Самоцветная пыль (джен)

Шум многотысячной толпы оглушал даже сквозь поднятый звукоизоляционный барьер. Тсагха краем глаза посмотрела на панель, где горящий ярко-голубым светом кристалл показывал, что воздушные потоки натянуты до предела, и подняла руку, приветствуя людей. Сегодня день ее триумфа, и он стоит того, чтобы потерпеть излишний шум. Небольшая платформа, на которой она стояла, медленно следовала по улицам к главной площади, где Шепчущие установили огромные экраны связи — шествие транслировалось во все уголки Самоцветья. Люди приветствовали ее. Приветствовали победу. И это стоило даже онемевших от улыбки скул. В последние годы у нее было мало поводов для улыбок. Тсагха опустила руку и крепче стиснула короткий генеральский жезл с крупным рубином в навершии. Совершенно декоративная на первый взгляд игрушка после небольших переделок превратилась в достаточно грозное оружие, способное при необходимости вызвать мощный огненный шквал. Излишняя мера в свете последних событий.

Она хотела бы насладиться этим триумфом по-другому. Выпить его сполна, почувствовать каждой клеточкой тела, каждой искоркой пламени, бежавшего по жилам вместе с кровью. Но последнее собрание Багрового круга все еще отдавалось неприятной горечью. Кисловатым привкусом поражения.

Платформа остановилась в центре площади и поднялась выше, к ней тут же потянулись тонкие темно-синие нити каналов связи, соединяя ее с экранами. Теперь на Тсагху со всех сторон глядела она сама.

— Жители Самоцветья! — Тсагха говорила и не слышала свой голос: воздушные потоки были завернуты так, чтобы весь звук шёл вовне, и только небольшая полоска на боковом экране показывала, что передача идет как надо. Сейчас ее слышал весь мир. Но удовольствия от этого Тсагха не испытывала: мысли ее вновь и вновь возвращались к недавним событиям. Ликованию от того, что война заканчивалась. Нефритовая Башня уже вовсю строила планы насчет грядущих полевых работ, рассуждала о высвобождении финансирования на какие-то залежалые проекты… Тсагха слушала и понимала: если это и впрямь станет истиной, Рубиновая Башня не получит ничего. Все вернется туда, откуда началось. К изготовлению тепловых кристаллов и редким совместным проектам, от которых всю славу забирали себе Гранатовые.

Долгая война вознесла Пламенных на недосягаемую высоту, позволила звучать их голосу в Багровом круге так громко, как никакому другому: ни одна из Башен не была так совершенна в военном искусстве, ничьи заклинания и артефакты не оказались настолько же эффективны. Никто не умел отдаваться разрушению с такой же неутомимой страстью. Черные мундиры с желтыми вставками, по которым змеились алые узоры, открывали любые двери, а адепты буквально осаждали приемную комиссию. Рубиновая Башня могла позволить себе выбрать лучшее. Вот только все это рисковало рухнуть в один миг, похороненное их же собственными победами. Оказавшимися слишком сокрушительными. Тсагха знала — понимала — стоило остановиться. Дать драконам вырваться из кольца, растянуть кампанию. Знала, но не могла. Сама суть пламени сопротивлялась любым половинчатым решениям. Все или ничего.

— Нам остался последний рывок. Еще один шаг, прежде чем мир покорится нам, — собственный голос прорвался даже сквозь барьеры воздушников. — Враг будет разбит, победа — за нами! — Тсагха вскинула вверх руку с жезлом, ощущая, как через всю площадь, а вместе с ней — через экраны — через все Самоцветье проносится волна силы. Живой, пламенной, всесокрушающей силы. Пламя не только в том, чтобы насылать огненные шквалы, истинное пламя горит в сердцах. Тсагха замолчала, торжествующе глядя на беснующуюся толпу. Она не сомневалась — весь Багровый круг будет рвать глотки за ее самоуправство. Но слово было сказано.

* * *

— О чем ты только думаешь? Это безумие! Война окончена, слышишь? О-кон-че-на!

Арук, глава Гранатовой Башни, метался по совещательному залу. Широкие полы его одежд, инструктированных гранатовой крошкой, взлетали вверх и медленно опускались, застывая то в одной, то в другой форме, удерживаемые образующими стальными нитями. Даже в таком состоянии его контроль оставался совершенным. Арук резко развернулся на каблуках и шагнул к Тсагхе, оперся широкими ладонями на подлокотники ее кресла, нависая и давя тяжелой и рокочущий, как подземный огонь, силой.

— Ты так думаешь? — вопреки своему характеру Тсагха оставалась совершенно спокойна. Ее пальцы небрежно поигрывали рубиновым жезлом, а по медным стяжкам мундира не пробегало ни одной искорки— Смотри, — она наклонилась, легко и тягуче проскальзывая под локтем Арука, и подошла к тактическому столу, в несколько касаний активируя трехмерную карту мира.

— Это внешний пояс лей-узлов: на этой широте ни одного мощностью более восьми единиц, — тонкий луч, протянувшийся из одного из колец, украшавших пальцы Тсагхи, очертил дальний край карты. — Мощность от девяти до двадцати единиц — внутренний пояс, — теперь луч бежал по крупным городам, основной линии заселения Самоцветья. — А вот эти, — голос Тсагхи упал ниже, приобретая хищные терпкие интонации, — те, что отошли нам после «победы». Самый слабый — не меньше тридцати единиц, — последние слова она практически выдохнула в ухо Арука.

— Как ты думаешь, что там, дальше? — рубиновый луч едва касался дальних областей карты, темных и до сих пор толком не исследованных. — Чем дальше на восток — тем возрастает мощность. Я тут произвела некоторые расчеты… — Тсагха приложила к выходному порту стола широкий браслет и запустила через него импульс силы, начиная передачу данных. Карта на столе вспыхнула и замерцала, а потом ее покрыли ряды таблиц и графиков.

— И что ты хочешь этим сказать? — Арук провел по столу коротким гранатовым стержнем, перемещая таблицы так, как ему было удобнее. Рассматривал, сверял данные, выстраивал новые последовательности. Тсагха не мешала — все данные были точными, Рубиновая Башня собирала их практически с самого начала противостояния, но до этого момента — не озвучивала, придерживая до подходящего момента. Который наконец настал.

— Там Сердце, Арук. Ключевой лей-узел, питающий собой все остальные. Все движение энергии завязано на него. И когда мы возьмем его…

— Если мы возьмем его, — Арук досадливо отвернулся от стола, — ты не думала о том, как его будут защищать?

— Думала. Но подумай еще вот о чем, Арук. — Тсагха, заложив руки за спину, остановилась у панорамного окна, рассматривая раскинувшийся внизу город. — Что будет, если лей-линии оборвутся? Ты же помнишь, что случилось с Эшитейским узлом?

— Природный сбой. Такое случается, — голос Арука звучал ровно, но Тсагха чувствовала — он сомневается.

— Уверен? — она не обернулась, лишь чуть повернула голову, так, чтобы видеть отражение собеседника в одной из стенных панелей, — а что, если это было спровоцировано искусственно? Если есть возможность отсечь… например Гранатовый узел? Или любой другой. Что тогда?

Тсагха с трудом представляла энергию, необходимую для отсечения узла достаточной мощности, чтобы служить источником Башни, но все же перспектива лишиться лей-узлов, а вместе с ними и магии, была слишком кошмарной для всего Самоцветья. Достаточной, чтобы перспектива мира не выглядела настолько соблазнительной. Вывести из равновесия, дать почувствовать угрозу, пообещать приз в конце — она не сомневалась в том, каким будет исход.

* * *

— Мы ударим сюда, — Тсагха, придерживая локтем небольшой летный шлем, объясняла задачу собравшимся вокруг нее магам, — этот узел не слишком сильный и находится достаточно близко к озеру. От него атака развернется на Краэтт. Если сработаем как надо — уже через трое суток мы увидим отроги гор. Вперед!

Шлем привычно сдавил виски, перед глазами синим светом вспыхнули небольшие экраны связи, которые поддерживал закрепленный за отрядом Шепчущий. Тсагха до упора ввела опознавательный кристалл к гнездо, подключаясь к системам небольшого летательного аппарата, и взмыла вверх.

— Входим в состояние незаметности, — обезличенный голос Шепчущего ткнулся в виски, а вместе с ним пришло стягивающее ощущение темно-синих нитей, плотным коконом смыкающихся вокруг отряда. Никто ничего не заподозрит раньше времени.

Война за Сердце Мира, последняя и кровопролитнейшая из всех Драконьих войн, началась.