Под кровавой луной (гет)

Андрей проснулся от громкого кукареканья петуха — того самого, с помощью которого нынешняя хозяйка волокиты, бабка Глафира, предсказывала будущее. Невольно Зорич улыбнулся, вспомнив лукавую старушку, для которой распутный дух принимал то образ Льва Лещенко образца тысяча девятьсот шестидесятого года, то капитана Грея в исполнении Василия Ланового в фильме про «Алые паруса». И что ты с таким чёртом делать-то будешь? Уничтожить — рука не поднимается. Пусть живёт и дальше бабулю радует. Да и посерьёзнее вопросы есть.

Целый вечер, ворочаясь на больничной койке, Андрей думал, как лучше вызвать Ксюшу на откровенный разговор, постоянно сомневаясь, имеет ли он на это право. Начать решил с вопросов о деревне Серая Дымка, что, согласно справке, запрошенной им из аврората, когда-то находилась на месте озера. Вот только исчезла она оттуда около сотни лет назад в результате братоубийственной бойни между собственными жителями — людьми и оборотнями. С тех пор на этом месте никто не жил.

— Не слышала ни о чём таком, — Ксюша нахмурила лоб, силясь нащупать в голове обрывки воспоминаний. Название Серая Дымка казалось ей знакомым, но не более. — С тех пор, как я живу в Лихоборах, я вообще не встречала никого в тех местах…

— А не напоминает ли тебе… это озеро о чём-то? — Андрей покраснел, не желая напрямую говорить на щекотливую тему.

— О чём? — безмятежно откликнулась Ксюша, помешивая кашу в котелке. Андрея словно ложкой по лбу стукнули — да она же не помнит ничего! Во власти Дикой охоты стирать воспоминания — вероятно, этим подлец Ратмир и воспользовался.

— О Дикой охоте, о её Пастыре… — осторожно начал он, внимательно следя за Ксюшиной реакцией. Ничего — одно лишь вежливое недоумение. Ксюша, которую он знал, вряд ли смогла бы так искусно спрятать свои эмоции. Андрей набрал в грудь побольше воздуха и, отрезая себе пути к отступлению, выпалил: — Ты вообще помнишь, кто отец твоего ребёнка?

Она, наконец, встрепенулась, задрожала всем телом, словно испуганный кролик, и ухватилась за первую попавшуюся кастрюлю, выставляя её для защиты перед собой.

— Я спрашиваю не потому… — Андрей шагнул вперёд, намереваясь взять её за плечи, но Вронская дёрнулась и отскочила от него. — Не потому… что хочу обидеть тебя. Но… это ведь был… Ратмир? Ты помнишь Ратмира?

Махновский тоже задавал вопросы о Тёмином отце. Ксюше оставалось лишь отвечать, что она не знает его настоящего имени и был ли он оборотнем. Наверняка был. Всё остальное — её личное дело, которое никого не должно касаться. Махновский гнусно улыбался, пускаясь в рассуждения о современных нравах и о девушках, не спрашивающих имени тех, с кем ложатся в постель. Ей хотелось плюнуть ему в рожу, послать в ад ко всем чертям собачьим, где ему и было самое место, но она сдержалась. Андрей — Ксюша понимала это — действительно не хотел её обидеть. Не собирался делать пошлых намёков, не желал затащить её в койку… Но ей всё равно было больно от его слов, так больно, что вся её броня, вся выкованная с годами защита, вдруг треснула, обнажая нежное, хрупкое, ранимое сердце…

— Ни черта я не помню, — надломанным голосом воскликнула она. По щекам потекли предательские слёзы. — Я нагуляла ребёнка неизвестно с кем и даже не помню этого… И что теперь? Какое это имеет отношение к делам аврората?

— Мне кажется, я знаю, кто это мог быть, — серьёзно ответил Андрей. В глазах его не было насмешки — только искреннее сочувствие. — И этот кто-то… стёр часть твоих воспоминаний. Наверняка, ты уже привыкла жить без них. Наверняка, они причинят тебе боль, но… — он нервно сглотнул, вспомнив, как когда-то пытался утопить в алкоголе мысль о том, что его жена мертва. Пока не понял — забыть не получится. Только принять и жить дальше. — Думаю, ты имеешь право знать.

Ксюша не выдержала — выпустила из пальцев кастрюльку и от души разревелась. В то же мгновение Андрей шагнул вперёд и крепко обнял её, проведя ладонью по светлой макушке. Очень тихо, чтобы Тёма не услышал, Ксюша шмыгнула носом, прижавшись лицом к Андрееву плечу, чувствуя, как напряжение, вызванное его приездом и всеми этими размышлениями о Тёме и его отце, покидает её. Андрей — друг. Он не обидит, а защитит. И — силы небесные — как же хорошо порой просто обнять кого-то сильного и тёплого, слушая мерный успокаивающий стук его сердца…

Мысль о том, что он уже много лет не держал вот так, в объятиях, женщину (дочки и мама не в счёт), пришла к Андрею совершенно не вовремя. Ксюша нуждалась в уважении, понимании, дружбе — именно это, а вовсе не плотское влечение ему надлежало испытывать к ней. Кровь бросилась Андрею в лицо от стыда и внезапного осознания, как нестерпимо ему хочется провести кончиками пальцев по её шее, линии позвоночника, спуститься ниже, к мягким упругим ягодицам. Не в силах ни обнять её крепче, ни отстраниться, он замер, словно каменное изваяние, глубоко дыша, давая себе время успокоиться, а ей — выплакаться в его руках.

Наконец, Ксюша отстранилась сама, кажется, так и не заметив его минутной слабости. Смущённо отвернулась, снимая переваренную кашу с огня. Бухнула в неё огромную ложку мёда, сосредоточенно размешала, разложила по небольшим расписным плошкам.

— Расскажи мне всё, — попросила она. — Всё, что, как тебе кажется, я могла забыть.

* * *

Это оказалось непросто. О многом, случившемся той осенью, когда Болотные Ели — родная деревня Ксюши — на время были стёрты с дорожных карт и памяти людей, Андрей предпочёл бы навсегда забыть. Звук рога Дикой охоты, испуганный вскрик Яры, тупое бессилие и циничный план Ратмира, удивление в широко распахнутых глазах Волчьего Пастыря, когда кинжал Андрея вонзился в его сердце….

— Ты знаешь, а ведь он был любовником прежней знахарки, — задумчиво произнесла Ксюша. — Софьи Всеволодовны… Не помню, откуда я это знаю, но! — она со злостью стукнула кулачком по столу. — Как он мог так со мной поступить?!

Андрей подумал, что, возможно, Ратмир вовсе не собирался сыграть с Вронской такую злую шутку. Не будь у неё Тёмы, она жила бы обычной жизнью, будто бы и не было никакой Дикой охоты, и была бы вполне счастлива… возможно. Но реальность — надоедливая сучка — всегда найдёт способ просочиться сквозь пелену иллюзорного благополучия.

— Мне кажется, то озеро, что сейчас на месте Серой Дымки, что-то скрывает. Я собираюсь спуститься туда, — Андрей не был уверен, что это хорошая идея — как говорится, «не буди лихо, пока оно тихо», но аврорская скрупулёзность, побуждавшая проверить все возможные и невозможные очаги потенциальной магической опасности, настойчиво толкала его под лопатки.

— Только не бери с собой Тёму, — встрепенулась Ксюша.

— Не буду, — пообещал Андрей. — К слову… Я уже договорился с ним, что он позволит мне побыть с ним в полнолуние. Без зелья, — светлые брови Ксюши вопросительно поползли вверх. — Я хочу посмотреть, сможет ли он сам контролировать себя… Мне он будет не опасен, ты ведь знаешь…

— Не сможет, — пожала плечами Ксюша. — Я много читала об этом, никто из оборотней…

— Волчий Пастырь мог, — отрезал Андрей. — Контролировать и себя, и свою стаю, и даже превращаться не только в полнолуние.

Пару мгновений она настойчиво сверлила его взглядом, а потом чуть заметно кивнула.

— Делай, как знаешь, — устало согласилась она. — Но помни, Зорич: если с моим сыном что-нибудь случится… я сама тебя покусаю!

Андрей покраснел и отвернулся, некстати подумав, что он вовсе не против подобной перспективы.

* * *

Ратмир давно потерял счёт дням, неделям, а, возможно, и столетиям. Одни и те же лица, одни и те же виды, одно и то же небо, всегда тёмное, пасмурное, лишённое солнечного тепла и света. Если ад, которым так часто пугают набожные святоши, существует, то, наверное, именно в нём они и застряли.

Каждый в его немногочисленной стае варился в котле собственного безумия и одиночества. Они давно перестали говорить друг с другом, перестали собираться вместе, есть вместе, петь вместе. Из людей, живых — а значит, всё ещё на что-то надеющихся — они превратились в тени.

Первым не выдержал Игнат. Движимые какой-то неведомой силой, остатки стаи собрались однажды утром в его доме, чтобы найти остывающий труп, повешенный на деревянных балках. Никто из них не сказал ни слова, пока они обмывали покойного, готовили могилу и поминальный стол. Но у каждого отныне настойчиво билась в голове мысль, что лишь только так и можно сбежать отсюда.

Иногда в постель Ратмира приходила Настасья. Они не любили друг друга — скорее, наоборот — но краткие моменты близости напоминали, что они всё ещё живы. Лёгкие всё ещё жадно глотали воздух, сердце было способно биться, как бешеное, желание, вспыхивающее огнём между мужчиной и женщиной, не покинуло их вместе с прочими простыми радостями жизни. Да, ради этих нескольких мгновений жизни и стоило терпеть вечность неловкого молчания, возникающего, когда тела уже разъединились, а души никогда и не были соединены.

И вдруг всё изменилось. Ратмир не мог сказать, когда и как, но в их маленьком, затопленном мирке появилась надежда. Кто-то настойчиво звал их сверху, кидал камушки в безмятежную гладь озера, запуская круги на воде, неосторожно вглядывался в темноту, ожидая, когда темнота взглянет на него в ответ. Где-то поблизости рос, набирался сил волчонок, и это просто не могло быть совпадением. Кем бы ни был этот ребёнок, именно ему — Ратмир был уверен в этом — предстояло вернуть Дикую охоту из небытия. Когда и как не имело значения.

Им снова придётся начинать заново — строить жизнь, возможно, сражаться с людьми Ордена Серебряной стрелы, возможно, гибнуть… Но уж лучше так, чем призрачное существование в ушедшей под воду Серой Дымке.

Что точно не входило в планы Ратмира, так это Андрей Зорич, появившийся из ниоткуда прямо на его пороге.

* * *

Проникнуть вглубь озера оказалось проще, чем Андрей думал. Оказалось, достаточно лишь знать, что именно ты хочешь найти. Чары озера действовали наподобие зеркального портала, пропуская лишь тех, кто делил в себе человеческую сущность с волчьей. Нырнув в озеро с мыслью о Дикой охоте и Ратмире, Андрей очутился прямо перед домом Волчьего Пастыря. Одежда на нём была сухой, но от общей пасмурности и влажности в воздухе, в горле неприятным комком зашевелился кашель.

Стоило Андрею подойти к расписным воротам, как из-за дверей появился Ратмир. Пару долгих мгновений они безмолвно рассматривали друг друга, «принюхиваясь», как соперничающие псы, и отмечая про себя, что жизнь не пощадила ни одного, ни другого. Наконец, Ратмир коротко кивнул и посторонился, приглашая незваного гостя в дом.

— С чем пожаловал? — спросил он, ставя на стол бутылку водки. Совместными усилиями стае удалось наладить некое подобие сельского хозяйства — Зорка даже разбила у себя под окнами небольшой огород. Но довольно скоро волки заметили, что хранящая их магия вполне защищает их от перспективы умереть с голоду. Пища и выпивка перестали быть для них необходимостью, но зато вносили некое разнообразие в их серую и тоскливую жизнь.

— С ежегодной аврорской инспекцией, — невозмутимо ответил Андрей. — Проверяем все потенциальные источники магической угрозы.

— Что-то не видели мы раньше никаких инспекторов, — фыркнул Ратмир, разливая мутную жидкость по двум рюмкам.

— Так прежний инспектор с Дикой охотой никогда не сталкивался, потому и в озере вашем ничего необычного не заметил, — о других особенностях работы Махновского Зорич решил не упоминать.

— А теперь что? Будешь каждый год нас навещать?

— Зависит от того, представляете ли вы опасность для общественного порядка… Слышишь, а закусить есть чем? Или скатертью будем занюхивать?

Недовольно цокнув языком, Ратмир извлёк из-под стола банку солёных огурцов.

— Где же были ваши стражи общественного порядка, когда у меня половину стаи вырезали как собак, включая одного несовершеннолетнего? — Ратмир приложил все усилия, чтобы голос его прозвучал спокойно, но от воспоминания о Лёшке всё внутри полыхнуло гневом. — Мы, к слову, тоже в долгу не остались — пару трупов за собой оставили. И что-то я не заметил ни одной машины с мигалками на месте происшествия… Шёл бы ты отсюда, Зорич, вужжалок из колодца вытаскивать да бабушек через улицу переводить…

Андрей пропустил грубость мимо ушей, сосредоточенно пережёвывая огурец.

— Вот почему вы решили уйти под воду, не оставив после себя никаких воспоминаний?

— Облегчили вам задачу. Не бойся — из этой тюрьмы так просто не сбежишь… Или есть желание остаться у нас надсмотрщиком? — Ратмир хищно улыбнулся, заметив, что Андрея слегка передёрнуло.

— Нет. Лишь хотел убедиться, что вы не представляете опасности, — Андрей залпом выпил обжигающую горло жидкость. Руки чесались затеять хорошую драку, грубой силой вытрясти из Ратмира признание в том, что он сделал с Ксюшей, но… Что ещё способен выкинуть оборотень, если узнает, что там, на поверхности, у него есть сын? Будет ли польза для Ксюши и Тёмы, если блудный папаша восстанет из недр озёрного небытия? И не лучше ли оставить всё как есть? О собственных эгоистичных интересах в этом деле Андрей предпочитал не думать… — Я сохраню вашу тайну, и никто больше вас не побеспокоит…

— Какое благородство… — хмыкнул Ратмир.

— Спасибо за угощение. Бывай.

— Как жаль, что вы наконец-то уходите, — оборотень театрально развёл руки. Похоже, ему не меньше, чем самому Зоричу хотелось выместить на ком-то злость. Андрей стиснул зубы и решительно вышел из дому.

Другие оборотни — их было совсем немного — следили за ним со своих дворов и приоткрытых окон. Добродушная Зорка, кормившая Андрея во время его недолгого пребывания в стае, застенчиво мялась у калитки. Голосистый Лютыч с интересом рассматривал гостя, прислонившись спиной к забору. Заговорить с Андреем никто не решился.

— Эй, — за спиной у Зорича раздался показательно равнодушный голос Ратмира. — Спросить забыл: не видел ли ты нашу общую знакомую Вронскую? Как… она поживает?

Вдох — выдох. Андрея с детства учили, что врать плохо. Но разве счастье близких не стоит того, чтобы пожертвовать ради него крупицей правды?

— Не знаю, — Андрей обернулся, и на лице его не дрогнула ни одна чёрточка. — Я уже много лет её не видел.

Больше он не оглянулся. Ратмир долго и неприязненно смотрел ему вслед.

Выбравшись из воды, Андрей уже чётко представлял, что дальше делать. Парочка отводящих глаза маяков — и озеро спряталось у всех на виду. Можешь хоть целый день вокруг него ходить — найти не сможешь.

— Ну? — не стала ходить вокруг до около Ксюша, когда он заявился в знахарскую к ужину, предварительно воспользовавшись на всякий случай заклинанием трезвости, дабы чуткий Ксюшин нос не заметил следов алкоголя, выпитого в гостях у Ратмира.

— Ни одной живой души там нет, — соврал Андрей, усаживаясь к столу и цепляя на вилку пельмень. — Видимо, стая затопила всё, что осталось от Серой Дымки и убралась восвояси… Магии я там не обнаружил, но всё-таки ты б не пускала малого туда… Я поколдовал немного, чтобы местечко это от всех любопытных скрыть — на всякий случай.

Если она и была разочарована, то виду не подала — лишь опустила глаза, прикрыв их светлыми пушистыми ресницами.

«Так будет лучше, — убеждал себя Андрей. — Это ради их же с Тёмой блага».

К сожалению, он прекрасно знал, куда именно заводят порой беспечных путников благие намерения.