Спастись от Гермионы Грейнджер (джен)

Я простой десятиклассник обычной российской школы. Не шибко умный, но и не дурак; в меру воспитанный, из хорошей семьи, не наглый, но и не ботаник; начитанный и местами вежливый. В школе я в авторитете. Не потому что крутой, а потому что друган мой Васька, с которым мы с горшка вместе — известный на районе хулиган и всю школу строит класса с восьмого. Ну, не считая старшаков, конечно.

С Васьком мы постоянно вместе: я ему списывать даю, он меня прикрывает, если что, ну а по жизни помогаем друг другу всегда. И сейчас вот тоже едем домой от его бабки, где неделю впахивали на картофане. Ну, на огороде то есть. Ехать до дома на поезде сутки с небольшим, а бабка его так расщедрилась, что взяла нам билеты в купешку. Народу в вагоне — почти никого, а в купе только мы вдвоём. Едем и балдеем. Ляпота! Васька похрапывает на соседней нижней полке, а я сижу напротив с планшетом и листаю Фикбук.

Вагон плавно покачивается, колёсики постукивают ему в такт, и меня даже тоже в сон потянуло. Тут вдруг стемнело, за окном — какая-то чёрная стена. В тоннель что ли въехали? Откуда он здесь взялся? Вроде, когда сюда добирались, не было никакого тоннеля. «А, наверное, по другой ветке возвращаемся», — успокоил я себя.

Стало совсем темно — вытянутой руки не видно. Так едем минуты три, потом за окном начинает светлеть, и в купе — тоже. Это что за чёрт?! Что с купешкой стало? Верхних полок нет, стол стал больше, на окнах какие-то занавески появились с рюшками, и само окно больше стало, и форточка открывается по-другому, и стены цвет поменяли. Неужели опять?!

Я оглядел себя... Ну, точно! На мне какое-то пончо из чёрной тряпки… Мантия! Я вскочил и встал перед зеркалом. Оттуда на меня уставился черноволосый хлюпик в круглых очках. Да неужели?! Правой рукой приподнимаю чёлку, открывая лоб хлюпика, и последняя надежда тает, как утренний туман. Справа на лбу чётким зигзагом проступает шрам. Вот б…дь!!!

— Экспресс «Краснодар — Хогвартс» прибывает в Хогвартс по расписанию. У вас осталось три часа, уроды! Время пошло!!! — заверещал противный голос из динамика вагонной связи.

Ну точно! Я в долбаном Гарипотном мире! И, что хуже всего, я и есть этот долбаный Гарри Потный!

«Так, спокойно! — даю себе команду. — Думай, что делать!»

Со мной такое не в первый раз: полгода назад после днюхи — вот не хотел же тогда палёный коньяк пить! — я проснулся в теле Люка Скайуокера. Две недели в нём торчал, еле продержался. Пришлось на больничку проситься, чтоб не послали с Дартой Вейдрой воевать. Навешал тогда местным лапшу на уши, что у меня COVID-21,5, отягощённый геморроидальным расстройством среднего таза, и что я очень заразный теперича, а значит на войну меня посылать негуманно. Прокатило. Каких только болезней во Вселенной не бывает.

А теперь что делать? Вначале надо понять, где я нахожусь: в каноне или в фанфике. Это важно, потому как тут всё по-разному. В фанфике хуже, потому что их до хера и не известно, в какой меня занесло. Поступим по старому правилу: надеяться на лучшее, а готовиться к худшему. Итак, будем считать, что я в фанфике, и не в каком-то конкретно, а во всех сразу. Короче, я в Фикбуке. Причём в полном.

Позади слышится какое-то урчание. Оглядываюсь и охреневаю: на соседней полке вытянулась какая-то косматая девка — тоже в мантии, с красным галстуком и в синей юбке, из под которой торчат ничего себе такие стройненькие ножки в полосатых колготках. Да ладно! Да ну, на фиг! Не может быть!

Девка снова заурчала во сне, согнула ногу в колене, подняв и прислонив её к стенке купе, запустила руку себе в промежность и почесалась. Юбка задралась и я застыл, залюбовавшись открывшимся видом. Я уже, кажется, понял, что произошло, но всё равно старательно гнал прочь эту мысль, тщетно пытаясь убедить себя в ошибке.

Девка ещё какое-то время почёсывалась, блаженно мурлыкая, потом резко замерла и вдруг быстро заскользила рукой по телу, ощупывая развилку. Сомнений не осталось. Я, не в силах больше удерживаться, заржал во весь голос и повалился на свою полку. Девка вскочила и ошалелым взглядом уставилась себе между ног. Потом сунула руку в трусы, и раздался оглушительный, полный безысходности и отчаянья, скорбный мужской вопль: «Что за ё.. твою мааать?!!»

— С добрым утром, Ермиона Ермолаевна! — еле сдерживая ржач, поприветствовал я лучшего друга.

— Ты кто, блядь, такой??! — девка, бывшая недавно Васьком, оскалившись, впилась в меня горящими глазами, обнажив белоснежные, хотя и слегка кривоватые зубы.

— И что со мной!?? Почему у меня …зда???

* * *

Почти час я успокаивал Ваську, объясняя, что случилось и что ничего страшного в этом нет. Так, мол, и так: сбой какой-то произошёл в пространственном континууме, и занесло нас в чужие тела. Но это ненадолго: небесные слесаря скоро всё починят, и вернёмся мы взад — прямо туда же, откуда нас выдернуло. Он мне не верил вначале, конечно, ну, а куда деваться? Факт налицо, с ним не поспоришь. В конце концов он смирился и успокоился.

— И чё, я сейчас типа… эта?

— Гермиона, — подтвердил я.

— И надолго?

— Не знаю. Как повезёт. Может, неделя... Может, две, но вряд ли больше месяца. Хотя…

— Во блин, попали!!! Месяц в бабском теле…

— Ничего, зато все прелести жизни познаешь с другой стороны, — я съехидничал.

— Ты сейчас о чём? — Васька заподозрил недоброе и уставился на меня, прищурив левый глаз.

— Слушай, а как мне тебя сейчас называть? — я попытался перевести разговор и отсрочить обсуждение щекотливой темы.

— Не знаю, — Васька пожал плечами, — но уж точно не Миона, это как-то сильно по-кошачьи звучит…

— А давай, я тебя буду называть Васемона? — на полном серьёзе предложил я.

— Васемона? — Васька задумался. — Не, не катит: на Квазимоду похоже.

— Ладно, тогда Герма. Или нет — Герм! Точно, Герм!

— Бл…ь, ну п...ц какой-то! — Васька вскочил и заметался по купешке, матерясь, но скоро остановился и снова уселся, видимо, осознав всю бесперспективность своего положения.

— Ладно, на Герма согласен. В принципе, ничего так погоняло, — он вроде успокоился.

— Вот и порешали, — подытожил я, хотя всё-таки про себя решил называть его Васемоной. Просто так мне было легче не забывать, что передо мной лучший друг, а не смазливая краля, а то мало ли что... Гормоны-то играют… Ну, вы понимаете…

— А что ты там говорил насчёт прелестей жизни? А то я что-то не совсем понял, — Васька снова подозрительно поглядел на меня. Вот, блин, не удалось с темы съехать. Хотя какая разница? Чем быстрее ему расскажу всё, тем проще будет искать выход из непростой ситуации. Пускать судьбу друга на самотёк я вовсе не собирался.

— Ну, тут, видишь ли, какое дело, — осторожно начал я, — мы сейчас в фанфике, и тут нам по столько же лет, как и в реале, а это значит, что тебя… ну, то есть Гермиону…

Я замолчал. Трудно говорить такие вещи в лицо человеку, которого… который… Я набрался смелости и выпалил на одном дыхании:

— В общем, тебя будут драть.

— В смысле?

— Ну, еб…ь тебя будут… Жёстко.

— Ты чё, оху…л, очкастый?!! — Гермиона, то есть Васька, схватила меня за воротник и сильно дёрнула. Черная тряпка крякнула, но выдержала рывок.

— Это не я оху…л.

— А кто???

— Те, кто сочиняют всякую дрянь! Вот, смотри, — я ткнул в планшет. — Про Гермиону тут дохрена фанфиков написано, и три четверти из них про то, как тебя — ну, то есть её — дрючат.

— Как дрючат?

— По-всякому, но в основном толпой и извращённо.

— Ррр-ы!! — зарычал Васька. — Я не про то! Из-за чего это вообще получается?

— По-разному: из-за Империуса, под дурью или из-за контракта проститутского — чаще всего так. Ну, или просто ты курица озабоченная. А-а, по сути «из-за чего»? Да из-за желания писак! Ты у них, видимо, самая любимая эротическая фантазия.

— Пипец какой-то! И кто там меня… в смысле её… того?

— Да практически все! В основном, конечно, это Драко Малфой и вся его слизеринская кодла. Ну а так… Да много кто. Вот, сам посмотри на пейринги, — я придвинул планшет и начал листать страницы. Васемона уселась (или уселся?) рядом и внимательно глядела на экран. По запросу выскакивали надписи, а девичье лицо багровело и взгляд становился всё злее и злее: «Гермиона и домашние эльфы», «Гермиона и Пожиратели Смерти», «Гермиона и волшебные палочки», «Гермиона и все-все-все»… И дальше, и дальше, и дальше...

— И что с этим делать? — Васька призадумался. Я уже хотел что-нибудь ответить, но тут выскочил пейринг, который… Ну, в общем, я бы не хотел, чтоб друган его видел: «Гермиона и Гарри Поттер».

Васемона резко выдохнула, вскочила (или вскочил?) и начала вышагивать по купе от стенки до стенки. В смысле от двери до столика. Мне даже показалось, что её всклокоченные волосы ожили и зашевелились, как змеи на голове Медузы Горгоны из киношки про Персея. Вдруг она (или он? Я всё ещё не мог решить, с каким полом теперь соотносить Ваську) резко метнулась ко мне и впялилась в глаза кровожадным взглядом.

— Только попробуй!!! Я тебе яйца отрежу и сожрать заставлю! А потом башку твою очкастую откручу!

Вообще-то в реале я очки не ношу, но сейчас я не рискнул это уточнять, потому как было ясно: друган не в адеквате. Ещё бы! Вот так узнать, что из тебя собираются сделать… даже не знаю, как сказать… Предмет общественного использования, что ли?

Васька отстал от меня, опал на свою полку и ещё минут пять приходил в себя, тяжело дыша и время от времени поворачивая голову то к двери, то к окну; при этом взгляд его не предвещал ничего хорошего никому, кто бы сейчас вдруг случайно или намерено попробовал войти в наше купе. Слава богу, войти никто не пытался. Васька успокоился. Кажется.

— И что там, в твоих фанфиках, кроме трах-тибидоха, про неё нет ничего?

— Ну почему же? Есть. Я же говорю: про трах всего лишь три четверти от написанного. Примерно… А так, вот, пожалуйста… — я продолжил листать Фикбук.

— Вот, например, тут ты, в смысле она... да это уже не важно… Короче, тут ты — депрессивная фронтовичка-алкоголичка с посттравматическим стрессовым расстройством в тяжёлой форме. Я хотел ещё добавить «фригидная», но посчитал, что Ваську это вряд ли смутит.

— Чего?

— Ну, гнобишь себя чувством вины: типа «жизнь — говно, в конце — смерть».

— Ясно. Ещё варианты есть?

— Есть. Вот ещё, — я нашёл искомую страницу. — Ты зечка. Тебя в Азкабан законопатили, где на пятерик, где на пятнашку — в разных фиках по-разному, — а потом ты, типа такая, откинулась или сбежала и, как Монте-Кристо, давай всем мстить.

— Азкабан — это что?

— Кича местная. Лютое место!

Васька задумалась.

— А что, может, это то, что надо? Зечка… Глядишь, я на зоне-то и в авторитеты выйду... Как считаешь?

— Это вряд ли, — я покачал головой, — ты там в одиночке чалишься, и вода там херовая — через неделю все зубы выпадут. И ещё дементоры каждый день целовать приходят.

— Что, опять блядство!??

— Ну, не то чтобы…

— Да забей, неважно. С ментами сосаться западло по-любому. Ещё есть что-нибудь?

— Есть. Ты крутая ниндзя, мочишь злыдней налево и направо, всё кругом в кровище и в кишках.

— Интересно! — оживилась Васемона. — Ну-ка, давай подробней.

— Ничего интересного. Там тебе вначале надо будет сиськи себе отрезать.

— Бл..дь!!! Это что ж за писатели такие?! Они что-нибудь нормальное сочинить могут???

— Ну-у, не знаю... Вот есть романтИк. Много. — Я указал Ваське на самый большой сборник.

— Тысяча сто семь страниц?

— Это только список названий, а на страницу их штук пятьдесят влазит. Остальное — так, по мелочам.

— И что там?

— Любовь. Большая и светлая… С Драко Малфоем.

— Чего?! Это как? С этим петушарой???

— Там или ты в него по уши, или он в тебя, или вы друг в друга. И у вас всё красиво или не совсем, но итог один: ты под ним. Такое направление в фанфикшене: «ГермиДрако» называется.

Васька облокотилась о стол и запустила руки в растрёпанную шевелюру. Пару минут она сосредоточенно молчала, видно, обдумывая своё положение, потом покачала головой:

— Непроходня-як…

— Неизвестно, в какой фик мы попали, — я попробовал донести свою мысль. — Может быть любой сценарий, хотя, по теории вероятности, три четверти против одной… Сам понимаешь.

— Непроходня-як… — повторила она.

«Готовиться к худшему» — универсальный рецепт победителя. Только это худшее обещало быть очень уж даже мрачным. Мне самому было тошно от вероятных перспектив, но уступать свою подругу банде сопливых рукоблудов я не собирался. Должен быть выход. Стоп! Как я подумал? «Свою подругу»? С чего бы я о нём как о бабе думаю? Это, наверное, потому что я сам очутился в мужском теле, а Васька… А ведь защищать девчонок — это же нормально.

— Значит, Драко, говоришь? — Васька подняла на меня глаза и оскалилась неровным рядом белоснежных зубов. — Ну что ж, драка так драка. Поглядим ещё, кто кого отсношает!

— Нет, ну надо же! Нет, ну ты только подумай! — сокрушалась лохматая девка в полосатых колготках, выпучивая на меня глаза и размахивая руками во все стороны. — Вот мы с тобой нормальные мужики… — при этих словах я чуть не заржал, — …меня вон, Натаха завтра ждёт, мы с ней договорились на великах покататься, а эти же… пис-сатели! Чего им не сидится спокойно, с людьми не дружится? Живи, гуляй, наслаждайся реалом — нет, вот надо им какую-нибудь херню придумать и сидеть потом, на неё… — Тут Васька сделала недвусмысленный жест. — Пипец!

— Ну, зря ты так, — попытался я защитить неведомых йунных аффторов, — девчонки тоже много пишут, особенно совсем маленькие.

— С этими всё понятно, — отмахнулась Васемона, — у мелюзги мозгов, как у кильки — грамм на тонну, а кто постарше, те просто мечты свои секретные обрисовывают. А всё почему? А потому что…

Чего это её на философию пробило? Раньше такого я за Васькой не замечал. Моя подруга продолжала вещать, но я её уже не слушал. Мне вообще фиолетово на этих авторов: пишут, ну и пускай, не понравится — читать не будем. Хотя в свете последних событий эта привычная точка зрения подвергалась серьёзной проверке на жизнеспособность.

Зато теперь я наконец определился, как буду воспринимать Ваську: пока мы здесь, он для меня — это «она», Васемона Грейнджер. И не потому что я хочу видеть в нём девчонку, а потому что мой кореш Васька в защите никогда не нуждается: он сам кого угодно и защитит, и опустит, если надо. А вот хрупкой девице, сидящей сейчас напротив, моя забота понадобится, чего бы она там сама не думала.

— …а нам это расхлёбывать. Вот так! — подытожила Васемона свою тираду и тут же продолжила, очевидно, что-то вспомнив: — Слушай, Серёга, а ведь в киношке с нами ещё один был — рыжий такой, суетился вечно. Он же вроде нормальный пацанчик, где он?

— Рон, — я махнул рукой. — Забудь. Это он в киношке нормальный, а здесь обычно или говнюк, или тупень. Кстати, по некоторым вариантам в фиках, ты у него тоже в рабстве.

— И что, он тоже её… того? — Васька указала себе пальцем на низ живота и посмотрела на меня обречённым взглядом.

— Не, он тебя просто раздевает догола и щупает везде.

— Ну-у, бля… — Васька закатила глаза и с шумом втянула воздух. Видимо, возмущаться она уже больше не могла.

За стеной послышались шаги. Я почуял неладное. Дверь в нашу купешку распахнулась. За ней маячило несколько человек в мантиях, из-под которых торчали белые воротнички и зелёные галстуки.

«Ну вот и слизеринская кавалерия прибыла. И, конечно же, Драко Малфой собственной персоной», — понял я, внимательно оглядев стоящего в дверях персонажа с тонкими губками и жиденькими волосишками, цвет которых безошибочно указывал на то, что парнишку с детства щедро поливают перекисью водорода.

— Грейнджер, тебя ждут в соседнем вагоне на совете старост, — послышался чей-то писклявый голосок из-за спины Малфоя.

«В соседнем вагоне её застрелят из волшебной палочки Империусом в башку, пустят по кругу, зафоткают всё это и будут шантажировать, — вспомнил я сюжет одного переводного фика. — Её нельзя отпускать!»

Пока я соображал, как спасать Ваську, на помощь мне пришёл Малфой… и подписал себе приговор.

— Пошевеливайся, грязнокровка! — обесцвеченный скорчил тонкие губки в попытке изобразить надменную улыбку.

Васемона глянула на меня:

— Это то, о ком я думаю?

Я кивнул. Васька сладко потянулась, как кошка после долгого сна, чувственно выгнув спинку и оттянув назад кропкие плечики, при этом спереди под плотной мантией отчётливо проступили два упругих бугорка; выразительно покрутила миниатюрной головкой, эстетично прохрустев шейными позвонками; неторопливо поднялась с полки и внимательно поглядела на Малфоя — он оказался на голову выше неё. Потом она посмотрела на себя, снова на него, на пол, наверняка оценивая свой и его рост, вес, длину рук и дистанцию между ними. Наконец, прикинув в уме все расклады, она приблизилась к бесцветной дылде ещё на полшага и замерла.

«Вася! Только не в подбородок!» — мысленно заорал я. Вслух орать было нельзя, дабы случайно не сбить настрой подруги и не подсказать слизеринцам, что к ним подкрался незаметный, но абсолютный пиз...ц. Сами же они, судя по ехидным рожам, этого не понимали. Я же всерьёз боялся только одного: об этом я сейчас и орал про себя, поминая Мерлина или местного бога, или кто тут у них за него. «Только не в подбородок! Только не в…»

Бах!!!

Малфой пролетел через проход, попытался протаранить спиной противоположную стенку, но не смог и просто стёк на пол. Всё-таки правый прямой у Васьки поставлен капитально: спасибо Кузьмичу из секции бокса, куда мы оба ходим с тринадцати лет. Когда я в последний раз видел исполнение такой плюхи, Васька ударил именно в подбородок. Потом пострадавшему собирали челюсть из четырёх кусков, а Васькиной мамке пришлось отвалить нехилую капусту, чтоб отмазать сына от уголовки. Представить страшно, на какие последствия мы можем нарваться здесь.

Васемона оглянулась на облезшее тело поверженного врага и, мне даже показалось, с какой-то досадой или разочарованием махнула рукой:

— Ме-шок!

— Драко! Она тебе опять носяру расквасила! — то ли с восторгом, то ли с завистью выкрикнул кто-то из компании змеёнышей. Ну и хорошо, что носяру... У меня отлегло, но расслабляться рано: шоу с зелёными продолжается. Где-то должна быть волшебная палочка… Её я нащупал в рукаве.

— Ты дурак? — Васемона обернулась к говорившему. — Не расквасила, а сломала. Хочешь так же?

— Мой па-па… тебя… — прогнусавила тушка на полу. Я поднялся и встал за спиной у Васьки. И вовремя: обесцвеченный уже доставал волшебную палочку.

— Экспеллиармус! — палочка вырвалась из руки Малфоя и прилетела ко мне.

— Остолбеней! Остолбеней! Остолбеней! Остолбеней! Остолбеней! — я поочерёдно ткнул рукой в сторону каждого из непрошеных гостей. Они застыли.

— Ух ты! Клёво! — с восхищением посмотрела на меня Васемона. — А дай, я тоже попробую!

Я протянул ей палочку Малфоя. Она покрутила её в руках и хмыкнула.

— А что сказать, если хочешь что-нибудь получить?

— Акцио, — произнёс я. — И название предмета. Лучше на латыни.

— Акцио пивасик! — Васька взмахнула палочкой, и на столе возникла запотевшая бутылка тёмного стекла с непонятной этикеткой.

— Нормальненько так! Ну что же, — она недобро взглянула на застывших слизеринцев, — пора провести профилактическое мероприятие. Расстолбеней! Расстолбеней! Расстолбеней! Расстолбеней! Расстолбеней!

— Герм, ты чего!?? — я решил не нарушать конспирацию, но досрочное освобождение змеёнышей могло быть опасно. Все-таки их шестеро, если считать Малфоя, который сейчас на полу размазывает кровавые сопли.

— Спокойно, Маша, я Дубровский. Всё под контролем, — отрезала она. И снова: — Эй вы, в одну шеренгу вдоль стенки становись! Бледный, лежать тихо!

Не знаю, почему, но её послушались. Может, из-за эффекта внезапного охуения от действий хилой ботанички, а может, из-за слизеринской привычки беспрекословно подчиняться ясным и чётким приказам. Если так, то это уже условный рефлекс какой-то.

Зелёные, как стадо овец, послушно выстроились вдоль прохода. Васька продолжила:

— Палки к осмотру! Руками не трогать!

Никто не посмел её ослушаться, никто не попытался даже дотронуться до своей волшебной палочки. Обалдеть! Ну точно, условный рефлекс! Как же я люблю факультет Слизерин с его методой воспитания!

Чистокровные поднимали свои мантии, предъявляя «личное оружие»: у кого-то — за поясом, у кого-то — в специальных кобурах на ремне или подмышкой. Один даже развернулся и наклонился, демонстрируя палочку, торчащую из заднего — нет, нет! — просто кармана. А какой-то болезненно-бледный олух начал расстёгивать ширинку.

— Не ту палку, кретин, — толкнул его в бок сосед, худощавый негритос с короткой стрижкой. «Блейз Забини, — узнал я киношного персонажа. — Козлина ещё та».

— Это вы кретины! — не унимался олух. — Она же хочет посмотреть, у кого какой… и выбрать… Мне же говорили, что она сама… и платить не надо…

— Пайк, ты идиот!

— Экспеллиармус! Экспеллиармус! Экспеллиармус! Экспеллиармус! Экспеллиармус! — мы с Васькой еле успевали уворачиваться от полетевших в нас волшебных инструментов.

Когда бандитская шобла была обезоружена, Васемона усмехнулась и подошла к незадачливому любителю сладкой дармовщинки:

— А что тебе говорили про то, что «она сама»?

— Ну как? Что ты сама мечтаешь быть любовницей всего Слизерина. А мы только поможем тебе это понять.

— Да-а? А кто говорил? Он? — она указала на застывшего на полу Малфоя.

— Ага.

— А по какому праву вы решили, что можете «осчастливить» кого-то без его желания?

— Нам лучше знать, что для тебя лучше, потому что мы — чистокровные! — пафосно провозгласил Блейз Забини, гордо глядя в глаза щуплой девчонке с растрёпанной копной волос и волшебной палочкой в руке. «Какой смельчак!» — подумала бы в этот момент какая-нибудь недолюбленная романтичная читательница. «Какой дурак!» — подумал я, хорошо зная своего друга. Таким спокойным, как сейчас, Васька бывал лишь во время драки.

— Ну да, ну да, чистокровные… Особенно ты, обезьянка, — Васька сделала шаг в сторону Забини. — А может, дело только в стояке?

И в это момент она, — я сам ох..ел! — с размаху впечатала свою ладонь в развилку слизеринцу и сжала до хруста. Глаза у бедняги выкатились из орбит, он раскрыл рот, наверное, пытаясь схватить воздух, и стал похож на чувака, которого только что вздёрнули на виселице. Сам я, конечно, висельников не видел, но в книжках описывают очень похоже.

— О! Вижу, что я не ошиблась. Налицо здоровая эрекция… в прошлом. — Васька резко повернула руку, выкручивая то, что было в ней, и отпустила. Блейз свалился на пол, поджимая колени к груди, и заорал, как сотня брачующихся гиппогрифов (я, конечно, не знаю, как орут брачующиеся гиппогрифы, но надо же что-то придумать!).

— Ты... ты что наделала?! — промямлил кто-то из несостоявшихся насильников.

— Больше трах ему не нужен. Называйте это «Заклятием вялой пиписьки», — бросила она, возвращаясь ко входу в купе, и шепнула мне, улыбнувшись: — Дней десять о бабах думать не сможет.

Она снова обернулась к слизеринцам, а я стоял офигевший: эта улыбка и тот её восхищённый взгляд, когда у меня получилось выбить палочку у Малфоя… Это был не Васька… Не может он так смотреть на меня. Даже в женском теле. Брр-р! Тут что-то не то! Надо будет разобраться...

А Васемона продолжала веселиться.

— Ну что, Драко, ты хотел секса с грязнокровкой? Ты его получишь, — она подняла волшебную палочку. Все замерли: зелёные с ужасом в глазах, а я… Я уже, кажется, понял, что собирается делать мой подруган. Оно и понятно: берёшься ломать козлов — ломай до конца.

— Акцио анал-лисс!!!

Откуда-то сверху, прямо Ваське в руку прилетел клочок бумаги.

— Это что? — она начала читать: — Базофилы, тромбоциты, лимфоциты, реакция Вассермана… Что это за хрень?

Я покатился со смеху.

— Что ты ржёшь!?? Объясни!

— Асинус!

— Чего?

— Жопа — по-латыни «асинус». Не «анализ»!

— Да? Ну ладно, — Васька пожала плечами, — Акцио асинус!

Малфоя перевернуло и поддёрнуло вверх. Он сложился в позу, похожую на ту, как если бы кто-то удерживал его за ремень, обёрнутый вокруг таза: лицом вниз, опираясь лишь на носки и ладони, широко расставив ноги и оттопырив задницу. Мантия задралась вверх, а шов на брюках разошёлся, демонстрируя всем присутствующим зелёные сатиновые трусы в белый горошек.

— Драко, куда бы мне деть твою волшебную палочку? — она покрутила в руках орудие Малфоя.

— Не… не… только не туда… — проблеяло бесцветное существо.

— Смотри, а он понятливый, — Васемона оглянулась на меня и подмигнула. Ясно, мероприятие продолжается.

— Это уже тянет на «с особым цинизмом», — поддержал я игру.

— А меня они печеньками хотели угостить, да? Не, по-моему, отдуплить его — это будет правильно. Не слишком эстетично, зато по справедливости. Что скажешь, невыразительный?

— Не… надо...

— … Да ещё при свидетелях, — я принялся развивать тему. — Хотя, ведь их можно заобливиэйтить…

— Фу-у! Я блевать не буду. Даже на этих, — она махнула в сторону чистокровных, в молчании наблюдавших за унижением своего лидера. Почему никто из них не пытается вмешаться или хотя бы сбежать? Вероятно, сказывается воспитание… Стадо баранов!

— Да не, обливиэйт память отшибает.

— А-а, ну это другое дело, — и Васемона метнулась в сторону слизеринцев. — Как вам такой расклад, крысы?!

Те шарахнулись от неё, как от чумной, но через пару шагов снова остановились и сбились в кучку. Ну точно, бараны!

Первым не выдержал любитель бесплатных женских прелестей. Пайк упал на колени и заверещал:

— Отпусти нас! Я… никогда больше… отпусти-и…

— А вы что скажете? — Васька оглядела троих оставшихся. После короткой паузы вперёд выступил какой-то высокий худой экземпляр. Мне он чем-то напомнил умного кролика из старинной мультяхи про Винни-Пуха, только без очков. Похоже, ему было страшно: чересчур бледное лицо… Но штаны вроде сухие. Хотя под мантией не видно… Тем не менее, держался он прямо и глазёнки не прятал, наверное, думая, что сохраняет достоинство, которое на самом деле потерял, когда повёлся на эту авантюру. А может, ещё и раньше. Чмо! Он заговорил отчётливо и неторопливо, тщательно подбирая слова:

— Ты самая сильная ведьма своего поколения. То, что мы хотели сделать ... было ошибкой. Этого больше не повториться… Мне стыдно… Думаю, нам всем стыдно.

Оставшиеся двое закивали.

— А когда на моём месте окажется другая, не такая сильная? Тебе тоже будет стыдно? — Васька таранила его взглядом. Что-что, а ломать врагов он умеет. И не только кулаками. — Нет, йуноши, так дела не делаются. Косяки надо отрабатывать.

Она снова подступила к Малфою:

— Ну что, Дракусик? Начнём увлекательное путешествие в Попенгаген!

Тот задёргался.

— Нет! Не надо! Я никогда больше… Ни с кем! Я клянусь!!! Я... дам непреложный обет!

Васька оглянулась на меня. Я кивнул в знак согласия. Непреложный обет — лучшее, что может выгореть в такой ситуации. Чёрт, я ведь даже не подумал об этом… Ай да Малфой! Он даже не понимает, что сделал для нас. Теперь о будущем в этом мире нам можно не волноваться.

— Хм, я подумаю, — Васька обвела дрожащих змеюк злобным взглядом и покачала волшебной палочкой: — Всем оставаться на местах! Мы ещё не закончили…

— Клянёшься ли ты, Малфой Драко, никогда больше не посягать на Гермиону Грейнджер, скотина?

— Клянусь я, Малой Дурак, никогда не посягать на Гермиону Грейнджер, скотину!

— Не она скотина, а ты скотина! — я ткнул пальцем в грудь Малфоя.

— А ты скотина! — он ткнул в грудь мне. — А я клянусь… Малой Дурак...

— В чём клянёшься??

— Посягать!.. Или не посягать?

Пиз…ц! У нас ничего не получалось. Похоже, Васька так припечатала Малфою, что у того все мозги вылетели. Плюс стресс от испуга за свою жопу… Он ничего не соображал, не мог запомнить простых слов, постоянно путался и нёс какую-то околесицу.

Да и я, если честно, совсем не знал, как даётся непреложный обет, какие слова говорить и всё такое, поэтому текст придумывал на ходу, старательно вспоминая все торжественные речи, клятвы, присяги, гимны и прочую пафосною херню, которую когда-то слышал.

— Так! Слушай внимательно и повторяй за мной слово в слово.

— Слово в слово, — повторил бесцветный. Хотя почему бесцветный? Сейчас он был очень даже цветным. Его лицо переливалось разными оттенками: от бледно-жёлтого и ярко-зелёного по краям до красно-багрового вокруг глаз и в центре, где ещё недавно гордо красовался идеальный аристократический клюв, который сейчас был расплющен, свёрнут набок и распух так, что занимал уже пол-лица, а сам Драко стал похож на какого-то… я даже не знаю… тапира, что ли? Ну, это зверь такой толстоносый.

— Готов?

— Готов.

— Повторяй!

— Угу.

— Я, Драко Малфой…

— Я, Драко Малфой...

— Вступая в ряды защитников Гермионы Грейнджер…

— Вступая в ряды Гермионы Грейнджер...

— Принимаю присягу и торжественно клянусь…

— … и торжественно клянусь...

Пока вроде всё шло неплохо. На этот раз Драко повторял без запинок. Я продолжил:

— Никогда не посягать на Гермиону Грейнджер ни мыслью, ни словом, ни делом.

— …ни мыслью, ни словом, ни делом.

— Всемерно беречь, хранить и защищать её жизнь, честь и невинность от всех врагов, козлов и проходимцев, не жалея своей жизни, здоровья и материальных средств.

— …жизни, здоровья и материальных средств.

— Боже, храни королеву!

— Боже, храни королеву Грейнджер!

— Конструктивное дополнение. Ты молодец, — я похлопал Драко по плечу. — Герм, теперь ты. Вставай рядом.

Васемона закатила глаза, сморщила губки, но всё же подошла и встала рядом с Малфоем. Всем своим видом она, казалось, хотела донести до меня только одну мысль: «Как же ты меня з...еб...л!»

Я начал:

— Ты, Гермиона Грейнджер…

— Я, Гермиона Грейнджер...

— Принимаешь непреложный обет Драко Малфоя и торжественно обещаешь...

— Принимаю и торжественно обещаю...

— Везде и всегда, во всех делах и начинаниях слушать мудрые советы Гарри Поттера, быть ему верной и преданной подругой ныне и присно, и во веки веков, пока смерть не разлучит нас!

— Везде и всегда, во всех делах… Чего??? Какая, на хер, смерть??? И причём здесь ты вообще? Я у Малфоя обет принимаю!

Ясно, не прокатило.

— Но, Герм! Это ж только для тебя, для твоей безопасности! А то мало ли что тебе другие насоветуют.

— Так всё, иди отсюда! Я сам, то есть сама, — она забрала палочку и отпихнула меня в сторону. — Отвали. То же мне, тамада недоделанный!

— Малфой, — она посмотрела на Драко, — обещаешь ли ты всегда защищать, беречь и охранять Гермиону Грейнджер?

— Обещаю.

— Ценой своей жизни, если понадобится?

— Обещаю.

— И никогда не вставать у неё на пути, и не препятствовать её решениям?

— Обещаю…

— И помогать, если она попросит?

— Да.

«Ох, ох, ох, я прямо сейчас расплачусь! Спелись, голубчики. Вот дура! Он тебя собирался… А ты его… А сейчас что, раскисла?»

О чём это я думаю?! Бр-р! Бред! Это же Васька, мой друган, а никакая не Гермиона! Чего я всполошился? Ну, блин! Надо держать себя в руках, а то с такими играми высших сил и сбрендить недолго. Вот же угораздило. Но ничего, прорвёмся! ... Скоро они там закончат?

— А я обещаю, — Васемона смотрела Малфою в глаза, и мне это не понравилось, — что не буду тебя больше бить и унижать. И принижать твой авторитет перед сокурсниками. Ты согласен?

— Да-а…

Он как-то странно смотрит на неё. Как смотрят на… любимую женщину? Нет, хуже: как смотрят… на божество! Ни хера себе! Что вообще происходит???

Васька — я не поверил глазам! — прикоснулась к его лицу и погладила по щеке. Вокруг них вспыхнула огненная петля. Обет принят! Аллилуйя!

* * *

— Я задолбался! Курить хочу. — Васька свалилась на полку и томно поглядела на меня. — Вот скажи, почему твой планшет сюда перенёсся, а мои сигареты — ни фига?

— А хер его знает, — я пожал плечами. — А какие вообще могут быть проблемы с куревом? Возьми да и наколдуй.

— Точно! — оживилась Васемона, но тут-же разочарованно всплеснула руками: — Бл…ь, я же палочку Малфою отдала! А другие почему-то не работают. Вот засада…

Наконец-то покой... Мы еле выпроводили слизеринцев, которые, пронаблюдав, как Драко клянётся Ваське в вечной преданности, неожиданно воспылали к ней такой уважухой, а может, даже любовью, что, казалось, были готовы её ноги целовать, умоляя принять обеты и от них тоже. В итоге аудиенции им были назначены на завтра, потому как сегодня напрягов нам уже хватило. Но их палочки мы пока оставили при себе, вернув только Малфою, которого Васемона, видать, расчувствовавшись, обозвала своим первым рыцарем и благословила на долгое и счастливое служение идеалу добра и справедливости. То есть самой себе, разумеется.

Я, честно говоря, не понимал, с чего вдруг змеёныши так переменились. Не иначе как магия подействовала. Но у Васьки на этот счёт было другое мнение:

— Да какая магия, брось! Простая психология. Они же, как стадо: куда вожак — туда и все. А если отпустить на вольный выпас, то сразу начинают звереть. Ничего, я из них ещё героев сделаю! Только кнут нужен пожёстче да пряник послаще. Но за этим-то дело не станет...

Хер знает, может, она и права.

— Погоди, у Гермионы своя палочка должна быть где-то. Надо поискать.

Палочка Гермионы нашлась среди кучи девчачьего тряпья в её чемодане, который валялся под нижней полкой.

— Акцио айн зигеретте! — скомандовала Васька. Заказ был доставлен тут же. — Ух ты, работает! Блин, теперь зажигалки нет! Что делать? Тоже наколдовать?

— Вообще-то, по канону Гермиона — знатный пироман, — вспомнил я.

— Пиро... что?

— Пироман — это чувак — ну, в твоём случае чувиха, — которая легко поджигает всё вокруг. А Гермионе для этого вроде как даже палочка не требовалась, если я правильно помню. Попробуй, вдруг получится.

— А как? — Васька озадачилась.

— Х…й знает, просто попробуй думать об огне и рукой махни, что ли. Или пальцами щёлкни.

— Думать об огне? Думаю, — Васька наморщила лоб и щёлкнула пальцами. Ничего не вышло.

— Попробуй ещё.

Где-то с третьей попытки у неё из пальца выскочил крошечный огонёк.

— Ни ..уя се! Вау! — раздался крик восторга, который, впрочем, тут же перешёл в вопль: — Ай, бля!!! Жжётся!

Васька замахала рукой.

— Ты уж как-нибудь аккуратней будь, — посоветовал я незадачливой подруге.

* * *

— Кхе, кхе, кхе! Мать, мать, мать! — Васька закашлялась после первой же затяжки, — Гермиона что, не курит?

— Насколько я знаю, нет.

— Блин, опять засада! Ничего, приучим помаленьку. И вообще, тельце у неё хиловатое: я когда Малфою врезал, то подумал, что рука развалилась, так больно было. — Она отложила сигарету и принялась себя ощупывать. — Мышц вообще — ноль! Но ничего, это мы тоже исправим. Ты, кстати, не знаешь, в этом Хогвартсе качалка есть?

Я не знал, есть ли в Хогвартсе качалка, но про себя подумал, что слишком сильно менять тело Гермионы, а тем более, приучать её лёгкие к куреву было бы неправильно. Ну, разве что, действительно, немного физухи добавить.

— Гантели себе наколдуешь, — предложил я вариант.

— Точно! — подхватила идею Васька. — И штангу. И боксёрский мешок!

Ну-ну, вот она разошлась!

Васька ощупала бицепсы, которых, по сути не было, плечи, и скользнула руками на грудь.

— Ух ты! Прикольные ощущения.

— Ты чё, охерел? — но она уже мацала свои титьки, а точнее — титьки Гермионы.

— А что такого? Я уже два часа в женском теле, а ещё даже свои сисяндры не видел, — Васька встала перед зеркалом и попробовала задрать мантию.

— Заканчивай, я сказал! Эксгибиционистка хренова! — я возмутился. Не хватает мне ещё наблюдать в двух шагах от себя голую девку, с которой всё равно ничего не срастётся.

— Ладно, ладно, не стану вас смущать, мужчинка, — ему явно нравилось меня доводить.

— Интересно, — продолжил он, — а вот Гермиона, она ещё… или уже?.. Надо бы проверить, а то вдруг окажется, что Малфою и защищать-то нечего. Хи-хи! Неудобно будет перед человеком, как думаешь?

С этими словами она (он?) задрала юбку и оттянула резинку на колготках… Блядь! Уродка! Урод! Козлиная рожа! Специально надо мной издевается, сука!

— Давай ты как-нибудь после, без меня это проверишь, — стараясь казаться как можно более спокойным, произнёс я.

Васька хохотнула и тут же приняла серьёзное выражение лица.

— Ну всё, замяли тему, я же пошутил, — она взяла сигарету и села, попытавшись положить на стол ноги.

— Ноги убери со стола!

— Да ладно, чё ты! Они же не голые.

Вот гад!

— Ух, кайф! — Васька докурила и теперь полулежала, опершись на стенку и закинув ноги на стол. — Слушай, а ты уже понял, в какой мы фанфик угодили?

— Кажется, да, — я на самом деле был почти уверен, что узнал «наше произведение». — Это один из самых тошнотных фиков про Гермиону. Там всё очень плохо и беспросветно, только это уже не важно.

— Почему?

— Потому что мы его изменили.

— Как изменили?

— Думаю, что в лучшую сторону. Понимаешь, мы с тобой попали в самое начало, — я принялся объяснять ей свою теорию, — и всё пошло не так, как в той сраной книжке. Вот если бы ты пошла с зелёными в соседний вагон, вот тогда п….ц! А сейчас, может, всё и обойдётся… Должно обойтись. Одно плохо...

— Что плохо?

— Что теперь я не знаю будущего. Даже на день вперёд. Всё изменилось.

— Хм, нашёл о чём переживать. Мы в реале ничего не знаем и на минуту вперёд, но живём же. И здесь выживем. А будущее сами сделаем.

А ведь он прав, чёрт возьми! Всё в наших руках.

— Вот что, — Васька посмотрела на меня очень серьёзно, — давай-ка, рассказывай мне про этот Хогвартс, про тутошних сидельцев: кто чем дышит и всё такое... Ну, ты понял, короче. Говори всё, что знаешь.

* * *

— А в нашей книжке кто есть кто? — уточняла Васемона.

Я уже рассказал ей про всех главных персонажей и про то, какими их обычно рисуют в фиках, включая варианты Дамбигада, Визлитупа, Снейпачмо и прочих. Васька слушала внимательно, иногда задавала вопросы «по существу», и вообще, весь наш разговор очень напоминал разбор донесений разведчика, как его показывают в кинохах про войну.

— В нашей книжке все тупые. Совсем все, включая Гарри Поттера: ни хера не замечают, что твориться вокруг. А Гермиона несчастная. А все слизеринцы — мажоры и садисты; а самый главный извращенец — Снейп. — Я, правда, не мог вспомнить, каким был описан Дамблдор, да и был ли он там вообще.

— Нелогичненько получается: ты же не тупой. Ну, то есть Гарри Поттер.

— О какой ты логике говоришь!? Там вся идея — чтоб Гермиона как можно больше страдала.

— Да... беда… Да забей ты, мало ли неадекватных в вашем Фикбуке пасётся.

— Я бы забил, да только сейчас для нас это не Фикбук, а реальность. И знаешь, как-то неприятно находиться в мокрых фантазиях какой-то ущербной крольчихи, — я поморщился, не в силах скрыть своё отвращение к сочинительнице, волей которой мы с Васькой сейчас вынуждены думать о том, как выбираться из кучи накиданного ею говна.

— Кого-кого?

— Ущербной крольчихи, — повторил я. — Авторицы или переводчицы, не знаю уж, кто из них эту шнягу — в смысле, книжку — распространил.

— А с чего ты решил, что это баба? И почему «ущербная крольчиха»? — изумилась Васемона.

— Крольчиха, потому что пихаться всегда хочет. А иначе бы не стала тратить время на описания ху…в, чтобы потом перечитывать и на монитор брызгать, — я старался говорить спокойно, не давая волю накопившимся эмоциям. — А ущербность какую-то свою она сама чувствует, и потому завидует нормальным девчонкам. И из зависти своей да из злости готова их загнобить и опущенками сделать. Пускай хотя бы в фантазиях, но помучить соперницу. У мозгоправов это «замещением» называется. В реале такие мымры сплетни распускают и подличают по мелочам, а тут для них простор: глумись по-всякому — ответка не прилетит! Вот такой псих-портрет.

— Да с чего ты вообще взял, что это баба сочинила???

— Знаю! — я усмехнулся. Для опытного читателя не составляет труда отличить женскую руку от мужской. Особенно в жанре ПВП. А я был опытным читателем.

Повисла недолгая пауза. Васька села, снова наколдовала сигарету, прикурила и произнесла:

— Это всё здорово, насчёт психов, но сейчас неважно. Главное для нас — продержаться в этом грёбаном мире. И вот, что я думаю, — она приблизилась ко мне и возбуждённо зашептала: — Если вот эти ушлёпки, — она указала на волшебные палочки слизеринцев, дав понять, кого именно считает ушлёпками, — здесь самые крутые, так что об остальных говорить? Да если мы захотим, то через три дня весь этот сраный Хогвартс перед нами по струнке встанет! И заживём мы, как люди, без напрягов.

— Вдвоём сложно от напрягов избавиться, — я уже понял, к чему клонит Васька, и сейчас хотел узнать подробности её плана.

— А кто сказал «вдвоём»? Наберём бригаду бойцов, — генерал уже есть, — и пофиг та магия, хрен на нас кто наедет!

— Это Малфой, что ли, генерал? — я хохотнул.

— А что?! У своих он в авторитете, с нами в договорняке пожизненном, а завтра ещё добровольцы подтянутся. Всё ништяк будет, — она хлопнула меня по плечу и снова оскалилась в улыбке, обнажив свои неровные и уже не совсем белоснежные зубы. Улыбка получилась так себе…

— Ага! В авторитете? После того, как ты его при всех опустила? Да они его на хер пошлют и будут правы. А про сегодняшние свои обещалки завтра забудут, и всё!

— Не забудут, за палками своими явятся по любому. А там — по ситуации. На крайняк, ты их облюёшь.

— Это называется «наложить обливиэйт», — уточнил я.

— Да хоть положить! Ты меня понял.

— Ты что, собралась захватить Хогвартс?

— Мне ваш Хогвартс в болт не упёрся! Я просто хочу здесь нормально жить. И чтоб никто не доставал и… — она зачем-то глянула вниз, на свои ноги и выше, — не домогался. А то мало ли что... вдруг ещё стрёмная тема не закрыта.

Последнюю часть фразы она произнесла медленно и тихо, почти шёпотом, вся как-то сжалась, сглотнула и неуверенно подняла на меня глаза. Я офигел: куда пропал неустрашимый и безжалостный Васька, который полчаса назад заставил трястись от страха шестерых здоровенных амбалов, а минутой раньше яро убеждал меня фактически в необходимости захвата власти в школе магии и волшебства? Сейчас перед собой я видел только робкую щуплую девчонку с огромными карими глазами, из которых вот-вот брызнут слёзы. Захотелось её обнять, прижать к себе, закрыть и спрятать от всех и вся…

Секундное наваждение исчезло так же внезапно, как и появилось; Васемона затянулась сигаретой и продолжила непререкаемым тоном:

— С пионерами всё будет просто (это она про студентов), а вот бородатого звездочёта…

— Дамблдора, — подсказал я.

— Долб…ёба! — перехватила она. — Да, его… Вот с ним с наскока нельзя, надо хорошо присмотреться, что за чел. От пенсионеров всего ожидать можно, любой подляны. И второй, который в чёрном…

— Снейп, — догадался я.

— Вот-вот, ёб…ый Зорро без маски — с ним тоже надо поаккуратней… Слушай, Серёга, а что сейчас Безносик поделывает?

— Кто? — не понял я.

— Ну как же?! Ну, Безносик, друг Хоттабыча, местный обморок. Ты должен его помнить.

— А-а! — я заржал, потому что понял, о ком говорит Васька: месяц назад мы вместе стебались над приколом ВКонтакте: «Волан-де-Морт наводил ужас на всех магов мира. Но для старика Хоттабыча он так и остался просто Волькой».

— Да хрен его знает, бегает, наверное, где-то. Да не волнуйся, на твою целкость он точно не покушался… Не в этом фике.

Васемона надула губки и глянула на меня исподлобья:

— Сука.

— А ты что, разочарована?

— Не он сука, ты сука. Ещё раз так подъе...шь, и я обижусь.

Это прозвучало уж совсем по-девчачьи, и я рассмеялся. Пусть подуется! Не всё же только ей меня стебать.

Дверь в нашу купешку приоткрылась, и в щель просунулась вихрастая рыжая башка с конопатым лицом. Сначала башка, потом лицо, а вслед за ними всё остальное тельце в клетчатом пиджаке с кучей карманов, из которых во все стороны расползались шоколадные лягушки со вкусом козявок из носа.

— Ой! Я насилу до вас добрался! Меня эти родственнички однояйцевые опять в чемодан засунули, еле освободился. Гарри, у вас всё в порядке? Гермиона, ты что, куришь???

Я даже не успел ничего сказать — Васемона меня опередила:

— Ба-а! Кто это к нам пришёл? Рончик! Рончик-макарончик! Иди сюда, мой конопатенький, — она, хищно улыбаясь, поманила его пальцем. — А ну-ка, иди скорее к мамочке, мамочка на тебя поглядит!

— Гарри, чего это с ней? — глядя на меня, Рон Уиззли приблизился к Васемоне на шаг.

— Не знаю, — я пожал плечами. Пускай разбираются сами.

— Ну что же ты, Рончик, — с этими словами Васемона взяла его за лацкан пиджака и притянула к себе, — разве ты не скучал по мамочке Герми? А? Скучал ведь, да?

— Скуч-ча-ал… — не понимая, чего хочет от него МОЯ подруга, ошарашенный Рон оглядывался то на меня — возможно, в поисках защиты, — то на Васемону, то на шоколадных лягушек, ползающих по его одежде.

— Гарри, — обернулась ко мне Васемона, — а он точно тупой?

— Не знаю, — я снова пожал плечами. Разбирайтесь сами.

Васька усадила рыжего рядом с собой и лихо запрыгнула к нему на колени.

— А мамочка Герми скучала по маленькому Рончику. Маленький Рончик не простудился? — с этими словами она оттянула его нижнее веко и внимательно осмотрела глазное яблоко.

— Рончик точно не заболел? — она засунула палец ему в ухо.

Рон неподвижно сидел, как охуевшая статуя, боясь пошевелиться и, по-моему, даже вдохнуть. Шоколадная лягушка проползла по его плечу до шеи, вцепилась зубами в рыжий вихор и принялась отчаянно теребить, упираясь в воротник всеми четырьмя лапками.

— Рончик правда хорошо себя чувствует? — Васемона двумя пальцами ухватила его верхнюю губу и оттянула к носу. — Открой ротик. Скажи мамочке «А-а-а-а»!

— А-а-а…

Васька сняла с его волос шоколадную лягушку и засунула ему в рот.

— Пть-ху! — Рон, отплёвываясь, принялся старательно пережёвывать лакомство со вкусом козявок из носа.

— Гарри! Что это с ней??!! — заверещал он, проглотив наконец питательное земноводное.

— Что, сам не видишь? Пьяная она, — не выдержал я.

— Гермиона! Ты что, пьяная??! — Он уставился на Ваську ошалелым взглядом.

— Ну что ты, милый, разве я могу? Гарри просто пошутил. Вот, проверь сам! Ху-у-у, — она с силой выдохнула Рону в лицо.

— Фу-у-у, — скривился тот, — Гермиона! Ты что, куришь??!!

Васька обречённо взглянула на меня:

— Он точно тупой.

Она снова повернулась к Уизли, нежно ему улыбнулась и принялась гладить по волосам.

— Ну, ничего, мы тебя вылечим.

Рон растёкся в блаженной улыбке и прикрыл глаза от удовольствия.

— А когда Рончик будет хорошо себя вести, мамочка Герми усыновит маленького Рончика… Рончик будет себя хорошо вести?

— Да-а-а.

— И Рончик выполнит желание мамочки Герми?

— Да-а-а!

— А маленький Рончик знает, что такое непреложный обет?..

Я не выдержал и заржал, отворачиваясь к окну и прикрывая лицо рукой. Пиз…ц рыжему!

* * *

За окном тянулись бескрайние зелёные поля. Вскоре появилась грунтовая дорога, потом, как будто из ничего, стали возникать какие-то постройки и невысокие домики с черепичными крышами.

Я сидел и улыбался.

Из динамика вагонной связи донёсся противный голос:

— Экспресс «Краснодар-Хогвартс» прибывает в Хогвартс. Не оставляем в вагонах одежду и личные вещи! Не забываем убирать за собой гондоны и стеклотару!!! Счастливого пути, уроды!

За стенкой был слышен шум и топот чих-то ног.

А я сидел и улыбался, потому что точно знал: у нас с Васькой в ближайшее время всё будет ЗА-ШИ-БИСЬ!

А вот у остальных ... ???

…- К трибунам приближается Непобедимая колдунья! Непревзойдённая и Несравненная!! Лучшая ученица Хогвартса за всю историю, Великая и Ужасная ГЕРМИОНА ГРЕЙНДЖЕР!!! Ур-ра, товарищи!

— Ур-рраааа!!! — в один миг трибуны взорвались овациями. Люди бросали в воздух шапки, размахивали руками и шарфиками, выкрикивали приветственные лозунги, закатывали глаза, замирая в экстазе от возможности лицезреть кумира.

… — В сопровождении своего верного пажа и оруженосца Гарри Поттера!

— Фу-уууу! — прокатилось по рядам зрителей. — Балбес! Списать козла! Чмошник! Грейнджер, возьми лучше меня в оруженосцы!

Я метался за огромными спинами людей где-то на третьем ярусе трибун квиддического стадиона, иногда выпрыгивая вверх или пытаясь проскользнуть между ногами стоящих вдоль бортика, чтобы увидеть наконец то, что происходит на арене. В конце концов мне это удалось: я сорвал с чьей-то головы шляпу и отбросил её в сторону, а когда хозяин бросился за своим головным убором, занял его место.

То, что я увидел, потрясало и ужасало: снизу во все стороны разлетались и рассыпались искрами разноцветные шары; клубы синего дыма взмыли в небо и зависли светящимся облаком высоко над самыми верхними рядами трибун, открыв вид на медленно шагающую процессию.

В центре два здоровенных чёрных дракона с шипастыми хвостами (венгерские хвостороги — определил я) тащили огромную повозку, по краям и сзади которой, выстроившись в полукаре, в ногу торжественно вышагивали старшекурсники-слизеринцы в мантиях, держа вертикально перед собой волшебные палочки. Каждая была больше метра в длину, а ближе к основанию, прямо возле рук, имела перекрестие, отчего палочки больше напоминали большие двуручные мечи, а сами слизеринцы — каких-то грёбаных рыцарей или недобитых масонов. На повозке возвышался дощатый помост, а на нём — большой деревянный стул, замаскированный под трон: с подлокотниками, мягкой спинкой и на удлинённых ножках. На стуле величественно восседала Васемона в школьной форме, красном гриффиндорском галстуке, с копной дыбившихся во все стороны волос и в полосатых колготках. Перед ней из того же помоста зачем-то торчали четыре высоких столба, установленные по квадрату.

— Слава Гермионе! Слава Матери драконов, разрушительнице цепей! — орали на трибунах.

Я смотрел на Ваську и не мог отвести глаз: столько величия и уверенности было в её царственной позе, горделивой осанке и надменном взгляде! Я глядел на неё и восхищался, а она вдруг посмотрела прямо на меня, единственным движением головы направив взгляд в нужную точку и мгновенно отыскав меня среди бесчисленных лиц страждущих на трибунах. Я глядел в её глаза и не мог оторваться, не мог пошевелиться или отвернуться. Меня начало затягивать куда-то в пустоту, я сорвался с балкона и полетел…

Я очнулся, лёжа на помосте, растянутый верёвками между столбами и почему-то в пижаме. Надо мной нависала Васемона.

— Ты отдаш-шь мне свою душ-шу, Гарри Поттер? — прошипела она, зло улыбаясь и глядя мне в глаза.

— Ты что творишь, мать твою?! — я попробовал пошевелить руками — бесполезно: верёвки крепко держали, глубоко врезавшись в запястья. Она наклонилась ко мне ещё ближе.

— Ты дашь мне непреложный обет?

Она оскалилась, её клыки начали быстро увеличиваться, и с них закапала кровь.

— Васька, ты чего?!!

— Мочи его, Гермиона!!! Вали козла!! — неслось отовсюду.

Она подняла волшебную палочку:

— Абракадабра, сим-салабим!!!

— А-а-а-а-а-а!!! — истошно завопил я… И проснулся.

* * *

«Во, бля! И приснится же такое!» — я сполз с кровати и оглядел спальню. Никаких движений вокруг, только с из-под соседнего балдахина раздавались всхлипывания и иногда приглушенные вскрики: «Отпустите меня! Я не хочууу!». Похоже, снова. Вчера Рон Уизли признался, что уже три ночи его донимает один и тот-же кошмар: о том, как он в одиночку воюет с армией шоколадных лягушек, как они берут его в плен и пытают Круциатусом. Заканчивался кошмар тем, что лягухи ведут Рона на расстрел за безжалостный геноцид, который тот устраивал их народу все годы своего обучения в Хогвартсе.

Я сунул ноги в тапки и проковылял к углу комнаты. Захотелось окунуться в тазик с холодной водой, чтоб стряхнуть остатки дурацкого сна. Тазик с водой стоял тут же, на тумбочке, и я окунулся…

…Мы втроём на кровати играли в «двадцать одно».

«Я не буду больше раздеваться! Я и так совсем голый!» — Невилл Долгопупс швырнул свои карты и вцепился в трусы — единственный предмет одежды, который на нём остался. Мы с Васькой со смехом переглянулись. На мне, кроме носков, были ещё плавки и очки, а Васемона вообще рассталась лишь с колготками и сейчас сидела по-турецки, сверкая из-под юбки бледными коленками.

— Чего вы ржёте, извращенцы?! Это у вас называется «в очко по-детски»? А как же тогда «по-взрослому»?

Я покатился со смеху:

— О-о! Поверь, тебе лучше не знать!

— Да, думаю, тебе бы не понравилось, — подтвердила Васька с серьёзным видом, собирая разбросанные по покрывалу карты, и вдруг тоже не выдержала, завалилась набок и разразилась оглушительным смехом.

— Придурки!

Пока мы с Васемоной катались по кровати и хохотали, дверь в спальню приоткрылась, и на пороге материализовалась бледная моль.

— Невилл! Вот ты где прячешься. О, да ты уже готов! А ну, идём-ка со мной, — Полумна Лавгуд, напоминавшая сейчас хищную птицу, наступала на Долгопупса.

— Не-ет! — Невилл в ужасе отпрянул и обратил к нам глаза, полные мольбы и страдания. — Я разденусь! Я сделаю всё, что угодно, только не отдавайте меня ей! Гермиона! Гарри!

Но Полумна уже схватила его за ногу и с упорством трактора ДТ-75 потащила на себя. Лонгботтом сполз с кровати и исчез из виду.

…Я вынырнул из тазика. Вот чёрт, это же происходило вчера вечером! Я внимательно поглядел на ёмкость с водой и всё понял. Это ведь вовсе не умывальник, это же Омут памяти! Откуда он здесь взялся? А впрочем, неважно: пора будить рыжего, приводить себя в порядок и двигать на занятия. Что у нас сегодня первой парой? Кажется, отравология. Или защита от тёмных? Ладно, походя разберёмся.

* * *

«Нет, всё-таки Омут памяти — чертовски удобная штука в хозяйстве, особенно наутро после хорошей пьянки, когда нужно вспомнить прошедший вечер в подробностях», — рассуждал я, двигаясь по коридору к кабинету ЗОТИ и попинывая перед собой Уизли, который всю дорогу хныкал, жалуясь на зверства кондитерских амфибий, и норовил слинять, чтоб отсидеться в туалете имени Плаксы Миртл, как он обычно это делал, прогуливая пары Снейпа.

За те полторы недели, которые прошли с момента нашего с Васькой прибытия в Хогвартс, я узнал почти всё, что хотел знать о том варианте гарипотного мира, в котором мы сейчас благополучно пребывали. Война с Безносиком, оказывается, закончилась ещё в мае, и мы его победили, а самого местного Кощеюшку завалил я — собственноручно. Не, ну на самом деле, конечно, завалил его Гарри Поттер, но в нашем случае это было одно и то же. Дамблдор, в лучших традициях канона, ещё до битвы за Хогвартс произвёл аварийное десантирование с Астрономической башни к её подножию без шансов выжить, а Гермиона, все Уизли, Долгопупс, Луна Лавгуд, Макгонагал и ещё куча студентов и преподов были объявлены героями Сопротивления и представлены к государственным наградам за заслуги перед Отечеством и лично Мерлином.

Все выжившие Пожиратели смерти были сурово закичены — ну, то есть закрыты на кичах — на разные срока в зависимости от тяжести, как принято говорить, по определениям соответствующих статей местного Уголовного кодекса. Кого-то отправили в Азкабан, других же, в лучших британских традициях, сослали на галеры или на Андаманские острова — кого куда, предварительно подвергнув их процедуре полной магической (а возможно, и не только магической) кастрации и обеспалочкивания. То бишь попросту сделав сквибами.

Молодых же Пожирателей из благородных семей кичить не стали, их просто отобливиэйтили, и теперь они, ни хрена не помнящие о своей роли в войне, благополучно доучивались с нами на седьмом курсе.

В общем, можно было бы сказать, что этот мир крайне недалёк от канонного, если бы не одно «но»: после разгрома армии Волдеморта воскрес Дамблдор. Да, вот так: лёгким движением волшебной палочки… и опаньки! Здрасьте, вот она я!

Официальная версия гласила, что, будучи чуваком опытным и прошаренным, бородатый чумовоз сиганул с башни не просто так, а с парашютом за спиной. Но, поскольку в ВДВ он не служил, в девчоночьи общаги по балконам в юности не лазил, а стало быть, ничего за жизнь не знал, окромя того, чтоб только своею палочкой махать, то купол он открыл слишком поздно; вдобавок ещё и стропами зацепился за какой-то крюк или шпингалет в стене, ну и… В общем, повис Дамблдорушка на стенке, аки портки постиранные и на сушку повешенные. И гордо реял он там, пока люди добрые его не сняли, да и в Святую Мунгу не отвезли. Ну, а на больничке выяснилось, что у него к тому же и память отшибло: ничегошеньки о себе не помнил и кто он, где он, — ни фига не понимал. А потом ещё и в кому свалился. Так и провалялся он в одиночной палате, оформленный по документам как неизвестный старец Гендальф Серый, без прописки и вида на жительство, аж до самой победы над Волдемортом. А как случилась та, то тут же, аккурат на следующий день, дед из комы вышел, всё разом вспомнил и вернулся в Хогвартс наводить порядки. Вот такая гнилушная версия о чудесном спасении народу была объявлена. И народ её принял, а куда деваться-то?

* * *

Профессор Снейп медленно расхаживал по классу, иногда бросая злобные взгляды в сторону студентов. После войны специальным указом Министерства магии он был награждён, объявлен героем подполья, всеобщим любимцем и народным Штирлицем всея Британии и Соединённого королевства. Тот же указ обязывал всех граждан магической Англии любить его, оказывать разную помощь и проявлять уважуху.

Сейчас же он, назначенный на должность препода по защите от тёмных искусств, судя по злобному выражению лица и ехидной улыбочке, задумывал для студентов какую-то очередную гадость.

— Скажите нам, мисс Грейнджер, как следует защищаться от боггарта? — в последнее время Снейп постоянно доставал Гермиону разными вопросиками, на которые та ответить не могла, потому как Васька ни хрена не знал и не умел, а бывшему зельевару, похоже, доставляло особое удовольствие выставлять перед всеми напоказ невежество недавней отличницы.

Васемона потупилась и опустила глаза:

— Я… не знаю.

— У-у-у… — по классу пронёсся тяжёлый вздох сожаления.

— И это замечательный ответ! — громогласно провозгласил ублюдочный профессор и растёкся в широкой улыбке. — Вы даже не представляете, мисс Грейнджер, как Вы радуете меня в этом семестре. Пять очков Гриффиндору!

— О-о! Ура! Молодец, Гермиона! — пронеслось по классу.

Но Снейп явно не собирался оставлять Ваську в покое.

— Мисс Грейнджер, я вынужден задать Вам ещё один вопрос. Ответьте нам: что страшнее всего на свете?

Все в классе зашушукались. То там, то сям слышались возбуждённые шепотки: «Дементоры», «Тот-кого-нельзя-называть», «А х... его знает» и прочее в том же духе.

Васемона поглядела на профессора взглядом побитого щенка:

— Это… волосатая женская грудь… да?

Класс грохнул: «Га-га-га-га!!!». «Так вот какой у Грейнджер боггарт!», «А что, наверное, это действительно страшно! Ха-ха-ха-ха-ха!» — неслось со всех сторон. Я оглянулся, мне важно было увидеть реакцию каждого. Кто-то упал на парту, некоторые загнулись, схватившись за животы. У Милли Булстроуд из-под очков брызнули слёзы, и она начала биться башкой о столешницу. Симус Финниган свалился в проход вместе со стулом и теперь катался по полу, дрыгая ногами. Дафна Гринграсс манерно склонила голову и прикрыла лицо рукой, пряча улыбку. Гойл подавился пирожком, который перед этим он втихаря жрал, прячась за спинами Малфоя и Паркинсон. Полумна Лавгуд посмотрела на всех огромными от удивления глазами и вдруг произнесла:

— А что, такое разве бывает?

Это вызвало новый взрыв хохота. Теперь уже даже воспитанная Дафна не смогла сдержаться и заржала во весь голос. Невозмутимыми оставались лишь Драко Малфой и несколько слизеринцев, среди них Пайк и Тео Нотт — «умный кролик», которые неподвижно сидели, уставившись перед собой и плотно сжав губы. Да ещё Пэнси Паркинсон отчего-то испуганно озиралась по сторонам, нервно улыбаясь и будто стараясь как можно дольше оставаться незаметной. То есть вела себя так, как если бы фраза Васемоны задела её за живое.

Васька вскочила со своего места с гневным видом и развернулась к классу, устремив на присутствующих разъярённый взгляд. Мне снова показалось, что её кучеряшки зашевелились на голове, как змеи Медузы Горгоны. Шум мгновенно стих, и все вдруг замерли, некоторые — виновато опустив лица, а другие — глядя на Васемону глазами, полными любви и восхищения. Только в ряду слизеринцев ещё слышались одиночные и неуверенные смешки, конец которым положил Драко Малфой, неторопливо оглядев свой курятник пристальным суровым взором.

— Это был скорее риторический вопрос, мисс Грейнджер, но Ваш ответ мне очень понравился, — Снейп просто таял и тёк от удовольствия, — и поэтому специально для Вас у меня — особый подарок. Считайте его призом, который Вы сегодня честно выиграли.

С этими словами слизеринский фюрер извлёк из ящика стола пузырёк с зелёной прозрачной жидкостью и протянул Васемоне.

— Это новое зелье, совсем недавно запатентованное и одобренное к применению Магпотребнадзором. Оно активно стимулирует рост волосяного покрова на любых участках тела. Из ответа на последний вопрос я делаю вывод, что Вам, мисс Грейнджер, это средство крайне необходимо для улучшения самочувствия, обретения уверенности в себе и достижения успехов на личном фронте. Как говорится: «у кого что болит…». Ха-ха-ха-ха-ха!

Если Снейп рассчитывал на новую истеричную реакцию зала в духе «Гермиона — лохушка» (а мне почему-то показалось, что именно на это он и рассчитывал), то тут его ожидал жёсткий облом. Никто не оценил «шутку». Три десятка студентов ответили своему профессору гробовым молчанием и холодными взглядами: ироничными, осуждающими, сочувственными и даже презрительными.

— … Да …Ну что ж, продолжим наш урок, — явно смущённый Снейп отвернулся от класса и прошёл к полке с книгами. — Откройте учебники…

* * *

… — Ну, этот сука у меня ещё попляшет! — пробормотала Васька, раздув ноздри и брызнув слюной, когда мы выходили из аудитории.

— Не понимаю, как он смеет позволять себе подобные выходки? — Дафна Гринграсс попыталась подхватить Васемону под руку, которую та резко отдёрнула и ускорилась, двинувшись по коридору размашистым кавалерийским шагом.

— Потому что он мудак, — вставил я.

— Несмотря на то, что он профессор, а ты студентка, вы с ним в одном статусе, — не обращая на меня внимания, продолжила слизеринка. — Вы оба герои войны, и он не имеет права унижать тебя. И пожалуйста, не переживай, мы все на твоей стороне…

— Ага, и потому вы все ржали надо мной как ёб…тые!

— Не над тобой, а над твоей случайной фразой, — Дафна из всех сил старалась «сглаживать углы». — Прости, но это на самом деле было смешно.

Васька резко остановилась и повернулась к ней:

— Значит, я смешная?! И надо мной можно ржать?!! Да я вам всем п…ц устрою!!!

На лице Дафны застыл испуг. О том, как Васемона умеет устраивать п…ц, за время нашего недолгого пребывания в Хогвартсе узнали все студенты. И ссорится с ней не хотел уже никто. Дафна попыталась ещё что-то сказать, но её перебила неизвестно откуда возникшая перед нами Пэнси Паркинсон:

— Значит, по-вашему, это смешно??! И если у человека такие проблемы… такие проблемы… — у Пэнси по щекам ручьём текли слёзы, и она орала на весь Хогвартс, не контролируя себя, отчего все проходящие мимо застыли и начали прислушиваться к нашему разговору.

— …И если человек страдает от такого всю жизнь, то над ним нужно ржать?? Да?!!

Не в силах больше орать, Пэнси шумно выдохнула, развернулась на каблучке, притопнув ножкой, и убежала. Мы втроём переглянулись.

— Чего это она?

— У неё что?! У неё что, реально?… Волосатая??? — Дафна прыснула.

— Ха-ха-ха! Спалилась Паркинсон! Вот дура. — Я заржал, за что тут же получил от Васьки локтем под рёбра.

— Значит так! — Васемона схватила нас с Дафной за мантии и подтянула к себе, — чтоб об этом — больше никто!.. Никому!.. Вы поняли?

Мы дружно кивнули:

— Могила!

— Гарри! Вот вы где! — к нам подбежал запыхавшийся Долгопупс и потянул меня за рукав. — Отойдём, есть разговор.

— Что, так срочно?

— Очень срочно!

Я махнул девчонкам:

— Герм, увидимся на травологии.

— Свободен, — отмахнулась Дафна, — а нам сейчас нужен релакс. Пошли, Гермиона.

Она подхватила-таки Васемону под руку, и они зашагали дальше по коридору. «Нет, что же таки этой блондинке надо? — подумал я. — Чего она так к Ваське липнет?» Что поделать, я всё ещё не доверял слизеринцам.

— Ну, говори, что хотел? — упёрся я в Невилла, когда мы остались одни.

Он оттащил меня к стене и зашептал, оглядываясь по сторонам, как заговорщик:

— Не здесь. Встретимся в Хогсмиде через час после занятий.

Я пожал плечами:

— Ну ладно.

* * *

Когда я вошёл в теплицу, урок травологии шёл полным ходом.

— Опаздываете, мистер Поттер! — иронично подметила мадам Стебль. — И, возможно, Вы в курсе, куда запропастилась мисс Грейнджер?

Что? Васемоны здесь нет? Стало тревожно. Я внимательно оглядел присутствующих: не было Дафны Гринграсс, Малфоя, Нотта, Гойла… Да чёрт возьми! Никого из слизеринцев вообще не было!!! Тревога начала перерастать в страх… Неужели я не доглядел??

Что говорила Гринграсс перед тем, как увести Васемону? «Нам нужен релакс». Какой релакс она имела ввиду? И кому это — «нам»? Слизеринцам?!

Я хорошо помнил ту роль, которую Дафна играла в нашем фанфике, и она мне очень не нравилась! Дафна всегда работала на зелёных, и роль её в том, чтобы убеждать Гермиону не противиться насильникам… Вот я идиот! Решил, что всё изменил и можно расслабиться? А ни хрена я не изменил! У них не вышло в поезде, и теперь они решили повторить трюк. В один момент пазлы сложились в стройную картину: Дафна заговаривает Ваське зубы и приводит её в слизеринскую гостиную, где их ждут остальные; дальше — по знакомому сценарию: Империус — по кругу — фотки — шантаж — общая девочка. Бляяядь!!! Сколько прошло времени?

Я сорвался с места и выскочил из теплицы.

— Куда Вы, мистер Поттер? — голос мадам Стебль за спиной. Плевать!

«А как-же их непреложный обет?» — вдруг шепнуло какое-то второе «Я». Это было толковое замечание: все слизеринцы, что были в поезде, дали Ваське обеты, поклявшись своей жизнью, что не станут вредить ей. И даже Забини. И даже Нотт. Как же они не испугались нарушить? Они что, бессмертные??

«Да откуда я знаю! Наверное, нашли способ освободится или Снейп подсказал! Выродки!» — я отмахнулся от ненужных мыслей. Сейчас главное — успеть! Я не сомневался в своей правоте. Никогда не доверяй змеям — это закон!

Васька стояла на коленях в центре слизеринской гостиной и затуманенным взглядом смотрела вверх, в лицо Драко Малфою, который возвышался над ней, мерзко улыбаясь и поигрывая волшебной палочкой в руке. Вдоль стены, на удобных диванчиках расположились зрители, они же — скорые участники предстоящей забавы: Блейз Забини, Тео Нотт, Эдриан Пьюси, Грегори Гойл, Винсент Крэбб и ещё другие, курсом младше, — всего человек двенадцать. Дафна Гринграсс в красках описывала Забини то, как трудно ей было заманить Гермиону:

— Ты просто не представляешь, как я устала строить из себя невинную овечку! А ещё этот мерзкий Поттер! Насилу от него отвязалась.

Забини делал вид, что слушает её, и понимающе кивал головой, в то время как сам косил взгляд на центр комнаты, где уже разворачивалось главное действие.

— Круцио! — провозгласил Малфой, и Васемона упала на ковёр, забившись в судорогах.

— Это тебе, чтоб понимала, насколько мы серьёзны в своих намерениях, — пояснил он, когда Васька очухалась. — Ты что же, всерьёз считала, что непреложный обет, данный грязнокровке, будет иметь силу? Ха-ха-ха! А за то, что ты сломала мне нос, тебя ждёт наказание. Смотри!

Он взмахнул палочкой. В двух метрах от Васемоны появилась скамья для порки, которую при желании можно было легко приспособить и для других интересных занятий.

— Сегодня ты получишь то, что заслужила! И мало тебе не покажется, ведь у Забини к тебе тоже есть счёты. Но это будет позже, а сейчас ты узнаешь, как приятно доставлять удовольствие чистокровному магу! — с этими словами обесцвеченный мудак принялся расстёгивать ширинку.

Под воздействием Империуса Васька был полностью беззащитен. Я как будто бы своими глазами увидел его беспомощный испуганный взгляд и ужаснулся от осознания того, что вот-вот случится непоправимое, после чего уже ничего никогда не станет как прежде…

* * *

Воображение продолжало рисовать мне самые мерзкие и отвратительные картины. Я ворвался в подземелья Слизерина с палочкой наперевес. Впереди потайная дверь в общую гостиную, она наверняка запечатана заклинаниями. К чёрту! Я готовился снести её чем угодно: кучей Бомбард, Конфингами, Эванесками, да по хуй чем! Даже Адским пламенем! И пускай весь Хогвартс сгорит к ебеням, мне наплевать!

Но ничего такого не потребовалось: у двери стоял мелкий слизеринец — курс второй или третий — и явно намеревался войти. Я схватил его за шкирку:

— Пароль?!!

— Ч-чего? — от моего вида мелкий чуть не обосрался. А может, и… Да какая разница!?

— Говори пароль, сука!!! Удавлю!!

— С-свят-тая Гермиона, — выдавил из себя мальчуган.

— Говори пароль! Последний раз предупреждаю!

— Э-это и есть пароль. Святая Гермиона! — мелкий коснулся палочкой двери, и она раскрылась.

Отшвырнув пацана, я ворвался в комнату, готовый валить всех, кто встанет на пути, да и вообще всех, кто там находится, без разбора! Я был готов увидеть всё, что угодно. И я увидел… И охренел.

Эдриан Пьюси, стоя у буфета с бутылкой в руке, передавал наполненный бокал Агнессе Монкли, сидящей рядом, на потёртом кожаном диванчике, в то время как сама рыжая ведьмочка что-то эмоционально ему объясняла, усиленно при этом жестикулируя. В центре комнаты в позиции «в упоре лёжа», с волшебными палочками в зубах замерли два Грэма: Причард и Монтегю. Возле них неторопливо прохаживался Тео Нотт, объясняя задачу: «На счёт «раз» руки сгибаются, на счёт «два» — выпрямляются. Грудью пола не касаться. Делай РАЗ!.. ДВА!». Гойл и Крэбб за столом играли в шашки, «в Чапаева». Малфой сидел в низком кресле, откинувшись на высокую спинку и крутил кубик Рубика. За столом для занятий Трейси Дэвис что-то упорно строчила гусиным пером.

Я замер. Что происходит? Как так?! Вместо того, чтобы измываться над Васькой, эти поцы занимаются чёрти-чем! А-а! Я понял их уловку. Ничего, сейчас я вас выведу на чистую воду!

— Фините Инкантатем! — выкрикнул я заклинание, разрушающее все чары и иллюзии.

Волшебный светильник сорвался из-под потолка и грохнулся на пол в двух шагах от Тео Нотта. Тот отскочил в сторону. Бокал с вином, плывший до этого по воздуху от Пьюси к Монкли, перевернулся и упал, заливая платье слизеринки. Ножка стула под Трейси Дэвис подломилась, и она свалилась на ковёр, увлекая за собой листы пергамента, чернильницу, книги и всю свою писанину. В остальном же ничего не изменилось.

— Бл….ь! Какого ..уя!

— Твою ж мать! Ты что творишь?!!

— Грёбаный Поттер! Чтоб у тебя ..уй на лбу вырос!! Грёбаный Филч, пенсионер хренов, ему проще сломанный стул заколдовать, чем вкрутить два самореза! А мне что теперь, всё это заново переписывать?!! — орала вставшая на ноги Трейси Дэвис, пиная разбитый стул и потирая ушибленную задницу.

— Поттер, ты охуел? — очень спокойно поинтересовался Драко.

— Где она??! — вместо ответа заорал я.

— Кто?

— Гермиона!!!

Все слизеринцы с удивлением уставились на меня. Ни одного ехидного взгляда, ни одной усмешки или иронии на лицах! Типа, мол, её здесь нету? Малфой лишь пожал плечами и продолжил крутить свой долбаный кубик-рубик. Ни хера, суки! Нас так просто не наеб…ь!

Я бросился к слизеринским спальням. Тут же подскочил Нотт и встал на пути. Я поднял свою палочку:

— С дороги!

Рядом с Ноттом встали Монтегю и Причард, и три палочки почти упёрлись мне в грудь.

— Не мешайте ему, — раздался за спиной спокойный голос Малфоя, — пусть делает, что хочет.

— Ты уверен, Драко?

— Да.

Слизеринцы расступились, открывая мне проход к спальням девушек. Я рванул первую дверь и тут же пожалел об этом: посреди комнаты Милли Булстроуд в одном корсете пыталась впихнуть свою необъятную жопу в узенькие стринги. Ей помогала Паркинсон. Несчастные трусики трещали и постанывали, но… Я вылетел (в прямом смысле: вылетел!), пропахав лицом ковёр (хорошо, что он был достаточно мягким) и замер, лёжа на полу, прислушиваясь к ощущениям в теле и пытаясь определить, какие кости у меня сломаны. Вроде всё нормально: болели только голова и жопа. Голова болела, потому что я треснулся ею при приземлении, а жопа — потому что она получила пинок от Булстроуд. Нехилый ударчик у этой толстухи.

— Достаточно?

Я поднял голову: надо мной стоял Нотт и улыбался.

— Не дождётесь! — я поднялся на ноги. «Русские не сдаются», — добавил я про себя.

— Кстати, Поттер, — произнесла вышедшая вслед за мной Паркинсон, — теперь, как честный человек, ты обязан жениться на Милли.

— Ещё чего! — послышалось из комнаты.

…За следующие полчаса я обыскал все спальни, каморки, шкафы, кровати и даже буфеты и прикроватные тумбочки с использованием Фините и разных других проявляющих и развеивающих заклинаний. Всё бесполезно, Васьки нигде не было. Никаких следов применения серьёзной магии перед моим приходом тоже не обнаруживалось. Неужели Васемоны здесь действительно сегодня не было, и виновницей погрома, что я устроил, была только моя фантазия? Я всё ещё не верил в честность зелёных, но повода оставаться здесь у меня больше не было.

— Ещё зайдёшь? — всё также невозмутимо поинтересовался Малфой, продолжая всё также невозмутимо накручивать кубик-рубик.

Я остановился у выхода, обвёл суровым взглядом всех находившихся в гостиной и ткнул пальцем в сторону Драко:

— Айл би бэк! — и вышел. Нахера я это сказал? Я и сам не понял.

— Ну давай, давай, — проговорил Малфой мне вслед.

— Драко, а почему ты не позволил ему накостылять? — поинтересовался Нотт.

Малфой отложил кубик и задумчиво поглядел на друга:

— Это потому, Тео, что за свои ошибки нужно платить.

Конечно, при последнем диалоге я не присутствовал, его мне после пересказала Трейси Дэвис, с которой мы через некоторое время здорово подружились. Но это уже совсем другая история.

* * *

Я увидел их, как только выбрался из подземелий Слизерина: Дафна под ручку с Васемоной шли по коридору и о чём-то очень мило — да нет, б…дь, очень гадко! (для меня это выглядело именно так) — беседовали. Вот суки! Перед ними по воздуху, подозрительно позвякивая содержимым, плыла здоровая клетчатая сумка из тех, которые у нас, в нашем мире, называют «мечтой оккупанта».

По телу пошла испарина, и начался расслабон. Закружилась голова. Так бывает, когда вылазишь из ледяной проруби, в которую нырнул после горячей бани. Но сейчас я, похоже, просто сильно перенервничал. Даже ноги начали складываться, отказываясь меня держать! Я опустился прямо на пол посреди коридора и стал ждать.

— О, Гарри, а ты чего здесь делаешь? — поравнявшись, Дафна соизволила обратить на меня внимание.

— Вы где были?

— В Хогсмиде, закупились на сегодняшний вечер. Так, вот решили с девчонками немного посидеть. Ты, если хочешь, тоже приходи.

— Да, Гарри, приходи, — едва глянув в мою сторону, бросила Васемона, снова отвернулась, прижала к себе Дафну, и они пошли дальше, продолжая мило чирикать.

«Приходи»?.. И это всё?! А как же…? Ах, она сучка! Прошмандовка! Мымра! А я из-за неё… Шмара! Бл…ь!.. Не, только не бл…ь, это лишнее. П…да нестроевая! — вот это подойдёт. Что б ещё придумать? Мудилка! Мудак! И это лучший друг??? Нас на бабу променял? Ну, в смысле: меня — на баб…

Я ещё продолжал, сидя на полу, выдумывать разные обзывательства для Васьки и изо всех сил заставлял себя разозлиться на него, но не мог. Не было ни злости, ни обиды. Наоборот: были ощущения радости и счастья. Да, я был тупо счастлив от сознания, что с этой дебилкой не случилось ничего из того, что я сам себе навыдумывал.

…До встречи с Долгопупсом оставалась ещё уйма времени, и я решился ещё раз зайти к слизеринцам. Не то, чтобы меня мучала совесть, а просто… ладно, чего уж там… ну да, мне было перед ними неудобно, и что? Может, я даже извинюсь. Не знаю.

— Святая Гермиона! — произнёс я и коснулся палочкой двери…

— Терминатор вернулся, — мельком глянув в мою сторону, буркнул Пьюси.

Агнесс в новом платье смерила меня надменным взглядом и ухмыльнулась. В гостиной уже навели порядок. Кребб и Гойл продолжали играть в шашки. Монтегю и Причард продолжали отжиматься. Я прошёл и сел рядом с Малфоем. Тот только поднял руку:

— Ничего не говори.

Странно, но в тот момент я чувствовал симпатию к этому напыщенному аристократу. Я не собирался заводить разговор, просто как-то само вырвалось:

— Пароль для двери ты придумал?

— А что, по-моему, нормальный пароль, народ не возражает. Эй, Тео, заканчивай уже молодняк дрочить, пускай лучше присягу учат.

Нотт кивнул и скомандовал двум Грэмам:

— Становись! Смирно! Повторяй за мной…

— Ты что такой задумчивый? — поинтересовался я у Малфоя. Просто так поинтересовался, из вежливости.

— У Пэнси через три дня днюха, а я не знаю, что подарить.

В центре комнаты Нотт продолжал готовить новобранцев для Васькиной гвардии.

— Я, Грэхэм Монтегю, вступая в Гермиону Грейнджер…

— Отставить! Куда ты, бл…ь, вступать собрался??

— В Гермиону Грейнджер… Виноват! В ряды защитников Гермионы Грейнджер, сэр!

— То-то же. А то… Кто ж тебя в неё пустит, придурок?.. Продолжать!..

— Ну, я пошёл, — я поднялся с дивана. Делать здесь больше было нечего.

— Аста ла виста, бэби, — отозвалась Агнесса Монкли и послала мне воздушный поцелуй.

* * *

На улице накрапывал мелкий смурый дождь, было противно и грязно. Теперь, как я узнал, чтобы попасть в Хогсмид, никакого специального разрешения не требовалось, и это радовало. Невилл уже ждал меня возле отделения совиной почты.

— Пошли куда-нибудь под крышу, — предложил я. Сегодняшняя погода явно не располагала к долгим прогулкам.

— Здесь рядом недавно открылось новое заведение. Пойдём, — Долгопупс указал на низенькое строение с огромной вывеской над дверью. На колдовывеске пританцовывал и весело подмигивал проходящим носатый гоблин с кружкой пива и в клетчатых штанах. Из-за пояса у него торчала толстая сосиска, которой гоблин периодически касался и поглаживал. Рядом красовалась надпись «Фиксмид».

Мы вошли. Внутри всё выглядело, как в обычном сельском пабе: деревянные столы, простые лавки, стойка с высокими скамьями вдоль неё. За стойкой восседал гоблин с вывески. Народу было немного: несколько молодых ведьмочек в боевой раскраске (то бишь размалёванные, как придорожные шалавы) да ещё пара студентов, таких же, как мы, о чём-то шушукались в углу, посмеиваясь и, как мне показалось, строя друг другу глазки. Взяв по паре пива, мы заняли стол недалеко от выхода, и я приготовился слушать.

— Гарри, с этим надо что-то делать! Мне совершенно не нравится, как всё изменилось.

— С чем делать? И что изменилось?

— Ну как же!? — Долгопупс приблизился ко мне, опасливо оглядываясь по сторонам, и заговорил тише, прикрывая ладонью рот: — Ты, что же, сам не замечаешь?

— Да говори ты толком! — не выдержал я. — Я ничего не понимаю. Что изменилось-то?

— Всё-ё! — затянул пупсик, — они все изменились. Они все думают только о нём!

— Ты мне надоел! Или рассказываешь так, чтоб я понял, или я ухожу.

— Они все думают только о… СЕКСЕ! Все студенты! Я помню прежних старшекурсников: в школе никогда такого не было. А в этом году все как будто с цепи сорвались, особенно девчонки. Луна меня натурально насилует каждый день, с самого приезда в Хогвартс, а теперь ещё и принуждает…

Невилл замолчал и опустил голову. Мне уже всё было ясно: у Лонгботтома проблемы с бешеной Лавгуд. Но зачем на всех-то наговаривать?

— К чему она тебя принуждает?

— К… сожительству. На постоянку, понимаешь? Типа, мы пара и всё такое. Нет, я, может, и был бы не против, но только она… — Пупсик снова замолчал, не поднимая глаз.

— Что она? Продолжай, — я заулыбался: мне уже стало интересно, что же такого устраивает в постели полоумная бледная моль? Я жаждал подробностей!

— Между нами, Гарри, да? — Невилл глянул на меня, и я кивнул в ответ. — Она купила страпон.

Я еле сдержался, чтоб не подавиться со смеха. Невиллу бы не понравилось. Вместо этого я попытался нацепить маску серьёзности и сострадания и спросил, стараясь изобразить как можно большее участие:

— Ну и как? Вы уже пробовали? Тебе понравилось?

— Ты что, охренел!? — взвился Долгопупс. — О чём ты говоришь!? Я что, по-твоему, педик какой-нибудь?!! …Конечно же мне не понравилось…

Я громко закашлялся, но только для того, чтобы не заржать на виду у Пупса. Сославшись на необходимость прочистить горло, я быстро убежал в сортир и уже там, за закрытой дверью, под шум хлещущей из крана воды проржался до слёз.

Когда я вышел из толчка, то вдруг обратил внимание на характерные звуки, доносящиеся откуда-то сверху. Разве здесь есть второй этаж? Сомнения развеялись, когда я увидел лестничный марш, искусно устроенный в конце тупикового, как казалось на первый взгляд, коридора. Ага, понятно: заклинание незримого расширения. Я вспомнил, каким невзрачным и маленьким этот домик выглядит снаружи. Насколько же он велик на самом деле? Да неважно, я вовсе не собирался его исследовать. А доносящиеся сверху стоны и ритмичное поскрипывание не оставляли сомнений для выводов: там кого-то активно «любили». Да и пускай развлекаются люди, мне-то какое дело?

— Если у тебя такие проблемы с Лавгуд, то брось её, да и делу конец, — советовал я Невиллу, вернувшись за свой стол.

— Не всё так просто. Она мне угрожает. И шантажирует.

Чего?! Слышать такое от Лонгботтома было по меньшей мере странно: Пупс был не из робкого десятка, да и на войне отличиться успел — я это выяснил; битва за Хогвартс здесь прошла точно, как в каноне. Ну, или почти. Что же смогло напугать истинного гриффиндорца, убийцу личной змейки самого Волдика?

— И что же такого страшного Луна тебе наобещала?

В глазах Долгопупса отразился ужас. Он сглотнул и прошептал:

— Она пригрозила, что наложит ВялоПи!

— Чего-чего? — не понял я.

— ВялоПи, — повторил Нэвилл дрожащим голосом, — это заклятие Вялой Пиписьки. Её Грейнджер научила!

Я прыснул, почти как девчонка. Сразу вспомнился Блейз Забини, орущий и корчащийся на полу в коридоре вагона «Краснодар-Хогвартс». Это ж надо такому случиться! Да, слухи по школе распространяются слишком быстро.

— А что за заклятие такое? — поинтересовался я, изображая полное непонимание.

— Это ужасное заклятие! Хуже, чем любое из Непростительных, хуже Авады! Авада сразу убивает, а тут: бж-жик — и пестик на полшестого! И нахер такая жизнь?

— Только не говори, что его не снять.

— Не-а! Никак. Говорят, Забини нарвался на такое от Гермионы, так его мадам Помфри вторую неделю в лазарете виагрой лечит. Скормила уже больше килограмма, эффекта — ноль!

Так вот почему я не видел Блейза ни на занятиях, ни сегодня в слизеринской гостиной. Вялая Пиписька, значит? Я про себя усмехнулся: вот как рождаются легенды. Но нам с Васькой такой расклад только на руку: меньше найдётся охотников до прелестей Гермионы. Ну, а долгий нестояк у Забини скорее всего от нервов. Рано или поздно пройдёт. Или не пройдёт. Сам виноват! Да нет, пройдёт.

— Это не какой-нибудь Летучемышиный сглаз от Джинни Уизли. Тут всё по-взрослому! — продолжал сокрушаться Долгопупс.

— Да... — не преминул поддакнуть я, — Гермиона, она такая, она может!

От компании накрашенных ведьмочек отделилась одна и двинулась в нашу сторону. Что-то в её внешности заставило меня насторожиться: уж слишком знакомыми показались и её расслабленная походка, и высоко поднятая голова с поддёрнутым вверх подбородком, и местами порванное тёмное платье, которое, впрочем, ничуть не портило вид, придавая облику ведьмы лишь какую-то дополнительную сексуальность и даже загадочность.

Девица подошла к нашему столику и откинула прядь блестящих черных волос, обнажая иссохшее, обтянутое кожей лицо.

— Мальчикам не нужна компания?

Беллатриса Лестрейндж! Я чуть с лавки не свалился. Откуда?! Она ведь точно погибла почти полгода назад! А вот сейчас стоит передо мной! Беллатриса. Совсем как на колдофото в прошлогодних газетах, которые я читал, изучая мир этого фика. Только вот… она казалась несколько моложе. Я присмотрелся внимательнее: чуть-чуть не та форма носа, изгиб бровей и — ну конечно же! — не было того безумного, лихорадочного блеска в глазах, который давно стал «визитной карточкой» чокнутой Пожирательницы.

… — А то мы с моей убийцей могли бы…

Неизвестно откуда рядом с ней нарисовалась ещё одна ярыжная шаболда, как две капли воды похожая… на Молли Уизли.

Я просто оху…!

«Беллатриса» подняла подол платья, демонстрируя полное отсутствие белья, провела пальчиком вдоль пухлых складок и, высунув язык, слизала… Да я знать не хотел, что она там слизала! «Тётя Молли» легонько сжала ей одну грудь и весело мне подмигнула:

— Отдохнём, красавчик?

— Уёбывайте на х…, швабры! — я вышел из ступора и теперь готов был запустить в них пивной кружкой.

— Фи! — шлюхи, загримированные под известных участниц войны, развернулись, синхронно вильнув задницами, и манерно проследовали к барной стойке, где, наклонившись к гоблину, начали о чём-то перешёптываться, иногда бросая в нашу сторону короткие взгляды.

Я повернулся к Долгопупсу. Тот был белый, как полотно.

— Ты это видел?!

— Ебануться!!

Но, как вскоре выяснилось, для нас это было не последнее шокирующее происшествие на сегодня.

Через короткое время со стороны лестницы послышались голоса, и в зал спустилась странная компания: высокая белобрысая девчонка — по виду наша ровесница — в сопровождении двух кавалеров, по виду значительно моложе неё. Все были в хогвартской форме; судя по галстукам и эмблемам на мантиях — пуффендуйцы. Девчонка шла, слегка пошатываясь, и улыбалась, как мартовская кошка. Так вот, кто был на втором этаже!

Белобрысая подошла ближе и кивнула сладкой парочке, строившей друг другу глазки за соседним столом:

— Эй, голубки, плацкарт свободен! — она махнула, указывая в сторону лестницы.

Те подорвались с места и, схватившись за руки, устремились в указанном направлении. Девчонка приблизилась к нам:

— Привет, пацаны. Гарри, передай пожалуйста Рону, что он может зайти ко мне сегодня вечером. И что я целую его всеми своими губками! — она кокетливо улыбнулась и стрельнула глазами куда-то вниз.

— А ты кто?

Блондинка перестала улыбаться, и её лицо приняло холодное и серьёзное выражение.

— Поттер, хоть ты и прикрыл меня во время битвы, но я тебе вот что скажу: ты — свинья! — И добавила, обращаясь к Лонгботтому: — Невилл, не дружи с этим зазнайкой!

С этими словами длинная развернулась и двинулась к выходу вместе со своими сопливыми любовниками.

— Невилл, куда ты меня привёл?! — наехал я на Долгопупса.

— Я тоже здесь впервые! А ты что, на самом деле не узнал Ханну Эббот?! — он удивлённо уставился на меня.

— Да узнал, конечно, просто придуривался, — а что ещё я мог ответить?

Ханна? Кто такая? Я пытался вспомнить. В фиках я о ней точно ничего не встречал. Я начал вспоминать канон. Вроде что-то про неё было… Ханна… так ведь она станет… Ну ни хера, дела творятся! Я присвистнул про себя и с интересом взглянул на Невилла…

Мы с ним ещё не договорили, и я решил продолжить:

— С Лавгуд и заклятием мне всё понятно, а что ты говорил про шантаж?

— Тут всё гораздо хуже: она грозит, что кинет на меня заяву в аврорат о том, что я, якобы издевался над мозгошмыгами.

— Но это же бред!

— Бред, не бред, а мне второе дело не нужно. Да и кто там разбираться будет? Им же только отчётность подавай! А я для этого идеально подхожу: рецидивист, бл…ь, мать твою! Накрутят по полной.

— Погоди, ты сейчас о чём? — я реально его не понимал.

— Ну, как о чём? Я ж под следствием. А, ну да, ты же ничего не знаешь.

Я вытаращил глаза:

— Под каким следствием? За что?

— За Нагайну. Мол, типа я мочканул редкую краснокнижную рептилию. Исчезающий вид, бл…ь. Представляешь?

Я не представлял. Уголовное дело на героя войны за убийство змеи Волдеморта?! Как это вообще возможно???

— Это как??!

— Вот так. Сам не знаю.

— А кто заяву подал?

— Зелёные.

— Слизеринцы? — я почему-то не верил: они, конечно, козлы, но чтоб вот так мстить? Да и кто бы их послушал?

— Да какие слизерицы?! Хуже — Гринпис.

Тут я вообще выпал в осадок. Этим-то какая разница?

— И что шьют?

— Там качели, короче: либо злостное браконьерство в особо циничной форме, либо — и тогда легче, — жестокое обращение с животными, повлекшее смерть по неосторожности. Моя бабка адвокатов наняла, те шустрят; говорят, что можно свести дело к административке, только мне сейчас сидеть надо тише воды и ниже травы. А эти мозгошмыги — лишний повод меня прижать… Ну, ты понимаешь.

Я его очень хорошо понимал. А ещё я прекрасно понимал, что уж кому-кому, а Гринпису точно глубоко посрать на всех исчезающих животных, на всю экологию и прочую фауну с флорой. И к Долгопупсу с тупыми предъявами они бы никогда не полезли, если это только не чей-то заказ.

— Гринпис — филиал ЦРУ, — вспомнил я известную у нас в России фразу.

— Чего?

— Ничего. Маггловское выражение, забудь. А что Дамбик, что Министерство? Они же должны тебе помочь!

— А! — Пупсик только отмахнулся. — От них дождёшься! Сразу в сторону отскочили: мол, Гринпис — международная организация, у нас там руки короткие, сам ты парень «накосячил», сам и разъё…….ся.

Да-а, дела… Невилл меня серьёзно озадачил. Кому же понадобилось наезжать на одного из самых надёжных защитников школы, а по факту, и всей магической Британии? Я не знал, что и думать.

Из-за стойки вышел гоблин и двинулся к нам. В руках он держал огромную сковородку, на которой что-то подозрительно шкворчало и потрескивало. Подойдя, он с торжественным видом водрузил её в центр нашего стола и широко улыбнулся:

— Презент от заведения. Наше фирменное блюдо — только для влюблённых пар!

Мы с Пупсом взглянули: на сковороде шипела какая-то полужидкая комковатая субстанция грязно-белого цвета, в которой плавали несколько большущих — почти с теннисный мяч — серо-зелёных фрикаделек. Пахло это варево так же, как и выглядело: совсем неаппетитно.

— Что за говно? — поинтересовался я. Ну, а что я скажу? Говно — оно говно и есть.

— Блюдо для настоящих ценителей, шедевр кулинарного искусства — мозги под слэшем!

— Чего!? — я подумал, что слух меня подвёл.

— А это что за байда? — Пупс указал на фрикадельки.

— Видите ли, — принялся объяснять гоблин, — а это, собственно, и есть мозги.

— А чего тогда такие маленькие?

— Такова специфика приготовления: дело в том, что при заливке слэшем мозги достаточно сильно увариваются. Но не извольте беспокоиться, на качестве блюда это никак не отражается. Напротив: вкус слэша становится лишь изысканней и нежнее.

От этих слов у меня начались рвотные позывы. У Долгопупса, похоже — то же самое. Он скривился, отстраняясь от сковородки:

— Я это жрать не буду!

— А я вообще здесь больше не останусь! — объявил я своё окончательное решение. Всё, сыт я по горло здешними впечатлениями: ряжеными блядями, студентками-нимфоманками, а теперь вот ещё этой гомосятской похлёбкой! Надоело!

— Ну как же! — запротестовал было гоблин, — Вы просто обязаны это попробовать! И приобщиться... Иначе, как же толерантность? Как же волшебство симфоний свободной любви?! А изысканность страстей!? Лёгкость отношений!? Святой Валентин!?

Очередной «привет из глубины души», — а говоря проще, рвотный позыв — оказался слишком сильным, я не смог его удержать и блеванул прямо в сковородку. От подобного акта вандализма у гоблина округлились глаза и отпала челюсть. Я притянул заднеприводного носатика к себе, высморкался в его галстук, развернул и отвесил могучий пендель. Так сильно, как только мог. Размалёванные ведьмочки в глубине зала захихикали, наблюдая эту картину.

— Идём отсюда, Невилл! — уже на ходу бросил я Долгопупсу.

— Это недопустимое поведение! Я буду жаловаться вашему директору! — пищал гоблин нам вслед.

— Жалуйся кому хочешь, педрила!

— Гомофоб!

— Впопик!

— Гарри, я, честно не знал, что это притон, — пустился было в объяснения Долгопупс, когда мы вышли наконец на воздух. Дождик прекратился, зато начал подниматься ветер, отчего на улице стало ещё противней и холоднее.

— Ладно, забей. Ну что, возвращаемся в школу?

Мы двинулись на выход из деревни, шлёпая по грязи и старательно обходя большие лужи, как вдруг на противоположной стороне улицы я заметил вывеску «Волшебные вредилки на все случаи жизни». От Рона мне было известно, что близнецы Уизли решились-таки наконец открыть в Хогсмиде филиал своего магазинчика, и вот, похоже, сейчас мы были рядом с ним. Почему-то вспомнились Паркинсон, рыдающая в коридоре после урока ЗОТИ, и Малфой, размышлявший над подарком к её днюхе. И, кажется, у меня возникла неплохая идея.

— Вот что, Невилл, — я обратился к Долгопупсу, — ты иди один, а у меня тут ещё есть дело.

Тот помялся, видимо что-то решая для себя, и неуверенно произнёс:

— Гарри, хочу тебя попросить: не передавай Рону то, что говорила Ханна Эббот. Ну, что она его ждёт, и всё такое.

Ха! А Невилл не дурак. Я понял, что он задумал.

— Не передавать? А ты, значит, хочешь запрыгнуть на его место? Ну-ну, я не против, ничего Рону не скажу, — я усмехнулся, глядя на смущённого Пупса, и торжественно добавил: — Благословляю вас, дети мои!

А что такого? Пускай сами между собой разбираются, тем более что в каноне Невилл с Ханной в итоге поженятся. А что будет тут?.. Поживём — увидим.

* * *

Открыв дверь самым вежливым пинком, на который только был способен, я вошёл в магазинчик братьев Уизли и учтиво поздоровался:

— Привет, евреи!

Фред (кажется, это был Фред) от неожиданности уронил свой край здоровенной х….вины, по виду очень похожей на Исчезательный шкаф, каким его показали в кинохе про Поттера и самоубийство Дамблдора, который они с братом куда-то перетаскивали. Джорж (кажется, это был Джорж), в свою очередь, тоже не удержал вторую часть, и х…вина, похожая на шкаф, грохнулась ему на ногу.

— Ёб…! Поттер, тебя стучаться учили? И чего это мы евреи?

— Евреи — это потому, что вы что угодно достать можете, — выдал я заранее подготовленную реплику.

— Смотри, Фред, а мальчик-то дипломатом стал: одной фразой и нахамил, и подлизался. Что-то раньше я за ним такого остроумия не замечал.

— Так он сам еврей, наверное, — отозвался тот.

— Да я ж таки и не отрицаю. Здравствуйте, Федя, здравствуйте, Жора, — я прошел и поздоровался за руку с каждым.

— Ну вот, опять обзывается.

— Да нет, это ваши имена так звучат по-русски, — успокоил их я.

— Поттер, так ты еврей или русский? А то что-то мы не поймём никак.

— Сегодня я почти чистокровный британский волшебник. А дальше поглядим. Ладно, хорош порожняк гонять, дело у меня к вам, браты-акробаты…

— Ну что ж, в принципе, достать эту штуковину можно, но тяжело, — покачал головой Фред, когда я изложил суть дела, — верно говорю, братан?

— Тяжело, … ох как тяжело, — поддакнул ему Джорж.

— Всё, хватит вам придуриваться, называйте цену, — я хотел закончить поскорее, и играть в их игры у меня не было никакого желания.

— Ну что ты такой нетерпеливый, так даже неинтересно. А поговорить? И, кстати, зачем тебе вообще такая хрень понадобилась? — им явно хотелось знать о моих планах больше, чем я собирался сообщать. Оно и понятно: заказ-то был не из рядовых.

— Меньше знаешь — крепче спишь. Я же не спрашиваю, на кой ляд вам Исчезательный шкаф понадобился, — парировал я и указал на х…вину, валявшуюся посреди комнаты.

— А тут ничего секретного: Исчезательный шкаф для того и нужен, чтобы исчезать. Что непонятного-то? В нашей работе это очень даже необходимая вещь. Как думаешь, что главное в малом и среднем бизнесе?

— Ну, не знаю, прибыль, наверное.

— Ха! Прибыль! Ты это слышишь, Джорж? — старший близнец был явно доволен предоставившейся возможностью поучить тонкостям жизни неопытного юнца, то есть меня.

— Главное в малом и среднем бизнесе — вовремя смыться. Пока клиенты не пришли тебя бить, а Министерство не обложило поборами. Для того здесь и Исчезательный шкаф.

— Ясно, — я кивнул, — так что насчёт цены?

— Видишь ли, дружище, — Фред положил мне руку на плечо, — денег мы с тебя не возьмём. Мы же не возьмём с него денег, Джорж?

— Не возьмём.

— Так вот, — продолжил Федя, — мы готовим магазин к открытию, и вот, смотри.

Он подвёл меня к громадной стене, которая зачем-то была полностью закрыта одной большой занавеской.

— Вот это поможет нам привлечь клиентов, — и Фред жестом эстрадного фокусника отдёрнул занавес.

— Поможет? Да они в очереди будут выстраиваться, лишь бы увидеть это, — подал голос Жора.

Я был полностью с ним согласен, лишь только взглянув на стенку. Да, ради такого зрелища народ не поленится примчаться сюда даже из Лондона!

Под транспарантом с названием «Вторая магическая война в трофеях и артефактах», по всей стене были развешены самые разные предметы, ставшие уже частью истории. Целый музей! Чего здесь только не было: и какие-то спутанные в клубок верёвки с обрывками тряпок, под которыми красовалась надпись «Парашют Дамблдора»; и изрядно искорёженное пенсне со сломанной оправой и одним чудом уцелевшим стеклом, именуемое «Очко Макгонагалл»; и длинная щепка, которая значилась как «Обломок волшебной палки Беллатрисы Лестрейндж». И ещё куча всякой всячины, которую проще перечислять по названиям: «Парик Люциуса Малфоя», «Коготь Фенрира Сивого», «Хвост Римуса Люпина», «Книжка-раскраска Волдеморта когда он был маленький», «Краска для волос Нимфадоры Тонкс», «Волосок с бороды Хагрида», «Грозный глаз Алостара Грюма (копия из папье-маше)», «Очень черная метка Антонина Долохова», «Бивень василиска, которым Джиневра Уизли расхерачила чашу Пенелопы Пуффендуй», «Портрет мозгошмыга (составлен со слов Полумны Лавгуд)» и ещё много чего: «Жилетка Невилла Долгопупса», «Носовой платок Гарри Поттера»… СТОП!

Стоп и ещё раз стоп! Чей, нахер, носовой платок? У меня никогда не было своих носовых платков! Обычно эту естественную потребность я оправлял во всё, что находилось под рукой: в салфетки, скатерти, портьеры, в чужие шмотки и одежду, как, например, сегодня — в галстук гоблина. Но в носовой платок — никогда! Хотя о чём это я? Я ведь не настоящий Гарри Поттер, а у того прилизанного британского школьника с культурой личной гигиены наверняка всё по протоколу. Я взглянул на упомянутый артефакт: над названием «Носовой платок Гарри Поттера» на стене было растянуто банное полотенце с вышитым на нём розовыми нитками именем законного владельца: «Симус Финниган». Фу-ух. От сердца отлегло. А всё-таки мы с Поттером и не такие уж разные!

Внимание привлёк ещё один предмет, почему-то заключённый в стеклянную банку, под которой висела табличка «Носок Рональда Уизли».

— Нахрена его в банку засунули? — поинтересовался я у близнецов, указывая на сию реликвию.

— Пробовали просто так повесить, как всё остальное, но не вышло: так воняет, что на пять метров не подойти. Аж глаза слезятся.

— А что, постирать нельзя было?

— Ну вот ещё, мы только младшему носки не стирали, — хором ответили близнецы и скривились.

— Выставка у вас классная, — я говорил совершенно искренне, — ну, а от меня-то что надо?

— Выставка — да, супер. Только открыть её пока не можем: не хватает главного артефакта. Изюминки. Бомбы! А без него все это так… — Фред обвел рукой стену, — ширпотреб.

Только сейчас я заметил, что место в самом центре было занавешено чёрной тряпкой. Тут, видимо, и должно находиться то, о чём говорит Федя.

— Да, не хватает бомбы, — продолжил за брата Джордж, — и ты нам её добудешь.

Он сорвал чёрную тряпку. Я увидел. Да они оху…ли! Хотя можно было и догадаться.

Место в центре было свободно, лишь внизу располагалась табличка с названием главной, по словам Фреда, «изюминки и бомбы» этой исторической коллекции: «Трусики Гермионы Грейнджер».

Я обречённо взглянул на близнецов:

— Может, всё-таки деньгами возьмёте?

— Нет, дружище, только так. И имей ввиду: труселя должны быть ношенные не меньше суток, но не больше трёх, — ну, чтобы их тоже не пришлось… в банку, — пояснил Фред.

— И ещё: здесь, в магазине, имеется магический идентификатор личности владельца, так что даже не думай о том, чтобы подсунуть нам бельишко какой-нибудь левой тёлки, — добавил Джордж.

Я тяжело вздохнул: обложили, гады. Но отступать было поздно. В конце концов, Васька меня поймёт. Может быть.

— Ну что, по рукам?

— Договорились, — я протянул Фреду руку…

Я уже направлялся к выходу, когда меня окрикнул Джордж:

— Эй, Гарри, постой!

Я остановился. Оба близнеца подошли ко мне вплотную и, встав по обе стороны, обняли за плечи.

— Надо обсудить ещё один вопрос. К нашему договору он не имеет никакого отношения.

Интересно, что они ещё для меня припасли? Если это что-нибудь по поводу Рона, типа как-нибудь подгадить ему или, наоборот, вытащить из какой-нибудь очередной дурацкой истории, в какие он имел талант время от времени влипать, то тут уж без меня: в общении с младшим Уизли я предпочитал соблюдать дистанцию и нейтралитет. И ни о какой дружбе между нами речи теперь не шло.

Но, как выяснилось, о благополучии Рона старшие братья заботились меньше всего. Если вообще заботились.

— Послушай, Гарри, — на этот раз Джордж заговорил серьёзным тоном, — то, что между тобой и Джинни, — то есть, что между вами происходит или не происходит, — это ваши дела, которые нас не касаются. Но если ты заставишь нашу сестрёнку плакать…

— Сильно плакать, — уточнил Фред.

— …То не обижайся. Мы тебя… того. Это без наезда, просто, чтоб ты знал.

— Чего «того»? — я поглядел на Джорджа.

— Зарежем.

Я поглядел на Фреда.

— Ага. Бритвой по горлышку, и тельце — в колодец… Шутка! — он рассмеялся.

— Шутка, — подтвердил Джордж, и тоже заржал. — Не бойся.

Я не боялся. Просто мне эта ситуация кое-что сильно напомнила. Я отодвинулся и внимательно посмотрел на близнецов. Они хохотали, но взгляды у обоих оставались серьёзными.

— Да не напрягайся ты так! Пошутили мы, но ты же понял. Заказ привезём послезавтра, ты тоже приготовься. Будь здоров!

* * *

Конечно, я всё понял. Джинни Уизли мне нравилась. Будь мы в реале, я, может быть, с нею даже и замутил. Но то в реале, а то — здесь…

А здесь я в первую неделю ни на шаг не отпускал от себя Васемону, разве что только в душ. Ну, и на ночь, конечно, потому как жила Васька в женской комнате вместе с Лавандой Браун, Парвати Патил, Джинни, и Луной Лавгуд, которая в этом году перевелась на Гриффиндор. И это была самая весёленькая комнатка в общаге. Поскольку все девчонки являлись активными участницами недавних боевых действий и отличились в них каждая по-своему, то школьное начальство их особо не трогало, закрывая глаза на некоторые мелкие шалости, как то, например, привести на ночь мужика или с утра явиться на занятия с лёгким амбре. А что? Преподы — тоже люди, прекрасно понимающие необходимость некоторой разрядки для молодых организмов, вытащивших на своём горбу все, как говорится, тяготы и лишения войны, и обеспечивших, в результате, победу над самым злобным злодейским злодеем последнего столетия.

Наиболее же отличившимися в этом вооружённом конфликте по праву считались Джинни Уизли, которая до смерти затыкала клыком василиска ту часть души Волдеморта, которая скрывалась от заслуженного возмездия в чашке основательницы факультета Пуффендуй, и Полумна Лавгуд, которая, будучи взятой в плен Пожирателями смерти, так затрахала мозги своим тюремщикам рассказами о мозгошмыгах, морщерогих кизляках и прочих существах, живущих лишь в её воображении, что двое Пожирателей в итоге свихнулись, а третий покончил с собой, застрелившись из собственной волшебной палочки.

Ну, а авторитет Гермионы был поистине непререкаемым, с учётом всех её заслуг на ниве борьбы за демократию против попытки установления тоталитарного режима Того-Который-Сами-Знаете-Сдох-Сволочь-Безносая.

Вот такой, вкратце, была кадровая диспозиция в нашем интернате по состоянию на начало первого послевоенного учебного года. А если говорить проще, то отрывались девки по полной, не жалея ни себя, ни сокурсников, ни завхоза Филча, который задолбался чуть не ежедневно накладывать на комнату героинь Заглушающие чары.

Правда, с появлением Васемоны положение изменилось: теперь шума по вечерам только прибавилось, а гости противоположного пола стали редкостью, хотя полностью парней игнорировали лишь двое: Джинни Уизли и, собственно, Васемона. Школьные сплетники объясняли это тем, что Гермиона сама по себе девушка высоконравственная и серьёзная, а Уизли просто влюблена в Гарри Поттера, о чём знают все. И если первое — полная хрень, то вот второе было очень похоже на правду.

Об этом я узнал от самой Джинни, когда, на четвёртый день после нашего приезда в Хог, она подошла ко мне с заплаканными глазами и начала объяснять, что устала от неопределённости в наших отношениях, вспоминала какие-то поцелуи и обещалки, говорила о том, что начинает ревновать меня к Гермионе, с которой я провожу всё время, и что-то ещё. Я мало понял детали, но понял главное — девочка влипла в Поттера по уши. И мне пришлось как-то по-детски отмазываться, утешать и убеждать её подождать ещё немного. Короче, повёл я себя как идиот и скотина. А что я мог сделать? Откуда я знаю, что на уме у настоящего Поттера? Вот вернётся, пускай и разбирается в своих сердечных делах. А я права не имею ни отталкивать девочку, ни обнадёживать. Девочка-то хорошая, жалко её. Таких беречь надо.

* * *

Рональд Уизли, низко склонившись над тарелкой, торопливо поглощал гороховую кашу.

— Гарри, — он поднял голову и поглядел на меня, — а ты чего не ешь? Не хочешь? Тогда, может, со мной поделишься?

Не дожидаясь ответа, он схватил мою тарелку и выгреб всё её содержимое в свою посудину.

— Спасибо, ты настоящий друг, — пробормотал он с набитым ртом.

— Опять всю ночь пердеть будешь, — резонно заметил я и отвернулся. Вот потому-то сам я на ночь горох и не ем.

Ужин, как и всегда, проходил в Большом зале. Я огляделся вокруг. Наш стол, то есть, стол Гриффиндора, выглядел полупустым: не было почти никого из девчонок-старшекурсниц. Похоже, вечерние посиделки «у Гермионы» начались ещё днём, а это значило, что серьёзно поговорить с Васькой мне сегодня вряд ли удастся. Но всё равно зайти к ним нужно.

— Не-а, сегодня не буду, — подал голос Уизли. — Я вообще, наверное, не буду ночевать в комнате. У меня свидание.

Я промолчал. Его личная жизнь меня абсолютно не колыхала. Не дождавшись моей реакции, Рон поднял голову:

— Что, даже не спросишь, с кем?

— А оно мне надо? Это твои дела.

Рыжий замолчал, озадачившись таким наплевательским игнором к себе любимому, но надолго его терпения всё равно не хватило: уж так, видать, его распирало от осознания собственной важности и необходимости растрезвонить на весь мир о том, какой он крутой мачо.

— У меня свидание с Ханной Эббот! Она так умоляла о встрече! Я просто не мог отказаться. — Рон произнёс это таким тоном, как будто только что соизволил осчастливить меня высшим доверием, сообщив сверхсекретную информацию.

Ну надо же, откуда он узнал? Я ещё раз огляделся. Невилл Долгопупс не спеша ел свой ужин, время от времени бросая задумчивые взгляды в сторону стола пуффендуйцев. Интересно, кому из них больше повезёт?

* * *

Я шел по коридору в сторону своей гостиной. Ну, то есть гостиной Гриффиндора, это понятно. Рон остался в Большом зале дожирать свой, а вернее, уже чужой, горох. На встречу мне выплыл Почти Безголовый Ник, что-то напевая себе под нос. Мы почти поравнялись, и я застыл, когда разобрал слова песни:

— «Там сидела Мурка в кожаной тужурке…» Добрый вечер, мистер Поттер! Вас что-то заботит? Могу ли я помочь? — Ник, как всегда, был очень любезен.

— Добрый вечер, сэр Николас. Нет, спасибо. А что Вы только что напевали?

— Ах, это! Да вот, знаете ли, недавно услыхал… Очень приятная песенка, знаете ли … Ну, раз моя помощь не нужна, разрешите откланяться! «…А из-под полы торчал наган…»

Призрак поплыл дальше, а я подошёл к двери гриффиндорской гостиной. Полная Дама на портрете всхлипывала и промокала платочком слёзы, при этом надкусывая конфету с ликёрной начинкой.

— Что с Вами, милая Полная Дама? Вас кто-то обидел? — поинтересовался я. С портретами и призраками всегда стоит вести себя подчёркнуто вежливо.

— Ах, как мило она поёт! Как прекрасно!

— Простите, кто поёт?

— Мисс Грейнджер, конечно. А какие душевные песни: «…Ты зашухарила всю нашу малину…»! Вы знаете, мистер Поттер, на мой взгляд, у неё талант.

— Почему же тогда Вы плачете?

— Мурку жалко! Это так актуально. Особенно сейчас, когда отсюда только недавно вынесли мистера Филча.

— А что случилось с мистером Филчем?

— Ах, я, право, не знаю, — Полная Дама наклонилась ко мне и заговорщицки шепнула: — Но подозреваю, что он совершенно некстати вошёл в спальню старшекурсниц.

Ясно.

— Посторони-ись! Пропустите беременную женщину! — раздался громкий крик и топот каблуков по паркету.

Я оглянулся: по коридору, быстро перебирая ножками и смешно подпрыгивая, к нам неслась Лаванда Браун, поддерживая обеими руками — я не поверил глазам! — огромный живот. Месяц восьмой, не меньше!

— Лаванда! Ты когда залететь успела??? Это тебя Рон надул?

— Ох, Поттер! Опять твои дурацки шуточки? Уйди с дороги! — Лаванда подбежала и оттолкнула меня плечом.

— Эй, карга, открывай! — она принялась пинать дверь ногами.

Полная Дама надула щеки и приняла до ужаса официальный вид:

— Назовите пароль, голубушка!

— Какой, бл…ь, пароль, ты меня семь лет знаешь! Откравааай, ща рожууу!

Полная Дама в ужасе отшатнулась, зажав ладонью рот, и открыла дверь. Мы вошли. Гостиная была пуста, лишь со стороны девичьих спален доносился звон струн и ритмичное: «Комбат — ба-тяня, ба-тяня — комбат, ты сердце не прятал за спины ребят…» Из соседней комнаты высунулась детская головка с косичками — первокурсница.

— Что, дембеля гуляют? — поинтересовался я у будущей волшебницы.

— Ага.

— Вас не обижали?

— Не-а.

— Ну и хорошо. Спите.

Я наложил на дверь Заглушающее заклятье, — чего сегодня Филч, по ходу, сделать не успел, — и вошёл.

Васемона сидела на кровати, скрестив ноги по-турецки, с гитарой и сигаретой в уголке рта. Рядом с ней, на самом краешке расположилась Падма Патил. Её сестра дрыхла, свернувшись калачиком за Васькиной спиной. Рядом в кресле сидела Дафна Гринграсс, закинув ногу на ногу, и время от времени устраняла табачный дым, проводя по воздуху волшебной палочкой. Посреди комнаты Луна Лавгуд дёргалась, стараясь попадать в такт песне, и, по-видимому, пыталась танцевать. На диванчике, откинувшись на спинку и прикрыв глаза, полулежала Риона О’Нил (это ещё одна фронтовичка и «наша» одногрупница). Рядом клевала носом Джинни Уизли, то и дело вздрагивая, поднимая голову и обводя присутствующих мутным взглядом. Среди всех она выглядела самой пьяной.

Лаванда подбежала к столику и пристроила на него свой огромный живот. Она начала задирать мантию, и на стол скользнула здоровенная круглая бутыль, наполненная жёлтой полупрозрачной жидкостью.

— Вот, достала! — радостно объявила она. — У Снейпа из каптёрки спиз…ла. Проверенное зелье! Они с Дамблдором его каждый день пробуют.

— А он не заметит?

— Не-а. Там здоровый бак, литров на пятьсот, так я отлила немного и воды добавила. Хи-хи. Не заметит!

— Молодец, Лаванда! Гуляем дальше!

— Она молодец, потому что ещё и мужика привела, — Полумна Лавгуд подняла руку, тыча в меня пальцем. — Я хочу!

— Где мужик? Я тоже хочу! — донеслось откуда-то с кровати. Парвати за Васькиной спиной зашевелилась, приподнимаясь. — Кто у нас? О, это же Мальчик-Который-Выжил.

Дафна обернулась ко мне, с трудом удерживая голову и пытаясь сфокусировать взгляд. Е…ть! Да они тут все «в мотло».

— Не-е, по ходу, это Мальчик-Который-Сегодня-Не-Выживет. Пр-ривет, Гарри, — Дафна подмигнула мне, плотоядно улыбнулась и облизала губы.

— Гарри! — с дивана соскочила Джинни и бросилась ко мне, отталкивая Полумну. — Уйди, зараза! Гарричка мой!

Она повисла у меня на шее.

— Гарричка, ты же знаешь, как я тебя …блю!

Она дёрнулась, не в силах сдержать душевный порыв из глубины желудка, залила его содержимым всю мою мантию и отключилась.

— У вас совесть есть? Нахрена напоили ребёнка? — я поднял на руки обмякшее тело, — где её кровать?

— Не мы, она сама.

— Слабачка, — Васемона махнула рукой. — Кровать там.

Я отнёс Уизли вглубь комнаты, уложил и вернулся ко всем.

— Иди сюда, — позвала меня Дафна.

Она произнесла какое-то заклятие и провела палочкой по моей мантии. Вся грязь исчезла.

— А я уж думал, что ты не зайдёшь. Накатишь с нами? — кивнула мне Васемона.

— Не хочу. Вообще-то, я поговорить пришёл. Есть что перетереть.

— Сегодня не получится, сам видишь, — Васька развела руками, указывая на компанию.

— Ладно, до завтра терпит. Но только до завтра.

Васька кивнула.

— Гермиона! Ты такая, такая! — Падма смотрела на Ваську каким-то странным взглядом, влюблённым, что ли? Почти так, как смотрел Малфой, когда давал Непреложный обет.

— Какая?

— Ты стала такая интересная, такая…

— Клёвая! — вставила Лаванда.

— Это потому что я пью, курю и матерюсь?

— Нет, это потому, что ты перестала корчить из себя заучку, — пояснила Дафна, — стала проще, и люди к тебе потянулись.

— Эх, подруга, если б ты знала, как мне тяжело иногда… — Васька приобняла было Падму, но тут-же убрала руку и лишь горько вздохнула.

Я заржал про себя, хоть это было и неправильно: другана можно было лишь пожалеть. Столько девчонок вокруг! Как он только выдерживает, чтоб не…? Я точно знал, что и в душ Васемона ходит всегда одна. Да ладно был бы только душ, а остальное: спальня, раздевалки-переодевалки, базары женские? Я на его месте, наверное, уже бы с ума сошёл…

Полумна снова решила напомнить о себе.

— Так как же насчёт пошалить? А, Гарри, давай? Гермиона, ты же не будешь против? — эта озабоченная состроила мне глазки и попыталась взять за руку. Похоже, она завелась не на шутку.

— А я при чём? Сами решайте.

— Не в этот раз, дорогая, — я деликатно отстранил её руку, — и вообще, мне теперь мальчики нравятся, — соврал я.

Надо было как-то отвязаться, а других отмазок сейчас, боюсь, она бы не приняла.

— О-о! Ты перекрасился, Поттер? И как давно? — ухмыльнулась Дафна Гринграсс.

Сёстры Патил прыснули. Васемона хитро улыбнулась. Риона О’Нил наблюдала за нами с диванчика и угорала.

— Уж десять минут как, — продолжил я игру, которую, я был уверен, поняли все, кроме Лавгуд. И тут в голову пришла дикая мысль. А вдруг получится? Я решил пользоваться ситуацией по полной:

— Кстати, Луна, про Невилла можешь забыть: я забираю его себе.

— А, забирай, — она махнула рукой, — он мне уже надоел! Мы расстались.

Иес!!! Трам-тара-там! И это была полная победа! Теперь, даже если, протрезвев, она передумает, то уже не сможет взять свои слова обратно, заявив, что ничего не помнит. На крайняк у меня есть Омут памяти… Похоже, я только что избавил Лонгботтома от одной проблемы.

«Ну, Невилл, теперь ты мне должен!»

Я проснулся от толчка в бок. Рядом лежала Васемона в школьной форме, закинув ноги на одну из стоек, подпирающих тяжёлый балдахин над кроватью.

— Я вот что думаю: слинять бы отсюда поскорее, а то я среди этих баб скоро башкой тронусь или сопьюсь, — не глядя на меня, произнесла Васька.

— И как же мы слиняем?

— Не знаю. Может, у тебя какие мысли есть?

— Ума не приложу, — честно признался я, — а который сейчас час?

— Рано ещё, поговорить успеем.

— А ты давно здесь?

— Давненько. Как девчонки повырубались, так я сразу к тебе. Они все места заняли, никто в свои спальни не ушёл: ни Риона, ни Дафна. О Патил я вообще молчу, но она часто у сестры остаётся: уже как своя почти, я их даже различать научился… Ну что, встаём?

Васька поднялась и выскользнула из-под балдахина. Я последовал её примеру.

— Тут поговорить не получится, — я натянул брюки и сунул руку в тумбочку, доставая очки. К ним я уже успел привыкнуть.

— …Много лишних ушей, — я кивнул на четыре занавешенных кровати, где спали (ну, или, во всяком случае, должны были спать) соседи по комнате: Рон Уизли, Симус Финниган, Невилл Долгопупс и Дин Томас.

— О них не думай, я их Заглушающими закрыл, так что говорить можно смело.

— Научился заклинаниям?

— Научишься тут, когда через день у одной кровать скрипит, вторая стонет, у Лавгуд вообще всё гремит и трясётся, а рыжая хнычет все ночи напролёт. Закачивал бы ты уже монаха из себя строить да осчастливил бы девку, а то она, бедная, исстрадалась вся — без слёз смотреть невозможно.

Васька затронул больную тему.

— Что же ты сам ещё никого не осчастливил? — огрызнулся я.

— Как ты себе это представляешь?

— Ну, не знаю. Есть разные способы.

— Это типа одной лесбухой больше, одной меньше — не прибудет, не убудет, так что ли? Мне-то похер, это верно, а Гермиона вернётся? Как ей с этим жить? Не, так девчонку подставлять не могу. Я ж не скот какой-то.

— Вот и у меня такая же хрень, — посетовал я.

Мы, не сговариваясь, опустились на стулья и тяжело вздохнули.

— Ладно, давай, выкладывай, что хотел, — выдержав положенную траурную минуту молчания, произнесла Васемона.

С чего бы начать? Наверное, с визита в магазинчик братьев Уизли. О своём походе к слизеринцам я решил умолчать: иначе бы пришлось объяснять, зачем я туда попёрся, а этого Ваське знать не обязательно. Всё ведь обошлось.

… — Ну, ты правильно сделал, — выслушав меня, подытожила Васемона, — я думаю, ей понравится. А коли ещё и Малфой подарит, так тем более. Хотя, если с другой стороны поглядеть… Вещь-то эта деликатная, как бы не решила, что её подъе…ь хотят?

— Ну, это уж как дарить, — возразил я. Риск конечно есть, но на сей счёт у меня тоже были мысли.

— Что ж, давай попробуем, — Васемона пожала плечами.

— Угу, только за это рыжие требуют твои трусы.

— Чего?!

— Того!

— Нет, ты серьёзно? Во, блин, извращенцы!

— Да нет, тут дело не в извращенстве…

И я рассказал про идеи близнецов, про музей и про всё, что они говорили, кроме разговора о Джинни, разумеется. Это было личное и Ваську не касалось.

— Ну, маркетологи херовы! — Васька хохотнула. — Ладно уж, чёрт с ними, у Гермионы в чемодане наверняка что-нибудь имеется про запас.

— Не, им нужны свеженошеные.

— На хрена?

— А я еб...? Но сказали, что только так…

— Блин, х…й с ними, — подумав, Васемона встала и полезла себе под мантию. — Отвернись!

Я отвернулся. Через минуту она закончила, натянула колготки и окрикнула меня.

— Всё, можешь поворачиваться. На вот, держи!

— Это что??! — я слегка обалдел: Васька протягивала мне мужские боксеры бирюзового цвета с гульфиком и с отпечатанными на них танчиками, БТР-ами и военными вертолётами.

— Чего уставился?! Я бабские трусы не ношу! Пробовал. Они или натирают, или как с голой жопой ходишь.

Я покачал головой:

— Рыжие это не возьмут.

Я на их месте точно не взял бы.

— Бл…! — Васька скорчила несчастную рожу, переминаясь с ноги на ногу.

— Ладно, получат они то, что хотят. Но ты мне должен!

— Постой, это ещё не всё…

И я поведал подругану о подозрениях Долгопупса. О том, что якобы Хогвартс настигла неведомая доселе эпидемия всеобщего сексуального помешательства, ну и всё такое. Бред, конечно, но всё же.

Васька задумалась и вдруг выдала фразу, которую я ну никак не ожидал:

— А ты знаешь, может, это и не бред.

Теперь уж пришла моя очередь удивляться.

— Ты ничего не подумай, но я просто по своим соседкам сужу, — продолжила она мысль. — Ведь, когда мы сюда только прибыли, они были другими: все из себя манерными такими, скромными, культурными. Даже слишком скромными. Я ещё подумал тогда: вот же, бл…ь, цацы-недотроги, угораздило меня попасть в институт благородных девиц! Всё разом изменилось на третий день. Они как ополоумели! Как будто маточное бешенство подцепили, сам же видишь: бросаются на всё, что шевелится.

— Думаешь, тут какая-то магия замешана?

— Хрен его знает, но, по-моему, стоит присмотреться. Или узнать у кого: вдруг что-то такое бывало и раньше?

— У кого ты что узнаешь? — Я не представлял себе, от кого Васька собиралась получить информацию: сами студенты вряд ли что знали; рыться в библиотеке, как поступила бы настоящая Гермиона, означало бы потерять время без гарантии результата; а расспрашивать преподов было опасно: ведь если здесь на самом деле творится какой-то магический беспредел, то наш интерес вызовет лишь ненужные подозрения. Одним словом: не было никого надёжного, кто мог бы просветить нас в событиях прошлого этого фичного варианта волшебной школы. Хотя почему никого?! Есть один крендель, кому можно доверять на все сто! И не потому, что он всегда «за нас» (хотя и это тоже), а потому, что парень этот не великого ума, и, действуя аккуратно, можно легко развести его на любой «базар».

Я поглядел на Ваську, а она на меня:

— Лохматый!

— Точно! Вот к нему после учёбы и наведаемся.

* * *

Урок трансфигурации проходил, как всегда: Макгонагалл что-то объясняла о том, как можно наколдовать жрачку из пустоты в обход закона какого-то Гэмпа (что это за тип, я не знал, и мне было пофиг), кто-то её слушал, а некоторые ботаники даже записывали. Большинству же было просто начхать. Мы с Васемоной, как всегда, сидели за первой партой (вот они, издержки популярности), и поэтому должны были строить умный вид, кивать и поддакивать каждому слову препода.

Улучив момент, когда Мак-Кошка в очередной раз отвернулась, я оглянулся на класс. За нашими спинами мрачный Рон Уизли ярко отсвечивал жёлто-лиловым фонарём под левым глазом. Чуть подальше, на соседнем ряду, Долгопупс внимательно слушал лекцию, сжимая руку сидящей рядом Ханны Эббот. Сама Ханна, не отрываясь, пялилась на него восторженным взглядом, как будто видела перед собой единственное в мире офигенное и неповторимое чудо. Я усмехнулся, увидав эту картину.

Никого из участниц вчерашней посидели на уроке не было.

— Ты что, не подняла их? — прошептал я на ухо Васемоне.

— Поднимешь их, как же! Я их растолкала, конечно, но, как видишь…

Урок прошёл почти благополучно. Мак-Кошка «не обратила внимания» на отсутствие шести учениц: не в её правилах было заостряться на чьих-то косяках прилюдно. А вот в том, что вечером в общей гостиной всех прогульщиц ожидает капитальный разнос, можно не сомневаться. И так бы всё и случилось, но…

Минут за пятнадцать до конца занятия дверь открылась и… «Приготовьтесь, сейчас состоится вынос тела!» …Нет, это уже из другой книжки. Тем более, что у нас состоялся не вынос тел, а как раз наоборот.

Нестройной колонной, в затылок друг другу, запинаясь и пошатываясь, в аудиторию вползали несчастные горемыки. Впереди неуверенным шагом передвигалась Риона О’Нил, из-за своего роста заметно возвышаясь над остальной компанией. За ней, шаркая ногами по полу и от этого спотыкаясь, семенила Лаванда Браун с отёкшим лицом и в изрядно помятой мантии. Следом шла растрёпанная Полумна, почему-то только в одном чулке, ёжась и натягивая на плечи мохнатую шаль с кисточками. Дафна со слипшимися волосами, похоже, пыталась изобразить походку модели на подиуме: выпрямившись, как будто ей воткнули лом, и стараясь ступать ногами по одной оси. Но, не в силах держать равновесие, эта слизеринская принцесса постоянно заваливалась куда-то вправо и давно бы шлёпнулась на пол, если б её не ловила идущая сзади Парвати. Падма с тупой улыбкой на лице озиралась по сторонам, вероятно, не соображая, где она находится. Процессию замыкала Джинни Уизли, похожая на взъерошенную сову; с мешками под глазами, в заляпанной мантии и форменном галстуке, не завязанном, как полагается, а просто намотанном вокруг шеи. Позади, на некотором расстоянии, презрительно ухмыляясь, следовал Снейп.

«Вот сука!!» — я завёлся. Этот фашист даже не дал девчонкам время привести себя в порядок! Моему возмущению не было предела.

Воздух мгновенно наполнился запахами пота и ядрёного перегара. Проходя мимо нашей парты, Полумна Лавгуд разжала ладонь, и на столешницу перед Васемоной упала скомканная бумажка. Следуя указанию Снейпа, девушки проследовали к столу Макгонагалл и развернулись, выстроившись для всеобщего обозрения.

Васька развернула бумажку, глянула и протянула мне. «Не лезь. Сами разберёмся», — гласила записка. Вот молодец Полумна! Она даже успела предупреждение настрочить!

— Профессор! — громогласно провозгласил орденоносный упырь, обращаясь к Макгонагалл. — Я взял на себя смелость сопроводить юных леди, чрезвычайно спешивших на Ваше занятие. Ха-ха! А также счёл необходимым использовать возможность для выяснения обстоятельств некоего происшествия.

— Что случилась? Почему девушке в таком виде? — у Мак-Кошки от удивления открылся рот, и глаза, как мне показалось, стали больше очков.

— Я бы тоже хотел это знать! — снова встрял Снейп. — Потрудитесь объясниться, мисс! И заодно поведайте всем, как вы провели сегодняшнюю ночь? Ха-ха.

По классу прошелестел подозрительный шумок. Кто-то хихикнул.

— А они, наверное, в "Фиксмиде" подрабатывали. Ха-ха-ха! — заржал Симус Финниган.

Он сидел рядом с Уизли, прямо за моей спиной, и поэтому мне было несложно… Я развернулся и отвесил Финику такую оплеуху, от которой тот потерял равновесие и воткнулся башкой в плечо Рона.

— Мистер Поттер! Держите себя в руках! — Макгонагалл сверкнула глазами и обвела класс обжигающим взглядом. Все разом притихли. Она шепнула заклинание, взмахнув палочкой, и перед девушками возникла полупрозрачная завеса, прикрывая юных пьянчуг от неуместных любопытных взглядов.

— Послушайте, профессор, — произнесла Макгонагалл, обращаясь к Снейпу, — подобное недостойное поведение моих студенток, безусловно, является вопиющим фактом нарушения дисциплины и требует расследования. Но, не кажется ли Вам, что это внутреннее дело факультета Гриффиндор, и нет никакой нужды в том, чтобы привлекать к нему широкое внимание.

— Это было бы так, если бы не имевший место факт надругательства над мистером Филчем…

— А он сам напросился! — понеслись крики от незадачливых дебоширок.

— Ага! Нечего было словами кидаться!

— За базар ответил!

— Да ему за счастье, что легко отделался! Будет ещё своим внукам рассказывать, как на него молодые красавицы внимание обратили!..

— Молчать!! — Макгонагалл провела рукой, прекращая шум, и снова обернулась к Снейпу: — Насколько мне известно, мистер Филч подвергся воздействиям чар немоты и обездвиживания после того, как без разрешения проник в одну из женских спален. Сейчас с ним всё в порядке, и никаких претензий он не имеет.

— И тем не менее… — Снейп вновь попытался раскрыть рот, но ему не дали:

— Вломился без спроса и обзывал нас последними словами!

— Да! А ещё и руки распускать пробовал!!

— Я бы хотел знать!.. — очень громко заговорил Снейп, перекрикивая девчачий ор, — кто именно применил магию? А ещё мне очень интересно, где в это время находилась мисс Грейнджер, которая как староста обязана следить за порядком и не допускать подобные безобразия?!

Все резко замолчали. Я поглядел на Васемону. Она слегка побледнела и напряглась.

— А её с нами не было, — нарушила тишину Полумна.

— И где же, позвольте узнать, она была? — теперь Снейп ухватился за свою любимую тему — унижение Гермионы — и не собирался её отпускать. Так вот зачем на самом деле он устроил весь этот балаган! Скотина!!

— А она… она… Она ночевала у своего парня! — выпалила Лаванда и застыла, видать, осознав, что очень здорово тупанула.

— О! И кто же, позвольте поинтересоваться, этот счастливчик? — теперь Снейп смотрел лишь на Васемону. Васька слегка опустила голову и исподлобья глядела на оскотинившегося препода. «Ща въебёт!» — сообразил я. Снейпа мне не было жалко, но подобный поступок мог очень дорого стоить моему подругану. Было видно, что Васька держится из последних сил.

— Это личное и никого не касается, — процедила она сквозь зубы.

— Не могу с этим согласиться, поскольку подозреваю, что мисс Браун пытается ввести нас в заблуждение. Предполагаю, что мисс Грейнджер постоянно находилась в своей комнате и принимала непосредственное участие в издевательстве над мистером Филчем, — этот идиот продолжал давить, совершенно не представляя, что серьёзно рискует своим здоровьем.

Терпеть больше было нельзя, и я решился:

— Она ночевала у меня.

Уф! Вздох облегчения прошел по классу. «Ну конечно!», «Кто б сомневался», «А у кого же ещё?» — зашептали вокруг. У Джинни округлились глаза — я заметил это даже через завесу — и задрожали губы. Она смотрела на меня удивлённо и растерянно. Так, как будто видела впервые.

— Ну-ну, мистер Поттер, — иронично произнёс Снейп и ухмыльнулся.

— Вы удовлетворены, профессор? — ледяным голосом проговорила Макгонагалл.

— Более чем.

— В таком случае все могут быть свободны. Занятие окончено! А с вами, голубушки, — она глянула на девчонок, — мы продолжим после уроков в гостиной Гриффиндора.

Все двинулись к выходу. Джинни Уизли выбежала первой, вздрагивая и закрывая лицо руками. Я рванул следом: хотелось немедленно догнать её и объясниться, но меня оттеснила выходящая толпа. Когда, пробившись наконец к дверям, я выбежал в коридор, Джинни уже нигде не было. Я пробежал по этажу, пошарахался ещё пару минут, заглядывая во все классы и подсобки, попавшиеся на пути, но тщетно: рыжая как в воду канула.

Когда я вернулся к кабинету трансфигурации, то увидел, что Васемона о чём-то базарит с Малфоем. Подавив первое желание вмешаться, я решил подождать окончания их разговора. Вскоре они действительно закончили, Васька отошла от слизеринца, обернулась и, увидав меня, двинулась навстречу.

— Ну что, теперь для всех мы с тобой — любовники, — хохотнула она, приблизившись и остановившись рядом.

— Пох…й! Надо только Джинни всё объяснить.

— Я не уверен, что сейчас она что-нибудь поймёт. Дай ей время успокоится. Вечером поговорите, — рассудительно заметила Васемона.

И то верно.

— Что надо Малфою? — сменил я тему. Знать это сейчас для меня было важнее, чем даже предстоящее объяснение с Уизли.

— Просит прийти вечером в гостиную Слизерина для торжественного принятия присяги у новобранцев.

Где-то в глубине кольнуло. Это безопасно? Я вспомнил, как Причард и Монтегю готовились к вступлению в «Орден Святой Гермионы».

— Пойдёшь?

— А куда деваться? Положение обязывает, — усмехнулась Васька.

— Я с тобой.

— Не-а, — она покачала головой, — я же говорю, положение обязывает…

Он был прав, я там не нужен. В конце концов, теперь кумир слизеринцев — Грейнджер, а не Гарри Поттер, и, что главное, не Снейп. Это немного успокаивало. Но всё равно нужно будет как-нибудь подстраховаться. Так, на всякий случай. Эх, жаль нет мантии-невидимки. Кстати, а где она? Среди шмоток Поттера я её не нашёл, но ведь где-то же он её спрятал…

— Мы ещё к Хагриду сегодня собирались, ты не забыл?

— Ага, после занятий. Постой, а что у нас дальше по расписанию?

— Защита от тёмных, — вспомнил я.

— Тогда пошли сейчас, в …зду «Защиту…», — предложила Васемона, — а то я точно этому Зорро фейс подрихтую.

Я был с ней согласен: на сегодня Снейпом мы оба были сыты аж по самое не балуйся.

— Пошли!

* * *

Дома Хагрида не оказалось. Дверь в хижину была заперта на амбарный замок величиной с мою голову, а сверху маячила табличка, гласившая: «Посторонним В.!» с нарисованной на ней стрелкой, указывающей куда-то в лес. Кем был этот Посторонним В., я не знал, да и не очень-то и хотел знать. С самим Хагридом мы уже встречались в день приезда в Хог, а вот дома у него ещё не были, в отличие от настоящих Гарри и Гермионы, разумеется.

— Что делать будем? — поинтересовалась у меня Васемона.

— Пойдём искать, — уверенно заявил я. Возвращаться назад не солоно хлебавши мне совсем не хотелось.

— Куда пойдём искать?

— Туда! — я махнул рукой в ту сторону, куда указывала стрелка на табличке.

Как я уже знал, здешний Запретный лес сильно отличался от канонного, а точнее, он сильно изменился за время войны. Пока в Хогвартсе хозяйничали Пожиратели смерти и устраивали на опушках леса пикники и пьянки, они умудрились сильно подорвать численность здешних звериных популяций и видовое разнообразие местной фауны. Почти всех единорогов замочили и сожрали в виде шашлыка, а редкие спасшиеся одиночки зашкерились незнамо где. Когда кончились единороги, Пожиратели попробовали сожрать фестралов, но сообразительные птице-кони, быстро сообразив, что их ждёт, собрались в стаю и улетели в жаркие страны. Тролли были мобилизованы в армию Волдеморта, а кентавры, дабы избегнуть той же участи, ускакали в неизвестном направлении. Зато расплодились пауки-акромантулы, соплохвосты, чупакабры и некоторые другие вредные и политически неблагонадёжные животины.

Чтобы не допускать рост поголовья данных паразитических и несознательных элементов, начиная с этого лета на них разрешили любительскую и спортивную охоту по лицензиям Министерства магии, а Запретный лес лишился статуса заповедника и был преобразован в сафари-парк с правом частичного использования территории для ведения хозяйственной деятельности. Какой именно хозяйственной деятельностью здесь собрались заниматься, я не знал, но подозревал, что через пару лет от Запретного леса и живущих в нём волшебных тварей останутся лишь воспоминания и картинки в учебниках.

Хагрида мы нашли довольно быстро, отойдя от хижины едва ли на триста-четыреста метров. Он стоял спиной к нам на краю какой-то ямы, из которой вылетали комья земли, махал руками и раздавал какие-то указания. Мы подошли ближе. На Хагриде была надета синяя рабочая куртка с надписью «СУМО» на спине и почему-то белая шахтёрская каска с налобным фонарём. В яме суетились несколько домашних эльфов с крошечными лопатами, углубляя и расширяя её во все стороны. Копали, короче.

Васемона подкралась к полувеликану и легонько треснула его в бок.

— Привет, лохматый! Чё творишь?

— Ой! Гермиона! Ты меня чуть заикой не оставила! — Здоровяк схватился за сердце. — Нельзя же так пугать!

— Что-то ты чересчур пугливый стал.

— Станешь тут пугливым, когда почитай через день всякие проверяющие да инспектирующие наведываются.

— А на хрена ты им сдался? И кому яму роете?

— Это не яма, это котлован! — с некоторой гордостью в голосе произнёс наш «маленький» друг.

— А чего ты бедных эльфов работать заставляешь, а сам — вон какой здоровый! — стоишь и не делаешь ни хрена? Тебе не стыдно?

— Почему ни хрена не делаю? Я руковожу! Я ж типа здесь главный, — Хагрид указал на бейджик, прицепленный булавкой к его спецовке.

«Р.Хагрид. СУМО. Исполнительный директор», — прочитал я.

— Ну, в сумо у тебя, конечно, шансы есть; может, даже олимпийским чемпионом станешь, — высказал я предположение, — а причём тут эльфы и котлован?

— Читай внимательней, — отозвался бывший лесничий.

Я присмотрелся. Под надписью «СУМО» мелкими буквами значилась расшифровка аббревиатуры: «Служба утилизации магических отходов». Я хохотнул:

— Так ты что теперь, начальник помойки?

— Почему это сразу помойки, — здоровяк обиженно надулся, — это не помойка.

— А что?

— Это центр! Центр этого... как его?.. Забыл. На вот, сам посмотри, — он достал из кармана свёрнутый пергамент и протянул мне. Я развернул и прочёл:

«ЗАО «Центр утилизации отходов магического производства». Учредитель — МОУ ШЧВ «Хогвартс». Исполнительный директор — Р.Хагрид. Генеральный директор — А.П.В.Б.Дамблдор»

— Что такое МОУШЧВ? — не поняла Васька.

— Магическое образовательное учреждение «Школа чародейства и волшебства», — догадался я.

— А ЗАО?

— Закрытое акционерное общество.

— И что это значит?

— А это значит… — я лихорадочно соображал, — это значит, что они открыли фирму и за бабки будут зарывать здесь всякую дрянь.

— Почему сразу дрянь? — обиженно затянул Хагрид. — У нас не дрянь. Мы тут очень даже полезные и нужные вещи зарывать будем. Вот, сами посмотрите.

И он указал на гору из нескольких десятков мешков, сложенных в стороне. Мешки были новёхонькие: не рваные, не испачканные. И на отходы они совсем не были похожи.

— И это отходы? — мы оба удивлённо уставились на Хагрида.

— Ну, на самом деле не то, чтобы отходы… — начал мяться великан, — но Дамблдор велел зарыть.

— А что это? — Васемона приблизилась к куче мешков. На каждом крупными буквами значилось: «BROMUM».

— Бром??

— Ага, он самый, — подтвердил «директор центра».

— А на хрена столько?

— Ну, понимаете, это зелье Министерство постоянно присылает. Два раза в год. На нужды школы. Так полагается. Здесь запас на весь семестр.

— Но зачем? — я ничего не понимал.

Зато Васемона, кажется, поняла. Она хитро прищурилась и поглядела на Хагрида:

— В кисель добавляете?

Тот, как мне показалось, как-то стыдливо опустил голову и отвернулся:

— В тыквенный сок.

— Зачем??? — я чуть не присел на землю от удивления.

— Чтоб шляпа висела, — пояснила Васька. Но я всё равно ничего не понял.

— Чего?

— Чтоб …й не стоял! Теперь ясно?

Вот теперь мне стало ясно.

— Гермиона!? Как грубо ты выражаешься! — Хагрит аж покраснел, — но, в общем-то, так и есть.

— И давно в школе этот беспредел творится? — Васька принялась допытываться всерьёз.

— Я точно не знаю, может быть, лет сто… А что, я считаю, это правильно. Дают только старшекурсникам. Чтоб студенты спокойно учились, а не думали только о всяких глупостях.

— Тогда почему Дамблдор велел эту партию закопать?

— Я не знаю. Дамблдору виднее, он — великий маг.

Я пытался понять… Что же получается? Дамбик пошёл против Министерства и нарушил старый порядок, прекратив заглушать у молодёжи естественные позывы тела. И что в итоге вышло? Я вспомнил слова Долгопупса: «Все думают только о сексе... в школе никогда такого не было... они как с цепи сорвались!» Я вспомнил слова Васемоны, сказанные утром: «Они как ополоумели! …бросаются на всё, что шевелится!» Я вспомнил Парвати и Луну: «Что, Гарри, пошалим?», я вспомнил Ханну Эббот в том сраном притоне… Неужели всё это связано с..? Нет, просто убрав из рациона успокоительное, такого эффекта, такого сексуального голодняка у людей не добиться, должно быть ещё что-то.

Васемона продолжала пытать Хагрида:

— Ну, а тебя-то как занесло в эти дела? — она указала на котлован и на мешки.

— Дамблдор попросил помочь, а я его уважаю. Да и зарплата здесь хорошая. А ещё вот, — Хагрит протянул листок плотного пергамента.

— Ну-ка, дай посмотреть, — я приблизился и взглянул на карточку:

«Досуговый центр «Фиксмид». Карта VIP-клиента. Ого!

— Это тебе Дамбик подогнал? — я не верил.

— Ага. Это новое гоблинское заведение в Хогсмиде. У Дамблдора с ними какие-то дела, вот они и спонсируют. Правда, я сам в нём ещё не был, но слыхал, что там весело вроде.

— Весело… — я покачал головой. Васемона взглянула на меня:

— Это про него ты рассказывал?

— Про него.

Я вспомнил «мозги под слэшем» и парочку студентов-гомиков. Вот и ещё один пазл к картинке. Значит, точно: сексуальное помешательство старшекурсников — не выдумки Лонгботтома. И во всём этом замешан сам Дамблдор, который как-то связан с гоблинским притоном. Ну ни хера себе!

— А что мы тут стоим? — вдруг подорвался Хагрид. — Пойдёмте ко мне, я вас чаем угощу.

И добавил, обращаясь к эльфам:

— Эй, братва, вылазь из ямы! Хватит на сегодня!

* * *

Мы чуть отстали, пропустив Хагрида вперёд. Нужно было срочно переговорить.

— Ты как про бром догадался? — мне было чертовски интересно.

— Да что там гадать? Мне Димас, сосед, рассказывал: им в армейке такое давали, чтоб… ну, то же самое, что и здесь. Чтоб о службе думали, а не о бабах. Ты вот лучше скажи, что нам с этим всем делать?

— Ты понимаешь, получается так, что…

— Кто-то хочет, чтобы все в школе перетрахались, — закончила Васька мою фразу.

— Да. И этот кто-то…

— Бородатый хрен.

— Да. Но я одного не пойму: на х…я ему это нужно???

— Вот это и надо выяснить.

Вот б…ь! Мы сейчас ну прямо как настоящие Поттер с Гермионой в каноне: расследуем очередную загадку Хогвартса. Я представил себя главным героем киношки и усмехнулся. Только вот в киношке их трое было…

— Ты чего ржёшь? — обернулась на меня Васемона.

Я объяснил, Васька тоже посмеялась.

— У них это называлось «Золотое трио», — добавил я. — Ну, их же трое было. Вместе с Роном.

— Рона брать не будем.

— Рона брать не будем, — я был с ней согласен.

— У них было «Золотое трио», — задумчиво произнесла Васька, и вдруг выпалила: — А у нас с тобой будет «Золотой дуплет»!

Я чуть не грохнулся:

— Чего??! Какой дуплет?!

— Золотой. Ты что, против? Это ж свой бренд, прикинь!!

— Ну, не знаю… Дуплет, как-то на «дупло» похоже…

— Какое дупло?! Дуплет — это когда из двух стволов сразу..! Это ж сила! Решено: так и назовёмся! — Васька радостно хлопнула меня по плечу. — Айда Хагрида догонять!

Ну ладно, дуплет так дуплет. Я был не против.

Хагрид открыл дверь и отступил, пропуская нас вперёд.

— Вот, теперь приходится дом закрывать, — он потряс огромным замком, — иначе... да сами всё увидите. Заходите и располагайтесь, а я пока воды принесу.

Он подхватил два ведра, каждое литров на полста, и двинулся к колодцу. Мы вошли в хижину. Места здесь было не так уж и много: в центре был установлен здоровенный стол, рядом располагался камин, чуть дальше — перегородка с дверью в соседнюю комнату, у стены стояла огромная кровать. Я уселся за стол и высказал мысль, которая не давала мне покоя с тех пор, как возникла в голове, а если быть точным, то с самого утра:

— Вот скажи, зачем нам вообще в здешние дела ввязываться? Мы всё равно скоро отсюда свалим, а тутошние пускай живут как хотят. Чего нам-то вмешиваться?

Я сказал это в надежде, что друган поддержит мою мысль, и тогда всё станет проще: можно будет спокойно продолжать балдеть и со стороны наслаждаться зрелищем творящихся вокруг нас чудес, страстей и разборок. Как в виртуальной реальности или крутой компьютерной игре. А что, ведь прикольно же наблюдать, как местные чудики суетятся, переживают, влюбляются, сбегаются и разбегаются, дерутся, мирятся, страдают, получают люлей, ну и всё прочее; прямо как в реале. Вот именно — «как». Потому что мы не в реале. Мы в книжке, а они все не настоящие. А это значит, что с ними можно делать всё, что угодно. И в мире от этого ничего не изменится.

Вот о чём я думал, произнося ту фразу, которую произнёс. Хотя, если быть до конца честным, то в одном покривил душой: я не был уверен, что мы отсюда скоро свалим. То есть когда-нибудь, конечно, свалим, но вот когда?

Васемона встала рядом и как-то странно на меня поглядела.

— А ты знаешь, о чём я подумал: вдруг мы тут не случайно? Вдруг у нас миссия какая-то, и пока её не выполним, назад не вернёмся. Как в киношках показывают.

Мне стало смешно: «Во дал! Миссия ему померещилась! Как в киношках. Насмешил! Мы ж, чай, не в киношке находимся, а в книжке»… Я осёкся, потому что вдруг понял: «А какая разница-то?»

Васька подошла ко мне вплотную и снова поглядела очень странно, как будто изучая моё лицо. Как будто бы до этого она меня никогда не видела.

— Малфой рассказал про то, что ты устроил вчера в их подземелье…

А вот это он зря. Мог бы и промолчать. Я сглотнул. Васемона продолжила:

— Ты правда волновался за меня?

Волновался?! Не то слово! Я, можно сказать, обосрался со страху, думая о том, что с ней могут сотворить!

— Ну, не то чтобы… Но…

Она протянула руку и погладила меня по волосам. Я охренел! А она шепнула:

— Спасибо.

Она это как-то так шепнула и глянула… Как-то ненормально, что ли? Я вдруг вспомнил свои ощущения, когда она вот точно так же смотрела на меня в поезде. Будто бы она не Васька, а кто-то совсем другой.

Она отошла на пару шагов и бросила, не оборачиваясь:

— Только зачем ты это делал, если думаешь, что здесь всё не по-настоящему?

— Как зачем?! — я опешил. — Но ведь это ты! Ведь это мы! Мы-то настоящие!!!

— А остальные, значит, нет? И подсрачник ты получил от невзаправдашней Милли?

— Ну, я не знаю… — я совсем запутался. Стоп, а откуда она узнала, что я думаю об остальных как о нереальных персонажах? Вслух я этого не говорил. Она что, мысли мои прочитала??

За перегородкой в соседней комнатушке раздался какой-то то ли хрип, то ли вздох.

— Кто это? — Васемона напряглась и осторожно двинулась на звук.

— Погоди, — я отодвинул её, быстро раскрыл дверь и шагнул за перегородку.

То, что я там увидел, меня шокировало. Основная часть комнаты была завалена всевозможным барахлом и больше напоминала склад, нежели жилое помещение. У ближней от входа стенки стояла широкая лавка, на которой лежал продавленный полосатый матрац. На матраце лежала голова. Ну да, обычная человеческая голова, покрытая волнистой, тёмной и, похоже, давно не стриженной шевелюрой, с небритым лицом, усами и бакенбардами. Голова и больше ничего! Я остолбенел, раскрыв рот от удивления. Голова шумно выдохнула, раздувая ноздри, потешно хрюкнула и приоткрыла один глаз.

— Гарри, это ты? О, привет, Гермиона! А который сейчас день?

— Ср… средний, в смысле — среда, — едва смог выговорить я. Ну, ещё бы: не часто приходится общаться с говорящими головами! А если честно, то у меня такое впервые.

— Хорошо… — как-то, как показалось, сразу успокоившись, ответствовала голова и открыла второй глаз. — А месяц?

— Сентябрь.

— Угу, нормально. А год?

— Тысяча девятьсот девяноста восьмой.

— Ага. Тот же, значит… Или другой?

Мы с Васемоной переглянулись. Она была озадачена не меньше меня:

— Мы не знаем.

Скрипнула входная дверь, что-то звякнуло, грохнуло, всколыхнулось, и в хижину вошёл Хагрид.

— Ай-яй-яй, Сириус, я столько раз говорил тебе, что это не одеяло… — здоровяк подошёл к лавке и провёл рукой над матрацем, будто снимая с него что-то невидимое.

Прямо из ниоткуда рядом с головой возникло тело. То есть, конечно, не рядом, — тело и было продолжением головы. Тьфу! Что я несу?! Ну, вы, короче, поняли: из головы появился чувак. Длинный, худой, волосатый (но об этом я уже говорил), в потёртой клетчатой рубашке и рваных джинсах. От чувака исходил не очень приятный запах давно не стиранной одежды и устоявшегося перегара.

«Сириус? Сириус Блэк?! А что, похож, — лежащий на матраце чувак действительно здорово напоминал Сириуса из фильма про Гарри Поттера. — Ну просто одно лицо! Так значит, в этом фике он не погиб? Ну и хорошо».

— На вот, держи. Это твоё, — Хагрид сунул мне в руку что-то. Я ничего не увидел, зато сразу ощутил в ладони нечто, на ощупь напоминавшее мягкую ткань. Это ж мантия-невидимка! Так вот где она была!

— Она из тебя выпала, — продолжал полувеликан, — ну, то есть, из твоего кармана, когда я тебя на руках нёс, а ты ожил и быстро смылся. Ну тогда, во время битвы, помнишь? Я всё вернуть хотел, да ты пропал куда-то и вот только сейчас объявился.

— Спасибо.

— Идёмте к столу, — позвал всех Хагрид.

Тело на лавке зашевелилось.

— Чифирьку заваришь, как я люблю? — то ли попросил, то ли поинтересовался Блэк, вставая на ноги.

* * *

Мы за столом пили чай из огромных глиняных кружек. Сириус сидел на стуле чуть поодаль, подавшись вперёд и опершись локтями о колени. В руках он сжимал алюминиевую кружку с дымящимся, почти чёрным напитком, который время от времени отхлёбывал мелкими глотками, после чего поднимал голову и блаженно закатывал глаза. Видать, тюремные привычки не оставили потомственного аристократа и опытного революционера-подпольщика.

— А вот скажите, ребята: можно ли как-нибудь откосить от Непреложного обета? Ну, так его нарушить, чтобы за это ничего не было? — задал я вопрос, который интересовал меня больше всего.

— Не-а, — покачал головой Хагрид, — ни в жизнь!

— А если обет давался, ну, не совсем чистокровному волшебнику?

— Да хоть магглу! Пофиг кому, — подтвердил Сириус, — от обета тебя могут только освободить. Те, кому его давал.

Такой ответ меня немного успокоил: значит, Ваське можно не опасаться слизеринцев. Но оставалось ещё кое-что, что нужно было выяснить.

— Ещё скажите: есть какое-то заклинание, чтобы знать, что происходит с кем-то из твоих друзей? Ну, или хотя бы чтоб с ним быстро связаться?

— Для этого специальный ритуал нужен. Через кровь. После месячного очищения, — просветил Блэк.

Ясно. Плохо. Месяца у нас не было. Хагрид, прищурившись, глянул на меня, потом на Васемону, встал и подошел к стене, где на гвозде висел непонятный пучок длинных, почти бесцветных волос. Выдернув несколько штук, он снова уселся на место и начал сплетать их в косичку, тихонько насвистывая себе под нос какую-то мелодию. А Блэк принялся рассказывать о своём житье-бытье.

Как уже понятно, ни в каком Отделе тайн он не погиб, потому что его там вообще не было. В это время он шифровался на чердаке своего дома на площади Гриммо, поскольку всё еще находился в розыске после побега из Азкабана, так и не будучи реабилитированным. Когда власть захватили Пожиратели смерти, он переселился к Хагриду, где и пребывает до сих пор, прячась то в доме, то — когда рядом ошивались посторонние — в собачьей будке, превращаясь в пса.

— И что, после победы тебя не оправдали? — не верил я.

— Не-а. Про меня просто забыли.

— А почему ты не обратился к Дамблдору? Он бы помог. Наверное, — если честно, я сам не был в этом уверен, узнав сегодня много нового о бородатом аксакале.

— Не доверяю я Дамбе, — честно признался Блэк. Я его понимал.

— Чем же ты всё это время занимаешься?

— Пьёт! — подал голос Хагрид. — Не просыхает уже полгода. Его перегаром уже весь дом провонял.

— Серьёзно?? — я не поверил.

— Пью, — Сириус виновато опустил голову. — А что ещё прикажете делать? Я теперь люмпен, да ещё и в бегах.

Да, дела. Хреново всё это. В этом фанфике всё куда хуже, чем в реале. Хотя, когда бывало наоборот? Ладно, будем посмотреть, вдруг удастся как-нибудь изменить ситуацию и помочь канонному корешу. В предстоящих приключениях Сириус может нам здорово пригодиться. А приключения обещают быть не кислыми, раз уж мы с Васькой решились взяться за это расследование…

— Что такое люмпен? — поинтересовалась Васемона.

— Чего?

— Кто такой люмпен? — повторила она.

— Бичара, по-ихнему.

— Ясно. Похож, — выдала она вердикт. — Хорошо, что он только бухает, а не на игле сидит.

— Хорошо, — согласился я.

— Как ты сказал? — оживился Сириус. — Бичара? Это что значит?

— Ну, это, видишь ли… — начал было я на ходу придумывать такое объяснение, чтобы не обидеть, но он меня перебил.

— Погоди, дай сам догадаюсь. Би-чара, какое интересное слово… Ну, «чары» — это понятно, а «би»? Это же значит «двойной». Это что же, получается, я дважды чародей? То есть я вдвое круче любого другого мага?

— Ну, типа того, — обрадованный, я тут же ухватился за такой вариант перевода. Теперь самому ничего выдумывать не надо.

— А что, мне нравится! Ты слышал, Хагрид? Теперь так меня и называй — бичара!

— Как скажешь, — пробубнил тот, выражая абсолютное безразличие.

— Вот что: Гарри, Гермиона, идите сюда, — Хагрид закончил свою работу и теперь обращался к нам с Васькой. — Это, конечно, не ритуал крови, но вам, я думаю, подойдёт.

Он держал в руках длинный шнурок, сплетённый из бесцветных волос, которые до этого снял со стены. Мы приблизились. Здоровяк взял Васькину руку, обмотал конец шнурка вокруг её запястья и завязал. Получилась прикольная фенечка.

— Это волос единорога, — пояснял Хагрид. — Теперь, если кому-то из вас станет больно или будет угрожать опасность, то второй сразу узнает об этом.

Он обвязал другим концом шнурка моё запястье. Мы с Васькой оказались связанными одной ниткой. То есть, реально повязанными!

— Теперь достаньте свои волшебные палочки и коснитесь друг друга.

Я достал палочку и коснулся Васькиной фенечки. Она сделала то же самое. Хагрид что-то прошептал, и по сплетённым волоскам пробежал желтый огонёк. Шнурок тут же исчез, став невидимым, лишь на месте, где он касался тела, я вдруг почувствовал сильный зуд, так, как будто этот магический оберег влезал мне под кожу. Впрочем, зуд сразу прошёл, и мы тут же смогли разъединить руки.

— А как мы узнаем, когда нужно помогать друг другу?

— Жгутик даст знать. Вы догадаетесь, — просто ответил великан и поглядел мне в глаза. — Я же правильно понял твой вопрос?

* * *

…Я замирал, вжимаясь в стену и затаивая дыхание, скрытый под мантией-невидимкой, и вслушивался, стараясь не пропускать ни одного слова. Слушал и обалдевал! Ну ни хрена себе, что они задумали! Вот гады…

…От Хагрида мы вернулись поздно, и до ужина поговорить с Джинни я не успел. За общим столом её не было. По словам девчонок, рыжая полдня провалялась в кровати, ни с кем не разговаривая и даже пропустив мимо ушей разнос, который устроила им всем Мак-Кошка, а потом куда-то умчалась, прихватив с собой метлу.

Столы в Большом зале были накрыты для ужина, и я испытал настоящий шок, когда увидел, чем собирались сегодня потчевать всех учеников Хогвартса! На десерт, как и обычно, предлагались яблочный пудинг и горячий шоколад, а вот основным кушаньем… Чёрт! Это были те самые мозги под слэшем, которые мы с Пупсом отказались употреблять в «Фиксмиде»! Только сейчас блюдо выглядело несколько по-другому, приукрашенное зеленью и специями, да и воняло не так сильно. Но это было именно оно. Такое ни с чем не спутаешь!

— Это нельзя есть!

— Почему это, Поттер? Ты что же, предлагаешь голодными оставаться? — почти возмутился Финниган, накладывая себе в тарелку изрядную порцию сдобренного приправами гоблинского говна.

— Некогда объяснять, просто поверьте, — объяснять на самом деле было некогда.

Васемона оглядела девчонок и согласно кивнула: «Не ешьте!»

— А как по мне, так очень даже ничего выглядит, — Дин Томас зачерпнул ложку комковатого варева и поднёс ко рту. — Да и пахнет неплохо. Попробуем!

Он коснулся языком и вдруг переменился в лице, уронил ложку и начал отплёвываться:

— Фу-у! Что за дерьмо?!

Это произвело впечатление, и многие, сидящие рядом, отодвинули от себя тарелки, переключаясь на десерт. Васемона достала откуда-то листок пергамента, что-то быстро написала и передала Луне. Та взмахом руки отправила его в сторону слизеринского стола. Записка изящно спланировала и опустилась прямо перед Драко. Малфой прочёл, кинул взгляд на Ваську и что-то зашептал своим. Все слизеринцы тут же отстранились от сомнительного угощения и замерли в ожидании следующей команды. «Да уж! Вот это дисциплинка!» — я в очередной раз восхитился солидарностью и выучкой зелёных. Я поймал взглядом Долгопупса: он отправлял такую же записку в сторону пуффендуйцев. Когтевранцы, похоже, и сами хорошо знали, что такое мозги под слэшем... В итоге из нескольких сотен студентов новое блюдо отведали лишь два-три десятка человек, и то, видимо, из тех, которые уже пробовали его раньше.

— А почему это есть нельзя? А, Гарри? — допытывался Финик.

— Козлёночком станешь, — ответила за меня Васемона.

— Чего?

— Сначала привыкнешь, а потом гомиком сделаешься. И сам не заметишь как.

— Что, серьёзно? Это как же такое может быть?

— Магия…

* * *

После ужина Васемона отправилась к слизеринцам для «торжественного приёма присяги» и новых обетов, а я намеревался разыскать Джинни и объяснить наконец-таки, что между нами с «Гермионой» ничего нет просто потому, что ничего быть не может. Ну, или как-то так. За Ваську я был относительно спокоен, доверяя разъяснению Сириуса об особенностях непреложных обетов; да и фенечка Хагрида была на месте и ни о какой опасности пока не сигнализировала. Вот только планы мои изменились, когда я увидел…

Остроконечная шляпа Минервы Макгонагалл мелькала среди толпы студентов, выходящих из Большого зала. Вот только шла Мак-Кошка не в сторону своего кабинета в крыле Гриффиндора, а вверх по лестнице, совсем в другом направлении. «Не иначе, как к директору собралась», — сообразил я. А это значит, что у меня появился шанс, упускать который было нельзя. Накинув мантию-невидимку, я двинулся следом.

Мне удалось попасть в кабинет Дамблдора «на плечах противника», как сказали бы военные, то есть вслед за Макгонагалл, пока дверь ненадолго оставалась открытой. И вот теперь я замирал, вжимаясь в стену и затаивая дыхание, слушал и обалдевал.

Мак-Кошка начала с того, что возмутилась непростительным, по её словам, поступком Снейпа, — который, кстати, тоже был здесь — выставившего «на всеобщее посмешище не заслуживших подобное неуважение старшекурсниц». Это так она сказала. На что Дамблдор лишь отмахнулся:

— Ничего страшного не произошло. Девушки позволили себе немного лишнего, с кем не бывает в их возрасте? Никто не собирается за это наказывать или ограничивать их тягу к алкоголю и юношам. Скорее, наоборот. Тем более что подобный скандал — это как раз то, что нам сейчас необходимо.

— Я не поняла, Альбус, ты говоришь «скандал»? Уж не собираешься ли ты сказать, что…

— Вот именно. Скандал! — встрял в разговор Снейп. — Уже в утреннем выпуске «Ежедневного пророка» выйдет статья, подробно описывающая все отвратительные пристрастия современной молодёжи, с которыми, увы, никто не в силах бороться. А ведущее место в ней займёт рассказ о сегодняшнем инциденте как пример неуправляемости и глубокой порочности юных воспитанниц Хогвартса. Хе-хе.

— ??!

— Не стоит так переживать, Минерва, подумаешь, какая-то статейка в газетёнке, — Дамблдор вальяжно откинулся в кресле, закидывая в рот лимонную дольку. — Мы найдём способ защитить всех своих учеников от возмущения обывателей. До тех пор, пока нам это нужно, разумеется. Пускай детишки веселятся и развлекаются, как и полагается в этом золотом возрасте. Не станем им мешать. Ах, молодость, молодость…

— А что будет, когда они закончат Хогвартс? Ведь такая статья полностью разрушит их репутацию! Они даже не смогут устроиться на приличную работу.

— Ну что ж, — развёл руками Дамбик, — в конце концов, всем когда-то приходится платить за свои ошибки.

— Но ведь вы же сами и толкаете к этим ошибкам, когда закрываете глаза на недостойные поступки. А после ещё и намереваетесь озвучить всё в мерзкой статье!

— Именно так! — выпалил Снейп. — Больше скажу: завтрашняя статья далеко не последняя! Пресса не успокоится до тех пор, пока каждый житель магической Британии не поймёт, что на таких испорченных и развращённых молодых людей нельзя рассчитывать и полагаться.

Минерва, казалось, до сих пор не врубалась, о чём говорят эти двое. Она стояла с растерянным выражением, переводя взгляд то на одного, то на другого, совершенно отказываясь понимать услышанное.

— Но ведь они, эти дети, пережили такое! Они воевали. Они принесли вам победу, в конце концов!..

— И мы благодарны им за это.

— …И они закалились в этой войне, они стали сильными и теперь способны на любые грандиозные дела! Это же целое поколение героев! Они могут принести небывалую пользу всем! — возбуждённо проговорила старая ведьма, не обращая внимание на пытавшегося перебить её Снейпа.

— В этом-то всё и дело, — зашелестел Дамблдор, — ты абсолютно права: пройдёт год, и этих детей с радостью примут везде: в Министерстве, в аврорате, в любом другом месте. А года через три-четыре, благодаря своим способностям и авторитету, каждый из них займёт высокое положение. А все остальные работники будут выглядеть, мягко говоря, бледно на фоне сильной молодёжи и, безусловно, отправятся в отставку. Вот ты, Миневра, готова ли уступить своё место какой-нибудь Грейнджер, например?

— Ах, вот в чём дело! — до Макгонагалл наконец-то дошло. — Так вы просто за свои задницы трясётесь?

— Да, я трясусь! И не скрываю этого! — выкрикнул Снейп. — Вам с Дамблдором всё равно — вы свой стаж давно выработали. А вот мне ещё трубить, как медному котелку. А учитывая, что Министерство собирается поднять пенсионный возраст, так вообще…

— Герои хороши на войне, — продолжал вещать бородатый лиходей, — и на картинках у вечного огня. Война кончилась, детишки сделали своё дело и теперь только мозолят глаза со своей честностью, справедливостью и прочей фигнёй, которая лишь мешает взрослым людям спокойно жить и зарабатывать.

— И вы решили их оклеветать, чтобы не пустить к власти?

— Помилуй бог, никакой клеветы не потребуется, — усмехнулся бывший зельевар. — Мы просто не станем мешать им пьянствовать, колоться и трахаться налево и направо. И скоро эти герои сами собой оскотинятся и не будут думать ни о чём, кроме кайфа и расслабона.

Снейп снова усмехнулся и продолжил:

— И кстати говоря, Минерва, не стоит волноваться об их будущем: всегда нужны горничные, официанты, разносчики, уборщики, в конце концов; да и в борделях полно свободных мест. Без работы молодёжь не останется. Хе-хе-хе!

— Вот, значит, какую судьбу вы уготовили нашим детям! А что же Поттер? Не думаю, что вам удастся сделать из него уборщика!

— Поттер, безусловно, окажется на самом верху. Он же главный герой, пускай пожинает плоды и купается в лучах славы. Без своих друзей он не угроза ни чьей стабильности. Пусть даже станет министром магии через какое-то время. Гарри — умный мальчик, он всегда будет делать то, что нужно взрослым дядям. По убеждениям или под Империусом, неважно…

— К чему такие сложности? Почему бы просто не избавиться от них всех? — Мак-Кошка завелась и теперь уже открыто провоцировала эту сладкую парочку пассивных гомосексуалистов (других слов в их адрес я просто не находил).

— От кого-то можно и избавиться, — мужчинки переглянулись, — вот, Лонгботтом, возможно, скоро отправится в Азкабан. Кто ещё? Пока не ясно, поглядим.

— Лонгботтом отправится в Азкабан?? И Грейнджер, наверняка, тоже? — Мак-Кошка покраснела, её ноздри раздувались, шумно втягивая воздух, кулаки были сжаты так, что костяшки на пальцах побелели. Казалось, она готова вот-вот взорваться.

— К сожалению, эта магглокровка слишком популярна. Её исчезновение при любых обстоятельствах вызовет ненужный общественный резонанс. Нет, для мисс Грейнджер заготовлена особенная роль. Раз она не может исчезнуть, значит, должна личным примером показать всему магическому сообществу, насколько низко способен пасть вчерашний герой и любимец, окончательно потерявший стыд, погрузившись в пучину порока и разврата. Надеюсь, все понимают, что я имею в виду? — Снейп расплылся в чмошной улыбке.

— Ты что, хочешь сделать из неё…?! — Минерва негодовала.

— Ну почему же я? Таково личное пожелание министра. Согласись, весьма забавный поворотец: самая яркая ведьма своего поколения становится самой упоротой шлюхой! Сюжет, достойный Шекспира, не находишь?

— И как раз сейчас, — продолжил мерзотный ублюдок, взглянув на часы, — в слизеринской гостиной её обучают соответствующим манерам. Ха-ха-ха!

«А вот тебе хер по всей морде!» — подумал я и про себя усмехнулся. Этот придурок явно не знал, чем повязаны с Васькой его бандиты.

— И министр в курсе?! — в голосе пожилой профессорши звучало удивление и разочарование.

— Ну, ты же не думаешь, Минни, что мы совершаем подобные нелицеприятные действия лишь на свой страх и риск? — как-то уж слишком безучастно поинтересовался Дамблдор.

— Теперь ты знаешь всё, — продолжил школьный пахан, внимательно глядя на старую подругу. — Надеюсь, ты с нами? Решай сейчас.

Минерва изменилась в лице: стала какой-то тусклой, бесцветной, её руки задрожали и беспомощно повисли, как пустые рукава платья. Она казалась подавленной и разбитой.

— Я… мне нужно на воздух… Я должна подумать, — старая ведьма опустила голову и повернулась, намереваясь покинуть круглую комнату.

Дамбик вскочил на ноги, выбрасывая вперёд руку с волшебной палочкой:

— Обливиэйт!

— Зачем Вы это сделали?! Она же почти согласилась!

— Хрен там! Плохо ты знаешь старую гвардию, пацан! — Дамблдор метнул на Снейпа испепеляющий взгляд.

Макгонагалл обернулась и задумчиво посмотрела на него:

— Зачем я заходила, Альбус? Что-то голова закружилась… ничего не могу вспомнить.

— Ты вернула мне книгу, — вкрадчиво произнёс Дамблдор, коснувшись внушительного тома на столе, — надеюсь, она была тебе полезна.

— Да-да, большое спасибо. До завтра, — Мак-Кошка взмахнула палочкой, открывая дверь, и вышла. Я проскочил за ней.

* * *

В полутьме, местами рассеявшейся под тусклым светом факелов на стенах, я спускался к пролётам Лестничной башни, обдумывая услышанное. Теперь всё встало на места и приобрело смысл: и свободный режим нынешнего Хогвартса, и лояльность преподов к нарушителям и прогульщикам, и изменение рациона кормёжки, и предвзятость Снейпа к Гермионе. И даже попытка её изнасилования в поезде: наверняка, идея этого мероприятия исходила от Снейпа, а слизеринцев он использовал втёмную, напев им в уши какую-нибудь фигню о чистокровности, о древних традициях змеиного факультета или что-то в этом роде. Пазлы сложились в картинку. Не ясно было только одно: как помешать гнусному замыслу двух магическо-педагогических засранцев. Хотя, почему двух? Ведь и министр в теме, и, возможно, ещё кто-то, о ком пока не известно. Радовало лишь то, что теперь я был в курсе их плана и имел на этот счёт неопровержимые доказательства: свои воспоминания. Всё же Омут памяти в нашей комнате появился очень даже вовремя. Кстати, а откуда он-таки взялся?

Я уже шёл по коридору башни к Большой лестнице, как вдруг впереди мелькнул тёмный силуэт, проскользнувший вдоль стены к нише, заканчивающейся маленьким балкончиком. На долю секунды силуэт осветился в пламени факела, и я успел заметить пышный хвост волос, отливающих бронзой. Это же Джинни! Откуда она тут? Я рванул следом.

Когда я подбежал к нише, то увидел картину, от которой волосы у меня зашевелились, а в груди стало холодно: Джинни стояла на балкончике и вглядывалась в чёрное ночное небо. Потом она взмахнула волшебной палочкой, и ограждающие перила исчезли. Джинни сделала шаг к краю… «Что она задумала? Она что, с ума сошла?!!»

— Джинни!!! — я подбежал к ней, схватил за руку и дёрнул на себя, одновременно сбрасывая мантию-невидимку.

— Ты что творишь??!

— Это ты, Поттер?! Тебе было хорошо с Гермионой?? Отпусти меня! Я больше не буду вам мешать!! — она отчаянно задёргалась, изо всех сил пытаясь вырваться из моих рук.

— У нас с Гермионой ничего не было! Мы просто друзья! Да, она переночевала у меня, потому что в вашей комнате не осталось свободных мест! Это не то, что ты думаешь! — я старался что-то объяснить, но от волнения мысли путались, было трудно сосредоточиться…

— Да?! И поэтому она вернулась от тебя без трусов?! Я видела, как она переодевалась утром!

Я обалдел. Что можно на это ответить?!

— Послушай!! — я проорал ей в лицо и тут же попытался заговорить спокойно, но это плохо получалось. — Мы с Гермионой… У нас с ней… У меня и у неё… Золотое дупло! Тьфу, то есть Золотой дупле…

— Что??

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Что я несу?!!

— Погоди, постой! Я совсем не то хотел сказать!..

На секунду я, видимо, ослабил хватку, Джинни вырвалась, оттолкнув меня, и отступила на шаг, приблизившись к краю.

— Я всё слышала! Я всё поняла: у неё — золотое! А у меня — самое обычное, уж извини! Наверное, родители плохо постарались! — она бросила в меня последнюю фразу и замерла.

Она застыла с решительным видом, плотно сжав губы, чуть приподняв плечи и опустив подбородок, и пронзала меня убийственным взглядом. Валькирия!

Она стояла на краю балкона, на фоне бесконечного чёрного неба; её волосы развевались на ветру, а бледное, немного широкое лицо едва освещалось тусклым светом, проникающим изнутри башни. Ведьма. Она прекрасна…

«Нет! О чём я думаю?! Нужно вытаскивать её скорей!» Я шагнул вперёд, протягивая ей руку.

— Стой! Не приближайся ко мне! А то прокляну!

— Джинни, не делай этого. Я умоляю… Не надо!

Она повернулась, сделала короткий шаг и, ещё раз оглянувшись на меня, ухмыльнулась уголком рта:

— Надо!

Она вскинула руку вверх и шагнула в бездну.

Приветствую всех, кто дошёл до третьей части, преодолев и переварив дичь, которая была ранее. Подозреваю, что для многих это было непросто. Но тем ценнее такие читатели. Спасибо вам!

Вторая часть работы вышла особенно неаппетитной, но это не просто так. А дело в том, что, получив при публикации на КФ за день сотню лайков после выкладки первой части, автор взгрустнул и задумался: "Насколько же жесть и нелепости заходят публике?"; вот и решил дойти до грани, когда стёб становится пошлым и скучным. Кажется, это удалось. И тогда захотелось сделать из сомнительной комедии интересную историю, потому что персонажей своих люблю и оставлять их недоумками не стану. Поэтому милости прошу пожаловать в приключения героев, где ждут и экшн, и мелодрама, и переоценка взглядов, и разгадки тайн, и куча неожиданных сюжетных поворотов. И больше никакой пошлятины! Обещаю :)

— Стой! Не приближайся ко мне! А то прокляну!

— Джинни, не делай этого. Я умоляю… Не надо!

Она повернулась, сделала короткий шаг и, ещё раз оглянувшись на меня, ухмыльнулась уголком рта:

— Надо!

Она вскинула руку вверх и шагнула в бездну.

— Акцио!

* * *

Я очнулся на полу. Болела грудь. Как я здесь оказался? Наверное, бросился за Джинни и врезался в вернувшиеся на своё место перила. Джинни… Я не успел. А чтобы я смог сделать? Только упасть вместе с ней. А может, так было бы лучше. Джинни… Это что, вот так и происходит? Секунду назад был человек, а теперь его нет… И больше уже никогда не будет…

Я не могу понять, как это возможно??!

Шум в голове.

Её нет. Как это?

… Я не знаю, сколько прошло времени, пока не появилось осознание случившегося. Джинни… Она умерла. Вот так, запросто шагнула со стены, и… Из-за меня. Добрая, наивная, чуткая девочка. Даже немного смешная, не стесняющаяся выражать свои порывы, прямая и честная. Наверняка, она никогда не делала никому плохого: никаких гадостей или подлостей. А теперь её нет… И как жить?

Пустота.

Я сидел, обхватив руками голову и не мог думать, просто видел её перед собой. Широкое, бледное лицо, всё в веснушках, и большие ясные глаза. Она обнимала меня за шею и твердила: «Гарричка мой. Мой!» А потом она куда-то исчезла, и появились другие: все девчонки, пацаны, Васька в обличье Гермионы, слизеринцы, когтевранцы, — весь наш поток. А её не было. На её месте — пустота… Слёзы текли сами собой. Я не сдерживался, просто закрыл ладонями лицо и плакал. Так было легче. Много слёз. Я размазывал их по щекам и ревел навзрыд.

Почему её нет?

Почему пустота??!

* * *

— Эй, Поттер, что с тобой? Ты плачешь?

Я обернулся на голос. Она сидела на перилах лицом ко мне и опиралась на метлу. Полупрозрачная, призрачная… Сквозь неё я видел чёрное небо и звёзды…

Неужели так быстро происходит превращение? Теперь она — ещё одно привидение Хогвартса. Напарница Безголового Ника. Интересно, как её назовут? Влюблённая гриффиндорка? Или как-то иначе? А вдруг, близнецы сдержат своё слово и убьют меня? Тогда мы с ней будем вместе. Это было бы хорошо…

— Поттер, что происходит? Почему ты ревёшь, как олень?

— Ты?.. Так быстро?

— Что я?

— Я не знал, что ты так быстро… Я думал, нужно больше времени.

— О чём ты?

— О тебе. Я вообще не знал, что ты придёшь вот так… Станешь привидением. Джинни, мне так жаль…

Она склонила голову набок и внимательно на меня посмотрела.

— Каким привидением? Ты что, головой стукнулся?

— Ну как же, ведь ты… — я, кажется, начал соображать. Она не понимает, что умерла! Такое бывает, когда люди гибнут внезапно и не осознают, что уже наступила смерть, а думают, что они живы и ведут себя как обычные люди. Да, я читал про это и в кино видел. Так и есть! Нужно как-то сказать ей, объяснить всё и успокоить.

— Джинни, — я вытер слёзы, — понимаешь, ты умерла. Ты только что упала с этого балкона и погибла. Теперь ты привидение... Но это не совсем плохо: есть Ник, есть Серая Дама, есть Плакса Миртл, другие. И ты теперь тоже такая… С этим можно жить, это не совсем смерть…

Вначале она внимательно меня слушала, но потом закатила глаза и шумно выдохнула:

— Поттер, ты идиот. Боже, какой же ты болван!

— Нет, ну на самом деле… всё не так плохо, — я старался убедить её…

— Заткнись!!! Что ты несёшь??! Да с чего ты взял, что я умерла??

— Но ты ведь прыгнула!

— Прыгнула, и что?! — она соскочила с перил и сделала два быстрых шага ко мне.

— Как что? Ты разбилась, Джинни. Из-за меня…

— Разбилась, да?!! А вот это ты видел?! — она взмахнула рукой, указывая на метлу, которая осталась стоять, прислонённая к перилам. — Ты что, решил, что я из-за тебя бросилась с башни? Из-за Вас с Гермионой?? Не дождётесь, много чести! Тебе надо лечиться от мании величия, Избранный!

Я уставился на неё. Неужели это правда и она жива?! Она уже не казалась мне прозрачной, ничего такого, — она выглядела совсем как нормальный человек. Даже более нормальный, чем я сам. Я не мог ничего сказать, а просто пялился во все глаза, стараясь увидеть что-нибудь, доказывающее правоту её слов. Наверное, со стороны я выглядел как дебил, потому что Джинни вдруг заулыбалась и хохотнула; подошла ко мне, сидящему на полу, и пальцем вздёрнула мой подбородок, подталкивая челюсть вверх.

— Закрой рот, ангину схватишь. Ха-ха! Какой же ты сейчас смешной, Поттер, — она заговорила уже спокойно. — Я живая, понимаешь, — жи-ва-я!

Она взяла меня за руку. Ладонь была мягкой и тёплой.

— Ну что, убедился?

— Ты правда жива? — я начал подниматься, но ноги, наверное, затекли, я потерял равновесие, споткнулся, пролетел назад и снова плюхнулся на пол, теперь уже прижавшись спиной к стенке. Джинни расхохоталась:

— Глупый, неуклюжий медвежонок! Не понимаю, как ты только смог Волдеморта победить?

— Но если не из-за этого, то зачем ты прыгнула? — я просто не мог понять.

Джинни перестала улыбаться и вдруг, сделавшись очень серьёзной, подошла и опустилась на пол рядом со мной, тоже прислонившись к стене. Она помолчала с минуту, глядя прямо перед собой, и заговорила ровным спокойным голосом:

— Я давно придумала этот трюк. Прыжок с башни с «Акцио метла» в воздухе, представляешь?! Такого ещё никто не делал! Никогда. Я всё рассчитала: место, где будет ждать метла, высоту, скорость падения, угол атаки, всё-всё-всё, до мелочей. Я долго готовилась, но не могла решиться. Боялась… Знаешь, я ведь никогда ничего серьёзного в жизни не делала сама. Меня всегда поддерживали братья, отец, мама, друзья, ты… Если бы со мной не было Рона, тогда, в Тайной комнате, я, наверное, не смогла бы разбить чашу Пенелопы. И потом, когда на меня бросилась Беллатриса, она бы убила меня, если бы не мама… И я очень боялась прыгать, хотя всё просчитано, риска почти не было. Но я всё равно боялась разбиться. А сегодня мне стало всё равно, — она взяла меня за руку, придвинулась ближе и положила голову мне на плечо. — Я это сделала, Гарри, и всё получилось… И знаешь, что я поняла? То, что теперь я ничего не боюсь. Совсем ничего, понимаешь? Спасибо тебе за это. Я бы так и не решилась, если бы не твой... не ваш поступок… Только я больше не хочу об этом говорить.

Мы какое-то время сидели молча, она даже начала посапывать на моём плече. Я осторожно погладил её пальцы.

— Не надо, Гарри.

— Джинни, я хочу попросить тебя только раз. Об одной вещи… — она замерла.

— Это очень важно для меня, — её рука чуть напряглась, но не выскользнула из моей ладони.

— Пожалуйста, дай мне только один шанс объяснить, что происходит… между мной и Гермионой, — она дёрнулась как от удара плетью, резко вскочила, оттолкнувшись от меня, метнулась к перилам и застыла, остановившись спиной ко мне, запрокинула голову и обхватила себя руками.

— Только один шанс, Джинни. Последний.

Она задрожала, всхлипнула и затихла на несколько минут в оцепенении. Потом развернулась и одарила меня холодным, колючим взглядом.

— Последний шанс. Я тебя слушаю.

— Не здесь, Джинни. Надо спуститься в нашу гостиную.

Она подумала пару секунд и наклонила голову в знак согласия:

— Хорошо. Буду ждать тебя там. Но недолго, — с этими словами она схватила метлу и, оседлав её, взмыла в воздух.

* * *

Я нёсся сломя голову вниз по лестницам, по галереям, скорее туда, в гриффиндорскую гостиную. Только бы она дождалась! Только бы снова не пришлось искать её и умолять меня выслушать. Если бы сейчас кто-то попытался остановить меня: какой-нибудь дежурный препод или завхоз Филч, чтобы отчитать за разгуливание по замку во время комендантского часа, я, скорее всего, просто сбил бы его с ног или приложил заклинанием. На мою удачу, на пути никого не попалось. Я спешил рассказать ей. Нет, показать! Пусть знает всё: кто мы такие, откуда взялись и что происходит в Хогвартсе. А потом уж пускай сама решает, как быть.

Я уже бежал по коридору гриффиндорского этажа к портрету Полной Дамы, как вдруг заметил впереди знакомую фигуру: Васька быстро двигалась мне навстречу и тяжело дышала.

— Ты живой? — она схватила меня за плечи. Её лицо было белым как полотно, а на лбу выступили капли пота. — Что случилось??

— Всё нормально. Ты чего всполошился?

Васемона вытянула вперёд руку:

— Я думал, у меня кисть оторвётся! Он так сильно сжал! — Она продемонстрировала ладонь. Рука ниже запястья была тёмно-багрового цвета и слегка припухла.

Жгутик Хагрида. Всё понятно: он сигнализирует об опасности или боли, чтобы мы могли выручать друг друга, когда это необходимо.

— Что с тобой произошло?

— Со мной всё в порядке. Это с Джинни… Мне просто было очень больно.

— А с ней что?

— С ней уже тоже всё хорошо, но я должен спешить!

— Я с тобой. И не спорь!

Сопротивляться было бесполезно, да и незачем.

— Ладно. На вот только, накинь, — я протянул ей мантию-невидимку. — И обещай мне не вмешиваться, что бы я ни делал и ни говорил ей! Просто будь там и слушай. Обещаешь?

— Ну ладно, — Васька неопределённо пожала плечами.

Джинни сидела на диванчике и ждала меня.

— Ну и..?

— Пойдём! — я потащил её в свою спальню.

Где же он? Я оглядывал комнату, Омута памяти нигде не было. Куда он делся??! Это была катастрофа.

— Эй!! — я заорал что было сил. Под балдахинами началась возня, кто-то зашевелился.

— Ты чего спать не даёшь?! — из-за занавески высунулась опухшая рыжая морда. Рон.

— Здесь, на тумбочке, стоял тазик. Где он?! — выпалил я.

— Задолбал ты, Поттер, разное барахло раскидывать! Под своей кроватью ищи. И скажи спасибо, что мы его не выбросили, — отозвался разбуженный Дин Томас.

Я нырнул вниз. Омут действительно был тут: валялся в куче пыли рядом с какими-то тряпками, старыми тапочками, конфетными обёртками и прочим мусором, — похоже, в волшебной школе никто не ведал о том, как проводятся генеральные уборки.

— Что это? — не поняла Джинни, когда я извлёк из-под кровати заветный артефакт.

— Думосброс. Сейчас сама всё увидишь. Только вот свидетели нам ни к чему, — шепнул я, косясь на проснувшихся соседей.

Она подозрительно взглянула на меня, но всё же достала палочку и провела по воздуху: «Отключись!» Ворчание под опущенными балдахинами сменилось ровным посапыванием.

«Как же это делается-то? Куда палочку совать надо? В ухо?» — я тыкал волшебной палочкой себе в голову, пытаясь сообразить, как извлекают нитку воспоминаний. Ничего не получалось.

— Постой, — Джинни взяла мою руку и направила, приставляя палочку к виску. — А теперь вспоминай то, что хочешь мне показать.

Что я хочу показать? Да всё, с самого начала! Я вспомнил нашу с Васькой (тогда ещё с настоящим Васькой) посадку в поезд, наше купе, тоннель, себя перед зеркалом, уже в образе Поттера, «Гермиону» в полосатых колготках и всё, что было потом, до самого прыжка с башни. Длинная серебристая нить свесилась с кончика палочки. Я аккуратно опустил её в Омут и отошёл, уступая место Уизли:

— Смотри всё!

Рыжая оторвалась от Омута и вытаращилась на меня. Глаза у неё стали размером с небольшие кофейные блюдца, а рот широко раскрылся. Теперь уже, похоже, мне следовало подойти и захлопнуть её челюсть. Вот только я не успел. Джинни медленно приблизилась, сняла с меня очки и пристально уставилась в лицо.

— Ты не Гарри, — наконец выдала она и отшатнулась.

Я кивнул:

— Не Гарри.

— А где он? — удивлённо прошептала Уизли и вдруг схватила меня за воротник и тряхнула так, что я споткнулся и чуть не грохнулся ей под ноги. А она уже орала что было сил: — Где мой Гарри?! Что ты с ним сделал?!! Урод!!!

Джинни трясла меня, вцепившись в мантию; я раскачивался, пытаясь хоть что-то ответить, а она вдруг быстро двинулась назад, увлекая меня за собой. Я поддался, уступая напору, а она внезапно шагнула в сторону и разжала руки. По инерции я пролетел вперёд, запнулся о ковёр и очутился на полу. Я тут же развернулся, торопясь подняться, но она уже стояла рядом, нацеливая мне в грудь волшебную палочку:

— Говори, куда ты его дел??!

— Да не знаю я!! — я тоже заорал. — Не знаю, как это вышло! Ты сама всё видела! Мне в вашем мире тоже очутиться не в кайф!

— Ты маг!

— Я не маг.

— Не лги! Ты можешь колдовать, я видела.

— Ну и что? Тут все колдуют, а я в теле Поттера, и у меня волшебная палочка.

Кажется, мой уверенный тон её немного отрезвил. Во всяком случае, она опустила руку и отошла.

— Будь у тебя хоть по десять палочек в каждой руке, ты всё равно ничего не наколдуешь, если в тебе самом нет магии. — Она говорила уже спокойно, и это обнадёживало: хотя бы не получу сейчас Аваду. Какая же мощь скрыта в этой неприметной девчушке!? Ну надо же! А с виду совсем не скажешь… Джинни присела на диван и закрыла лицо руками.

— Боже мой! Боже мой… Ты вместо Гарри. А он? Где он сейчас?

— Не знаю, — в который раз повторил я, усаживаясь на полу у её ног. — Но всё это лишь на время. Не знаю, как долго продлится, но мы все вернёмся на свои места. И я уверен, что с ним ничего плохого не случилось.

— Но кому это надо? — она подняла на меня глаза. — И зачем?

— Неизвестно, — я пожал плечами. — Васька, к примеру, считает, что у нас здесь какая-то миссия. А я просто об этом не думаю.

— Васька это кто? Ах да, Гермиона. Мой бог, и она тоже…

— Да, и поэтому мы всегда вместе. И она… совсем не девушка. Ну, ты понимаешь.

Но Уизли меня не слушала, она о чём-то шумно думала. Вот именно, шумно: подёргивая головой, хмыкая, иногда фыркая и иронично ухмыляясь, как будто бы вела сама с собой неслышный диалог.

— Джинни, — я решился привлечь её внимание к главному. — Сейчас надо придумать, как спастись от Дамблдора. Их идея… Ну, ты всё видела. После того, что люди утром прочтут в «Пророке», ни у кого из вас не будет нормального будущего.

Но она лишь отмахнулась:

— Это ерунда… Хм… Нет, ну а братцы-то мои каковы?! Ишь, чего захотели! Бельё Гермионы, значит? Ну ничего, я им сейчас такое устрою! Своё бельё стирать устанут!

Она рванулась с дивана и схватила метлу. Я вскочил и встал на её пути:

— Стой, Джинни! Ты не о том думаешь! Сейчас самое важное — это статья в газете. А твои братья ни при чём, мы с ними уже всё решили. Всё в порядке, и все согласны, — мне совсем не хотелось подставлять близнецов, не хотелось оказаться в роли стукача и ябеды… Но что там говорить, я ведь им уже оказался…

— Все согласны? Нет. Я не согласна! — она оттолкнула меня, — Слушай, Пот… то есть, не Поттер. Как там тебя?.. Да мне вообще наплевать, как тебя зовут! Ты что, не видишь, в каком я состоянии?! Ты не понимаешь, что сейчас мне нужно кого-нибудь отпи…ть! Или хочешь быть на их месте?! Забыл, кто я? Уйди с дороги!

Она так зыркнула на меня, что по спине побежали мурашки: «Убьёт ведь на хер! Ведьма». Я отступил. Джинни выскочила из спальни и через несколько секунд послышался стук, — это распахнулось окно в гостиной…

— Да-а! Ну ни фига, какие у вас тут страсти бушуют! Хорошо ещё, что я успел всех Заглушающими закрыть.

Васька. А я уже и забыл про него совсем.

— Видал? И что с такой бабой делать прикажешь? Теперь она всё знает. Прости, что я без тебя решил…

— Знаешь, что, — Васемона прошла откуда-то из угла комнаты, уже сняв мантию-невидимку, и уселась на диван, — я думаю, раз ты ей всё открыл, значит, другого выхода не было. Я не в претензии: всё равно эту кашу нам вместе расхлёбывать.

Я был благодарен ему за такие слова.

— А что ты про Дамблдора говорил? Узнал что-то новое?

Я кивнул:

— Загляни в Омут памяти, сам всё увидишь.

* * *

Остаток ночи прошёл более или менее спокойно. Мы с Васемоной просидели ещё почти два часа, делясь информацией и обсуждая новые возникшие обстоятельства, обещавшие серьёзно повлиять на нашу судьбу в ближайшем будущем. Главным из них стала осведомлённость младшей Уизли. Хватит ли у неё ума и такта не сообщать остальным о том, кем являются сейчас Грейнджер и Поттер на самом деле? Ведь впопыхах я даже не удосужился взять с неё обещание хранить нашу тайну. Это моя непростительная ошибка! Остаётся лишь надеяться на здравомыслие мелкой: ведь такое известие перевернёт с ног на голову весь магический мир. Но что-то мне подсказывало, что главным мотивом для Джинни теперь должно стать возвращение Поттера, и ради этого она пойдёт на всё, а допускать появление любых сомнений в отношении Гарри ей просто невыгодно.

Другой проблемой является заговор сильных мира сего, решивших защитить свой покой от внезапно повзрослевшей молодёжи. И вот с этим я решительно не знаю, что делать. Всё против нас. Хотя, почему против нас? Против них, против молодых магов, — нас-то с Васькой эти политические повороты, вроде, не особо-то и касаются?.. Ну уж нет! После того, что случилось на балконе, я больше не собираюсь отстраняться от этого мира. И пускай он раньше казался мне тысячу раз нереальным, теперь всё изменилось. Больше я не хочу переживать ту боль, какую испытал тогда. «Жить надо здесь и сейчас!» — вроде, древняя фраза из какого-то учения… А почему так? Да потому, что «Потом может стать негде и некогда» — надо же, какую я проду придумал! Становлюсь философом? Ещё не хватало.

Но, ближе к делу: что нам конкретно угрожает? Это завтрашняя статья и изменённое поведение студентов, зациклившихся на сексе и пофигизме. Что этому помогает? Ослабление контроля со стороны преподов, их, сознательное или нет, покровительство раздолбайству молодняка — это раз. Изменение рациона питания — это два. Что ещё? Пока больше я ничего не вижу. По опыту своего мира, я подозреваю, что ещё обязательно должна быть мощная пропаганда беззаботной и весёлой жизни, где каждый счастлив и особо стараться для этого не нужно. «Балдей, гуляй, тупей. Бери галеоны в долг, не думай ни о чём», — вот такая схема для лохов, чтоб делать из них рабочий скот. Знакомо. Но, в нашем случае, пиар тупости и уродства — это следующий шаг «противника». К чёрту, без кавычек. Именно: противника! Да, это будет их следующий шаг, а что пока? Лишь кормёжка и попустительство? Как-то маловато, чтоб люди стали меняться так быстро: из серьёзных и целеустремлённых победителей превращаться в расслабленную биомассу. Васька сказал, что девчонки изменились на третий день. Значит, должно быть что-то ещё, какой-то мощный фактор, повлиявший на мозги. Какое-нибудь заклятие или облучение, или тёмный артефакт, или что-то ещё. И вот это «что-то» нужно искать.

А что у нас в плюсах? Мои воспоминания — это раз… И больше ни хрена? Пожалуй, ещё один плюс есть, но его надо разыграть с умом. И он в том, что, по сути, Дамбик (обобщим всех врагов под этим именем) наехал сразу на всё «поколение героев», а не на кого-то конкретно. А это значит, что у нас против него, по факту, масса союзников. Нужно только выбирать самых нужных и полезных, показывать им мои воспоминания (не все, конечно), и тогда можно будет добиться очень многого. Даже не так, можно будет всего добиться!

Подбор союзников мы с Васькой решили перенести на завтра: всё-таки прошедший день выдался очень тяжёлым, и мы оба валились с ног от усталости. Но я ещё сумел сообразить, что пока можно записать в актив лишь Сириуса, возможно, Невилла и «армию Драко». Кстати, со слизеринцами сегодня всё прошло гладко: Васемона успела принять присягу и непреложные обеты у Монтегю и Причарда и пропустила лишь фуршет, устроенный Малфоем в её честь, рванув мне на выручку, когда заработал жгутик Хагрида.

Так или иначе, но на зелёных можно рассчитывать — теперь я в этом уверен. А вот утренняя статья в «Пророке» станет болезненным ударом, который мы пропустили. Плохо. Но ничего, сдюжим. «За одного битого двух небитых дают», — вроде, так говорится?

* * *

Следующий день начался внезапно и промчался, как Уизлетта на метле вдоль квиддического стадиона. То есть очень быстро. Ну ни фига себе, я сравнения леплю! Литературный талант прорезается, что ли? Нужно будет как-нибудь на досуге пографоманить, чем чёрт не шутит…

В общем, день был насыщенный. Но обо всём по порядку. Утром я проснулся от настойчивого стука: кто-то долбился в оконное стекло. Посчитав, что ранний визит неизвестной совы меня вряд ли касается, я перевернулся на другой бок и зарылся головой в подушку, намереваясь поспать ещё хоть немного. Стук не ослабевал. Мимо прошлёпал кто-то из соседей.

— Эй, Гарри, это к тебе, — донёсся голос Финнигана.

Нужно было вставать, встречать раннюю птаху. Я вылез из-под балдахина. За окном, верхом на метле, покачивалась длинная фигура с физиономией Джорджа Уизли. Или Фреда?

— Джордж я, Джордж, не смотри так. Твой заказ прибыл, на вот, принимай, — близнец держал в руке картонную коробку средних размеров.

— Ага, сейчас! — я метнулся к своей кровати, вытащил из-под матраца свёрток и вернулся, протягивая его Джорджу. — Оплата. Как договаривались.

— Ты вот что, Гарри, заказ возьми, — он передал мне коробку и указал на свёрток — А это… Мы тут с братцем подумали… В общем, не нужно этого. Так забирай.

Только сейчас я заметил, что волосы у Джорджа как-то уж слишком сильно взъерошены, ворот мантии чуть надорван, а на скуле видна свежая царапина.

— Может, деньгами?

— Нет, не надо ничего, — махнул рукой Джордж. — Считай, что это наш подарок. Всё, бывай, я полетел, — с этими словами рыжий развернулся и быстро ушёл в точку. Но это было только началом дня…

По пути к Большому залу нас с Васькой нагнал Малфой:

— Грейнджер… Гермиона, можно тебя на пару слов…

Мы остановились. Васемона оглянулась на меня, потом на Малфоя и уверенно заявила:

— Драко, можешь говорить при нём всегда. У нас друг от друга нет секретов.

— Ах, ну да. Вы же вместе. Ну ладно… дело тут такое... — Малфой всё ещё тушевался, не решаясь продолжать. Васька тронула его за рукав:

— Дело деликатное, я понимаю. Говори.

— Вчера я не хотел портить вечер, потому промолчал. Но сказать должен: Снейп… он хочет, чтоб мы тебя… пользовали, в общем.

— Угу, насиловали постоянно. Называй вещи своими именами, — Васька улыбнулась. — Я знаю.

— Откуда? Ладно, это не важно. Я ещё кое-что хочу сказать, — Малфой на пару секунд замолчал, видно, собираясь с мыслями, и продолжил. — Я, конечно, не святой и много чего делал разного… Да и остальные тоже. Но всё изменилось… Мы не животные, чтоб вот так. Да ещё по чьей-то указке.

— Я знаю, Драко. Вы — нормальные люди. Но Снейп… Он просто так от вас не отстанет.

Малфой ухмыльнулся уголком рта и отвёл глаза.

— Может, подскажешь, как быть?

— Всё просто: не делай то, что тебе противно. И будет хорошо. А Снейп? Знаешь, а скажи-ка ему, что у вас всё получилось, и что теперь я ваша секс-игрушка. Да-да, так и скажи. И не смотри, пожалуйста, на меня, как на умалишённую. Пусть он так думает, а остальное — наши проблемы, — она подмигнула мне.

— …Ну, если ты уверена…

— Уверена, Драко, конечно, уверена, — Васемона похлопала его по груди. — Ну всё, увидимся на занятиях. Пока.

Васька ещё раз мне подмигнула и двинулась дальше по коридору. Я же задержался: было ещё дело к Малфою.

— Эй, Малфой, Драко, погоди, — окрикнул я удаляющегося слизеринца. Он обернулся и вопросительно кивнул:

— Чего тебе?

— Ты придумал, что Пэнси на днюху подаришь?

— Ну так, — он пожал плечами, — заглянул в ювелирку, прикупил кое-что. Побрякушки, ничего выдающегося. А почему ты спрашиваешь?

— Вот, возьми, это лучший подарок для Пэнси, — я протянул ему коробку, которую утром привёз Джордж. — Этому она по-настоящему обрадуется. Серьёзно.

— Да? — блондинчик недоверчиво покосился на меня. Он поднял крышку и извлёк на свет небольшой пузырёк, наполненный густой тёмно-фиолетовой жидкостью. Ещё тридцать девять точно таких же оставались внутри упаковки.

— Что это? — Драко присмотрелся к этикетке. — «Зелье для удаления волосяного покрова. Стопроцентная гарантия результата; сохранение эффекта на срок не менее двенадцати месяцев». Поттер, ты полагаешь, что Пэнси мечтает облысеть?

— Да нет же, это не для неё! Это для её… хорьков. Да, Пэнси разводит хорьков, — я врал напропалую, следуя правилу «чем глупее идея, тем легче в неё верят» — Она выводит новую породу лысых хорьков для жарких стран. Эти зверьки — её тайное хобби, никто про них не знает. Я сам случайно оказался в курсе, и ты смотри не проболтайся. Это зелье — то, что ей необходимо для экспериментов, оно очень редкое. Пэнси будет просто счастлива, вот увидишь.

— Мда? Хм. Поттер, по-моему, ты меня разводишь.

— Да нет же, говорю тебе: она будет в восторге! Попробуй, и сам во всём убедишься.

— Ну, допустим, я тебе поверил. А как я объясню такой подарок, если ты говоришь, что это тайна?

— А ты ей скажешь вот что… Только слово в слово. Запоминай… — я приблизился к Драко и зашептал ему на ухо заранее заготовленную речь.

— Поттер, ты совсем идиот? — дослушав, Малфой уставился на меня, как на обитателя дурдома. — Это какая-то херня. Не стану я ей этого говорить. И вообще, иди ты лесом со своими приколами!

Он ещё раз как-то непонятно на меня посмотрел и зашагал к Большому залу. Но коробку не вернул!

Васемону я догнал уже возле гриффиндорского стола.

— Ты не переборщила с этой… секс-игрушкой? Ведь если Снейп узнает, то…

— Пускай знает. На то и расчёт. Пусть думает, что всё идёт по его плану. На этот крючок мы его и поймаем.

— Думаешь, он сам к тебе под юбку полезет?

— А то! К бабке не ходи! И когда это случится, слизеринцы его накроют. Ух, как же я оторвусь на этом упырюге! — Васька злобно, очень злобно оскалилась. Мне же её план не понравился. Что-то казалось непродуманным. Вот только что? Этого я пока не понял.

— Ты уверена в слизеринцах?

— На все сто. Они же будут защищать свою «королеву», — Васька хихикнула, — как клятва велит. А ты ему потом память подправишь. Ведь ты давно порывался Обливиэйт на ком-нибудь опробовать.

Вот теперь я понял, что мне не понравилось в Васькином замысле. Да, раньше я хвастался, что если надо, то приложу Обливиэйтом любого. Но теперь, узнав побольше об этом мире, я очень сомневался, что смогу это сделать. Как выяснилось, заклинание стирания (или замены?) памяти, — штука очень непростая, и как оно работает, я совершенно не знал. Эх, потренироваться бы! Только вот, сколько у меня для этого времени?

* * *

— А ещё вот, смотри, что Драко мне дал, — Васемона показала большой кулон на длинной серебряной цепочке. — Это тревожная кнопка, она же — портал и портключ на крайний случай. Работает на сжатие. Если что, тут же примчатся слизеринцы и зачистят всех моих врагов. Вот так-то!

Васька радовалась, да что там, просто сияла от восторга! Странно, но сейчас я не чувствовал никакой ревности, равно как и тревожного напряжения, которое неотступно преследовало меня все эти почти две недели с момента, как мы ступили на перрон, покинув экспресс «Краснодар-Хогвартс».

Вот только тревога вернулась очень скоро, а именно, когда, ближе к окончанию завтрака, в Большой зал ворвались почтовые совы, разнося свежую прессу. Внутри всё как-то сжалось, стало нехорошо… Сейчас народ увидит статью в «Ежедневном пророке»; наверняка, она будет на передовице. Душу обожгла ненависть к Дамблдору со Снейпом и жалость к девчонкам, которых после такой писанины все неминуемо начнут считать законченными пьяницами и профурсетками. А то ещё и кем-нибудь похуже. Но случилось что-то непонятное: в куче свежих печатных изданий, появившихся на столе, я постарался отыскать утренний выпуск «Пророка» — и не смог. Тут было всё: «Ведьмаполитен», «Еженедельник ловца», «Придира», еще целая куча периодической макулатуры и даже «Воинственный колдун» с его явной расистской тематикой. Но «Пророка» не было. Удивительно!

— Ну ни х...я себе!!! — на весь зал раздался чей-то содержательный, но совершенно неуместный вопль.

— Что там? Что такое? — крикуна уже обступили со всех сторон. «Очередная дешёвая сенсация», — я уже давно изучил приоритеты школьного населения, падкого до жареных газетных уток.

— Да отстаньте вы от меня! Вон, сами в «Новостях волмира» читайте! — отбивался подросток, так необдуманно превративший себя в эпицентр всеобщего внимания.

Ради интереса, я снова потянулся к вороху газет в поисках «Новостей волшебного мира».

— О! Нашёл! — вскрикнул Финниган, выдёргивая у меня из-под руки нужную газету. — Что тут?.. Ой ё…..! Вот это да!

— Читай вслух, Симус!

И Симус начал читать: — …ночной пожар в издательстве «Ежедневного пророка»…

— Чего??! — я вырвал выпуск из рук оторопевшего от такой новости однокашника и впился в текст глазами.

Статья была на всю полосу; с подробным описанием происшествия, интервью очевидцев катастрофы и колдографиями бушующего пламени. Если коротко, то в ней сообщалось, что нынешней ночью в издательстве «самого крупного органа средств массовой информации волшебного мира Британии» произошёл самый масштабный пожар за всё время существования всё того же волшебного мира. «…Отдельно стоящее многоэтажное здание, в котором располагались редакция, типография, технические подразделения, агентства и службы, склады готовой продукции и всё прочее, что требуется для жизнеобеспечения такого гиганта свободы слова, каким являлся «Пророк», сгорело дотла…» Вот это да! «…Пожар начался около четырёх утра и продолжался в течение двух часов. Все усилия по тушению были напрасны, он прекратился сам собой, целиком уничтожив всё материальное имущество и оборудование внутри здания, после чего и само здание обрушилось, оставив после себя лишь огромную кучу обугленного кирпича…». Но, и это было самое удивительное, не пострадал ни один человек! «…Все сотрудники, выполнявшие свою работу в ночной смене, были своевременно эвакуированы, за что нам следует благодарить Министерство магии, обеспечившее надлежащий контроль и высокий уровень противопожарной безопасности объекта…» Ну кто бы сомневался! Сейчас «…на месте происшествия продолжают дежурство специальные подразделения и добровольческие дружины магов, не допускающие возникновения новых очагов возгорания, а также пресекающие возможность начала стихийных беспорядков и мародёрств…» Хм! Будто бы там ещё осталось, что мародёрствовать. «…Причина пожара не осталась тайной и была объявлена во всеуслышанье главой аврората Гавейном Робартсом, взявшим расследование данного дела под личный контроль. По характеру пожара и на основании свидетельств многочисленных очевидцев сделан однозначный вывод: катастрофа явилась следствием применения заклинания «Адеско файр», — Адского пламени»!

Я выдохнул и опустил руки

— Ну надо же, как вовремя этот пожар случился.

— Что? — я обернулся.

— Пожар, говорю, вовремя случился, — повторила Васемона, складывая газету. — Статья не дошла до читателей. Бывает. Ха-ха!

«Вот именно. Вовремя! Такого просто не может быть. Невероятное везение…» Я огляделся по сторонам. Все кругом шумели, бурно обсуждая случившееся, передавали выпуск «Новостей» из рук в руки, многие встали из-за столов и расхаживали по залу. Было видно, что новость никого не оставила равнодушным. Кроме одного человека…

Джинни Уизли сидела чуть в стороне, спиной ко входу, и с невозмутимым видом поглощала свой завтрак, совершенно не обращая внимания на творящийся вокруг неё бардак. Её спокойствие и отстранённость от происходящего настолько выделялись на фоне всеобщего ажиотажа, что просто не могли не привлечь внимание опытного наблюдателя. Моё так точно привлекли. «Не удивлена. Неужели она в этом замешана? — закралась тревожная догадка. — Да нет, такого просто не может быть! Поджог огромного здания в центре Лондона — не шутка, экспромтом такие вещи не делаются, а времени на подготовку у Джинни не было. Во сколько она вчера улетела? Было уже за полночь. Она собиралась к близнецам. Ну, всё правильно: прилетела в Хогсмид, вправила мозги братьям, спустила пар и вернулась. Нет, к пожару она точно не причастна. Просто сейчас думает о чём-то своём».

В творящейся вокруг суете никто кроме меня не заметил, как от входа в нашу сторону прошли двое амбалов в одинаковых серо-коричневых плащах. Одному на вид было слегка за двадцать, он двигался мягкой пружинистой походкой, слегка вздрагивая при каждом шаге и касаясь рукой правого бедра, как будто проверяя что-то, находящееся в кармане. Второй выглядел значительно старше. Он широко шагал, засунув руки в плащ, всем своим видом выражая уверенность и силу. Мне они не понравились.

Амбалы приблизились к гриффиндорскому столу и встали за спиной Уизли. Две руки опустились на плечи Джинни. Рон вскочил с места, видимо, намереваясь вступиться за сестру, но старший из подошедших быстро поднял ладонь, подавая знак не вмешиваться:

— Отдел магического правопорядка. Молодые люди, оставайтесь на местах. Мисс Уизли, позвольте Вашу палочку.

Джинни попыталась встать, но авроры слегка надавили ей на плечи, опуская на скамью.

— Сидя, если можно.

Джиневра с безразличным выражением лица извлекла из-под мантии волшебную палочку и передала её волшебному полицейскому. Внезапно рядом, как будто из-под земли, возникла Макгонагалл.

— Что здесь происходит? Офицер, по какому праву вы задерживаете мою студентку? Предъявите ордер! Как представитель администрации Хогвартса, я имею право присутствовать на допросе.

Явно не ожидая такого напора, младший из авроров ослабил хватку и даже, как мне показалось, слегка втянул голову в плечи. Но старший оставался невозмутимым:

— Успокойтесь, профессор. Мисс Джиневра Уизли является совершеннолетним членом магического сообщества и не нуждается в опекунах. К тому же, она не задержана и ни в чём не обвиняется. Это просто стандартная проверка.

— Но, чем вызвана…

— Я не обязан объяснять, но, из уважения к Вам, миссис Макгонагалл…

— Будьте любезны.

— Хоть это и не является секретной информацией, но, тем не менее… — пожилой аврор обвёл многозначительным взглядом всех сидящих за столом. Минерва понимающе кивнула и провозгласила, обращаясь к студентам:

— Господа! Завтрак окончен. Прошу всех проследовать на занятия.

— Я останусь. Я её брат! — Рон снова вскочил со своего места.

— А я её друг! — я тоже решил попытаться…

— И я тоже её друг, — не совсем уверенно, но вполне твёрдо заявила Васемона.

Старший аврор с интересом взглянул на меня и, — о чёрт, я точно увидел! — едва заметно улыбнулся!

— Конечно, — он склонил голову в лёгком поклоне, — эти господа могут остаться. Мистер Поттер.

Затем он повернулся к Васемоне и также поприветствовал:

— Мисс Грейнджер. Мистер Уизли, — он поздоровался с каждым из нас.

Вот блин, как, оказывается, полезно быть популярным!

Когда все лишние разошлись, Минерва вернулась к разговору. Джинни больше никто не удерживал. Младший аврор проделывал какие-то хитрые манипуляции с её палочкой, а старший вёл диалог, в основном отвечая на вопросы Мак-Кошки.

— Итак, объясните цель вашего визита, офицер…

— Праудфут, мэм.

— Праудфут. Мне знакомо это имя. Но, к сути.

— Да, мэм. Как я уже говорил, это стандартная проверка. Дело в том, что имя мисс Уизли фигурирует в расследовании дела о пожаре в издательстве газеты «Ежедневный пророк».

— Я не понимаю.

— Мисс Уизли является одним из четырёх находящихся в настоящее время на территории Британии магов, в совершенстве владеющих заклятием Летучемышиного сглаза. Мы проверяем их всех.

— Но какое отношение это имеет к пожару? Ведь там было…

— Из свидетельских показаний установлено, что примерно за пять минут до возникновения Адского пламени, в помещениях издательства появилось огромное количество летучих мышей, которые атаковали сотрудников, вынудив всех бежать из здания.

Опа на! Вот это поворот! Вот тебе и министерский контроль пожарной безопасности.

— Следует ли из Ваших слов, офицер, что именно заклятие Летучемышиного сглаза явилось причиной, по которой удалось избежать человеческих жертв в этом происшествии?

— Такая вероятность допускается, — уклончиво ответил старый служака. — Но уже совершенно ясно, что к катастрофе причастен маг, в совершенстве владеющий «сглазом». Как я уже сказал, таких всего четверо.

Макгонагалл молчала. Я посмотрел на Джинни: выражение её лица оставалось всё таким же бесстрастным, как и несколько минут назад, когда она отдавала свою палочку в руки стражей порядка.

— Ну что там, Том? — поняв, что разговор с деканом Гриффиндора закончен, Праудфут обернулся к своему молодому коллеге.

— Ничего, что может иметь отношение к нашему делу, — доложил тот. — Последнее применённое заклинание — «Акцио». Больше двух часов назад. До этого Аларте Аскендаре — подбрасывающее, две Бомбарды, Дефиндо, два Жалящих, два Конфундуса, одно Кишечно-опорожняющее и одно Приклеивание языка. Это всё за последнюю ночь. В общем, ничего особенного.

У Праудфута поднялись брови, а левая изогнулась и стала похожа на вопросительный знак. У Макгонагалл открылся рот и очки свалились с кончика носа. Она обернулась и поглядела на Джинни. Та подняла на неё телячьи глаза и вздохнула глубоко и печально. Рон и Васемона молчали, а я в душе оплакивал страдания близнецов.

— Мисс Уизли, — старый аврор наконец нарушил молчание, — боюсь, что вынужден задать Вам ещё несколько вопросов. Профессор Макгонагалл, не могли бы мы найти более удобное место для беседы?

— Пройдёмте в мой кабинет. А вы, — Мак-Кошка рассеяно посмотрела на нас, — ступайте в класс.

* * *

В класс? Ага, как же! Вот так я сразу и разбежался! Ну уж нет, это Рон и Васемона пускай идут учиться, а я… А я должен знать, чем закончится это представление с аврорами. Зря что ли мантию-невидимку с собой таскаю?

Проскользнуть в открытую дверь за входящими, как это удалось мне в кабинете Дамблдора, на сей раз не получилось. Пришлось дожидаться окончания их общения, стоя в коридоре, под мантией-невидимкой. Заняло это минут сорок. Наконец дверь открылась и наружу вышли авроры, затем Джиневра в сопровождении Макгонагалл. Мак-Кошка церемонно распрощалась со стражами порядка, пообещав им провести с «юной мисс» личную беседу, ужесточить контроль за поведением студентов и поинтересовалась, найдут ли «уважаемые блюстители закона» дорогу на выход. Получив положительный ответ, она чинно удалилась, уводя за собой Джинни. Авроры же задержались ещё на несколько минут, и я тоже решил не торопиться…

— Ну, вот видишь, как оно всё?! А я с самого начала сказал: не способна малолетняя школьница устроить такой теракт. Здесь нужна подготовка, помощники, боевой опыт и, чего уж говорить, большая магическая сила. Запустить Адеско файр — это тебе не кастрюльки стопочкой складывать! Да и мотив должен быть серьёзный… А её семейные разборки нас не касаются — заявления ведь нет. Эх, зря столько времени потратили! Хотя проверить были обязаны, конечно, — шумно сокрушался молодой аврор.

Его старший товарищ выслушал всё с задумчивым видом, а потом вдруг заглянул напарнику в глаза и спросил:

— Скажи, Том, а где ты был во время последней войны?

— …Я перед войной стажировался во Франции, а когда всё началось, то решил не спешить с возвращением. Ну, ты же понимаешь.

— Понимаю, — пожилой кивнул, — отсиделся за границей. Разумно. А эта «малолетняя школьница» и её ровесники в это время громили Пожирателей. И, как ты знаешь, весьма успешно. Это я так, к вопросу о силе и боевом опыте.

— Ну, — молодой надул губки, — а… А её палочка? Ведь там нет того, что мы ищем. А значит, Уизли к нашему делу непричастна!

— А вот тут ты прав! Этим доводом ты меня убедил, — опытный мракоборец с довольным видом похлопал товарища по плечу. — Молодец! Палочка чистая, и это доказательство. Так и отметим в отчёте: хогвартская версия проверена и подтверждений не нашла. Отлично соображаешь, Том! Иди вперёд, а я за тобой, чуть позже.

Молодой сделал несколько шагов и обернулся. Было видно, что его сильно задела фраза коллеги по поводу войны.

— А сам-то ты чем при Волдеморте занимался?

— Торчал в Министерстве. Под Империусом.

Том лёгкой походкой двинулся дальше, а Праудфут отвернулся, сделав вид, что внимательно рассматривает стенку, потом встал в пол-оборота, и я увидел его лицо. Аврор опустил голову и забормотал себе под нос, но довольно отчётливо, так что я смог расслышать:

— Хм, чистая палочка… Тоже мне, доказательство. Не стать тебе настоящим аврором, Том. Знал бы ты, сколько у меня самого этих трофейных палочек. Ещё с первой войны… Хм. А что газета сгорела, так и чёрт с ней, давно пора. Главное, что люди не пострадали.

Потом он поднял голову, поглядел на то место, где, надёжно укрытый мантией, скрывался я, и подмигнул. После чего неторопливо зашагал по коридору.

* * *

До начала ЗОТИ Драко успел предупредить нас, что уже допрошен Снейпом о результатах выполнения «задания», и теперь ублюдочный профессор убеждён, что его план по совращению Гермионы полностью сработал. Ситуация сложилась так, как и хотела Васька. Дальнейший успех теперь зависел от неё, а вернее, от её актёрских способностей. Я надеялся лишь на то, что урод не решится ускорять события и для тренировки Обливиэйта у меня будет хотя бы несколько дней. Но сбыться этой мечте было не суждено.

В течение всего урока бывший зельевар с интересом поглядывал на Васемону, а она изо всех сил изображала из себя затравленную и униженную жертву: сидела зажавшись, с выражением крайней скорби и страха на лице, на редкие вопросы отвечала дрожащим голосом, тихо и неуверенно, глядя на злыдня опухшими, слезящимися глазами. Похоже, Снейп остался доволен и решил пойти ва-банк, потому как в конце занятия доколебался до Гермионы из-за пустяка и назначил ей отработку в конце учебного дня. А это означало, что операция «Ублюдок», как назвала её Васька, вступила в активную фазу. И всё бы хорошо, вот только я в этой операции чувствовал себя самым слабым звеном.

— Ну ты и артистка! Как ты слезу пустить умудрилась? — я допрашивал Васемону, когда мы вышли из кабинета. Мне действительно было интересно: при мне друган последний раз плакал лет в шесть.

— Лук, — отозвалась она, шмыгая носом.

— Чего?

— Лук, — повторила Васемона и достала из кармана мантии половинку свежей сочной луковицы. — Вот, пришлось надышаться.

— А где взяла?

— Где-где, наколдовала, где ж ещё. Ой, бл.., скорее умываться, не могу больше, так щиплет! — и она ломанулась в туалет.

На людях я никогда не нарушал конспирацию и обращался к ней только как к девушке. Васька это принимал и полностью поддерживал игру.

— Теперь тебе можно в кино сниматься, — решил пошутить я, когда она вернулась из умывальника.

— Ага, поневоле артисткой станешь, когда задница на кону. В прямом смысле… Да и не только задница, — добавила она, оглядев себя. Мы оба захохотали.

— Не дрейфь, всё нормально будет! — она хлопнула меня по спине. — Отработка в кабинете на втором этаже. Главное, находись неподалёку и следи за слизеринцами. Они пройдут напрямую, через портал, потом уже ты через дверь. Сильно не задерживайся.

— Сколько у нас времени, пока всё начнётся?

— После занятий, — это значит через три часа. Пошли обедать.

«Три часа. Самому освоить Обливиэйт за такое время нереально. И поучиться не у кого. Может, Джинни умеет? Раз уж она теперь в курсе наших дел, то могла бы и помочь. Но, а вдруг она подумает, что это у неё я хочу стереть воспоминания?» — я вспомнил о заклинаниях, которыми рыжая ведьмочка общалась с братьями, и соваться к ней лишний раз с просьбами мне не захотелось. Перспектива получить «Кишечно-опорожняющее» совершенно не радовала. «Нет, Джинни не вариант, сам справлюсь как-нибудь».

Надо ли говорить, что после обеда я на занятия не пошёл? Вместо них я отправился в библиотеку. Да-да, именно туда. Идея, конечно, была так себе, но тогда я просто ничего другого придумать не смог. Кто знает, а вдруг повезёт, и я найду какую-нибудь ценную информацию об Обливиэйте? Не повезло. Нет, инфы было много, но почти ничего полезного для себя я не обнаружил. К тому же всё, что я узнал, выглядело очень противоречиво.

Разные книги говорили по-разному. В каких-то писалось, что Обливиэйт — это невосстановимое уничтожение воспоминаний, в каких-то — что он обратим; где-то утверждалось, что на месте удалённых фрагментов у постраданца остаётся провал в памяти, где-то — что никакого провала нет, а моменты «до» и «после» стирания сливаются воедино, и прочее в том же духе. В общем, каша несусветная. Из всего прочитанного, я запомнил лишь одно: глубина Обливеэйта, на которую он залезает в память и глушит её, зависит от действий мага. И регулируется она, ох, еб…ь как сложно: скоростью движения палочки, тембром и громкостью голоса, мыслями мага в момент наложения заклятия и до фига ещё чем. Короче, ясно: не выйдет у меня никому память стереть.

«И что же сделать со Снейпом, чтобы он всё забыл? Просто шарахнуть его по башке железной арматуриной? Или напоить до беспамятства? Или шарахнуть, а потом напоить? Или сначала напоить, а потом арматуриной? Нет, всё это не поможет. Когда-нибудь он очухается и, со временем, вспомнит». Размышляя, как добиться от педагогического козла молчания о том, что сделают с ним сегодня защитники Гермионы (А что с ним сделают? И сделают ли? Получится? Но это не моя головная боль), я приходил лишь к одному выводу: Снейпа мы можем только запугать. Чем-нибудь. Например, оглаской происшедшего. То есть, элементарно шантажировать. А для этого его надо замазать в каком-то ужасно позорном действии. Чтобы огласки он боялся больше, чем смерти. И что же это должно быть за действие?

Но чем больше я думал, тем отчётливее понимал: «Нечем нам его запугивать. Нечем! Взять на понт, как слизеринцев в поезде, чтобы вывести на непреложный обет, не получится, не того масштаба этот упырь. Не поведётся».

«Наказание должно быть адекватно преступлению. Он что решил с Гермионой сделать? Вот и пусть расплачивается так же», — мелькнула на миг гаденькая мыслишка, но я тут же отогнал её прочь. Нет, вот этого точно делать нельзя. Ни с кем, никогда, ни при каких раскладах! И не потому, что мы лучше, чем он, а просто потому, что так нельзя! «Мы не животные» — так, кажется, Малфой сказал? И правильно сказал. Только вот что со Снейпом-то делать?

* * *

Я сидел на диване в гостиной Слизерина и краем уха слушал последние наставления, которые Драко давал своему воинству. До начала «операции» у нас было ещё несколько минут. Я так ничего и не придумал, оставалось, как всегда, полагаться на удачу. «Может, кто из слизеринцев умеет память вышибать? Ладно, разберёмся по ходу дела».

— Ну всё, я пошла, — Васька оглядела всех присутствующих и шагнула за порог.

В гостиной кроме меня и Малфоя находились ещё Нотт, Гойл, Пайк и Маркус Флинт (все из первого состава «Ордена Св. Гермионы») — новичков «на дело» решили не брать. Трейси Дэвис, на которую никто не обращал внимания, сидела за столом и листала какую-то толстенную книгу.

— Все готовы? Действуем по плану, — озвучил Малфой и добавил, оглядываясь: — Ну, где там Крэбба черти носят?

… Ожидание затягивалось: прошло уже минут пятнадцать с ухода Васемоны, а вызова от неё всё не было. Я уже начал нервничать, как вдруг левое запястье сильно сдавило.

— Она в опасности! — только и успел выкрикнуть я, но тут раздался хлопок и Малфой исчез. Вслед за ним начали исчезать остальные. Я рванул к выходу из гостиной: до кабинета ЗОТИ бежать минуты три, а Васька просил не задерживаться.

Взлетев на второй этаж, я остановился, чтобы перевести дух. Жгутик всё также сдавливал руку. Ну, вот и всё, — вот дверь. Я рванул её на себя. Ничего не вышло, она была заперта. Или запечатана магией. Я выхватил волшебную палочку: «Алахомора!» Снова ничего, замок не поддался. Тогда я просто начал колотить изо всех сил: ведь слизеринцы внутри, мне должны открыть! Несколько минут ничего не происходило, тогда я отскочил на пару шагов и приготовился разнести дверь бомбардой, как вдруг она распахнулась. Я быстро проник вовнутрь и остановился как вкопанный.

Посреди кабинета застыл Снейп, вытянув вперёд руку с палочкой и переводя её то на одного, то на другого студента, которые обступили его с трёх сторон, также выставив перед собой волшебное оружие. Второй рукой Снейп прижимал к себе вырывающуюся Васемону, прикрываясь ею как щитом.

— Драко, Драко, не смей! — приговаривал несостоявшийся насильник, затравленно озираясь на нападавших.

— Отпустите её, профессор!

— Драко, не вздумай. Я… я лишу тебя наследства, — только и бормотал тот в ответ. Похоже, что профессор кислых щей обделался не на шутку.

Вдруг Васемона, изловчившись, двинула Снейпа каблуком по лодыжке и тут же впилась зубами в удерживающую её руку. Он согнулся, чертыхнувшись, и Ваське почти удалось вырваться. Она попыталась отскочить в сторону, и корпус врага на секунду остался без прикрытия.

— Остолбеней! — палочка Драко выстрелила ярким лучом. Снейп взмахнул рукой, отбивая заклятье, и оно отлетело, рикошетом едва не поразив Нотта. Снейп снова притянул к себе Васемону, и я успел заметить, как его ладонь сжалась на её груди, стиснув кулон на длинной серебряной цепочке. В то же мгновение они оба исчезли.

— Чёрт!

— Он нажал кулон у неё на шее! Я видел! Куда ведёт портал?

— В нашу комнату, — Малфой слегка недоумённо поглядел на меня.

— Бежим!

…Мы, сломя голову, неслись вниз по лестницам, обгоняя друг друга и рискуя устроить затор на узких поворотах. Так или иначе, но слизеринской гостиной все достигли одновременно.

— Святая Гермиона! — Драко на бегу выкрикнул пароль и воткнулся в дверь волшебной палочкой, отчего она выгнулась дугой, рискуя сломаться. Комната открылась, я вбежал и чуть не распластался на полу, запнувшись о порог.

Посреди гостиной, уставившись в потолок невидящими глазами, распластался Снейп. Над ним, с толстенной книгой в руках, замерла испуганная Трейси Дэвис. Васемона извивалась на груди профессора, пытаясь выкарабкаться из-под тяжёлой руки, всё ещё сжимавшей её титьку вместе со злополучным кулоном. Наконец, Ваське это удалось, она отцепилась и откатилась в сторону. Снейп зашевелился и попытался сесть. Трейси взмахнула руками, с силой обрушивая ему на голову тяжёлую библиотечную реликвию. Неудачливый ловелас крякнул и, раскрыв рот, снова повалился на пол. Из его сюртука выскользнул какой-то свиток. Васемона, стоя на коленках, судорожно рылась в карманах своей мантии. Через секунду она извлекла на свет пузырёк с зелёной прозрачной жидкостью и, выдернув пробку, влила содержимое в открытый профессорский рот. Снейп закряхтел, начал отплёвываться и снова попытался сесть. На этот раз он успел оттолкнуть Трейси, намеревавшуюся в третий раз огреть его книгой, и замахал руками в воздухе, стараясь схватить Ваську. Ничего, конечно же, у него не вышло, зато, оглядевшись по сторонам, он увидел нас. Его рука потянулась к брючному ремню.

— Либидо экстесис! — луч неестественного приторно-лилового цвета ударил в Снейпа за мгновение до того, как его пальцы коснулись пряжки ремня. Он исчез.

— Опять портал! И где теперь его искать?! — выкрикнул кто-то из слизеринцев.

— Да и хрен с ним! Пусть катится! — я подскочил к Васемоне. — Ты как?

Состояние другана в тот момент меня заботило больше, чем всё остальное. Васька сидел на полу, сморщившись и потирая живот, а его лицо стало очень бледным, даже с каким-то зеленоватым оттенком.

— Терпимо. Мутит только сильно. Чёрт бы побрал эту доходягу! — зашептал он. Я не понял, о ком он говорит.

— С её весом против такого кабана ловить нечего! — Ага, вот теперь я понял. Ну да, если бы Гермиона весила как Милли Булстроуд, тогда, конечно, Снейпу бы сегодня повезло гораздо меньше. Если бы вообще повезло.

— А его правда надо было бить? Я ведь всё правильно сделала? — раздался знакомый голос. Мы с Васькой обернулись. У прохода, ведущего к мужским спальням Слизерина, стояла Луна Лавгуд. Её палочка ещё дымилась.

* * *

— Луна, какое заклинание ты в него послала?

Мы сидели на диване. Ваську ещё колотила дрожь, она глотками отпивала тёплый чай, любезно предложенный Малфоем, и искоса поглядывала то на меня, то на Лавгуд. Та сидела напротив, рядом с неизвестно откуда появившимся Крэббом. Остальные расположились поблизости и приготовились слушать.

— Ну, это… наше семейное заклинание такое… Первое, что в голову пришло.

— Боевое? Как оно действует?

— Ну-у, не совсем боевое, — Лавгуд мялась, то ли чего-то стесняясь, то ли не желая выдавать семейные секреты.

— Луна! Хватит ходить вокруг да около. Дело серьёзное, так что говори.

— Это заклинание, — продолжила Лавгуд, — оно применяется когда хочешь, чтобы человеку было приятно, но чтобы он не помнил, отчего ему приятно.

Ну, блин! Она в своём репертуаре: как всегда говорит так, что ни черта не поймёшь.

— Так, Луна, кончай темнить, — Васемона перешла в наступление. — Говори как есть: это заклинание для того, чтоб парень помнил удовольствие, но забыл кого трахал? Да?

— Ну... в общем, да, — скромно подтвердила Лавгуд и опустила глазки.

Казалось, что от этих слов все офигели: Крэбб почему-то большими глазами уставился на Луну, а остальные — на Васемону. Так, как будто-то бы она произнесла какое-то ужасное богохульство. Да-а, наверное, такие слова, по понятиям «доблестных рыцарей добра и справедливости», никак не сочетаются с образом «святой» Гермионы. Ха! Быстро же они «переобулись».

— И что теперь будет со Снейпом? — Васька выпытывала до конца, не обращая внимания на окружающих.

— Он забудет всё, что было в последние примерно полчаса. Будет только помнить, что ему было очень приятно.

— Значит, драку он помнить не будет?

— Нет.

— Это точно?

— Да, дыра в памяти примерно в полчаса. Я проверяла.

— И часто ты проверяла? — Крэбб навис над ней, пытаясь заглянуть в глаза.

— Нет, раз пять... Или восемь, — Луна отвечала спокойно, с совершенно невинным выражением лица.

«Ну а что, собственно, такого? — подумал я. — Она взрослая, свободная девушка. Имеет право. Кому какое дело до её личной жизни? Зато как нам помогла! Молодец, Луна».

— Полчаса, — вслух размышляла Васька. — Это значит, он помнит только момент, когда я вошла в класс. А дальше — провал и воспоминание об удовольствии. Я правильно понимаю, Луна?

— Да, наверное.

— Значит в его памяти осталась я и приятные ощущения. А остальное сам додумает.

— Думаешь, он решит, что с тобой у него всё получилось? Как-то это уж слишком нереально, — я сомневался.

— Поживём — увидим.

Входная дверь открылась, и в гостиную вошли Пэнси и Дафна, нагруженные многочисленными пакетами и кульками.

— Ой, а что вы тут все делаете?

— Снейпа пиздили, — ответил Гойл таким тоном, как будто сообщил о повседневном, рутинном занятии.

— Как интересно, — повела бровью Дафна. — И как? Удачно?

— Не очень, — поморщился Драко. — Грэг, помоги девушкам.

Гойл вскочил, отобрал у девчонок пакеты и потащил вглубь комнаты. Пэнси прошагала вперёд, оглядела нас свысока и ухмыльнулась:

— Так-так, похоже, факультеты объединяются. Дафна, держу пари, весь этот сыр-бор из-за золотой девочки. Ну как-же, — Святая Гермиона! Хм! Что, Избранному не под силу в одиночку прикрывать свою подругу? — она уставилась на меня.

— Пэнс, не начинай, — ледяным тоном перебил её Малфой.

— Да я что? Я уже привыкла. По всей школе только одно и слышно: Гермиона то, Гермиона сё, как будто бы никого другого не существует… Ай, да ну вас всех! — Пэнси махнула рукой и направилась в женское крыло. — Дафна, ты идёшь?

— Нет, — Дафна присела рядом с Трэйси. — Я хочу быть в курсе дел. Если никто не возражает, конечно.

Никто не возражал.

— Ну, а я, пожалуй, пойду. Гермиона, Гарри, увидимся дома. Всем пока, — Луна встала и, помахав нам рукой, бесшумно выскользнула за дверь.

— Гермиона, по-моему, это касается тебя напрямую, — Нотт протянул Ваське пергамент, выпавший из кармана Снейпа.

— Что это? Прочти, пожалуйста, вслух.

Нотт в ответ пожал плечами:

— Ладно, слушайте: «Решение Министерства магии от 23 июля 1998 года «О противодействии опасным магглам». В связи с особой уязвимостью Волшебного мира, ослабленного в результате военного конфликта 1997-98 годов и недопущения нарушения Международного Статута о Секретности 1689 года, Министерством магии Великобритании принято решение об ограничениях и нейтрализации в отношении особо опасных магглов Роджера Р. Грейнджера и Джин А. Грейнджер, намеревавшихся нанести урон магическому сообществу путём широкого разглашения секретных сведений о существовании, организации и устройстве Волшебного мира. Настоящим решением утверждаются необходимые к применению в отношении вышеуказанных особо опасных магглов действия:

1. Изоляция вышеуказанных магглов на срок, определяемый практической целесообразностью.

2. Проведение мероприятий по обширной корректировке воспоминаний.

3. Организация периодических обследований состояния вышеуказанных магглов с целью определения текущего уровня их социальной опасности для граждан магического сообщества.

Для проведения вышеуказанных действий Совет Министерства магии Великобритании постановил: передать особо опасных магглов Роджера Р. Грейнджера и Джин А. Грейнджер под опеку гражданину магического сообщества сэру Людвигу Адельберту Монтгомери. Настоящее решение вступает в силу со дня утверждения 23 июля 1998 года. Министр магии Аммелиус Фарш». Всё. Дальше — подпись и печать.

Нотт снова протянул Васемоне пергамент. Васька застыл с открытым ртом и растерянно уставился на меня. А я что? Я тоже не знал, как на такое реагировать. Повисшую тишину нарушил неуверенный вопрос Дафны:

— Гермиона, это же твои родители?

Васька не знал, что говорить, и только закивал в ответ.

— Да, — наконец смог выдавить он.

— Вот это ни хера себе!

— Что за бред?! Фарш совсем спятил? Как он может задерживать магглов? Да ещё и в чём-то их ограничивать!

— С моими родителями так же начиналось!

— И с моими!

— С вашими всё понятно, они Пожиратели! А магглы чем виноваты?!

— Такого ещё в истории не было!!

— Было при Грин-де-Вальде!

Со всех сторон неслись крики.

— Стойте! Замолчите все! — Дафна смогла переорать возмущающихся слизеринцев и продолжила уже нормальным голосом. — Вы что, не понимаете? Это родители Гермионы.

— Это мы поняли.

— Ничего вы не поняли! Министр это сделал специально, чтобы давить на неё.

— Зачем?

— А зачем её Снейп сегодня к себе позвал?

— Ну, это понятно.

— Да нет, не только за «этим», — Дафна перехватила инициативу, и теперь все смотрели лишь на неё.

— А может и вовсе не за «этим», — продолжала она. — Этот листок был у Снейпа. Значит, он собирался показать его Гермионе. Как думаете, на что она готова ради родителей?

Все притихли, опустив головы. Возможно, каждый из них сейчас представил себя на месте Грейнджер.

— То-то и оно. Врубились? С этим в руках, — Дафна указала на пергамент, — министр может делать с Гермионой всё что угодно.

В гостиной снова повисла тишина.

— Ладно, — спустя несколько минут произнёс Маркус Флинт, — чёрт с ним, со Снейпом. Сейчас нужно думать, как помочь Грейнджер.

— Да чем мы ей поможем? Тебе своего мало? Хочешь снова пободаться с Министерством? — усмехнулся Нотт.

Мы с Васькой сидели, всеми забытые, а их разговор о Гермионе проходил так, как если бы её тут вообще не было. Меня это поразило.

— Не ссы, что-нибудь придумаем. Своих бросать нельзя.

Дафна удивлённо подняла бровь и поглядела на Флинта, а потом повернула голову к нам с Васемоной и кивнула: мол, видите, оно как? Теперь на Слизерине вы свои.

— Вначале нужно узнать, кто такой этот Монтгомери, — подал голос Малфой. — Кто-нибудь о нём слышал?

Все дружно покачали головами. О Монтгомери не слышал никто.

— Драко, Грейнджеры у него почти два месяца. Память им давно уже стёрли.

— А может и не стёрли! — прозвучал звонкий голос. Прислонившись к стене у выхода из женских спален, заложив руки за руки, на нас смотрела Пэнси Паркинсон. Похоже, она стояла там уже давно.

Пэнси прошла, присела на диванчик рядом с Васькой, хотя и не слишком близко к ней, и продолжила:

— Дафна права. Пока Гермиона нужна Фаршу, её родителям не станут сильно вредить.

— Всё равно, вначале нужно навести справки о Монтгомери, — продолжил Драко. — Я могу попробовать узнать через своего опекуна. Он в Министерстве не последний человек.

Я удивлённо взглянул на Малфоя. О чём он говорит?

— У тебя что, есть опекун?

— Да, Поттер, как и у каждого здесь присутствующего, — Драко холодно посмотрел на меня. — Кроме Дафны и Трейси. А ты что, не знал?

— Нет. Но как? Вы же совершеннолетние...

— Увы, нет, — Малфой криво усмехнулся, — нам отодвинули совершеннолетие на три года и к каждому приставили опекуна. Потому что детей Пожирателей смерти нельзя оставлять без присмотра…

В течение следующих пяти минут мы узнали, что все отпрыски семей, чьи родители примкнули к Волдеморту, после победы над ним признаны «условно несовершеннолетними» (идиотский термин!), ограничены в правах и находятся на попечении (или под надзором?) сторонников нового правительства, со всеми вытекающими последствиями, включая невозможность распоряжаться своим имуществом, наследством и даже передвигаться по стране и устраивать личную жизнь без согласия опекунов. Вот такая невесёлая житуха у ребятишек. Зато стало понятно, почему эти, ещё недавно напыщенные и чванливые, чистокровные детёныши с таким участием отнеслись к беде Гермионы. Она для них больше не божество из экспресса «Краснодар-Хогвартс», она теперь одна из них, своя «в доску». И ещё неизвестно, какие узы крепче.

— Ой, да кому вы нужны, чтоб за вами присматривали? — продолжала тему Дафна Гринграсс, глядя на слизеринцев.

— А зачем же тогда, по-твоему, всех взяли под опеку?

— Я тебя умоляю! Никто за вами не наблюдает. А «под опеку» взяли не вас, а ваши семейные хранилища в Гринготтсе. Сами подумайте, как ещё министерские крысы смогут погреть руки на золоте чистокровных родов?

Это было резонное замечание: ведь если уничтожить или иным способом «обнулить» род врага под корень, то его несметные богатства, хранящиеся в банке Гринготтс, перейдут гоблинам. Но если устранить старшее поколение, а наследников взять под контроль, то можно на законных основаниях пользоваться всеми накоплениями. То есть, попросту, грабить. Ай да министр-пройдоха! Теперь это поняли все.

— Но что мы можем сделать?

— Для начала вы можете послать запросы в банк о состоянии счетов и передвижении денежных средств. Такое право у вас есть. А дальше будет видно, — тоном старой учительницы, которой поневоле приходится работать со школярами-дебилами, произнесла Дафна.

Парни снова зашумели, но теперь уже по другому поводу. О родителях Гермионы уже никто не вспоминал, и мне от этого стало обидно. Всех интересовал только вопрос их нынешнего финансового состояния. Хотя нет, пожалуй, не всех: Драко бросил на меня виноватый взгляд и громко заговорил, привлекая внимание:

— Сделаем так: пошлём запросы в Гринготтс, как советует Дафна. Сов отправим сегодня же. А сами будем искать информацию о Монтгомери. Это не обсуждается! Нотт, Флинт и Гойл, ваше дело — следить за Снейпом, если он проявится. Важно понять, ЧТО он помнит о сегодняшнем дне. Пока всё. Работаем!

* * *

Мы возвращались в гриффиндорскую гостиную. Настроение было, говоря по-русски, «ни в …зду». Ситуация с родителями Гермионы грозила свести на нет любые наши старания по разрушению планов Дамблдора и министра. Кстати, о министре: меня сразу же напрягла его фамилия — Фарш. Я вспомнил его из канона: там он, вроде бы, тоже был министром, только перед войной. И при нём ещё была Амбридж — сука редкостная, встретить которую здесь… ну вот совсем не хотелось! Но девчонки-слизеринки быстро просветили меня, сказав, что я всё перепутал и до войны министром был Фадж, а этот, нынешний, совсем другой: моложе и, как выяснилось, хитрее и жаднее своего почти однофамильца. Ну, хоть так...

Родителей Гермионы было жалко, и выяснить, где они сейчас и что с ними, становилось нашей главной задачей. Особенно принимая в расчёт, что ни я, ни тем более Васька не знали, как поступила перед войной здешняя Гермиона: отсылала ли она родителей из страны? Заглушала Обливиэтом или нет? Успела ли вернуть им память? Это нам было неизвестно. Но, в любом случае, и в этом я был согласен с Малфоем, начинать поиски нужно с установления личности Монтгомери. Блин, какая же знакомая фамилия! Где я её слышал? Я не мог вспомнить.

— Ты помнишь, в поезде я сказал, что сделаю из змеёнышей героев? — мрачно поинтересовался Васька. Это я помнил.

— Ты к чему спросил?

— Да вот, думаю, что ничего у меня не получится. Их не перевоспитать.

— А что тебя не устраивает? Они нам здорово помогают, а сегодня тебя вообще за свою признали. Приняли как родную. И поверь, это не из-за обета, — я приводил доводы, хотя где-то в глубине души чувствовал Васькину правоту.

— Так-то оно так. Признали своей, потому что беда случилась с родителями. Так же, как и у них всех. Но ты видел, что дальше было? Как только речь о золоте зашла, они обо всём другом забыли: и о Гермиониных предках, и о своих тоже. Все мысли — только о деньгах… Сотрудничать с ними, конечно, можно, а вот дружить — нет. Потому как и о дружбе-то они не знают ничего. Продадут любого, когда выгодно станет. Но они и сами этого не понимают, а я вижу. Такая у них натура.

— Драко это понимает.

— Драко понимает. Он другой. Но против своих не пойдёт, не так воспитан. Может, когда-нибудь…

Я задумался. Васька был прав: у слизеринцев на первом месте своё благополучие и, если бы не Непреложный обет, они бы никогда за Гермиону не вписались. И если бы не похожая беда с родителями, то они бы и не глянули в сторону грязнокровки или просто поржали бы: кого волнуют магглы?

— Драко другой, — задумчиво произнёс Васька. Видать, мысли о надёжности и дружбе крепко его зацепили. — И Трейси другая. Её ж никто не просил в драку лезть, сама сунулась…

Нужно было как-то развеять пакостное настроение. Родители родителями, друзья друзьями, а предаваться унынию — последнее дело. Я решил перевести тему:

— А что ты Снейпу в рот залила, когда вы на полу валялись?

— А, это… Помнишь, он мне на уроке зелье подарил? Для роста волос на любых частях тела. Ну, вот его и залила.

— Это что же, теперь он весь оволосатится, раз выпил? Как обезьяна станет? — я хохотнул.

— Навряд ли он выпил. Он сразу отплёвываться начал. Но в рот-то точно попало.

— Ха-ха-ха-ха! Рот?! Вот умора!

— Может, задохнётся козлиная рожа?

— Ну, это вряд ли. Он маг, придумает что-нибудь.

Мы захохотали, представив, как Снейп каждое утро бреет язык, ну, или что там ещё во рту есть?

В общей комнате отдыхали гриффиндорцы. В основном пятикурсники, но был и кое-кто из наших. В дальнем углу, у прохода к спальням, Джинни Уизли листала спортивный журнал.

— Пойдём к ней, — шепнул я Васемоне.

Рыжая совсем не удивилась подобному вниманию: было похоже, что этого она и ждала. При нашем появлении Джинни поднялась, как мне вначале показалось, навстречу, но на самом деле всего лишь затем, чтобы взмахом палочки наложить вокруг заглушающие чары. И сразу вернулась на своё место.

— Сегодня на ужине снова была эта дрянь, — не глядя в нашу сторону, сообщила Уизли.

— Что ты о ней знаешь?

— Только то, что рассказал Невилл. Его Ханна — отличный зельевар. Они пробрались на кухню и что-то добавили в котёл. Никто не смог съесть ни кусочка.

— Постоянно так делать не получится. Эту проблему надо решать как-то по-другому.

— Как? Предлагай, — Уизли сидела в кресле напротив дивана, на котором разместились мы с Васемоной, и изучающе смотрела на меня.

В ответ я лишь пожал плечами. Мне нечего было предложить.

— Как я вижу, ты решила нам помогать?

— А разве это ещё не понятно? — Джинни усмехнулась, но тут же вновь стала серьёзной. — Только сразу скажу: я делаю это лишь для того, чтобы поскорее вернуть своих друзей. И ещё, моё условие: работаем командой, всё планируем вместе, никаких тайн и секретов друг от друга. Если я замечу, что вы что-то скрываете или самодеятельничаете, то не обижайтесь и вините себя. — Она пошевелила волшебной палочкой.

Мы с Васькой переглянулись. Это были справедливые условия.

— Хорошо. Тогда откровенность за откровенность. Скажи, «Вечерний пророк» — это твоих рук дело?

Уизли загадочно улыбнулась:

— Ну, ведь ты сам говорил, что утренняя статья, — самая главная угроза для нас.

— Джинни, тогда скажи ещё, пожалуйста: что ты думаешь по поводу всего случившегося? — я старался говорить как можно мягче — формальное сотрудничество с таким партнёром меня не устраивало, нужно было добиться доверительных отношений.

— Я весь день вспоминала то, что ты мне показал, и вот что могу сказать точно: ваше появление не может быть случайным. Это работа какого-то мага. Очень сильного. Почему появились именно вы и где Гарри с Гермионой? Вот в чём вопрос. Думаю, твой друг прав, — она кивнула на Васемону, — и вас действительно привели сюда с какой-то целью.

Она замолчала. Теперь, вероятно, пришла наша очередь делиться информацией. Ну что ж, доверять так доверять. Я решился:

— Сегодня кое-что произошло…

Рассказ про схватку со Снейпом Уизли выслушала спокойно, но, когда речь пошла о родителях Гермионы, она разволновалась не на шутку. Не без труда, но я сумел убедить рыжую, что сейчас нельзя пороть горячку и лететь незнамо куда, чтобы спасать их. Вначале нужно всё хорошенько обдумать и собрать недостающие сведения.

— Джинни, Гермиона возвратила родителей в Британию после войны? Ответь, это важно.

— Откуда вы знаете..?

— Потом всё расскажу, а сейчас ответь. Она вернула им воспоминания?

— Откуда вы всё знаете?! Она же только мне… А я никому…

…Уизли рассказала. Хотя известно ей было немного. Только то, что сразу после победы, ещё до середины мая, Гермиона уехала к предкам с твёрдым намерением избавить их от последствий Обливиэйта. Удалось ли это, Джинни не знала: с тех пор подруги не виделись до сентября. То есть, на самом деле, вообще больше не виделись, потому что в сентябре вместо Грейнджер был уже Васька.

— Так откуда вам известно, что Гермиона стёрла родителям память?

Вот, блин! И что ответить? Не говорить же, что я видел это в кино. Значит, опять придётся врать. Вот тебе и доверительные отношения.

— Это всё он, — я кивнул на Васемону. — Иногда у него в голове что-то замыкает и проявляются обрывки воспоминаний. Чужих. Как будто Гермиона всё ещё здесь.

Я наврал, и стало противно. Потому что наврал той, кого меньше всего хотел обманывать. Тогда я ещё не знал, что, по сути, не такая уж это была и ложь.

Джинни выслушала моё нелепое объяснение молча. Было похоже, что она его приняла.

— Смотрите, кто у нас тут! «Золотое трио» в обновлённом составе. Что, ребята, поменяли одного Уизли на другого? — я даже не заметил, как к нам подошёл Финниган. Теперь он стоял рядом и ехидно ухмылялся. И чего он меня так не любит? Нет, не меня, конечно, а Поттера, но всё же. Почему?

Джинни мило улыбнулась Финику, поднялась со своего кресла и присела рядом со мной на диванчик. Я оказался между двумя девчонками.

— Ты ошибаешься, Симус. Никакого «золотого трио» больше нет, — она опять поглядела на Финнигана, — а у нас обычный бытовой тройничок.

Развернувшись, Джинни вытянула ногу, кладя её мне на бедро, подмигнула Васемоне, обняла меня, прижалась и поцеловала в щёку. Я оху…л! Васька тоже улыбнулась и чмокнула меня во вторую щёку! Я вообще ох…л!!! Мы все трое обернулись и взглянули на обалдевшего Финнигана.

— Какие-то вопросы, Симус? — я постарался сохранить самый обычный тон.

Тот отвернулся и, проворчав себе под нос что-то вроде «мудак!», двинулся прочь.

* * *

Ночью Васемоне стало плохо. Она то обнимала живот, сворачиваясь калачиком, то ворочалась с боку на бок и постанывала.

— Чего это с ней? — прошептала Уизли, высовываясь из-под одеяла.

— Не знаю, — тоже зашептал я в ответ, — может, это из-за того, что вечером не поела?

— Погоди, — Джинни протянула через меня руку и потрясла Ваську за плечо. — Эй, что с тобой?

Та в ответ что-то невнятно промычала.

— А может, эти дни начались? Хотя странно, у Гермионы никогда сильно не болело… Ну вот что, сходи-ка ты погуляй.

— Куда? — не понял я.

— На кудыкину гору. Что не ясно? Вали с кровати!

Я выполз из-под балдахина и выпрямился. В спальне было довольно свежо: камин сегодня не топили, а середина сентября в Шотландии — не самое жаркое время. Вот, бл…! И долго мне сопли морозить рядом с собственной постелью? Оккупантки хреновы!

* * *

…Финик отошёл, и Уизли тут же слезла с меня и отодвинулась.

— Ты что устраиваешь? Какой на хрен тройничок?

— Молчи, дурак. Я твою репутацию поднимаю. Скоро вся школа будет тебе завидовать… Я, можно сказать, собой жертвую, а он… Никакой благодарности, — Джинни притворно надула губки.

— И вот что, — подумав, добавила она, — пожалуй, я всё-таки буду называть тебя Поттером.

— Ребята-а, а возьмите меня к себе… Будет у нас квартет, — зазвучал рядом печальный знакомый голос.

— Луна, ты совсем сбрендила? Зачем тебе это?

— Не знаю, — пожала плечами неизвестно откуда возникшая Лавгуд. — Мне просто надоело быть одной. Хочется стать кому-то нужной. Хочется дарить кому-нибудь радость…

— Это ты-то одна?! — не выдержал я. — А что ты делала в слизеринских спальнях?

— Там?.. — Лавгуд едва заметно улыбнулась и наклонила голову, пряча глаза. — Винсент такой большой. И добрый… И я решила, что было бы хорошо, если бы мы…

— Это Крэбб-то добрый? Пожиратель?

— Да. Он изменился… Мы все изменились. В этом году всё по-другому. Это, наверное, потому, что мы стали взрослые? — она подняла лицо и взглянула как-то… с надеждой, что ли?

— Луна, ты маньячка. Ты уже пережила с половиной Хогвартса. Такое поведение ненормально, — Васька отчего-то заговорил осторожно, как будто боясь напугать её.

Я даже удивился. Вообще не припомню, чтобы он когда-либо с кем-то вёл диалог в подобном тоне. Кстати говоря, это была первая фраза, произнесённая им за весь вечер. Странно.

— Я знаю, — грустно вздохнула Лавгуд, — у магглов это называется нимфоманией…

«Бешенством матки это у магглов называется!» — тут же вырвалось у меня. Хорошо, что «про себя», а не вслух.

— …Но я не могу по-другому. Я то обычная, как раньше, а то вдруг на меня что-то находит и так хочется, что невозможно остановиться. Вы понимаете, о чём я говорю.

— И давно такое с тобой? — мне стало интересно: всё, о чём сейчас говорит Луна, полностью подтверждает нашу с Васькой версию о том, что в Хогвартсе действует какое-то «заклятие похоти» (назовём его так).

— На самом деле я это почувствовала, когда вернулась в школу. Две недели назад. Тогда всё и началось со мной. Только вот насчёт «половины Хогвартса»… Гермиона, не преувеличивай, пожалуйста… Но ведь изменились все. Я думаю, это из-за того, что исчезли мозгошмыги.

Уизли, услышав это, закатила глаза:

— Вот только не начинай!

— Нет, правда, — не обратив внимание на рыжую, продолжила Полумна. — Они, конечно, ещё остались, но только у учителей и у Филча. А у всех студентов мозгошмыги пропали. И поэтому все изменились.

— Ты хочешь сказать, что кто-то сделал так, что все старшекурсники думают только о сексе? — я ликовал. Это было именно то, о чём говорил Долгопупс.

Но объяснение Луны несколько укротило мой восторг:

— Не совсем так. Просто больше никто не размягчает мозги, и мы стали такими, какие есть на самом деле. Вот Драко раньше был мерзким, а сейчас он мне нравится. А Рон всегда казался смелым и сильным, а сейчас ведёт себя как ленивый, мелочный эгоист. И… он очень завидует тебе, Гарри… А я вот такая… Наверное, это моя природа, — Луна шмыгнула носом. Её голос задрожал, и показалось, что она вот-вот расплачется.

Мне стало жаль её. Лавгуд помолчала и вдруг посмотрела на нас необычным, удивлённым и восторженным взглядом, как будто внезапно сделала какое-то очень важное и долгожданное открытие:

— Но я так больше не хочу! — она заулыбалась и медленно пошла вглубь комнаты.

Странная девочка. Впрочем, а чему удивляться? Она совсем как в каноне.

Я оглядел «своих женщин». Васька сидела с непроницаемой мордой.

— Ты чего такой кислый? Молчишь целый вечер…

— Живот болит. Забей, терпимо.

Я обернулся к Уизли. Джинни вытянулась, скрестив руки на груди, и с серьёзным видом рассматривала носки своих туфель.

— А с тобой что?

— Рон. Лавгуд права, но с ним всё началось гораздо раньше, ещё летом, в Норе. Нет, он, конечно, всегда был не семи пядей во лбу и себя любил больше, чем надо, но теперь это вообще что-то! Сейчас даже я не могу с ним нормально общаться. Он ни хрена не делает, а требует к себе такого внимания, как будто пуп земли! Знаешь, чем он занимался летом? Он ни разу не помог ни отцу, ни братьям, но зато собрал все газеты со своими портретами и каждый вечер их пересматривал! А однажды заявил маме, что она зря помешала нашему поединку с Беллатрисой. Дескать, надо было «дать нашей девочке шанс проявить себя».

— Вот придурок! — не выдержал я.

— Ага, мол, раз он сам такой молодец, что сумел «разделать под орех» Малфоя, то и я смогла бы сделать то же самое с Бэллой.

— Рон сумел «разделать» Люциуса??! — я не поверил своим ушам.

— Не Люциуса, а Драко. И «разделал» — это слишком громко сказано: Рон просто отшвырнул его в сторону, когда мы спешили в Тайную комнату. Вот и всё.

— А разве Драко участвовал в битве? — странно, но я думал, что это не так.

— Конечно. Как и все Пожиратели. Как и Нотт, Гойл, Флинт, Крэбб и Забини. Правда, сейчас запрещено напоминать им об этом. Представляешь, каково мне каждый день видеть эти рожи?!

— Запрещено напоминать?

— Ну да. Ещё в первый день перед учёбой нас вызвал Дамблдор: меня, Браун и сестёр Патил. Там был ещё какой-то хрен из Министерства, который пел о том, что мальчики случайно оступились, что надо дать им второй шанс, всё забыть и прочее бла-бла-бла. А потом с нас взяли клятву, что мы никогда не станем напоминать слизеринцам об их пожирательском прошлом. Уверена, что так же обработали и всех остальных.

Как интересно! А ведь, по словам Васемоны, сами змейки уверены, что в битве за Хогвартс они не участвовали. Значит ли это, что им подчистили память? Надо будет разобраться.

А вот насчёт Рональда… И вдруг меня осенило:

— Джинни! А ты не думала, что Рона могли заколдовать? Ведь он же резко изменился, да?

— Ну да, за один день. Как будто бы все его противные привычки усилились в сто раз. Ты считаешь… — она задумалась. — Пожалуй, завтра я поговорю об этом с профессором Флитвиком...

Я попытался сообразить: если Рона на самом деле заколдовали и сделали это раньше, чем с остальными, то что это может значить? Пока не понятно.

— Ну, вот что: пойдём-ка спать, — после минутной тишины предложила Джинни.

Я был с ней согласен. Закончился ещё один сумасшедший день, и, как я подозревал, он такой не последний. Васька по-прежнему молчал: видать, его крепко прихватило. Мы поднялись, и я было направился в сторону женских спален, проводить девчонок.

— Э-э, нет, так не пойдёт, — рыжая вцепилась мне в руку, — ночуем у тебя! Теперь так и будет. Привыкай, любовничек…

— Только не вздумай руки распускать, — шепнула мне на ухо Уизли, когда мы втроём укладывались на расширенную заклинанием кровать на глазах у охреневших Симуса, Невилла и Дина Томаса.

— Приятных снов, мальчики, — Джинни помахала им ручкой.

Вот стерва!

* * *

— Иди сюда, — раздался громкий шёпот из-под балдахина.

Я влез на кровать.

— Ну что?

— Там всё чисто. Не знаю, что с ней, — шептала Уизли, — но, вроде, успокоилась.

Васькиного терпения хватило минут на десять. Потом она снова застонала.

— Слушай, а может она... того? — Джинни прищёлкнула языком.

— Чего того, — не понял я.

— Может она залетела?

— Ты что, совсем дура?!! — моему возмущению не было предела. Да как она только могла подумать?!

— Да успокойся, я не тебя имею в виду. Вы здесь две недели, а чем до этого Гермиона занималась, неизвестно. Всякое могло случиться.

— Ну-у, не знаю, — протянул я. А ведь действительно, мало ли что?

— Знаешь, иди-ка ты ещё погуляй.

— Да ты чего??!

— Ничего. Проверить надо, не понимаешь, что ли?

— А как ты… это?

— Не твоё дело. Уматывай!

Обалдеть! Я снова стоял посреди спальни, рядом со своей постелью и мёрз, как мартышка на Северном полюсе. На соседних кроватях полная тишина: ни сопения, ни храпа. Наверное, закрылись Заглушающими. Или не спят, а просто притихли и фантазируют, навострив уши. «Представляю, чего они могут про нас навыдумывать! Хорошо ещё, что Рон где-то шляется: нашёл, видать, себе очередную поклонницу».

Я ждал уже минут пятнадцать. Из-под балдахина просвечивал слабый огонёк Люмуса и слышалась какая-то возня, сопровождающаяся глухими стонами Васемоны и шёпотом Джинни, успокаивающей её и умоляющей немного потерпеть. «Что у них там происходит? А как рыжая определит залёт-не залёт? Наверное, у ведьм есть свои способы. — Я принялся рассуждать сам с собой. Просто так, чтобы убить время, — а если окажется, что Васька на самом деле… Вот это да! И что же тогда делать? А чьим будет считаться ребёнок: Васькиным или Гермиониным? А Васька ему тогда кто: мама или папа? Бл…ь, о какой херне я думаю?! Вот дурная же у меня привычка — вечно нагнетать и усложнять. Ведь даже если Гермиона попала, то срок ещё очень ранний и мы отсюда свалим задолго до того, как всё станет заметным». Ну, то есть, я надеялся, что свалим.

— Эй ты, возвращайся, — донеслось с кровати.

— Ну что, готов узнать приговор? — от этих слов я напрягся, и на душе стало нехорошо.

Джинни сидела в ногах у распластавшейся на полкровати Васемоны, придерживая рукой широкий ворот ночнушки, в которую она перед сном трансфигурировала одну из поттеровских рубах. Васька лежала на спине с закрытыми глазами и глубоко дышала; её лоб был усеян мелкими каплями пота. Я разместился на свободной половине и приготовился выслушать самое плохое известие.

— В общем, так, — голосом судебного обвинителя произнесла Уизли, — ничего у неё там нет. Расслабься.

«Фу-ух!, — я облегчённо выдохнул. — А как она поняла?»

— Это точно?

— Точнее некуда. От Святого Духа не беременеют.

«Многие магглы с тобой бы поспорили», — мелькнула у меня мысль. Но озвучивать её не было смысла. Зато я не смог удержаться от мучившего меня вопроса:

— А как ты узнала?

— Бл…, Поттер, не тупи. Тебе что, в картинках всё показать? Никого у неё ещё не было, если тебя это интересует.

Вот, если честно, то целостность Гермионы меня совсем не волновала. Ну ни капельки! «Зачем я тогда спросил? Не знаю. А, неважно, проехали». А вот то, что Джинни назвала меня Поттером, означало явный прогресс в отношениях. Хотя, ведь именно это она и обещала.

— Я её обезболила заклинанием, — продолжила Уизли, — так что теперь, думаю, уснёт. И нам тоже пора.

— Угу. Спокойной ночи, — буркнул я, отворачиваясь и ныряя под одеяло.

— Эй! Там я сплю!

— Поздно! Не успела.

— Ну ты и гад!

— Знаю.

Но вот только на этом наши ночные бдения не закончились. Ближе к полуночи у Васемоны начался жар, который Уизли не смогла снять своим ведьмовством. Васька металась по постели, обливаясь горячим потом и бредила. Мы едва успевали менять ей влажные компрессы: заклинаниями размножения Джинни штамповала полотенца и мочила их, призывая воду из палочки, а я укладывал Ваське на лоб эти мокрые тряпки, обтирал лицо и шею. Так продолжалось около часа. На предложение рыжей вызвать мадам Помфри, я ответил категорическим отказом: а вдруг лекари решат залезть в Васькины мозги и всё узнают про нас? Этого нельзя допускать ни в каком случае!

Наконец жар спал, температура стала нормальной, Васемона остыла и успокоилась. Мы вздохнули с облегчением. Но не тут-то было! Через несколько минут Ваську начало тошнить…

И в этот раз все лекарские заклятья из арсенала Уизли оказались бессильны, и мне просто пришлось тащить Васемону в туалет. Этот путь я проделывал ещё раз пять, до самого рассвета. Альтернативы не было. Вот так я и таскал едва живую девчонку через всю комнату под возмущённое ворчание окончательно проснувшихся соседей. А пару раз, кажется, ещё и был послан кем-то из них по известному адресу, куда, естественно, пойти не смог, так как направлялся тогда совсем в другое место. Только от Невилла однажды прозвучал вопрос: не нужна ли нам помощь, на что я ответил отказом, вызвав ехидные смешки со стороны Симуса и Дина. Интересно, что о нас тогда думали эти идиоты?

С первыми лучами солнца Васька уснул. Всё прекратилось: больше никакой боли, жара и тошноты не было. Болезнь как ветром сдуло. Обессиленная Джиневра обрушилась на подушку и мгновенно отключилась. Я упорно боролся со сном, намереваясь до конца пронаблюдать за состоянием друга, но очень скоро мои глаза закрылись, и я незаметно заснул.

* * *

Проснулся я от шума: Уизли кого-то громко распекала. Я выбрался из кровати и надел очки. Джинни, стоя посреди комнаты, босая и в неизвестно откуда взявшемся длинном халате, на повышенных тонах внушала Финику что-то о том, как неприлично лезть в чужую личную жизнь со своими тупорылыми (по её словам) замечаниями. Симус, красный как рак, даже не пытался возражать, а только, сжав кулаки и стиснув зубы, пялился на неё злющим взглядом. Заметив, что появился «главный виновник», он тут же отвернулся от ведьмы, обращаясь ко мне:

— Поттер, ты, конечно же, герой, которому никто и в подмётки не годится, и ты достоин всего самого-самого и можешь себе позволить что угодно, — тут он сделал жест, указывая на Джинни и на кровать, — да вот только мы не нанимались всю ночь дёргаться под стоны… твоих женщин. Коли ты так крут, то, может, поселишься отдельно? Или у вас, спасителей мира, в моде устраивать брачные игрища напоказ?

Я только махнул рукой: объяснять ему что-либо сейчас было бесполезно. Поэтому спросил напрямую:

— За что ты меня так не любишь, Финниган?

Финик открыл было рот, но ответить не успел: за него это сделал подошедший Дин Томас:

— А за что тебя любить, Гарри? И зачем чья-то любовь Мальчику-Который-Всех-Победил-В одиночку?

— Что? В какую «одиночку»? Какие «спасители мира»? О чём вы говорите? — я их не понимал.

Дин посмотрел на Симуса и ухмыльнулся:

— Я же тебе говорил, что он всё забудет через два дня, а ты…

— А я говорил, что через три, — отозвался тот, — но ничего, мы ему напомним.

— О чём вы мне напомните?

— Сейчас, сейчас, подожди немного, — с этими словами Финик прошёл к своей тумбочке, покопался в ней и вернулся с какой-то газетой в руках.

— Узнаёшь?

— Старый выпуск. И что?

— Ага, старый. Тогда я пообещал себе, что если когда-нибудь мне вдруг покажется, что Поттер — нормальный человек, я загляну сюда, чтобы вспомнить, кто ты есть на самом деле.

Я внутренне напрягся: было видно, что Симус не шутил. Что там ещё на этой чёртовой бумажке?

— А ну, дай сюда! — я вырвал у него из рук газету и пробежал глазами по передовице: вот бл…ь!

Теперь мне всё стало понятно.

Дин и Симус давно покинули спальню, а я всё ещё сидел, тупо разглядывая узоры на ковре, и старался понять, как это вообще могло произойти? Как у него только язык повернулся?! Что, совсем от славы крышу сорвало?

Джинни внимательно изучала статью. Её лицо не выражало никаких эмоций.

— Странно, раньше я об этом не знала, — наконец, убирая в сторону газету, спокойно доложила она. — Я не верю, что Гарри сам такое сказал. Должна быть причина.

Я поднял на неё глаза. Удивительно, что она ничего не знала: подобные вести разлетаются среди людей со скоростью взрывной волны от ядерного фугаса. Хотя, возможно, в это время семье Уизли было не до того: они ещё не оправились от горя после потери Билла. Как я знал, в этой реальности в битве за Хогвартс погиб он, а не Фред, как в каноне.

Статья датировалась третьим июня и красочно повествовала о том, как на вчерашнем праздничном митинге в честь месячной даты со дня победы над Тёмным лордом Гарри Поттер произнёс торжественную речь, в которой подробно рассказал о своём многолетнем противостоянии Волдеморту и благодарил всех, кто поддержал его в финальной битве, хотя это, по его словам, было совершенно лишним и только привело к ненужным жертвам. Потому что в итоге всё равно никто, кроме него-красавчика, не был способен одолеть злодея. В конце речи «великий сын магического общества», как он сам себя назвал, выразил надежду, что Волшебный мир никогда не забудет его выдающийся личный вклад в дело всеобщей безопасности и процветания. Вот, как-то так.

К статье прилагалась несколько колдографий, где был запечатлён герой в компании министра магии; а на одном фото они вообще стояли в обнимку и, судя по выражению лиц, были вот-вот готовы расцеловать друг друга в дёсны.

Теперь я понимал ребят: после такого лично я руки бы Поттеру не подал.

В спальне ещё находился Долгопупс. Он возился за опущенными шторами, видимо, стесняясь переодеваться на глазах у девчонок. Я обратился к нему:

— Невилл, а ты почему не ушёл вместе с Финниганом и Дином? Почему ты до сих пор нормально общаешься со мной?

— А это потому, Гарри, — начал отвечать Пупс, выходя из-за занавески и застёгивая по пути брюки, — что я видел то твоё выступление. Я там был. И сразу понял, что произошло.

— И что ты понял?

— Знаешь, когда в Хогвартсе правили Пожиратели смерти, они частенько заставляли студентов тренировать Империус друг на друге. Я хорошо знаю, как выглядит человек под этим заклятием.

— Ты хочешь сказать, что на Пот… что на меня наложили Империо?

— Несомненно.

Вот как. Теперь ясно. Заклинание для подчинения разума… Когда жертва превращается в послушную марионетку и выполняет любые команды мага, наложившего заклятие. «Гарри умный мальчик, он всегда будет делать то, что нужно взрослым дядям. По убеждениям или под Империусом, неважно», — вспомнил я слова Дамблдора. Значит, министерские крысы решили так выставить Поттера: неблагодарным ублюдком и зазнавшимся хамом, чтобы окончательно оторвать его от всех союзников и друзей?! Ну ладно, суки, вы ещё за это ответите! Я вдруг разозлился. На всех! И в первую очередь, на Долгопупса.

— Ты знал обо всём и молчал?! Почему ты никому не рассказал?!

— Я не молчал, Гарри, — спокойно продолжал Невилл, присаживаясь на свою кровать. — Я говорил это всем и каждому, кого только встречал, но никто и слушать не хотел: настолько все возненавидели тебя тогда. Я даже дал об этом интервью двум газетам. Да вот только их не напечатали… А потом я уехал к бабушке.

— Постой-постой, — у меня в голове вдруг будто что-то щёлкнуло и очередной пазл встал на своё место.

— Ты говорил, но тебя не слушали, твои интервью не напечатали, а после этого на тебя открыли дело за Нагайну. Так?

— Ну, не сразу. Прошло ещё дней десять… А ты считаешь, что эти события связаны?

Господи! Невилл — хороший парень, но тугодум ещё похлеще меня. Конечно, связаны!! Теперь я уверен, что нашёл причину, по которой от Пупса решили избавиться, засадив в Азкабан. Болтать меньше надо! Но ведь он для меня старался… А значит, настоящий друг.

«Не для тебя, а для Гарри он старался. Себя ты сюда не примешивай», — шепнул какой-то внутренний голос. «Наплевать! — я огрызнулся. — Сейчас я — единственный здесь Поттер. А это значит, что наехали на меня! И мне с этим разбираться, пока другой Гарри где-то шляется!». «Ну-ну. Молодец», — внутренний голос отступил и заткнулся.

— Что ты сказал??! Какой «другой Гарри»?! — Невилл таращился с открытым ртом.

«Чего? Я что, произнёс это вслух?? Вот идиот!!! И что теперь делать?» Я огляделся. Джинни смотрела на меня с удивлением и гордостью (мне это так показалось). А Васемона, по-прежнему лёжа в кровати, строила жуткие рожи и так, чтобы не видел Долгопупс, то стучала себя кулаком по башке, то, активно жестикулируя, очень достоверно изображала, как вначале душит меня, а после совершает с моим телом насильственный половой акт. Я растерялся…

Джинни первой пришла в себя, подошла к Долгопупсу и тронула его за плечи.

— Не обращай внимания, Невилл. С Гарри такое случается: иногда он разговаривает сам с собой. Ничего страшного, если вспомнить, сколько раз ему доставалось по голове. Забудь это и думай, что ничего не слышал, ага? — вкрадчиво начала она промывать мозги истинному гриффиндорцу.

— Подожди, Джинни, — Невилл аккуратно отстранил её и сосредоточился.

— Скажи-ка мне, Гарри, — он внимательно поглядел мне в глаза, — как я впервые потерял свою напоминалку? На первом курсе.

Это был очень яркий момент в фильме, и я хорошо его помнил. Только вот проходило ли здесь всё так, как в каноне? Что ж, надо было рисковать, а не то…

— Это когда тебя унесла метла и ты зацепился за шпиль, грохнулся с него и сломал руку? А я поймал твою напоминалку и потом вернул?

— Ну да, — его голос всё ещё звучал недоверчиво. — А скажи…

Но тут дверь в спальню распахнулась, и на пороге появился взъерошенный Рон.

— Вот это была ночь!! Вы просто не поверите, когда я расскажу!.. Джинни?! А что ты тут делаешь… с Долгопупсом?.. В халате… — мне показалось, что он вот-вот начнёт заикаться.

Та, ничуть не смутившись, отпустила Невилла, подошла к старшему брату и легонько потрепала его за щёку.

— Всё в порядке, братик, не паникуй! Я же в халате, как ты заметил. Вот если бы… тогда… А так.. просто зашла, чтобы выйти замуж, — она открыто стебалась над Роном,

— Ну что ты застыл, как горгулья у кабинета Дамблдора? Расстолбеней, шучу я, — Рон очнулся и заморгал, а рыжая чертовка продолжала сочинять на ходу, хихикая. — Я пришла за тобой, а тебя нет. Где ты был? Опять с кем попало кувыркался? А что будет, когда мама узнает? Думаю, она не обрадуется.

— Н… не надо маме… знать, — вот теперь Рон и вправду начал заикаться.

— Да? Ладно, я подумаю. А сейчас пойдём скорее, у нас с тобой важное дело. Только подожди в гостиной, пока я переоденусь, — Джинни подтолкнула к выходу ничего не понимающего Рона и, обернувшись к Васемоне, добавила, — не задерживайся, подруга, а то на завтрак опоздаешь. Кстати, ребята, кто-нибудь знает, где можно сейчас найти профессора Флитвика? Никто не знает? Хм, ну хорошо, сама в расписании посмотрю. Пока!

Она помахала нам рукой и вышла, уводя растерянного Рона. Мы с Васемоной облегчённо выдохнули: семейные объяснения откладываются. Уже неплохо. Пупс по-прежнему сидел на кровати и смотрел на меня. Только сейчас его взгляд выражал боль и сочувствие.

— Что, Гарри, совсем плохо? — он указал пальцем на голову. Сволочь!

— Да-а, временами находит, — прокряхтел я в ответ, честно стараясь изобразить тяжкие муки. — Забей.

— Ну, ты это… Держись, давай.

— Ага.

* * *

Бумажный самолётик, описав два круга над столом, резко пошёл на снижение и врезался мне в грудь. Я едва успел схватить его, не дав упасть в тарелку с овсянкой, которой нас кормят по утрам уже целую неделю. Да уж, похоже, что на завтраках школьное начальство решило экономить. В отличие от ужинов, где всего вдоволь. К чему бы это?

Я развернул самолётик. Записка была от Драко. Он приглашал встретиться на перемене, чтобы обсудить какой-то важный вопрос.

…Мы с Васемоной вошли в заброшенный класс. Кроме Малфоя здесь были ещё Крэбб, Монтегю, Нотт, Гойл, Пьюси, Пэнси и Дафна.

— Вернулись совы с ответом из Гринготтса…

Худшие опасения слизеринцев подтвердились: за четыре месяца со счетов каждого из них исчезли очень значительные суммы. Отследить путь растраченных галеонов не удалось, так как по закону опекун мог свободно распоряжаться всеми средствами подопечного «в интересах оного», а отчёт с него мог затребовать только суд. И вот тут начиналось самое интересное.

— Если суд признает, что деньги потрачены не в ваших интересах, то можно настаивать на смене опекуна, — начала просветительскую лекцию Дафна Гринграсс. Я подивился: было похоже, что у слизеринцев она кто-то вроде юридического консультанта. Примем к сведению.

— Так за чем дело стало? Не думаю, что они смогут подтвердить обоснованность всех расходов! — вскочил с места обрадованный Нотт.

— Не торопись, — остудила его пыл Дафна. — Сложность в том, что вы сами не можете обратиться в Визенгомот.

— А кто может?

— Подать иск о недоверии может кто-либо из ваших совершеннолетних родственников. Как правило, это тот, кто готов занять место, став новым опекуном.

— Ого-го… — прокатился дружный возглас.

— Тогда нам точно ничего не светит…

— У меня родственников не осталось.

— У меня тоже.

— А степень родства имеет значение? — вдруг отчётливо прозвучало рядом со мной.

Я оглянулся на Васемону. До этого она внимательно слушала всех и теперь выглядела очень сосредоточенной. Дафна хитро поглядела в нашу сторону, и её губы растянулись в широкой улыбке:

— Признаться, когда говорили, что Грейнджер — одна из умнейших ведьм нашего времени, я не верила. Вероятно, я ошибалась.

— Нет. О степени родства в законе ничего не сказано, — продолжила она, теперь уже оглядывая вмиг притихших слизеринцев. — А если брать во внимание, что все главные семьи магического мира давным-давно…

— Перетрахались!

— Фу-у, Гойл, как грубо! Переплелись взаимными брачными узами, назовём это так. Так что отыскать родню при желании может каждый, — Дафна подвела итог и сейчас ожидала реакции от несообразительных одногруппников.

— А ведь точно! Я, например, прихожусь троюродным племянником Драко Малфою, — быстро отреагировал Нотт.

— И чем это нам поможет?

— Пошуруди мозгами, может, ещё кого отыщешь?

— А мы с Поттером — шестиюродные братья, — торжественно, как мне показалось, провозгласил Монтегю и взглянул на меня. — Поттер, станешь моим опекуном?

Я из последних сил сдержался, чтобы не поморщиться при всех: вот послал же бог родственничка!

— Не боишься, что всё твоё наследство пропью?

— Не боюсь. Тебя на столько не хватит, скорее помрёшь от цирроза. Хотя, пропить — не самая плохая идея. Можем начать вместе.

«Ну уж нет. Пока что в наши планы такое мероприятие не входит, а иначе мне не сыграть, как нужно». Мы с Васькой уже давно решили посвятить слизеринцев в суть замысла Дамблдора, и вот, пожалуй, время пришло.

— Боюсь, ребята, что прямо сейчас ничем помочь вам я не смогу.

— Почему?

— Потому что сейчас я — алчная скотина.

— Объясни, — восемь пар глаз уставились на меня.

…Реакция на мой пересказ разговора, подслушанного в директорском кабинете, оказалась не такой активной, как мы ожидали. Конечно, змейки немного повозмущались коварством школьных интриганов и посокрушались над судьбой, уготованной сверстникам, но, по большому счёту, всё это их мало интересовало. И вскоре разговор вернулся в старое русло. Правда, от меня отстали.

Конечно, ожидать другого от этих жлобов было бы наивно, хотя какая-то маленькая надежда на их солидарность и готовность к взаимовыручке всё же жила где-то в закоулках моей души… Вот только сейчас она окончательно сдохла. И пусть мы с Васькой здесь вроде как свои теперь, зато все остальные хогвартчане — нет. И их будущее слизеринцев не волновало.

«Ничего, ребята, всё равно помогать вы нам будете. И пусть без желания, но поработаете ради блага нормальных людей. Есть непреложный обет. Не отвертитесь!» — думал я, глядя на эту зелёную массу.

— Важно создать прецедент, — продолжала свою речь Дафна. — Если хоть у одного из вас получится провернуть фокус с судом, то у остальных всё пойдёт по накатанной. Неужели ни у кого нет реального кандидата?

Она несколько раз обвела взглядом присутствующих. Все потупились. Реального кандидата, похоже, ни у кого не было. Оно и понятно: какие родственники у Пожирателей? Такие же Пожиратели и есть. И сейчас они все в одной лодке.

— Драко, остаёшься ты.

— Нет, — закачал головой блондин, не поднимая глаз.

— Крэбб, а ты чего молчишь? — неожиданно вмешалась в разговор Пэнси Паркинсон.

— У меня кроме вашей семейки в Британии никого нет. И то мы родня через три звезды колено, — угрюмо пробубнил здоровяк.

— Ошибаешься, Винс, — Пэнси скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула, вытягивая ноги. — В отличие от тебя, я подробно изучала родословные чистокровных семей.

— И-и? — Крэбб исподлобья уставился на неё.

— Какой была девичья фамилия твоей бабки по отцу?

— Какой? — было видно, что он озадачился.

— Пруэтт. А сейчас Пруэтт это кто?

— Кто? Паркинсон, не тяни.

— Соображай! — Пэнси явно очень нравилось смотреть на растерянного сокурсника.

Но ещё больше ей нравилось оказаться в центре внимания. Это было хорошо заметно. Сам-то я уже догадался, о ком она говорит: названную фамилию я отлично помнил из канона и множества прочитанных фанфиков, но сейчас упорно молчал, решив не подавать вида и предоставить Пэнси возможность доиграть спектакль до конца.

— Что, никто не знает? Ладно, не стану вас мучить. Только, ребята, держите Винса, чтобы он не упал, — Пэнси хитро прищурилась. Рядом хохотнула Гринграсс, прикрывая ладонью рот.

— Дафна, скажи им.

Дафна приняла до ужаса официальный вид и почти торжественно объявила, не спуская с Винсента глаз:

— Молли Пруэтт, в замужестве Уизли, — твоя четвероюродная тётка.

Если Пэнси думала, что Крэбб сейчас начнёт визжать и биться головой о спинку стула, то её расчёт не оправдался. Вместо этого он просто развёл руками:

— Тогда не вижу смысла менять опекуна. Уизелы быстрее нынешнего всё растащат.

В общем-то, я не удивился этому заявлению: в фиках часто рисуют Уизли как жадных гадов, облизывающихся на чужие миллионы. Наверное, думать так о небогатых людях типично для тех, кто сам зациклен лишь на себе, ничего, кроме денег, в жизни не ценит и всех остальных видит такими же. А значит, и сочиняют подобные фики те же слизеринцы, показывая так своё убогое восприятие жизни.

Ну вот, опять меня на философию потянуло. А если вернуться в реальность здешнего нереального мира (вот опять каламбур получился!) и рассуждать объективно, то могу ли я поручиться за всё рыжее семейство? Нет, конечно, потому как ни Молли, ни Артура я не знаю, а отвечать за незнакомых людей возьмётся только идиот. Зато я, как мне казалось, уже неплохо понял, чего стоят на деле некоторые младшие отпрыски этой пары. И вот о них-то мог высказаться. Но Дафна меня опередила:

— Если не доверяешь Молли, то можешь обратиться к любому из своих новоявленных кузенов. Не думаю, что все они одинаковы.

— К кому? Один где-то за бугром нянчится с драконами, другой лижет задницу министру, а младший так вообще… — Крэбб махнул рукой. — Этот всё на шоколадки потратит.

— Есть ещё Фред и Джорж, — вмешался я.

— Они, как я слышал, решили бизнесом заниматься, — он усмехнулся, — и ты думаешь, им подъёмные не нужны?

— Так станешь их инвестором. Или в долю войдёшь. Какие проблемы? Сам подумай: деньги должны работать и приносить прибыль, — сейчас я постарался сыграть на его жадности. Хотя, если по-честному, то мне всё равно: спасут зелёные свои галеоны или нет.

— А ещё есть Джинни. Вот уж кому точно на твоё золото наплевать! — резонно добавила Васемона. — Я могу поговорить с ней, если хочешь.

— Что? Девчонка Уизли — мой опекун? Нет, тогда уж лучше близнецы, — моментально отреагировал Крэбб. Похоже было, что он уже смирился с необходимостью сближаться с семейством «предателей крови». Вот и ладно.

Дафна щёлкнула пальцами и снова оглянулась на Малфоя:

— Драко, я думаю, что ты тоже должен попробовать. Первое дело нужно обязательно выиграть. У Уизли против министерских шансов немного, а вот Блэк — это очень серьёзная фамилия.

— Я же сказал: нет! — раздражённо выкрикнул Малфой. И добавил, но уже тише, — она нам никогда не простит…

— Ты не виноват, Драко. Это всё война.

«Гражданская война, — добавил я про себя, — которая ломает семьи, а детей, отцов, сестёр и братьев делает смертельными врагами». И по семье Блэк это ох как хорошо видно. Печальной и показательной получилась история трёх сестёр... Андромеда, потерявшая на войне дочь; Беллатриса — чокнутая Пожирательница, фанатичка, собственноручно убившая родную племянницу, и Нарцисса — мама Драко, жена Пожирателя смерти, спасшая жизнь Гарри Поттеру. Интересно, что с ней сейчас?

— Андромеда меня и на порог не пустит. Она так и сказала матери. Спасибо ещё, что помогла ей перебраться на континент, — Драко поднял наконец глаза. В них читалась какая-то бездонная тоска, что ли? И пустота.

Все сочувственно замолчали. Но, как выяснилось, совсем ненадолго.

— Был бы жив Сириус… Вот с ним тебе, возможно, удалось бы договориться, — продолжил тему Нотт.

«Сириус? — я тут же оживился — Они считают Сириуса мёртвым?» Я вопросительно поглядел на Ваську. Он понял мою мысль и кивнул.

Драко молчал. Было видно, что ему встал поперёк горла весь этот разговор о спасении наследств.

— А разве Сириус Блэк умер? — глупо захлопав глазами, Васемона изобразила полное недоумение.

— Скорее всего: о нём уже больше года ни слуха, ни духа. Если бы он был жив, то давно б объявился.

Тут уже в разговор вступил я:

— А чем бы помог даже живой Сириус, когда он по сей день числится сбежавшим зэком?

— Кем-кем?? — уставились на меня удивлённые слизеринцы.

— Ну, то есть заключённым. Он же до сих пор не оправдан.

— Поттер, а почему ты говоришь, что он не оправдан? — вяло поинтересовалась Дафна.

— А разве нет?

— Представь себе, — нет. Дело Сириуса Блэка рассматривалось Визенгомотом на заседании первого августа девяносто седьмого года. Тогда же он был освобождён от всех обвинений и полностью реабилитирован.

«Вот это да! Если Дафна говорит правду, то Сириус зря скрывается и гробит свою печень уже целый год! Но откуда она всё знает?»

— Откуда это тебе известно? И почему об этом не писали газеты?

— Поттер, мне это известно, потому что мой отец — член суда, и он участвовал в том заседании. А газеты ничего не сообщили по простой причине: Визенгомот вынес решение первого августа прошлого года, а в тот день, двумя часами позже, Пожиратели смерти захватили Министерство. И такое началось!! Как понимаешь, никому уже не до чего было. Но Сириуса успели оправдать, и перед законом он чист. А тебе есть что сказать по этому поводу?

Я кивнул. Ничем навредить поттеровскому крёстному мои слова уже не могли. Пришла пора выводить его из тени.

— Ну, в общем, так, — начал я, — слушайте: Сириус Блэк жив, и я знаю, где его найти.

Все разом зашумели. Ну ещё бы! Ведь появилась реальная возможность решить вопрос с наследством Драко и создать судебный прецедент.

— И он нам поможет?!

— Думаю, если мы с Гермионой его попросим, то, скорее всего, да.

Это вызвало чуть ли не шквал оваций. Лишь один Драко по-прежнему сидел с безучастным и расстроенным видом, погружённый в свои мысли.

— Тогда сделайте это поскорее, — произнесла мисс Гринграсс. — И если не возражаете, то я бы хотела пойти с вами. Ведь, как понимаю, он где-то недалеко?

Я взглянул на Васемону. Она кивнула в знак согласия.

— Хорошо, пойдём вместе, — и тут я кое-что вспомнил. — Кстати, Пэнси, с днём рождения тебя!

— Спасибо.

* * *

Полуденное солнце изрядно припекало, и, даже несмотря на прохладный ветерок, мне было жарковато в тяжёлой форменной мантии. Мы сидели на скамейке возле крыльца Хагритовой избушки и ожидали окончания «медицинских» процедур, которым Дафна сейчас подвергала несчастного Сириуса.

«Вы правильно сделали, что сразу предупредили о его проблеме. Иначе бы пришлось возвращаться за моим чемоданчиком», — только и произнесла она часом ранее, когда мы, войдя в открытый дом, увидели бывшего мародёра, благополучно храпящего, лёжа лицом на столе, заставленном пустыми бутылками и тарелками с остатками закуски.

К моему немалому удивлению, слизеринская принцесса вовсе не оказалась белоручкой или неженкой, как можно было бы думать, видя её изысканные манеры и всегда подчёркнуто безупречный внешний вид. (Ну, если не считать того случая, когда Снейп застукал её с гриффиндорками после пьянки).

Первым делом мисс Гринграсс заставила меня запрокинуть голову бесчувственному аристократу и влила ему в рот какое-то зелье из одного из фиалов, которыми под завязку был забит её чемоданчик. Зелье произвело эффект коктейля «Будильник» из старой киношки про двух американских чудиков, любивших покататься на машинке из будущего в прошлое и обратно: Сириус резко подскочил, едва не перевернув стол, и энергично затряс головой. При этом глаза его начали стремительно округляться, вращаясь, и, как мне показалось, сделали отчаянную попытку выпасть на пол, чтобы потом раскатиться в разные стороны и спрятаться. Нос покраснел, а усы затопорщились, демонстрируя готовность защищаться от любых посягательств на последующее проникновения в организм любой орально вводимой заразы. В общем, выглядеть Блэк стал как берсеркер перед боем: вполне эпично. Только что пар из ушей не повалил.

Приведя в чувство «моего» крёстного папашку, мы доходчиво объяснили, что настало время для подвигов и хватит ему отсиживаться по чердакам да собачьим будкам, а пора послужить Родине и процветанию её отдельно взятых достойных слоёв населения. В нашем лице, разумеется. Но перед этим необходимо получить соответствующее медицинское свидетельство на пригодность к геройству. А допуск такой ему, алкоголику Сириусу Орионовичу Блэку, без некоторых предварительных процедур попросту не светит. В общем, навешал я ему какой-то лапши на уши, потом разберёмся что к чему. Главное, что Сириус согласился отдаться в надёжные руки доктора Дафны и даже пообещал завязать с употреблением крепких напитков аж на… какое-то время. Хотя, как мы с Васемоной догадались, главную роль в быстром принятии такого решения сыграл вдруг возникший интерес пациента непосредственно к личности Дафны, отвести взгляд от которой у Блэка почему-то не получалось с момента, когда, очухавшись, он снова научился видеть глазами.

Но, так или иначе, лечение началось и казалось весьма эффективным, если судить по тому, как часто Сириус внезапно вскакивал со своего места и опрометью бросался к выходу, чтобы успеть добежать до отдельно стоящей низенькой постройки во дворе.

— Я дала ему очищающее зелье, чтобы вывести из организма всю эту гадость, — пояснила Дафна, указывая на раскиданные повсюду пустые бутылки, после чего продолжила пояснять:

— У магглов есть похожая процедура, но по другой технологии: они заливают зелье прямо в кровь. Выходит то же самое, но времени занимает в разы больше. У нас же быстрее, правда клиенту приходится немного пострадать, — она кивнула в сторону Сириуса, который в тот момент сидел недалеко от выхода с зелёным лицом и как-то неестественно изогнувшись на стуле.

— И сколько ему ещё туда бегать? — поинтересовалась Васемона. Суть метода Дафны мы с Васькой, как мне кажется, уже поняли.

— Думаю, сегодня ещё час с небольшим, — ответила мисс Гринграсс. — Потом особый пунктик, а перед уходом ещё зелья дадим. А пока помощь ему не требуется. Мы можем отдохнуть.

— И покурить! — тут же подхватила идею Васемона, поднялась с места и двинулась к выходу, увлекая меня за собой. — Пойдём!

Мы вышли и уселись на скамейку. Васька наколдовала сигарету, огонь и закурила.

— Весёленькая ночка Блэку обеспечена, — хохотнула она.

— Это точно, — согласился я и задал вопрос, который давно крутился на языке, — ты доверяешь Дафне?

Васька пожала плечами:

— Не знаю. Вроде, пока она ни в каких подлянках против нас не замечена. С виду нормальная девчонка, компанейская. И ещё вот что, — друган взглянул мне прямо в глаза и выдал так, как будто сообщал жутко секретную новость, — она умная!

— Правда, что ли? Только заметил?

Вот это, как раз и было то, что меня беспокоило. Дафна выглядела чересчур умной, образованной и воспитанной для нашей компании, беря в расчёт и слизеринцев, и гриффиндорцев. И в этом была какая-то противоестественность: что у такой девушки может быть общего с нами, чей уровень и знания, скажем так, сильно пониже, чем у неё самой?

— Думаешь, она какую-то свою игру делает?

— Не знаю, — ещё ничего утверждать было нельзя. — Пока она хорошо помогает. А остальное покажет время. Но лучше при ней язык не распускать.

Из хижины выбежал Блэк и устремился в сторону «одинокой постройки». Вслед вышла Дафна и уселась рядом с нами на скамейку. Заметив в руке у Васемоны недокуренную сигарету, слизеринка тут же потянулась к ней:

— О! Дай дёрну пару раз.

«Ну ни фига себе! Она ещё и курит? Да это не девушка, а целый чемодан загадок».

— Может, тебе целую наколдовать? — вопросительно взглянула на неё Васемона.

— Да нет, не надо. Это Пэнси дымит как паровоз, а я так, иногда балуюсь, — мисс Гринграсс быстро сделала две глубокие затяжки и вернула окурок «Гермионе». — Хорошо-о.

Мы с Васькой переглянулись. Какие детали открываются к портретам чистокровных леди! Однако…

«Особый пунктик» в лечении Сириуса лично меня не то чтобы поверг в шок, но, мягко говоря, показался довольно нестандартным элементом для волшебной терапии. Хотя кто я такой, чтобы рассуждать о волшебной терапии?

Когда первый этап «очищения» закончился и Сириус немного пришёл в себя, Дафна протянула ему крохотный бесцветный шарик, напоминавший горошину:

— Вам следует это проглотить, мистер Блэк.

«Выздоравливающий» устремил на слизеринку взгляд, полный восхищения, и принял от неё пилюлю, как самый дорогой подарок судьбы. Ну, со стороны это именно так выглядело. Всё понятно: Сириус прочно запал на Дафну. Васька прыснула, прикрывая ладонью рот. Я легонько толкнул другана в бок: «Тс-с-с!» Но Блэк ни на что не реагировал, продолжая восторженно пялиться на своего лекаря.

— Из Ваших рук, прекрасная леди, я даже яд приму!

— Ну что же, вот Вы его и приняли, — едва заметно улыбнувшись, произнесла мисс Гринграсс, когда Блэк проглотил шарик.

— ??

— Эта капсула сохранится в Вашем организме в течение года. Если за это время Вы примете алкоголь, то она растворится, и яд попадёт в кровь. Тогда Вы умрёте, — запросто объяснила она…

— …Мне тоже было приятно познакомиться с Вами, мистер Блэк, — манерно изрекла принцесса змеиного факультета, протягивая руку для поцелуя. — Лечение займёт какое-то время. Завтра мы повторим процедуру. Теперь я буду часто навещать Вас.

— Почту за честь.

— Ну и как она тебе? — осторожно поинтересовался я у «крёстного», когда девчонки отошли на десяток шагов. Блэк выглядел счастливым. Похоже, его даже не смутило то, что Дафна фактически развела его, втихаря «подшив торпеду» (как сказали бы у нас на Родине). Но ведь, в конце концов, всё для его пользы…

— Потрясающая девушка!.. Ну всё, Гарри, бывай, я побежал, а то опять живот скрутило!

Мы не одолели ещё и половину пути от хижины Хагрида до Главных ворот, как случилось кое-что. Нет, ничего страшного не произошло. Просто на тропинке перед нами внезапно возник патронус… Светящийся шар пронёсся откуда-то сбоку и завис в пяти шагах от Васемоны, смешно подёргался и изменил форму, приняв облик какого-то хищника из семейства собачьих. Что это был за зверь, я так и не понял, потому как он не стоял на месте, а постоянно крутился, скакал из стороны в сторону и подпрыгивал, резвясь, как резвятся щенки, вырвавшиеся на свободу после долгой отсидки на цепи или в вольере. Интересно, кто же его послал?

Наконец зверь остановился, и я смог рассмотреть его. Странный какой-то: покрупнее собаки, но меньше волка, с узкой, похожей на лисью, мордочкой, длинной шерстью и пушистым хвостом, свисающим до самой земли. Что за зверь чудной? Про себя я почему-то сразу решил именовать его «волчок». Такое название казалось самым подходящим.

Патронус повернулся к Васемоне и начал вещать голосом… Драко Малфоя! Ну ни хрена себе!

— Гермиона, о твоих родителях и о Монтгомери пока ничего нового, но мы продолжаем искать. За это не беспокойся. Если вы уже закончили, то поторопи Дафну. Её все ждут, Пэнси без неё не начинает, — волчок передал сообщение и исчез.

Ну конечно! Сегодня же день рождения Паркинсон, и она устраивает вечеринку. Видимо, в узком кругу. Мы с Васькой по понятным причинам не приглашены… Ну и ладно. Не очень-то и хотелось.

— Ха-ха-ха-ха-ха! — рядом оглушительно хохотала Дафна, хлопая в ладоши и утирая слезинки из уголков глаз.

— Ты чего так развеселилась?

— Драко! Ха-ха-ха! У него получился патронус! — она продолжала смеяться, указывая на то место, где только что крутился серебристый зверь.

— Ну да, — я хмыкнул. Малфой сумел вызвать патронус, и это говорило о многом.

— А что такого-то? — Васемона ничего не поняла. — Это что, какое-то особенное достижение?

— Малфою только однажды, в конце четвёртого курса, удалось создать телесного патронуса. И это был не красный волк. Я так рада за него! — не сдерживая смех, прощебетала Дафна.

Красный волк. Вот что это за зверь. Теперь понятно, отчего радуется Гринграсс.

— Значит, зверь у Малфоя изменился? А раньше был хорёк, да? — по реакции слизеринки я понял, что угадал.

— Ну да. Так ведь дело не только в этом. Ты же понял, Поттер?

Васька взглянула на меня, потом на Дафну и чуть ли не выкрикнула, притопнув каблучком:

— Так! Объясните мне, что происходит? А то, кажется, я одна здесь ничего не понимаю.

И я начал объяснять:

— Ни один тёмный маг или Пожиратель не способен вызывать патронуса. Если у Драко это получилось…

— Значит, он больше не тёмный? — подруган всё понял с полуслова.

— Да. А теперь у него ещё и зверь другой.

— А это что значит?

— Такое происходит, когда сам человек очень сильно меняется, — продолжила за меня Дафна. — А в случае Малфоя… Думаю, не ошибусь, если скажу, что от прежнего трусливого и напыщенного сноба больше ничего не осталось.

— Ага, — подхватил я. — И он послал к тебе волчка с несрочным сообщением просто, чтобы показать это. Ну, то есть доказать, что он уже не тот, кем был раньше. Не Пожиратель, понимаешь?

— Хм! Да я так-то давно это поняла, — только и хмыкнула Васемона.

* * *

Остаток дня прошёл для нас, можно сказать, впустую. Вернувшись в замок, мы расстались с Дафной, которая спешила на празднование дня рождения Паркинсон, договорившись, что она будет держать нас в курсе всех изменений состояния Сириуса. Заботу о Блэке мисс Гринграсс целиком взяла на себя, пообещав привести его в полный порядок в течении трёх-четырёх дней.

«Вот прикольно будет, если у них роман начнётся», — шепнул я Васемоне, когда Дафна ушла. В ответ Васька как-то по-девчачьи хихикнула, что мне не особо понравилось. В последние дни я начал замечать определённые изменения в поведении друга. Он вёл себя не так… Не так, как полагается: начал обращать внимание на свою внешность, стал чаще заглядывать в зеркало, мог потратить до десятка минут, подбирая себе одежду, и даже, о ужас! — начал пользоваться косметикой! Он часто болтал с девчонками о том о сём, и со стороны казалось, что ему это даже интересно. На мои подколки Васька тоже реагировал уже не так как раньше: иногда можно было подумать, что он готов обидеться на обычную крепкую шутку. В его манерах, жестах и поведении появлялось что-то женское. Для конспирации это было хорошо, но всё равно тревожило. Нет, он не обабился, рассуждал и действовал по-прежнему как мужик: рационально и без лишних эмоций, но… «Эх, надо линять отсюда поскорей! Заканчивать это дело и линять. Чем дольше мы тут, тем труднее будет Ваське адаптироваться после возвращения в нормальный вид». Теперь я был уверен, что наше пребывание здесь напрямую связано с «этим делом» и закончится не раньше, чем мы сможем освободить родителей Гермионы и вывести на чистую воду всю Дамблдоровскую шайку. Знать бы ещё, как это сделать...

А вот к решению задачи по освобождению родителей Гермионы мы сегодня снова не приблизились ни на шаг. Мы ничего не смогли узнать о Монтгомери. Вообще ничего! Хотя и провели в поисках информации весь остаток дня. Единственное, что было понятно, так это то, что чистокровным волшебником наш «Мистер Икс» не является, поскольку в списке «Священных двадцати восьми» его фамилии нет. Но никакой практической пользы в этом знании не было.

После ужина, над которым, кстати говоря, снова отлично поработала «чета Долгопупсов», в гриффиндорской гостиной Джинни поделилась своими успехами в деле по проверке состояния Рона. Флитвик сразу же определил, что на Рональде лежат чары, но потратил больше семи часов, пока не понял, какие именно. Называлось это колдунство «Заклятием Зимнего сердца» и было совершенно неизвестным для большинства магов Европы. Сам профессор признался, что никогда не смог бы распознать его, если бы однажды, много лет назад, не посмотрел фильм про каких-то русских магов из научного института, втихаря разработавших эту заразу.

«Вот, блин! Этих британцев хлебом не корми, только дай где-нибудь отыскать русский след! — тут же подумал я. — Хорошо, что нас с Васькой не рассекретили, а иначе сразу бы обвинили в шпионаже, диверсиях или международном терроризме».

А ещё Флитвик проболтался.

— Эти русские, — говорил он, — вообще-то молодцы. Маги у них живут в специальных академгородках, наукой занимаются, зарплату от государства получают. И чихать они хотели на все секретные Статуты. Не то, что мы: сидим в подполье, как мыши.

Но вот откуда такое заклятье могло прилететь в Рона, специалист по чарам понять не мог. Хотя и припомнил, что в самом начале девяностых Россию посещал Дамблдор. По обмену опытом, так сказать. «Ну что же, вот и ещё один пазл для общей картины».

Со слов того же Флитвика Джинни поняла, что излечение её братца — дело плёвое: нужно было, чтобы его поцеловала принцесса. Всего-то! Ну или хотя бы какая-нибудь влюблённая красавица. Вот только принцесс в округе Хогвартса сроду не водилось, а все влюблённые в Рональда девицы либо не блистали красотой, либо ещё не достигли поцелуйного возраста.

— Я тут подумала: а может, с Лавандой договориться? Они ведь уже мутили раньше, — рассуждала Уизли, перебирая потенциальных кандидаток на роль спасительницы «зачарованного принца». Васемоне эта идея понравилась:

— Точно! Браун — это то, что надо. Думаю, она не откажется. Вот только, Джинни, может быть, нам пока не торопиться с расколдовкой Рона? Пусть побудет на больничке, отдохнёт немного.

Долго упрашивать рыжую не пришлось: видимо, она и сама не желала скорого возвращения брата в нашу общую спальню. В общем, так и порешили: на некоторое время оставить Рона в лазарете под наблюдением мадам Помфри, а самим продолжать работу по главным вопросам: поиски родителей Гермионы, реабилитация Поттера в глазах сокурсников, обеззараживание ужинов и разрушение планов Дамблдора.

Ну а в спальне сегодня продолжилось шоу для трёх зрителей: Невилла, Симуса и Дина. Не глядя на явные протестующие намёки, Джинни, увлекая за собой Васемону, снова завалилась на мою кровать.

— А тот, кто чем-то недоволен, может спать на полу! — заявила наглая гриффиндорка, по-хозяйски устраиваясь под одеялом. — Гермиона, ложись ко мне поближе, не хочу рядом с этим гадом спать, — он меня вчера с места выгнал.

«Вот же зараза! Для чего ей нужен этот спектакль? Ведь не зря его затеяла. Чего же она добивается?» — пока я этого не понимал.

В итоге я улёгся с краю, потому что спать на полу мне совсем не хотелось. Но в середине ночи я всё же там оказался: Васька постоянно ворочалась и в конце концов спихнула меня. Я ударился башкой об пол и сразу проснулся. Здесь было душно: плотные шторы плохо пропускали воздух, а из-под кровати тянуло чем-то несвежим. «Ну и пылища тут! Сам виноват: ведь давно хотел уборку сделать. Завтра же займусь, всё равно суббота и уроков нет». С такими мыслями я поднялся и, без церемоний подвинув Васемону, лёг на своё место.

* * *

— Поттер, это твоих рук дело? Вот только не рассказывай, что ты здесь ни при чём! Кроме нас троих никто не знал про её сиськи. — Дафна повела рукой, указывая на себя, меня и Васемону.

«О чём это она? А, о Пэнси. Точно. Ведь ей вчера Малфой облысяющее зелье подарил. Или не подарил? Да нет, наверняка подарил. Иначе чего бы Гринграсс так возмущалась? И вообще, что это она припёрлась к нам в гостиную в такую рань? Рассказать, как отметили днюху Паркинсон?» Хотя, в какую рань? Шёл уже десятый час утра, и завтрак я безнадёжно проспал. Да и пофиг. Зато хорошо выспался впервые за последнюю неделю.

— Надо было видеть лицо Малфоя! — слизеринка, хохоча, пересказывала Васемоне события предыдущего вечера, — Пэнси его чуть не прибила! Я думала, что она ему всё это зелье на голову выльет! Ну а когда он залепетал что-то о тайном хобби и лысых хорьках…

Тут Дафна просто покатилась со смеху.

— …которых она «разводит». Ха-ха-ха-ха! Но потом успокоилась и… — слизеринка приблизилась к Васемоне и громко прошептала, — думаю, что одного хорька вчера она уж точно кое на что развела.

— Мы хотели как лучше, — пожала плечами Васька.

«Ага, ты ей ещё про свои трусы расскажи», — не без злости подумал я, вспоминая всё, что из-за этого вышло: прыжок Джинни, сожжённый «Пророк» и двух нахлебниц в своей кровати.

— Так ты тоже в этом участвовала?!

— Ну, так…

Я махнул на них рукой и, выйдя из гостиной, направился прямиком в коморку, где хранился хозинвентарь: швабры, тряпки, щётки и прочее. Вчерашнее желание провести наконец-то уборку в спальне никуда не делось. Я же не волшебник какой-то, чтобы в грязи жить!

— Ты чего с утра такой злой? — Васька вошёл в спальню, когда я выгребал из-под кровати очередную кучку мусора.

Я на самом деле был очень зол.

— Вот скажи, какого хрена она к нам в постель залезла? Я про Джинни. Ну, ты понял, — сейчас мы были наедине, и в строгой конспирации нужды не было. — Нет, не так! Зачем вы обе ко мне в постель залезли?!

— А ты что, ещё не врубился? — Васька развалился на диване и посмотрел на меня как на недоумка. — Девчонка личную жизнь устраивает. И, пожалуй, правильно делает. Если Поттер такой, как ты, то она всё верно рассчитала.

— Это какой «такой как я»?

— Тютя-матютя. Нерешительный. Пока не пнёшь, не пошевелится. Он её сколько времени динамит? Год? Два? Ей надоело, вот и перехватила инициативу.

— Что думаешь? Типа Поттер вернётся, а у него тут уже готовые отношения и никуда не деться?

— Вроде того, — Васька наколдовал сигарету и закурил, подойдя к открытому окну. — Ты бы бросил девчонку, с которой вот так, при всех..?

На улице усилился ветер и уже начал накрапывать дождь. Васька, быстро покурив, захлопнул створки и вернулся на своё место.

Я крепко задумался над его словами. Нет, пожалуй, я бы не смог. Может, другую бы и бросил, но её?! Это же..! Это ведь..! Да я бы её вообще никогда не бросил. И не отдал бы никому: ни Поттеру, ни чёрту лысому! Если бы только… Эх, что там говорить.

— Ну ладно, тогда как же Гермиона? Ему всё равно кого-то одну выбирать придётся.

— Послушай, — очень спокойно произнёс друган, — а вот это уже не наше дело. Они взрослые люди. Как-нибудь между собой разберутся.

Посреди комнаты материализовалась полосатая кошка — патронус Минервы Макгонагалл:

— Мистер Поттер, Вас срочно желает видеть директор Дамблдор.

Мы с Васемоной переглянулись: ну вот и дождались.

— Пойдём вместе.

— Нет, я один. У Дамбика наверняка какие-нибудь охранные чары возле кабинета имеются, тебя вычислят даже под мантией-невидимкой, — я твёрдо решил Ваську с собой не брать. В конце концов, ведь это на неё сейчас идёт охота, и ею рисковать нельзя.

«Блин, а ведь когда я сам пробирался в круглый кабинет под мантией, то совсем не подумал об охранных чарах. А вдруг Дамблдор пронюхал, что я подслушал их разговор? Нет, тогда бы он отреагировал сразу, а не ждал несколько дней. Тут что-то другое. Может, старый пердун просто решил пообщаться со своим любимым Избранным мальчиком, с которым не виделся с позапрошлого учебного года? А не виделся ли?»

— Ладно, я пошёл, — кивнул я Ваське. — Ничего он мне не сделает, ведь я теперь «человек министра». Ха! Но ты, если хочешь, предупреди слизеринцев на всякий случай. А сама не лезь.

— Хорошо, на вот только, возьми, — Васемона сняла с себя кулон-портключ и протянула мне. Вот это дело! Если что, то сбежать от Дамбика я теперь точно смогу, а больше ничего и не требуется.

Но это на самый крайний случай. А вообще-то я готовился к чему-то подобному. Потому что не может быть такого, что директор не постарается заговорить с Поттером, если уж в их подлючем сценарии для него, то есть сейчас, конечно, для меня, отведена роль министерского прихлебалы, мальчика-дурачка, который должен глядеть министру в рот и всячески поддерживать его за счёт своей популярности. Но эту роль мы немножко подкорректируем. Раз они сами выставили меня в глазах друзей жадным циничным ублюдком, то пусть так и будет. Наивного Гарри больше нет. Эх, не переиграть бы.

* * *

По оконному стеклу струились потоки воды. Косой ливень, усиливаемый порывами ветра, с силой лупил по тонкой прозрачной преграде, будто бы желая выбить её и ворваться вовнутрь, чтобы залить, намочить, испортить всё содержимое директорского кабинета: разбросанные по столу пергаменты, древние фолианты в тяжёлых кожаных переплётах, сложенные аккуратной стопкой на подоконнике, антикварные столики со стоящими на них непонятными жужжащими устройствами, мягкую мебель и даже самого высокого худощавого старца, стоящего сейчас перед окном и молча наблюдающего картину неистового безумства осенней погоды.

Я вдруг представил себе, как стёкла и витражи не выдерживают натиска, разлетаются мелким крошевом, и в помещение врывается ревущий поток, наполняет комнату и движется, опрокидывает и уносит мебель, книги, артефакты, срывает со стен портреты бывших директоров, сбивает с ног и подхватывает самого Дамблдора с его позорными планами и замыслами и исчезает в большой мутной воронке, смыв всю грязь, пошлость и гниль этого сразу ставшего ненавистным мне места.

Только вот всё это лишь несбыточные мечты. Никакого потока не будет, и избавляться от мусора придётся самим. И сейчас я настраивался, чтобы сделать к этому первый шаг.

— Удивительная вещь — погода. На неё нельзя повлиять магией. То есть можно, конечно, но совсем ненадолго. Как бы мы ни старались, но зима всё равно сменит осень и сама закончится с приходом весны. И так будет всегда, — голос школьного пахана звучал глухо и гулко, как будто бы доносился со дна какого-то глубокого колодца.

«Издалека заходит, гад», — подумалось мне. А старый волшебник продолжал, даже не поворачиваясь в мою сторону:

— Легенды говорят, что когда-то давно дожди шли только по ночам. Представляешь, Гарри?

— Почему?

— Чтобы не мешать людям заниматься своими делами, разумеется, — Дамблдор отвернулся от окна, подошёл к письменному столу и остановился, опершись на спинку кресла.

Я заставил себя усмехнуться:

— Хм. Разумно. И почему же это изменилось?

— Люди, Гарри. Во всём виноваты люди. Они забыли, что значит жить в гармонии с природой. Придумали себе какие-то ценности, несуществующие на самом деле, и теперь гоняются за ними, не понимая, что невозможно получить то, чего нет. И Высшие Силы отступились, решив, что их помощь нам больше не нужна… Иллюзии. Вокруг сплошные иллюзии.

Меня уже начали напрягать эти пустые разглагольствования, и я попробовал перевести разговор в более практичное русло:

— Волдеморт был настоящим.

— О да! И вы великолепно с ним справились.

— Я справился, — быстро уточнил я. Нужно было отыгрывать свою роль, всячески изображая козла.

— Конечно, конечно, мой дорогой. Твоя заслуга бесценна. Но вот твои друзья… Разве они не помогали в решающие моменты? Разе без них ты бы смог добиться успеха?

— Ну ведь на самом деле я и добился его самостоятельно. Друзья, конечно, помогали, но не будь их, я бы всё равно уничтожил Тёмного Лорда. Наверное, на это бы ушло больше времени, но результат не изменился бы.

«Чёрт возьми! Говорить с этим стариком — всё одно, что идти по минному полю: подорваться можно на любом пропущенном или необдуманном слове».

— Ну да, ну да, разумеется. Ну а каковы сейчас твои отношения с одногруппниками? Как тебе последний год в Хогвартсе? Ведь скоро обучение закончится и начнётся самостоятельная жизнь. У тебя уже есть планы на будущее? Я спрашиваю это потому, что ты особенно дорог мне, Гарри. Возможно, тебя что-то тревожит? Или нужна моя помощь?

— Благодарю, профессор, но меня ничего не тревожит. Будущее мне более или менее понятно: скорее всего я поступлю на государственную службу. Там удобно делать карьеру. Думаю, что министр не откажет мне в поддержке. Его политика мне нравится, — на этой фразе я сделал паузу, постаравшись изобразить хамоватую улыбку. «Не слишком ли смело завернул? Да нет, в самый раз. Пусть знают, что Поттер стал наглым и честолюбивым подонком. Они сами такие, а значит, поймут и примут за своего».

— А что касается одногруппников, то мне нет до них особого дела. И уверен, им до меня тоже.

— Но почему? Ведь насколько я тебя знаю, Гарри, ты всегда был очень предан друзьям, а они тебе. Что изменилось? — Дамбик состроил изумлённую рожу, типа он в шоке. Вот мразь!

— Вот именно «был», профессор, — я скривился и продолжил пренебрежительным тоном, — а сейчас хорошо вижу, как эти неудачники мне завидуют и готовы лезть из кожи вон, лишь бы привлечь внимание к себе. А когда не получается, то начинают гадить исподтишка более удачливому соседу. То есть мне. Люди — пакостные существа, и рассчитывать в жизни можно только на себя. Вы ведь хорошо знаете это, профессор. А за время войны в этом убедился и я.

Дамблдор молча уставился на меня. Казалось, он тщательно обдумывает всё услышанное. Да, похоже, не такого Поттера он ожидал увидеть.

Он отцепился от кресла и прошелся по комнате с задумчивым видом, сведя ладони на уровне груди и постукивая пальцами друг о друга. Пауза затянулась. Наконец бородатый хрен созрел, чтобы нарушить тишину, и изрёк:

— Ты очень изменился за время войны, Гарри. Ты возмужал и многие вещи теперь понимаешь верно. Отныне я спокоен за твоё будущее. Но скажи мне, — с этими словами он повернулся и внимательно посмотрел в мои глаза, — неужели совсем никого из старых друзей не осталось с тобой рядом? Ты совсем один??

— Ну почему же? Мы очень близки с Гермионой. Она по-прежнему мой лучший друг. И ещё с Джинни. И ещё… — я сделал вид, что задумался. — Да и, наверное, всё.

— Вот-вот, — оживился Дамблдор, — хорошо, что ты напомнил. Ведь об этом я тоже хотел поговорить с тобой.

Бородей прошёл к своему столу и уселся в кресло.

— Ты умный мальчик, Гарри, и, безусловно, понимаешь, что я как директор Хогвартса обязан быть в курсе всего, что происходит в школе. И я знаю о твоих отношениях с этими милыми девочками. Только не подумай, — директор замахал руками, — я никоим образом не намерен возражать или высказывать своё мнение на этот счёт. Любовь — всепоглощающее чувство, её проявления разнообразны, и каждое из них прекрасно. Но не кажется ли тебе, что та форма, в которой вы выражаете свою близость, несколько отличается от принятых в обществе? Нет, нет, я не против; вы взрослые люди и способны самостоятельно решать, как вам любить друг друга. Я лишь беспокоюсь о том, как люди отнесутся к такому виду вашего взаимодействия. Не будет ли это расценено как вызов традициям и коренным устоям? А ведь в таком случае оно может негативно повлиять на построение твоей будущей карьеры. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты хоть как-нибудь пострадал, Гарри.

Дамбик состроил печальную мину и покачал головой. «Так, началось, — понял я. — Сейчас он будет пудрить мне мозги, чтобы разлучить с Гермионой. Начнёт вешать на уши какую-нибудь лапшу, а там гляди, ещё и магию применит. До этого доводить нельзя, нужно быстро что-то ответить! Блин, чтобы такого придумать?»

— О, не беспокойтесь на этот счёт профессор, — я постарался быть как можно более небрежным. — Я отлично понимаю, как со стороны может выглядеть то, как мы себя ведём, но уверяю Вас, такое продлится недолго. Я и сам пошёл на это лишь потому, что такая, кхе-кхе, «форма взаимодействия», как Вы выразились, очень нравится девочкам.

«Вот ни хера се я завернул! И откуда только слова нашлись?!»

У Дамблдора от удивления поднялись брови, и он поглядел на меня поверх очков.

— И как же ты намерен поступить, Гарри?

И тут меня понесло… Да ещё так складно!

— Видите ли, профессор, несмотря на то, что мы с Гермионой уже много лет являемся лучшими друзьями и близки ещё со времён похода за крестражами, — тут у директора от удивления даже приоткрылся рот, — я, тем не менее, не вижу для себя перспектив в случае перевода наших отношений на более высокий уровень, нежели есть сейчас.

«Что происходит?! Кто это говорит за меня? Я таких речей отродясь не произносил!!!» Мне показалось, что слова появляются сами собой, именно такие, как надо. Как только возникает нужная мысль, они сами складываются в правильные фразы и вылетают из меня, стоит открыть рот. Что это??! «Не ссы, — шепнул внутренний голос. — Всё идёт нормально. Продолжай!»

— Да, профессор, — я продолжил. — Брак с ней не принесёт мне никакой выгоды. Сами понимаете: её происхождение и положение таких, как она, в нашем мире… Это не лучший вариант. Для меня он бы стал якорем. Другое дело Уизли: они сейчас набирают обороты, они активны и популярны. Я думаю, что, объединившись, мы можем добиться очень многого.

— То есть твои намерения в отношении Джиневры…

— Очень серьёзны. В ближайшее время, вероятно через несколько недель, я планирую начать переговоры с Артуром и Молли о нашей с Джинни помолвке.

Я сделал паузу, наблюдая директорскую реакцию. Дамблдор сейчас смотрел куда-то в сторону, видимо, переваривая всё услышанное. Наконец он вскинул голову и открыл рот… «Добивай его! Ну!» — скомандовал внутренний голос. И я начал, не давая старику сказать:

— Но я также не собираюсь прекращать заботится и о Гермионе. Да и Джинни от неё в восторге. Вы понимаете, что я имею в виду.

— Но как..?

— Ну, не знаю пока. Она могла бы быть другом нашей семьи, например. Хотя, безусловно, если Гермиона выберет для себя какой-то другой вариант, я не стану её удерживать.

— Я вижу, ты всё предусмотрел, Гарри, — после паузы произнёс Дамблдор. — Но не кажется ли тебе, что это, несмотря на ваши взаимные симпатии, всё же несколько несправедливо в отношении мисс Грейнджер.

«Ха! О справедливости заговорил! Ты ещё общее благо вспомни». Неужели он ещё не понял, что «новому Поттеру» насрать на все высокие материи? Да нет, понял, конечно; просто, похоже, у него кончились аргументы, потому и включает сейчас старую пластинку.

— О чём Вы, профессор?

— Видишь ли, мой дорогой, мисс Грейнджер — личность, наделённая многими дарованиями и талантом, благодаря которым она способна принести большую пользу обществу на любом поприще: будь то наука, или работа в министерстве, или какое другое дело.

«Ну вот и до «общего блага» докатились», — мелькнуло у меня.

— …Для всех будет большой потерей, если она не сможет развить свой потенциал и направить его на труд, достигая великих целей во имя общего блага. А ведь именно так и случится, если она посвятит свою жизнь лишь тебе. Ну, или вам с Джиневрой…

Теперь, слушая его, я просто ржал про себя: «Вот же чумовоз! Это значит, я, удерживая при себе Гермиону, торможу общий прогресс?! Ну-ну, что ещё придумаешь?»

— Я призываю тебя, Гарри, подумать над этим, — продолжал петь Дамблдор. — Ведь, несомненно, для самой Гермионы было бы несоизмеримо лучше, получи она возможность самостоятельно, без вашего влияния, устраивать своё будущее. В данный момент она, вероятно, не оценит такой твой шаг, но со временем, безусловно, поймёт, что, расставшись с ней, ты поступил правильно и благородно. Что может доказать силу любви больше, чем способность пожертвовать ею ради пользы любимому человеку?!

«Вот сука! — теперь я разозлился. — Очередное самопожертвование, значит?! Нет, пора заканчивать этот балаган. С меня хватит!» Я вдруг понял, как заткнуть директора так, чтобы он больше не возвращался к этой теме. И слова нашлись сами. Как, впрочем, и всегда сегодня:

— Я понял Вашу мысль, профессор, и сразу скажу: то, о чём Вы говорите невозможно. Будь даже на то моя воля, мы не можем расстаться с Гермионой подобным образом.

— Почему?

— Нас связывает магическая клятва.

Дамблдор поперхнулся и, как мне показалось, даже чуть приподнялся в кресле.

— И… какого рода?

— Вассальный договор. Она оберегает меня и подчиняется, а я забочусь о ней и даю защиту. Его нельзя расторгнуть односторонне, это возможно лишь по искреннему взаимному желанию.

— Но… но как? Зачем вы это сделали?? — самообладание, кажется, стало изменять Дамбику. Он начал заикаться.

— Это оказалось разумной мерой во время войны и наших путешествий.

— Да, да, конечно… Вероятно… — директор снова опустился в кресло и прикрыл глаза.

— Да, война… Вы правильно поступили… Это надёжная предосторожность, — выдавил он после минутной паузы.

…Время шло. Дамблдор молчал. Я уже подумывал, как вежливо намекнуть, что пора бы заканчивать встречу и расходиться по своим делам, как вдруг директор вскочил, будто очнувшись от сна, и жестом подозвал меня к себе.

— Гарри, мальчик мой, подойди. Хочу показать тебе одну книгу. Коли уж ты решил делать карьеру, служа в Министерстве, то думаю, в ней ты сможешь найти много полезной для себя информации.

Сказав это, он отодвинул на край пергаменты, освобождая место в центре стола, и водрузил туда здоровенный том, раскрытый примерно на середине. Затем он отошёл в сторону, пропуская меня.

«Только не поворачиваться к нему спиной!» — возникла мысль в голове. Я погладил пальцем Васькин кулон, снятый предварительно с цепочки, который держал в руке с того момента, как пересёк порог директорского кабинета, и шагнул вперёд. Будто угадав моё недоверие и решив показать, что опасаться нечего, Дамблдор отошёл к противоположной стене, отвернулся и, сцепив руки за спиной, сделал вид, что внимательно рассматривает портрет одного из бывших директоров Хогвартса. Я подошёл к столу и, стараясь не выпускать «великого Светлого Мага» из поля зрения, скосился на книгу.

Название главы на странице, где она была открыта, звучало как «Особенности политического устройства магических обществ». Ну или как-то так. Мне было вообще наплевать, что там написано. Однако для порядка я сделал вид, что читаю, на самом же деле продолжал наблюдать за Дамблдором. Тот стоял совершенно неподвижно. Я перелистнул страницу. Вдруг из-под неё вылетел листок промокательной бумаги и, чуть спланировав, упал на стопку пергаментов, сложенных на краю стола. Инстинктивно я отвлёкся, упуская директора из вида, поднял листок, собираясь вернуть его на место, и вдруг застыл, увидев на пергаменте под промокашкой знакомую фамилию. На несколько секунд я забыл и про Дамблдора, и про возможную его опасность, и про весь наш разговор, и даже про Гермиону. Я неотрывно смотрел на пергамент, вчитываясь в список из пяти имён, записанных в столбик. Привлёкшая меня фамилия стояла последней. На листе был только этот список и больше ничего. Тем не менее, я не мог отделаться от мысли, что только что нашёл очень важную информацию. Хотя бы потому, что одним из этих пяти значился тот, тайна личности которого не давала нам покоя уже несколько дней.

— Ну что, Гарри, нашёл для себя что-нибудь полезное? — голос Альбуса вывел меня из оцепенения.

— Да, спасибо, директор. Это нужная книга, в следующем семестре я обязательно изучу её.

— Конечно. Ты можешь найти её здесь в любое время…

* * *

Я быстро возвращался из директорской башни. Неужели это закончилось? Сердце стучало, как промышленный перфоратор (я как-то работал таким, когда помогал отцу с ремонтом). Нужно бы успокоится и привести мысли в порядок до того, как вернуться и обсудить с Васькой и Джинни всё, что удалось узнать. «Что это за чёртов список такой? И почему ОН в этом списке?» Возникало очень нехорошее предчувствие.

Занятий сегодня не было, и поэтому найти пустой класс не составило труда. Я вошёл и закрылся чарами (простое заклинание, научился в первый же день), упал на стул и начал думать. «Что за список? Что связывает этих людей?» Я перебирал имена в той последовательности, как они были записаны, мне почему-то казалось, что это имеет значение. Первые два — Брюс и Перш — были совершенно незнакомы, я никогда не слышал их и не встречал ни в фанфиках, ни в каноне. Ладно, с ними будем разбираться отдельно. Следующим по списку шёл Монтгомери. Он — враг, это мы уже точно определили. Четвёртым был Гринграсс. Это что, отец Дафны? Он тоже враг, раз вместе с Монтгомери? И значит, Дафна тоже?! Не факт: она может быть не в курсе дел отца. Что я знаю о Гринграссе? Что во время войны их семья держала нейтралитет и от Волдеморта не пострадала. Что ещё? У него две дочки. Ещё, из слов Дафны, что он член Визенгамота и участвовал в заседании, когда оправдали Блэка. Блядь, блядь, блядь! Неужели все они — одна шайка-лейка, которая сейчас замышляет против Гермионы?! Я не мог в это поверить. Я отказывался в это верить! Просто потому что пятым из списка был Блэк. Это его имя врезало мне по глазам, и если бы не оно, то я, скорее всего, не обратил бы внимание на случайный листок.

А может это не наши фигуранты? Может, это их родственники или однофамильцы; сватья, братья, кумовья? Мало ли в волшебной Британии Гринграссов и Монтгомери? Нет, не пляшет. Блэк ведь только один. Сириус — последний из рода, Андромеда носит фамилию мужа — Тонкс, а других Блэков нет. Так что? Сириус — предатель? Тогда и вся его «болезнь», и прятки у Хагрида, и «знакомство» с Дафной, — это что, инсценировка? Какая-то уж больно сложная схема получается. А вдруг Сириуса используют втёмную?

Сколько бы я не ломал голову, а связать этих людей вместе и что-либо понять не получалось. А может, всему виной моя привычка усложнять и видеть повсюду опасность? Может, это вовсе никакой не список злодеев? А что тогда? Да мало ли. Может это вообще какие-нибудь спонсоры Хогвартса или кандидаты на рождественские подарки от Дамблдора. Или ещё кто, не имеющий к нам отношение. «Ага! Это состав кружка по вышиванию крестиком. Или рок-квартет с дирижёром. Сам-то веришь? — вклинился в мысли внутренний голос. — Ладно, завязывай, сейчас ничего не поймёшь: инфы мало. Просто запомни фамилии… Слушай, а ты клёво Гермиону отмазал! Здорово с клятвой придумал». «Я думал, что это ты мне подсказал». «Не-е, это ты сам сообразил». «А ты вообще кто такой?» — этот долбаный голос уже начал меня бесить. «Я — это ты, твоё подсознание. Можешь считать, что я — твоё магическое ядро». «Да? А почему сейчас кажется, что ты мне пиздишь?» Внутренний голос заткнулся.

«Бл…ь. Магическое ядро, магическое ведро! Ещё один нахлебник выискался, — я вспомнил постельных оккупанток — Ваську и Джинни. — Сколько вас ещё на мою шею влезет?»

* * *

Вернувшись в спальню, я первым делом осмотрелся, пытаясь отыскать взглядом веник и тряпку, — нужно закончить уборку. Их нигде не было видно.

— Всё уже сделано. Не суетись, — успокоил меня Васька.

— Ты, что ли, прибрался?

— Не я. Это Джинни. Она мне не позволила. Сама всё убрала, и даже без магии. Ползала здесь на карачках целых полчаса.

— Ну, хоть какая-то от неё польза в быту.

— Ага. Она сказала, что это вместо оплаты за проживание. Ха-ха! За пару недель вперёд.

«Вот бл…ь! Не хотелось бы здесь на столько времени задерживаться».

В спальню вошла Уизли. Она быстро взглянула на меня и выдала:

— Вот-уж не думала, что Поттер такой неряха!

Она взяла что-то с прикроватной тумбочки и приблизилась ко мне.

— Держи, — рыжая протянула сложенный лист пергамента.

Я развернул. Обычный чистый листок, только старый и потрёпанный, с надорванным краем и потёртый на сгибах.

— Зачем он мне? Выбросить надо.

— Ты уверен? — Джинни посмотрела мне в глаза, потом наклонилась к листочку — её губы оказались так близко! — и прошептала, — торжественно клянусь, что замышляю только шалость!

На листе быстро начали появляться какие-то линии, схемы, замысловатые рисунки и движущиеся точки. Это же Карта Мародёров! Ну ничего себе!!

— Где ты её нашла?!

— Под кроватью. В старом тапочке. Я же и говорю: Поттер — неряха! Даже такую вещь не мог спрятать по-человечески.

— Джинни! Ты..! — я вдруг забыл обо всём; подчиняясь инстинкту, схватил её за плечи, притянул к себе и поцеловал в щёку.

Она дёрнулась назад, но не оттолкнула меня: я просто разжал руки. Её глаза расширились от удивления, а лицо залилось краской. Несколько секунд мы, не отрываясь, смотрели друг на друга…

— О, о! Пожалуй, мне нужно прогуляться, — голос Васемоны вернул меня в реальность. Она уже направлялась к выходу.

— Нет, не уходи, — я уже пришёл в себя и отступил от Уизли, приседая на диван. — Давайте вместе посмотрим.

Девчонки подошли и уселись рядом. Я опустил взгляд на карту и сосредоточился. По комнатам и коридорам Хогвартса двигались точки, рядом с которыми возникали надписи с именами, показывая, кто и где сейчас находится. Вот Браун и Лавгуд идут по галерее. Сёстры Патил и Дин Томас сидят в гриффиндорской гостиной, за стеной от нас. Похоже, что из-за дождя сегодня в Хогсмид никто не пошёл. На другом этаже, в пустом классе две точки практически слились в одну: Долгопупс и Ханна Эббот. Что ж, за ребят можно только порадоваться. В больничном крыле Рональд Уизли и Блейз Забини. Это хорошо, что они «лечатся» вместе: глядишь, может, эти непримиримые соперники и найдут общий язык.

— Смотрите! А это что такое?! — Васемона вскрикнула, ткнув в листок пальцем.

Второй этаж, кабинет ЗОТИ. В примыкающей к нему личной комнате Снейпа проявились следы. Кто это? Карта тут же выдала ответ: «Неизвестное лицо». Хм! А что, такое может быть? Кто же это? Нужно срочно понять. Вообще, мы зря до сих пор не обыскали апартаменты чмошного профессора: там может находится что-то, имеющее отношение к нашему делу.

— Надо идти туда, — я взглянул на Ваську и протянул ему кулон. — Поднимай слизеринцев.

Уизли вскочила с места:

— Я тоже с вами!

— Как хочешь.

* * *

Мы собрались у кабинета ЗОТИ. Васька успела сгонять в подземелья к змеям, применив порт-ключ, и привела с собой Малфоя и Нотта. Больше никого из зелёной братии на месте не оказалось. Ещё с нами был Гойл, он по указанию Малфоя следил в это время за кабинетом, ожидая возвращение Снейпа, которого с четверга никто не видел. Ну, и Джинни, которая увязалась за нами.

Дверь открылась после простой Алахоморы. Я взглянул на карту: комната Снейпа была пуста. Чёрт возьми! Ещё минуту назад неизвестный был здесь. Неужели мы опоздали?!

Нотт запустил проявляющие чары.

— Здесь никого, кроме нас, — заявил он после проверки.

— Мы опоздали. Можно уходить.

— Но кто это мог быть, и что он делал в комнате Снейпа? Давайте поищем, вдруг он не успел найти то, что хотел, — я чувствовал, что здесь стоит задержаться.

— Хорошо, попробуем, — отозвался Малфой и двинулся вдоль стен, подняв волшебную палочку и шепча что-то себе под нос. Джинни принялась осматривать содержимое шкафов, Васька с Ноттом пролистывали книги, а я перебирал бумаги на столе.

— Кое-что есть, — подал голос Драко. Он провёл палочкой по стенке книжного шкафа и произнёс заклинание.

Шкаф отъехал в сторону, а на его задней панели проявилось какое-то размытое дрожащее пятно, на которое Малфой тут же направил палочку, видимо, проверяя на наличие охранных чар или ловушек. Ничего не обнаружив, он смело засунул туда руку.

— Пространственный карман с чарами незримого расширения, — пояснил Драко, глядя на моё удивлённое лицо. — Так, посмотрим, что у нас тут… Ага, вот.

Он извлёк наружу два свитка, один отдал мне, а второй развернул и начал изучать. Я поступил так же.

— Как ты его нашёл? — кивнул Нотт в сторону шкафа.

— Ничего сложного. Мой отец любил устраивать такие тайники по всему мэнору. А я уже к десяти годам находил их все. Это у нас вроде игры было. Вот такое детство…

— А причём здесь твой отец?

— Они со Снейпом были друзьями, — невесело произнёс Драко. — Вот я и подумал: а вдруг у них и некоторые приёмы общие. И, как видишь, не ошибся.

…Я просмотрел свой свиток и теперь глядел на Малфоя:

— Ну что там у тебя?

— Хм, — тот презрительно ухмыльнулся. — Это контракт на Грейнджер.

Чего-то подобного я ожидал.

— А это на твой дом, — я показал ему свой пергамент.

— Чего-чего? — Драко потянулся к нему.

— Какой ещё «контракт на Грейнджер»? — встрепенулась Уизли. Они с Васемоной приблизились, и рыжая попыталась заглянуть в текст.

— Погоди, не лезь, ещё успеешь прочитать, — остановил её Малфой и оглянулся на «Гермиону». — В общем, здесь сказано, что Гермиона Джин Грейнджер добровольно и без принуждения, находясь в «состоянии здоровья и благополучия», просит Аммелиуса Фарша «принять над ней покровительство, предоставить защиту и обеспечить её содержание и благо так, как сочтёт нужным вышеуказанный покровитель». Она обязуется во всём «исполнять волю» Фарша, не противиться, не выдавать…, не злоумышлять, не принимать участие… Ну, и так далее, как в присяге сюзерену. Дат нет, подписей нет, магических печатей и скрепов нет.

Малфой закончил и вручил пергамент Васемоне. Васька принял; выражение его лица стало настолько злым, что… ой, лучше не смотреть!

— А тут, — я помахал своим листочком, — говорится, что Малфой-мэнор передаётся во владение Северусу Тобиасу Снейпу за «исключительные заслуги перед магическим сообществом Великобритании». Если коротко, то это всё. Ни перечисления заслуг, ни дат, ни подписей, ни печатей. Как и у тебя. На, держи, — я протянул «наградной лист» Драко.

Тот вцепился в него и быстро пробежал глазами документ: текста было немного.

— Вот сука! Он решил Гермиону за мэнор продать!

* * *

Как объяснил Драко, Малфой-мэнор был конфискован после войны и сейчас числился на отдельном балансе Министерства. Ну, это как у нас муниципальное жильё. То есть теоретически можно было передать его кому угодно, в том числе и Снейпу. Прав на свою родовую усадьбу Малфои были лишены.

Теперь игра слизеринского декана, как нам казалась, стала полностью понятна: ему был нужен Малфой-мэнор. Его он надеялся получить в обмен на Гермиону, шантажируя ту положением родителей и заставив заключить соглашение, делающее её фактической рабыней министра. Смущало одно: сделка казалась явно неравноценной. Даже такая исключительная девушка, как Гермиона, в глазах дельцов навряд ли стоила фамильного обиталища древнего магического рода. Неужели она так нужна министру? Что за этим кроется: безумная сексуальная страсть или политическая выгода? В первое мне верится слабо. Во второе — тоже не очень-то. Всё же защищённый, пропитанный древней магией мэнор — это очень, очень дорогой трофей! Но если посмотреть по-другому, то для сумасшедшего «влюблённого» желание обладать предметом вожделения всегда выше любой цены. Таков ли министр? Этого я не знаю. Эх, встретиться бы с ним! А стоит ли чего-то Грейнджер в политическом плане? Пожалуй, да: сейчас у неё огромный авторитет среди молодёжи, и если она станет призывать к чему-либо, то за ней пойдут. А ещё? Ну конечно! Её можно использовать как рычаг для давления на Поттера, если тот вдруг начнёт кобениться или надумает выйти из-под министерского контроля.

А может, причина какая-то совсем другая, а я себе просто надумываю лишнего, как всегда? И такое возможно. Но это уже неважно: после того, что Дамблдор узнал про нашу с Гермионой магическую клятву, министр, если не дурак, не станет договариваться со Снейпом. Теперь переговоры о покупке Гермионы ему придётся вести… со мной?!

— Что с этими бумагами будем делать? — прозвучал резонный вопрос.

— Себе заберём.

— Я думаю, их надо вернуть на место, — твёрдо произнёс Малфой и посмотрел на Васемону. — Это просто бланки и никакой силы не имеют. А нам не нужно, чтоб Снейп понял, что кто-то знает про них.

— Согласна, — кивнула Васька.

— Он и так поймёт, когда чужие чары учует, — хмыкнул Нотт.

На это Малфой лишь ухмыльнулся в своей пренебрежительной манере:

— Не учует. Я всё подчищу в лучшем виде. Умею.

Вперёд выступила Уизли. Она молча забрала у Васемоны её пергамент и подошла к Драко.

— Давай сюда, — она протянула руку.

— Зачем тебе?

— Хочу скопировать на память, — она выдернула у него из руки листок, прошла в дальний угол комнаты и уселась за небольшой стол. — А то спросят, а нету!

— Кто спросит? — не врубился Гойл. Но Джинни только отмахнулась, кладя перед собой снейповскую писанину, а рядом — чистый лист.

Она вытащила палочку, провела над документом и что-то прошептала. С листа сползло слово, прицепившись к кончику волшебного инструмента. Точь-в-точь, как цепляются воспоминания, когда достаёшь их из головы, чтобы посмотреть в Омуте памяти. Джинни поднесла слово к новому листу и аккуратно опустила. Оно тут же легло, проявившись на пергаменте. Колдунья ещё несколько раз обвела его волшебной палочкой, не прекращая нашёптывать заклинания. Потом так же она перенесла следующее слово и следующее, и ещё…

— Так очень долго. Давай научу, как быстрее, — потянулся к ней Нотт.

Рыжая метнула на него взгляд, полный ненависти. Поток гнева и силы прокатился по комнате. Он ощущался физически. У меня, во всяком случае, мурашки по спине побежали. Думаю, все остальные испытали схожие ощущения, потому что вдруг замерли с самыми разными выражениями на лицах.

— Всё, всё, не мешаю. Ухожу, — сделав примирительный жест, Нотт отступил на несколько шагов. Я успел заметить, как побледнело его лицо.

* * *

Вся работа заняла у Уизли около получаса. За это время Драко закончил обследование комнаты, обнаружив ещё два тайника, в которых, правда, ничего не оказалось, а Гойл успел сожрать булочку, которую достал из кармана мантии. Запасливый он парень.

Наконец Джинни убрала волшебную палочку и, облегчённо выдохнув, откинулась на спинку стула.

— Уф-ф! Всё, держите, — она небрежно швырнула два пергамента вновь подошедшему Нотту, а сама принялась разминать руки.

— А где здесь копия, а где подлинник? — Нотт вертел в руках два совершенно одинаковых листочка.

— Определи. Ты же умный, — усмехнулась ведьмочка.

— Обычно это сразу чувствуется. Ну ладно, проверим, — он провёл над документом волшебной палочкой. — Ага, вот этот настоящий!

— Уверен? Проверь другой.

— По-твоему, я вообще в таких делах ничего не смыслю? Подделку не отличу? — но он всё же поднёс палочку и ко второму экземпляру.

— Хм! — его губы растянулись в широкой улыбке. — Хочешь поиграть?

Он бросил на Джинни озорной взгляд, положил два листка рядом и, склонившись над ними, принялся колдовать, стараясь отличить копию от подлинника. Стало интересно. И не только мне. Это простое, в общем-то, дельце приняло оборот какого-то соревнования, что ли? Нотта даже никто не торопил: все с улыбками наблюдали, ожидая дальнейшего развития ситуации. Кто кого? Слизерин против Гриффиндора. Как на спортивном матче. Осталось только ставки делать. А Гойл даже не выдержал:

— Сделай её, Тэо! Даёшь Слизерин! — проорал он, потрясая кулаком. Все покатились со смеха.

И хотя по факту мы попросту теряли драгоценные минуты, непростительно задерживаясь на чужой территории, что могло быть опасно, об этом сейчас никто не думал. Была нужна разрядка от напряжения и негатива, которых каждому из нас хватило за сегодняшний день. Мне, так точно она была нужна.

Люди ждали, страсти накалялись. Уизли усмехалась, а Нотт корпел над пергаментами с непроницаемым выражением на физиономии, лишь время от времени вытирая пот со лба. Наконец он поднял голову.

— Они одинаковые. Они оба подлинные. Ты выиграла, — он смотрел в лицо Джинни взглядом каторжника, измученного долгой неволей и тяжким трудом на сахарных плантациях Центральной Америки. Ну, или где там этот тростник выращивают?

Я не сдержался, мысленно послав на хрен весь официоз и светские манеры, повернулся к Ваське и протянул ему руку:

— Ну что? Гриффиндор рулит?!!

Васемона с размаху врезала по ней своей маленькой ладошкой:

— А то, ёб ть!

Это вызвало общий приступ смеха. Гойл подбежал и ткнул в пергамент волшебной палочкой:

— Фините Инкантатем!.. Фините Инкантатем! — он коснулся второго листа. Ничего не изменилось, разве что все снова заржали.

— Успокойся, Грэг. Если бы это было так просто… — Нотт вздохнул и взглянул на гриффиндорку, — ты где так научилась документы подделывать?

Та посмотрела на него, как на докучливое насекомое, которое жужжит над ухом, раздражая и нарушая покой.

— А тебе какая разница?

— Да никакой, я просто так спросил… — он вроде как затушевался. Но нет, совсем нет.

— Может, меня мама научила, — хохотнула Джинни.

— Это же... это же можно так любые бумаги подделывать! Акции там и всё прочее… — мне показалось, что Гойл произнёс это с восхищением.

— Да! — вторил ему Нотт. — Послушай, Уизли, если в вашей семье такие таланты, то почему вы до сих пор бедные?

Та усмехнулась:

— А с чего ты взял, что мы бедные?

— Ну как… Это все знают.

Джинни опять расхохоталась, но вдруг резко замолчала, встала из-за стола и, приблизившись вплотную к Теодору, заглянула ему в глаза:

— А может, у нас с тобой просто разное понятие о богатстве?

Это прозвучало как вызов. Нотт отступил на шаг и нахмурился, видимо, стараясь понять смысл сказанного. Мне это уже надоело. Да и Ваське, вероятно, тоже, потому что она шагнула вперёд и выдала:

— Ну всё, хватит бодаться. Пойдёмте уже отсюда.

* * *

Мы пили чай в гостиной Слизерина. Здесь было уже много народа: почти все парни-старшекурсники, а ещё Дафна и Трейси Дэвис. Нас сюда Драко затащил почти насильно, заявив, что «надо подробно обсудить всё произошедшее». Больше всего его смутило, что тайники Снейпа не были защищены ловушками. По словам Малфоя, это «пример непростительного раздолбайства и излишней самоуверенности» школьного упырюги.

Подлинники документов вернули в тайник, а копии Уизли забрала себе. На память, как она сказала. Кстати, Джинни долго сопротивлялась против идеи визита к слизеринцам, норовя улизнуть в гриффиндорскую башню, но мы сумели убедить её составить нам компанию. А вернее, убедила Васька, заявив что-то вроде: «Раз вместе, значит вместе до конца», ну, или что-то подобное. Сейчас Джинни сидела рядом со мной на диване с чашкой чая (из которой не сделала ни глотка) сжимая в другой руке волшебную палочку, и настороженно озиралась по сторонам. Я её прекрасно понимал: доверять змеям я и сам научился далеко не сразу (ну, вы помните). Да и Нотт, как назло, похоже, решил не оставлять её в покое.

— Я всё же не пойму, Уизли, как можно по-разному понимать богатство? — не успокаивался он. — Богатство, оно богатство и есть. Ясно, что быстро не приходит, но вы давно бы могли начать копить…

— Некогда было, — коротко ответила гриффиндорка и отвернулась. Было заметно, что она изо всех сил старается уйти от неприятного разговора, чтоб не сорваться и не наговорить лишнего. Я забрал у неё ставшую ненужной чашку и взял за руку. Джинни быстро взглянула на меня и на долю секунды прикрыла глаза, давая понять, что контролирует ситуацию.

— Как это некогда?! Чем же ещё можно заниматься в жизни, как не копить деньги? — чуть ли не возмутился Нотт. Ну и кретин! Совсем не понимает, когда нужно остановиться.

Джинни тяжело вздохнула, а потом обернулась к нему и изобразила улыбку:

— Просто жить… А ещё — спасать ваши жопы от всяких тёмных магов. А когда мне будут нужны деньги, я предъявлю счёт тебе! И поверь, ты его оплатишь.

Это произвело впечатление. Все молча уставились на Уизли. Только Дафна Гринграсс (вот кого я сегодня точно не хотел видеть!) едва заметно улыбнулась. Остальные сидели с непроницаемыми рожами. Даже Трейси отложила книгу и сейчас удивлённо глядела на нас.

— Тэо, хватит уже собачиться. Сейчас у всех одно дело. После будете отношения выяснять, — Малфой на правах старшего здесь поставил точку в бессмысленном разговоре.

— Я не поняла одного, — нарушила внезапно наступившую тишину Васемона. До этого она сидела молча, задумавшись, и даже не отреагировала на словесную перепалку между Ноттом и Джинни. И вот теперь заговорила. — Почему Карта не опознала неизвестного в комнате Снейпа? Ведь ей знакомы все в Хогвартсе, разве не так?

— Значит этот маг не из Хогвартса, — пожал плечами Маркус Флинт.

— А значит, не из Британии, потому что все наши маги здесь когда-то учились, — резонно рассудил Гойл, чему я сильно удивился. Он ещё и думать умеет?!

И вдруг меня осенило:

— А что, если он закончил школу раньше, чем сделали Карту? И она его просто не знает.

Все задумались. Это было неожиданное предположение…

— Мы лоханулись, — после размышлений выдала Васька.

— Что-что мы сделали?

— Я хотела сказать… Нуу… — она прервалась, старательно подбирая слово. — Кое-что упустили, вот!

— О чём ты?

— В коридоре куча портретов. Они наверняка видели, кто входил в кабинет.

— Так они тебе и скажут! Жди!

— Я понял тебя, — кивнул Малфой. — Это можно исправить, я попробую разузнать.

— Угу.

— А вдруг это был этот… Монтгомери? — снова подал голос Гойл. — А что? Он же как невидимка. Может и Карту как-то заколдовал, чтоб она его не показывала?

Да, похоже, я переоценил Гойла. На него посмотрели, как на дурака:

— Ага, вместе с Мерлином. Что ему здесь делать-то?

Это верно: Монтгомери в Хогвартсе делать нечего. Ну, во всяком случае, все так подумали. Да и как бы он заколдовал Карту? Да и не может он о ней знать.

— А про Монтгомери ничего не выяснилось?

Драко покачал головой:

— Нет.

— А если его фамилия — это просто чей-то псевдоним? — предположил Флинт. — Ведь не может не быть о человеке вообще никакой информации?!

— Псевдоним? В документах Министерства? Нет, невозможно, — Драко сразу отмёл эту версию.

— Может у кого ещё есть какие идеи о Монтгомери? — снова выступила Васька. — Выдавайте любые предположения, даже самые бредовые и идиотские.

Все вокруг продолжали молчать.

— Что, совсем никаких мыслей?

Я задумался: «Сказать или не сказать? Промолчать сейчас, когда вообще нет никаких соображений, наверное, будет неправильно. А сказать, — так толку то? Всё равно, эта инфа не поможет»… А дело было в том, что два дня назад я вспомнил-таки, откуда знаю про Монтгомери. И сразу же перестал об этом думать, поняв, что такое знание в нашем случае бесполезно… И всё-таки промолчать будет неправильно. И я решился:

— Ну как сказать… У Дюма написано про Монтгомери.

— У чего?

— Дюма. Это один маггл. Писал исторические романы. И у него есть кое-что о Монтгомери. Но сразу скажу, что это нам не поможет.

— Говори, что знаешь, — все взгляды устремились на меня.

— Ну ладно. Там, в одном романе, Монтгомери — это рыцарь, который на турнире случайно убил короля.

— Чего-чего? Убил короля? Как это? — удивительно, но моё сообщение вызвало живой интерес.

— Я же говорю: случайно.

— Погоди, Поттер, — прищурился Маркус Флинт. — Ты говоришь, что роман исторический. Значит, этот случай был на самом деле? А этот маггл его записал в книгу, так?

— Случай-то был, — это я помнил точно, — вот только случилось это давно. И во Франции.

— Убил короля, да ещё и на турнире?! — у всех вытянулись рожи от изумления. Чего это они? Ах да, вот чёрт! Я и забыл совсем, что в волшебном мире книги — самый авторитетный источник. Ну всё, сейчас они из меня все жилы вытянут.

Так и случилось:

— Рассказывай подробно, как всё было?

— В общем, дело было так, — я начал пересказ книжки, благо, что эпизод этот вспомнился во всех деталях. — Когда они с королём сшиблись на полном скаку, у Монтгомери сломалось копьё. Острый обломок скользнул по щиту в случайно открывшееся забрало и попал королю в глаз. Тот умер меньше чем через час. Всё.

— А как его казнили?

— Никак. Перед смертью король сказал, что он не виновен.

— Что, просто отпустили и всё?!

— Да.

Слизеринцы загалдели:

— Ни хера себе!

— Не может такого быть!

— Там по-любому без магии не обошлось!

— Наверняка!

— Да причём здесь магия? Простая случайность, — я уже занервничал. Вот, везде им магия мерещится!

— Пойми, Поттер, — стал объяснять мне Малфой. — Ты себя услышь: такое убийство — случай невероятный. Копьё сломалось, ладно, это бывает. Но: случайно скользнуло по щиту туда, куда надо и случайно попало в случайно открывшееся забрало! Да ещё в глаз, чтоб наверняка! И убийцу отпустили. Таких совпадений не бывает!

— Хочешь сказать, что короля грохнули с помощью магии?

— Сто процентов! А в каком году это было?

Я напрягся, вспоминая.

— В тысяча пятьсот лохматом.

— Шестнадцатый век? Точно?

— Вроде, да.

— Значит, ещё до принятия секретного Статута. Это сейчас нам нельзя в маггловские дела вмешиваться, а тогда…

— Ну и что? — я всё равно не видел связи с нашим делом. — Это же не может быть наш Людвиг?

— Нет, но наверняка кто-то из его предков. А магглы записывают родословные? Вот где надо поискать!

— Погодите! — вдруг заговорила Уизли. — Может, и не нужно рыть так глубоко. Вы помните сестёр Монтгомери?

Шум стих и теперь общее внимание обратилось к Джинни.

— Они учились до войны на Гриффиндоре. На пару лет моложе меня. Гермиона, ты должна их знать… Ах, да! — рыжая махнула рукой, вспомнив, кто мы такие. Хорошо, что на её жест никто не обратил внимания.

— Где они сейчас? Ты знаешь?

— Нет, — Джинни замотала головой. — Их маленького брата убил Фенрир Сивый, когда их мать отказалась присоединиться к Волдеморту. После этого детей забрали из школы.

— Что это нам даёт? — начал соображать Малфой.

— Можно навести справки. У преподавателей, например, — проговорила Васемона. — И поискать маггловские родословные, а для этого нужно попасть в магглмир. Это ведь можно устроить?

— Без проблем. Только как вы искать будете?

— А вон у него специальный артефакт есть, — она вопросительно глянула на меня. — Ты же планшет не выбросил?

— Нет, — планшет я не выбросил. — Только там питание сдохло, но это поправимо.

Васемона согласно кивнула. На десяток секунд повисла пауза, а потом Нотт как-то осторожно спросил:

— Кто-нибудь из вас знает, как умер Сивый?

— В Азкабане. От поцелуя дементора, насколько мне известно, — отозвался Флинт.

— Нет, не так.

— Откуда ты знаешь?

— Мне рассказал отец. У нас было свидание в тюрьме, перед тем, как его… ну, вы знаете. Так вот: перед полнолунием Сивого опоили зельем, и он не смог обратиться в волка. А потом засунули в клетку к двум оборотням из его стаи. Они сожрали Сивого живьём… Вначале просунули ноги до колена. А когда от них ничего не осталось — просунули дальше. Потом ещё дальше… Говорят, что в Азкабане стены тряслись от его криков…

Все застыли, слушая рассказ и бледнея от ужаса. Гойла вырвало. «Ну конечно, — подумал я, — они ведь не помнят о своём пожирательском прошлом. Какая ирония».

— А мне не жалко Сивого, — проговорила дрожащим голосом Трейси Дэвис. — Он был людоедом, садистом и убивал детей.

— Сивого никому не жалко, — тут же парировал Малфой, — но так умереть… Тэо, ты считаешь, что…

— Я ничего не считаю, — перебил его Нотт. — Я лишь передаю рассказ отца. Но если такая казнь — месть за малыша Монтгомери, то этот Людвиг — страшный человек. И Грейнджерам не позавидуешь.

Ах! — вскрикнула Джинни, прижимаясь ко мне и закрывая лицо руками.

Мне захотелось утешить её, или хотя бы отвлечь. И тогда я начал говорить о том, о чём вначале не собирался ставить в известность слизеринцев. Наверное, зря я это сделал. Но как вышло, так вышло.

— Мне сегодня попался на глаза странный список: Брюс, Перш, Монтгомери, Гринграсс, Блэк. Дафна, ты не хочешь нам рассказать, что это за компания? И почему с ними твой отец?

Я ворочался. Уснуть не получалось. То ли из-за того, что кровать была чужая (хотя, причём здесь это? Я и раньше засыпал на чужих кроватях), то ли из-за того, что узнал за прошедший день слишком много и сейчас мозг отказывался отключаться, всё ещё продолжая обрабатывать полученную информацию. А может быть, из-за того, что до этого злился на девчонок… Да с чего я на них взъелся-то? Бабы — они и есть бабы. Дуры! Что с них взять? Я и сам хорош: позволил себя достать. Подумаешь, решили надо мной постебаться в очередной раз. Привыкать что ли? А я разозлился, и это было зря. В итоге лежу сейчас один на кровати Рона. Ох, как Финик радовался, наблюдая нашу первую «семейную ссору». Подлюка! И Васька тоже хорош: устроился подпевалой к рыжей; нет, чтобы друга поддержать (ну, меня то есть). Хотя тут он прав, что поддержать меня не захотел. Я ж его чуть ли… То есть не его, конечно, а Гермиону… Ладно, проехали. Они не со зла, просто прикалывались; это я чего-то всё серьёзно воспринял. Надо будет завтра им тоже какую-нибудь подляну устроить. Тоже по приколу. Без злобы.

Ну, а коли уснуть не выходит, то можно ещё раз хорошенько вспомнить основные события прошедшего дня.

Конечно же, Дафна ничего толкового не сообщила, отвечая на мой вопрос о загадочном списке. Сказала лишь, что о Перше и Брюсе она слышит впервые, а об остальных, естественно, знает, но не более, чем мы все. И что это за список и почему в нём её имя, ей неизвестно. Неважно, врёт она или нет, но ожидать другого ответа было бы наивно. Эх, зря я всё-таки её спросил! Но сделанного не воротишь. Зато моё доверие к Дафне сейчас падало, как Дамблдор с Астрономической башни: быстро и без шансов остановиться.

…Слизеринскую гостиную мы покинули вместе с Малфоем.

— Провожу людей, а заодно с портретами поговорю, — объяснил он своим, выходя вместе с нами.

Когда дверь закрылась, он обогнал нас и резко развернулся, останавливаясь.

— Уизли, — он обратился к Джинни серьёзно, без всяких своих ухмылочек, без характерного для себя пренебрежения. — Ты ведь себе подлинники оставила, верно? Или я вообще ничего в людях не смыслю.

Драко указал на документы, которые девушка держала в руках. Та в ответ состроила удивлённое лицо.

— Нет-нет, я не возражаю, — тут же предупредил он. — Просто знаю, как ты сделала неотличимые копии. Эти чары продержаться пару дней, может быть, три дня, а потом развеются, и подделка сразу выплывет.

— Не понимаю, о чём ты, — Джинни пожала плечами.

— Ну ладно, как знаешь. Делайте, что хотите, — он глянул на меня, на Ваську, развернулся и быстро зашагал по коридору к выходу из подземелий.

— Он прав? — теперь уже на Уизли смотрела Васемона.

— Дома поговорим.

* * *

— Конечно же, меня не мама этому научила, — рассказывала рыжая, когда мы вернулись в свою гостиную и потребовали от неё подробностей о фокусе, который она проделала со снейповскими бумагами. А что? Договорились ведь: никаких секретов друг от друга.

— А кто?

— Папа. И уж, конечно, не для того, чтобы ценные бумаги подделывать. Просто я ему часто помогала по работе. Знаете, как бывает у министерских бюрократов: дадут документ, который срочно нужно подписать у дюжины разных начальников. А те, как всегда, заняты, и ни к кому не пробиться. А время идёт. Вот чтобы лишние дни не терять, мы и придумали эту фишку: делать кучу копий и рассылать одновременно всем, кому надо. А потом их подписи переносить на подлинник, как я сегодня делала. Время здорово экономится. А если ещё не одному работать, так вообще. Благо у нас семья большая.

— Так ты не одна этим занималась?

— Смотря сколько работы. Обычно мы с мамой вдвоём, но иногда ещё Джорж с Фредом подключались. Пробовали Рона научить, но не вышло: он сплошной брак гонит.

— Погоди, — прицепилась к ней Васемона, — но ведь Малфой сказал, что через несколько дней подделка выяснится. Как же тогда?

— Ха! Это она у Малфоя выяснится, — Джинни рассмеялась. — Или у любого другого, кто не знает про Универсальный Закрепитель Уизли.

— А что это?

— Отличная штука. Секретная разработка близнецов. Увеличивает срок действия большинства заклинаний или зелий.

— И в чём же его польза? Бумажки рисовать? — усмехнулся я. На фоне проблем, которые нам нужно срочно решать, то, о чём сейчас с восторгом рассказывает Джинни, казалось мне мелким и несущественным.

— Ох, и трудно же до тебя доходит. Совсем ничего не понимаешь, — вздохнула рыжая ведьмочка. — Сам посуди: любое заклинание со временем теряет силу. Даже Обливиэйт. Несколько лет пройдёт, и всё! Память начнёт возвращаться. Или взять, к примеру, оборотное зелье. Сколько оно действует? Знаешь?

— Час.

— Верно. А с нашим Закрепителем этот срок можно продлить без приёма новой дозы.

А вот это было уже интересно.

— И как надолго?

— Можно рассчитать на разное время. Лишь бы печень выдержала. Но до пары дней — гарантированно.

«Охренеть! Вот это да! Вот это может пригодиться. А близнецы, оказывается, талантливые ребята. Интересно, что у них там ещё в загашнике имеется? Наверняка ведь отыщется что-нибудь полезное для нас».

— Ну всё, подруга! Вот ты себе и погоняло заработала, — Васемона хлопнула рыжую по плечу. — Будем теперь звать тебя Женька Ксерокс!

— Что-о?! — Джинни обернулась и уставилась на Ваську круглыми глазами, не зная, как реагировать на подобное заявление.

— Ну, это на нашем родном языке, — попыталась объяснить Васемона. — «Погоняло» — это значит «прозвище»; Женька — это твоё имя по-нашему; а ксерокс — это маггловская копировальная машина.

— Ты что, охренела?!! — Джинни в ответ влепила Ваське в плечо. Да так, что та чуть не свалилась с дивана. Я заржал. Васька тоже.

— Бля! Ещё раз меня так обзовёшь, и я тебя в мышь превращу! Поняла, овца нестриженая?!

Мы покатились со смеха! Уизли непонимающе глянула на меня, потом на Васемону и в итоге тоже расхохоталась.

— Джинни, — отдышавшись, поинтересовался я, — а у твоих братьев случайно нет связей в маггловском мире?

— Не знаю, — подумав пару секунд ответила та. — Тебе надо самому у них спросить.

— Тогда давай завтра к ним в Хогсмид наведаемся.

— Ну хорошо, пойдёмте.

А потом пришёл мой черёд рассказывать о визите к Дамблдору, обо всём, что мы с ним обсуждали, и о том, как мне на глаза попался список. С последним было всё понятно, и это не вызвало вопросов. Но вот когда я поделился «своим планом на будущее», который впарил старцу, особенно в части, касающейся Гермионы, то натолкнулся на молчание и осуждающие взгляды.

— Чего это вы напряглись? Что-то не так?

— Всё так, всё так… — проговорила рыжая таким тоном, как будто на самом деле хотела сказать: «Ну ты и мудак!» Или что-то в этом роде… Нехорошим тоном, короче, проговорила.

— Ты видишь, Гермиона, насколько потребительское отношение у твоего друга к женщинам? — теперь она принялась впечатлять Ваську. И та, — о ужас! — кажется, приняла игру:

— Угу.

— То есть за нас он уже всё решил. Решил, что меня окольцует, а ты станешь…

— Содержанкой.

— Наложницей!

— Шлюхой!!

Четыре злобных глаза уставились на меня. «Бл…! Чего это они?.. Это ведь они не всерьёз, верно? Или всерьёз?!» Я уже не понимал, что происходит: надо мной сейчас стебутся или их на самом деле задело? Стало очень обидно: я ведь для всех старался! А для Гермионы — так в первую очередь! За что же так-то? А девки уже, похоже, вошли в раж.

— Уууу, эксплуататор, — протянула Васемона.

— Рабовладелец! — вторила ей Уизли.

— Сатрап!

— Да пошли вы!!! — я вскочил…

«Гадюки! На хрен! Пусть убираются восвояси, раз не ценят того, что для них делается! Хватит с меня! Надоело!» — будучи уже очень злым, я ворвался в спальню и начал сгребать немногочисленные девчоночьи шмотки, которые они успели перетащить сюда из своей комнаты: ночнушки, халатики, тапочки, помадки и прочую дребедень.

Нет! Стоп! Я застыл на месте и постарался успокоиться. Выгонять их сейчас нельзя: это напрочь разрушит картину наших идеальных отношений, которую я с таким трудом нарисовал для Дамблдора. И старикан тут же использует ситуацию! Потребует отказаться от «клятвы» и разорвать отношения с Гермионой. Найдёт доводы (в этом можно не сомневаться), а крыть мне будет нечем. Нет уж! Такую победу, какую сегодня удалось одержать в споре с Дамбиком, я не солью в унитаз вот так просто, на эмоциях!

Я бросил вещи девчонок, — они упали на постель бесформенной кучей — а сам прошёл дальше и уселся на кровать Рона. Сегодня буду спать один. «Пускай поймут, что на поводок меня не посадишь и ни под чью дудку я плясать не намерен!» — такие мысли крутились в голове в тот момент. Злость уже прошла, но обида ещё оставалась. Я разделся и влез под одеяло.

В таком виде я и предстал перед Финниганом и Дином Томасом, когда они вошли в спальню. Как всегда вместе. «Педики что ли? Сейчас подъёбывать начнут, — сто процентов. Да и пофиг!»

— Смотри, Дин, — Финик не заставил себя долго ждать, — Поттер от «жён» отселился! Наверное, устал, бедняжка. Что, Гарри, тяжело с двоими управляться? Ненадолго же тебя хватило!

Какой же он всё-таки предсказуемый.

— Пошёл на х…й! — движением палочки я задёрнул шторку с их стороны и перевернулся на другой бок.

* * *

— Эй, гость, ты чего? — Джинни склонилась надо мной и трясла за плечо.

Я приоткрыл глаза. Вот, блин! А я ведь почти уснул...

— Что надо?

— Ты что, обиделся, что ли? — она состроила удивлённо-изумлённую рожицу, сложив губки бантиком и захлопав ресницами, отчего стала похожа на шестилетку-первоклассницу, которая получила первый в своей жизни «неуд».

— Мы же пошутили. Возвращайся. А?

— Ты как меня назвала? Гость?

— Ну, вы же здесь у нас в гостях, — она стрельнула глазами в сторону кровати, где развалилась Васька, — а значит — гости.

— Все мы гости в этом бренном мире, — важно изрекла Васемона, глядя в потолок. Сейчас она лежала на спине поверх одеяла, задрав одно колено и закинув на него вторую ногу. От этого юбка сползла, обнажив стройные голые ножки аж по самое… Да-а, видок ещё тот… «Суки! Опять играют со мной. Нет уж, хрен у них что выйдет!» Я повернулся, отворачиваясь от Уизли.

— Гермиона, он не хочет к нам.

— Оставь его, — отозвалась Васька. — Он сегодня с утра на всех злится. С мужиками такое бывает, — тоже свои критические дни.

«Вот бл.., — мне стало смешно. — А ведь она права». Вся обида куда-то улетучилась. Но к ним всё равно не вернусь! Не сейчас.

* * *

— Рота, подъём!!! Тревога! Дементоры в городе!!! — голос, многократно усиленный Сонорусом (это такое специальное заклинание), проревел над ухом лохматой «предательницы».

И тут же завыла сирена. От её звука задребезжали стёкла, задрожала мебель, а кровать, на которой ещё секунду назад мирно посапывали две самые симпатичные мартышки во всем этом несуразном Хогвартсе, заходила ходуном, того и гляди норовя скинуть своих излишне расслабившихся обитательниц.

А не фиг было вчера надо мной глумиться!

Уизли тут же, даже не успев раскрыть глаза, выкатилась из-под одеяла, упала на пол, но быстро вскочила и потянулась к тумбочке, куда вечером она убрала волшебную палочку и которой, благодаря моей предусмотрительности, там уже не было. Ну и реакция у девчонки! Неплохо же сказывается военный опыт! Вот только, вскакивая, Джинни зацепила ногой почти невидимый шнур, протянутый вдоль кровати, и теперь на неё обрушился поток холодной воды из бочонка, с любовью подвешенного мною под потолком. Поскользнувшись, ведьмочка снова очутилась на полу.

Васемона барахталась, сучила ногами и путалась в одеяле; но тут сверху обвалился тяжёлый купол балдахина (так было задумано), придавив к кровати и окончательно сведя на нет все её попытки выбраться на «оперативный простор». Ну и хорошо: так она хотя бы избежала своей порции освежающих водных процедур.

Я стоял рядом и улыбался. «Месть» удалась. Нет, никакой радости я не испытывал, но проучить этих чувырл был просто обязан — сами ведь напросились! Поодаль, наблюдая эту картину, угорали Дин и Симус. «Что ж, посмейтесь, с вами я позже разбираться буду».

— Где?! Где дементоры?? — полностью мокрая Джинни озиралась по сторонам, сидя задницей в центре образовавшейся лужи.

— Не бойся. Их я уже разогнал, — я убрал улыбку с лица и теперь пытался выглядеть серьёзным.

Уизли ещё раз осмотрелась, увидела шнурок, растянутый под ногами, перевёрнутый бочонок над собой, шевелящегося на кровати Ваську; потом внимательно посмотрела на меня и всё поняла…

— Ну ты и гад!!!

Я пожал плечами:

— Знаю.

* * *

…День приближался к полудню, когда мы вчетвером добрались наконец до Хогсмида.

Четвёртым был Невилл. Он вернулся в спальню незадолго до того, как я закончил уборку после утреннего сюрприза для «своих любимых», и сразу шокировал нас словами: «Гарри!!! Всё пропало! Нас рассекретили!»

Будучи тут же допрошенным, он объяснил, что перед ужином, когда они с Ханной пробрались на кухню, чтобы в очередной раз добавить в вечернее блюдо начинку из блевотных батончиков братьев Уизли (так вот, оказывается, как они приводили в негодность пидорское угощение!) их остановила мадам Стебль, декан факультета Пуффендуй, и отправила в Большой зал, не забыв назначить отработку за появление там, где появляться они не имели права. То есть на кухне. Так что вчера испортить мозги под слэшем им не удалось, из-за чего Невилл сильно переживал.

Но, как все сразу поняли, настоящего разоблачения не произошло: никто не узнал, для чего на самом деле Долгопупс и Эббот пытались проникнуть на кухню. А «основное блюдо» за ужином студенты есть всё равно не стали, наученные неприятным опытом за несколько последних дней. Нам же сейчас предстояло продумать, как в новых условиях бороться с пищевой гадостью (вряд ли теперь подобраться к варочным котлам удастся так же легко как раньше), а заодно и решить вопрос о пополнении запасов блевотной начинки, в чём могли помочь только близнецы. Поэтому Невилла мы и взяли с собой.

…Мы шли по главной улице городка и почти достигли «Волшебных вредилок» как вдруг сзади раздался уверенный окрик:

— Гарри!

Все остановились. Я обернулся. К нам быстрым шагом приближалась Трейси Дэвис. Я удивился: что ей от нас нужно?

— Еле догнала вас, — приблизившись и тяжело дыша, начала слизеринка. — Привет, ребята! Гарри, мне нужно тебе кое-что сообщить. Это может быть важно.

Я оглянулся на своих девчонок.

— Говори при всех. Секретов тут нет.

— Я понимаю, — замялась Трейси. — Но я сама не уверена… Давай лучше вначале наедине…

— Всё хорошо, — понимающе кивнула Васемона и повернулась к Джинни, — пусть поговорят. Всё равно потом он всё расскажет. Гарри, мы ждём тебя у близнецов.

С этими словами она подхватила под руки Уизли и Долгопупса, и они двинулись дальше. Я же остался с Дэвис.

— В чём дело? Что ты хочешь сообщить?

— Видишь ли, Гарри, — Трейси подняла голову, заглядывая мне в глаза. Она явно была взволнована. — Мне кажется, что вчера Дафна была с тобой недостаточно откровенна. Давай пройдём куда-нибудь, где нам будет удобно...

Удобным местом для нас с Трейси оказался… Ну, кто догадается? Конечно же, паб «Три метлы» — любимое место отдыха хогвартчан. Прямо как в каноне. Но сегодня здесь, на удивление, было совсем немного народа, и мы преспокойно заняли столик в углу (чтобы лишний раз не отсвечивать) и, взяв по бутылочке сливочного пива (гадость редкостная, как оказалось), приготовились к разговору. А точнее, — я приготовился выслушать Трейси.

— Гарри, только не смейся, — такое начало меня заинтриговало. Но Трейси, казалось, было не до шуток. Она сидела, опустив голову, сжимая обеими руками запотевшую бутылку и очень волновалась. Это было хорошо заметно. Она молчала, по-видимому, ожидая моего ответа. Прошла минута.

— Обещаю, что не буду смеяться.

Трейси облегчённо выдохнула и заговорила, не поднимая глаз:

— Я ведь полукровка, ты знаешь… Но росла у бабушки, а она — волшебница. И она рассказывала мне в детстве много сказок, разных историй и семейных преданий. И… она много говорила о временах, когда в мире жили удивительные, могущественные люди, настоящие рыцари, которые защищали всех людей и управляли ими по справедливости. И тогда не было ни злых, ни жадных, ни равнодушных… Хотя, может, такие и были, но они стыдились показать это. И все жили счастливо и в достатке. А бедными были только те, кто ленился работать. А эти рыцари были настоящими героями и всегда защищали других. Независимо от того, маги то были или магглы. Они не делали разницы между людьми и ценили не за способность колдовать, а за смелость, благородство, честность, доброту. А сами они были великие волшебники. Их магия была так сильна, что даже могла накапливаться и передаваться детям: в их семьях в каждом поколении рождались такие же герои, защитники простых людей, готовые наказать негодяев и отдать жизнь за другого.

Я слушал внимательно, но на этом месте вынужден был прервать слизеринку:

— Постой, Трейси. А разве магия не всегда накапливается из поколения в поколение? Я думал, что это обычное дело.

— Нет, — закачала головой Дэвис. — Магия не накапливается в семьях. Это установленный факт. Все россказни про Родовую магию — выдумки чистокровных, которые хотят так показать свою исключительность. На самом деле каждый волшебник владеет лишь той силой, которой он наделён от природы. Поэтому между чистокровным, полукровкой и магглорождённым нет той разницы, о которой все так любят рассуждать.

«Ого! Вот это новость! Значит ли это, что наши представления о волшебном мире основаны на суевериях? А на деле всё по-другому? И почему Трейси так уверенно об этом говорит?»

— И что, нигде нельзя подпитаться магией? Ни в древних мэнорах, ни в местах силы, ни в других источниках?

— Этого я не знаю, — Трейси взглянула наконец мне в глаза. — Но за счёт рода колдовская сила не увеличивается, это точно. А вот у тех древних воинов такое, похоже, было. Только их самих больше нет.

— А куда они подевались?

— Погибли. Они же всегда были на передовой. Во всех войнах: и в маговских, и в маггловских. Кроме них никто не воевал, другие люди занимались своими делами: трудились, торговали и прочее. А эти всех защищали и не пеклись ни о богатстве, ни о почестях. Только о благополучии и безопасности других. И поэтому они правили и справедливо судили. Потому что сами были честные, понимаешь?

— И что, совсем никого не осталось?

— Роды пресеклись давно, уже лет триста как… А на их место пришли те, которые сейчас называют себя чистокровными, а раньше были на подхвате у настоящих правителей. Эти накопили денег и сейчас у руля. Но у них нет ни качеств, ни силы, ни достоинства героев; их козыри — алчность и приспособленчество. Поэтому сейчас мы и живём среди несправедливости.

Трейси помолчала, прежде чем продолжить:

— Когда я задала бабушке тот же вопрос, что и ты мне сейчас: «Неужели никто из них не дожил до наших дней?», она ответила, что таких осталось всего пять семей. И это то, что я хотела тебе сообщить.

— Погоди! Ты хочешь сказать… — я, кажется, понял, наконец, к чему она вела весь этот разговор.

— Да, Гарри, ты всё правильно понял. Это именно те фамилии, которые ты назвал вчера. Только бабушка не просто перечисляла их по именам. Она ещё добавляла кое-что.

— И как же твоя бабушка их называла? Ты помнишь?

— Да, — Трейси кивнула. — Она всегда говорила так: «Сейчас остались только неукротимые отступники Блэки, золотые гриффиндорские львы Монтгомери, Перши — истребители драконов, сиятельные Гринграссы, хранители богатств и Брюсы — первые среди равных».

Меня качнуло, и мысли спутались. Я попытался осознать услышанное: «Так вот что означает этот список! Просто выписка из какой-то старой книги или реферата по истории магии. А может, Дамблдор решил составить новый сборник древних легенд и сказаний наподобие «Сказок барда Бидля»? А я-то уже раскатал губы, думая, что получил на руки ключ от головоломки по фамилии Монтгомери! Эх, чёрт возьми! Только время зря потерял!» Сказать, что я разочаровался — ничего не сказать. Но если честно, то новая информация кое-чем и порадовала: значит, Сириус никакой не предатель. Да и Дафна тоже. И это самое главное! Всё оказалось проще.

А Трейси продолжала говорить. Я снова внимательно вслушивался в её слова.

— Это была моя любимая история в детстве. Я так верила в неё, Гарри! Как девочки верят в принца на белом коне, который появится в нужный момент и спасёт… И защитит… Самое главное, что есть такие люди. Пускай их мало, но они есть, — Трейси смахнула соринку из уголка глаза. Мне показалось, она даже всплакнула.

— А потом я попала в Хогвартс и с ужасом поняла, что вся эта легенда про отважных героев — просто красивая сказка для детей и не имеет ничего общего с реальностью. Поэтому вчера я очень удивилась, услышав от тебя знакомые имена. И мне кажется, Дафна тоже поняла. Она ведь не может не знать эту сказку. Она ведь Гринграсс, одна из них!

— Почему ты говоришь, что эта история не имеет ничего общего с реальностью?

— Хм, — усмехнулась Трейси. — Когда, поступив на Слизерин, я познакомилась с Дафной и Драко, — он ведь наполовину Блэк — я была в таком шоке! Ну, знаешь, это как будто ожили герои моей мечты. Я ждала от них такого… такого! А они оказались… Ты ведь помнишь, каким ещё совсем недавно был Драко. Сейчас он, конечно, изменился, стал лучше, но если честно, то я так и не понимаю, почему…

«Ну да, изменишься тут, когда чуть в попу не трахнули, — усмехнулся я про себя. — Но ей об этом знать не стоит».

— Дафна изменилась после третьего курса, — продолжала Дэвис. — До этого же была такой чопорной, высокомерной… Фу!.. Тогда я поняла, что чистые герои бывают только в сказках. А в жизни полагаться надо на себя и на друзей, которые рядом. Но когда прошла вся эта война и вы победили Волдеморта, я подумала, что если и есть кто-то, кто придёт на помощь в трудную минуту, так это только ты и Гермиона… Пожалуйста, Гарри… спаси её. Кроме тебя этого не сделает никто.

Дэвис подняла на меня заплаканные глаза и посмотрела взглядом, полным надежды. Так мне показалось. «Как же всё-таки здесь верят в Поттера! Во, блин, я попал!!!» Нужно было что-то сделать, и я протянул руку, коснувшись её щеки. Трейси склонила голову, прижалась к моей ладони и прикрыла глаза…

* * *

Изнутри магазинчик братьев Уизли сейчас выглядел совершенно иначе, нежели когда я попал сюда в первый раз. Не то чтобы он был разгромлен, нет, но скорее заново ремонтировался. По углам кое-где виднелись кучи мусора, какие-то деревянные обломки и битое стекло. Стойка, отделяющая торговый зал от прохода к служебным помещениям, отсутствовала, а огромное окно рядом с входной дверью было заколочено фанерой. Перила нижнего пролёта лестницы, ведущей на второй этаж, угрожающе накренились, вместо двух балясин торчали длинные щепки, а под ней, (ну, под лестницей то есть) у стены, бесформенной грудой дерева и металла виднелось что-то, что по цвету и местами сохранившимся узорам напомнило мне Исчезательный шкаф.

«Две бомбарды, Дефиндо, два Жалящих, два Конфундуса… — вспомнил я. — Да уж, досталось рыжим от сестрёнки. Теперь ещё нескоро магазин откроют».

В центре зала за импровизированным столом из досок расположилась вся компания: близнецы, Долгопупс и Джинни с Васемоной. Перед моим приходом они, похоже, что-то активно обсуждали, потому как сейчас все выглядели довольно возбуждёнными. А Невилл так и вообще пошёл красными пятнами.

— Проходи, Гарри, — махнул мне рукой один из рыжих (Фред, кажется), указывая на свободный стул.

— Мы тут с братцем не совсем поняли, что там у вас происходит, — заговорил он, когда я уселся на предложенное место. — И зачем вам столько начинки для батончиков?

Я только отмахнулся: повторять всю историю в очередной раз у меня сейчас не было ни сил, ни желания:

— Прилетайте вечером в Хогвартс. Увидите мои воспоминания, тогда и поговорим. А сейчас есть другое дело.

Я извлёк из-под мантии планшет и положил перед Фредом.

— Знаете, что это такое?

Это чудо маггловской техники (надо же, я в этом мире уже совсем освоился. Даже в мыслях людей «магглами» называю! Ох, чует сердце, не к добру это) я не доставал с того момента, как спрятал в чемодане Поттера перед выходом из вагона экспресса «Краснодар-Хогвартс». А до этого экран замигал, сигнализируя о критически низком уровне заряда батареи.

Все, кроме Васьки, уставились на неизвестный артефакт. Впрочем, как быстро выяснилось, не всем он был неизвестен. Фред взял планшет в руки, повертел, перевернул, вчитался в этикетку и передал Джорджу.

— А ты непрост, Гарри. Совсем не прост, — протяжно произнёс он, поглядев на меня. Потом кивком указал на гаджет: — Что, перегорел? Под магию попал?

— Нет, всего лишь батарея села.

— У-у, ясно. Ну что, Джордж, — обратился он к брату, — поможем друзьям?

Тот, как мне показалось, недоверчиво оглядел компанию:

— Их слишком много.

— Зато все гриффиндорцы. Думаешь, они нас сдадут?

— Эти? — Джордж изобразил крайнюю задумчивость. Я заметил, как Долгопупс удивлённо взглянул на него, явно не понимая, о чём идёт речь. Васька сидела с невозмутимым видом, а Джинни вдруг густо покраснела и, сжав зубы, злобно взглянула на старшего брата. Мол, как он смеет не доверять?!

— Не-а! Не сдадут, — наконец вынес вердикт Джордж и расплылся в улыбке.

— Ну, тогда пошли…

Вход в подвал находился под лестницей, прямо в каморке со швабрами, вениками и чистящими зельями. Чтобы открыть его, Фред взмахнул палочкой, отодвигая стеллаж у дальней стены, и шепнул пароль. На чистой белоснежной поверхности проявилась дверь…

Мы спускались минуты три, потом ещё пару минут шли по узкому каменному коридору и, наконец, остановились у неприметной узкой ниши, выдолбленной, как мне показалось, в стене примерно на высоте пояса. Джордж, который шёл впереди, запустил в неё руку, пошарил и извлёк наружу обычный ключ от дверного замка.

— Здесь все оставим палочки, — объявил младший близнец. — Дальше — зона без магии. Никому не колдовать! Даже не думать о заклинаниях! А иначе всему конец.

Все сложили палочки в нишу. Через десяток метров проход преградила здоровая железная дверь. Джордж вставил ключ в скважину и легко провернул. Мы вошли в просторную комнату, заставленную многочисленными коробками и стеллажами. Чего здесь только не было! Пылесосы, холодильники, мониторы, магнитофоны, телевизоры, какие-то строительные электроинструменты и, судя по рисункам на упаковке, даже несколько новеньких компьютерных блоков. У меня перехватило дыхание: «Вот это богатство! Ай да близнецы! Похоже, что в волшебном мире назревает рывок научно-технической интеграции. Ну и правильно. Хватит им в средневековье чахнуть!»

Наступившую тишину нарушила Джинни:

— Это же… Это же нельзя! За это ведь папу накажут! — она вертела головой по сторонам, пребывая, как мне показалось, в полной растерянности.

Джордж только махнул на неё рукой:

— Молчи, малявка! Никого не накажут, если вы не станете болтать.

— Мы-то не станем, но…

Но её уже никто не слушал. Васемона прошла к столу в центре комнаты и сдула пыль с чёрной тряпки, накрывавшей стоящий тут монитор.

— У вас тут и электричество есть? — вопросительно поглядела она на близнецов.

— Нет пока, — Фред покачал головой. — Но в перспективе планируем поставить генератор. Когда систему очистки воздуха наладим.

«Ну они и молодцы! Всё продумывают», — я в очередной раз подивился мозгам и предприимчивости этих двоих.

Джордж взял со стеллажа лист бумаги и обычный карандаш, ещё раз взглянул на планшет, переписал параметры и, вернув «артефакт» мне, отошёл, начав рыться в большом фанерном ящике, заваленном всякой компьютерной требухой. Это заняло время. Пользуясь паузой, я решил подробнее расспросить Фреда:

— А как вы здесь магию блокировали? — из канона я знал, что от действия магической энергии (или как там она правильно называется?) выходят из строя все обычные человеческие приборы и механизмы. А значит, что в этой комнате магические поля должны быть ограничены.

— Послушай, а тебе надо это знать? Сложная система, так просто не объяснишь.

Ну да, он прав: знать мне это было совершенно ни к чему.

— Нету, Гарри, — Джордж выпрямился, задвигая ящик в глубь стеллажа, и покачал головой. — Такого аккумулятора у нас нет. Но не беда. Ты оставь аппарат на пару дней. Мы его зарядим и запасную батарею тебе найдём.

«Блин! Как обидно!» Терять два дня совсем не хотелось. Да что там, — просто было нельзя! Но другого выхода нет. Или есть? Я вдруг подумал об оставшемся уровне зарядки: «На несколько минут её должно хватить. Что, если попробовать? А впрочем, что толку-то, в Интернет всё равно не выйти. Откуда ему тут взяться? Но ведь в поезде же ловило!» Я глянул на рыжих братьев и спросил напрямую:

— Здесь Сеть есть?

Они переглянулись:

— Ну ты и продвинутый!

Потом Фред вытащил откуда-то шнурок со знакомым штепселем на конце.

— Это что, кабель?

— Спецантенна. Только не спрашивай, откуда.

Ну и не буду спрашивать! Хватит того, что есть. Я уселся за стол, сунул штепсель в «маму» и нажал «Вкл.»

Через несколько секунд планшет моргнул, и колёсико на экране закрутилось… «Быстрее! Быстрее!» — что было сил молил я про себя неведомого компьютерного бога. Гугл загрузился где-то через минуту. Дрожащими пальцами я набил запрос в поисковике: «Дом Монтгомери. Шотландия». Выкатились ответы. Не думая, нажал на первую ссылку и застыл, увидав возникший рисунок. Кажется, от удивления у меня раскрылся рот…

— Это же ведь..! — послышалось за спиной. Оказывается, позади сейчас собралась вся компания, и все дружно уставились на экран.

Планшет негромко пискнул и погас. Всё! Заряд кончился. Я встал из-за стола и повернулся к народу.

— Все это видели?

Ответом стали дружные кивки.

— Это ведь лев Гриффиндора! Но как он… у Монтгомери??! — выпалила Джинни и начала ошарашенно оглядываться по сторонам, как будто ища либо подтверждения, либо опровержения своим словам.

Да, точно! Первым, что бросилось в глаза на открывшейся странице, был герб рода Монтгомери, где красовался вставший на задние лапы золотой лев. Точь-в-точь такой же, как на эмблеме Гриффиндора. Только поле герба окрашено не в красный цвет, как у хогвартского факультета, а в синий… когтевранский.

— Что это значит, Гарри?

— Не знаю, — прошептал я, хотя уже, кажется, начал догадываться. В голове щёлкнул пазл: «Золотые львы Гриффиндора. Трейси. Бабушкина сказка».

— Ребята, — я оглядел всех рыжих Уизли. — Мне нужно срочно поговорить с вашим Чарли.

— Ну-у, По-оттер! Нам ведь от тебя никуда не деться, да? — близнецы переглянулись и глубоко вздохнули. — Раз нужно, значит поговорим. Пошли наверх!

* * *

Чарльз Уизли здесь так же, как и в каноне, трудился в румынском драконьем заповеднике. А значит, только он и был тем, кто мог подтвердить или опровергнуть мои предположения.

— Говори быстро, Гарри, у него мало времени, — предупредил Джордж, протягивая мне сквозное зеркало.

— Привет, Гарри! — из зеркала мне улыбалась веснушчатая физиономия старшего (теперь уже старшего) братца Уизли. — Ты извини, я немного занят, так что давай сразу к сути. Что хотел?

Ну, к сути, так к сути. Я сосредоточился.

— Чарли, кто такие Истребители драконов?

Улыбка мгновенно сползла с его лица. Он помрачнел.

— А что, они снова появились?

— Нет-нет! — поспешил я успокоить защитника исчезающих тварей. — Мне просто нужно знать, кого так называют?

— Браконьеров! Которые бьют зверя почём зря. Ради шкуры, артефактов, компонентов для зелий и всякой прочей ерунды! Но пять лет назад их здорово прижали по всей Европе: накрыли сеть и чёрные рынки. С тех пор никак серьёзно они не проявлялись.

— А в старые времена, в древности, они тоже были только браконьерами?

— Хм… Нет, пожалуй. В старые времена убийство дракона считалось подвигом, знаком доблести. Тогда вообще в этом деле творился полный беспредел. Аристократы мочили нашу живность повсеместно, где только найдут. Да ещё и хвастали этим друг перед другом. Делали чучела, выставляли напоказ. Ну, понтовались… А были даже целые семьи, где считалось, что парень — не мужик, пока в одиночку не добыл зверя. Знаешь, для них это было как экзамен на совершеннолетие. Как у потомков Персиваля, например.

— У каких потомков Персиваля? — я сразу оживился. Уж больно похоже звучит…

— Был такой род. Самый известный в этом деле. Они считали, что происходят от Персиваля. Не от нашего Перси, само собой, — Чарли усмехнулся. — А от того, помнишь, из легенд про Камелот и Круглый стол.

Я кивнул.

— А как они сейчас называются? Ну, этот род? — я уже волновался в предвкушении… Фамилии меняются за столетия. И Персиваль, и Перш, на поверку вполне могут оказаться одним и тем же. И тогда… Это может значить, что сказка, рассказанная Трейси, на деле не такая уж и сказочная. Ведь подтвердилось же прозвище Монтгомери!

— Да откуда я знаю, Гарри?! Их уже и нет, наверное. Выродились, поди. Это всё, что ты хотел узнать?

— Да, спасибо, Чарли. Всё в порядке.

— Ну, тогда пока! И не обижай нашу малышку. А то… — он погрозил пальцем и глянул куда-то мне через плечо. — Привет, сестрёнка! Скоро увидимся.

— Привет, Чарли, — Джинни придвинулась ближе и помахала ему в ответ. Но зеркало уже потемнело. Сеанс связи закончился.

… Я понимал, что объяснений от меня ждут все. И хотя близнецы и не показывали виду, но их тоже придётся посвящать в подробности происходящего, так как без них (это уже совершенно понятно) мы не сможем довести дело до конца. Васемона же, Джинни и Невилл просто смотрели на меня с нетерпением. Но за последние часы я здорово вымотался, и сейчас пускаться в долгие рассказы не было сил. В гриффиндорской спальне в моей прикроватной тумбочке хранились отредактированные (без «компромата» на Поттера и Грейнджер) воспоминания о моём первом визите в Круглый кабинет и обо всех бумагах, найденных у Снейпа. Их мы с Васькой (и с Джинни тоже) договорились показывать всем, кого будем подключать к сотрудничеству. После принятия от людей Непреложного обета, разумеется. Поэтому я только обвёл присутствующих усталым взглядом и сообщил:

— После ужина встретимся в гриффиндорской гостиной. Там всё увидите и услышите. А сейчас дайте чего-нибудь поесть.

* * *

Последняя моя фраза была адресована близнецам. И теперь, спустя полчаса, когда мы заканчивали пить чай, заедая его бутербродами, перед Васемоной вдруг появилось светящееся облачко. Приняв облик красного волка, патронус передал послание Малфоя:

— Гермиона, нужно срочно встретиться. Ранен Гойл. Ждём вас с Поттером в подземельях.

Новости, поведанные слизеринцами, встревожили нас не на шутку. А вернее, дали понять, что шутки кончились. Во всяком случае, мы с Васькой отнеслись к случившемуся именно так. Обстоятельства ранения Гойла добавили новых загадок. А дело было вот как.

Памятуя об умении Драко выявлять чужие нычки, Нотт, а вместе с ним и Гойл упросили его обучить их этому искусству. И этот лишь недавно очеловечившийся «слизеринский прынц» не придумал ничего лучше, нежели устроить для друзей тренажёр из уже известных нам тайников, обнаруженных в обиталище Снейпа; благо, что сальноволосый профессор так и не появился в поле зрения.

В общем, отправились они в известную комнату рядом с кабинетом ЗОТИ, где Малфой, объяснив этим двоим методу и способ применения обнаруживающих чар, принялся изображать из себя педагога. И всё шло хорошо, пока Гойл не решил сунуть руку в найденный им пространственный карман. Дальше случилось необъяснимое: сработала ловушка-гильотина! В итоге Гойлу оттяпало половину ладони, так что теперь, по словам слизеринцев, на левой руке у него осталась только часть кисти вместе с большим пальцем. Ну а Нотт остался без палочки, которую расщепило, когда он попытался опустить её в тот тайник. К нашему появлению пострадавшего уже отправили в лечебницу Святого Мунго, договорившись с тамошними лекарями об их молчании, (не бесплатно, разумеется), поскольку не рискнули ставить в известность школьное руководство и мадам Помфри. Тут они поступили правильно, но шокировало другое: перед началом тренировки Малфой проверил все тайники и убедился в отсутствии ловушек. Он сам проникал в пространственные карманы, и никакая гильотина на нём не сработала! Более того: уже после ранения Гойла он смог беспрепятственно извлечь наружу отсечённую часть несчастного.

Вывод был очевиден: ловушки по какой-то неведомой причине не реагировали на Малфоя. Для всех остальных же они представляли серьёзную опасность. И в этом была загадка.

«Хорошо ещё, что в первый наш визит никто не догадался сунуть туда руки», — с некоторым облегчением подумал я. Но всё равно: чем Драко отличается от остальных? Откуда такая избирательность у защитных чар, которые, вне всякого сомнения, установил Снейп?

— Я вот что подумала, — помолчав несколько минут после того, как мы выслушали эту историю, произнесла Васемона, — а вдруг здесь замешана магия крови?

Все невольно переглянулись. Нотт поёжился. А Васемона уверенно продолжала:

— Ну а как ещё связать всё, что произошло? Ведь очевидно, что Снейп устраивал тайники так, чтобы они, кроме него самого, были доступны только для Драко. Тогда он ещё не знал, что Драко на нашей стороне. Мне кажется, это всё объясняет. А для наложения таких чар необходим образец крови.

Я задумался. Теоретически она могла оказаться права: быть может, Снейп видел в Драко своего естественного помощника и соучастника в гнусном деле, вот и постарался облегчить ему доступ к своим секретам. На всякий случай. В Васькиных же словах меня смутило другое: с каких это пор он вдруг начал так неплохо разбираться в магии? Ведь даже никому из слизеринцев не пришла в голову мысль о кровных чарах? Мои размышления прервал Малфой:

— Такая магия, конечно, возможна. Да вот только я никогда не давал Снейпу образец своей крови.

— Он мог получить его раньше, на любом из младших курсов, — возразил ему Нотт. — Ты ведь, как помнится, частенько попадал в лазарет к мадам Помфри.

— Ну да, бывало и такое, — задумчиво изрёк Малфой и коротко взглянул на меня. — А после поттеровской Сектумсемпры он мог хоть целый фиал набрать…

Мы пробыли у слизеринцев ещё с полчаса, но других идей так ни у кого и не появилось. Решив, что больше делать здесь нечего, мы с Васькой распрощались со змейками, договорившись быть на экстренной связи через патронус, и двинулись к себе. Скоро ужин, а потом прибудут близнецы и нужно будет посвящать их в наши секреты.

— Ты когда научился так хорошо разбираться в магии? — прижал я вопросом лучшего друга. — Как понял про кровь?

Васька пожал плечами:

— Слушай, даже не знаю. Как-то само получилось. Будто что-то в мозгу щёлкнуло, и всё стало ясно: вот оно, объяснение! Так может быть? Ты мне веришь?

— Верю, — я кивнул. Как же я мог не поверить ему, когда недавно сам пережил подобное? Ну, тогда, при разговоре с Дамблдором. Вдруг и у Васьки тоже какой-нибудь внутренний голос появился? Или скоро появится…

* * *

С ужина мы вернулись ещё более озабоченными. Было чем: новости не радовали. А в гостиной нас уже ждали…

— Ни хера себе! — Джордж посмотрел на всех с выражением удивления и, казалось, был озадачен.

Фред сидел мрачнее тучи. Невилл, похоже, был растерян, не понимая, как реагировать на то, что он только что увидел в Омуте памяти. Парни уже посмотрели мои воспоминания, и теперь настала очередь девушек: Эббот и Лавгуд, которых мы тоже решили ввести в курс происходящего, так как без помощи Ханны на кухне было не обойтись, а Лавгуд предполагалась ей в помощницы. Она, конечно, балда, зато смышлёная и надёжная. Болтать не станет. Да и не сможет она болтать: все участники сегодняшнего собрания, включая Джинни и нас с Васемоной, принесли Непреложные обеты, поклявшись помогать друг другу и не разглашать полученную информацию непосвящённым.

Ну а Невилла было решено направить на другой «участок фронта», про который мы почти забыли, увлёкшись решением проблем Гермионы и поиском Монтгомери. А именно: противодействие предполагаемому заклятию-проклятию или артефакту, делающему из студентов неуправляемых похотливых зверёнышей. И это наше упущение не замедлило дать знать о себе: вчера поздно вечером, возвращаясь с отработки у Макгонагалл, едва не пострадала Лаванда. Где-то на пути её подкараулили двое пуффендуйцев с совершенно определёнными намерениями. Отбиться девчонке удалось лишь потому, что, по её собственным словам, «сорвало крышу» и она ощутила всё, что чувствовала в битве за Хогвартс. В итоге один из нападавших сейчас лежит в лазарете под наблюдением мадам Помфри, и состояние его нестабильно. А второго пришлось отправить в Святой Мунго для излечения от последствий тяжёлого боевого заклятия.

Наивных среди нас не было, и все понимали, что это событие — всего лишь «первая ласточка» и подобные нападения будут повторяться. А как бороться с этим, было не ясно. Всё, что мы смогли придумать, так это раскопать запасы брома и снова начать добавлять его в напитки. Этим и должен был заняться Долгопупс. Пока с помощью близнецов, а потом найдём кого-нибудь ещё. Ханна же (вот молодец!) смогла убедить мадам Стебль в том, что ей необходимо иногда практиковаться на кухне, чтобы изучать магическую кулинарию, поскольку связывает своё будущее именно с этой профессией. И такое разрешение от Помоны удалось получить уже сегодня. А завтра с такой же просьбой к своему декану обратиться и Луна. Обе девушки были уверены, что проблем не возникнет, и возможность участвовать в приготовлении пищи они теперь получат на официальном основании. Мы же с Васькой продолжали «работать над делом Гермионы», а Джинни досталась роль по обеспечению связи между всеми звеньями нашей цепочки, а также «организация оперативного реагирования в случае непредвиденных ситуаций», как выразилась Васемона. То есть, попросту говоря, отпиз…ь кого, если понадобится. В том, что она это сможет, никто не сомневался.

Вот такой план мы составили после недолгого обсуждения. По всем правилам военного искусства, как говорится. Думаю, что Суворов вместе с маршалом Жуковым были бы нами довольны.

* * *

Ночь прошла на удивление спокойно. Но уже за завтраком начались очередные сюрпризы.

…Похоже было, что ни один из репортёров «свободной» прессы не обошёл вниманием сообщение Гавейна Робартса о ходе расследования теракта в издательстве «Ежедневный пророк». Его интервью красовалось на первых полосах всех газет и журналов. Глава мракоборцев сообщал, что в настоящее время это преступление практически раскрыто и дело осталось за малым: задержать предполагаемого злодея, которым оказался один из магов, «специализирующихся в наложении Летучемышиного сглаза» (это он так сказал), и местонахождение которого сейчас неизвестно, так как он, по официальным данным, покинул страну в день поджога.

«Нашли козла отпущения, — подумал я. — Ну и ладно. Чем дольше будут его ловить, тем лучше для нас. Хорошо, что о Джинни нигде не упоминается». Но тут Васемона протянула мне журнал «Ведьмаполитен», ткнув пальцем в разворот: «Полюбуйся!» Я прочёл, и сразу стало противно. Статья была написана в духе Риты Скитер (насколько я мог судить об этой журналистке, исходя из знания канона и фанфиков), хотя в конце и значилось другое имя. «Не иначе как жучиха сменила работодателей и теперь пишет под псевдонимом», — сразу же возникла такая мысль. Ну и, само собой, ничего хорошего, доброго и вечного в себе её писанина не содержала.

Интервью Робартса занимало лишь малую часть от объёма статьи. В остальной же автор принялась перемывать кости магам, попавшим в поле зрения авроров в связи с этим делом. То есть тем, кто мастерски владеет Летучемышиным сглазом. Беспринципная писака здорово прошлась по каждому, вытащив на свет самые интимные и неприглядные моменты их жизни: обстоятельства происхождения и чистоту крови, источники доходов, личные связи и прочее «грязное бельё». Особенно сильно досталось Джинни. Ей припомнили всё: начиная от истории с василиском, которого она, по словам автора, намеренно выпустила на волю, чтобы «по причине неудержимой зависти избавиться от более успешных однокурсников», и заканчивая её участием в финальной битве и уничтожении крестража Волдеморта, который Джинни якобы не смогла разрушить, струсив в последний момент, а после приписала себе чужой подвиг. В финале обзора «грехов Уизли» писательница не преминула уведомить читателей, что ныне «эта восходящая звезда факультета Гриффиндор» состоит в интимной близости с Гарри Поттером, который одновременно сожительствует с «неподражаемой Гермионой Грейнджер», также «известной в прошлом своими многочисленными скандальными связями».

Я взглянул на Джинни. Перед ней тоже лежал раскрытый «Ведьмаполитен». По выражению лица отъявленной гриффиндорки было видно, что попади ей сейчас в руки неизвестная Мэри Пью, чьим именем была подписана гунявая статейка, и простой порчей или приклеивающе-опорожняющим заклятием неразумная борзописка не отделалась бы. Я даже заволновался: «Не хватало только, чтобы и это издание постигла участь «Ежедневного пророка». Но сразу успокоился, когда Джинни, посмотрев на меня, лишь криво ухмыльнулась, махнула рукой и отодвинула журнал, как будто говоря: «Чего ещё ждать от этих педерастов? Забей!»

Обычный студенческий галдёж, который непременно сопровождал получение утренних новостей в Хогвартсе, был прерван звоном колокольчика Минервы Макгонагалл. Старая ведьма встала из-за стола и, дождавшись полной тишины, объявила:

— Прежде чем мы продолжим завтрак, господа, профессор Дамблдор скажет несколько слов.

Поднялся директор. Все взгляды теперь были обращены только к нему. В наступившей тишине послышалось, как звякнула посуда: это кто-то неловко опустил на тарелку свой столовый прибор. Минерва, представшая вдруг очень маленькой рядом с худым высоким мужчиной, неловко, как мне показалось, взмахнула рукой, накладывая Сонорус, и поспешила занять своё место. Дамблдор выпрямился и несколько раз обвёл глазами зал.

— Внимание! — сейчас его голос звучал громко и отчётливо. — Я хочу сообщить вам приятное известие: в эту субботу в замке состоится торжественный приём. Нашу школу посетят важные гости. А именно: Совет Попечителей Хогвартса в полном составе, а также работники отдела магического образования Министерства магии Великобритании во главе с министром магии мистером Аммелиусом Ричардом Абрахамом Мордрепом Фаршем.

По Большому залу прокатился вздох. Непонятно было, как реагировать на такое объявление. С одной стороны, визит попечителей и министерских мог означать какую-то замаскированную проверку качества воспитания и подготовки обучающихся, а с другой — мог просто служить поводом для неофициальной встречи министра с попечителями, большинство из которых наверняка были влиятельными лицами как в политике, так и в экономике Волшебного мира. И на такой встрече могут решаться любые вопросы, в том числе и не связанные напрямую с организацией образования в Хогвартсе. Даже моих скудных познаний о методах и приёмах в политике хватало для того, чтобы это понимать. Но на самом деле причина этого мероприятия оказалась совсем другой. Всё стало ясно, когда директор снова заговорил:

— Подобная встреча впервые проходит в стенах школы, поэтому я прошу всех присутствующих продемонстрировать высокий уровень манер и доброжелательности по отношению к нашим гостям. Особенно я попросил бы Вас, профессор Стебль, — с этими словами Дамблдор повернулся к преподавателю травологии, — оказать особое внимание вашему бывшему выпускнику, занимающему ныне столь высокий пост.

«Ага! Значит, министр — бывший пуффендуец», — сообразил я. Это была полезная информация.

А Дамблдор продолжал:

— …Также на этом приёме, который будет сопровождаться лёгким фуршетом и танцами, в обязательном порядке примут участие все учащиеся выпускного курса, — тут он взглянул на наш стол и слегка наклонил голову. Я готов был поспорить, что смотрел он в этот момент только на нас: на меня, Васемону, Джинни, Лавгуд и других старшекурсниц, сидящих поблизости.

— Прошу выпускников отнестись к данной встрече со всей возможной серьёзностью, так как она позволит вам оставить у наших гостей впечатление о себе и, несомненно, окажет влияние на возможность в дальнейшем устроить свою жизнь и карьеру. Это всё, что я хотел вам сказать. А теперь, прошу, продолжайте завтрак, — Дамблдор развёл руками в приглашающем жесте и опустился на стул.

Я дослушал и задумался, стараясь прочувствовать свои ощущения. Почему-то во всей речи Дамбика мой слух резануло слово «жизнь» рядом со словом «карьера». Что он имел в виду? И вдруг дошло: «Так вот оно что! Значит, министерские решили устроить смотрины, поглядеть на выпускников (или на выпускниц?) и, возможно, подобрать себе кого-нибудь для работы или просто так». О том, что такое «просто так» мне даже не хотелось думать. Из всего, что мы узнали о верхушке здешнего общества за последние дни, у меня сложилось вполне чёткое представление об этих людях. И от них я был готов ожидать любой гнусности.

Я осмотрелся по сторонам. Кажется, не только мне речь Дамблдора показалась странной. Лаванда Браун нахмурилась и поджала губы, явно что-то обдумывая. Дин и Симус перешёптывались с серьёзными выражениями на лицах. Джинни сидела, опустив голову и сжав кулаки. Потом исподлобья взглянула на нас с Васемоной и открыла рот, намереваясь что-то сказать. Но не успела: откуда-то сверху к ней спикировала запоздалая сова, сбросив на стол бардовый конверт из плотной бумаги. Кричалка! Я помнил такие по фильму. Джинни протянула было к ней руку, но письмо взмыло вверх и зависло перед её лицом. Печать сломалась, и лента, опоясывающая конверт, упала вниз. А дальше…

«Джиневра Уизли!!! — раздался пронзительный визгливый вопль. — Что ты себе позволяешь?!! Мама этому не учила! Нет, я не имею ничего против Гарри или Гермионы, но почему вы занимаетесь ЭТИМ прилюдно? Ты что, не могла найти более укромного места?!...»

Джинни выхватила палочку: «Остолбеней!» Но письмо лишь вильнуло в сторону, пропуская красный луч, и разразилось новой тирадой:

«…И не смей бросаться заклинаниями в мамин голос! Если ты не печёшься о своей репутации, то хотя бы подумай о брате! Сколько нам ещё нянчиться с Рональдом, если по твоей вине он лишится возможности получить разумную супругу?! Мама очень, оч-чень не довольна!!!»

Высказав, а вернее, проорав всё, что было нужно, кричалка самоуничтожилась, разорвавшись на кусочки, осыпавшиеся перед адресатом ярким бумажным дождём. Совсем как в фильме.

Мне показалось, что это слышали все. И, наверное, так и было, потому что теперь общее внимание было приковано к нашему столу. На Уизли уставились большими глазами, а кое-где слышались откровенные смешки.

У Джинни брызнули слёзы:

— Мама! Как она могла?..

Она выскочила из-за стола и, закрыв лицо руками, опрометью бросилась к выходу из Большого зала…

* * *

Урок по Защите от Тёмных, как и полагается, вёл Снейп. Выглядел он, как и всегда; вот только, пожалуй… Да нет, совсем не как всегда! То есть, выглядел он обычно: весь в чёрном, с прилизанными блестящими волосами и надменным выражением на роже. А вот вёл себя нестандартно. Он не расхаживал по кабинету, раздавая едкие замечания и доёб…сь к каждому третьему. Вместо этого весь урок просидел за столом, монотонно читая лекцию. Он ни разу не взглянул ни на меня, ни на Васемону и вообще, кажется, ни на кого не взглянул. Он просто пялился куда-то в одну точку, поверх голов недоумевающих студентов. В этом полузамороженном индивидууме, похожем сейчас больше на восковую фигуру, никто не узнавал привычного зловредного тирана, воплощение вселенской язвительности и детоненавистничества.

«Вот же его приколбасило! — подумал я. — Неужели ещё после четверга не отошёл? Или за это время ещё что-то случилось? И где он пропадал целых три дня?»

Снейп ожил, лишь когда закончилось занятие и все повставали с мест, чтобы покинуть аудиторию.

— Мистер Поттер! — услышал я за спиной. — Не могли бы Вы задержаться на некоторое время?

Васька коротко взглянула на меня. Я покачал головой: мол, иди, я сам справлюсь. Она в ответ лишь повела бровью, стрельнув глазами в сторону выхода, и подмигнула. Всё было понятно: подруган будет ждать за дверью столько, сколько понадобится.

Когда студенты покинули класс, я обернулся и поглядел на этого урода. Странно, но мне было вовсе не страшно оставаться с ним один на один в закрытом кабинете, который упырь тут же запечатал магией. Может, это потому, что сейчас я просто всей душой презирал его?

— Профессор, — начал я, — скоро у нас урок Трансфигурации, и мне не хотелось бы опаздывать.

— Ах, оставьте, Поттер! Ничего не случится, даже если в этом учебном году Вы не посетите ни одного занятия, — он махнул рукой и прошёл к своему столу, уселся и кивнул на стул рядом. — Присаживайтесь, прошу Вас.

Слегка охуев от такой неслыханной вежливости, я занял предложенное место и изобразил из себя воплощение полного внимания и сосредоточенности. Стало даже интересно: что же ему нужно от меня?

Снейп начал сразу, без прелюдий:

— Вы очень серьёзный волшебник, Гарри, и меня попросили обсудить с Вами один очень серьёзный вопрос. Как мужчину с мужчиной…

«Вот ни хера себе! — такого от него я точно не ожидал. — Вот так вот? Всё по-взрослому, да? Без иронии и сарказма? И это непривычное «Гарри»… Да он так никогда меня не называл! Уверен, что и настоящего Поттера тоже. Его что, подменили?» Так и захотелось крикнуть во всё горло: «Ты кто, бл…ь, такой? И что ты сделал со Снейпом?!» Но я сдержался. Раз уж он произнёс «Как мужчину с мужчиной», значит, речь пойдёт о женщине. О Гермионе? А о ком ещё?! Догадаться несложно. А раз так, значит, нужно быть предельно внимательным. Я приготовился.

— Слушаю Вас, профессор.

— Вы ведь, Гарри, близки с мисс Грейнджер, не так ли? — хотя формально эта фраза и была вопросом, но прозвучала как утверждение.

Я промолчал. Настоящему Снейпу о моих «отношениях с Гермионой» было известно. А если сейчас передо мною не Снейп, а кто-то другой под оборотным зельем (чёрт! Мне необходимо это выяснить!), то подсказок ему я давать не собирался.

Не дождавшись ответа, собеседник продолжил.

— …Будем откровенны. Зная Вас уже семь лет и изучив за это время Ваш характер, я смею предполагать, что Ваши намерения в отношении этой милой особы чрезвычайно серьёзны. Поэтому хочу кое о чём предупредить Вас, Гарри.

«Хм! — я усмехнулся про себя. — И о чём же ты хочешь меня предупредить? Уж не о том ли, что «Гермиону трахают» все слизеринцы? Такое известно только настоящему Снейпу. Ну-ну, колись, чтобы я понял, кто ты на самом деле».

— Прошу Вас, продолжайте, профессор.

— Право, мне неловко об этом говорить, но… Как бы Вы отнеслись к тому, если бы вдруг узнали, что мисс Грейнджер Вам не верна?

— ??

Я постарался изобразить удивление:

— А с чего Вы это взяли, профессор?

— Видите ли, дело в том, что совсем недавно один мой… знакомый вступил с ней в интимную близость, — он замолчал, ожидая моей реакции.

Что ж, будет ему реакция! Я ухмыльнулся:

— Всего лишь? — я был невозмутим.

Явно озадачившись таким поворотом, — на его лице мелькнуло недоумение — педагогическая скотина продолжила посвящать меня в «секреты Гермионы»:

— Дело не только в этом… Видите ли, после данного контакта у него начались некоторые проблемы со здоровьем… И я осмелился обратиться к Вам с надеждой, что, возможно, вместе нам удастся их решить.

«Всё! Раскрылся гад!» Теперь я полностью уверен, что напротив сидит настоящий Снейп. И он… Да он просто в отчаяньи, потому и завёл этот разговор со мной! Наверняка, все прошедшие дни он торчал где-нибудь в лаборатории, пытаясь избавиться от неприличного оволосения. А может, и вовсе решил, что это я его проклял или наложил какое-нибудь заклятие на Гермиону. Ну, типа, как страховку от измены: чтобы её возможным любовникам жизнь малиной не казалась. А теперь он думает, что я ему помогу? А вот хер там! Пострадай ещё немного, гадёныш!

«Ай да Васька! Как он вовремя ему зелье в рот залил. Ай да Луна! А ведь я и не надеялся, что её заклинание так чётко сработает. Снейп ведь на самом деле забыл все события того вечера и теперь убеждён, что действительно был с Гермионой!» Мне вдруг так захотелось поиздеваться над ним! Так сильно… ну прям до дрожи! А что, когда ещё представится такая возможность?

— И какого рода проблемы беспокоят Вашего друга? — я старался выглядеть равнодушным, хотя внутри всё сотрясалось от предвкушения сладкой мести.

— У него… — Снейп сделал паузу, видимо решившись открыть-таки неудобную тайну, — теперь растут волосы… В некоторых местах…

— Ну, знаете ли, — я развёл руками, — у меня тоже растут волосы. На груди и ещё кое-где. Разве в этом трагедия?

— У него растут волосы… — Снейп сглотнул и, наконец, произнёс это, — во рту.

— Где??! Ха-ха-ха-ха! Во рту?!! — я, не стесняясь, заржал во весь голос. Я не мог отказать себе в этом удовольствии: вот так откровенно рассмеяться ему в лицо, отомстить за все годы унижений Поттера. Да что там Поттера, за все дни моих унижений! И унижений Васьки. И других ребят и девчонок. За попытки изнасилования Гермионы. За желание продать её, живого человека! За всё-за всё! Я хохотал, не останавливаясь, видя, как багровеет его лицо, как сужаются глаза, как от злости начинают гулять желваки под кожей. Слыша, как скрепят его зубы, как… Ну ладно, хватит.

— Прошу прощения, — я закончил ржать и теперь, сняв очки, делал вид, что вытираю слёзы из уголков глаз. — Просто Вы рассмешили меня до слёз! Это же надо такому случиться! Вашему знакомому не позавидуешь. Ха-ха! Но к делу.

Я снова надел очки и произнёс уже вполне серьёзным тоном:

— А у Вашего друга действительно там волосы? И не ошибается ли он, связывая случившееся с личностью Гермионы?

— В этом не может быть сомнений, — зло проскрипел слизеринский засранец.

— А у них действительно был секс? Быть может, он просто думал о нём, а на самом деле… Ну, знаете, такое иногда бывает, когда желаемое принимается за действительное. Нет-нет, — остановил я своего визави, когда тот попытался открыть рот, чтобы что-то вякнуть. — Я не сомневаюсь в правоте Ваших слов! Просто это странно. У меня самого никогда не было подобных проблем. И, право, я не знаю, как Вам помочь.

Я замолчал и снова быстро заговорил, заметив, что мой собеседник опять пытается вставить своё слово. Не давать ему сказать — это тоже часть унижения. А унизить его я намеревался по полной. Понимая, что серьёзно рискую, я, тем не менее, не хотел останавливаться. А чего я хотел? Да просто втоптать ублюдка в дерьмо!

В крайнем случае, сейчас мы сидим друг напротив друга и между нами меньше метра. А значит, я успею зарядить ему в носяру, если попробует достать волшебную палочку. Боксом волшебники точно не занимаются!

— Хотя вот что, профессор, — я снова принял задумчивый вид, — я, кажется, кое-что вспомнил… У магглов существует интересное поверье. Представляете, они считают, что когда юноши вступают в определённый возраст и начинают интересоваться дамами, но, будучи ещё не в силах вызывать обратный интерес, начинают играться сами с собой… Вы, безусловно, понимаете, о чём речь… Так вот, после таких игр на ладошках начинают расти волосы.

— Какая чушь! — тут же выпалил Снейп.

Отлично! Я его, кажется, немного остудил. Отвлёк, направив мысли в другую сторону. И теперь его злость ненадолго угасла. Но только ненадолго.

— Вы думаете? Не знаю, у меня самого нет опыта в подобных вещах. К тому же это всего лишь поверье… но ведь дыма без огня не бывает, верно? А что, если Ваш знакомый, мечтая о мисс Грейнджер, просто…

— Что Вы хотите этим сказать? — теперь уже Снейп выглядел озадаченным и даже немного растерянным.

— Ну-у. Я, конечно, не уверен, но…

— Вы намекаете, что он сам… себе…? Бред! Это физически невозможно!

— Почему же? Если обладать достаточной гибкостью и спортивной подготовкой, то… К тому же, разве для волшебников существует что-то невозможное? А уж такая-то малость… — я шёл ва-банк. Сознательно нарываясь, выводя его из себя и провоцируя. Зачем? Да мне просто захотелось ему въеб…ь. «Дай только повод, гад. Разозлись! Вытащи палочку!»

Но повода он так и не дал. Вместо этого Снейп как-то растёкся по креслу, задумчиво опустив голову, и молчал, потирая подбородок. Через пару минут он поднял на меня глаза:

— Благодарю Вас, мистер Поттер. И приношу извинения за потраченное время. Вы можете идти.

Я быстро поднялся со стула и повернулся, направляясь к выходу. Но успел сделать лишь несколько шагов, как вдруг:

— Обливиэйт!

От сильного удара между лопатками я дёрнулся вперёд, сделав пару быстрых шагов, чтобы не упасть, и замер, остановившись на месте. «Ах он сука!» Первым желанием было обернуться и врезать по уроду Ступефаем, Конфундусом, Бомбардой. Да вообще всеми заклинаниями, которые я успел выучить! Да, и теми, которые не успел, даже Авадой. Но вот только пошевелиться я не мог. Дыхание перехватило. Дикая боль сдавила грудь. Я не мог двинуться с места, зато мог соображать: «Вот я и идиот! Так подставиться!! Забыл, с кем имею дело. И что сейчас? Он ведь в меня Обливиэйт запустил, да? Только ведь я ничего не забыл. Почему? Неважно, после думать будем, а сейчас надо ему подыграть». Я попробовал вздохнуть. Стало больно, но получилось. Онемение прошло. Я обернулся, пытаясь изобразить беспомощную улыбку.

— Вы что-то сказали, профессор? Я почему-то не запомнил.

— Всё в порядке, мистер Поттер, — как ни в чём не бывало произнёс сальноволосый ублюдок. — Мы с Вами очень хорошо поработали по плану будущего реферата о тактике применения защитных заклинаний. Больше я Вас не задерживаю. Всего доброго, мистер Поттер.

С этими словами он взмахнул палочкой, снимая с двери Запирающие и Заглушающие чары. В открывшийся проём тут же ввалилась разъярённая Васемона. Я сразу вытолкнул её обратно в коридор:

— Пошли отсюда!

— Этот чёрт совсем какой-то криворукий. Не волшебник, а ходячее недоразумение, — вынесла вердикт Васемона, когда я закончил свой рассказ, поведав, как Снейп выпустил в меня Обливиэйт.

Мне полегчало довольно быстро. И хотя ещё немного побаливало в груди, но дышал и двигался я уже свободно. Так что урок трансфигурации мы благополучно досидели и теперь после обеда могли, наконец, спокойно поговорить, пользуясь двухчасовым перерывом до начала занятий по чарам.

Джинни до сих пор не появилась. Как убежала с завтрака в расстроенных чувствах, так и исчезла. Это, конечно, немного волновало, но искать её мы не стали, потому что уже поняли: если ей надо побыть одной (а именно это наверняка сейчас и было нужно), то лучше её не тревожить. Сама вернётся, когда успокоится. Да уж, досталось сегодня рыжей: вначале эта статья, потом объявление Дамблдора. Ну а кричалка от Молли и вовсе стала вишенкой на торте. Она-то и добила девчонку, это ясно: от такого у кого угодно нервы сдадут. Ну, да Джинни сильная. Справится. Успокоится и придёт. «Чего это я о ней столько думаю? — я поймал себя на том, что всё же беспокоюсь об Уизли, хотя разумом и понимаю, что всё с ней будет хорошо. — А что там Васька про Снейпа говорит? Что он хреновый маг? Ни фига себе хреновый! Вон как меня припечатал!»

— Почему ты говоришь, что Снейп криворукий?

— Ну а как же! — взвилась Васемона. — У него заклинания не получаются. Ведь на тебя же его Обливиэйт не подействовал!

— Ну, это… мало ли из-за чего может быть? Вдруг он поспешил, вот и сделал что-то не так, — я пожал плечами, хотя и сам недоумевал: как так вышло, что опытнейший волшебник (каким его все считают) не справился с не самым сложным для себя заклинанием?

— Тогда, похоже, он всегда торопится, — выдохнул друган.

— Что ты имеешь в виду?

— Понимаешь, такое уже не в первый раз, — Васемона взглянула и, заметив мой интерес, начала рассказывать. — Помнишь четверг? Ну, когда мы его проучили?

Я кивнул. Конечно же, тот вечер я помнил во всех подробностях.

— Так вот, когда я только вошёл в кабинет, он сразу швырнул в меня Империо. Прямо с ходу! Я даже мяукнуть не успел!

«Вот это да! Ну Снейп и подлюка! — я возмутился было такой вероломностью, но вдруг понял весь смысл сказанного, и стало не по себе… Ведь если бы Снейп попал в Ваську Империусом, то случилось бы самое страшное: под контролем друг не смог бы вызвать помощь и тогда…

— Вот, блин! — я вытер выступивший пот со лба. — Хорошо, что он промазал.

Васька пристально посмотрел на меня и продолжил:

— Ты не понял. Он не промазал.

— Что? — от таких слов я просто замер с открытым ртом.

— Да, попал мне прямо в живот. И я тоже остолбенел, как каменный сделался: ни рукой, ни ногой пошевелить не мог. И так больно стало! Но отпустило через несколько секунд, и я кулон нажал. А дальше ты знаешь. Потому я думаю, что он маг херовый: и со мной облажался, и с тобой.

— Что же ты раньше молчал? Почему не рассказал сразу?

Я начал соображать: «Значит, Снейп прокололся на нас обоих. Почему?» В то, что он слабый маг и не умеет насылать серьёзные заклятия, я не верил. «Вот только тогда получается, что дело не в Снейпе. А в чём?» От мыслей внезапно разболелась голова, а вслед за ней вернулась и боль в груди. И теперь мне снова не хватало воздуха: сделать полный вдох не получалось.

— Я сперва в суматохе про всё забыл, а потом подумал, что это и не важно. Обошлось ведь.

«Обошлось? Ишь, подумал он!» Новые мысли вызвали новый приступ боли.

— Ты балда, — теперь я уже с трудом выдавливал из себя слова. — А что с тобой в ту ночь было, помнишь?

— Смутно, — честно признался Васька. — Вроде кошмары какие-то снились… Эй, а ты чего такой бледный? Опять началось?

— Пока ничего, нормально… Вот что, я на чары не пойду. Лучше отлежусь немного.

— Тогда я тоже не пойду.

— Нет, ты иди, — мне отчего-то не захотелось, чтобы сейчас кто-то был рядом и видел мою слабость. Даже он.

— Иди, — я махнул рукой. — Вдруг Джинни объявится. Погляди, как она… Поддержи, если что.

По-моему, Васька уловил моё настроение, потому что не стал возражать, а лишь внимательно посмотрел на меня и кивнул:

— Ладно. Только вначале провожу тебя. Сам идти сможешь?

Я усмехнулся. Конечно, смогу.

* * *

Я очнулся в нашей спальне… Который сейчас час? За окном едва начинало темнеть. Вот же, блин: получается, что я проспал весь остаток дня. Ну и пусть! Интересно, что же я пропустил? В последние дни регулярно, чуть ли не каждый час случалось что-нибудь важное, связанное с нашим делом: или появлялась новая информация, или происходило какое-нибудь событие. И нужно было думать и реагировать. Нельзя сказать, что жизнь в таком темпе не напрягала, но это было лучше, чем просто сидеть, ничего не зная и не делая. Вот наверняка и сейчас, пока я валялся в кровати, отходя от последствий атаки недоделанного чародея, тоже что-нибудь стряслось, и я должен быть в курсе.

Я прислушался к своим ощущениям. Но никакой боли или тяжести в груди не чувствовалось. Да и думалось легко: голова не болела. А значит, нужно вставать. Я отбросил одеяло и поднялся.

Открылась дверь, и на пороге появилась взлохмаченная, но спокойная Васемона. Хотя, впрочем, она всегда лохматая.

— Что нового? — поинтересовался я. Почему-то сейчас не возникло сомнений, что она меня опять чем-то «порадует».

— Есть кое-что. Поговорил с Малфоем.

— О чём?

— О том, что он вчера не успел рассказать. О картинах.

Ну конечно! Ведь расставшись с нами в субботу, Драко направился опрашивать портреты на втором этаже, чтобы узнать у них о незнакомце, проникшем в кабинет ЗОТИ. И наверняка что-нибудь выяснил. Ну а потом, из-за всей этой суматохи вокруг раненого Гойла, просто забыл нам рассказать.

— Говори.

— В общем, так, — Васька уселась на диван и принялась докладывать. — Портреты ничего не сообщили. Они вообще молчали. Драко думает, что на них наложили заклятие немоты.

— У-у, это хреново, — разочарованно протянул я.

— Не спеши расстраиваться. Он разыскал Кровавого Барона.

А вот это было здорово! Молодец, Драко. Правильно догадался, у кого спросить. Уж привидениям-то наверняка лучше других известно обо всём, что твориться в замке.

— И что он узнал?

— А узнал он то, что в комнату Снейпа никто не проникал…

— Как?! — что она говорит?! Ведь мы вместе видели следы на Карте Мародёров!

Васька невозмутимо продолжила:

— … Не проникал никто, кроме самого Снейпа.

— Как так?! Это точно?

Васька пожала плечами:

— Так сказал Барон. По его словам, Снейп был там дважды: в пятницу и в субботу как раз перед нашим появлением.

От такого известия я просто охренел. Нет, невозможно! Наверняка призрак что-то напутал.

— Этого не может быть. В Карте было сказано: «Неизвестное лицо», мы вместе это видели. Карта не могла не узнать Снейпа!

— И барон тоже. Если только там на самом деле был Снейп, а не кто-то, замаскированный под него.

Она развалилась на диване, закинув руки на спинку, и сейчас говорила совершенно спокойно, без тени эмоций в голосе или на лице. Говорила так, как будто бы выдавала мне условие задачи: мол, ответ найдёшь сам.

— Неизвестный под обороткой? — сообразил я.

— Может быть. Что думаешь?

Оооо! Я много о чём подумал! А главное…

— Я думаю, что Драко — болван! Кретин! Отморозок! — я сорвался. Эмоции просто захлёстывали. — Как он додумался тренировать там слизеринцев, зная, что по комнате шляется неизвестно кто?!! Он совсем не соображал, как рискует?!

— А! — Васемона махнула рукой. — Я ему то же самое высказал. Думаю, он всё понял. Забудь. По-любому уже ничего не изменить. Просто примем к сведенью, что Снейп может не всегда оказаться Снейпом.

Вот так поворот! Это оказалась по-настоящему шокирующая новость. Ну что ж, значит, теперь при каждой встрече буду проверять профессора на подлинность по Карте Мародёров. Она-то уж сразу покажет подмену. А что ещё остаётся?

— Кстати, Джинни вернулась, — вроде бы невзначай обронила Васемона.

От этих слов меня как будто переключило: вмиг забылись и Снейп, и Драко, и новые проблемы. Все они сразу стали какими-то неважными… Не главными, что ли? С чего бы это?

— И как она? — я постарался выглядеть невозмутимым, хотя где-то внутри и ощущал странное, непривычное волнение. Какое-то особенное, не так, как с Васькой. Ну, то есть не так, как тогда, когда я готовился вышибить двери в гостиную змей, а потом метался по слизеринским спальням в поисках попавшего в беду друга. Тогда я боялся. Всерьёз. А сейчас? Сейчас я волновался по-другому. Как перед долгожданной встречей с человеком, которого хотелось видеть постоянно, каждую минуту. Просто смотреть на него и всё. Просто, чтоб был рядом, а он вот взял да куда-то исчез…

— Кажется, нормально. Успокоилась, — Васька чуть заметно улыбнулась. — Пойдём, сам увидишь.

Она поднялась и протянула мне руку.

* * *

Джинни действительно выглядела отдохнувшей и вела себя как ни в чём не бывало. Было приятно убедиться, что утренние дрязги вовсе не доконали её, как это могло казаться на первый взгляд. Но мне, впрочем, этого и тогда не показалось.

Конечно же, по её собственным словам, после упрёков матери было до горечи обидно, но только потому, что темпераментная речь Молли стала достоянием гласности для всех учеников и преподавателей Хогвартса. И теперь школьные сплетники начнут полоскать её имя почище, чем неизвестная Мэри Пью в дерьмовом журнальчике. Поэтому первым порывом Уизли было немедленно забрать свои вещи из нашей комнаты и вернуться в девчачью спальню. Чтобы, как она тогда думала, «не бросать тень на Поттера и Гермиону» и не позволить хогвартским пустобрёхам трепать ещё и наши имена. Но очень скоро, остыв и вернув себе способность хладнокровно мыслить, поняла, что такой поступок ничего не изменит, и мнение обо всех нас надолго останется таким, какое уже есть; а значит, и менять ничего не стоит. И вообще, (и в этом мы с Васькой её дружно поддержали) плевать она хотела на все россказни и слухи, которые попробуют распустить о ней злые языки. Хотя, если говорить откровенно, то и по-настоящему злых языков в Хогвартсе не было. Была так себе, озабоченная шелупонь, которая своими шушуканьями по углам никому не могла реально навредить.

Так что, посидев часок на берегу Чёрного озера и более или менее приведя мозги в порядок, Джинни отправилась назад, а по дороге завернула в теплицы, где и окончательно успокоилась, почти до вечера помогая мадам Стебль пересаживать прыгучие луковицы. А попутно ещё и разговорила Помону, выяснив кое-что важное для нас.

И вот, из рассказов пуффендуйского декана о детстве теперешнего министра, к обсуждению личности которого мисс Уизли аккуратно подвела разговор, ей удалось узнать, что во времена пребывания в Хогвартсе особыми талантами гражданин Фарш не отличался. Скорее напротив: учёбу тянул еле-еле, а никаких способностей и даже желания более или менее сносно овладеть магическими навыками не демонстрировал. Его слабые результаты, как и отношение к учёбе, выглядели весьма объяснимыми: как сказала Помона, у этого её студента был «очень низкий врождённый магический потолок». Иными словами, родился он очень слабым магом. Не сквибом, конечно, но всё же… Зато у него здорово получалось компенсировать свою несостоятельность в волшебных делах «чисто маггловскими способами»: он легко заводил нужные знакомства, мог запросто втереться в доверие к любому сокурснику, используя своё обаяние, простую манеру общения и умение находить точки соприкосновения по разным вопросам. А ещё был он очень настойчивым и почти всегда добивался своих целей. При этом, говоря словами Стебль, «не ограничивал себя в выборе средств и способов». И вообще, как охарактеризовала его пожилая профессор: «…являлся самоуверенным, беспринципным и «скользким» студентом. И просто диву даёшься, как он сумел залезть в кресло министра».

Вот такие «скупые вести» принесла нам Джинни. Для нас же эта информация была как манна с Небес! Теперь стало ясно, что из себя представляет нынешний лидер магического общества. Если сказать одним словом, то просто проныра. Не могу говорить за Васемону, но я был в полном восторге! И готов был за это знание схватить рыжую в охапку и расцеловать везде! Где она только захочет! Ну, или просто расцеловать. И точно бы это сделал, если б не боялся получить ответ с серьёзными последствиями для здоровья. Потому что нет, не захочет…

А сведения она добыла действительно ценные! Только рассказала нам обо всём позже, когда мы остались наедине… То есть втроём, это понятно. А пока что Васька вела меня в спальню к семикурсницам, где сегодня собрались почти все старшие гриффиндорцы…

* * *

Спальня девчонок сейчас напоминала факультетскую гостиную, где после учебного дня отдыхали студенты. Вот только находились здесь исключительно «наши»: Джинни, сёстры Патил, Лаванда, Невилл с Ханной Эббот, Полумна Лавгуд, а ещё Дин и Симус. И вид у них был такой… Ну совсем не как на отдыхе. Все сидели с угрюмыми лицами и, видимо, что-то обдумывали. Даже несуразная и вечно улыбающаяся Полумна Лавгуд сейчас выглядела до крайности серьёзной. Я удивился: «Что с ними? Что случилось?»

— Эй! Вы чего такие? Кто-то умер? — обведя взглядом всех присутствующих, поинтересовалась Васемона.

На неё никто не обратил внимание. Только Джинни коротко глянула на нас и кивнула в сторону свободного диванчика: мол, садитесь и не отсвечивайте.

— Это унизительно, — наконец нарушила тишину Лаванда. — Нас будут выбирать как товар на рынке.

— На рынке труда. Так это у магглов называется, — блеснул познаниями Финниган.

Ах, вот они о чём. Выходит, не одному мне показалось обидным сегодняшнее заявление Дамблдора о том, что все мы в субботу должны вылезать из кожи вон перед министерскими гостями, показывая себя с лучшей стороны, чтобы получить работу. Во всяком случае, именно такой подтекст слышался в его словах.

Я даже про себя усмехнулся: насколько всё ж таки этот мир отличается от нашего! Ведь магглов (ну, то есть простых людей) к такому давно приучили: пускать пыль в глаза окружающим, выпячивая свои «замечательные» способности в надежде получить за это возможность пахать на хозяина, как ломовая лошадь за кормёжку и несколько часов отдыха в неделю, чтобы оттянуться в клубе или пустить слезу перед телевизором под сопливую мелодраму или адреналиновое ток-шоу. И люди к этому привыкли и считают вполне нормальным.

Мои мысли тут же нашли подтверждение в словах Ханны Эббот:

— А знаете, многие на моём факультете даже обрадовались, когда поняли задумку Дамблдора. Типа, здорово же: не нужно будет ломать голову, тратить годы и потеть, пока самостоятельно устраиваешься в жизни. Достаточно показать себя как надо, и добрые дяди примут тебя под крылышко и всем обеспечат. Фу!

Не уверен, показалось мне это или нет, но все присутствующие поморщились, услыхав слова пуффендуйки. А Симус тут же отреагировал:

— Вот кому это нравится, те пускай и облизывают буржуев. А я не хочу! Мой отец -полицейский, а я — подрывник с боевым опытом; и буду находить и обезвреживать бандитов! В аврорском мундире или без него! И никто меня не заставит быть на побегушках у чиновников или вкалывать на фабрике какого-нибудь Малфоя!

— А мы ничего не преувеличиваем? — неуверенно произнесла Парвати Патил. — Ведь это будет обычный приём в честь гостей. Нас ведь никто не заставит заниматься тем, чем мы не захотим, верно? Ведь никто же на самом деле не посмеет принуждать людей к какому-то занятию против их воли, как если бы люди были как рабочий скот.

Её сестра обернулась, лишь непонятно усмехнувшись:

— Поверь, так и будет. Только чуть позже, через несколько лет. И никто не станет принуждать. Это уже пытался сделать Волдеморт, и где он теперь? Нет, заставлять — это слишком грубо. Просто тебе промоют мозги так, что сама захочешь подчиняться.

— Да-да, — поймав растерянный взгляд сестры, продолжила Падма. — С магглами такое уже произошло. Они давно потеряли способность сами устраивать жизнь без надежды на своё Министерство: без подачек, субсидий, льгот. Они стали слабыми, потому что разучились полагаться только на себя. Вместо этого предпочитают выполнять чужие команды, занимаясь даже нелюбимым делом. А теперь и из нас хотят сделать таких же…

Я подивился: ну ни фига себе, какие у них тут разговоры! А потом тоже решился вставить слово:

— Вот как-то так и будет… Как сказала Падма. Вас приучат быть винтиками в механизме, которые всегда можно заменить. И в субботу начнут приглядываться и прикидывать, кого как использовать. А что касается девчонок…

Я замолчал, не зная, как продолжить. На ум приходило много слов, но все были неприличные. Лаванда посмотрела на меня исподлобья. Парвати опустила голову, а Падма, наоборот, смерила взглядом, как бы оценивая и ожидая, что я скажу дальше.

Лавгуд шагнула ко мне и положила руку на плечо.

— Здесь нет дураков, Гарри, — негромко произнесла она. — О том, что ты имеешь в виду, давно все догадались. Лучше скажи, что нам делать?

— А вот хрен у них что получится! — внезапно взорвался Финниган.

— И как ты этому помешаешь? Взорвёшь всех в Большом зале? — спокойно поинтересовался Дин Томас.

— Я? Я… Не знаю я пока! — Финик задёргался на месте, но почти сразу успокоился и замолчал, уставившись злым взглядом куда-то в пол.

Дин Томас повернулся ко мне:

— Что думаешь обо всём этом, Поттер? Может, мы зря себя накручиваем? Скажи что-нибудь. Но учти: здесь никто не станет плясать под чужую дудку. Ни под министерскую, ни под твою.

Я колебался. Нужно было что-то отвечать. Внезапно снова заболело в груди. «Всё, началось, — понял я. — теперь до утра не отпустит». Если я правильно во всём разобрался (а в этом я почти уверен), то моё болезненное состояние — это последствие неудачного снейповского заклятия. Так было и с Васькой. А значит, я, как и он тогда, промучаюсь до утра, а с рассветом всё пройдёт.

— Гарри, — Полумна потрясла меня за плечо. — Может быть, пора рассказать всем..?

Я был не против. Только взглянул на сидящую рядом Васемону. Она прикрыла глаза, соглашаясь. Я посмотрел на Джинни. Та только пожала плечами: типа, ты главный, сам и решай.

Ну, сам, так сам.

— Хорошо. Нев, Полумна, расскажите людям... Невилл, ты знаешь, где находятся воспоминания; там есть ещё одно, новое. Пусть посмотрят все. А я ухожу. До утра от меня пользы не будет.

Сказав это, я поднялся и прошагал к выходу. Васемона и Джинни двинулись следом.

* * *

— Тебе совсем дерьмово? — сочувственно посмотрел на меня друган, когда Джинни закончила рассказ о том, как провела свой сегодняшний день.

— Теперь уже, похоже, да. Готовьтесь, девушки. Нас ждёт весёлая ночка! — я даже попробовал улыбнуться.

Это, видимо, плохо получилось, потому что Уизли сразу напряглась и встревоженно завертела головой, глядя то на меня, то на Ваську:

— Что с ним?

— Приготовься мочить полотенца, Джинни. А ты, — я кивнул другу, — не позволяй ей проверять меня на беременность.

Васемона вытаращила глаза:

— Чего-о?!

— Она расскажет, — теперь мне удалось улыбнуться.

Ночью мне снилась битва за Хогвартс. Я метался по внутреннему дворику замка, уворачиваясь от Авад, вылетающих из палочки Волдеморта, резко менял направление, пропуская мимо зелёные лучи, иногда поскальзывался, но тут же вскакивал и снова бежал, задыхаясь и отплёвываясь кровавыми сгустками. Где-то со стороны замка уверенно строчил пулемёт, гремели взрывы, со стен сыпались камни, выбитые вражескими Бомбардами, а сверху доносился стремительно нарастающий гул: это эскадрилья драконов заходила на очередной круг для бомбометания. «Внимание, внимание! Воздушная тревога! Всем удалиться в укрытие!» — вопил голос из динамика, заглушая звуки сражения. Мелькнула мысль: «Надо же! Такое вокруг творится, а сигнализация в порядке!» Орды Пожирателей теснили защитников. Бой шёл уже внутри школы. Шеренги захватчиков в плотном строю наступали шаг за шагом, дружно, по команде выбрасывая перед собой заклятия. Пулемёт замолчал. Я оглянулся: Фред Уизли (кажется, это был Фред) отстёгивал пустой диск. «Брат, патронусы!!!» — со всей мочи заорал он куда-то в глубину коридора, где, вжимаясь в стены, держа палочки наизготовку, с решительностью на лицах замерли в ожидании приказа несколько десятков студентов. «Сейчас, сейчас! Держись, братишка!» — Джордж (кажется, это был Джордж) в порванной тельняшке и брюках клёш, сгибаясь в три погибели и зажимая в зубах ленточки бескозырки, тащил по полу здоровенный тяжёлый цинк. Видно, что ему было нелегко: вены на шее вздулись, а по раскрасневшемуся лицу стекали струи пота. Колонна наступающих остановилась. Единым движением нападавшие выхватили из-под мантий стеклянные фиалы и принялись засыпать какой-то зелёный порошок в горловины волшебных палочек. «Летучий порох, — сообразил я. — Перезаряжаются!» «Файр!!!» — прогремел откуда-то изнутри голос Минервы Макгонагалл. В ту же секунду из-за стен выступили защитники школы, и в Пожирателей полетели заклятия. Две передние шеренги атакующих рухнули на пол. Остальные двинулись вперёд, переступая через тела товарищей. Снова зазвучал пулемёт. Фред давил на гашетку. Из ствола вылетали серебряные искры. Стремительно увеличиваясь в размерах, они превращались сперва в светящиеся шары, но уже через мгновения обретали формы: кроликов, белочек, лисиц, змей, медведей, кабанов… Патронусы врезались в ряды захватчиков, сметали, крушили, сжигали на месте. В воздух поднимались клубы дыма. В стороны летели сорванные маски и обрывки чёрных плащей. Колонна остановилась. «Контратака!!!» — оглушительно прозвучала команда, и вперёд ринулись школьники. Вражеский строй рассыпался, и бой принял вид отдельных поединков. Я искал глазами Ваську. Вдруг взгляд мой зацепился за одинокую фигуру всадника. Посреди Большого зала, в стороне от центра битвы, на белоснежном коне, в закрытом шлеме и блестящих золотом доспехах, он, казалось, невозмутимо наблюдал за ходом боя, лишь иногда пошевеливая копьём с обломанным наконечником да вращая головой, как будто выискивал взглядом какого-то конкретного противника. «Берегись!» — заорал кто-то рядом, и меня толкнули в спину. Я упал на пол. Над головой просвистело, и рядом прогремел взрыв. Сверху посыпались каменные обломки. Я перевернулся на спину, не глядя швырнул из палочки Взрывное, вскочил на ноги и бросился за ближайшую колонну. Вдруг увидел Джинни. Шагах в двадцати от меня, она отбивала яростную атаку Беллатрисы, стремительно обсыпавшей её заклятиями. Откуда-то сбоку к сражавшимся рванулась Молли. Ей преградил дорогу Рон. Схватив мать в охапку и увлекая на пол, он закрыл её собой от летящих осколков. «Не вмешивайся! — услыхал я. — Пусть наша девочка себя проявит!» Дурак! Джинни оглянулась на голос брата, и тут же в неё ударил зелёный луч… «Джинни!! Неет!!!» Я рванулся к ней, но мёртвое тело уже упало на пол. Голова повернулась, палочка выкатилась из разжатой ладони, а лицо застыло с выражением покоя и умиротворения. Она смотрела на меня остекленевшими глазами. Мир вокруг остановился. Только дикий хохот Беллатрисы звучал в ушах, как набат. «Авада Кедавра!!!» — я бросил Убивающее проклятье в безумную ведьму, но рука дёрнулась, и я очутился на полу, сбитый с ног огромным мохнатым зверем. Волк пронёсся надо мной, устремившись куда-то вглубь, в гущу обороняющихся, и там… О, чёрт!! Он нёсся прямо на Ваську, которая безуспешно махала палочкой, пытаясь выпустить в приближающегося врага хотя бы какое-то заклятие. Ничего не получалось: её оружие не отзывалось на призывы хозяйки. Оборотень в три прыжка преодолел расстояние, смяв молодую колдунью. Васемона упала, обливаясь кровью, а Сивый, щёлкнув зубами, навис над ней, готовясь к последнему броску. «Неет! Только не она! Только не он!!!». Вдруг где-то в стороне раздались оглушительный скрежет металла и конское ржание. Я оглянулся. Белый конь вздыбился и тут же опустился на передние копыта. Всадник дал шпоры и ринулся вперёд, прикрываясь щитом, на котором — я это точно увидел! — застыл жёлтый лев на синем поле. Волк рыкнул, оскалившись, и, бросив свою окровавленную жертву, рванулся навстречу неприятелю. Рыцарь на скаку опустил копьё, и они сшиблись. От удара конь присел на задние ноги. Острый обломок вошёл зверю в глаз и вышел за противоположным ухом, пробив череп по диагонали. Бросив ставшее бесполезным оружие в теле врага, всадник выхватил волшебную палочку и несколько раз отрывисто взмахнул. Воздух вокруг задрожал, покачнулись древние своды, и над полем боя пронеслась невидимая волна, разбрасывая Пожирателей, в пыль истирая дементоров, размазывая акромантулов по стенам. Поток воздуха вырвался наружу через распахнутые двери и взорвался Адским пламенем. Заревели во дворе охваченные огнём великаны, загрохотали их падающие тела; в небе завизжали драконы, ставшие теперь огромными летящими факелами. Только защитников замка не тронула эта страшная стихия… Бросаюсь к Васемоне. Она не шевелится. До неё ещё несколько шагов, совсем немного, как вдруг из тени выступает фигура в пожирательском плаще. Маска с лица сорвана, и я сразу узнаю пришельца. Люциус Малфой! Начинаю поднимать палочку, но опытный убийца быстрее. «Бомбарда!» — из его волшебной палочки — сноп искр, и между нами с Васькой падает граната. Обычная, до боли знакомая РГД-5 — гарантированная смерть в радиусе семи метров. Через три секунды… Быстро оглядываюсь. Кругом наши. Отбросить некуда. «Значит, вот так вот, да?» Что же; так, значит так… Падаю на неё сверху и зажмуриваюсь. Страшно. А что ещё сделаешь? Часы тикают. Ничего не происходит. Почему так долго..? Я весь в липком поту. Страшно. Ага, вот оно… Ну всё… Бах!

…Толчки в плечо. Какие-то слабые… И осторожные какие-то. Нежные… Где это я? Ааа, на вокзале Кингс-Кросс. Вот и приехали. Открываю глаза, аккуратно прищуриваясь, боясь ослепнуть. Темно. Почему? Ведь светло же должно быть, вроде.

Я уже полностью проснулся. Надо мной ни неба, ни света. Только какая-то чёрная завеса. Там, высоко. Что это? Где я? Откуда-то слева выплывает знакомое лицо. То, которое я сейчас хочу видеть больше, чем что-нибудь другое. Нет, не так: одно из двух, которые я хочу сейчас видеть… Второе лицо появляется справа.

— Ну как он?

— Похоже, пришёл в себя, — Уизли вытирает меня влажным полотенцем…

— Эй, ты как? Ты в порядке?

Уфф! Это же был сон? Но какой реальный!

— Девчонки! Вы живые! — я просто не мог сдерживаться. Просто схватил их обеих и прижал к себе. И, кажется, у меня тогда даже глаза намокли.

— Ну, ты того, не наглей! — освобождаясь от моих объятий, пробурчала Васемона. — Какая я тебе девчонка? Ещё раз так сделаешь и быстро по ебальничку отхватишь!

— Да хоть сто раз! Вы же не понимаете! Ведь нас всех убили. Тебя, Джинни, убила Беллатриса. А тебя, — я взглянул на Ваську, — Сивый. А меня…

Я нёс какую-то ахинею, сейчас это понятно, но тогда просто не мог сдерживать чувства в себе.

— Успокойся. Это был просто кошмар. Всё уже прошло. У тебя был жар. А сейчас всё хорошо, — Уизли, как заботливая мамочка, успокаивала меня, обтирая влажными тряпками. И голос у неё был такой… мягкий и добрый. И от этого было приятно.

— Погодите. Вы не понимаете! — теперь я хотел сказать им самое, как я считал, главное. Хоть они сейчас вряд ли прислушаются, потому что решат, что я просто пересказываю свой бред. Но промолчать я не мог.

— Там, в моём сне, был этот рыцарь, Монтгомери… И он бился на нашей стороне!

* * *

О том, как прошёл остаток ночи, я узнал только утром из рассказа Васемоны. Потому что, ненадолго придя в себя после ночных кошмаров, снова вырубился. А после Дин и Симус оттащили меня в туалет, где я и проторчал до утра, время от времени пугая унитаз. В общем, происходило всё то же, что и с Васькой. А с первыми лучами рассветного солнца болезнь прошла. И теперь я валялся в кровати, потому как на уроки не пошёл, решив потратить время на обдумывание случившегося. И плевать, если потом МакКошка вдруг захочет отчитать меня за прогул.

А подумать было над чем. Главное, что сейчас нужно понять, так это почему на нас с Васемоной не подействовали заклинания? И тут виделось два варианта: либо Снейп действительно облажался при наложении чар, либо… Колдовство нас с другом не прошибает! Эта мысль пришла внезапно и поначалу показалась совершенно абсурдной. Но, поразмыслив, я даже нашёл в её пользу несколько косвенных аргументов. Во-первых: за всё время пребывания здесь, кроме Снейпа, нас никто не пытался заколдовать. И испытать на себе действие чар нам раньше не доводилось. А вот теперь попробовали… Во-вторых: коли мы пришельцы из другого мира, то разве удивительно, если окажется, что наши мозги нестандартно реагируют на местную магию? Кто-нибудь изучал этот вопрос? Ну и, наконец, в-третьих… А что в-третьих-то? А то, что я не верил, будто Снейп может оказаться настолько непрофессиональным, что не сумеет подчинить себе двух школьников. Ну, не верил и всё! И ладно, если б не получилось у него только с Поттером, от того Авады отлетают. Но вот Гермиону бы Снейп колдонул как нефиг делать! Но не вышло!

Насколько бы фантастичной не казалась моя версия о нашей «непробиваемости», она, бесспорно, имела важный положительный момент. А именно: её очень легко проверить. И это нужно сделать как можно скорее. Я невольно поёжился, когда осознал, через что мне снова придётся пройти. Вот только другого пути не было. Не Ваську же под заклинания подставлять…

Примерно через полчаса в спальню ввалились Дин и Симус. Тоже, наверное, пары прогуливают. Вот и появился у меня шанс проверить свои догадки. Хотя я предпочёл бы, чтобы на их месте сейчас оказалась Джинни. Но чего уж там. Не будем медлить. Чем быстрее всё пройдёт, тем лучше. А лучше ли?

— Гарри, — вдруг заговорил Дин Томас, — это всё правда? Ну, то, о чём вчера рассказал Невилл?

— Вы же видели воспоминания?

Дин утвердительно кивнул. Симус сидел на кровати, не поднимая на меня глаза, и только покусывал верхнюю губу. «Он мне всё ещё не верит», — догадался я. Что ж, это были его проблемы.

— Видели. А что с тобой было ночью? Совсем плохо, да?

— А вы ещё не знаете? — не то чтобы я думал, будто девчонки станут болтать о наших секретах, но спросить надо было. Тем более что теперь эти двое — часть нашей команды. Да и в сортир они меня на себе таскали.

— Нет. Гермиона сказала только, что ты здорово отхватил. Но без подробностей. И что ты сам объяснишь, если захочешь.

Ясно. Разумно с её стороны. Значит, буду объяснять. Нам ведь теперь вместе работать, и нужно заслужить их доверие.

— Нарвался на заклятие.

— Понятно, — Дин снова кивнул. — А сейчас как? Оклемался?

— Да, полностью, — я лишь усмехнулся в ответ и обратился к Финнигану, — Симус, нужна ваша с Дином помощь. Чтобы проверить кое-что.

Тот одарил меня язвительным взглядом.

— И чем же я могу помочь тебе, Поттер? — он всё ещё видит во мне врага. Несмотря на то, что уже в курсе общих проблем и смотрел мои воспоминания в Омуте. Это даже хорошо: легче будет его уговорить.

— Симус, врежь мне, а?

— Чего? — вот теперь он даже растерялся.

— Ударь меня заклятием. Любым. Только не смертельным.

— Ты с ума сошёл? Зачем мне это надо?

— Ты же меня ненавидишь. Вот тебе и шанс оторваться. Всё по-честному. Я ведь сам тебя прошу.

— Да на чёрта мне тебя бить? И с чего ты взял, что я тебя ненавижу? Мне вообще плевать на тебя. Думаешь, если я дал Непреложный обет и посмотрел твои дешёвые воспоминашки, то сразу проникся любовью, да? Что я вчера увидел? Только то, что ты опять строишь из себя важняка, хочешь снова выглядеть всеобщим спасителем. Больше такое не прокатит, Поттер! Зарабатывай себе популярность в другом месте! И с другими людьми.

— Популярность?! Дешёвые воспоминашки?! С другими людьми?!! А что ты сам можешь сделать для людей? Кто вчера орал: «Я не хочу! Меня не заставишь! Хрен у них получиться!» И что потом? «Я не знаю-ю», — передразнил я его вчерашнюю реплику.

Я не на шутку завёлся. Ну нельзя же быть таким тупым! Он что, вечером вообще ничего не понял?

— Мы хоть что-то делаем, чтобы остановить министерский беспредел. А ты только и можешь, что верещать! А как дошло до дела, так за чужими спинами прятаться!

Здесь я, конечно, переборщил: Симус никогда не был трусом и ни за чьими спинами не прятался. Дураком, может, и был, но не трусом. Но в тот момент мне было насрать на мелочи — я уже вскипел! О чём можно говорить с идиотом, который дальше своих обидок ничего не хочет видеть?!

— Это я за чужими спинами?!! Уж не за твоей ли?! — Финик подскочил ко мне и застыл в двух шагах, красный, как варёная креветка, выкатив глаза и тряся сжатыми кулаками.

— Да, за моей! — я тоже вскочил и шагнул к нему. Я не собирался отступать.

— За моей!! — я уже орал на него. — И за девчонками, которые сейчас рискуют не меньше, чем полгода назад! Пока ты дуешь свои губки, как прыщавая гимназистка, которую мальчики не любят!

— Это я-то?! А ты…

— Что я?!! На себя посмотри, фуфломёт! — и я врезал Финику. Ну, то есть как врезал? Не ударил даже, а так, просто пихнул его ладонью в лицо, но сильно. Так, чтобы он упал.

От толчка тот отлетел на пару шагов и шмякнулся на пол у своей кровати.

— Ах так, да? Всё, Поттер, тебе …здец!

Он даже не попытался подняться, просто резко развернулся ко мне, вытянув перед собой руку с волшебной палочкой. Я напрягся. Ну, давай! Но Финик медлил. Чего это он?

— Возьми свою палочку Поттер! — сквозь зубы процедил он. — Я не слизень какой-нибудь, чтоб с безоружным драться!

— Тогда и ты поднимайся, — я пожал плечами и достал свою палочку.

«Вот же чертяка благородный! Не может он с безоружным, видите ли. Хм!» — я хмыкнул про себя. Но такое отношение противника порадовало. «Это Гриффиндор, детка!» — вдруг встрял в мысли внутренний голос. «Вот только сейчас заткнись!» — огрызнулся я в ответ. «Как скажешь».

— Готов, Поттер?

— Готов.

— Конфундо! Глациус! Остолбеней! — Финик сразу бросил боевую связку. Конечно же, я и не думал защищаться. Не для того я это затевал.

Два луча и поток морозного воздуха почти одновременно ударили мне в грудь. Бл…ь! Как же больно!! Вот только я не потерялся в пространстве от Конфундуса, не отлетел от Ступефая и не вмёрз в ледышку от Глациуса. Я просто застыл на месте, не в силах пошевелиться. Не оттого, что меня заколдовал Финниган, а от того, что… Ну, как вчера в кабинете ЗОТИ. Прошла пара секунд, и вернулась способность двигаться. Дин и Симус ошарашенно уставились на меня, ничего не понимая. Я в упор взглянул на Финика:

— Чего ждёшь, ушлёпок?

Услышав оскорбление, тот мгновенно вышел из ступора:

— Экспеллиармус! Депульсио!

Да сколько же он будет пытаться меня швырнуть? Я неподвижно стоял на месте, да и палочка осталась в руках.

— Брахиабиндо!

Я только прикрыл грудь рукой, чтоб постоянно по одному месту не попадало. А то больно ведь! Никакие верёвки меня не опутали. Да они даже не появились. И вообще, мне это надоело. Мальчик для битья я ему, что ли?

Я только отмахнулся палочкой: — Протего! — и уселся на кровать перевести дыхание. Пускай теперь в мой щит долбится.

Входная дверь распахнулась, с грохотом врезавшись в стену, и в спальню влетела Васемона, а вслед за ней Уизли. Почуял, видать, друган мою боль через жгутик. «Ой, шо щас будет!»

На долю секунды Васька застыла, обводя взглядом комнату и оценивая обстановку; потом, видимо, сообразив, что происходит, подбежала к Финику, подпрыгнула, опершись руками ему на плечи, и — ой бля! — с размаху впечатала головой в лицо бедному герою-подрывнику. Брызнули кровавые сопли, и Финик с разбитым носом кулем свалился на пол. Одним ударом ноги Васька выбила из его руки волшебную палочку, а вторым обрушилась на солнечное сплетение. Симус крякнул, как резиновая грелка, из которой разом выдавили весь воздух, и сложился пополам, а Васемона уже склонилась над ним, занося руку для последнего удара.

— Стой! Не трогай его! — вскочив с кровати, я схватил подругана и, подняв его вверх, отшвырнул от оглушённой жертвы. Благо, что весит Гермиона всего-ничего. Так, килограммов сорок пять, не больше.

— Ты чего?! — Васька ошалело уставилась на меня.

— Он не виноват. Я его сам попросил.

— О чём?

— Врезать по мне заклятием.

— Чего-о??

* * *

— Ты что, камикадзе?? — орала на меня Васемона, когда я закончил рассказ о приключившихся у нас событиях.

— Ты сдохнуть решил?? Если тебе пох..., то пожалей хоть Джинни! — она взмахнула рукой в сторону притихшей на диване гриффиндорки. — Мы с ней сегодняшней ночкой по горло сыты! А я твой трупик отсюда домой не потащу!

— Да всё нормально, угомонись, — я пытался образумить её.

— Да, Гермиона, ведь всё хорошо. От Поттера заклятия как от стены отлетают! — с каким-то, как мне показалось, задором провозгласил Дин Томас.

Ох, лучше бы он молчал! Потому что Васька тут же переключилась на него:

— Отлетают?!! А что с ним ночью творилось, ты видел?!

— А это тут при чём?

— Дурак! Он вчера под Обливиэйт попал! — Васька на повышенных тонах принялась объяснять Томасу о последствиях воздействия колдовства на мой организм. Тот слушал её, раскрыв рот.

— Думаешь, если на нём магия не срабатывает, как должна, то всё проходит бесследно? Так он вчера одно заклинание словил, а сегодня сколько?

— Ш-шесть.

— Бл…ь, …здец! — беспомощно опустив руки, Васемона плюхнулась на диван.

— И что теперь делать? А, подруга? — она оглянулась на Уизли, по-видимому, ища поддержки. — Вот скажи, как жить с такими баранами?

Бараны — это, по ходу, мы с Фиником. Она ведь сейчас о нас говорит? Или вообще обо всех мужиках?

— Мальчишки! — только и махнула рукой Джинни. — Что с них взять?

— Идиоты!!

— А я вот что думаю: раз на него заклинания не действуют, то, значит, Невилл соврал, говоря, что весной Поттер свою речь толкал под Империусом, — прогнусавил Финниган.

Сейчас он сидел на кровати и представлял собой жалкое зрелище: с двумя окровавленными тампонами, торчащими из ноздрей, и заплывшими от синяков глазами. Сломанный нос ему уже успели вправить, но вот опухоль пока никуда не делась. «Это Гриффиндор, детка!» — вспомнил я недавнюю фразу.

— Ах, ты ещё и думать умеешь? Мало я тебе въеб…ла. Могу добавить! — снова завелась Васька и вдруг осеклась на мгновение, а потом заговорила совсем по-другому. Как-то она так заговорила… Голос был тот же, но вот интонация совсем иная. Какая-то мягкая, спокойная, убедительная. «Что происходит?» — я офигел и начал прислушиваться.

— Симус, а ты забыл, что случилось с Гарри весной? Как бы ты сам чувствовал себя после Авады?

Услышав это, Симус потупился. А она продолжала:

— Почти четыре месяца уровень магии у него был на нуле. И только теперь начал восстанавливаться. Так что, о каком сопротивлении Империусу можно было говорить в то время?

Чем дольше я её слушал, тем больше обалдевал. С чего это друг стал называть меня Гарри? Или он сейчас не придумывает на ходу, а рассказывает про настоящего Поттера? Но откуда он знает, что у того магия пропала и всё такое? И этот голос. Кажется, вот так же он разговаривал со мной в хижине у Хагрида, перед тем, как мы нашли Сириуса. И тогда он тоже говорил странные вещи. Как будто в моих мозгах рылся… Ох, не к добру это! Чую сердцем: не к добру…

После Васькиного рассказа о злоключениях Поттера ребятишки вроде успокоились. Во всяком случае, вопросов больше не задавали. Вскоре Дин увёл Финика, чтоб показать его мадам Помфри, пообещав после этого присоединиться к Долгопупсу и помогать тому в праведном деле извлечения на свет зарытых запасов приглушающего либидо средства. Ну а у меня вопросы к подругану как раз-таки возникли.

— Ты что сейчас наплёл про Поттера? Ты это сам придумал или как?

— Я не знаю, — Васемона выглядела ошарашенной и только разводила руками. — Честно, не знаю. Я как будто и не говорил ничего, а это кто-то вместо меня… Я только рот открывал, а слова сами вылетали.

Было видно, что она не врала. «Уф! Этого только не хватало! Да что же это твориться-то?!» — я сразу вспомнил себя в такой же ситуации. Тогда, в кабинете Дамблдора.

— Послушай, а у тебя в башке временами никакой «внутренний голос» не появляется?

Услыхав мой вопрос, Васька ещё больше растерялась и даже побледнела… Я тут же осёкся. Эх, зря я это спросил! «Даже в мире волшебников слышать голоса — плохой признак» — вспомнилась фраза из канона. Я покосился на Джинни, внимательно слушавшую наш разговор. Но она, казалось, ничему не удивилась и лишь поинтересовалась, кивнув на Васемону:

— У неё опять «щёлкнуло»?

— Ты о чём?

— Как о чём? Вы ведь сами рассказывали, что иногда у неё в голове замыкает и проявляются воспоминания Гермионы. Может, и сейчас так же?

Точно! Я вспомнил историю, которую сочинил, когда нужно было объяснить Уизли, откуда нам известно про гермионовский Обливиэйт для родителей. Отлегло. Хорошо, что рыжая сама это напомнила.

— Ну да, наверное, — Васька тут же закивала головой, соглашаясь с предложенным объяснением. Чего-чего, а смекалки другу не занимать.

Вот только самому мне это ни хрена не объясняло! Но продолжать обсуждение щекотливой темы при Джинни вряд ли стоило. Поэтому я замолчал, отложив разговор до лучших времён.

* * *

— Мы его сразу убьём или посмотрим, как сам ночью загнётся в нашей постели? — примерно в таком русле шёл диалог между «моими любимыми» в течение следующей четверти часа. На меня они не обращали никакого внимания. Да им вообще было похрен на всё, что я сам думаю о случившемся! Вот так, значит? Да они обнаглели! Я им кто? Ноль без палочки? И даже постель, выходит, тоже уже не моя?! Офигеть!

Вначале я ещё пытался что-то возразить, вставить своё слово в их разговор, но потом бросил это занятие, потому как понял: бесполезно! И просто завалился на кровать. Хотя и не считал себя чересчур больным. Конечно, определённая слабость в теле чувствовалась, и в груди ныло, но зато голова была ясная, и мыслительный процесс не вызывал острых приступов боли, как это было вчера. Но, как говорится, раз считаете меня «тяжело раненым», так будьте добры: лечите, обеспечивайте уход, окружайте вниманием и проявляйте заботу.

Вскоре Васька поднялась со своего места и, даже не взглянув в мою сторону, выскользнула за дверь. Куда это она? Джинни по-прежнему сидела на диванчике и теперь, не отрываясь, смотрела на меня. Вот только странно она смотрела. Серьёзно и как-то изучающе, что ли?

Я отвернулся и задумался над тем, что произошло в последние дни, пытаясь связать между собой все события, имеющуюся информацию, сделать выводы и понять, как действовать дальше. Итак, что нам уже известно?

А известно нам то, что министр — слабый маг, при этом обладающий главными «достоинствами» маггловских политиков: целеустремлённостью, беспринципностью и умением пускать пыль в глаза. В отличие от Помоны Стебль, не знакомой с приёмами борьбы за власть в человеческом мире, мне было совершенно ясно, как он добился своего кресла. Наверняка для этого мистер Фарш использовал ложь, подкуп, пустые обещания и красивые лозунги. Ну и, разумеется, набрал команду единомышленников. Из таких, как сам. И вот теперь этому «светочу демократии» придётся брать под контроль и всячески ограничивать тех, кто в будущем окажется способен составить ему конкуренцию. С богатыми чистокровышами он это уже провернул. Да и с Поттером, — самой популярной фигурой в магическом мире — пожалуй, тоже. Во всяком случае, он так считает. А сейчас пришла очередь остальных молодых и перспективных волшебников. Такое предположение целиком объясняло всё, что происходило в магической Британии после победы над Волдемортом: и ограничения для слизеринцев, и предательскую речь Поттера, и всё, что я подслушал в кабинете Дамблдора.

Непонятным для меня оставалось лишь одно: зачем министру Гермиона? Почему она так важна в этой игре? Я и раньше говорил, что не особо верю в то, что Фарш стремится заполучить Грейнджер ради секса или политических преимуществ. И того, и другого у него наверняка хватает; коли он сейчас министр. Нет, определённо, причина в чём-то другом. Но вот в чём? Хорошо бы её понять до нашей с ним субботней встречи. А в том, что такая встреча состоится во время приёма, я не сомневался. И речь на ней обязательно зайдёт о Гермионе, раз уж теперь она «моя женщина», а Снейп, на помощь которого министр рассчитывал в этом деле, облажался.

Ну, с министром вроде всё более или менее понятно. Какие ещё пунктики мне надо проанализировать? Ага: Снейп. Нам пока известно только то, что ему хочется завладеть Малфой-мэнором. Именно такую плату он затребовал (или собирался затребовать) в обмен на Грейнджер. Неясно другое: зачем ему мэнор? Может, решил основать новый аристократический род? На него, кажись, не похоже. Но самое главное, что хотелось бы знать о чмошном профессоре, так это почему его не опознала Карта Мародёров? Итак: Снейп — это следующий пунктик. Что ещё? Родители Гермионы. Где они сейчас? Насколько большой опасности подвергаются?

И тут всплывает роль таинственного Монтгомери. А может, и остальных из «списка пяти» (мне удобней так его называть). С некоторых пор я почему-то перестал относиться к рассказу Трейси Дэвис как к пустой сказке, не имеющей отношения к действительности. Я не мог объяснить, из-за чего это произошло. Просто… какое-то предчувствие, что ли? Ощущение того, что люди из списка реальны и каким-то образом причастны ко всему происходящему. Глупо, конечно, доверять ощущениям в таком деле, но избавится от них не получалось.

И, наконец, последний пунктик: Дамблдор. Кто он во всей этой истории? Исполнитель, подельник Фарша или тот, кто двигает фигуры?..

Мои размышления прервала Джинни. Я даже не услышал, как она подошла и встала рядом с кроватью.

— Можно?

— Конечно, — я подвинулся, давая ей место.

Рыжая аккуратно присела рядом. Некоторое время мы, не отрываясь, смотрели друг на друга, а потом она спросила:

— Зачем ты это делаешь?

— Что именно?

— Зачем рискуешь жизнью? Зачем играешь в опасные игры со Снейпом и с Дамблдором? Это всё для того, чтобы поскорее исчезнуть отсюда и вернуть нам Гарри, да? Неужели нет способа попроще?

Я задумался. А действительно, зачем? Наверное, ещё несколько дней назад так и было: я просто хотел, чтобы мы с Васькой поскорее возвратились назад, в наш родной, уютный мир. А вот чтобы вернуть Поттера… Об этом я никогда не думал. Да мне вообще было наплевать и на него, и на всех остальных, и на то, что здесь случится. Вот только сейчас что-то изменилось. Нет, на Поттера мне по-прежнему наплевать, а вот на других… И уж точно, заварил я всю эту кашу с организацией «подполья», с противодействием сильным мира сего, со спасением Гермионы и её родителей совсем не для себя. А тогда зачем? Да просто обидно стало за ребят, которых норовят обвести вокруг пальца всякие местные ничтожества. Потому, что кругом ведь люди, а не какие-нибудь придуманные персонажи из книжки. Вот, одна сидит рядом. Тёплая, живая, обычная девчонка. И остальные такие же. И как их оставить, когда вокруг только ложь и обман? Но главное, что я вдруг понял, так это то, что если сейчас их брошу, уйду в сторону и затихарюсь, то после сам места себе не найду. Загрызёт меня совесть и сожрёт с потрохами за то, что когда мог что-то изменить и кому-то помочь, то не сделал этого, потому что, по сути, струсил. И ничем уже не оправдаться будет. Нет, перед людьми-то можно, а вот перед собой не получится. Я же не слизеринец какой-нибудь.

Я мог бы рассказать обо всём этом Джинни, отвечая на её вопрос, вот только зачем? Скоро мы пропадём, вернёмся к себе, а она получит своего любимого, и будут они жить долго и счастливо… Так что незачем ей знать, что у меня внутри творится. Поэтому я постарался увести разговор в другую сторону:

— А ты сама?

— Что я? — она удивлённо уставилась на меня.

— Почему ты сама рисковала, когда в Хогвартсе правили Пожиратели? Зачем пакостила им, а не сидела на попе ровно, как многие другие? Тогда было опаснее, чем сейчас.

— Ах, ты об этом, — она на мгновение задумалась. — Ну, тогда шла война, и все были в опасности. Да я и не делала ничего особенного. Тогда Невилл и Симус в основном старались…

— Ну вот мужики бы пускай и старались. А ты девушка. Зачем вместе с ними лезла на рожон? Зачем воровала меч Гриффиндора? Ведь если бы тебя решили наказать, то обошлись бы гораздо хуже, чем с любым из парней. Ты хоть это понимала?

Она странно поглядела на меня, опустила голову и произнесла медленно и неуверенно, словно опасаясь чего-то:

— Конечно, понимала. И временами мне было очень страшно. Но только я не могла по-другому… Ты знаешь, — она подняла глаза и проговорила так, как будто извинялась за что-то, — я ведь любила Гарри. И я не могла вот так, сложа руки, сидеть и ждать его возвращения. Я тоже должна была что-то делать… Наверное, я просто хотела быть достойной его. Для меня это важно.

Ну вот и всё. Я отвернулся и уставился на занавеску. Не знаю, сколько времени прошло, — мне было пофиг — должно быть, несколько минут, а я просто лежал и молчал. Не хотелось ни говорить, ни думать. Надоело. Вообще, ничего не хотелось… Наконец, молча валяться тоже надоело, и я обернулся к Уизли. Она сидела рядом, не шевелясь, и, не отрывая взгляда, смотрела на меня. Стало забавно, и я даже невольно улыбнулся:

— Ты чего смотришь?

— Хочу запомнить твоё лицо.

Я мысленно рассмеялся: «Чего его запоминать-то? Поттер как Поттер. Мало она его видела, что ли? Смешно!»

Джинни заговорила, будто угадав мои мысли:

— Ты не похож на Гарри. То есть, внешне, конечно, похож, но совсем другой. Он бы никогда не сделал того, что делаешь ты.

— Это чего бы он не сделал?

— Он бы не собирал людей, не давал им поручения. Он постарался бы всё сделать сам, чтобы не подвергать других опасности. И он бы очень переживал и винил себя, если бы с кем-то случилось что-то плохое. А ты не боишься такого.

— Это плохо?

— Нет. Просто ты другой.

Я только пожал плечами. Какой есть.

— Ты так и не ответил, — Джинни, определённо, решила не оставлять меня в покое. — Зачем тебе наши проблемы? Ты всегда такой неравнодушный к чужим бедам?

— Да нет. Последнее время сам себе удивляюсь, — и тут мне вдруг показалось, что я понял ответ на этот вопрос, который и сам себе задаю всё чаще и чаще. — Ты помнишь, Джинни, Лавгуд говорила, что нам больше никто не размягчает мозги и не мешает быть такими, какие мы есть по своей природе? Я думаю, что причина в этом.

— В мозгошмыгах? Ты серьёзно?! — Джинни не выдержала и прыснула.

— Ага! — я тоже заржал.

Мы какое-то время безудержно хохотали, да что там, просто надрывались со смеха, а потом я всё-таки спросил:

— Ты сказала, что тогда, во время войны, любила Поттера. А сейчас?

Она разом замолчала, улыбка тут же сползла с её лица, а само лицо вдруг приняло растерянное и тревожное выражение. Джинни соображала десяток секунд, но потом:

— И сейчас люблю. Конечно! А разве может быть по-другому?

Она уже широко улыбалась. Я тоже заставил себя усмехнуться в ответ:

— Он скоро вернётся…

Дверь в нашу спальню открылась, и в проёме показался знакомый чемоданчик. А вслед за ним появилась и хозяйка. «Ну вот… Не иначе, как Васька подсуетился» — чего-чего, а становиться беспомощным пациентом в чужих руках не хотелось. Но, видать, такова была неизбежность: в этот раз просто проваляться ночь в кошмарах у меня, по ходу, не получится. Я тяжело вздохнул и поприветствовал своего лекаря:

— Здравствуйте, доктор Дафна.

* * *

Я лежал на спине и плохо понимал, что происходит вокруг. Потому что чувствовал себя так, как будто только что получил по башке здоровой дубиной. Ну, такой, знаете, какая была у Шрека, который гонял Гермиону по женскому сортиру в первой части киношки про Гарри Поттера. То есть, говоря по правде, не очень хорошо я себя чувствовал. И хотя никакой боли не ощущалось, но голова кружилась, как если бы в ней туда-сюда из уха в ухо одновременно сновал десяток вертолётов. А слабость была настолько сильная, что я не мог пошевелить ни телом, ни конечностями, ни даже языком. Дафна сказала, что это нормальное состояние для пациента во время обследования и диагностики. Чем, собственно, она сейчас и занималась, стоя рядом с кроватью и внимательно вглядываясь в зависшее надо мной сияющее золотистое пятно, внутри которого что-то непрерывно дрожало и пульсировало. Неподалёку с растерянными физиономиями за этим священнодействием наблюдали обе мои соратницы. Ну, то есть Джинни с Васемоной, это понятно.

Понаблюдав минут пять за движением внутри светящейся картинки, мисс Гринграсс покачала головой, выражая крайнюю озабоченность, и обратилась ко мне:

— Гарри, сейчас я буду задавать односложные вопросы, а ты просто обозначай ответ. Если «Да» — то прикрываешь глаза, если «Нет» — то ничего не делаешь. Понял?

Я прикрыл веки.

— Отлично. Скажи, в последнее время ты не замечал у себя ослабления магических способностей?

Последнее время — это когда? Сколько дней, недель, месяцев? Эх, жаль, спросить нельзя. Разговаривать я сейчас не умею. Но о чём это я? У меня ведь никаких способностей отродясь не бывало. А у Поттера они ослабли? Почём я знаю. Что же, будем придерживаться версии Васемоны, а вернее, её «внутреннего голоса», и списывать всё на последствия волдемортовской Авады.

Я снова прикрыл глаза.

— Насколько сильно они ослабли? Люмус зажечь мог? — тут же последовал вопрос.

На этот раз я не пошевелился.

— Ясно, — Дафна, казалось, задумалась.

— Знаешь, если бы я сейчас не видела тебя, то решила бы, что это, — она указала на золотистое пятно, — диаграмма какого-то слегка одарённого маггла или ребёнка, не доросшего даже до стихийных выбросов. Магическое ядро в зачаточном состоянии и крайне нестабильно. Как будто оно только начинает формироваться. А ещё виден заблокированный участок. Что там? Неизвестно. Могу лишь сказать, что это не проклятие… Такое с тобой после Авады?

Теперь она смотрела только на меня. Я зажмурился, изобразив положительный ответ.

— Ну что ж, надо ждать и следить за динамикой восстановления. Будем надеяться, что способности вернуться раньше, чем через десять лет, — взмахом палочки она свернула картинку и уселась рядом со мной. — А пока — никакой магии и никаких упражнений. Последствия могут быть непредсказуемыми.

— Но ведь он колдовал! Ещё сегодня, — вмешалась Джинни, — Поттер, ты ведь защищался от Финнигана?

Я закрыл глаза. А что? Я же действительно выставил щит. И всё получилось.

— Я не знаю, как такое возможно! — отрезала Дафна. — По диаграмме видно, что сейчас он беспомощен, как младенец. И совсем не способен на волшебство! А как у него вышло, я не могу сказать. В конце концов, это ведь Поттер. Уникум! Кто ж его разберёт?!

— А может… — Уизли вновь начала говорить. — Может, его подпитать? Дафна, ведь ты наверняка знаешь ритуал?

Мисс Гринграсс помолчала, а потом быстро повернулась к Джинни и как-то зло на неё посмотрела. Нет, даже не так: просто впилась в неё свирепым взглядом! Вот теперь верно сказано.

— Ты готова пойти на это?

Тут Джинни, как мне показалось, немного растерялась и замешкалась с ответом. А «звезда Слизерина» уже развернулась к Васемоне:

— А ты?

Та просто захлопала глазами, откровенно не понимая сути разговора. Я тоже не врубился, о чём идёт речь.

— Забудьте! — Дафна только махнула рукой. — Никакого ритуала не существует.

— Но как же? Мне ведь мама рассказывала… — как-то по-детски попыталась возразить Уизли.

— …Пустые слухи, сплетни и выдумки. Никого нельзя подпитать магией. Такого ритуала нет! — теперь Дафна снова говорила, как учительница, вбивающая в головы остолопов прописные истины.

На несколько минут воцарилась тишина, а потом Джинни робко спросила:

— Но что же тогда делать? Он переживёт сегодняшнюю ночь?

Дафна с интересом глянула на меня и кивнула:

— Я не знаю, почему он так реагирует на волшебство, но, вероятно, для него это лучше, чем оказаться под воздействием чар. Может, это какая-то защита? Или организм сам борется с магией? Если так, то, скорее всего, переживёт. А мы ему поможем.

Сказав это, мисс Гринграсс сунула руку в свой чемоданчик и выставила на тумбочку большой фиал с прозрачной жидкостью и пару пачек каких-то пилюль. Ну да, самых обычных таблеток, какие продаются в любой человеческой аптеке. Я офигел! И Васька, по ходу, тоже, потому что уставился на них, вытаращив глаза, и даже раскрыл рот от удивления.

— Это что? Колёса?

— Поскольку магия нашему больному сейчас противопоказана в любом виде, — не обращая на него внимания, принялась пояснять Дафна, — значит, попробуем обойтись маггловскими способами. Здесь обезболивающее и жаропонижающее средства. А в фиале — водяная вытяжка. Не буду говорить, из какого растения, — вам это знать всё равно ни к чему — но здорово укрепляет и мобилизует организм. Начнёшь принимать прямо сейчас, чтобы получить эффект уже к ночи, когда начнётся кризис.

* * *

Дафна ушла уже больше часа назад, а я ещё валялся в кровати. Вставать не хотелось. Слабость периодически сменяли то несильная головная боль, то лёгкие тошнотные позывы, то обычное нормальное состояние, когда ничего не болело и дискомфорта не ощущалось. И так по кругу. Я то засыпал ненадолго, как будто проваливаясь в какую-то чёрную дыру, то вдруг очухивался и начинал чувствовать себя совершенно легко и прекрасно. И тогда мог думать и даже поддерживать разговор. Впрочем, говорить было особо не о чем. Да и не с кем: Васька забралась с ногами на диванчик и дремала, опершись о подлокотник, а Джинни сидела рядом с ней и с очень серьёзным видом пялилась в какой-то блокнот, водя по страницам волшебной палочкой и иногда поглядывая на меня. Со стороны казалось, будто она что-то записывает или рисует, используя палочку, как карандаш.

…Я в очередной раз проснулся от звука открывающейся двери. На пороге замер Сириус. Тревожно оглянувшись вокруг и кивнув девчонкам, «крёстный» быстро подошёл к моей кровати.

— Мне сказали, что ты ранен. Что случилось? Это серьёзно? Как себя чувствуешь? Разговаривать можешь? Чем я могу помочь? — он тут же засыпал меня вопросами.

Кое-как нам троим удалось его успокоить и убедить (не углубляясь в подробности), что со мной уже всё в порядке, никакой опасности нет и что стараниями «доктора Дафны» к утру я буду как огурчик. Во всяком случае, сам я на это очень надеялся.

Дафна… Конечно, я был совсем не в восторге от того, что теперь эта слизеринка знает мой секрет. Ну, то, как действуют на меня заклинания. И о том, что магией Поттер теперь пользоваться не способен. Хреново это! Одно дело — гриффиндорцы (они ведь под Непреложным обетом, да и вообще, болтать не станут), и совсем другое — она. Я не понимал, что чувствую к Дафне. С одной стороны, её вроде как не в чем упрекнуть. Ничего предосудительного по отношению к нам она не делала. Напротив, всегда отлично помогала: и советом, и делом. Одно лишь излечение Сириуса чего стоит! Но, с другой стороны, избавиться от навязчивого недоверия к этой супердевушке у меня не получалось. Было в ней что-то такое… непонятное. Я не мог сформулировать претензии к ней даже в своей голове, но… ощущения загадочности и недосказанности в словах и поступках «змеиной принцессы» не давали мне покоя. Не понимал я её, короче. И от этого не доверял.

Меж тем Сириус, убедившись, что со мной всё в порядке, принялся рассказывать, как нынче обстоят дела в Запретном лесу. По его словам, Долгопупс вместе с братьями Уизли развернули сегодня настолько активную деятельность по вскрытию «могильника отходов магической жизнедеятельности», что Хагрида чуть не хватил удар. Вначале он, размахивая руками и вопя, ещё пытался сопротивляться «наглому произволу малолетних преступников» (это он их так назвал), осмелившихся цинично нарушить указание Великого Светлого Мага об утилизации пищевой добавки. Но когда Фред на пару с Джорджем объяснили ему, что никакого дамблдоровского приказа они не нарушают, поскольку тот определил Хагриду конкретную задачу: зарыть мешки с бромом, что бывший лесничий и сделал. А о том, что их нельзя вновь выкапывать, не было сказано ни слова. После таких аргументов полувеликан затих, по-видимому, справедливо рассудив, что и в самом деле, не учиняя препятствия гриффиндорцам, никаких правил он не нарушает и может таким образом сохранить добрые отношения как с нами, так и со школьным директором.

Сам же Сириус уже полностью выздоровел и окреп благодаря стараниям Дафны, а также «могучей собственной воле», как он сам про себя сказал.

— А что? Ведь я же Бичара, а не какой-нибудь заштатный маг-алкоголик! — гордо выпятив грудь, провозгласил наследник выдающегося древнего рода.

— Слушай, дружище, — я поманил его пальцем и зашептал в лицо, не желая, чтобы мой вопрос слышали девчонки. — А как у тебя с Дафной? Всё на мази?

Мне просто стало очень интересно… Сириус набрал полные лёгкие воздуха, шевельнул усами и оглянулся в сторону дивана, где восседала парочка заинтересованных представительниц прекрасного пола. Он как бы намекал: «Ну не при них же о таком говорить». Джинни, внимательно наблюдавшая за нами, конечно же, всё сразу поняла и, проявляя тактичность (вот же умница!), встала на ноги и, зацепив под локоть Васемону, решительно потащила ту к выходу из спальни: «Пойдём, подруга. У мальчиков намечается мужской разговор!»

— Ты представляешь, Гарри, — энергично зашептал Сириус, как только дверь за девчонками закрылась. — А я ведь скоро женюсь!

— Да ладно!?

— Ага! Точно тебе говорю! Это ведь такая девушка! Такая!!! Мне кажется, я влюблён, как мальчишка! — Блэк произносил эти слова с выражением крайнего счастья, восторга и какой-то совершеннейшей эйфории, как будто в этот момент получал… ну, я не знаю, наверное, самое большое удовольствие в жизни. Культурно выражаясь.

— Вот только помогу Малфою отсудить наследство и сразу же пойду к её отцу, — вдохновлённо продолжал он. — Договариваться о свадьбе.

— Думаешь, он согласится?

— А почему он должен возражать? — на лице Блэка появилось искреннее изумление. — Ты ведь знаешь: я же не простой волшебник. Я же БИ-ЧА-РА! Сам посуди, где он ещё найдёт себе в зятья такого великого мага?!

— Ну да, ну да… — я усмехнулся про себя. — Ну а невеста-то согласна? Вы с ней всё обсудили? Ты признался в любви, подарил кольцо и всё такое?

— Нет. А зачем? — теперь он уже удивился. И снова совершенно искренне.

— А как тогда? — сейчас уже у меня от удивления, кажется, даже открылся рот.

— Эх, Гарри, ты совсем ничего не понял! Я ведь говорю: вначале договорюсь с её отцом. А уже потом признаюсь, конечно. Ну и кольцо тоже… Хотя, куда уж она после сговора денется?

Я озадачился таким поворотом… Ну ни фига себе у них здесь порядки! Интересно, это всегда так помолвки происходят?

— Сириус, — я постарался аккуратно донести свою мысль, — а ты не думаешь, что это как-то… неправильно? Несовременно? Даже не спросить у девушки согласия… А вдруг она тебя не любит?

— Ох, Гарри! О чём ты говоришь?! Конечно же, она меня любит! Тем более, что мы уже давно перешли на новый уровень в отношениях. Теперь мы знаем друг друга целиком и полностью! И я тебе скажу: Дафна, она такая умелая! Такая подготовленная! Ну, почти как я сам! Чувствуется, что с ней поработали настоящие мастера. И не один год! И я как это увидел, так сразу понял: моя девушка! И сразу влюбился. Вот так вот!

Сириус, увлечённый рассказом, сейчас сиял, как надраенный сапог. Так, что казалось, что в его блестящем от пота лице я, если бы пригляделся, то увидел бы своё отражение. Вот только мне показалось, что я перестаю понимать, о чём он говорит. И поэтому решил поинтересоваться:

— Новый уровень в отношениях? У вас что, уже было? Ну, это самое…

Блэк замолчал и хитро посмотрел на меня. А потом, видимо, собравшись с духом, резко выдохнул и признался:

— Да, Гарри! Мы с ней фехтовали! Целых два раза!

Фехтовали?! Это у них так называется? А Сириус продолжал с упоением:

— Да, Гарри! Поединок — это момент, когда ты полностью узнаёшь партнёра! Всё, что он держит в себе и не выставляет напоказ, проявляется! Все его достоинства и все недостатки становятся видны… Вы чувствуете друг друга ближе, чем при поцелуе! И тогда можно выбирать, как себя с ним вести и что делать. И я выбрал!

М-даа… А ведь он сейчас говорит совершенно искренне. Я задумался, вспоминая свою сегодняшнюю схватку. Что ж я про Финика-то ничего не узнал? Или наоборот, узнал? Ну что он честный, например. И что вспыльчивый. И это всё. А что, мало?

— Фехтовали? Это вы, в смысле, на шпагах, что ли? Как мушкетёры? — я всё ещё не мог до конца поверить в серьёзность «крёстного». Уж настолько это отличалось от того, как обычно ведут себя с девчонками, что… Я просто не врубался в смысл!

— Круче, Гарри… На мечах!

— Ни х..я себе!!

— А я о чём толкую? — мой взрослый друг усмехнулся в усы. — Говорю же тебе: она потрясающая девушка!

«Да уж, — подумалось вдруг, — то-то меня после её диагностики до сих пор потряхивает».

Когда я открыл глаза, в комнате ещё стоял полумрак. Сквозь оконные витражи слабо пробивались первые лучи солнца. По потолку тянулись серые тени, в воздухе пахло чем-то тёплым и домашним. От этого было ощущение покоя и уюта. Я повернул голову направо. Уизли завернулась в одеяло, полностью стащив его с нас, и теперь наружу торчала только её головка. Несколько бронзовых прядей прилипли ко лбу, широкое открытое лицо с редкими веснушками улыбалось мне (я хотел думать, что она улыбается мне), длинные завившиеся ресницы чуть подрагивали, когда она делала очередной неглубокий вдох, иногда едва заметно шевеля во сне губами. Красивая… Не моя. Пускай она будет счастлива. Надо его поскорей вернуть.

Я глянул в другую сторону. Васька лежала на животе, отвернувшись и поджав под себя руки, и прикольно посапывала. Рядом на табурете сидел Дин Томас и пялился на её ноги.

— Глаза не сломай! — прошипел я, стараясь не разбудить девчонок.

Тот вздрогнул и встрепенулся.

— О! Гарри, ты…

— Тсс-с! — я поднял руку, указав на одну, потом на вторую, и прижал палец к губам.

Дин закивал, соглашаясь. Откуда-то из глубины комнаты выплыла Парвати. Она бесшумно приблизилась к Томасу и встала позади, опершись локтями ему на плечи.

— Очнулся? — шепнула она мне, кивнув.

— Вы что здесь делаете? — я как будто произнёс это без звука, одними губами.

— Дежурим. По очереди. Они, — она показала на девчонок, — с полчаса как уснули, а так всю ночь… И остальные тоже. Здесь вообще все… Джинни сказала, что с рассветом у тебя всё пройдёт. Ты в порядке? Точно?

Я кивнул.

— Ну тогда мы спать, — она потрепала Дина по голове и чмокнула в макушку. — Пошли!

— Стой! — я остановил её. — Помоги мне встать, чтобы не разбудить их.

Парвати поняла, достала волшебную палочку и взмахнула, шепнув заклинание. Я приподнялся, стараясь не шуметь, и, перебравшись через Васемону, ступил на пол. «Мои» даже не пошевелились. Хорошо.

О том, что означает брошенная Парвати фраза «Здесь вообще все», я понял, когда вошёл в гриффиндорскую гостиную. На многочисленных креслах и диванах разместились люди. Откинувшись на спинку и запрокинув голову, отчего у него открылся рот, на диване развалился Долгопупс. Ханна Эббот спала, положив голову ему на колени. На соседнем диванчике на груди у Фреда Уизли распласталась Падма Патил. Симус кемарил в кресле. Джордж храпел в дальнем углу, отвернувшись к стене. На диване, повёрнутом к камину и, соответственно, спинкой к центру комнаты, слышалась какая-то возня. На секунду вверх взмыла вихрастая рыжая башка, и Рон, прищурившись, обвёл комнату мутным взглядом. Меня он, кажется, не заметил. Вернулся, значит? Интересно, а кто это с ним? «Иди ко мне», — шепнул нежный голосок, и тонкая девичья ручка обвила его шею, увлекая вниз. Ага, ясно. Лаванда. Стараясь не создавать шума, я продвинулся к портрету Полной дамы и, произнеся пароль, выскользнул в коридор.

К собственному удивлению, опасения Васемоны, касающиеся моего состояния, на поверку оказались напрасными. Сегодняшняя ночь прошла не хуже предыдущей. А в чём-то даже и лучше: мне не снились кошмары, не было жуткой боли и тошноты; я просто, как в чёрный колодец, провалился в сон без сновидений, да так и проспал до самого утра. Что послужило причиной подобного эффекта, было неясно. Возможно, сказался приём лекарств, оставленных Дафной, а может, я просто начал привыкать к «магической нагрузке»? Но, так или иначе, здоровье моё вроде как сильно не пошатнулось. Вот только сейчас в туалете кое-что происходило… Вы понимаете, о чём я. Организм чистился, в общем.

Гигиенические процедуры затянулись почти на три четверти часа, и к моему возвращению в гостиную Гриффиндора вся компания была уже на ногах. Невилл заметил мой приход первым и, взмахнув рукой, громко поприветствовал. Все, кто были в гостиной, обернулись и уставились на меня, как на привидение. Кто-то смотрел растерянно, кто-то сочувственно, а кто-то, как мне показалось, даже разочарованно. Вот интересно, что же не так? В молчании прошла минута. Наконец я не выдержал:

— Вы что, покойника увидели? Что происходит?

— Неважно выглядишь, Гарри, — протянул Долгопупс.

Я пожал плечами. Это всё, что они хотят сказать?

— Г-Гарри, — неуверенно начала Падма Патил, — а это правда?

Сейчас она сидела на том самом диванчике, где совсем недавно отдыхала на груди у Фреда. Самого же старшего близнеца нигде не было видно. Я огляделся. Никого из Уизли вообще не было в комнате: все они куда-то пропали. Зато появилась Васемона. Друг стоял у прохода к мужским спальням и недовольно морщился.

— Что «правда»? — переспросил я у Падмы.

— Ну, то, что ты лишился магии? — она, казалось, смутилась от собственных слов.

Ах, так вот что их интересует. Вот почему они здесь. Прождали всю ночь только для того, чтобы узнать, стал ли Поттер сквибом или ещё способен что-то делать и вести за собой? Ну, ребят можно понять: я же для них вроде как лидер (хоть сам никогда и не претендовал на эту роль), а значит, обязан быть самым сильным.

Я достал палочку. Что там говорила Дафна? Что сейчас ни на что не способен? Что как ребёнок? А колдовать мне нельзя, иначе умру? Да к чёрту Дафну с её знаниями! А может, получится? Мне вдруг так захотелось, чтобы получилось… Я вспомнил сегодняшнее утро и улыбающееся лицо спящей Уизлетты, повёрнутое в мою сторону.

— Экспекто патронум!

Серебристый олень проскакал по комнате, отталкиваясь копытами прямо от воздуха и задевая вмиг повеселевших зрителей. Со всех сторон посыпались одобрительные возгласы. Я зашагал к Васемоне.

— Гарри, постой, — мне перекрыл дорогу Финниган.

— Чего?

— Я… — он сглотнул, а потом выпалил на одном дыхании, глядя прямо мне в глаза. — Я был несправедлив к тебе. Извини.

— Ладно, проехали, — я хлопнул его по плечу и двинулся дальше.

 

— Не ходи туда, — остановила меня Васька, когда я попытался пройти мимо неё, направляясь в нашу спальню.

— А что такое? — я искренне удивился.

— У рыжих семейный совет. Там близнецы, Джинни и Рон. Его Лаванда вчера расколдовала. Случайно. Сама, мы её не просили. Просто она, оказывается, всё ещё в него влюблена. Вот и навестила в больничном крыле. И поцеловала… Хреново это.

— Да нет, нормально, — я отмахнулся. — Когда-то ведь он должен был вернуться. А совет, я так понимаю, из-за нашего тройничка? Они тебя что, выгнали?

— Нет. Просто Джинни попросила. Сказала, что ей самой проще будет объясняться.

«Ну ни фига себе «проще»! Да они же её сейчас снова до истерики доведут! А то и до чего похуже. Нет, одну её с братьями оставлять нельзя!» Я обогнул Васемону и решительно шагнул к двери…

 

— …жаем твой выбор, — войдя, я услышал только окончание фразы. Джинни сидела в нашей постели, обхватив колени руками, и тихонько всхлипывала. Рядом, на краю кровати, устроился Фред. Он обнимал сестру за плечи и что-то втолковывал ей рассудительным и спокойным тоном. Джордж развалился на диванчике, закинув ногу на ногу, и покручивал между пальцами волшебную палочку. Рон сидел на табурете посреди комнаты, низко опустив голову. Моё появление не вызвало у братьев какой-либо серьёзной реакции. Джордж лишь косо усмехнулся, скользнув по мне взглядом, и снова обернулся к сестре. Рон на мгновение поднял голову и посмотрел равнодушно, без всякого выражения. Фред коротко взглянул на меня, но тут же вновь склонился к Джинни и продолжил, беря её за руку:

— А если кто-нибудь ещё раз посмеет тявкнуть о том, что ты позоришь семью, так ты не верь, — тут он оглянулся на Рона. Под тяжёлым взглядом старшего брата тот втянул голову в плечи и стал похож на побитого щенка. — И сразу скажи нам. Договорились?

В ответ Джинни закивала, громко шмыгая носом, и стиснула держащую её руку.

— Спасибо.

— Ну вот и всё ясно. Фред, пошли отсюда, — Джордж подвёл итог разговору, легко поднялся и двинулся к выходу танцующей походкой, да ещё и насвистывая себе под нос какую-то весёлую мелодию. Поравнявшись со мной, он остановился, пропуская братьев. Рон прошёл молча, глядя себе под ноги. Фред тоже не проронил ни слова, только посмотрел прямо мне в глаза и шевельнул бровями: мол, вот так-то. Я ещё никогда не видел его таким серьёзным… Перед тем как исчезнуть, Джордж дружески похлопал меня по плечу:

— Не забывай, о чём тебя предупреждали, Гарри.

Дверь за ними закрылась. Прошла уже пара минут, а я ещё стоял у входа, не решаясь что-либо предпринять. Джинни по-прежнему сидела на кровати и похлипывала. Потом резко вскочила и бросилась к выходу. Я успел схватить её за руку, когда она уже открывала дверь. Она обернулась и замерла, растерянно уставившись на меня. Несколько секунд мы будто играли в гляделки, а потом вдруг её лицо сморщилось, как у ребёнка, готового вот-вот зареветь; она прижалась к моей груди и расплакалась.

— Я такая дура! Такая дура!! Только всё порчу!

Я обхватил её руками, стискивая сильнее, и прильнул губами к макушке.

— Ты ничего не портишь. И ты не дура. Не смей так говорить о себе.

Я принялся гладить её по голове. Хотелось её целовать, но разума хватило для того, чтобы только прижаться щекой, утонуть в мягкой пушистой копне волос и шептать:

— Никогда не говори о себе плохо. Никогда не думай о себе так. Ты лучшая, кого я встречал в жизни. И ты всё делала правильно. От этого всем хорошо…

Вскоре всхлипы прекратились, и она подняла на меня глаза.

— Т-ты вправду… так… думаешь?

Я улыбнулся и, осмелев, коснулся губами её лба.

— Вправду.

Джинни снова уткнулась мне в грудь, но быстро отстранилась, взяла за руку и повела к кровати. Мы уселись на краешек. Она по-прежнему держала мою ладонь, сцепив наши пальцы в замок. Молча внимательно смотрела на них, сжимала и разжимала кисть, как будто изучая что-то или стараясь запомнить…

— А о чём тебя предупреждали? — она наконец отвлеклась от своего занятия.

— Твои братцы обещают меня прибить, если доведу тебя до слёз.

— Хи! — она хохотнула и поглядела на меня. — Они клёвые, правда?

— У тебя самые лучшие братья на свете!

— Эй, молодожёны! — внезапно донёсся тонкий девичий голосок из глубины комнаты. — Хватит вам уже нежничать. Имейте совесть, другим ведь тоже охота!

Мы с Джинни переглянулись и дружно хихикнули. Ну конечно! Ведь здесь Парвати и Дин Томас! И как все могли про них забыть?!

* * *

Новая встреча с братцами Уизли сегодня не входила в мои планы, поэтому я со спокойной совестью прошагал мимо «Волшебных вредилок», направляясь дальше по несильно широкой центральной улице посёлка. Туда, где… Конечно, я немного волновался, предвидя неприятный разговор. Ещё бы! Ведь в последний (и единственный) раз, когда посещал это место, то повёл я себя… прямо скажем, не совсем так, как подобает доброму гостю. А это значило, что и рассчитывать на тёплый приём сейчас было бы верхом наивности.

Я уже миновал «Три метлы», «Сладкое королевство» и свернул в проулок, направляясь к низенькому покосившемуся зданию, над входом которого красовалась вывеска с танцующим гоблином, поглаживающим сосиску, торчащую из его штанов. «Так, только спокойно. Держать себя в руках! Не поддаваться на провокации и не устраивать ссору», — я несколько раз глубоко вздохнул, настраиваясь и успокаивая себя, распахнул дверь и шагнул в сторону, пропуская вперёд свою спутницу.

Внутри всё выглядело так же, как и во время первого моего посещения. Немногочисленные гости, а вернее парочки, разместились в разных углах просторного помещения и общались между собой, не привлекая внимания. Накрашенные ведьмочки кучковались за одним из столов и, судя по всему, вели очень оживлённую беседу, что было видно по их активным позам и энергичной жестикуляции. Впрочем, тишину они всё равно не нарушали: видимо, огородились Заглушающими чарами. Гоблин с вывески находился за барной стойкой и протирал пивные бокалы. «Интересно, а он сменил галстук?» — мелькнула ехидная мыслишка, но я сразу пресёк её: сейчас не время вспоминать прошлые глупости и вновь портить отношения. Сейчас этот носатый сутенёр мне очень нужен. Даже не так: он нужен нам всем! Без него и его шалав весь наш новый план полетит к чёрту. И поэтому договориться с ними сейчас жизненно необходимо, чтобы, наконец, поставить жирную точку во всей этой затянувшейся истории… Подавив в себе неприязнь и внутреннее сопротивление, я направился прямиком к местному распорядителю.

А всё потому, что…

* * *

…После завтрака (который, кстати говоря, проспали почти все старшие гриффиндорцы) мы с Васемоной сидели в гостиной Слизерина и выслушивали соображения Малфоя о том, как можно было бы, по его мнению, подорвать позиции министра в глазах избирателей, а может быть (чем не шутит чёрт?), и вовсе от него избавиться. При благополучном исходе дела этот замысел светил нам прекращением преследования Гермионы и свободой для её родителей. А при неблагополучном — заключением в Азкабан.

Я слушал бледного аристократа и понимал: предложенный план не был придумкой Малфоя. Уж больно многое в нём (ну в плане, то есть) опиралось на детали, знать о которых слизеринец просто не мог.

— Ну что ты так на меня смотришь? — сдалась Васемона, в очередной раз поймав мой напряжённый взгляд. — Ну да, мы с Драко вместе это придумали. По-моему, вполне реальная затея…

— И когда вы только успели?

— Вчера, пока ты в кровати валялся.

Что ж, может быть. Вчера Васемона исчезла после прихода Сириуса и появилась лишь к вечеру. Им вполне могло хватить времени.

Я отвернулся. Затея действительно казалась вполне осуществимой, но вот только… не нравилась она мне. Риск казался слишком большим. Не для меня. О себе сейчас я как раз-таки не волновался, будучи совершенно уверенным, что сыграю положенную мне увертюру без сучка и задоринки. Я боялся за Ваську, который снова решил выступить в роли живца. И настроен он был очень решительно. И никаких моих доводов об опасности подобных действий не принимал.

— Да не переживай ты так, — убеждала меня Васемона. — Никакого риска нет. В нужный момент я просто отойду в сторону, а потом появлюсь. Основная же работа будет на тебе. Если сможешь всё исполнить как надо, то…

— За это не беспокойся, — я лишь отмахнулся. — Вот если Малфой…

— Резонанс и огласку я обеспечу. Остались старые связи. Что бы ни думали себе министерские, но не для всех бывшие Пожиратели — явление зла во плоти, — блондин усмехнулся, но тут же снова стал серьёзным и продолжил. — Но я хотел бы кое-каких гарантий и для себя.

Мы с Васькой переглянулись.

— От нас?

— Да, — Малфой наклонил голову, подтверждая эти слова. — Когда всё закончится, я хочу получить свободу от Непреложного обета.

Я промолчал. Этот вопрос должен решать Васька.

— Справедливо, — подумав минуту, согласился друган. — Так и договоримся.

…Но было в их плане ещё кое-что, что меня тревожило. Ещё одно слабое место, как я считал. Ведь не зря говорится, что то, что знают несколько человек, знает и свинья. А наш замысел (Ну вот, теперь я уже говорю «наш». Смешно) предполагал задействовать кучу народа. И не просто народа, а совершенно посторонних людей, не связанных никакими узами или обещаниями.

— Ну так свяжешь их магической клятвой. Какие проблемы? — Васемона резонно опровергла и этот мой аргумент.

Ну да, она права. Я сдался. Что же, попробуем отыграть такую партию… Ещё одна «вишенка на торте» ждала, когда я, наконец, выразил полное согласие с их доводами.

— В «Фиксмид» один не пойдёшь. Там с тобой и говорить не станут после того, что вы с Пупсом в прошлый раз учудили.

— И как тогда быть?

— Возьмёшь с собой Дафну. И не спорь, пожалуйста, — друг безоговорочно прервал все мои, ещё даже не высказанные возражения. — Это не обсуждается. Она поможет, вот увидишь. Согласен?

Мне ничего не оставалось, как молча кивнуть в ответ.

* * *

…Увидев приближающегося меня, гоблин демонстративно отвернулся.

— Добрый день, — я постарался нарисовать на лице самую вежливую улыбку, на которую только был способен.

— Свободных номеров нет! — огрызнулся гоблин, даже не повернувшись.

Я замер на секунду, соображая, что бы такого сделать, дабы визави заинтересовался и перестал нас игнорировать. Стакан разбить, что ли? Нет, вряд ли это поспособствует налаживанию отношений. А тогда что? Не в смысле, что разбить, а что вообще сделать? Пока я думал, мисс Гринграсс шагнула из-за моей спины и встала перед носатым.

— Минуту внимания, любезный, — это было сказано таким тоном, что я даже вздрогнул от неожиданности. Мысли вылетели из головы, и я во все глаза уставился на свою спутницу.

А посмотреть было на что! Я даже не мог подумать, что простая восемнадцатилетняя школьница, которая недавно строила мне глазки по пьяни, а после стреляла у Гермионы сигареты, может выглядеть вот так! Дафна как будто мгновенно повзрослела на несколько лет, превратившись из подростка-старшеклассницы в солидную даму с непроницаемым выражением лица, гордую и холодную, каких, вероятно, можно встретить на великосветских балах или увидеть на фамильных портретах. Сам я на балах не бывал, да и фамильных портретов не видел, потому и говорю: вероятно. Впрочем, с неё самой сейчас впору было писать картину под названием, ну, скажем, «Королева в борделе». Будь я художником, так точно бы нарисовал!

Однако гоблин, как видно, не разделивший моих эмоций, лишь обвёл её оценивающим взглядом. Потом презрительно посмотрел на меня и повторил, пошло ухмыляясь:

— Вам ведь сказано: свободных номеров нет. И в ближайшие дни не предвидится.

Не произнеся больше ни слова, мисс Гринграсс извлекла из сумочки какой-то конверт с ленточкой и сургучной печатью и положила его на стойку перед содержателем притона.

Гоблин недоверчиво взглянул на неё, потом на конверт, протянул руку и взял письмо; быстро сломал печать и уставился в текст. Его выражение менялось. По мере чтения на физиономии поочерёдно отразились удивление, растерянность, тревога и даже, как мне показалось, на долю секунды мелькнул испуг. А ещё говорят, что гоблины могут держать лицо… Фигня это!

Когда носатик закончил изучение пергамента и снова обратился к Дафне, то олицетворял собой лишь полную и безграничную любезность.

— Прошу прощения у миледи за дерзость. Смею надеяться, что этот неприятный инцидент не повлияет на отношение её милости к скромному служителю интересов Высокого рода и не омрачит время её пребывания в стенах нашего скромного заведения, — с этими словами он продемонстрировал искреннее раскаяние, приложив руку к сердцу и склонившись в почтительном поклоне. Ну ни фига себе!

— Мы бы хотели переговорить с вашими девочками, — не обращая внимания на извороты гоблина, коротко и по-деловому высказала своё намерение слизеринка.

— Разумеется. Всё, что пожелает миледи, — гоблин снова согнул спину, выражая готовность исполнить любое желание «высокой госпожи».

— Инструкции для себя получите через два дня. Ожидайте, — произнеся последнюю фразу, Дафна величаво вздёрнула подбородок и, отвернувшись от застывшего в новом поклоне гоблина, двинулась в глубь заведения. Туда, где за столом по-прежнему о чём-то активно судачили размалёванные шлюшки. Я, само-собой, поспешил за ней.

По пути в дальний угол, где расположились публичные ведьмочки, Дафна целиком сбросила с себя официальный вид и напускную чопорность. Так что когда мы подошли к «жрицам любви», она снова выглядела как нормальный человек. Ну, то есть, как простая девушка: без понтов и снобизма.

Заметив приближение незнакомцев, ведьмочки притихли и с интересом уставились на нас. Знакомая шлюха, копия Молли Уизли, по-видимому, сразу узнала меня и, состроив недовольное лицо, демонстративно отвернулась. Я же искал глазами «Бэллу». То есть девочку — двойника Беллатрисы, которую вместе с «Молли» так по-свински отшил во время своего предыдущего визита (ну, вы помните). Её нигде не было видно, и это мне не нравилось. А что, если она здесь больше не работает? Такой поворот сильно навредил бы нашему плану: ведь именно на участии этой особы и строился основной расчёт.

— Привет, девчонки! — Дафна запросто махнула присутствующим. — Есть предложение неплохо заработать. Кому интересно?

Такое заявление — сразу по делу, без долгих прелюдий — тут же привлекло общее внимание. Даже «тётя Молли» сменила гнев на милость и удосужилась повернуться, чтобы выслушать «интересное предложение». Все замерли в ожидании…

— Ты начнёшь или я? — справилась у меня Дафна.

— Красавицы, — я сразу вступил в разговор, — с вами работает девушка, похожая на Беллатрису Лестрейндж. Она сейчас здесь?

— У-уу, — ведьмы как-то сразу приуныли, видимо, подумав, что весь наш интерес заключается лишь в этой персоне, а им, соответственно, упомянутого заработка не видать. Наконец одна указала рукой в дальний угол зала, где за столом притихла непонятная парочка.

— Вон там сидит. Только теперь она каждый день занята. У неё постоянник вышел по УДО из Азкабана и вот уже пятый вечер тут зависает. Так что вам с ней ничего не обломится. Может, лучше на кого здесь внимание обратите?

Мы с Дафной переглянулись, улыбаясь.

— Конечно, обратим. Никто в обиде не останется, — успокоила желающих заработать Дафна и подтолкнула меня. — Иди к ней, а я объясню дамам, что к чему.

…За дальним столиком, как я разглядел, подойдя ближе, расположилась странная компания. «Беллатриса» сидела, подперев ладонью подбородок, и одаривала томным взглядом неказистого лысенького мужичонку в потрёпанном клетчатом пиджачке, расположившегося напротив. Рядом со столом стоял небритый домашний эльф в набедренной повязке и с колокольчиками в ушах. В руках эльф держал гитару и, отрывисто подёргивая струны, пел неожиданно глубоким красивым баритоном:

Ах Бэлла, Бэлла, Бэлла, Бэлла, Бэлла,

Душа больна, но не заледене-ела.

И в этом виновата только ты:

Нас в Азкабане грели о тебе мечты…

Ну ни хера себе!!! Я обалдел, когда услыхал, что он поёт! Это же Розенбаума песня! Ну, слегка переделанная под местный колорит. И кто же ещё здесь, кроме нас с Васькой, может её знать? Неужто Долохов откинулся? Неприятное предчувствие кольнуло изнутри. Да нет, такого упыря уж точно бы по УДО не освободили… А вдруг?.. Да даже если и так! Не станет он сейчас прилюдно потасовку устраивать. Не в его интересах.

Я сжал в кармане волшебную палочку — так, на всякий случай — и, преодолев возникшую тревогу, приблизился к столу. Увидев рядом незнакомца, эльф сразу замолчал, а мужичонка скользнул по мне испуганным взглядом и вдруг разразился потоком причитаний, граничивших со слёзными мольбами:

— Гарри! Я не при делах! Если ты про ту цепку с кулоном, что у меня та розовая жаба отжала, так я каюсь, мой косяк! Только ж я не знал, что то твоя цацка! А то бы ни в жизнь..! Вот те крест!

Мужичок начал экстренно осеняться святым знамением, накладывая на себя то ли полумесяц, то ли звезду Давида, а я стоял и не понимал, чего это он всполошился? И кто это вообще такой? А я, ну, то есть Поттер, здесь что, ещё и в преступных авторитетах хожу, что передо мной вот так отчитываться надо?

— Флетчер! — донеслось из-за стойки.

Мужичонка оглянулся. Носатый гоблин поманил его пальцем:

— Подойди-ка сюда!

Лысенький сорвался с места и бочком начал продвигаться в сторону барной стойки, одновременно раскланиваясь передо мной:

— Извини, Гарри! Сам понимаешь. Зовут меня… Я мигом.

Так вот кто это такой. Наземникус Флетчер. Какая встреча! Я усмехнулся, провожая взглядом самого известного жулика гарипотного мира, улепётывающего сейчас так, как будто бы ему в штаны насыпали летучего пороха и пытались толкнуть в камин со словами «Аврорат!» Ну и бог с ним. Пусть улепётывает. А я ещё ближе подошёл к «Беллатрисе», шикнув по пути на эльфа: «Съ…бись!». Ушастый испарился.

«Бэлла» глянула на меня исподлобья, криво ухмыльнулась и поступила так, как до неё «тётя Молли». То есть отвернулась, всячески показывая, что такое чмо, как я, недостоин и минуты её драгоценного внимания. Да-а, свои ошибки надо исправлять. Я попытался вспомнить, как вёл себя гоблин, извиняясь перед Дафной, и попробовал повторить его изысканные экзерсисы.

— Я пришёл, чтобы принести извинения милой даме за своё хамское поведение во время нашей последней встречи, — с чувством произнёс я замысловатую фразу и склонился в подобострастном поклоне. Ну ни х..я себе, как я, оказывается, умею!

«Беллатриса» повела бровью, явно удивившись столь галантному обращению, и повернулась, ожидая, чего же я ещё выскажу такого заковыристого. Ну я и начал высказывать:

— Смею поинтересоваться, не сможет ли любезная Беллатриса уделить недостойному школьнику несколько минут своего бесценного времени?

Вот ё… те ..ать! Тут я поймал себя на мысли, что мне совсем не западло говорить такие изощрённые хвалебности… как бы это потолерантнее сформулировать… женщине с низким уровнем социальной ответственности, вот! А что тут такого? Мне даже понравилось!

— Лиза, — вдруг ответила она.

— Что, простите?

— Зовут меня Лиза. Да ты садись уже. Хватит выёживаться, — Бэлла, то есть уже Лиза, замахала рукой, указывая мне на скамью, где только что сидел Флетчер.

— Будем знакомы, — она протянула мне ладонь. Не как для поцелуя, тыльной стороной вверх, а просто как для рукопожатия. Ну и ладно. А я бы и поцеловал, если надо. Что такого-то?

— Да ты не грузись, — продолжала моя новая знакомая. — Я сама тогда была виновата. Не знала, что ты Гарри Поттер. А то бы ни за что не подошла! Я же всё понимаю.

— Да ладно, чего уж ты…

— Брось, — она снова махнула рукой. — Видок у меня ещё тот… Не для правильных мальчиков. Зато клиент прёт. А что, зарабатывать ведь надо. Ну, давай, говори. Чего хотел?

— Так вот, как раз насчёт зарабатывать, — я перегнулся через стол, приблизившись к ней, и негромко начал излагать суть своего предложения…

Мы покинули «Фиксмид» с чувством удовлетворения. В смысле, не такого удовлетворения, с которым это заведение обычно покидают другие, а удовлетворения от того, что у нас получилось всё, что задумали. Хотя кое-что меня всё же тревожило. Но об этом чуть позже. В целом же наши переговоры прошли успешно. Теперь здешние девочки были проинформированы о своей задаче, предоплачены и связаны магическими клятвами. Гоблин тоже был «заряжен» на активные действия в качестве непосредственного соучастника, потому как просто не мог отказаться помогать нам. А не мог он этого сделать по какой-то таинственной причине, которую знала только Дафна. Она же, кстати, урегулировала и ещё один тонкий момент: оплатила «внеочередной отпуск» девице, работающей под Молли Уизли с условием, дабы та некоторое время не появлялась в Хогсмиде. Объяснила такой аттракцион щедрости мисс Гринграсс следующими словами: «Я не думаю, что вашим рыжим друзьям будет приятно видеть эту особу». В этом я был с ней согласен. А ещё я, кажется, нашёл объяснение необычным музыкальным пристрастиям Флетчера, когда вспомнил, как Васька бренчала на гитаре во времена «дружеских посиделок у Гермионы», а потом по коридорам Хогвартса носился Почти Безголовый Ник, распевая «Мурку». Теперь эти песни пошли в народ. Прикольно!

Вот только, несмотря на все наши сегодняшние успехи, чувствовал я себя отвратительно. Потому, что решительно не понимал, что происходит! Потому, что всё сегодня пошло не так, как должно было, исходя из нерушимой логики.

Почему гоблин растёкся перед Дафной, вместо того чтобы выставить нас взашей, как, вроде бы, он и собирался сделать вначале? Почему он, не проронив ни слова, согласился помочь нам в рискованном деле? Да что там согласился! Ведь его же и не просили ни о чём, а просто поставили перед фактом. Даже нет, ему просто приказали и всё! Дафна приказала. И он подчинился. Как она смогла его заставить? Без Империуса, без других волшебных штучек. Почему у неё всё всегда получается? Какой силой, недоступной другим, владеет эта загадочная дамочка?

Мысли беспорядочно роились в моей голове. И все были только о ней. Откуда у неё способности и знания? Почему помогает нам? Почему промолчала, когда я спрашивал о «списке пяти»? Что сегодня напугало гоблина? Вопросов к мисс Гринграсс накопилось слишком много. Я должен получить ответы. Немедленно. Но как? Да плевать, как. Пускай даже силой!

Мы ещё не дошли до центральной улицы Хогсмида, продолжая петлять по узкому проулку. Прохожих рядом не было. Окна домов выходили на другую сторону. Идеальное место! Я остановился и обернулся к спутнице:

— Дафна, что ты от нас скрываешь?

— О чём ты? — она посмотрела удивлённо и даже немного растерянно.

Хорошо играет. Вот только меня не проведёшь. Церемониться было некогда, и я просто схватил её за плечо и прижал к стене дома. А ещё и достал волшебную палочку.

— Я хочу знать всё, о чём ты не договариваешь! — я ткнул ей палочкой в подбородок.

Её выражение изменилось. Удивление и растерянность исчезли с лица, и теперь она неподвижно смотрела на меня. Без надменности и без страха… Просто смотрела и всё. Она выглядела совершенно спокойной и непрошибаемой.

Мы молчали около минуты, в итоге мисс Гринграсс первая нарушила тишину:

— Убери палочку, Гарри. Всё равно ты сейчас не способен ею пользоваться.

— Ты уверена? — я взмахнул рукой, направляя своё оружие на ближайший булыжник, валявшийся на краю мостовой. — Редукто!

Придорожный камень взорвался как снаряд, осыпав нас мелкими осколками. Увидев такую демонстрацию возможностей «потерявшего магию инвалида», Дафна едва заметно улыбнулась, а потом невозмутимо произнесла:

— Ты прав. Наверное, в самом деле пришло время поговорить.

Я молчал, продолжая удерживать её. Поняв, чего я жду, мисс Гринграсс подняла ладонь и произнесла:

— Клянусь своей магией, что отвечу на все твои вопросы, Гарри Поттер.

Я не шевелился.

— …Правдиво отвечу.

Вот теперь правильно. Я отпустил её, помогая выпрямиться и отряхнуть мантию.

* * *

Сегодня была среда, будний день, да и время-то не позднее. Занятия в Хогвартсе ещё не закончились, поэтому посетителей в «Трёх мётлах» не было. Только мы с Гринграсс.

Дафна сделала глоток сливочного пива, отодвинула от себя кружку и, утерев пену с губ, вопросительно на меня посмотрела.

— Так о чём ты хотел спросить, Поттер?

Все свои вопросы я уже давно прокрутил в голове и теперь был полностью готов к диалогу. Решил начать с последних событий:

— Почему гоблин в притоне так любезничал с тобой?

— Потому что я предоставила рекомендации от Главного гоблина Волшебного банка, — она лишь развела руками: мол, чего тут непонятного?

— Это то, что было в письме?

Она кивнула.

— А почему Главный гоблин банка тебя рекомендовал?

— Ну а разве он мог поступить иначе? — моя спутница вроде как изумилась. А вот я совсем не понял, что она имеет ввиду.

— Объясни.

— Ты на самом деле не знаешь, Гарри? — Дафна подозрительно взглянула, но, увидев мой неподдельный интерес, тут же продолжила. — Ладно, ясно. Сейчас ты всё поймёшь. Скажи, как называется банк?

— Гринготтс. И что?

— А почему он так называется?

О чём это она? К чему эти вопросы? Что за дурацкий экзамен? Причём здесь банк? Я пока не врубился, куда она клонит, но решил выслушать до конца.

— Вроде как банк назвали по имени гоблина-основателя, — это я знал из канона. — Кажется, его звали Гринготт.

— Гринг.

— Что?

— Так его звали. Гринг по прозвищу Зелёная травка. Из-за цвета его одежды. Иногда из-за происхождения его называли Зелёным готом. Гринг основал банк в пятнадцатом веке. Вот только он был таким же гоблином, как и мы с тобой.

Дафна замолчала, видимо, давая мне время на обдумывание услышанного. Ну и что я должен об этом думать? Какое мне дело до банка и до того, кто его основал? Зелёная травка, зелёная козявка… Ещё и готов каких-то приплела. Ну, был такой древний народ, кино я про них смотрел, и что? Тоже мне, великое знание. Умора! СТОП!.. Но ведь «зелёная трава» по-английски звучит как… Грин-Грасс. А «зелёный гот» будет Грин-Гот… Это что же значит? Это же получается, что… Это вот так всё просто, да?! Бля!!! Вот это да!

Я снял очки и начал протирать стёкла, стараясь не смотреть на Дафну. А она, поняв, что до меня наконец-то дошло, продолжила:

— Банк — это наш семейный бизнес на протяжении уже более пяти сотен лет. Сейчас им владеет мой отец, а унаследует его мой брат.

— У тебя что, есть брат? — от волнения я задал самый глупый вопрос, который только можно придумать в этой ситуации. Ещё бы мне не волноваться, когда сейчас передо мной по камушкам рассыпАлся весь известный канон Волшебного мира. Но Дафна, кажется, вовсе не заметила моего замешательства. Ну, или сделала вид, что не заметила.

— Пока нет, — улыбнулась она, отвечая. — Но мой отец — мужчина в самом расцвете, и появление наследника — это всего лишь вопрос времени.

— И поэтому ты так много знаешь и умеешь? Этикет, знание законов, колдомедицина, общественное устройство, фехтование…

— …верховая езда, иностранные языки, живопись, — продолжила она перечислять. — Всему этому я училась с семи лет. А после поступления в Хогвартс добавились ещё финансы, дуэлинг, углублённые курсы чар и зельеварения. Большие деньги дают возможность получить хорошее образование. Может, в этом состоит их единственное достоинство.

— Так, хорошо, я понял, — я завёлся, потому что уже пришёл в себя и теперь был просто обязан вытащить из неё как можно больше информации. — Ваша семья владеет банком. А кто же гоблины?

— Отличные наёмные работники. И ширма, чтобы избежать ненужного внимания.

— И поэтому вам пятьсот лет удавалось скрывать своё истинное положение?

— Помилуй, Поттер. О чём ты говоришь? Мы никогда не скрывались. Просто не афишировались и сдерживали публикации. А сказка про гоблинский банк — это выдумка обывателей. Люди всегда охотней верят в то, что придумывают сами. Наша роль в финансовой деятельности никогда не была тайной. Всем заинтересованным лицам она отлично известна.

— И что же это за лица?

— Да много кто, — Дафна пожала плечами. — Главы всех крупных родов, министр, королева…

— Какая королева?? — у меня от удивления челюсть отпала. У них ещё и королева есть?

— Маггловская, разумеется. А что тебя удивляет? Или ты всерьёз полагаешь, что наши миры совсем не сотрудничают?

Брр! Вот это новости. Нет, я слышал, конечно, что министр контачит с премьером магглов, но чтобы сама королева… Хотя, Дафна права. Что здесь удивительного? Напротив, всё очень разумно и логично. Само собой, монарх в курсе всего, что происходит в его стране. Раз даже какой-то премьер-министр знает о волшебниках, так королева тем более. А вот интересно…

— Дафна, — я присмотрелся к собеседнице. — А Волдеморт тоже о вас знал?

— Думаю, да, — мисс Гринграсс, похоже, действительно ничего не скрывала. — Наверняка.

— Тогда почему он считал каждый кнат, кормился за счёт Малфоя и других богатеньких Пожирателей, вместо того, чтобы прессануть ваше семейство и получить, по сути, безграничные возможности?

— Гарри, — Дафна поглядела на меня, как на ребёнка. — Ну как ты себе это представляешь? Гринготтс — единственный Волшебный банк. Защищаясь, отец бы сразу обрушил всю финансовую систему. И что потом? Полный крах. Коллапс экономики, голод. Думаешь, Волдеморт пережил бы такое? Да его бы собственные Пожиратели на ремни порезали. И неизвестно, когда бы он потом возродился. Нет, он хоть и был идиотом с манией величия, но не совсем без тормозов. Знал, на кого нельзя пасть раскрывать, чтобы без зубов не остаться. Но если бы даже он попытался применить силу, то не думаю, что в этом случае лишился бы меньшего, чем в битве за Хогвартс. Деньги — не главная наша защита.

— А если бы он, к примеру, захватил тебя или твою сестру и выдвинул требования, угрожая вас убить?

Тут Дафна помрачнела. Она помолчала, но совсем недолго. А потом ответила:

— Даже тогда он ничего не получил бы. Отец нашёл бы способ нас спасти… Или бы не нашёл…

Говоря это, она старалась выглядеть спокойной, но я-то видел, как побледнело её лицо и руки начали дрожать. Нет, сейчас Дафна не играла, не бравировала; она будто переживала такой момент, представляя его в подробностях, и отвечала искренне, как и обещала мне.

— И ты вот так спокойно об этом говоришь? — я просто офигел. — Неужели деньги дороже жизни детей?!

— Тут дело не в деньгах, Поттер, — Гринграсс подняла лицо. Было видно: она уже полностью взяла себя в руки. Минутная слабость прошла.

— А в чём же тогда?

— Нельзя подкупать зло, Гарри. От этого оно становится сильнее и несёт больше горя. А что касается смерти, так ведь она неизбежна. Глупо искать её самому, но прятаться от неё ещё глупее.

— Волдеморт считал иначе.

— Поэтому я и называю его идиотом.

— А почему твой отец просто не перекрыл Пожирателям доступ к финансам? Без денег Волдя и половину своей армии не набрал бы, и злодейств бы меньше сотворил.

— Так нельзя. Банк не хозяин вкладов, а простое хранилище. Владельцы тратят деньги на что хотят.

Я бы мог поспорить с ней о том, что можно, а чего нельзя. Но зачем? Волдеморт — дело прошлое, а сейчас волновали насущные проблемы. Я помнил: «Гринграссы — хранители богатств». Теперь ясен смысл этих слов, когда-то произнесённых бабушкой Трейси Дэвис. А значит, пришло время для следующего вопроса.

— Дафна, расскажи о людях из «списка пяти». Кто они такие?

— Владыки земли. Последние оставшиеся аристократы Британии.

— Последние? — я изобразил удивление. — А как же всем известные…

— Вероятно, ты говоришь о Краучах, Малфоях и остальных из «Священного списка»? Так это совсем другая градация.

— Но ведь Малфои и многие другие из священных двадцати восьми как раз и называют себя аристократами.

Конечно, я хорошо помнил всё, что рассказала Трейси, но теперь жаждал услышать вариант этой «сказки» от мисс Гринграсс.

— Именно: называют себя, — моя собеседница усмехнулась. — Вот только они не такие, как те, кем уж оч-чень хотят казаться.

— Не какие?

— Не герои.

— Так уж сразу и герои? — я тоже усмехнулся, но по другому поводу: ну и самомнение у всех этих «благородных»!

— Не придирайся к словам, Поттер, — отмахнулась Дафна, угадав мою иронию. — Если ты не знаешь, то «герой» на древнем языке означает «защитник». Только-то и всего. А на твои лавры никто не претендует.

— Я об этом не говорил…

— Но подумал. Ладно, оставим это. Так вот: все эти Нотты, Паркинсоны, Малфои, Флинты и прочие Булстроуды умеют лишь запасать золото. Оно их бог. А выше золота они ценят только себя. И ради сохранения богатства и собственной жизни они будут служить любому: хоть Волдеморту, хоть Фаршу, хоть мне или тебе. И им начхать, что при этом случится со всеми остальными. Я могу рассказать тебе о каждом чистокровном семействе и о том, как возникали их состояния. Хочешь?

— Нуу, — я замялся. Надо ли мне это знать? А впрочем, информация не бывает лишней. — Ну, расскажи.

Дафна отхлебнула из глиняной кружки и начала:

— Первый Нотт был талантливым зельеваром-аптекарем. Он заработал своё состояние на зельях, которые по баснословным ценам продавал магглам во время эпидемии чумы, незадолго до принятия Секретного статута. Гойл вместе с Паркинсоном грабили магглов, разбойничая на дорогах. Кребб пиратствовал где-то в Атлантике. И Флинт, кстати, тоже. Слыхал об «Острове сокровищ»? Это про него. Малфуа, потомки которого именуются сейчас Малфоями, служил простым конюхом у лорда Бедивера, соблазнил его малолетнюю дочь и стал зятем рыцаря. А после смерти тестя сгубил своих шуринов и завладел всеми богатствами великого рода. Крауч, будучи судьёй в графстве Эссекс, за взятки освобождал или наказывал «преступников». «Служение закону» у этих деятелей в крови, — тут Дафна презрительно хмыкнула. — Предок Бруствера был вождём какого-то народа в Африке и неплохо обогатился на продаже своих соплеменников в рабство испанцам. Мне продолжать?

— Хватит, — я уже всё осознал. Вот только разве что… — А ты знаешь что-нибудь про…

— Я поняла, о ком ты хочешь услышать, Гарри, — кивнула Дафна. — Это правильно. Свою историю нужно знать… Твои предки ведут род от Певереллов, которые, по легенде, получили Дары от самой Смерти. Я думаю, что это правда. Ведь иначе не объяснить того, что тебе дважды удалось пережить Аваду. Первый Поттер был известным лекарем среди магглов и волшебников аж в двенадцатом веке. Изобретённые им лекарства долго продолжали приносить доход потомкам… Первый Уизли был кузнецом. Делал прекрасные зачарованные доспехи. Заработал на этом деле и начал торговать. Вот только купец из него оказался никудышний. После него потомкам остались кое-какие сбережения, но немного. Что ещё тебя интересует?

— Список пяти, — напомнил я. Мне было интересно слушать истории о происхождении разных волшебных родов, но хотелось понять самое важное: какое отношение всё это имеет к происходящему здесь и сейчас? Хотя, должен признаться, узнать о том, что Уизли и Поттеры не замешаны в разных гадостях, было приятно.

— Ах да, мы отвлеклись, — мисс Гринграсс допила остатки пива и продолжила. — Ты ошибаешься, Гарри, если полагаешь, что аристократа отличает от других только количество золота в хранилище да светский образ жизни. Ну да, они правят и судят, и немало получают от людей, но не просто так, а за то, что защищают их и от врагов, и от любой несправедливости. Такова их обязанность. Равно как и готовность расстаться с жизнью на поле боя, если это случится. Как думаешь, смогут ли нынешние чистокровные рискнуть собой ради других?

— Вряд ли.

— То-то и оно. Они скорее переметнутся к врагу, нежели согласятся поставить под удар своё благополучие. И пока эти люди у власти, глупо рассчитывать на честные решения и справедливый суд.

— Хорошо, — я, похоже, понял её главную мысль. — Но тогда, коли вы такие крутые и правильные, то почему не наведёте порядок? Не отстраните уродов и не возьмёте правление в свои руки?

— Хм, — Дафна иронично усмехнулась и потянулась ко второй бутылке сливочного пива. — Меня ты сюда не приписывай. Я не героиня. Моя сестра — возможно. Но не я. Хотя ты прав, заговорив о правлении. Когда-то так и было. Но сейчас осталось слишком мало. Всего четыре семьи.

— Пять, — уточнил я. А что? Ведь в списке пять имён. Да и Трейси говорила о пяти.

— Блэки не в счёт. Они давно отступили от коренных устоев. Когда стали ценить чистокровность и родовитость превыше всего.

— Поэтому их называют отступниками?

Дафна кивнула.

— А почему говоришь, что ты не героиня? Разве в ваших семьях не все рождаются такими?

— Конечно, нет. Никакие качества не передаются по крови. Даже у прославленного воина сын может оказаться трусом, а у ничтожного предателя — героем. Каждый человек индивидуален, и неважно, в какой семье он родился. Воспитание и среда накладывают отпечаток на поведение, но настоящая натура всё равно возьмёт верх, и человек проявит себя так или иначе. Это не зависит ни от рода, ни от магии, поэтому нельзя игнорировать честных и отважных магглов, ставя себя выше них лишь из-за того, что мы родились волшебниками. Мелочные людишки не в состоянии это признать, потому и выдумывают всякую чушь о чистоте крови.

— Так что же Блэки? Они все совершенно безнадёжны? — мне вдруг стало обидно за Сириуса. Уж он-то точно никогда не был приверженцем расовых бредней. Поэтому и пострадал, будучи отвергнутым семьёй.

— Отнюдь. Это даже выглядит странным, но в их семье довольно часто рождаются герои. Взять хотя бы последнее поколение: Сириус, Регулус, Беллатриса. Трое из пяти.

После этих слов зелёной волшебницы я обалдел и вытаращил глаза. Что она сказала? Кого назвала героями? Не, ну Сириус — это само-собой, с ним вопросов нет. Ну, пусть даже Регулус, Пожиратель смерти. Ему хватило мужества пойти против Волдеморта и пожертвовать жизнью, когда разобрался что к чему, и понял, что до этого заблуждался. Но Беллатриса?!! Эта-та сука здесь каким боком?

— Ты сказала Беллатриса?

Наверное, возмущение отчётливо сквозило в моём голосе, потому что Дафна, внимательно посмотрев, заговорила неспеша, но твёрдым и спокойным голосом.

— Да, Гарри, ты не ослышался. И пусть это тебя не смущает. Все качества героя у неё были очень хорошо проявлены: бесстрашие, отвага, упорство, верность своим убеждениям и своему сюзерену.

— Вот только сюзерен у неё был… уж слишком…

— И в этом ты прав, — мисс Гринграсс поправила чёлку, убрав упавший на лоб локон, и продолжила. — Одних качеств недостаточно, чтобы быть защитой другим и иметь уважение. Судьба Бэллы — показательный пример того, во что может превратиться герой, если сделает неправильный выбор.

Что ж, вероятно, она права. Я подумал… Захотелось выяснить ещё один непонятный момент о семье «крёстного». Раз уж о них зашла речь.

— А почему Блэков называют ещё и неукротимыми?

Хм, — моя собеседница улыбнулась. — Возможно, это как-то связано с их темпераментом. Всем из нашего круга известно: если Блэк что-то втемяшит в голову, то не успокоится, пока не добьётся своего. И возвращаясь к той же Беллатрисе: ты же видел её в бою, Гарри. Скажи, кто бы смог заглушить этот безумный фонтан ярости?

— Молли Уизли смогла, — негромко ответил я. Не потому, что не верил слизеринке, а потому, что вспомнил сцены со сражающейся Бэллой из канона и задумался…

— Да, Молли смогла… — Дафна произнесла это медленно, растягивая слова, как если бы о чём-то вдруг вспомнила. — И многие до сих пор не понимают, как ей это удалось.

— Молли защищала свою дочь…

— Верно! Думаю, что причина её удачи именно в этом. Есть силы, неподвластные разуму. И они часто решают за людей. Помогают или вредят, чтобы всё выходило так, как нужно.

Мы помолчали. Дафна ещё отхлебнула сливочного пива, а я захотел сменить тему разговора.

— Ну и что же должно случиться, чтобы чистокровные открестились от своих принципов и начали относиться ко всем как к равным, не взирая на происхождение?

— Этого никогда не произойдёт, — Дафна покачала головой.

— Так что? Засадить их всех в Азкабан, чтоб не отсвечивали?

— Зачем? Такие люди, как они, необходимы. Пусть занимаются тем, что любят и хорошо умеют делать: зарабатывают деньги, дают работу другим и копят богатства. Но вот только пускай делятся с теми, кто их защищает, лечит, учит детей…

— Ага! Так они и раскошелятся. Держи карман шире!

— Разумеется, не раскошелятся. Поэтому их нужно заставлять. Силой. Страхом. Законом. Твоя рыжая подружка верно сказала Нотту, что всегда найдёт способ получить с него, если это ей понадобится. Помнишь? И с этим не поспорить. Тут она в своём праве.

Ну да… Я вспомнил перепалку Джинни со слизеринцем после того, как мы отыскали неподписанные документы в тайнике Снейпа. А насчёт всего остального… Хм! Мягко стелет Дафна. Уж больно всё красиво и легко получается, по её словам. Вот только министр Фарш никогда не пойдёт на подобное, потому как тоже печётся лишь о собственном кармане. Это я уже давно понял.

— И кто же, по-твоему, должен их заставлять? — усмехнулся я, даже не пытаясь скрывать сарказм.

— Те, кто достоин править в Министерстве и принимать решения в Визенгомоте, — мисс Гринграсс вновь проигнорировала моё настроение, продолжая говорить очень серьёзно. — Те, кто знает, что такое честь и верность. Кто показал свою смелость и силу, размазав Волдеморта по мостовой Хогвартса, пока другие притихли, разбежавшись по норам, как мыши. Вы, Гарри. Ты и твои друзья. А иначе, если всё останется как раньше, то и вся эта война была пустой тратой времени, жертвы — напрасными, и какой-нибудь новый Тёмный лорд не заставит долго ждать своего появления.

Ох ё… ть! Вот такого заворота в сюжете я точно не ожидал! Она что же, подбивает меня устроить революцию??! Но это же глупо и смешно! Кто позволит? И даже если на миг представить себе то… Как смогут управляться с государственным аппаратом и законотворчеством несколько, пускай десятков, недоучившихся школьников?!! Нет, Гринграсс точно сбрендила. Или я чего-то недопонял?

— И, кстати говоря, Поттер, — как бы размышляя вслух, вдруг произнесла Дафна, — Гермионе не стоит волноваться за своих родителей. Пока они в гостях у сэра Людвига, им нечего опасаться.

— Ты сказала «в гостях»??? — я аж взревел. Из головы тут же вылетели все посторонние мысли, и теперь я готов был слушать её ещё сколь угодно долго, лишь бы узнать что-нибудь об этой самой важной части наших проблем.

— Ну конечно, в гостях. Мне неизвестно, как они всё провернули, но только знай, Поттер: вы не одни.

Сообщив это, Гринграсс замолчала, видимо, полагая, что сказанного достаточно, чтобы я всё понял. В общем-то, так и есть. Я даже не стал уточнять, кого она имела ввиду, говоря «они». Наверняка, кого-то из загадочного (ну нет, уже не загадочного) списка. А это означает, что союзники у нас всё-таки имеются. Или не союзники? А вдруг нас подставляют, используя как пешек в какой-то крупной игре? Но ведь Дафна сегодня была откровенна? Она ведь клятву дала… «Фух! Совсем запутался. Всё услышанное нужно будет ещё раз хорошенько обмозговать по возвращении в Хогвартс, потому что сейчас от переизбытка информации голова просто отказывается работать…»

Мисс Гринграсс молча наблюдала за мной. Не торопила, давая время осмыслить важные известия. Наконец она нарушила тишину:

— У тебя больше нет вопросов, Гарри?

— Э-ээ, постой! — очнувшись, я осознал, что чуть было не забыл поинтересоваться ещё одним моментом, касающимся последних произошедших со мной событий. Может, он был не самым значительным, но ответ я хотел получить.

— Скажи, Дафна, о каком ритуале и о какой подпитке вы говорили с Джинни, когда ты осматривала меня вчера?

— Ах, это? Да ничего важного. Забудь, — она отмахнулась.

— Нет. Расскажи, пожалуйста.

— Ну ладно, слушай. Бытует мнение, что ослабленный маг может напитаться колдовской силой от другого. Что якобы существует специальный ритуал, пройдя через который, один волшебник станет пожизненным донором для второго. В некоторых родах для этой цели даже принимали в семью нового члена, обычно сильную молодую ведьму или колдуна, которые должны были служить батарейкой для дряхлеющих, теряющих способности магов. Только всё это ерунда.

— Ерунда?

— Полная чушь! Подобным способом можно забрать у человека жизненную силу, здоровье. Но только не магические способности. Волшебство так просто не даётся. Но дураки верят в это.

— Погоди, послушай, — что-то в этом её рассказе меня зацепило. Я пока ещё сам не понял, что. — А не получалось ли у этих любителей поживиться за чужой счёт такого, что они насухо выдаивали «батарейку», как вампиры, и теряли донора?

— Чтобы этого не происходило, ритуал предусматривал для донора возможность также питаться от других, посторонних. Получалось, что маг-донор собирал силу у волшебников на стороне, чтобы после передавать хозяину. Понятно?

Чего уж непонятного?! Да это же голимый вампиризм получается! Людоедство какое-то. Ну и суки же эти чародеи-колдуны! Ну, не все, конечно.

— А как происходит подпитка? Технически, — я разволновался и теперь хотел знать все подробности, потому что в голове вдруг щёлкнуло: уж больно это похоже на… Министр ведь слабый маг, верно?

— Самым естественным и надёжным способом, — Дафна развела руками. — Через секс.

Всё! Снова щёлкнуло, и ещё один пазл занял своё место в общей картине. Я просто уверен, что не ошибся! Так вот что имел ввиду немытый фюрер факультета Слизерин, говоря о будущем, уготованном для Гермионы. Сразу вспомнилось его: «Самая яркая ведьма своего поколения станет самой упоротой шлюхой. Сюжет, достойный Шекспира…» Вот бляди!!! Я негодовал.

— О чём ты задумался? — собеседница взглянула на меня с тревогой — видимо, заметила мой гнев. Ну и пусть! Больше я его не собирался скрывать.

— Смотри, что получается, — сейчас я всё объясню, а заодно и выслушаю её мнение. — Министр Фарш — очень слабый маг. И он стремится заполучить Гермиону. Снейп готов ему её передать, а до этого пытается сломать, организовывая изнасилования. На это он подбивал слизеринцев. Соображаешь, из-за чего ветер дует?

— Грейнджер идеально подходит на роль дойного суккуба — так их называют, — с минуту подумав, отозвалась мисс Гринграсс. — Потому что, во-первых, она сильная ведьма, а во-вторых, и это главное, — магглорождённая. В нашем мире это всё равно, что сирота.

— А значит, — я продолжил за неё фразу, — никто не озаботится её судьбой и не защитит.

— Кроме тебя, Гарри, — Дафна снова (в который уже раз за сегодня?) внимательно посмотрела мне в глаза…

Жгутик сдавил запястье, как только мы вошли в замок. Да так, что я невольно вскрикнул от боли и замер на месте, сгибаясь в три погибели.

— Что с тобой? — голос Гринграсс донёсся как будто издалека и был еле различим на фоне непонятного шума, неизвестно откуда взявшегося в моей голове.

Я не мог ответить, только стоял, согнувшись, и сжимал покрасневшую ладонь. Очень скоро боль ослабла, и я сумел выпрямиться.

— Гермиона в опасности! Где сейчас она может быть?

Я совершенно не представлял, в какой из частей огромного замка в это время мне искать подругана. Рука сама потянулась в карман за Картой Мародёров.

— У наших с вашими только что закончилась совместная Защита от тёмных. Бежим скорее! — выпалила Дафна, рванув было к лестнице.

— Погоди! — я удержал её. Жгутик всё ещё давил руку, когда я развернул Карту, чтобы убедиться… Чтобы не спороть горячку и не потерять время, ошибившись с местом…

Ну да, так и есть! В кабинете ЗОТИ почти слились три точки. Это значит, что люди стоят очень близко друг к другу, возможно, даже держась за руки. «Гермиона Грейнджер. Джиневра Уизли», — гласили надписи возле двух. А рядом с третьей… «Неизвестное лицо». Вот бл..! Я сделал пару шагов к лестнице, не отрывая взгляд от Карты, как вдруг точки исчезли. Все три. Разом! Боль в руке мгновенно стихла. Осталось только слабое-слабое, притуплённое, ноющее ощущение. Что это может означать? Ответ напрашивался сам собой: люди куда-то переместились. А опасность для Васьки не исчезла, просто сигнал стал хуже. Наверное, из-за увеличившегося расстояния. «Но разве можно аппарировать из Хогвартса?! — я не сразу врубился, но потом вспомнил нашу охоту на Снейпа в прошлый четверг, и всё стало ясно. — Портал!»

— Бежим! — только и смог я крикнуть Дафне, обгоняя её.

* * *

На втором этаже у входа на «территорию Снейпа» выстроились слизеринцы: Малфой, Флинт и Причард. А ещё чуть поодаль маячил Рон Уизли, а рядом с ним Падма Патил. И, похоже, все они озадачились, увидав, как я на полных парах промчался мимо, оттолкнув парочку попавшихся на пути младшекурсников, и ворвался в аудиторию.

Кабинет был пуст.

— А… а где все? — раздался позади удивлённый возглас.

Я обернулся. Те, кто до этого находились возле класса, уже вошли и теперь толпились у входа. Падма удивлённо озиралась по сторонам. Слизеринцы стояли, опустив головы, лишь Малфой виновато посматривал на меня, а Рон решительно прошагал вперёд, сжав кулаки и стиснув зубы. Он, по ходу, уже всё понял. Я же был в ярости. Как они могли прозевать момент?! Как Драко допустил, чтобы Васемону похитил… неизвестно кто?! Прямо у него из-под носа!

— Что здесь было?

Из сбивчивого объяснения стало понятно, что когда Снейп велел Гермионе задержаться после занятия, лишь Джинни осталась с ней, категорически отказавшись бросать подругу наедине с ненадёжным преподом. Остальные же безропотно покинули помещение. И вот результат! Все трое исчезли.

— А ты куда смотрел?! Что, не знал, чем это закончится?! — накинулся я на Малфоя. Жгутик по-прежнему давил на руку, и это означало, что девчонки продолжают подвергаться опасности, а я ничем не могу помочь, потому что тупо не знаю, где их искать! Бл..., бл…, бл…, что же делать??

— Не понимаю, как так вышло, — попытался оправдаться бледный. — У меня как будто всё поплыло перед глазами. Я ничего не соображал. Очнулся уже в коридоре, а обратно никак. Дверь запечатана…

— Это похоже на заклятие. Конфундус. Он не виноват, Гарри, — встряла в разговор подоспевшая Дафна.

Да какая теперь уже разница, кто виноват, а кто нет?! Нужно было что-то делать. Нужно было искать девчонок, но как? Этого я совершенно не представлял, потому сделал единственное, что мог в тот момент: уставился в Карту Мародёров, обшаривая взглядом все потайные, и не только, закутки замка в поисках знакомых имён. Всё бесполезно: ни Гермионы, ни Джинни, ни «Неизвестного лица» в замке и окрестностях не значилось. Да и не могло их здесь быть! Ведь тут и дураку понятно, что не стал бы Снейп (или псевдо-Снейп) похищать Гермиону лишь для того, чтобы спрятать её где-то в школе. В том, что ублюдок планировал похитить именно Грейнджер, сомнений у меня не было. А Джинни? Да зачем она ему? Так, случайно под раздачу попала.

— Ну что? — надо мной нависла тёмная фигура. Я поднял глаза. Рон.

В ответ я лишь отрицательно покачал головой и передал ему Карту. После избавления от чар шестой братец Уизли заметно поменялся. Сейчас это было видно, это чувствовалось во всём: в его изменившейся осанке, в умении себя держать, в серьёзном выражении лица и многозначительных взглядах, которыми он периодически меня одаривал. И хотя мы вовсе не разговаривали, но я сразу понял: от прожорливого дурачка и факультетского клоуна, которого мы с Васькой до этого знали уже целых две недели, теперь мало что осталось. Интересно, каков же Рональд Уизли на самом деле?

Рон рассматривал Карту минуты три, а потом, отложив её в сторону, произнёс только одну фразу:

— Выручай-комната! — и рванул к выходу из кабинета.

Я лишь отмахнулся, — бесполезно, нет их там! Но пускай хоть чем-то занимается… Рон остановился в дверях и обернулся ко мне:

— Я пришлю патронуса. Кто со мной?

Вопрос был адресован гриффиндорцам, которые откуда-то появились в классе почти в полном составе. Почти весь седьмой курс! А ещё и слизеринцы подошли. Как это я их раньше не заметил? Наверное, подтянулись, пока я изучал Карту.

С Роном пошли трое: Дин Томас, Невилл и Парвати Патил.

— Мы обыщем подземелья, — высказал свои планы Малфой и тоже вроде как собрался уходить.

— Драко, останься, — остановил я его. И пояснил. — Ребята без тебя справятся. А ты нужен здесь. Вдруг кулон Гермионы сработает?

На самом деле это была моя последняя надежда. Если Васька не активирует портключ в кулоне, то хрен мы их найдём! Потому что где искать-то? По всей Англии? Так-то она только с виду маленькая страна…

На поиски в подземелья отправились все слизеринцы, включая девушек: Трейси Дэвис, Монкли и даже Паркинсон, которая утащила за собой и Миллисенту Булстроуд. В кабинете с Малфоем остались только Маркус Флинт и Пьюси. На всякий случай. Ну и Дафна осталась. Ещё с нами были гриффиндорцы и кое-кто из Когтеврана. Но и это ещё не всё! Похоже, что весть об исчезновении двух главных звёзд школы распространилась с невиданной быстротой, потому что люди продолжали прибывать. С разных факультетов; наши сокурсники и моложе; воевавшие и не участвовавшие в битве за Хогвартс. Они сами собирались в группы и уходили прочёсывать этажи и башни замка. Со всех сторон только и слышалось: «Мы обыщем третий этаж», «Мы пройдём по галерее», «Мы в Гриффиндорскую башню», «Мы в Запретный лес» и так далее, и так далее. Казалось, что на поиски выдвинулась вся школа. В другое время я, наверное бы, ох…л и расчувствовался, видя такую солидарность и желание помочь, но тогда мне было пофиг. Потому что я точно знал: все их старания напрасны, девчонок в замке нет. Поэтому просто сидел, тупо уставившись в пол и совершенно не зная, что делать. Я ещё никогда не чувствовал себя настолько беспомощным!

По классу пронёсся серебристый терьер, патронус Рона Уизли.

— Гарри, в Выручай-комнате их нет. Мы спускаемся в Тайную комнату, — доложила «собачка».

«Да спускайся ты куда хочешь!» — я психанул и, наверное, наорал бы на кого-нибудь, но вдруг услышал над ухом:

— Гарри, посмотри. По-моему, это палочка Гермионы.

Я оглянулся. Рядом стояла Луна Лавгуд и протягивала мне волшебную палочку. Ну да, кажется, это Васькина. Вроде похожа.

— Ты где её взяла?

— Там. Закатилась под скамейку, — Лавгуд махнула рукой, указывая в сторону соседнего ряда парт.

Ясно, значит Васемона ещё и без палочки… Вообще хреново!

— А больше ты ничего не нашла? — я уставился на Луну. Но ответить она не успела.

— Что здесь происходит?! Почему студенты не на занятиях?

В класс вошла Минерва Макгонагалл, а вместе с ней Флитвик. Оставшиеся в классе девушки тут же обступили их со всех сторон и принялись объяснять. А я продолжал молча ждать и накручивать себя: «Как же всё глупо получилось! Все многодневные старания в попытке защитить Васемону вот так просто пошли… по известному женскому месту, в общем. Дурак я, дурак! На кой ляд мне весь этот Волшебный мир сдался со всеми его обитателями, если сейчас пропадает друг?! И Джинни… Нельзя было их оставлять! А ещё надо было валить Снейпа. Наглухо! Теперь так и сделаю, как только его найду. А найду обязательно!»

Не знаю, сколько времени я просидел, но очнулся и огляделся вокруг, лишь когда услыхал знакомый размеренный голос. Рядом с Макгонагалл маячила худощавая фигура Великого Светлого мага.

— Считаю, что беспокоиться не о чем, — в своей обычной величавой манере вещало бородатое чмо. — Наверняка, профессор Снейп решил провести с девушками дополнительное занятие по способам перемещения в пространстве. Вскоре они вернутся, так что я призываю всех присутствующих разойтись и продолжать заниматься собственными делами.

Тут уж я не выдержал, сорвался с места и подскочил к нему. И меня прорвало…

— Вы так считаете, профессор?! И поэтому Гермиона выбросила вот это??! — я потряс палочкой Васемоны перед мордой охреневшего лиходея.

В ответ Дамблдор захлопал глазами, видимо, соображая, что на это ответить. А я лишь придвинулся ближе и возбуждённо заговорил ему в лицо:

— Так мы не договаривались, директор! Думаю, кое-кому очень пригодится информация о том, как на деле обеспечивается безопасность учащихся в Хогвартсе. И об интимных предпочтениях некоторых руководителей школы, и о том, как расходуются средства Министерства, и к чему подталкивают учащихся, и для чего в Хогсмиде открыли публичный дом, и кто его посещает, и…

В общем, я нёс какую-то чушь: всё подряд, не соображая, что говорю много лишнего. Что выдаю сейчас свою осведомлённость в его делишках и тем только толкаю врага на ответные действия. Я не мог остановиться, выплёскивая свою истерику в рожу этому светочу добра и общего блага. А он лишь слушал, поджав губы и не отводя взгляд. Наконец я высказал всё, что мог, и отступил на шаг. И только тогда заметил в его руках волшебную палочку. Ту самую, бузинную.

— Кстати, профессор! Как Вам нравится МОЯ палочка? Надеюсь, она не отказывает Вам хотя бы в производстве бытовых чар? — я постучал пальцем по кончику палочки и ухмыльнулся.

Сзади меня легонько дёрнули за рукав. Я оглянулся. Дафна. Похоже, она незаметно подошла, пока я костерил Дамблдора, и теперь стояла рядом, чуть не касаясь меня плечом. А ещё я заметил Малфоя. Он был бледнее, чем обычно, — как будто ему на лицо натянули какую-то серую пергаментную маску — и выглядел совершенно ошарашенным.

Дамблдор бросил взгляд на Дафну, потом снова на меня, развернулся и вышел из класса, не проронив ни слова.

— М-мистер П-поттер… Э-т-то совершенно немыслимо! — голос у Минервы дрожал. Её губы тряслись. Она покачнулась и, кажется, едва удержалась на ногах. Флитвик подал ей руку, не давая упасть, а с другой стороны под локоть подхватила Лаванда Браун.

Я отвернулся. «Эх, бабушка! Показать бы тебе всё, что ты забыла!» Ничего не ответив Мак-Кошке, я вернулся к своему месту и уселся, закрыв голову руками. Жгутик всё так же туго сжимал запястье. За прошедшее время он не переставал давить ни на секунду. Блин! Что же делать-то?!

* * *

Не знаю, сколько времени уже прошло. Может быть, час, может, больше, но ничего не изменилось. Лишь в кабинет то и дело влетали патронусы от разных поисковых команд, каждый раз сообщая, что гриффиндорки не найдены. Я уже раздумывал о том, как лучше поступить: идти к Дамблдору и всерьёз выяснять отношения при помощи кулаков и волшебных палочек или обратиться к Дафне и потребовать помощи от её корешей из чёртова списка? А что?! Она ведь сама заявила, что мы в этом деле не одни. Вот и пускай ответит за базар! Ведь возможностей-то у этих крутышей-аристократиков всяко поболее, чем у нас.

Так я думал, как вдруг раздался хлопок, какие обычно сопровождают чьё-то перемещение, и Маркус Флинт исчез. Мы с Малфоем переглянулись. Прозвучал ещё один хлопок, и вслед за Флинтом исчез Пьюси.

— Это амулет Грейнджер! Поттер! Скорее сюда! — Драко заорал и бросился в мою сторону, протянув руку.

Я едва успел ухватиться за неё, как вдруг… В глазах потемнело, а тело сдавило со всех сторон. Дышать стало невозможно. Вначале я чувствовал руку Малфоя, но потом перестал. Ощущение тела куда-то пропало, а осталась только многократно усилившаяся боль в запястье. К счастью, это состояние продолжалось недолго, наверное, несколько секунд. Потом всё прекратилось.

Я почувствовал под собой опору, но тут же упал, не в силах удержаться на ногах. Голова кружилась, в глазах было темно, а к горлу подступил упругий комок. Я поднялся на колени, ничего не видя вокруг, как вдруг комок прорвался наружу… Ну да, вытошнило меня. Прямо под ноги.

— Поттер, ты жив? — где-то рядом прозвучал голос Драко.

Его самого не было видно. Да, чёрт возьми! Здесь вообще ничего не было видно из-за кромешной темноты. Куда мы попали? Я вытащил палочку:

— Люмус!

Никакой реакции. Свет не включился. Я попробовал ещё раз: «Люмус Максима!» То же самое… темнота.

— Люмус! — это уже не я сказал. Вспыхнувший светящийся шар на кончике палочки Драко осветил пустое пространство вокруг нас, голые каменные стены и такой же пол, выложенный монументальными серыми плитами, на котором кое-где виднелись пучки соломы и непонятные ворсяные катышки, напоминавшие свалявшуюся шерсть. Я поднялся на ноги. Странно: у Малфоя колдонуть получилось, а у меня — нет. Неужели на самом деле магия пропала, как и предсказывала Гринграсс?

— Где мы? — из темноты выступила одинокая фигура. Эдриан Пьюси. Значит, и Флинт где-то тут. Кнопка вызова в кулоне Васемоны в числе прочего обеспечивает переброску Малфоя и находящихся рядом с ним слизеринцев к источнику сигнала, чтобы они могли прийти на помощь Гермионе, как того требует их обет. Только вот где сама «Гермиона»?

— Да, и почему наши палочки не работают? — возмутился появившийся Маркус Флинт. А я начал быстро соображать.

Ага! То есть не у меня одного проблемы с волшебничеством возникли? А значит, дело вовсе не в том, что Поттер недееспособен. Ну что ж, это уже добрый знак. Скорее всего, что-то в этом каземате блокирует магические поля. Как в подвале у Уизли. Вот только как-то странно блокирует: у всех, кроме Малфоя. Это как? А впрочем, ведь подобное мы уже встречали. Ну, тогда, когда разбирались с ловушками в комнате препода ЗОТИ. И тогда тоже лишь на Малфоя чары по-особому действовали, и сейчас. И там их наводил Снейп, и здесь, вероятно, тоже…

Яркий свет ослепил на пару секунд. Это Драко усилил заклинание, и теперь увеличившийся светящийся шар, взмыв под потолок, освещал всё помещение, в котором мы находились. Нет, не так: скорее, в котором мы оказались замурованными, потому что окна, двери да и вообще любые проёмы или ниши отсутствовали. С четырёх сторон нас окружали лишь голые каменные стены, пол, местами забросанный соломой, и невысокий, тоже каменный потолок. Никакой мебели или утвари в помещении не было, лишь мы вчетвером. Да ещё в дальнем углу на полу виднелась непонятная человекообразная фигура. Я приблизился, стараясь получше рассмотреть незнакомца, как вдруг сердце ёкнуло: я узнал его. А вернее её.

— Джинни!! — я бросился к ней и упал рядом на колени. — Ты меня слышишь?

Она полусидела, прислонившись к стене и вытянув ноги. Глаза были закрыты, а на лбу багровым пятном отсвечивал пышный синяк.

— Эй, ты слышишь меня?! — я принялся её тормошить.

— Не ори, Поттер, я не глухая, — рыжая открыла глаза и посмотрела на меня безразличным взглядом. Потом поднесла руку ко лбу. — Ой, больно! И голова кружится.

— Ты цела? — я опустил ладонь ей на затылок: так в школе учили проверять, не разбита ли у человека голова. В смысле, в обычной школе, не в волшебной. Крови не было. Я принялся ощупывать кости.

— Да отстань ты! — она отпихнула меня. Это хорошо. Значит, цела.

— Что здесь случилось?

— Я не знаю… Не помню. А где Гермиона?

— Ты у нас это спрашиваешь?!

Потребовался ещё десяток минут и немного холодной воды из палочки Малфоя, чтобы она полностью очухалась и смогла поведать о том, что с ними произошло. А всё оказалось очень банально, и от этого шокировало ещё сильнее. Едва оставшись вместе с девчонками в запертом кабинете, Снейп без лишних разговоров схватил «Гермиону» и попытался скрыться через портал. Джинни удалось в последний момент уцепиться за Ваську, и они портанулись все вместе. Попав в неизвестную комнату, где мы сейчас находимся, Снейп врезал Джинни в лоб, а когда она отлетела в сторону, ещё и приложил отбрасывающим заклинанием. Падая, рыжая треснулась головой о стену и отключилась. Когда пришла в себя, то в полной темноте не сразу смогла отыскать выпавшую при борьбе палочку. А когда нашла, обшарив на ощупь добрую половину комнаты, то с удивлением поняла, что колдовать у неё не получается. Ну а пока ползала по полу в поисках своей палки, нашла и Васькин амулет; видимо, тоже потерянный во время схватки.

— Вот, — она протянула мне кулон с разорванной цепочкой. Всё стало ясно.

— Я тут сидела одна, как беспомощная дура! Почему вы не приходили так долго?!

— Мы бы и не пришли, если бы ты на амулет не нажала, — почесал затылок Маркус Флинт.

— Да если бы я только знала, что это портключ! Раньше бы вас вызвала, а то случайно получилось. Просто вертела его в руках и…

* * *

Шар под потолком выдавал достаточно света, чтобы можно было в деталях рассмотреть просторную комнату — наше теперешнее пристанище. Но рассматривать было особо и нечего. Просто пустое помещение. Интересно, для чего оно предназначено? Может, это тюрьма? Но тогда могли бы хоть соломки для узников накидать. И хотя кое-где на полу она и виднелась, но нет, слишком мало.

Странно, но с этим светом ни от кого из нас даже не отбрасывались тени. Почему? Магия, блин, чтоб ей пусто было! Как же она меня задолбала! Кругом одна магия, и как тут выжить нормальному человеку?! Но ведь мы же как-то выживаем. Хотя сейчас это под большим вопросом. Где Васька? И что с ним происходит? Сигнализатор на руке давил всё так же: боль не усиливалась, но и не уменьшалась. Значит, опасность для другана не увеличивалась. Я так придумал для себя, решив, что если ему станет совсем невмоготу, то я тут же пойму это по реакции жгутика.

— Как думаешь, что сейчас с Гермионой? — Джинни будто прочитала мои мысли. Да нет, не прочитала, она просто думала о том же, что и я. О Васемоне. За это я был ей благодарен.

В ответ я пожал плечами: откуда мне знать? Я уже не мог сильно переживать и волноваться, смирившись с невозможностью что-либо предпринять конкретно в данный момент. Оставалось только ждать, когда появится Снейп. Если он вообще здесь появится. А вдруг нет? Вдруг он решил, что Уизли ему не нужна, и просто бросил её здесь умирать от голода? Ведь он уже получил, что хотел; «Гермиона» теперь в его руках, и он может делать с ней, что хочет. О том, что он может сделать, я не хотел думать. Просто потому что все варианты, приходящие в мою голову, были настолько дерьмовыми, что… А помешать ему я не могу. Никак... Как же всё хреново! Убью Снейпа, блядь!!

Мы сидели без дела уже больше двух часов. За это время Драко трижды обошёл комнату с волшебной палочкой, прощупав каждый сантиметр стены, пола и потолка в поисках скрытых проходов, пустот, ловушек и всего, что могло быть здесь спрятано. Ничего. Нулевой результат. Выбраться отсюда казалось возможным, лишь задействовав портал на Васькином кулоне, но уходить без неё никто не собирался. Ведь назад-то уже не вернуться будет.

Всё началось, когда на дальней стене возникло непонятное свечение. Выглядело оно так, как если бы вдруг снаружи через стену пробивался золотистый луч.

— Внимание, — негромко произнёс Малфой. — Прячемся!

Мы тут же начали действовать, как договорились заранее: я вскочил на ноги и, отступив на несколько шагов от Уизли, накрылся мантией-невидимкой, которую всегда таскал с собой, как и Карту Мародёров. Слизеринцы сбились в кучу, и Драко спрятал всех, наколдовав Дезиллюминационные чары. Джинни осталась сидеть на полу, закрыв глаза и прикинувшись ветошью. Ну, типа, она всё ещё без сознания.

Золотистый луч разгорался с большей силой. Казалось, что он прожигает стену насквозь. Даже не так: казалось, что он выжигает контур какого-то символа, отдалённо напоминающего латинскую букву R. Вскоре воздух задрожал, и каменная кладка в этом месте начала исчезать. И вдруг наступила темнота, светильник под потолком погас. Похоже было, что Малфой вспомнил наконец-то о нём. «Бл…ь! А ведь мы чуть не спалились!» — мелькнуло у меня осознание непростительной ошибки, едва не поставившей крест на всём нашем хитроумном замысле.

Но в темноте мы оставались недолго. Спустя десяток секунд комната озарилась тусклым огоньком Люмуса, исходящего со стороны исчезнувшего участка стены. Из образовавшегося прохода, кряхтя и постанывая при каждом движении, в комнату вступило нечто чёрное и бесформенное, с виду похожее на человека, но с каким-то огромным горбом на том месте, где у нормальных людей должна быть голова. Из горба торчали тонкие голые ноги. Да-да! Ещё одна пара ног, кроме тех, на которых чудовище, пошатываясь, передвигалось. Лица у монстра не было. Ну, может, и было, но я его не видел. На нужном месте — только дрожащая чернота. Сильно запахло дымом, вонью горелых тряпок (этот запах я хорошо знал со времён сжигания мусора на отцовском дачном участке. Там, в нашем мире) и ещё чем-то противным, приторно-сладковатым. Это что такое?? Что за чудище к нам пожаловало? По спине побежали мурашки.

Под потолком вспыхнул новый шар. Такой же, какой раньше наколдовал Драко. Снова стало светло, как днём при ясной погоде, и я смог рассмотреть вошедшего. Да это же просто Снейп! Хотя нет, не просто. Хренов педагог едва ступал, низко наклонив голову, отчего лица его совсем не было видно, лишь впереди колыхались блестящие немытые лохмы. Шагал он, медленно и широко расставляя ноги, а нижний край мантии вместе с частью брюк были сильно изорваны и едва прикрывали промежность, свисая драными обугленными лоскутами. Но самым важным было то, что на плече он нёс Ваську, закутанную не то в мантию, не то в какое-то покрывало. И почему-то мне показалось, что кроме этого покрывала на ней ничего нет. Бля…

Снейп прошёл в глубь комнаты и, постанывая, опустил свою ношу. Васемона сползла с его плеча, как мешок с картошкой, и застыла на полу, прислонённая к стенке. Она была в отключке, теперь это видно. Неужели..? Неужто у него получилось?? Убью гада!!!

Ублюдок выпрямился и застонал. Похоже, что каждое движение давалось ему через боль. Лицо его было бледным, как простыня, а на лбу выступили крупные капли пота. Снейп направил волшебную палочку себе в пах, пробормотал заклинание и сразу же облегчённо вздохнул. Наверное, наложил обезболивающее заклятие. Интересно, чем же Васька его так отделал?

Мерзотный уродец огляделся вокруг, задержав взгляд на Джинни, ухмыльнулся и шагнул к ней. Сейчас он двигался гораздо легче, но всё равно широко расставляя ноги и оттопырив зад, как будто наложил в штаны. Он приблизился к рыжей ведьме и заглянул в лицо.

— Не стоит делать вид, что Вы меня не слышите, мисс Уизли. А впрочем, как хотите, — он наколдовал себе стул и медленно опустился напротив неподвижной гриффиндорки.

— Даже удивительно, что такая никчёмная дамочка, как Вы, ещё может для чего-то сгодиться. Слушайте внимательно: сейчас Вам надлежит как следует позаботиться о своей грязнокровной подруге, — он указал рукой на Васемону. — Для этого сюда будет доставлено всё необходимое. Приведите её в порядок. В скором времени она снова понадобится. И тогда вполне возможно, что Вы сумеете вернуться в объятия своего зеленоглазого рыцаря. Ха!

Я стоял в двух шагах, затаив дыхание. Отсюда мне хорошо были видны лица обоих. Джинни даже не пошевелилась, продолжая достоверно изображать бесчувственную вату.

— Да прекратите уже разыгрывать из себя бревно! — Снейп брызнул ей в лицо струёй воды из волшебной палочки.

Пару секунд гриффиндорка оставалась неподвижной. Потом её губы растянулись в широкой улыбке, она открыла глаза и, резко распрямив согнутую ногу, въе…ла каблуком в щиколотку слизеринскому декану. Снейп охнул, скривившись от боли, а я, недолго думая, подскочил к нему и от всей души врезал в пятак. От удара враг опрокинулся вместе со стулом, я прыгнул ему на груди и врезал ещё раз. И ещё. И снова. И опять. Я лупил его изо всей силы по физиономии, не давая ни очухаться, ни просто вздохнуть. Ни ему, ни себе. Я хотел грохнуть эту скотину! И может, грохнул бы, если бы мне не помешали.

— Остановите Поттера! Он же его убьёт!

На меня навалились сзади, схватили за руки и стащили со Снейпа. Идиоты!! Потому что тот тут же, — здоровый кабан попался, — оставаясь лежать на полу, взмахнул волшебной палочкой…

— Брахиабиндо! — Драко оказался быстрее. Огненные верёвки спутали ноги лежащего профессора. Лучше бы он ему руки связал! Снейп завершил круговое движение палочкой, и его укутало прозрачное, слегка подрагивающее свечение. Второе заклинание, выпущенное Драко, отскочило в сторону от этой почти невидимой стены. Я вырвался из объятий слизеринцев и снова бросился к ублюдку, но наткнулся на осязаемый упругий барьер, который лишь едва прогнулся под моим напором, но сразу вернул форму, отбросив меня на пару шагов. Дуэльный купол! Такие выставляют вокруг бойцов, чтобы защитить зрителей от случайно сорвавшегося заклятия. Ну всё, теперь Снейпа нам не достать ни магией, ни врукопашную. Вот же бл…ь! Но и он нам навредить не сможет. А что с того толку?! Сейчас время на его стороне. Вот чёрт!!

Снейп одним движением палочки сбросил связывающие его верёвки и неспеша поднялся на ноги, выплёвывая кровь из разбитого рта.

— Драко! Как же ты можешь? — он тяжело дышал, глядя только на слизеринца.

— Сдавайтесь, профессор. Пришло время отвечать за беспредел, — Малфой кивнул в сторону неподвижно лежащей Васемоны. Но враг будто не услышал его.

— Ты не понимаешь… Не знаешь, — он покачал головой, а в голосе прозвучало сожаление. — Как же ты мог связаться с грязнокровкой? Ты ведь предаёшь свою семью. И я…, и они… Твой отец был бы очень недоволен тобой.

— Мой отец погиб во время битвы за Хогвартс, — с достоинством произнёс младший Малфой. — И не стоит вспоминать его сейчас. А Вы не моя семья, и не Вам судить о моём выборе.

— Ты ничего не знаешь. Лишь у меня и есть такое право. Прошу, Драко, одумайся, пока не поздно. Стоят ли грязнокровки и предатели крови того, чтобы ради них ты забыл о своей чести и изменял традициям благородного рода?

— Моя честь всегда при мне, — был ответ. — И то, что раньше я ошибался во многом, не мешает исправить всё. Ваши людоедские времена в прошлом, а обо мне не Вам беспокоиться.

— Ладно, профессор, — не дождавшись ответа, проговорил Малфой. — Если не хотите сдаваться подобру, предлагаю дуэль. Откройте купол, и я войду. Нам никто не станет мешать.

— Ты не знаешь, — снова закачал головой немытый упырь. — Не понимаешь, на кого поднял руку… И на что обрекаешь себя. Образумься, Драко.

— Дуэль, мистер Снейп?

— Это твоё последнее слово?

— Дуэль. Или сдавайтесь.

— Невозможно… Мерлин и Моргана! Видит бог! Я не хотел этого, — Снейп взмахнул палочкой по кругу, и купол исчез. Тут же в него полетело заклятие — Драко был наготове. Но всё равно не успел. Снейп присел ещё до полного исчезновение щита, и красный луч пролетел над его головой.

— Остолбеней! — он выбросил вперёд руку с волшебной палочкой. Ступефай ударил Малфоя в грудь, и тот отлетел, врезавшись в стену. Бывший зельевар стремительно выпрямился и скользнул рукой по брючному ремню. Раздался хлопок, и на месте, где мгновение назад находился Снейп, сейчас лишь взметнулся клубок пыли.

* * *

У меня как будто было дежавю: Снейп снова сбежал, а я опять стоял на коленях, склонившись над другом. Кажется, такое уже было недавно, в слизеринской гостиной. Только вот теперь всё намного серьёзнее. Васемона без сознания, а Снейп… Да что там Снейп, не о нём сейчас думать надо!

На Ваське действительно не было одежды. Совсем. Дышала Васемона ровно, спокойно, и казалось, что она просто спит. Но ведь одежды-то не было!! А ещё были синяки на запястьях и щиколотках. Как от верёвок. Как будто бы её привязывали к чему-то. Вот бл…! И ещё на внутренней стороне бёдер. Вообще пиз…ц! Джинни так сказала. Это она её осматривала. Я не посмел. Больше ничего проверять мы не рискнули. Не здесь же. Жгутик уже не сжимал мою руку, но это слабо утешало. Слизеринцы, потупившись, ждали в стороне. Я махнул им:

— Давайте все сюда. Пора возвращаться.

Мы все впятером опустились на пол вокруг Васемоны и взялись за руки.

— На счёт три. Раз… Два… Жми!

Малфой нажал на амулет. Ничего не произошло…

* * *

Мы давили на кулон все по очереди, но толку не было. Портал не сработал ни разу. Точно, магия в этом карцере дохнет наглухо! И даже Малфой оказался бессилен, что, в общем-то, было объяснимо: всё-таки амулет зачарован на Васемону, а значит, Драко ему не хозяин, вот и не может справиться. А Джинни смогла вызвать нас, потому что тогда волшебная сила направлялась снаружи и не блокировалась местными «глушилками». Ну, это, конечно, не точно; так, просто моя рабочая версия. Да всё это и неважно; важен результат, а его не было. Что же, придётся нам поискать другие пути, по которым можно слинять отсюда. В конце концов, есть дверь, через которую вошёл Снейп, а значит, можно ею воспользоваться.

Такая мысль пришла в голову не мне одному, и вскоре мы собрались у места, где до этого исчезла стена, освободив проход хогвартскому уё…щу.

— Кто-нибудь помнит символ, которым профессор открыл дверь? — Драко вопросительно оглядел всех присутствующих.

— Я запомнила, — кивнула Джинни. — Это руна «Путь», похожая на букву R.

— Как ты могла её запомнить, если сидела с закрытыми глазами? — усомнился Пьюси.

— С закрытыми, да не совсем, — хмыкнула Уизли. — Малфой, попробуй.

— Попробуем. Ничего другого всё равно не остаётся, — Драко подошёл к стенке и начертил палочкой руну пути.

Она вспыхнула золотым светом и, проплыв в воздухе, коснулась стены, увеличилась в размерах и начала углубляться в кладку. Контуры камня в этом месте стали размытыми и вскоре вовсе исчезли. Проход открылся.

— Сработало! Отлично. Сейчас нужно решить, как потащим Грейнджер. Левитировать её одновременно с разведкой дороги не получится, — Малфой, похоже, взял всё командование на себя. Ну и пусть. Я не возражал.

Через полчаса мы уже устраивали Ваську на импровизированных носилках, которые Драко трансфигурировал из оставленного Снейпом стула. Носилки получились сидячие и напоминали кресло, которое человек мог одеть на спину, как рюкзак. Благо небольшой вес «Гермионы» позволял переносить её в одиночку. Нести договорились по очереди. Сложнее оказалось с одеждой. Покрывало, в которое была завёрнута Васемона, для наших целей совершенно не подходило, и Малфою пришлось немало попотеть, чтобы соорудить из него хоть какое-никакое подобие мантии и нечто навроде шаровар. Ну, хотя бы так.

Наконец всё было готово, и мы выдвинулись в путь. Первым пробирался Драко, подсвечивая дорогу Люмусом, и даже умудрялся при этом прощупывать магией стены на предмет скрытых ловушек, зачарованных дверей и невидимых проходов. Вслед за ним шёл Пьюси, потом Джинни и я с Васькой за плечами. Замыкал процессию Флинт.

Надо сказать, что тащить на спине «Гермиону» даже с её сорока с небольшим килограммами веса было бы довольно утомительно. И если бы Малфой заклинанием не сделал Ваську легче примерно на треть, меняться бы нам пришлось гораздо чаще, а передвигаться гораздо медленнее. Впрочем, быстро двигаться всё равно не получалось: коридор был довольно узкий, Люмус из палочки Драко — довольно тусклый, а пол щедро засыпан каменными осколками, видимо, осыпавшимися со стен и потолка. Так что ступать приходилось осторожно. Да и «сканирование» дороги идущим впереди Дракусиком скорости нам не добавляло.

Хотя, говоря по чести, оно, ну, сканирование то есть, оказалось штукой полезной, потому как, пройдя вперёд всего пару сотен шагов, справа по ходу Драко нащупал непонятную пустоту за стеной. Открыв вход в замурованное помещение с помощью всё той же руны пути, мы обнаружили ещё одну пустую комнату. В точности такую, в какой до этого встретили Джинни, а позже схватились со Снейпом. Ничего интересного, в общем.

Следующее найденное нами помещение пустым не было. Здесь находилась куча всякой утвари: чашки, плошки, свечки, котелки, весы, ступки и ещё какие-то загадочные приспособы, размещённые на многочисленных полках. У стены красовался большой стол, а в центре — свободное пространство, где из пола торчали несколько метровых столбов, установленных по кругу. Все это было покрыто толстенным слоем пыли и паутины и напоминало не то лабораторию, не то ритуальный зал. Или то и другое сразу. По отсутствию каких-либо следов и количеству грязи было понятно, что люди сюда не заглядывали уже много десятков, а то и сотен лет.

Всего за время нашего почти часового путешествия было обнаружено пять замурованных комнат, четыре из которых были пусты, а пятая… ну вот, та самая, о которой я только что рассказал.

В общем, бродили мы вот так, бродили по тёмному коридору, открывали потайные камеры, осматривали их и, как скоро стало ясно, просто попусту тратили силы и время. Потому что в итоге вернулись туда, откуда начали. В ту самую комнату, где на полу валялись остатки стула и обрывки покрывала, из которого Малфой трансфигурировал одёжку для Васемоны. Пи…ц!

Объяснить такое было возможно только действием грёбаных чар, потому что шли мы постоянно в одном направлении, а коридор был прямой и никуда не сворачивал. Но это было точно то место! Ёб…я магия, как же ты мне дорога!

…Через полчаса мы снова вернулись в «нашу» комнату. И ещё через полчаса… И это учитывая то, что, начиная со второго раза, мы по ходу движения оставляли на стенах знаки, помечая пройденный путь. Только ничего не помогало вырваться из чёртова круга. Как бы ни старались, мы неизбежно возвращались к началу.

— Слушай, Драко, — начал я, — а если попробовать кровью?

Сейчас мы, измученные, распластались на полу в «стартовой» комнате, просто пытаясь восстановиться. После более чем полуторачасовых блужданий по узким коридорам в почти полной темноте с бесчувственной Васемоной за плечами, сил, по-моему, не осталось ни у кого. У меня их точно не было. Но нужно было что-то делать. И в первую очередь, думать. Думать и думать, напрягая мозги, искать выход из теперешнего стрёмного положения. Поэтому я и предложил этот вариант: принести жертву крови. Ведь именно так открывали разные двери герои канона и множества фанфиков. Вдруг и у нас получится?

— Что значит «попробовать кровью»? — вяло отозвался слизеринец.

Я объяснил.

— Ладно. Попробуем, — безразлично произнёс Малфой. — Только вначале немного отдохнём.

…Драко полоснул по руке кончиком волшебной палочки, разрезав плоть, мазнул окровавленной ладонью по стене и сразу залечил рану. В тот же момент коридор озарился мягким светом, исходящим от многочисленных светильников, невесть откуда появившихся на стенах. Я обалдел от открывшейся картины. Остальные, кажется, тоже.

Коридор расширился так что теперь по нему могли пройти два, а то и три человека в ряд. Каменная кладка исчезла. Вместо неё стены и потолок покрывал ровный слой штукатурки, выкрашенной в нежно-розовых тонах. Пол выстлан идеально подогнанными гранитными плитами. То тут, то там под светильниками из стен торчали какие-то непонятные рычаги, а сами стены почти сплошь покрывали барельефы и фрески. Особенно впечатляли фрески: огромные, прекрасно выполненные яркими цветами, они смотрелись объёмно, как живые картины, и воспроизводили самые разные сюжеты: невиданных животных, людей в доспехах, пейзажи, замки, дворцы, сцены охот, битв и пиров.

Мы замерли, зачарованные открывшейся красотой. Я оглянулся на Джинни. Она стояла напротив картины, изображающей не то встречу какого-то правителя, не то какой-то совет: в центре большого зала, вокруг огромного круглого стола расположились люди в старинных костюмах, приветствующие входящего мужчину в светлой одежде, с небольшой курчавой бородкой и золотой короной на голове. Портреты были прорисованы в мельчайших деталях и выглядели очень достоверно.

Джинни, не отводя взгляда, потянулась к картине и коснулась рукой стены. В ту же секунду фреска ожила, как колдофото: мужчины задвигались, склоняясь в почтительных поклонах перед вошедшим, а король прошёл к столу и, опустившись на стул с высокой спинкой, подал присутствующим знак садиться.

Джинни подалась вперёд, и вдруг её рука прошла сквозь стену, исчезая внутри картины. Она сделала шаг, потом ещё один, всё сильнее погружаясь в изображение, и… пропала! Да как так?! В ту же секунду фреска потускнела, поблёкли цвета, и стену в этом месте заволокло туманной дымкой.

— Джинни!!! — я заорал и бросился за ней.

Никакой преграды на пути я не почувствовал, а просто ворвался в этот туман, быстро проскочил сквозь него и оказался в каком-то сумрачном месте.

* * *

Большой тёмный зал едва освещался слабыми лучами закатного солнца, проникавшими сквозь узкие высокие окна, больше напоминавшие бойницы какого-то древнего укрепления. Посреди зала на полу валялись половинки расколотого надвое стола, а вокруг — разбросанные стулья (некоторые из них, впрочем, сохранили вертикальное положение) и ещё какой-то мусор. Я подбежал к стоящей в двух шагах Джинни и схватил её за руку. Она взглянула на меня и как-то печально улыбнулась, стискивая ладонь. А потом медленно двинулась вперёд, увлекая меня за собой. Позади послышался шум и удивлённые возгласы: «Ну ни …уя себе! Где это мы?», «Куда нас занесло?» и прочее в том же духе. Это появились слизеринцы. Ну и пусть погалдят, всё-таки не каждый день подобные чудеса увидишь. Даже в Волшебном мире.

Я задержался у высокого кресла, стоящего напротив входа, через который мы прошли и который сейчас хорошо выделялся светлым туманным пятном на фоне тёмных безликих стен. Джинни прошла чуть дальше и остановилась у окна. А я вдруг замер, потому что оху…л, прочтя надпись на спинке кресла…

— Ого! А стульчики-то, похоже, именные, — послышался возглас Флинта. Он с интересом рассматривал один из стоящих стульев, потом поднял второй и, очистив спинку от слоя пыли, вчитался в надпись. — Ну да, так и есть. Здесь на каждом своё имя.

— И что там написано? — Драко тоже заинтересовался и тоже поднял стул.

— Гавейн, — прочёл Маркус Флинт. — А здесь — Галахад. Кто у тебя?

— Мордред, — отозвался Драко.

— Ламорак, — Пьюси тоже включился в дело, — и Бедивер.

Они продолжали поднимать опрокинутые стулья и вчитываться в надписи:

— Борс.

— Персиваль… А кто у тебя, Поттер?

Я обречённо вздохнул, оглядев их всех.

— Пендрагон.

— Бл…ь! — Драко опустил руки. — Мы что, в Камелоте?

Все замолчали. В наступившей тишине было слышно посапывание спящей Васемоны. Это длилось с минуту. Потом заговорила Джинни:

— Точнее, на его руинах.

Она по-прежнему с грустью смотрела в окно и отвлеклась только когда я подошёл и коснулся её плеча. Она улыбнулась мне и вытянула руку, показывая куда-то вдаль:

— Вон там стояла сторожевая башня. А отсюда, — она показала вниз, — обычно въезжали иностранные гости. Ты знаешь, мне вдруг показалась, что я уже бывала здесь… Что жила здесь. Когда-то раньше… Глупость, да?

— Может, это дежавю? — я не был уверен на все сто, а просто сказал то, что первое пришло в голову. Тем более, что там, куда она показывала, не видел ничего, кроме холмиков из больших растрескавшихся камней, заросших густым кустарником.

— Это иллюзия, — высказал мнение подошедший Драко. — Там ничего нет.

— Не думаю, — отозвалась Джинни и, подобрав с пола обломок осыпавшейся штукатурки, швырнула его за окно. Кусок раствора вылетел во двор и, набрав скорость от падения с десятиметровой высоты, разлетелся россыпью осколков, врезавшись в лежащий на земле валун. Рядом из куста с писком взлетела напуганная пичужка.

— Что же получается? Мы прошли сквозь портал? И можем отсюда уйти в Хогвартс? — обрадованно, как мне показалось, констатировал Эдриан Пьюси.

— Скорее, через пространственный проход, — продолжил рассуждать Драко. — И нет, не уверен, что сможем попасть отсюда в школу. Никто не знает, где находился Камелот. Вдруг нас вообще занесло в другое измерение? Я бы предпочёл поискать иные пути.

Я мысленно согласился с Малфоем. В его словах определённо имелся резон: к чему рисковать, окажись мы неизвестно где? Ведь раз в этом грёбаном коридоре имеется подобный проход, то, скорее всего, он такой не один. И вдруг мы найдём что-нибудь более подходящее или даже знакомое? Ну, знакомое место, например… Одним словом, нужно вернуться и хорошо обследовать таинственный лабиринт. Я высказал свои мысли вслух и не получил возражений. На том и порешили. А пока дали себе немного времени, чтобы осмотреться. Интересно ведь. Не каждый день попадаешь в легенду.

— Что такое дежавю? — продолжив сжимать мою руку, спросила Джинни.

— Ну, это когда человеку кажется, будто с ним такое уже происходило однажды, — я попытался объяснить, как мог.

— А-а, понятно. Но не уверена… — отозвалась она. Это снова прозвучало как-то печально.

— Смотри, Уизли. На тебя похожа, — раздался неуместно весёлый, как я подумал, возглас Флинта.

Мы подошли. Он пялился на какой-то портрет, едва освещённый слабым солнечным светом. Приблизился Малфой и подсветил Люмусом. С картины на нас смотрела стройная молодая женщина в длинном прямом платье с окантовкой по подолу, на рукавах и вдоль ворота. «И ничего она не похожа на Джинни!» — я мысленно возмутился, отвергая утверждение Флинта. Ну может, только такое же чуть широковатое лицо… И такие же прямые волосы… И независимое выражение (я видел его у Джинни однажды, когда она отвечала Нотту в разговоре о богатстве и бедности). И гордая осанка. И глаза. И форма носа. И линия губ… А больше совсем ничего общего! Привидится же всякая фигня этому слизеринцу.

— Интересно, кто бы это мог быть?

— Судя по тому, что мы в замке самого Артура, логично предположить, что это Гвиневра, его королева, — опять же резонно заметил Драко.

— Это которая изменила ему с Ланселотом? — не унимался Флинт. — Уизли, если когда-нибудь вздумаешь подгулять от Поттера, то вспомни обо мне!

В другое время я, возможно, даже бы въе…л ему за такие слова. Ну, или нашёл бы иной адекватный ответ. Это уж точно. Да и Джинни бы молчать не стала. Но сейчас почему-то было наплевать. Как будто началось что-то, перед чем всё остальное казалось мелким и незначительным. Возникло ощущение… Даже не знаю, как описать. Просто почувствовалось, что здесь и сейчас происходит что-то очень важное, волшебное и… торжественное, что ли?

Я поглядел на Уизли. Она несколько минут неотрывно и сосредоточенно смотрела на портрет. Выражение её лица менялось: она, казалось бы, то задумывается над чем-то, то внимательно слушает, а в один момент её брови вдруг взметнулись вверх, и она застыла, олицетворяя крайнее удивление. Было похоже, как будто всё это время она слушала недоступную другим, тайную, лишь для неё одной предназначенную речь.

Я взглянул на портрет. Неизвестная улыбнулась и качнула головой, вероятно, подтверждая ранее поведанное.

Наконец Джинни отвлеклась и, заметив мой взгляд, снова взяла за руку и потянула в сторону светящегося тумана:

— Пойдём отсюда.

* * *

— Да они тут все живые! — ликовал Маркус Флинт, касаясь руками фресок на стене коридора, отчего те приходили в движение, хотя проходы и не открывались: туманная дымка не появлялась. Наверное, для этого надо пересечь барьер: ступить в неё, ну, или там руку протянуть.

Обалдеть! Это же сколько их здесь?! Мы с Джинни оглянулись по сторонам. Коридор казался бесконечным. Он хорошо просматривался в обе стороны, докуда хватало взгляда; прямой, как стрела, и не было видно ни тупиков, ни поворотов. Хотя это, вероятно, иллюзия, ведь должен же он когда-то закончиться. Но главным было другое: здесь были сотни фресок! А может быть, и тысячи. И раз все они проходы, то мы наверняка отсюда выберемся! Нужно только найти что-нибудь знакомое: местность, или строения, или ещё чего-нибудь.

Мы шли плотной группой, не разбредаясь, внимательно осматривая каждую картину и стараясь не пропустить что-либо подходящее. Какое-нибудь место, куда следовало попасть, чтобы попытаться оттуда переместится в Хогвартс. Васемону нёс за плечами Пьюси — сейчас его очередь. А Флинт не на шутку развеселился: он бегал от одной фрески к другой и радовался, как ребёнок. Мне это не понравилось: что с ним? Впал в детство? Или крыша съехала от осознания того, что скоро вернёмся восвояси? Появилось какое-то тревожное предчувствие… Особенно после того, как этот слизеринец запустил руку в очередную картинку, изображавшую что-то вроде оружейного склада, и попытался спереть оттуда алебарду. Впрочем, мы с Малфоем сразу же пресекли попытку наглого мародёрства. Но тревога осталась.

— Ух ты! Смотрите, какая зверюга! — Флинт, забежав вперёд, махал рукой, указывая на очередное изображение. Что он там ещё увидел?

Мы подошли, и я обомлел: на дальнем краю залитой солнцем поляны под деревом валялся расчленённый труп. Над ним возвышалось чудовище с человеческой головой и телом огромной кошки. На кончике длинного, покрытого светлой шерстью хвоста, виднелся острый по виду шип, похожий на жало скорпиона. Наступив на добычу мощной лапой, чудовище прижимало труп к земле, а в зубах закусило оторванную руку, с которой на траву капала кровь. Ну и конечно, как мы все уже давно догадались, ни фига это был не рисунок. Уф! Как хорошо, что никто из нас его не коснулся…

— Драко, Драко. Это ведь мантикора, да? Мантикора? — Флинт, как мне показалось, совсем спятил и теперь прыгал вокруг Малфоя, пританцовывая и тыча пальцем в сторону жуткой картины.

— Она самая, — кивнул Драко и прихватил незадачливого однокурсника за шкирку. — Только не вздумай её трогать!

— Да что же я, совсем дурак по-твоему? — тот вроде как даже обиделся.

Но тут произошло что-то непонятное. И ужасное. Сам я не заметил этого момента, но Джинни всё видела и позже рассказала… Когда Малфой отпустил Флинта, тот вдруг ни с того ни с сего поскользнулся на ровном полу и влетел головой в картину с мантикорой. Да так и застыл на четвереньках: башка и руки там, а ноги и задница здесь.

Волшебная зверюга тут же отреагировала. Бросив недожёванную человеческую запчасть, она подняла голову и начала принюхиваться. Потом шевельнулась, переступила через свой завтрак (или ужин, хз) и вроде как собралась двинуться в нашу сторону. Картина начала затягиваться туманом. Вот же бл…ь!! Мы вытащили Маркуса за ноги обратно в коридор, но энтузиазма это не добавило: никто из нас не знал, как закрыть проход! Драко пару раз махнул палочкой, пытаясь что-то изобразить, но безрезультатно. Терять время было нельзя, ведь если чудовище выйдет из комнаты, то нам всем п…ц!

Если выйдет… А если нет? Был шанс, что сытая тварь не заинтересуется странным туманным пятном, не захочет бросать свою добычу и попросту останется в лесу дожирать неизвестного мученика. Но, а если вдруг..? «Надеяться на лучшее, а готовиться к худшему», — вспомнилось универсальное правило. Так или иначе, раз уж закрыть проход у нас не вышло, то времени точно терять нельзя! Я посмотрел на Джинни. Она стояла, плотно сжимая губы, бледная, как покойник, даже бледнее Малфоя, и стискивала мой рукав. По всему было видно: подруга смертельно напугана. Так же, как и я. Да и все остальные тоже.

— Валим отсюда! Быстро, — шепнул Драко, толкнув Флинта вперёд по коридору.

…Мы удирали на всех парах, но не бегом — все понимали, что делать этого сейчас было нельзя: лишний шум только привлечёт внимание зверя. Просто очень быстро шли. Первым — Флинт, за ним Пьюси с Васькой на спине, потом мы с Джинни. Малфой, то и дело оглядываясь, прикрывал отступление. Всё верно: он один мог сейчас колдовать, и на него теперь вся надежда. Хотя шкуру мантикоры даже магия не шибко пробивает, вроде. Так что на спасение можно рассчитывать, лишь отыскав нужную картину и проход в ней.

Мы шли, беспрестанно озираясь по сторонам, оглядывая фрески в поисках какого-нибудь хоть немного знакомого вида. Как назло, ничего подходящего не было. Когда отошли от злополучной картины метров на пятьдесят, а может, больше, Пьюси остановился.

— Всё. Не могу больше. Поттер, смени меня, — взмолился он голосом умирающего. Я лишь обернулся, чтобы поглядеть назад перед тем, как забрать у него Васемону, как вдруг увидел… Бл…. В коридорном проёме появилась мохнатая лапа. Не знай я о тайнах фресок, то подумал бы, что она выросла прямо из стены. Вслед за лапой появилась уродливая человекоподобная голова. И хотя расстояние до чудовища было приличное, так что даже общих черт «лица» было не разобрать, в его уродстве я не сомневался.

Мантикора вышла из прохода и принялась осматриваться по сторонам. Как видно, богатое убранство помещения мало заинтересовало зверюгу, потому как очень скоро она, потеряв интерес к ярким картинам, опустила голову и дважды царапнула гранитный пол. Результат, вероятно, не вдохновил зверя, и кошмарное существо, рыкнув, взмахнуло лапой, с силой впечатав когти в камень. Сверкнули искры. Я оглянулся на Драко. Тот, не отрываясь, наблюдал эту картину и дрожал, как бледный лист на ветру. Его натурально колотило! На остальных я даже смотреть не стал. Только нащупал ладонь Джинни, почувствовав, насколько холодной она стала.

В этот момент хищная тварь подняла голову и застыла, вглядываясь вдаль перед собой, а точнее — прямо на нас. Потом потянулась вперёд и принюхалась. Её хвост задрался вверх и, как мне показалось, слегка качнулся из стороны в сторону. По спине пробежал холодок. Я понял: мантикора почуяла новую добычу. Все сомнения исчезли, когда она, вытянув шею, протяжно проскулила и двинулась в нашу сторону неспешной рысцой.

— Ааааа!!! — каземат огласился диким воплем, и Флинт, сорвавшись с места, рванул что было сил. Чудовище ускорило шаг, и мы тоже рванули.

Мы неслись со всей возможной скоростью, сохраняя, однако, изначальный порядок: никто не старался обогнать Эдриана, тащившего Ваську, а Малфой всё так же замыкал группу. Только Маркус удирал далеко впереди, но всё же время от времени оборачивался и жестами поторапливал нас.

Я бежал рядом с Драко, когда он вдруг запнулся и наверняка бы упал, если б не успел ухватиться за один из тех непонятных рычагов, которые то тут то там торчали из стены. Под весом Малфоя рычаг опустился, и позади послышался жуткий грохот. Это откуда-то сверху, прямо из потолка вниз обрушилась металлическая решётка, наглухо перекрыв проход и отделив нас от преследовавшего монстра.

Уфф! Неужели спасены? Не веря в такое везение, я остановился и поглядел на зверя, который отставал от нас уже всего на пару десятков шагов и сейчас стремительно приближался к возникшей на пути преграде. Рядом, согнувшись, шумно дышал Малфой, а чуть поодаль — Джинни. Только Маркус Флинт и Пьюси ещё продолжали бегство. И откуда у них только силы берутся?! Особенно у Эдриана.

Заметив впереди решётку, мантикора замедлилась, перейдя на шаг, подошла к ней, осторожно принюхиваясь; замерла на десяток секунд, а потом ударила лапой по древнему, местами изрядно поржавевшему железу. Решётка мелко задрожала, и по коридору гулким эхом разнёсся не то звон, не то лязг дребезжащего металла. Мне это не понравилось.

— Эй, Поттер, Уизли! Идите ко мне.

Малфой стоял уже метрах в пятнадцати (эх! я так и не приучился метры ярдами называть) позади, возле ещё одного такого же рычага, и теперь подзывал нас. Мы с Джинни поспешили к нему. Взревев, мантикора вцепилась зубами в железный прут и потянула на себя, слегка выворачивая при этом шею. И, — о ужас! — решётка поддалась. Металл начал выгибаться. Прут оторвался от других, нарушая конструкцию, и в спасительной для нас преграде образовалась немаленькая дыра. Не такая, конечно, чтобы в неё смогло пролезть чудовище, но ведь это только начало, верно? Вот же чёрт!! Вот уж не везёт так не везёт нам сегодня! Как же избавиться от этой зверюги? Я попытался сообразить, перебирал в мозгу варианты, но чем дальше это делал, тем лучше понимал, что таковых нет. Единственное, что пришло на ум, так это Адеско Файр. Но это было бы для нас самоубийством. Контролировать Адское Пламя наверняка сумела бы Джинни, но не Малфой. Нет, это не выход! Тогда что делать?! Да то же, что и раньше. Бежать!

Когда тварь упёрлась плечом в железные прутья и двинулась вперёд, выдавливая их наружу, Драко нажал на рычаг. Ещё один решётчатый заслон с грохотом упал вниз. А мы побежали.

Первая решётка задержала зверя лишь на пару минут. Вторая сдалась ещё быстрее. Пробегая мимо рычагов, Драко давил на каждый, тем самым обеспечивая для нас хоть какую-то отсрочку до столкновения, казавшегося уже неминуемым. Но не всегда древняя «система безопасности» давала и эту возможность. Пару раз рычаги не удалось опустить. Их намертво заклинило. А однажды очередная решётка попросту рассыпалась на куски, не выдержав удара о пол. Всё-таки, что и говорить: магия магией, а ветхость и коррозию металла никто не отменял. Тем не менее, каждая, пусть небольшая, задержка, пока чудовище тратило время на уничтожение преград, была нам на руку. Вот только человеческие силы тоже не бесконечны, и отрыв, так удачно набранный нами вначале, теперь стремительно сокращался.

— Смотрите! Что это?! — крикнула Джинни, указывая куда-то вперёд.

Я поднял голову и даже остановился, чтобы лучше рассмотреть внезапно возникшую картину. Я не поверил своим глазам! Вот оно! Спасение!!!

В нескольких десятках метров перед нами коридор заканчивался. Ну, или поворачивал под прямым углом, отсюда было не разобрать. Суть не в этом, а в том, что изображала фреска, находящаяся сейчас прямо впереди. А на ней, на фоне ночного звёздного неба и тёмных силуэтов гор, возвышался замок. И хоть я никогда не смотрел на него с такого ракурса, а тем более ночью, очертания стен и башен с конусообразными верхушками и трёхступенчатой директорской башенки, торчащей, как аппендицит, из крыши Большой лестничной, невозможно было не узнать.

— Это же Хогвартс! — истошно заорал Малфой и с удвоенной энергией заспешил к спасительному проходу.

Вот только со стороны его рывок больше напоминал последнюю попытку инвалида победить на чемпионате по бегу трусцой. Впрочем, сейчас все мы двигались не лучше. Усталость брала верх. Позади раздался рёв, от которого в обычное время затряслись бы коленки, а штаны, вероятно, пришлось бы менять. Маркус Флинт остановился у очередного рычага, пропуская вперёд Пьюси. Тот, не в силах бежать, лишь тяжело ступал, согнувшись в три погибели и раскачиваясь при каждом шаге. Он уже еле волочил ноги. Нас отделяло от них шагов тридцать. Дождавшись, когда Пьюси, несший на себе Васемону, поравнялся с ним, Флинт испугано взглянул на нас и… опустил рычаг. Железная решётка скользнула вниз, отрезая нам троим путь к спасению.

— Ты что творишь??! — мы с Малфоем заорали одновременно.

— Простите, Драко, Поттер, Уизли, — залепетал этот чёртов придурок. — Нам всем не уйти. Нужно спасать Грейнджер. А иначе… Непреложный обет… вы же понимаете…

— Флинт! Мудак!! Подними рычаг! Немедленно!!! — мы уже подбежали и теперь Драко орал, вцепившись в прутья и пытаясь расшатать решётку. Мы с Джинни принялись ему помогать, но бесполезно: металлическая конструкция лишь чуть подрагивала, оставаясь несокрушимой. Поднять её тоже не получалось. Да уж, силёнок-то у нас всяко поменьше, чем у мантикоры, как выясняется.

— Подними решётку, Маркус, — пытаясь говорить спокойно, Драко пробовал его увещевать. В ответ трус только отрицательно закачал головой, отказываясь что-либо делать.

— Отойдите! Поттер, Уизли, назад! Редукто! — синий луч, сорвавшийся с палочки Малфоя, бесследно исчез, не коснувшись решётки, поглощённый вдруг возникшим перед ней мерцающим щитом.

— Бомбарда! — и ничего.

— Бомбарда Максима! — то же самое.

«Бл…ь!! Что за идиот проектировал эту защиту?!! Значит, от магии она сберегает, а от обычного воздействия — ни хрена?! И любой сильный зверь её ломает на раз! Да что там зверь…», — я подумал, что и сам разнёс бы в пыль эту обветшалую, чёрт знает когда сделанную железяку, окажись сейчас у меня в руках кувалда потяжелее. Но её не было…

Снова послышался рёв. Уже ближе. Мантикора выломала очередную преграду, и теперь нас разделяли лишь четыре решётки. Это давало минут пять. В лучшем случае!

— Флинт!! Уё…ще! Я тебя из-под земли достану!!! — на Малфоя было страшно смотреть: оскалившись и выкатив глаза, он тряс железные прутья. Вены на шее вздулись, а сам он напоминал какого-то вампира, стремящегося вцепиться в горло злейшему врагу.

— Извини, Драко. Ты бы и сам поступил так же. Ничего личного, — Флинт лишь развёл руками. Бл…ь, как же это, наверное, по-слизерински.

— Надеюсь, вам удастся надолго задержать зверюгу. Не хочется, чтобы она заявилась вслед за нами в Хогвартс, — с этими словами предатель развернулся и припустил вслед за Пьюси, который уже доковылял до картины и сейчас открывал проход.

* * *

Мы оглянулись друг на друга. Драко смотрел на меня недоумевающим взглядом; палочка в его руке дёргалась, и казалось, что он до конца не понимает или же отказывается понимать то, что сейчас должно произойти. Джинни стояла прямо, до боли сжимая мою руку, и завороженно глядела туда, где мантикора доламывала последнюю решётку. Потом рыжая обернулась, заглянув мне в глаза, и я заметил, как дрожат её губы, как кровь отступила от лица; а сама она, кажется, удерживает себя лишь силой воли, чтобы не сорваться и не броситься к решётке, закрывающей путь к спасению. Чтобы не повиснуть на ней с криками ужаса, вцепившись в ржавые прутья. Чтобы не сползти на пол и не забиться в бесполезной истерике. Я сглотнул.

Драко сделал жест, подав нам знак оставаться на месте, и вышел вперёд, поднимая палочку. Джинни прижалась ко мне всем телом, крепко обхватив за плечи. Чудовище отбросило искорёженную железяку, — всё, что осталось от последнего разделявшего нас барьера, — и, крадучись, двинулось вперёд, низко опустив голову и не сводя взгляда со стоящего перед ним волшебника. Потянуло вонью, жутким тошнотным смрадом, а в наступившей тишине лишь едва слышался слабый шорох, когда пола касались мягкие подушечки лап.

Мантикора медленно приближалась, низко наклонив голову и подняв хвост. Когда их с Малфоем разделяло не более пяти шагов, она снова принюхалась. А потом произошло то, чего не ожидал никто из нас. Тварь вдруг подпрыгнула, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, да так, что чуть не задела головой довольно высокий потолок, в воздухе развернувшись вокруг себя. Приземлившись, она снова выпрыгнула и также крутнулась, только теперь уже в другую сторону. Выполнив эти пируэты и оказавшись «лицом» к нам, чудовище припало на передние лапы… и завиляло хвостом! Потом сорвалось с места и бросилось наутёк. Драко так и застыл, вытянув перед собой волшебную палочку. Джинни крепко обнимала меня, уткнувшись лицом в грудь, чтобы не видеть кровавую расправу над блондинчиком (ну, я так её понял). А я… я, увидев всю картину, просто ох…л. Да-да, именно! Потому что животное вело себя неправильно! Не так нападают звери! Ну, я сужу по собакам, конечно, уж с ними-то я хорошо знаком. А именно так они ведут себя, когда… И если я всё верно понимаю, то сейчас должно произойти… Ну вот, так и есть!

Отбежав на десяток шагов, зверюга резко затормозила, развернулась уже без прыжка и галопом кинулась к нам. Вот только не чувствовалось в её броске никакой угрозы. Наоборот: так ведут себя собаки, приглашая поиграть! Малфой был неподвижен. Я не видел его лица, но сейчас молился неизвестному богу, чтобы Драко не вздумал шарахнуть в мантикору заклятием. Ведь это бы только разозлило чудовище. Не принеся ощутимого вреда, но нарушив необъяснимый и, как казалось, хрупкий нейтралитет.

Но бог меня не услышал. Когда зверь оказался в нескольких шагах, в него ударил фиолетовый луч какого-то взрывного заклятия. Который, впрочем, тут же отскочил и ушёл рикошетом в стену. Резко остановившись, чудище поглядело на своё плечо, в то место, куда ударил луч, потом на Драко и как-то обиженно проскулило. Я смотрел в человекообразное «лицо» монстра и мог поклясться, что, будучи вначале нерешительно-удивлённым, теперь оно выражало лишь вину и раскаянье.

Как бы в подтверждение моим мыслям, этот людоедо-пёс или людоедо-кот (не знаю уж, как его и назвать) присел и на полусогнутых лапах пополз к Драко, отводя глаза в сторону и непрерывно виляя хвостом. А когда подполз, то поднял на волшебника испуганный взгляд и перевернулся на спину, демонстрируя полную покорность. Ну ни х…я себе!

— Джинни, ты только посмотри на это, — шепнул я напуганной девчонке и поглядел на бледного. — Драко, похоже, она признала тебя хозяином.

Я потянулся, чтобы коснуться слизеринца, но тут зверь мгновенно перевернулся на живот, уставился на меня и угрожающе зарычал, обнажив огромные жёлтые клыки. Его мутные, глубоко посаженные глаза с вертикальными зрачками начали наливаться кровью. Ясно. Предупреждает. Мол, руки прочь от хозяина! Я опустил руку и отступил на шаг. Чудовище вроде успокоилось и снова распласталось перед Малфоем, не перестав, однако, следить за нами.

Мы ютились на крохотном участке в шесть квадратных ярдов (о! теперь у меня получилось «ярды» выговаривать), отрезанные от свободы с одной стороны опущенной решёткой, а с другой — мантикорой, развалившейся поперёк прохода. И хотя Драко свободно подходил к зверю и мог — в чём я был совершенно уверен — при желании даже переступить через него, а то и просто наступить, для нас с Джинни такие вольности были невозможны. Стоило нам приблизиться хоть на шаг, как чудовище вскакивало с глухим рычанием и скалилось, давая понять, что вовсе не прочь перекусить напарниками своего босса. И если бы не Малфой, то… Ну, вы понимаете.

Джинни толкнула меня под локоть и, видимо, опасаясь нарушить тишину, указала на фреску, рядом с которой мы стояли. Предлагает уйти через проход. Ну что же, это в нашей ситуации кажется единственно возможным решением. Вот только куда идти? На картине, куда указывает Джинни, только пески, бескрайняя пустыня да полузасыпанный скелет какого-то доисторического монстра на переднем плане. Нет, там нас точно ничего хорошего не ждёт. Тогда уж лучше сюда… Я отступил в сторону, открывая для неё вид на противоположной стене.

Здесь была изображена лестница: каменные ступени, круто уходящие вверх в узком извилистом проходе. Это было похоже на подъём в какую-то башню. Других доступных вариантов, чтобы уйти, не наблюдалось. Я окрикнул Драко. Тот огляделся и, уловив нашу мысль, утвердительно кивнул головой.

Я первым шагнул сквозь стену, не почувствовав, впрочем, никакого сопротивления, и подал руку гриффиндорке, готовясь к тому, что сама она вот-вот скроется в туманном облаке. Но всё осталось как прежде, никакого тумана не возникло. Джинни вошла, а за ней — Малфой. Я осмотрелся по сторонам и вдруг всё понял: да это же никакая не картина была, а самый настоящий обычный проход! Крутой подъём, почти сразу заворачивающий куда-то вправо, коптящие факелы под сводчатым потолком и старые, обсыпающиеся каменные стены. Такие же, как в первой версии нашего коридора. Ну тогда, до того, как Драко мазнул по стене кровью. Выбора не было, и мы двинулись наверх.

* * *

Я задыхался. Колени дрожали. Сколько мы уже поднимаемся? Минут пятнадцать? Или полчаса? Или час? Нет, на столько бы сил не хватило. Ощущение времени пропало. Я просто машинально ставил ногу на следующую ступеньку, нагружал её всем весом и почти со стоном выжимал вверх тело, ставшее вдруг слишком тяжёлым. Сзади, опираясь на мою руку и тяжело дыша, поднималась Джинни. Соображать не хотелось. Только одна мысль застряла в голове, не желая исчезать: «Мне-то уже невмоготу, а ей каково? Но ведь когда-то должен кончиться этот проклятый подъём?» А ещё подумалось: «Это ж какой высоты должна быть башня? А может, мы и не в башне вовсе? Вдруг это выход из подземелья?... Да и похуй. Скорее бы хоть куда-нибудь прийти».

Наконец ступени закончились, и мы очутились на широкой площадке. Нет, даже не на площадке. Влево и вправо уходили проходы. Ещё один коридор! Только никаких стен и картин здесь не было. Вместо них повсюду виднелись массивные кованые решётки. И были они гораздо новее и крепче, чем внизу. А за решётками внутри клеток — и солома на полу, и цепи, протянутые из стен, и даже какие-то подобия лежанок, сбитых из грубой, необструганной доски. Вот это уже больше походило на тюрьму. А где обычно устраивают тюрьмы? Правильно… Значит, мы всё-таки в подземельях. И куда идти дальше? Я поднял голову и чуть не завыл, когда увидел перед собой винтовую лестницу, уходящую ещё незнамо куда вверх. П… ц!

…Лестница закончилась, и теперь путь преградила здоровенная, по виду тяжёлая дверь, да ещё и запертая снаружи. Я на автомате достал волшебную палочку: «Аллохомора!» Что-то звякнуло, и дверь распахнулась. Впереди — кромешная тьма. Факелов на стенах здесь не было.

— Люмус! — подняв палочку повыше, я осветил путь.

Ну вот, хорошо; теперь хоть видно, что под ногами. Подождав Джинни, которая, натурально скрепя зубами, преодолевала последние ступени, я медленно двинулся вперёд, продолжая сжимать её руку. И тут дошло… Ведь я только-что колдонул. И получилось! Я посмотрел на Уизли: та стояла рядом, подняв над головой свою волшебную палочку, из которой тоже светил яркий огонёк. Наша магия снова заработала! Фу-ух…

Мы прошли по широкой галерее и оказались в просторном зале. Нет, даже не в зале. Помещение скорее напоминало огромный холл, что стало хорошо видно, когда подошедший Драко подвесил к потолку светящийся шар. Прямо перед нами находился камин, на правой стене — входные двери, а напротив них — мраморная лестница на второй этаж. На стенах висели какие-то картины в золоченых рамах, а под ними размещалось несколько кресел. И куда же мы попали на этот раз?

Пока мы с Уизли в недоумении разглядывали очередное богатое убранство, Малфой вышел вперёд, оглядываясь по сторонам с растерянным видом, а потом вдруг резко рванул вверх по лестнице, перед этим подав нам знак дожидаться его тут.

Когда он через несколько минут вернулся, мы уже развалились в креслах: сил, чтобы оставаться на ногах, больше не было.

— Теперь понятно, почему только моя магия тут работала, — отдышавшись, заговорил Драко.

— И почему?

— Потому что дома, как говорят, и стены помогают. Слыхал такое выражение, Поттер? — он попытался улыбнуться.

А потом почти пафосно добавил:

— Добро пожаловать в Малфой-мэнор!

Что он только что сказал? Где мы??

— Чегоо??! — и Джинни, и я одновременно проорали ему в лицо один и тот же вопрос.

Так вот где мы торчали всё это время??! О-чу-меть!!!

* * *

— Драко!! Что ты делаешь?!!

С такими (ну или примерно с такими) криками в гостиную врывались слизеринцы: Крэбб, Нотт, Монтегю и другие. И даже девчонки — Пэнси, Трейси и Миллисента — тоже повыскакивали из своих кроваток, разбуженные воплями Маркуса Флинта, который сейчас, крепко связанный, раскачивался под потолком, подвешенный за ноги заклинанием Левиоса.

— Ничего особенного. Наказываю предателя, — хотя Малфой и старался говорить неторопливо и держать лицо, но вот только спокойным он совсем не казался. «Пи…ц Флинту, — подумал я. — Может он и выживет, но вот останется ли не покалеченным? Это вряд ли».

С криками: «Драко! Ты живой!!!» заплаканная Пэнси Паркинсон повисла на шее у Малфоя и стремительно принялась зацеловывать его бледный фейс. «Воскресший из мёртвых» разорвал зрительный контакт с объектом, и отпущенный Флинт грохнулся вниз. Правда, у самого пола Драко удалось придержать падающее тело, но всё равно предатель успел «поцеловать» макушкой паркет и отрубился.

— Что случилось, Драко? Что ты хочешь с ним сделать? — вопросы летели со всех сторон.

— Расчленить. И скормить акромантулам в Запретном лесу! — прозвучал ответ. — Но вначале говори, куда вы дели Грейнджер?!

Теперь он обращался к Эдриану, который ползал по полу по причине полного отказа нижних конечностей и тщетно пытался, как мне показалось, забиться под диван, чтобы прикинуться ветошью. Вероятно, в надежде укрыться там от разъярённого Супер-хорька. Но не вышло.

— Она… она в больничном крыле, — залепетал Пьюси. — С нею Гринграсс.

Услыхав это, Малфой кивнул мне: мол, идите туда.

— Тебе здесь точно помощь не нужна? — я не мог не поинтересоваться.

— Точно! Помогите Гермионе…

* * *

Сцена, разыгравшаяся перед нами в больничке, могла бы позабавить в другое время, но только не сейчас. Не тогда, когда шла речь о здоровье лучшего друга. Дафна Гринграсс сидела рядом с кроватью, на которой всё так же мерно посапывала спящая Васемона. Вокруг них с видом переполошенной курицы, у которой спиз…ли яйцо, порхала мадам Помфри. В процессе порхания хогвардская медсестра без умолку тараторила, кажется, стараясь в чём-то убедить самую богатую невесту Волшебного мира:

— А я утверждаю, мисс Гринграсс, что никакому воздействию чар или зелий мисс Грейнджер в последние четыре дня не подвергалась! Это подтверждает абсолютно точная диагностика. И поэтому причина её состояния остаётся неясной. Вероятно, это какая-то нетипичная реакция организма на… на… На что-то!

Дафна, слушая всю эту тираду в пол-уха, провела кончиком волшебной палочки вдоль Васькиного предплечья, вскрыв вену, и тут же подставила склянку, собирая вытекающую кровь. Набрав совсем немного и залечив рану, она достала откуда-то несколько разноцветных бумажных полосок, которые принялась поочерёдно макать в кровь, после чего внимательно рассмотрела каждую. «Люмусные промокашки, — догадался я. — Или нет… локонсовые бумажки. Так они, кажется, называются. Или как-то по-другому». Да и не важно! Главное, я понял, что она делает. Похожие тесты на определение состава жидкостей мы проводили на уроках химии ещё в средней школе. В обычной школе, человеческой. А вот мадам Помфри подобные действия привели в неописуемый ужас.

— Что Вы делаете, м-мисс Гр-ринграсс??! Ведь эт-то маг-гия крови! Т-тёмная магия!! Как В-вы м-м-можете?! — у бедной медицинской ведьмы от страха глаза вылезли на лоб, а от возмущения она начала заикаться. Ну или наоборот.

— Всё понятно, — Дафна поглядела на нас с Джинни и продолжила, не обращая никакого внимания на причитания медведьмы. — В крови большое содержание маггловских транквилизаторов седативного действия.

— Чего??? — Джинни выпучила на неё глаза.

— А можно сказать по-простому? Без нецензурщины, — я присоединился к рыжей, потому что тоже ни хрена не понял.

— Я не уверена в терминологии, — поправилась Дафна, — но если говорить совсем просто, то Гермиону напичкали снотворным.

— А это не опасно? — я заволновался, так как из памяти своего мира хорошо знал, к чему может привести подобный передоз.

— Думаю, что нет. Если до сих пор не случилось плохого, то уже и не будет, — успокоила слизеринка. — И, вероятно, Грейнджер скоро проснётся. Сколько времени прошло с тех пор, как вы её нашли?

Вот тут я призадумался. А действительно, сколько дней (или часов?) мы провели в волшебном подземелье? Надо попробовать вспомнить сегодняшний день. Итак, с чего началось утро? С семейного совета рыжих. Тогда было ещё очень рано. Потом мы обсуждали план Малфоя и Васемоны. Потом с Дафной пошли в «Фиксмид». После этого говорили с ней в «Трёх мётлах». Всего пробыли в Хогсмиде примерно до трёх часов пополудни. После чего ещё около двух часов ушло, чтобы дождаться, пока кулон Васемоны перенесёт нас в злосчастный подвал. И ещё больше двух часов ждали, пока не появился Снейп. Значит, увидели мы спящего Ваську не ранее, чем в семь тридцать вечера. А потом ещё была драка со Снейпом и все эти приключения в подземелье… Сколько времени на это ушло? Я совсем запутался… Но сейчас должно быть за полночь. А по моим ощущениям, так вообще не меньше суток прошло!

— А который сейчас час? — я оглядел присутствующих. Джинни пожала плечами.

— Третий час пополуночи, — Гринграсс внесла ясность в мои расчёты. Ну да, примерно так я и думал.

— Около восьми часов назад она, — я кивнул на «Гермиону», — уже спала.

— Ну вот, значит, проснётся с минуты на минуту.

В наш разговор внезапно вклинилась Поппи Помфри:

— О чём Вы говорите, мисс Гринграсс? Какое ещё маггловское снотворное? Я не нашла следов ни белладонны, ни опия, дурмана или макового молочка. Ни даже корня мандрагоры!

— Речь идёт о маггловских лекарственных препаратах последнего поколения, которые вчера использовались для усыпления мисс Грейнджер, — невозмутимо ответила Гринграсс, глядя в глаза хогвартской медичке. — А те средства, что перечислили Вы, магглы перестали применять уже несколько сотен лет назад.

Услышав такое обвинение в некомпетентности (а это именно так выглядело), Помфри густо покраснела, её щёки надулись, отчего лицо округлилось и стало похожим на переспелый помидор. Она с шумом выдохнула воздух и важно произнесла:

— О том, что вы соизволили поведать, милочка, ровным счётом ничего не известно передовой науке. Также об этих, с позволения сказать, «препаратах» не упомянуто в «Новейшем справочнике «Магам о маггловской медицине» — авторитетнейшем пособии по интересующей нас теме — обновлённое издание которого вышло в тысяча девятьсот одиннадцатом году! Уж не намерены ли Вы заявить, что за прошедшие всего лишь менее девяноста лет в мире магглов могло что-то измениться?! Хах! Не смешите научный мир!

В ответ Дафна лишь отмахнулась. Вступать в премудрую дискуссию она явно не собиралась. Тем более что как раз в этот момент появилась светящаяся белка — чей-то патронус — и затрещала голосом Трейси Дэвис:

— Дафна!!! Думаю, тебе нужно срочно вернуться в нашу гостиную. Тут такое твориться! Драко… он..! Прошу тебя, поторопись!!!

Мы встревоженно переглянулись.

— Я пойду с тобой, — там внизу что-то происходило, и это касалось Драко. После всего, что мы сегодня пережили вместе, я просто не мог оставаться безучастным к его проблемам.

— А Джинни побудет с Гермионой, — я оглянулся на Уизли. Та кивнула в знак согласия.

— Нет, Поттер. Вы оба останетесь с Гермионой. А мы разберёмся сами. Не переживай, — Гринграсс улыбнулась и едва заметно стрельнула глазами на Помфри.

Мне стало ясно, что она хотела сказать: нельзя оставлять Ваську без надёжной защиты. А то вдруг у Поппи на сей счёт есть инструкции от Дамблдора, или вдруг она решит его позвать? Да и Снейп где-то бегает без присмотра… Да мало ли что может произойти?! А Джинни в одиночку может и не справиться… Да, Гринграсс права на все сто! Мне нужно остаться.

… Проводив взглядом вышедшую из больничного блока Дафну, я обернулся к Уизли:

— Что будем делать?

Она не успела ответить, потому что в этот момент Васемона издала резкий звук и открыла глаза, уставившись на нас с вопросом:

— Что со мной?

* * *

…- Нет, разбудиии его! — я проснулся под звуки очередной шумной перебранки.

…- А я говорю — разббуди. Я хочу видеть своего друга! — какой-то знакомый голос. Вот только чей он? Я попробовал привстать, поднялся на локтях, но тут же меня накрыло… Тяжесть в голове, и перед глазами всё закружилось. И ещё этот поганый привкус во рту. Откуда он взялся?

…- Малфой, иди к чёрту! Не стану я никого будить. Они ещё пьяные, — ага, здесь Малфой. А второй голос — это Джинни. Ну точно!

…- Ну и что? Я тоже п-пьяный! Щас глотну з-зелья и буду трезвый.

— Вот и глотай своё зелье! А им нельзя. Пусть сами проспятся.

— Почемууу ниизяяя? — Малфой как-то необычно растягивал слова… Он что, действительно бухой?

…- Не твоё дело! Просто нельзя и всё! Аллергия у них на зелья. Давай, проваливай уже отсюда!

Послышался шум, возня и шарканье по полу. Так, как если бы кого-то пытались вытолкнуть из комнаты. И новый голос. Женский.

— Действительно, Драко. Пойдём уже, пойдём!

Дальше — шаги и стук закрывающейся двери. Я рывком уселся на кровати и замер на какое-то время, глуша вертолёты в своей голове. Попробовал втянуть воздух. Как же здесь душно! И воняет…

— Что происходит? — я отодвинул занавеску и вдохнул свежий воздух. Так вот она, жизнь!! Как всё-таки здесь здорово! Ну, здесь, снаружи то есть.

— Джинни, а зачем ты привела сюда Малфоя? — я уже осмысливал происходящее и сейчас глядел на рыжую, которая пристроилась на крохотном диванчике, закинув ноги на подлокотник.

— Я привела??! — она резко села и уставилась на меня. — Может, ещё скажешь, что это я ночью напилась до зелёных соплей?!

— А кто?

— Поттер! Проспись лучше, а? — она только махнула рукой и вновь легла, демонстративно отворачиваясь к стенке.

Я озадачился: «Напился ночью? С кем? Чёрт, ни хрена не помню!» Я снова завалился на кровать и попробовал сосредоточиться, вспоминая прошедшую ночь. Рядом в две дырки сопела Васемона. Ну и выхлоп от неё!

Итак…

* * *

Мы покинули лазарет, не обращая внимания на протесты мадам Помфри, шумевшей о том, что «мисс Грейнджер необходимо задержаться для более тщательного осмотра и предотвращения возможных негативных последствий от полученного воздействия неизвестного рода». Оставлять Васемону на попечение этой, как все уже поняли, не вполне профессионально пригодной (это если говорить мягко) персоне никто не собирался. А то мало ли чего учудит?! Сейчас мы сидели в пустом классе, потому что перед тем, как вернуться в гостиную, решили обсудить недавнее происшествие втроём. Ну, то есть Джинни, Васька и я. Васемона была всё ещё в том одеянии, что Драко наколдовал в подвале из обрывков покрывала, и выглядела от этого как… ну, если честно, то как бомжара с помойки. Да и мы с рыжей после долгих мытарств в подземелье смотрелись немногим лучше.

— Он… что? Что он со мной сделал? — Васька ошарашенно вылупилась на нас. Сама она, как оказалось, мало что помнила после того, как, переместившись в подвал, Снейп оглушил её, припечатав башкой о стену. Помнила ещё только, как её тащили куда-то, как потом лежала, привязанная на каком-то столе или подобной хрени, и слышала чьи-то голоса вокруг. И ещё помнила, как Снейп вливал ей что-то в рот, вскоре после чего она напрочь вырубилась и проснулась уже в больничном крыле.

— Мы не знаем, что он сделал, — с трудом выдавил я из себя и отвёл взгляд. После произошедшего смотреть другу в глаза было выше моих сил.

Нависла гнетущая тишина. Я не выдержал и скосился на Ваську. Она замерла, бледная, как восковая кукла (я такие в одном журнале видел), уставившись в одну точку и прикусив губу. Ну а Джинни встревоженно поглядывала то на неё, то на меня, не рискуя нарушить это траурное молчание. Наконец она решилась:

— Может, и не случилось ничего… Ну, того самого. Ты сама что-нибудь чувствуешь… там?

Васька утвердительно кивнула, но тут же, видимо, осознав, что хотела сказать совсем другое, интенсивно замотала головой из стороны в сторону.

— Ничего не чувствую. Совсем ничего.

— Так может быть..?

— А! — друган в сердцах отмахнулся. — Сама-то в это веришь?! Чтобы этот козёл своё упустил?.. Забей, чего уж теперь…

Мы ещё немного помолчали. Потом вдруг Джинни вытащила из-за спины маленький синий цветок (и где она его только взяла? Наколдовала, что ли?) и передала Васемоне:

— С Днём рождения тебя.

Та усмехнулась и протянула руку, принимая «икебану» от Уизли.

— Да уж. А ведь точно: этот упырь нас и грохнуть мог. Так что можно считать, что сегодня второй раз родились.

Джинни покачала головой:

— Первый.

— Что?

— Сегодня девятнадцатое сентября. Уж три часа как.

— И… что? — Васька вопросительно посмотрела на рыжую, а потом на меня.

— Сегодня День рождения Гермионы, — подтвердил я. — Девятнадцать лет.

Васька наклонилась, уткнувшись носом в цветок. Потом лишь крепче сжала губы и криво ухмыльнулась.

— Ну вот она и получила свой подарок… Ладно вам. Нечего сопли жевать. Идёмте уже отсюда! — с этими словами она вскочила и, не оглядываясь, бодро зашагала к выходу, звучно шлёпая по полу босыми ногами.

…Странно, но последнее время, находясь в замке, ощущение абсолютной безопасности я испытывал только в апартаментах нашего факультета под защитой портрета Полной Дамы, надёжно охранявшего вход. И с чего бы это?

И сейчас, как и прошлой ночью, в гостиной было полно народу. Старшекурсники не разошлись по спальням, а остались в общей комнате, по-видимому, дожидаясь нас. Да нет, они точно нас ждали! Все как по команде повернулись, стоило нам появиться на пороге. Напряжённые позы… Тревожные взгляды. «С вами всё в порядке?», «Все целы?», «Мы не знали, что и думать!», «Гарри, где вы были?», «Гермиона, во что ты одета?» Вопросы посыпались со всех сторон. Несколько парней подбежали к нам и, подхватив Джинни и Васемону под руки, усадили у камина. Девчонки обступили их, рассматривая на предмет повреждений и ран, протягивая кружки с чаем и огневиски. Парвати смочила полотенце и принялась обмывать «Гермионе» лицо, а Лаванда — растирать замёрзшие ноги. Меня тоже попытались ощупать, но я лишь отмахнулся: мол, всё со мной в порядке. Я просто прошёл, бухнулся в кресло и принялся наблюдать за тем, как гриффиндорцы суетятся вокруг «моих любимых». Вот это да! Куда уж Слизерину до такой сплочённости?! Я даже расчувствовался, когда вдруг понял ещё кое-что: «А ведь и накануне они вот так же ожидали меня вовсе не для того, чтобы узнать, не пропала ли у Поттера магия. Они реально волновались. Вчера -за меня, а сегодня — за всех нас». Выходит, здесь никто никому не безразличен. Несмотря на все ссоры и разногласия. А значит, всегда можно положиться друг на друга. И доверять. Пришло осознание главного, и от этого стало как-то… хорошо.

* * *

Я уже почти заснул, когда вдруг услышал негромкий скулёж. Прямо здесь, рядом с нашей кроватью, за занавеской. Сил, чтобы подняться, не было: за сегодняшний день я вымотался так, как не уставал ещё ни разу в жизни, и теперь хотелось только покоя. Да и настроение было ни к чёрту. На другом краю кровати свернулась калачиком Васемона. Я чувствовал, что друган не спит. Просто лежит молча и накручивает себя. Я даже не мог представить, какие мысли вертятся в его голове. Ну и вообще, в каком он сейчас состоянии. Джинни рядом не было: она, наверное, ещё не вернулась из душа.

Звук повторился. Я с трудом оторвал голову от подушки, уселся на кровати и отдёрнул штору. Напротив меня, опасно пошатываясь и переступая с лапы на лапу в попытках сохранить равновесие, маячил серебристый волчок. Что с ним? Вот уж не думал, что патронусы могут выглядеть подобным образом. Он что, ранен?

— Поттер, — красный волк заговорил, передавая послание хозяина, — открой гостиную. Этот ваш портрет меня не пускает…

…Из-за открывшейся двери выпал — я еле успел его удержать — Драко Малфой и повис у меня на плечах. Что с ним? Сразу вспомнилось, из-за чего Дафна Гринграсс спешно покинула больничное крыло. «Что произошло со слизеринцем?» Малфой поднял на меня мутные глаза и выдохнул в лицо. Фу-у, бл…ь! Да он же бухой в стельку!

— Поттер, давай в-выпьем! — Драко уже выпрямился и теперь покачивался передо мной, потрясая двумя внушительными — не меньше чем по литру в каждой — бутылками огненного виски. Одна из них, впрочем, была уже пуста почти наполовину.

Вот блин! И что с ним делать? Не выгонять же. У парня явно крупные неприятности. Иначе с чего бы манерный аристократ так нажрался? Пока я думал, как поступить…

— А давай! — из-за моей спины шагнула Васемона. Надо же, а я и не услышал, как она подошла.

— Гарри, тащи нашего гостя к камину, — с этими словами она выдернула у Малфоя из руки початую бутылку и, запрокинув голову, жадно присосалась к горлышку, заливая в себя желтоватую жидкость.