Рождественское настроение (джен)

— Дед, я, конечно, помню о сделке и не напрашиваюсь, но… Белль же еще не праздновала Рождество?

— Генри, ты опять?

— А ты представь, что это не я тебе сказал, а ты сам додумался! — мистер Голд иронично приподнял бровь и уставился на Генри.

— Додумался?

— Ну, придумал. Очередной хитроумный план, как ты умеешь, — Голд невольно улыбнулся внуку, смотрящему на него с сильно преувеличенным восхищением. Паренек явно решил отработать на нем навыки начинающего манипулятора.

— Генри, Рождество предполагает, что кое-кто когда-то родился, а в мире Зачарованного леса, как ты помнишь, история пошла совсем другим путем.

— Дед, ну, главное же — праздник! Радость, настроение. Только представь: в каждом доме елка у камина, для Санта-Клауса стоит молоко и печенье, морковка оленям, носки ждут подарков. То есть, дети ждут. На улицах всë в красно-золотых украшениях, все поют веселые песни, ходят по домам и просят сладостей. А наутро все просыпаются и находят под елкой или в носках подарки…

Чем больше Генри говорил, тем шире становилась улыбка мистера Голда. В глазах мага заплясали веселые чертики: казалось, он уже сам освещал полутемную лавку, куда там рождественским гирляндам!

— Прямо-таки всем подарки?

— Всем хорошим!

— А! — палец мистера Голда многозначительно поднялся вверх.

— Дед, ну что ты, у нас же все хорошие кроме тебя. Ой. То есть. Ты сейчас хороший и, вообще, можешь быть каким захочешь и когда захочешь, даже героем. — Генри, смешавшись, начал бормотать какую-то ерунду и вдруг выпалил, пытаясь загладить оплошность:

— Ты просто мало стараешься! А ведь Белль так в тебя верит.

Мистер Голд опустил голову, пряча грустную теперь улыбку.

— Что ж… Я, и вправду, мог бы сам кое-что придумать, — он сверкнул глазами в сторону внука. — Только вот о чем ты позабыл, дружок. Сделка есть сделка. Особенно магическая. Нарушил — придется расплачиваться.

— Но дед, ты же не можешь… — в глазах Генри отразился испуг. Он вдруг вспомнил, что с Темным шутить чревато.

Изысканный жест рукой — последнее, что увидел Генри, исчезая в дыму.

* * *

— Джингл-бееллз! Джинг-бееллз, джингл ал зе вей!

Посетители кафе «У бабушки», все как один, обернулись к входной двери. На пороге возник Генри. Или кто-то на него очень похожий. Смутно похожий. Пожалуй, от Генри остались только лукавые глаза, которые сейчас глядели довольно испуганно, ну и фирменный «дедушкин» нос. Обычно прямые волосы мальчика мелко завились и стояли дыбом, из копны прядей торчали длинные оленьи уши, нос не изменился, но оказался весь усыпан крупными блестящими золотыми веснушками. Вместо привычной одежды — кричащая красная куртка, подпоясанная золотым шнуром, зеленые лосины, на ногах туфли со странно закрученными носками, заканчивающимися звенящими бубенчиками. Голову Генри венчал двурогий тряпичный колпак красно-зеленого цвета с бубенцами. Бубенцы звенели. Генри, пытаясь сдержать слезы обиды (ну, дед, как же так!), продолжал орать весёлую песню.

— Генри, что с тобой? — встревоженная Мэри Маргарет кинулась к внуку.

— Что за дикий вид? — пробасила бабуля Лукас, строго глядя поверх круглых очков.

Генри, не в силах удержать песню силой воли, заткнул рот двумя руками. В глазах его застыл крик о помощи.

— Генри, что случилось, кто тебя?

— Джингл-бееелз, — сделал еще одну безуспешную попытку Генри.

— Эмма, звоните Эмме. Или лучше Реджине?

— Генри, как это произошло?

— Голд, надо идти к Голду!

Пунцовый от стыда Генри, оставив надежду объясниться, вдруг сорвал с головы колпак и подбросил его под потолок. Колпак взорвался блестками и рассыпался холодными искорками, осыпавшими всех в кафе. Вихрь блесток завертелся вокруг Генри, а потом вспышка — и мальчик исчез.

* * *

— Нет, дружок, это была еще не плата за новую сделку, а штраф за прошлую, — мистер Голд открыл коробку со снадобьями и достал флакончик с жидкостью, сияющей, как расплавленное золото.

— Теперь смотри, — он открыл флакон и немного пролил на лежащий перед собой развернутый свиток. Тягучая золотая субстанция бесследно впиталась, пергамент на несколько секунд озарился сиянием, а потом стал как прежде.

— Напиши на этом свитке имена всех, кто был в кафе. Это будет наш с тобой «список послушных и непослушных детей», — многозначительная улыбка заострила черты лица Голда. В руке мага возникло изящное красное перо. — Те, чьи имена окажутся написанными золотыми чернилами, — чисты сердцем и достойны даров. Ну а те, чьи станут черными, — получат уголь.

Генри недоверчиво посмотрел на деда.

— То есть ты согласен устроить Рождество с подарками?

— Только, если будет, кого одаривать, — усмехнулся Голд.

Генри обмакнул перо в золотые чернила и неуверенно коснулся свитка — жирная золотая клякса появилась на листе, ярко засветилась и пропала без следа. Мальчик вопросительно взглянул на мага.

— Волшебные перья и чернила требуют решительности, дружок. И писать нужно не только руками, но и всей своей сущностью. Если не готов — не берись, — маг внимательно смотрел на мальчика.

Генри на несколько секунд задумался, потом кивнул и решительно обмакнул перо. Чуть кривоватые буквы одна за другой ложились на пергамент, непривычное перо норовило выскользнуть из пальцев. Генри уже почти лег на прилавок и от стараний высунул кончик языка. Наконец, последнее имя было дописано. Генри со сдерживаемым торжеством посмотрел на деда. И тут одна за другой буквы начали тускнеть, пока все до единого имена не почернели.

— Как так, ничего не понимаю. — пробормотал Генри. — Дед, ты жульничаешь!

— Отнюдь. Смотри, — мистер Голд провел ладонью над стоящим перед ним хрустальным шаром. Внутри него сквозь клубы дыма стали проступать знакомые очертания.

— Это же кафе «У бабушки», но почему все кричат?

* * *

— А я тебе говорю, что ты уже всех достал своими соплями!

— Знаете, мне неудобно было говорить, но ваши стаканы, неужели нельзя их мыть почаще?

— Вы сами это ели? На вкус, как пенопласт!

— Я устала! Почему бы тебе это не понять!

— Ну так дай тебе помочь! Просто скажи, что надо делать. Почему я все время должен угадывать?

— А почему бы тебе не догадаться, чего я хочу?

— Мы уже три недели встречаемся, а ты по-прежнему избегаешь этого разговора!

— Я же говорила, что не хочу торопиться! Если тебя что-то не устраивает…

— Эй, нельзя ли жевать с закрытым ртом? Ты заляпал мне книгу!

— А нечего тут с книгами делать! Тут не читальня…

* * *

Генри с возрастающим недоумением вглядывался в шар.

— Дед, что с ними? Это, это… Твое послание! Блестки! Это заклятье холодного сердца? Как ты мог?

— Не спеши с выводами, — поморщился Голд. — Это всего лишь безобидное заклятье неудержимой правды.

— Безобидное? Да они сейчас все перегрызутся!

— Правда глаза колет, — усмехнулся маг. — Поэтому ее так часто умалчивают. Намеки, недомолвки, полутона. Обычно. Но не сегодня. Это же так прекрасно, наконец-то прямо сказать все, что думаешь и услышать правду в ответ, — Голд в упор посмотрел на мальчика.

— Но они же все теперь друг друга возненавидят!

— Ты слишком всё драматизируешь, дружок, — поморщился Голд. — Теперь условие сделки: если до наступления Рождества хоть чьё-то имя из этого списка вновь станет золотым — будет всем праздник. Найди мне хоть одно доброе, золотое сердце, Генри.

— Но, дед, как же я?

— Все. Иди, — изящный жест рукой, и волшебный дым, закрутившись вокруг Генри, перенес того на городскую площадь.

— Что же делать? — обхватил голову руками мальчик.

«Когда Хранитель доброй волей

в дар примет силу, что пленит

во мраке душу. Цепи боли

разрушит, плоть освободит.

Сумев отринуть ключ всевластья,

Лишишься мощи темных сил.

Когда то сердце, что как злато,

Ключ к лику света обратит».

Мистер Голд в который раз задумчиво перечитывал древний текст. Он не то, чтобы свободно знал эльфийский, скорее, понимал в общих чертах. Но, кажется, суть уловил.

Это шанс. Если найти Хранителя с золотым сердцем, которому добровольно передашь кинжал, — освободишься от проклятья. Освободишься…

Мистер Голд обернулся к стене и открыл сейф, достал длинную деревянную шкатулку. Внутри лежал изящный вороной стали крис. Волнистое лезвие покрывали черненые узоры, напоминающие кельтские узлы, поверх которых готическим шрифтом было написано его имя. Румпельштильцхен.

Его источник силы. Магии. Его дар, взятый силой. Его проклятье, полученное нежданно.

И причина постоянных ссор с женой.

Мистер Голд досадливо поморщился: «Не лги. Хотя бы себе. Твое проклятье давно часть твоей сущности. Ты свыкся с ним. Та сила, что несет кинжал, стала тебе необходима. Не власть, нет, в чем наивно и горячо упрекала Белль. Безопасность. Осознание, что тебе по силам спасти, защитить свою семью. Что никто в мире не причинит им такого вреда, с которым ты не мог бы справиться. Но, вот ирония! Та сила, ради которой юная принцесса из крошечного королевства — одна крепость да городок вокруг — когда-то обратилась к Тëмному, — эта сила стала тем, с чем она не смогла мириться позже.»

Мужчина вздохнул. В любом случае, способ стоит испробовать. И для начала найти Хранителя. Голд щелкнул пальцами — в его руках оказались те самые пергамент и перо. Он перечитал имена, потом, секунду поколебавшись, дописал внизу листа еще одно — буквы ярко зажглись золотом. Легкая печальная полуулыбка тронула губы мага.

* * *

Генри без сил рухнул на кровать. За окном уже наступили серые зимние сумерки. Он весь день бегал по городу, пытаясь привести в чувство опьяневших от правды горожан. Под действием заклятья оказались только те, кто были в кафе «У бабушки» сегодня утром и попали под вихрь волшебных блесток. Но даже один правдивый гном может перессориться со всем кланом фей!

Ему пришлось уговаривать Мэри Маргарет понять и простить Дэвида. Признаться Эмме, что это он подбил Килиана предложить ей съехаться, якобы ее сыну не хватает мужского внимания. После Генри пришлось помочь феям собирать пожертвования. Мужественно съесть блинчики у бабули Лукас и сказать, что вкуснее еще не было. Уговаривать. Расспрашивать. Упрашивать. Выслушивать. Мирить. Просить прощения. Очаровывать.

Через несколько часов Генри уже не понимал, что у него больше заплетается — ноги или язык, но с неукротимым упорством продолжал мирить горожан. Кажется, что-то получилось.

Первыми сдались дед и бабушка — Дэвид и Мэри Маргарет никогда долго не ссорились. Килиану удалось успокоить Эмму. Бабуля Лукас обняла Руби. Лерой не умел просить прощения, поэтому заказал братьям по кружке пива. Помирившись между собой, подобревшие и захмелевшие гномы всей компанией нагрянули к феям и подлатали крышу их дома. А феи в благодарность угостили их горячим пуншем.

К всеобщему облегчению, действие магии оказалось недолгим, все довольно быстро перестали бросать правду друг другу в лицо.

А он… Генри решил, что немного, совсем немного полежит, еще надо успеть к мистеру Голду, сегодня, надо проверить список, убедиться… хррр…

* * *

Мистер Голд задумчиво сидел в кресле, скрестив пальцы. Он целый день наблюдал за попытками Генри противостоять и магии, и человеческой натуре, и здравому смыслу. И ведь у мальца получилось! Теперь почти все имена в свитке светились золотом. Но одно горело ярче других. Мистер Голд нахмурился. Похоже, он нашел Хранителя. Но как бы он хотел, чтобы им оказался кто-то другой!

* * *

Генри, резко выпрямившись, сел на кровати. Что? Который час? За окном стояла непроглядная тьма. Он вскрикнул и схватился за голову — ему же надо успеть до наступления нового дня! 23:32. Мальчик схватил рюкзак, куртку и, одеваясь на ходу, выбежал из дома.

* * *

Дзинь!

— Румп. Голд. Дед! — Генри пытался отдышаться: в лавку Голда он мчался со всех ног. — Я успел! Где список?

Мистер Голд, стоявший за прилавком полутемной лавки, молча развернул свиток, показывая его мальчику. Лишь несколько строчек остались черными, остальные вились тонкими золотыми нитями. Нижняя строка сияла ярче всех, но Генри некогда было вчитываться в имя.

— Дед, у меня получилось!

— Да, Генри, как ни странно.

— Ты обещал. Сделка, — звенящим от еле сдерживаемого торжества голосом ответил мальчик.

— Сделка, — кивнул Голд и щелкнул пальцами. Вся подсобка озарилась мягким светом от нескольких тонких гирлянд, на стенах появились еловые лапы, украшенные мишурой и игрушками, в одном углу комнаты непонятно как уместилась большая нарядная елка. Перед мистером Голдом появилась тарелка печенья, стакан молока и пучок отборной моркови.

— А...— глаза мальчика зажглись восхищением.

— Остальные дома тоже украшены, — подтвердил маг. — Теперь дело за подарками.

— Ты разнесешь подарки?

— Пфф! Да я скорее проткну себе глаз ржавой вилкой! — невольно скривился маг. — Нет, Генри. ТЫ разнесешь подарки.

— Но как, я же…

— Пойдем на улицу.

Генри и мистер Голд вышли из ломбарда. Город преобразился. Характерная для Сторибрука в это время года холодная слякоть сменилась легким морозцем. Всё оказалось присыпанным слоем снега, неглубоким, но достаточным, чтобы украсить, скруглить силуэты домов, крыш, плотным настом лечь под ногами, пушистыми шапками приодеть фонарные столбы. Мягко светили фонари и гирлянды. Там и сям вдоль дороги выросли маленькие нарядные елочки. Морозный воздух пах свежестью, корицей и мандаринами.

Генри с тихим восхищением обводил глазами площадь перед ломбардом. Вдруг его взгляд споткнулся на чем-то странном. Чуть в стороне стояли... сани? Генри подошёл поближе и с разочарованием посмотрел на на убогие санки, запряженные парой оленей из местного зоопарка. Рога у оленей были обломаны, на боках виднелись проплешины. Бедные животные явно не понимали, какая незримая сила вытащила их из стойла посреди ночи.

— И как они сдвинут сани с места? — скептически спросил Генри у деда.

— Магия, — провозгласил мистер Голд, сделав какой-то вычурный жест руками.

Вокруг саней завьюжила поземка, снежным столбом поднялась вверх, покружилась и через несколько мгновений снег снова осел на землю.

— Вааау, — Генри не смог сдержать восторга при виде роскошных красных саней украшенных золотыми узорами. А олени! Несчастные заморыши обернулись статными величественными животными с позолоченными рогами. Они мягко переступали на месте и кивали головами, на добротной красивой упряжи тихо позвякивали бубенцы.

Генри погладил ближайшую плюшевую морду, уткнувшуюся ему в ладонь с тихим храпом.

— Залезай, — скомандовал мистер Голд, уже устроившийся в санях. Роскошный бордовый кафтан с пелериной, украшенный по подолу и краям широкой лентой золотого шитья, сменил привычный элегантный костюм мага. Генри быстро оглядел себя — в этот раз его костюм не напоминал петушиный ни кроем, ни цветом. Схватился за уши, выдохнул, вроде всё нормально.

— Садись уже, дружок. Впереди у нас много работы до самого рассвета.

— А кто поведет сани?

Мистер Голд закатил глаза и вздохнул. — Магия. Но ты сможешь немного порулить.

* * *

Бархатная ночь стелилась под полозьями саней. Тихо звенели бубенцы на оленьей упряжке, огромные, лучистые звезды будто подмигивали свысока своим младшим братьям — фонарям мирно спящего города.

Генри, раскрасневшийся от мороза и переполнявших его эмоций, натянул поводья, и сани, поднявшись по крутой дуге в небо, облетели весь город. Они остановились только на краю города, мягко опустившись на крышу самого крайнего дома на въезде. Генри вылез из саней и с недоумением посмотрел на узкую высокую трубу газового котла.

— Дед, а как же мы?

— Ну, я мог бы, например, тебя уменьшить или вытянуть, придав необходимую эластичность и гибкость… — задумчиво протянул маг. Глаза его лукаво блеснули, кривоватая улыбка мелькнула и спряталась в уголках рта.

— Расслабься Генри! — рассмеялся он, глядя на вытянувшееся лицо мальчика.

— А разве ты сам не пойдёшь?

— Пфф. Я-то тут причем? Это твоя затея. Бери мешок, — прямо на глазах удивленного Генри пустой мешок наполнился подарками.

— Теперь топни — очутишься внутри. Топни еще раз — вернешься на крышу. Оставляй подарок и быстро назад. Да, не забудь надкусить печенье и глотнуть молока.

Одна, другая, третья крыши. Они останавливались у каждого дома. Генри так и подмывало узнать, что внутри красиво упакованных коробок! Он потряс некоторые из них, прислушиваясь, — вроде, угля нигде не было. То ли мистер Голд забыл про список, то ли... Генри украдкой посмотрел на величественно восседавшего в санях мага. Нет, такой ничего не забывает. Но, как сам он заметил недавно, Голд может быть любым, каким захочет, в том числе — и добрым. Генри взял очередную коробку и притопнул — надо поторапливаться, скоро рассвет.

* * *

— Мам, мам, посмотри!

— Ой, какая красота!

— Откуда это всё?

Мистер Голд и Генри, не отрываясь, вместе смотрели в стеклянный шар. Мелькали счастливые лица, дети и взрослые с удивлением рассматривали невесть откуда взявшиеся подарки. Уголь никто не находил. Генри бросил быстрый взгляд на Голда и замер: глаза мага жадно всматривались в шар, а на лице застыло странное, смешанное выражение счастья пополам с тихой печалью. Казалось, перед его глазами стояли совсем не те картинки, что показывал волшебный шар. Внезапно смутившись, Генри отвел взгляд.

Дзинь.

— Румпель, ты здесь? Везде тебя ищу! — мистер Голд поспешно выпрямился, украдкой сморгнул непрошеную слезу и поспешил навстречу жене.

— Белль, конечно, здесь, где же мне еще быть?

— Например, с любимой женой, — Белль звонко чмокнула мужа в кончик длинного носа. — Ты не представляешь, весь город украшен, мы будто попали в фильм про Рождество. Так здорово! Откуда? Признавайся, ты это сделал? — Белль ткнула пальчиком в грудь мужа и уставилась на него с милым прищуром.

— Это еще что. Поспешим домой, там тебя ждут подарки. Но сначала, — он шевельнул пальцами, и над ними распустилась омела. — Кажется, в этом мире есть одна приятная традиция — целоваться, оказавшись под омелой.

— Как будто нам нужен для этого повод…

Генри с сияющей улыбкой уставился на чету Голдов. Рождество, определенно, удалось!

* * *

(несколько дней спустя)

— Ты нашел его? Золотое сердце?

— Да, милая.

— Тогда, чего ты ждешь? Это же твое освобождение!

— Да, мое. И вечный плен для Хранителя.

— Что? Я не понимаю.

— Белль, милая, я понял это пророчество. Хранитель с золотым сердцем, и вправду, может добровольно принять кинжал. А с ним его силу и тяжесть. И удел вечного одиночества. Я… Я не смогу обречь Генри на это. Только не его. Не моего последнего мальчика.

Мистер Голд сидел, опустив голову, не в силах посмотреть в любимые глаза, зная, что опять увидит в них разочарование.

— Эй, — тихо позвала его любимая. — Все хорошо, я понимаю. Мы найдем его. Другого Хранителя. И навсегда станем свободны.