Царицу заказывали? (джен)

Отец требовал, чтобы Тюр назвал его царицу Матушкой. Царевна Ванахейма, залог мира между асами и ванами, младше него была на полтысячелетия. Мать его брата Тора, законного первенца Всеотца. Как хороший сын, Тюр повиновался без пререканий. Хотя он ведь мог рассчитывать на то, что именно его, своего самого старшего сына, отец сделает наследником Золотого Трона. Разве не он, который поддерживал все решения своего царя, достоин стать вторым после него, особенно после предательства и изгнания Хелы?

Тюр упрямо прогонял такие размышления из головы.

Поднимал кубок за Тора, своего брата и будущего царя на грандиозном пиру по поводу его рождения. Так же, как и все славил отца и его молодую царицу на свадебном пиру. Тюр помнил свой долг, несмотря на то, какие чувства испытывал на самом деле. Вот чего не хватало старшей сестре — покорности отцу и почтения пред волей царя. И где она?

Он славный воин. Тот, кого Один называл своей гордостью, умел молчать.

Поэтому никому и в голову не приходило, что у тихого благородного военачальника могут быть свои амбиции. Даже отец, или прежде всего, отец, смотрел на него, как на слепое орудие в своих руках. Тюр не перечил, даже когда ему был отдан приказ вырезать всех, кто отказался отринуть присягу старшей сестре. Он понимал, что Один тем самым пачкал его руки кровью лучших воинов Асгарда. Однако повиновался, ничем не выдав настоящих чувств. И доверие Всеотца возросло.

И Тюр, пока Один путешествовал, отвечал за безопасность дворца и Асгарда. Он был назначен командующим гвардией и нашёл путь к сердцам воинов. Тюр мог избавиться от спящего в золочёной колыбельке младенца в любой момент, но не делал ничего. Лишь старательно и неукоснительно выполнял свой долг. Не давал отцу повод в себе усомниться. И ждал.

Тор, пока ещё не умеющий даже ходить, приводил Одина в дикий восторг. Царь без колебаний назвал его своим преемником, и многие при дворе решили, что это дело рук царицы. Прекрасной Фригги, которую отец любил настолько пламенно, что слагал в честь супруги стихи и изменял ей в открытую. Плоды этих походов налево Тюр был вынужден учить сражаться и вытирать сопли, как хороший старший брат.

На самом деле он сделал всё, чтобы Видар и Вали его обожали. Щенята были забавными и абсолютно не годились в соперники. Всеотец никогда не отдаст Асгард тому, кто хоть немного сродни животному. А близнецы были оборотнями и берсерками. Отличное сочетание для будущих цепных псов. И Тюр всего лишь заботился, чтобы братики были привязаны к нему намного больше, чем к отцу, которого они видели очень-очень редко. Он говорил о верности своему царю и прекрасно осознавал, что любимому старшему брату, который подарил им первые мечи, близнецы будут вернее, чем Одину.

Тюр был первым, кто понял, что царица немного изменилась. Нет, она улыбалась с тем же теплом, была так же лучезарна. И время Видару и Вали Фригга тоже уделяла. Брала с собой совсем маленького Тора и могла, отпустив служанок, пару часов провести в детской. Царевна Ванов делала всё, чтобы возможные конкуренты её сына полюбили малыша, и не было семян вражды в семье. Тюр даже оценил бы её усилия, если б это прекрасное златовласое и голубоглазое создание не поломало его планы.

Он так же постоянно бывал у близнецов, кланялся жене отца и просил разрешения поиграть и подержать на руках брата Тора. Тот весело агукал, тянул Тюра за рыжие волосы и вообще улыбался, стоило его пощекотать. Вот только, несмотря на эту идиллию, взгляд Фригги оставался тревожным. Она будто знала, что Тюр ей не друг, хотя тот обманывал даже отца, насколько был безупречен в своей игре в героя.

Но царица ни жестом не давала понять, что боится его, не шла к Одину. И Тюр успокоился. Избавиться от царицы Асгарда потихоньку не мог даже он. Да и зачем? Отца он знал, тот скорбеть долго не будет и вместо неконфликтной Фригги притащит в качестве жены какую-нибудь мегеру. В любовницы Один брал исключительно дам с темпераментом. Спокойная, показательно милосердная, полная царского достоинства супруга Одина не слишком возбуждала. Она сияла, но в ней не было огня.

И временами, глядя, как смеется бывшая царевна Ванахейма, Тюр не понимал, чего отцу надо? Огонь был. Он в ней просто спал. И Один не смог его разбудить. Походы по любовницам крепости брака не способствовали. Тюра более чем устраивало, если Фригга возненавидит мужа. Он был уверен: за всей покорностью и безропотностью в царице прятался характер. И пока Один ни в чём себе не отказывал, царица слушала сплетни о его удали. Ей с радостью доносили об очередной победе её мужа на чужом ложе. Тюр к этому руку не прикладывал. Было полно желающих разрушить политический брак Одина и избавить его от жены.

Царевна Ванов или аристократка из знати Асгарда? Тюр считал оба варианта одинаково неудобными лично для себя. Но все же молодой царице не давали забывать, что она лишь вира за мир. А к своей могли отнестись благосклоннее.

Он не мог назвать точный день, когда жена отца изменилась. Едва заметно и вместе с тем поражающе. Прежде всего, Фригг больше не смотрела на Одина с любовью. Нет, глаза ее сияли. Только Тюр был уверен, что чувств к отцу у царицы не осталось. Она больше не сбегала в сады, когда слышала сплетни о новой любовнице. Царица почти всё время делила между детьми и двором, делами которого начала живо интересоваться.

Женщине, родившей ему законного первенца, Один позволил бы и больше, чем мелкие перестановки. Но Фригг, к крайнему раздражению Тюра, не наглела, показывала Одину, что остаётся той же смиренной просительницей. Только это было не так. У той царицы не было такого взгляда, который на миг, но всё же выдавал её настоящее настроение. И Фригг смотрела на славнейших мужей Асгарда с насмешкой, словно на куски мяса.

Тюр, конечно же, своими выводами с отцом не делился.

Не сейчас, когда Тор занимает место любимейшего из сыновей. А женщина, его родившая, безукоризненна в глазах Всеотца. Настроить Одина против жены не получится, только если она сама не даст повод. Только вот не даст же. Умна, стерва! Этого Тюр с толикой восхищения отрицать не мог.

Умна! И с толком пользуется положением, чтобы укрепить позиции своего ребенка и свои собственные. Да и начавший ходить Тор до глупости умилял всех, кто знал Одина еще ребенком. Слово стариков, служивших еще деду Беру, значило многое. Именно они помогли отцу решить, что женщина править не достойна.

Тюру оставалось только ждать. Это он умел лучше всех на свете. И быть хорошим сыном, идеальным, не мечтающим свернуть тонкую, белую, словно крыло лебедя, шейку матушки.