Поздно, мой милый капитан... (джен)

Мести сладкий вкус — ее проклятье.

Хвост — ее разорванное платье.

Капитана жизни не жалко,

Помнит горечь смерти русалка…

Green Apelsin — Проклятие русалки

Густой непроходимый туман уже несколько дней сбивал с курса «Крысиную Королеву» и её капитана. Царивший на столе хаос из множества сваленных в кучу карт, перьев и свитков не давал особой надежды на положительный результат, а от компаса с астролябией и вовсе не было толка в витавшей в воздухе молочно-серой мгле.

— Мы точно прокляты самими Морскими богами, не иначе, — беспокойно озирался по сторонам, стоя за штурвалом, Хорхе. — Не к добру этот туман… И, при всем уважении, капитан, но вся эта ваша затея с чашами и… всем прочим тоже не принесет никому ничего хорошего.

— Вся эта затея с чашами, старпом, — голос Бруно звенел металлом, а глаза не отрывались от бесполезной сейчас карты, изредка цепляясь взглядом за выцветший кусок расшитой ткани, — как раз и вернет все то хорошее, что было нами потеряно.

— С чего вы это решили?

— С того, что капитан здесь все еще — я, — цыкнул в ответ мужчина, стукнув кулаком по столу, — и потому что я так сказал!

Пятилетние поиски корабля Понса де Лиона и его легендарных серебряных чаш, которые, по словам одного неуемного пирата, были ключом к ритуалу воскрешения мертвых, вызволение Эрнандо из карательного плена чибча за распускание рук на местных красоток, недавнее бегство от испанского флота... Неудачи так и преследовали команду, словно сама Фортуна отвернулась от них. Все это доводило Бруно до отчаянного безумия.

Как, впрочем, и то, что повсюду ему мерещилась мертвая племянница. Пенные волны стали лоскутами ее разорванной юбки. Крики чаек забрали себе голос девушки, день за днем напоминая капитану о черноте его пиратской души. Бруно срывал свою злобу на команду и нещадно топил себя в роме всякий раз, когда лицо очередной шлюхи приобретало черты Мирабель. Матросы «Королевы» переставали узнавать их когда-то сурового, но обожаемого предводителя: добычи стало крайне мало, разбой на берегу редко заканчивался успехом. Капитан сдавал позиции лидера. Разве что Хорхе, ставший верным старшим помощником, оставался голосом разума для Бруно.

Да только слушал его мужчина все реже. Он был готов на многое, если не на все, лишь бы быстрее найти то, что так сейчас нужно. Быстрее избавить команду от промахов. Избавить от ужасов самого себя…

— Столько лет поисков и никаких результатов, — тихо продолжал старпом, — у команды давно назрели определенные вопросы, капитан.

— Хорхе, вспомни слова Илларайвы.

— Этой сингапурской ведьмы?

— «Лишь получив прощение от души, что озаряла светом этот мир...»

— «…к удаче ты найдешь ориентир. Ей искренность свою ты докажи» и бла-бла-бла, — закончил старпом за капитана. — Я помню, что сказала тогда эта la bruja loca. Но что-то веры в ее сказочки за все эти годы едва ли прибавилось.

Бруно молчал. Он и сам прекрасно понимал: слова колдуньи про «чистую душу и прощение» за правду воспримет только какой-нибудь церковник, коего вряд ли нашлось бы среди окружающего сброда. Однако, видимо он один заметил, что все беды с их командой и кораблем начались как раз после того самого дня. Богиня удачи, словно издеваясь, махнула хвостом, оставив на прощание капитану в воспоминаниях девичьи крики, что преследовали мужчину в ночных кошмарах и потихоньку сводили с ума наяву.

Старпом осторожно отпустил штурвал, обошел его и остановился рядом с капитаном. Тревожная тишина, как и туман, окутывала корабль и давила, закладывая уши.

— Бруно, amigo, я знаю тебя не первый год и давно понял, чью душу ты хочешь вернуть, — опасливо начал мужчина, — но не думаешь ли ты, что все может обернуться еще большими неприятностями? Что мы зря потратили столько лет на бесполезные поиски? И простит ли она тебя?! Всех нас?!

— Я не знаю, Хорхе, — вздохнул капитан после короткой паузы. Бруно посмотрел на своего помощника не взглядом пирата, но человека, почти потерявшего надежду. — Даже по нашим меркам мы в тот раз поступили крайне жестоко. Будет чудом, если вся эта затея удастся и Ми…

…иди ко мне, капитан…

— …рабель? — мужчина удивленно вскинул голову, озираясь по сторонам. — Хорхе, ты слышал?

— Что слышал? — старпом оглядел корму, ища источник звука. — Капитан, никто ничего не говорил.

— Мне показалось, что… — начал было мужчина, — нет, ничего. Видимо, уже мерещится из-за тумана.

…капитан, иди же ко мне…

— Вот! Снова! — уже громче воскликнул Бруно. — Не слышишь, что ли? И голос девичий, больно знакомый… Кто-то точно звал меня.

— Капитан, — забеспокоился Хорхе, — никто вас не зовет. Посмотрите вокруг: здесь кроме нас с вами и парочки вахтовых у дальней палубы нет никого, да и те в кости играют.

— Думаешь, я в конец спятил, а? Или думаешь, я не знаю, о чем шушукаются матросы у меня за спиной?! — Бруно озлобленно посмотрел на помощника.

— Я думаю, — голос Хорхе старался не дрогнуть, — что вам нужно хоть немного поспать, капитан. Блуждание в тумане забирает слишком много сих, особенно, когда не знаешь курса…

— Я ЗНАЮ, КУДА ВЕСТИ «КОРОЛЕВУ»! НЕ СМЕЙ В ЭТОМ СОМНЕВАТСЯ! Лучше держи курс и засунь свой брехливый язык куда подальше! — рявкнув это, Бруно схватил лоскут ткани со стола и, сунув тот в карман, оставил старпома в одиночестве, быстро удаляясь в сторону своей каюты.

— Одни беды от этой девки. Хоть и мертвой… — проворчал себе под нос Хорхе и, тяжко вздохнув, снова встал за штурвал.

* * *

Уже перевалило далеко за полночь, когда капитан решил покинуть каюту. Сон никак не шел к нему. Стоило только Бруно на миг прикрыть глаза, как в его разум снова возвращался тот голос, сладкий голос, нежно зовущий к себе. С каждым часом мужчина становился все более беспокойным, одержимым. И сил сопротивляться у него уже не осталось.

Стараясь не разбудить храпящих вахтовых, обнимавших пустой бочонок, Бруно прошел вдоль палубы и обеими руками оперся о края фальшборта. Он смотрел на ночное море, искал взглядом в тишине тумана любую подсказку о той, чьи ласковые речи лишили рассудок остатка покоя.

— Где же ты, дева? — шепнул в темноту Бруно, как в этот же миг рассеялся туман и над водной гладью, освещенной лунным светом, мелькнули два золотых огонька в обрамлении изумрудно-зеленого света.

— Кто ты? Это ты зовешь меня? — уже громче спросил мужчина. Ответа не последовало.

Только мужчина хотел окликнуть дежурного для спуска шлюпки, как прямо перед ним оказались те самые золотые огоньки. От неожиданности Бруно попятился назад: на краю планширя сидела неимоверной, как ему казалось, красоты девушка. Длинные и влажные от воды крупные кудри обрамляли её лик и прикрывали обнаженное тело. Ее кожа словно лучилась мягким небесным светом, отраженным от луны. И глаза, сиявшие благородным золотом с легким оттенком изумрудов.

— Ты пришел ко мне, капитан, — голос незнакомки казался для Бруно чем-то неземным, чудесным, — я так долго искала тебя и наконец нашла.

— Искала? Меня? -завороженный мужчина постепенно подходил к девушке ближе. — Дева, ты совершенна! Зачем тебе сдался обычный презренный пират?

Девушка рассмеялась. Она взяла лицо Бруно в ладони и нежно приблизила к себе.

— А с чего ты решил, капитан, что ты — обычный? — шепнула она на ухо мужчине, почти касаясь губами кожи. — Ты ведь тоже искатель, как и я. Так долго скитаешься по морям, ищешь меня, ищешь мою душу…

От голоса, ласкающего слух, от мягких движений женских рук вдоль тела Бруно окончательно потерял связь с происходящим. В самых дальних уголках своего рассудка мужчина понимал, что давно знает этот голос, но от сладкого наваждения он совершенно позабыл, кому тот принадлежит.

— Да только души ты моей больше не найдешь… — выдохнула девушка капитану в губы, — tio…

— Ты чт… — грубый, с железным привкусом собственной крови, поцелуй словно сорвал пелену с глаз капитана: вместо прекрасной незнакомки его целовала племянница. С бледной кожей, с грудью, покрытой золотой чешуей, а вместо ног — рыбий хвост цвета бирюзы, который ярко напомнил ему разорванную расшитую юбку.

— Зря ты связал мои ноги тогда, дядюшка, — злобно прошипела Мирабель, облизнув свои губы от крови, и потянула мужчину за собой вниз с края планширя.

Даже если бы вахтовые не спали праведным сном честных пьяниц, они вряд ли услышали бы одинокий всплеск воды за бортом.

— Sobrina, я.. — начал было капитан, хоть и был в полном шоке от того, что ощущал свои лёгкие, полные далеко не воздухом, и вообще мог говорить под водой.

— «... сожалею о случившемся». Ты это хотел сказать? Или не можешь поверить в то, что старые сказки оказались правдой? — Мирабель кружила вокруг капитана, задевая того плавниками. — Но, как видишь, реальность преподносит сюрпризы. «Ведь всякая морская дева была обычной смертной, — нараспев продолжала она, — пока не решила предать тело свое буйным волнам... И каждое прикосновение уст дочери моря дарует смертному мужу дыхание в пучине морской глубины.» Кажется, Альма так говорила в своих россказнях в детстве перед сном. Ах, как же печально, — в голосе звучало наигранное сожаление, — что не для детских ушей настоящие сказки о русалках, они ведь так прелестны в своей жестокости!

— Мирабель, выслушай...

— Нет, это ТЫ выслушай, пока действует мой поцелуй и ты не утонул раньше времени! — оскалилась русалка. — Я достаточно наслушалась тебя, теперь настал твой черед.

Мирабель почти вплотную приблизилась к Бруно. Острыми когтями она провела вдоль тела мужчины, разрывая рубашку и оставляя глубокие багровые полосы на коже. Свет в ее глазах больше не был тем благородным золотом: в потустороннем, холодном сиянии капитан смотрел, как его кровь мешается с морем, отчего к жгучей боли крепкими нитями вплетался первобытный, гнетущий нутро, ужас.

— Поверь мне, tio, — продолжала русалка, указывая на царапины, — эта боль и рядом не стояла с тем, что я испытывала каждое мгновение, пока тонула. А тонула я медленно…

— Прекрати, прошу! — еще несколько полос появилось на спине мужчины. Отчаянный крик, казалось, не заглушала и толща морской воды.

— Мои ноги... — голос девушки дрогнул от нахлынувших воспоминаний. — При каждой попытке плыть в тело до крови вонзалась веревка, не давая двигаться как человек. Легкие горели огнем. Грудь будто сковало раскаленное золото, и всякий раз, когда я пыталась «дышать» водой, мне словно приходилось прощаться с душой, лишь бы эти мучения прекратились… Не кричи, капитан. С каждым произнесенным тобой звуком действие магии уменьшается.

Очередная царапина украсила лицо Бруно. Зашипев, он хотел было хоть немного отстраниться от девушки, но Мирабель не давала ему отплыть от себя ни на полвары, кружа вокруг мужчины, пока тот медленно шел ко дну. Внутри все действительно тяжелело с каждым изданным возгласом, а разум туманился от недостатка воздуха.

— Так продолжалось три луны. Три луны нескончаемых пыток, прежде чем я стала… этим, — русалка окинула себя взглядом. — Чудовищем. Бездушной тварью, которой нет больше места на суше. И все это из-за тебя. Из-за тебя одного! — яростно кричала Мирабель в лицо мужчине. — Не свяжи ты мне ноги, перед этим обесчестив, я бы просто умерла, а море упокоило мою душу! Но ты, — девушка ткнула пальцем ему в грудь, — сам того не зная, сделал все в точности так, чтобы в подлунном мире родилась еще одна русалка. На свою же погибель ты это совершил, Бруно.

Когти русалки впились глубоко в плоть человека, что в прошлой жизни должен был считаться ей семьей, оплотом безопасности и любви. Но сейчас, под сиянием её безумно-прекрасных и жестоких глаз, этот человек издавал дикие вопли от боли, пронизывающей его сердце.

— Все пять лет я жила лишь одной мыслью о том, что буду смотреть, как ты подыхаешь, — шептала русалка на ухо мужчине. — Но не отчаивайся, на том свете ты не будешь один и вскоре встретишься со своей командой.

— Пожалуйста, Мирабель, не надо! — С каждым словом он слабел, захлебываясь водой и собственной кровью. Перед тем, как сознание полностью его оставило, Бруно видел перед собой лишь изумрудное золото глаз и губы, что шептали:

— Поздно, мой милый капитан...

* * *

— Эй, матрос! Капитана не видел? — окликнул Хорхе одиноко сидящего на бочке у фальшборта парня, который явно наслаждался долгожданным ласковым ветерком и утренним солнцем.

— Нет, старпом, сегодня еще не встречал, — непринужденно ответил парнишка и снова подставил лицо под теплые лучи.

— Где его черти носят, — бурчал себе под нос моряк, походя к штурвалу и перенимая тот из рук Эрнандо.

— Amigo, расслабься ты хоть на пару минут и порадуйся солнцу и отсутствию этого клятого тумана, — пират тоже был в приподнятом настроении от прекрасной погоды. — А капитан, может, дрыхнет еще, не шевели его в такую рань лишний раз.

Хорхе смотрел, как палуба потихоньку заполняется сонными моряками, и понемногу успокаивался. Но тут же снова забеспокоился, увидев на воде золотой проблеск и услышав, как следом кто-то из пиратов закричал:

— ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ!!!

Моряки тут же бросились в сторону кричавшего. Это был тот юный пират, которого старпом недавно видел. Парнишка чуть ли не полностью перекинулся за планширь, уставившись на водную гладь. Поверх воды на него смотрели ярко-золотые глаза в обрамлении изумрудно-зеленого света.

— Гляньте, это ж девица! — воскликнул кто-то из пиратов, пока несколько мужчин кидали канат за борт.

— Да к тому же такая хорошенькая! — задорно подхватил Эрнандо, предвкушая еще один крайне интересный день на борту «Королевы».