О правде и яблоках (гет)

Мьюр встречает откровенно нелётной погодой: на подходах к планете они видят воронку здоровенного циклона — Джейн немедленно называет циклон одним из тех слов, что заставляют приличных барышень из Ядра картинно морщиться. Ривер к этим самым барышням явно не относится: она пропускает трёп Кобба мимо ушей и что-то ласково бормочет приборной панели «Серенити», явно уговаривая их девочку не выделываться в столь ответственный момент.

— Кейли, — Уош связывается с машинным отделением, — поддай там огоньку, ага? Мы со вторым пилотом собираемся…

— …испробовать очередной затейливый способ угробить всю команду, — заканчивает за него Мэл. — Кейли, золотце, с меня эта твоя катушка или как там её. Не подведи.

Рейнольдс переключается на динамики интеркома и привычно рекомендует своей команде пристегнуться и помолиться, а сам усаживается в пустующее кресло штурмана — дурацкая привычка, почти суеверие, но уходить с мостика во время посадки он не любит. Контроль, конечно, иллюзорный — так что Малкольму остаётся лишь наблюдать, как Ривер под руководством Уоша (руководством слегка нервным, но — надо отдать пилоту должное — лишь слегка) проводит кораблик по самой границе грозового фронта, чтобы наконец нырнуть под тучи и оказаться посреди потопа, вполне достойного любимой книжки пастыря.

— А теперь давай пла-а-а-авненько, — тянет Уошбёрн, не прикасаясь, впрочем, к штурвалу. Вот ведь выдержка у человека.

«Серенити» легонько — у капитана клацают зубы — встряхивает, после чего следует несколько неприлично долгих и до ужаса неприятных секунд болтанки. Когда корабль наконец перестаёт трястись, точно припадочный, Ривер тихонько смеётся и бормочет что-то про число Рейнольдса — Мэл в курсе, что это за число такое и какое оно имеет отношение к нему, но прямо сейчас капитана это заботит мало и вовсе перестаёт его интересовать, когда через две минуты они приземляются на краю какой-то большой — в самый раз для посадочной площадки — лужайки.

— Видал? — Уош с заметной гордостью кивает на девчонку. — Моя школа.

Мэл только хмурится: это сейчас их бессменный прежде пилот с трудом держится в кресле вертикально. Что будет, когда Уош наконец придёт в себя и сообразит, что Ривер хочет летать не меньше, чем он сам… одному Будде известно. Ревность Уоша к Зои была нелёгким испытанием для команды, но — не в обиду Зои будет сказано — к штурвалу, приборной панели и прочим пилотским приблудам у Уошбёрна совсем уж особые чувства.

Это, впрочем, проблемы завтрашнего Малкольма Рейнольдса.

Ох и не завидует Мэл ему.

— Ты уже можешь принять погодную сводку? — негромко спрашивает он, глядя, как по лобовому стеклу пилотской кабины струится довольно убедительное подобие водопада.

— В процессе, — рассеянно отзывается Уош и тут же качает головой, глядя на бегущие по одному из экранов столбцы цифр. — Tian fan di fu⁽¹⁾… мы, кажется, здесь застряли на пару недель, капитан.

Мэл косится в сторону дверного проёма — но Кобб уже благополучно испарился из кабины. Впрочем, чего теперь коситься: решение лететь на Мьюр было, в конечном счёте, именно его, Мэлово — как и всегда.

— В случае чего придётся тебе учить нашего гения фигурам высшего пилотажа, — пожимает плечами Мэл. — Но баз Альянса тут нет, а мы прошли незамеченными — пока можно рассчитывать на полноценный отпуск. Свежий воздух, домашние овощи…

— Пастораль, — отзывается пилот, не переставая щёлкать тумблерами на приборной панели, — простые человеческие радости. Сплошной восторг. Ты имей в виду, Кейли права — новая катушка нам нужна позарез. Я уже собственными ушами слышу, что временами мы идём исключительно с божьей помощью… не хотелось бы снова оказаться без кислорода в самый неподходящий момент. Овощи овощами, но куда большее удовольствие мне доставляет возможность ну, знаешь… дышать.

— А ты не в курсе, откуда бы нам взять четыреста кредитов на это удовольствие?

— Мэл, — в голосе Уоша появляется отчётливый нажим, — это не придурь Кейли. Катушка вот-вот накроется — и мы с ней заодно. Так что уж будь добр, капитан, придумай что-нибудь… dohn-ma⁽²⁾? Ривер, уже можно разрывать цепи. Начинаем с системы жизнеобеспечения.

Пилот отворачивается к приборам, давая понять, что разговор окончен.

Малкольм даже не пытается спорить: он и сам прекрасно понимает, что во второй раз им так не повезёт. Если можно, конечно, считать везением то, что случилось в прошлый раз, когда «Серенити» решила показать характер — полное отключение этой самой системы жизнеобеспечения, спешная эвакуация команды и он сам, словивший пулю. Вовсе не зубами словивший.

Уошбёрн прав. Но вопрос о том, где взять деньги на ремонт их кораблика, остаётся открытым: половина их контактов трудами Оперативника мертва, а те дельцы, что посообразительнее — вроде Бэджера — теперь скорее будут сидеть на мели, чем станут связываться с капитаном Рейнольдсом и его… осложнениями. Да и, в общем-то, не только команда «Светлячка» готова развозить по Системе контрабанду.

Легальные заказы им, разумеется, не светят.

Впрочем, это тоже проблемы завтрашнего Мэла. Мэл сегодняшний переключает интерком на машинное отделение и говорит Кейли, что она умница, лучший в Системе механик и отлично справилась.

Это и правда так. Кейли отлично справляется, вся его команда — даже чёртов Бук, пастор на корабле контрабандистов, — отлично справляется. Если уж кто-то и не справляется — так это сам капитан Рейнольдс.

Он понятия не имеет, что будет делать со всей этой ситуацией через две недели. Разгонит команду к чертям собачьим и продаст «Серенити» за бесценок? Пойдёт на совсем уж нечистые дела, за которые они не брались даже в худшие времена? Попытается залечь на дно на несколько месяцев — и будет старательно молиться всем богам, надеясь, что рано или поздно какой-нибудь торгаш будет вынужден воспользоваться их услугами, а у Альянса короткая память? У Бука и впрямь заметные успехи по возвращению заблудших овец в стадо: Мэл уже давно ни в каких богов не верит, никогда не молится и уж тем более не считает себя овцой — но всё-таки последний вариант импонирует ему больше прочих.

И вот что самое паскудное: он уже знает это ощущение растерянности, смешанной со чувством вины перед людьми, за которых ты — то ли по воле случая, то ли по собственной воле — отвечаешь. Всё это уже было.

Восемь лет назад, на Гере, в долине Серенити.

— Go Hwong Tong⁽³⁾, — бормочет Мэл себе под нос. Чёрта с два. Как заметила Зои, они сейчас не на войне… да если даже и так — он всё равно не даст всему окончательно пойти по известному месту.

И ведь сколько же всё-таки ерунды можно передумать по пути с мостика до капитанской каюты.

Спустя десять минут он выходит в грузовой отсек с рюкзаком, перекинутым через плечо: кое-какая одежда, бритва… ну и так, по мелочи. Джейн говорит, что все они смогут разместиться в доме — а раз так, Мэл не видит ни малейшей необходимости оставаться на корабле: их каюты — форменные консервные банки, десять футов по длинной стене. Если есть возможность провести пару недель в нормальной комнате с потолком, о который не бьёшься макушкой, и окном, отказываться от неё Мэл и не подумает.

Команда, видимо, рассудила так же: Зои уже стоит возле шлюза с сумкой, в которой явно умещается барахло на двоих. Следом подходит пыхтящий Саймон: док нагружен, как вол — рюкзак Кейли, сумка со шмотками Ривер, его собственные вещи, докторский саквояж… Мэл негромко хмыкает: как есть рыцарь. Достойное уважения качество, которое на периферийных планетах жизнь только усложняет — там ты должен не сумки за барышнями таскать, а иметь свободные руки, чтобы держать в них оружие.

Не стой сейчас «Серенити» на земле матушки Джейна, Мэл уже выдал бы поучительную историю о незаменимости господ Кольта и Уокера в ряде жизненных обстоятельств — но вместо этого просто просто жмёт на кнопку открытия шлюза.

И немедленно замирает, глядя в дуло — нет, не Кольта. Самой обыкновенной двустволки с укороченным стволом.

— Да вы совсем охуели, звездолётчики сраные!

За ружьём — милейшая старушка в чепце лет эдак… вполне почтенных, в общем, лет, считать которые Мэлу сейчас совершенно недосуг. Мэл слишком занят другими вычислениями: у него достаточно хорошее воображение для того, чтобы представить, что может сделать с лицом невооружённого оптимистичного кретина двенадцатый калибр.

Уворачиваться от картечи, что ни говори, будет ну уж очень несподручно.

— Вам что, некуда больше было приземлить этот кусок говна? Только на мои трёхлетние персики, а, сукины дети?

Капитан Рейнольдс благодарит небеса за то, что на этот раз Кейли предпочла не вступать в дискуссию — и как-то очень уж отстранённо размышляет о том, что двустволка обращает к вере гораздо успешнее их пастора.

— Простите, мэм, — осторожно говорит Малкольм, уповая на то, что отсутствующий пока в трюме Джейн с его неразлучной «Верой» сможет немного охладить градус беседы, — мы…

— Не хотели, что ли? — на переговоры идти «мэм» явно не планирует. — Вот утешил!

— Твою ж мать… — очень-очень тихо, но с выражением, шепчет Кобб за его спиной. Подняв руки и попятившись на пару шагов назад, Мэл с огромным сожалением обнаруживает, что преимущества в виде «Веры» у них нет. — На её персики…

Да хоть на мандарины, Lao Tien Fu⁽⁴⁾!

— Мы правда не хотели, ма, — покаянно бубнит Кобб, выходя вперёд. — Ма, это «Серенити». И она не говно!

1) Ах ты ж ёбаный свет (кит.)

Вернуться к тексту

2) Я понятно выражаюсь? (кит.)

Вернуться к тексту

3) Не неси ерунды (кит.)

Вернуться к тексту

4) Господи (кит.)

Вернуться к тексту