Бисер (гет)

Вокруг сплошные самураи. Злые самураи. Плюющиеся огнем самураи. Не то чтобы Сакура сильно их разглядывает — один из них, самый грозный и краснодоспеховый мужчина с дикой гривой черных волос — умудряется почти пробить ее ментальную защиту. Одним взглядом. Ее ведет так, что она едва не хватается за голову. На этом разглядывание кончается.

Барьер мерцает тусклым желтым. Стоит порадоваться, что Сакура перепутывает барьеры и вместо стандартного случайно развертывает барьер на четверых. Потому что барьер раскрывается, во-первых, в традиционном японском доме, а во-вторых, на площади действия оказывается неучтенный человек.

Не смотря на то, что он лежит на футоне и едва дергается в ее сторону, человек взглядом показывает: подойди, и я что-нибудь тебе оторву. Не то чтобы ей очень хочется. Он очевидно тоже самурай. Без доспеха, правда... В общем-то, никто тут не слишком похож на самураев. Сакура не слишком разбирается в том, как те одеваются и какие делают прически, но местные самураи диковатые и настолько суровые, что плюются огнем в помещении. Без одной стены, правда, но... Барьер развертывается так, что сносит препятствие, либо вбирает его.

— Чертовы координаторы, — вздыхает Сакура, чувствуя, как от недосыпа левый глаз начинает дергаться.

Она всего лишь хочет попасть в мир, где нет людей, но есть нетронутая никем древняя флора и фауна. Это исследовательский проект! Для перемещения координаты рассчитывались не меньше трех месяцев! И что?

Барьер проработает на заложенной в него энергии еще минут... Сакура прикидывает, учитывая огневой и местами оружейный натиск. Минут пятнадцать.

Она посматривает на лежащего смирно, но готового бороться за свою жизнь самурая. Люди чести? Или все-таки в этом мире что-то пошло не так? Собственно, пошло — они же плюются огнем — но может не настолько? Впрочем, даже хорошо, что плюются. Значит, способны управлять магией, маной или как тут называют внутреннюю энергию...

У Сакуры есть выбор. Либо сплести формулу якоря, которая вернет ее обратно, либо держать барьер после пятнадцати минут уже из своего резерва и очень быстро думать. Многозадачность прекрасна, но не в такой связке. Формула требует максимальной на ней концентрации, как и, к слову, барьер. Сакура уверена, что он при такой многозадачности ослабеет вдвое. И вот тогда у плюющихся в нее огнем самураев появится шанс его пробить.

Зато лечение, даже запущенной раны, оттягивает только треть от того, сколько нужно потратить либо на барьер, либо на формулу якоря...

— Я думаю, что вы очень хотите мне помочь, — Сакура переходит с английского на японский, обращаясь к умирающему самураю.

Тот сверкает на нее глазами. В них ни малейшего оттенка красного, но становится настолько неуютно, что можно заподозрить эмоциональное влияние.

— Вы наверняка хотите жить, — продолжает она, культивируя внутри чувство уверенности и адову невозмутимость. Но слова, видимо, все же подбирает не те. — Я не собираюсь вас убивать. Я медик. Я могу вас вылечить.

На синевато-белом лице с черными провалами глаз приподнятая бровь выглядит жутковато, но Сакура отделывается от ассоциаций и продолжает:

— Я ошиблась в координатах. Я даже не знаю, где нахожусь. Мне нужно вернуться. Вы ведь умеете управлять внутренней энергией?

Сузившийся взгляд прорезает в ней метафорическую дыру. Что с ним не так? Разве ему не хочется жить?

— Послушайте, очевидно, что вы умираете и что вам некому помочь. У вас наверняка есть родственники, которые волнуются за вас...

Тот мужчина в красном доспехе, пытавшийся пробить барьер огнем, а теперь стоящий почти вплотную и сверлящий Сакуру взглядом... наверняка родственник. Или глава... семьи? Фамилии? Клана? Как это у них тут называется. В любом случае, ответственное лицо.

Ей будет очень не по себе оказаться рядом с ним без барьера.

— Я предлагаю вам бартер. Я вас лечу, а вы просто... пару минут помогаете держать мне барьер, чтобы я смогла спокойно уйти. Я никому не собираюсь вредить, честное слово.

Он колеблется. Ещё бы. Честное слово. Надо же такое сказать... И где ее ораторские способности, когда они нужны? Сакура следит за его усталым изнеможденным лицом цепко и думает, сможет ли он удержать барьер даже после лечения. Все, что требуется, это немного жизненной энергии... он после лечения будет ей переполнен. Хватит ли контроля? Умеет ли он вообще контролировать энергию? Этого она так и не узнае́т...

Самурай смотрит куда-то за пределы барьера. Сакура прослеживает его взгляд. И понимает, что не ошиблась. Тот грозный мужчина в красном доспехе — и правда либо родственник, либо глава клана. Самураи меряются взглядами, будто молча спорят. Атмосфера, не смотря на барьер, снова становится горячей.

Прикинув, сколько проходит с момента переноса, Сакура громко прокашливается.

Умирающий обдает ее косым и леденящим душу взглядом. Она невозмутимо поднимает брови.

— Хорошо, — сцеживает он едва слышно.

Лечение и диагностика — это то, что Сакура умеет делать как боженька. Она щелчком пальцев испаряет пропитанные кровью бинты. Диагностическая формула работает стандартно и выдает: вот-вот наступит заражение крови, в которой еще и присутствует какой-то странный растительный токсин.

Что же, с этим можно работать. Сакура прикидывает оставшееся время и присаживается рядом с самураем, готовясь к чистке крови от всякой дряни.

Она не успевает.

Это становится очевидно, когда токсин отказывается распадаться в крови и когда его приходится буквально... высасывать из тела. Сакура экстренно вспоминает формулы преобразований и получает из одеяла вполне сносный таз, который наполняет водой. Формула призыва воды не боевая, поэтому энергии много не жрет.

Два разреза на теле приходится делать энергетическим скальпелем.

Самурай даже не дергается. Только на лбу выступает пот. Сакура сочувственно поджимает губы и концентрирует энергию в пальцах, погружает ладони в таз. Да, это будет больно.

У этих самураев либо что-то с болевыми ощущениями, либо гениальный самоконтроль. Сакура уверена: ей придется делать перерывы. Но умирающий на удивление не сопротивляется. И не дергается. Ну почти.

Сакура не может его держать и не может наложить на него парализующее. Это все-таки чересчур радикальный способ обездвижить больного человека.

Токсин выводится медленно, и Сакура осознает: она не успеет. По позвоночнику ползет ледяная капля пота. Она недооценивает токсин, а токсин растворяет ее время как кислота разъедает эмаль.

Сакура раз за разом испаряет ядовитую воду, чтобы набрать тазик новой, чистой. Самурай держит челюсти крепко сжатыми и мелко надрывно дышит. Приходится начать делать перерывы.

Барьер, мерцающий желтым все тусклее и тусклее, начинает истончаться с граней. Сакура, взмокшая от напряжения и усилий, все вытягивает и вытягивает стойкий токсин из обессиленного тела. Она запрещает себе думать о том, что барьер схлопнется раньше, чем она закончит лечение.

Тогда, очевидно, ей придется продолжить лечение, а не питать барьер из своего резерва. На то и на другое ей уже не хватит. Надо же было недооценить рану.

Барьер истончается с едва слышным потрескиванием. Она заканчивает с токсином медленно, но все же неумолимо.

Момент, когда барьер почти пожирает всю заложенную в его резерв энергию, Сакура чувствует кожей. Потрескивание становится громче. У нее есть не больше трех секунд, чтобы подключить барьер к своему резерву. Но тогда она не сможет долечить. А самурай чересчур ослаб и вряд ли сможет перехватить контур управления.

Решение принимается с треском. Барьер рассеивается. Сакура, поневоле вслушивающаяся в то, что происходит за ним, едва не сжимается. Но никто не спешит приставить ей к горлу лезвие. Она слышит шаги. Но... но кажется, они удаляются. Да! Удаляются! Минус толпа. Так. Хорошо. Сейчас у нее есть время, чтобы долечить самурая, а потом можно будет... что-нибудь придумать.

Сакура выводит остатки токсина и дает себе пару секунд на выдохнуть. Работа практически ювелирная. Давно она не пыталась делать такое...в настолько полевых и напряженных условиях.

Самурай смотрит на нее из-под полузакрытых век. Взгляд у него такой, будто он вот-вот отключится.

Ладно. Мало сделать чистку. Надо еще заживить.

Сакура возится с несложной, но причинившей немало внутренних осложнений раной, не больше получаса. За это время она успевает повторно вымокнуть, выжать треть резерва и подумать о том, что если ее не отпустят просто так, придется бросить свое тело тут. Не самая большая цена, но "умирать" ей сложно психологически.

Когда рана затягивается и становится больше похожей на розовую полоску между ребер, Сакура со звучным вздохом запрокидывает голову назад. И, выругавшись, хватается за сердце.

Все это время сзади нее стоит тот краснодоспеховый самурай! А она даже не слышит, как он подходит!

Нет, конечно она не думает, что ее так оставляют один на один с больным. Но три метра расстояния ее вполне бы устроили.

Мужчина обходит ее сбоку и склоняется над подчиненным (или все-таки родственником?).

— Мне лучше, — выдавливает из последних сил самурай, смотря осоловело.

— Еще бы, — бормочет она себе под нос, — после того, сколько я потратила воды и нервов...

Оба единогласно переводят на нее взгляды. Хочется икнуть. Сакура стойко задерживает дыхание и переводит взгляд с одного лица на другое. Схожесть, незамеченная раньше, бьет ей по лбу как молотком. Если они не какие-нибудь братья или двоюродные племянники, то она — лучший в мире координатор.

Лучше бы она потратила время, которое они говорят без слов, на формулу. понимает она. Потому что мужчина вдруг выпрямляется, возвышаясь над ней опасной громадой. Как бы не пошло в этом мире развитие, она не сомневается: он опасный соперник. Ей с ним не справиться. Как минимум, не такой вымотанной.

Сакура ждет чего угодно, нащупав языком капсулу с мгновенно действующим ядом, и готовится бросить тут тело и сбежать уже не формулой, а просто притянуться к якорю слепком души.

Штормовые волны напряжения идут одна за одной, пока черный взгляд скользит по ней расчетливо и оценивающе. Сакура представляет все процессы, работающие в его голове, и содрогается. Да, без целителя в таком средневековье жить трудно. Чертов токсин! И сама она не лучше! Затылок взмокает.

Капсула с ядом на месте, пытается успокоить себя Сакура.

Вылеченный ей самурай издает неопределенный звук, мужчина оборачивается на него и они недолго смотрят друг на друга. Мысленное общение? Или просто хорошо друг друга знают?

— Иди, — короткое движение подбородком.

Голос у него обычный. Низкий, негромкий, но очень... повелительный. С такой-то внешностью больше бы подошло низкочастотное рычание.

Она не ослышалась? Он действительно так сказал?

Сакура начинает выводить формулу в воздухе не дожидаясь, пока мужчина что-нибудь уточнит. Впрочем, он и не уточняет. Только внимательно следит за движениями ее ладоней и останавливает взгляд на расплетающихся энергетических нитях.

Он что, их видит?..

Впрочем, неважно, огнем же как-то плюется. Сакура выводит последний знак. Формула вспыхивает зеленым. Мужчина плавно отшатывается. Судя по тому, как его рука дергается к висящему на поясе самурайскому мечу, он воспринимает это за опасность. Ну да. Тут же наверняка пока такого нет.

Зеленый окутывает Сакуру, растворяет, превращает в атомы и материализует ее в родном мире. Сакура, распластавшаяся в своем кабинете в исследовательском центре, медленно и тонкой струйкой выдыхает напряжение. Нежданное приключение закончилось!..

Через полгода она, составив из координат формулу, снова пробует найти нужный мир. Одна ошибка не снимает исследовательского интереса и важности приобретения некоторых выродившихся в ее мире растений. В этот раз она снимает с координаторов стружку заранее. Что может пойти не так? Барьер развертывается во всю мощь, как только тело материализуется в нужной точке. В этот раз стандартый, метр на метр.

Полная исследовательского энтузиазма Сакура промаргивается.

— Да это судьба, —звучит саркастично чей-то знакомый голос из-за барьера.

С ощущением провала она открывает глаза. Взгляд упирается в стоящего напротив, на расстоянии меньше метра, того... совсем недавно забытого мужчины в красном доспехе!

Сакура мычит как от зубной боли и пытается сделать вдох, чтобы на выдохе немного прийти в себя.

— Вернусь — поубиваю чертей, — обещает она сама себе, чтобы самой не начать дышать огнем.

Снова устраивать переговоры.