Постоялый двор «Пристанище ветра» (гет)

Вдали силуэт замечаешь с рассветом,

Который маячит, скрываясь в тени.

Измазанным сажей и бедно одетым

Ты ворам не нужен. Доверься, рискни!

Скитальца окликнул ты — безрезультатно,

За ним поспешил, но он был далеко.

Ты хочешь, быть может, вернуться обратно,

Но от авантюр отступить нелегко.

Мужчину нагнал ты у входа в пещеры,

За ним по пятам одолел лабиринт.

Уродлив и глух, как отродье химеры,

«Он зло во плоти!» — тебе шепчет инстинкт.

Но ты шел за ним, как толпа за пророком,

Предчувствие бед заглушая в груди.

От спутника веяло властью, пороком,

И больше пугало, что там — позади.

Большая пещера в итоге открылась:

Очаг полумертвый во чреве земли,

Девица, которая тихо молилась,

Упав на колени, в грязи и пыли.

«Ах, Элио, брат мой, ах как я боялась! —

Отчаянно шепчет девчонка в тени. —

Ах, боги-драконы, зачем мы остались?

Зачем мы страдаем? Теперь мы одни!

Мой муж, мой Вильборг, был оплот и защита…

Зачем ты заставил на схватку пойти?

Ах, кто мог бы знать — кинжал ядовитый!

Зачем этот путник возник на пути?»

Ты делаешь шаг (эхо вторит раскатом) —

Не слышат, не видят… Тебя для них нет!

Да что же не так со сестрою и братом?

А, может, с тобой? Это сон? Это бред?

Пытаясь смириться с предложенной ролью

Безмолвных свидетелей: камня, огня,

Ты слышишь ужасное: «Поднял на колья!

Твой муж отомщен был, к чему болтовня?»

«Вильборг говорил! Это проклято место!

Тот дом в сердце леса во всем виноват!

И лучше бы мы не боялись ареста…

Ведь смерть — наказанье страшней во сто крат!»

На смуглых щеках заблестели полоски,

И черные локоны скрыли лицо.

Два сделала шага ко хлипкой повозке,

Снимая с цепочки на шее кольцо.

«Мне, Элио, страшно. Не нужен подарок,

Что отнял у мертвого в темной ночи.

Погнули его вы под силой ударов…

Мне больно, что муж мой и брат — палачи».

И с гулким трезвоном по полу пещеры

Тот перстень к твоим подкатился ногам,

И ты, взяв его, пораженный без меры

Взмолился стихиям, взмолился богам!

Ведь перстень с агатом, с плетеным узором,

Такой же точь-в-точь, как на пальце твоем

(Доступный чужим и завистливым взорам…),

И только единственный в роде своем.

Из плена сомнений ты вырван насильно

Безрадостным смехом и скорбным «Ты рад?»

Чужак появился из тьмы замогильной:

«Мы призраки, путник. А это — наш ад.

Да, сложно поверить. Немыслимо даже!

Мы оба в ловушке, мы оба мертвы.

Я вижу, что ты удивился пропаже…

Хотел бы раскаяться — поздно, увы».

Нелепо и странно, нежданно и грубо,

Как фантасмагория, винный угар…

Так больно, реально, мучительно глупо

Пришел от судьбы удивительный дар.

Ты многое видел, скитаясь по свету,

Ты веришь в стихию и силу богов…

Ты знаешь, что там, далеко очень где-то

Тебя ждет родной и приветливый кров.

Но ты не ценил это раньше ни йоту,

Ты в омут бросался всегда с головой.

Ты сможешь теперь расплатиться по счету?

Ведь ты свою жизнь мнил обычной игрой.

Любимчик фортуны, ты слишком зазнался!

Но боги-драконы горазды шутить…

Теперь ты один на один оказался

С проклятьем и тайной. И не отступить.