стал свидетелем грандиозного провала.

Да, тогда-то Зоро и увидел его впервые — он пронёсся мимо, вслед за немыслимым образом прорвавшимся Кидом, отвлекая их, агентов, сидевших в засаде, на себя.

То, что тогда творил этот парень за рулём… Зоро никогда такого не видел. Тачка… Она была словно его, парня, частью. И то, как он выкручивал руль, плавно и легко, даже грациозно, входя в повороты идеально точно и без малейшего напряжения, то, как задорно смеялся, едва заметно касаясь мусорных баков крылом машины, чтобы те, будто влекомые чужой волей, подворачивались им под колёса, становясь препятствием — вызывало раздражение, но и восхищение. Зоро тогда повёлся, разозлился, погнался за ним и материл в голос на чём свет стоит, потому что видел: мальчишка с ними играл, и они ничерта не могли с этим поделать.

А потом, когда они выехали за ним на трассу, он видел, как парень прикрыл глаза с выражением высшего блаженства на лице, раскинул руки пошире, выпуская руль, и вдавил педаль газа в пол, в считанные секунды ускоряясь, отрываясь от них и скрываясь в потоке машин. Он исчез, будто его и не было. Вместе с Кидом.

А Зоро… У него жизнь покатилась в кювет, потому что с того момента он никак не мог забыть выражение лица парня и мог думать лишь о том, что хотел вот так же, выпустить руль и…

Глупая идея, поселившаяся в его сознании и ставшая навязчивой. Но он жаждал этого.

Конечно, не всё было так просто. Да и понимание собственных желаний родилось не сразу. Сначала он хотел спустить на мальчишку всех собак, отыгрываясь за собственный провал, за отстранение от дел в ФБР и обвинение в содействии известному преступнику… Долго можно было перечислять, но, если проще, Зоро хотел его засадить в тюрьму, и надолго. Гордость-то тот задел неслабо, проехавшись по самолюбию с той же лёгкостью, с которой разворачивал свою тачку на триста шестьдесят градусов. И, конечно, ради этой цели — наказать мерзавца — он с головой ушёл в работу, роясь в архивах, запрашивая полицию разных стран, собирая любые сведения, до которых мог дотянуться — звание у него было относительно невысоким, но кое-каким доступом к данным Зоро владел.

Его звали Монки Д Луффи. Он, конечно, был стритрейсером, а ещё очень известным в определённых кругах преступником, числившимся в розыске в добром десятке стран. Контрабанда, кражи, угон, содействие преступности, организация подпольных гонок, даже убийства — много что числилось в его «послужном» списке. Неисправимый и заядлый был, в общем, ублюдок, куда значительнее жалкого контрабандиста, за которым отдел Зоро гонялся полгода. Его даже называли Королём Дорог, — правда, Зоро не понял, кто и за что Монки Д так прозвал впервые, но ныне так его звали все.

Честно признаваясь себе, он думал, что мальчишке-виртуозу прозвище чертовски подходило.

Он, Король Дорог, вроде как, «работал» всегда один. Или сам проворачивал грязные противозаконные делишки, или страховал в одиночку других, вмешиваясь, видимо, как в деле Кида, лишь в крайнем случае. И на одной и той же тачке катался, приметной лишь соломенной шляпой под задним стеклом. Но люди, часто замеченные с ним, считавшиеся частью его банды, всё же имелись. Красотка Нами, механики из Мексики Усопп и Френки, британец норвежского происхождения Санджи — они все были в розыске за разные делишки и вертелись поблизости от Монки Д.

С ними, с бандой Короля, кстати, была странность: Зоро не удалось выяснить о них ничего конкретного, кроме общих характеристик. Будто кто-то подтёр их данные.

Впрочем, возможно его уровня доступа просто не хватало для того, чтоб получить больше информации. Дело-то в свои руки он бы точно никогда не заполучил — преступностью такого, международного, уровня, занимались совсем другие отделы в званиях куда выше его собственного. Поэтому он пытался заниматься поиском самостоятельно.

Только ему не везло. Дела, которые были поручены его отделу, рассыпались одно за другим. Задания становились пресными, сводились к макулатуре и отчётам. Да что там, вся жизнь вдруг стала не-вы-но-си-ма. Он чувствовал себя насильно привязанным к дереву собственного рабочего стола каждый день; позорно распятым на каком-нибудь бревне — каждый раз, когда его вызывали, допрашивая в рамках внутреннего служебного расследования.

Зоро с досадой поморщился, припомнив сколько в его сторону сыпалось обвинений от слюнтяев, никогда не покидавших кабинеты и непонятно как получивших высокие чины. Он презирал их, собственных многочисленных начальников, без доклада которым и разрешения с их стороны он и шага не мог ступить, не загремев под трибунал.

И чем сильнее на него давили, тем отчётливее перед внутренним взором всплывало лицо мальчишки — Короля. Напиваясь чуть не каждый день после работы, просто чтобы забыться, Зоро завидовал Монки Д, завидовал… свободе. Он искренне хотел ненавидеть парня за то, что происходило с ним самим. Но не мог. Скорее подсознательно, чем осознанно понимая: мальчишка не виноват как в проблемах Зоро, так и в том, что у него, кажется, поехала крыша.

К тому же, честно говоря, именно благодаря жажде разыскать Короля Дорог, он держался, достаточно стойко перенося невзгоды. Разве что вот только выпивать начал.

Тем не менее здравости рассудка он не потерял. А потому понимал: чтобы даже просто найти преступника такого уровня, не то что поймать, нужно очень много работать. И над собой в том числе.

И он работал. Тщательно готовился. Пересобрал свою тачку, понимая, что на почти стандартной комплектации никого точно не поймает, а с прокаченной и адаптированной под особенности его вождения — шанс появлялся. По крайней мере, так он хотел думать. Конечно, он и тренировался гонять, вписываться в повороты. Продолжал искать информацию на связи Короля Дорог, вплоть до того, с кем и сколько раз спал водила, бросавший в заезде вызов Монки Д Луффи несколько лет назад. Даже сумел затесаться в компанию стритрейсеров-среднячков, в подмётки не годившихся Королю, но частенько устраивавших заезды за бабки. Зоро считал это полезным, так как, втеревшись в доверие и участвуя в нелегальных гонках, он и подзаработать лишнюю тыщёнку-другую баксов мог, и узнать о Монки Д.

А потом жизнь свела его с Усоппом. То была какая-то нелепая случайность, встреча, чуть ли не в магазине автозапчастей, где они оба претендовали на одну деталь, и владелец магазина вынужден был их познакомить, чтоб они решили сами, кому товар достанется. Ророноа понимая, что это шанс узнать хоть что-то, сам отдал деталь, при условии, что Усопп оплатит ему пиво. И тот, легко согласившись, ёжась уже за кружкой пива, когда разговорились, заметил, что Зоро похож на тигра в маленькой клетке, а ещё на Луффи, лишённого тачки.

Наверное, механик думал, что Зоро не знал, о каком Луффи речь, потому и брякнул о нём незнакомцу так легко, наивно даже, будто не зная, что его после этого имел право загрести в тюрягу любой обладатель бляхи без всяких ордеров.

Впрочем, Зоро не собирался тащить его в участок. Он просто вдруг осознал, что механик был прав: свобода ближе, чем казалось, ведь нужно было всего лишь выбраться из клетки.

На следующий день он подал рапорт об увольнении из ФБР. И чем зарабатывать себе на жизнь даже не задумался. Просто погрузился в мир стритрейсеров, не обращая внимания на то, что большая часть из них так или иначе были преступниками — Зоро никогда не разделял мир на белое и чёрное, пусть и предпочитая честный перед собой и законом образ жизни, но на самом деле безразлично относясь к большинству правонарушений.

Поначалу было тяжело. Выигрываемых на заездах денег едва хватало на оплату арендованной хибары, еду и обслуживание тачки, а ведь и побеждал он не всегда — хотя гораздо чаще других, тренировки-то сказывались. Но он быстро научился экономить, а потом новые друзья помогли — взяли работать в один из гаражей. И всё как-то стало налаживаться. Он потихоньку учился у гонщиков разбираться в тачках куда глубже, чем было написано в любой методичке, любить тусовки и внимание девочек, расслабляться в компании с выпивкой и без, не задумываться о таких сложных вещах, как будущее, но, главное, Зоро учился гонять не ради цели, адреналина, победы над соперником или денег, а просто ради скорости, несущей невероятное ощущение свободы.

И дышаться ему стало куда свободнее.

Но всё же чего-то не хватало.

Он несколько месяцев старался не вспоминать о Короле Дорог. Думал, мальчишка уже теперь точно никак не сможет изменить его жизнь. Ещё больше, по крайней мере. А потому и гоняться за ним смысла не было. Но лицо, то самое его выражение, столь впечатлившее, вспоминалось иногда под утро после бурного веселья, когда Зоро казалось, что теперь вся его жизнь состояла из бесцельного существования от заезда до заезда, а у того парня, судя по взгляду, смысл во всём этом был. И тогда у Ророноа появлялось желание, почти мечта, тоскливая, отчаянная, хоть койотом вой, попасть в компанию сопляка на пару часов, чтобы хотя бы просто поговорить с ним.

Нет, Зоро понимал, что его чаяния, скорее всего, были напрасны. С чего он вообще взял, что какой-то парень, рожу которого вживую видел лишь раз в жизни, разрешит его внутренние терзания?! Тот и не обязан был, и вряд ли знал, как это сделать. А сам Зоро… Да просто помешался на нём, скатился до уровня мелкой преступности, лишившись карьеры, работы, стабильности в погоне даже не за мечтой, а за мимолётным желанием. И это несмотря на то, что парень играл с ним. Играл! С ним! Зоро никогда и никому не прощал ничего подобного! Но тут… Потерялось, забылось, стало неважным.

Однажды он, когда так ни к чему в размышлениях и не пришёл, решил, что будет просто жить, не обращая на существование Монки Д Луффи никакого внимания.

И ведь получалось! Удалось убедить себя в том, что мальчишка просто человек, встреча с которым была случайностью. Помогать Киду ведь мог кто угодно… В общем, действительно незачем было так цепляться за него. И Зоро потихоньку… Ну не забывал, нет. Но оставлял в прошлом.

Так прошло ещё несколько месяцев.

А потом среди стритрейсеров пронёсся слушок о возвращении Короля Дорог, и… все попытки Зоро не брать парня в голову как волной смыло.

Хотя, по правде говоря, лишь тогда, уже будучи полноценным членом общества уличных гонщиков, он смог оценить значимость фигуры Короля Дорог по достоинству. О нём ведь у гонщиков было столько разнообразнейших мнений! Его, Монки Д Луффи, ненавидели, боялись, презирали, обожали, восхищались, мечтали погонять с ним, стать кем-то приближённым, использовать в своих целях, превзойти… Находились даже те, кто хотел его убить или трахнуть. Но Зоро ошеломило больше то, что о мальчишке знали абсолютно все, от мала до велика, мужики, девицы, механики, заправщики, продавцы, водилы. Ну вот… все! И ладно бы только в одном городе, так нет же, о нём знали, кажется, во всех штатах. Как будто он действительно был… легендой?

Зоро слышал, как заполошно билось сердце в собственной груди, будто в предвкушении, и думал тогда, что если все те, кого он знал, чувствовали примерно то же самое, то он понимал, откуда вся эта суета и шум вокруг личности одного непримечательного человека.

На первый заезд Луффи, когда он действительно вернулся, не поучаствовать, посмотреть, Зоро позвали новые приятели. И он смотрел со скепсисом на угловатого пацана, окружённого восхищённой толпой, слушал, как заразительно и искренне тот смеялся, как приобнимал за плечи всех, кто попадался под длинные руки, как легко тискал девок, щедро раздаривая поцелуи кому целомудренные в щёки, а кому и страстные в губы. Как будто он знал всех в городе, всех, кто собрался, как будто искренне любил каждого из толпы до обожания, и ужасно скучал. И был и впрямь похож на короля из каких-нибудь наивных детских сказок — потому что короли из реальности были далеки от своих народов, а этот в «народе» был своим.

Зоро тогда подойти не решился. То ли чувствовал себя лишним в той толпе, то ли не захотел привлекать к себе внимания, то ли просто не поверил тому, что видел и слышал, потому что ещё помнил прочитанные отчёты и думал, что не сходилось что-то в общей картине.

В деле Короля Дорог, то есть за рулём, в ту ночь он тоже так и не увидел: тот не пожелал участвовать по каким-то причинам, так что соревновались разочарованные водилы друг с другом.

Несколько последующих заездов и тусовок, на которых появлялся Король, Зоро просто наблюдал. И всё никак не мог понять, действительно ли Луффи — просто мальчишка, любивший скорость и друзей, или это было маской для отведения внимания. Водил Король действительно невероятно виртуозно, но вот в жизни, не на дороге… Не казался этот человек тем, на которого Зоро долго собирал информацию, то есть на закоренелого очень опытного и опасного преступника. Нет, конечно, у многих уголовников были внушавшие доверие рожи, многие умели заражать собой, выглядеть невинными, внушать доверие. Но даже от таких за версту разило каким-то подвохом. А может, просто интуиция срабатывала? Монки Д таким не был. Зоро толком не мог объяснить, почему он был в этом настолько уверен. Но это было что-то вроде инстинкта, которым он всегда доверял. Просто, зная то, что он знал, не мог не желать удостовериться.

Вопросов было много. Подозрений — ещё больше. А наблюдать, ждать, когда подвернётся случай, который позволит найти ответы — не хватало терпения. Зоро так не мог и не умел. Если его что-то беспокоило — он шёл и разбирался с этим прямо. И хотя личность Короля как-то заглушила это его качество, а всё равно через какое-то он не выдержал, решаясь.

Конечно, сначала пришлось подготовиться и заменить несколько деталей в тачке: только так у Зоро был шанс хоть немного посоперничать, а значит, и показать себя — он уже знал, что Король начинал открыто общаться с людьми только тогда, когда те становились ему интересны.

Но всё было сделано, и, наконец, час настал.

— Вот если бы ты хоть раз позволил посоревноваться с тобой, Луффи, — наигранно ворчал Усопп, — был бы хоть какой-то азарт. А ты сразу всем показываешь, что они тебе не ровня.

Король виновато улыбнулся, пожимая плечами, но, кажется, совсем не воспринимал слова механика всерьёз: думал иначе — это было видно по взгляду.

— Тогда не жалуйся, что никто не хочет с тобой гонять уже после пары-тройки заездов, — фыркнув, упёрла руки в бока и Нами.

Зоро усмехнулся: желающих на самом деле было много, по крайней мере, перед возвращением Короля, но после того, как Луффи всем самым гонористым и самоуверенным болезненно утёр носы, у оставшихся просто не хватало яиц бросить вызов. То ли опозориться боялись, то ли не хотели, чтоб их гордыню так размазывали. Да и бабки отдавать, когда не видать было шансов на победу, не хотелось.

Но он, Зоро, не был таким. Точнее он просто уже пережил это, а потому, наверное, относился легче? Или надеялся отыграться?

Он и сам этого не понимал, смело зашагав к компании Короля. А когда именно он поднял на Зоро взгляд, выдохнул, глядя прямо в глаза:

— Я хочу с тобой погонять. Без ставок. Без правил. Только скорость.

Голос не подвёл: удалось сказать это без вызова.

В первый момент на него воззрились с удивлением. Усопп усмехнулся чему-то, а вот Луффи и Нами смерили Зоро долгими оценивающими взглядами.

— А вот и идиот, — тихо хохотнул механик немного застенчиво с извинением во взгляде — не хотел, чтоб на него злились.

Зоро и не подумал бы, лишь усмехнувшись: он и впрямь был идиотом.

— Без ставок? — вскинула брови Нами, продолжая упирать руки в бока. — С чего ты взял, что достоин гонять с Королём Дорог, ничем за это не заплатив?

— Я уверен, тебе это не нужно. Деньги — это не то, ради чего ты гоняешь, — твёрдо ответил Зоро, обращаясь напрямую к Луффи. Он повёл плечом в раздражении от преследовавшего его чувства, что встал на тонкий лёд. И они, Король и его люди, молчали. Не переглядываясь, не отвлекаясь, просто смотрели на него. И не понять было, о чём они думали и думали ли вообще. У Зоро замерло всё внутри, занемело почти от напряжения, как будто на суде был и вердикта ждал. И секунды, буквально секунды, тянулись бесконечно долго.

Но всё равно, даже под взглядами, он твёрдо, упрямо, безумно стоял на своём.

И, кажется, именно это и сыграло решающую роль?

— Интересно, — прищурился сам Король после словно бы часа размышлений. А ведь известно было, что не так уж и охотно он говорил с теми, с кем не был знаком. И тут сразу «интересно» — даже его друзья удивлённо на него посмотрели. Зоро выдохнул украдкой, считая это промежуточной победой. — И с чего же ты так решил, м? Я неплохо наварился на заездах, вернувшись в страну, — заметил Луффи, кажется, в качестве аргумента.

Зоро мог бы сказать, что у Короля были старая тачка, простые шмотки и ни одной золотой или даже серебряной цепи на теле, в отличие от большинства водил, что явно говорило в пользу того, что деньги для такого человека имели значение далеко не первоочередное. Но почему-то ему показалось в тот момент, что распинаться перед этими людьми было само по себе глупо, а светить вполне сформировавшимся аналитическим мышлением ещё и опасно. И… он просто пожал плечами.

А Король смотрел прямо пронзительным взглядом непроглядно чёрных глаз. И у Зоро мурашки ползли по телу от ощущения, что его сканируют насквозь, читают душу. За озорным влажным блеском чёрной радужки, на самом деле просто отражавшей неоновую вывеску напротив, ему померещился огонь совсем другого толка. Будто бы древний и мудрый, он взывал к чему-то… К мечтам? К свободе?

У Зоро перехватило дыхание, а разум сковала мысль о том, что он по-настоящему бредить начал.

«А ведь вроде не пил», — мелькнула и исчезла мысль.

Но вот Луффи хмыкнул чему-то, и странный морок или наваждение рассеялся. Зоро проморгался, облегчённо выдыхая, пока Король, вдруг, отодвинув от капота Нами и что-то ей шепнув, спрыгнул на асфальт.

— Ну давай прокатимся, брат, — ухмыльнулся он, мотнув головой в сторону машины Зоро, мол, иди, готовься. И сам сел за руль.

У Зоро пульс мгновенно скакнул до двух сотен ударов в минуту — по ощущениям, не меньше — а ведь он ещё от морока не оправился. Неоновые огни вывесок забегаловок и магазинов, половина из которых было давно закрыто, внезапно поплыли перед глазами, как плыло от цветных огней клубов после большого количества хорошей выпивки. Но привычной для такого состояния расслабленности не было и в помине. Напротив, Зоро ощутил то, чего не ощущал, кажется, с далёкого детства, когда давал обещание одной девчонке, которую уважал за её волю.

До машины он почти добежал, неуверенный в том, что не шатался при этом. И руки охватил тремор, когда он выезжал на старт, повинуясь взмахам ладоней Нами, организовывавшей начало их заезда.

Луффи ухмылялся ему с вызовом, предвкушением, каким-то даже лукавством, руками не вцепившись в руль, как сам Зоро, а, кажется, едва держась за него.

— Ты влип, — одними губами сообщил ему Усопп в окно, мельком, будто случайно запнулся, наклонившись, но он и сам это уже понял: Луффи плевать хотел на то, как его называли люди, но неоправданной дерзости не прощал. А дерзость Зоро была не оправдана. И он смотрел на дорогу перед собой, краем глаз отслеживая движения рук Нами, и ему казалось, что это дорога в какой-то другой, сказочный, чтоб ему провалиться, мир. Мир, в котором разбойники и пираты благороднее рыцарей, а короли — просты, как мальчишки, кротки, но напористы до нахальства и бесконечно проницательны и мудры. Мир, в котором не забыты слова «честь» и «достоинство». Мир, который вот-вот его жадно поглотит.

— Отлично, я начинаю бредить, — пытаясь избавиться от странных мыслей, фыркнул себе под нос Зоро, со всей силы вдавливая педаль газа в пол, наверное, впервые не опасаясь этим сжечь коробку передач.

Тачка рванула с места, сразу на полкорпуса опережая машину Короля, вызывая рык: Луффи давал фору.

И точно, в зеркале заднего вида Зоро заметил, что его соперник даже не смотрел на дорогу.

Это задело, больно уязвляя самолюбие и гордыню. Раздражение поднялось из глубин сознания вспышкой гнева. Захотелось забить на заезд немедленно, вот прямо сейчас, и уехать куда-нибудь подальше, постаравшись забыть, как сон, чёртового Короля.

Но позади взревел мотор, и Луффи нагнал его в считанные доли секунды, поравнявшись. Локоть на опущенном стекле, кисть руки расслабленно висит, кажется, наслаждаясь потоком ветра — Король внимательно и спокойно смотрел на Зоро, едва не матерившего его, будто снова отслеживая реакцию.

А потом они встретились взглядами, и злость мгновенно улетучилась, потому что Луффи спрашивал, как далеко он готов зайти, потому что бросал вызов, предлагая показать все способности не тачки, свои.

Губы Короля медленно расплылись в ухмылке. Мгновение — и он уже опережал на два корпуса, но… но лишь затем, чтоб выкрутить руль на пустой дороге, разворачивая тачку на сто восемьдесят градусов и продолжая ехать задом. И смотрел на Зоро со всё тем же вызовом, в котором уже чудилось высокомерие. Только всё же, каким-то шестым чувством он чуял, что это — всего лишь приглашение. Приглашение то ли насладиться гонкой, то ли сыграть в какую-то неведомую игру, — Зоро не понимал, но глядя на то, как вёл Луффи, как мягко поворачивал руль, как точно и ловко объезжал неровности разбитых в этом районе города дорог, невольно восхищался.

Это было искусство по-настоящему виртуозного мастера, почти танец машины и человека за её рулём.

Но Король вдруг снова вывернул руль, кивнув ему перед тем, как снова развернуться и ехать нормально. «Ну что? Погнали?» — спрашивало выражение его лица и предвкушающая широкая улыбка, такая и нахальная, и легкомысленная одновременно, что Зоро, как и когда-то, когда впервые увидел этого человека, повёлся.

Вздохнув, он прикрыл глаза на миг и, осклабившись, переключил передачу.

Огни вывесок большого города тут же смазались в светящиеся линии. Улицы, здания, парки — всё проносилось мимо, неважное. Были только Зоро, его тачка, дорога и соперник. И он гнался за ним, выжимая все соки из машины, не замечая, как неуклюже вписывался в повороты или объезжал препятствия, как отставал с реакциями, в сравнении с Королём, который… вёл? О да, он — вёл. Выбирал путь, то тормозил, словно заманивая, дразня, то отрывался далеко вперёд. И Зоро чувствовал бессилие, понимал, что ему не обойти соперника, но с каждой минутой всё больше увлекался этой игрой. Азарт охватил его, ведь казалось, что, быть может, он не мог обогнать, но хотя бы стоил Короля. Стоил, потому что следовал за ним, готовый…

Скорость окрыляла его, потоком ветра врываясь в щель приоткрытого окна, трепала волосы и какие-то бумаги на заднем сидении.

Скорость? О нет, то, что Зоро ощутил было не скоростью. Это было… свободой?

Они давно выехали за пределы оговорённого участка трассы, давно проехали гоночную милю, но не замечали этого. И рядом ехали вовсе не соперники, и пусть не друзья, нет. Пока нет. Но люди, разделявшие одно чувство, столь похожие в тот миг друг на друга.

Тигры, вырвавшиеся из клеток.

И вдруг…

Новая реальность треснула, разбиваясь в дребезги от тачки запоздавшего, а потому сонного водилы, пересёкшего им путь на каком-то перекрёстке.

«Не успею», — мелькнула заторможенная в охваченном скоростью разуме Зоро мысль. Он вдарил со всей дури по тормозам, тоскливо провожая взглядом красивый дриффт Луффи, легко проскочившего. Машину закрутило, завертело, едва не переворачивая кверху брюхом. Заскрипели колёса, запахло дымом и жжённой резиной. Зоро зажмурился, инстинктивно вцепившись в руль… Скрежет металла взорвал слух и голову болью. Удар. Реальный звон разбитого стекла. В тело врезалось что-то, зажимая, задавливая так, что не вдохнуть…

Но он был жив — мозг понимал это отчётливо. И даже цел. Вроде бы. Только руки занемели от чего-то — наверное, от перенапряжения.

Открывая глаза, Зоро увидел перед лицом подушку безопасности, видимо, и прижавшую его за миг до удара, а теперь неторопливо сдувавшуюся от осколка лобового стекла размером с ладонь, аккурат напротив лба пробившего штуку, спасшую его.

Он отстранённо усмехнулся, припомнив, как стритрейсеры ему советовали подушку-то убрать, мол, если что случится, то у него не будет шанса выпрыгнуть из тачки, а под прессом инерции от скоростей, на которых они гоняли, она всё равно не спасёт. И вот… Спасла, кажется.

Дверь водительского кресла оказалась заблокирована какой-то железной балкой, так что, едва понимая, что делает, вылезал он через пассажирское сидение. Ноги, как ватные, не слушались, когда он, шатаясь, сумел на них встать, а руки колотило тремором. Он вышел на перекрёсток, пустой, и только и мог тупо смотреть на груду металлолома, которой стала его красотка-тачка. Кто-то где-то что-то кричал, кажется, ему. Откуда-то раздавались сирены полицейских машин. Приближавшихся. И кто-то нёсся по трассе прямо на него.

Зоро медленно посмотрел на приближавшуюся машину, краем сознания отметив, что то была тачка Короля. Он даже сделал шаг, сам не понимая, пытался ли сойти с дороги или потянулся к нему. Но Луффи выкрутил руль раньше, открывая дверь пассажирского места. Зад машины занесло вокруг Зоро. Он попытался сделать ещё шаг в сторону, но покачнулся и… рухнул на спину аккурат на сидение рядом с Королём, саданувшись обо что-то затылком.

— Чёрт, — только и успел он выдохнуть, прежде чем темнота накрыла его.

Зоро очнулся, действительно очнулся, будто от какого-то толчка.

— Чёрт, — ругнулся он с ощутимым чувством дежавю, попытавшись протянусь не слушавшиеся руки к вискам, чтоб помять их и потереть уши, в которых отчего-то звенело. Тело странно ныло, отдаваясь пульсирующей болью в разных местах, но он отчётливо осознавал, что его куда-то везли. Он чуть было не спросил, что произошло, но… Гонка, машина, удар и Король — вспомнились мгновенно, пронёсшись вспышками перед внутренним взором. Так что, открывая глаза, он догадывался, в чьей машине полулежал в кресле с откинутой спинкой.

И Луффи действительно оказался рядом, за рулём собственной тачки, тогда как они были, кажется, где-то далеко за городом: за окнами проносились полупустынные пейзажи.

— Очнулся? — со смешком то ли спросил, то ли констатировал очевидное Луффи. Но если Зоро не показалось — и выдохнул с облегчением. Он вдруг дёрнулся, внезапно осознав, что король забрал его с места аварии, не бросил, но не подумал о том, что в его машине оставались и телефон с документами, и ключи от хибары. Спохватившись, он инстинктивно нащупал рычаг под креслом, поднимая спинку и обнаруживая, что был пристёгнут. От резкого движения в голове сразу затрещало, дыхание перехватило так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть, к горлу подкатила тошнота… Сотрясение мозга? Поморщился он невольно, с трудом сдерживая желание застонать в голос, схватившись за голову — уж перед кем слабости не хотел показывать, так это перед Королём. Однако документы нужно было забрать. И он открыл было рот, чтоб озвучить это, но не успел и слова сказать: — Не парься о тачке. Мои люди её привезут.

— Спасибо, — осипло поблагодарил Зоро, выдыхая не без удивления: заботы от этого парня не ожидал, хотя тот ничем ему обязан не был. Почему тогда помогал?

Луффи плавно съехал на обочину, притормаживая, чтобы тут же зарыться в поисках чего-то в бардачок. Среди пакетов мясных чипсов полных или пустых — Зоро не был уверен — мелькнули пистолет и несколько запасных обойм. Он покосился на Короля, хмыкнув невольно: образ мальчишки-гонщика с закоренелым преступником всё ещё не вязался, но реальность говорила о том, что они как-то всё же сосуществовали в одном человеке.

С другой стороны, у них мир был таким, что хочешь не хочешь, а ствол при себе лучше иметь.

Особенно тому, кто привык побеждать — он ведь знал, что многие болтали о желании грохнуть за это Короля Дорог.

Наконец, Луффи извлёк блистер каких-то таблеток и сунул их Зоро вместе с поллитровой бутылкой воды.

— Две штуки и не меньше полбутылки, а лучше — всю, — проинструктировал он, настойчиво добавляя: — Пей. Легче будет.

Зоро повертел блистер в непослушных пальцах, сомневаясь, можно ли было употреблять таблетки, подсунутые хоть закоренелым преступником, хоть мальчишкой — слепое доверие могло дорого стоить.

Название препарата было незнакомо, а часть текста и вовсе было, кажется, на китайском, что не добавляло уверенности. Но его уже использовали. В смысле, нескольких таблеток не было. Зоро снова покосился на Монки Д, в этот раз — с сомнением, предполагая, что тот мог их применять как сам, так и… опаивать таких, как он.

— Если бы хотел тебя накачать — сделал бы это, пока ты был в отключке, а убить мог во время гонки, — словно мысли читая, резонно насмехался Луффи. Щурился ещё так, словно наблюдать за его, Зоро, сомнениями, было минимум забавно. — Это штука как раз для случаев, подобных твоему. Тони подкладывает их мне на всякий случай.

— Кто такой Тони? — без интереса спросил Зоро, всё же глотая таблетки — больно уж трещала башка, и с каждым мгновением всё сильнее. И вот уж что-что, а терять адекватность — насколько его сознание после аварии-то можно было таковым считать — в такой компании ему совершенно не улыбалось. Тут и прошлое агента ФБР в нём говорило, и нежелание упускать возможность пообщаться, подаренную самой жизнью.

Правда существовал шанс, что от таблеток он как раз-таки отключится. Но Зоро почему-то думал, что если таблетки — что-то, помогающее справиться с шоком или стрессом, какими-то первичными симптомами сотрясений мозга и различной болью, то, предназначенные преступнику, они не должны вырубать, чтоб тот не попался тем же копам, а имел возможность уйти.

— Мм, хороший врач, — несколько замешкавшись, ответил Луффи, напоминая Зоро о собственном вопросе. И ведь замялся он, Король, явно не случайно, будто силясь вспомнить что-то о таинственном Тони — имя которого не фигурировало ни в одном досье или отчёте — что можно было сказать незнакомцу. — А ты ведь коп, да? — внезапно спросил он вроде как безразлично, но по взгляду было видно, что задать этот вопрос Луффи не терпелось. Зоро напрягся всем телом, несмотря на то что это усилило пульсацию в висках, и резковато посмотрел на Короля, готовый защищаться. — Не помню, где и когда, но точно видел тебя за рулём полицейской тачки, — пожал плечами Монки Д, вроде как поясняя.

Зоро чуточку расслабился. Тем более что враждебности он не чувствовал, только интерес и некую незначительную долю лукавства.

И, похоже, своей реакцией он выдал себя с потрохами. Отпираться было уже глупо. Да и, в общем-то, скрывать — тоже не было причин.

— Бывший. Бляхи нет, — покачал он головой, вздохнув: всё же не думал, что его так быстро раскусят.

— Неужели попёрли? — вскинул брови Луффи действительно удивлённо, как будто мысль об этом была для него странной.

Но Зоро чувствовал, что снова оказался на тонком льду… А может, ему это всего лишь мерещилось по привычке: у большинства преступников были предрассудки о копах, даже бывших, да и мстить им почти всегда было за что. Так что подсознательно он ждал… чего-то в таком духе, ну или минимум недоверия, когда искренне отвечал:

— Сам ушёл.

— О! — ещё больше удивился Луффи. — А почему? Вроде неплохая работёнка… — с искренней растерянностью и непониманием протянул он. И это было странно, напрягало само по себе, потому что… Ну не могло быть так. Не могло. Зоро чувствовал фальшь с детства — она так или иначе была в каждом. Но не в Короле Дорог. В нём он не чувствовал ни капли лжи. Невероятно. Чтобы преступник — и нормально относился к копам, не как к врагам или отбросам?

— Свободы нет, — неопределённо пожал Зоро плечами, пытаясь справиться с растерянностью: его реальность внезапно не сходилась с той, что была вокруг.

— Свободы… — хмыкнул Король как-то неприятно, отвернувшись, будто бы, чтоб посмотреть на пронёсшуюся мимо них по шоссе машину. — Скажи уж прямо: начальство не устраивало.

Зоро поджал губы недовольно: это была правда, только признавать её отчего-то не хотелось. Но, к его сожалению, против воли он только подтвердил причину своего увольнения, когда не смог сдержать язык за зубами, озвучив мысль, которую не собирался:

— Ты вряд ли знал в своей жизни, что такое вынужденное подчинение.

Луффи резко обернулся к нему, как-то по-новому смерив оценивающим взглядом с головы до ног и обратно. Мгновение — и рядом с Зоро уже не было мальчишки, увлечённого скоростью. Его место занял вполне себе взрослый, состоявшийся и очень опасный незнакомец — похоже, тот самый закоренелый преступник. И этот преступник, прищурившись и ухмыльнувшись, не спросил, а констатировал, кивнув самому себе:

— Так ты действительно под меня копал! Что? — переспросил он насмешливо, когда Зоро дёрнулся, понимая, что в случае чего — ему придётся драться, возможно, даже за собственную жизнь, и совсем не было фактом, что он победит. Особенно после аварии. — Меня предупредили.

«Крысы», — понял Зоро, судорожно перебирая в уме тех, перед кем мог засветить собственный интерес.

Луффи развернулся к нему всем корпусом, локтем упираясь в руль так, что кисть расслабленно свисала. Но Зоро не обманывался этим жестом: не он был хозяином положения ныне. Да, может, Король Дорог не рвался прибить его немедленно, но никто не мог в тот момент предсказать, что придёт ему в голову в следующий миг. Тем более что он явно был наготове, лишь, как хищник, насмешливо наблюдал за его, Зоро, реакцией и действиями.

Мелькнула мысль о пистолете в бардачке.

Но пришлось её отмести: не успеет выхватить своими отчего-то полуонемевшими после аварии пальцами.

— Ты помешал мне поймать одного контрабандиста, — сквозь почти сжатые зубы признался Зоро, решив, что в такой ситуации лучше было сказать правду, которую, опять же, не было смысла, кроме опасений за собственную жизнь, скрывать. — Много проблем из-за этого было. Я хотел тебя засадить за решётку.

— Хотел? — вскинул бровь Луффи, судя по взгляду, припомнив, когда именно они впервые увидели друг друга. — Это изменилось?

— Тебе это не интересно, — хмыкнул Зоро скептично, совершенно не желая вдаваться в подробности собственного сумасбродства недавнего прошлого. — Сейчас ты скорее оцениваешь, насколько я могу быть опасен для тебя, и делаешь вывод, что совершенно нет, — с досадой признал он, морщась и откидываясь на спинку пассажирского кресла.

— А ты внимательный, — как-то уважительно усмехнулся Король. — И настырный: не выпускаешь меня из поля зрения с тех пор, как я объявился в городе. — Зоро удивлённо посмотрел на Луффи: «Неужели он был столь неосторожен?» — Да, заметил, — подтвердил тот ехидно. — Но теперь мне хотя бы понятен твой интерес, раз уж я тебя добычи лишил. Расслабься, — предложил он, уверяя, — мне плевать кто ты и кем был.

— Если это так — почему согласился со мной погонять? — не поверил Зоро, которому уже казалось, что это на него собирали информацию, а не наоборот. Даже предположил: — Хотел выяснить причину моего интереса?

Луффи засмеялся. Да так весело, что даже запрокинул голову и хлопал ладонью по креслу. Смеялся, смеялся, смеялся, по-мальчишечьи — снова — заразительно, хотя вроде и без особого повода.

— Это всё — не важно, понимаешь? — риторически спросил он, когда более-менее успокоился, но то и дело всё ещё похрюкивал. — Ну вот совсем не важно. Всё, чего хотят от нас окружающие, как видят, оценивают — не имеет значения. Даже если они мечтают засадить нас в тюрьму или следят, как внедрённые агенты. — Во взгляде Короля появилось лукавство, но он всё ещё был искренен. На миг Зоро даже подумал, что вот именно сейчас найдёт ответ на все свои сомнения. Но мысль улетучилась, стоило лишь собеседнику упомянуть… мясо: — Выбирая барбекю в качестве завтрака, я не стану оглядываться на мнение окружающих о том, что завтрак должен быть не таким. Потому что просто люблю мясо, оно приносит мне радость, понимаешь? — Зоро понимал, машинально кивая: странная аналогия сбила его с толка, но мясо он определённо любил. Только он всё равно не мог найти связи между мясом и темой их разговора. — Давиться зеленью только ради того, чтоб удовлетворить мнение Тони о здоровом питании и Нами — о необходимости следить за фигурой — глупо, — утверждал он, уставившись куда-то за горизонт. — И, как ни странно, очень многие, хотя не все, конечно, решая в магазине, что им жрать, поступят так же — выберут, что любят. Но почему-то при этом меня должно волновать, что кто-то там мечтает видеть в моей тарелке на завтраке кашу, меня самого — верным долгу и стране генералом армии или мою харю за решёткой? — Луффи посмотрел на Зоро вопросительно и даже требовательно. — И что, по этой причине я не должен появляться дома? Или должен сдаться этим людям, потому что они этого так хотят? — он хохотнул, наверняка представив себе, как явился бы сдаваться — так показалось Зоро — но всё же покачал головой в отрицании. И… с такого ракурса это, его претензии к Королю, даже угрозы, и впрямь звучали глупо и неважно. Но разве его угрозы не — ха-ха — угрожали? Разве не нужно было предпринимать какие-то действия, чтоб остановить чужие, направленные на тебя, амбиции? — Поэтому мне плевать на то, что ты когда-либо хотел сделать в отношении меня. Хотя, конечно, если бы ты попытался — меры принять пришлось бы, — кивнул, признавая, Король. — Ведь важно лишь то, чего мы сами желаем или не желаем, потому что это наша и только наша жизнь, и нам решать, как мы хотим её прожить.

Зоро фыркнул: как же это чертовски хорошо, красиво, даже идеалистично звучало. Вот только в реальности всё было гораздо менее «радужно».

— Хорошее оправдание любому преступлению, — заметил он.

— Ну так ответственности за собственные поступки никто не отменял, — пожал Луффи плечами, как само собой разумеющемуся. Тут Зоро и сам захохотал: каким был бы мир, если бы люди несли ответственность за свои поступки добровольно.

— Разве в этом случае ты не должен сдаться, чтобы ответить за свои злодеяния? — насмешливо поинтересовался он, когда продышался. И, кстати, с удивлением отметил, что дышать-то легче стало, да и головная боль ощущалась тупой и отдалённой: таблеточки, похоже, начали действовать, пока они трепались.

Король вздохнул тяжело, как будто устал объяснять очевидное, по его мнению. И всё же, глядя в глаза прямо и серьёзно, спросил:

— Тебе приходилось когда-нибудь убивать, скажем, при задержании? Или, может, ты знаешь тех копов, которым приходилось?

— Приходилось, — не стал отнекиваться Зоро, склоняя голову к плечу: к чему был вопрос он не понимал.

— Тогда почему лично ты не в тюрьме? — внезапно спросил Луффи. — Почему не сдался, чтобы ответить за убийство?

Зоро на миг даже растерялся:

— Законы…

— Ага, законы, — перебил Монки Д, горько усмехнувшись. — То есть законы страны, оправдывающие убийства, совершённые обладателем металлической бляшки ценой в пару долларов, тебе дороже, чем цена за сделку с собственной совестью?

Зоро под пронзительным взглядом, прямым настолько, что, будто снова смотрел в душу, даже как-то неловко стушевался.

Он никогда не задумывался об этом. Но ведь действительно: убийство считалось поступком аморальным и каралось согласно закону, в котором, конечно же, были пути, оправдывающие преступление. Например, самозащита. Но если защиту собственной жизни с точки зрения морали ещё можно было понять, то убийство при задержании, совершённое лишь потому, что преступник сопротивлялся, пытаясь уйти от ответственности, спасти собственную шкуру — вряд ли. Особенно если преступник сам не являлся убийцей, а был, например, просто вором.

— Я живу по своим законам и ответ держу только перед собой, — покачал снова головой Луффи, объясняя, почему на законы государственные ему было плевать не меньше, чем на тех, кто боролся за их соблюдение. — Ну и перед людьми, перед которыми действительно провинился. Не помню среди них тех, кто мечтает упечь меня в тюрягу.

— Из-за твоего вмешательства, меня отстранили от дел, — буркнул Зоро, напоминая, что косвенно Луффи был виноват перед ним.

— Сочувствую, — без тени сочувствия и на лице, и в голосе, и во взгляде произнёс Король, с иронией поинтересовавшись: — Но, если тебе так важно было оставаться у дел — зачем ты за мной погнался?

На это… нечего было ответить. Выходило, что он действительно сам был виноват в своих неудачах. И признавать это было неприятно, но… со вздохом закрывая глаза, он признавал. Что ему ещё оставалось?

Да и в том, что человек не обязан отвечать перед теми, перед кем ни в чём не провинился — была своя правда. Зоро не обманывал себя, понимая, что институт правосудия был создан вовсе не для защиты тех, кто сам о себе позаботиться не мог, а всего лишь для поддержания государственного строя.

Это было взаимовыгодной сделкой, извращённым симбиозом, когда люди отдавали собственную свободу, склоняясь перед чужой властью и ограничивая себя некими оговорёнными условиями — буквой закона — в обмен на гарантии о защите и поддержке в трудные времена. Как в древности, так и ныне, тот, кто не мог сам себя и своих близких защитить от хищников, был вынужден просить о защите того, кто мог, в обмен, например, на еду или деньги — плату, некий налог. И всё бы ничего, правильно, логично. Вот только, когда речь шла о масштабах государства, права и гарантии индивидуума ничего не стоили. Интересы одного человека ведь не стоили интересов государства, от которого зависела жизнь миллионов людей, верно? От того законы и оправдывали любую, даже самую противоправную и аморальную деятельность представителей власти. Например, полицейского или… Да, агента ФСБ, застрелившего пару человек. Или пару десятков человек.

Зоро думал, что всё это было нормально с точки зрения государства, да и общества, если подумать, тоже — такова была цена за защиту прав человека страной, где, пока индивидуум соблюдает правила — получает все привилегии гражданина, а как только начинает мешать государственной машине, вставая поперёк системы — рискует быть застреленным её представителем, отвечающим за поддержание функционирования общественного строя.

Но а если человека не устраивали правила такой «игры»? Если он отвечал за себя сам, защищал себя сам, обеспечивал — должен ли он был хоть что-то государству? Спорный то был вопрос. Особенно в современном мире, ведь такой человек всё равно пользовался, например, землёй государства, ездил по дорогам, проложенным государством, да и в магазинах закупался, поставку продуктов в который так или иначе обеспечивало государство, даже если сам магазин был частным. Выходило, что хочешь не хочешь — должен. А значит, в случае чего, и отвечать перед законом, и… принимать тот факт, что закон будет оправдывать убийства, совершённые копами.

Да!

Вот только моральной составляющей вопроса и долга перед собственной совестью это не отменяло. Они, мораль и совесть, были у каждого свои, но и ответ держать перед ними человек мог только лично. И никакими долгами перед государством и обществом поступки было не оправдать в собственных глазах. Ведь что можно было сказать совести? Что не мог поступить иначе, потому что кто-то что-то ему велел сделать, а он и рад был подчиниться?

Зоро не жалел ни о чём, но понимал, что не государство или начальники, не вымышленные или реальные долги нажимали на спусковой крючок ствола, а он сам. Это был его выбор: убить. И совсем не потому, что защищал так себя или ещё кого-то или что-то — семью, дом, родную землю, что, конечно, оправдало бы очень и очень многие действия. Он стрелял, обрывая жизни, просто потому что так было проще… Просто проще — отрабатывать заработок на жизнь, вместо того, чтоб тратить время на ловлю тех, на ком закон выжег тавро преступника, как на скотине в стойле, переставшей приносить пользу, но пожиравшей ресурсы; проще, чем поиск другой работы. А ведь преступники тоже выбирали противозаконную жизнь, потому что так было проще.

Он взглянул на Короля: об этой свободе он говорил? О личном выборе?

Нет, Зоро не открыл для себя в тот миг ничего нового, его мир не рушился, не перевернулся. Луффи сказал ему лишь то, что он и так всегда знал. Просто раньше он не придавал этому значения, отмахивался, как от несущественного.

А теперь понял, что не так уж сильно он сам отличался от закоренелого преступника. В конце концов, измени государственная машина свои законы — и он тут же окажется на скамье подсудимых.

Только Зоро было на это плевать. Он и в ФБР-то просто работал, совершенно не чувствуя в служении закону и поддержании правопорядка своего долга. И преступников, если подумать, судить не пытался. А значит, и уголовника в соседнем кресле не стоило оценивать лишь с точки зрения законности его деятельности, верно?

— Свобода — она не вокруг, не в том, что мы делаем или можем делать, — вроде бы ни к кому не обращаясь, задумчиво выдохнул Луффи, вырывая из размышлений. — Свобода в том, как мы ко всему относимся и что при этом чувствуем, то есть тут, — он посмотрел на Зоро, указывая пальцем себе на голову, а потом коснулся ладонью груди в районе сердца, — и тут. Но если ты не способен нести ответственность за собственные мысли, слова, поступки, если не готов отвечать за самого себя, складывая ответственность, хоть бы и на законы или государство — свободы ты просто не заслуживаешь и никогда не сможешь заполучить. И в тюрьме можно быть свободным, и бегая от неё — сидеть в тюрьме, понимаешь? — спросил он, но, кажется, в ответе не нуждался.

Зоро понимал и не понимал одновременно. Король Дорог явно верил в то, о чём говорил, жил этим, быть может, да и, скорее всего, имел какой-то немалый опыт, позволявший утверждать. Но как можно быть свободным, будучи запертым в четырёх стенах?

Вот только он видел и не единожды заключённых, жизни в глазах которых было больше, чем в ком-либо на воле.

Через что нужно было пройти, чтоб прийти к вот таким убеждениям?

— Усопп как-то сказал, что ты без тачки, как тигр в клетке, — вдруг вспомнил Зоро и слукавил, конечно. Механик говорил ведь о нём самом. И, кажется, Луффи знал это лучше, чем он сам, потому что фыркнул скептично:

— Усопп не мог такого сказать. — Но, на некоторое время задумавшись, чуть погодя добавил: — Хотя что-то в этом есть. Без тачки мне скучно. Пожалуй, я зависим от неё, — согласился Король, в конце концов, и весело заливисто засмеялся, снова становясь мальчишкой. У Зоро почему-то, глядя на него, против воли на лицо лезла улыбка. Её сдерживали только мрачноватые потерянные мысли.

Монки Д Луффи, чёртов Король Дорог, ему нравился. Нравилось, что он говорил, нравилась прямота, с которой он это делал, нравилось лукавство при абсолютной искренности — он это чувствовал. Нравилось, как он водил, как смеялся. Это было чертовски глупо, и Зоро именно так себя и чувствовал, но он хотел… Стать хоть отчасти таким же? Свободным. Не от законов морали или государственных, а в осознании собственного выбора и готовности нести за него ответственность.

Но Зоро понимал, что это были всего лишь первые впечатления о человеке, образ, нарисованный его сознанием, который мог быть далёк от реальности. А потому хотел послушать, что Монки Д ещё сказал бы. Бередил ведь что-то внутри, какие-то струны души, о существовании которых ещё не так давно Ророноа и не подозревал.

— Какие они, твои законы? — отчего-то осипло спросил Зоро, исподлобья глянув на Луффи. Но тот как-то неопределённо пожал плечами, слишком серьёзно взглянув на него.

— Как голова? И руки? — спросил он. Зоро кивнул, уверяя, что не только жить будет, но и благодарен за таблетки. А ещё — что не отстанет. — Хорошо, — кивнул Монки Д, вновь выруливая на трассу, чтобы быстро разогнаться.

— Куда мы едем? — опомнившись, спросил Зоро, удивляясь собственному внезапно поселившемуся внутри спокойствию.

— Домой, — тихо выдохнул Луффи.

Они гнали куда-то всю ночь по пустым трассам, совершенно точно не имевшим федерального значения. Двухколийные, на них почти не встречались знаки дорожного движения и… камеры. Да что там, даже освещения и того не было. Свет фар выхватывал не столь многое из темноты, но ночь была лунной, поэтому Зоро видел, как мимо изредка проносились очертания скал. Время от времени чуть в стороне от дорог он видел огни поселений, гадая, что, быть может, вот именно в это они и ехали? Но Луффи неизменно вёл мимо. Без навигатора, кстати, зная, куда ехать.

Они молчали. Зоро-то хотелось говорить, но… он не знал о чём и сомневался, что поднимать хоть какую-то из волнующих его тем именно в тот момент стоило. Его спутник же вообще был задумчив и, кажется, не был настроен на разговоры.

Утро наступило неожиданно, удивляя Зоро количеством зелени вокруг, да и вообще влажностью — он привык к куда более сухому климату, а тут плотный туман. Солнце долго пыталось выпутаться из его… щупалец — в белых клубах упорно мерещились неведомые чудища, пожиравшие, судя по всему, болотистые леса.

«Проехали несколько штатов до восточного побережья, скорее всего», — предположил Зоро, припомнив, в каких штатах были болота.

Когда светило поднялось повыше, смотреть в окно стало больно: лучи отражались от влажных листьев и окрасившегося золотом тумана, ослепляя. В какой-то момент даже стало давить в висках от этой яркости — видимо, последствия аварии сказывались — и Зоро предпочёл закрыть глаза.

Тут-то на него и навалилась со всей силой усталость, пережитые шок и стресс аварии. Сильно потянуло в сон. Хотя он боролся, как мог, ёрзая на сидении, например, или пытаясь встряхнуться. Это продолжалось несколько часов. Зоро то проваливался в дрёму, то резко просыпался, чтобы через какое-то время снова начать клевать носом. А потом Луффи свернул на грунтовку, ведущую куда-то через лес, машину стало покачивать на естественных неровностях, звук мотора стал тише, будто увязнув во влажности за окном, там, где среди мощных деревьев плескалась вода? И он сам не заметил, как окончательно вырубился.

Снилось что-то мутное, связанное с морем, риском для жизни и почему-то командной работой. Зоро не запомнил. Только очнулся внезапно, резко даже до боли в висках, от осознания, что не сидит, а лежит, и не в кресле тачки, а на неширокой, но очень даже мягкой и удобной кровати, укрытый одеялом и даже раздетый.

В первый момент он, не открывая глаз, просто прислушивался к ощущениям в теле и в окружающем пространстве. На удивление разум был кристально чист, мгновенно припомнив и тусовку стритрейсеров, собственную решимость и заезд с последующей аварией, и разговор с Королём, и даже дорогу. В затылке немного болезненно пульсировало, но с руками вроде всё было в порядке, кроме одного зудящего места на внутренней части предплечья. Так зудело обычно после… укола? В целом, он чувствовал себя хорошо.

А вокруг… Одеяло было тёплым, пахло свежестью и немного болотной сыростью, сквозь которую с трудом откуда-то пробивался запах свежей выпечки и кофе. С той же стороны раздавались приглушённые голоса. Женский… Два. Несколько мужских, среди которых Зоро опознал голоса Усоппа и Луффи. Но был и ещё кто-то. И ещё какие-то звуки раздавались в фоне. Смешные такие. Будто мультик детский.

Вставать не хотелось, но злоупотреблять заботой и гостеприимством — ещё меньше. Так что одеяло он откинул, открывая глаза и тут же действительно обнаруживая на руке след от инъекции в вену, а ещё — собственные чистые шмотки на стуле рядом. Звуки и запахи доносились из-за приоткрытой двери.

А он похоже находился в доме. Добротном, но не богатом, простом, где даже стены были просто оббиты досками, кое-где потрескавшимися, судя по всему, от влажности. Вообще всё вокруг было из дерева, с редкими включениями металла. Простой книжный шкаф, простой стол, простые стул и кровать. И о цивилизации напоминали лишь торчавшие провода, ведущие от лампочки, свисавшей с потолка, к выключателю у двери — их не пытались скрыть в стенах, как это было модно, а как будто просто провели электричество, вероятно, от генератора на дизеле, и оставили как есть.

Уютно было.

Король Дорог обнаружился в главном, видимо, зале дома. И он, вместе с Усоппом, азартно резался в какую-то видеоигру, под ехидные комментарии второго механика — Френки, действительно двух женщин — Нами и Робин (жгучей брюнетки, представленной ему, как «глаза и уши» команды), Санджи, конечно же, а ещё одетого в забавную плюшевую кенгуруху с вышивкой оленя мальчика, совсем подростка, очень нескладного, пугливого и застенчивого — Тони-Тони-Чоппера, видимо, того самого Тони.

Банда была в сборе.

Его появление остановило игру, вызывая напряжение у людей Луффи. Но только не у него самого: он просто переключился с одного интересного дела на другое. И вскочившую, засуетившуюся Нами, прикрикивавшую что-то о том, что Зоро нельзя доверять, а потому и позволять разгуливать по дому, Монки Д перехватил за талию, утягивая к себе на колени в объятия, целуя оголённые плечо и шею, и уверяя, что всё под контролем.

Позже Усопп шепнул ему, что огнегривая красотка с нравом настоящей ведьмы — женщина Луффи.

Они долго молчали, глядя друг на друга. Банда ждала, когда заговорит их лидер или сам Зоро. Но Луффи тоже ждал. А Зоро… Пожалуй, он не знал с чего начать.

И всё же, когда тишина стала затягиваться, он выдохнул вопрос, наверное, волновавший всех в доме, кроме самого Короля Дорог:

— Почему ты мне доверяешь?

Луффи усмехнулся, опуская взгляд через плечо Нами, так и сидевшей у него на коленях, на её руки.

— Я не отвечу, — вновь поднимая взгляд, заверил он. Хотя и уточнил: — Не сейчас, по крайней мере.

Зоро скривился: не нравилось оставаться в неведении. А ведь столько вопросов упиралось в доверие! Почему Луффи привёз его к себе домой? В логово, явно обжитое и привычное банде, судя по количеству незначительных личностных вещиц, которые были буквально везде. А ведь он, бывший коп, мог сдать место, в котором проживал разыскиваемый преступник. Авария? Так Монки Д мог подбросить Зоро до ближайшей больницы или и вовсе не забирать с места происшествия, тем более раз знал, кем он был. Почему, несмотря на доверие «дома», не доверял, отказавшись ответить на вопрос? Какая тайна скрывалась за причиной доверия, цена которой была выше собственной безопасности?

— Твоя тачка во дворе, — сообщил Луффи, судя по внимательному взгляду и ухмылке, прекрасно понимая, какие вопросы мучили Зоро. — Но вряд ли она сдвинется с места без ремонта, да и Тони сказал, что тебе не стоит садиться за руль в ближайшую неделю, а то и полторы. Голову ведёт ведь, да? — уточнил Монки Д, но, кажется, просто заметил, как он шёл по стеночке и шатнулся, когда, при входе в комнату, от неё пришлось оторваться.

— Если кровоподтёки и растяжения можно игнорировать, то с сотрясением мозга и ушибом грудной клетки, из-за которого едва не начался отёк лёгких, я тебя не пущу в машину, — ворчливо ввернул подросток, кажется, совершенно безразличный к ошеломлению Зоро, и что-то бурчавший о том, что он дышал-то нормально только благодаря лекарствам, и, по идее, вставать не должен был.

— Я не пущу тебя, — видимо, на всякий случай, веско уточнил Луффи с предупреждением и даже угрозой в голосе. — Раз уж мой врач настаивает на том, что тебе нужен покой. Мы уже выяснили, что в твоём захолустье тебя никто не ждёт, так что, хочешь не хочешь, а придётся пожить с нами, — неприятно усмехнулся он, снова напоминая этим, что являлся преступником, а не мальчишкой.

Зоро вздыхал, глядя в серьёзные глаза Короля, и понимал, что по каким-то причинам его действительно не собирались отпускать. И не только Луффи и Тони Чоппер, но и вся банда.

— Почему не больница? — всё же спросил он. Монки Д смерил его недоумённым взглядом, глядя как на идиота, и обратился к врачу:

— Вколи ему ту хрень, что мозги прочищает. А то он забыл, что в клинике спросят про полученные травмы и вызовут копов, когда узнают про гонку и аварию или не получат ответов, — фыркнул Король саркастично. — Мы — в розыске, а тебя видели уезжавшим со мной минимум несколько десятков кретинов. Ни нам, ни тебе светиться не стоит.

Зоро почесал затылок: с вопросом он и впрямь сглупил, будто не являлся бывшим агентом ФБР. Но спорить и не собирался: он хотел получить возможность говорить с Королём Дорог и получил гораздо больше, чем смел рассчитывать.

Вот так внезапно для себя он и поселился в доме на болотах.

Долгого разговора не случилось. Тогда ему натаскали еды, запретив пока выпивку, даже пиво — а банда, похоже, действительно уважала подростка, названного врачом, ведь слушалась его, когда речь шла о здоровье, беспрекословно — а сами продолжили заниматься тем, чем занимались, то есть дурачиться. Возобновили игру, неспешные разговоры. И на него не то чтобы не обращали внимания, просто делали вид, будто он свой. Кормили, лечили, втягивали в разговоры, живо интересуясь мнением бывшего агента, развлекали.

А люди, состоявшие в окружении, и, похоже, действительно, в банде Короля Дорог, были исключительными. Умными, проницательными, обладающими многими навыками профессионально. С ними проводить время было крайне интересно и более того — комфортно.

Зоро чувствовал, что попал в компанию людей таких же, как он сам.

Правда, не мог сказать, каких «таких», чем они все отличались от прочих.

Ему, кстати, в аварии досталось сильнее, чем он думал, потому что первые несколько дней под вечер его голова готова была лопнуть от боли, желудок — от тошноты, а сам он — задохнуться от ушиба грудины. Чоппер, конечно, вкалывая что-то и заставляя — не без помощи авторитета Луффи — глотать его какие-то таблетки, помогал справляться, но всё же первые дни Зоро даже из дома не выходил, перемещаясь лишь из кровати в сортир, зал или на кухню. Но когда стало получше — Усопп и Френки сразу позвали его чинить пострадавшую в аварии тачку. Инструментов и запчастей для этого более чем хватало — на острове, где стоял дом, был и немалый гараж очень и очень хорошо оборудованный. А чтоб не сидеть в помещении сутками, его звали и на рыбалку, как с берега, так и с моторной лодки, имевшейся в запасе — на ней до океана прямо по болоту было не больше двадцати минут пути.

Ковыряние в тачке, посиделки в компании за разговорами, просмотрами фильмов или играми, рыбалка, отлёживание боков в гамаке и пирушки без особого повода, кофе по туманным утрам в тишине, но не одиночестве — Зоро внезапно для себя ухнул во всё это, пристрастился за считанные дни. И вроде ничего особенного, а столько смысла было в каждом миге жизни банды, даже вот в развлечениях, что ему становилось завидно: не бандой были люди Луффи, а лучшими друзьями или даже… семьёй? Они делили жизнь на всех. Одну жизнь. Именно поэтому в ней было столько смысла, который он не понимал, не мог разделить, но чувствовал, видел даже, когда, например, Френки укрывал покрывалом задремавшую за чтением очередной книги или чего-то на планшете Робин или когда Санджи на завтрак с ворчанием, но выдавал Луффи мясо вместо чего-то лёгкого, как всем, потому что тот так любил.

Нет, Зоро не хотел стать частью чего-то такого, не мечтал о столь верных, близких по духу, друзьях или семье — а члены банды таковыми были, сомневаться не приходилось. Он был одиночкой до мозга костей, и таким и собирался сдохнуть, пусть даже и в какой-нибудь канаве. Вот только пообщавшись с бандой, он понимал, что каждый её член был одиночкой точно таким же, каким был он. А больше всех — их лидер, Король Дорог. Но даже будучи одиночками, они являлись частями чего-то большего. Командой. Не теряя индивидуальности. И Зоро, честно признаваясь себе, думал, что смог бы так же, стать частью, но не кого-нибудь, а именно этих людей. Несмотря на то, что он их совсем не знал, что мог обманываться в ощущениях, он был уверен, что с ними он перестал бы метаться в поисках чёрт знает чего.

Хотя, конечно, была у этого всего трогательного уюта и верности сторона, которую от него скрывали. Обратная сторона. Всё же он не раз и не два видел, как Луффи и его люди разговаривали о чём-то тихо, замолкая в тот же момент, когда он входил, или делая это вдалеке, так, чтоб он точно не услышал. Парни и Нами, бывало, уезжали куда-то. Не на заезды. Один раз и Луффи не было несколько дней. Зоро не был идиотом, понимал: дела они делали свои преступные, те самые, о которых он в отчётах читал. И то ли, раз он коп, решили, что скрывать от него это бессмысленно, но и знать ему не стоило, то ли…

Нет, он пытался выяснить, и подслушиванием, и попытками найти какие-то зацепки, даже забравшись в спальню Луффи и Нами. Но ничего. Ни одной бумажки или любого иного свидетельства незаконной деятельности, ни одного лишнего услышанного слова — хозяева дома точно знали, кто гостил у них, и что стоило ему доверять, а что — нет.

Из всего, что он нашёл, могло стать зацепкой только одно: старая потрёпанная чёрно-белая фотография неизвестного мужчины в хорошо знакомой соломенной шляпе, что ныне покоилась под задним стеклом тачки Луффи. Мужчина улыбался, кажется, даже смеялся, удерживая рядом рукой, будто бы силой, черноволосого со шрамом под глазом мальчишку лет десяти, то ли недовольного, то ли возмущённого, то ли восхищённого, но пытавшегося это скрыть. И Зоро сроду не воспринял бы фотографию возможной ниточкой к разгадкам тайн банды, ведь запечатлённая сцена выглядела почти семейной. Да и мало ли кем был мужчина и в каких связях состоял с юным Монки Д (а мальчишкой совершенно точно был он). Вот только на плече мужчины висело ружьё-двустволка, а на стене дома, на фоне которого они стояли (того самого, в котором Зоро вынужденно жил) был коряво нарисован символ пиратства — череп и кости.

Подозрительно это было.

Фото Луффи хранил в старом комоде их с Нами комнаты, но иногда, достаточно часто, доставал и подолгу смотрел на него, покачиваясь в кресле качалке на крыльце. Зоро заставал его таким трижды.

Но спросить о запечатлённом мужчине было не у кого. Точнее… Он не решался отчего-то. Видел по лицу, что фото и связанная с ним история была для Луффи чем-то глубоко личным. А Зоро, несмотря на работу в ФБР, лезть в души не любил.

Ныне на стенах дома никаких следов черепа и костей не было. Только свежая, периодически обновляемая краска. Так что и улик больше не было. Стоило бы выяснить, кому принадлежит дом ныне и кому принадлежал ранее, да и кто этот человек в шляпе с фотографии, но пока у Зоро не было никакой возможности заниматься этим.

К тому же это уж точно никак не могло ответить на вопросы о текущей деятельности банды. А тут Зоро даже прямо спросить не постеснялся.

— Да, мы обсуждаем именно то, что ты думаешь. Но мы тебе ничем не обязаны, в отличие от тебя, — опасно прищурившись, отвечал сам Монки Д.

И Зоро приходилось удовлетворяться этим. Тем более что он действительно был должен: его лечили профессионально и бесплатно, тогда как в клинике выписали бы счёт на приличную сумму, которая не факт, что была бы ему по карману — штатную страховку-то ему аннулировали после отставки. А ещё ему восстанавливали и даже прокачивали тачку, что стоило вряд ли меньше. Он ещё удивлялся: в другой ситуации с другими людьми он не позволил бы столько для себя сделать, чтоб не быть должным, но с Луффи он не ощущал себя обязанным.

По душам с ним пообщаться снова, кстати, так и не удалось. Всё время мешали его люди, крутившиеся вокруг — при них не настроены были говорить, если Зоро не показалось, они оба. И это вызывало массу сожалений.

Особенно, когда выяснилось, что незаметно пролетело даже не полторы недели, а целых две.

Утром очередного дня Чоппер сделал ему инъекцию неизвестного препарата и заявил, что она — последняя, и что он больше не видит смысла держать его под наблюдением. Зоро, вырванный из мыслей о странности доверия собственной жизни чужим людям, более того, подростку, более того, ещё неизвестно лекарству ли, от внезапности чуть не свалился со стула, на котором сидел. А ведь накануне вечером они закончили с ремонтом тачки. И тут…

Уезжать от этих людей не хотелось, но всё в то утро говорило о том, что пора. За завтраком над столом висело напряжение, будто бы от него ждали соответствующего решения или от Луффи. И Зоро… Он понимал, что задержался, что и так долго испытывал терпение хозяев, немало потратившихся на него. И, в общем, он решил, что больше стеснять новых знакомых, с которыми славно провёл время, не заметив тягот, обычно сопровождавших любое лечение, просто не имел права.

Собрался быстро: у него ведь ничего и не было, и даже бритвой, обычной, станковой, с ним поделился Усопп. Нами выдала ему карту, чётко проинструктировав, как и куда ехать, чтоб быстрее выбраться из болот на федеральную трассу. А провожать вышли все, собравшись на крылечке. Зоро не надеялся на то, что им тоже не хотелось его отпускать, даже не думал об этом. Но странно тянул даже с тем, чтобы просто открыть дверь на водительское место. Тело пробирал озноб, вздыбливая шерсть на руках. Он зябко ёжился, списывая всё на сырость, хотя прекрасно знал причину мандража.

Ну не хотел он уезжать. Не хотел.

Но всё-таки был им, людям Короля Дорог и ему самому, чужим.

Тянуть не было смысла. Поэтому, чувствуя взгляды в спину, он всё же открыл дверь тачки и…

— Зоро, — ухмыляясь, позвал его Луффи, — у нас тут намечается дельце. Нужен ещё один толковый водила.

Зоро усмехнулся, низко опустив голову. Понимал: это предложение. И другого — точно не будет. Шанс. Ключ к свободе. Но и ответственность. А ещё — шаг в мир преступности.

У него не было ни одной разумной причины, чтобы согласиться. Ни одной. Только собственные домыслы, нежелание уходить и жажда однажды с искренним наслаждением жизнью улыбнуться так же, как это делал мальчишка — Король Дорог — когда они повстречались впервые. А чтобы отказаться — причин было десятки.

Дверцу тачки он захлопнул, не глядя.

Зоро поморщился, вытирая рукавом со лба пот и осматриваясь. Солнце пекло беспощадно так, что на дороге и в стороне от неё то и дело появлялись миражи зеркальной поверхности воды. Всё вокруг дышало жаром. А ещё пылью. Она противным слоем покрывала лицо, губы, скрипела песком на зубах…

Тем удивительнее было видеть перед собой почти пустынный оазис — настоящую боевую крепость времён, наверное, американо-мексиканской войны или даже более ранних лет, но здорово обновлённую и укреплённую, с толстенными стенами из камня, обмазанного глиной, на башнях которых стояла, с подозрением всматриваясь в них, вооружённая охрана. Ворота перед ними уже распахнули, но всё равно продолжали бдеть, будто охраняя островок жизни — огромного плотно засаженного деревьями, кустарниками и цветами, а потому зелёного сада, из которого слух улавливал журчание наверняка десятков искусственных ручьёв и фонтанов, так и зовущих…

Впрочем, Зоро не удивляли ни зной, ни крепость с вооружённой охраной на окраине не мелкого поселения, ни сад посреди раскалённых камней, а…

Три часа назад они — Монки Д, Нами, Санджи с Усоппом и сам Зоро — пересекли границу с Мексикой. Так легко, нигде даже не останавливаясь и не притормаживая — все шлагбаумы, шипы и колючую проволоку убрали только завидев тачку Луффи — будто границы ни для американцев, ни для мексиканцев не существовало вовсе.

Хотя, конечно, их не существовало для Короля Дорог.

Пограничные службы двух стран нарушили по доброму десятку законов, грозивших вплоть до пожизненного лишения свободы, но никто из служивых, которых он видел в окно, даже ухом не повёл. Хотя кое-кто из них приветственно махнул рукой практически их кортежу и, конечно, главе.

И вот теперь перед ними, как перед дорогими гостями, распахнулись ворота, пожалуй, одного из самых недоступных для ФБР мест Северной Америки, в которое они хотели бы и пытались попасть всеми правдами и неправдами. Зоро ещё по делу Юстасса Кида — того самого, из-за которого вся его жизнь пошла насмарку от встречи с Монки Д — знал, что тот контрабандист связан с человеком, жившим во дворце за стенами крепости. И то ли он и руководил контрабандой в Штаты, то ли обеспечивал логистику доставок — ФБР не смогли установить связей мутного человека по имени Трафальгар Ло с преступным подпольем двух стран, но косвенных улик было немало. Много ниточек совершенно разных, казалось бы, не связанных друг с другом преступлений, вели в эту крепость. Насколько Зоро помнил, она фигурировала и по делам, в том числе особо засекреченным, о наркотиках, об оружии, о торговле антиквариатом, электроникой и даже данными. Он задавался вопросом, почему дела не объединяли. Но толку от этого было немного: правительство Мексики прикрывало владельцев крепости несмотря на многочисленные договоры о сотрудничестве и обмене на государственном уровне. Просто не признавало законность запросов Штатов и всячески выкручивалось. Тайно подосланные же агенты неизменно возвращались на родину в мешках для трупов (впрочем, множество расследований преступлений, связанных с Мексикой, заходили в тупик именно так). Так что тут даже в ФБР признавали, что проникнуть в крепость можно было лишь полномасштабным военным вторжением или секретной спецоперацией, санкции на которую никто не дал бы — тем более, что, как он знал, многие чиновники Штатов имели с Мексикой нелегальный бизнес.

И тут он, бывший агент ФБР, Король Дорог Монки Д Луффи и гостеприимно распахнутые ворота.

Сначала Зоро даже не поверил: у него были проблемы с ориентацией в пространстве и на местности, а потому мог просто перепутать, и крепость перед глазами была не ТА САМАЯ крепость. Но ухмылявшийся Монки Д не дал и шанса сомнениям:

— Смотрю, ты догадываешься, куда попал, — больше констатировал, чем спросил он, когда они впятером собрались возле тачки с соломенной шляпой под задним стеклом.

— Это действительно?! — не удержавшись, ошеломлённо уточнил Зоро. Король пожал плечами. — И ты…

— Ты же не думаешь, что меня называют Королём Дорог только потому, что я выигрываю заезд за заездом? — Луффи ухмыльнулся, невыразимо небрежным движением встряхивая солнцезащитные очки в руках, чтоб распрямились дужки, и надевая их.

Зоро подумал, что, быть может, поспешил с выводами о том, что тот не любил красоваться.

Их встретил сам владелец крепости. Высокий, слишком костлявый для богача, отпугивающе мрачный даже на вид, Трафальгар Ло вышел с небольшой свитой из трёх мужчин: двое из них обладали совершенно не выразительной, шпионской — как подумал Зоро в первый момент — внешностью, а третий габаритами походил на медведя. Банда обменялась с ними рукопожатиями.

Но не с Зоро: Ло, лишь мельком взглянув на него, повернулся к Луффи.

— Ты ведь понимаешь, кого притащил сюда и чем грозит такая беспечность? — мрачно глядя исподлобья на Короля Дорог, спросил он. Выражение лица у него было такое, словно Монки Д сделал что-то крайне безрассудное, а исправить последствия этого не давал. И Зоро не мог не усмехнуться, ведь в какой-то мере так и было: с момента попадания в крепость он становился целью охоты для спецслужб США, ведь они не упустили бы шанса заполучить информацию. Благо, он работал в ФБР, а потому понимал, что, даже если принесёт им сведения добровольно, то это не гарантирует ему ни свободы, ни жизни.

Луффи, вместо ответа, почти повис у Ло на плече совершенно панибратски, как на хорошем друге, и, прищурившись, вместе с ним взглянул на Зоро снова.

— Не думаю, что идейный или продажный человек, стал бы вести столь разгульную, но совершенно праздную жизнь в течение… — Король замялся, что-то то ли припоминая, то ли подсчитывая в уме. — Более чем года, получается? — полувопросительно решил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Фактически прожигая жизнь лишь за тем, чтоб втереться в доверие сомнительного преступника, значимости которого, судя по собранным им обо мне сведениям, даже не понимал. — Луффи весело подмигнул Зоро, с насмешкой наблюдая за тем, как у него вытянулось лицо.

— Ты как всегда слишком уверен в изначально сомнительных вещах, — фыркнул Ло, но руки с плеч сбросить не пытался. — Однажды это погубит всех нас.

Король что-то ему ответил. Они вообще устроили перепалку. Но Зоро их не слушал, пытаясь ужиться с тем фактом, что проверили его более чем досконально, раз уж даже влезли в его бумаги. Это отчасти объясняло доверие, но…

Не любил он, когда с ним так. Ох, не любил…

Гордыню это задевало.

Но он признавал, что действия Короля были… оправданы. Ну с точки зрения отношения преступника к агенту ФБР. А то, что он этого не ожидал от легкомысленного на вид парня… Так то была его ошибка.

Вот и оставалось ему жить с тем, что, кажется, влип в то, чего не понимал.

— Значит, ты работаешь на Трафальгара Ло?.. — облизав пересохшие, покрытые отвратительным слоем пыли, губы, спросил он у Луффи, чем перебивая раздражённую тираду Ло. Тот замолчал на полуслове и посмотрел на Зоро как на идиота. Король загоготал в голос, натурально задыхаясь от смеха. Даже выпустил Трафальгара из полуобъятий, развернулся ко всем спиной и, пошатываясь, отправился в ближайшее здание.

— Это я работаю на него, — чуть поморщившись, Ло мотнул головой Монки Д вслед.

Зоро понял, что он уже совсем ничерта не понимал.

Внутри главного здания крепости, а если точнее — особняка (по крайней мере, так он выглядел снаружи) не было ожидаемого антуража роскоши. Простой паркет, обычная мебель… на двух надземных этажах. А вот подземные этажи… О-о-о, Зоро быстро понял, почему в это место так мечтали прорваться спецслужбы родной страны. Это была не просто крепость, даже не бункер, это было настоящим командным пунктом какими-нибудь войсками. Такая защита… Столько новейшего оборудования, о большей части из которого те же спецслужбы даже не слышали, не то чтобы мечтать…

И вот тут Зоро, честно признаваясь себе, запаниковал. Луффи позвал его «на дело» водилой, и он… согласился, толком даже не спросив ни что это было за дело, ни какова его, водительская, роль в нём. Думал, может, что-то украсть или угнать, а может, подстраховать кого-то, как страховал сам Король Юстасса Кида когда-то, но… Но, понимая, куда попал, глядя на всё то, что видел, осознавая, что Трафальгар Ло действительно работал на Монки Д Луффи (а не наоборот), Зоро был уверен, что вляпался во что-то по-настоящему серьёзное. Потому что оборудования такого не могло быть у простых уличных гонщиков или даже контрабандистов — тем не хватало возможностей его заполучить, в том числе и финансовых. А эти простые ребята совершенно точно были спецами. Вот только по какой части? И на кого работали? Независимых таких не потерпела бы ни одна мировая держава, особенно вблизи своей территории.

А Король, кажется, и не замечал его ошеломления. Все они, его банда, привычно что-то изучали на многочисленных экранах, копались в каких-то почти наверняка секретных данных. И спрашивать-то Зоро было не у кого — отвлекать не хотелось. Он и устроился на диванчике за небольшим столиком между кадок с большими развесистыми растениями — в зоне отдыха — чувствуя себя ненужным, лишним, и не понимая, зачем его приволокли в это место.

Но нет, конечно же, он прислушивался к тихим разговорам, обсуждениям предстоящего явно важного дела. Слух выхватывал обрывки фраз, сливавшихся с тихим шумом работавшей электроники: «охраны будет немного, чтоб не привлекать внимания», «всего три часа, затем уйдёт из зоны, и вряд ли будет ещё шанс», «спутник только один»… В общую картину информация никак не складывалась.

Тем более что будто специально слушать ему раздражающе мешали. То работник принесёт выпивку — пиво — с закусками, непонятно кем из банды заказанными для него, то разговор заглушит писк прибора, явно отслеживавшего что-то.

Зоро злился. Ел странные закуски из сыра и винограда, и злился.

К чему была эта таинственность? Не думал же Монки Д, что его получится использовать в тёмную, толком ничего не объяснив о деле? За каким дьяволом он вообще согласился?

В голове металось столько предположений, сомнений, просто мыслей и желаний, что, казалось, её вот-вот разорвёт. Но сознание упорно не цеплялось ни за что конкретное, а потому казалось одновременно заполненным и опустошённым. И Зоро то нервно дёргался, лишь в последний момент останавливая себя от желания вскочить немедленно и потребовать ответов на все свои вопросы, возможно встряхнув Луффи за грудки (и, наверняка, получив при этом пулю в лоб), то сидел в прострации, машинально потирая руки и глядя в никуда. И время тянулось мучительно-медленно, часами, вместо минут. И в то же время летело незаметно…

Так, несколько часов, а может, и полдня спустя к нему подсел Ло. Подхватив бутылку пива, молча плюхнулся в кресло, разваливаясь, сделал несколько глотков из стеклянного горла и покосился на Зоро. И молчал, явно желая что-то выяснить, но обдумывая, то ли стоило ли вообще задавать вопросы, то ли какие именно озвучить первыми. Ророноа напрягал этот взгляд. Без вызова, без интереса — ему просто были не рады. Трафальгар не желал видеть его в своём доме.

Или это была всё же база?

Зоро теперь вообще сомневался, а Ло ли принадлежала крепость.

— Ты сам-то понимаешь во что ввязался? — как бы между прочим всё-таки спросил Трафальгар, мотнув головой в сторону проскочивших мимо Усоппа и Санджи: — Или как эти?..

Зоро склонил голову к плечу, вынужденный от недостатка информации уточнить:

— А эти?..

Ло уставился на него в упор, даже оторвав затылок от спинки кресла, будто он ляпнул что-то совершенно нелепое.

— Понятно, — медленно произнёс или даже констатировал Трафальгар. — Последовал за Шляпой, не задавая вопросов, значит, — даже кивнул он сам себе. Зоро, конечно, недоумевал, как Ло по простому короткому вопросу на вопрос сделал столь точный вывод. Тот это заметил: — Не удивляйся. В его окружении такие все. Шляпа как-то выделяет из толп нужных ему людей, и они остаются с ним, — неопределённо и в какой-то мере нервно то ли пожал, то ли передёрнул плечами Ло, снова откидываясь на спинку кресла, прикрывая глаза. И вдруг признался: — Удивительно только, почему на этот раз он выбрал бывшего сотрудника ФБР. Уж с кем-кем, а с вашей братией он связался бы в последнюю очередь. Да и ты сам на первый взгляд совершенно не вписываешься в нашу деятельность.

Зоро много что хотел сказать в тот момент и острого, и едкого, или отвлечься, спросить, например, почему Ло называл Монки Д «Шляпой» (не из-за шляпы же под задним стеклом, в самом деле). Но вырвалось у него совершенно другое:

— Зато у тебя на роже написано, что уголовник, — фыркнул он, тут же досадно морщась от того, что не сдержался. Всё же его положение в конкретном обществе было весьма шатко.

Ло приоткрыл один глаз, приподнимая уголок губ в подобии ухмылки, и насмешливо спросил:

— Что? Самолюбие задел, да? — Зоро закатил глаза: признавать очевидное не хотелось, но и отпираться было глупо. К счастью, собеседник не стал развивать тему и глумиться дальше. Вместо этого он снова мотнул головой, на этот раз в сторону Нами: — Видишь рыжую красотку? Террористка, поднявшая, не без помощи Шляпы, восстание в родной стране, завершившееся полным свержением существующего политического строя. — Зоро почувствовал, что у него вытянулось лицо. Однако Ло продолжал: — Блондинчик — бывший морпех не в последнем звании, дезертировал, сперев секретные военные технологии. Брюнетка-Робин — учёная, проводившая исследования в таких сферах, что за ней полмира гоняется. Чоппер — сам бывший подопытный одной лаборатории, исследовавшей геном как животных, так и человека, и пытавшейся совместить лучшее. Ты его не недооценивай из-за возраста: он с собой унёс огромное количество информации из засекреченных исследований, да и без этого врач гениальный. Проходя мимо, заденет ненароком, и всё, из инвалидной коляски уже не встанешь. В лучшем случае, — перечислял Ло быстро со всё той же насмешкой, но, если Зоро не показалось, и с затаённой гордостью. Вот только за что? За то, что знал этих людей и работал с ними?

Хотя, задаваясь этим вопросом, Зоро пытался отвлечься от мыслей о том, что… действительно в такую непростую компанию совершенно не вписывался. Они, банда Монки Д, казались ему непростыми, с одной стороны, людьми, но и в то же время совершенно обычными. Каждого из них легко можно было представить личностями, пережившими много бед, которые заставили их шагнуть на дорогу преступности, да. Но то, что говорил Ло, ошеломляло, являлось настоящим откровением. Получалось, что вот настолько Зоро был слеп, что даже не заподозрил?..

— А Френки и Усопп? — спросил он у Трафальгара, внезапно осознав, что перечислены были не все.

— Попроще. Всего лишь наследники известных на весь мир преступников. — Зоро хмыкнул: ага, проще, как же. — Но вряд ли ты найдёшь человека, который лучше разбирался бы в оружии и умел им пользоваться, чем Усопп, и лучшего техника-электронщика, чем Френки — у него половина скелета и часть мягких тканей искусственные, а ты даже этого не заметил, верно? — с иронией спросил Ло, прежде чем хохотнуть от выражения лица Зоро.

— Досье, я так понимаю, подчищены? — понял он, почему ничего подобного о членах банды Короля Дорог не знал.

Трафальгар важно кивнул.

— Да, но не нами. — Уточнять, кем именно, он не стал. Помолчал немного, а потом внезапно выпрямился в кресле, облокотился на острые колени длинных ног так, чтоб поддаться ближе к нему. — Ты ещё жив только потому, что Шляпа взял ответственность за тебя. Но оступишься — он сам тебя убьёт. Понимаешь ведь, у нас не тот мир, в котором можно просто набить морду и разойтись.

Наверное, это должно было произвести на Зоро впечатление. Вот только он понял всё это ещё после аварии во время разговора в машине Короля. Поэтому в ответ просто хмыкнул, легко и спокойно признаваясь:

— Я и правда понятия не имею, во что ввязался. Зато знаю, что здесь я в погоне за глупым мимолётным желанием обрести то, чего мне как будто бы не хватало всю жизнь. — Он легонько улыбнулся и вздохнул, понимая, каким же идиотом был. — Ну а смерть… Она придёт рано или поздно ко всем.

Трафальгар отпрянул и смерил его новым удивлённым взглядом.

— А может, я и ошибся, и ты отлично впишешься в его компанию, — медленно произнёс он.

Зоро глянул на него вопросительно: вроде бы он ничего такого не сказал, просто глупость, но Ло выводы всё равно сделал.

Ужин провели там же, в зоне отдыха между кадок с растениями. И хотя всей бандой присутствовали за столиком, а всё равно молчали. Усопп делал какие-то расчёты, забывая жевать, Нами напряжённо во что-то вслушивалась в наушниках, Санджи тихо переговаривался с кем-то по гарнитуре, а Луффи листал что-то на планшете, не глядя хватая еду с тарелок, порой, по ошибке, и с чужих, и шумно её пережёвывая.

Ророноа так и не посвятили в суть происходящего.

Ближе к ночи снова отправились в дорогу, покинув крепость, а после недолгого пути оказались на взлётной полосе военного аэродрома, где их уже ждал транспортник с Френки и Чоппером на борту.

Зоро к тому времени так устал от вопросов, скопившихся у него к Луффи, что просто молча флегматично исполнял распоряжения. Заехать на тачке в транспортный военный самолёт, какого-то хрена принадлежавший или самому Луффи, или кому-то из его приятелей, помощников, союзников? Да легко. Спросить, куда везут? Да плевать. Он даже не смотрел на Короля Дорог вопросительно: с каждым часом откуда-то из глубин сознания всё чётче проявлялась уверенность в том, что без объяснений его не оставят.

И, в общем-то, он не ошибся. Монки Д подошёл к нему сам ещё до приземления. Был серьёзен, сосредоточен на чём-то и мыслями находился явно где-то не в транспортном самолёте, но всё же Зоро его тоже волновал. А может, необходимость что-то объяснять ему?

— Я удивлён, — констатировал он, прищурено глядя на Ророноа, в тот момент флегматично смотревшего в маленький иллюминатор, сидя на каких-то ящиках. А когда он всё же глянул на Луффи, усмехнувшись уточнил: — Ты вопросы не задаёшь.

Зоро пожал плечами:

— Я хотел, в какой-то момент — до скрежета зубов, но осознал, что… мне плевать. Как ты выразился? Я не идейный, и не продажный, так что мне всё равно как прожигать жизнь, — усмехнулся он, слегка разводя руками.

Луффи передёрнул пренебрежительно плечами, фыркнув.

— Траффи подозрителен. Будь его воля — тебя убрали бы ещё до того, как мы пересекли границу Мексики. А скорее всего и того раньше — до того, как я отправил Усоппа познакомиться с тобой в магазин автозапчастей Галлей-ла. — Зоро уже не удивлялся, только бровь вскинул вопросительно, с удовлетворением отмечая, что Король Дорог не был доволен желанием Ло устранять потенциальные угрозы, не разобравшись. Хотя то, что встреча в магазине не была случайной, вызывало вопросы. Причём, прежде всего, к себе. Потому что выходило, что за ним следили, а он не заметил. Даже неискренности в общении с Усоппом. Даже в разговоре в тачке после аварии: стоило признать, Монки Д уже тогда знал, с кем решил погонять, а детали у него уточнял прямо, чтобы… может быть, что-то подтвердить или опровергнуть. Другие вопросы возникали уже к самому Луффи… Впрочем, он их предвосхищал, передёргивая плечами: — У нас в ФБР свои источники, и они слили нам, что один агент собирает обо мне сведения. Мы не могли не отреагировать и не выяснить хотя бы, кто ты, и зачем тебе понадобился я. Однако нужно было что-то сказать Траффи, чтоб убедить, что мы тебя проверили: он делит таких как мы на служивых, идейных, меркальтильных, праздных и адреналинозависимых. Не то чтобы он какой-то группе доверял больше, но моих уверений, что ты не идейно-служивый, а значит, не из тех, что готовы годами ждать удобного для внедрения в банду случая, ему хватило на первое время. — Тут он ухмыльнулся, почти осклабился, лукаво сверкнув взглядом: — Твоё лицо в тот момент, когда ты это услышал, стало для Траффи лучшим подтверждением.

— А ты умеешь… удивлять, — невольно присвистнул Зоро, действительно оценив хитрый ход. Даже снова оценивающе посмотрел на Монки Д: не ждал от него и этого, но, похоже, Трафальгар Ло и впрямь не просто так работал на мальчишку… Нет, всё-таки на опытного преступника. Впрочем, как думал Ророноа, тот наверняка догадывался о манипуляциях Короля. — Подожди, — внезапно осознал Зоро, — то есть ты всё-таки считаешь меня идейным?

— Я видел, как ты водишь, — теперь пожал плечами Луффи. — Давишь на педаль газа так, что коробка передач едва не трещит. И смотришь при этом прямо, не замечая ничего вокруг. Перекрёстков, например, и тачек, едущих наперерез, — хохотнув, подначил он, явно припомнив аварию, которая фактически и свела их.

— Это была случайность, — повысив голос и скривившись в досаде, быстро ответил Зоро. Хотя в глубине души признавая, что Монки Д был прав.

— Конечно, — кивнул тот так многозначительно и картинно, что сразу становилось ясно: нихрена он не верил в случайность. — Но это всё равно говорит о том, что на цели ты сосредотачиваешься, а-ля «вижу цель, не вижу препятствий»… — уже серьёзно продолжил Луффи, махнув рукой. — К тому же это ведь ты искал инфу обо мне, как одержимый, почти охотился. И ведь своего добился. Ты здесь и говоришь со мной, — демонстративно обведя взглядом самолёт, он уставился на Зоро, складывая руки на груди и категорично заявляя. — Ты целеустремлённый. А это означает, что, если у тебя есть цель или идея — ты будешь к ней идти. Разве я не прав? — риторически спросил он, но был уверен. — Просто пока ты по каким-то причинам не нашёл для себя глобальной цели, вот и цепляешься за мелкие, временные, вроде желания засадить меня за решётку, потому что я сорвал вам операцию.

Луффи замолчал, но ждал ответа, реакции.

А самолёт гудел. Его то и дело потряхивало. Но он летел куда-то в ночи, в какую-то страну или город целенаправленно, и вёз туда Зоро.

Он снова посмотрел в иллюминатор, где, далеко внизу, на земле, то и дело показывались из-за облаков маленькие светящиеся паутинки больших городов, и думал о том, что насчёт него Король Дорог, в общем-то, был прав. Он жил бесцельно. И ему на это было плевать ровно настолько же, насколько выводило из себя, сводя с ума. Даже работа в ФБР… Она была удобна ему, потому что начальство всегда ставило перед ним чёткие задачи, становившиеся целью. Только они были все временными, мелкими. Сменяли одна другую, как гонщики покрышки на тачках, становясь бесконечным калейдоскопом ничего не значивших событий. Наверное, поэтому Зоро и зацепился за него, такого яркого, загадочного, неудержимого, свободного и… целеустремлённого Короля Дорог. И надеялся… На что? На свободу? Или она тоже стала всего лишь целью, быть может, на всю жизнь?

Зоро вздохнул тяжело, прикрывая глаза. И решил признаться:

— Тогда, когда ты вытаскивал из лап ФБР задницу Юстасса Кида и я погнался за тобой, — он покосился на внимательно слушавшего Луффи, на миг засомневавшись, но всё же продолжил, — у тебя было такое выражение лица, что я подумал: а этот парень по-настоящему свободен. Ты ведь не ехал по трассе, ты летел над ней, парил… — выдохнул Зоро тихо, прикрыв глаза и припомнив, как виртуозно Король Дорог обходил тачки, будто не нёсся со скоростью под двести миль, а других водил на трассе не существовало. — Такое впечатление у меня сложилось в тот момент, — усмехнулся он, снова покосившись на Монки Д, чтоб пояснить. — И, конечно, я чертовски хотел испытать то, что испытывал ты. А потом… — он зарылся пальцами в волосы и дёрнул себя за них, чтобы то ли скрыть неловкость, то ли в надежде, что это поможет быстрее сформулировать в слова целую гамму чувств и мыслей. — Потом, собирая информацию о тебе и, ещё позже, наблюдая за тобой, мне стало казаться, что, в отличие от меня и большинства людей, в твоей жизни есть цель, смысл. В том, что ты делаешь и как ты это делаешь. Я не знал её, но мне она мерещилась в каждой строчке крупиц собранных на тебя данных. Думаю, — снова усмехнулся Зоро, на этот раз весело, — в какой-то момент я свихнулся, потому у меня возникла навязчивая то ли идея, то ли вера о том, что, быть может, у тебя найдутся ответы на мои вопросы, которые дадут цель жизни, её смысл и мне. И я смогу однажды так же… — выдохнул он с придыханием и досадой. И чувствовал себя неимоверно глупо. Снова. Мальчишкой, верящим в волшебство, чтоб его. А ведь взрослый, в чём-то состоявшийся, человек! Понимал ведь, поверил в… иллюзию, которую создал сам. И чертовски хотел разочароваться, развеять собственный бред, потому что они жили в реальном мире, а в нём не было места… чудесам.

Наверное, ему следовало бы перестать метаться. «Повзрослеть», — как выразилась бы одна его знакомая из далёкого прошлого. Да. Найти нормальную работу, обзавестись семьёй, жить, как все.

Но он не мог, не хотел. И сопротивлялся изо всех сил. Не так, как можно было бы ожидать: он просто был листом в бурной реке — нёсся по жизни, но ни к чему не приставал и ничего не прилипало к нему. Не позволял прилипнуть. И его это долгое время устраивало. А почему вдруг перестало — он не знал. Да и не особо хотел знать. Это случилось, и всё. Жизнь сделала поворот, захотелось большего. Оно, это большее, замаячило перед глазами, как морковка перед ослом. И он готов был за ней пойти, не глядя по сторонам и не особо задавая вопросы — как и сказал Король Дорог.

Да, пожалуй, он был прав. Ему нужна была цель. Общая, глобальная, пусть даже невыполнимая, недостижимая из разряда фантастики, как та самая морковка, которая никогда к его, осла, носу не приблизится. Что-то, ради чего он хотел бы драться, ради чего готов был распрощаться с жизнью, ради чего он даже готов был просто жить, что-то… запредельное.

Зоро посмотрел на Луффи, а тот… странно грустным взглядом смотрел на него. И опустил голову низко к груди, будто он сказал что-то, что задело его за живое.

— Свобода, говоришь… — тоже тяжело выдохнул он и хмыкнул каким-то своим мыслям, привалившись спиной к большому ящику — какому-то грузу, зафиксированному тросами возле борта. Запрокинул голову так, чтоб затылком в него же и упереться, и вдруг… улыбнулся легонько с оттенком ностальгии или какой-то застарелой печали, прежде чем заговорить: — Знавал я одного великого… дурака, — кажется, с трудом подобрал нужное определение Монки Д. — Он мне казался воплощением идеи, на которой основаны Соединённые Штаты, ныне ставшей просто словами, — в голосе прозвучала горечь. — Он говорил, что жизнь и свобода — самое ценное, что есть у человека, и что за них стоит драться изо всех сил. И под свободой подразумевал не вседозволенность, не ту чушь, которую льют в уши из СМИ о праве пойти даже против собственной природы, — тут Луффи, качая головой, усмехнулся, опровергая первое пришедшее на ум предположение Зоро, — это он сравнивал с клептоманией и был уверен, что с этим должны разбираться психиатры. — Зоро хмыкнул, в целом, согласно. — О нет, под свободой он подразумевал нечто куда более значимое, — Монки Д сделал паузу, чтоб с придыханием тихо, но с долей торжества и восхищения сообщить: — Свободой он называл право жить по законам собственной совести с готовностью нести ответственность за свои дела, слова и даже мысли. Совесть ведь не обманешь, от неё не сбежишь на тачке, не зальёшь спиртным, не затравишь травкой, не заткнёшь распутством, сменой гражданства или пола, или даже миллионами долларов на счетах. Потому что невозможно убежать от самого себя. — Тут уж нехорошо усмехнулись они оба.

Зоро низко к груди опустил голову, усмехаясь: как же он чертовски хорошо это понимал. Не совесть и её пресловутые муки. Нет. Да и не о них говорил Король Дорог. А вот от себя не сбежать — это было правдой.

Если подумать, именно поэтому он ушёл из ФБР. Не из-за Луффи, не из-за тупого начальства, не из-за пустой жизни. Из-за себя. Потому что именно ему жизнь казалась пустой, именно в его глазах начальство было тупым, именно его привлекла преступная свобода на лице человека, плевавшего на закон. Потому что ему, а не кому-нибудь, хотелось большего. И ни пойло, ни разгульная жизнь, ничто не заглушало эту жажду.

Не сбежать было от себя. Ну вот… ни сбежать. Никак.

А что оставалось делать? Его старый учитель, то ли китаец, то ли японец, эмигрировавший когда-то в Штаты с семьёй ещё до его рождения, говорил, с присущей людям, живущим в восточном полушарии, аллегоричностью, что, чтобы решить проблему, порой достаточно сменить к ней отношение. Зоро думал, что, конечно, тот был прав, и он мог бы, например, в тупом начальстве увидеть перспективы и возможности, ведь такими людьми было легко манипулировать, а значит, например, с их помощью подниматься по карьерной лестнице. Но правда была в том, что он сам не хотел так. И даже не потому, что это в какой-то мере было подло (использовать безмозглость окружающих себе на выгоду) — на это было плевать. Просто интриги не были тем, что приходилось ему по душе. Вот он и метался, отказываясь принимать как данность реальность, которая его не устраивала, и как не созревший разумом подросток, продолжал упрямо следовать… Получалось, что как раз собственным внутренним законам, про которые говорил Монки Д Луффи. Не задумывался об этом, но жил он этим.

Может, именно это заметил в нём Король?

— Шанкс утверждал, что жизнь человечества стала пустой в тот момент, когда люди предали себя и пошли против собственных законов чести и совести. Без них невозможно уважение к самим себе, а без уважения к себе — не может быть его и к другим, — сказал он как-то… жёстко и замолчал, то ли собираясь с мыслями-воспоминаниями, то ли переводя дыхание. Зоро резко поднял взгляд на Луффи: больно категорично прозвучали его слова, даже, пожалуй, возмущая. Вот только… Он был согласен и с этим. Потому что как человек будет уважать других, если он не понимает, что такое уважение, не чувствуя его к самому себе?! Его ведь так просто было перепутать с восхищением, например.

Ророноа думал, что звучало всё это хорошо и правильно, но больно походило на заявления фанатиков-идеалистов из религиозной сферы. Честь? Совесть? Уважение? Средневековье какое-то. Но… жить по совести, по собственным законам — это значило ведь, что ни перед кем не нужно отчитываться, ни под какие обстоятельства не нужно прогибаться, оставаясь собой, верно? Без компромиссов с собственными идеалами, без сделок с совестью?.. Жить так, чтобы ни о чём не жалеть, так, будто каждый новый день — последний в жизни, потому что нет времени, чтобы тратить его на что-то, кроме собственного…

Он, Зоро, ведь действительно был таким, упрямцем, ослом, который… делал, что вздумается?

Как и Король Дорог.

Зоро вдруг вспомнил, что Луффи говорил ему о мясе, и, наконец, понял, что тот имел в виду. Теперь понял. Выбирая завтрак, люди, в основном, не оглядывались на чьи-то представления о том, каким он должен быть. Выбирая как жить, тоже не стоило оглядываться на других, потому что они не проживут жизнь за того, кому так щедро раздают советы. Жить стоило только так, чтоб совесть не мучила сомнениями в свершённом и не свершённом, чтоб…

Мысль увлекла Зоро, вдохновила даже, неслась и развивалась, прорастая в сознании, как сорняк в заброшенном саду, потому что звучала… как самая настоящая мечта.

Конечно, его, бывшего агента ФБР напрягал правовой аспект. Не понимал он особо разницы между вседозволенностью и жизнью «по своим законам»: совесть-то у людей была разной, и многим позволяла и воровать, и убивать…

С другой стороны, а позволяла ли? Или её голос обладатели просто душили, пытаясь залить алкоголем, затравить травкой, забросать количеством нулей на счетах в банках — то, о чём говорил Король? И тогда, под всем этим, под вседозволенностью, но не свободой, люди, предавшие свои законы, свою совесть, были всего лишь…

Но Луффи истолковал его взгляд по-своему, неловко улыбнувшись, замявшись. Рукой даже шею помял, — как Ророноа учили, это было жестом человека, не знавшего, как оправдаться.

— Шанкс, чёртов дурак, вообще много всякого дерьма болтал на тему. Любил это дело, — в конце концов, Луффи вздохнул и поморщился: — Особенно, когда выпивал. Всё рассуждал о том, что власть захватили беспринципные люди, которые вроде как и уважают себя и других, но это — маски, под которыми давно сломанные куклы, просто желающие заполнить пустоту в душах властью, деньгами, мнимой праведностью, чем угодно, — пренебрежительно махнул руками Король. Зоро понял, что и за этим стояла какая-то история. То ли этот Шанкс доставал Монки Д рассуждениями на тему, то ли вёл себя при этом отвратно, то ли эта болтовня привела к чему-то, к каким-то негативным последствиям. — Их должно быть жаль, — Луффи скептично помахал рукой, — потому что они несчастны, несвободны и глубоко в душе знают это, пытаясь заглушить внутренний голос благами цивилизации. — Его взгляд потяжелел так, что Зоро почувствовал, как у него по позвоночнику побежали к затылку мурашки, вздыбливая волоски на коже ощущением опасности. — Вот только они не имеют права диктовать другим, как жить, — жёстко не сказал, отрезал Луффи, хрустнув суставами пальцев, сжав их в кулак. Зоро мысленно присвистнул, утверждаясь во мнении, что всё это, и Шанкс, и свобода, и каждое слово были для Короля Дорог чем-то глубоко личным. Любопытно было. Но он всё ещё не любил лезть в души, потому спрашивать ничего об этом не стал. Пока. Только мысленно сделал себе самому заметку, иметь это в виду. Ну, что у Луффи, вроде как теперь его босса — раз уж он согласился поучаствовать в его дельце — было особое отношение к некоторого вида власти.

— Дай угадаю, — вместо личных вопросов, Зоро решил поддержать тему, тем более что она его тоже интересовала, — этот Шанкс был каким-нибудь провокатором-сепаратистом или даже экстремистом?

Луффи коротко хохотнул, улыбнулся, зарываясь пальцами в чёлку и взъерошивая её до совершенно безобразного состояния.

— И да, и нет, — пожал плечами он. — Шанкс никогда ни к чему не призывал толпу, не был лидером мнений, хотя сторонников имел, — кивнул Луффи, предвосхищая вопрос и шумно выдыхая: — Но всю жизнь воевал за права людей, помогал им остаться собой и быть свободными. Не мог пройти мимо чужих бед. Не потому, что был таким правильным, не пытаясь что-то кому-то доказать, — Король покачал головой, легко понимая, о чём думал Зоро, и тут же опровергая его предположения. — Просто таковыми были его собственные законы. Поэтому он делал, что хотел, эгоистично, не раздумывая, наплевав на государство, чиновников, на весь мир. — Тут он улыбнулся лукаво: — Иногда — с ружьём в руках.

У Зоро в голове мгновенно сложился паззл… Хотя, в принципе, он уже не сомневался в том, о ком шла речь.

— И научил этому тебя?.. — уточнил он, хотя больше риторически. — Тот человек, с твоей фотографии, верно? Это — он? Шанкс.

Луффи, улыбнувшись ностальгично, кивнул.

— Я был беспризорником и проводил с ним, пожалуй, слишком много времени. Нахватался. Вырос… таким же дураком, — снова усмехнулся он, — верящим в сказки о свободе, за которую стоит драться.

У Зоро перед внутренним взором вдруг всплыл образ одной вздорной девчонки из далёкого детства. Они дружили, несмотря на то что у неё не всё в порядке было с головой — как он считал — потому что Куина (так звали девочку) завидовала мальчишкам, утверждая, что у них больше возможностей заниматься любимым делом, тогда как она ограничена представлением общества о том, какой должна быть девочка. И повторяла всё время, что у многих людей нет каких-то там прав и свобод, и что этого не изменить, как не борись, и оставалось только смириться.

Но если её это так раздражало, почему она призывала к смирению, а не к борьбе?

Зоро считал, что она бредила. До сих пор так считал. Куина мечтала жить в таком мире, в котором у женщин были бы равные с мужчинами права, а он смеялся, не понимая, ведь считал, что именно в таком мире она и жила, а все её аргументы — девчачья глупость. Он был согласен, что физически у них были очевидные различия, но проблемы в этом не видел. Зоро ведь уважал её, считал сильной, умной, равной, и не понимал, чего ей ещё было нужно. Она обижалась на него за это, требовала, чтоб он прекращал верить в сказки и витать в облаках, потому что однажды ему придётся повзрослеть, столкнувшись с жестокой реальностью. Куина даже обвиняла его в мужском… шони… шови… Короче, в том, что он, будто бы думал, что мужчины превосходят женщин в каких-либо качествах, а потому не замечал «очевидной проблемы общества». Он же был уверен, что она просто хотела особого к себе внимания.

В общем, много чуши было у неё в голове.

А Зоро… Он не верил в сказки и тогда, даже не думал о них. И не мечтал толком ни о чём. Реальность была для него реальностью.

Нет, он признавал, что слишком часто смотрел на вещи и мир не так, как это делало большинство. И, быть может, он действительно создал себе иллюзорное и ошибочное представление о жизни. Но и в этом не видел ни проблемы, ни разницы. Ну было и было, это ведь ничего не меняло, верно?

Тем более что его реальность не разбилась о «жестокость жизни», когда Куина погибла, просто оступившись на лестнице. Зоро понимал тогда, что точно так же, совершенно случайно, мог погибнуть и он. И никакой разницы между полами пред смертью не существовало — он думал, что именно это определяло равны были женщины мужчинам или нет.

А теперь Луффи напоминал ему о той девчонке, повторяя её слова, но вкладывая в них совсем иной смысл. Куина ведь призывала забыть о том, что считала сказками, потому что иллюзии разрушаются болезненно, столкнувшись с реальностью. А Король прекрасно видел реальность такой, как она была, но верил в сказки и, понимая всю безнадёжность дела, готов был за свои иллюзии драться. За свободу. За то, во что верил, зная, что оно — глупость.

Вот только… А что, собственно, делал Король?..

Зоро вдруг осознал, что снова запутался. Ведь да, Луффи просто отвечал признанием на его собственное признание, но не просто же так он вообще решил ответить откровенностью на откровенность? Чуйка бывшего агента говорила о том, что Король к чему-то пытался подвести мысль. Но к чему именно?! Это ускользало от его разума и несколько нервировало.

Зоро не обманывал себя чувством приятия и согласия с позицией Луффи, не позволяя себе забыть о том, с кем имел дело. Даже несмотря на то что согласился участвовать в наверняка преступной авантюре. Понимал: его могли и за нос водить.

Тем более кое-что в имеющейся у него информации не сходилось.

— Ты говорил, что чей-то приказ не может быть дороже сделки с собственной совестью, — медленно заговорил Зоро несколько минут тишины спустя, потому что тщательно подбирал слова. — Но ты ведь тоже убивал. Получается, шёл против совести, предавал себя? Или твоя совесть позволяет?.. — провокационно спросил было он, но, заметив, что губы Луффи снова растянулись в ухмылке, уточнил: — Но тогда разве это — уважение чужой жизни и свободы?

— Я не праведник и тем более не святой, — с иронией покачал головой Король, насмешливо глядя на него, мол, ты уверен, что помнишь, кому вопрос задал?! Зоро упрямо смотрел в ответ. И Монки Д был вынужден объяснять. Но прежде он ногой пододвинул к себе небольшой ящик, поставил его на ребро, уселся сверху и лишь после этого, видимо, приготовившись к долгому разговору, напомнил: — В жизни бывает немало обстоятельств, которые вполне могут оправдать почти любое преступление. Я ведь говорил в чём тут шутка: с точки зрения личности — убийство аморально само по себе, но с точки зрения более глобальных образований, будь то небольшое общество, государство или даже планета, убийство может быть оправдано, если является меньшим из зол.

Луффи говорил серьёзно, и Зоро его позицию понимал, но всё равно не подколоть, не придраться к словам не мог.

— Государство… Планета… — он усмехнулся весело, мол, масштабы-то, не слишком ли замахнулся? — Тебе не кажется, что это попахивает игрой в бога, когда кто-то один решает, кому жить, а кому умереть, или что является меньшим из зол? Разве хоть у кого-то есть такое право?

— Человечество играет в эту игру тысячелетия, — флегматично пожал плечами Луффи, — а ответственность одной личности за тысячи жизней других, доверительно вверенной этими другими, даёт этой самой личности кое-какие расширенные права, как ни странно, с точки зрения всё той же личностной морали. Но ты, — он грубовато ткнул Ророноа в грудь указательным пальцем, — опять думаешь не о том.

Зоро, конечно, вскинул бровь иронично: темы были плотно переплетены, если не сказать связаны, да и Луффи не мог знать, о чём он думал. А у него, конечно, копились вопросы: разум-то, привычный к анализу, искал выводы, которые можно было сделать из сказанного, вдоль и поперёк. Да и вообще сознание полнилось разнообразными, в том числе отвлечёнными, мыслями. Например, какого хрена всё-таки достаточно молодой парень вообще задумывался о вещах настолько сложных и тонких одновременно? Однако Зоро помалкивал, пока лишь внимательно слушая.

— У человека всегда есть выбор, — как ни в чём не бывало продолжал Луффи с каким-то даже упрямством. — Стрелять или не стрелять? Как жить или как подохнуть? — привёл он банальные, но категоричные примеры, и не давал Зоро даже подумать о том, что смертельно больные вряд ли сами выбирали стать больными, а сбитые насмерть тачкой пешеходы редко сами лезли под колёса именно с целью самоубийства. Монки Д не нужно было напоминать об этом: он и так объяснял, как видел это: — Иногда этот выбор определяется неосознанно. Иногда становится коллективным. Но чаще всего мы делаем выбор сами, просто не придавая ему значения. Например, все мы знаем, что, употребляя некачественный алкоголь в чрезмерных количествах, можно сдохнуть от цирроза печени. Или, что питание чипсами или фастфудом ведёт к серьёзным проблемам со здоровьем, которые и убить могут. И что, многих это останавливает? — риторически спросил Луффи, иронично фыркнув. — Более того, лёжа на операционном столе в ожидании, пока подействует наркоз, мало кто из людей осознаёт, что случившееся с ними — последствие их сознательного выбора, которое настигло, быть может, через десятилетия, но настигло. Или, другой пример, выбор идеологии государства, который осуществляется, если не с поддержкой народных масс, то благодаря их молчанию, не раз в истории человечества приводил к трагедиям войн. Ты можешь, конечно, возразить, мол, если сто человек выбрали что-то, то ты один вряд ли сможешь их остановить. И в этом есть своя правда, — кивнул Луффи самому себе, потому что Зоро и не думал возражать: больно уж складно тот говорил, вызывая лишь желание согласиться. — Но я всё же оспорю, потому что всегда можно что-то предпринять для спасения собственной шкуры или даже этих ста человек. Вопрос лишь в том, решишься ли ты на это, особенно, если будешь осознавать риск.

Король смотрел Зоро в глаза упрямо, требовательно, пронзительно, проницательно, будто искал ответ на вопрос: сможет ли он встать против толпы, чтобы доказать что-то своё, сделав для себя какой-то выбор, встать за то, во что верил. И, пожалуй, Зоро прежде ещё не видел этого человека настолько серьёзным. И это заставляло его вглядываться в черты спокойного, уверенного выражения лица, понимая, что Луффи ему об этом уже говорил. Тогда, в его тачке сразу после аварии, когда они дискутировали о законе, морали и…

— Это и есть свобода, Зоро: когда ты делаешь осознанный, свой собственный, а не навязанный кем-то, выбор, понимая и принимая все возможные последствия и риски, готовый нести полную ответственность за них, и всё равно поступая так, как велит твой чёртов эгоизм — будь то совесть, личный кодекс чести или безумие.

Зоро вдруг вспомнились слова Ло, его насмешливый кивок в сторону команды Короля Дорог и слова «…как эти». Кажется, на это он и намекал? Об этом чуть ли не предупреждал? О том, что Монки Д и его банда были… Ну не безумными, нет. Но, как выразился сам Луффи тому же Ло, идейными?

И снова перед внутренним взором возникло лицо Куины, а в голове звучал набатом диковатый вопрос самому себе: а действительно смог бы он встать против огромной толпы, чтобы остановить её или даже… спасти, если бы таковым стало его желание? Зоро даже закрыл глаза и представил на миг себя против толпы. Картинка в голове вырисовалась мгновенно и столь чётко, что ему стало не по себе. До мурашек по коже и тремора рук. Сердце забилось чаще, разгоняя по телу горячую кровь азартного предвкушения… Чего? Вызова самому себе? Толпе? Или его последствий? Он нервно облизал вмиг пересохшие губы: чувство было знакомо. Он испытывал его уже. И не раз. В последний — когда гонял с Королём Дорог. И это был не адреналин. Вернее, не только он.

Зоро показалось, что он начал понимать Луффи. Да и к чему он клонил — тоже.

— Ты — гонщик, но это ведь не то, на что толкает твой эгоизм, верно? — уточнил он внезапно севшим, видимо, от мыслей или даже эмоций, голосом. — Твой Шанкс защищал права людей, потому что не мог пройти мимо. А ты?..

Король Дорог прищурился хитро и опасно, склоняя голову так, что чёлка упала на глаза, скрывая их выражение.

— А я по-своему, по другим причинам, в иных масштабах продолжаю его дело.

И… это был именно тот ответ, который внутренне ожидал Зоро. Тот смысл, который всё время ускользал от него. Все прочитанные о Короле Дорог доклады и досье вдруг предстали перед ним в совсем ином свете. Нет, Зоро не верил на слово столь пришедшегося по душе преступника, но… хотел верить? Желал думать, вероятно, оправдывая Луффи этим в собственных глазах, о том, что все совершённые им преступления пускай и были блажью, но во имя чего-то большего. И это большее не было собственным обогащением. Этим — уж точно нет, Зоро ведь видел как скромно, почти аскетично жили Король Дорог с бандой, довольствуясь малым.

Хотя…

Бороться за права людей?

Честно признаваясь себе, этого Ророноа тоже представить как-то не мог. Сам не знал, почему. Думал, может, дело было в том, что идейных борцов за свободу он представлял себе совсем иначе: этакими безумными фанатиками, кричащими что-то призывающе-угрожающее на демонстрациях, парадах, протестах, чудовищных перфомансах или в залах суда. Такие — вызывали у него отвращения. Были и другие «борцуны», называвшие себя оппозицией, но ведущие обычно подрывную, а то и террористическую деятельность. По таким, по мнению Зоро, тюрьма, а то и электрический стул, плакали. Не очень-то он верил в искренность и первых, и вторых, думая, что они, либо не в себе, нуждаясь в лечении, либо боролись за какие-то свои, скрытые от глаз обывателя, выгоды.

Монки Д Луффи не был похож ни на первых, ни на вторых.

Впрочем, что-то от этого в нём действительно было. Что-то, словно из истории земли, от людей, которые действительно боролись за права и добивались своего, меняя ход истории, прокладывая новые рельсы жизни куда-то в светлое будущее. Как те же повстанцы, когда-то добившиеся независимости от короны Британии, а потом и единства между штатами — Зоро что-то слышал об этом от всё той же Куины и на школьных уроках, большую часть которых проспал.

Но был ли Король Дорог таким? Он не знал. Он вообще был уверен в последние недели в одном: этот чёртов лихой мальчишка внёс немало смуты в его привычный скучноватый уклад жизни, взбаламутив что-то в его душе и разуме. Поэтому он и совсем «протёк крышей», раз ему то дороги в сказочные миры мерещились, то преступники, верящие в сказки — благородными разбойниками из легенд.

Он вздохнул, отворачиваясь от Короля, чтоб снова глянуть в иллюминатор: самолёт, кажется, снижался, или местность внизу повышалась?

Сомнения, конечно, терзали его душу, раздирая разум на мелкие клочки. От этого начинало неприятно пульсировать в голове. Но…

Разве он уже не влип во всё это? Разве в его правилах было отступать?

Зоро знал про себя хорошо, что, если сейчас он отступится, жалеть об этом не будет — это тоже было не в его правилах — но и чувство, что он упустил нечто важное его не покинет.

Поэтому, поворачиваясь лицом к Луффи снова, взглянув на него исподлобья, он прямо спросил:

— И ты хочешь, чтобы я стал одним из вас? — Король, снова прищурившись, вскинул бровь, мол, с чего ты взял. Зоро пожал плечами: — Иначе вряд ли ты рассказал бы об этом Шанксе, — скорее констатировал, чем пояснил Ророноа. — Он сам или память о нём слишком тебе дороги, чтобы ты болтал об этом просто так с едва знакомым человеком. — Лицо у Луффи тут и вовсе приобрело изумлённое выражение, и Зоро уже почти раздражённо пришлось пояснять и вывод: — Ты слишком долго смотрел на его фотографию, как не смотрят на человека безразличного. Забыл? Я агент ФБР, — напомнил он.

— Бывший, — поправил Луффи машинально.

— Это не лишает меня привычек, — ехидно возразил Зоро.

Король хмыкнул, кивнул. А потом зарылся пятернёй в волосы, взлохмачивая их, а заодно и убирая с глаз, и Ророноа увидел в этом жесте, да и в выражении лица Короля что-то такое… Неуверенность? Сомнения? Или незнание ответа на вопрос Зоро, а потому судорожные попытки подобрать слова?

— Я… — протянул он, тем самым невольно склоняя Зоро к последнему варианту из его выводов. — Пожалуй, для начала хочу увидеть, на что ты способен. — И взглянул так на Ророноа, остро, что ли, будто предупреждая.

— Почему я? — вырвался было у него вопрос, но и ответ нашёлся тут же: — Ах да, потому что я наблюдал за тобой, но не как другие водилы за легендой дорог, верно?

— Привлёк моё внимание ты этим, — покачал Король головой в отрицание, тем самым опровергая единственное хоть сколько-то годное объяснение. — Но я просто этого хочу, понимаешь? — риторически, но и весело спросил Луффи, напоминая о теме их разговора и об эгоизме свободных людей.

Зоро улыбнулся и сам, в тон Королю насмешливо поинтересовавшись:

— А ты понимаешь, что предлагаешь мне ввязаться в сомнительную, явно противозаконную авантюру с едва знакомыми людьми ради целей, о которых не говоришь?

Монки Д скорчил наигранно серьёзную мину.

— Ты бывший агент и должен понимать, что слепо доверять по-настоящему важные сведения не проверенному человеку достаточно глупо. Но я советую тебе прекратить торговаться. — Тут он пакостливо ухмыльнулся, лукаво спрашивая: — Ты же не проститутка, пытающаяся набить себе цену, а? — Ророноа сделал вид, что оскорбился до глубины души, подыгрывая так, что аж за сердце схватился: с Луффи было легко шутить и дружески препираться вот так, зная, что собеседника это не заденет — редкость в современном мире. — Не будь занудой, Зоро, и признай уже, что такие авантюры приятно щекочут тебе нервы и подогревают кровь, — посоветовал меж тем всё так же лукаво Король, но всё же снова стал серьёзным: — Я поставил на тебя немало, — признался он. — Нам действительно нужен водила. Или даже, скорее, человек в хорошей физической форме, способный не только вдавить тапок в пол, но и рискнуть, возможно, жизнью, — убийственно серьёзно на этот раз именно что предупреждал Луффи. — Мне нужен напарник. Кое-какие дела в одиночку проворачивать непросто, — передёрнул плечами нервно он, в ответ на насмешливо-вопросительный взгляд Зоро, — а мои ребята, хоть и профи, хоть в их силе и верности сомневаться не приходится, но не те, кто готов… рвануть, потому что жаждет именно этого. А ты, кажется, именно из-за этой жажды и заинтересовался мною? — не слишком уверенно, больше уточнил, Луффи. Ророноа усмехнулся, но кивнул согласно. — Операция предстоит и впрямь рискованная, — продолжил Монки Д. — И хотя план у нас есть, но, в случае непредвиденных обстоятельств, придётся импровизировать на ходу. И если ты вдруг сольёшься — мы рискуем упустить единственную возможность добиться цели.

Зоро снова вздохнул: о целях ему не говорили уже больше недели. Никто ни разу ни прямо, ни вскользь её не упомянул. Он понимал, почему: доверие всё же было опасной штукой, особенно для тех, кто на кон ставил жизни. А ему и так показали преступно много. Но всё равно устал от того, что им пока играли втёмную, неимоверно.

— Если всё так, как ты говоришь, то ты, как лидер, не имеешь права доверять мне участие в таком деле. И тогда мне тем более не понятно твоё… доверие? — произнёс он именно это слово, хотя сильно сомневался в том, что оно был уместно.

— Ты прав, — просто кивнул Король Дорог. — Но, если бы я не рисковал, то не стал бы тем, кем стал.

Почему-то Зоро на ум пришло, что «встать в одиночку против толпы» было прекрасной аналогией риску, на который шёл Луффи, поставив на него.

Теперь уже он зарылся в волосы пальцами, усмехаясь невесело.

Свобода, да?

Чтож.

— Мне нечего терять, — признался он, наверное, больше себе. А решение… он принял его, ещё когда захлопнул дверь своей тачки, оставшись с бандой по первому… зову Короля Дорог. — А почувствовать вкус свободы и узнать, какие они, твои правила, я всё ещё хочу.

— Идём, — улыбнулся Монки Д Луффи, поднимаясь на ноги. — Мы объясним план.

И действительно объяснили. Не просто авантюрный, а совершенно безумный, самоубийственный, безнадёжно глупый план похищения ключа или панели управления (Зоро так и не понял) к новейшему спутнику «связи», который, какого-то хрена, решили использовать с секретной военной базы в Аргентине (возможно, надеясь, что там искать не будут). Про сам спутник команда опять не сказала ни слова, даже не уточнила, был ли он выведен на орбиту. Но, как Ророноа понял, Луффи надеялся перехватить контроль над ним.

Конечно, Зоро оставили недоумевать и на тему того, зачем понадобился суперсовременный спутник обычной связи, хоть и не простым, но гонщикам. А на его замечание о том, что на такое способна только команда особо секретных подразделений, которым уж точно не позволили бы работать независимо от крупных государств или глобалистских организаций, ему ответили, что да, их в покое и не оставляют, но нет, они — независимые.

— Мы работаем на себя, Зоро, — снова очень серьёзно, будто предупреждая, ответил Король. — Хотя иногда взамен на что-то нужное нам, делаем разные… одолжения.

Зоро принял такой ответ. Хотя подумал, что, возможно, одной из услуг, взамен на какое-нибудь одолжение команды, стали подчищенные досье. Уж он-то не понаслышке знал, что различные службы Штатов и правительство в том числе нередко работало с высококлассными преступниками и даже террористами, в обмен на отказ от преследования, «чистые» досье или хотя бы снятие обвинений.

А план? Чтож, Зоро был честен с собой и в этом: для чего бы команде не понадобился бы аж целый спутник, возможность поучаствовать в столь масштабном и опасном, в том числе и последствиями, деле сильно щекотала ему нервишки. Он понимал, что после этого встанет в один ряд с самыми опасными и разыскиваемыми преступниками мира, да и обратно в ФБР путь ему будет заказан (а то и домой, в Штаты) — разве что вот, как раз, взамен на услугу. И всё же… Отступление, после всего, что с ним произошло за последнее время, казалось немыслимым.

Быстро вникнув в план, он сходу внёс несколько предложений о корректировках, почти не удивляясь тому, что к нему прислушались.

Ну а через полчаса они сели в международном аэропорту Ушуая, что в Аргентине, чтобы затем, лишь мельком перекусив, выехать навстречу цели…

Чёртов грузовик нёсся по чёртовой дороге на такой скорости, что закладывало уши. Футболку трепало на сильном ветру, и Зоро уже тысячу раз проклял Луффи, жалея о том, что не послушал Нами, отказавшись от куртки. Глаза болели, их хотелось закрыть и больше не открывать. Да и тело наливалось свинцом неподъёмной тяжести от усталости и просто обильными кровоподтёками — на это было почти плевать. Но ноги скользили по мокрой от его крови крыше прицепа, и вот это было уже хреново.

И, чёрт бы побрал его гордость и любопытство, которые и привели его к Королю, будь он проклят.

Он увернулся от противника, едва не теряя равновесие, отчего на миг завис над пропастью. Ноги, в попытке удержаться, соскользнули, и он рухнул на колено, вынужденно пригибаясь к крыше прицепа и цепляясь за острые металлические режущие руки края пробитой случайно им же дыры, чтобы просто не улететь на тот, чтоб его, свет.

Враги были в таком же положении, но они так ловко балансировали, как будто, сукины дети, всю жизнь катались на крышах тачек, разогнавшихся почти до двухсот миль. И их всё ещё было двое.

А он — один! Один! Команда выбыла целиком, и последним — сам чёртов, будь он проклят тысячный раз, Король Дорог.

Нет, они не недооценили противника. Просто не учли всего. У фуры с важным военным грузом действительно не было многочисленного конвоя, чтоб не привлекать внимания спецслужб вражеских стран. Но якобы гражданские тачки туристов, мимо которых они с командой пронеслись, нагоняя цель, оказались совсем даже не гражданскими. Да и дороги в Аргентине… Их нужно было видеть, чтоб понимать, что шансов разогнаться и выжить после этого, на них просто не было. И Зоро так думал даже не из-за качества местами отсутствовавшего напрочь асфальтового покрытия, а о серпантине узких проездов, порой врезанных в отвесные скалы, с резкими поворотами иногда и на триста градусов, сменяющимися затяжными подъёмами или спусками под небольшим углом вроде бы в ровной местности. Гнаться по такой дороге за фурой, бодаясь с подготовленными к этому противниками, вооружёнными до зубов? Зоро понял, что и Луффи, и его команда, и сам он — были самыми настоящими сумасшедшими, раз пошли на это.

Чтож, стоило признать профессионализм команды. Три тачки они выбили из гонки очень быстро. Первую — подрезал сам Монки Д, развернувшись во время двухсотградусного поворота на все триста шестьдесят, отчего неприятель, не ожидавший этого, благополучно улетел в пропасть.

Зоро в тот момент отметил, что стоило бы взять у Короля Дорог уроки вождения задом наперёд: он и на собственной шкуре, гоняя с ним, убедился, насколько это дерзко и эффективно.

Вторую тачку агентов, маскировавшихся под парочку туристов, выбил Усопп, запустив им под колёса, кажется, просто камень. Тот попал так удачно, что у тачки лопнула шина, что на таких скоростях было сравнимо с небольшим взрывом, подбросившим пневматическим давлением будущую груду металла на добрые метра три, а то и все пять. Ну а приземлившись на крышу, преследовать их, на удивление живые агенты, больше не могли.

Третьему удалось выбить из гонки Санджи. Он прижимал тачку неприятеля к пропасти незадолго до очередного поворота. Но тот неожиданно вдавил педаль тормоза в пол, боднув зад тачки Санджи. Как итог его завертело, и он на полной скорости влетел в каменюку, размером с фуру, которую они преследовали. Влетел тем бортом, с которого находилось водительское кресло. То, что он выжил — было настоящим чудом. Но продолжать гонку он не мог тоже, а Нами пришлось не только подобрать его, но и срочно везти к Тони, ожидавшему вместе с самолётом в аэропорту.

Чёрт бы его, Санджи, побрал! Это он должен был по плану лезть в фуру на полном ходу за панелью управления! Он! Но их оставалось всего четверо. Усопп и Френки были отличными гонщиками и техническими специалистами, а не бойцами. А Луффи…

— Я буду полезнее за рулём, — заявил он непререкаемым тоном по связывавшей их гарнитуре в ушах.

И оставался только сам, сжимавший кулаки и скрипевший зубами, Зоро.

Он то, от понимания, что ему действительно придётся лезть — иначе всё зря — и врезался в третьего, а тот внезапно потерял управление и завалился на бок.

Вот только обрадоваться тому, что остались наедине с фурой и желанной добычей, они не успели. И пяти минут погони не прошло, как их нагнали сразу два вертолёта — видимо, вызванные кем-то из выживших неприятелей, а может, и водилой грузовика. С вертолёта их без церемоний стали расстреливать из пулемёта, вынуждая тормозить. Это и выбило Френки, тачку которого хорошо изрешетило, когда он, попытавшись уйти от очереди из одной вертушки, не ожидая такого манёвра, попал под пулемётный огонь второй. Френки и самого поцарапало, но, к счастью, не смертельно, и, если бы тачка была на ходу, он мог бы продолжать преследование. Однако это было не так. Усоппу пришлось его подобрать, после чего они скрылись за поворотом скалы, покатив куда-то подальше от грузовика. Зоро бы даже подумал, что слиняли, но, судя по спокойствию Луффи, это было либо его заданием, либо частью плана, в которую Зоро не посвятили.

А дальше… Дальше Зоро прыгал на несущийся грузовик из окна собственной тачки, скорость которой поддерживал Король Дорог, поддавливая сзади. Вскрывать двери пришлось одной рукой, потому что на второй он буквально висел, во время поворотов — над пропастью. А потом, отбиваясь от двух очень хорошо подготовленных вояк (кстати, тоже замаскированных под гражданских), рыться в мусоре — тоже буквально — потому что чего только в грузовике не было навалено, от какой-то электроники, до самых обычных овечьих шкур и соломы, в поисках нужного.

Ага, а пока он искал, Луффи брякнул по рации в гарнитуру, что он поехал «уводить вертушки, иначе они нам покоя не дадут». И всё. Зоро остался один, с грустью слушая удаляющийся шум лопастей вертолётов и гадая, как Королю удалось заманить за собой оба вертолёта.

К собственному стыду, первое, о чём он подумал, так это о том, что его кинули. Но усилием воли вернув себе хладнокровие, рассудил, что в этом не было совершенно никакого смысла: если его хотели кинуть, то незачем было с ним возиться. Другое дело, что его таким нехитрым образом могли проверять…. Но и этот вариант был отброшен как непрактичный: если Королю и команде действительно требовался спутник, то, напротив, они не стали бы рисковать, доверяя столь важную миссию новичку и более того бывшему агенту. И как бы он ни силился, отбиваясь от охраны, ошалевшей вообще от его появления, но, судя по всему, виной тому, что он остался один, всё-таки были обстоятельства.

Смыться самому? О нет, Зоро об этом даже не думал. Нет, ну мелькнула мысль, конечно, что продолжать — бессмысленно. Однако путей к отступлению у него попросту не было. Спрыгнуть с грузовика на каменистой, полной обрывов и скал, дороге было смерти подобно. Может, конечно, не убьётся, но переломается — это точно. Такая себе перспективка. И что оставалось? Либо обезвредить противников, включая водителя, и угнать грузовик вместе со всем содержимым. Либо ждать подмоги — он был уверен, что Луффи вернётся, и каким-то подспудным шестым чувством, которое его не подводило, и просто из опыта общения с разнообразными людьми в бытность агента, которая уж в чём в чём, а в психологии людей разбираться его научила, потому не сомневался, что раз его не бросили после аварии, то теперь не бросят не более.

И, вот беда, если в первый момент его боевой подготовки хватило, чтоб быстро, во многом за счёт эффекта неожиданности, дезориентировать врагов и найти цель — маленький чип в защитном футляре с характерными обозначениями космических программ Штатов Америки — то, когда охрана пришла в себя, ему резко стало не до лишних мыслей. Вояки, охранявшие мусор, явно разбирались в боевых искусствах получше него. Точнее даже не вояки, а один вояка со странноватыми зрачками глаз, напоминавших соколиные — второй больше путался под ногами, хотя тоже неприятностей доставлял. И вот соколиноглазый-то технично зажимал, ещё и насмехаясь: Зоро пропускал его удары, не смертельные, но могущие стать таковыми, и каждый раз видел интерес, мол, давай, покажи, что ты можешь, раз дерзнул сунуться. А он… ничего не мог, кроме как пытаться уклониться от новых атак, с пониманием, что, как только противник станет серьёзен — быть его шее свёрнутой.

Но, как бы то ни было, десяти минут не прошло, а его, с чёртовым чипом, уже поставили в такое положение, что выбора была только два: прыгать из чёртового грузовика через ту же дверь, через которую в него попал, или…

Бороться. Отчаянно, изо всех сил. За собственную жизнь.

Волосы на затылке вставали дыбом, и Зоро чувствовал себя загнанной добычей крупного хищника, который и стоял перед ним, глядя с безразличием. Он видел: кем бы ни был человек напротив, но он наигрался и теперь готов был его убить. Даже приметил, куда он сунул чёртов чип, и наверняка, судя по лицу, брезгливо думал о том, как будет обыскивать труп… Впрочем, скорее всего, он поручит это дело второму вояке…

У Зоро по позвоночнику ползли мурашки от дикого соколиного взгляда, когда он отчаянно искал выход, варианты, и не находил.

— Луффи, — позвал он, используя в момент передышки гарнитуру, — чип у меня, но убираться мне некуда.

И он сам не знал, почему промолчал об очевидной проблеме — о противнике, который оказался не по зубам.

А в ответ была тишина.

Зоро подумал, что мог и неудачу принести своим присутствием в команде, и вертушки вполне могли избавиться даже от такого виртуоза, как Король Дорог…

Но отбросил и эту мысль, как предательскую.

Противник ухмыльнулся, замахнулся. Зоро уклонился от удара в лицо, но… он был обманкой, поэтому тут же получил под дых, выплёвывая горечь желудочного сока на совсем не боевые ботинки с острыми носами странного вояки. Но на ногах он устоял! И даже увернулся от следующего удара, слегка лягнув противника по ноге.

А тот, похоже, терял интерес и терпение. Он становился всё быстрее, точнее, оружие использовать не пытался — наверняка, если он был агентом спецслужб, то хотел захватить Зоро, чтоб разобраться, кто таков и откуда узнал о секретной миссии — но целил в точки, которые позволяли быстро обезвредить врага: метил в колени, постоянно пытался попасть в солнечное сплетение или заломить руки. Если бы Ророноа не знал, чем это чревато, если бы не умел, как выяснилось, достаточно плохо, смазывать такие удары, может, не уклоняясь полностью, но избегая критического ущерба — всё давно бы кончилось его разгромом.

Тяжело было. Соколиный Глаз — как мысленно прозвал противника Зоро — нападал снова и снова, технично, безустанно, оставляя всё меньше времени на то, чтоб защититься. Справа, слева, коленом под рёбра, снова справа. И этот, его товарищ, то и дело пытался налететь. Зоро скалился, шипел, рычал в контраст молчаливому врагу. Он был один, без поддержки, помощи, но сдаваться не собирался, понимая, чем это грозит. И его охватывали азарт и злое веселье. Удар, удар, снова удар, и тело ныло, дыхание сбивалось, как бы он ни пытался его контролировать, в ушах шумело, а выхода он так и не видел. Нет, открытая дверь была прямо перед глазами, но перед ней — противник.

Избавиться бы от него.

И Зоро напряжённо думал, снова и снова искал что-то, что помогло бы ему спастись. Шарил руками по поверхностям — в основном по ящикам — и глазами, но ничего не находил. Зато, не сосредоточенный на бое, пропускал удар за ударом, уже игнорируя боль и вспышки точек света в то и дело затуманивавшемся зрении. И заставлял себя стоять одной лишь силой воли.

В какой-то момент ему повезло. Просто повезло. На дерьмовой дороге машина подскочила на каком-то ухабе, барахло, перевозимое фурой, тряхнуло, посыпались составленные возле стен, но плохо закреплённые ящики, и… Соколиный Глаз отвлёкся на них. А Зоро, почти уже не понимая, где он и кто он, на одних инстинктах РВАНУЛ. Туда, к вожделенной двери. Почти немыслимым прыжком и…

И ему почти удалось! Почти…

Но противник был быстрее, ударом ноги отправляя его в ближайшие ящики. Те под весом Зоро лопнули, разрывая щепками тонкий и гибкий металл кузова. И он, только увидев голубое небо сквозь пробитые дыры, не до конца осознавая, что делает, но понимая, что может, пока Соколиный Глаз не добрался до него, воспользовался ящиками. Подпрыгнул на остатках сил, цепляясь за отверстия в крыше грузовика пальцами, и, навалившись всем весом, рванул снова, едва не обрезая себе пальцы, но и отделяя себя от противника куском металла. И не медлил ни секунды, не вскарабкался, взлетел на ту самую крышу, стараясь наступать лишь на балки, чтоб не провалиться обратно.

Ветер в лицо и первый вдох СВОБОДЫ мгновенно прочистили мозги.

— ЛУФФИ! — крикнул Зоро, вкладывая в голос всё отчаяние своего положения и надеясь на встроенный в гарнитуру микрофон, а ещё — на ответ.

Но наушник молчал. А кровь из порезанных об металл рук, пусть её было немного, орошала и без того от чего-то скользкую крышу, которую он тут же и размазывал, пытаясь удержаться в потоках ветра, пытаясь рассмотреть свой шанс выжить где-то на дороге, и чувствовал, как утекало выигранное время.

Спрыгнуть? Теперь, с высоты грузовика, это точно стало бы самоубийством. И ведь никакого батута поблизости или мягких подушек, или даже просто достаточно пышного куста! Склоны горы, которую пересекала трасса, были не слишком крутыми, но то и дело обрывались пропастями или крупными, да поросшими мхом, но курумами.

От отчаяния и разочарования хотелось выть в голос. «Всё зря, всё зря», — билась в голове тупая мысль. Но была и другая: «Не хочу подыхать. Только не сейчас, только не так!» А Соколиный Глаз уже выбирался на крышу вслед за ним. За ним. По его душу. С чёртовой грустной усмешкой, в которой так и читалось сожаление, разочарование, но и желание быстрее покончить с этим. Покончить с ним, с Зоро.

Ветер трепал волосы и футболку, и он припал на колено, увернувшись от ноги противника, но и вцепившись в металл люка в крыше, который сделал сам, и тут…

— Где ты? — ожил наушник неожиданно низким голосом Короля, чтоб его побрал, Дорог.

— На крыше, — лаконично просипел Зоро, не уверенный, что в рёве ветра и мотора, а ещё в звуке удара ноги противника об крышу, от которого снова увернулся, его вообще услышали. А подробности нужны и не были: и так было ясно, что ему нужно было как-то эвакуироваться.

Секунды отчаянной борьбы, сопротивления, текли бесконечно в ожидании ответа, в ожидании НАДЕЖДЫ. Но Луффи снова молчал, и Зоро лишь усилием воли держал язык за зубами, чтобы не взмолиться.

Чёртова, будь она проклята, гордыня.

— Видишь, через пару незначительных поворотов дорога резко поворачивает влево, скрываясь за скалами? — вопрос был риторическим, и Луффи, кажется, не было дела до того, способен ли Зоро вообще был поднять голову в тот момент. Он просто чётко инструктировал. — Как только грузовик повернёт — считай до пяти и прыгай вправо. До того момента — держись.

Уворачиваясь от очередной атаки и снова чуть не улетая от неожиданности, когда остаток крыши грузовика под ним просел, а Соколиный Глаз, понимая это, оскалился, Зоро всё же рискнул посмотреть вперёд на дорогу, чтоб разглядеть резкий поворот, о котором говорил Монки Д. И он действительно там был. Вот только, как он и ожидал, его окружали отвесные скалы: одна возвышалась тенью над дорогой, вторая уходила вниз, в пропасть — по крайней мере, так казалось издалека. Луффи предлагал ему убиться?

— Ты с ума сошёл! — воскликнул он даже, удивившись внезапно прорезавшемуся голосу.

— Тебе придётся довериться мне, — последовал лаконичный ответ. И, кажется, король чёртовых дорог пытался сказать ему что-то ещё, но услышать его, по закону жанра, помешали… помехи.

Это было даже смешно! И Зоро бы смеялся. Правда! Да, если бы от этого не зависела его жизнь.

Однако, кажется, шанс — надежду — ему всё-таки дали. Отчаяние, как рукой сняло… Доверять жизнь едва знакомому парню? Ну, не сказать, чтоб у него был выбор.

Так что Зоро, стиснув зубы до скрежета, приготовился продержаться — до поворота-то было не меньше полутора миль, и за это время его вполне могли скинуть с хлипкой, скользкой от его же крови крыши, хоть противник, хоть ветер, хоть какой-нибудь ухаб. Но, благо, и думать об этом ему времени не давали.

О, Ророноа и не подозревал, что способен так вертеться, почти буквально, змеёй на углях, даже не теряя равновесия. Тут вдруг выяснилось, что Соколиному Глазу тоже нелегко было противостоять потоку встречного ветра и удержаться на прогибавшейся под весом тела крыше. Нет, он, конечно, делал это изумительно — держался, в смысле — но и ему пришлось пару раз взмахнуть руками на ухабах, чтоб сохранить равновесие. Особенно, когда Зоро пытался делать подножки — на большее-то его не хватало, ведь основные силы уходили на оборону.

Но то ли потому, что водила грузовика гнал под двести миль, то ли потому, что Зоро был занят делом, а время пролетело незаметно.

И вот он заветный поворот. И вот они скала с одной стороны и пропасть — с другой.

Зоро подскочил на ноги заранее, готовясь, но, вопреки ожиданиям, не увидел надежду. Никаких (ха-ха) мягких подушек, в которые приятно прыгать, нигде заготовлено не было. И на миг его одолели сомнения. Что задумал Луффи?! А что, если он просчитался? Что, если сам Зоро опоздает?..

Но больше так продолжаться не могло.

Он решительно отшатнулся от Соколиного Глаза, удивляя того, и закрыл на миг глаза, чувствуя, что его охватывает самая настоящая паника. Волосы вставали дыбом на макушке, мурашки бегали по телу, тошнота подкатывала к горлу и страх…

И вот он, поворот.

И что, прыгать, вот туда, в пропасть, дна которой он даже не видел?!

Раз.

«Я не должен умереть здесь, не должен умереть здесь», — как мантру повторял он, снова зажмуриваясь.

Два.

А может, отдаться противнику? Пусть пыточные каких-нибудь застенок, зато…

Он помотал головой: нет уж, он знал, что там, в пыточных, куда хуже, чем любая инвалидность или смерть.

Три.

Пальцы рук отчаянно сжимались в кулак с такой силой, что короткие ногти впивались в кожу, в свежие порезы, а он этого даже не чувствовал. А потом пальцы снова разжимались, как-то судорожно, механически. И грудную клетку спирало от слишком частого дыхания.

Четыре.

Хоть бы звук мотора какой послышался вдали…

Пять.

Зоро, не давая себе и шанса на то, чтоб опомниться, проклиная Луффи и обещая себе, что набьёт ему морду, если получит хоть один перелом, почти с разбега прыгнул в воздух против движения грузовика, зачем-то поднимая руки. Инерция и потоки ветра подхватили его, под животом мгновенно возникла воздушная подушка…

И он услышал рёв мотора, и увидел, как по склону, сразу за скалистым поворотом, летит до боли знакомая тачка с соломенной шляпой под задним стеклом, и успевает, чёрт её дери, успевает!

Тонкая, но крепкая жилистая рука, ещё до того, как Ророноа среагировал, ухватила его за случайно протянутую во время прыжка ладонь, увлекая вместе с тачкой Луффи и им самим в пропасть. Зоро занесло на капот, но о, какое же это было облегчение, ощущать под собой поверхность! И рука, высовывающаяся из открытого, кажется, всегда, окна, держала. И взгляд Короля Дорог был сосредоточен, спокоен, уверен.

Вот только окровавленная ладонь выскальзывала из его пальцев, а они всё ещё летели в пропасть. Зоро слепо шарил по капоту, силясь второй рукой нащупать хоть что-то, за что можно было бы зацепиться, но не находил. Попробовал уцепиться за дворник, но тот тут же оторвался. И Луффи, мгновенно оценив ситуацию правильно, приподнялся на сидении, коленом фиксируя руль, чтобы как-то быстро и ловко всем корпусом вылезти из окна тачки, подхватить Ророноа двумя руками и втащить вообще-то немалую тушу через себя на сидение рядом. И тут уж и сам Зоро постарался выкрутиться и сесть нормально побыстрее, чтоб не мешать водиле ногами. Даже схватился за ремни безопасности, смея надеяться, что, пролетев по ощущениям кучу времени, они не разобьются на смерть.

— Не пристёгивайся, — с мрачноватым то ли весельем, то ли решимостью, остановил его Луффи как раз в тот момент, когда колёса задели что-то. И Зоро от удивления едва не поперхнулся, решившись оглядеться только в тот момент.

У них были все шансы выжить!

Пролетев чёрт знает с какой высоты, то ли благодаря весовому распределению тачки, то ли благодаря мастерству и точному расчёту разгона водителя, они падали под углом, почти точно совпадавшим с наклоном склона под скалой! И какого склона! Травянистого, без единого камушка на пути, почти гладкого…

Но удар приземления всё равно был жёстким. Машину тряхнуло, вжимая их в сидения со всей силы земного притяжения, умноженного на вес и ускорения — или как там считали силу удара? Зоро не помнил. Он успел вцепиться в ручку над дверью за миг до столкновения с такой силой, что после думал, сломал руку — настолько она онемела. И не удивительно: тачке вообще помяло корпус, уродливо приподнимая капот.

Колёса стали почти неуправляемы, но они всё равно неслись на них на полной скорости по склону вниз, без малейшего шанса притормозить — стоило только попытаться это сделать или же свернуть, как тачку наверняка перевернуло бы и завертело, и тогда бы им точно не выжить. Но и что их ждало внизу, Зоро тоже не знал.

«Ага, несёмся мы со всей дури в какой-нибудь камень, — мрачно думал Зоро, отрывая от и без того порванной футболки лоскут ткани, чтоб перевязать себе руки и не заливать кровью машину. — В которой ещё есть все шансы стать фаршем».

Тачку потряхивало, подкидывало то и дело то ли на мелких камнях, то ли на муравейниках, да и скорость всё ещё была такой, что не давала полноценно вдохнуть. И Зоро почти мутило от этого безобразия, а ещё от вида перед глазами, слишком смазанного, чтобы не кружилась голова. Но всё равно он ловил себя на странном спокойствии, глядя на уверенное, пусть и сосредоточенное, лицо Короля Дорог.

После очередного «подскока», перед ними внезапно открылась долина внизу, до которой оставалось не так уж много. Точнее даже не долина, а пойма каменистой речушки, по берегам которой росли кустарники да редкие деревья. Обломков скал, которых так справедливо опасался Зоро, почти не было. И уж точно их не было на пути. И он выдохнул. Выдохнул, несмотря на то что тачка продолжала набирать скорость, а чтобы убиться много не нужно было.

И всё же, всё же всё закончилось благополучно. Просто незадолго до того, как склон кончился, практически на самом берегу речки, Луффи нажал на какую-то кнопку, двери тачки тут же распахнулись, и он с неожиданной силой вытолкнул Зоро из тачки прямиком в кусты, выпрыгивая следом со своей стороны. Избитому телу Ророноа совсем не понравились десятки новых ударов и царапин, нанесённых мелкими и не очень сучками, но сам он понимал, что это — цена за спасение. Кусты ведь амортизировали падение, снизили скорость, и да, поцарапанные, они были не только живы, но и целы, и даже способны двигаться. А тачка благополучно влетела в реку, да там и осталась — её спасла таким же образом вода.

В то же время, Ророноа понимал краем сознания, что не вытолкни их Луффи, и они благополучно влетели бы в приборную доску. И никакие подушки или ремни безопасности их не спасли бы: об подушки их просто размозжило бы, а ремнями — разрезало бы. Такова была скорость. Таковы были реалии — а он знал, что такое случалось.

Не до конца осознавая, что произошло, и в то же время — даже слишком хорошо, Зоро попытался выбраться из куста, но ни ноги, ни руки от перенапряжения отказались слушаться и получилось только съехать на прохладную землю, не сдерживая шипения: по ощущениям, на его теле не было живого места.

Рядом тоже послышался хруст веток и шуршания, и почти тут же он увидел Луффи, вылезшего на проделанную тачкой просеку в кустах. Ноги его тоже явно не держали, так что он мягко плюхнулся на погнутый куст, глядя вникуда пустыми глазами. Однако на губах его медленно расцветала улыбка. Он перевёл взгляд на Зоро. Зоро усмехнулся. Раз, потом ещё раз. И вот они уже хохотали, устало, замученно, но до слёз искренне, выплёскивая напряжение последних… Не часов, как казалось, а всего лишь минут. Смеялись-смеялись-смеялись, игнорируя ноющие грудные клетки, а просто разделяя на двоих… момент?

Да, момент! И О! Что это был за момент! Целая буря чувств с головой накрыла их в нём. Азарт, страх, неверие, облегчение, радость, гордость… Они живы! И более того, они сделали это! И голова снова кружилась, но уже от детского восторга, вызванного победой.

Зоро как никогда прежде именно в тот миг чувствовал себя по-настоящему ЖИВЫМ!

И не хотел расставаться с этим чувством.

Но смех всё же стих, эмоции выдохлись, сменяясь пониманием, что нужно было что-то делать дальше, как-то выбираться из явного бездорожья.

Хотя сначала, конечно, Зоро передал Луффи чип и поблагодарил. За то, что вернулся за ним и вытащил, рискнув и собственной шкурой. Понимал ведь, что хрен бы выжил, если бы не сумасшедший Король Дорог. Пенять на небезопасный способ спасения? Так Ророноа не был ни ребёнком, ни идиотом, и осознавал прекрасно, что другого варианта могло и не найтись. И Луффи, к его удовольствию, не стал отнекиваться, принял благодарность серьёзным выражением лица и кивком.

А потом они уже вместе глотали таблетки таинственного препарата с того самого блистера, что хранился в бардачке тачки Монки Д, разделяя новую бутылку воды на двоих. Связывались с Френки и Робин, выкатывали тачку из речки на берег и купались, остужая тела вместо льда горной водой.

Перед этим, кстати, выяснилось, что и тачку, и Луффи пулемётной очередью из вертолёта мельком задело: в крыше тачки светились характерные дырки, а у самого Монки Д был длинный, наспех перевязанный, скользящий порез на боку от таза до бедра. Да и вообще для Зоро стало почти открытием, что его новый шеф — если можно было так выразиться — был покрыт целой сетью разнообразных рубцов, среди которых, были и типичные хорошо узнаваемые следы пулевых ранений.

Получалось, что в заварушках Король Дорог бывал нередко и далеко не всегда выходил из них невредимым.

Впрочем, это даже не удивляло, если он вот так, как ныне, рисковал каждый раз.

— Ты псих, знаешь? — вслух заметил Зоро, больше отвечая мыслям, чем желая уведомить. Они уже обсыхали на солнышке, ожидая подмогу и напряжённо вслушиваясь в гул лопастей вертолёта вдали, возможно отправленного по их души.

Луффи покосился на него с иронией, но как на умалишённого.

— Ты рискнул прыгнуть с крыши грузовика, ехавшего на скорости под двести миль, даже не на дорогу, а в пропасть, доверившись едва знакомому преступнику, и называешь психом меня?

— Но ведь именно ты тот самый едва знакомый преступник, рискнувший съехать со скалы прямиком в пропасть, перехватив на лету подозрительного бывшего агента ФБР… — парировал Ророноа, ухмыльнувшись, и тут же поморщившись: на морде явно набухало несколько болезненных шишек, несмотря на попытки уменьшить отёк с помощью прикладывания холодных камней, которые он то и дело доставал из речки. На языке так и вертелся вопрос о том, прошёл ли он проверку, принят ли, да и вообще, что дальше?! Но озвучивать его в тот момент казалось неуместным: Зоро уже убедился, что Луффи сам говорил всё, что нужно было знать, когда приходило время. Поэтому и сидели в тишине, то и дело обмениваясь незначительными репликами.

— А ты хорош, — всё же в какой-то момент с выраженным уважением в голосе заметил Луффи, чем, конечно, польстил Ророноа. Но тот всё равно передёрнул нывшими плечами пренебрежительно:

— Жить-то хочется, но лучше смерть, чем застенки.

Монки Д понимающе усмехнулся.

Помощь прибыла не меньше, чем через час после того, как они обсохли — Френки с Усоппом на каком-то дикого вида вездеходе-транспортировщике, приехавшие откуда-то с противоположного берега речки. И они очень удивились почти целой тачке и лишь слегка поцарапанным Зоро с Луффи, особенно, когда первый показал, откуда примерно они слетели. А как они нашли?.. Так оказалось, что у каждого из банды всегда при себе был личный маячок слежения, которым знали, как пользоваться, только они.

Король Дорог не без гордости передал Френки с Усоппом чип, что-то шепнув. А потом они занялись погрузкой побитой тачки.

И Зоро, которого мягко отстранили от физической работы, намекнув на полученные ушибы, с удивлением наблюдал за тем, с какой нежностью и даже лаской Луффи проводил руками по бортам машины, словно та была живой, другом, с какой осторожностью цеплял тросы, кажется, даже нашёптывая что-то утешающее, и, как бывший агент ФБР, понимал, что Король Дорог действительно любил своё дело и… жизнь. А ещё, что такая забота о своём, говорила о том, что он знал цену вещам, людям, связям, и не пренебрегал этим. Многое это рассказывало о личности внимательному человеку.

А ещё Ророноа вдруг заметил, что отношение к нему Френки и Усоппа изменилось. Второй вроде бы с самого знакомства относился к нему достаточно благодушно, а первый — держался немного отстранённо, но теперь оба механика — если их можно было так назвать — явно «потеплели» к нему. Это выражалось в том, как они вовлекали его в действия или обсуждения или отстраняли с некоей заботой: хотя и досталось в авантюре Монки Д всем, но всё же ключевую роль сыграл Зоро, когда остался с противниками один на один и задачу всё же выполнил. То ли зауважали, то ли просто приняли потому, что он не отступил, оставшись без поддержки, то ли ещё по какой причине.

Это было приятно.

Хотя Зоро как-то не чувствовал чего-то особенного в совершённом поступке, хотя никогда прежде не пошёл бы на такое, да и мало кто пошёл бы. То ли эмоции притупились, а осознание в полной мере не пришло, то ли тот факт, что он остался жив и относительно цел и сделали свершённое чем-то рядовым.

Но может, это было действием неизвестного препарата?

А гул, издаваемый вертолётом или вертолётами (возможно, всего лишь горное эхо множило звук), нарастал, приближаясь. Сомнений не было: искали их. Но непонятно было, почему до сих пор никто не прилетел к месту «аварии», где идиот спрыгнул с крыши грузовика в пропасть. Трупами они были или нет, но спецы должны были в первую очередь разобраться с ними — удостовериться, что сдохли — вместо того, чтоб собирать улики по дороге. Но, в любом случае, им стоило поспешить убраться.

Вездеход был шестиместными — если считать водительское сидение — поэтому устроились они с комфортом. Френки уселся за руль, Луффи — рядом с ним, забираясь в кресло с ногами. Ну а Ророноа с Усоппом устроились на заднем сидении. Снова взревел мотор, и они двинулись в путь удивительно мягко — у конструкторской химеры была очень хорошая подвеска, а у сидений — пружинистая основа, что позволяло пассажирам не замечать ни волунов, ни ям, кроме разве что подъёмов в горы и спусков с них.

Ехали в тишине, и Зоро, по началу смотревший лениво в окно, начал клевать носом — всё же сказывалось эмоциональное и физическое напряжение — и, в конце концов, задремал. Но ненадолго: проснулся, когда Усопп хлопнул его по плечу, кивая на окно, а там… обугленная груда металлолома, кое-где ещё тлевшая, но совсем недавно бывшая вертолётом — одним из тех, что преследовали их, а потом были «уведены» Луффи (Зоро опознал по бортовому номеру). Конечно, сонливость как рукой сняло просто от удивления. Он даже осмотрел на Луффи вопросительно, но тот ни этого, ни груды металла не замечал, продолжая смотреть вдаль через лобовое стекло со странной мрачной решимостью.

До аэропорта добрались без приключений, но какими-то окольными путями, а потому возвращались раза в три дольше, чем ехали от него. На борту транспортника уже ждали нервничающие Нами, Санджи и Усопп — им сообщили, что все живы, но от страхов ожидания это их не спасло.

У Санджи, к слову, была рука на перевязи и туго перетянуты рёбра, но, кажется, он был более-менее в порядке — насколько вообще можно было быть в порядке, влетев на скорости в скалу. Но подыхать, да и корчить из себя больного он явно не намеревался.

И Зоро отчего-то выдохнул с облегчением.

А ещё! Оказалось, что в транспортник уже были погружены все их побитые тачки! И пока мужики занимались последней, принадлежавшей Луффи, Зоро смотрел на свою. Искорёженная, но она была такой родной, такой знакомой до последнего болта, что он невольно испытал невыразимую благодарность команде Короля за неё, за то, что не бросили. А припомнив ласку, с которой тот обращался со своей машиной, неловко и на пробу провёл своей грубой ладонью по капоту и крыше, медленно, стирая дорожную пыль и благодаря — она ведь, если подумать, столько раз попадала в аварии по его глупости, но не убивала, спасала.

Относиться к тачке, как к живому существу? Бред, что-то из области фантастики и тех сумасшедших, что ловили привидений или инопланетян. Но, чёрт его дери, Зоро готов был покляться, что почувствовал вибрацию кузова в момент, когда коснулся его рукой!

— Похоже, я действительно спятил, — усмехнулся он, думая, что уже не удивится, если вдруг Луффи и его банда действительно окажутся инопланетянами, а их — в том числе и его собственная — тачки объявят себя какими-нибудь трансформерами.

Мысль заставила рассмеяться.

Взлетели быстро, не мешкая, хотя перед самым взлётом, уже получив разрешение, заметили среди служащих аэропорта подозрительную суету, будто случилось что-то у них экстраординарное. Робин, оставшаяся в штабе, через Нами передала, что военные кого-то искали.

То есть они успели убраться вовремя, буквально в последний момент.

А стоило набрать высоту — конечно, расслабились. Праздновать было всё ещё рано (да и Зоро не очень понимал, что именно, просто уловил пару-тройку упоминаний пирушки), обсудить произошедшее тоже можно было потом. Пока же хотелось просто отдохнуть, более-менее набраться сил и привести себя в порядок больше морально, чем физически — синяки и трещины в костях не свести было за пару часов.

Чоппер, кстати, осмотрев их с Луффи, велел отдыхать немедленно и даже нашёл спальные места: несколько крупных ящиков, сдвинутых вместе и закреплённых тросами. Зоро сначала отнекивался, сам не знал почему, но, быть может, не хотел пропустить чего-то важного, однако понял, что полёт — действительно был отличной возможностью хоть немного набраться сил перед… Неизвестностью: авантюры, подобные той, что они провернули, без последствий не проходили, и владельцы чипа, кем бы они ни были — всё же даже в американский различных ведомствах далеко не всё было однозначно — не оставят их, а значит, минимум будут искать. Так что, как справедливо рассудил Зоро, стоило подготовиться и к гонкам, и к дракам, и к новым попыткам небанально самоубиться в попытках выжить. Ну и лёг, чтоб тут же, как только голова коснулась свёрнутой чьей-то куртки, предложенной вместо подушки, вырубиться.

И снова снилось ему что-то мутное про море, приключения и войну. Бесконечные битвы плечом к плечу с теми же людьми, среди которых он ныне очутился. Только Луффи в тех снах соломенную шляпу из-под заднего стекла его тачки носил на голове с гордостью, а сам Зоро… следовал за ним даже во сне.

Очнулся Зор Очнулся Зоро от ощущения, что куда-то катится. Вот спал, спал и вдруг будто голова закружилась или мир вокруг, и «крыша» тут же «поехала», пробуждая разум, чтоб инстинктивно схватиться за край ящика в последний момент перед падением. Осознание происходящего пришло не сразу, как и то, что он вообще находился в самолёте. Но стоило этому произойти, как он сел, осоловело глядя на чем-то обеспокоенную Нами, спешившую в кабину пилотов. А больше никого на борту и не наблюдалось: даже Санджи и Луффи, которым Тони тоже прописал сон. Первая мысль об авиакатастрофе была отметена в связи с ощущением ровного полёта. Однако ясно было, что что-то происходит, что-то неприятное, раз уж курс сменили столь резко, круто развернув судно, от чего он, судя по всему, и проснулся. Ну и конечно он поспешил вслед за Нами и успел вовремя, чтоб услышать разговор:

— Усопп?..

— Нет, Луффи, — отвечая Монки Д, качнул в отрицании головой механик, подключивший ноутбук к приборной доске самолёта и что-то быстро печатавший, будто… взламывавший? — Ты ведь знаешь, навигационная система в этом типе транспортных самолётов уязвима. Даже перехватив сигнал и вернув управление, я не смогу защитить систему от повторного перехвата контроля, — сокрушённо вздохнул он.

— То есть проще позволить посадить самолёт, где ему вздумается? — задумчиво постукивая по спинке кресла командира судна, в котором сидел Френки (пилоты сидели тут же, с некоторой обеспокоенностью глядя на Короля, но не на Френки — Зоро сделал вывод, что им было привычно видеть механика за штурвалом). — Ладно, — резко выдохнул Луффи, — ничего не предпринимайте. Разберёмся на месте.

Команда, явно опасаясь этого, но и ожидая, нервно застонала, откидываясь на спинки кресел пилотов и запасных пилотов, что-то нервно обдумывая.

И вот тут-то Зоро и решил подать голос.

— Что происходит? — серьёзно спросил он. Луффи обернулся к нему и, осклабившись, констатировал:

— Нас похитили.

Зоро, конечно, в первый момент не поверил. Даже хотел возмутиться, потому что такими вещами не шутили. Но, судя по лицам и взглядам, с мрачным интересом наблюдавшим за его реакцией, ни о каком дерьмовом юморе речи даже не шло. И тогда, когда он понял это, ему уже захотелось завопить «какого чёрта» и «как это возможно».

Перехватить военный транспортник прямо в воздухе? То есть, не ракетой, а управлением? Зоро про такое даже не слышал… Нет ну, в смежных с его отделах ФБР, которые работали в том числе и с военными структурами, и оружейными, ходили разговоры о давно наступившей новой эре цифровизации, открывающей возможности контроля и управления электроникой, данными, а значит, и людьми. Но столкнуться с этим вот так, лоб в лоб?..

— Известно, кто? — уточнил он, прищурившись. Всё же кое-что знал, а потому был уверен, что не так уж много существовало в мире организаций, которым подобные технологии могли быть доступны. И из всех, кто был на это способен, не было ни одного варианта, который не означал бы для них смертельной угрозы. Но Луффи, глядя ему в глаза, кивнул, усмехнувшись почти спокойно. Это настораживало, создавая впечатление, что такое уже случалось или, по крайней мере, команда была знакома с таинственными перехватчиками? — Чем это нам грозит? — склонил Зоро голову к плечу вопросительно.

— Неприятными переговорами, — снова лаконично ответил Монки Д.

— Ага, под дулами автоматов, — мрачно буркнул Санджи, глубоко затягиваясь сигаретным дымом.

Говорить подробнее никто из банды, судя по всему, не намеревался, снова оставляя Зоро в неведении. Впрочем, это ему было уже безразлично: после того, каким способом его вытащил из дерьма Луффи, рискуя и собственной жизнью, он не сомневался в том, что полагаться на Короля Дорог можно было целиком и полностью.

Самолёт был под полным контролем неизвестных: по сути, чтоб он продолжал лететь, не нужен был даже пилот, но, покидая кабину, Френки и Усоппа они всё же, на всякий случай, оставили, чтоб контролировали ситуацию. И снова устроились на ящиках, каждый на своих.

О сне, разумеется, не могло быть и речи, при таком-то напряжении. А что делать? Только болтать.

Команда быстро разговорилась о чём-то незначительном — мировая кухня, какие-то коктейли, которые кто-то из них где-то пробовал, пляжи разных стран мира, в общем, неважное. Но то и дело беседа скатывалась и в обсуждение дела.

Так Санджи, например, поднял вопрос о том, что больно уж быстро вертолёты прибыли по их души — а это говорило о том, что их не вызвали, а они изначально были сопровождением, только, возможно, чтоб не привлекать внимание к конвою, патрулировали удалённо. Или же стояли в какой-нибудь близлежащей части наготове. Но Робин, отвечавшая за своевременное информирование о подобных угрозах, не предупредила, что означало, что в их изначальной информации затесалась ошибка. Это не нравилось никому, вызывало какие-то подозрения то ли о профессионалах в деле уровнем повыше их собственного, то ли о намеренно слитой информации с непонятным целями. И Луффи больше склонялся к первому, напоминая Санджи и Нами о каких-то наёмниках (то ли Шичикакаях, то ли Шичибукаях — Ророноа не запомнил), которыми и объяснял то, как быстро их почти всех выбили из гонки…

Зоро слушал вполуха, ведь почти не обладал информацией, чтобы понимать, о чём или о ком шла речь. Но вникнуть всё равно честно пытался… Ну или, по крайней мере, запомнить, чтоб получить ответы на свои вопросы позже. Впрочем, в одну из пауз, он всё же поинтересовался:

— Так что такого в этом спутнике, что заполучить контроль над ним хочешь, судя по всему, не только ты?

Луффи отчего-то замялся. Зоро было подумал, что он опять не хочет говорить, но, как выяснилось, он просто думал, как объяснить понятнее:

— Может, слышал, власти Штатов хвастались о готовности к запуску спутника с передовой технологией, улучшающей качество связи, по сути, открывавшей новую эру в передаче информации? — спросил он, разлёгшись на ящиках (до этого сидел). Зоро неопределённо пожал плечами: вроде что-то такое он действительно слышал, но не запомнил, не интересуясь обычно подобными вещами. И Луффи, наверное, по выражению его лица это понял, раз вздохнул: — Если коротко, то власти умолчали о том, что это в первую очередь военный спутник, предназначенный для военных целей. Но помимо стандартной направленности на поражение вражеской военной инфраструктуры, он нацелен, в главную очередь, на гражданское население.

— Сейчас почти в каждом доме куча техники, которая, если не имеет выход в интернет, то имеет связь с устройством, имеющим этот выход, — включился в разговор Усопп, вышедший из кабины пилота за термосом, который пытался найти по сумкам. — И вот на управление этим спутник и нацелен. Под угрозой не только цифровое оборудование военных структур, а каждый. Через этот спутник можно включить умный утюг, чтоб спалить твой дом, или заблокировать тебя в машине и привезти в лапы того, кого нужно.

— Но хуже всего то, что с его помощью людей можно программировать, создавая закладки сценариев поведения в психике, — снова заговорил Луффи, продолжая мысль друга и тут же поясняя: — Когда в соцсетях, в приложениях, по телевидению и подкастах, фильмах, музыке, видео, которые выдают рекомендации, якобы основанные на твоих интересах, тебе крутят неделями одни и те же утверждения, — он покрутил пальцем у виска, — даже если ты к ним безразличен, они откладываются у тебя в мозгах, и, в зависимости от внушаемости, начинают работать. Не сразу, конечно. Но со временем — обязательно, — слишком уверенно, по мнению Зоро, заявил Луффи. — Так уже было, когда, например, какие-то книги меняли судьбу народов, империй. Но раньше на это уходило время целых поколений, сейчас же, с развитием технологий, это может стать делом нескольких месяцев. — Он замолчал ненадолго, внимательно глядя на Ророноа, но тот слишком погрузился в собственные мысли, чтобы по его лицу можно было что-то понять. И, наверное, Луффи воспринял это скептицизмом или безразличием, раз резковато заключил: — Можешь считать это блажью, но такие технологии не должны попасть в руки не тем людям. Будет лучше, если они вообще никому в руки не попадут.

А Зоро… Не ему нужно было рассказывать про действенность таких технологии, которые давным-давно применялись. Психологическое давление или программирование использовал даже он, работая в ФБР, когда провоцировал задержанных сдать подельников, например. Очень мелочный пример, потому что, если уж для формирования «правильного» общественного мнения существовали целые структуры в разных странах мира, включавшие и силовые, и даже военизированные ведомства, то чего уж говорить об использовании этого в качестве оружия?

Технологии, о которых говорил Луффи, существовали давно. Наверное, всю историю человечества. Но с развитием цивилизации возможностей у этого направления действительно стало больше. И готовность вывести на орбиту спутник, чья начинка способна подчинить мир, выглядела очень правдоподобно. А прибрать её к рукам или уничтожить — амбициозно, но…

Нет, Зоро не был конспирологом и уж точно не боялся воздействий на собственный разум. И всё же, пожалуй, понимал, почему Король Дорог воспринимал спутник угрозой: он действительно не должен был попасть не в те руки.

Конечно, тут бы ему задуматься о тех самых руках самого Луффи — теми ли они были? Однако выбирая между ним и теми, кому технологии пока ещё принадлежали, Зоро, вспоминая бывших начальников и морщась, даже ничерта толком не зная (хотя уже догадываясь) о деятельности Короля Дорог, всё равно предпочёл бы, чтоб технологии подобного уровня попали к нему.

Правда, существовал ещё один неприятный нюанс: инициатива Монки Д была бесполезна. И Зоро даже сел, чтобы заглянуть ему в глаза и спросить прямо:

— Ты же понимаешь, что тогда кража чипа — бессмысленна? Что бы мы ни сделали с ним или со спутником — техническая документация останется, а значит, создать его заново проблемой не станет. Ну и, если его создали один раз, то создадут и второй.

— Ты прав, — кивнул Луффи, ни на секунду не задумавшись. — Но, знаешь, армия Древнего Рима чуть ли не столетия считалась сильнейшей в Европе, благодаря развитию военного искусства. А потом, когда вроде бы покорённые варвары и сами научились воевать — боевое преимущество римлян исчезло вместе с империей. — Он помахал рукой, словно пытаясь сказать, что не осталось от Рима ровным счётом ничего, кроме развалин. — Когда Штаты создали атомную бомбу, политики и генералы тоже возомнили себя вершителями судеб всего мира. Но стоило этому оружию появиться у других стран, как амбиции пришлось попридержать, чтобы ненароком не попасть под встречный огонь.

— То есть ты хочешь продать спутник? — уточнил Зоро, не очень понимая, к чему Луффи клонил.

— Я похож на торговца оружием? — выгнул Луффи бровь даже с некоторым возмущением. Ророноа хмыкнул, качнув головой в отрицание. Король тут же отзеркалил этот жест: — От смены владельца ситуация не изменится. Нет. Мы не будем его продавать. Но мы вполне можем выбить время для того, чтоб у этой штуки появились аналоги в других странах, а ещё средства борьбы с воздействием. Согласись, пусть это не уничтожит идею, но значительно снизит её опасность, — хитро прищурившись, вполне серьёзно констатировал Король Дорог.

Зоро невольно посмотрел на него с уважением. Простой парень, да? Уличный гонщик, ага.

— Так вот что ты имел в виду, когда говорил, что, в отличие от твоего Шанкса, действуешь масштабнее? — оценил он, припомнив рассказ Монки Д о человеке в шляпе и его борьбе.

Зоро не считал себя идейным, игры такого уровня его обычно не заботили и не волновали. Спасать мир? Он думал, что это бесполезная глупость. По крайней мере, вот такие… идеи. Убеждён был, что спасение мира — слишком пафосное понятие, нужное лишь для чьего-то тщеславия. А реально, ну не мир, но людей, спасали поступки куда более обыденные, совершённые, например, врачами. И Луффи тоже, вроде, не считал своё дело пресловутым спасением. Он даже, помнится, прямо называл это эгоизмом.

Но, чёрт, запрокинув голову и разминая шею, Зоро пытался скрыть от внимательных взглядов команды внутреннюю дрожь от самой мысли участия в чём-то подобном. Дрожь предвкушения.

Потому что да, будь проклят Король Дорог, у Зоро было избито и болело всё тело, но сейчас, уже после заварушки, после невероятного счастливого спасения, он понимал, насколько на самом деле чувствовал себя живым там, на крыше грузовика, в полёте со скалы и внизу, у чёртовой речки. Ему понравилось. Понравилось так, что, если бы ему предложили участие в подобном снова — он ни секунды не раздумывал бы, даже не зная о цели. Ну а уж с целью… Пусть идеалистичной, безнадёжной, но всё равно значимой, всё это безумие приобретало особый колорит.

Делать, что вздумается, но отвечая за свои слова и поступки.

Бороться за глупости, потому что сам этого хочешь.

Верить в сказки, потому что по-другому не умеешь.

И жить. Жить-жить-жить, каждый миг, каждого часа, каждого дня и года. Наслаждаясь этим.

Как он, они, чёртов Король Дорог и его команда.

Свобода?

— Бесит, знаешь ли, сам факт существования подобных штук, — ответил ему Луффи на почти уж забытый вопрос. И Нами с нежной улыбкой провела по его щеке, зарываясь пальцами в чёрные волосы, и пояснила:

— Луффи у нас встаёт на дыбы при малейшей угрозе для свободы воли.

— Чем создаёт нам массу проблем, — согласился Санджи, ухмыльнувшись, когда Монки Д фыркнул. — Но, стоит признать, без этого скучно.

Зоро смотрел на них исподлобья, и, чёрт побери, ему было плевать на их цели. Он просто эгоистично хотел с ними, чтобы, прыгая с крыши грузовика, едущего под двести миль в час, в пропасть, против обыденности, против доводов рассудка, безумно, бездумно, знать, что ты не один такой псих, знать, что другой такой уже летит с чёртовой горы навстречу.

И да, ему становилось безразлично, что он, кажется, действительно свихнулся.

И спутник действительно не должен был попасть в руки правительств или глав корпорации любой из стран.

Летели долго, сквозь вечер и ночь, куда-то на восток, пересекая океан, судя по показаниям приборов — точнее Зоро не спрашивал. Луффи отчего-то немного дёргался, но в целом оставался спокойным, как и команда. И Зоро делал вывод, что большой опасности им действительно не грозило.

Когда рассвело, они увидели внизу каменистую пустыню, и, судя по тому, что самолёт стал снижаться, именно в неё их и везли.

Террористы? — подумал Зоро.

— Нами, оденься по погоде, — серьёзно попросил Луффи подругу незадолго до приземления, когда они уже видели и взлётную полосу, и какие-то бараки, построенные, кажется, из глины. Нами вскинулась было возмущённо, но Король был непреклонен: — Не спорь. Это не те люди, которым можно давать лишний повод. — И она повиновалась, скрывшись на несколько минут, а появившись, уже была одета так, как одевались мусульманские женщины: с покрытыми платком волосами и закутанной тряпками в пол, пусть и стильно приталенными.

Зоро, начиная нервничать, подумал, что его мысль о террористах, наверное, была не далека от истины.

Ну а кто ещё крал самолёты, в том числе и вместе с людьми?

Стоило транспортнику мягко приземлиться, как его, ещё до остановки, нагнали десятки пикапов и хаммеров, загруженных под завязку арабами с автоматами в руках.

— Нам точно не о чем беспокоиться? — украдкой спросил Зоро у Санджи, не решаясь обратиться с этим к мрачневшему на глазах Луффи.

— У них напряжённые отношения, но убивать друг друга они не станут, — флегматично ответил тот, явно думая о чём-то постороннем.

Зоро это не добавило оптимизма.

Оставив пилотов, на выход шли вместе, зная, что на него направленны несколько десятков автоматов. Монки Д шёл, разумеется, первым. Открыл дверь, выскользнул на подогнанный военный трап, снова достал солнцезащитные очки, чтобы уже знакомым невыразимо небрежным движением встряхнуть, расплавляя дужки, и водрузить на нос.

— Без резких движений, — бросил он команде, прежде чем решительно шагнуть на лестницу.

Зоро шёл следом, невольно нервно сглатывая, обнаружив себя в вооружённом окружении, выбраться из которого, при случае, живым точно не было шансов: арабы были серьёзны, сосредоточены. Но, что странно, не орали что-то триумфальное, приплясывая, как делали при захвате чего-то ценного на сотнях видео, что довелось просмотреть Зоро в бытность агента ФБР, а напряжённо, не убирая пальцев со спусковых крючков, следили за каждым движением, будто ждали, что команда что-то выкинет.

Напряжение висело такое, что, казалось, вот-вот, вот прямо сейчас, кто-то из арабов даст по ним очередь, чисто на нервах. И от этого ощущения у Зоро сводило судорогой челюсть и шею — так сильно стиснул зубы, не зная, чего ждать от враждебной толпы. Ему хотелось нервно спросить, какого хрена им понадобилось, хотелось требовать от всех ответа на вопрос, какого чёрта вообще происходит, хотелось вырвать у Санджи сигарету из зубов, чтобы то ли закурить самому, то ли выкинуть её нахрен, чтоб не пыхтел над ухом, хотелось двинуть кому-то кулаком в морду, ну так, чисто сбросить напряжение…

Но вот, кажется, ждавший каких-то объяснений, но так и не дождавшийся, Луффи вопросительно вскинул голову, обращаясь к главарю арабов, единственному, кто держал автомат опущенным. Тот осмотрел их с подозрением, а потом кивнул ближайшему подчинённому. Тот, мотнул автоматом вверх в однозначном требовании сдаться. Луффи вздохнул, снимая очки, и кивнул им через плечо, поднимая руки.

Выбора не было.

Их уронили на колени прежде, чем руки поднять они успели. Обхлопали, видимо, проверяя на наличие оружия. И прежде чем Зоро накинули мешок на голову, он услышал шипение Короля Дорог:

— Не дай море, что-то случится с моим самолётом — я вас живьём закопаю.

Мешковина отвратительно пахла пылью, потом и… кровью, но колючий комок в горле Зоро подавлял, как мог, стараясь игнорировать шевелящиеся на голове волосы и воспоминания о всех зверствах, которые арабы совершили из разных побуждений в том числе с американцами. Вместо этого он сосредоточился на голосах арабов, пытаясь в приглушённых переговорах разобрать хоть слово, но, конечно, по-английски они не говорили. Так что он просто запоминал тембры, отмечая, что обращались с ними достаточно осторожно: не обыскивали толком, вещей не отбирали, даже не пнули ни разу. Странно.

Когда взревели моторы пикапов уже с ними на бортах, он начал считать. Просто считать. Зачем? Чтобы примерно ориентироваться, как долго по времени их будут везти — на основе этого можно было сделать нехитрый расчёт и выяснить на каком расстоянии от взлётной полосы искать базу, на которую их явно и везли. Это могло пригодиться. Ну, если они выживут, конечно.

И если кто-то из команды потом подскажет, хоть бы и по солнцу, прекрасно видимому даже сквозь грубую мешковину, в какой стороне искать — сам Зоро на свою ориентацию на местности справедливо не рассчитывал.

Везли их достаточно долго. Он насчитал не менее трёх часов и совершенно точно знал, что они проезжали через несколько селений — видеть не видел, но деревенскую шумность слышал точно.

В пути, кстати, заметил одну странность за собой: он лежал на дне кузова и сквозь мешок не видел ничерта, кроме ног арабов, но будто бы чувствовал членов команды и мог, не задумываясь, сказать, в какой из тачек конвоя каждый из них находился.

Остановились неожиданно прямо посреди пустыни: когда Зоро выволокли из пикапа, поставили на ноги и повели, он, сквозь ткань мешка, смутно различал только одну странного вида землянку, явно намеренно замаскированную то ли под развалины, то ли под скалу. Но даже усмехнулся мысленно: ну и смысл был в мешках? Что он, не узнает, что ли, вот это строение?

Ну, если выживет.

И он, конечно, невольно, с облегчением выдохнул, когда почувствовал-увидел-услышал и остальных членов команды рядом: было бы куда хуже, если бы кто-то пропал по дороге, а так было легче попасть в передрягу не в одиночку минимум морально.

И вот, затащили их, уже матерящихся, значит, в землянку, а там… коридоры-коридоры-коридоры, отлично оборудованные и освещением, и вентиляцией — после жаркого пустынного солнца даже возникло ощущение, что их затащили в холодильник.

А несколько коридоров спустя мешки с них сняли и… у Зоро чуть, как говорится «глаз не выпал», потому что оказались они не иначе как… в пункте управления армией. Очередном. Хотя оборудованием в разы, если не в десятки раз, скромнее, чем у того же Ло. Обслуживала пункт или штаб куча людей, не все из которых, как он заметил, были арабами: лица вокруг были всех цветов кожи, а их обладатели, судя по всему, придерживались разных вероисповеданий. И… Зоро глядя на них большими глазами и гадая какого хрена вообще происходит, где они, что это за люди, совсем потерял связь с реальность.

Руки им освободили, хотя и очень неохотно. Несколько арабов продолжали держать их на мушке, но позволяли держаться вместе. И команда этим пользовалась, вставая спиною к спине, чтоб иметь обзор во все стороны и, если что, защититься. Впрочем, всё равно большая часть вооружённых людей, окруживших их, стояла со стороны Луффи, поэтому они все, вроде как, вольно-невольно, были прикрыты именно его спиной, что Зоро немного раздражало — он-то в защите уж точно не нуждался, а таковое намерение от Монки Д видел. Только понимал, что оспаривать это было не время и не место, вот и не дёргался.

А Король Дорог злился. Мрачный, он был раздражён настолько, что, кажется, едва сдерживал себя. И когда мимо попытался проскочить что-то докладывавший на ходу араб, Луффи дёрнулся резко, перехватывая того, роняя хитрой подножкой на пол, а потом безжалостно, аж с хрустом, сломал ему руку. Мгновенно среагировала охрана, державшая их на мушке, снова окружая и нацеливая не меньше двух десятков автоматов. Остановилась работа: персонал базы обернулся к ним, кто с опаской, а кто с готовностью воевать. Араб взвыл, баюкая сломанную руку и глядя снизу вверх на Луффи, явно поливал его грязью, проклиная и обещая невзгоды.

— Не будешь в следующий раз трогать мою женщину, — прошипел сам Монки Д в ответ. А поднимая взгляд на толпу, резюмировал раздражённо: — Ну что? Ас-салам алейкум, ублюдки, — сплюнул он.

Зоро мысленно поперхнулся, хохотнул, поаплодировал, но и присвистнул: а чувства самосохранения у его нового шефа, похоже, действительно не было. Зато были гордость и самоуважение, и за это он сам уважал Луффи.

Нами ласково улыбалась окружающим.

— Луффи! — предупреждающе прикрикнул без малейшего арабского акцента один из местных. Явно лидер. До тех пор он стоял спиной к команде, что-то высматривая на больших экранах и слушая то и дело подскакивавших к нему подчинённых, но теперь обернулся и недовольно смотрел на Монки Д, игнорируя остальную команду.

Он был латиносом с длинными вороными волосами и ожогом на левой щеке, который причудливо походил на чешую какого-нибудь ящера. Не узнать его, человека, объявленного в международный розыск за терроризм и не только за него, было невозможно. Имён и званий он имел много — Зоро только сходу вспомнил сразу три — но предпочитал называть себя Драгуном — так, вроде, в некоторых европейских странах назывались воины, обученные воевать и пешими, и конными, и ещё и стрелками быть, то есть были этакими универсальными солдатами, мастерами боевых искусств своего времени. Но террорист, лидер, насколько было известно, далеко не одной подпольной организации, выбранным себе прозвищем, видимо, хотел сказать, что в своей борьбе, которую называл мировой революцией, он готов к применению любого оружия.

Зоро не был удивлён тому, то их похитил именно он. И то, что они с Луффи были знакомы — тоже не удивляло. Но вот увидеть Драгуна лично он никак не ожидал. А нервный смех пришлось скрыть кашлем, из-за которого он даже был удостоен целых трёх секунд внимания САМОГО.

— За каким дьяволом ты устроил это представление?! — возмутился Луффи и тут же, оттолкнув араба с автоматом с пути и шагнув к лидеру местных, чтоб ткнуть его пальцем в грудь и снова рассерженно зашипеть: — Ещё раз прикажешь меня или моих людей в мешках везти, ещё раз хоть один из твоих людей тронет мою женщину — клянусь, я сдам тебя американцам.

— Именно поэтому ни я, ни мои люди не доверяем тебе, о мой дурной сын: у тебя нет ни чувства своей земли, ни корней, — совершенно спокойно, в отличие от Луффи, у которого дёргался от нервного тика глаз. — Не думаю, что ты станешь продавать родного отца, но, повинуясь эгоизму, способен серьёзно навредить. Прежде всего, себе.

Зоро ме-е-едленно подобрал челюсть с пола, уверенный в том, что всё-таки бредил. И не выдержал. Вытаращился на Короля Дорог, переоценивая с ноля всё, что знал о нём.

И, стоило признать, существование отца-террориста многое объясняло. Хотя бы вот пренебрежение законами. Ну, если, конечно, насчёт отцовства они не шутили. А судя по лицам и благодушному похлопыванию украдкой Усоппа по спине Зоро, о шутках снова речи не шло.

— Про ощущение родины и корней мне говорит человек, который сбежал из родной страны ради собственных эгоистичных идей, бросив семью, — с иронией, но пренебрежительно фыркнул Луффи, складывая руки на груди. Глаз у него всё ещё дёргался, но, судя по всему, он усиленно работал над тем, чтоб вернуть себе хладнокровие. И действительно. Стоило только ему прикрыть глаза, сделать парочку глубоких вдохов, игнорируя напрягшегося террориста-папашу, как он, уже совсем другим тоном, холодным и безразличным, констатировал: — Плевать. Так за каким чёртом перехватил мой самолёт и притащил нас сюда?

— Чип, — лаконично ответил Драгун, тоже складывая руки на груди. Зоро усмехнулся: ну в причине похищения можно было и не сомневаться.

— Какой чип? — достаточно правдоподобно вскинул бровь вопросительно Луффи.

Но его отец, кажется, не собирался тратить время и играть в игры, а может, просто был таким прямолинейным человеком, потому заявил, что называется, «в лоб», практически рапортуя:

— Мои люди ждали в военной части, куда везли чип, чтоб его изъять. Когда поступил сигнал о нападении на конвой, в докладе числилось описание тачки Шанкса, то есть твоей. Не было других причин, чтобы оказаться тебе с твоей командой на пустынной дороге в далёкой от дома стране.

— А может, я увлёкся туризмом и решил прокатиться, скажем, до озера Рока? — с иронией в голосе перебил папашу Луффи, мол, так себе аргумент.

Но Драгун комментировать это не стал, требовательно глядя на сына. Минуту молча смотрел, две. Луффи упрямо, чуть прищурившись, смотрел в ответ. И Зоро снова мог поклясться, что воздух между ними потяжелел и накалился. Ему вдруг стало очень интересно, чем бы закончилось противостояние взглядов объявленного в международный розыск террориста и его сына — тоже преступника экстра-класса. Но, к его сожалению, они, кажется, оба не любили играть в такие игры, раз старший из них скептично фыркнул, а младший закатил глаза, уже не пытаясь открутиться:

— Не отдам, — отрезал он.

— Я не прошу, сын мой, я требую, — строго сообщил Драгун, и в его голосе действительно слышались раздражённые и нетерпеливые нотки, а поза снова стала напряжённой.

— А то что? Убьёшь родного сына? — ехидно полюбопытствовал Луффи, картинно склоняя голову к плечу. — Ну убивай. А чип всё равно не получишь. — Он даже, с каким-то неправильным весельем, раскинул руки в стороны, как бы говоря, что вот он, беззащитный, готовый принимать в тело автоматную очередь. И прищурился, насмешливо наблюдая за… отцом. А тот дёрнулся, будто сынок ему пощёчину влепил, но явно что-то вспомнил. Зоро и сам прищурился: слишком говорящими и любопытными были действие и реакция, непростыми, какими бывали обычно, когда люди вспоминали что-то неприятное. И ведь это было достаточно интересно… Ну, узнать о прошлом этих двоих, о том, что привело их к… такой жизни.

Однако нечасто просыпавшееся любопытство Зоро пришлось унять и на этот раз.

— Давай, не будем горячиться, — тоже продышавшись и вернув себе самообладание, примирительно произнёс внезапно охрипшим голосом Драгун, морщась и зарываясь пальцами в волосы, чтобы подёргать себя за них. — Его ведь и во благо можно использовать. Ты знаешь, как приходится выживать людям и здесь, и по ту сторону Атлантики, тем, кто оказался на обочине локомотива капитала. И этот спутник, с его помощью…

— Отец, давай, ты свои вдохновляющие пропагандистские речи будешь толкать подчинённым и угнетённым, — взмахнув рукой, нетерпеливо прервал явно длинную речь Луффи. — Понимаю, эта штучка помогла бы в достижении твоих фанатичных идей. Поднимать восстания, там, подавлять власть… Цели не так плохи, я ничего не имею против них, — кивнул он, предвосхищая открывшего рот и собиравшего что-то сказать отца. — Только есть один нюанс, существование которого мешает мне передавать тебе такие технологии.

— И что же это за нюанс? — вскинул брови Драгун не слишком-то заинтересованно.

— Ты окончательно станешь таким же, как они, те, с кем ты борешься.

— Ты ведь понимаешь, невозможно остаться чистым, когда на кону столько жизней. Цель оправдывает…

— Средства? — Луффи аж перекосило. Он сморщился сам ещё сильнее, а потом смачно сплюнул на пол. — Чип ты не получишь, — отрезал он непререкаемым тоном. И Зоро стало немножко не по себе. Почему? А было что-то в голосе Луффи такого, что становилось понятно: он скорее сдохнет, чем отдаст чёртов чип.

Нет, Зоро и сам не хотел бы, чтобы, буквально выбитая его собственным телом, хренотень попала вот так вот просто в руки кого угодно. И он готов был даже драться за то, чтоб этого не произошло. Но не сказать, что автоматы в руках известных террористов (а он не сомневался, что большая часть арабов и не только, скрывавших лица, была объявлена в розыск) приносили спокойствие и уверенность в успехе такого мероприятия да и вообще в завтрашнем дне. Конечно, факт кровной связи между его новым шефом и Драгуном внушал оптимизм, но… весьма слабый. Особенно потому, что отпускать их с чипом никто не намеревался.

— Сын, не вынуждай меня применять силу, — словно в подтверждение его мыслей, предупреждающе рыкнул Драгун… почти как какой-нибудь дракон.

— Ты прекрасно знаешь, что твои угрозы бесполезны, — фыркнул Луффи, но договорить не успел: охрана почти синхронно вскинула автоматы снова, направляя на команду и передёргивая предохранитель в режим боя. По телу Зоро пробежалось несколько волн мурашек, приподнимая волоски кожи и головы — особенно на затылке они шевелились. Чувствовал нутром: это не пустые угрозы — всё серьёзно настолько, насколько вообще могло быть, и отец в крайнем случае готов был применить оружие даже против родного сына.

— Не вынуждай, — снова подтвердил выводы Зоро Драгун, обращаясь к Луффи.

— Так, значит, да? — прищурился тот опасно, игнорируя встревоженные взгляды команды и самого Зоро, но осматриваясь, будто в поисках решений дилеммы. — Чтож, хорошо. Френки, — потребовал он, поднимая раскрытую ладонь на уровень плеча. Механик поморщился, вздохнул чему-то, но… подвернул рукав своей странной футболки в облипку и будто бы даже на несколько размеров меньше, чтобы, вызывая округление глаз, тут же откинуть, как дверцу шкафчика, кожу внушительного бицепса, достать из действительно механического, а точнее, наверное, бионического протеза руки чип и вложить его в ладонь Короля Дорог до того, как руку попытались перехватить. Террористы засуетились, потянулись было к Луффи, словно инстинктивно чувствуя, что он задумал пакость, но… тот уже извлёк устройство из защитного футляра, демонстративно с силой сжимая между пальцами и ломая с тихим хрустом. Раз, потом ещё раз, потом взял в две руки обломки и мстительно, со злобой, агрессией, но и наслаждением продолжая ломать на мелкие-мелкие части, пока не остались лишь крошки, болтавшиеся на порванных проволочках контактных дорожек. И, будто этого было мало, собрал проволочки в пучок, одновременно на расширенных от ужаса и обиды глазах неприятелей выхватывая из кармана Санджи зажигалку и поджигая то, что осталось от микросхемы.

Зоро усмехнулся, даже расслабляясь. Немного обидно было, конечно, что он подставлялся под избиение зря, но… Лучше уж так, лучше уж никому не достанется чип, чем террористу на блюдечке. И за этот выбор, который сделал Луффи, он только сильнее его зауважал.

Желанный многими приз догорел, капая расплавленным пластиком с кусочками слюды на пол, и многочисленные взгляды, заворожённо наблюдавшие за этим, тут же обратились к «виновнику трагедии». Но, конечно, самым свирепым из них выглядел Драгун, понимавший не хуже Зоро, что вряд ли с обугленных частей чипа можно было извлечь хоть что-то ценное.

— Ты что-то ещё хотел, пап? — почти невинно поинтересовался Луффи, вызывая смешки у команды.

Драгун медленно прикрыл глаза, выдыхая сквозь сжатые зубы.

И напряжение, повисшее в помещении, конечно, от выходки Луффи меньше не стало. Напротив, оно только возросло. И тишина его только усиливала.

Простить выходку? Спустить с рук? Этого делать явно никто не собирался. Да и арабы, привыкшие добиваться своего так или иначе, были разочарованы, а потому злы. Контролировать их в таком состоянии вряд ли смог бы даже такой авторитет, как Драгун. Это понимали все. И Усопп, что-то крепко сжимавший в руках, и Нами, медленно отползавшая от ближайшего араба к Луффи за спину, Тони, зыркавший из стороны в сторону, будто в поисках того, кто нападёт первым, и Санджи, постукивавший носком ботинка по полу, и, конечно, Зоро, нервно следивший за взглядом и пальцем на спусковом крючке противника, стоявшего всего в трёх шагах от него.

От тишины и напряжения закладывало уши и сводило мышцы спины. Капля пота, выступившая на виске и сползавшая на щёку, слишком выразительно щекотала нервы. Несколько сонных из-за непривычной им прохлады подземелья мух оглушительно громко жужжали под мерно гудевшими допотопными люминесцентными лампами освещения…

Зоро чувствовал себя и всех людей вокруг тугими пружинами, сжатыми до предела, до невозможности, а потому готовыми вот-вот, от малейшего движения или звука, выстрелить, распрямиться, взорваться внутренней энергией. И доли секунды казались часами — настолько всё замерло в ожида…

Где-то в отдалении хлопнула дверь, дёрнулось болью собственное плечо, чужой палец на спусковом крючке дрогнул и…

Зоро не выдержал, шагнул к противнику, молниеносно хватаясь за дуло автомата и опуская его в пол за секунду до того, как в него полетела очередь. Араб ругнулся, рассвирепел, попытался вырвать оружие из чужих рук, но взвыл, выпуская его, когда получил удар по колену и кулаком под дых.

В то же мгновение среагировали и остальные. Пригнулась Нами, зарядил в челюсть ближайшему к себе Арабу Френки, распрямил ногу с разворота кому-то в живот Санджи…

За спиной Зоро раздалась автоматная очередь, но оглядываться было некогда. Он кинул туда выбитый собственными руками автомат, отчего-то не сомневаясь, что поймают свои, и налетел на следующего противника, слишком ошеломлённого блондинчика, только что прибежавшего с пистолетом в руках из коридора на шум. Но рука со стволом была перехвачена, заломлена, как учили не на курсах ФБР, а как учил в детстве Ророноа сосед — мастер боевых искусств. Блондинчик зашипел, выпуская пушку, но тут же попытался ударить его ногой в живот. И Зоро пришлось отшатнуться, натыкаясь на плечо…

Он обернулся, чтоб увидеть, как Луффи, вооружённый сразу двумя автоматами, выпускает очереди под ноги противников. И дым мгновенно заполнил помещение. Среагировали датчики пожарной безопасности, с потолка хлынули потоки воды, заливая и людей, и технику…

Какой идиот строил систему пожаротушения так? Ещё и тушить водой, и это в пустыне, где вода дороже золота?!

И Драгун, с невероятной досадой на лице, рявкнул командным голосом:

— Довольно!

Террористы обернулись на него и… Этого времени хватило, чтобы им, команде Короля Дорог и Зоро, прижавшись плечами и спинами друг к другу, прорвать окружение и начать отступление к коридору, ведущему к выходу.

— Довольно! — повторил рык Драгун, когда Френки снова зарядил кому-то в челюсть.

— Я не твой подчинённый, — фыркнул механик, добавляя пару фонарей нападавшему.

— Я полагаю, инцидент исчерпан? — с ледяной усмешкой, пробиравшей даже Зоро (а может, то был лишь озноб, вызванный холодным «душем» в прохладном помещении?), поинтересовался у отца Луффи. И вдруг кивнул давешнему противнику Ророноа — блондинчику: — Привет, братец.

— Чёртов мальчишка, ты хоть понимаешь… — рычал Драгун, пока они плавно и неторопливо под прикрытием трёх автоматов и двух пистолетов, отступали в коридор.

— Мне плевать, — фыркнул Луффи. — Мы уходим, — а это было и приказом, как понял Зоро, которого уже увлекал за собой Усопп, кивая на выход, мол, нужно спешить. — Но ты можешь попробовать остановить меня, — он растянул губы в широкой нахальной ухмылке и добавил: — Если сможешь.

И они ретировались почти бегом по чёртовому коридору под прикрытием Усоппа и Зоро, зорко отслеживая, чтоб их не преследовали, и готовые стрелять, если понадобится. А Луффи уверенно вёл их, явно очутившись на базе не впервые. Он и свернул, через дверь, вместо выхода, прорываясь к гаражу, такому же подземному, скрытому от глаз и спутников, чтобы Нами и Френки с Санджи чуть ли не с разбегу снесли, уложили и обезвредили вооружённую охрану. Луффи прикладом разбил шкафчик с ключами от пары десятков разнообразнейших, но в основном удобных для военных целей, тачек, выхватил какие-то и тут же закинул автоматы в кабину ближайшего хаммера с открытым верхом, кивнув команде, чтоб «прыгали». Нами нажала на кнопку открытия ворот, взревел мотор, Зоро помог залезть в кузов Санджи, пока Усопп устраивался на пассажирском сидении рядом с Луффи. Потом они тронулись с места, на ходу втаскивая и их единственную присутствовавшую женщину, и, задевая не до конца открытые ворота, выскочили в залитые беспощадно опалёнными солнцем пески.

Ветер ревел в ушах снова, развевая волосы, хлопая одеждой. Нами визжала от восторга, скинув опостылевший платок, распуская волосы и обнимая Зоро с Санджи за плечи, а те и сами от эмоций орали нечто совершенно непотребное, до конца не понимая, что именно кричат, но факи, чуть не двумя руками, показывали стремительно удалявшемуся штабу от всей души.

Из-под колёс летели песок и пыль, поднимая целое облако, шлейфом тянувшееся за ними, как платок Нами в её руке, но это облако и скрывало их от возможных — хотя все понимали, что никто и не стал бы, это было бессмысленно — преследователей. Луффи с Усоппом улыбались, хохотал Френки, пританцовывал Тони…

Тысячи богов, не нашлось бы таких слов, ни в одном из языков, чтобы передать, как…. НЕВЕРОЯТНО себя чувствовал Зоро в тот миг, уже понимая, что всё бы отдал, чтобы это повторить, всё бы отдал, чтобы остаться с этими людьми, чтобы чувствовать себя настолько живым, настолько… СВОБОДНЫМ.

Самолёт ждал там, где их приземлили, не тронутый. Лётчики, остававшиеся то ли в качестве охраны, то ли в качестве заложников, сообщили, что террористам, то ли охранявшим самолёт, то ли удерживающим его, несколько часов назад что-то сообщили по рации, после чего они уехали.

То есть был получен приказ не удерживать и не преследовать.

Однако стоило лётчикам запустить бортовые системы транспортника, как с ними на связь вышел Ло. Он сначала наорал на Луффи за то, что тот «запамятовал» сообщить ему о «незапланированном маршруте» (как понял Зоро, он беспокоился), а потом уведомил, что американские военные базы по всему миру «на ушах», а потому на ушах были все военные ведомства более-менее милитаризованных по современным образцам стран. Это, в свою очередь, означало, что взлетать им было нельзя: разрешения на полёт у них как такового не было и да взлётка находилась под наблюдением тех, с кем им пока пересекаться не стоило бы. Ни у кого не было сомнений в том, что транспортник без опознавательных знаков и разрешения непременно попытались бы сбить. И, в общем, ситуация была не самая приятная, мигом возвращая из небесной эйфории на бренную землю.

Снова жизнь была в опасности и нужно было срочно что-то решать.

Впрочем, Луффи походил взад-вперёд, откровенно мельтеша, походил, и, понимая, что время утекало, что не стоило оставаться на неподконтрольной взлётке, где их те же американцы могли засечь и явиться, принял непростое решение, как понял Ророноа. Решение обратиться за помощью к дедушке.

Зоро уже не удивлялся. Какое удивление могло быть после того, что папашей Луффи оказался один из самых разыскиваемых террористов? Разве могли быть в такой семейке простые люди? А в том, что человек, способный обеспечить фактически преступнику воздушный коридор для пролёта над «горячими точками» (именно за этим Монки Д решился обратиться к деду), не был простым, Зоро не сомневался, ведь таких людей на весь мир можно было перечесть по пальцам.

Но сказано — сделано. Усопп связал Короля Дорог с его таинственным дедушкой. А потом они долго приглушённо ругались, причём так, что Зоро не удавалось подслушать, только понять общий повышенный тон разговора. И всё же, видимо, им удалось достигнуть согласия, раз, в конце концов, Луффи приказал пилотам взлетать и взять курс на Тенерифе. Почему туда? Он сказал, что там можно отсидеться. Для Зоро это было, конечно, нелогично: если их действительно разыскивали спецслужбы, то не стоило соваться в страны, плотно сотрудничавшие с этими самыми спецслужбами в рамках каких-нибудь союзных договорённостей — Канарские острова были в подданстве Испании, страны-союзника Штатов Америки. Но, с другой стороны, у Короля Дорог была такая шикарная база в Мексике, практически на заднем дворе их родины, и никто их, преступников экстра-класса, поймать не пытался. Значит, Луффи понимал риски и знал, что делал. И Зоро оставил сомнения при себе.

Приземлившись в международном аэропорту Тенерифе всего через несколько часов, они совершенно спокойно арендовали ангар для своего транспортника и прямо на украденном у террористов хаммере (не бросать же его, особенно когда их собственные тачки были разбиты) отправились в уже снятый для команды домик на берегу Атлантики, где ждала Робин.

Она, кстати, доложилась, что Ло и старый знакомый Юстасс Кид что-то там подготовили. И Зоро было заинтересовался…

Но его отвлекли и увлекли так, что он уже на следующий день думать забыл и о деле, и о каких-то там подготовках, и о террористах, и о таинственном дедушке Монки Д. Просто не до этого было, потому что столько всего вокруг, что думать о чём-либо хоть сколько-то серьёзном совершенно не хотелось: команда решила восстановить здоровье и нервы радикально, потому сутками напролёт всячески развлекалась в компании многочисленных приятелей — гонщиков, тусовщиков и прочих прожигателей жизни.

Купались в океане, пили, танцевали, снова купались, гоняли с местными гонщиками, и снова купались, ловили волны, пытаясь научиться всей толпой сёрфингу…

В общем, наслаждались жизнью.

А Зоро… он чувствовал себя по-настоящему счастливым, когда участвовал в весёлых потасовках в океане, бегая друг за другом всей командой, брызгаясь, пытаясь подловить; когда с Луффи вдрызг пьяные пробовали новые коктейли Санджи, а перед глазами плыли и кружились неон, тени от пальм и звёзд; когда пытались обойти Усоппа, всегда попадавшего в «десятку», в игре в дартс или когда просто сидели на веранде их арендованного домика, прямо на выкрашенных белой краской ступенях, и просто наслаждались теплом солнечных лучей на коже, шелестом ветра в пальмовых ветвях, шорохом прибойной волны, но, главное, обществом друг друга.

И Зоро, видевший во всём этом столько смысла ещё когда лечился после аварии в «доме на болотах», теперь, наконец-то, мог почувствовать этот смысл на себе, разделяя с людьми, пожалуй, ставшими настоящими друзьями. Сколько чужеродного и вроде бы ненужного, но приятного тепла он чувствовал, когда, например, наблюдал за тем, как Луффи танцевал со счастливой Нами; когда сам отлёживал бока на лежаке в компании Робин; когда рыбачил с причала с Усоппом; когда слушал Френки, взахлёб рассказывавшего о разнице между какими-то деталями, совершенно одинаковыми на вид…

Зоро никогда прежде не любил жизнь так сильно, не чувствовал её вообще, эту самую, пресловутую любовь к жизни.

И это даже в какой-то момент заставило его очнуться посреди ночи и, едва не путаясь в раздуваемых бризом занавесках, выскочить к чёртовому уже полюбившемуся океану с одной единственной мыслью: какого хрена он так сильно изменился всего за… сколько там недель прошло? Какого хрена вообще расслабился с этими людьми, преступниками? Его будто подменили, его жизнь подменили, а он и не заметил. И не понимал, что с этим осознанием делать: принять или бежать, пока не поздно — обратного пути из этого всего ведь не было, он чувствовал.

Так и стоял он по колено в воде от бури внезапно нахлынувших эмоции, столь глубоко погружённый в мысли, что и ветерок в ушах, и прибой, и тихие шаги слились в единый фоновый шум.

— Не спится? — возвращая в реальность, мягким голосом полюбопытствовала Робин, легонько касаясь плеча: она зашла к нему в воду и с лёгкой тенью беспокойства на лице заглядывала в глаза.

Зоро передёрнул плечами, но отдёрнуть ладонь женщине не дал, поймал, осторожно сжимая своими грубоватыми пальцами, только чтобы показать, что не сбрасывал её руки и против присутствия ничего не имел.

— Нет, просто… — вздохнул он, не зная, как объяснить. Да и не уверен был, что хотел этого. А с другой стороны, поговорить с кем-то из команды, не с Луффи, о том, почему они остались Королём, хотелось. Наверное, потому и выдохнул прежде, чем успел прикусить язык: — Я ведь бывший агент ФБР, не понимаю, почему вы доверяете мне и почему сам вам верю больше, чем… — Зоро попытался подобрать нужное определение всем тем людям, с кем… не дружил, нет, но сотрудничал, взаимодействовал, но не смог. Да так и замолчал.

Робин склонила голову к плечу, вдруг улыбнувшись понимающе, а потом посмотрела вдаль, за горизонт, и приглушённо, но со всё той же улыбкой в голосе, разве что чуть более печальной, призналась:

— Моей жизнью был бесконечный бег. От людей, желавших заполучить мои знания, использовать или наказать, от себя, совершившей немало того, за что во многих странах и смертная казнь полагается, от самой жизни. — Зоро посмотрел на неё, вскинув брови немного удивлённо, хотя помнил, что Ло говорил об этой женщине. Робин кивнула, подтверждая, мол, всё так и было. — Я и жить-то не очень хотела: меня держала только мысль о том, что знания мои не должны даром пропасть, что их можно использовать во благо. Я ведь учёная, — сказала она так, будто была убеждена, что все учёные могут только во благо человечества науки двигать. Но Зоро промолчал. — Луффи меня как-то спас в одной заварушке, которые он так любит. Предложил остаться, но не пытался удержать и ничего не требовал, в отличие от других. А я… Так вышло, что я знала, чем они с командой занимаются, и сначала, если честно, думала использовать наивного дурачка в своих целях, — засмеялась она мягко, прикрывая рот ладонью и лукаво щуря глаза. — Даже помогала, рассчитывая так доверие завоевать. — Зоро хмыкнул: это было очень похоже на правду, потому что тихая Робин и у него оставила впечатление коварной и опасной женщины, которая с вот этой улыбочкой и нож в спину всадить может. И, судя по всему, могла, только… не хотела? — А потом увидела, — она вздохнула, — как они жили моментом, друг другом, позавидовала, захотела попробовать, вовлеклась и… — Тут Робин снова посмотрела ему в глаза, да так внимательно, что у Зоро возникло чувство, что она ему в душу смотрит. — По началу трудно было. Мне казалось, я не гожусь для них, не подхожу, что никогда не стану по-настоящему своей. Да и долго не удавалось привыкнуть к тому, что могу жить, отпустив себя, как хочу, а не как привыкла. — Она не читала мысли, это не было тем, что его беспокоило, но её слова так плотно перекликались с его мыслями Ророноа, что он понял, зачем она вообще решила рассказать о себе: понимала и хотела помочь разрешить внутреннюю дилемму. — Но вот я одна из них, и, знаешь, ни о чём не жалею, — выдохнула Робин с улыбкой.

Зоро думал, что, да, эту женщину в команду привёл совсем другой путь, но всё же было у них немало общего: они привыкли к совсем другой жизни, к другим отношениям с людьми, и пересеклись с Луффи они оба совершенно случайно, каждый своему, но позавидовали, и…

Она была права. Эта женщина. Права, что не стоило думать о прошлом или соотносить его с настоящим. Стоило просто жить. Как хочется. И будь что будет. Жить как он, чёртов, будь он неладен, Король Дорог.

Мог ли он просто закрыть глаза, перестать искать подвохи, сомневаться, а просто довериться?

Но разве он уже не сделал это, когда прыгнул в пропасть?

Зоро нравилась новая жизнь, нравилось то, что он испытывал каждый день. Так к чему глупые и пустые сомнения?

Он ведь уже сошёл с ума, верно?

Зоро усмехнулся мыслям и улыбнулся Робин благодарно. А та, лукаво покосившись на него, вдруг сделала несколько шагов в сторону, и, слегка задев изящной ножкой водную гладь, обрызгала его с ног до головы. Зоро сначала опешил, но, утерев лицо, не мог не дать сдачи. Конечно, волна, которую вызвал он, была куда больше. Но Робин не обижалась, брызгалась в ответ со смехом и нечестно выбегала на берег, чтоб избежать ответной атаки, пробуждая в Ророноа азарт. Волна за волной, вызванные руками и ногами, обрушивались на берег одна за другой, и Зоро, чувствуя себя невероятно глупо, мальчишкой, носился за вздорной девчонкой, которая никак не давалась в руки, а со смехом уворачивалась от воды и объятий. Но вот вместе с брызгами Робин догнала волна уже океаническая, накрывая всей мощью водных потоков, заставив потерять равновесие. Нелепо взмахнув руками, увлекаемая волной, она пошатнулась и непременно упала бы. Но Зоро поймал, падая в воду вместо неё, но увлекая за собой, на себя. Волна отступила, оставляя их, мокрых, задыхавшихся от эмоций, на мелком песке в объятиях друг друга. Чтобы Зоро тут же получил локтем под рёбра в наигранном возмущении и несерьёзной попытке вырваться.

Нет уж, поймал, так не отпустит.

Так и покатились по песочку в шутливой драке. Почти чужие. Почти родные. Без романтических побуждений. Вообще без причин. Просто потому, что так хотелось.

А из окон снятого в аренду домика за ними с улыбками наблюдала команда.

Так они, Зоро и Робин, и проснулись вместе на пляже, вызывая смешки и необидные и несерьёзные подтрунивания.

Да, хорошо было. И в тот день, и до этого, и после…

Только где-то на задворках сознания всё же брезжила тревожная мысль, что это не вечно, что им придётся возвращаться в Мексику ли в Штаты, что Зоро звали принять участие всего лишь в одном дельце, а это всё означало, что к реальности вернуться из этого пьянящего чувства сопричастности, подобного волне, обнимавшей корабль, нужно будет вернуться к реальности…

Когда Луффи объявил, что пора домой, Зоро ощутил пустоту внутри. То ли в разуме, то ли в теле или на душе, но это было поганое чувство, вызывавшее холодок по коже, дрожь, отчаянное нежелание куда-либо лететь снова… Но с этим ничего было не поделать. Приходилось даже не мириться, а пересиливать себя, но подчиняться обстоятельствам.

Долетели на удивление быстро и сразу отправились к Ло. Но в мексиканском штабе не задержались. Несколько суток команда, снова оставив Зоро наедине с собой, занималась чем-то, а потом они загрузили свои побитые тачки в несколько фур и двинули к границе.

А в доме команды на болотах их поджидал сюрприз, снова порядочно ошеломивший Зоро и заставивший вытянуться по стойке «смирно», браво на автопилоте гаркнув какое-то приветствие.

Генерал войск специального назначения Гарп, и бывший сюрпризом и оказавшийся родным дедом Луффи, только хмыкнул нечто одобрительное, посетовав внуку, кивая на Зоро, что, мол, вот так уважительно надо встречать дедушку. И тут же, глядя уже на самого растерянного Ророноа, заметил:

— Прижился в команде моего внука всё-таки, да? Жаль, что такие кадры переходят на сторону преступности. Но, признаю, в ФБР тебе тоже было не место. Не твой масштаб, ты бы там сгнил.

Зоро не знал, что ответить, не знал даже, как реагировать. Гарп-то был ему знаком лично. Ну, то есть пересекался с ним раза три по службе, как с наивысшим начальством. И запомнил его шумным, всё время гоготавшим по поводу и без, достаточно хорошо относившимся к личному составу, берегущим и защищающим от власть имущих идиотов своих людей, человеком. Но и способным рявкнуть так, что в ушах звенело от собственной ничтожности ещё несколько дней. В целом, он оставлял о себе приятное впечатление. И… Зоро не знал, с чем конкретно он работал, однако помнил, что его появление в любом из отделов ФБР означало проблемы, а ещё — интересное дело.

Необычный был человек, как он и предполагал.

В последний раз Зоро видел его как раз во время того самого дельца, связанного с контрабандистом Юстассом Кидом…

И теперь, кажется, становилось ясно, чем то, вроде бы простое дело, заинтересовало такую личность: Гарп просто контролировал, чтоб ФБР не вышли на его внука. А может, как раз он внуку и слил тщательно подготовленную операцию по поимке? Да и об интересе самого Ророноа к Луффи он мог поведать: Зоро со стыдом вспоминал, как именно перед этим человеком клялся, оправдываясь, что упустил Кида из-за невероятного мастерства гонщика, и божился, что непременно того найдёт…

Нашёл.

Ага, на свою голову.

Вместе с дедом — самим генералом Гарпом.

Сомнений в том, благодаря кому досье на Короля Дорог и членов его команды были такими «чистыми», тоже теперь не возникало.

А явился Гарп, конечно, не просто так. В первую очередь, он хотел удостовериться, что чип (о котором прекрасно знал) действительно не попал к его родному сыну — тому самому Драгуну. Ну а потом, конечно, он пытался читать Луффи, а заодно и всей команде, нотации о том, что они и сами становились террористами, воруя такие технологи. Ну и сетовал, что дело, в которое они ввязались, было очень серьёзным, а потому защитить от последствий он, в случае чего, не сможет.

— Твой Шанкс был фанатиком! Фанатиком, Луффи! — понимая, «откуда ноги растут», отчаянно почти орал Гарп на ковырявшегося флегматично в ухе внука. — И сдох, как фанатик. Я не хочу, чтобы мой внук…

— Он был дураком, потому и умер за то, во что верил, — перебил генерала Луффи, в общем-то, безразлично. — Выбирая между предательством и гибелью, вставая против толпы вооружённых людей безоружным, но не отступая — не самый плохой вариант героически глупой смерти, — уверенно заявил он. — А меня не волнует то, каким ты хотел бы меня видеть. Тысячный раз повторяю: я не стану никому служить! Ни человеку, ни стране. И тебе меня не переубедить. — Гарп не выдержал такого пренебрежения, рыкнул, сжал кулак в явном намерении ударить… И внезапно остановился, отвесив внуку лишь подзатыльник.

А Зоро внезапно вспомнился разговор в тачке сразу после аварии, когда Король Дорог, перечисляя амбиции других, упомянул и чьё-то желание, чтоб он стал генералом армии. Тогда Ророноа подумал, что это так, вариант «от балды» или для красного словца, нужный лишь за тем, чтоб показать спектр мнений и желаний людей, на которые Луффи было плевать. Но, как оказалось, был человек, действительно жаждавший, чтоб Король Дорог служил своему государству.

А ещё Зоро вспомнил свой не столь уж давний вопрос о том, почему Драгун чуть ли не вздрогнул, когда его родной сынок спокойно и абсолютно серьёзно предложил его убить, не обращая внимания на окружение вооружённой толпой неприятелей. Уж не так ли погиб этот Шанкс?

С дедушкой у Луффи, однако, отношения были явно теплее, чем с отцом. Да, они ругались полдня, спорили, но большой фанатичности в противостоянии не проявляли. И вообще, Зоро уже неплохо знал Короля Дорог, потому был уверен, что тот не приглашал людей неинтересных себе отобедать с командой. Да и сам Гарп не был похож на человека, готового гонять чаи в компании людей, в которых сомневался. Зоро вообще сделал вывод, что генерал и не особо-то возражал против деятельности и методов внука, просто по-настоящему за него волновался, потому и читал нотации, ругался, больше желая, чтоб Луффи не ввязывался во что-то чересчур опасное, чем возмущаясь противоправной, а порой и откровенно террористической деятельностью.

Он, кстати, был отчего-то уверен, что команда хитрила, заявляя, что чип уничтожен, потому и беспокоиться больше не о чем. Не верил генерал в это. Причём так заразительно не верил, что Зоро и сам засомневался, невольно поддаваясь плодившимся в голове подозрениям… Нет, в том, что Луффи не цеплялся за что-то ценное и материальное, а потому мог легко уничтожить сколь угодно дорогую штуку ради своих убеждений или из эгоизма, сомнений не было никаких. Но всё же, он передал чип техникам, Усоппу и Френки, сразу, как только те нашли их с Ророноа под горой, с которой они эпично слетели, а между тем моментом и мигом, когда Монки Д уничтожил фиговину, прошли почти сутки. И как-то слабо верилось, что техники, электронщики, и что там ещё было в числе гениальных навыков мужиков, не попытались изучить добычу или даже… скопировать? Весь полёт ведь парочка просидела за техникой, в том числе, компьютерной, при том, что команда с самого начала прекрасно понимала, кто их похитил и зачем. Неужели, зная об этом, они не попытались бы подготовиться? Даже банально смастерить подделку, чтоб спалить её на глазах террористов, отвлекая внимание, сохраняя оригинал чипа и готовясь к рывку?

Зоро мотал головой, даже хлопал себя по щекам, пытаясь выбить настойчивые, но тупые, «притянутые за уши» вопросы-аргументы, потому что, да, ему отчаянно хотелось бы, чтобы все травмы и кровоподтёки, полученные от Соколиного Глаза и в результате самоубийственного прыжка-полёта, были оправданы чем-то помимо выброса адреналина в кровь и незабываемых воспоминаний, чем-то материальным. Но по факту у него не было никаких причин думать, что чип всё ещё существовал.

Никаких причин, кроме надежды, оставленной генералом Гарпом, бросившим внуку, прежде чем уехать:

— Ладно, дедушку ты никогда не слушал, но, раз уж ввязался в это дело, будь любезен довести его до конца и самостоятельно подчистить за собой следы, — не просил, требовал он, глядя исподлобья в глаза внуку. А Луффи ухмыльнулся в ответ:

— В этом можешь не сомневаться.

После отъезда Гарпа ещё несколько недель команда болталась как-то праздно, без каких-то особо запоминавшихся событий. И Зоро — с ними. Потихоньку чинили тачки, рыбачили, дурачились, катались на незначительные вечеринки и заезды, удивляя народ «присутствия в банде новичка». В Мексику гоняли пару раз, где Ло, под надзором Луффи, отгружал крикливому и драчливому Юстассу Киду — с которым Зоро познакомили лично — какие-то ящики. Раз ездили в хибару Ророноа — он решил не продлевать аренду, да и вообще перебрать куда-то на восточное побережье, где был, показавшийся более комфортным, влажны климат, потому просто забрал свои вещи.

Король, кстати, пока Зоро спихивал всё в коробки, заметил старую фотку, на которой был сам Ророноа, Куина и её отец — мастер каких-то восточных боевых искусств. Ну и Зоро, конечно, рассказал о них. Они не были для него столь значимыми людьми, как Шанкс для Монки Д, но на его становление повлияли значительно. А потому и…

Зоро думал, что Луффи его поймёт, потому с трепетом показал чёрный пояс того искусства (он не помнил его названия, потому что это не важно ему было), который принадлежал Куине. Этот пояс означал высокую степень мастерства и признание, Куина гордилась им, считая, что эта заслуга в боевых искусствах делает её равной мужчинам. И она действительно была хороша: Зоро и сам мог стать мастером ещё в те, детские годы, ведь побеждал даже взрослых, но ему это было не нужно, а Куину он так и не смог победить. Когда она погибла, Зоро выпросил пояс у мастера, поклявшись, нет, не что он превзойдёт или будет достоин, а что обстоятельства не будут властны над его стремлениями, а однажды перестанут иметь власть и над ним самим — об этом мечтала Куина.

Только он… Ну не забыл, нет, и не отступился от обещания. Просто, как она и хотела, вырос, повзрослел и понял, что не всё так просто, потому невольно, пытаясь устроить жизнь, отложил его.

А потом Зоро, внезапно даже для себя, извлёк на свет простую золотую серьгу с висюлькой в форме вытянутой капли и надел. Дырка-то в правом ухе имелась: вычитал он как-то в юности, что серьги любили носить моряки, у которых они символизировали «бывалось» (прохождение мыса Горн, пересечение экватора или участие в захватах кораблей, победы), а обладатель такой серьги даже имел право в любой таверне закидывать ноги на стол, настолько уважаем был. Это Зоро чертовски понравилось в юные годы, вот он и сделал прокол. Правда носил тогда всего лишь золотое колечко, которое снял, когда поступил на службу в ФБР.

А серьга, вернее, серьги (их было две) в виде капель тоже принадлежи Куине, но она их ненавидела, как символ навязанной женственности, и никогда не носила, потому и отдала Зоро, когда он как-то заметил, что они бы ей подошли.

— Тебе нравятся, ты и носи, — сказала она тогда, всучив коробочку. Зоро хотел сберечь для неё, дождаться, когда передумает, но не сложилось. Возвращать мастеру, который и подарил серьги дочери, он не стал. А потом в череде переездов и вовсе одну потерял. И не носил, даже не примеривал ни разу.

Но теперь… Теперь он был вне закона, почти как пират, и в чём-то, пусть не так, как Куина себе это представляла, следовал её мечте. Вот и вспомнил про неё и решил прицепить к уху.

Золото приятной тяжестью оттягивало мочку.

— А мы и правда очень походи, — усмехнулся тогда Луффи, когда Зоро поведал ему обо всём об этом, объясняя собственные действия. — Правда Шляпу и тачку Шанкса — они были ему очень дороги — я забрал себе без спроса. Пираты ведь не спрашивают, когда берут своё.

Зоро припомнилось, что на старой фотке, где были запечатлены Шанкс и мелкий Луффи, на стене хорошо уже знакомого дома был запечатлён символ пиратства — череп с костями.

То есть и в этом увлечения у них были схожи.

— Он погиб, да? — спросил он, наверное, скорее потому, что надеялся на взаимную откровенность, чем потому что ему это было интересно.

— Да, защищая меня и ещё кучу людей, — кивнул Луффи просто. — Бойню остановить хотел. И остановил, ценой жизни. — Он зарылся пальцами в волосы с некоторой досадой, но всё равно нехотя пояснил, отвечая на молчаливый вопрос Зоро: — Тогда в штате существовал один ублюдок, по имени Арлонг. Для местных он был настоящим монстром, его даже так и называли — Монстр. Он был радикально настроенным начальником полиции, считавшим, что он обязан уничтожить всех несогласных с «политикой властей штата» — понятие, которое он трактовал по собственному желанию. У него было немало сторонников, да и подчинённые были на его стороне. Они много людей перестреляли по его приказу, порой просто за попытки жаловаться на него или покинуть подконтрольные ему селения. А государство же машина неповоротливая, не реагирует, пока не случится что-то из ряда вон, — тут Луффи скривился, дёрнув плечом. Зоро с пониманием хмыкнул: службы вообще редко реагировали на такие вещи с первой жалобы. — С ним, с этим монстром, на долгие годы сделавшим несколько поселений чуть ли не отрезанным от жизни и законов страны островом, Шанкс и боролся, помогая гражданским, как умел. Но от рук того ублюдка и погиб, когда люди попытались взбунтоваться, а Арлонг собирался подавлять волнения силой оружия, расстреливая всех, кто восстал против него.

— Если ему привычно было убивать — как смерть Шанкса могла остановить расстрелы? — невольно поинтересовался Зоро, обдумав ситуацию. Луффи поморщился, видимо, не желая вспоминать подробности, но признал:

— Отец привёз федералов, а те отказывались вмешиваться и начинать расследование — им-то казалось коллега действует по закону, подавляя бунты силой — пока Шанкса не пристрелили.

И Зоро понял, и откуда у Луффи взялось странноватое сравнение «встать против толпы за то, во что веришь», и его пренебрежение к законам и законникам стали ясны, и рвение к свободе. Но и почему Драгун вздрогнул, когда сын предложил его убить — он был свидетелем и вряд ли хотел для сына судьбы Шанкса.

На самом деле, многое стало очевидно.

У Короля Дорог была необычная жизнь, но она сделала его собою.

Позже Луффи уточнил, что Шанкса хоть и расстреляли, но погиб он от того, что ему в артерию на руке попали, а перетянуть вовремя не смогли, из-за готовности Арлонга пристрелить любого, кто к нему подойдёт. А он был рядом, но слишком мал, чтобы знать, как действовать. То есть Шанкс банально истёк кровью… на руках мальчишки.

Рассказал Монки Д и о том, как познакомился с этим «героическим дураком»: дед оставил его в одном местном поселении под опекой знакомой, спрятав то ли от своих, то ли от отца врагов, что тоже едва не стоило ему жизни. А человек-в-соломенной-шляпе однажды просто появился, да так и остался в том селении, приобретя дом поблизости — теперь его дом.

У Зоро рассказ Луффи вызвал невольное облегчение: было проще верить человеку, когда становились понятны его мотивы.

А больше они особо и не болтали в тот день. Только закончили собрать вещи, погрузили их в тачку и уехали.

После этого Зоро не особо искал новое жильё, за что неоднократно себя корил. Но оправдание у него имелось: он всё ещё находился в подвешенном состоянии, потому что просто не знал, что дальше. Так, иногда лениво просматривал варианты домиков, квартир, будок, трейлеров, но, пока команда не гнала, не торопился. Хотя и комнату, в которой очнулся однажды, не спешил обживать: никто ему так и не сказал, имел ли он на это право.

А потом как-то за ужином по федеральным новостным телеканалам прогремела новость о мощнейшем взрыве, произошедшем на одном из производств вооружения, засекреченного пентагоном. Зоро бы не обратил на это внимания, если бы не команда, замершая с ложками с едой, так и недонесённой до рта. Удивлены они были, но явно что-то знали об этом. А уж то, что Луффи вернулся как своему бифштексу, улыбаясь до ушей, не могло не вызвать подозрений.

И на этот раз Зоро прямо и спросил — после откровенностей в своей бывшей хибаре, больше не сдерживаясь. И ему ответили не менее прямо:

— Чип Луффи, конечно, уничтожил, по-варварски, но времени у нас было достаточно, чтоб воспользоваться им и выяснить, где такие изготовляют, а ещё получить кое-какой доступ к засекреченной информации, — с ухмылкой пояснил Усопп, от самодовольства чуть не лопаясь.

— Жаль, что не успели большего, разобраться в технологии, например, или скопировать код — удалось сохранить только его часть, — с искренним сожалением вздохнул Френки.

— Но и его уже почти расшифровали, — тихо засмеялась Робин, подтверждая.

И Зоро поймал себя на том, что и сам замер с вилкой руке, с которой вот-вот грозился свалиться рисовый шарик, потому что был по-настоящему восхищён. Да так, что чувствовал, как на его лицо вылезла широкая нахальная ухмылка, вызванная действительной радостью, что его чаяния, сомнения и подозрения не были беспочвенны.

О, в тот момент, пусть мысленно, но он повторял снова и снова, что обожал этих ребят.

— Мы, может, не профи, но кое-что умеем, — подтверждая, улыбался и сам Луффи. — Не сомневайся, Зоро, перед взрывом и пожаром…

— Который наверняка не смогут потушить ещё несколько дней, — ввернула Нами, кивая, — Один из людей Кида умеет пользоваться огнём. Особенно, когда у него столько взрывчатки, сколько мы через Ло ему достали….

— …Об уничтожении технической документации, конструкторских чертежей и прочего подобного, тоже позаботились, — закончил мысль Король Дорог, явно припомнив и предупреждения Ророноа, высказанные в самолёте. — Осталось только одно.

И, кажется, Зоро понимал, о чём именно была речь.

Несколько дней спустя Нами предложила выбраться на пикник, и была горячо поддержана. Тачки к тому времени ремонтировать они как раз закончили, так что быстро собрались и отправились в путь. Ехали долго, не менее половины дня.

Зоро было непонятно зачем в такую даль-то всего лишь на пикник.

Да и место выбрали странное: скалы посреди пустыни. Остановились прямо у их подножья, уже нагретых так, что почувствовать их жар можно было не касаясь, ну и полезли наверх по скальному отвалу.

Зоро, которого опять терзали вопросы, не спорил, хотя бы потому, что ему было любопытно, что на этот раз задумала команда. Да, конечно, перелезать через булыжники, порой, размером с бегемота, было не самым приятным занятием, особенно с сумками в руках, но…

В общем, он послушно лез, куда сказано.

Где-то посреди подъёма нарисовалась возможность подняться по пологому почти ровному склону. Альтернативой этому был дальнейший мучительный, но, скорее всего, более быстрый подъём по камням. Луффи только взглянул на варианты, как тут же предложил посоревноваться с ним в скорости подъёма именно по отвалу. Женщины, конечно, тут же отказались. За ними с некоторым сомнением отказался и Санджи, заявив, что предпочтёт помогать подниматься дамам. Френки и Усопп с Чоппером взяли на себя большую часть сумок, поэтому тоже поспешили отвертеться. А вот Зоро… В нём вспыхнул азарт в тот миг, когда он услышал вызов в предложении Луффи. Ну и… повёлся.

Надо заметить, не в первые.

Привычная Нами тут же организовала жребий выбора того, кто с какой стороны лезет, ну и скомандовала старт. И Зоро с Луффи тут же кинулись «покорять вершины».

Путь не был сложным. Просто непривычным. Приходилось много подтягиваться, высоко поднимать ноги, цепляться за сомнительные, к тому же нагретые солнцем выступы, держать равновесие на шатавшихся камнях и прыгать. Зоро быстро вспотел, но на одном упрямстве продолжал упорно ползи вверх, с некоторой завистью поглядывая на команду, то и дело мелькавшую между скал. А через полчаса был уже наверху… Правда, не первый.

Луффи достиг вершины скалы раньше и просто стоял, прикрыв глаза, кажется, внимая бесконечно-голубому куполу неба над головой и пескам с торчащими из них полуразрушенными ветрами скалами, обдуваемый потоками воздуха всех сторон света — от розы ветров на вершине было даже обманчиво прохладно.

Зоро не стал его окликать, молча признавая поражение, но вставая рядом на приличной площадке, на которую с одной из сторон действительно был пологий подъём. И почти сразу понял, почему Луффи замер именно так: в бескрайности неба над головой, в просторе, раскинувшемся перед глазами до самого горизонта во все стороны, в ветре, холодящим кожу, развевающим короткие волосы, играющим с золотой серьгой, хлопающим одеждой, было что-то… Какое-то смутное ощущение, от которого перехватывала дыхание, сковывало восторгом грудную клетку так, что хотелось орать в голос от распиравшего изнутри…

СВОБОДА!

И он растворялся в этом чувстве, жадно поглощал его, запоминал в себе, был им, и…

Совсем не заметил, как пролетело время и поднялись ребята. И уж они-то проявлять тактичность не стали, быстро возвращая с небес на землю. Начали стелить скатерть, обустраивать сидячие и лежачие места вокруг импровизированного стола, разогревать угли в маленьком мангале, конечно, прихваченном с собой, раскладывать вкусности. Даже Брука включили — так Луффи, а с его подачи и вся команда, называл музыкальную колонку.

Тут уж вольно-невольно пришлось открыть глаза и осмотреться. И, конечно, первым он обратил внимание на ранее незамеченный вполне себе рукотворный объект, достаточно ярко сверкавший металлом: космодром или стартовая площадка для запуска ракетоносителей. Она был на достаточном удалении, чтобы команда оставалась в безопасности, но всё же близко, чтоб они невооружённым глазом могли видеть происходящее.

Конечно, Зоро тут же вопросительно глянул на Луффи. Но как раз в тот момент прервалась какая-то песня, доносившаяся из Брука, только вместо новой мелодии раздался голос какой-то девушки, с восторгом повествовавшей о запуске спутника связи с прорывными технологиями. Запуске, который по непонятным причинам перенести с более поздних сроков именно на этот день.

Усопп с усмешкой протянул ему солнцезащитные очки, явно не только от солнца, которое в пустыне было особенно ярким, слепящим, но и…

Френки методично вскрывал бутылки с охлаждённым пивом, по одной на каждого, расставлял, пока команда надевала тёмные очки, а девушка-диктор переключила передачу на официальную трансляцию НАСА, ведущую обратный отсчёт.

У Зоро, как громом поражённого, замерло всё внутри.

Неужели?..

А будто бы механический мужской голос считал: «три, два, один…»

Зоро машинально надел очки, наблюдая за заработавшими двигателями ракетоносителя, обманчиво медленно и очень неохотно отрывавшегося от земли, но поднимавшегося всё выше и выше.

Девушка по какой-то радиоволне через Брука продолжала восторгаться, мол, запуск прошёл успешно, сколько-то там секунд, полёт продолжается…

Ракета всё поднималась и поднималась, ослепительно-ярко сверкая сгоравшим топливом и заполняя пустыню внизу клубами гари.

Луффи, доставая телефон из кармана, усмехнулся, переглядываясь с Нами и Санджи, и… тапнул по экрану.

Ракета дрогнула, на несколько мгновений будто бы повиснув в воздухе, и вдруг расползлась огромным огненным шаром. Через несколько мгновений их достиг звук оглушительного взрыва, а ещё через пару мгновений пришла ударная волна, полная обломков, поднимавшая в воздух пыль и, как настоящий шквал, сметавшая всё на своём пути.

Стало понятно, почему не торопились доставать еду из контейнеров.

А голос девушки-диктора, доносившийся из Брука, осип и замолчал. Луффи, хмыкнув, переключил колонку на бодрую испаноязычную музыку и поднял свою бутылку пива в воздух, салютуя. Почти в тот же момент у каждого члена команды и Зоро пиликнул телефон, отвлекая от тоста: сообщение о банковском переводе с таким количеством нулей, сколько Ророноа отродясь на собственных счетах не видел.

— Что? — деланно удивился Луффи, но и хитро сощурился, когда Зоро снова посмотрел на него. — У нас немало единомышленников, и многие из них готовы хорошо платить за отлично выполненную работёнку, — пожал он плечами. — На что-то же мы должны жить… — Зоро хмыкнул: да уж, всё то, что принадлежало команде, вырученными средствами за простые заказы было не оплатить. — Ну что, выпьем? — поднял Король Дорог бутылку с пивом, снова салютуя и предлагая чокнуться. — За хорошую работу и удачу — без неё никуда.

— За удачу! — хором поддакнули остальные, с улыбками стукаясь бутылками и взглядами предлагая Зоро присоединиться.

Он покачал головой, усмехнулся и конечно звонко брякнул стеклом об стекло, тут же отпивая приятно освежавшего в пустынной жаре прохладного напитка.

— Через чип получили доступ к управлению самого спутника и инициировали самоуничтожение? — только и уточнил он, чувствуя пришедшее на смену удивлению удовлетворение.

— Совершенно точно! — откликнулся Френки, дёргая ногой в такт мотиву, раздававшемуся из Брука. — Это была суперидея!

Конечно, в отличие от команды, Зоро это только предстояло осмыслить, но он признавал, что эти люди не уставали его поражать.

И, стоило констатировать, дело и впрямь было выполнено: чип захвачен и уничтожен, спутник — тоже, как и производство, на котором «прорывные технологии» были созданы, как и планы, чертежи… У чертежей, конечно, были копии, но, чтоб построить спутник заново, придётся с нуля воссоздать цеха для его производства и отладки. Надолго этого не хватит, но отсрочку для мира, как и говорил Луффи, они создали значительную. И это действительно вызывало удовлетворение…

Зоро снова отпил из бутылки, подхватывая свежий замысловатый бутерброд из рук Робин.

— Хорошо горит. Красиво, — заметил он вслух, глядя на зарево пылающих обломков у горизонта и откусывая часть закуски.

— Согласен, — важно кивнул Луффи, а потом покосился на него: — Ну так что насчёт того, чтобы стать моим напарником?

Зоро посмотрел на него, на простое, но и непростое мальчишечье и не мальчишечье лицо, светившееся азартом, лукавством, но и в самой глубине глаз непонятной мудростью.

Стать напарником преступника такого уровня? Быть вне закона, постоянно в бегах от представителей правосудия и власти, а порой и от террористов, наёмников, даже просто от конкурентов?

Зоро усмехнулся снова.

— Мог и не спрашивать.