Ремус Люпин - опекун Гарри Поттера. Конфликты (джен)

Гарри был счастлив. Сегодня они с Ремусом и Тонкс были в кино. Хотя почему Ремус и Тонкс? Папа и мамочка! Тонкс Гарри с легкостью называл мамочкой, а дядю Ремуса папой через раз. Гарри стеснялся называть его папой. Мамочка — легкая и непосредственная. А дядя Ремус — строгий.

Выпорол. Гарри вспомнилось, что он впервые назвал дядю Ремуса папой после порки. За что с ним так жестоко? Гарри решил вытребовать у дяди Ремуса обещание больше не пороть. Только Гарри откладывал и откладывал этот разговор. Может, подключить мамочку?

Гарри побаивался дядю Ремуса не только из-за строгости, но и из-за того, что тот оборотень. Уже несколько месяцев в полнолуние он слышал завывания оборотня в бытовке. А когда он открыл задвижку… Лучше не вспоминать.

Однажды Гарри спросил дядю Ремуса о других оборотнях. Оказалось, оборотни живут стаями в лесах и почти все время проводят в зверином обличии. Чем дольше проводишь в волчьем обличии, тем легче себя в нем контролируешь, как не парадоксально это ни звучало. Дядя Ремус вынужденно превращается в волка только в полнолуние и совсем себя не контролирует в зверином обличии. А обычно оборотни — всегда волки и только по необходимости превращаются в человека, они хорошо себя контролируют. Но, они, как выразился дядя Ремус — больше звери, а не люди — нежить. Дядя Ремус не хотел быть зверем и поэтому превращался в волка только в полнолуние. Но он себя абсолютно не контролировал, едва не загрыз Гарри в ночь, когда тот открыл задвижку бытовки. Но Гарри предпочитал об этом не вспоминать. Воспоминания о той ночи ассоциировались с последующей унизительной поркой ремнем.

Но в тот день Гарри впервые назвал дядю Ремуса папой. А тот его сыном. Гарри был очень памятен этот момент. Он обрел папу, отца. Но Гарри понимал, что его настоящий родной отец умер. Но Гарри не чувствовал к Джеймсу Поттеру ничего кроме жалости утраты. И к Лили Поттер тоже. Вот к мамочке Тонкс Гарри испытывал поглощающее чувство любви, хотя и знал ее немного. Мамочка — легкая, непосредственная, всегда обнимет, поцелует, веселая, добрая. А вот дядя Ремус — не совсем папа. Он скорее отец. Строгий. Правда почти всегда добрый, но обнимает редко. Но Гарри не ощущал себя настоящим сыном дяди Ремуса.

Гарри хотел, чтобы он, мамочка и дядя Ремус стали настоящей семьей. Чтобы Тонкс и дядя Ремус стали его мамой и папой. Но Гарри не чувствовал себя сыном дяди Ремуса. Может, из-за отстраненности дяди Ремуса, может, из-за строгости, а, может и из-за недавней порки. Надо взять с дяди Ремуса обещание больше не пороть. Или попросить мамочку, чтобы она на него повлияла.

У Гарри был весомый повод для такого обещания. Юный Поттер планировал дело, которое дяде Ремусу точно не понравится. Гарри задумал стать для дяди Ремуса настоящим сыном, таким же как он.

Оборотнем.

Гарри заворожил разговор с дядей Ремусом об оборотнях. И у Поттера появилось собственное мнение о них, отличное от мнения дяди Ремуса. Дядя Ремус не превращается в волка регулярно, чтобы не стать зверем? Почему? Ведь бегать в шкуре волка так клево. Необычно. Интересно. Захватывающе. Гарри задумал, когда заразится ликантропией, оборачитваться в волка каждый день. Ведь так лучше себя контролируешь в зверином обличии, по словам дяди Ремуса. И — папа — дядя Ремус — посмотрит на такое дело и тоже станет превращаться в волка каждый день. А еще они Тонкс укусят. И будут самой настоящей волчьей семьей.

Почему дядя Ремус не оборачивается в волка каждый день? “Я маг, а не зверь”, — говорил дядя Ремус. И как бы я смог учиться в Хогвартсе, где директор принял его, но с условием, что никто не должен узнать, что один из студентов оборотень.

Но сейчас же дядя Ремус не в Хогвартсе. “Не хочу быть зверем”, — говорил дядя Ремус. А Гарри хочет! Иногда быть волком. И мамочке, вероятно, понравится. И дядя Ремус никуда не денется. Будет главой волчьей семьи. Они втроем будут каждый день бегать по лесу, охотиться.

Главный аргумент дяди Ремуса не превращаться в волка каждый день — то, что в этом случае появляется нестерпимое желание охоты, крови, добычи — даже в человеческом обличии — и это вынуждает все больше и больше времени проводить в обличии волка. Дядя Ремус говорил, что ненавидит желание охотиться.

Гарри не понимал. Охотиться — это же классно. И они ведь в семье все равно едят мясо, приготовленное, правда. Но что в этом такого — съесть в обличии волка сырую добычу? Гарри читал Джека Лондона — Дадли не интересовался книжками и они доставались Гарри. Поттеру особенно понравилась повесть “Белый клык”, где повествование велось от лица полусобаки-полуволка. И скоро он — Гарри Поттер — это прочувствует, каково быть волком. Поттер уже точно запланировал заражение ликантропией.

Гарри уже все продумал. Перед полнолунием с задней стороны бытовки он сделает небольшой подкоп, чтобы в отверстие проходила лапа. Лапа с когтями. Надо подсунуть к ней свою руку. Небольшая ранка от когтей, небольшая боль — и о-ля-ля, он станет оборотнем. Правда, надо провернуть операцию незаметно от Тонкс. Придется не спать до глубокой ночи, пока мамочка не уснет крепко. Но Поттер был уверен, что справится. Скорее бы полнолуние! Его ждет настоящее приключение. А сколько приключений будет, когда он станет оборотнем…

Но есть проблема. Дядя Ремус уже один раз выпорол за нездоровый интерес к бытовке в полнолуние. Очевидно, выпорет снова. Гарри боялся боли от порки. Одно дело небольшая боль о когтей, это он готов испытать. Но перенести еще раз порку? Нет, нет и нет. Гарри считал порку одним из самых своих отвратительных воспоминаний. Еще неизвестно, чего в порке больше — боли или унижения. По голой попе...

Надо получить от дяди Ремуса обещание больше не пороть. Пусть он накажет как-нибудь по-другому: лишением сладкого, домашним арестом. Гарри даже был готов остоять около часа в углу.

Гарри решился рассказать Тонкс о порке. Пусть она повлияет на дядю Ремуса. Было очень стыдно признаваться мамочке, что опекун его выпорол. Даже слово какое неприятное: в-ы-п-о-р-о-л. Гарри долго мялся, не зная, как рассказать мамочке о порке. Дело было так:

— Мамочка! Я хочу рассказать… А помнишь, я открыл задвижку бытовки в полнолуние? Ты еще думала, что забыла закрыть. Когда я признался папе… он… он… как бы… разозлился.

— Да уж, Гарри, я из-за тебя натерпелась. Ремус четыре дня со мной не разговаривал. Не мог признаться раньше? Мне было плохо.

Гарри хотел сказать: “Прости, мамочка”. Если сказать такое, мамочка обнимет. Но у Гарри были проблемы со словами вроде “прости”, на них просто не поворачивался язык.

— Мамочка… Папа сильно разозлился. Он… он...нак…

— Наказал тебя? — подхватила Тонкс.

Гарри неловко кивнул. Слово наказал такое же неприятное как выпорол. И слово “отец” неприятное, от него так и веет строгостью. Гарри больше нравилось слово “папа”, он любил в разговорах с мамочкой так называть опекуна. Поттер считал себя кем-то вроде усыновленного ребенка. У него появились родители! Надо тренироваться называть нового папу папой. А называть новую маму мамочкой уже получается легко.

— Как Ремус тебя наказал? — спросила Тонкс.

Гарри смутился. Как сказать такое… Он уже пожалел, что начал этот разговор.

— А папа тебе не рассказывал? — спросил Гарри.

— Нет. Как?

— Неважно, забудь, — отмахнулся Гарри.

— Как? Скажи, — настаивала Тонкс.

Поттер отвернулся.

— Он тебя отшлепал?

— Хуже, — мрачно отозвался Гарри.

— Что может быть хуже? — разволновалась Тонкс. — Ремень?

Гарри заставил себя кивнуть.

— Я поговорю с Ремусом, — сказала Тонкс.

— Скажи ему, чтобы он больше так не делал, — быстро вставил Поттер.

— У меня есть, что ему сказать, — ответила мамочка.

Разговор Тонкс с Люпином шел за закрытыми дверями, Гарри хотел подслушать, но дядя Ремус заметил — унюхал что ли волчьим обонянием?

Гарри переживал, вдруг мамочка и дядя Ремус поссорятся? Дядя Ремус вновь не будет с Тонкс разговаривать? Гарри сильно пожалел, что привлек Тонкс.

Мамочка после разговора подошла к Гарри.

— Мы поговорили. Ремус сказал, что не хочет больше тебя пороть.

— Вы не поссорились?

— Немного. Вот почему, я не его ровесница? Тогда бы он не пытался учить меня воспитывать детей. Правда, он признал, что сожалеет о порке, и я его простила. Между нами мир, — улыбнулась Тонкс.

Дядя Ремус сожалеет. Не хочет больше пороть. Гарри обрадовался.

Но… между “не хочет больше пороть” и “обещал больше никогда не пороть” есть разница, да? Поттер засомневался. И решил спросить у дяди Ремуса сам.

Гарри настроился обратиться к дяде Ремусу словом “папа”. Обычно от такого обращения дядя Ремус добрел и улыбался.

— Папа… Я хочу поговорить. О важном.

— Я тебя слушаю, сын, — Ремус тепло улыбнулся. — О чем ты хочешь поговорить?

— Эм… о том же, что и мамочка.

— Тонкс сказала, что ты просил ее уговорить меня больше тебя не пороть.

— Да… папа… это было ужасно… Я теперь тебя немного боюсь…

Ремус помрачнел, глядя на Гарри. Поттер продолжил:

— Хочу не бояться тебя, хочу, чтобы ты был папой, настоящим.

— Твой настоящий отец — Джеймс тоже выпорол бы тебя за это преступление, я уверен. Меня до сих пор бросает в холодный пот. Открыл задвижку бытовки, специально, чтобы выпустить меня. Зачем? Чтобы я тебя укусил? Или Тонкс?

Гарри именно этого и хотел, ну, как не совсем... пусть не кусает, а легонько одним коготочком небольшую царапину.

— Я просто хотел посмотреть на тебя — оборотня, — сказал Гарри. Это было правдой. А о подкопе и перспективой заразиться ликантропией дядя Ремус не должен догадываться.

— Надеюсь, ты насмотрелся и ничего подобного больше не будет, — сказал Люпин.

Будет… будет… жди… — подумал Поттер. Только главное, чтобы порки за это не было.

— Ты сказал мамочке, что не хочешь больше меня… эм… наказывать, — Гарри с трудом произнес последнее слово. Стыдно, когда тебя наказывают.

— Имеешь в виду, наказывать ремнем? — спросил Ремус. — Да, не хочу. Но ты разозлил меня своей глупостью.

Гарри призадумался и сказал:

— Порка — зверство! А ты не хочешь быть зверем.

— Ты прав, — после небольшой паузы сказал Люпин. — Порка — зверство. Я чувствовал себя плохо после, переживал.

Какие приятные слова. Гарри ликовал. Самое время спросить:

— Папа… пообещай, что больше никогда не будешь… э-э-э-э ну-у-у-у ремнем?

— Я могу это пообещать, только если ты обещаешь не попадать больше в опасные ситуации.

— А вдруг я попаду в них случайно?

— Попадать в опасные ситуации по своей вине.

Гарри захотелось прервать разговор. Дядя Ремус уже раскаялся, сказал, что не хочет пороть. И не будет, да? “Я могу это пообещать”. Подкоп под бытовку в полнолуние — опасная ситуация? Да… Или нет? Гарри захотелось заняться самообманом. Не опасная ситуация — а хорошее дело. Так надо. Дядя Ремус еще не знает, как здорово стать волчьей семьей. Тонкс укусим. Будем втроем бегать по лесу, охотиться.

Гарри решил больше не бояться, а настроился выполнить задуманное в полнолуние. А дяде Ремусу он докажет потом, что это не опасная ситуация. Как-нибудь… докажет. Хватит об этом думать! Дело будет сделано. Поттер не собирался отказываться от задуманного. И дядя Ремус вроде пообещал не пороть. Вроде… Лучше думать, что пообещал.