Кофейная гуща (гет)

— Мистер Малфой, девушка очнулась, — служанка, принесшая благую весть, тут же испарилась: хозяин поместья не любил, чтобы прислуга путалась под ногами. Но сегодня Драко ничего и не заметил бы — бросив все свои дела, он поспешил в гостевую спальню на втором этаже.

Гостья сидела на кровати, обхватив пальцами старую облупившуюся жестяную кружку. Малфой стукнул костяшками пальцев в открытую дверь, и девушка подняла голову; ее лицо было мокрым от слез.

—Доброе утро. Меня зовут Драко, Драко Малфой. А Вас? — мужчина решил начать издалека, чтобы не пугать девушку еще больше. Но та будто не слышала его слов, задумчиво глядя куда-то сквозь хозяина поместья. Драко уже хотел было повторить вопрос, когда она наконец сфокусировала свой взгляд на его лице и нахмурила бровки.

— Гермиона, — еле слышно проговорила гостья. — Гермиона Уиз... Уинтер, — она закусила предательски задрожавшую губу и подавила судорожный вздох.

— Гермиона, я нашел Вас в лесу. Вы замерзали, и я принес Вас в свой дом, — Драко посчитал должным объяснить девушке, что происходит, но, похоже, она и так все поняла, потому что активно закивала.

— Да-да... Спасибо большое...мистер Малфой.

— Драко, — поправил ее мужчина. Он отметил, что голос девушки был мелодичным, будто перезвон колокольчиков. А может, это звенели ее спрятанные слезы. Решив наконец выяснить, что к чему, Малфой задал гложущий его вопрос: — Что Вы делали в самой чаще одна, Гермиона? Как Вы вообще забрались в такую даль?

Гостья сжала в руках кружку, и непрошенные слезы снова полились по все еще бледным щекам. Драко протянул ей чистый платок и присел на краешек кровати, наблюдая за тем, как она собирается с силами.

— На... мою семью... напали. Муж погиб... А я... — она прижала платок к губам, не в силах совладать с пережитым ужасом.

Драко подхватил:

— Вас похитили?

— Что-то вроде того, — Гермиона глубоко вздохнула и решительно посмотрела хозяину дома прямо в глаза. Драко подметил, какого глубокого коньячного оттенка они были, но тут же прогнал эту мысль как неуместную. — Мистер Малфой...

— Просто Драко, — снова поправил ее мужчина.

— Драко... — девушка слегка запнулась, словно ей пришлось приложить усилие, но мистер Малфой, имея такое редкое и необычное имя, давно к такому привык. — Если Вы не против, я бы хотела… немного отдохнуть. Я не задержусь надолго, не волнуйтесь.

— Нет-нет, можете оставаться здесь столько, сколько потребуется, — уверил ее Малфой и уже у дверей добавил: — Соболезную по поводу Вашего мужа.

Дождавшись неуверенного кивка, он прикрыл за собой дверь.

* * *

К обеду гостья спустилась в сопровождении служанки, тут же растворившейся в дверях, ведущих на кухню. Малфой, сидевший во главе стола с газетой в руках, оторвал взгляд от колонки новостей и мельком взглянул на маленькую светловолосую девчушку, сидевшую по его правую руку, прежде чем повернуться к гостье. Почувствовав, что кто-то вошёл в комнату, девочка резко обернулась и посмотрела на Гермиону со смесью любопытства и приязни. Большие серые глаза светились умом и казались необыкновенно проницательными для девочки семи-восьми лет. Гермиона подметила, что дочь была практически точной копией отца.

Увидев, что гостья нерешительно замерла на пороге, Драко встал, учтиво поприветствовал ее и, представив свою дочь, Асторию Малфой, пригласил к столу.

Обед прошел неожиданно тихо и спокойно, и Гермиона была благодарна за то, что ей дали собраться с мыслями. Время безжалостно утекало, словно песок меж пальцев, но она не могла просто взять и ринуться в бой, так просто забыв обо всем. Она должна была погоревать, оплакать их всех.

Несмотря на то, что юная Тори буквально горела от нетерпения, она не задала ни одного вопроса в течение всего церемониального обеда, как про себя нарекла его Гермиона, хоть и знавшая, но не привыкшая к соблюдению всех правил этикета, которым в этом огромном богатом доме следовал даже семилетний ребенок.

Когда десерт был позади, Гермиона заметила, что взгляды двух пар одинаковых серых глаз сосредоточились на ней. Глубоко вздохнув, она промокнула губы тканевой салфеткой с вышитым на ней вензелем и выпрямилась, посмотрев сначала на Асторию, а потом на ее отца, который даже не подозревал, что ждало их впереди.

— Мистер Малфой, у меня к Вам большая просьба: не могли бы Вы проводить меня на то место, где Вы меня нашли?

— Но, постойте, Вы ведь еще не оправились! Да и как Вы собираетесь выбраться из нашей глуши? Когда Вам станет лучше, я отвезу Вас, куда скажете.

Гермиона, опешившая от такого благородства, поспешила успокоить хозяина поместья:

— Нет-нет, мне лишь нужно найти одну... вещь, которую я, должно быть, обронила.

— Вещь?.. — Драко казался озадаченным. — Но Вы ни за что не найдете ее в снегу, если она, конечно, сама не выпрыгнет из сугроба к Вам в руки, — его левая бровь выгнулась, что являлось явным показателем сарказма.

— Поверьте, эта вещь очень важна для меня. Прошу Вас, — что-то такое было в голосе девушки, что сразу убедило Драко в серьезности ситуации.

— Хорошо, я провожу Вас завтра, но сегодня Вы должны пообещать, что хорошенько отдохнете, — не дожидаясь ответа, мужчина позвонил в колокольчик, и тут же из дверей показалась все та же горничная.

— Анита, проводи нашу гостью обратно в покои, — Драко окинул Гермиону задумчивым взглядом и добавил: — И принеси ей что-нибудь из гардероба Астории, — увидев недоумение, отразившееся в карих глазах, он поспешил пояснить: — Асторией также звали мою покойную жену.

— Примите мои соболезнования, — повернувшись к тихонько прислушивающейся к разговору девочке, Гермиона мягко добавила: — Вам обоим.

— Ничего, — Астория-младшая не казалась расстроенной. — Я ее совсем не помню.

«А он помнит, — невольно подумалось Гермионе, поднимавшейся следом за служанкой по витиеватой лестнице. — Ведь он до сих пор хранит ее одежду».

* * *

Спустя полчаса Гермиона сидела на своей кровати в простом, но сшитом из явно дорогой зеленой ткани платье и задумчиво вертела в руках жестяную кружку, совершенно случайно прихваченную из дома. Теперь она служила лишь абсолютно ненужным напоминанием о Роне и о боли, которую она перенесла. Она больше не плакала: это навсегда оставит шрам в ее душе, но надо двигаться дальше, надо действовать по плану, который по старой привычке мгновенно зародился в ее голове в критической ситуации.

Только она поставила чашку на тумбочку, как раздался робкий стук в дверь.

— Входите! — в комнату несмело заглянула белокурая головка. — Астория, проходи, что-то случилось?

— Нет, — девочка явно чувствовала себя неуютно, но в глазах ее горел огонек любопытства. Наконец, малышка важно спросила: — Как Вы устроились, миссис Уинтер? Может, Вам что-нибудь нужно?

Гермиона поперхнулась от смеха, но тут же притворилась, что у нее обыкновенный приступ кашля, чтобы не смущать Асторию. Этот вопрос, как и соблюдение этикета за обеденным столом, были настолько необычными для ребенка, что Гермионе пришлось приложить немало усилий, чтобы взять себя в руки. Наконец, она ответила:

— Просто замечательно, спасибо. Твой отец обо всем позаботился, — мгновение поколебавшись, будет ли это уместно, Гермиона мысленно махнула рукой и закончила свою мысль: — Ты можешь звать меня просто Гермиона.

— Гермиона... — глаза малышки удивленно расширились, но она казалась обрадованной. Еще бы, в таком большом доме, будучи единственным ребенком на мили вокруг, она, должно быть, чувствовала себя одинокой. Решив ее подбодрить, Гермиона поддержала беседу:

Ты уже ходишь в школу?

— Нет, — лицо девочки погрустнело, и она опустилась на краешек кровати, рассматривая пустую белую чашку в своих руках. — Отец нанял мне репетитора, она приходит пару раз в неделю. Кроме того, гувернантка учит меня французскому и музыке, а сам отец занимается со мной рисованием.

— И как, получается?

— Не так хорошо, как у папы, но он говорит, у меня есть... Пон...тецал, — девочка совсем засмущалась, понимая, что, вероятнее всего, только что похвалила себя, и Гермиона поспешила на выручку, переводя тему:

— Можно посмотреть?

Проследив за взглядом гостьи, юная хозяйка медленно и чуть недоверчиво протянула ей чашку. Бережно взяв ее в руки, Гермиона увидела, что на дне ее были давно засохшие черные разводы.

— Кофейная гуща? — догадалась она.

Малышка кивнула и заинтересованно посмотрела на девушку, изучавшую заковыристый рисунок.

— Вы разбираетесь в этом?

— Умею ли я гадать на кофейной гуще? — Гермиона рассмеялась, будто вспомнив что-то забавное, и лукаво посмотрела на ребенка: — Ну, я кое-что знаю по этой теме.

— Ух ты! — глаза Астории загорелись, и Гермиона наконец-то смогла разглядеть юношеский задор за фасадом внешней холодной аристократичности этой девочки. — Няня говорит, что все, что она увидела, сбудется. Это правда?

— А ты хочешь, чтобы это сбылось? — Астория активно закивала, и губы Гермионы дрогнули в улыбке: — Тогда, полагаю, у судьбы просто нет шансов, — на секунду став серьезнее, Гермиона нагнулась к девчушке и заговорщически прошептала: — Наши желания — самая сильная магия.

Астория недовольно надула губки и заявила:

— Папа тоже так говорит. Только он совсем-совсем не верит в магию, ни капельки.

— А ты веришь? — Гермиона поймала себя на мысли, что задает слишком много вопросов практически незнакомой ей девочке, но что-то в ней цепляло и не давало просто проигнорировать этот юный цветок, отчаянно тянувшийся к людям в поиске тепла.

— Верю, — Астория покраснела до корней волос, но сказала это твердо, будто пытаясь убедить не столько Гермиону, сколько себя саму. Девушке стало безумно жаль малышку, и она невольно протянула руку, чтобы утешить ее, но тут же остановилась. Своих детей у нее не было, опыта в общении с ними, как такового, тоже, поэтому она понятия не имела, как отреагировать на слова Астории. Чувствуя себя неуютно, она опустила голову и уставилась в чашку, которую все еще держала в руках. Гуща образовала множество узоров, переплетенных так тесно, что в них ничего нельзя было разобрать. Зацепившись взглядом за пятнышко, смутно напоминавшее птицу с раздвоенным хвостом, Гермиона задумчиво прошептала:

— Кто знает, может, ты и права...