Ты будешь жить (джен)

*

Томми Ли шел мимо Технической академии, когда услышал за спиной гудок клаксона. Вначале он не обратил внимания на этот звук, но массивный белый внедорожник с черной эмблемой "УБРИ" на борту поравнялся с ним и снова требовательно просигналил.

Томми медленно обернулся. Невысокий молодой человек лет тридцати, смуглый брюнет с характерной внешностью коренного жителя Северной Америки (в прошлом — чемпион США по тхэквондо, ныне — преподаватель детской спортивной школы на паях с капитаном сборной, Алексом) и отработанной бойцовской пластикой в движениях.

— Простите, сэр, — высунулся из окна машины водитель, блондин в черной футболке с той же эмблемой и белой форменной кепке, — с вами желают поговорить. Не будете ли вы так любезны...

Томми был наслышан об УБРИ. Эта корпорация формально занималась гидробиологией, но на самом деле работала на оборонную промышленность и пользовалась покровительством Канберры. Ее главный офис расположился в Австралии, в штате Квинсленд, а филиалы были разбросаны почти по всем странам мира. Наработками УБРИ охотно пользовались оборонщики других государств, и престиж корпорации на мировой арене был высок.

Глава УБРИ, доктор Джозеф Хеллегран, нередко появлялся на экранах телевизоров — высокий худощавый блондин лет сорока, с большими залысинами над лбом, с бледным аскетичным лицом и ледяными глазами под круглыми очками. Умное властное лицо человека, привыкшего повелевать и молниеносно принимать решения. Он обладал врожденной харизмой лидера и был способен заставить слушать его любую аудиторию, сумел так грамотно построить свою деятельность, что ни у него, ни у корпорации не было прямых врагов, все ограничивалось злопыхательством: "Гангстер, пройдоха, шведский выскочка!".

В Лас-Вегасе находился один из американских филиалов УБРИ — огромный, обнесенный неприступным забором черно-белый комплекс, сверкающий на солнце, как льдина.

— Кто и о чем хочет говорить со мной? — спросил Томми, скрывая под внешним спокойствием готовность к обороне. Он ждал, что с ним могут захотеть повстречаться те, кого не устраивал исход последнего боя в "Колизее". Среди гостей Бракуса было много высокопоставленных, богатых и влиятельных людей, которым явно не понравилось закрытие клуба. И ради того, чтобы вернуть любимое развлечение, многие из них пойдут на многое.

От самого Бракуса Томми почему-то не ждал ничего подобного. При всей своей звериной жестокости этот громила все же — человек строгих принципов и не оступается от них. Когда Томми приволокли связанным в подвал "Колизея" и начали избивать, Бракус, пришедший на шум, жестко пресек это и даже ударил одного из своих дуболомов: "Я сказал: прекратить! Все должно быть по правилам!" Проиграв в честном бою, "король подземного мира" не станет подличать, пытаясь вернуть свой проигрыш. И еще, Томми сохранил ему жизнь вместо того, чтобы добить, как того требовала публика в зале. "Если у него в голове еще не все мозги отшиблены, то для него это должно что-нибудь да значить. А он явно неглуп, если смог так раскрутить свой клуб и со столькими важными шишками законтачить, значит, на плечах у него все же голова, а не тыква!"

Задняя дверца джипа бесшумно открылась.

— Я вас прошу, мистер Ли, — раздался негромкий женский голос из прохладной глубины салона, — мы же не будем разговаривать вот так: я в салоне, вы на улице... И потом, сегодня такая жара и ветер нагоняет из пустыни пыль. Не лучшая атмосфера.

Что-то было в ее голосе, кроме заметного австралийского акцента, что Томми согласился с ней. Он сел на упругое кожаное сиденье. Женщина нажала кнопку на пульте, и дверца так же тихо захлопнулась сама собой. Еще одно нажатие и опустилась плотная шторка, отгородив их от водительского места. Закончив с этим, женщина обернулась к нему.

Яркая брюнетка со стрижкой "каре", в белоснежном брючном костюме полувоенного образца и черной футболке. Глаза прячутся за черными зеркальными очками. Алая помада на губах. Аромат терпких, пряных духов. Руки изящные, но не изнеженные; ногти без маникюра коротко острижены. Еще молода на первый взгляд около тридцати лет или чуть больше. Держится, как человек, привыкший отдавать приказы и нерушимо уверенный в собственном превосходстве. Лицо ее почему-то показалось Томми знакомым. "Да, кажется, это она сидела в ложе Бракуса в тот вечер. А где я мог видеть ее раньше?"

Машина заурчала, фыркнула и тронулась с места.

Куда мы едем? — спросил Томми, потрогав дверцу — конечно же, блокирована. И стекло не вышибешь — толстое, наверное, бронированное.

— Не волнуйтесь. Вам не причинят вреда. Я просто хочу с вами поговорить тет-а-тет, — она взяла с подставки чашечку кофе, отпила. — Не хотите ли кофе? Прохладительного? Сигарету?

— Спасибо. Нет, — "Кажется, случилось то, чего я ждал... Ладно, еще посмотрим!"

— Тогда перейдем к делу, не люблю затянутых предисловий, — она отставила чашку и достала пачку сигарет. Вы не будете против, если я закурю, — вопросительных интонаций в ее голосе было маловато.

— Как вам угодно, — ответил Томми, а она уже щелкала зажигалкой. — Я догадываюсь, о чем пойдет речь.

— Вы сообразительны, это упрощает дело, — кивнула женщина и взяла трубку связи с водителем. — Генри, через четверть часа остановитесь.

— Да, мэм, — раздалось из трубки.

— И перестаньте, черт побери, называть меня "мэм".

— Простите, миз Келлар.

— Думают, я не знаю, что здесь так только к дамам постарше обращаются, — улыбнулась брюнетка, положив трубку.

"Линда Келлар! Это же помощница Хеллеграна и дочь премьер-министра Австралии. Конечно, я видел ее по телевизору, на ток-шоу и в светской хронике! Но что ее связывает с Бракусом?!"

Он с интересом посмотрел на эту женщину. О ней говорили едва ли не больше, чем о Хеллегране, и намного более эмоционально, чем о нем. Одни восхищались Линдой Келлар, другие костерили ее на чем свет стоит — но равнодушными она не оставляла никого. Жесткая, решительная, изобретательная, коварная, "серый кардинал" УБРИ. Говорили о том, что де-юре корпорацией руководит Хеллегран, а де-факто всем заправляет его помощница, а он лишь озвучивает ее волю. Слухи о Линде ходили самые разнообразные. Кто-то говорил, что, не будь она из кругов "золотой молодежи", не видать бы ей второго кресла в УБРИ еще до тридцати лет, как своих ушей. Кто-то с восторгом твердил, что Линда приложила нечеловеческие усилия, чтобы добиться успеха не как "папина дочка", а самостоятельно. Ей приписывались весьма раскованное поведение, неуемный сексуальный темперамент, множество романов с известными богатыми и сановными мужчинами, дружеские и не только связи в кругах международной мафии и развлечения с молодыми людьми из УБРИ, ублажающих начальницу ради служебного продвижения... Кто-то уверял, что у Келлар — многолетняя любовная связь с Хеллеграном, которая началась еще когда он не овдовел. Другие наоборот называли Келлар холодной, как лед, женщиной, напрочь лишенной живых чувств, трудоголичкой, которой личную жизнь заменяет работа, будто бы нерастраченную сексуальную энергию она сублимирует в работу...

Что из этого правда, а что — нет, Томми не знал. Но сидя рядом с ней в салоне джипа, он на себе ощущал мощные флюиды ее властной харизмы и — что скрывать! — ее чувственный магнетизм. "Рядом с ней, наверное, даже львы превращаются в котят", — подумал он. И сказал:

— Интересно, на вашей работе знают, что вы посещали "Колизей"?

Она пожала плечами:

— Доктор Хеллегран тоже иногда там бывает. И кое-кто из наших здешних покровителей — тоже. Так что знают. И нормально относятся, при встречах в залах "Колизея" учтиво приветствуют. А что болтают подчиненные в кулуарах — мне нет дела.

— О "Колизее" можете говорить в прошедшем времени, — Томми сделал усилие, пытаясь выйти из-под власти ее чар. — Я сказал, что закрою этот притон, и займусь этим в ближайшее время.

В окно он увидел, что машина замерла посреди пустыни, в самом безлюдном месте, какое ему только приходилось видеть, а слева и справа остановились еще два белых внедорожника, попроще.

— Сопровождение? — спросил он. — Или у вас тоже есть свои исполнители? Карательная команда?

— Пусть они вас не смущают. Приходится иногда ездить с охраной. Мой отец, знаете ли, баллотируется в президенты Австралии, и на днях его предупредили, что со стороны конкурентов возможны провокации. Но в чей адрес — его или его близких, и на всякий случай он предупредил меня.

— Меня это не смущает. Что бы вы хотели мне сказать, мэ... миз?

— Вы догадались, что речь пойдет о "Колизее", — она на секунду приподняла очки. У нее оказались выразительные серо-голубые глаза, умело подведенные бирюзовым. Ярковато для полудня, но ее не портит. — И о вашем погибшем друге.

— Что вы об этом знаете?

— Много, мистер Ли. Больше, чем остальные.

Она замолчала и потянулась к салонной кофе-машине, чтобы приготовить себе еще одну порцию кофе.

— Вы точно ничего не хотите? — не оборачиваясь, спросила она. — Нет? Может, это и лучше, а то услышав мой рассказ, вы, чего доброго, швырнете в меня чашкой и испортите деловой костюм...

— Можете не бояться, — решил отплатить ей за постоянные завуалированные "шпильки" Томми, — женщине я не причиню вреда, какова бы она ни была.

— Как Робин Гуд, который запретит мстить погубившей его монахине... Впечатляет. Тоже человек строгих принципов. Вы с Куртом — одного поля ягоды: за свои убеждения держитесь так, что иной раз не свою жизнь защищаете, а только их!

— А вы, значит, принципов не имеете и через правила переступаете? — грубовато спросил Томми.

— Я приспосабливаю обстоятельства так, как мне удобно, — парировала она. — Ищу решение задачи, а не упираюсь лбом в глухую стену с воплем "Расшибусь, но от своих принципов не отступлюсь!"... Как правило, для тех, кто так рассуждает, сбывается только первая часть.

— Что вы мне хотели сказать? — поторопил ее Томми.

— Вы не против? — она снова закурила. С минуту оба молчали, глядя, как дым тонкой струйкой тянется к вытяжке. Потом брюнетка сказала:

— Это случилось из-за меня. Отчасти во всех событиях последних недель виновата я. И считаю своим долгом урегулировать токсичную ситуацию, раз уж создала ее.

— Вы? Но каким образом?..

— Каким образом что? Создала патовую ситуацию, или как собираюсь ее разрулить?

— Первое, — Томми решил не реагировать на ее своеобразную манеру вести диалог. "Ну и язва", — подумал он.

— Я часто бываю в "Колизее", приезжая в американские филиалы УБРИ. Мы с Куртом — давние друзья, стараемся по возможности хоть ненадолго пересечься. И, так как чаще всего его можно застать в клубе, я приезжаю туда.

— Курт? Это Бракус?

— А вы даже имени его не знали, собираясь свернуть шею?

— Я оставил его в живых.

— Поэтому я с вами и разговариваю. Начну с того, что гладиаторов в "Колизей" силой или обманом не заманивают. Все приходят добровольно, зная, чем им придется заниматься на ринге. И ваш друг не исключение. Трэвис Брикли выступал на арене "Колизея" три года и был на хорошем счету. Что? Вы удивлены? Не знали? Да, три года он выходил на ринг каждую субботу, надирал кому-нибудь задницу, получал за это гонорар и был доволен жизнью. Мистер Ли, я, право, удивлена вашим неведением. Неужели вы ни разу не подумали о том, что мистер Брикли явно живет не по средствам? Что на жалованье преподавателя детской спортивной школы не купишь такую машину; одежду от Босса, не будешь каждое воскресенье отрываться в "Белладжио"...

Томми пристыженно молчал. Они знали Трэвиса, как жизнерадостного и бесхитростного весельчака, балагура и острослова. И никому даже в голову не приходило, что у Трэва могут быть секреты...

— Мужья, жены, родители, друзья... Они всегда всё узнают последними, — в голосе женщины прозвучало даже нечто вроде сочувствия. — Да, он регулярно выходил на ринг, иногда даже два раза за вечер, и в большинстве случаев побеждал. В "Колизее" он числился как гладиатор, который делает доходы. И до поры за это ему сходило с рук многое — страсть к спиртному и чересчур раскованное поведение. Курт и Велдон считали, что боец, приносящий клубу такую прибыль, имеет право на маленькие вольности. И так было бы и дальше. Если бы однажды он не зашел слишком далеко! — резко заключила миз Келлар, со стуком поставив чашку.

Хорошо зная Трэвиса, Томми предположил, что имеет в виду собеседница. И не ошибся.

В тот вечер Трэвис был воодушевлен легкой победой над французским гладиатором, Андре Мэрайсом и крепко выпил в баре. Увидев за одним из столиков привлекательную молодую женщину, Трэвис тут же распустил перья и начал настойчиво с ней заигрывать. Спиртное раскрепостило его еще больше, и вел себя Трэвис слишком развязно.

— Разговаривал со мной, как со шлюхой, — Келлар яростно раздавила окурок в пепельнице, — как с одной из тех девок, которые на "пятаке" почти нагишом пляшут для разогрева! Только что деньги мне в декольте не совал. А у меня перед этим был паршивый день. В здешнем филиале сотрудники запороли важную разработку, и заказчик настучал по башке мне: за организацию рабочего процесса отвечаю я... Так что в клуб я пришла не в лучшем настроении.

Грубо отбрив Трэвиса и залепив ему крепкую пощечину, Линда вышла покурить на балкон и налетела на широкую грудь Бракуса. От столкновения она чуть не повалилась. Подхватив подругу, Курт удивленно спросил, что случилось. И Линду прорвало. Она резко заявила, что ноги ее не будет больше в клубе, пока там хороводится всякая шпана, которая порядочным женщинам прохода не дает и с пьяных глаз приличную даму от потаскухи не отличит.

Наорав еще и на Бракуса, Линда нервно закурила, стараясь взять себя в руки. Этот эмоциональный взрыв немного напугал ее: с чего это она так вышла из себя из-за обыкновенного перебравшего парня, в общем-то безобидного? Выпив лишнего, все ведут себя, как придурки, а если начинают слишком уж надоедать — нужно просто обратиться к персоналу...

Она не видела, как изменилось лицо Бракуса. Его голубые глаза потемнели, на скулах заиграли желваки.

— Я все понял, Линда, — сказал он после паузы. — Извини. Я действительно слишком лоялен к некоторым бойцам, которые приносят нам прибыль. Этого больше не повторится. Я решу вопрос.

Он удалился в зал, где на нем сразу же повисла очередная вертлявая красотка, которых Бракус менял, как перчатки.

Выкурив подряд три сигареты, чтобы все внутри перестало сжиматься от того самого напугавшего ее гнева, Линда вернулась в зал. И увидела продолжение ситуации. Вконец окосевший Трэвис, обнимая сразу двух хихикающих девиц, которые в баре подсаживались к мужчинам и раскручивали их на крупные заказы, развязно орет на Курта, обзывая его "стероидным уродом" и обещает "уделать его с первого удара". Ошарашенный услышанным администратор клуба Велдон Дардана полушепотом спрашивает: "Ты что, хочешь драться с Бракусом?!" "Да, если он не струсит!" — заржал Брикли, звучно поцеловав одну из девиц. "Сделай как он хочет, Велдон", — приказал Бракус, внешне спокойный, но с еще более потемневшими глазами, и неспешно удалился со своей спутницей.

— Я думала, — Линда закурила очередную сигарету; вытяжка уже не справлялась с дымовой завесой в салоне, — что Курт собирается просто показательно проучить его, набить ему морду на ринге и выставить из клуба, как бывало раньше... Ему не в первый раз бросают вызов самонадеянные парни, размечтавшись о кресле хозяина "Колизея", но с ринга все уходят живыми, правда, изрядно помятыми. Вы слышите? С РИНГА В "КОЛИЗЕЕ ВСЕ УХОДЯТ ЖИВЫМИ!.. Я думала: Брикли не повредит хорошая взбучка, чтобы почаще думал прежде, чем говорить, и меньше пил. И когда Курт позвонил мне утром в гостиницу и попросил обязательно прийти на шоу в "Колизее", я так и думала: посмотрю, как он выбьет наглость из этого нахала. И СЛИШКОМ поздно поняла, ЧТО происходит на арене. А когда поняла... Не бросаться же мне было между ними на арену, верно? В бою у парней адреналин зашкаливает, кого угодно пришибут и не заметят. Сами ведь знаете, — она внимательно посмотрела на Томми.

— Знаю, — коротко ответил Томми, еле сдерживая кашель; в горле уже першило от табачного дыма, начали слезиться глаза, но попросить у собеседницы воды после того, как дважды отказался от ее угощений, он не мог.

— Нервничаю, поэтому много курю, — заметила его состояние Келлар. — Спасибо, что молча терпите... Курт каждый раз читает мне пространную лекцию о здоровом образе жизни. Мистер Ли... Я была зла на вашего друга, хотела, чтобы его хорошенько проучили, но такого я не хотела.

— А в чем вы вините себя?

— Если бы я не сорвалась и не начала орать, как сильно меня оскорбили, Курт поступил бы как обычно: отделал бы Брикли и указал ему на дверь. А тут он решил отомстить за оскорбленную женскую честь, кровью смыть оскорбление... Или просто не смог вовремя остановиться. Если дело касается меня, Курт просто звереет, может и стену кулаком прошибить, и растерзает любого, кто хоть пальцем тронул меня. Он мне так и сказал потом: ты думала, что я для красного словца говорю, что за тебя любого размажу? Нет, я слов на ветер не бросаю... Да, — она погасила окурок. — Я убедилась. Он действительно будет меня защищать, чего бы ему это ни стоило...