Рождественское настроение (джен)

«Когда Хранитель доброй волей

в дар примет силу, что пленит

во мраке душу. Цепи боли

разрушит, плоть освободит.

Сумев отринуть ключ всевластья,

Лишишься мощи темных сил.

Когда то сердце, что как злато,

Ключ к лику света обратит».

Мистер Голд в который раз задумчиво перечитывал древний текст. Он не то, чтобы свободно знал эльфийский, скорее, понимал в общих чертах. Но, кажется, суть уловил.

Это шанс. Если найти Хранителя с золотым сердцем, которому добровольно передашь кинжал, — освободишься от проклятья. Освободишься…

Мистер Голд обернулся к стене и открыл сейф, достал длинную деревянную шкатулку. Внутри лежал изящный вороной стали крис. Волнистое лезвие покрывали черненые узоры, напоминающие кельтские узлы, поверх которых готическим шрифтом было написано его имя. Румпельштильцхен.

Его источник силы. Магии. Его дар, взятый силой. Его проклятье, полученное нежданно.

И причина постоянных ссор с женой.

Мистер Голд досадливо поморщился: «Не лги. Хотя бы себе. Твое проклятье давно часть твоей сущности. Ты свыкся с ним. Та сила, что несет кинжал, стала тебе необходима. Не власть, нет, в чем наивно и горячо упрекала Белль. Безопасность. Осознание, что тебе по силам спасти, защитить свою семью. Что никто в мире не причинит им такого вреда, с которым ты не мог бы справиться. Но, вот ирония! Та сила, ради которой юная принцесса из крошечного королевства — одна крепость да городок вокруг — когда-то обратилась к Тëмному, — эта сила стала тем, с чем она не смогла мириться позже.»

Мужчина вздохнул. В любом случае, способ стоит испробовать. И для начала найти Хранителя. Голд щелкнул пальцами — в его руках оказались те самые пергамент и перо. Он перечитал имена, потом, секунду поколебавшись, дописал внизу листа еще одно — буквы ярко зажглись золотом. Легкая печальная полуулыбка тронула губы мага.

* * *

Генри без сил рухнул на кровать. За окном уже наступили серые зимние сумерки. Он весь день бегал по городу, пытаясь привести в чувство опьяневших от правды горожан. Под действием заклятья оказались только те, кто были в кафе «У бабушки» сегодня утром и попали под вихрь волшебных блесток. Но даже один правдивый гном может перессориться со всем кланом фей!

Ему пришлось уговаривать Мэри Маргарет понять и простить Дэвида. Признаться Эмме, что это он подбил Килиана предложить ей съехаться, якобы ее сыну не хватает мужского внимания. После Генри пришлось помочь феям собирать пожертвования. Мужественно съесть блинчики у бабули Лукас и сказать, что вкуснее еще не было. Уговаривать. Расспрашивать. Упрашивать. Выслушивать. Мирить. Просить прощения. Очаровывать.

Через несколько часов Генри уже не понимал, что у него больше заплетается — ноги или язык, но с неукротимым упорством продолжал мирить горожан. Кажется, что-то получилось.

Первыми сдались дед и бабушка — Дэвид и Мэри Маргарет никогда долго не ссорились. Килиану удалось успокоить Эмму. Бабуля Лукас обняла Руби. Лерой не умел просить прощения, поэтому заказал братьям по кружке пива. Помирившись между собой, подобревшие и захмелевшие гномы всей компанией нагрянули к феям и подлатали крышу их дома. А феи в благодарность угостили их горячим пуншем.

К всеобщему облегчению, действие магии оказалось недолгим, все довольно быстро перестали бросать правду друг другу в лицо.

А он… Генри решил, что немного, совсем немного полежит, еще надо успеть к мистеру Голду, сегодня, надо проверить список, убедиться… хррр…

* * *

Мистер Голд задумчиво сидел в кресле, скрестив пальцы. Он целый день наблюдал за попытками Генри противостоять и магии, и человеческой натуре, и здравому смыслу. И ведь у мальца получилось! Теперь почти все имена в свитке светились золотом. Но одно горело ярче других. Мистер Голд нахмурился. Похоже, он нашел Хранителя. Но как бы он хотел, чтобы им оказался кто-то другой!

* * *

Генри, резко выпрямившись, сел на кровати. Что? Который час? За окном стояла непроглядная тьма. Он вскрикнул и схватился за голову — ему же надо успеть до наступления нового дня! 23:32. Мальчик схватил рюкзак, куртку и, одеваясь на ходу, выбежал из дома.

* * *

Дзинь!

— Румп. Голд. Дед! — Генри пытался отдышаться: в лавку Голда он мчался со всех ног. — Я успел! Где список?

Мистер Голд, стоявший за прилавком полутемной лавки, молча развернул свиток, показывая его мальчику. Лишь несколько строчек остались черными, остальные вились тонкими золотыми нитями. Нижняя строка сияла ярче всех, но Генри некогда было вчитываться в имя.

— Дед, у меня получилось!

— Да, Генри, как ни странно.

— Ты обещал. Сделка, — звенящим от еле сдерживаемого торжества голосом ответил мальчик.

— Сделка, — кивнул Голд и щелкнул пальцами. Вся подсобка озарилась мягким светом от нескольких тонких гирлянд, на стенах появились еловые лапы, украшенные мишурой и игрушками, в одном углу комнаты непонятно как уместилась большая нарядная елка. Перед мистером Голдом появилась тарелка печенья, стакан молока и пучок отборной моркови.

— А...— глаза мальчика зажглись восхищением.

— Остальные дома тоже украшены, — подтвердил маг. — Теперь дело за подарками.

— Ты разнесешь подарки?

— Пфф! Да я скорее проткну себе глаз ржавой вилкой! — невольно скривился маг. — Нет, Генри. ТЫ разнесешь подарки.

— Но как, я же…

— Пойдем на улицу.

Генри и мистер Голд вышли из ломбарда. Город преобразился. Характерная для Сторибрука в это время года холодная слякоть сменилась легким морозцем. Всё оказалось присыпанным слоем снега, неглубоким, но достаточным, чтобы украсить, скруглить силуэты домов, крыш, плотным настом лечь под ногами, пушистыми шапками приодеть фонарные столбы. Мягко светили фонари и гирлянды. Там и сям вдоль дороги выросли маленькие нарядные елочки. Морозный воздух пах свежестью, корицей и мандаринами.

Генри с тихим восхищением обводил глазами площадь перед ломбардом. Вдруг его взгляд споткнулся на чем-то странном. Чуть в стороне стояли... сани? Генри подошёл поближе и с разочарованием посмотрел на на убогие санки, запряженные парой оленей из местного зоопарка. Рога у оленей были обломаны, на боках виднелись проплешины. Бедные животные явно не понимали, какая незримая сила вытащила их из стойла посреди ночи.

— И как они сдвинут сани с места? — скептически спросил Генри у деда.

— Магия, — провозгласил мистер Голд, сделав какой-то вычурный жест руками.

Вокруг саней завьюжила поземка, снежным столбом поднялась вверх, покружилась и через несколько мгновений снег снова осел на землю.

— Вааау, — Генри не смог сдержать восторга при виде роскошных красных саней украшенных золотыми узорами. А олени! Несчастные заморыши обернулись статными величественными животными с позолоченными рогами. Они мягко переступали на месте и кивали головами, на добротной красивой упряжи тихо позвякивали бубенцы.

Генри погладил ближайшую плюшевую морду, уткнувшуюся ему в ладонь с тихим храпом.

— Залезай, — скомандовал мистер Голд, уже устроившийся в санях. Роскошный бордовый кафтан с пелериной, украшенный по подолу и краям широкой лентой золотого шитья, сменил привычный элегантный костюм мага. Генри быстро оглядел себя — в этот раз его костюм не напоминал петушиный ни кроем, ни цветом. Схватился за уши, выдохнул, вроде всё нормально.

— Садись уже, дружок. Впереди у нас много работы до самого рассвета.

— А кто поведет сани?

Мистер Голд закатил глаза и вздохнул. — Магия. Но ты сможешь немного порулить.

* * *

Бархатная ночь стелилась под полозьями саней. Тихо звенели бубенцы на оленьей упряжке, огромные, лучистые звезды будто подмигивали свысока своим младшим братьям — фонарям мирно спящего города.

Генри, раскрасневшийся от мороза и переполнявших его эмоций, натянул поводья, и сани, поднявшись по крутой дуге в небо, облетели весь город. Они остановились только на краю города, мягко опустившись на крышу самого крайнего дома на въезде. Генри вылез из саней и с недоумением посмотрел на узкую высокую трубу газового котла.

— Дед, а как же мы?

— Ну, я мог бы, например, тебя уменьшить или вытянуть, придав необходимую эластичность и гибкость… — задумчиво протянул маг. Глаза его лукаво блеснули, кривоватая улыбка мелькнула и спряталась в уголках рта.

— Расслабься Генри! — рассмеялся он, глядя на вытянувшееся лицо мальчика.

— А разве ты сам не пойдёшь?

— Пфф. Я-то тут причем? Это твоя затея. Бери мешок, — прямо на глазах удивленного Генри пустой мешок наполнился подарками.

— Теперь топни — очутишься внутри. Топни еще раз — вернешься на крышу. Оставляй подарок и быстро назад. Да, не забудь надкусить печенье и глотнуть молока.

Одна, другая, третья крыши. Они останавливались у каждого дома. Генри так и подмывало узнать, что внутри красиво упакованных коробок! Он потряс некоторые из них, прислушиваясь, — вроде, угля нигде не было. То ли мистер Голд забыл про список, то ли... Генри украдкой посмотрел на величественно восседавшего в санях мага. Нет, такой ничего не забывает. Но, как сам он заметил недавно, Голд может быть любым, каким захочет, в том числе — и добрым. Генри взял очередную коробку и притопнул — надо поторапливаться, скоро рассвет.

* * *

— Мам, мам, посмотри!

— Ой, какая красота!

— Откуда это всё?

Мистер Голд и Генри, не отрываясь, вместе смотрели в стеклянный шар. Мелькали счастливые лица, дети и взрослые с удивлением рассматривали невесть откуда взявшиеся подарки. Уголь никто не находил. Генри бросил быстрый взгляд на Голда и замер: глаза мага жадно всматривались в шар, а на лице застыло странное, смешанное выражение счастья пополам с тихой печалью. Казалось, перед его глазами стояли совсем не те картинки, что показывал волшебный шар. Внезапно смутившись, Генри отвел взгляд.

Дзинь.

— Румпель, ты здесь? Везде тебя ищу! — мистер Голд поспешно выпрямился, украдкой сморгнул непрошеную слезу и поспешил навстречу жене.

— Белль, конечно, здесь, где же мне еще быть?

— Например, с любимой женой, — Белль звонко чмокнула мужа в кончик длинного носа. — Ты не представляешь, весь город украшен, мы будто попали в фильм про Рождество. Так здорово! Откуда? Признавайся, ты это сделал? — Белль ткнула пальчиком в грудь мужа и уставилась на него с милым прищуром.

— Это еще что. Поспешим домой, там тебя ждут подарки. Но сначала, — он шевельнул пальцами, и над ними распустилась омела. — Кажется, в этом мире есть одна приятная традиция — целоваться, оказавшись под омелой.

— Как будто нам нужен для этого повод…

Генри с сияющей улыбкой уставился на чету Голдов. Рождество, определенно, удалось!

* * *

(несколько дней спустя)

— Ты нашел его? Золотое сердце?

— Да, милая.

— Тогда, чего ты ждешь? Это же твое освобождение!

— Да, мое. И вечный плен для Хранителя.

— Что? Я не понимаю.

— Белль, милая, я понял это пророчество. Хранитель с золотым сердцем, и вправду, может добровольно принять кинжал. А с ним его силу и тяжесть. И удел вечного одиночества. Я… Я не смогу обречь Генри на это. Только не его. Не моего последнего мальчика.

Мистер Голд сидел, опустив голову, не в силах посмотреть в любимые глаза, зная, что опять увидит в них разочарование.

— Эй, — тихо позвала его любимая. — Все хорошо, я понимаю. Мы найдем его. Другого Хранителя. И навсегда станем свободны.