Ся (джен)

Мастер Рен был жесток словно рабовладелец.

Жон плюхнулся в воду на четвереньки, его одежда промокла насквозь, несмотря на все усилия с закатыванием штанин и рукавов. Солнце только встало, и вода была ледяной. В довершение всего серебристая рыбка плеснула водой ему в лицо, словно дразня его, коснувшись его рук.

Когда он попытался поймать одну из них, она ускользнула у него из пальцев, словно кусок масла.

— Черт бы все побрал! — в чувствах крикнул он, ударив рукой по воде. — Возвращайся, и дай себя съесть! Я недели не ел ничего, кроме риса и овощей!

Однообразие пищи в храме было просто преступлением. Ни мяса, ни молочных продуктов, ни специй. Он не мог даже приготовить хлопья, и мастер Рен продолжал говорить ему, что если он так сильно хочет чего-нибудь поесть, ему придется пойти и поймать это.

Как будто он не пытался!

— Дайте мне передохнуть! У меня нет ни удочки, ни сети. Как я могу поймать рыбу голыми руками?

А рыбу было поймать проще всего. Он видел много кроликов, оленей и даже парочку диких кабанов в лесу, но последние двое, вероятно, подняли бы его на рога и клыки, а кролики быстро убегали всякий раз, когда замечали его. Удивительно, насколько он воспринимал удобство супермаркетов и продуктовых лавок дома как должное. И он даже никогда не ходил за продуктами. Это всегда делала его мама, и еда просто волшебным образом появлялась на столе полностью приготовленной.

Ворча, Жон поднялся на ноги и попробовал снова. Рыбы не собирались выбрасываться на сушу и предлагать себя на блюде, и будь он проклят, если это будет еще один день овощного жаркого. Мастер Рен сказал, что ему доверят сходить в соседнюю деревню и обратно, как только он сможет защитить себя, но этот путь занимал пять миль, а поблизости все еще были Гримм.

Время от времени кто-нибудь из них забредал к храму и быстро уничтожался мастером Реном. У него был дар чувствовать их, хотя он часто говорил, что это просто у Гримм был дар производить слишком много шума. У старика был настолько острый слух, что даже самые тихие оскорбления или жалобы, произносимые шепотом, приносили Жону дополнительную бытовую работу.

Подмести храм, вытереть пыль, приготовить еду, набрать воды для ванны, почистить их одежды, проветрить спальные места. Это был бесконечный список дел, больше работы, чем у него когда-либо было дома, и все же Жон выполнял ее без жалоб.

Это занимало его. Давало ему занятие, не связанное с зацикливанием на прошлом.

Стоя в воде, он поежился и расставил ноги среди гальки. Река была достаточно мелкой, чтобы не страшиться быть унесенным течением, по крайней мере, в самом мелком месте, которое он выбрал для рыбалки. Теоретически, рыбе также оставалось меньше места для маневра. Не то чтобы это ему сильно помогало.

Жон наклонился и погрузил пальцы в воду между ног, пытаясь загнать рыбу в ловушку, заставив ее заплыть между ними, чтобы он мог накрыть ее рукой. Холодная вода и еще более холодный утренний ветерок заставили его мышцы напрячься, и он уже сильно дрожал. В храме не было отопления, кроме тех поленьев, которые он жег в костре — и которые, конечно, ему приходилось собирать и рубить самому, — и склонность мастера Рена стелить постели поверх настоящих кроватей не помогала.

Серебристая рыбка заплыла в его ладони.

— АГА!

Жон захлопнул их и почувствовал радость победы, когда его пальцы сомкнулись на чешуе, но это чувство сменилось абсолютным ужасом, когда рыба выскользнула и уплыла прочь. Мало того, что чешуя была слишком скользкой, так еще и его пальцы одеревенели и не слушались. Пальцы его были словно оголены от плоти, и они скрипели, когда он сжимал их, не имея ни приличной хватки, ни силы.

Взвыв, он поднял камень и швырнул его в воду.

Рыб это не сильно убедило.

/-/

Жон, пошатываясь, вернулся на территорию храма, когда солнце только начало подниматься над верхушками деревьев. Он был в плохом настроении и промок насквозь, покрытый разводами грязи и слякоти, прилипшей к ногтям.

— Сегодня опять рис с овощами, не так ли? — Бесстыдно спросил мастер Рен. Он уже встал и выглядел неприятно бодрым для такого раннего часа. За все недели, проведенные здесь, Жон ни разу не видел, чтобы этот человек выглядел уставшим, испытывающим дискомфорт или боль. Он был тверд, как дуб, и непоколебим, как гора. — Ну, зелень полезна для молодых организмов, по крайней мере, мне так говорили. Тебе хотя бы удалось найти грибы?

Жон снял со спины плетеную корзину и вручил их.

— Да, мастер.

— Хм. Хм. Хорошо. И на этот раз ты даже умудрился не принести ни одного ядовитого.

Конечно, он не принес. В первый раз, когда он принес их, мастер Рен заставил его два часа сидеть на коленях, пока он перечислял свойства и названия каждого из них, и пока он объяснял мучительные способы, которыми они могли умереть, если бы их съели. Это был ценный урок, но, с другой стороны, большинство уроков мастера Рена были такими.

Это не делало их интересными.

В обязанности Жона входило готовить еду для них обоих, и он справился с этим без жалоб. У мастера Рена действительно была кухня, но это была небольшая часть одного из зданий, где все еще использовались дрова для разжигания каменной плиты на открытом огне. К огромному облегчению Жона, у него действительно были чугунные кастрюли и сковородки. Прошло всего несколько недель, но он уже стал мастером по приготовлению риса.

Для большинства людей это не слишком большое достижение, но для тринадцатилетнего мальчика было неплохо уметь готовить. Высыпав овощи, коренья и грибы, он обжарил их все и подал в двух маленьких мисках, оставив половину риса для повторного приготовления позже в тот же день.

Они ели всего два раза, и порции были маленькими по сравнению с тем, к чему он привык. Это была еще одна вещь, с которой ему пришлось смириться, и не было особого смысла жаловаться, когда причина, по которой они были маленькими, заключалась в том, что он не мог поймать для них мяса. Мастер Рен сидел, скрестив ноги, в павильоне, и Жон подошел, опустился на колени и поставил рядом с ним чашу и деревянную кружку с подогретым вином. Только когда мастер Рен взял свою миску и кивнул, Жон сел напротив него.

Они ели в тишине.

Пока Жон не нарушил ее.

— Я делаю что-то не так, Мастер?

— Нет.

— Но я не смог добыть ни рыбы, ни мяса.

— Ты пытался. Разве нет?

— Каждый день.

— Тогда ты делаешь именно то, чего я от тебя хочу. Из неудачи можно извлечь больше уроков, чем из успеха. — Когда они поели, мастер Рен поставил свою миску, и Жон вложил в нее свою. Позже, после обеда, он помоет обе и оставит их сохнуть до утра, чтобы начать все сначала. Мастер Рен отряхнул рукава и сказал: — Мы будем медитировать утром. Ты должен попытаться протянуть руку и соединиться со своей аурой.

Жон подавил свое смятение и сел, скрестив ноги. Мастер Рен называл это позой лотоса, но мастер Рен мог так согнуть ноги в коленях. Жон еще не был настолько гибким, но Мастер заверил его, что это придет, и что в конечном итоге это не ускорит и не облегчит раскрытие его ауры.

Закрыв глаза, он сложил руки на коленях, разжав пальцы. Он глубоко вздохнул, пытаясь обрести то ритмичное спокойствие, о котором так часто говорил мастер Рен. Не раз он был близок к тому, чтобы заснуть, находя "слишком сильное расслабление", как в шутку выразился мастер Рен. Целью было освободить разум, но не опустошить его.

— Не стремись опустошить свой разум. Цель не в этом. Вместо этого стремись изгнать все внешние отвлекающие факторы. Твои мысли — это часть тебя, и их следует принимать. Сюда входят ваши мирские заботы, сомнения и страхи. Медитация заключается не в том, чтобы отбросить их, а в том, чтобы создать чистоту мыслей. Только тогда ты сможешь полностью обратиться к ним. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Он видел, как Мастер Рен творил невероятные вещи со своей аурой, и, приоткрыв глаз, он даже сейчас мог видеть бледно-голубой свет, танцующий вокруг него. Когда мастер Рен медитировал, его аура, казалось, мерцала и танцевала, как будто старик был костром.

Жон мог бы смотреть на это часами.

— Глаза закрыты, — сказал мастер Рен, несмотря на то, что не открывал свои, чтобы видеть, что Жон смотрит. — Ты достаточно отвлечен своими собственными мыслями, чтобы не добавлять визуального шума.

— Извините.

— Сколько раз я должен повторять тебе, чтобы ты перестал извиняться?

— Извините, — сказал Жон, на этот раз с лукавой улыбкой.

— Хм. Сегодня ночью это будут дополнительные три круга вокруг храма. — Мастер Рен продолжил только после того, как Жон снова закрыл глаза. — Твоя аура обитает внутри тебя. Это душа, источник внутренней энергии, которая поддерживает твое тело. То, что ты не можешь ее почувствовать, не означает, что ее нет. Это как подсознательная мысль, которая приходит и уходит без предупреждения. Дотянуться до нее — значит охватить подсознание, но ты не должен хвататься за нее. Не крути и не тяни. Рисуй. Представь внутри себя резервуар. Колодец. Чашу. Озеро. Тебе не нужно наполнять его, так как оно уже заполнено. Что ты должен сделать, так это раздвинуть камыш и обнаружить его.

К настоящему времени Жон мог процитировать большую часть слов, и он старался изо всех сил, он действительно старался, но даже после часа почти безмолвной медитации он не почувствовал ничего похожего на это. Легкий вздох разочарования вырвался у него, прежде чем он смог сдержаться. Мастер Рен, конечно, услышал его.

— Уныние только усложнит тебе задачу.

— Я знаю это, мастер. Но я не могу избавиться от этого чувства.

— Хм. Ты думаешь, я открыл свою собственную за несколько недель? Мне почти сто лет. Если бы ты мог так быстро обрести свою ауру, я бы отчаялся, узнав, что ты какой-то избранный и у тебя есть предназначение, которое нужно исполнить, а я слишком стар, чтобы быть наставником для кого-то подобного. — Он сказал это с немалой долей юмора. — Терпение — это добродетель. Я знаю, это трудно для молодежи, но здесь ты научишься этому.

— Могу я спросить, почему вы просто не разблокируете мою ауру, мастер?

Мастер Рен кивнул.

— Можешь.

Жон подождал, а затем вздохнул.

— Почему бы вам просто не разблокировать мою ауру, мастер?

— Хороший вопрос. Позволь мне ответить. Ты знаешь, как работает электричество? Не как природное явление, а на практике. Мог бы ты подключить храм к праховой сети?

— Эээ. Нет. Я имею в виду, я предполагаю, что ты загружаешь прах в генератор и это —

— И как работает генератор?

— Горение?

— Действительно. Но каков механизм, с помощью которого машина, являющаяся генератором, преобразует прах в электричество? И как плата направляет ее в дом? Каким образом выключатель на стене означает, что должна быть освещена только эта комната и никакая другая?

Жон не знал, он так и сказал.

— Я тоже, — признал мастер Рен. — И именно поэтому ты не должен доверять мне как электрику. Вот почему, если бы я хотел разблокировать твою ауру, я не смог бы доверить тебе ни одну из техник, которые, как ты видел, я использую. Не потому, что не доверяю тебе или потому, что ты стал бы использовать их впустую, а потому, что ты не смог бы их понять. Ты мог бы навредить себе. Твой отец был — или все еще является — охотником, верно?

— Да.

— Охотники открывают ауру другим охотникам. Это удобный способ ведения дел. Удобство — это природа человека. — Мастер Рен, похоже, не был этим обеспокоен или разочарован. Это была не более и не менее, чем констатация факта. — Когда-то давно не было таких больших городов, как сейчас. Города существовали, но они были меньше, и многие из них были разбросаны по Ремнанту. Перед каждым городом стояла трудная задача защитить своих людей от Гримм. В то время существовало множество небольших школ, известных как секты.

— Наподобие секты Лотоса?

— Действительно. Эти секты были.… Я полагаю, ты бы приравнял их к академиям охотников, хотя они были меньше и более изолированными. Индивидуальными. У каждой из них были свои цели и методы, свои способы борьбы. Защита от Гримм не обязательно была их целью, но все они защищали города, деревни, и поселки поблизости от них, и эти места платили дань Сектам. Это была система, которая работала. Члены сект часто отправлялись к другим сектам, чтобы бросить им вызов и научиться у них. Член Секты Лотоса не казался похожим на члена Секты Девяти Кинжалов, а также на члена Секты Горного Дракона. Но все изменилось несколько сотен лет назад ...

— Что случилось? — спросил Жон. — Какая-то катастрофа? Война? Нашествие Гримм?

— Нет, мой ученик. Произошла централизация. Индустриализация.

Это было далеко не так драматично, как ожидал Жон.

— Что...?

— Города и люди в них спросили себя, было бы легче защищаться, если бы было меньше мест для обороны. Если бы города и поселки объединились в одно целое, то, несомненно, ограниченному количеству воинов было бы легче защищать их. И люди могли бы объединить ресурсы и таланты. Это предложил король. Я полагаю, король Озма. Сотни лет назад. Итак, люди объединились всего в четырех крупных города — Вейле, Мистрале, Атласе и Вакуо.

— Королевства сегодняшнего дня. Что случилось с другими городами и сектами? Они пали?

— Возможно, некоторые, но я уверен, что многие просто влились в города из-за того, что были намного меньше по сравнению с новыми и могучими городами, и секты потеряли потенциальных учеников, которые уехали в поисках лучшей жизни вдали от них. Жизнь в этих городах была хорошей. Жизнь в других местах была намного хуже, но теперь большинство людей жили в этих четырех городах — и они обнаружили, что объединение ресурсов действительно делает все очень удобным. Однако это также усложняло ситуацию в других отношениях. Чем больше людей, тем больше Гримм, и хотя у них было больше воинов, им также нужно было быть стандартно тренированными и организованными, а секты были слишком индивидуалистичны для этого.

— Мастер Секты Лотоса сильно отличается от мастера из секты Девяти Кинжалов, и наоборот, — продолжил он. — И такие разные методики и личности создают проблемы, когда вы пытаетесь организовать силы, насчитывающие сотни или тысячи человек, и заставить их работать вместе на поле боя. Им нужна была организованная система со стандартизированным методом обучения, где они могли бы знать, что каждый воин точно знает то, что ему нужно знать, отсюда и рождение академий охотников.

— Эти академии, без сомнения, прекрасные места, где каждые несколько лет обучаются многие тысячи прекрасных охотников и охотниц, — сказал мастер Рен. — Но в этом также их слабость. Когда учителю приходится распределять свое внимание между таким количеством уроков, их уроки наверняка не будут усвоены до конца. Не каждый ученик получает одинаковую пользу, и некоторые требуют альтернативных методов или преуспевают в других. В городах они вынуждены адаптироваться или просто будут брошены на мороз, а их потенциал растрачен впустую. И когда вам нужно заполучить свежие силы не более чем за несколько лет, нужно срезать путь. Мастер двадцать или тридцать лет тренируется под руководством мастера, который был до него, но города не могут позволить себе ждать тридцать лет одного способного воина.

— Значит, они срезали углы, — понял Жон.

Они были бы вынуждены это сделать, чтобы подготовить достаточное количество людей для защиты городов, и наличие большего количества людей означало бы, что отдельные люди также были бы в большей безопасности. Если ты был один, то тебе нужно было быть опытным во всех аспектах боя, но если вокруг тебя было много людей, то они могли бы прикрыть твои слабости.

— Да. Кому-то могут потребоваться месяцы или годы, чтобы самостоятельно разблокировать свою ауру, если он вообще это сделает, и самые суровые тренировки нельзя безопасно проводить, пока это не будет сделано. Можно было бы попытаться потратить это время, но когда десять учителей должны обучить больше сотни учеников, у них действительно нет времени. Легче силой раскрыть ауру своих учеников.

— Но это ничем не отличается от того, чтобы кто-то другой провел электричество в ваш дом, — сказал мастер Рен. — Это удобно, верно, но этим ты доверяешь другому знать детали за вас. Ты не знаешь, как это работает, и тебя нельзя назвать мастером в этом деле. Если бы твоя жизнь когда-либо зависела от твоей способности починить электричество в доме, ты бы наверняка погиб. Всегда есть компромиссы, мой ученик. Плохое приходит вместе с хорошим.

И хотя метафора с электричеством, возможно, была преувеличением, весьма вероятно, что наступит время, когда его жизнь будет зависеть от его ауры. Охотникам могла сойти с рук небольшая слабость, потому что у них были команды и инфраструктура поддержки. Жон не имел бы ничего из этого.

— Они были неправы, сделав это? Для централизации? Сделало ли это Ремнат слабее?

— Добро и зло не так-то просто определить. Нельзя отрицать, что средний гражданин в одном из этих городов чувствует себя безопаснее, комфортнее и что в них есть удобства, намного превосходящие те, что были у них когда-то. Это хорошо, не так ли? И Ремнант все еще существует, поэтому нельзя сказать, что они были неправы, поступив так, как поступили. Человечество процветает. Что касается боевой подготовки, то наличие союзников, которые могут прикрывать твою спину, означает, что ты можешь позволить себе специализировать свои навыки определенным образом. Это хорошо, пока это реализуется.

— Действительно?

— Это зависит от человека, и люди могут быть ленивыми. Поначалу, я уверен, к этому относились более серьезно, но люди всегда ищут самый легкий путь. Фактически, все животные такие. Этого следовало ожидать. Борьба за выживание требует, чтобы люди делали все возможное, чтобы выжить, и не всегда преуспевали. Если тебе не нужно быть способным в каждом искусстве, потому что есть другие, которые позаботятся об этом за тебя, то многие довольствуются тем, что останавливаются на достигнутом и не пытаются идти дальше.

— Зачем мне утруждать себя изучением того, как работает электричество, когда я могу просто нанять электрика, который сделает это за меня? Здесь то же самое. Общение на расстоянии означает, что люди меньше думают, поскольку они всегда могут положиться на кого-то другого, кто полностью знает ситуацию и подскажет им, что делать. Покупки в Интернете заставляют людей меньше полагаться на себя и свое окружение, потому что они могут просто заказать то, что хотят и чего у них нет. Даже такие простые вещи, как праховые печи и походное снаряжение, палатки и припасы, работающие от праха, означают, что путешествующие охотники станут менее способны постоять за себя, если они лишатся их. Некоторые могут потратить время на изучение безопасных грибов и трав, но зачем об этом беспокоиться? Они могут взять с собой продуктовые наборы, которых хватит на месяцы или годы и которые занимают мало места. Им легче положиться на это, чем изучать то, что им, возможно, никогда не понадобится. Вот почему я учу тебя быть самодостаточными во всем. Не полагаться на то, что тебе что-то выдадут.

Жону мало что оставалось делать, кроме как согласно кивать. Он быстро понял, что сам ничуть не лучше, особенно после своего утреннего нытья по поводу рыбы. Хотя он был уверен, что найдутся выдающиеся охотники, которые воспользуются предоставленной академиями свободой действий, чтобы изучить свое ремесло и преуспеть, нельзя было спорить, что большинство выберет легкий путь. Они бы даже не восприняли это так, поскольку это был бы просто устоявшийся способ ведения дел. Четыре года в академии, пара спаррингов в неделю и столько технологически продвинутого оборудования, сколько только можно нацепить на человека.

Это была даже неплохая идея, поскольку имело смысл желать экипировать своих охотников и помогать им лучше выполнять свою работу, но он понимал, что если бы он мог просто заказывать в храм любую еду, которую он хотел, он бы не утруждал себя обучением добыванию пищу и охоты на нее. И если он не должен был бы беспокоиться о том, чтобы научиться добывать себе еду самостоятельно, кто сказал, что у него было бы больше мотивации научиться открыть свою ауру самостоятельно, а не заставить кого-то делать это за него.

Униженный, Жон склонил голову.

— Я понимаю, Мастер. Спасибо, что научили меня. Могу я задать еще один вопрос?

— Конечно.

— В чем разница между самостоятельным освоением ауры и тем, как это делают охотники?

— Разница в слове: мастерство. Охотники учатся использовать ауру как электричество. Они могут включать ее, а могут выключать. Вот и все. Охотники созданы для того, чтобы их выпускали как можно быстрее, при этом больше полагаясь на свои боевые навыки, современное вооружение и проявления. Удобство важнее функциональности. Стандартизированное образование важнее того, что лучше для отдельного ученика. — Он вздохнул. — У некоторых из них со временем может развиться талант и понимание сверх этого, но большинство знает только, как использовать ауру для самозащиты. Ценный навык, но это всего лишь капля в огромном океане того, на что способна аура. Освоив способ, которому я учу тебя: ауру можно использовать для исцеления себя и других, для укрепления мышц, для поддержания организма, если ты голоден, для придания бодрости, когда ты устал, и, при особой практике, использовать внешне, как ты видел раньше, я делал в твоей родной деревне против Гримм.

Воспоминания о мастере Рене, разрывающем Гримм голыми руками, промелькнули в голове Жона, но не только они, но также те, в которых он поджигал дерево ударом ладони и бегал по лесу без малейшего намека на трудности. Это было неуловимо, но это было. Доказательство этой концепции.

И это заставило Жона задуматься.

Возможно, он выбрал неправильный подход.

/-/

Было четыре утра, и Жона не было в постели.

Он остался в лесу с полуночи, медитируя на берегу реки, где ему обычно не удавалось поймать рыбу. В воде была рыба, серебристые отблески были видны под мягко струящейся водой. Казалось, они так насмехались над ним, танцуя вне пределов досягаемости, но сейчас они были тихими и спокойными. Как и он сам.

Жон наблюдал за ними, вместо того чтобы бросать им вызов. Он сидел с ними и наблюдал, как они проводят свой день, изучая жизнь рыб с раннего утра до начала захода солнца. Он представил себя в воде, как он это делал, и что он мог бы увидеть и на что отреагировать. Его утренний ритуал. Его жизнь. Его мысли, мечты и желания. Его амбиции. То, что он воспринял как насмешки с их стороны, было всего лишь тем, что рыбы занимались своими делами, жили своей жизнью, и только он навязывал им свое собственное разочарование, которое привело к таким глупым мыслям.

Они были рыбами.

Он был человеком.

Было глупо приписывать им человеческие эмоции и не смотреть на вещи с их точки зрения. Он пытался поймать рыбу голыми руками, стоя в воде, никогда не задумываясь о том, что должна была чувствовать и видеть рыба, когда кто-то в десять раз больше ее ворвался на их территорию.

Когда солнце полностью взошло, Жон делал то же самое.

Это было очевидно.

Путь рыбы.

— Я шел по этому пути неправильно.

Вернувшись в храм, Жон прошел на кухню и вышел с плетеной корзинкой под пристальным взглядом мастера Рена. Он вернулся к реке и осторожно ступил в воду, не беспокоясь, когда рыба, по понятным причинам, бросилась прочь от крупного хищника. Жон вышел на мелководье, нашел небольшой укромный уголок между скалой и берегом и опустил корзину в воду, утяжелив ее несколькими камнями. Он расположил ее так, чтобы открытое горлышко корзины было направлено вверх по течению, а закрытый конец — вниз, при этом вода затекала в корзину, а затем вытекала через узкие щели между тростником в задней части.

Затем он вернулся на берег, скрестил ноги и рассмотрел свою ауру.

Прошел час, а он все еще не нашел ее.

Но корзина подпрыгивала и извивалась вместе с рыбой, которая заплыла или была заброшена в нее течением и которая теперь была слишком потрясена, чтобы развернуться и выплыть обратно. Войдя в воду еще раз, Жон поднял корзину и улыбнулся трем извивающимся рыбкам внутри. Сегодня они хорошо поедят.

Он нахмурился.

Нужно ли им было так хорошо питаться?

Жон обедал как король в Анселе, и это было то, что он по-настоящему понял только сейчас, когда жил в храме, питаясь очень скромно. Он быстро усвоил бережливость, с которой был более чем способен прожить. Телу не нужны были все те переработанные отходы, которые он ел раньше. Да и рыбы для этого не требовалось так много. Вместо этого Жон выбрал самую большую и положил ее на траву, а затем выпустил две меньших обратно в реку.

— Я могу поймать и съесть вас завтра, — сказал он им, — но это не значит, что вы не можете жить хорошей жизнью сегодня.

— Если осушить пруд, то поймать рыбу будет легко, — сказал мастер Рен, усевшись на ближайший камень. — Но какую рыбу ты сможешь поймать завтра?

— Никакую, — сказал Жон. — Потому что я уничтожил их место обитания.

— Действительно. Во всем есть хрупкий баланс, который мы должны сохранять, иначе лишим себя его навсегда. Ты учишься.

— Это было так просто, когда я подумал об этом, — сказал Жон. — Я просто должен был думать как рыба в воде.

— Как рыба или как рыбак. Ты мог бы сплести бечевку из своей одежды и использовать ветку, чтобы сделать удочку, или ты мог бы запрудить реку и ловить их намного легче. Или использовать острогу. У каждой проблемы есть множество решений, если ты только подумаешь об этом. Но ты научился справляться с этим самостоятельно. Я ничего тебе не дал, и ты научился большему, чем просто ловить рыбу, не так ли?

— Да. Я научился решать проблему. Я научился концентрироваться на чем-то и придумывать решение самостоятельно, а не полагаться на то, что кто-то другой подскажет мне его.

— Ценный и часто недооцениваемый навык. Думать, а не просто слушать указания. Приспосабливаться и добиваться успеха. Быть независимым и добиваться всего собственными силами. — Мастер Рен улыбнулся и встал. — Пойдем, я научу тебя потрошить и чистить рыбу, а потом у нас будет отличный завтрак. Твое обучение продолжится после.

Дорога домой была более безмятежной, чем в любой из предыдущих дней.

/-/

Аура Жона пробудилась в начале зимы, спустя более шести месяцев его тренировок. Холодным вечером, когда вокруг них падал снег, он почувствовал теплое пламя внутри себя, и он подавил свое возбуждение, боясь всполошить его и задуть.

— Я чувствую ее, Мастер, — сказал он, и изо рта у него тек туман, когда он говорил на морозном воздухе.

Они стояли колено к колену, лицом к лицу, и все же ни один из них не дрожал от сильного холода. Он привык к этому с изменением погоды, и Жон был удивлен, осознав, как много может выдержать его тело. Прошли те дни, когда он прятался под одеялом с подогревом, и то, что его оторвали от этого удобства, придало ему сил так, как он никогда не осознавал, что это возможно.

— Я вижу это. — Мастер Рен казался довольным, но не удивленным, потому что он всегда верил, что Жон найдет это вовремя. — Не трогай ее. Ты не можешь потерять свою ауру, но ты, безусловно, можешь потерять концентрацию и упустить ее, и тогда ты снова будешь разочарован. Вместо этого изучи ее. Обдумай это. Запомни это чувство. Как ты это чувствуешь?

— Тепло, мастер. Как нежное пламя.

— Интересно. Возможно, ты подсознательно используешь ее, чтобы согреться.

— Это возможно?

— Конечно. Тот, кто обладает повышенным контролем ауры, может использовать ее, чтобы согреться на холоде или охладиться в сильную жару. Регулирование внутренней температуры тела — лишь одно из многих искусств, которым может научиться практикующий, если он готов потратить на это время. Все это, конечно, поглощает ауру. Нет ничего по-настоящему бесконечного. Но аура, как и кровь, может пополняться.

— Кажется напрасным, что охотники всего этого не знают.

У них были толстые пальто, праховое отопление, автомобили и мощные печи, чтобы им было тепло. У них были все удобства и оборудование, необходимые для того, чтобы просто прогнать холод, и поэтому они не видели смысла учиться переносить его.

— Не думай становиться высокомерным, — отчитал мастер Рен, точно прочитав его мысли и поставив гордость Жона на колени. — Ты проходишь индивидуальное обучение у мастера искусства, и мы тренируемся от восхода до заката. Даже тогда тебе потребовалось полгода, чтобы продвинуться так далеко. С точки зрения тех школ, у которых есть всего несколько коротких лет, чтобы сделать детей способными сражаться с Гримм, такой прогресс слишком медленный. Фактически, полный провал. И их учителям приходится делить свое время между таким количеством людей. Это несопоставимо.

Он был прав, и Жон принял упрек. Он позволил гордости взять верх над собой в этот момент триумфа, и это было неправильно. Обучение охотников было, по его мнению, ближе к шести часам в день, как это было в Анселе в обычной школе. Никто не хотел заходить слишком далеко и напрягать детей и их мышцы, и они, конечно же, не медитировали часами, как это делал Жон. У них также была жизнь вне школы, семьи, хобби и тому подобное.

Он тренировался под руководством мастера Рена почти в три раза больше, так что то, чего он достиг за шесть месяцев, для обычного человека, возможно, было ближе к полутора годам. Не говоря уже о том, что его тренировки продолжались по выходным. Учитывая, что ученик академии мог разблокировать свою ауру в течение пятнадцати секунд, это не было большим достижением. Просто еще один шаг на его пути.

Но Жон все равно был доволен. Сейчас ему четырнадцать, Жон был ненамного выше, но выглядел так из-за того, каким худым он стал. Хотя он научился ловить рыбу и охотиться на животных с немалым успехом, постный белок только усилил его жесткий режим. В нем не было ни грамма жира.

Его волосы тоже отросли, и хотя мастер Рен предложил их подстричь, Жон не доверял мастерству мужчины, когда тот носил свои собственные волосы такими длинными. Его мать однажды сказала, что никогда не следует доверять тощему повару, честному адвокату или волосатому парикмахеру. Вместо этого он стал зачесывать волосы назад в конский хвост и подстригать челку только тогда, когда она лезла ему на глаза. Мастер Рен однажды предупредил его, что некоторые секты бреют головы своим ученикам, сказав, что устранение любого отвлекающего фактора, даже такого простого, как уход за волосами, помогает сосредоточиться. Некоторые заходили так далеко, что кастрировали себя в погоне за своим искусством, решив, что даже обет безбрачия не избавит их от всех отвлекающих факторов, когда они все еще могут испытывать похоть.

Лучше избавиться от этого в самом начале и никогда не соблазняться плотскими утехами.

К счастью, мастер Рен придерживался более спокойной школы мышления. Для него искусство преодоления отвлекающих факторов и искушений создавало более сильную душевную стойкость, чем простое устранение их источников. Тот, кто мог подняться над подобными вещами, был сильнее того, кто так и не научился этому. Это был, как он часто выражался, еще один способ срезать углы.

И Жон научился никогда этого не делать.

Даже если это что-то такое простое, как стирка одежды или ее ремонт — простая работа иголкой и нитками, — он научился делать это медленно и методично, учитывать каждый аспект и следовать каждому шагу во всей полноте. Во всем этом была странная полнота, и это приносило удовлетворение так, как он никогда не знал. Было что-то особенное в одежде, которую ты сам починил.

— Теперь, когда ты обнаружил свою ауру, я начну обучать тебя работе с меридианами.

— Разве сейчас она не закрыта?

— Хммм. — Мастер Рен усмехнулся, не открывая глаз. — Закрытой ауры не существует, мой ученик. Это неправильное представление, увековеченное теми, кому не хватает подготовки и концентрации, чтобы почувствовать ее.

— Вы правы, мастер. Аура присутствует во всем. Вы говорили мне это раньше. Я должен был это понять. — Жон не извинился, потому что он понял, что лучше просто извлечь урок из ошибки и не повторять ее, чем тратить время на извинения, особенно когда он знал, что его учитель не был расстроен из-за него. Он сменил тему. — Меридианы, это те диаграммы, которые вы показывали мне раньше? С точками по всему телу человека?

— Это верно. Мы называем их меридианами. Действительно ли они таковы или нет, подлежит обсуждению и, в конечном счете, не имеет значения. Некоторые верят, что они реальны, как поры на теле, в то время как другие просто используют их как ориентиры на карте человеческого тела. То, во что ты предпочитаешь верить, не важно. Цель, которой они служат, и причина, по которой ты должен их изучить, заключается в том, что они учат вас тому, какими способами вы должны контролировать свою ауру для достижения желаемых эффектов. Они служат подробными схемами и инструкциями, которым нужно следовать.

— Значит, это что-то вроде руководства?

— Да. Многие из наших приемов ты узнаешь из руководств, поскольку я не могу научить тебя каждой мелочи лично. На многие частные исследования и тренировки тебе нужно будет потратить месяцы или даже годы. Я не всегда буду готов ответить на вопросы, и ты должен научиться читать меридианы. Как ноты, — сказал он. — Хороший музыкант не может полагаться на то, что кто-то переведет ему ноты. Он должен научиться читать ноты самостоятельно.

Это была хорошая аналогия, и та, которая Жону была понятна лучше, чем странное название, которое он только что услышал. Он баловался игрой на гитаре дома, но даже тогда он полагался на музыкальные вкладки, которые подсказывали ему аккорд. Он никогда не утруждал себя тем, чтобы научиться читать их самостоятельно, как это мог бы сделать музыкант. Короткий путь. В жизни их было так много, и он не знал, сколькими из них воспользовался, пока не началось его обучение здесь.

— Например, — продолжил мастер Рен. — Если ты прочитаешь, что ты должен собрать свою ауру в Даньтянь, прежде чем распространить ее между Лин Цю, Ду Би и Цзу Сань Ли, то это не будет много значить для тебя. Ты можешь спросить, почему я не объясню это проще, но все три эти точки находятся в области, которую ты бы назвал коленом. Просто направляя ауру к колену, ты ничего не добьешься, но научившись пропускать ее между этими тремя точками — будь они реальными или просто хорошим приближением того, как управлять своей аурой через мышцы, связки и сухожилия, — ты сможешь прыгать на большие высоты и приземляться с них без вреда для себя.

— И недостаточно просто укрепить ноги с помощью ауры?

— Именно так охотники могли бы это сделать, и этого будет достаточно, да. Но ты вырвешь кусок своей ауры, поскольку она принимает урон, а ты нет. Таким образом, ты используешь свою ауру для укрепления коленных суставов и способности вашего тела амортизировать удар при приземлении. Вместо того чтобы сжигать ауру, чтобы предотвратить нанесение урона, ты тратишь ее на укрепление своего тела, чтобы в первую очередь не получать урон.

— Это сохраняет ауру?

— Да. Подобно тому, как энергия теряется при горении в виде тепла и света, аура теряется, когда ты используешь ее в таких формах, как защита и исцеление. Она сгорает, чтобы защитить или исцелить тебя. Охотники не слишком беспокоятся по этому поводу, потому что они путешествуют группами и всегда могут укрыться в безопасном месте, чтобы отдохнуть и восстановиться. У них есть самолеты, которые спасут их от опасности, если дела пойдут совсем плохо. В конце концов, они слишком важны, чтобы оставить их умирать с Гримм, поэтому города потратят ресурсы на их спасение.

Больше срезанных углов. Тратить ресурсы, чтобы спасти охотников, вместо того, чтобы учить их спасаться самим. Жон снова почувствовал приливы презрения и гордости, но подавил их. Это была не только их вина, и дело было не в лени. У них было меньше лет на обучение и большие классы с меньшим количеством учителей. Они должны были использовать лучшее из того, что у них было, а у них было всего несколько коротких лет, чтобы стать "достаточно хорошими" для борьбы с Гримм. Предполагалось, что после они будут оттачивать и совершенствовать свое мастерство, при условии, что они продержатся достаточно долго.

— Изучение карт меридианов также ценно, потому что они связаны с точками давления внутри тела. С их помощью ты сможешь стимулировать себя и других. Как ты знаешь, аура лечит, и это работает, даже если у человека нет разблокированной ауры. — Он использовал этот термин, хотя он ему и не нравился. — Большинство охотников не очень хороши в этом, но даже они знают, что наполнение раненой конечности аурой может помочь ей быстрее зажить, но даже тогда это неуклюже. Если у них рана на бицепсе, они будут расходовать ауру по всей руке, через плечо и грудь. Это лучшее, что они смогут сделать. Используя точки меридиана, ты сможешь ввести свою собственную ауру, чтобы временно запечатать и закрыть точки в теле человека, удерживая его ауру в более определенном месте, а именно вокруг раны. Это позволит им исцеляться намного быстрее и расходовать меньше ауры при этом.

— И их аура управляет исцелением за них, — закончил за него Жон. — Тогда, по этой логике, разве также невозможно использовать мою ауру для исцеления других?

— Это возможно, да, но это требует большого мастерства и знаний. Твоя собственная аура знает, как исцелить твое собственное тело, поскольку она делала это с вашего рождения. Использование своей ауры на другом человеке потребует от тебя тонкого контроля, чтобы направлять ее и идеально использовать вне своего тела, и, кроме того, знаний, необходимых для точного понимания того, как ты должен использовать ее, чтобы закрыть рану, бороться с инфекцией или вывести яд. Обычно это требует большого мастерства, и не только в контроле ауры. Медицинские знания не менее важны, иначе ты можешь причинить больше вреда, чем пользы. Пока это тебе не по силам, хотя я с радостью позволю тебе почитать медицинские руководства, если хочешь.

— Может быть, когда я смогу контролировать свою собственную ауру, мастер. Думаю, я хотел бы научиться, хотя бы для того, чтобы никого не потерять в будущем.

— Мудрая предосторожность. Я с радостью научу тебя тому немногому, что знаю сам. Используя точные инъекции вашей собственной ауры, можно разрушить чью-то ауру или даже полностью изолировать ее от конечности. Бесценно в бою, даже если это временно. Однако ничего из этого не будет возможным, если ты не будешь точно знать, куда нанести удар, вот почему так важно знать свои меридианы. — Затем он усмехнулся. — Но тебе придется скептически отнестись к некоторым старым руководствам. Не все они основаны на реальности.

— О? — с любопытством спросил Жон. — В каком смысле?

— Когда-то давно практикующие верили, что ауру можно использовать для получения бессмертия и божественности. Это бессмыслица, пришедшая из эпохи великого эгоизма. Ты прочтешь о внутренних котлах, о продлевающих жизнь эликсирах и пилюлях. Не соблазняйся подобными вещами, поскольку тысяча лет проб и ошибок показали, что это всего лишь попытки стариков продлить свою жизнь или обманом заставить других расстаться с монетами. Что реально, так это аура и те удивительные вещи, которых ты можешь достичь с ее помощью. — Он сделал паузу, а затем спросил: — Ты все еще чувствуешь свою?

— Да. — Жон улыбнулся, мерцание теплого пламени продолжало существовать в нижней части его тела, позади и ниже пупка.

— Хорошо. Твоя концентрация превосходна.

— У меня хороший учитель.

— Хм. Твоя лесть также изысканна. Прояви ауру на своем теле, если сможешь, медленно. Помни, что меридианы и каналы между ними уже существуют и всегда были, поэтому ты не создаешь их. Ты просто поощряешь движение по путям, по которым аура путешествовала тысячу раз до этого. — Мастер Рен сложил ладони перед собой, и бледно-голубой огонек заиграл между его пальцами. Он парил, как крошечная управляемая звезда. — Вот так. Попробуй и попытайся создать это над своей рукой.

Жон кивнул и протянул руку, чтобы нежно погладить огонь внутри себя. Сначала он был осторожен, беспокоясь, что тот может выйти из-под контроля, но ему было так тепло и уютно, что он понял, что подобные мысли были глупыми. Это была его аура. Это была его душа. Она всегда была с ним, и будет до дня его смерти.

Пока Жон Арк улыбался, все еще не открывая глаз, мастер Рен открыл свои и увидел, как крошечное бело-зеленое пламя замерцало в сложенных чашечкой ладонях его ученика. Оно было маленьким, хрупким и недолговечным на порывистом ветру и свежевыпавшем снегу, но оно было там, его можно было увидеть, и у него получилось менее чем за год обучения.

У мальчика было больше потенциала, чем он думал.