Спастись от Гермионы Грейнджер (джен)

— Нет, ну надо же! Нет, ну ты только подумай! — сокрушалась лохматая девка в полосатых колготках, выпучивая на меня глаза и размахивая руками во все стороны. — Вот мы с тобой нормальные мужики… — при этих словах я чуть не заржал, — …меня вон, Натаха завтра ждёт, мы с ней договорились на великах покататься, а эти же… пис-сатели! Чего им не сидится спокойно, с людьми не дружится? Живи, гуляй, наслаждайся реалом — нет, вот надо им какую-нибудь херню придумать и сидеть потом, на неё… — Тут Васька сделала недвусмысленный жест. — Пипец!

— Ну, зря ты так, — попытался я защитить неведомых йунных аффторов, — девчонки тоже много пишут, особенно совсем маленькие.

— С этими всё понятно, — отмахнулась Васемона, — у мелюзги мозгов, как у кильки — грамм на тонну, а кто постарше, те просто мечты свои секретные обрисовывают. А всё почему? А потому что…

Чего это её на философию пробило? Раньше такого я за Васькой не замечал. Моя подруга продолжала вещать, но я её уже не слушал. Мне вообще фиолетово на этих авторов: пишут, ну и пускай, не понравится — читать не будем. Хотя в свете последних событий эта привычная точка зрения подвергалась серьёзной проверке на жизнеспособность.

Зато теперь я наконец определился, как буду воспринимать Ваську: пока мы здесь, он для меня — это «она», Васемона Грейнджер. И не потому что я хочу видеть в нём девчонку, а потому что мой кореш Васька в защите никогда не нуждается: он сам кого угодно и защитит, и опустит, если надо. А вот хрупкой девице, сидящей сейчас напротив, моя забота понадобится, чего бы она там сама не думала.

— …а нам это расхлёбывать. Вот так! — подытожила Васемона свою тираду и тут же продолжила, очевидно, что-то вспомнив: — Слушай, Серёга, а ведь в киношке с нами ещё один был — рыжий такой, суетился вечно. Он же вроде нормальный пацанчик, где он?

— Рон, — я махнул рукой. — Забудь. Это он в киношке нормальный, а здесь обычно или говнюк, или тупень. Кстати, по некоторым вариантам в фиках, ты у него тоже в рабстве.

— И что, он тоже её… того? — Васька указала себе пальцем на низ живота и посмотрела на меня обречённым взглядом.

— Не, он тебя просто раздевает догола и щупает везде.

— Ну-у, бля… — Васька закатила глаза и с шумом втянула воздух. Видимо, возмущаться она уже больше не могла.

За стеной послышались шаги. Я почуял неладное. Дверь в нашу купешку распахнулась. За ней маячило несколько человек в мантиях, из-под которых торчали белые воротнички и зелёные галстуки.

«Ну вот и слизеринская кавалерия прибыла. И, конечно же, Драко Малфой собственной персоной», — понял я, внимательно оглядев стоящего в дверях персонажа с тонкими губками и жиденькими волосишками, цвет которых безошибочно указывал на то, что парнишку с детства щедро поливают перекисью водорода.

— Грейнджер, тебя ждут в соседнем вагоне на совете старост, — послышался чей-то писклявый голосок из-за спины Малфоя.

«В соседнем вагоне её застрелят из волшебной палочки Империусом в башку, пустят по кругу, зафоткают всё это и будут шантажировать, — вспомнил я сюжет одного переводного фика. — Её нельзя отпускать!»

Пока я соображал, как спасать Ваську, на помощь мне пришёл Малфой… и подписал себе приговор.

— Пошевеливайся, грязнокровка! — обесцвеченный скорчил тонкие губки в попытке изобразить надменную улыбку.

Васемона глянула на меня:

— Это то, о ком я думаю?

Я кивнул. Васька сладко потянулась, как кошка после долгого сна, чувственно выгнув спинку и оттянув назад кропкие плечики, при этом спереди под плотной мантией отчётливо проступили два упругих бугорка; выразительно покрутила миниатюрной головкой, эстетично прохрустев шейными позвонками; неторопливо поднялась с полки и внимательно поглядела на Малфоя — он оказался на голову выше неё. Потом она посмотрела на себя, снова на него, на пол, наверняка оценивая свой и его рост, вес, длину рук и дистанцию между ними. Наконец, прикинув в уме все расклады, она приблизилась к бесцветной дылде ещё на полшага и замерла.

«Вася! Только не в подбородок!» — мысленно заорал я. Вслух орать было нельзя, дабы случайно не сбить настрой подруги и не подсказать слизеринцам, что к ним подкрался незаметный, но абсолютный пиз...ц. Сами же они, судя по ехидным рожам, этого не понимали. Я же всерьёз боялся только одного: об этом я сейчас и орал про себя, поминая Мерлина или местного бога, или кто тут у них за него. «Только не в подбородок! Только не в…»

Бах!!!

Малфой пролетел через проход, попытался протаранить спиной противоположную стенку, но не смог и просто стёк на пол. Всё-таки правый прямой у Васьки поставлен капитально: спасибо Кузьмичу из секции бокса, куда мы оба ходим с тринадцати лет. Когда я в последний раз видел исполнение такой плюхи, Васька ударил именно в подбородок. Потом пострадавшему собирали челюсть из четырёх кусков, а Васькиной мамке пришлось отвалить нехилую капусту, чтоб отмазать сына от уголовки. Представить страшно, на какие последствия мы можем нарваться здесь.

Васемона оглянулась на облезшее тело поверженного врага и, мне даже показалось, с какой-то досадой или разочарованием махнула рукой:

— Ме-шок!

— Драко! Она тебе опять носяру расквасила! — то ли с восторгом, то ли с завистью выкрикнул кто-то из компании змеёнышей. Ну и хорошо, что носяру... У меня отлегло, но расслабляться рано: шоу с зелёными продолжается. Где-то должна быть волшебная палочка… Её я нащупал в рукаве.

— Ты дурак? — Васемона обернулась к говорившему. — Не расквасила, а сломала. Хочешь так же?

— Мой па-па… тебя… — прогнусавила тушка на полу. Я поднялся и встал за спиной у Васьки. И вовремя: обесцвеченный уже доставал волшебную палочку.

— Экспеллиармус! — палочка вырвалась из руки Малфоя и прилетела ко мне.

— Остолбеней! Остолбеней! Остолбеней! Остолбеней! Остолбеней! — я поочерёдно ткнул рукой в сторону каждого из непрошеных гостей. Они застыли.

— Ух ты! Клёво! — с восхищением посмотрела на меня Васемона. — А дай, я тоже попробую!

Я протянул ей палочку Малфоя. Она покрутила её в руках и хмыкнула.

— А что сказать, если хочешь что-нибудь получить?

— Акцио, — произнёс я. — И название предмета. Лучше на латыни.

— Акцио пивасик! — Васька взмахнула палочкой, и на столе возникла запотевшая бутылка тёмного стекла с непонятной этикеткой.

— Нормальненько так! Ну что же, — она недобро взглянула на застывших слизеринцев, — пора провести профилактическое мероприятие. Расстолбеней! Расстолбеней! Расстолбеней! Расстолбеней! Расстолбеней!

— Герм, ты чего!?? — я решил не нарушать конспирацию, но досрочное освобождение змеёнышей могло быть опасно. Все-таки их шестеро, если считать Малфоя, который сейчас на полу размазывает кровавые сопли.

— Спокойно, Маша, я Дубровский. Всё под контролем, — отрезала она. И снова: — Эй вы, в одну шеренгу вдоль стенки становись! Бледный, лежать тихо!

Не знаю, почему, но её послушались. Может, из-за эффекта внезапного охуения от действий хилой ботанички, а может, из-за слизеринской привычки беспрекословно подчиняться ясным и чётким приказам. Если так, то это уже условный рефлекс какой-то.

Зелёные, как стадо овец, послушно выстроились вдоль прохода. Васька продолжила:

— Палки к осмотру! Руками не трогать!

Никто не посмел её ослушаться, никто не попытался даже дотронуться до своей волшебной палочки. Обалдеть! Ну точно, условный рефлекс! Как же я люблю факультет Слизерин с его методой воспитания!

Чистокровные поднимали свои мантии, предъявляя «личное оружие»: у кого-то — за поясом, у кого-то — в специальных кобурах на ремне или подмышкой. Один даже развернулся и наклонился, демонстрируя палочку, торчащую из заднего — нет, нет! — просто кармана. А какой-то болезненно-бледный олух начал расстёгивать ширинку.

— Не ту палку, кретин, — толкнул его в бок сосед, худощавый негритос с короткой стрижкой. «Блейз Забини, — узнал я киношного персонажа. — Козлина ещё та».

— Это вы кретины! — не унимался олух. — Она же хочет посмотреть, у кого какой… и выбрать… Мне же говорили, что она сама… и платить не надо…

— Пайк, ты идиот!

— Экспеллиармус! Экспеллиармус! Экспеллиармус! Экспеллиармус! Экспеллиармус! — мы с Васькой еле успевали уворачиваться от полетевших в нас волшебных инструментов.

Когда бандитская шобла была обезоружена, Васемона усмехнулась и подошла к незадачливому любителю сладкой дармовщинки:

— А что тебе говорили про то, что «она сама»?

— Ну как? Что ты сама мечтаешь быть любовницей всего Слизерина. А мы только поможем тебе это понять.

— Да-а? А кто говорил? Он? — она указала на застывшего на полу Малфоя.

— Ага.

— А по какому праву вы решили, что можете «осчастливить» кого-то без его желания?

— Нам лучше знать, что для тебя лучше, потому что мы — чистокровные! — пафосно провозгласил Блейз Забини, гордо глядя в глаза щуплой девчонке с растрёпанной копной волос и волшебной палочкой в руке. «Какой смельчак!» — подумала бы в этот момент какая-нибудь недолюбленная романтичная читательница. «Какой дурак!» — подумал я, хорошо зная своего друга. Таким спокойным, как сейчас, Васька бывал лишь во время драки.

— Ну да, ну да, чистокровные… Особенно ты, обезьянка, — Васька сделала шаг в сторону Забини. — А может, дело только в стояке?

И в это момент она, — я сам ох..ел! — с размаху впечатала свою ладонь в развилку слизеринцу и сжала до хруста. Глаза у бедняги выкатились из орбит, он раскрыл рот, наверное, пытаясь схватить воздух, и стал похож на чувака, которого только что вздёрнули на виселице. Сам я, конечно, висельников не видел, но в книжках описывают очень похоже.

— О! Вижу, что я не ошиблась. Налицо здоровая эрекция… в прошлом. — Васька резко повернула руку, выкручивая то, что было в ней, и отпустила. Блейз свалился на пол, поджимая колени к груди, и заорал, как сотня брачующихся гиппогрифов (я, конечно, не знаю, как орут брачующиеся гиппогрифы, но надо же что-то придумать!).

— Ты... ты что наделала?! — промямлил кто-то из несостоявшихся насильников.

— Больше трах ему не нужен. Называйте это «Заклятием вялой пиписьки», — бросила она, возвращаясь ко входу в купе, и шепнула мне, улыбнувшись: — Дней десять о бабах думать не сможет.

Она снова обернулась к слизеринцам, а я стоял офигевший: эта улыбка и тот её восхищённый взгляд, когда у меня получилось выбить палочку у Малфоя… Это был не Васька… Не может он так смотреть на меня. Даже в женском теле. Брр-р! Тут что-то не то! Надо будет разобраться...

А Васемона продолжала веселиться.

— Ну что, Драко, ты хотел секса с грязнокровкой? Ты его получишь, — она подняла волшебную палочку. Все замерли: зелёные с ужасом в глазах, а я… Я уже, кажется, понял, что собирается делать мой подруган. Оно и понятно: берёшься ломать козлов — ломай до конца.

— Акцио анал-лисс!!!

Откуда-то сверху, прямо Ваське в руку прилетел клочок бумаги.

— Это что? — она начала читать: — Базофилы, тромбоциты, лимфоциты, реакция Вассермана… Что это за хрень?

Я покатился со смеху.

— Что ты ржёшь!?? Объясни!

— Асинус!

— Чего?

— Жопа — по-латыни «асинус». Не «анализ»!

— Да? Ну ладно, — Васька пожала плечами, — Акцио асинус!

Малфоя перевернуло и поддёрнуло вверх. Он сложился в позу, похожую на ту, как если бы кто-то удерживал его за ремень, обёрнутый вокруг таза: лицом вниз, опираясь лишь на носки и ладони, широко расставив ноги и оттопырив задницу. Мантия задралась вверх, а шов на брюках разошёлся, демонстрируя всем присутствующим зелёные сатиновые трусы в белый горошек.

— Драко, куда бы мне деть твою волшебную палочку? — она покрутила в руках орудие Малфоя.

— Не… не… только не туда… — проблеяло бесцветное существо.

— Смотри, а он понятливый, — Васемона оглянулась на меня и подмигнула. Ясно, мероприятие продолжается.

— Это уже тянет на «с особым цинизмом», — поддержал я игру.

— А меня они печеньками хотели угостить, да? Не, по-моему, отдуплить его — это будет правильно. Не слишком эстетично, зато по справедливости. Что скажешь, невыразительный?

— Не… надо...

— … Да ещё при свидетелях, — я принялся развивать тему. — Хотя, ведь их можно заобливиэйтить…

— Фу-у! Я блевать не буду. Даже на этих, — она махнула в сторону чистокровных, в молчании наблюдавших за унижением своего лидера. Почему никто из них не пытается вмешаться или хотя бы сбежать? Вероятно, сказывается воспитание… Стадо баранов!

— Да не, обливиэйт память отшибает.

— А-а, ну это другое дело, — и Васемона метнулась в сторону слизеринцев. — Как вам такой расклад, крысы?!

Те шарахнулись от неё, как от чумной, но через пару шагов снова остановились и сбились в кучку. Ну точно, бараны!

Первым не выдержал любитель бесплатных женских прелестей. Пайк упал на колени и заверещал:

— Отпусти нас! Я… никогда больше… отпусти-и…

— А вы что скажете? — Васька оглядела троих оставшихся. После короткой паузы вперёд выступил какой-то высокий худой экземпляр. Мне он чем-то напомнил умного кролика из старинной мультяхи про Винни-Пуха, только без очков. Похоже, ему было страшно: чересчур бледное лицо… Но штаны вроде сухие. Хотя под мантией не видно… Тем не менее, держался он прямо и глазёнки не прятал, наверное, думая, что сохраняет достоинство, которое на самом деле потерял, когда повёлся на эту авантюру. А может, ещё и раньше. Чмо! Он заговорил отчётливо и неторопливо, тщательно подбирая слова:

— Ты самая сильная ведьма своего поколения. То, что мы хотели сделать ... было ошибкой. Этого больше не повториться… Мне стыдно… Думаю, нам всем стыдно.

Оставшиеся двое закивали.

— А когда на моём месте окажется другая, не такая сильная? Тебе тоже будет стыдно? — Васька таранила его взглядом. Что-что, а ломать врагов он умеет. И не только кулаками. — Нет, йуноши, так дела не делаются. Косяки надо отрабатывать.

Она снова подступила к Малфою:

— Ну что, Дракусик? Начнём увлекательное путешествие в Попенгаген!

Тот задёргался.

— Нет! Не надо! Я никогда больше… Ни с кем! Я клянусь!!! Я... дам непреложный обет!

Васька оглянулась на меня. Я кивнул в знак согласия. Непреложный обет — лучшее, что может выгореть в такой ситуации. Чёрт, я ведь даже не подумал об этом… Ай да Малфой! Он даже не понимает, что сделал для нас. Теперь о будущем в этом мире нам можно не волноваться.

— Хм, я подумаю, — Васька обвела дрожащих змеюк злобным взглядом и покачала волшебной палочкой: — Всем оставаться на местах! Мы ещё не закончили…