Алый след в Запретном лесу (гет)

Серый рассвет, холодный и промозглый, словно предвестник надвигающейся беды, застал Джинни на опушке Запретного леса. Её лёгкая куртка плохо спасала от пронизывающего ветра, который пробирался под одежду, заставляя её дрожать. Джинни обхватила себя руками, пытаясь согреться, но тщетно. Холод был не только снаружи, он словно поселился у неё внутри, сковывая движения и затуманивая мысли.

Сквозь голые, цепляющиеся за небо ветви деревьев пробивался едва заметный свет, окрашивая промокшую от росы траву в серебристо-серые тона. Лес вокруг неё казался непроницаемой стеной, мрачной и зловещей, хранящей в своих глубинах древние тайны и забытые страхи. Даже птицы не осмеливались нарушить царившую здесь тишину. Лишь изредка раздавался треск веток под ногами какого-то невидимого зверя.

Она не должна была здесь находиться. Запретный лес не был местом для прогулок. Даже днём, когда солнце освещало его тропинки, он таил в себе опасность. А сейчас… сейчас, когда ночь ещё не уступила свои права дню, он превратился в обитель кошмаров, в которой реальность переплеталась с вымыслом, а любой шорох мог означать смерть.

Джинни не спала почти всю ночь, ворочаясь на жесткой постели и безуспешно пытаясь отогнать дурные предчувствия. В камине давно погасли угли, и в доме царил холод, пробиравший до костей. Но даже тепло очага не смогло бы согреть Джинни этой ночью. Слишком уж тревожные мысли роились в её голове, заставляя вспоминать обрывки разговора с Гермионой и Ханной.

История с лунным кроликом казалась ей все более неправдоподобной, выдумкой, придуманной Ханной, чтобы оправдать исчезновение Полумны. Джинни знала, что Лавгуд всегда притягивала к себе странных личностей, чудаков и мечтателей, верящих в несуществующих существ и забытые заклинания. Но Ханна… в ней чувствовалось что-то неуловимое, какая-то скрытая жесткость, не соответствующая её юному возрасту и хрупкому телосложению.

А исчезновение Полумны… Джинни отказывалась верить, что её подруга, с которой они прошли через столько испытаний, могла просто исчезнуть. В глубине души Джинни нарастало тревожное предчувствие, холодком отражаясь в самом сердце, — что-то случилось. Что-то страшное. И она боялась, что уже слишком поздно.

Джинни было не по себе от идеи идти в Запретный лес, тем более в одиночку. После войны лес словно одичал, потемнел, наполнился не только реальными опасностями, но и призраками прошлого, которые Джинни тщетно пыталась оставить позади. Она помнила, как пряталась здесь с Гарри и Роном от Пожирателей смерти, как сражалась с ними бок о бок, как видела смерть лицом к лицу. Эти воспоминания были с ней всегда, словно шрамы на душе, они ныли и кровоточили при малейшем напоминании о себе.

Джинни знала, что лес кишит опасными существами, уцелевшими после битвы, и, по слухам, ставшими ещё более агрессивными и непредсказуемыми. Великие пауки, прячущиеся в своих глубоких норах, волколаки, чей вой по ночам леденил кровь, зловещие тени, скользящие между деревьев… Но была и ещё одна опасность, гораздо более реальная и пугающая, — Пожиратели смерти. Они вернулись. Пусть не все, пусть скрываясь, словно крысы, загнанные в угол, но они были здесь. Джинни чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Чувствовала исходящую от леса угрозу, которая заставляла её сердце биться чаще, а руки непроизвольно тянутся к ружью.

Она остановилась у кромки леса, вглядываясь в туманную даль. Высокие деревья, словно гиганты, нависали над ней, их голые ветви скреблись друг о друга, издавая звуки, похожие на шепот или стон. Из глубины леса тянуло сыростью и прелой листвой, а воздух казался тяжелым и неподвижным, словно в этом месте время текло иначе.

Джинни уже хотела была сделать шаг за границу леса, переступить ту невидимую черту, что отделяла относительную безопасность опушки от таящейся в глубине опасности, когда услышала за спиной тихий шорох. Он прозвучал настолько неожиданно, настолько неуместно в этой мёртвой тишине, что Джинни инстинктивно отшатнулась, скидывая с плеча ружьё.

— Не советую, Уизли, — раздался за её спиной холодный, насмешливый голос, который Джинни узнала бы из тысячи, — эта игрушка тебе не поможет. Не здесь.

Джинни резко обернулась. Перед ней стоял он. Драко Малфой. Его светлые волосы казались почти серебряными в тусклом свете рассвета, а серые глаза смотрели на неё с привычным высокомерием и… чем-то ещё. Чем-то, от чего у Джинни по спине пробежали мурашки.

— А ты хочешь испытать эту игрушку, Малфой? — холодно произнесла Джинни, перехватывая ружьё поудобнее и прицеливаясь, — давай посмотрим, кто из нас быстрее.

Он, бледный и осунувшийся, стоял в нескольких шагах от неё, прислонившись к стволу сосны, словно ища у неё опоры. Его чёрная маскировочная форма, сливающаяся с тенями деревьев, делала его почти незаметным, призраком, возникшим из предрассветного тумана. Светлые волосы, которые Джинни привыкла видеть идеально уложенными, были коротко острижены, а в серых глазах, горевших знакомым огоньком высокомерия, она уловила что-то ещё. Настороженность. Тревогу. И… страх?

В лесу, даже на его опушке, Джинни чувствовала себя увереннее, чем в четырёх стенах своего дома. Здесь были свои законы, свои правила, которым она научилась подчиняться ещё в те дни, когда пряталась в его чаще от Пожирателей смерти. И первое правило гласило: не доверять никому. Тем более Драко Малфою.

— Что это на тебе? — Драко окинул Джинни презрительным взглядом, скользя по её потертой куртке, старым джинсам и ружью, которое она все еще держала наготове. — Решила присоединиться к местным браконьерам? Или это новая форма для охотников за лунными кроликами?

Его слова прозвучали язвительно, но за этой язвительностью Джинни почудилось… беспокойство? Нет, быть не может. Малфой никогда не беспокоился о ней. Скорее уж о том, чтобы уколоть её побольнее, задеть за живое.

— Тебе какое дело? — прошипела Джинни, не опуская ружья. Ей не нравился его тон, не нравился его насмешливый взгляд, не нравилось само его присутствие в этом лесу, который она считала своим убежищем, местом, где могла хоть на некоторое время забыть о прошлом, — шёл бы ты отсюда, Малфой, пока цел.

— Боишься за меня, Уизли? — усмехнулся Драко, делая шаг вперёд, и теперь их разделяло всего несколько футов, — не стоит. Я и сам могу о себе позаботиться.

Джинни инстинктивно отступила назад, хотя и мысленно ругала себя за эту слабость. Она не боялась его. Не должна бояться. Но что-то в его взгляде, какая-то новая, ей незнакомая жёсткость — заставляла её быть настороже.

— Говори, что тебе нужно, — сквозь зубы процедила она, желая, чтобы он убрался отсюда, — и проваливай.

— Какая ты негостеприимная стала, Уизли, — Драко подошёл ещё ближе, и Джинни почувствовала исходящий от него запах — смесь сосны, дождя и… чего-то ещё, неуловимого и тревожного, как запах грозы, — я вот решил навестить нашу общую знакомую. Целительницу. Не подскажешь, как пройти к её жилищу?

Джинни нахмурилась. Целительница? Неужели он говорит о той самой женщине, о которой рассказывала Ханна? Неужели он тоже верит в эти байки?

— О чем ты? — она старалась, чтобы ее голос звучал ровно, но сердце в груди забилось чаще.

— Не притворяйся, Уизли, — Драко прищурился, и его глаза, казалось, видели её насквозь, — я знаю, что ты тоже ищешь ее. Как и Грейнджер со своей подружкой. Так что давай не будем тратить время на пустые церемонии. Нам нужно действовать сообща. Если хотим найти её живой.

— Действовать сообща? — Джинни фыркнула, не веря своим ушам.

Она опустила ружье, понимая, что угрожать Малфою оружием — бессмысленно. Но и доверять ему — последнее дело.

— Не боишься сгинуть в этих местах? Я могу тебя защитить.

Брови Джинни взлете вверх, она хохотнула.

— Не льсти себе, Малфой, — продолжила она, отступая на шаг назад, — у меня нет никакого желания видеть тебя, тем более куда-то с тобой идти. И что ты вообще забыл в этих лесах? Решил примкнуть к остаткам Пожирателей?

Драко скривился, словно от зубной боли, услышав её слова. Он провел рукой по волосам, и Джинни впервые заметила, как сильно он изменился после войны. Исчезла его лощеная красота, осталась лишь резкость черт и какая-то лихорадочная бледность. Но взгляд его оставался таким же пронзительным и непроницаемым.

— Я не твой враг, Уизли, — тихо произнес он, и в его голосе Джинни послышалась усталость, — по крайней мере, сейчас. И я не ищу встречи с бывшими… союзниками. Мне нужно поговорить с этой целительницей. Это важно. Для меня лично.

— С чего ты взял, что я тебе поверю? — Джинни скрестила руки на груди, стараясь скрыть дрожь, пробежавшую по её спине, — ты всегда лгал, Малфой. Это у вас семейное.

Он дернулся, как от пощечины.

— Может быть, — Драко вздохнул, и в его глазах мелькнула боль, которую он тут же скрыл за привычной маской высокомерия, — но сейчас у меня нет причины лгать. Эта целительница… говорят, она может помочь мне избавиться от метки.

Драко резко отодвинул рукав своей куртки, обнажив предплечье. Джинни невольно вздрогнула, увидев знакомую Темную Метку, выжженную на его коже. Она словно ожила, запульсировав тусклым, зловещим светом в предрассветной дымке. Джинни помнила, как эта метка пылала на руках Пожирателей смерти во время битвы, как она отмечала их, отделяя от защитников Хогвартса. И хотя метка Драко была бледной, почти незаметной, для Джинни она была символом боли, страха и смерти.

— Откуда… — начала было Джинни, но тут же осеклась. Она хотела спросить, откуда ему знать о целительнице, откуда у него эта информация. Но потом поняла, что это не имеет значения. Драко здесь, ищет эту женщину, и он только что назвал причину, по которой не может обратиться за помощью к Министерству. Темная Метка на его руке была приговором, клеймом, которое навсегда связывало его с прошлым. И Джинни почему-то знала, что он действительно хочет от неё избавиться.

— И ты думаешь, что эта… целительница… сможет тебе помочь? — спросила она, и голос её звучал ровно и холодно.

— У меня нет выбора, Уизли, — Драко поправил рукав, скрывая метку, — это мой последний шанс.

В его голосе Джинни послышалась такая безнадежность, что она невольно прониклась к нему сочувствием. Она впервые видела Драко Малфоя таким — сломленным, уязвимым, лишенным его привычной надменности. И хотя Джинни все еще не доверяла ему, она понимала, что он говорит правду. Темная Метка — это не просто татуировка, которую можно свести у первого попавшегося мага. Это проклятие, которое навсегда связывает своего носителя с Волан-де-Мортом и его приспешниками.

Джинни знала, что Малфои были среди первых, кто присягнул на верность Темному Лорду, но она также помнила и тот момент, когда Драко отказался участвовать в убийстве Дамблдора. Может быть, в глубине души он и не был до конца предан Волан-де-Морту? Может быть, у него действительно был шанс на искупление?

— Хорошо, — медленно произнесла Джинни, взвешивая все «за» и «против». Решение далось ей нелегко, но интуиция подсказывала, что вдвоем у них будет больше шансов найти Полумну, — я согласна пойти с тобой. Но при одном условии.

Драко выпрямился, в его глазах мелькнула надежда. Он очевидно не ожидал, что Джинни согласится так легко.

— Каком же? — спросил он, и Джинни показалось, что впервые за все время их знакомства она услышала в его голосе искреннюю благодарность.

— Без глупостей, Малфой, — предупредила она, встретившись с ним взглядом. Её голос не дрожал, но Джинни сама чувствовала, как напряглись её мышцы, словно она готовилась к атаке, — никаких игр, никаких манипуляций. Мы идем в лес, чтобы найти Полумну. И ты будешь делать то, что я скажу.

На мгновение ей показалось, что Драко возразит. Что в его глазах мелькнула привычная надменность, а на губах заиграла язвительная улыбка. Но он лишь кивнул, и его лицо снова стало серьёзным, почти мрачным.

— Договорились, Уизли, — тихо произнес он, и Джинни впервые за все время их знакомства поверила ему.

Он подошёл к ней ещё ближе, нарушая то невидимое пространство, которое Джинни всегда старалась сохранять между собой и… остальным миром. Она отшатнулась от него, словно он был прокажённым, и в груди вспыхнула злобная искра раздражения. Да как он смеет!

— И держись от меня подальше, — добавила Джинни, не в силах удержаться от едкой ремарки, хотя и понимала, что ведёт себя по-детски. Она даже нахмурила нос, словно от Драко исходил неприятный запах, — от тебя воняет!

— Что? — Драко недоуменно посмотрел на неё, словно не веря своим ушам, — ты издеваешься?

— Нисколько, — Джинни не могла удержаться от улыбки, видя его реакцию. Она знала, что Малфой всегда славился своей любовью к дорогой одежде и изысканным ароматам, — твои духи давно выветрились, Малфой. А запах сырости и волчьей шерсти тебе не к лицу.

Драко инстинктивно потянул себя за воротник куртки, словно пытаясь уловить несуществующий запах. Джинни рассмеялась, и её смех прокатился между деревьев, разгоняя мрачную атмосферу леса. Она и не помнила, когда в последний раз так легко и свободно чувствовала себя рядом с ним.

— Пошли уже, — она повернулась к нему спиной и направилась в чащу леса, уверенно ступая по знакомой тропе, — время не ждет.

Драко, все еще нахмурившись, поспешил за ней, перешагивая через корни деревьев с ловкостью, которую Джинни от него не ожидала. Она не оборачивалась, но чувствовала его взгляд на своей спине, и это чувство было странным образом приятным. Впервые в жизни Джинни рада была, что рядом с ней кто-то есть. Пусть даже этот кто-то — Драко Малфой, с которым её связывали годы вражды и соперничества. Казалось, лес в этот миг размыл границы прошлого, заставив их забыть о старых обидах и смотреть в одном направлении.

Лес вокруг них, казалось, ожил. Он шевелился, дышал, наблюдал за ними тысячью невидимых глаз. Ветви деревьев сомкнулись над их головами, словно пытаясь преградить путь солнечному свету, и предрассветный сумрак сгустился, превратившись в почти осязаемую тьму. Воздух стал гуще, тяжелее, наполнился запахом сырой земли, прелой листвы и ещё чего-то неуловимого, волнующего и тревожного одновременно. Запахом тайны, запахом магии, скрытой в самом сердце Запретного леса. Джинни знала этот запах, как знала собственные пять пальцев.

— Много Пожирателей смерти осталось в живых? — спросила Джинни, не оборачиваясь. Ей не нужны были слова, чтобы понять, что он идёт следом. Она чувствовала его присутствие каждой клеточкой своего тела.

Малфой хмыкнул у неё за спиной.

— А что, хочешь на них поохотиться, Уизли? Решила заняться истреблением моих бывших соратников?

Джинни невольно улыбнулась, проводя ладонью по холодному металлу ружья.

— Да кто знает, как там дела пойдут.

Малфой некоторое время шёл молча, словно обдумывая её слова, а потом неожиданно спросил:

— Давно ты… бросила пользоваться магией?

Джинни усмехнулась и покачала головой. С засранцем нужно было быть настороже.

— С чего ты взял, что я её бросила?

Малфой нагнал её и теперь шёл рядом, держась на расстоянии вытянутой руки. Джинни повернула голову и посмотрела ему в глаза. Серые. Холодные. Ртуть. Странные, пугающие, но такие манящие.

— У тебя нет палочки, — спокойно констатировал он и, прежде чем Джинни успела что-либо понять, резко наклонился к ней и, обхватив её лицо ладонями, глубоко вдохнул, — ты даже пахнешь… по-другому.

Джинни отшатнулась от него, словно её обожгло пламенем, и прикладом ружья ощутимо съездила ему по лицу.

— Ещё одна такая выходка, Малфой, — прошипела она, чувствуя, как внутри быстро разливается гнев, сметая всё на своём пути, — и я пристрелю тебя.

Малфой шатнулся, но удержался на ногах. Он провел тыльной стороной ладони по губам, стирая кровь, и поднял руки в знаке извинения.

— Моя вина, Уизли. Забыл, с кем имею дело.

Но Джинни не обмануть. С ним что-то было не так. Пока она не могла это определить, объяснить, но она ясно ощущала перемену. Он изменился. И от этой мысли стало ещё страшнее.

Она опустила ружьё и нахмурилась, вглядываясь в лицо Драко, пытаясь понять, что же с ним произошло. Секунд десять они молча смотрели друг на друга, и Джинни впервые за все годы их знакомства почувствовала себя… неуверенно. Растерянно.

На его лице застыло странное выражение, смесь боли, гнева и… чего-то ещё, чему она не могла найти названия. В глазах, которые она всегда считала холодными и бесчувственными, мелькнул огонь. Яркий, горячий, почти обжигающий.

Чёрт!

Джинни резко повернулась к нему спиной и зашагала дальше.

— Веди себя прилично, Малфой, — бросила она, закидывая ружьё на плечо, — иначе я и в самом деле выстрелю.