Безмолвная исповедь (гет)

Меня зовут Ребекка Холмс, мне двадцать шесть лет, и большую часть из них я провела под Лондоном, в маленьком городе, название которого все равно ни о чем не скажет... Совершенно обыденное представление, казалось бы, вот только есть одно "но". Четыре года назад меня похоронили в закрытом гробу, и последний не был пустым, а я теперь ежегодно отношу цветы к красивой мраморной плите с моим именем и датами моего рождения и чужой смерти...

Теперь меня зовут Лиз Линдс, у меня настоящие, не поддельные, документы, и даже фотография в них моя. Я не украла чужую жизнь, не убила настоящую Лиз, не придумала ее из небытия, но у меня ее семья, биография, дома и одежда. И когда-то были ее документы — потом я их поменяла. Настоящая Лиз Линдс лежит там, на крошечном кладбище в столь же крошечном городишке, под могильной плитой, перечеркнувшей разом все мое прошлое — мы были в одной машине, почти добрались до столицы королевства, когда произошло лобовое столкновение, Лиззи была за рулем, а я сидела сзади, что, скорее всего, спасло мне жизнь: перед машины смяло, девушку изуродовало так, что опознать ее оказалось бы делом не из легких, а я отделалась комой, частичной амнезией, сломанными руками и парочкой швов, которые даже удается прятать под прическами. Мы хотели подшутить над ее братьями и дядей, поменялись документами, и... Когда я очнулась, я уже была Лиз Линдс — разумеется, ее семья узнала меня, но почему-то записали той, чьи водительские права лежали в кармане моих джинс в момент аварии...

Лиззи была моей подругой, более того — мы познакомились на почве поразительного внешнего сходства, нас часто принимали за родных сестер, и это сыграло все столь же роковую роль в случившемся — когда меня выписали из больницы с частично восстановившейся памятью, Ребекку Холмс уже похоронили в ее родном городе, оплакали и начали понемногу забывать. Линдсы же устроили весьма длительные лекции о том, как мне предстояло учиться выдавать себя за их сестру и племянницу, подправили внешность, помогли с документами... И только через полгода я вспомнила, куда и почему подруга везла меня в тот день — мне удалось сбежать от мужа, Пола, накануне порядком меня избившего в я даже не помнила какой раз. Я обращалась в полицию, пыталась жаловаться, сбегала, но очень скоро мне дали понять, что это не только бесполезно, но и будет плохо кончаться — каждый раз этой твари удавалось вырваться сухим и он снова превращал мою жизнь в кошмар. Несколько раз мне ломали руки, однажды я заработала сотрясение, а позднее Пол научился не оставлять следов побоев, лицо он не трогал и вовсе никогда, и в довершение безумия мистер Холмс перестал выпускать меня из дома, заставил порвать все связи, и именно тогда Лиз и Шон сумели помочь мне выбраться из этого ада — я хотела пожить у них какое-то время и найти способ скрыться от обезумевшего спутника жизни, когда встречная машина, потерявшая управление — марку я так и не вспомнила, только темно-красный цвет, — смела всю мою прошлую жизнь напрочь... Водитель второй машины погиб на месте, как и Лиззи...

Шон, побывавший на моих похоронах, поведал, что Пол не верил в мою кончину, пытался меня разыскать, лил вполне искренние слезы, когда прощался с якобы мной — уже позднее я рискнула открыть правду только маме, рассказать ей, что я жива, что там, внизу, не Бекка, просто Бекка теперь притворяется другой девушкой... Просто Бекка не хочет, чтобы Пол нашел ее и вернулся в ее жизнь, не хочет вновь проходить через тот ад, в который ревнивый и жестокий мистер Холмс превратил жизнь урожденной Ребекки Грин.

Счастливыми в моем раннем браке с мужчиной на пятнадцать лет старше оказались всего две недели — на исходе второй Пол впервые приревновал меня к парню, с которым я училась в школе, и с того дня до самой аварии моя жизнь была похожа на кошмар, который, хоть и продлился меньше года, запомнился навеки...

Меня зовут... Лиз Линдс, потому что Ребекки Холмс больше нет, потому что Линдсы отчего-то решили позволить мне остаться под ее личиной, потому что Джастин, глава семейства, заявил, что позволит мне все же покинуть их только когда я верну ему все деньги, что он потратил на то, чтобы вылечить меня, вернуть красивое лицо, помочь скрыться от Пола, к тому же именно он, достаточно обеспеченный человек, большую часть времени живущий в Австралии, спонсировал первые выступления и записи — кстати, эту строку он потом тоже добавил в растущий в геометрической прогрессии счет. Ребекка Холмс улыбается с пары старых фото и так и не удаленного, давно заброшенного аккаунта, Ребекка Холмс раз в месяц звонит, скрыв номер, матери, чтобы сказать, что у нее все хорошо, постоянно отсылает деньги, и навещает маму раз-два в год, потому что чаще слишком опасно — Пол так и живет там, в том доме, что был моей тюрьмой, за двести метров от матери. Холмс оплакали еще четыре года назад, и почти никто, кроме троих Линдсов, Риты Грин и самой Бекки не знает, что она жива... Что Элоиз Линдсом, девушка, отчаянно пытающаяся хоть немного пробиться к славе, всего лишь хочет получить шанс вырваться из нового плена — где хотя бы не распускают руки и в общем-то не ограничивают ни в чем — даже постоянно представлен парень, Майк, который играет роль моего телохранителя, на случай, если Пол или его дружки все же смекнут, что Лиззи — это я. Я никогда не хотела петь профессионально и терпеть не могу это занятие и юридический колледж, куда меня отправил Джастин.

А еще я ненавижу своего бывшего мужа и весьма скептически отношусь к мужчинам в целом, мой единственный друг — Шон, которому принадлежит вся эта безумная затея с второй личностью. Я ненавижу мужа и очень боюсь, что однажды он все-таки поймет, что в тот день за рулем была не я...

А сейчас я сижу в гостиной нашего дома на улице Роше — своего рода рабочее убежище, вместо шикарного настоящего дома, пытаюсь развлекать гостя из Италии и одновременно сообразить, как им удалось найти именно этот адрес, и почему, дьявол, не тот, где мы, вообще-то, на самом деле живем. И что понадобилось от нас этой якобы корпорации, легенду которой словно бы придумали минут за пять до прихода ко мне в гости.

— Я понимаю, звучит весьма сумбурно и странно, я согласен и понимаю ваши опасения, — расплылся в улыбке визитер, кажется, Димитр... Или Димитрий... Или как же там его? — Мы предоставим все документы, которые вы сочтете нужным увидеть, если возникнет необходимость, господин Вольтури лично с вами встретится...

— Хорошо, предположим... — кивнула я, пытаясь отделаться от навязчивой мысли, что здесь что-то неладно. — Тогда кто уже был вашим клиентом? Я хочу знать, с чем буду иметь дело.

— Мы не раскрываем информацию о своих клиентах, прошу прощения, но политика компании такова, что работа ведется полностью анонимно.

— Сейчас вы еще скажете, что мне придется полететь в Италию или вложить в это дело пару сотен тысяч... евро, не знаю, которые потом вернутся мне сторицей. Я вложу и больше вас не увижу, — я сделала вид, что пью чай, украдкой наблюдая за дышавшим так медленно, словно он вот-вот вообще перестанет это делать, собеседником. На улице стояла довольно-таки промозглая погода, но почему-то ледяные руки гостя порядком смущали. Слишком уж холодными они мне показались.

— А вы недоверчивы, — усмехнулся Паглиарини. — Право, мне это даже начинает нравиться. Но я должен признаться, я всего лишь ассистент господина Тутти, думаю, они с мистером Линдсом придут к общему решению лучше, нежели мы с вами, и с большим результатом. Сперва я даже счел вас наивной — открытая калитка, впустили меня в дом...

— Дом охраняется, а калитка... Один из живущих здесь парней постоянно забывает ее запереть. — Невинно улыбнулась я, придушив Рэймонда, который и сегодня забыл это сделать. Мой композитор и гитарист, младший брат Шона и один из немногих, кому была открыта правда, отличался редким разгильдяйством — пару раз он не то, что на Роше — он дома забыл закрыть входную дверь, и это обнаружил только Майк, среди ночи прибывший к нам. — В любом случае, я вам не верю и пока вы не сказали ровно ничего, что могло бы меня хотя бы немного убедить в вашей искренности, синьор Паглиарини. Если, конечно, вы вообще Паглиарини. И, более того — я хочу еще раз услышать, как вы нашли именно этот адрес?

— С помощью данных профиля администратора вашего сайта нашим партнерам удалось установить местонахождение одного из мест, откуда осуществлялся вход...

— А сперва вы сказали, что ваши сотрудники провели эти операции... Теперь партнеры, — я испытывала почти удовольствие при мысли о том, что Шон несомненно скоро распрощается с этими странными типами и мы обсудим ситуацию.

— Я неверно подобрал слово в первый раз, — итальянец нисколько не смутился, отставив почти нетронутую чашку чая. — Иногда ошибаюсь, разговаривая на английском. Партнеры.

— У вас нет акцента, — к счастью, тягостное общение прервалось с появлением Шона и Марко Тутти, вернувшихся в гостиную. Тутти, на вид совсем молодой парень лет восемнадцати, удивил меня необычайной бледностью, слегка неестественной, и, совершенно невозмутимо что-то сказав своему ассистенту, обернулся к брату.

— Мистер Линдс, думаю, мы сможем прибыть в ваш офис послезавтра со всеми документами. Лицензия, образцы договоров... Я понимаю ваши требования, уверяю вас, и сожалею, что мы продемонстрировали себя с такой неоднозначной стороны. "Волтари Корпорэйшн", разумеется, малоизвестная организация, но наш подход очень серьезен. Наш босс — владелец фирмы — занимается данной деятельностью исключительно для удовольствия, доход мы получаем от основных направлений. Синьор Аро своего рода меценат, он был очень впечатлен голосом мисс Линдс, и крайне заинтересован поработать с девушкой. Разумеется, никаких вложений от вас мы не потребуем, никаких залогов, повторюсь, и нет необходимости на данном этапе в вашем визите в наш итальянский офис.

— Тем не менее, я хотел бы сперва увидеть подтверждение существования вашей организации, — Шон, изобразив улыбку, покачал головой. — Что же касается возможности вашего присутствия на выступлении Элоиз — я уже сообщил вам о завтрашнем концерте, я договорюсь и вы сможете пройти в клуб. Как зрители, разумеется.

— Всего доброго, мистер Линдс, был рад познакомиться с вами, — юноша жизнерадостно оскалился и поклонился, легонько и немного старомодно, мне. — Мисс Линдс, надеюсь на будущее сотрудничество, как большой поклонник вашего очаровательного голоса. — Я предпочла пропустить часть о сотрудничестве мимо ушей, поблагодарила за комплимент и с облегчением проводила удалившуюся пару глазами. Едва вернулся Шон, устало похлопывая себя по бедру, я подскочила, подсев к опустившемуся на софу другу.

— Что скажешь? Странные типы, да?

— Больше всего меня радует то, что они явились сюда... Почему сюда, дьявол, мы бываем здесь раз в неделю... Нет, технически это возможно, конечно, если они сотрудничают... С определенными компаниями, но такие их связи мне нравятся очень мало. Могу предположить, что Рэмми чаще всего работает отсюда, и все дело в этом, администратор сайта у нас он. Я, конечно, взгляну на эти их "документы", но... поищу благовидный предлог для отказа, Бекка, не бойся. Этот тип, Тутти, конечно, достаточно харизматичен, вежлив до очаровательности, и кажется поразительно для своих лет серьезным и солидным парнем. Но что-то в них не так, и я впервые услышал об этой организации не далее, как только что, а я давно мониторю подобные фирмы.

— Кстати, мне звонил Ник, он все еще жаждет с тобой увидеться и все еще хочет вернуться на место нашего гитариста. Сегодня он звонил мне трижды, в третий раз я его послала, — я хлопнула "брата" по плечу. — Шон, у меня есть и неприятная новость — Джастин сообщил, что на днях приедет на пару месяцев в Лондон. Прилетает завтра ночью, хочет, чтобы мы его встретили, но у нас завтра концерт, и я сказала ему, что его встретит Майк.

— А вот это уже плохо — получается, в следующий раз эта парочка рискует увидеться уже с отцом, — присвистнул Шон, стиснув зубы.

— Будем надеяться, что и ему эти двое тоже не очень-то понравятся, — я уткнулась в плечо мужчины и мы немного помолчали, обдумывая новости. — Как мне это надоело, Шон, ты даже не представляешь... Вот на что мне такой чудесный голос, что Джастин решил делать из меня звезду? Да я вообще до свадьбы работала в цветочном магазине и мне было просто здорово — зато теперь я хочу повеситься каждый раз, когда думаю, что мне снова нужно петь, и эти чертовы занятия... вокал, курсы, хореография.

— Настоящая Лиз мечтала быть юристом и обожала танцы, — напомнили над ухом. — Бекка, я тебя понимаю, поверь, но тебе выгодно быть Лиз, потому что иначе Пол тебя найдет и прикончит, а нам это выгодно, потому что почти все на самом деле принадлежит ей — это не моего отца, ни дом, ни бизнес, а отца Лиз, и по условию его завещания если с ней хоть что-то случится или она вдруг отпишет нам одновременно большую часть имущества, все перейдет его помощнику и другу — нет, мы можем потягаться, но кому это надо, как сказал отец.

— Как дешевый сериал, — буркнула я, когда приятель умолк. — Только происходит в реальной жизни, ничуть не забавный и уже достал всех участников спектакля. Но я же не настолько была похожа на Лиз, те, кто нас знали, нас не путали...

— А это мы списали на пластическую операцию, Бекки. Разница в тонах цвета глаз — у Лиз они были чуть темнее — ты компенсируешь цветными линзами... Как видишь, пока никто не заподозрил. Вообще, было странное чувство, когда сестра нас познакомила — ты и правда была почти ее копией, даже рост одинаковый, только что ты чуточку полнее.

— Скотина! Я не толстая!

— А я и не сказал этого, — усмехнулся мужчина, склоняясь к самому моему лицу и опаляя дыханием щеку. — И вообще ты очень даже ничего. И давай-ка собирайся, кое-кому пора репетировать, а мне пора оторвать Рэймонду уши — судя по всему, этот растяпа опять забыл, что двери надо закрывать...